Читать книгу Восстание павших - Полина Любова - Страница 1

Глава 1.

В блоке прачечной, города Урман работало с полсотни женщин и детей. Работа не легкая. Каждое утро и до отбоя трудиться в душном помещении вдыхая пары химикатов. Бригада Миры, например, занималась бельем доставленным из нескольких спецшкол. Порой привозили настолько испорченное белье, что приходилось стирать руки в кровь, но придать вещи приличный вид. И выбора не было, ибо по закону все колонисты обязаны трудиться на благо Федерации, отрабатывая свой долг перед новой властью.

– Ох, завидую я тебе Мирка, – Хельга, подруга Миры, была рослой, светловолосой девицей лет двадцати.

– И чем это ты мне завидуешь, интересно? – улыбалась девушка, загружая в огромную центрифугу белье.

– Как же, получишь белый билет и станешь свободной. Не чета нам,– переходя на родной язык ответила Хельга.

Хельга из бывших немцев. Хотя сейчас не принято вспоминать кто кем приходится, ибо нации перестали существовать после Большой зачистки и конца света, как такового. Нынешний мир отдаленно напоминает прошлый. Часть света погрязла в войнах и распрях. Другая же объединилась создав новое государство. Так на большом континенте возникла Первая Федерация. И здесь нет ни русских, ни немцев или еще каких национальностей. Есть только граждане и недограждане. Все едины и подчинены единому закону и первому президенту. О прошлом лишь изредка можно услышать в колониях, встретить иноязычного и поговорить на родном языке. Послушать рассказы о культуре других народов. И пусть это не принято, но лишь здесь еще можно быть самим собой и не забывать свои корни.

Бабушка Хельги застала время старого света, пережила зачистку и умерла в колонии. Женщина чтила традиции и культуру своих предков. Она передала все это своей дочери и внучке, обучила всему что помнила. Хельга хорошо говорила на немецком и иногда даже гордилась некоторыми особенностями своей внешности, как раз таки благодаря генетике. Но увы ей не было так горько, как Мире, думая о прошлом. Ей становилось печально осознавая что прошлый свет был настолько разнообразен. Разные нации, страны, своя культура. И все это было уничтожено, стерто с лица земли, как что-то ненужное и неважное. Будто бы весь труд поколений был напрасен.

В Федерации все едины. Старались говорить на одном языке, а всех иноязычных, не принявших власть считать смутьянами и предателями. Федерация превыше всего! Вот главный девиз новой власти.

– Нечему тут завидовать, – не улыбаясь ответила Мира, – будь моя воля, я отказалась от прав.

– Ради чего? – удивленно подруга. – Неужели есть что-то, что заставит тебя отказаться от такого шанса? Получить статус гражданина!

До недавнего времени колонисты считались предателями приведшими мир к уничтожению. Как только Первая Федерация укрепила свою власть она стала собирать всех выживших после массовой зачистки. В основном детей и молодых людей. Детей отправляли в спецшколы, а взрослых в рабочие колонии. Соглашаясь по своей воле колонисты признавали и покорялись власти. Несколько поколений жили в подчинении Федерации в статусе недогражданина, тех кто не достоин быть полноценной частью системы. Но совсем недавно был издан закон, при котором колонист, подходящий по критериям и не имеющий нареканий, мог изменить свой статус на гражданина и тем самым оправдать годы покорности и подчинения.

Мира была в числе кандидатов, она получала возможность покинуть колонию.

– Здесь моя семья, друзья,– ответила Мира. – А что у меня будет там?

– Придет время и здесь никого не останется. Родители помрут, друзья разбегутся. А там…

– Я вообще не понимаю смысла в этом законе. С чего бы это давать нам милость. Столько лет нас не признавали, а теперь, что изменилось? Для чего все это?

– Хотя бы для того, чтобы доказать что мы готовы, мы исправились и достойны по праву занять свое место в обществе.

– Допустим ты права, а я ошибаюсь. Тогда скажи мне, какую такую ячейку общества мы заполним? Мы малограмотные работяги, что горазды только на такую грязную работу? Нас нужно обучать, искать место где пригодимся, вникать во все нюансы того мира. Хельга мы и они сильно, очень сильно отличаемся.

– Научат, – упорству Хельги не было конца. Девушка так сильно мечтала получить те права, что были у Миры, но увы из-за отца не имела возможности. – Да и какая разница Мира! Дело ведь не в этом. Как ты не поймешь, с этим правом мы становимся свободными! Белыми людьми!

– Если всех колонистов начнут отпускать, скоро некому будет работать здесь. Не думаю, что белоручки граждане захотят работать здесь. Это все только для таких, как мы.

Хельга была готова ответить и на это подруге, но в душное и шумное помещение вошла женщина.

Роста среднего, стройная, темноволосая, очень красивая. Женщину звали Ольга. Это мать Миры.

–Теть Оль! Вот вы скажите ,кто прав я или Мирка? Мира говорит, что новый закон брехня и президент Влас нас всех дурит!

Ольга молча прошла к столу, затем опустила на него тяжелую корзину с бельем.

– Ничего я не считаю, -пробормотала недовольно она. – А вам советую помалкивать и больше работать.

– Я только сказала то, что думаю, – Мира почувствовала, как мать было не довольна подобным разговорам. Нельзя было так говорить и о таком говорить. Но Мира не умела молчать и всегда говорила все что думает.

– Работа за вас не сделается, – ответила Ольга, крепко схватившись за столешницу. Вид у нее сегодня был не самый лучший. Усталость на лице, бледность. Женщина слегка пошатнулась, утирая пот со лба, а как только взглянула на дочь руки ее отцепились от стола и она поползла на пол.

Все женщины в помещении тут же бросили работать, кинулись к бездыханной Ольге. Мира перепугавшись стала тормошить мать, кто-то крикнул нести воды. Кто распахивал двери, чтобы дать малость свежего воздуха.

Хельга и еще одна сильная женщина подняли Ольгу, усадив на скамейку.

– Мама! – испуганно Мира. Такой мать девушка еще не видела.

К толпе подоспела девочка с кружкой воды. Ольга немного пришла в себя.

– Зовите врача! В лазарет ей надо!

– Все хорошо, отмахивалась Ольга. Она отпила воды понемногу приходя в себя. – Душно тут, дурно стало,– улыбаясь дочери мать, – не молодая я уже.

– Вот и я о том же, -возмутилась Хельга. Пашут на нас, как на лошадях, пока не сдохнем. А вам теть Оль на щадящий трут вообще пора. Скажите бригадиру, по закону положено!

– Да знает она, – бормотала Мира, – не хочет.

По закону все колонисты достигшие возраста или по состоянию здоровья имели право перейти на щадящий труд. И мать Миры знала об этом. Но молчала, боясь что это, как то скажется на правах дочери. Что ее не выберут и та не станет гражданином. Вот и молчала. Мире это не нравилось она еще больше не хотела пользоваться правами. Никакие блага не стоили здоровья дорогого ей человека.

Громкий гудок сотряс стены прачечной. Пришло время обеда.

– Ну наконец та! – радостно Хельга быстро позабыв о случившемся. Она резко поднялась на ноги, – еще пару минут и я блевать этой химией стану.

– Тебе нужно поесть, – Мира все еще была встревожена маминым состоянием. Она крепко держала женщину за руку, боясь что та опять рухнет на пол.

– Нет, что-то не хочется. Ты иди, лучше сама поешь.

– Тогда я останусь с тобой.

– Нет, иди, а то вдруг это не понравится бригадиру.

Мире было сейчас не до правил. Мама больна, как можно думать о чем то еще?

– Пошли, – Хельга торопилась вытащить подругу на свежий воздух. Почти все женщины покинули прачечную, никому не хотелось оставаться здесь дольше положенного. – Не хватало нам двух полуобморочных.

– Иди, кивнула мать, – а я посижу на улице.

Мира с неохотой кивнула, а после была вытолкнута подругой на свежий воздух.

Вместе они оказались в длинном тесновато проулке. Ясное небо было запечатано сплошь бетонными стенами и асфальтом. Ни единого признака зелени.

А ведь на дворе стояла середина лета. Знойное засушливое. Жара мучила и ранним утром и поздним вечером. Не удивительно, что маме стало дурно от такого.

Мира быстро зашагала вместе с толпой людей, заполнивших все пространство проулка. Женщины, дети мужчины. Серая масса двигалась в сторону административного корпуса.

Порой Миру брала дрожь от вида толпы. Все разные, но объединенные одной целью, служить власти.

При каждом городе были рабочие цеха, блоки, фермы. В каждом таком месте трудились исключительно колонисты. В образование, управление и медицину колонист не допускался. Таким как они позволялось работать лишь в сфере обслуги и никогда не стоять выше по статусу и должности чем гражданин. Пределы рабочих блоков и ферм редко кто покидал. Некоторые никогда не видели города к которому относились, не говоря уже о целом мире. Лишь поселок, да блоки, вот и все что мог себе позволить не гражданин.

Оказавшись в помещениях столовой, Хельга и Мира заняли свободное место, приступив к обеду. Кормили хорошо. По мнению президента Власа, от питания зависело, как будет работать колонист. Вообще несмотря на кажущееся положение, колонист имел свои права и был под защитой государства. Многие живущие здесь принимали все тягости жизни, нормой. Как говорится уж лучше здесь и под защитой, чем за стенами Федерации в абсолютной пустоте.

– Странно, с самого утра не видела Машу, – Мира огляделась в попытке отыскать подругу.

– Ты что же не знаешь? – подала голос соседка по столу, – ей дали красную метку! – переходя на шепот.

– Красную?! – воскликнула Хельга. Из-за чего получила под столом хороший пинок от собеседницы.

– Вчера, за ними пришли и всех забрали.

Мира перестала жевать окончательно потеряв аппетит.

– За что?

– Никто не знает. Но что бы там ни было, они отныне нам не ровня.

С первых дней в колонии, независимо как туда попал человек, от рождения или забракованный, все получали нанометку. Наном это серая прямоугольная татуировка на запястье. Краска такого клейма состояла из микроскопических чипов. Вся информация о колонисте, была запечатана в этой отметине. А еще на случай побега, что никогда не случалась, беглеца могли отследить и найти по наному. В случае совершения нарушения наном записывал информацию составляя целое досье на колониста. А если совершалось непростительное нарушение, то отметина меняла свой мерцающий серый на ало красный. Таких меченых остальные чурались, обходили стороной. Будто боялись запятнать себя как-то.

Мира лишь раз видела меченого. В детстве в их поселке жил парень. Поговаривали он был убийцей. Работал на тяжелых работах в сталелитейном цеху. С парнем никто не общался, жил изгоем. А вскоре погиб, обварившись расплавленным металлом. После него это был первый случай меченого. Редко кто нарушал закон, да и зачем, почти все считали свою жизнь достойной. А после издания закона о помиловании так вовсе стремились сделать все, чтобы их дети и внуки получили свободу.

– Интересно, что могли они натворить, – шепнула Мира, окончательно расстроившись.

– Да какая разница. Машка теперь не как мы. Вот хоть в чем то мы выше остальных, довольно Хельга продолжила есть. – Она пала ниже некуда.

– Как ты можешь так говорить? Она же была наша подруга! Мы с детства вместе. А теперь, что с ней стало?

– А что с ней. Сама знаешь семью расселят, каждого по другим колониям. Назначат на тяжелый труд и будут одиночками доживать свой век.

– И после этого ты говоришь, что быть гражданином это твоя мечта? Я не хочу быть такой, как они, и становиться причастной к такому.

– Мирка опомнись, закон есть закон. Все обязаны его соблюдать. И они и мы. Таковы правила.