Читать книгу Близкие друзья - Рина Светлая - Страница 1

Услышав шуршание простыней, Антонио широко распахнул глаза. Сон его всегда был чуток, и малейшее движение Генри выводило разум из состояния глубокого сна в моментальную стадию пробуждения. Ну а как иначе могло быть на оккупированной королевскими войсками территории? Антонио потребовалось пара ударов сердца для того, чтобы оценить окружающую его обстановку и с облегчением тихо выдохнуть. Антонио был дома.

Это была его комната. Находившаяся в мрачном сером каменном замке. Мужчина мог свой дом сделать уютнее. Наполнить его дорогой мебелью и коврами. Но именно таким его хотел видеть Генри. Суровым, холодным, аскетичным. Единственное уютное место в замке – общая комната. Их тёплое гнёздышко.

Главным украшением спальни, конечно же, являлась большая крепкая кровать из сталь дерева, как минимум на пять персон. И им вдвоём её порой было мало.

Антонио улыбнулся, прикрыв веки. Он вспоминал сплетённые в страстном танце тела. Великолепно смотревшиеся на чёрных простынях. Антонио не раз жалел, что не был одарён талантом художника и не мог изобразить страсть и мощь желания своего любимого. А ему хотелось многое передать на бумаге или холсте. Красивое, суровое лицо Генри, его зеленые с поволокой глаза. Пушистые, как у девиц, длинные ресницы, пухлые чувственные губы и ямочку на подбородке. Он любил каждую клеточку совершенного тела Генри. Его крепкий, перевитый венами, мощный мужской орган. Тяжёлую от семени мошонку, сильные красивые ноги. И, конечно же, великолепный зад. Который так до сих пор и не был ему доступен. Генри несмотря на предпочтения, был в этом плане девственен. Антонио мечтал о том, что когда-нибудь Генри будет настолько опьянён страстью, что позволит прикоснуться к самому сокровенному и познает то, что ощущает каждую ночь Антонио. А именно эйфорию от глубокого соития.

Мужчина надеялся, что со временем падёт последняя преграда, и Генри целиком и полностью станет единственным любовником. И останется в прошлом его отчаянное сопротивление. Но, а пока оставалось лишь мечтать о сладких моментах соития. И с благодарностью принимать то, что дарит ему Генри. Его губы, его страсть, его тихие всхлипы и стоны. Его пот и чуть горьковатое семя.

Генри, прибыв в замок, расслабился и стал походить на довольного домашнего кота, объевшегося сметаной. Стоило лишь пару недель провести вдали от боевых сражений, как Генри изменился. Стал более спокойным, нежным, заботливым.

Антонио без труда заманил в свой замок друга. Им обоим нужен был спокойный, тихий отдых. И крепкие замковые стены им его предоставили. Замок выглядел надежным, со своими узкими бойницами, защищёнными магическими экранами. На защиту замка ушла большая часть годового дохода города. Но оно того стоило. Замок был практически не преступен. Но не это было главным, а то, что происходило в доме, за его пределы не выносилось. Такова охранная магия замка. Выйдя из замка, люди забывали о том, что там происходило.

Антонио услышал потрескивание огня в очаге. В огромном камине, больше похожем на небольшую пещеру, чем на уютный очаг, весело горели поленья. Алое пламя освещало большую часть комнаты, делая её более живой, более загадочной.

Несмотря на навивающую тоску, холодные голые каменные стены и серый пол. В спальне всегда поддерживалась комфортная температура для лишённого одежды тела. В этом месте было уютно и тепло. Чем любовники и пользовались. Они любили ходить обнаженными. На поле боя такой возможности не было. Там им приходилось, не снимая неделями, носить тяжёлые доспехи. Поэтому друзья сейчас отрывались по полной. Какое же это блаженство – избавиться от железа и кожи. Не испытывать жёсткие перепады температуры и задыхаться от вони собственных тел. Конечно, они скоро заскучают и отправятся в дорогу. Но это не точно. Всё зависело от их сира, их монарха.

Король друзьям дал пару недель для отдыха и приведения в порядок личных дел. И они этим воспользовались. Для того чтобы всласть насладиться обществом друг друга. Уже как пару дней любовники не покидали комнату. Ели, пили, занимались любовью.

Антонио не мог надышаться на Генри. Не мог насытиться его телом. Он вечность бы слушал его хриплый от страсти голос. Смотрел на покусанные губы, поднимал бы из сна мужское достоинство. Он мог вечность смотреть в глаза Генри и тонуть в них. И ещё целовать, целовать до исступления его желанное тело.

Антонио, зажмурив глаза, попытался вспомнить, какой сегодня день, и осознал, что скоро им нужно будет вернуться во дворец. Время слишком быстро ускользало из их крепких рук. Спокойные дни, проведенные рядом с Генри, были бесценным даром. Судьба решила отдохнуть и предоставила друзьям незабываемые часы общения. Но скоро у них это отберут.

Его величество Герман третий желал видеть своих доблестных воинов окольцованными. Народ должен уверовать в то, что король заботится о своих лучших гвардейцах. А свадебные гулянья – лучший способ дать в это тяжёлое время праздник народу. Правда, народные гулянья они с Генри должны оплатить из собственного кармана. Но с волей короля не поспоришь. Если, конечно, не хочешь впасть в немилость. Его величество решил разлучить двух военачальников и развести их по разным сторонам. Король не мог допустить слухов, которые начали виться вокруг двух его лучших командиров. А именно, народная молва говорила о том, что они не только друзья, но и любовники.

В походах проще. Там такие вещи никого не беспокоили. Было вполне нормально жить в палатке по двое, а то и троя человек. И никто не лез ни к кому в душу. Сегодня ты жив, а завтра мертв. Так что ты сам вправе решать, что делать в свободное время.

Антонио, перевернувшись на бок, посмотрел на обнаженного Генри, стоящего возле окна. Он никогда не устанет любоваться его совершенным телом.

Широкая мускулистая спина, увитые мышцами совершенные руки. На животе, как он хорошо помнил, рельефные кубики. А ниже проходила дорожка черных курчавых волос и проснувшееся ненасытное мужское достоинство. Которое жаждало активной ласки. Антонио почувствовал, как его яички тяжелеют, и рука потянулась к восставшему органу. Проведя ладонью, по готовому увитому венами тонкому отростку, мужчина тихо застонал.

Генри явно слышал стон, но не повернул головы. Он всё так же стоял у открытого окна и смотрел на располагавшийся у подножия замка город. В этот миг его мысли были далеки от представшей перед ним идиллии мирной жизни. Все мысли его были на поле боя. Там он впервые увидел ту, которая станет его женой. Рыжеволосую дикарку, гордо восседающую на вороном коне. Он самолично пленил её и надел ошейник магического подчинения.

Генри не понимал её речей ровно до тех пор, пока не защёлкнулся на изящной шее тонкий обод. В тот момент с девушкой произошли резкие изменения. Она распласталась у его ног, став послушной и покорной. Военачальник завоевал гордое племя варваров, сделав их безвольными рабами. Страшная вещь эти ошейники, отнимающие у людей волю к борьбе.

Генри вздрогнул, когда почувствовал, как к нему со спины прижался Антонио. Друг, не раз спасавший его от смерти. Теперь дарил ему нежность и ласку.

Мужчина, который был в боях его опорой, его надёжной скалой, сейчас находился рядом. Антонио хотел его, да и что от себя скрывать, жаждал. Генри тоже желал своего боевого товарища, своего верного друга. Орган Антонио упёрся небольшим отростком в таз Генри. И любимый от этого прикосновения задрожал всем телом. Он упёрся руками о подоконник и легонько тазом толкнул Антонио. Тот, сделав шаг назад, замер. Теперь между окном и Генри появилось достаточное пространство для маневра. Этим и воспользовался Антонио. Одна рука опустилась на могучий член, вторая же теребила каменные от желания яички.

Генри закусил губу, чувствуя, как дёрнулся орган Антонио.

– Генри, скажи, что ты хочешь? Я всё сделаю, любимый, ты только скажи! – страстно прошептал Тони. Мужчина прикусил мочку уха любовника, и подушечки пальцев нежно погладили головку, размазывая выступившую влагу.

– На колени, Тони, на колени! – прохрипел Генри от возбуждения.

– Да, мой повелитель! – коротко произнес Антонио и бухнулся на пол. – Как пожелает мой господин, – смиренно прошептал Тони.

Генри нравилось беспрекословное подчинение друга. Он наслаждался тем, как тот делает все, чтобы ему угодить. Это тешило его самолюбие, это разжигало страсть. Он услышал, как сзади него на колени опускается Тони. Он почувствовал, как пальцы друга с силой впиваются в упругие половинки и разводят их в сторону. Как юркий язык проникает между половинками и ласкает запретный для Тони желанный вход. Генри не готов был перейти последнюю грань, но ласки друга доставляли ему удовольствие, и отказать себе в этом мужчина не мог.

Генри выпятил зад и поставил пошире ноги. Тони поднырнул под него, проводя языком по промежности. Любовник со страстью принялся активно вылизывать гладкую, лишенную растительности мошонку. Антонию со стонами брал в рот каждое яичко и, перекатывая на языке нежно покусывал. Генри шипел, когда Тони задевал зубами чувствительную нежную кожу. Но не останавливал друга, а наоборот поощрял. Он хотел втолкать в глотку любовника свой член, доводя того до удушья.

– Бездна, Тони, как же это хорошо! – Генри услышал радостный смех друга. Тот был доволен собой.

– Всё, что хочешь, любимый. Я весь твой.

– Возьми в рот, Тони, и соси, как самое сладкое лакомство. Выпей меня досуха, Тони. Я этого хочу. Соси, друг мой, соси изо всех сил.

Мужское достоинство Генри было крупным и толстым. Но рот Тони приспособился к нему. Он заглатывал глубоко и почти не давился. Генри закрыл глаза и застонал. Тони знал, когда остановиться для того, чтобы не произошло быстрое семяизвержение. Остановившись в очередной раз, Тони заскулил.

– Генри, не наказывай меня, я не смогу долго сдерживаться. Приласкай меня, любимый.

– На пол, Тони.

Тони без пререканий исполнил команду. Вытянулся и лег на спину. Он смотрел снизу вверх на Генри. Глаза любовника умоляли и просили о ласке. И Генри опустился на него, вводя свой орган глубоко в глотку. Полюбовавшись на друга какое-то время и улыбнувшись, протянул руку к напряжённому стволику Тони. Любовник был силен как бык, но его орган ни шел ни в какое сравнение с мужской силой Генри. Женщин Антонио таким отростком вряд ли бы удовлетворил, поэтому и предпочитал быть с мужчинами. Быть нижним. Друг подчинялся более сильному самцу, более властному и жесткому.

Генри по своему любил своего друга. Но женщин он любил сильнее, чем мужчин. Те могли доставить Генри гораздо больше удовольствий, чем Тони. Антонио это знал и не спорил. Он давно смирился с тем, что Генри порой бывал жестким и ненасытным. В их постели ради разнообразия бывали и женщины, и мужчины. И Тони никогда не претендовал на первые роли.

Услышав, что любовник задыхается, Генри вышел из глотки, дав вдохнуть воздуха.

– Ты, как, малыш? – ласково спросил Генри.

– Я скоро кончу. Возьми моего «малыша», – Тони не требовал, он умолял.

– Хорошо, но после этого я отдеру тебя так, что сидеть не сможешь.

– Попробуй, – хохотнул Тони и принялся по новой заглатывать член, заталкивая его себе глубоко в глотку.

Генри от этого действия зашипел. Мужчина, помянув бездну, опустился и дотронулся языком до небольшой бордовой головки любовника. Тони, не выдержав напряжения, дёрнувшись всем телом, оросил лицо Генри горячей спермой. Зарычав, Генри подскочил с места и моментально вздернул вверх Тони. Он хорошо приложил любовника об стенку, распластав того по поверхности. Пару резких толчков внутри Тони и Генри излился. Горячая сперма заполнила нутро Тони. Оба любовника, тяжело дыша, некоторое время не могли вымолвить ни слова. В комнате пахло потом, сексом и спермой. Тяжёлый запах, проникая в лёгкие, нес в себе не угасающее желание. Тони, притянув к себе Генри, тщательно вылезал тому лицо. Тони слизывал с лица, свою сперму, наслаждаясь и своим и Генри вкусом.

– Мне всегда тебя будет мало, Генри, – признался Тони. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже, друг мой. Я тебя тоже. Но за несдержанность, милый дружок, ты будешь наказан, – в ухо прошептал довольный Генри. – Пожалуй, стоит пригласить к нам Пауля. Как думаешь?

– Ты издеваешься? У него же член как дубина. Он меня порвёт.

На это заявление Генри лишь пожал плечами.

– Я же предупреждал тебя, что ты пару дней сидеть не сможешь. Так что, звать Пауля?

– Ну и мудак же ты, Генри. Жестокий, самолюбивый мудак. Я тебе в любви признаюсь! А ты топчешь моё доверие!