Читать книгу Человек в коробке - Полина Герцен - Страница 1

Для подготовки обложки издания и всех иллюстраций в книге, были использованы художественные работы автора.

Лейну и Джеффри

Нестабильный разум, как вода —

приобретает форму окружающего его мира.

Глава 1 В пути

Приложенный документ №1:

Психиатрическая больница для

Осуждённых преступников

«Имени Томаса Джефферсона»

28 марта 2036 г.

Терапевт анестезиолог Н. Р. Шайсфоггель

Информация пациента:

Имя: Шон Галлахер__                         Соцстрахование: 0020089734

Пол: М Ж                              ФИО Опекуна: Джо Эмерсон

Номер телефона: 658-232                  Адрес: Монтгомери, шт. Алабама, СтейтСтрит, 563                                                Email: JoeEmerson3@gmail.com

Поставлен на учёт в стационаре на неопределённый срок до дальнейшего распоряжения главврача.

Приложенный документ №2:

Психиатрическая больница для

Осуждённых преступников

«Имени Томаса Джефферсона»

Поступивший на стационар пациент 00013 Шон Галлахер требует более глубокого анализа его психофизического состояния. После его передачи и полной диагностики, я даю разрешение на тестирование Неозапама-883.

При проведённых лабораторных исследованиях мазков и анализов, противопоказаний к тестированию не выявлено. Но как врач, даже я не могу дать гарантии, как подействует препарат.

2 мая 2036 г.

                              Главврач В. Р. Афльштицер

Приложенный документ №3

Психиатрическая больница для

Осуждённых преступников

«Имени Томаса Джефферсона»

Проводимые мною исследования над осуждённым психически нестабильным преступником дали абсолютно неожиданные результаты. Инъекции Неозапама-883 сопровождались различными сочетаниями иной терапии с применением электрошока, морфия, галоперидола и иных психотропных препаратов, выявили у Галлахера различные симптомы, которые до сих пор не изучены в психиатрии. Во время каждого проведения испытания я ввожу Галлахера в транс, после чего, он бессознательно рассказывает, что с ним происходило, происходит, или ещё не произошло. Возможно ли, что сознание человека может проникать в иные реальности, или же это только побочные действия тяжёлых препаратов? Я бы…

К документации прилагаю кассеты с записью голоса Ш. Галлахера, после различных сочетаний использования тестируемого препарата Неозапама-883 и стенограммы допросов подопытного. Отослать Дж. Меткалф, Монгтомери, Алабама, мотель «Олений хребет», 34.

17 января 2038 г.

            Терапевт анестезиолог Н. Р. Шайссфоггель

Аудиокассета №2

Я поднял голову и ощутил тело лежащим на лавке, затем поправил волосы. Оглядевшись, понял, что нахожусь в заброшенном здании. По внешним признакам оно выглядело так, будто когда-то было автосервисом. С потолка свисала ржавая металлическая цепь, по углам лежало немного запчастей. Мародёры вынесли всё – от обломков машин, до последней гайки. На меня светил блеклый свет из выбитых окон. Поднявшись, и не нащупав свою повязку для правого глаза, я направился к выходу. У дверей находились пара стульев, порванная верёвка и что-то похожее на лужицу крови. Меня окружал лес, а за зданием находилась полуразрушенная дорога. Небо затянуто тучами, из которых иногда просачивался свет, отражаясь на выбитых окнах автосервиса. Сигарета отсырела, но всё же, получилось её прикурить. Рядом с железной дверью лежал мусор в виде деревяшек и камней, а также синий тент и куртка. Куртка была поношенной, черного цвета, испачканная землей и известью. Выбирать не приходится. Если есть дорога, то значит она куда-нибудь ведёт. Мой план: узнать, что произошло, где я нахожусь и найти брошенный дом. Докуривая сигарету, я направился в сторону столбов, показывающихся из-под горизонта. Пришлось идти медленным шагом, иногда переходя на более быстрый. Неизвестно на какие трудности ещё наткнётся моя упругая запаренная задница, поэтому оставалось мечтать лишь о возможности найти свою пишущую машинку, для отчеканивая замечаний, насчёт такой ужасной погоды и блевотного послевкусия во рту. Кто в этом виноват? Кому вырвать член, вместе с нервными окончаниями? Очень не хотелось предполагать, что же творится с волосами, но я пытался не расплакаться из-за того, что они запутались. Посмотрел в зеркало рядом с умывальником. Пришлось остановиться у дома, в котором когда-то жил древний дед с уже подступающим затхлым запахом гнили и старости. «Вот сейчас та и помру!» – говорил он себе каждый день, утешаясь мыслью о том, планета, итак, неминуемо загнётся под натиском ежегодных апокалипсисов и ежедневных рождений юных недоношенных антихристов. Попутно ещё пытаясь сексуализировать свой член, надеясь, что тот однажды встанет на какую-нибудь малолетку. Тогда он сможет похвастаться перед остальными стариками своими сомнительными достижениями древнего члена, ещё способного извергать на свет антихристов. Пригладив свои белокурые волосы и промыв раны, я улыбнулся своему отражению в зеркале. После чего ударил по нему своим кулаком. Не понимаю, для чего я это сделал, но в один момент ощутил как тело пронизывает боль, а разум постепенно собирается воедино, разгоняя тучи, мешающие ясно и адекватно оценивать ситуацию.

Аудиокассета №3

Переписано Джесси Меткалф

– …именно тогда я понял, что такой идеальный человек просто не может умереть, как и не может жить в нищете.

Подобные слова говорили многие поэты, не дожившие до конца света, но обеими руками выступавшие за уничтожение целых наций. «Человечество само хочет себя уничтожить!». Предупреждали они, а люди не слушали и в итоге, жадные до власти члены, стоящие бок о бок с красной кнопкой судного дня, не думали о последствиях своей тупости.А если и думали, то надеялись на вечное заточение своих жирных потных телес под километрами земли. Да, да, они мечтают захватить девочку (или парня) для сексуальных утех, чтобы те могли их ебать без зазрения совести, пока планета погибает. Порой некоторые люди настолько мерзкие, неподатливые, глупые, жестокие, что на самом деле они гораздо страшнее любой фантазии. Боясь, что за мной ведётся слежка, я начал впопыхах запрокидывать голову назад и на небо, в поисках слизи и мелких дронов. Зачем этот ублюдок меня вообще отпустил? Запах разложений, унитазной сырости проносился по тёмным серо-коричневым коридорам, с полуразрушенными лестницами и кровавыми следам, по цвету скорее напоминавшими разводы дерьма, чем священной человеческой жидкости. Коридор казался длинным, но среди обшарпанных бетонных склизких полов, шла череда массивных новых стальных дверей, которые явно не вписывались в окружение.

– Не преувеличивай! Ты больной! У тебя неустойчивая психика и нарциссизм!

Приструнил Шона чернокожий мужчина с мускулистым телосложением и татуировками на лице. Также на его одежде были видны белые следы. Нет, это была не сперма, а наркотики, к коим у мужчины был свободный доступ и как бонус—лекарство от отходняков. Поэтому, кодла чернокожих бандитов предпочитала гомосексуальные связи друг с другом, так как женщины всё равно постепенно вымирали из-за антисанитарных условий и участившихся аномалий в природе.

– С чего ты решил, что у меня Нарциссизм?

Спросил белокурый парень, с намокшими от пота волосами, превратившимися в красиво уложенные сосульки, плавно переплетаясь своими щупальцами прямо у него на макушке. Он выбивался из сил, но до последнего находил повод пошутить над чем-нибудь. Это намного лучше, чем сдохнуть, извергая фекалии из раздутого обезображенного тела, в похожем на заброшенную канализацию, месте (но в которую кто-то ещё умудряется сливать вонючие отходы).

– Ты же сам только что сказал об этом!

Раздражённо ответил бандит, оскалив зубы, и пнул стену, от которой с негромким отзвуком отвалился полусгнивший кусок и трубы и очень удачно покатился к парню, сидящему на стуле.

– Ну, возможно, так и есть, не буду отрицать!

Не теряя удовольствия, Шон издевательски ухмыльнулся ему, продолжая гнуть свою линию.

–Ближе к делу, Шон, иначе я буду драть тебя в задницу до тех пор, пока из твоего рта не польётся кефир, и ты не захлебнёшься в моей моче!

–Эй, эй, эй, эй! Ладно, понимаю, что ты бы мне отсосал, помани тебя лишь пальцем…

Громко посмеявшись и ощутив на лице удар, Шон сплюнул выбитый зуб и улыбнулся во весь рот.

– Каким? Тем, что я тебе отрежу?

– А ты шутник!

– Когда придёт Жорж, шуточки ты увидишь лишь в пасти у Сатаны!

– Что за бред? Сатаны не существует! Ты что, суеверный? Мамочкин праведник!

Бандит во второй раз врезал по лицу Шону, на что тот рассмеялся только громче.

– Ммм, а кто это у нас главой культа заделался? Ты ли не сам проповедовал веру в Иисуса?

Бандит явно задел парня, от чего на его лице проступила тревога и волнение.

– Религии больше нет. Как и второй половины человечества, придурок!

– Ну это не помешало тебе собирать пожертвования зубами? Ты ответишь Жоржу за то, что с ним сделал!

– Ну пока он не пришёл, хочешь, я расскажу тебе одну шутку?

– Нет.

–Ты идёшь с работы по тёмной улице, покуривая свою сигарету и проходишь мимо торговцев всякого хлама к Хэллоуину, ну допустим?

– И что же там продают?

– Ну всякие маски, упругие женские тыковки, фаллосы, анальные шарики…ха-ха!

–Хм…

– …а ты такой думаешь: ну какой может быть Хэллоуин в середине июля? Заходишь за угол и слышишь стоны и звукихлюпанья. И по свету от проезжающей мимо машины, замечаешь, что группа чернокожихмужчин насилует проститутку.

– К чему, ты всё это говоришь?

–Подходишь к лавке и берёшь тыкву:«Йо, чувак, если я до полуночи не принесу домой тыкву, то выряженные дети сожрут мою бабку вместе с говном, вместо своих жалких конфет!».

– …

Бандит закатил глаза, но продолжил его слушать.

–Он продаёт тебе тыкву, и ты направляешься вместе с ней к тем ублюдкам.

– Хватит хлюпать языком!

–Ладно!

Шон прекратил двигать языком в своём окровавленном рту, но зловещую психопатичную улыбку, во все кровавые зубы, убирать не собирался. Это было частью его шутки.

–Ты бросаешь её на скопление ублюдков, и те моментально отрываются от своего занятия и начинают играть в баскетбол.

– И?

Чуть протянув звук, но всё же с полнейшим интересом, он спросил Шона, явно готовясь к убийству.

– Ну так, какой же наилучший способ отвлечь группу чернокожих мудил? Правильно— бросить им нечто, похожее на баскетбольный мяч! Но так как была только тыква, то они в темноте приняли её за мяч.

Поддавшись истерическому смеху, Шон начал запрокидывать голову назад, совсем не боясь своей участи.

– И что ты хочешь всем этим сказать? Что все чернокожие – ублюдки?

– Смотря на тебя – я убеждаюсь в этом ещё сильнее!

–Гхм…ну вообще-то смешно!

Бандит начал заливаться громким смехом, прерывающимся на пердёж и хрюканье, совершенно позабыв про парня, привязанного к стулу. А в этот самый момент, Шон уже успел вытащить небольшое лезвие из резинки своих штанов и перерезать пластик. Прежде, чем это заметил бандит, Шон успел врезать ему, первым попавшемся, куском ржавой трубы, что так удачно, несколько мгновений назад, отвалился от стены. Шон начал бить его с такой силой, что кожа на лице начала разлетаться во все стороны, испачкав футболку Шона, а также застряв в его волосах. Когда парень ударил чуть сильнее по черепу, то выругался из-за того, что тот не проломился. Затем он взял стул и колотил бандита до тех пор, пока ошмётки мозгов не окрасили его лицо полностью, как и всю комнату. Затем он достал зажигалку и прикурил сигарету, после чего поднёс её к лицу пленителя и начал опалять брови с ресницами, после чего спрятал её в нагрудный внутренний

карман. Совсем не понимая, зачем он принялся это делать, Шон на мгновение вскрикнул от ужаса, но быстро пришёл в себя, поспешно удаляясь от трупа чернокожего бандита.

– Ну вообще-то, у него было и не так уж много мозгов!

Громко рассмеявшись, Шон чуть не выронил сигарету из своего рта и пошёл искать выход.

Продолжение аудиокассеты №2

Я докуривал сигарету и чувствовал, как горит всё тело. Заброшенный автосервис уже давно был позади. Выйдя с дороги на тропу, пошел по лесу. Сломанный указатель свидетельствовал о том, что она явно куда-то ведёт. Люблю удаляться в лес или заброшенные места. В них чувствуется особая атмосфера одиночества и величия отельного человека. Тут властвует время, а не мудаки. В младшем возрасте я постоянно удалялся в лес. Именно здесь понял, что мне не место в этом мире. Вспоминая о том, сколько много времени провёл под землёй в вонючих катакомбах с чернокожими мудаками, я начал с жадностью нюхать грязь и воздух, пытаясь выветрить из легких запах гнили и протухшего дерьма.Я проникся красотой природы и безвыходностью положения. Упав на мокрую траву и обратив свой взор к кронам деревьев и блеклую луну, понимаешь, что возможно, жизнь без людей не столь плоха. Не надо идти на работу, где тебя будут все ненавидеть. Не надо, приходя в общественное место подавлять в себе маты, увидев кучку безмозглых дегенератов, для которых плотские утехи и самоутверждение за счет людей не похожих на них – это такое же обыденное дело, как и сходить поссать. После нескольких минут, проведённых в расслабленном состоянии, я расхохотался. Или же это щекотание травы, или же свежий воздух и отсутствие навязчивых преследователей, помогли мне расслабиться настолько, что казалось, тело само отвергало такие излишества. Мышцы окончательно размякли и стало клонить в сон. Как только солнце начало освещать землю, пришлось пробудиться. Воздух пах хвоей, солнечным пеклом и сыростью. Выйдя из леса, я пошел в своё временное укрытие. Шагая по грязи и кинув свой окурок в мокрую траву, меня поразила мания преследования, в очередной раз окутав клетки моего мозга своим вонючим ядом. «Иди принимать лекарство!»– ну да, отходняки никто не отменял, как и зависимость от самобичевания.

Спустя пять часов ходьбы из-за пота и жары, немного крови изо рта и с руки, которой я поправлял волосы, повязку и смахивал пот, припеклось к щеке и губам. Кожа высохла, я умирал от жажды и голода. На повороте показались крыши деревенских домов, которые освещали лучи палящего солнца, озаряя своей ультрафиолетовой радиацией. Если бы, конечно, фасады и стены зданий состояли из костей, а сверху бы они обросли плотью и плотным слоем кожи, то либо они бы начали со временем гнить, либо превратились в асматов. Вместе с испаряющейся влагой стали чувствоваться множество других запахов: лошадиного навоза, укропа, угля, цветов и свежего воздуха. Спускаясь со склона, споткнулся о камень и меня занесло в кусты. В канаву упал и мокрый от грязи, кроссовок, а также рюкзак. Сам же я, несколько секунд просидел в траве, окрасив её грязью, перемешанной с остатками крови. Повязка увязла в густой зелени, но мне не составило труда отыскать её. Достав из лужи кроссовок, натянул его на свою ногу. Когда поднялся с травы, то решил облокотиться на дерево, стоящее неподалёку, чтобы надеть повязку на глаз. Я ещё не видел своего отражения, и не могу сказать, насколько глаз повреждён. Опьянённый азартом и страхом, я оглядывался назад, в надежде убедиться, что никто не идёт следом. Когда я сражался с клановцами, они оставили нателе некие порезы и синяки. Лишь ощущения пощипывания кожи подсказывали эти поражённые места. Рука испачкалась, став влажной и коричневой от грязи.Я шёл по тропе, продолжив свой путь через эту деревню, под кронами солнечной радиации и следовавшим повсюду, запахом гнили. На меня никто на меня не обратил внимания. Впереди показалась спасительная колонка, благодаря которой можно запастись водой. Я надавил на рычаг, и струя ледяной воды обдала руку и штаны. Вода смыла немного грязи и крови с лица. По пути я вспомнил о том, что не вытащил из кармана пачку Camel. Там был один бычок. Кидая в траву остатки пачки, я поспешил на поиски укрытия на ночь.

– Интересно, как там моя бабушка?

Спросил себя с надеждой, что мне ещё не подменили воспоминания. Ведь так и неизвестно, что произошло после того, как я оставил её с прихожанами отбиваться от клановцев, а сам принялся преследовать чернокожих мудаков в стенах покинутого завода. Дальше, я очутился на лавочке в окружении чёрных уродливых и безумно неестественных сгустков тёмной плоти, которых я называю левиафанами, и струек синей мочи, которые на вкус были ничуть не хуже отбеливателя. Не могу вспомнить. Наверное, я в клинике, не могу вспомнить название. Скорее всего, меня лечили от букета неожиданно найденных заболеваний, которое, по странному стечению обстоятельств, диагностировали сразу же после предоставления полицией главному врачу моей социальной страховки и двух вагонов наркотической синей мочи. Это были такие болезни, как: депрессия, социопатия, рпп, обсессивно-компульсивное расстройство, переедание, анорексия, социофобия, эмпатия, ожирение, гомосексуализм, пансексуализм, зависимость от героина и геронтофилия. Никогда не поверю в то, что я на самом деле болен! Да, у меня были фобии и приходилось, порой, сидеть на препаратах, но это все произошло в небольшом промежутке времени. Возможно, именно я должен вытащить себя оттуда и разобраться глубже в причине попадания в клинику. Два вагона мочи! Возможно, если к моему приходу останется хотя бы один, то убив главврача, я смогу забрать его себе и остаток жизни предаваться плотским утехам с пишущей машинкой под концертные туры Морфина! Оглядывая по сторонам маленькие деревенские домики, я заприметил один, который показался комфортным и наименее пострадавшим от заброшенности. Дом был в плохом состоянии, но многие вещи оставались нетронутыми, скорее всего, хозяин уже давно умер. Ну что, старый похотливый мудень, готов поделиться своей пропёрженной ночлежкой? Дом окружали полутораметровые заросли крапивы. На чердаке я обнаружил небольшой клубок змей. Это заставило поморщиться и вздрогнуть, а и из глаз вдруг потекли слезы. Пересилив себя, зашёл в дом. Надежда на то, что там нет змей и желание отдохнуть и собраться с силами перед долгой дорогой к бесконечности, стали сильнее страха, но всё же, он никуда не делся. Рядом с дверью находилась газовая плита. На полу лежал один полный баллон газа. В шкафчике над столом лежало несколько чайных пакетиков с плесенью и жёлтый ком сахара. В комнате с одной кроватью я нашел сундук, в котором находились мужские и женские отсыревшие вещи. В шкафчике, рядом с кроватью, лежали скромные остатки аптечки с истёкшим сроком годности. Прежде чем полностью переодеться в сухие вещи, я обработал рану перекисью водорода и приложил вату. Рана не столь серьёзная – обычная царапина от лезвия ножа. Но вот, что делать с зубами? Швы накладывать не придётся. К утру она засохнет, а вата поможет затянуться корочкой.Надев сухие спортивные штаны и белую футболку, я вышел на крыльцо. Затем моя нога споткнулась о труп змеи, источавшей жуткую вонь. Сверху накинул куртку, а на голову – синюю кепку. Осторожно пройдясь по домику, заглянул в каждую комнату. Опасаясь змей, я аккуратно отодвинул кровать. Она задела штору и оттуда выпал кусок зеркала. Взяв осколок в руки, я открыл свой рот так широко, что чуть не порвал глотку, пытаясь осмотреть повреждения своих зубов. Как оказалось, все они на месте – не пломбированные и даже без налёта. Целебная моча. Причесав вилкой свои немного засалившиеся волосы, я выдохнул всей грудью. Прогулявшись до колодца, набрал ведро воды, а также поймал на себе чей-то взгляд. А когда шёл назад, то сосед по участку хмуро посмотрел на меня. Видимо, он всё понял. Какой-то мудень ворвался на заброшенную собственность покойников. А если они вернутся? Если мумифицированные деды, однажды приползут громыхая костями, в свои жалкие лачуги, и увидят, что они стали пристанищем бомжующих странников и то, что я, обычный воришка украл затхлую одежду и обоссанный ком сахара, и что они мне сделают? Попытаются догнать своим засохшими конечностями и наорут в своей прокуренной манере, изливая ненависть, бурлившую в них целыми десятилетиями? Всё же, этот мужик ничего делать не стал. У меня ещё хватило наглости попросить у него сигареты и спички. На удивление он не отказал.

–Ммм, спасибо, зачем?

– Потому что, ты мудила!

Грозно отрезал он, отвернувшись дал понять, что за полторы секунды моего общества уже успел начать ненавидеть весь человеческий род с новой силой. Хотя, кого ненавидеть? Тут итак никого не осталось!Я удивлённо посмотрел на него и обомлел – в смысле, я? Ты смотришь на самого симпатичного и красивого мальчика на свете! Он грозно взглянул, что заставило меня покраснеть. Прикурив сигарету, которую мужчина засунул мне в губы, я пошёл дальше.

– Обкурись до потери пульса, ублюдок!

Крикнул онв след.Пошарив в кармане, я действительно обнаружил сигареты и пол коробка спичек. Они лежали внутри куртки, где хранится нож-бабочка. Я зажёг масляную лампу, налил чай в пустую баночку из-под крема и отправился смотреть на звёзды, присев на крыльцо. Полная тьма и оглушающая тишина. Это всё принадлежит только мне, ничего больше не важно. Даже я – не важен. Просидев там до тех пор, пока тело не начало ныть от усталости, я уговорил себя войти в дом и прилечь на жёсткую провонявшую старостью, кровать. Осмотрев её на наличие змей, пришлось подложить вместо подушки кучу найденных вещей из сундука. Вместо одеяла накрылся своей курткой. Здесь нельзя оставаться надолго, нужно продолжать свой путь. «Ты – никто!», прозвучало в голове. Прикусив губу и попробовав отвлечься на чувство голода, я закрыл глаза. Но не успел продержаться более трёх секунд, так как через темноту век пронеслась нарисованная радуга неоновой крови. Голод и боль, процентов на пятьдесят, подавляют чувство вины и ненависти к себе. Пешком идти нельзя, я долго не протяну, в любом случае. Но можно продолжать путь, периодически разбивая лагерь. Порылся в сарае. Согнав палкой несколько змей, нашёл спальный мешок и небольшую палатку с тентом. На рассвете пришлось продолжить свой путь. Аве моча.

Глава 2. Мантра

Аудиокассета №7

Переписано Джесси Меткалф.

Испытание Неозапама-883 с применением повышенного напряжения электрошока

Последние лучи солнца зашли за большой каменный забор, и тьма начала поглощать всё на своём пути. Уже не было видно городских ворот и деревьев. Лишь лампы приносили кусочек видимости в общую картину, освещая дорожки и фонтаны, своим жёлтым, на удивление тусклым светом. Наблюдая всё это из окна своего роскошного и удобного особняка, Шон потянулся и посмотрел на время. Вот чёрт! Он не принимал таблетки целых четыре часа! Пытаясь справиться с надвигающейся паникой и психозом, парень жадно обыскивал карманы и тумбочки. Такое чувство, что лекарства, на которые его подсадил отец, кто-то специально прячет, чтобы тот не мог контролировать себя в период ломки, показывая на живом примере своё безумие. Спустя пятнадцать минут поисков он понял, что это началось. Не успев оглянуться, Шон почувствовал, что больше не может бороться со злом, которое рвется рвётся наружу сквозь болевые нервные окончания, заставляя ежесекундно ощущать судорожную непрекращающуюся боль в мышцах. Маты, ненависть, злоба на кого-то из близких, занудные придирки. Всё это охватило его разум, подпитав тревогой и паникой. Затем, прошибло на слёзы. Он знал, что не мог остановиться, что-то в груди сжимало и выдавливало наружу все обиды и боль. Поплакав над столом, Шон, через слёзы, решил причесать свои тёмные волосы. Они всегда были почти что по-шотландски огненно-рыжими, из-за чего, тот всегда стыдился себя. Затем, став подростком, кто-то ему подсказал идею красить их в чёрный. Он стал одержим этим и совмещал не только покраску корней волос, но и нюхал волшебную смесь для получения затуманивания разума. Красные, от слёз, глаза, опухшее лицо и мятая одежда – обычное состояние при ломке. А тем временем, дворецкий готовил стол для ужина, на который не придёт никто. Аппетита у Шона не было, о чём свидетельствовало его незаинтересованность даже подняться с кровати.

– «Внутри я ощущал, что не достоин еды. Я не мог смотреть на неё из-за присущих данному психическому состоянию, побочных эффектов, сопровождаемых паническими атаками и желанием расстаться с жизнью».

Жалея себя, Шон произнёс эти слова мысленно и запрокинул правую руку над головой. Сплюнув зубную пасту в белоснежную раковину, он посмотрелся в зеркало. В нём отражался парень с растрёпанными волосами. Капля зубной пасты попала на позолоченную раму зеркала. Безупречность, красота и роскошь в один миг были нарушены одним плевком. Свет замерцал, из-за чего, ему на мгновение показалось, что выражение лица изменилось. Волосы нитями упали на лицо, мешки под глазами потемнели, сделав взгляд более злобным и глубоким, на лице появилась широкая ухмылка во весь рот, зубы, казалось, стали неестественно острыми. Изо рта по подбородку стекала пена от зубной пасты, а также синяя кровь и слюни.

Не помня, как оторвал пластырь от запястья руки и расковырял корочку от раны, Шон свалился на пол. Тело перестало его слушаться и с неким безумием и удовлетворением, он начал размазывать кровь по зеркалу, раме, полотенцам и начал бить зеркало кулаками. Сорвавшись на пронзительный вопль, он прикусил полотенце, представляя, что ему делают электрошок. «Я – ничтожество!». Свет в комнате замерцал ещё интенсивнее, а он сидел и смеялся на полу. Отодвинув волосы, осторожно окунул свой палец в кровь и нарисовал небольшой круг на своём носу, словно это клоунский нос. «Ничтожество! Ты слышишь эти голоса в голове?» – пронеслось в его мыслях. Шон всё время представлял, что мог что-то изменить. Ему казалось, что его сил хватит прекратить эти припадки, но, к сожалению, разум начал необратимо раскалываться на бесчисленное количество частей. Одна часть полушария смотрела на всё это стороны и умирала со стыда и беспомощности, а другая – поддавалась безумию и его проявлению во всевозможных мерзких вариантах. Дворецкий нашел парня лежащим на полу. Вся комната была испачкана коричневыми разводами свернувшейся на воздухе, крови. На зеркале были трещины, которые образовывали небольшие паутины.

– Вы уже полтора часа тут, господин, вы в порядке?

У дворецкого из глаз готовы были политься искусственные слёзы, но он держал себя в руках. «Ну да, играть такого непричастного и невинного у него всегда получалось очень хорошо. А не ты ли спрятал все мои препараты? Неужели он правда ждал целых полтора часа, ведь ужин был уже готов, и я фактически никуда не выходил из своей комнаты?»—подумал про себя Шон. Нельзя никому верить. Каждый что-то замышляет. Каждый готовит против него какой-то заговор.

– Да, я в порядке, спасибо.

Ответил Шон без каких-либо эмоций, пытаясь подавить все свои подозрения. Он считал, что обезображенный своими выпирающими из кожи уродливыми наростами и торчащими из живота, двумя крошечными ручками с искорёженными костями, дворецкий по приказу отца, прятал все лекарства. А также мог по языку его тела, подметить малейшие движения мускулов и тон голоса – определить, что тот замышляет. Поэтому, парень всегда был наготове. Он подолгу тренировался в своей комнате перед зеркалом. Учился не показывать ни единой эмоции и порой, вкалывал себе обезболивающее, от которого у него немело лицо часов на пять. Вдруг ему захотелось по привычке, снова ощутить это неприятное покалывание, что нервы не могут ничего не чувствовать, а также эти неприятные ощущения от застоявшейся крови. Оглядываясь на свою жизнь, он всё больше сомневался в тех, кому когда-либо доверял. Всё ли было так идеально? А может, все они были лицемерами и никто никогда не был по-настоящему искренен к нему? Была ли у него вообще мать на самом деле? Или же конспираторы заставили его так думать? Не то чтобы у него не было матери вообще, кто-то же его рожал. Или же, его вырастили в генной лаборатории под землёй, создав искусственный плодный пузырь, и внушив другие воспоминания? В привычном понимании слова он её не знал, но в воспоминаниях она была. Шон постоянно видел её на работе у отца, в расплывчатых воспоминаниях о своём детстве, на потёртой плёнке памяти. И в этой версии объяснения отсутствовали. Она обезумела. Отец всегда был строг, но относился мальчику с некоей заботой и пониманием. Он разрешал ему многие вещи и всегда выделял на фоне всех остальных, в том числе и на фоне своих преданных и уважаемых работников. Каждый раз, когда он приходил в компанию отца, то сбегал от охранников и втайне шёл к ней. Она никогда его не узнавала и постоянно пыталась раздеть, чтобы выполнить свою эскортную работу. Когда отец узнавал, что сын был у неё, то громко ругал и даже лупил плетью, после чего мальчик прятался подолгу в шкафу. Было ужасно узнать правду, ему всегда казалось, что он точно не плохой человек. Или он был им, пока кое-что не произошло и безумие не отравило его тело и разум. Спустя некоторое время мать скончалась. От чего именно, Шон уже никогда не узнает. Даже его отношение к Шону немного переменилось. Отчаяние и безумие поглотило его, и тот больше никогда не был прежним. Бизнес тоже претерпел изменения в более тёмную сторону. Дворецкий всегда пытался убедить мальчика, что всё в порядке он на его стороне, но с каждым днём, всё его окружение вызывало всё меньше доверия. Однажды, когда он возвращался с другом из города, отец остановил мальчиков, но позже попросил оставить их наедине. Он обнял его за плечо, и они вместе сели в траву. Отец посмотрел сыну в глаза и тот не почувствовал никакой враждебности. Затем, улыбнулся и сказал что-то вроде «Ты сын от моей любимой женщины – это то, что я не заслуживаю, но обязан буду сохранить, бла-бла-бла». Закурил сигару и уехал к себе в обитель мерзости и похоти. В мыслях, Шон постоянно спрашивал себя об этом моменте. Пока постепенно не закрались сомнения насчёт природы реальности этого. «Разве он может что-либо чувствовать?» – периодически спрашивал себя Шон.На что обычно получал обобщённый, и лишённый какой-либо информации, ответ —«Возможно, что-то человеческое его всё ещё держит в живых». Неубедительно.

– Сидя в четырёх стенах, я ничего не добьюсь.

Прошептал он, проглатывая вино.

– Мне надо определиться с дальнейшим планом действий. Для начала надо вылечить зависимость от лекарств!

– Вы не знаете, где находится ваш брат, господин?

–«Ну конечно, только попробуй тронуть его—и твои части тела моментально окажутся на разных частях света, ублюдок!».

– Где-то дома, опять сидит и рисует свои дурацкие картинки.

Лживо и безучастно, он попытался ответить, не вызывая подозрений.

– «Некоторые сны – это наш паразит, мы заражаемся этим от реальной жизни и иногда они мутируют. То, что получается в итоге — это нечто, за гранью Вдохновения».

Поразительно, как иногда может сниться то, что ты никогда в жизни не видел и не испытывал. Когда наступает время обсудить это, или описать, то ты не можешь связать и пары слов, ведь тебе никогда не было это знакомо. Сны являются той самой частью подсознания, которая выходит за границы не только вдохновения, но и нашей реальности. Мысль об этом и выводы Шону пришли и без навязанного извне, мнения. Прикусив губу и едва сдерживая слёзы, он взял руку дворецкого и поднялся. Обняв его, он прошептал ему на ухо, что всё знает и ему это не сойдёт с рук. От удивления тот пошатнулся назад и едва совладал со своим равновесием. Мимолётная надежда на месть, дала Шону стимул наконец почувствовать вкус еды и жажду жизни. Пройдя в обеденный зал, он поставил пластинку с саундтреком к Пропащим ребятам. Под песню Лу Грэмма, танцующей походкой, он направился к месту у стола, ранее всегда принадлежавшее его отцу. Оно как раз, находилось на противоположном от входа в гостиную, части стола. Он поднял его стул и выбросил в окно.

«Потерянный во тьме, я не могу дождаться этого чувства, чтобы освободить себя…» – транслировал проигрыватель. Дворецкий дрожал от шока и страха и боялся сделать малейший шаг по комнате. Шон пристально следил за ним, своими зоркими и горящими глазами.

«Прижал ублюдка! Распахивай свой анус, сейчас я буду вливать в него щёлочь! Твоё королевство пало, мудак, что будешь делать дальше?».

Он заправил свои, уже высохшие, волосы за уши, и принялся танцующей походкой обходить стол. Шон начал громить весь зал, разбивая вазы и разбрасывая цветы. Один из пионов, он раскрошил над дворецким, который уже онемел от ужаса и двумя пальцами растянул уголки его губ в садистскую неестественную улыбку, а торчащие из живота отростки попытался больно прижать. Один из цветков, положил себе за ухо. Затем, взял из коридора вешалку для верхней одежды и с громким воплем выскочил из-за дверного проёма, ещё сильнее напугав его. Потом, Шон оглушительно разразился издевательским хохотом и принялся громить всё длинной и тяжелой вешалкой. Сперва, он добил все хрустальные и фарфоровые скульптуры, затем принялся за подобие цветочной оранжереи, разбил окна и уничтожил весь стол с едой. Это был его личный обряд освобождения, перед тем, как он начал понимать, что может выбраться из этого заточения и зависимости от препаратов. Что, если он никогда и не был безумен? Пронзительный и наглый смех разразивший весь зал – был порождением уверенности в себе и жажды мести. Заключительным штрихом, он решил сделать театральную постановку, состоящую из одного акта, в котором тот тушил сигарету о фотографию отца на стене, а затем, уверенной походкой пошёл к выходу. В его глазах потемнело. Ваш Король будет свергнут. Шон почувствовал, что не может устоять на ногах, и вся действительность плывёт. Из стен вырастают наросты, покрытые тонкой кожей, из крайней плоти и впиваются ему в тело. Кайф и прилив крови к члену, заставили парня расслабленно рассмеяться и позволить этому овладеть собой. Его вечеринка закончилась. Шона поймали сзади и надели мешок на голову, это были санитары, которых крошечным отростком, торчащим из жирного волосатого живота, успел вызвать дворецкий, ещё до того, как вошёл в его комнату. Это шоу закончилось, нам пора прощаться. В шее что-то кольнуло, и он почувствовал, как пластинка замедляется и понижает свой тон, по телу прошли судороги. Попрощайся, ушлёпок!

Глава 3. Ужин с призраками

Аудиокассета №8

Переписано Джесси Меткалф

– Где ты, чёрт возьми? Выходи уже!

Послышался крик из коридора.

– Сейчас, пап!

Он снова провалился в это воспоминание. От такого бурного начала Шон пробудился и схватил медсестру за халат.

– Нет! Что вы делаете? Зачем?

Шон сорвался и начал кричать на весь персонал, находившийся в палате.

– Успокойтесь, это часть вашей программы лечения! Нам нужно выудить все ваши подавленные воспоминания, чтобы понять, почему вы стали таким.

– Чего тут непонятного?

Попытался он оправдаться перед врачом, чтобы избежать лишних манипуляций.

– Не стоит обвинять только вашего отца, возможно, во всём этом исключительно ваша вина!

– Мне нужно вылечиться, делайте, всё, что может хоть немного мне помочь!

– Приятно видеть инициативу и стремление от пациента к излечению!

Он откинул голову на подушку и позволил Шайсфоггелю ввести инъекцию. Стук метронома и подбодряющие слова Шайсфоггеля, который, порой пытается освежевать его мозг, ввели его в состояние сна. Шон расслабился, окончательно предоставив своё беззащитное тело во владения клиники имени Томаса Джефферсона. Тёмная комната, казавшаяся абсолютно пустой, если бы не стоявшая посреди неё ванна. В ней сидел костлявый человек с изуродованным лицом. Всё его тело покрывали язвы и загноившиеся раны. Он прижал голову к коленям и вытянул руки по длине своих ног. Пытаясь не сбиться с курса, Шон с опасением смотрел на существо, не отрывая взгляда. Но старался боковым зрением всегда держать при себе расположение выхода. Вот чёрт, чтобы до него добраться, ему нужно в любом случае, пройти мимо ванны. Шон остановился. Надо перевести дух. Один его вид и неподвижность – пугают до жути. Как бы не началась паническая атака, и он не разбрызгал свои слюни по всему помещению! Значит ли это то, что поддавшись своим демонам, Шон станет самым настоящим чудовищем? Его безумие заперло сознание в этой комнате. Из-за страхов он не видит выхода и боится нажать на свой психо-триггер, так и не попробовав добраться до выхода. Он должен идти. Нет времени на нытьё! Мокрый белый пол, как в бассейне, выложенный потрескавшимся и ледяным до жути, кафелем. Запах сырости и кошачьей мочи. Полная темнота и свет, берущийся из ниоткуда. Именно посреди комнаты, над злополучной ванной. Тьма полностью поглотила все видимые границы помещения. Аккуратно передвигая ноги и ковыряя рукава своего свитера, Шон медленно продвигался к ванной.

Ходьба боком заставила его запнуться о собственную ногу. Из-за шума существо вздрогнуло, но не поднялось. Его нервы были на пределе, ещё немного – и Шон покраснеет, будет валяться на полу со слезами на глазах. Всё его тело трясло, и парень ещё более агрессивно начал растягивать рукава свитера своими потными руками. Безумная паника и страх, который съедал изнутри всю жизнь – сидел, напротив. Чего он боится? Боится жестокости, или того, что почувствует себя полнейшим неудачником? Он был рядом. Страх начал постепенно сковывать всё тело. Белая размякшая кожа утопленника. Сморщенное лицо и выпуклые, налившиеся кровью, глаза. Отсутствие нижней челюсти и свисающие куски мышц и сосудов. Лысая круглая голова и вздутый живот. Уродливее всего было осознавать, что это существо является результатом генетических экспериментов, которого многократно топили, из-за чего у тела развился гигантизм, присущий каждому утопленнику.

Он видел Шона. Существо смотрело с раскрытым ртом (или оторванным) на парня. Они смотрели глаза в глаза друг другу. Страх ушёл на второй план, и вышла его другая личность.

– Эй, Мразь!

Вырвалось из него.

–Ааааааааррр

Оно попыталось издать рёв, но не получилось дожать ноту до конца, так как его голос срывался.

– Заткнись, урод!

Сказал Шон безумным тоном, будто наносит себе макияж перед выступлением в стрипклубе, и какой-то безумный фанат пробрался за кулисы. Оно испугалось этого безумного выражения лица. Шон улыбался во все зубы и смотрел на него, как на свою жертву. Прежде, чем уйти, у второго его появилось желание расчленить монстра. Даже тошнота не могла застигнуть его в тот момент. Одним движением, Шон достал нож-бабочку из своего ботинка, схватил монстра за костлявую руку и принялся разрезать сухожилия. Тот кричал, пытаясь вырваться, но было уже поздно —он словил кайф и продолжал резать. Он резал всё сильнее, пытаясь вырвать его руку, и заливался смехом. Казалось, что в этот момент, когда онвырезал ему шею и щупал в тёплый гной, даже промочил штаны, предположительно, кончив? Присев на край ванны, Шон вытер нож и руку о свой большой тёмно-красный свитер и повесил его на край ванны. Проходя мимо зеркала, он увидел в отражении свои растрёпанные волосы, брызги чёрной крови и слюни на лице, а также горящие от наслаждения, глаза. В Приступе эйфориипарень дошел до выхода и пнул дверь.

– Доктор, его показатели сумасшедшие! Может стоит прервать эксперимент?

Спросила медсестра, с испуганным выражением лица и пробегающим по телу, холодным потом.

– Нет, всё идёт по плану! Препарат начинает действовать.

Шон услышал приглушённые разговоры Шайсфоггеля и попытался проснуться, осознав, что же он наделал. «Я хороший! Я не мог так поступить ни с кем!». Поздно уже оправдываться. Ему надо найти эту самую границу для того, чтобы сдерживать свою болезнь. Тело идёт против души и здравого мышления. Выйдя из помещения, Шон увидел длинный коридор заброшенного здания и новую деревянную дверь.

– Чёрт, ну что ж, с головой в дерьмо и поехали!

Сказал он, издав истерический смешок, и толкнул дверь. Его взору открылась его собственная комната в семейном особняке. Горшки с деревьями так же, как и всегда, стояли возле небольшого овального окна комнаты. Рядом с камином стояли два кресла и журнальный столик. Возле кровати находился проигрыватель и виниловые пластинки. Взглянув в туалетное зеркало, Шон увидел, что на нём больше не было чёрной крови, и сам он был уже одет в строгий костюм без галстука. Осмотрев комнату, парень понял, что после нескольких безуспешных попыток завязать его, в порыве ярости, тот, кто раньше был им– бросил галстук на фикус.

– Где ты, чёрт возьми?! Выходи уже!

– Сейчас, пап!

Ответил он на автомате сухим и дрожащим голосом. Сегодня должен быть званый ужин в честь его дня рождения. Шон должен был сидеть за столом напротив отца. Пытаясь унять дрожь в руках, он закурил сигарету. Чего-то не хватает, в тот вечер, по его воспоминаниям – к нему ещё заглянул кто-то знакомый и помог завязать галстук, на этот раз его не было. «Возможно ли то, что мои воспоминания сознательно кто-то подменяет?» Бросив галстук на пол, Шон открыл дверь и докуривая сигарету, направился к залу по глянцевому полу. Его встретил высокий тощий человек без лица. Точнее, на него была плотно натянута какая-то органическая ткань, напоминающая плаценту. Парень смотрел на него, но не мог разглядеть, или даже отдалённо запомнить черты существа. Докурив сигарету, он потушил её о семейную фотографию. «Надо что-то сделать с этим костюмом!».Шон расстегнул белую рубашку и растрепал волосы. Они шли по темному коридору, на стенах которого красовались картины и столики с вазами. Лёгким движением он решил уронить одну из них.

– Упс!

Вырвалось издёвческим тоном из его губ. Но никто не вздрогнул и даже не обернулся. Причесав волосы за уши, Шон принялся ронять каждую вазу, встречающуюся по пути к обеденному помещению. «Зачем призракам вазы?». Отворив двери в зал, существо уставилось на него и вытолкнуло за двери одним движением. Обернувшись, парень выругался, выплёвывая растрёпанные волосы, угодившие ему в рот. Сидя на паркете, он наконец обернулся и увидел, что все приглашённые гости уже сидят за столом абсолютно неподвижно. «Симулятор воспоминаний сломался или таблетки просрочены?».

Он помнил, что в тот вечер отец врезал ему по лицу при гостях, из-за чего, тот расплакался и обмочился, из-за неудачно сработавшего рефлекса. Или же было что-то ещё. Правда, которую посчитали безумной фантазией и ложью. На него нахлынула боль с гневом. А всё из-за того, что тот обвинил кого-то в чём-то грязном. «Ненавижу это место». На удивление все гости сидели в застывшей позе. Их лица он тоже не смог рассмотреть. Человек проводил Шона к его месту за столом. Позади, было огромное окно из дерева, округлой формы. Рядом стояла пальма и множество свечей. Со стороны гостей, комнату освещал только свет камина. На столе стояли пустые тарелки и бокалы с нетронутым вином.

На секунду, стул показался ему тесным. Это был типичный продолговатый табурет из мрамора, с позолоченными вырезными узорами, обитый поролоном и тканью. Выпрямив спину, Шон положил руки на стол. На другом конце сидело существо с едва различимыми чертами лица. С искажённым, и весьма жутким голосом, он поприветствовал парня.

– Наконец-то мы встретились!

– Где я?

– Там, где он не найдёт тебя.

– Кто не найдёт?

– Возможно и не совсем.

– Как это понимать?

Сказал Шон в панике озлобленным голосом.

– Вина?

Гостеприимно предложило ему существо, приподняв позолоченный графин.

– Разве, я смогу почувствовать его вкус?

– Неправильный ответ!

К нему подошёл провожавший его ранее безликий и налил вино в бокал.

– Что вы хотите от меня?

– Ты должен убить Шайсфоггеля и Афльштицера, ведь симбиоз их сущностей нарушает ткань всего пространства.

– Но я и без вас собирался это сделать!

– Ты должен сделать это со всей жестокостью, настолько извращённо, чтобы Сам Дьявол пошёл молиться.

– Это какая-то ошибка! Дьявола, как и какой-либо религии, не существует в нашей вселенной.

– Но что-то же тёмное, существует! Что-то непонятное, имеющее у людей такое обобщённое понятие, как Дьявол.

–Ммм…не пойдёт! Я хороший человек и это докажу.

Затем, существо открыло свои чёрные маленькие глаза, коротко посмотрело на Шона и переместило по воздуху странный конус, взявшийся из ниоткуда.

– Ладно, я что-нибудь придумаю, взамен на вашу услугу.

– Что в таком случае можно ещё придумать?

– Взамен, вы поможете мне выбраться из пасти безумия и стать нормальным человеком!

Не теряя надежды на нормальность, Шон попытался заключить сделку. Существо встало из-за стола, медленно прошло мимо застывшего в воздухе конуса и наклонило голову, прошептав ему на ухо что-то.

«Моя жизнь больше никогда не будет прежней!». Ужин прошёл на удивление неплохо, на столе также было ничего. Гости всеми силами пытались притронуться к вину, но получалось это только у одного Шона. Конус весь вечер провисел над столом, прямо перед его глазами. Когда уже пришло время уходить, то попытался заговорить с гостями. Шон имел наглость даже попросить сигарету. Но вдруг, конус завибрировал, как и вся комната. Гости стали биться в конвульсиях и буквально плавились на глазах. От ужасаШон лёг на паркет и прижал голову к полу, закрыв её руками. Резкий оглушающий гул, резал уши. У него полились тёмно-синиеслёзы. Краем глаза Шон заметил, что из конуса полилось чёрное вещество, а плоть гостей слезала слизистыми кусками, источавшими запах дохлых крыс, прямо на стол. Рваная кожа и оголённые кости. Они практически не поменяли своего положения. Оно подошло к конусу и налило тёмно-синее вещество себе в бокал, а затем поднесло его парню. Наклонившись, оно предложило ему испить из бокала.

– Только, когда шум прекратится!

Кричал Шон сквозь слёзы, пытаясь услышать себя. В это же мгновение шум прекратился, и парень очутился у себя в палате. Вся произошедшая ситуация напомнила ему одну большую картину, висящую над кроватью, которая бы источала запах гнили. Серый, тёмно- и светло-синие тона, черный, коричневый. Эта атмосфера безысходности и страха пронизывала всю палату. Его разум так и бродит в неизвестности. Он сходит с ума и начинает видеть то, чего не должен. Шон всегда был другим, больным, беззащитным, и в то же время – дерзким подонком. Всегда всего добивался с большим трудом. Даже если кажется, что «вот, сейчас удача сама пришла ко мне в руки» – это не так. Всегда найдется кто-нибудь, кто разрушит весь твой мир. Всегда найдутся ублюдки, решившие, что они лучше тебя. И они будут пытаться потопить тебя, всеми возможными способами. Просто потому, что ты существуешь. Просто потому, что это ты.

Глава 4. Кладбище невинности

Аудиокассета №5

Переписано Джесси Меткалф

Он шёл по лесу, уже сломав свой велосипед. Ужасно изголодав, но отрицая свой голод, Шон смирялся с нуждой в пище. Слёзы и обида всё время подкатывали к горлу, поэтому было не до еды. Но и её нужно было найти. Он хотел упасть без сил и больше не продолжать свой путь. Парень не знает, куда идти. Возможно, уже даже забыл, с чего всё начиналось. «Мне нужна была та отсыревшая сигарета, ведь "пачка Лаки Страйк в день – то что нужно полноценному мужчине, чтобы похудеть, хорошо себя чувствовать и быть красивым!»1. Больше всего на свете, он боится сейчас наступить на осиное или змеиное гнездо. Не хотелось бы так умирать. Но это был какой-то странный лес, сухой, листва была исключительно неестественно темного зелёного цвета, будто только что сошедшего с пластиковых вечных цветов. Под ногами была желтая и зеленая трава, корни и мох. Земля ровная, не было зарослей двухметровой травы. Ходить не так страшно. Что ещё удивило его, так это то, что практически отсутствовали мошки и комары. Чувство голода пересилило его принципы, и он нашёл в себе силы заглотить целиком маленькую ящерицу. Шон брёл по лесу и крутым возвышенностям, пока не дошел до странных объектов, торчащих из земли. Разноцветные фигуры из цемента и железные гнутые палки. Как оказалось, это было нечто вроде детского кладбища, куда провожали в последний путь убитые горем родители, своих детей. Они смешивались с деревьями и выпуклым крутым массивом. Шон шёл вниз, стараясь внимательно и аккуратно обходить памятники. Лиловая игрушка с белыми глазами, черными зрачками и ресницами. От больших длинных ушей был отломан кусок, а из одного уха торчала железная палка. Невинное создание. Каждый малыш в детстве любил большие разноцветные игрушки, это приносило радость, эйфорию и удовлетворяло ненадолго, жажду собирательства. От всего увиденного, Шон расплакался. Горло сжало ещё сильнее и слезами он наелся так, что даже от вида красивого съедобного гриба, его вывернуло. «Всем было бы лучше, если бы меня не существовало. Куда бы ни пришел — я, как пятое колесо. Всегда на шаг позади. Виноват всегда во всём!».С горы, на котором находилось кладбище, виднелось море и пристройки на берегу. Судя по всему, кладбище было давно заброшено. Оно расположено на самом непопулярном месте этого ландшафта. С него Шон увидел лес и крутые склоны. Стоит попробовать дойти до конца кладбища, может быть, есть вероятность дойти до дороги. Тёмная листва и множество памятников, заросших травой, смотрели прямо на море. Удивительное место. Он ни разу в жизни не был у моря. Если берег не заселён бандитами, то возможно даже удастся там искупаться. Упав на колени, Шон разбил небольшой лагерь на краю кладбища. «Призраки детей мне ничего не сделают, наверное». С высоты, лес казался глубоким неприступным.

Его окружало множество хвойных деревьев и крутых острых массивов. Очень опасно пробираться в одиночку через лес. Нужно будет найти утром другую дорогу. Завалившись в свою импровизированную палатку, Шон уснул. Как только первые лучи добрались до его лица, он резко подскочил. «Я упустил что-то важное.». Порывшись в кармане, он нашёл пачку сигарет. Осмотрев её, Шон обнаружил сложенный кусок бумаги с пятном крови. Застыв от происходящего, он поколебался некоторое время и затем раскрыл его. Это оказался рекламный буклет психиатрической клиники Имени Томаса Джефферсона. Вот так – и он вспомнил, куда нужно держать путь! Окончательно проснувшись около середины дня, Шон пожевал немного листьев и выпил конденсат росы. Замученный и измождённый, он начал собирать свой лагерь обратно в рюкзак. Предстоял нелёгкий путь. Если его не убьют раньше, то удастся пробраться в чью-то хижину и привести себя в порядок.

– Даже не могу думать о том, что у меня с волосами и зубами. Обычно, я мою свои волосы шампунем, затем втираю в них бальзам, жду некоторое время и смываю. Потом наношу ополаскиватель и также его смываю. После выполнения стандартных процедур я втираю в свои волосы молочко из африканского ореха и также мою их. Затем втираю во влажные волосы питательное масло оливы. Я никогда не сушу свои волосы феном, иначе они бы все выпали. Но мне говорят, что они скорее выпадут из-за того, что я слишком много мою волосы. Когда они немного подсохнут, я расчёсываю их массажной расчёской и втираю в корни сыворотку для укрепления луковиц.

Выговорившись рядом стоящему дереву, он прослезился. Придётся на время забыть о роскошной жизни и подумать о цели. Мысли о вкусном обеде, который ему бы сейчас подавали, вывели Шона из равновесия.

– Я ем ящериц, грибы и листья. До чего я дошёл?

Присев на землю, он попытался успокоится и восстановить нормальное дыхание. Случайно повернув голову в сторону видневшегося из-за горизонта моря, Шон резко поднялся на ноги. Море – можно легко найти еду там! Мидии, морские ежи, улитки, морская капуста и мелкая рыба. А возле находящихся рядом, хижин, могут быть сады или овощные грядки. Выдохнув и окончательно собравшись в путь, Шон понял, что губы безнадёжно высохли. Выйдя по зарослям из кладбища, он обнаружил склон с другим кладбищем, ведущий к дороге. Склон очень крутой. Но там были тропы и деревья, на которые натянут канат, служивший для того, чтобы спускаться и держаться за него. Деревьев не так много, но они имели бесконечно длинные столбы, возвышающиеся к небу. А своими кронами, они полностью закрыли кладбище от солнца. Могилы сосредоточены неровно. Выглядело всё жутко, особенно торчащие кости из размытой дождём, земли. Шон начал свой спуск медленно, с опаской, держась за канат. Он чувствовал, как руки горят, но продолжал спуск. Постепенно, кожа с ладоней стала слезать, и его тело спотыкалось о корни деревьев и камни. Дойдя до самой большой могилы, находящейся на небольшом выступе, он присел возле неё. Пытаясь не расплакаться, парень достал из рюкзака футболку и порвал её, с помощью ножа-бабочки. Тяжело дыша, скуля от боли и голода, он с третьего раза, завязал ткань на ладонях. При большом трении, хлопковая ткань моментально стирается, но во всяком случае, это поможет немного уменьшить увечья на ладонях. Оглядевшись, Шон увидел огромное пространство, казалось, не имеющее границ. Высокие деревья, редко стоящие могилы. Пустота и опасность. По пути ему не встретилась ни еда, ни вообще какое-либо живое существо. Возможно, на этом кладбище не принято оставлять еду усопшим. Но он бы не побрезговал любыми подачками. Как и ожидалось, ткань быстро стёрлась о канат, но Шон уже почти спустился вниз. Шатаясь из стороны в сторону, и в конец расплакавшись от усталости и боли, он упал на колени возле тропы. После канатной дороги начался самый сложный кусок леса. Крепкие небольшие деревья, засыпанные придорожной пылью. Их ветки были колючими. Проход через них, казался чем-то невозможным. Отказываясь терпеть ещё пару часов в таком состоянии, парень начал ломать ветки, с криками глотая слёзы от боли. Кое-как пробравшись через деревья, он чуть не свалился с каменистого обрыва. Вот чёрт, придётся спускаться! Из последних сил хватаясь за ветки деревьев и дрожа от усталости, он продолжил спуск. Перед ним были каменные выступы и засохшая жёлтая грязь. Хватаясь за ветку, он не удержал рюкзак и выронил его вниз. Выругавшись, Шон начал аккуратно переставлять ноги по камням. Не обращая внимания на то, что ладони окончательно стёрлись до крови, он собрался и продолжил путь. Одна нога влево, другая— на мягкую землю, нужно схватиться за куст. Если пройти эти крутые рассыпчатые камни, то легко можно спрыгнуть. Пройдя один камень, Шон попытался зацепиться за небольшой отступ. Прыгать не пришлось, схватившись за камень, тот только помог пластине слезть и с хрустом угодил за ней вниз. Ушиб таз, упав на спину. Хотя, ему очень повезло, что высота небольшая и внизу была мягкая, хоть и немного засохшая, грязь с травой. Шон вышел на огромную широкую асфальтированную дорогу. Осмотревшись по сторонам на наличие машин, можно было пройти вперед. Над ним нависли тучи, а дорогу окружала грязь и редкие деревья. Они были небольшими и с высоко поднятыми ветками, практически без листьев, цеплялись огромными беспорядочными корнями за жёлтую землю. Над этим всем царила темнота от туч, полностью закрывших небо. За холмом находилась другая дорога, ведущая в неизвестное место. Медленным шагом, Шон дошёл до другой стороны. Посмотрев в сторону, он увидел спускающуюся вниз дорогу и множество деревянных хижин, больше походивших на сараи. Достав нож бабочку, парень осмотрительно убрал его в левый ботинок. Выбросив в кусты порванные тряпки, с рук, он направился в сторону домиков.

Глава 5. Психиатрический блюз

Выйдя из кабинета в сопровождении санитара, Шон обнаружил, что жуёт свой собственный волос. «Сколько времени я там провёл?» После всего того, что он узнал – логичнее будет со всех ног готовить побег. Только, вот если он придёт сюда? Разные мысли и сомнения терзали Шона. Нужно на время успокоиться и перекусить.

– Неплохо тебя так поджарили чувак, ха!

Сказал кто-то в коридоре. Ещё бы не сломаться в окружении этих психов! Пошаркивая неудобной больничной обувью по коридору, у него родился план – проникнуть в кабинет Афльштицера и украсть свои документы. В это же время попытаться раскопать информацию, связанную со своим делом. Он специально запер его здесь, так как узнал, что больше не способен контролировать поведение Шона и правду сложно будет скрывать и дальше. Покойся с миром, полноценная жизнь. На завтрак была яичница с беконом и чай. Позавтракав, Шон направился в комнату отдыха. На столе, возле потрёпанного винилового проигрывателя, находилась шахматная доска. За ним сидел мужчина, который являлся престарелым индейцем чероки. На его голове красовались связанные в узел длинные тёмные волосы, которые всё же потеряли насыщенность своего пигмента с возрастом. Он был возрасте около шестидесяти лет, на носу свисали круглые тёмные солнечные очки. Шон увидел, что старик курит сигареты и направился к нему, в надежде перехватить халяву. На мужчине был синий свитер, белые кеды и очки. Подойдя к нему, парень увидел, что тот над чем-то улыбался и направил взгляд на неопределённую точку в пространстве.

–Эм, можно присесть?

Неуверенно сказал Шон своим фирменным писклявым голосом.

– Умеешь играть?

Спросил он, даже не глядя в его сторону.

– Нет.

– Тогда, чего тебе надо?

– Ну, я посмотрел и подумал, что вы не кажетесь сумасшедшим, по-сравнению с остальными психами.

– Нет, сесть нельзя.

– Ладно, спасибо.

Шон так и не решился попросить сигарету и начал осматривать помещение, в поисках чего-нибудь полезного, для готовящегося побега.

– У вас есть столярная мастерская или что-то вроде того?

Спросил он у медсестры.

– Она давно заброшена, но всё равно вам туда нельзя, так как вы можете себя поранить.

Возможно, это именно то, что ему необходимо в данный момент. Тяжело выдохнув, Шон решил присесть на пол, рядом с сумасшедшим, напялившим фольгу на промежность и голову. Ему никогда не доводилось прежде сбегать. Он растерян и абсолютно не знает, как это провернуть. Можно, как и всегда, сидеть и ждать, пока всё само не придёт в руки? Он слишком пал духом, чтобы бороться. Возможно, больше и не за что бороться. Нужно попытаться раздобыть сигареты, чтобы его окончательно не свели с ума. «Если я стану их игрушкой, то они увидят, на что я способен». Шон сам не в восторге от себя. Уставившись на окно, из которого было видно кирпичное крыло этого здания, он поник. Очень интересно, наверное, смотреть на колючий забор и кирпичи день изо дня осознавая, как это сводит тебя с ума. От усталости и скуки, Шон попытался завести разговор с этим сумасшедшим.

– Безумный мир.

– Абсолютно!

– Почему нам досталась именно эта версия мира?

– Что ты имеешь в виду?

Шон сделал вид, что ему интересно слушать психа, но закатил глаза и сжал губы.

– Тебе не приходило в голову, что могут существовать и другие миры?

– Типа НЛО и всякое такое?

– Типа параллельной реальности.

– Как это, параллельной?

Шон повернулся к нему, заправив за ухо свои волосы.

– Представь, что в любой временной точке на всем отрезке реальности могут одновременно существовать несколько исходов, из которых история развивается по иному пути. Допустим, тебе предстоит какой-либо важный выбор, и ты думаешь, что за тебя уже всё решили. Ты не можешь сделать выбор и поэтому тебе в скором времени, приходится сделать его.

–Отец говорил мне, что если ты не можешь сделать выбор и затрудняешься, то тебе не нужно ничего из этого выбирать!

– Вся проблема в том, что ты мог выбрать любой вариант, но в рамках данной вселенной, для равномерного продолжения повествования, ты мог «схватить только одну вещь».

– А как же будущее? Разве, оно уже не определено за нас?

– Будущее уже существует. Мы живём в будущем.

– А если я пожалею о своём выборе и захочу изменить его?

– В некоторых случаях это возможно. Но есть такие выборы, которые не отменить в рамках данной реальности.

– Если бы у меня была возможность начать новую жизнь в другом месте, работать на хорошей должности и ни от кого не зависеть.

– Видимо, ты решил, что у тебя есть незаконченные дела. Даже, если бы ты начал новую жизнь, это не оставляло бы тебя в покое. А времени их закончить, у тебя бы не было.

– А если бы было?

– Работа отнимает кучу времени, к концу дня ты приходишь домой, и у тебя не останется сил даже попить воды. А если и будут выходные дни, то за такой промежуток времени, даже при большом желании, ты потратишь годы на выполнение своих дел.

– А существуют ли альтернативные реальности?

– Я же сказал, только что!

Одним неуместным вопросом, Шон привёл собеседника в ярость, но было видно, что разговор его увлёк.

– Нет, я имею в виду такие, где происходит другой сценарий развития жизни. Ну, типа, если бы людей захватили пришельцы и сделали из их половых органов – плотоядных монстров. Если бы, над домами летали огромные белые аппараты странной формы и шумели по вечерам. Если бы, человечество жило только на позитиве и восхваляло творческих личностей. Если бы существовали места, где продавали много разнообразной вкусной еды. Когда-то мир был таким, но за пределами этой больницы, его больше не существует. Если бы, люди были не такими жестокими. Если бы, там был совсем другой ландшафт местности, или другие законы физики, или существовала магия и волшебство.

Ну всё, Шон официально заразился безумием и бредовыми идеями. Прощай голова! Можно уже завтра подать жареные мозги с яичницей?

– Понимаю о чём ты, однажды мне удалось попасть в такое место. Я тебе не скажу как, потому что их глаза и уши повсюду, они всё слышат. Слышал, что они подкладывают биоразлагаемые жучки в еду

Сказал Шон новому собеседнику с издёвкой, когда тот поднёс кусок хлеба ко рту. С небольшим испугом, тот откинул его и огляделся. Парень улыбнулся и прикусил губу, пока тот не видел. У собеседника были кудрявые волосы, острый нос и зеленая футболка. Он и не выглядел сильным и слишком мужественным, скорее походил на задрота-еврея.

– Если тебя так заинтересовали параллельные вселенные, то я расскажу тебе о том мире, где побывал я.

– С радостью послушаю!

Шон скрестил руки на груди и поудобней и прижался к стене.

– Итак, я прибыл туда и прожил какое-то время, за которое многое узнал. Поразительно, как может за несколько лет, мир перевернулся с ног на голову. До всего этого там была красивая процветающая жизнь со своими недостатками. Теперь же, каждый человек мечтал попасть в тюрьму на вечное заточение, ради того, чтобы обеспечить свое сытое и безопасное существование. Тогда как, баланс сил правящей элитной верхушки, практически полностью нарушился. Уничтожив большинство людей, находящихся за гранью бедности, богачи поняли, что если они слишком быстро уничтожат бедняков, то будет некому им прислуживать! Будет некого забрать в сексуальное рабство, кому устраивать геноцид, чёрт возьми? Поэтому, я даже боюсь правильно прокомментировать, их современное положение мира. Если полностью истребить низший и рабочий классы, то некому будет работать не предприятиях. Некому будет производить еду, алкоголь, средства гигиены, предметы роскоши обесценятся, никто не будет приносить прибыль. Поэтому, какая-то негосударственная организация разработала свой план по регулированию численности населения, распределения ресурсов и рабочих мест. План заключался в том, что они на ранних стадиях генетически просчитывают полезность будущего гражданина, путём определённых тестов на ранних стадиях его становления сознательным человеком. Если два человека, решающих воспроизвести на этот свет своего ребёнка, являются жестокими, глупыми и довольно мерзкими людьми – то их стерилизуют, и иногда, лишают жизни. У данной организации есть определённые правила, объясняющие то, почему довольно смышлёные и полезные для общества

люди, не способны к размножению в большинстве случаев. В семьях рабочего класса присутствует культ патриархата и большая доступность спиртного и наркотиков, которая разъедает её изнутри.

– Будто, здесь такого нет!

Прервал его Шон, закатив глаза и стиснув зубы.

–Гхм.

Старясь на обращать внимание и не злиться на него, задрот продолжил свой безумный рассказ:

–…подобные семьи являются физически и духовно не способными вырастить своего ребёнка психически здоровым человеком с адекватным критическим мышлением. Лишь около четырёх процентов детей, из всех подобных семей, могут реально способствовать развитию потенциала своей страны. Эта организация ставит на учёт все семьи, проводит множество тестов на выявление «гена жестокости» и ежемесячно стерилизуют не прошедших тесты. В итоге численность населения снизилась с семи миллиардов до трёх. В крупных городах уже вовсю действует применение более экономичных и безопасных видов топлива, по улицам городов проносятся машины на магнитной тяге. Самый максимальный отрыв от земли – полтора метра. Но человечество ещё над этим работает! Многие улицы стали более облагороженными, гораздо меньше голодающих, благодаря одной реформе. В результате которой, каждому «здоровому» и стерилизованному жителю единовременно, раз в полгода, выплачивается определённая сумма, вычитаемая из прибыли от использованных и уже не высоко прибыльных, месторождений страны. В районах гетто, где живут иммигранты и избежавшие стерилизации – всё намного хуже. Заброшенных заводов, сейчас не так много. Их ровно столько, сколько на них не хватило человеческого ресурса. Идеальный баланс – залог мирного существования вселенной! Чтобы не тратить ресурсы на людей, совершивших ужасные преступления, организацией тоже был придуман план. Всем тюрьмам, осуществлявшим защиту и содержание особо опасных преступников, был дан приказ использовать преступников, как ресурс. При испытании новых химических веществ, новых изобретений, и в качестве пушечного мяса.

Шон смотрел на задрота с открытым, от изумления, ртом и выпученными глазами.

– То есть, ты меня реально слушал?

–Ага, это всё очень странно, и одновременно, интересно пугающе!

Шон опустил глаза и попытался прийти в себя, такого никто не ожидал! В голову начали лезть разные бредовые мысли. Параллельные вселенные. Достать препарат. Заброшенная мастерская. Гомосексуализм. Осознав это, парень одернул себя и вежливо сказал собеседнику, что ему пора к себе в палату.

Глава 6. Принц Чарминг

Аудиокассета №7

Переписано Джесси Меткалф.

Запись произведена во время проведения испытания двойной дозы Неозапама-883

Шон проснулся в хорошем настроении. Очень редко бывает такое чувство, что ты с самого утра знаешь, что день пройдёт хорошо. Несмотря на то, что он не мог заснуть пол ночи, набрасывая план сегодняшних развлечений с братом. Он не чувствовал недосыпа с утра. Затем, пролежал в раздумьях ещё минут пятнадцать и уговорил себя встать с кровати, чтобы пойти в туалетную комнату. Ванна, раковина, унитаз – всё было выполнено из белого мрамора с серыми естественными прожилками. Зеркало и туалетный столик по краям был обит резьбой, которую покрывал слой золотого напыления. В вазе, возле зеркала, стояли гардении. Эти цветы напоминают ему о матери, а их аромат приносит душевное спокойствие. Парень встал возле столика и принялся чистить зубы. Чтобы не намочить волосы, собрал их в пучок. Его зелёные глаза сияли от света лампы, отражающегося от резьбы. У брата отдельная комната со своим туалетом, но из-за его паранойи, он иногда заставляет его жить в затворничестве вместе с собой. В свободное время, тот уходит отсюда и идёт на подработку в городе, занимающую несколько часов, затем помогает малоимущим. Был период, когда он приносил животных, у которых не было дома. Но это прекратилось из-за психованного отца, который несколько раз убивал их разными способами у бедолаги на глазах. Почему они не ушли отсюда и не начали жизнь вдали от всей жесткости? Из-за его психических заболеваний, отца назначили постоянным опекуном и поэтому, Шону редко разрешалось выходить из дома. Свободная жизнь начнётся тогда, когда он разрешит сдать парня в лечебницу. А до тех пор, он находится в его полной власти и чувствует себя принцем в заточении. Он вышел в комнату и заметил, что на столе лежит галстук из лицея. Парня обдало жаром, и он опустил голову. Жар, подымающийся с самой груди, перекидывался бурлящими потоками крови, на его щёки. Растрепав волосы, он нервно попытался заправить их обратно за уши.

– Ты опять не спал всю ночь?

Повернув голову, Шон увидел вечно счастливое и лучезарное лицо брата и чуть не прослезился.

– Ну, знаешь, когда тобой овладевает идея, ты не можешь заставить себя ни спать, ни есть…

– Ты готов?

– Я…ещё не оделся

– Я имею ввиду, ты морально готов? Это нелегко, я знаю.

– Мне постоянно кажется, что из окна следят его люди, и они закинут меня в ящик и повезут туда.

Он опустил голову и виновато вдохнул.

– А я пока посижу на кровати.

Унимая свою дрожь, Шон надел тёмные брюки, белую рубашку и джинсовую куртку. Причесал мокрые, от пота и воды, волосы и нанёс сверху немного воска. Теперь они были гладкими на макушке и вьющимися возле шеи.

– Ты без ботинок пойдёшь?

Сказал он, мило улыбаясь.

– А, да, надену те коричневые.

– Очень модно

Это заставило Шона улыбнуться, и тот неловко поднялся. Подойдя к двери, он следовал за ним. В ушах зазвенело, и Шон резко остановился, чуть не упав в дверной проём. Закрыв глаза, он ощутил, как всё его тело немеет и к глазам начинают подкатывать слёзы. Он схватил его за плечи пока тот, дрожа, пытался вырваться из цепких лап.

– Я знаю, это очень тяжело, но я обещаю, там нет никого! Никто тебя не заберёт, иначе им придётся ответить.

–Ммм…

Скулил Шон в ответ, глотая слёзы и пятясь назад.

– Съешь её.

Он достал таблетку и попытался засунуть Шону в рот, немного поспорив, тот всё же проглотил её. Опустив голову и тяжело дыша, Шон достал сигарету из кармана куртки и закурил.

– Я понимаю, очень тяжело заставить себя переступить порог, но тебя эта болезнь ещё не захватила полностью, и ты можешь дать ей отпор! Закрой глаза и сделай шаг.

– Да, раз.

– Хорошо, я веду тебя и крепко держу, представь, что этого порога нет. Представь, что это всё одна большая комната, где ты в безопасности! Ты находишься в движении постоянно и ощущаешь себя свободным. Ведь невозможно поразить движущуюся цель.

Шагая медленными шагами и делая глубокие затяжки, Шон вышел из комнаты и тяжело дыша, улыбнулся пустоте, прикрыв глаза ладонями, затем бросился в объятия ему.

– У тебя получилось!

Почти плача, сказал он, обнимая Шона.

– Невозможно поразить движущуюся цель!

Он позволил Шону выкурить ещё две сигареты и немного прийти в себя. Порог комнаты – для Шона самое сложное. Боязнь не распространилась на весь дом, поэтому выйти на улицу было не так сложно, но на это у Шона требовалось немало времени. Сидя на мокром крыльце и докуривая одиннадцатую сигарету, Шон уже во всю жалел, что зря отнял столько времени у него. Был уже почти полдень, а он только смог выйти из дома. А впереди, их ждала прогулка по лесу и по дороге в город. Шону редко доводилось ходить по лесу, но он понял точно, что его вряд ли привлекает эта грязь, множество веток и всякой мерзкой живности. Хотя, радости реальной жизни – лучше любой фантазии. Лучше, он посидит в своей комнате и выкурит очередную пачку сигарет. Его никогда не привлекали планы путешествий в разные страны, города и самостоятельная жизнь. Шон не хочет быть обузой, но ничего не может поделать со своим страхом и выйти из комнаты. Он не может контролировать свои чувства. Особенно парень ненавидит взгляд, случайно поступающий от любого совершенно незнакомого человека – то уже краснеет и задыхается. При осознании грядущей небезопасности, у Шона звенит в ушах, а перед глазами всё плывёт. Он не контролирует свою ночную паранойю, когда из всех углов комнаты кажется, что за ним наблюдает что-то высокое, неизвестное и опасное. Но кое-что он понял точно – страх прокалывает все нервные окончания и капилляры своими тонкими и острыми иглами. Это заставляет чувствовать себя живым. Ты ощущаешь своё дыхание, сердцебиение, работу мозга и сокращение мышц. В эти моменты – страх является очень сильным чувством, благодаря которому можно ощутить себя целостным. Нужно уважать это чувство!

Накинув капюшон, Шон вновь принялся закуривать сигарету, но его укорительный взгляд заставил парня на некоторое время не делать этого.

– Так, куда мы пойдём в этот раз?

Сказал Шон, скрывая то, что кроны деревьев плывут перед глазами. Каждый свой шаг, лучше точно просчитывать и двигаться по своей собственной, выстроенной, траектории. Когда он запинается, то ощущает, как им овладевает страх того, что земля разверзнется, и тот упадёт прямо на самое дно. А пока будет падать, то наглотается грязи и пыли, а тело – сотрется вместе с кожей о булыжники. Стараясь не думать об этом, Шон переводил взгляд на него. Он почти двухметровый, обладает мускулистым телосложением, но всё равно кажется гораздо толще из-за своего роста – истинный ариец! На лице красовалась небольшая бородка. В левом ухе две серьги. Он одет в короткие штаны, из-под которых торчали колготки с коричнево-красным узором. А под черной свободной курткой, находилась кофта с рисунками детских мультяшных персонажей. Возможно, ему подарили её те, кому тот помог, так как кофта явно была детской пижамой, никак не подходящей под его телосложение. Пока он не видел, Шон быстрым движением, прикурил новую сигарету и расслабленно выдохнул свою затяжку. Стояла пасмурная погода и холодный воздух из-за тумана. На мгновение он почувствовал, как что-то ледяное соприкасается с ногой. Но решил не обращать не это внимание и вспомнить про то, что распланировал для сегодняшнего дня. Шон решил, что сперва, они поедят чего-нибудь сладкого и сытного. Никакого алкоголя! Шон забыл, что не ел два дня, ведь всё это время потел от волнения и пил только чай с водой.

– Чего ты так пялишься?

– Думаю, по какому месту, тебе лучше всего врезать!

– А ну иди сюда, мудила!

Шон схватил его за живот и швырнул в траву, а затем зацепившись ботинком о булыжник, угодил прямо рядом с ним.

– Ах ты!

Смеясь, ответил другой он и попытался окунуть Шона головой в землю

–Я быстро твои волосики испачкаю!

Смеясь, он не заметил, как испачкал щёку о землю. Шон помог ему подняться с земли. После чего парни отряхнулись от грязи и пошли дальше.

– Ты не поверишь, но я умираю от голода!

– А чём тебе домашняя еда не нравится?

С издёвкой, спросил парень Шона.

– Да заглохни ты уже!

Смеясь, Шон шлёпнул парня по плечу. Оставшаяся часть пути прошла незаметно. Парни уже прибыли к ржавым вратам городка. Шон огляделся и увидел, что находится под массивным куполом из тёмных и опасных туч, готовых отгреметь в любую секунду и обрушить на землю литры ледяных капель воды. А ведь парни даже не взяли зонты! Большие ржавые ворота казались невероятно огромными. Более огромными, чем они есть на самом деле. При взгляде на них Шону казалось, что он уменьшается, а сами ворота с каждой секундой всё быстрее возвышались над ним. Что же это? Паническая боязнь чего-то огромного? На воротах был полуржавый механический автомат в виде небольшого человечка, который заводился от крестовидного ключа поворачивающего систему шестерёнок. Это железное создание находилось в небольшой стойке для прикладывания карточных пропусков. Когда она срабатывала, то ключ вылезал из отсека и автоматически заводил человечка, который в свою очередь, отпирал врата.

– Ты идёшь? Она же сейчас захлопнется, а ты так останешься здесь!

– Ну…да.

Сделав огромный вдох и зажмурившись, Шон быстрым шагом прошёл внутрь. Опустив голову и упав на дорогу он потянулся к карману за новой сигаретой. Ужасно стыдно. Своими глупыми фобиями и эгоизмом, он испортил их день снова.

– Но мы хотя бы уже здесь, это большое достижение!

– Встаю, да, идём нужно идти!

Шон приподнялся с земли. Онпротянул ему руку, но парень её не заметил и неуклюже попытался встать, положив ладоньна асфальт.

– Не хочешь отряхнуться, чувак?

– Нет!

– Ладно, пошли посидим и поедим наконец.

– Точно.

В городке стояли не сильно высокие здания, большинство из них имело заострённые конусовидные крыши, почерневшие от времени. Небольшие домики сделаны из камня и напоминали особой атмосферой и необычным архитектурным решением, настоящий Шотландский колорит. В гуще городка возвышались уже более высокие кирпичные здания, явно отличавшиеся от того, что стоит в развлекательном центре. Внутри всё казалось относительно неплохим, а снаружи выглядело мрачно и заброшенно. Туман, тучи, постоянный ветер, серые маловыразительные здания – наводили на Шона жуть. Вот почему, тот не очень любил выбираться в город. Когда Шону присудили домашний арест – он был очень этому рад. Парни прошли по дороге, мимо здания юридической конторы и небольшого отеля. Это были двухэтажные кирпичные здания, имеющие немного округлую форму у фасада и сужающиеся к крыше. Каждую дверь охранял ржавый слуга – жуткое сборище ржавых шестерёнок. Шон никому этого не говорил, что у него фобия неодушевлённых предметов, которые могли воспроизводить движение не естественным путём. Например, эти автоматические человечки. Они ржавые, ужасно похожи на людей и вводят в ступор одним своим видом. Кажется, что это жертвы филадельфийского эксперимента, которые вросли в каменные стены и вынуждены догнивать в них до скончания времён.

А когда они начинают двигаться, то от ужаса звенит в ушах, и начинаешь потеть. Этот страх чего-то неодушевленного, что умеет двигаться. Он старался не смотреть на автоматов по дороге в паб. Никто не должен знать и об этой фобии. «Если они узнают, то меня навсегда посадят в одиночную камеру с мягкими стенами». Хоть и затворничество мало чем отличается от заключения там. Всё же, лечебница имеет множество недостатков. Там нужно носить одну и ту же одежду изо дня в день, сигареты можно достать только через торговлю телом, запрещены любые личные вещи. А если, кто-нибудь решит тебя посетить – персонал больницы не пустит, соврав, что часы посещения окончены, либо больница помещена в карантин. Сказали бы, что нужный пациент в данный момент отходит от лекарств, или же сидит на процедуре – они бы придумали множество любых причин! Прилизав растрёпанные волосы за уши, Шон наконец выплюнул вонючий бычок. Поправляя свою куртку, он улыбнулся парню, нежно подмигнув. Тот посмотрел в ответ, наматывая бородку на палец и задумчиво сказал, что они должны кое с кем встретиться.

– Не может быть! Ты опять начинаешь?

Шон почти сорвался на крик. Параноидальные чувства начали подступать, у него покраснели глаза.

– Не переживай, это нужно тебе и мне —то нужно нам! Я всё объясню потом. Ты не представляешь, насколько это важно!

Ещё не успев переступить порог паба, Шон понял, что нужно линять оттуда, что есть мочи!

– Стой! Ты же обещал! Не оставляй меня…

Шон опустил голову, и покорно пошёл в паб следом. Краем глаза, парень заметил человека за столиком, который увидев их, чуть не встал резко из-за стола от неожиданности. Было заметно искреннее удивление и интерес. Может быть, стоит его послушать? Шон остановился, почувствовав его руку на плече. Опустив голову, Шон мотал ею из стороны в сторону, пытаясь нормализовать своё дыхание и собраться с мыслями.

–Хорошо, дай мне несколько минут.

Тут по пабу пробежал запах сигарет, блевотины и не смытого дерьма в сортире, лишь изредка перебивающегося запахом свежеприготовленной еды с кухни. Обычно, некоторым людям с заболеваниями тяжело контактировать с кем-либо, кроме тех, к кому уже испытывают железное доверие. Общение с новыми незнакомыми людьми, даётся очень тяжело, особенно если к этому морально не подготовился. За столом сидела опрятного вида женщина. У неё были короткие до плеч, белокурые волосы, немного завитые к концам. Женщина одета в тёмный бордовый костюм и юбку-карандаш. Её лицо сразу же вызывало доверие. Но не стоит обольщаться.

– Это Джесси, Джесси – это мой брат.

Будто извиняясь, он сделал глубокий вдох и присел напротив неё, пока Шон стоял над ними, склонив голову от неуверенности. Лицо Шона закрывали взлохмаченные волосы, а страх незнакомца сочился даже сквозь одежду.

– Он должен немного привыкнуть, не возражаете?

– Нет, всё в порядке, присаживайтесь пожалуйста, как вас зовут?

Дружелюбным голосом спросила она, что заставило Шона вынуть лицо из-под волос. Он плюхнулся рядом с ним на диван, почти придавив к стене. Сделав искусственно-дружелюбное лицо, Шон снова посмотрел на неё. Не моргая, он сидел и ждал, пока кто-нибудь из них первым начнёт диалог.

– Хочешь чего-нибудь?

Спросил Шон, мельком оглядывая, своим блудливым взглядом, паб, его и незнакомку.

– Ну, мне кукурузные чипсы с соусом, шоколадный бисквит, ассорти из морепродуктов, молочный коктейль и пиво.

Приготовил Шон свою фирменную возбуждающую улыбку как раз в тот момент, когда заиграли Morphine.

– Ладно, а ты, Джесси, что ты будешь?

– Кофе со сливками и шоколадный бисквит.

Сказала она, не отрывая взгляд от парней на сцене.

– Ну что ж, я тогда схожу и закажу нам еды, заодно подумаю, что заказать тебе. А вы тут пока посидите немного. Не волнуйся, она тебе ничего не сделает, она моя подруга.

Договорил он, и танцующей походкой направился к кассе. Раздался шлепок. Незнакомка громко положила на стол стопку бумаг. Решительным взглядом пронзив сидящего напротив неё Шона с измученным больным видом, и начала диалог:

– Я знаю про тебя многое, твой брат мне всё рассказал. Но не спеши обижаться и вставать из-за стола. Я единственная, кто может помочь вам. Помочь тебе.

– Что ты можешь?

Скрестив руки на груди, спросил Шон немного неуважительным и ехидным тоном.

– Я писательница. Мои родители владеют сетью влиятельных газетных издательств по всей Америке и я решила, что в состоянии пролить свет на всё то, что вытворяет твой отец и его Худ.

Это было неожиданно. Но неизвестно, что за желтушный бред выдаёт её газетёнка.

– А знаешь, я в деле!

Достав свою печатную машинку и надев шляпу, Джесси улыбнулась Шону и начала показывать ему папки с документами.

Глава 7.За стадом

Отрывок из дневника Галлахера №1

Найдено у Джесси Меткалф

Зачем я на это подписался? Только чувство боли от разодранной кожи и голод – заставляют верить, что я всё ещё жив. А размышления о том, кто же всё-таки прав – заставляют не падать духом. Что, если всё же он был прав? «Мне всё равно никто не поверит, я же сумасшедший, ты же знаешь!» – каждый раз звучит в голове, когда вспоминаю, что же я видел после действия галоперидола. Можно пытаться не вспоминать об этом, но с каждым разом, всё больше начинаю верить только в то, что видел своими глазами, не рассчитывая ни на чьи сторонние показания.

Заметки Джесси Меткалф, найденные

возле её личной печатной машинки ч. 1

Возможно ли подвергнуть безумию абсолютно здорового человека? Любой ответит – что да. Наш человеческий мозг хрупок —«три с половиной фунта собачьего корма из пропитанной кровью губки, заключённой в черепной коробке». Испуг, приобретённые фобии, перенесенный стресс и жизненные утраты и в крайних случаях – встреча с чем-то необъяснимым настолько кошмарного вида, что мало кто может это описать, а произошедшее кажется настолько невозможным, что вряд ли кто поверит человеку, видевшему это. Я слышала множество подобных историй и большинству людей попросту, никто не был в состоянии поверить. Меня однажды очень увлекла серия рассказов, поднятых с архивов бывшего российского полицейского, в которых были по-настоящему страшные и пугающие истории. Я ездила по странам, когда разыскивала одного должника, наотрез отказывавшего платить алименты своей семье. Он очень виртуозно скрывался от моего зоркого глаза и настойчивого следа. Иногда, приходится совмещать писательство для газеты и добровольные благородные позывы для помощи людям. Поэтому, я решилась на столь нестандартное для моего привычного распорядка, кругосветное путешествие. Сначала, должник уехал из Америки в Канаду, где некоторое время укрывался у своего дяди. Когда я была уже близка к его поимке – он опередил меня и уехал в арабские эмираты, где около трёх с лишним недель, скрывался под новым именем, опустил бороду и даже нашёл себе новую девушку. Благо, если ты одновременно и писатель, и детектив, то у тебя есть множество знакомых, практически в любой стране! Встретившись в неформальной обстановке с моим коллегой-детективом М. Чарльстоном, за столом полным вкусной и жирной пищи, мы обсудили дело и возможность поимки алиментщика с помощью скрытой камеры. Когда ты работаешь детективом – то неизбежно все документы дела оказываются в каплях кофе и жира от еды, так как это неотъемлемая часть нашей работы, приносящая такое наслаждение – как встречи в неформальной обстановке.

Посетив вместе с ним, обшарпанную и ветхую квартиру нашего преследуемого клиента в гетто районе эмиратов мы узнали, что тот снова успел от нас скрыться. Опять он был на шаг впереди. Но мы смогли узнать от соседей его новую фамилию, которая привела меня по горячим следам – прямо в Данию. Там, встретившись с моими, горячо уважаемыми коллегами в кафе, в местечке, окружённым пасмурной погодой с туманом и отсутствием солнца днём, мы размышляли о том, каким способом он опередит нас и на этот раз.

Прибыв в гостиницу, я находилась в довольно опечаленном состоянии. Меня в фойе встретил мужчина, лет пятидесяти, он был французом, иммигрировавшем в Данию ещё во время войны. Казалось, ничто больше так не могло обрадовало, как его информация о преследуемом клиенте. По его наводке, я выяснила, что мужчина говорил о том, что ему нужно залечь на дно там, где никто и не подумает его искать. Адиментщик говорил с кем-то в автомате-телефоне на французском, благодаря чему, старик смог понять его речь. Пообщавшись с французом, выяснилось, что он является местным жителем этого маленького городка и каждое утро выходит посидеть на лавочке возле телефона, невзирая на непогоду. Мои коллеги-детективы опрашивали людей, показывая им фотографию должника. Узнав человека по фотографии, чей разговор он ненароком подслушал, то сразу же, как добропорядочный гражданин, сообщил нужную информацию. Поиски привели в Саратов, где я встретилась с Николаем Александровичем, который также работал частным детективом и по удачному стечению обстоятельств, прибыл сюда, чтобы получить завещание, оставшегося на родине, отца, который работал следователем. Я посетила вместе с ним нотариальный дом, где ему вручили небольшую сумму денег, равную около сорока тысяч рублей, записные книжки, справочники по криминалистике и толстую папку с делами, которые отец не мог раскрыть, но которые терзали его душу изо дня в день – до самой смерти! Одно из них было про попа, которого терроризировало странное существо, имевшее только две конечности, и на которых были большие ладони. Всё началось с того, что попу приходили записки от человека, почерк которого не смогли идентифицировать криминалисты, гораздо позднее. Записки были написаны от руки неряшливыми печатными буквами с кучей грамматических ошибок, которые на ежедневной основе попадали в почтовый ящик к попу. Когда тот принёс их в отделение полиции и попросил разобраться с этим, то полицейские лишь развели руками и убедили его в том, что это чья-то детская глупая шутка. После этого поп ещё пару раз приходил в отделение к отцу Николая, жалуясь на громкие хлопки по полу в соседней комнате и издевательский смех. После первой жалобы в полицию, этот шум перерос в ежедневное наваждение. Поп перестал спать. Когда начинались шлепки, то он запирался в своей комнате и долго читал молитвы до самого рассвета. Третий поход в отделение полиции – оказался для него последним. Отец Николая заинтересовался этим делом и решил проверить попа. Вместе с коллегой они наведались в его квартиру, так и не встретив подопечного. Когда они собирались уже уходить, чтобы составить ориентировку на его поиски, молодой стажёр заметил пятно на деревянном полу. К слову, этот пол был из лакированных тонких досок, и возле двери в комнату попа, в которой на стенах висели множество различных икон, а на столах и стульях находились остатки прогоревших свечей. На почти жёлтом, деревянном лакированном полу, красовались два выжженных отпечатка ладоней. Это ввело в ступор следователя, особенно после многочисленных жалоб и слёз попа о помощи. Оставив стажёра охранять вход в квартиру до приезда полиции, он направился в отделение, в поисках зацепки. Как стало известно позднее, через три дня, после загадочной находки в квартире, в отделение поступил звонок. Мужчина лет сорока дал наводку, что нашёл, разорванное медведем, тело полностью обнажённого мужчины на заснеженной тропе в лесу. Благодаря морозу и обильному снегу, тело отлично сохранилось за два дня, что оно там пролежало. Отец Николая описывал в своём дневнике его так:

«…Прибыв на место обнаружения тела, мы с коллегами начали его визуальный осмотр. На лице попа застыла гримаса ужаса и отвращения. Его глазные яблоки были наполнены кровью и сильно обледенели, видимо, из-за обильного слезоотделения. Массивный клок его волос, вместе с кожей, был вырван и висел на кустах в километре от тела. Верхняя часть туловища оставалась лежать на снегу вместе со свисающими красными кишками и другими внутренними органами, что красными щупальцами растекались по снегу. Мы потратили три дня на поиски другой половины его тела, привлекли молодых волонтёров, студентов-медиков и новичков-полицейских. Также проводили поиски с собаками, привлекли лучших кинологов из Москвы и даже из Польши. Мы обыскали все окрестности и даже попытались обшарить озеро на предмет его останков – всё безрезультатно.

…Ещё кое-что, осматривая его замёрзшее тело, только прибыв на место, я обнаружил застывшие посиневшие синяки на спине попа в форме человеческих ладоней. Пытаясь переварить все увиденные мною лично факты и информацию, которую я получал от попа во время его визитов в отделение, я замешкался. А затем и долгие мучительные поиски второй половины тела, полностью выбили это воспоминание из головы. Уже позднее, поделившись своим воспоминанием с патологоанатомом, проводившим вскрытие туловища попа, я услышал, что никаких следов на спине, тем более синяков – на нём найдено не было. Я положил это дело в свой ящик, а спустя некоторое время начал собирать коллекцию таких странных дел, которые никогда не смогу раскрыть. Если ты это читаешь, сын, то я, вероятно, уже мёртв и передаю эти дела тебе, в надежде, что ты сможешь их раскрыть или хотя бы найти логичное и адекватное объяснение всему этому. Обычно, самое простое объяснение и является самым правильным. Бритва Оккама…»

Продолжение аудиокассеты №5

Переписано Джесси Меткалф

Перейдя шоссе, он направился к поселению у моря. Может быть, кто-нибудь сможет помочь? Ноги уже не держали. От голода Шон готов был есть траву. Может кого-нибудь убить? Спокойно поесть и привести себя в порядок? Если задумываешься об этом – то ты определённо в отчаянном положении. Над головой снова серое небо, полностью лишённое солнечных лучей. Уже почти смеркалось, море становилось темнее. Начинался ветер и Шон почувствовал дрожь по всему телу. С каждой минутой всё больше казалось, что дождь пойдёт в любую минуту. Мысль об этом, лишь вызывала бурчание живота. «Я смогу и воды попить, и перекусить дождевыми червями!»– думал он. Двигаясь по земле, Шон сообразил, что нож натирает

ногу и надо срочно найти сухую чистую одежду. Если бы только у него было хоть немного денег, чтобы предложить за кров.

– Так уж и быть!

Глубоко выдохнув, Шон дрожащими пальцами снял серьгу со своего уха. Она была из платины и с настоящим алмазом. Если ему хватит хитрости её выкрасть позже, то он возможно даже решится её заложить бандитам. Осматривая окрестности, парень пытался найти самый ухоженный и красивый домик. Вокруг были лишь каменные жалкие лачуги с деревянными пристройками, которые словно грибы, заполнили собой всё подножие между шоссе и морем. Двигаясь среди них, Шон попытался рассмотреть хотя бы наличие скота и огорода. Люди ходили там, но их движение было едва заметно за высокими заборами и калитками. Разглядеть кого-то было очень сложно. Шон почти обессилен и искал хотя бы тех людей, которых сможет увидеть с близкого расстояния, и с которыми представится возможность установить личный контакт. На глаза ему попались два домика – обычный деревянный с огородом, который хозяин торопливо накрывал какой-то палаткой или навесом. Второй дом – каменный, серого цвета и пристройкой, которая представляла собой, железную дверь, зарытую в песчаную землю. Также, он услышал лай злой собаки, которая увидев парня, попыталась перепрыгнуть высокий сетчатый забор. Дом находился рядом с морем, его высокие столбы с натянутой железной сеткой не скрывали от взора случайных путников животных с копытами и длинными шеями. Они топтали морской песок и укладывали свои маленькие туловища на него. Шерсть у животных была коричневого цвета со светлыми пятнами, они очень пушистые, некоторых из них уже успели обрить. Всё это находилось прямо под куполом грозного серого неба и рисковало быть покрытым чёрной и неспокойной морской водой, в случае прилива, или больших волн. Увидев хозяина, Шон немного вздрогнул от страха и неожиданности. Он предстал перед ним взрослым мужчиной лет сорока пяти, небольшого роста, в синей кепке и клетчатой рубашке, Шон поспешил к нему.

– Сэр, послушайте! А как же ваших животных ещё не смыло водой при приливе? Тем более скоро дождь!

Парень кричал ему, пытаясь разглядеть старика за забором и догнать. – Постойте, подождите! Ответьте мне хоть что-нибудь!

Мужчина, всё же, обратил на него внимание. Он подошёл к парню и оглядел его с головы до ног. Затем уставился ему прямо в глаза и ответил:

– Я перевожу стадо в загон под землёй, я ответил на ваш вопрос?

– Ладно.

Шон сделал большой вдох и потёр лицо ладонями и тут же поморщился от щипающей боли – можете мне помочь? Я заблудился и мне нужна помощь, прошу вас! Я ещё никогда не уходил так далеко от дома. Надеясь вызвать сочувствие, Шон даже начал хныкать и испуганно озираться по сторонам.

– С чего мне тебе помогать?

Спросил мужчина, грозно крикнув в ответ.

– Пожалуйста, это всё, что у меня есть.

Шон достал серьгу и поднёс её к забору.

–Но мне нужно добраться до клиники имени Томаса Джефферсона до первого снега, я прошу вас! Я заплачу вам гораздо больше, если достигну своей цели!

Кричал Шон, схватившись за сетку своими больными и уставшими руками. У него полились слёзы от боли, и тот снова попытался протянуть ему серьгу.

– Понятно, очередной сбежавший псих, да и к тому же воришка!

Мужчина собрался ударить лопатой по рукам Шона, чтобы убрать их забора, но вид серьги заставил егопередумать. На минуту он замешкался, и парень готов был чудом просунуть руки сквозь забор и заставить его помочь себе.

– Ну, во-первых, тут не идёт снег, во-вторых, поможешь мне перегнать стадо, и я подумаю над этим! Забери свою побрякушку!

Мужчина кинул её через забор и та угодила прямиком в песок! Шон кинулся за ней, чудом нащупав возле небольшого островка травы у песчаной дороги.

Послышался звук открывающейся калитки.

– Ты идёшь, или как?

Шон сразу же побежал внутрь. Там он увидел небольшой деревянный дом со странными согнутыми приспособлениями у основания, и дверь к каменному бункеру.

– Смотри сюда.

Громко говорил мужчина, пытаясь перекричать ветер.

– Берешь верёвку и пытаешься закинуть её на шею одному из альпак, перевязываешь узел, но не слишком туго, чтобы не задушить их, и затем ведёшь туда.

Он показал на тот самый открытый бункер.

– Поторопись, уже скоро начнётся! Нам надо успеть затащить их туда и самим спастись!

– Понял! Я начну с самых молодых, а вы берите самых взрослых и сильных!

– Самых молодых надо затаскивать в последнюю очередь, иначе они так и норовят выскочить наружу! Ладно, иди лови пока самых молодых, но заводить их будешь после меня!

– Слушаюсь, сэр!

Шон схватил верёвку и вздрогнул от обжигающей боли. Через несколько минут он с болью свыкся и даже, на некоторое время, перестал замечать её. В стрессовой ситуации ему удалось схватить пару подростков альпак и привязать верёвки к запястью левой руки. Небо начало темнеть и послышался грохот.

– Я закончил, заводи!

Крикнул мужчина, стоя у двери.

– Веду!

Ответил парень, пытаясь перекричать гром. К его запястьям привязано шесть верёвок, и тот тащил за собой шестерых альпак, которые не поддавались и тянули бедного истощавшего парня назад. Но выносливость и желание Шона выжить, а также добраться до лечебницы как можно скорее – были сильнее капризов природы. Он дошёл до двери и начал щупать верёвки на своей руке, подтягивая животных по одному. Когда парню удалось схватить двоих, то пинками и силой собственного тела, он смог запихнуть их внутрь бункера. К тому времени, мужчина уже привязал старших альпак внутри и пошёл помогать Шону заводить остальных, попутно пытаясь не упустить ни одного из рук. Когда они закинули последнюю альпаку, то вдвоём одновременно надавили на двери и заперли их, с помощью рычага.

– Отлично, пацан! Так уж быть, идёшь за мной!

Он взял Шона за предплечье и потащил к себе в дом. Оглянувшись, парень увидел, что света не было совсем, мрак распространился повсюду, и чёрная вода коснулась его ноги. В ужасном испуге он совсем забыл о своей боли и голоде, а также цели. Из-за неестественной темени не было видно даже домов по соседству и вообще ничего. Зайдя внутрь, Шон увидел, что там тоже было темно, всё освещала лишь небольшая тусклая масляная лампа. А на полу, меланхолично, лежал пёс, которого хозяин заботливо отвязал от цепи и привёл пережидать весь этот хаос к себе в дом. Мужчина запер дверь изнутри и Шон почувствовал, как дом начал дрожать и даже вскрикнул от паники. Лишь немного успокоившись, он понял знакомое чувство, похожее на то, когда едешь в лифте. Дом поднимался!

– Что происходит? Мне страшно! Когда это закончится?

В панике, Шон сел на пол возле двери и тяжело дышал, пытаясь собраться с мыслями.

– Что значит «что происходит?», не разыгрывай меня!

– Я никогда не был здесь, что это за место?

Ноющим голосом, Шон надавил на старика, в надежде узнать ответы.

– Ладно, расскажу вкратце.

Мужчина вовсе и не был слишком стар. На его лице мелькали морщины и его поведение, как жизнь в отшельничестве, выдавали в нём что-то старческое. Внешне он здорового телосложения, но ясно, что здесь что-то не так и абсолютно невозможно с точностью определить его возраст, варьировавшийся от пределов сорока до пятидесяти с плюсом, лет.

– Это обычный шторм, через примерно сорок часов он закончится. Такое явление бывает лишь раз в месяц, и мы научились жить в гармонии с этим. Ну всё, ты доволен? Получил необходимую информацию? Может тогда расскажешь мне теперь, что ты здесь забыл и у кого украл такое дорогое украшение?

– Я…даже не знаю, не знал, что такое вообще может существовать. Ладно, я думал, что больше ничто в этом мире меня не удивит, но глубоко ошибался! Боже мой, да это же тьма!

Не скрывая своей паники, Шон почти начал биться в конвульсиях от страха. А как же альпаки? Они там не задохнутся? А если вода не уйдёт, как быть тогда?

Совсем сойдя с ума от паники, он начал дрожать.

– Ну-ну, успокойся немного, ты ужасно выглядишь!

Ответил ему мужчина и прикоснулся к плечу. Шон тем временем, выпучил глаза с таким ехидным удивлением, будто удивился тому, что он именно только что заметил его ужасное состояние.

– Ты мне начинаешь нравиться! Тебе не плевать на моих альпак! Ты не думаешь только о себе! Такие самоотверженные люди, мне не встречались очень давно. Так уж и быть, я тебе помогу!

Очень обнадеживающе прозвучало от него.

– Правда?

Ноющим голосом, Шон снова спросил его и опустил голову, покачивая в разные стороны.

Мужчина присел и взял его ладони в свои руки, и удивлённо спросил:

– Что же с тобой произошло? Никогда прежде не видел таких увечий, разве что, только от верёвки, хм, на кладбище. А ты серьёзно прошёл кладбище?

С большим трудом, подавляя усмешку, спросил он бедного Шона.

– Да, это было нелегко.

– Ты самый настоящий дурак!

– Я знаю об этом.

Грустным разочарованным голосом ответил ему Шон, не поднимая головы.

– Ты явно не из этих мест, ты бы знал, что нужно было просто свернуть в другую сторону с детского кладбища, там бы увидел безопасную тропу, которая привела тебя сюда. Или ты мог задержаться там на сутки и переждать тьму в безопасности.

– Почему бы тогда вам не жить на той горе со своими тупыми животными и не пережидать в обоссанных трусах тьму, каждый раз борясь за жизнь?

На порядок разозлившись, ответил ему Шон.

–Не всё так просто, как может показаться на первый взгляд.

Сделав глубокий вдох, мужчина перевёл взгляд на пол, и решил предложить Шону залечить раны и немного поесть. Он помог ему подняться с пола, чтобы тот осмотрелся. Деревянный стол находился у занавешенного овального окна. Также была видна глиняная печь, большой сундук и пару других скромных вещей, которые нельзя разглядеть во мраке. Подойдя ближе к столу, Шон заметил корзину с продуктами на стуле. Его чувства в этот момент зашкаливали. Хотелось сейчас нырнуть с головой в эту чёрную бездонную воду, отпереть бункер и впиться зубами в бедро молодой альпаки, разрывая её своими зубами и окрашивая чёрную прозрачную воду их кровью, съедая тягучие верёвки мышц одного животного, за другим.

– Я хочу есть!

Крикнул Шон, раздражённо махая руками.

– Потерпи немного!

Выпалил мужчина, стараясь его успокоить, влепив пощёчину. Но Шон был слишком измотан, чтобы отреагировать на это.

– Я терпел так долго, потерплю ещё и пару минут

Мужчина промыл его раны на руках, вытер грязь и запёкшуюся кровь с кожи.

– Кто тебя так?

Спросил он юношу и жестом показал на зеркало. Шон взглянул в него и при тусклом освещении, смог лишь разглядеть шрам на глазу, ощущая, что при этом его зрение не изменилось. Он поднёс небольшой фонарик к его лицу и осмотрел.

– Ещё немного и ты бы мог видеть только одним глазом.

Он улыбнулся, глядя на парня, пытаясь его утешить. Видимо, эти катаклизмы, кладбища и разборки для такого крестьянина, как он обычное дело, причём, даже не удивительное. Мужчина погладил парня по голове и нежно приложил ладонь к его промежности.

– Всё будет в порядке, тебе некуда деваться. Ты привыкнешь к этому, ведь я не дам тебя в обиду!

Мужчина продолжал поглаживать Шона по промежности, а тот стоял скованно, но постепенно кровь прилила к лицу и он уже был не в состоянии сдерживать своё участившееся дыхание.

– На колени!

Скомандовал мужчина и Шон покорно упал невзирая на свои больные ладони. Он приказал ему целовать свои грязные ботинки, чему парень повиновался. Тусклый свет от лампы отражался от чёрных кожаных ботинок, которые Шон обильно смочил своей слюной, заботливо вылизав всю грязь и мелкий хрустящий песок. Зачем он делает? Смутные воспоминания начали всплывать в его голове, но тот лишь продолжал подчинятся новому хозяину. Мужчина на минуту оставил парня сидеть на колени и начал что-то искать в своём массивном сундуке. Спустя минуту вернулся с толстой железной цепью, которую моментально приковал к ноге Шона, чтобы он не смог никуда уйти. Перед этим он стянул с него штаны, оставив в одних трусах. Мужчина засунул два пальца в рот Шону и потёрся носом о его волосы, явно возбудившись и возбудив самого парня. После этого он оставил его и Шон заснул.

Прошло очень много времени, казалось, что Шон проспал до утра, но тьма ещё не закончилось. Мужчина постелил ему рядом с печью, протянув пленительную цепь по полу от самого окна. Шон отлично выспался в тепле и сытости. Он разрешал периодически одеваться Шону, даже достал ему тёмно-зелёную футболку и чёрные штаны, которые оказались немного короче, чем хотелось. Во всё остальное время, парень был абсолютно нагим, или же на его теле в остальное время была только цепь и стринги. Мужчина помог Шону отчистить тело от грязи, самостоятельно помыв его в импровизированной ванне. Также он пообещал ему, что разрешит выходить наружу, если он будет хорошим мальчиком после того, как тьма закончится. Когда мужчина заснул, Шон украл со стола фонарь и начал осматривать свой рюкзак. Спальный мешок, грязные остатки футболки, баночка крема, нож, еле живая пачка сигарет – всё ещё было на месте. Он вынул буклет, смял пачку и кинул её в печь. Осматривая клинику, Шон заметил то, что она находится в лесу. Её окружало много зелени, постоянный туман непрекращающийся дождь, который насквозь промочил серый фасад здания лечебницы. «Значит, опять придётся идти через лес!». Ему казалось, что если он будет идти вдоль лесного массива, то на что-нибудь всё же и выйдет, или же заблудится и умрёт. Не так много перспектив, как хотелось бы. Но он оказался здесь и это что-нибудь, да значит! А ведь он даже не успел поинтересоваться именем своего спасителя и в то же время, пленителя, надо было это исправить и узнать, куда двигаться дальше. От волненияШон непроизвольно начал убирать волосы за ухо, изо всех сил пытаясь не устанавливать с мужчиной зрительный контакт, опуская голову вниз.

–Можете представиться мне? Как вас называть?

Тем временем, пленитель покуривал массивную сигару, наконец обратив на парня внимание.

– Томас, называй меня Томас! А тебя как звать?

– Меня зовут Шон.

– Ого! Звучит абсолютно не похоже на моё имя!

Сделав издевательскую гримасу наигранного удивления, мужчина продолжил чистить свой нож. Шон не теряя времени, собрал все свои остатки силы и самоуважения врезал Томасу куском ржавой железяки, что успел найти за печью, пока тот спал. От чего он от огромного удивления пошатнулся назад и свалился на спину, издав писк.

– Можете мне помочь? В какую сторону идти, чтобы туда добраться?

– Хм, дай подумать…Тебе повезло, что ты остался в живых, но впредь тебе сулит тяжёлая дорога, которая не пощадит тело. Ты почти уклонился от пути, но я покажу тебе в какую сторону нужно двигаться. Дальше будешь спрашивать людей. Я вижу, что у тебя мало сил и отсутствует физическая подготовка, тебе всё это далось очень тяжело.

–Я знаю, но оказавшись в таком положении не по своей воли, я определённо не знал где дорога домой, поэтому иду в лечебницу спасти кое-кого. Ведь какой смысл в поисках дома, когда там нет дорогого для меня человека?

Тяжело выдохнув, он проглотил кончу и опустил грустный взгляд, почти пав духом. Мужчина положил ему руку на плечо и попытался утешить:

– У меня есть к тебе предложение!

Он понял, что наткнулся на золотую жилу, не только в сексуальном плане. Ведь в такой дыре, лишние молодые руки определённо не помешают!

– Поработай у меня неделю, залижешь раны, заработаешь на одежду и вещи, необходимые в пути! Я не буду пока давать тебе сложную работу, чтобы ты смог залечить руки, но и ты не будешь сидеть без пользы для тела! Скажи мне, у тебя сейчас болят мышцы?

– Ужасно болит задница и горло, иногда по шее проходят судороги.

Неуверенно, Шон ответил ему, уже изрядно испугавшись дополнительной работы, помимо своего сексуального рабства.

– Отлично! Тридцать три приседания прямо сейчас на мой член!

Громко крикнул он на парня и засунул сигару себе в зубы. Шон выпучил глаза от удивления и готов был взорваться от шока и ненависти, на что Томас лишь истерически рассмеялся.

– Да я прикалываюсь!

Томас застегнул ширинку и присел на стул напротив покрасневшего от ярости парня. чувствовал, как сила и непонятная боль в заднице, лились по всему телу. Шон встал осознанно на эту тёмную скользкую дорожку, спустившись в сортирные катакомбы в поисках синей мочи, значит и нужно стать лучшей версией себя, чтобы дойти до финала и найти наркотик. Шутки этого старого мудилы не помешают ему достичь цели любыми способами!

– Сколько времени уже прошло?

Спросил Шон у Томаса, проснувшись и поймав на себе его взгляд. В глаза ему светили яркие ослепляющие лучи солнца. Штора была отодвинута и он увидел, как овальное окно с железными вставками, освещало деревянный стол, покрытый зеленью и продуктами.

– Просыпайся, всё уже закончилось!

С улыбкой и воодушевлением Томас нарезал хлеб и покуривал сигарету, а его пёс рядом радостно вилял хвостом и пытался что-нибудь украсть со стола.

– Ну сколько времени прошло?

Спросил Шон, так как по своим ощущениям и двумя перерывами на довольно продолжительный сон, он насчитал не менее двух суток.

– Как обычно, сутки.

Ответил Томас, совершенно не удивившись, в отличие от Шона, продолжая нарезать свой хлеб.

– Мне казалось, прошло не менее двух суток!

– Сутки здесь длятся тридцать четыре часа.

Шон ошарашенно взглянул на него, и поднялся с постели.

– Сколько?

Парень чуть было не свалился на спину, но ноги едва выдержали тело. Не пора ли уже дедушке рассказать о подробностях этого места?

– Здесь находится аномальная зона. Сутки длятся дольше обычного, но и время здесь замедляется. Это сложно объяснить. Но если тут время идёт медленно и солнце светит девятнадцать часов то, когда ты отсюда выйдешь – физически не постареешь. А если, допустим, за этой зоной прошла неделя, а ты тут провёл больше двухсот часов, то выйдя отсюда, ты сэкономишь целых семьдесят часов!

– Но, как же?

Шон вертел голову со стороны в сторону, пытаясь понять принцип своего выигрыша во времени и сходил с ума от возможностей, которые можно использовать во время своей форы.

– Каждый месяц, мы расплачиваемся за такой дар тьмой. Каждый месяц на целые сутки (по данным меркам), вода наполняется редким чёрным планктоном Хизарией, который настолько мелкий, что окрашивает воду в чёрный цвет. В Это время, долину затапливает приливом, наполняя водой всё – до скал и лесного массива с кладбищами. Небо над долиной темнеет, поднимается ветер и шторм. За многие годы мы научились пережидать это и выстроили дома здесь. Оснастили их металлом, который держал дома в целости, не получая повреждений от воды. Рассчитали необходимое количество кислорода для нас и скота, чтобы можно было переждать всё это под водой. Поначалу, все бегали в лес и пытались спрятаться там, но терпя каждый раз повреждения своего жилья и своих домов, люди решили, что им это не выгодно. Мы начали оснащать наши дома другим металлом, начали строить складные выдвижные ноги для домов, чтобы поднимать их на необходимую глубину, на время наводнения. Уже несколько десятков лет, мы живём так и всё ещё живы! Планктон и морская соль обогащают землю, поэтому она плодородная и тут отличный урожай. Его выращивают в специальном куполе, который зарыт на много метров в землю и ещё глубже цепляется своими железными корнями, чтобы огород не унесло течением. Саму землю погружают в это изолированное от внешней почвы и воздействий, ложе и накрывают на период аномалии. Животных питает морской воздух и частички планктонов в траве, воздухе и воде, от этого они здоровые, живучие, а их молоко и мясо очень вкусное и полезное. Странно, что ты не слышал об этом месте.

– Ого, сколько ещё мне предстоит узнать об, окружающим меня, мире?

Не скрывая страха и восторга, парень посмотрел Томасу в глаза, освещённые солнечным светом, и он отсоединил цепь от его ноги. Затем сказал Шону, что не пустит за стол, пока не поменяет ему бинты на руках и не отведёт в душ.

Глава 8 Хрустальный покой

Продолжение аудиокассеты №5

Переписано Джесси Меткалф

Нужно продолжать свой путь к лечебнице. За всё проведённое здесь время Шон ещё трижды переживал аномалию с похотливым стариканом, а также помогал ему со скотом. Он упорно трудился, выполнял самые сложные поручения, и в итоге, его тело стало гораздо сильнее. Томас заставлял его тренировать разные группы мышц и лизать свои ботинки. За всё это время Шон проплыл, наверное, сотню километров, поднял более нескольких тонн грузов. Пробежал вдоль пляжа – несколько тысяч раз, сделал более миллиона приседаний. И результат на лицо! Это место явно пошло ему на пользу, о чём свидетельствовали волосы, которые немного выгорели и из грязного блонда превратились в более золотистые. Солнечные лучи отсвечивали от голубой воды и омывали своим светом почти белый песок. Издалека картина приобретала невероятную форму. Чёрные горы образовывали плотный и высокий забор, внутри которого, как в чаше была налита голубая кристальная вода с серым отблеском. А омываемый берег украшен узорами чёрного кружева из морской травы. Шон расположился на белых крупных горных камнях, находившихся с левой стороны от злополучного кладбища. С такого обзора пляж был как на ладони. Томас вёл стадо обратно в загон, рассекая босыми ногами морскую воду. Ветер сдувал прядь со лба, которую Шон машинально поправлял обратно. В уже заживших руках он держал, потрёпанный временем, буклет лечебницы. Последние солнечные лучи освещают его лицо и длинную синюю вязаную кофту. Вдоволь насмотревшись на буклет, как обычно, пытаясь разглядеть какую-либо новую подробность, он аккуратно сложил его и убрал в водонепроницаемый карман поясной сумки. Томас уже завёл стадо и закрывал за собой калитку, как Шон подкрался к нему со спины и не дал ему закрыть дверь, своей рукой.

– Ну, что надумал?

Улыбнувшись, Томас кивнул головой и показал на вход в дом.

– Выхожу с рассветом, я всё обдумал и решил, чего именно хочу и во что верю, или во что думаю, что верю.

Наклонив голову и сделав глубокий вдох, Шон потёр ладонью шею за головой.

– Хорошо.

Томас сухо и безразлично ответил и поднял голову, затем раскачал её в разные стороны.

– Нет, я не могу поверить, что ты уходишь, я так к тебе привязался.

Он покачал головой и приобнял парнишку за плечи, попытавшись лишний раз потереться за его промежность.

– Всё будет хорошо.

Сухо ответил Шон, в душе надеясь, что скорее умрёт по дороге до лечебницы, чем вернётся в эту дыру ещё раз. Солнечные лучи уже скрывались за облаками, опуская на них свои редкие пучки. Привязав альпак, он посмотрел на Шон и попросил выбрать одну.

– Что? Почему?

– Я дам тебе одну с собой, она может везти тебя или повозку, а также будет напоминанием обо мне и поможет преодолеть путь.

– Ну, вот это.

Шон показал на светлую альпаку среднего роста, уже обритую и готовую для дальнейшей эксплуатации. «Что же задумал этот поехавший Томас?»

– Отличный выбор!.

Они отправились в дом и затем легли спать. Том ещё раз приобнял доверчивого парнишку к себе, делая вид, что не может найти удобную позу для сна. Шону надоело это, но он понимал, что осталось потерпеть ещё немного и скоро Томас останется лишь в его воспоминаниях.

Возможно ли, что будущего нет? Будущее либо никогда не существовало, либо наступило уже сейчас. Возможен ли исход, при котором мы ничего не решаем, а лишь, как послушные роботы, проживаем уже заготовленную для нас программу с ложной иллюзией выбора? Что, если будущее – это прошлое? А ты снова будешь не в силах что-либо изменить? Пытаясь более не нагружать себя подобными размышлениями, Шон сосредоточился на сне. Но уже практически заснув, внутренняя энергия и жажда дозы не дала ему погрузиться в глубокий сон. «Сколько я уже здесь?» Ему нужны новые солнечные очки. Невольно он вспомнил, как круто смотрелся с выбитым левым стеклом, мокрыми волосами и в кожаной куртке, когда находился в том подвале с неграми. В той драке ему разбили нос, поэтому кровь стекала по губам и подбородку. А когда он начинал улыбаться во весь рот и громко смеяться от адреналина в крови, то картина была ещё прекрасней!

«Сколько я уже здесь?» Так, когда Шон шёл из деревни, прошло несколько часов с того момента как пришёл в себя. Скорее всего, это было числа двенадцатого мая. Сюда он мог прибыть числа пятнадцатого или семнадцатого. Мерзкий Томас сказал, что прошло около трёх месяцев по его календарю Три месяца и пятнадцать дней, плюс минус два дня, и на тридцать четыре, это будет примерно – на чуть больше тысячи часов разницы. Так, значит, его сэкономленное время составляет, плюс минус – сорок пять дней. Даже больше, чем он рассчитывал. С неким удовлетворением, Шон зевнул и провалился в сон. Ничего ему так в жизни не хотелось, как перебороть свою ломку, добыв наконец в психиатрической лечебнице вагон синей мочи. Это даст ему сил навалять всем мерзким старикам, которые ещё занимают своим жирным тухлым и дряблым телом, место под солнцем, которого достойны только красивые, молодые и богатые люди.

Запись, сделанная на безымянной кассете,

является приложением к кассете №5

Тёплый чёрно-белый песок касается моих губ и лица. Солнце палит волосы, закрывающие глаза. Сознание плывёт. Я расслабил тело настолько, насколько смог. Лишь шум волн и чаек прибавлял некую связь с реальностью. Больше не было страха. Я пытался не засмеяться от расслабленности своих мышц. Ветер сдувал белокурый, выжженный на солнце, локон волос и я видел своим глазом чёрную округлую стену из горных выступов. Котёл из камней отлично дополняла серая вода с ветром, образовавшем небольшую рябь на её поверхности. Я перевернулся и лёг на спину, ведь меня не заботило то, что теперь волосы будут наполнены песком. Я под кайфом. Синяя моча. Мне хорошо. Вот бы всегда так отдыхать, пока тело не разложится и не высохнет, до мумифицированного состояния. Даже тогда – мне всё равно будет мало этого волшебного чувства эйфории!

Но вдруг издалека послышался лай. Я увидел две крупные собаки, похожие на церберов, но без внешних мутаций. Одна из них была белой, вторая чёрной. Не могу их описать с точностью, потому что не представляется возможность в экстренной ситуации задумываться о их породе. Понял только, что у обоих, морда с носом, была наполовину приплюснутая, а тело накаченным и не слишком крупным. Моя фобия собак начала поглощать разум. Не успев отреагировать, свободным глазом я заметил, что они явно чем-то обозлены и бегут, чтобы атаковать меня. Их громкий и злобный лай заставил моё тело в спешке зашевелиться на песке и кое-как заставить себя отпустить расслабленное состояние. Они приблизились ко мне и остановились, показывая всю свою злость. Паника овладела мной и единственное, что я смог предпринять в данный момент – это сорваться с места, в надежде убежать от них. Я бежал, что есть мочи, периодически сваливаясь на песок, от отдышки и бессилия. В один момент, я отвернулся и машинально протянул руку в сторону моря. Затем оглянулся и увидел, что собаки встали абсолютно неподвижно. От шока, я выпучил глаза и вскрикнул. Из груди вырвался рваный испуганный писк. Именно в этот момент, когда я не был сосредоточен, они вырвались и побежали дальше. Затем я снова остановил их неведомой силой. Они встали, и я решил не отводить от них взгляда и постепенно подниматься в горы, в надежде, что они не смогут там меня настигнуть. Силой мысли, напрягая мышцы своего тела, я прижимал их к земле невидимым силовым полем. Они лаяли, но не имели возможности повернуться ко мне. Так, я сел в машину и скрылся от них, всё ещё слыша отголоски собачьего лая. Как оказалось, это уже был пёс Томаса, который радовался новому дню и сопровождал его, собирающего рюкзак в путь. Новый день – новая грязь на сапогах, новая эрекция! Как меня это уже всё достало…

Продолжение аудиокассеты №5

Переписано Джесси Меткалф

Шон с неохотой поднялся с пола и поприветствовал Томаса кивком и погладил пса. Солнце проглядывало из-за штор, освещая жилище естественным светом. Хоть и оно всё равно продолжало находится в обычном своём полумраке Что означает этот сон? Возможно, это организм предупреждает о надвигающихся трудностях и опасностях. К сожалению, такой исход изначально был неминуемым. Он знал о своей кончине, как только вышел на дорожку у особняка.

– Я собрал тебе самое необходимое: некоторые травы, мазь, запас воды, бинтов, свитер, маску для ныряния. Также, я зашил твой спальный мешок и вырезал тебе гребень из кости. Не забыл и об оружии. Чтобы дать отпор опасным личностям, которые будут тебя ждать впереди, я смастерил складной лук и мачете. Стрелы ты уже умеешь вырезать. Умеешь ведь, да? Положил тебе хлеба, немного мяса и овощей, ты ведь умеешь охотиться?

– Теперь умею.

– Тебе идти вперёд! Возьмёшь мою альпаку, пойдешь влево вдоль пляжа, затем выйдешь к дороге и пойдёшь до тех пор, пока не увидишь заброшенную автобусную остановку, запомнил? Затем повернёшь к лесу и пройдёшь пару километров вдоль небольшой реки, пока не увидишь мост. Когда до него дойдешь, дай ламе отдохнуть и ни за что не продавай её первому, кого там встретишь. Оно будет тебе предлагать быстрое и эффективное решение твоей проблемы, но ты не соглашайся ни на каких условиях! Не пытайся его обмануть или перехитрить, за такую дерзость – лишишься рассудка. Сорви этой травы в том месте большую копну и прикрепи к ламе.

Он протянул Шону свёрток бумаги и вырванное из книги изображение травы. Это был длинный зелёный стебель с четырьмя веточками и небольшими листьями с круглыми плодами, имеющими белый и зелёный цвет.

– Затем, перейдешь мост и пойдешь вдоль тропы. Когда выйдешь к дороге, увидишь автозаправку и спросишь Эннио. Там сможешь оставить свою альпаку, которую я позже заберу. В дальнейшем, она тебе вряд ли понадобится. Скажешь ему, что взял её у меня. Затем, обменяешь траву на деньги и сядешь на первый автобус, который отвезёт тебя в нужном направлении. Остальное, спросишь у людей.

– Это тебе!

Шон снял с шеи свой кулон в виде полумесяца, сделанный из белого золота. Это не совсем его кулон, он случайно нашёл его в песке. У моря и песка есть странная любовь к затягиванию в свои пучины, драгоценных вещей. Возврат украденных у недр земли, богатств. Люди крадут это, убивают друг друга, гибнут от золотой лихорадки, чтобы случайно потерять в лесу или в морских песках.

– Ох, не стоит! Не стоит раздавать такие украшения каждому первому встречному.

Томас поцеловал Шона в лоб и спрятал кулон в карман.

Шон взял альпаку и вывел её из временной обители. Спустя некоторое время пляж и убежище, оказались далеко позади. Выйдя к шоссе, он ощутил как земное притяжение немного изменилось и почувствовал, что его ноги немного проваливаются в землю. С альпакой же, всё было в порядке – животное медленно тащилось за ним, ступая медленным шагом по дороге. Солнце поднялось в самый зенит, было около полудня, хотя по его подсчётам, он вышел всего около часа назад. Состояние солнца и его нахождение на нормальной земле, свидетельствовало о том, что он покинул аномалию. Дойдя до реки, Шон поднял свой взор к кронам деревьев, но увидев плывущую змею по поверхности воды и маленьких её отребьев, которые ползали по камням, пришлось увеличить скорость своего шага. Увиденное, почти заставило его взять свою ламу на руки и преодолеть бегом, опасный рубеж. Они повсюду: красные, белые, чёрные, маленькие, целые клубы в траве! Паника подступила к самому горлу, и Шон достал свой нож. Это был округлый охотничий нож, длиной около сорока сантиметров и с загнутым лезвием. Вытащив его из чехла, Шон начал расчищать дорогу перед альпакой. Резкий удар лишил змею головы, вторую он разрубил на четыре не равные части. Их тела ещё некоторое мгновение шевелились в предсмертной агонии. Парень продолжал рассекать их лезвием, но не мог одолеть всех. Красная мерзкая кровь, длинное чудовищное тело паразита, пыталось напоследок прыснуть, как можно больше яда на них с альпакой. Они свисали с деревьев, и Шон спотыкался о них. Две чёрные маленькие твари обвили копыта альпаки и поскользнувшись об одну мерзкую тварь, Шон упал спиной на камни.

Перед тем, как на него наползла целая копна змей, Шон увидел, как та, на которой он поскользнулся, была полностью раздавлена. Он убил её своей неосторожностью. Её тело порвалось на две части, обнажив позвоночник и расплескав повсюду, кровь. А ровные половинки её мерзкого тела превратились в белое мясное, грубо нарезанное, филе. Когда змеи своим весом и мерзкой слизистой кожей, уже почти закрывали его глаза, Шон заметил, как альпака стремительно вырвалась и убежала вперёд. Яркий, немного размытый, свет, пробивался сквозь кроны деревьев и освещал лес. Зелёная трава разной высоты, красиво сочеталась с розовыми, жёлтыми и голубыми цветами. Казалось, этот райский и эстетичный пейзаж – это последнее, что он видит. Затем Шон услышал шаги рядом с собой и потерял сознание.

– Пугают змеи?

Послышался голос, задавший вопрос с издёвкой и наглым хохотом.

Едва Шон успел раскрыть глаза, так сразу же попытался рвануть к альпаке, которую уже кормил и гладил этот незнакомец. Он был ростом около двух метров, в чёрном костюме и с цилиндром. Не успев сообразить, умер Шон, или нет, он огляделся в недоумении по сторонам. На земле, деревьях, траве, на камнях, в воде – не было ни единой змеи!

– Отпусти его!

Сказал Шон командным голосом, поправив окровавленный локон на своём лице.

– Ты вторгся на чужую территорию! Тебе было бы приятно, если в твою комнату привезли бы целый бордель?

Угрожающим злобным тоном, незнакомец почти сорвался на крик.

«Наверное, нужно поискать глазами своё мачете и двигаться как можно дальше отсюда!»

– Кто вы? Я не бандит.

Шон попытался оправдаться перед ним, затем начал заикаться и говорить нечленораздельные слова.

– Ну конечно, ты не бандит! Считаешь себя хорошим человеком, который думает, что доза поможет ему не чувствовать себя больше так дерьмово?

На этих словах Шон попытался кинуться на незнакомца и ударить, но тот легко отмахнулся, из-за чего, парень угодил в траву.

– Ты ничего не знаешь!

От гнева, Шон плевался слюной, не заметив того, как покраснел от ярости.

– Ну куда ты так злишься? С головой не дружишь? Ха-ха…

Как победить того, кто использует любую возможность, чтобы эмоционально надавить на тебя и вывести из равновесия? Возможно, стоит делать то, на что не хватит сил у многих – это оставаться безучастным. Именно контроль над своими эмоциями позволит взять верх над такими противниками. Желательно, ещё не проявлять черты общительности – это только усугубит ситуацию. Незнакомец стоял теперь в метре от альпаки, Шон не мог разглядеть его лица, точнее дать точное описание. Лица демонов, обычно такие. Ты видишь каждую его складку, но что-то в тебе не даёт определить точные его черты. Шон мог видеть лишь издевательскую ухмылку, которая пробивалась сквозь тень от его шляпы.

– Как насчёт пожизненного запаса бальзама для волос, или синей мочи?

Шон не проявил никаких эмоций. Сделав несколько глубоких вдохов, он пошёл искать своё оружие. Рюкзак был всё ещё при нём. Подойдя ближе к воде, и немного наклонив голову, парень увидел своё отражение в прозрачной воде. Исхудавшее квадратное лицо с царапиной на глазу и грязью – превратилось в более ухоженное отражение, с голубыми глазами, практически незаметным шрамом и свисающим на лоб белокурым, выгоревшем на палящем солнце, локоном, который был окрашен в змеиную кровь. Осторожно пройдя по крупным округлым камням, Шон заблокировал в себе весь страх и сосредоточился на поисках.

– Ты знаешь, что у тебя на самом деле нет мамаши?

В надежде, хоть немного добиться его расположения, он добавил:

–Я помогу тебе узнать кое-что, что-то важное насчёт тебя и того, где находится наркотик.

Пройдя расстояние около двух метров, Шон заметил странный предмет, лежащий возле небольшого куста, на котором свисала небольшая чёрная змея. Это был его мачете. Не чувствуя никакого страха и игнорирую слова демона, он просто подошёл к кусту и взял его в руки. Подняв его лезвием к небу, Шон хорошо его осмотрел, попутно словив своё отражение. Поместив оружие в чехол, Шон прислонил кулак к левой ладони и расправил локти в разные стороны. Таким уважительным приветствие преклонился перед змеёй. Увидев это, она лишь высунула розовый язык и уползла в гущу леса. Собрав стог травы и перевязав его, заранее приготовленной верёвкой, Шон прикрепил его к седлу ламы. Попрощавшись с демоном, он закатил глаза, показав своё безучастное презрение, Шон перебрался через мост.

Вот и пройдена половина пути. Или же – это только его четверть? А может, он сейчас лежит коме и это происходит в голове? «Даже не могу доказать себе, реально это всё, или нет. Я – человек в коробке!» Все эти леса, моря, таинственные незнакомцы – это часть замкнутого пространства, из которого не существует выхода. Шон безнадёжно пытается дойти до края этой коробки, но забывает о том, что её могут открыть, или сжечь. Что же он будет делать, если окажется, что никого, кто поможет – не существует или никогда не существовало? Что самое странное, до этого момента, что Шон не ощущал себя человеком, не чувствовал себя живым. Начав этот путь, он раскрыл новые грани себя и понял, что на самом деле, сейчас лучше, чем когда-либо был.

Дойдя до автозаправки, Шон окликнул Эннио. В тот момент, когда тот вышел – сразу же приставил на него ружьё, и тогда тот понял, что Томас его обманул.

– Что ты здесь забыл? Отвечай немедленно!

Поднеся ружьё к его подбородку, он отводил глаза на альпаку и мгновенно переводил свой строгий взгляд на Шона, чтобы тот не сорвался с места. Парень колебался какое-то время, пока не сообразил, что у него в рукаве есть лезвие.

– Откуда альпака?

Деревенщина не выпускал из рук оружие.

– Если ты не уберёшь от меня пушку прямо сейчас, то тебе придётся попрощаться со своим обосранным морщинистым лицом, деревенщина сраная! Сначала, я проведу лезвием по твоему подбородку, доберусь до скул и лёгким движением руки проведу полосу. Скажу тебе честно – кожа лица не крепится к черепу никакими мышцами и сухожилиями. Поэтому мне не составит труда сделать из твоего личика, себе новую кровяную маску для питания кожи!

Ухмыльнувшись, Шон дунул на его ружьё, абсолютно не боясь выстрела. Это балансирование и дерзость – только прибавляло ему уверенности в себе. Деревенщина испуганно перевёл взгляд от альпаки, на парня и сглотнул слюну, изменившись в лице. Когда он немного побледнел, всё же согласился опустить ствол. Пользуясь моментом, Шон отобрал оружие у деревенщины и прострелил голову алпаке, в конец шокировав его.

– Ты обменяешь траву на деньги, или как? Мне нужно сесть на автобус!

Наглым приказным тоном Шон завёл деревенщину пинком в магазин на заправке. Когда тот отсчитывал деньги, Шон понял, что этого будет мало.

– Ещё давай!

– Нет, я больше не могу!

Ответил деревенщина испуганным голосом жертвы, и начал прятать остальные деньги в кассу. Из-за чего, Шон потянулся за мачете.

– Я сказал, ещё!

Уже криком, Шон вынудил положить на прилавок всю пачку денег и даже остатки мелочи. Когда он убрал деньги в поясную сумку, то резко кинул стог травы на прилавок. Обсыпал весь товар. Уходя, Шон ещё взял длинный чёрный лакричный леденец, три пачки сигарет и две банки пива.

Шон шёл вдоль дороги, выкурил пол сигареты и выбросил бычок в кусты. Вдалеке показалась обшарпанная автобусная остановка, на которой уже стояли несколько человек. Вежливо заведя диалог с ними, Шону удалось узнать, что автобус, который те ждут, везёт по местам экскурсии. Ему сказали, что тот сможет предупредить водителя о своей остановке, и высадят возле тропы, которая ведёт в как раз в лечебницу! Открыв банку пива и поправив свой ранец, Шон начал ожидать автобус.

Глава 9 Лицензия на веселье

Проснувшись в палате, я заметил, что возле кровати стоит врач. Кровь закипает в черепной коробке и готова в любой момент выдавить глазницы. Проспал более шестнадцати часов. Видимо, врачу срочно нужно что-то сказать.

– Да? Что такое?

Сказал я хриплым голосом, всё ещё пытаясь полностью раскрыть глаза.

– У меня не очень радостные известия, насчёт вас и вашего лечения…

Да ладно, думал, он скажет мне об этом раньше. Мы оба знаем, что отец сделал всё возможное, чтобы я отсюда никогда не выбрался!

– И что вы хотите от меня? Отец вам заплатил денег? Заплатил, и даже, возможно, запугал. Поэтому не старайтесь делать вид, что вам не наплевать!

Он промолчал и попытался сказать стыдливым неуверенным тоном, что мне нужно принимать лекарство и удалился. Вот чёрт, неужели я потерял всякую надежду на свободу? Почему вдруг она вообще стала меня волновать? Это ли и есть освобождение от болезни? Именно в такие моменты разочарования, появляется желание отпустить всё и начать новую жизнь. Я бы погулял по лесу и даже сходил в город. Эти ржавые механические человечки, свисающие с кирпичных стен, словно жертвы Филадельфийского эксперимента, вызывают больше страха, чем живые существа, ведь их можно легко сломать и не напороться на сопротивление. Я окончательно проснулся и, пошатываясь, пошёл чистить зубы. Жизнь – это колесо. Очень странно, но врач и санитары оставили меня в покое и даже на завтрак подали полусухой кекс. Давно не ел сладкого, а когда ел в последний раз фрукты – даже не помню. Огляделся на остальных, жадно выискивая тех, у кого можно отобрать лишний кекс. Но заметив сидящего в одиночестве новоиспечённого друга, я отказался от этой идеи, решив подсесть к нему.

– Эм, ты будешь это есть?

– Да, а что?

Испуганно, он посмотрел на меня.

– Да так…а что вы тут делаете, помимо процедур? Выходить на улицу можно?

– Выходить? Парень, ты совсем спятил?

– Ну, понятно тогда.

– Если хочешь, можем посмотреть телевизор!

– Было бы неплохо, да.

Мы встали из-за стола, и пока тот не видел, я засунул его кекс себе в карман и огляделся по сторонам, чтобы никто не этого заметил. Мы прошли сначала в общий зал, затем Гарт подошёл к санитару и дал ему смятый кусок бумаги. Тот посмотрел на нас недоверчивым злым взглядом, но открыл дверь в конце коридора.

– Пару часов! Если вас там найдут, то я не причём!

Скрестил руки на груди и опустил голову, прикрыв сальными волосами лицо. Я выше Гарта и кажусь крупнее, хотя и выгляжу неуверенно. Он открыл нам дверь в одну из палат. Внутри я увидел, что окна задёрнуты шторами и свет источает только телевизор. Небольшой квадратный экранный телевизор, стоит на столике. Когда дверь захлопнулась, я увидел засохшее тело в вязанной одежде, которое почти не источало запаха.

– Что это?

С потом на лице и подступающей паникой, спросил я.

– Ну это, его мать. Точнее санитара, который провёл нас сюда. Она уже давно умерла, и он держит её здесь неофициально. Это всё, чтобы продолжать получать за неё пособие. Но зато, в её палате есть телевизор и даже грампластинки!

Радостным тоном, Гарт попытался меня убедить в адекватности происходящего.

– Подожди, то есть ты говоришь, что прямо здесь держат человеческий труп в качестве пациента? Всё, я ухожу и не буду это терпеть!

– Не уходи, ты привыкнешь! Главное, не смотри в её сторону! Хочешь, я накрою её сверху одеялом?

Повернулся к двери и закрыл глаза ладонями, пытаясь отдышаться. Нет, это я тут псих? Достал таблетку из кармана и съел её. По телу пробежала бодрящая дрожь. Причесал рукой свои волосы. Других тут развлечений нет. Я медленно взглянул на тело. Оно находилось в лежачем положении на горе подушек. На сухой коричневой мумифицированной голове надета розовая вязаная шапка. На теле еле виднелся синий свитер на молнии. Телевизор почти не освещал тело и был повёрнут ко входу, практически не смотря на неё. Рядом с ним уже находились тряпки и большие подушки для тех, кто приходит на сеансы.

– Присаживайся сюда, сейчас включу нам что-нибудь!

Не отрывая взгляд от тела, я присел рядом с ним. Белый свет от телевизора освещал кучерявые тёмные волосы и озадаченное выражение лица Гарта. Он нажимал большую кнопку на телевизоре и что-то крутил.

– Вот, как тебе такой сериал?

Сморщившись, я оторвал взгляд от него и посмотрел на телевизор. Я не очень понимал, о чём сериал. Всё началось со сцены, где девушка оставила машину на парковке и отправилась в учебное заведение. Вывешенные плакаты и рисунки говорили о том, что там проходит конкурс искусств. Внутри были оранжевые стены и красный потолок. Она сидела за большим столом возле окна. К слову, окна были очень большие и загороженные стальными прутьями, которые выходили из углов окна и встречались в середине. Через окно нам показали вид на многоэтажные серые здания и машину главной героини.

– Я не могу уехать сама, поэтому подожду его, он должен меня отвезти.

Сказала девушка в маленький приёмник. Только она закончила говорить, как к столу подошли другие девушки с плакатами и рисунками, загородив все выходы. Выражения их лиц были недружелюбными. Но это не помешало главной героини встать из-за стола и растолкать их. Затем она пошла в спортзал. Там была вечеринка с концертом. Сам зал казался тёмно-зелёным из-за освещения и на стенах нарисованы ровные узоры из двух серебряных полосок. Резким движением, она в ужасе обернулась на дверной проём, в который кто-то кинул мягкую игрушку. Камера сфокусировалась на игрушке вблизи и на испуганном выражении лица главной героини. Она в ужасе начала метаться и спрашивать людей как выйти оттуда. Один парень указал на замурованное окно в стене. Девушка направилась к этой стене и вырвала по дороге светильник. Затем ударила пару раз по стене, проломив гипсокартон и начала карабкаться внутрь. Но в один момент, блондинка с двумя хвостиками в яркой юбке и спортивной синей куртке, начала тянуть её вниз. Та пыталась ухватиться за оконную раму, пока блондинка обсыпала её оскорблениями и громко кричала. С криками, она скинула девушку с дыры в стене и ушла, не дав выбраться наружу. Героиня была, к слову, с длинными рыжими волосами, в синих штанах и розовой футболке, невысокая. Расстроившись, главная героиня пошла к тому самому дверному проёму с мягкой игрушкой, и подобрала её. Это был коричневый маленький вельветовый барсук. К ней подошёл тот самый парень, что предлагал ранее сбежать через окно и извиняется. Он просит у девушки эту самую игрушку и приглашает поужинать, та вежливо отказывает. Это очень разозлило парня. В отместку главной героине, он подходит к той самой блондинке, что скинула её ранее с дыры, и они целуются прямо у неё на глазах. Нам показывают воспоминание того, как героиню спрашивают двадцать минут назад, почему она не уходит, на что та отвечает – кое-кого ждёт. Далее нам показывают эту самую парочку. Они целуются прямо перед лицом главной героини. Которая, успела вернуться в локацию со столом у окна. Они легли на этот стол и прямо перед глазами девушки, блондинка начала целовать его в шею. Он постанывал и злорадно хихикал. Затем, она приблизилась к его промежности, и они оба одновременно оглянулись на главную героиню. У девушки не было абсолютно никакой реакции, лишь короткие дёрганья глазами, которые она не могла контролировать и изо всех сил пыталась скрыть непроизвольное сокращение своих лицевых мышц. У меня, в последнее время, такая же реакция на всё происходящее, из-за мочи, таблеток и изнуряющих процедур. После, он повернулся к героине и угрожающим тоном сказал – та пожалеет о том, что не пошла ему на уступки. У неё не было никакой реакции, лишь вялый и уставший взгляд. Девушка сделала глубокий вдох и угрожающим тоном сказала ему:

–Ты реально думаешь, что можешь меня впечатлить, трахая её?

Он удивился от такой реакции и опустил глаза. Задумавшись о чём-то, он забыл о своей придурковатой похотливой подружке.

– А знаешь, ты права!

Он потёр рукой шею и выдохнул, после чего, слез со стола, оттолкнув подружку. На экране показался его стыдливый взгляд, будто старался оправдаться перед ней. Он крикнул блондинке, чтобы та оставила его в покое и отстала от девушки. Затем главная героиня выдала такой монолог:

– Знаешь, вот смотрю на тебя, и меня не покидает чувство, будто я купила первый в мире женский журнал, с мужчиной на обложке.

Он улыбнулся, посмотрел на девушку, кивая, и та продолжила:

–…но только вот, эта обложка – оказалась худшей, из всех четырёх вариантов, поступивших в продажу!

С издёвкой, усмехнулась она, оставив парня в недоумении.

–Я хочу предложить тебе сделку.