Читать книгу Однажды в замке - Рина Когтева - Страница 1

Раскат грома. Древние стены содрогаются, но ожидаемо остаются на месте. Света, правда, так и нет, вероятно, потому, что для этого места электрический свет является чем-то чужеродным. Зато горит камин, а камин здесь был всегда, даже не камин – очаг. Не просто символ роскоши и сибаритства, коим он стал сейчас, а нечто совершенно необходимое – для тепла, для того, чтобы готовить пищу. В этот камин может вместиться целый вепрь или олень, и вполне возможно, что за годы существования замка эти животные частенько там и оказывались, не говоря уже о какой-нибудь мелочи, вроде кроликов или куропаток. Кстати, интересно, этих мелких кроликов и куропаток насаживали на тот же вертел, что и почтенного вепря? Надо бы посмотреть в Википедии. Софи всхлипывает, прижимается к нему, и Арнольд Кевендишь снова возвращается в данный конкретный момент, а именно в момент, когда они обнаружили тело. Тело лежит посреди того, что изначально создавалось как обеденный зал, а заодно и зал приемов и всего остального, что там устраивали в незапамятные времена, когда строился этот замок. Тело лежит аккурат у камина – точнее, как мы уже выяснили, у очага – на спине, руки вытянуты, на шее яркая полоса, каждый конец которой заканчивается лужей темно-бордовой в свете камина-очага крови. Глаза тела открыты и невидяще смотрят в невероятно далекий потолок, который уже давно почивший архитектор замка отгрохал таким высоким, как будто бы надеялся поразить до глубины души своих потомков. В общем-то Арнольду следовало бы испытывать сочувствие к мертвецу, но он его не испытывает. Имя этого человека Джон Мур, и этот Джон чуть было не женился на Софи, дочери Арнольда. Софи сейчас уткнулась в плечо Арнольда и, кажется, даже не дышит. Но это пройдет, Арнольд уверен. По его мнению, Джон Мур никогда не был достойной парой для его Софи. Софи всего двадцать, а этому Джону под сорок, и Арнольд никогда не верил, что Джон Мур любит Софи. Скорее всего, Джон любит деньги Софи. Эдакий стареющий альфонс, который пытается запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.

– А он точно мертв? – задает дурацкий вопрос Чарлз.

Чарлз Браун, странноватый молодой человек, племянник жены Арнольда Эллис. Чарлзу, наверное, лет двадцать, он моложе Эллис всего лет на пять-шесть – сын ее покойного старшего брата. Эллис к нему привязана, и поэтому Арнольду приходится терпеть этого идиота. А Чарлз Браун – настоящий идиот. В двадцать первом веке он выглядит так, как будто бы на дворе живительная эпоха хиппи. У Чарлза длинные рыжие волосы, которые он не так, чтобы часто моет, постоянно красные из-за бесконечного курения марихуаны глаза он прячет за круглыми черными очками а-ля Джон Леннон1. Хотя какие на фиг черные очки, когда в этом проклятом замке стоит непроглядная тьма? Наряд Чарлза завершают брюки клеш и широкая цветастая рубашка. Арнольд искренне негодует, почему этому кретину до сих пор не набили морду.

– Можешь пощупать пульс, если ты такой смелый, – пожимает плечами Арнольд.

К его удивлению Чарлз наклоняется и делает это. Хотя и так понятно, что почти вся кровь бедолаги Джона Мура растекается по полу. Софи всхлипывает. Арнольд целует ее в макушку.

– Все будет хорошо… – шепчет он.

Конечно, все будет хорошо. Найдешь себе кого-нибудь помоложе. А то этот проклятый Джон Мур как будто бы ее приворожил.

– Мертв, – констатирует Чарлз.

– Кто его убил? – спрашивает Эллис.

Она держится в тени, не приближается к телу. На ней строгие черные брюки и белая блузка. Распущенные черные волосы падают на плечи. Она потрясающе красива: благородное слегка надменное лицо, яркие темные глаза, идеальная фигура, высокая грудь. Мне ли винить Джона Мура в страсти к молодому телу? – думает Арнольд Кевендишь и смотрит на свою жену. Эллис младше его на двадцать с лишним лет, но, черт возьми, никто бы никогда не заподозрил ее в корысти. Они женаты уже шесть лет, и она ни разу не дала ему повод сомневаться. Для своего возраста она на удивление разумна, иногда Арнольду кажется, что она умнее его раз в пять. Вот и сейчас точно такое же ощущение. А кто, собственно, убил Джона Мура? Не сам же он перерезал себе горло, в конце концов…

– Он мертв, – зачем-то повторяет Чарлз.

Вообще-то, с Джоном Муром Чарлз познакомился только вчера и не сказать, чтобы это знакомство было слишком близким.

– А если здесь есть кто-то еще? – продолжает гнуть свое Эллис.

Действительно… Арнольд косится на еще одного человека. Его имя Генри Филлипс. Ему за пятьдесят, лицо слева направо пересекает уродливый шрам, который стянул угол одного глаза. Эллис и Софи его побаиваются, Чарлз смотрит с любопытством, только покойный Джон Мур, как кажется, не обращал на него ни малейшего внимания. Генри Филлипс чуть заметно качает головой. Это значит, что им нужно поговорить наедине, а пока Арнольду придется как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. А ситуация, мягко говоря, дерьмовая: из-за грозы нет света и сотовой связи, так что вызвать полицию так просто не получится.

– Нужно уезжать, – Эллис делает шаг назад и растворяется в темноте.

Почему бы и нет?

– Пошли, – говорит Арнольд, и все, как по команде – хотя, вообще-то, действительно, по команде – устремляются за ним.

В этом проклятом замке слишком узкие коридоры и слишком низкие потолки, как будто бы на главном зале вся фантазия и истощилась. Они петляют по этим исчадьям средневековой архитектуры, наконец, выбегают во двор, который и двором-то не назовешь, так, квадратное пространство, засыпанное соломой, чтобы не так воняло. Они бегут к воротам, и… Когда-то замок окружал ров, потом, конечно, его забросили, но предыдущие владельцы восстановили ров, а заодно и подъемный мост. И этот мост почему-то поднят.

– Что за?… – Арнольд останавливается.

Чарлз и Генри бегут к механизму, который опускает мост.

– Веревка обрублена! – кричит Генри сквозь очередной раскат грома.

Почему-то это не удивляет Арнольда.

– Обратно в замок!

И снова он ведет всех за собой. Опять по этим странным коридорам, которые, как кажется, строили не для людей, а для гномов или лилипутов. Опять в этот огромный нелепый зал, в котором все еще горит очаг и все еще лежит мертвое тело Джона Мура, вверх по лестнице, потом направо, потом снова проклятые коридоры, наконец, нужная дверь – комната, которую гордо именуют кабинетом или библиотекой. В этой комнате хозяин замка в незапамятные времена принимал просителей, сейчас здесь стеллажи со старыми книгами и манускриптами. Тоже, кстати, входят в очень нескромную стоимость этого замка. Дальше еще одна комната. Собственно, спальня хозяина. Именно это место кажется Арнольду наиболее безопасным. Когда все оказываются внутри, он запирает дверь. Чтобы хоть какой-то свет попадал внутрь, Арнольд раздвигает гардины на окнах, и комнату освещает яркая вспышка молнии. Заодно она освещает и внутренний двор. И надгробья. Потому что в этом замке есть еще один внутренний двор, что совершенно нехарактерно для архитектуры того времени. И в этом внутреннем дворе находится кладбище: герцогский склеп и надгробья. Изумительное зрелище. Именно то, что ты мечтаешь увидеть, когда только что обнаружил труп. Но задернуть шторы Арнольд не может, потому что иначе темнота станет невыносимой.

– Все здесь? – спрашивает он.

Раздаются голоса. Да, все здесь.

– Дверь… – начинает Эллис.

– Заперта, – отвечает ей Генри.

Кто-то включает фонарик на телефоне. Непозволительная роскошь. Арнольд как раз собирается сделать замечание, но Эллис говорит раньше него.

– Кто это сделал?

Софи всхлипывает, но кроме Арнольда этого никто не слышит. Бедняжка.... Арнольд достает телефон – нет сигнала. До конца грозы нечего и ждать, что он появится. Они посреди Европы, а как будто в сибирской тайге, где нужно залезать на сосну, чтобы говорить по телефону.

– Нужно поговорить, – шепчет Генри Филлипс.

Арнольд чуть заметно кивает.

– Тихо! – объявляет он.

Софи перестает рыдать, Чарлз поворачивается к Арнольду, Эллис и так на него смотрит.

– Либо в замке есть еще кто-то, либо Джона убил один из нас. В любом случае, мы не должны покидать этих комнат, пока не заработает связь, и мы не сможем вызвать полицию.

– Ты считаешь, что Джона мог убить кто-то из нас? – уточняет Чарлз.

– А разве это не логично?

– Логично?

Чертов хиппи даже снимает свои черные очки.

– А разве нет, Чарлз?

Черт, да что он о себе думает?

– Чарлз, ну хватит! – осаживает его Эллис.

– Ой, да ладно… – Чарлз поворачивается к ней. – А кому мешал этот Джон?

– Он мешал Эллис, – это говорит Софи, странно наконец-то слышать ее голос. – Эллис же хотела заполучить все состояние моего отца, а тут я решила выйти замуж за Джона.

– И почему же тогда я убила Джона, а не тебя? – шипит Эллис. – Вы еще даже не женаты.

– Может быть, я следующая.

Софи, моя девочка, думает Арнольд, быстро приходит в себя после ран и никогда не дает себя в обиду.

– Нам нужно поговорить, – напоминает Генри.

Арнольд кивает, и они вдвоем незаметно проскальзывают в комнату, которую называют библиотекой. Генри осторожно закрывает дверь, сквозь которую все еще слышен спор Эллис и Софи. Они выходят из библиотеки и снова спускаются вниз по этой проклятой лестнице. Джон Мур все так же лежит на полу с перерезанным горлом и, само собой, не собирается никуда уходить.

– Не нравится мне все это… – Генри косится на мертвеца.

А кому нравится-то?

– Где она? – спрашивает Арнольд.

Генри хмыкает. Это злит Арнольда.

– В чем, собственно, дело? – ядовито спрашивает он.

– Представляешь, сколько лет назад ее спрятали?

Арнольд фыркает.

– А когда ты брал мои деньги, ты не думал об этом? Или потянуло срубить бабки на богатом дураке? Так будь уверен, ты вполне можешь к нему присоединиться.

– К нему? – Генри кивает на Джона Мура.

– К нему, – подтверждает Арнольд.

– Серьезно?

– Серьезней некуда. Или возвращай мне мои деньги.

– Вот это видишь? – Генри кивает на стену.

Арнольд поворачивает голову. На стене висит меч. Это настоящий средневековый меч, не тот, который показывают в исторических фильмах, а реальный, незатейливый и неромантичный. Он чересчур длинный, рукоять у него не так, чтобы слишком изящная, да и не блестит он при свете солнца, или что там нынешние барышни себе воображают.

– И что? – спрашивает Арнольд.

– Это меч Итальянца. Диву даюсь, как он сохранился спустя только лет, но башку я тебе смогу им снести.

На взгляд Арнольда поднять этот меч уже само по себе достижение.

– Сноси, – Арнольд улыбается. – И больше ни фига не получишь.

Вернемся к деньгам, господа, к тому, что имеет высшую ценность в современном мире.

– А кто его убил? – спрашивает Генри. – Потому что кроме нас здесь больше никого нет, Арнольд.

И вдруг раздается детский смех. Откуда здесь ребенок? Арнольд оглядывается по сторонам.

– Ты тоже слышишь? – спрашивает он Генри Филлипса.

– Да, – мрачно отвечает тот.

Как будто знает, что это за голос. Откуда бы? Все они в первый раз в этом проклятом замке. Проклятый, проклятый замок…

– Кто здесь?! – резко спрашивает Генри.

Снова детский голос, произносит что-то невнятное. Вероятно, что-то на старофранцузском, который никто уже не в состоянии понять. Призрак что ли? Замок-то построили больше тысячи лет назад, историческое такое строение, и обошлось оно Арнольду в приличную сумму. Почему он купил этот замок? Хороший вопрос. Вероятно, потому что здесь спрятано нечто, что интересует его гораздо больше денег.

– Одни, говоришь? – скалится Арнольд. – Или это чертово привидение по-твоему?

Генри пожимает плечами. Арнольд смотрит на мертвого Мура. Интересно, может ребенок перерезать горло от уха до уха взрослому мужику? Почему бы и нет? Тем более, если этот ребенок шляется ночами один по чужой частной собственности и разговаривает на непонятном языке. Что, собственно, опять и происходит.

– Что он говорит? – шипит Арнольд.

– Да ничего особенного, – Генри пожимает плечами. – Говорит, что перережет горло любому, кто посмеет бродить по его замку.

Арнольд медленно поворачивает голову и смотрит на Генри. Лицо того в языках пламени выглядит лицом дьявола: уродливый шрам кажется багрово-красным, темные глаза неестественно блестят.

– Шучу, – без тени смеха говорит Филлипс. – Он зовет мать. Это призрак, Арнольд, обыкновенный призрак ребенка, который когда-то здесь умер. Ничего экзотического. Господина Мура, – он кивает в сторону тела, – он не убивал.

Обыкновенный призрак ребенка тем временем начинает плакать. Арнольд даже может сказать, из какого коридора доносится звук.

– Ничего экзот-тического? – заикаясь, переспрашивает он.

– Просто призрак, – подтверждает Генри. – Их до фига в таких замках. Странно было бы, если бы мы ни на одного не наткнулись.

Обалдеть: они ночью в замке, без света, без связи, с трупом, а теперь еще и с призраком. Арнольд берет себя в руки. Это сейчас не самое главное и даже далеко не самое важное. Труп никого не укусит, да и призрак тоже. Вот тот, кто убил Джона Мура, он, да, представляет опасность. Но, по большому счету, и это сейчас не имеет значения.

– Где книга? – тихо спрашивает Арнольд.

– Я же говорю, ее очень давно спрятали.

– Где книга? – с расстановкой повторяет Кевендишь свой вопрос.

Генри задумчиво смотрит в пустоту за спиной Арнольда.

– Ты не знаешь, да? – Арнольд усмехается. – Ты вернешь мне мои деньги.

– Слушай, этот Чарлз, он какой-то странный. Я думаю, что он знает, где книга. Я прослежу за ним и все тебе расскажу.

– Да ничего он не знает! – взрывается Арнольд. – Он просто кретин, который висит на шее у Эллис!

– Спорим? – спрашивает Генри.

– Нет, не спорим, – рычит Арнольд.

***

– Вы двое! Вы во всем виноваты! – Софи Кевендишь тычет пальцем сначала в Эллис, а потом в Чарлза Брауна.

За окном ярко сверкает молния, в свете которой Софи похожа на сумасшедшую.

– У тебя шок, – Эллис примирительно поднимает руки, но при этом не забывает сделать шаг назад. – Потом тебе будет стыдно, что ты говорила нам такие слова.

– Не будет мне стыдно! – шипит Софи. – Я смогу это доказать, я все расскажу отцу, и он вас обоих вышвырнет обратно в ту канаву, в которой подобрал!

– Ну вообще-то, меня никто ни в какой канаве не подбирал, – шипит в ответ Эллис.

– Так, ну хватит! – не выдерживает Чарлз.

Он сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Кресло очень старое, и ему явно место в музее. Это даже и не кресло, а, скорее, деревянный стул с очень высокой спинкой и подлокотниками. Чарлз вспоминает, что чем выше спинка, тем выше статус владельца. У этого кресла он явно зашкаливал.

– Я докажу, что вы оба его убили.

– На фига, Софи? – спрашивает Чарлз. – Чтобы нас нашли через десять минут, потому что здесь, блин, никого, кроме нас нет? И кстати, мы с Эллис не могли его убить, потому что мы до начала грозы разговаривали с твоим отцом вот в той самой библиотеке, – Чарлз указывает на дверь. – Так что либо здесь есть кто-то еще, либо убийца ты сама. Ну или этот милый человек со шрамом. Кстати, кто он такой?

– Какой-то компаньон Арнольда, – отмахивается Эллис.

– А, ну точно, – Чарлз достает из кармана жвачку. – Это Арнольд нанял этого Генри, чтобы он грохнул старину Джона, потому что не хотел, чтобы ты выходила за него замуж. Я раскрыл дело!

– Нет! – рычит Софи.

– Милая, ну давай посмотрим правде в глаза, – Эллис улыбается, – он никогда тебе не подходил. Он старше тебя вдвое, за душой у него ничего нет. Арнольд был совершенно уверен, что он всего лишь охотится за твоими деньгами.

– А про любовь не слышала, Эллис? – Софи с вызовом делает шаг в ее сторону.

Снова гремит гром, снова ярко вспыхивает молния, которая освещает покрытые мхом надгробья на кладбище замка Аквин2.

– И кому только пришло в голову вместо милого сада устраивать кладбище у себя под окнами? – ворчит Чарлз.

– Ну ты-то его, может, и любила, да только он тебя не любил, – не сдается Эллис.

– А ты откуда знаешь?

– По глазам видела.

– Ну да, это же такая понятная для тебя ситуация: отец тебя любит, а вот ты с ним только из-за денег. Еще и этого с собой притащила, – Софи снова тычет пальцем в Чарлза. – Теперь у отца на шее висишь не только ты, но и твой племянник-наркоман.

– Я не наркоман, – вставляет Чарлз, – у меня просто такой стиль.

– Ну теперь хотя бы Джон Мур не сел ему на шею, – выплевывает Эллис. – А то как хорошо устроился: молодая девка в койке и куча денег в придачу. Прям счастливая пенсия для отставного жиголо.

– Ему всего-то тридцать девять!

– Ну да, а тебе двадцать. И, кстати, Софи, ему было тридцать девять, он сейчас валяется мертвый в луже собственной крови.

Софи издает отчаянный вой, а потом снова начинает рыдать.

– Да ну вас к черту… – бурчит Чарлз и поднимается.

– Ты куда? – спрашивает Эллис.

– По зову природы, – огрызается Чарлз.

Тетушка Эллис как обычно в своем репертуаре: ты куда, ты зачем, ты где, ты как… Ей богу, иногда это с ума сводит. Чарлз выходит из библиотеки в коридор. Темно, тихо. Куда, интересно, Генри с Арнольдом делись? Труп что ли пошли прятать? Чарлз усмехается. Очередная вспышка молнии освещает неподвижно стоящую посреди коридора маленькую фигуру. Это рыжеволосый мальчик лет семи, в руке у него палка с деревянной лошадиной головой на конце, одет он в длинную зеленую тунику, ноги босые. Мальчик и Чарлз долго и пристально смотрят друг на друга.

– Привет, Ги, – Чарлз улыбается.

– Привет, Карл, – отвечает мальчик.

– Красивая лошадка.

– Старая, – на лице мальчика появляется гримаса.

– В следующий раз принесу тебе новую.

– Что-то я тебе не верю, – мальчик качает головой.

– Почему? – искренне удивляется Чарлз.

– Вид у тебя какой-то…

– Какой?

– Не такой, как раньше.

Чарлз пожимает плечами.

– Но ты же все равно меня узнал.

Мальчик касается своих рыжих волос, таких же рыжих, как и у Чарлза. Они еще несколько минут смотрят друг на друга. Вообще-то, это их первая встреча, но Чарлз достаточно слышал о Ги, а Ги достаточно насмотрелся на Чарлза, не выдавая своего присутствия. У них гораздо больше общего, чем у кого-нибудь еще на всем белом свете.

– Поиграешь со мной? – предлагает Ги.

– Конечно. Во что?

Игры у Ги оказываются очень своеобразные. Как выясняется, он помешан на лошадях, и игрушечные не способны удовлетворить его потребности. Так что Чарлзу приходится ползать по коридору на четвереньках, играя «в лошадку». Ги, конечно, ничего не весит, но пол здесь чертовски неровный.

– Слушай, тут были еще двое. Где они?

– Они долго ругались внизу, а потом решили подняться сюда, но на лестнице снова поругались и пошли к комнатам матушки.

«Комнатами матушки» Ги называет другую часть второго этажа, где располагались женские покои. После его матушки там, конечно, пожило еще очень много женщин, но Ги это объяснять бесполезно. Да и к чему?

– А я одного из них видел раньше, – вдруг решает похвастаться Ги.

– Видел? – удивленно переспрашивает Чарлз. – Кого?

– Того, что со шрамом.

– А когда ты его видел?

Ги задумывается, закатывает глаза. Это делает его страшно серьезным и смешным. Если, конечно, забыть, что перед вами призрак мертвого ребенка.

– Я его видел… давно.

– Когда именно? – мягко спрашивает Чарлз. – Кто здесь жил?

– Он… Точно! – радостно кричит Ги. – Он приезжал к Итальянцу, когда тебя здесь не было! И он тоже называет Итальянца Итальянцем, а не Его светлостью.

От этого восторженного замечания Чарлз морщится.

– Вообще-то это неуважительно.

– Как хочу, так и называю, – презрительно отбривает его Ги.

Тоже весьма забавно для семилетнего мальчика.

– То есть Его светлость был знаком с тем человеком со шрамом?

– Ага, – Ги кивает.

– Еще тогда?

– Ага, – Ги хитро улыбается.

– И они с Арнольдом пошли в комнаты твоей матушки?

– Ага. Со вторым. Наверное, он и есть Арнольд. Я не понимаю язык, на котором они говорят.

Это, действительно, проблема. К сожалению, уже не осталось никого, кто поймет, что Ги говорит, даже если не пустится наутек от одного его вида.

– Ладно, великий рыцарь, – Чарлз встает на четвереньки, – твой конь готов к битве.

Ги взвизгивает от восторга, бросает лошадку-палочку и вскарабкивается на Чарлза.

– Но! – громко провозглашает он.

Чарлз по лошадиному ржет и переходит сначала на рысь, а потом и на галоп под восторженные крики Ги.

Ги Аквинский умер в двенадцатом веке. Он был четвертым сыном еще одного Ги, герцога Аквинского3, владельца этого самого замка. Три его старших брата умерли, и Ги должен был унаследовать титул и земли. А еще у Ги была старшая сестра Алинор. И вот эта самая Алинор без памяти влюбилась в бродячего рыцаря и вопреки воле отца вышла за него замуж. Одним прекрасным весенним утром семилетний Ги играл на лестнице со своей лошадкой. Непонятно, как так вышло, но вокруг никого не было, что очень странно для замка, в котором с утра до вечера царила суета. Муж его старшей сестры, тот самый рыцарь, у которого была кличка Итальянец, дал маленькому Ги пинка, он упал с лестницы и сломал себе шею. Ги-старший скоропостижно скончался через полгода, а Итальянец после внушительного подношения короне стал герцогом сам. Вот такая грустная история.

– Быстрее, Карл! – недовольно приказывает Ги.

– Да, мой рыцарь!

И все-таки интересно, кто такой этот Генри, раз он знал Его светлость еще в те времена. Как, черт возьми, этот Генри до сих пор жив?

***

Арнольд Кевендишь не верит своим глазам. Мало того, что призрак ребенка существует, так этот призрак сейчас с огромным удовольствием восседает на спине у Чарлза Брауна, который изображает из себя лошадь, ржет, фыркает и мотает головой, чем вызывает у призрака непередаваемый восторг.

– С ума сойти… – шепчет Арнольд.

– А я говорил, – хихикает Генри.

Они подглядывают в щель в двери, которая расположена в конце коридора. То, что сейчас видит Арнольд, очень странно, это не поддается логическому объяснению.

– Он знает, где книга, – продолжает Генри. – Он приведет нас к ней.

– А труп? – спрашивает Арнольд. – Кто-то же убил Мура…

– Да какая теперь разница! Главное – книга, Чарлз нас к ней приведет… В смысле, Карл. Его на самом деле Карл зовут. Он теперь пойдет проверять, на месте она или нет.

– Он же тебя не знает? – осторожно спрашивает Арнольд.

Он как завороженный все еще наблюдает за тем, как призрак играет с человеком. То есть, нет… Если Чарлз на самом деле то, что говорит о нем Генри, то он, наверное, не очень человек. Правильнее было бы сказать, что мертвый призрак играет с живым призраком. Ну да. Как-то так, наверное.

– Нет, мы не встречались, – отвечает Генри.

Генри тоже живой призрак.

– Тебе правда что ли так нужны деньги? – спрашивает Арнольд.

– А ты думаешь, мне есть не нужно?

Логично, черт возьми.

***

– А они за нами смотрят, – говорит Ги.

– Кто?

– Те двое. Они подглядывают с кухонной лестницы.

Чарлз с трудом давит в себе желание посмотреть в ту сторону.

– И давно?

– Давно.

– А почему ты сразу не сказал?

– Потому что ты не стал бы со мной играть.

Не придерешься.

– Подглядывать нехорошо. Знаешь что, Ги, а давай их проучим?

– Пугать людей плохо, – укоризненно отвечает ему мальчик.

Чарлз вздыхает.

– Да. Это плохо. Но я тебе разрешаю. Но только один раз, потому что я тебе разрешаю, понятно?

– Понятно, – отвечает Ги.

По губам Чарлза скользит хитрая улыбка, очень тихо, даже не шепотом, а одними губами он говорит что-то Ги.

– Ладно, – отвечает тот.

Ги исчезает. И его деревянная лошадка тоже.

– Исчез… – шепчет Арнольд.

– А что Карл? – Генри пытается оттолкнуть его от двери.

– Встает. Кажется, собрался куда-то.

– Точно за книгой…

И тут раздается раскат грома, но не в небе, а прямо на лестничном пролете, где они стоят, ярко вспыхивает пламя и появляется грандиозная тень.

– Вот черт! – Арнольд резко открывает дверь и почти падает в коридор.

Генри – следом за ним. Тень приобретает очертания и становится исполинской лошадью с огненной гривой. Конь встает на дыбы, ржет, а потом его копыта ударяют об пол, поднимая снопы искр. Арнольд бросается вперед, потом вниз по лестнице, потом… куда? Он перепрыгивает через мертвого Джона Мура, вляпывается ногой в лужу его крови, поскальзывается, но с трудом сохраняет равновесие и снова куда-то бежит. Кажется, все это время он кричит как сумасшедший.

– Да это чертов призрак! – орет ему в ответ Генри, но Арнольд его не слышит, он носится по залу, а конь скачет за ним.

Они бегают как на ипподроме: Арнольд, Генри и огненный конь. Арнольд бросается в первый же коридор, потом сворачивает еще в один. Он не слишком хорошо ориентируется в замке, а сейчас так и вовсе не может понять, куда он бежит и где находится. Наконец, они с Генри оказываются в какой-то небольшой комнате, заваленной старой мебелью. Арнольд запирает дверь на задвижку и прислоняется к ней спиной. Тихо. Генри тяжело дышит рядом.

– Кажется, исчез… – шепчет Арнольд.

И в этот момент раздается скрежет. Из маленького окошка под потолком еле-еле льется свет, в основном больше от молний, которые так и продолжают сверкать на ночном грозовом небе. В стене открывается провал, и из него выходит человек. В руке у него меч, тот самый длинный меч, который висел на стене в зале. Арнольд пытается открыть дверь.

– Не-а. Не думай даже, – меч свистит в воздухе.

Арнольд замирает, медленно поворачивается, потому что стоять спиной к этому человеку еще страшнее, чем смотреть на него. А Чарльз Браун так легко, как будто только этим всю жизнь и занимался, поднимает тяжеленный меч одной рукой и приставляет его острие к горлу Генри Филлипса.

– И кто ты на хрен такой? – спрашивает Чарлз.

Генри скалится, вдруг делает резкое движения, заныривая под меч, и со всей силы врезается в Чарлза. Оба отлетают к противоположной стене, падают в провал, из которого вышел Чарлз. Слышны звуки борьбы. Арнольд, пользуясь возможностью, открывает дверь, выбегает в коридор, и тут же снова перед ним возникает огненный конь. Честно говоря, Арнольду хочется плакать. Да гори она в аду эта проклятая книга! Да гори в аду этот проклятый замок! Он бежит обратно, но конь снова оказывается перед ним. Он как будто загоняет его обратно в комнату, где дерутся Чарлз и Генри, дико ржет, высекает искры из пола. Выбора нет, приходится вернуться.

Исход противостояния еще не решен. Огромный меч валяется в стороне, а Чарлз и Генри с переменным успехом дубасят друг друга, пытаясь до него дотянуться. Арнольду неинтересно, чем это закончится. Этот тайный проход в стене, который открыл Чарлз, совершенно не внушает ему доверия, да и придется пробираться мимо дерущихся. А вот окно, окно ближе. Да, оно узкое, под самым потолком, но в него вполне можно протиснуться, рядом с ним как раз стоит шкаф, на который как по лестнице можно взобраться по сложенным стульям. Они на первом этаже, но Арнольду совершенно плевать, куда именно выходит это окно: на кладбище, прямо в ров, во внутренний двор – единственное, что ему нужно, так это убраться подальше от этих дерущихся людей и призрачного огненного коня. Арнольд даже сам не может понять, как он так быстро взбирается на шкаф, открывает окно и практически выпадает наружу. Вслед ему доносятся нечленораздельные крики. Или Арнольду кажется, что это кричали ему, а на самом деле, они кричат друг на друга.

Под окном оказывается не ров, а земля, правда, до нее всего метр, но даже с такой высоты Арнольд ухитряется упасть и очень больно ударить бок. Наверняка, что-то себе отбил или даже сломал. Хлещет дождь. Арнольд с трудом поднимается, хватается рукой за стену. Дождь заливает глаза, одежда становится мокрой насквозь за считанные мгновенья. Нужно убираться отсюда, вдруг эти двое сумасшедших тоже решат выпрыгнуть в окно.

– Черт… – почти воет Арнольд и бредет вперед.

Только сейчас он понимает, что попал на кладбище. То тут, то там торчат из земли покрытые мхом могильные камни, Арнольд натыкается на них, падает, снова поднимается. Перед ним возникает какая-то темная махина. Арнольд догадывается, что это склеп герцогов Аквинских. Он почти вваливается внутрь, сбивая хлипкую металлическую решетку. Наплевать. Это его замок, он может делать здесь все, что захочет.

Арнольд прислоняется спиной к стене и тяжело дышит. Здесь сухо, и здесь нет привидений и мужиков, которые хотят убить друг друга мечами – этого вполне достаточно, чтобы это место временно можно было считать лучшим местом на свете. Хотя… Арнольд смотрит на ряд гробов. А если тот мальчик – не единственное привидение в Аквине? Если сейчас крышка гроба медленно отъедет в сторону, и из него поднимется кто-нибудь из Аквинских господ, которые почили чуть ли не тысячу лет назад? Или не почили?

– О господи… – шепчет Арнольд и закрывает глаза. – Господи, прости мне мой грех тщеславия, помоги мне пережить эту ночь…

***

Это началось шестнадцать лет назад. Арнольд Кевендишь к тому времени уже был владельцем успешной промышленной компании. Конечно, не такой успешной, как сейчас, но денег у Арнольда уже было больше, чем достаточно. И вот как-то раз Арнольду попалась интересная статья. Эту статью он прочитал в газете, которую его водитель забыл на заднем сиденье. Это была какая-то желтая газетенка, в которой пишут про пришельцев, призраков и романы звезд десятой величины, но статья выглядела очень осмысленно и подписана была человеком, который представлялся доктором наук. Арнольд перечитал статью несколько раз. Со всех точек зрения это был псевдонаучный бред: мол, в Древнем Египте существовало какое-то тайное заклинание, которое может вызвать бога мертвых Анубиса4, и тот станет служить тому, кто его вызвал, а заодно исполнит все желания и подарит бессмертие. Эта статья ничем не отличалась от остальных статей в газете, но была одна деталь, которая зацепила Арнольда: слишком академический слог. Вся эта чушь собачья излагалась долго, нудно и якобы с научными доказательствами. Никаких вам «горячих» деталей, вроде кровавых ритуалов с убитыми младенцами и обескровленными девственницами – просто очень невероятные, но очень четко и обоснованно изложенные факты. Если, конечно, автору вся эта логическая стройность не причудилась. Жизнь Арнольда была скучной. Очень скучной. Все утро он размышлял об этой статье и даже невпопад отвечал что-то на совещаниях, хотя это на него было совершенно не похоже. После обеда он, наконец, сдался и дал указание своему помощнику связаться с газетой и найти этого так называемого «доктора наук».

На следующий день выяснилось нечто невероятное – доктор наук и вправду оказался доктором, но совершенно поехавшим на навязчивой идее, связанной с какой-то там книгой, которая дарит бессмертие. На этой почве его уволили из университета, от него ушла жена, а дети с ним не общались. Арнольд захотел с ним встретиться в тот же день, что, конечно же, было легко реализовать, так как у доктора наук было не слишком много занятий. Их беседа проходила очень мило, за чашкой плохого чая на продавленном диване.

– Понимаете, господин Кевендишь, – шепелявил доктор наук, – я эту книгу не выдумал. Ее нашли в Танисе5 еще в конце девятнадцатого века. Конечно, тогда результаты раскопок документировали не так тщательно, как сейчас. Цель, знаете ли, была раскопать как можно больше… Но, – он вытер нос матерчатым носовым платком, – один такой свиток точно нашли.

– Свиток? – переспросил Кевендишь.

– Папирус, – доктор наук почему-то с тоской посмотрел на него. – Это был папирус с заклинанием.

– И почему вы решили, что оно работает?

– Так написано. И я склонен этому верить. Понимаете ли, есть несколько свидетельств из более поздних эпох о том, что эта книга работает.

– Насколько поздних?

– Двенадцатый век.

– До нашей эры? – уточнил Арнольд, потому что не имел ни малейшего понятия об истории Древнего Египта.

– Нашей эры. Во Франции. Есть один человек, который утверждает, что он держал в руках эту книгу и на несколько мгновений Анубис стал его слугой. С тех самых пор он получил вечную жизнь. Я могу вас познакомить.

– С человеком, который жив с двенадцатого века? – на губах Кевендиша появилась улыбка.

– Вообще-то, он родился в одиннадцатом.

Ну, ситуация становится более ясной: этот чудик не только псих, но еще и очень доверчивый псих. Ну и само собой, на ловца и зверь бежит.

– Познакомьте, пожалуйста, – очень вежливо попросил Кевендишь.

В то, что кто-то может выжить с двенадцатого века, ему верилось мало, а вот дать в морду аферисту на доверии можно было вполне.

Кевендишь вернулся на следующий день, но на этот раз на продавленном диване сидел не только доктор наук, но и высокий человек, лицо которого по диагонали пересекал шрам.

– Генри Филлипс, – представился человек. – Точнее, Герон Безземельный.

– Да ну? – Кевендишь оскалился.

Но потом Филлипс рассказал ему все с самого начала: и про книгу, и про бессмертие, и про то, что эта книга все еще где-то во Франции, и у Арнольда есть вполне себе реальный шанс обрести вечную жизнь. Звучало убедительно, соблазн был слишком велик. Генри навел его на герцогов Аквинских, и Арнольд шерстил архивы по всему миру, пока поиски не привели его к тому, что было очевидно с самого начала: с того самого проклятого двенадцатого века книга, похоже, так и лежала в замке Аквин. Но нельзя просто так явиться в замок и перевернуть все вверх дном. Семь лет назад Арнольд начал переговоры о покупке замка. Сделка состоялась в прошлом месяце, но сейчас, сидя в углу склепа, Арнольд уже совершенно не уверен в том, что его многолетнее увлечение приведет к вечной жизни, а не к смерти.

Раскат грома. Арнольд вздрагивает.

***

– Да где они? – Эллис нервно ходит по комнате. – Где Арнольд? Где этот Генри? Куда Чарлз запропастился?

И тут из коридора раздается панический, почти истеричный крик. Эллис и Софи невольно подходят ближе друг к другу, то есть это Софи подходит к Эллис, та стоит на месте.

– Кто это кричал? – спрашивает Софи.

– Арнольд, кажется, – отвечает Эллис. – Очень похоже.

– Что нам делать? – спрашивает Софи.

– А что мы можем сделать? Запремся и не будем никому открывать. Утром постараемся выбраться отсюда.

– Но отец…

– Так иди, спасай его! – не выдерживает Эллис. – Ты понимаешь, что среди нас было четыре мужика, а сейчас ни одного не осталось? Единственное, что мы можем сделать – это сидеть здесь тихо и молиться.

Софи сжимает губы. Ее лицо искажается, но она понимает, что Эллис права. А Эллис подходит к окну, опирается на узкий подоконник и невидящим взглядом смотрит на кладбище. Она стоит так минут пятнадцать, а потом ее взгляд становится осмысленным, потому что на кладбище начинает кое-что происходить. Она видит Арнольда Кевендиша, который прячется в склепе.

– Ну конечно… – шепчет Эллис.

– Что? – Софи вытягивает шею.

Эллис оборачивается и смотрит на нее с улыбкой.

– Ты теперь совсем-совсем одна, малышка Софи.

***

– Кто ты? – очередной удар Чарлза выбивает Генри Филлипсу пару зубов. – Кто ты такой, а?

Битва проиграна, Генри пора бы уже это признать.

– Я…

– Кто?

– Меня зовут Герон.

– Чего?

– Герон.

– Какой еще на фиг Герон?

– Ты же Карл Аквинский, да? А по тебе сразу видно, что ты псих, – Генри улыбается окровавленной улыбкой.

Карл лишает его еще пары зубов и улыбка Герона становится еще более кровавой.

– Приятно, когда твоя репутация идет впереди тебя.