Читать книгу Так уж и быть, выходи за меня - Рената Окиньская - Страница 1

– Так что, давай-ка ты, Катюха, выходи за меня замуж! – сияющий улыбкой Никита пальцем пододвинул ей коробочку с кольцом.

Он любовался ее желанными чертами, которые за семь лет он так и не смог выбросить из своей головы: светлая, усеянная нежными веснушками кожа, к которой никогда не прилипал загар, большие карие глаза и завитки каштановых волос, своевольными локонами обрамляющие лицо.

Две беременности не прошли для нее бесследно: на смену упругости пришла мягкая округлость форм, что, по мнению Никиты, делало ее только лучше: женственнее, мягче более зрелой и завершенной… При мысли о соприкосновении с этой нежностью у него возникало чувственное головокружение.

Сам Никита ни красотой ни изяществом никогда не отличался – его лицо было грубым и очень мужским. Он никогда не был толстым, или даже просто полным, но рядом с Катей он всегда чувствовал себя медведем. Русоволосый и зеленоглазый – он был полной ее противоположностью.

Если уж на то пошло, то более стройный и подвижный Серега подходил ей куда лучше – он был таким же кареглазым и темноволосым, и их с Катериной без особых усилий можно было представить как брата и сестру.

Говорят, если муж и жена похожи – их ожидает счастливый брак. Может, врут люди, а может быть их с Катериной случай стал исключением из правил, но факт есть факт: их лодка любви все же прохудилась, и причем во стольких местах, что залатать ее было просто нереально. Да, по слухам, Серега особо и не старался…

Бывший друг утратил свои права на эту женщину, а у него, Никиты, появился шанс эти права обрести. У него появился шанс наконец доказать ей, что он, Никита – лучше, намного лучше!

К этому дню мужчина готовился заранее, тщательно, и кольцо купил нарочито дорогое, даже помпезное. Наконец-то она свободна! Наконец-то Сергей убрался из ее жизни! Почти убрался… Оставил, правда, после себя два вечных напоминания, но это ничего, главное – он сам Катерине больше не нужен!

Она свободна, и это прекрасно! Кроме того, она в таком отчаянном положении, что Никита въедет в ее жизнь, как принц на белом коне – с кольцом, цветами и решением всех ее проблем в придачу!

Момент был ну очень романтичный: уютный столик на двоих, нежный мелодраматичный блюз, радужное мерцание, игриво подмигивающее из атласного нутра коробочки, и сильный, самоуверенный мужчина, сидящий напротив нее и смотрящий влюбленными глазами.

Это замужество решило бы сразу миллион ее проблем… У Никиты была просторная квартира, где хватило бы места и им, и ее детям, не пришлось бы ютиться как сейчас – втроем в однушке. У Никиты была замечательная машина, и он ясно дал ей понять, что если она согласится, у нее тоже появится машина… Да и вообще, у Никиты были деньги, в которых Катерина очень нуждалась.

А еще Никита сказал:

– Знаешь, Кать, я ведь не против воспитывать твоих детей. Я многое могу им дать: образование там… Что там вообще еще детям нужно? – он задумчиво помолчал, однобоко, как-то высокомерно усмехнулся и добавил: – Никогда не думал, что буду воспитывать Серегиных сыновей!

Вот эта-то усмешечка и решила все дело. Усмешечка, которой она от него никак не ожидала, и которая шлагбаумом обрушилась ей на губы, уже приоткрывшиеся в раздумьях, а не согласиться ли?.. Может быть, это ее шанс, может быть, стоит решиться, поверить ему, и через столько лет произнести наконец-то вожделенное «Да!»?

– Нет, Никит… – она нежно, грустно улыбнулась и покачала головой. Даже несмотря на то, что тогда она выбрала не его, Никита никогда не переставал волновать ее, тем сложнее ей было снова ему отказать. – Спасибо тебе большое, но… нет.

– Нет?! – поразился он. Проходивший мимо официант позволил себе едва заметный косой взгляд на хорошо и дорого одетого мужчину, который весь подался к своей спутнице, чье платье, хоть и очень ей шло, но было куда бюджетнее, уж в этом он разбирался. – Катя, ты сказала «нет»?

– Нет, Никита, я не выйду за тебя. Прости. Мне очень жаль!

– Почему?! Какого… Кать, что за хрень?! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь! А я знаю, что ты в полной… в проблемах сейчас, а я могу тебе помочь! Кать, даже если ты меня не любишь, поверь, я же могу сделать так, чтобы тебе было очень хорошо! В конце концов, подумай о детях! – он поджал губы и раздул ноздри, явно уязвленный отказом. Катя смотрела на него, слушала и внутренне утверждалась, что поступила правильно. Отказала и не ошиблась. Никита изменился, и эти изменения, как она видела, вовсе не сделали его лучше.

– Именно о них я и думаю, – мягко ответила Катерина, деликатно поглядывая на дисплей телефона. – Никит, я… я очень хорошо к тебе отношусь, правда! Но я не выйду за тебя. Извини. Ты знаешь, мне надо идти, мама уже звонила, мальчишки без меня не ложатся. Мне пора, Никит. Спасибо тебе большое! И за приглашение, и за ужин, и за… все остальное.

Она поднялась, взяла цветы, бросила еще один взгляд на искушающее своим блеском кольцо. Помрачневший, расстроенный Никита тоже поднялся:

– Я тебя провожу.

– Не надо, Никит, не стоит.

– Кать, не валяй дурака! Я вызову тебе такси, – непререкаемо ответил он.

Крышка коробочки мягко щелкнула, он безразлично сунул ее в карман.

Катя предпочла бы вызвать себе такси сама, и вообще, уйти побыстрее, чтобы не видеть его хмурого несчастного лица, но спорить не стала.

Через несколько минут уже она садилась в машину, увозившую ее в синие, цветочно-нежные майские сумерки.

Никита остался стоять на крыльце, все так же засунув руки в карманы, разочарованный и недовольный. Он хмуро щурился вслед ярким и каким-то размытым в вечернем свете габаритным огням, и раздумывал над тем, что эта женщина слишком много себе позволяет. Он предложил ей гораздо больше того, что мог бы дать семь лет назад, больше, чем когда-либо давал ей бывший муж, он предложил ей больше, чем достаточно, а она!..

Никита вернулся в ресторан и заказал себе кофе – хотелось чего-нибудь черного и горького.

***

– Кать, ты совсем вообще, что ли, дура? – воскликнула Света, сестра Никиты и Катина подруга, с раздражением постучав ложечкой о край чашки. Ее всегдашний светлый «конский» хвостик возмущенно вздрагивал в такт каждому слову, на худеньком лице крыжовинами светились зеленые глаза. Оксана, которая вместе с ней пришла на поздний чай, на следующий вечер после злополучного предложения, от высказываний воздержалась, но поддержала реплику решительным кивком.

Накануне Никита рассказал сестре о своих планах, та обрадовалась, позвонила Оксане, и девчонки решили нагрянуть к Кате – поздравить со скорой свадьбой. Прикупили по дороге тортик, бутылку шампанского, а тут бах! – такие новости!

– Мужик тебя семь лет добивается! Все к твоим ногам готов бросить! Детей твоих готов принять, а ты выделываешься!

– Я не выделываюсь! – обиженно воскликнула Катя, прислушиваясь, но ей показалось – мальчишки крепко спали. На всякий случай она все же приложила палец к губам и сама заговорила тише: – Я как раз-таки прекрасно понимаю, что происходит и откуда у этого предложения «ножки» растут!

– О, как интересно! И откуда же? – ехидно поинтересовалась Оксана, подпирая округлым, украшенным винтажным браслетом, запястьем нежную персиковую щеку. – А то мы-то были уверены, что они растут из великой Никитовской любви…

– Вот-вот! – поддакнула Света. – Никитос к ней со всей душой, а она нос воротит!

– Девчонки, серьезно, хватит меня шпынять! – разозлилась Катя и в сердцах стукнула по столу своей любимой красной кружкой, так и не донеся ее до рта. – Вы вообще помните, как все начиналось?

– А то ж! Конечно помним! – тихонько воскликнула Оксана. – С вас же готовый сериал можно было снимать! Мыльную оперу: «Екатерина и ее поклонники!».

– Да-да, – согласилась Светка, меланхолично разламывая вилкой кусок торта на аккуратные столбики, – история просто огонь: двое парней знакомятся с двумя девушками, но, как идиоты, оба влюбляются в одну. Она почти год морочит им головы, не знает, кого из них выбрать, а чтобы было совсем не скучно – вторая девушка тоже влюбляется в одного из них…

– В Никиту! – вставила Оксана, автоматически убирая под заколку выбившуюся черную прядь. – Никита влюбляется в нашу Катю, а наша Катя сидит и не может определиться, кто же ей нужен: Никита или Сережа! Вот просто классика жанра!

– Да-а, блин, мне тогда Никитоса реально жалко было, когда он узнал, что Серый сделал тебе предложение, и ты согласилась! Его такая тоска накрыла – смотреть невозможно было! – Света бросила на подругу красноречивый, полный укоризны взгляд. – Я тогда ревела, так переживала за него, и тебя почти что ненавидела. Потом-то он взял себя в руки, да и Настюха помогла, но знала бы ты, чего ему это стоило!

Катя сморщилась – вспоминать об этом она ужасно не любила. Ведь, в самом деле, почти год она не могла сделать выбор между Сережей и Никитой. Почти год…

Нет, она никому из них не врала, они оба знали, что к чему. Более того, в самом начале их знакомства, когда только стало понятно, что им обоим всерьез нравится одна и та же женщина, именно Никита запальчиво заявил, что не родилась еще на свете такая баба (то есть, прости Катенька, такая девушка), которая смогла бы рассорить его с лучшим другом!

Катя и не ссорила – они превосходно справились сами. Борьба за право быть с ней поставила крест на десятилетней дружбе, хотя еще долго, даже спустя пару лет после свадьбы, они оба не хотели в этом признаваться и делали вид, что все хорошо…

***

В обаятельную, дерзкую и горделивую девушку они оба влюбились сразу и абсолютно по-разному.

Никита трепетал и робел от нежности, зачарованный и оглушенный любовью, которая распахнулась перед ним океаном, и стихийное буйство которой он почти не в состоянии был контролировать.

Серега бил копытом, словно ретивый конь, горячая кровь бурлила в нем, требуя действий, ревность и страсть, двумя острыми шпорами раздиравшие бока, ни на минуту не давали расслабиться.

Если Никита в своих чувствах почти захлебывался, то Серега ловко поймал волну, как заправский серфер, и мчался на ней, исполненный счастья и восторга.

Никита за Катериной ухаживал, Серега за нее воевал. У него был план, была тактика и стратегия, и была уверенность, что он одержит победу только потому, что иначе он себе вообще не представлял, как жить дальше.

Серега пер как танк, лез напролом, его было не остановить. И Кате не раз и не два приходилось сдерживать, осаживать его, напоминать, что она еще ничего не решила… Сергей только ей одной и подчинялся, но и то хватало его ненадолго.

Девушку его упорство и целеустремленность очень впечатляли, и если бы не Никита, с его восторженностью, с его какой-то наивной беззащитностью перед ней, если бы не Никита, с его трогательной и возвышенной влюбленностью, Катерина давно бы уже сдалась.

Серега был готов взять ее штурмом, Никита – бросить мир к ее ногам.

И она все колебалась, не могла сделать выбор, боялась обидеть одного из них и уже готова была, Сергей это чувствовал, отказаться от обоих…

С Никитой они тогда часто ссорились, а под конец ему пришлось даже пришлось опуститься до провокации, но друг, по сути, вынудил его, не оставил выбора, когда заявил, что готов сделать девушке предложение. Он уже и кольцо купил…

Сереге пришлось сознательно выбесить соперника, они даже чуть не подрались, и это было просто прекрасно, ведь Катерина терпеть ненавидела, когда они ссорились. Роль яблока раздора ее совсем (ну ладно, почти совсем, все-таки женское самолюбие никуда не денешь) не вдохновляла. А уж стать причиной драки двух друзей… Да это с гарантией испортило бы ей настроение!

В тот день была «законная» Никитина очередь вести Катю на свидание и Серега был уверен, что Никита предложит Кате замужество, если он, Сергей, этому не помешает.

Накануне он созванивался с ней и явно слышал в ее голосе готовность принять хоть какое-то решение, а Серега категорически не хотел, чтобы это решение она принимала, видя перед собой коленопреклоненного трепетного Никиту с кольцом наперевес.

Это было нечестно и против правил, но Сергей твердо руководствовался принципом «В любви все средства хороши!». Когда он, как ни чем не бывало, заявился на набережную, взбешенный Никита потребовал, чтобы друг ушел, но тот и ухом не повел. Вручил Катерине цветы, принялся любезничать, словно это он ее пригласил, упорно не обращая на соперника внимания.

Соперник, как и ожидалось, вышел из себя, и только Катин умоляющий возглас: «Никита, пожалуйста, не надо!» уберег Серегу от того, чтобы получить увесистый хук в челюсть от теперь уже бывшего друга. Катерина тогда его с набережной прогнала и вроде даже злилась, но ведь и Никите она сказала: «Знаешь, давай в другой раз. Сейчас у меня что-то настроение пропало…».

А на другой день уже сам Серега подвозил ее до дома после свидания. Встреча прошла замечательно, Катерина, выслушав его покаянное извинение, поворчала, но простила и не злилась, а он постарался сделать так, чтобы ей было хорошо. И ему это удалось, она была весела и довольна жизнью, когда Сергей, на миг притормозив у ее подъезда, вдруг надавил на газ.

– Эй! – возмутилась она. – Ты куда? Мне домой пора! Мы так не договаривались!

Но он лишь бросил на нее быстрый взгляд, самоуверенно улыбнулся и легким движением коснулся ее плеча прежде, чем опустить руку на руль. Через десять минут он запарковался у своего подъезда.

– Я к тебе не пойду! – Катерина демонстративно сложила руки на груди. Тогда он обошел машину, открыл перед ней дверцу и вдруг встал на одно колено, протягивая ладонь, чтобы помочь ей выбраться.

Девушка по-прежнему сидела в машине, вся из себя неприступная, но губы уже против воли подрагивали в шаловливой улыбке, в глазах уже светились веселые колдовские огоньки, и легкие пальцы доверчиво опустились в предложенную руку. Сергей тут же поднялся и неожиданно подхватил ее на руки, легкомысленно захлопывая дверцу ногой.

– Сережа! – не то возмутилась, не то засмеялась смущенная Катерина. – Поставь меня! Я не пойду к тебе! Я поеду домой…

– Ш-ш-ш, – он позволил себе перебить ее, почти прикоснувшись к губам невесомым поцелуем. Это было дерзко – целовать себя она никому из них не позволяла, но он и не поцеловал, лишь обозначил прикосновение, оставив на ее губах ощущение тепла. Это сработало, она растерялась и замолчала, а он тут же категорично заявил: – Ты уже приехала!

И она сдалась. Своим влюбленным сердцем он безошибочно уловил тот миг, когда гордая девушка, утомленная их бесконечным соревнованием и своим двусмысленным положением, поняла, что пора определяться. И он все сделал правильно: и сопернику вовремя ножку подставил, и девушку поставил перед фактом, все решив за нее. Ей надо было, чтобы кто-то из них ее подтолкнул, дожал, не оставил ей выбора, и он, Сергей, это сделал!

На секунду ему стало страшно: ведь если бы Никита был поувереннее, то еще вчера получил бы ее, а он навсегда потерял! Но этот запоздалый страх тут же развеялся – вот она, в его руках! Она уже покорилась ему, пусть даже сама еще не понимает этого. Она уже с ним, уже его, надо лишь немного подтолкнуть…

У лифта ему пришлось опустить Катерину на пол – вдвоем не протиснуться в слишком узкие двери. Но он тут же принялся целовать ее: в лоб, в глаза, в волосы, в шею за ушком… Но только не в губы. Холодный и какой-то агрессивный свет лампочки в подъезде, придающий лицам синюшности, размашистые и корявые черные надписи на стенах и двери лифта – для первого поцелуя обстановка была не самая романтичная.

И Катерина еще немножко упиралась, но уже скорее по привычке, уже почти не отворачиваясь, не сопротивляясь, уже поддаваясь ему.

Оказавшись в квартире, Сергей властным жестом повел руками по ее плечам, снимая легкий плащ и глядя на нее восторженными колдовскими глазами. Она лишь молчала и загадочно улыбалась, но когда он, наконец, прикоснулся губами к ее нежным, мягким, невыносимо притягательным губам, они податливо раскрылись ему навстречу, окончательно сдаваясь и принимая его.

Чуя скорую победу, Сергей распалялся с каждым вздохом. Катерина, взбудораженная импульсами его наэлектризованной чувственности, сама заводилась, и это провоцировало ее не только позволять, но и требовать близости.

Оба молчали. От первой встречи до первого поцелуя – год, от первого поцелуя до постели всего восемь шагов – тут не до разговорчиков! Шорох летящей на пол одежды, шум дождя, ароматным потоком вливающийся в приоткрытое окно, за которым сумерки превращались во влажную, черно-оранжевую ночь, компрометирующее поскрипывание кровати – все это словно в тумане, самым краешком сознания… Сознания, переполненного прикосновениями, поцелуями, движениями и сбившимся, не поддающимся контролю дыханием.

Сделав шаг, Катерина уже больше не колебалась, не отстранялась… и не стеснялась. Она признавала его безраздельное право на нее, она покорялась, она наконец позволяла ему все то, о чем он так долго мечтал… И это было так чувственно, так опьяняюще-великолепно, что Сергею казалось, будто он растворился в этом блаженстве, и ничего больше нет, только она – ласковая, горячая и какая-то первобытная женщина, которая так доверчиво и беспрекословно ему отдалась.

Осчастливленный, обезоруженный и удовлетворенный, он лежал, пристроив голову у нее на груди, и прислушиваясь к тому, как потихоньку приходит в себя ее обезумевшее от недавней упоительной гонки, сердце, поглаживал ослабевшими пальцами коленку и вдруг сказал:

– Кать, я на тебе женюсь.

Не предложил, не спросил, а поставил перед фактом.

– М-м-м? – она приподняла к нему свое лицо, на котором иронично изогнулась правая бровь.

Сергей повернулся, поцеловал ее в живот и повторил:

– Женюсь. На тебе, – и, ловя взгляд ее удивленных и лукавых глаз, тихо-тихо спросил: – Пойдешь за меня?

Катерина еще несколько секунд смотрела на него каким-то непроницаемым взглядом, а потом откинулась на постель, легко, задорно и счастливо рассмеялась в потолок и ласково ответила:

– Пойду. Куда ж теперь деваться…

Сергей вытянулся рядом с ней, до краев переполненный любовью, счастьем, дикой страстью и упоительной нежностью этой ночи. Он властно обнял, прижал ее к себе – свою женщину, свою любимую, свою жену.

***

Лишь однажды, ближе к утру, выходивший ненадолго Сергей, вернувшись, застал ее сидящей поверх смятого одеяла. Она поджала одну ногу, пристроила подбородок на коленку и смотрела куда-то вдаль задумчиво и грустно. Ему ужасно захотелось провести пальцем вдоль нежных позвонков, прикоснуться к двум темным родинкам, украсившим левую лопатку, заставляя спинку выпрямиться и покрыться милыми мурашками, но он сдержался. Потом, будет еще время.

– Он выдержит, – тихо сказал Сергей, безошибочно угадав, о ком она сейчас переживает. – Он сильный. Хочешь, я сам ему скажу?

– Нет, – печально ответила она. – Нет, я должна сама…

Но с тех пор уже больше она ни разу не упомянула Никиту.

***

Катерина и в самом деле считала, что это будет честно и правильно – обо всем сказать ему лично, глядя в глаза. Знала она, что это будет больно, готовилась, с духом собиралась, и все же разговор этот дался ей очень тяжело. И чувствовала она себя распоследней дрянью, хоть и не должна была ему ничего, и ничего не обещала…

Никита же, вопреки ее опасениям, повел себя вполне спокойно. Он лишь на несколько мгновений до белизны закусил губу, а потом произнес:

– Я тебя понял. Ну что ж, надеюсь, ты будешь с ним счастлива.

Держал удар.

Это потом Светка, яростная и беспощадная, устроила Катерине чудовищный скандал, с ненавистью выкрикивая обвинения в том, что подруга ее брата обманула, использовала и жизнь ему сломала…

Катерина идею не поддержала, от нападок сама взбесилась и проорались они тогда знатно. Бедная Оксана выбилась из сил, стараясь утихомирить их и примирить, но удалось ей это только тогда, когда она сама разрыдалась, не выдержав общего накала эмоций. Девчонки с двух сторон бросились ее успокаивать, но она согласилась взять себя в руки только при условии, что обе они перестанут бросаться друг на дружку как взбесившиеся собаки.

Окончательную же точку в этой ссоре поставил сам Светкин брат.

***

Никита всячески демонстрировал, что с достоинством принял поражение, и даже быстренько женился на Насте, которая с самого начала смотрела ему в рот, трепетно ловя каждое слово.

О его влюбленности в Катерину она была осведомлена прекрасно, но, выходя за него замуж, была уверена, что уж ее-то огромной любви точно хватит им двоим с головою…

Не хватило.

Никита мучился от ревности каждый раз, когда они собирались компанией, и он видел, как счастлива любимая женщина с его соперником. В то же время он страдал, сжираемый совестью, видя, как сохнет по нему такая хорошая, замечательная жена, на все ради него согласная, но на фиг ему не нужная…

Катерина эти встречи тоже не особо любила – больно ей было видеть и Никитину тоску, замурованную в клеть поспешно и необдуманно взятых на себя обязательств, и Настино лихорадочное, вечно страдающее, изъеденное ревностью счастье.

Один лишь Серега чувствовал себя прекрасно, и Катя досадливо гнала от себя гаденькие мысли о том, что он до сих пор наслаждается победой над бывшим другом, упорно отказываясь признать тот факт, что дружба их навсегда закончилась.

Никита долго и искренне просил у Насти прощения после того, как спустя полтора года мучительного для них обоих брака, он отнес в ЗАГС заявление о разводе. Она до последнего не верила, что любимый, но так и не ставший ей родным, муж на это решился, но когда оно случилось, Настя собрала всю волю в кулак и уехала на ПМЖ в другую страну, оборвав все контакты с прежними друзьями.

Лишь четыре года спустя Катерина случайно узнала, что Настя уже несколько месяцев как снова замужем, и вроде бы на этот раз вполне счастливо. У нее буквально гора с плеч упала – против воли она чувствовала себя виноватой в том, что подруга страдает от своей неразделенной любви. Впрочем, их дружба тоже разрушилась, Настя Катерину вроде ни в чем не винила, но общаться с ней больше не хотела.

***

После развода Никита стал у них бывать гораздо реже, но все же заглядывал иногда «по дружбе». Периодически в его жизни возникали какие-то связи, но, видимо, не настолько значительные, чтобы хоть с одной из них он захотел познакомить Сергея и Катерину.

После того, как неимоверно счастливая Катя поделилась со Светкой новостью о долгожданной беременности, Никита исчез из их жизней окончательно. Лишь на рождение Костика он прислал поздравительное сообщение со стандартными пожеланиями любви и счастья. Родившийся через полтора года Данька не удостоился даже этого.

Сам Никита из этой ситуации свои выводы сделал: жениться, или даже построить сколько-нибудь серьезные отношения он больше не пытался, хотя женщины у него, конечно, периодически бывали. Но он их сразу предупреждал: неделя-две, максимум три – и все, свободна.

Свою энергию он направил в работу – лишенный возможности строить любовь. Он принялся с увлечением строить карьеру, и в этой сфере добился не только очевидного успеха, но и завидного финансового положения.

Друзья относились к этому по-разному: кого-то восхищала целостность Никиты и его преданность любимой женщине, кто-то считал, что это не преданность, а тупое упрямство, но так или иначе, а до Кати постоянно доводили (и в первую очередь, конечно же, Светлана), что Никита все еще ждет ее. Особенно последние два года, когда у них с Сережей все рушилось, и это уже нельзя было скрыть от посторонних глаз.

– И чего ты дурака валяешь? – возмущалась Света, очень переживая за брата. – Мужик тебя столько ждал, зовет тебя на все готовое! Ты только согласись, он же пылинки сдувать с тебя будет!

– Вот-вот! – вторила Свете Оксана. – Катюх, я вот с ней согласна! Ладно, не хочешь думать о себе, хоть о детях подумай! Им же нужен мужик в семье! Им нужен батя. А Никита прямо говорит, что готов их воспитывать! Я уже не говорю про то, что он тупо даст тебе бабло, на которое ты сможешь, наконец, нормально жить! Потому, что сейчас, уж прости, дорогая, ты выживаешь! И если на детей у тебя еще ресурсов хватает, то на себя саму – уже нет!

Она бросила выразительный взгляд в прихожую, где рядом с ее новенькими босоножками, и сильными Светиными лоферами, сиротливо притулились скромные дешевые сланцы Катерины. Алименты Серега платил честно, и весьма неплохие, но Катерина принципиально тратила их исключительно на детей, сама довольствуясь весьма скромным пособием.

– Да не будет он им хорошим отцом, поймите вы, наконец! – воскликнула она в сердцах.

– С чего ты это взяла? Думаешь, из-за Сереги?

– И из-за Сереги тоже, – грустно ответила Катя, – но не только… Просто… Ему нужна я, а они-то ему на фиг не сдались!

– Слушай, а по-моему все это глупости! – сказала Оксана, косясь на торт, такой привлекательный и опасный, и со вздохом поддаваясь его несокрушимому обаянию. – Ты сама себя накручиваешь. Ведь Никита их еще даже не видел!

– Я об этом и говорю! Он их в глаза не видел, а уже воспитывать собирается! Все поменялось! Это раньше была я, а теперь я, Катерина, это: я и двое сыновей. Мы – одно целое, и нас можно либо принять вот так вот, целиком, либо не принимать. Но не делить – этого я не позволю! А Никита этого не понимает. Он думает – главное, это на мне жениться, а дети как-нибудь так…

– Ой, Кать, ты иногда такая тугая бываешь, просто невыносимо! – воскликнула Света. – Никто тебя с мальчишками разлучать не собирается! Дело конечно твое, решать тебе, но я сейчас скажу тебе лично мое мнение: заканчивай заниматься глупостями и выходи за него. В конце концов, знаешь, даже если ты сейчас в него не влюблена, то я уверена, у вас точно стерпится-слюбится, а тебе больше не надо будет считать каждую копейку. Он тебя и оденет и обует, дай ему только чуть-чуть внимания и ласки… – она осеклась, увидев возмущенный взгляд подруги: – Кать, ты чего?

– Я не проститутка! – холодно и отчетливо произнесла Катерина.

– Блин! Об этом никто и не говорит, что ты, в самом деле?

– Вот и не говори больше! – по Катиному лицу было видно, как сильно она злится. – Между прочим, от него я тоже ни слова о любви не услышала! Жениться он хочет, это да, помогать готов, никто и не сомневается. Но вот ты сама-то веришь, что спустя семь лет он меня все еще любит? Или он тебе это говорил? Потому, что, извини, дорогая, но пока я вижу следующее: он наконец-то увидел возможность реализовать свое давнее желание. По сути, он предложил мне сделку: будет платить мне за то, что я стану его женой! Очень по-деловому! Он же у нас бизнесмен! Знаешь, я его давно не видела, но по-моему, он очень сильно изменился… Не в лучшую сторону! И ты еще убеждаешь меня, что я должна согласиться?!

Светлана пошла на попятный:

– Ладно, ладно, замнем… Проехали! Кать, если он и изменился, то только лучше стал, поверь мне! Возмужал, заматерел… А то, что говорил с тобой как-то не так, так ведь он тоже волновался! – но, посмотрев на хмурое лицо подруги, решила на время отступить: – Ладно, не буду сейчас об этом. Чувствую, мы сейчас не договоримся, каждый останется при своем…

***

Никита позвонил неделю спустя:

– Здравствуй, Катерина… Послушай, я хотел тебе сказать, что даже несмотря на то, что ты мне отказала, я все равно хотел бы общаться с тобой, как-никак – мы друзья. Не хочешь выходить замуж, что ж, я могу понять… Ты и тогда не меня выбрала и сейчас мне отказала… – он усмехнулся. – Но, по крайней мере, друзьями-то мы можем быть! Можем?

– Можем, – спокойно подтвердила Катя.

– Ну и замечательно! Тогда давай я заеду к тебе сегодня? Чайку попьем.

– Да, приезжай! – легко согласилась она.

Кто знает, может у них и в самом деле получится быть друзьями? В конце концов, в Катерининой жизни остро не хватало мужского присутствия: элементарно попросить вбить пресловутый гвоздь было особо некого, вон, ручка от шкафчика отваливается, а в ванной разболтался кран… Вроде бы мелочи, но с ними Катерина никогда не умела справляться и чувствовала себя беспомощной. Не Серегу же просить…

***

Никита появился на ее пороге ровно в пять, с охапкой пионов, вкусняшками для детей и бутылкой вина для них с Катей. Это было не слишком-то по-дружески, и она, как и тогда, в ресторане, ощутила волнение от того, что он снова рядом.

Не то, чтобы одиночество ее сильно пугало, у Катерины был сильный волевой характер, и она всегда была уверена, что может справиться с чем угодно. Но после того, как на горизонте снова появился Никита, вместе с ним появились и мысли о том, как это прекрасно, когда рядом есть кто-то, на кого можно опереться…

Никита украдкой озирался, разглядывая квартиру, в которой не был несколько лет. В принципе мало что изменилось, лишь появился какой-то налет обветшания, в глаза лезли мелочи, вроде отклеившихся обоев или торчащих проводов – этой квартире явно не хватало мужских рук.

На звуки из прихожей в дверном проеме появились две любопытные мордашки: трехлетний Константин и полуторогодовалый Даниил смотрели на нового дядю с любопытством и некоторой опаской.

– Даня, Костя, познакомьтесь: это дядя Никита.

– Привет, – неловко сказал он, явно не зная, как вести себя с мальчиками.

– Смотрите, он принес вам подарки, – и Катерина тихонько толкнула его под локоть. – Угости их!

Никита присел и протянул детям гостинцы, не переставая прыгать обескураженным взглядом с одного личика на другое. Дети забрали свое угощение, старший мальчик старательно и робко произнес:

– Спасибо!

После чего оба ребенка с радостным гиканьем скрылись в комнате, откуда доносилась веселая детская музыка, и где не было сомнительных незнакомых дядь, а Катерина с Никитой прошли в кухню.

– Да, – ответила она, хотя он ничего не спрашивал, – они очень на него похожи.

– Обалдеть, да они просто копии! – выдохнул он потрясенно.

– Да. Правда, у Даньки мои глаза, а у Костика – ушки и подбородок.

– Да? Может быть… Надо будет потом повнимательнее рассмотреть.

– Рассмотришь еще… Что ж, расскажи, как живешь, как твои дела? – она гостеприимно указала ему на стул, когда-то бывший его «законным» местом, а сама полезла в шкафчик – за бокалами и штопором.

– Дела потихоньку, о них в другой раз поговорим. Кать, я хотел тебя спросить… о моем предложении. Может быть, ты все-таки передумаешь?

– Никита, я за тебя не выйду! – твердо ответила она, поворачиваясь и возмущенно потрясая бокалами. – Пожалуйста, давай не будем к этому возвращаться.

– Но почему?! – воскликнул он, с провокационным чпоньканьем выдергивая пробку из бутылки. – Ты что, все еще Серегу любишь?

– Нет. Я давно его не люблю. Все прошло.

– Тогда почему?

– Да потому, что ты до сих пор с ним соревнуешься! – с раздражением выпалила она.

– В смысле? – возмутился он. – Ты что такое говоришь?

– В том самом смысле, Никит. Тогда, семь лет назад, ты прекрасно знаешь, что я была влюблена в вас обоих…

– Но выбрала Серегу, – вставил он, подвигая ей наполненный бокал.

– Да, выбрала его…

– И это оказалось твоей ошибкой! – снова влез Никита.

– Нет! Это не было ошибкой, и мы прожили с ним несколько прекрасных лет. Ошибки мы начали делать позже, и он и я. Оба наворотили порядочно… А в результате получилось то, что получилось. Я некоторые вещи, и про себя и про него, поняла уже тогда, когда сделать было ничего нельзя.

– И ты все еще переживаешь? – тихо спросил он.

– Нет, Никит, я не переживаю. Говорю же, все давно прошло, – она взяла бокал за ножку, принялась вертеть в пальцах. – Я это к тому, что если бы я тогда знала и понимала все, что знаю и понимаю теперь, то возможно мы бы с ним не развелись, и жили бы счастливо по сей день. Но мы разошлись, и ему в моей жизни больше места нет. Я это приняла, я уже всем этим переболела, и я, Никит, в отличие от тебя, практически его не вспоминаю.

– Тогда почему же ты отказываешься?

– Да потому, что ты о нем думаешь днем и ночью! Пойми, я не хочу быть твоим трофеем, который ты сможешь наконец-то поставить на полочку с чувством выполненного долга. Знаешь, радость обладания проходит очень быстро!

– Кать, неправда, я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь!

– Да, Никит, правда? И ты можешь сейчас, глядя мне в глаза, пообещать, что не будешь сравнивать мою жизнь с тобой и мою жизнь с Серегой? Можешь мне пообещать, что не будешь мне задавать вопросы «А как это было у вас?»? Можешь пообещать, что не скажешь что-то вроде: «Наконец-то ты сделала правильный выбор!», намекая, что в прошлый раз я совершила ошибку? – прищурилась она. – Можешь, Никит? Серьезно? Ты видел моих сыновей, они – Сережина точная копия, и ты уверен, что сможешь стать им отцом? Отцом!! Воспитывать этих детей, любить их и не вздрагивать каждый раз, глядя на них, и видя лицо Сергея? Можешь мне пообещать, что они никогда не будут отвечать перед тобой за то, что их отец когда-то тебя обидел? А мне ты можешь пообещать, что наши с тобой отношения начнутся заново, оставив эту историю в прошлом, не возвращаясь к ней снова и снова?

Она пристально смотрела на него, Никита уставился в пол и молча поджимал губы. Ему хотелось не то придушить, не то покусать ее за то, что вместо того, чтобы согласиться, она чуть ли не ругается на него.

– Никита, когда-то я могла пробовать и рисковать, но сейчас ситуация изменилась. Я за свой выбор теперь отвечаю не только перед собой, но и перед своими детьми! И если со мной рядом будет мужчина, то я должна быть на двести процентов уверена, что это тот самый мужчина, которого я считаю достойным быть для них примером. Ты говоришь, что готов их воспитывать… Это очень смелое заявление! А ты вообще имеешь представление, что такое воспитывать детей? Откуда ты знаешь, как правильно воспитать мальчика?

Катя даже подалась вперед, своими вопросами почти нападая на него. Никита одновременно и привлекал ее и бесил. Да, Светка правильно сказала: он возмужал, от него веяло силой, которой раньше не чувствовалось, как мужчина он был хорош… Да просто великолепен!

Но его отношение к детям, как к довеску, не желанному, но неизбежному, ее не просто расстраивало, а злило, сводя на нет все его вновь приобретенное обаяние.

Да, они ему чужие! Да, любить не обязан! Но и к ней тогда «клинья подбивать» не стоит!

Катя относилась к новому поколению осознанных мамочек. Еще во время первой беременности она с головой нырнула в книги, статьи, лекции и вебинары, предоставленные продвинутыми воспитателями и мэтрами современной психологии всем, желающим не просто вырастить ребенка, а воспитать его счастливой и гармоничной личностью.

Она очень хотела, чтобы мальчишки росли счастливыми, их воспитание она воспринимала как самое важное и ответственное дело в своей жизни и с ответственностью этой иногда даже перегибала.

Возможно, так было потому, что Сергей, в отличие от нее, на эту тему особо не заморачивался, считая, что нет смысла напрягать мозги там, где все и так само получится. Вырастут дети, никуда не денутся! Не то, чтобы он их не любил – любил, и даже очень! Просто не видел смысла дергаться и переживать там, где, по его мнению, все происходило само собой.

И это была еще одна, и, пожалуй, одна из самых весомых причин их разрыва. В вопросах воспитания они не соглашались почти никогда. Катя считала, что, во-первых, малышам любви много не бывает, когда же их обнимать, целовать и миловать, если не в детстве? А во-вторых, что ребенок – это личность, и уважать эту личность надо с пеленок.

Серега морщился и откровенно злился, считая, что так она из парней вырастит мамсиков, и наоборот, старался с самого начала растить мужиков – сильных и не склонных к лишним эмоциям. Детских слез он не терпел и раздражался, когда Катя, вместо того, чтобы прикрикнуть: «Не реви!», принималась сочувствовать.

Один из самых страшных скандалов произошел у них, когда Сергей, выведенный из себя тем, что перепуганный чем-то Костя никак не хотел успокоиться, отвесил ему смачный шлепок, вызвав еще больший фонтан.

Катя тут же бросилась к малышу, подхватила на руки, ушла в кухню и успокоила. А потом, когда дети уже тихо-мирно играли, забыв обо всех бедах, устроила Сереге такой разнос, какого он не видел ни до, ни после, пообещав ему на эмоциях, что если рукоприкладство повторится, то детей он больше не увидит.

Конечно, он от такого заявления рассвирепел, и разругались они тогда ну просто вдрызг, неделю не разговаривали.

А сейчас Никита с такой уверенностью утверждает, что готов взять на себя эту ношу. Но к чему он готов?

От уверенности, что Никита готов заниматься ее детьми лишь на словах, Катя ершилась, замыкалась в себе, отталкивала его. Она немного помолчала, по привычке сложив ладони лодочкой и прижав указательные пальцы к подбородку, а потом, прищурившись, свысока заявила:

– И еще, Никит, запомни одну вещь: если я захочу выйти замуж за кого-то, то я выйду за человека, который докажет мне, что он этого достоин, а не вывалит передо мной снисходительно кольцо в первую же нашу встречу, ожидая, что я с радостью брошусь ему на шею, как будто мне некуда деваться!

Никита все так же слушал ее молча, щурился, кусал губы, играл желваками, на которых проступил румянец, а когда она замолчала, то он еще с минуту посидел, а потом вдруг встал и вышел. В прихожей аккуратно захлопнулась входная дверь.

Катя вздохнула, потерла пальцами лоб, покачала головой и отставила бокал в сторону.

***

– Ты, мать дае-ешь! – с порога протянула Светка, возмущенно буравя Катю взглядом, когда на следующий вечер заявилась к ней, дабы высказать лично все, что она думает о поведении подруги. – Никитос вчера надрался в усмерть! Ты нахрена ему все это наговорила?! Оттрепала его, как малолетку! Знаешь, дорогая, по-моему, ты перегибаешь! Ты знаешь, я к тебе всегда хорошо относилась и в ваши отношения старалась не лезть, но блин!.. Я не дам брательника обижать! Это уже перебор!

Она с раздражением сунула в руки подруге зонт, с которого на пол активно капало, одним движением скинула отсыревший снизу летний плащ, почти не глядя сунула его на вешалку и по-хозяйски прошла в Катину кухню. Со свойственной ей вспыльчивостью и эмоциональностью она готова была отчихвостить подругу по первое число.

– Да, Свет, я знаю, прости! – сокрушенно согласилась Катерина. – Я вчера здорово вышла из берегов. Черт, я не хотела его обижать! Потом сидела, переживала… Я даже звонила ему, но телефон был отключен… Я обязательно перед ним извинюсь, слышишь?

– Да, будь добра, сделай милость! А то вчера ты ему просто в душу наплевала! Надо же было заявить, что он ничего для тебя не сделал! Он тогда за тобой бегал как мальчишка, и потом всегда готов был помощь оказать. Всегда, Кать, не вру! Ты-то не просила… но если бы только пальцем поманила, он бы сразу примчался. Даже еще когда на Настюхе был женат.

– Да понимаю я! – сморщилась Катя. – Извинюсь, правда!

***

Катерина ненавидела просить прощения. Она относилась к тому типу людей, которые предпочитают подумать десять, двадцать раз, если нужно, прежде чем что-то сделать, всесторонне взвесить и оценить, что к чему, прежде чем выносить какое-то суждение.

Именно поэтому она искренне считала, что очень редко бывает неправа. Это, кстати, стало еще одной из причин их развода: Серега сказал, что он устал постоянно извиняться и чувствовать себя виноватым.

«Ты всегда права, Катя, всегда! Ты даже слушать не хочешь, что я тебе говорю, уже заранее уверена, что ничего умного не скажу!». Это и в самом деле было для нее сложно – когда он начинал с ней спорить, ведь в своей голове она уже все это обдумала и все его аргументы разбила в пух и прах.

– Нельзя быть всегда умнее мужины, даже если очень хочется! – сказала ей как-то Оксана, но тогда Катя возразила ей:

– Я не буду специально говорить чушь, чтобы потом самой же за нее и извиняться! Со временем она поняла, что вот так вот упираться – достаточно глупо, старалась не спорить, молчать, идти на уступки… но было уже поздно. Это был один из тех горьких уроков, которые она вынесла из своего развода.

Тем более что в этот раз она точно знала: ей есть, за что просить прощения!

Нет, не за смысл слов – она и в самом деле так думала (кроме, пожалуй, того, что Никита ничего не сделал). Светка правильно говорит: тогда, семь лет назад он делал, и делал много, а потом… Да у него просто шанса не было!

В остальном же Катерина сказала то, что она действительно думала… Но вот как она это сказала? Мягче можно было, деликатнее, нежнее…

Как бы то ни было, Никита на самом деле был ей очень дорог, и тот выбор между ним и Серегой дался ей весьма и весьма непросто!

Было бы лукавством сказать, что она никогда не задумывалась о том, как бы все сложилось, если бы она вышла замуж за Никиту. И, хоть Никите она и не призналась бы ни в коем случае, но пару раз, когда стала понимать, что муж отдаляется, ей все же приходило в голову, что она ошиблась… Но она старалась гнать от себя эти мысли – сложилось, как сложилось, жалеть ей не о чем!