Читать книгу Снегурочка на спор - Рая Рас - Страница 1

– Бусы повесили, встали в хоровод… Весело-весело… Не слететь бы! Весело-весело… Держи крепче, сказано ж тебе! Встретим новый… Да держи ты! Встретим новый год!

Балансируя на баррикаде из стульев, я тянула носок как заправская балерина, но даже на цыпочках не доставала до верхней полки, куда благословенные коллеги (целовать их всех в макушки) запихнули коробку с елочными украшениями. На шее у меня моталась гирлянда, карманы топорщились снеговиком и оленем, а внизу пушистым зайчиком скакал замотанный в мишуру Игорёк, обречённый терпеть ругательства, а заодно ловить мою тушку в случае краха операции. А крах неприметно будет. Потому что только идиот отправит барышню ростом метр пятьдесят пять танцевать на мысках поверх городушек из офисной мебели.

– Ты, Лирка, тонкая-звонкая, а мы толстые и неподъемные! Под нами ж все проломится! – объявили эти бесценные ребята (чтоб им всем полно было), загоняя меня на Эверест. И ведь как закинуть коробку повыше – так ничего, все могут. Майклы Джорданы через одного, и плевать, что пузатые! А как снимать – так Лирка!

– Маленькой ёлочке… – орала я во все горло. Но никто не возражал. А у них просто выбора не было. Или новогодняя классика, или мое честное мнение обо всех окружающих людях (чтоб им жить-поживать, горя не знать). – Гарик, лови!

Не поймал.

С невозможным грохотом коробка рухнула на пол. Я всё-таки кое-как смогла ее достать. И не удержала. Но это было не самое страшное. Потому что следом за ней грохнулась я.

Что вам сказать про Гарика? Гарик у нас рыцарь. Истинный джентльмен. Герой. Разве такой бросит даму в беде? Нет, он примет удар на себя!

Влетевшие в кабинет коллеги (крепкого им всем здоровья) застали следующую картину. На полу в позе звезды распростерся побежденный Игорек, на нем сверху – стул вверх ножками. Второй стул, служивший основанием пирамиды, валялся у окна. Повсюду разбросаны шарики, звёздочки, бантики и вся эта прочая шалупонь. А в центре экспозиции, прямо поперек рыцаря, лежала я. Как вы понимаете – очень злая.

– Лариса, ты как? – осторожно, в ожидании возможной катастрофы, спросил кто-то из толпы.

– Лира! – я насупилась.

– А? – чего-то недопонял вопрошающий.

– Ещё раз назовешь меня Ларисой, я тебе ухо без наркоза ампутирую. Зубами. Понял?

Тут надо сделать лирическое отступление и сказать, что у меня в компании дурная слава. Из-за характера. Нет, я вообще-то очень добрая, и людей, в принципе, люблю (особенно запечённых с чесноком). Но от природы крайне вспыльчивая. Плюс с детства привыкшая без раздумий давать сдачи. А вы попробуйте иначе выжить рядом с четырьмя старшими братьями, будь они хоть сто раз двоюродные. И не важно, что рост мой метр с кепкой, и одежду порой приходится подбирать в отделе для подростков.

А ещё я ненавижу свое имя. Кто сказал моим родителям, что Лариса – это хорошо? Нет, кому-то, наверное, здорово и радостно живётся Ларисой. Но не мне. Знаете, почему меня не прозвали крысой? Я ведь имела все шансы на такую кличку с учётом общих внешних данных и длинного тонкого носа? Потому что тому, кто рискнул разок так назвать, я нос-то как раз и разбила.

В общем, ничего личного, ничего лишнего, сплошная концентрированная ярость. По имени Лира.

Игорёк заскрипел. Очень ему было неудобно в роли спасательной подушки. Я тут же вскочила с него, действительно, загостилась. Коллеги принялись собирать разбросанные вокруг приметы праздника.

Вот кто сказал, что вся эта возня с блестючками, шариками, гирляндами и прочим должна начинаться в середине ноября? Откуда такие правила? Настроение они, видите ли, создать хотят. Праздник привнести в унылый быт. Пыли, что ли, мало кругом, надо ещё понаставить всякой ерунды, чтобы ее побольше накопилось? Чтоб раз-два-три, проводка, короти? И никуда ведь не деться от этого. Ладно, дома я ещё могу запереться, там они меня не достанут. Нацеплю 31 декабря красный колпак на кактус, он отлично умеет прикидываться деревом, когда надо. Мать моя, да я даже свечку с ароматом хвои зажгу! Ну и хватит.

Но я ведь даже за хлебом не могу сходить спокойно, чтоб вокруг ничего не мигало, и навязчивые песенки не лезли в уши!

Терпеть не могу весь этот блестящий балаган.

Да и сам праздник, в принципе, тоже… Как бы так помягче-то? Не жалую.

Слишком много о нем говорят. А толку чуть. Ну не сойдёт ваша планета с орбиты точно по графику, в ноль часов ноль минут первого января.

– Лир, помоги размотать, – выдернули меня из размышлений. Я поморщилась, но штепсель всё-таки взяла. Постою тут, а вы давайте, старайтесь. Я свою лепту уже внесла.

– А ты чего такая хмурая-то? – Шурик тянул провода вдоль подоконника, прикидывая, как бы лучше закрепить огни. Вот он у нас неунывающая душа! Человек-парад. – Головой, что ли, приложилась?

– Угу. Много лет назад, ещё в роддоме, – огрызнулась я. Грубовато вышло, но ему понравилось.

– Оно и видно! Ну-ка улыбнись! Улыбнись, говорю, а не вот это! Твоим оскалом только тараканов пугать!

– Зато ты у нас больно весёлый.

– А я человек хороший потому что! Не, серьезно, ты чего надулась, как мышь на крупу?

Ну вот как ему ответить? Если правду, то меня полтора месяца будут потом жизни учить. Ничего ты, мол, Лирка, в праздниках не понимаешь! Новый год это ж повод… Далее следовал список, повод для чего, разнообразный настолько, насколько гибкий мозг у наставника. Как будто в другое время нельзя позвонить родным или подарить кому-то очередную бесполезную фигню.

А сболтнуть какую-нибудь чушь, так Шурик ни за что не поверит. Он не идиот, хоть порой и притворяется. На самом деле, он, возможно, единственный, кто способен меня по-настоящему понять. Мы с ним как две стороны одной очень странной монеты. Оба виртуозно бесим людей.

Поэтому я ему честно рассказала:

– Ненавижу новый год.

– Да ты что? – издевательски протянул он. – Разве такое бывает?

Неужели я ошиблась, и он всё-таки идиот?

Саня верно понял мои мысли. На миг перестал притворяться безмерно счастливым, ухмыльнулся, подмигнул мне. И очень тихо прошептал:

– Я его тоже терпеть не могу!

Тут настала моя очередь стоять с туповатым видом. Шурик, балагур, затейник и задира, не любит самый главный годовой сабантуй?!

И снова он все понял без слов.

– Я, Лирка, деньги люблю, – философски изрёк он, продолжая терзать гирлянду. – Вот их – всей своей душой. А Новый год… Он, мать, мой кормилец! На месяцы вперёд!

– Все на траты жалуются, а ты наживаешься? Что-то тут, Сань, не сходится.

Размашисто пришлепнув скотчем к оконной раме провод с огнями, он развернулся, выпрямился во весь свой немалый рост, да как заорёт:

– Здравствуйте, детишки, девчонки и мальчишки!

– Дед Мороз, блин, – хихикнула я.

– Дошло?

– Ты чего… Так вот почему ты вечно в декабре в отпуске!

Не, ну а что? Рост у Шурика внушительный, баритон раскатистый, народ организовывать он умеет, дети на нем виснут как груши на ветке… И сто грамм опрокинет не поморщится. Чем не Дед Мороз? Да просто вылитый!

– А чего ж ты тогда на корпоратив не наряжаешься? Чего, на коллег магии не хватает?

– Ну должен же я хоть разок душу отвести? Сами пусть наряжаются. Вон, Игорьку бороду вешают, он ответственный. А я коньячку. Только ты это, не сболтни никому, лады? А то ведь не отстанут.

Я Шурика понимала. Наши как насядут, так отбиваться замучаешься.

– И чего, хлебное это дело, Дед Морозом работать?

– А ты с какой целью интересуешься?

– Да ни с какой, разговор поддержать!

Саня смотрел на меня так, что аж тошно стало. Как будто я его хлеб отнимать собралась, в самом деле! Хорош из меня выйдет Дед Мороз, от горшка два вершка, борода по пятки! Но он все смотрел и смотрел, как козу на базаре выбирал.

– Шурик, будешь так пялиться, фингал поставлю.

– Не допрыгнешь!

– Ну уж куда дотянусь!

– Боевая ты, Лирка. Это хорошо. Пошли к нам Снегурочкой, а?

Я согнулась от хохота. Аж слезы побежали. Кем он меня? Снегурочкой? Меня? Вот уж мимо! Бабу Ягу – это я, пожалуй, ещё смогла бы. А тут извините. Не моя территория.

– Хорошая шутка, молодец! Ой, не могу, щеки аж заболели…

– А чего тебе не так?

– Сань, ну ты себе как это представляешь? Чтоб я, разнаряженная, с детьми хороводы водила? Стихи читала?

– Ну песни орать ты умеешь.

– Слышал?

– Мать, тут все слышали! Характер у тебя боевой. За словом в карман не полезешь. А патлы твои мы под шапку уберем, косы белые прицепим, и красота. Вылитая Снегурочка.

Я смотрела на него как на умалишенного. Саня вздохнул, положил мне на плечо свою здоровенную лапищу и проникновенно заговорил.

– Лирка, ты пойми. Снегурочка, она ж не только глазками хлопать должна. Ей полагается работать. Живой надо быть, подвижной. Соображать быстро. И Деду Морозу подсобить, если что не так. А то понаберут по объявлению… Не, я врать не буду, приходят отличные девчонки. Даже порой не очень красивые. Но в роль войдут – и все, сплошная сказка. Детям с ними весело, партнеру легко, клиент доволен. А порой придут что твои куклы, сто фоток на телефон понаделают, а как работать начинать – так двух слов связать не могут. Какие им стишки с загадками, они покрасоваться пришли. Бойкие нужны, Лирка. Смелые. Вот как ты.

– Не, я, конечно, очень ценю, что ты меня так любишь. Но Сань, это не ко мне. И пить я не умею. А ты небось везде ромашку хлопнуть успеваешь.

– Вот чего нельзя, того нельзя. Что это за Дед Мороз, если от него коньяком пахнет? Это уж потом, когда отстреляюсь.

– Ну-ну…

– Да говорю тебе: табу! Слушай, ну давай я договорюсь, придёшь, попробуешь.

– Не пойду я! Не получится из меня Снегурочки!

– Трусишь, что ли?

– Рехнулся?

– Слабо тебе… Понятно. Так и запишем…