Читать книгу Холст - Ринат Ашрафзянов - Страница 1

Книгу посвящаю друзьям, которые были всегда рядом, в то время, когда я слепо шел в тени большекрылого орла, готовившегося сделать бросок своими заостренными трезубцами. Всем тем, которые держали свою дверь открытой, когда я стоял гнилым деревом в золотистом океане.

Рустаму З., Алексею Ж., Марии Г., Хачиму, Евгении Г., Вадиму К., Галине М., Евгению Я., Елене С., Мансуру А., Лене С., Линару С., Тимуру З., Рустаму В., Марии Ю., Рафкату Х., Надежде Б., Екатерине Б., Илье Ф., Александру Ф.

Спасибо друзья!

Пролог и он же эпилог1

Словно золотистый океан покрывал поле с начала дороги до края горизонта. Взошедшая рожь, разбухшая колосьями, полными семян, щекотала своими усиками небо, добавляя в него золотого богатства. Кажется, оно вобрало в себя больше ржаного цвета. Позволим себе такую шалость. Итак, что же было дальше?

Орел, летая над золотым океаном, завидев жертву, наслаждающуюся жизнью во ржи, которая расцветала над ней, упал камнем вниз, схватил ее своим крепким клювом и продолжил парить по поверхности, словно скат в море. Он задевал своим жирным орлиным брюхом и невероятно длинными крыльями колосья, колыхал их, создавал бурлящие золотистые волны. Так легко, как ни в чем небывало! Да, он был, представьте его. Без него бы и безвозвратности не было, к сожалению.

Наверное, стоило бы изобразить занудного агронома, и то, как он, любитель кляуз, уже пишет очередное письмо начальнику колхоза или даже своему начальнику, что пора, пора снимать урожай. Нет. Все же не стоит, случившееся уже не исправить никак! Ни грамма красок на него тратить не будем. Забудем о нем, словно и не было его.

На горизонте неожиданно появилось сухое дряхлое ветвистое деревце угольно-черного цвета, с раскинутыми в разные стороны ветвями, словно многочисленное бессчетное число человеческих рук с неестественно уродливыми изогнутыми пальцами. А что насчет корней? Корни – это источник жизни, могучести, стойкости дерева. У такого уродливого дерева их не должно быть. Отказываемся от них. Ржаное поле прикроет этот недостаток.

Мария, зеленоглазая красавица, не может спустить глаз с безграничного поля жизни. Пред ней и серый орел, и дерево и, конечно же, заглядывающее за горизонт колышущееся ржаное поле. Только вот дерево издалека для нее выглядит массивным, живым, она не может знать его настоящей природы. С самого утра она, приставив правую ладонь ко лбу козырьком, пытается что-то разглядеть на том самом дереве. Средь его веток безобразничает кто-то, а может, что-то. Солнце ослепляет, закрывает ей обзор. Но оно все равно вселяет уверенность. Ведь солнце все же несет ответственность за всю нашу планету. Лишь какое-то светлое пятно с завидной скоростью перемещается вдоль ствола. Она старательно вглядывается, не ее ли это малыш, который пропал из ее поля зрения. А ведь это сделать просто было не возможно, никому это не удавалось до сих пор. Она чувствовала что он ползал подле нее, все это время он пытался ухватиться за подолсарафана, чтобы встать на свой ножки. Как всегда, она держала все под своим контролем. Одно мгновение – и нет его. Здесь красок жалеть нельзя, только самые чистые. А если и смешивать цвета в палитре, то только с палящими лучами солнца.

Василий рос озорным непоседой. Удаль, ловкость, расчетливость. Все было при нем. Так бы сказал любой родитель своего чада. Тот самый родитель, который с улыбкой на лице скажет:«Даже представить нельзя того, как такой сорванец доставляет столько приятных хлопот».

Не давать заскучать Марии, тьфу, это легко. Ни дня без приключений, тьфу, легче легкого. При малейшей возможности убегает из дома. Нет, такому не бывать, всегда предупреждает. Да, это вылитый Васька! Он желанный ребенок, сам справляется со своими очень важными дневными делами. Однозначно жалеть мазков нельзя. Жирнее и как можно точнее.

И как этот сорванец добрался до дерева и смог взобраться на него? А главное, зачем? Остался бы дома, но это оказалось неизбежно. Он замер, что-то пытаясь усмотреть на горизонте, как и его мама, изобразив из своей маленькой ладошки козырек. Что там? Там текла безмятежная широченная река. Она разрезает собой ржаной океан и уходит к горизонту, до полного соития с небом.

Мария почувствовала своего малыша и тоже отвела взгляд в ту же сторону, куда смотрел ее Васечка. Она увидела голубой ручеек, вдруг появившийся из ниоткуда. Наконец-то она увидела, что привлекло внимание парнишки, и вместе с ним наблюдала, как из ниоткуда взявшийся ручеек размазался по небесному голубому полотну, пронизанному солнечными лучами. Стерлись и границы холста, да и все краски палитры остались на стыке безграничного океана и неба. Краски неба забрали на себя продолжение, разрезающей ржаное поле, реки.

Вот, пожалуй, и все. Даже мелкие детали получили свою жирную порцию масляной краски. Теперь картина не сможет ссохнуться, как это делает память. Это навсегда. Но сомнения об упущенном все же терзают. Время ушло, изменить что-либо не представляется возможным. Вот и масляная краска уже заметно подсыхает, блестя последними каплями олифы.

Путь назад отрезан

– Папа, я вернулся, – после этих слов Сергей проснулся со взмокшим лбом, его подушку можно было выжимать. Он пулей вскакивает с кровати, добегает до форточки; на ощупь открывает ее и начинает жадно глотать воздух. Его трясёт, как двигатель старого трактора; будто земля под его ногами пришла в движение и стала накаляться, да так, что обжигает пятки. Было три утра! До звонка будильника оставалось четыре часа.

Немного отдышавшись, вытерев полотенцем взмокший лоб и шею, он пошел на кухню и выпил успокоительное. Успокоительные таблетки теперь всегда лежали в самом доступном для него месте, на верхней полке между двумя кухонными шкафами. Рядом всегда была или бутылочка, или графин с водой. Таблетки лежали в плетеной чаше, спрятанные от чужих глаз. Там же лежал и рецепт врача на новую порцию успокоительных.

Кошмары снились Сергею каждый день, с той самой минуты, когда он не успел. Не проходило ни одного дня и ни одной ночи, чтобы он мог забыть весь ужас произошедших событий. Если ночью могли помочь успокоительные, после которых он засыпал, то днем в рабочее время ему было гораздо сложнее с этим бороться. На работе не уснешь, а значит и принимать таблетки такого сильного действия было нельзя. Ему пришлось бросить работу по специальности и заняться частным извозом, другими словами, работал таксистом в одном из второсортных таксопарков. Теперь вместо разборки электронов и протонов он периодически перебирает двигатель своего автомобиля. Ушли в закат те времена, когда он мог долгими часами сидеть у аппаратуры в ожидании появления хоть какого-то физического явления. Сейчас же ему требовалось постоянное движение, чтобы точка А никогда не стояла на месте и всегда стремилась к точке Б, С и дальше по алфавиту. Диплом инженера физических процессов уже давно похоронен под толстым слоем времени. Вместе с ним «подпрыгивала» и его семья, сын Васька и красавица жена Мария. Сошедший со своей оси, он, как погоняемый случайными событиями волчок, перемещался в пространстве, постоянно меняя точку опоры. Постоянные разъезды по заказам давали ему ощущение «не сидения на месте». Это сравнимо с поездкой в поезде; в некотором роде ты находишься на месте, лежишь или даже спишь, но в то же время движешься из точки «А» к другим буквам алфавита. Как ему казалось, семья его поддерживала. По другому быть и не может.

Сегодняшним утром Сергей долго не мог уснуть. Хотя такое состояние можно отнести к каждодневному ритуалу. Успокоительные таблетки и в этот раз действовали слишком медленно. Получилось уснуть почти под звон будильника, за несколько делений минутной стрелки до числа шесть. Звон будильника знаменует начало работы таксомотора. Утро является самым «рыбным» временем для таксиста. Кто из таксистов проспал и не вышел в утренний рейс, тот будет вынужден весь день колесить по городу, чтобы заработать столько же.

Приняв контрастный душ, выпив чашку крепкого кофе, Сергей направился в комнату Васи. Мальчик крепко спал, как полагается здоровому крепкому организму. Теперь Сергею не всегда получалось уделять ему достаточно времени. Он словно превратился в папу выходного дня. Конечно, такое положение дел нервировало всю семью, в особенности Сергея. Но первостепенной важностью было покой семьи, и ни к чему, чтобы вся семья «подпрыгивала» от нервного срыва главы семейства.

По обыкновению игрушки были разбросаны по всей комнате. Казалось, что нет в мире игрушки, которая бы не валялась сейчас на полу. И убирать их куда-то в одно место не имело смысла. Ведь на следующий день, словно дежа вю, игрушки будут разбросаны по комнате точно также, как и днем ранее. «Он что, запоминает где какая игрушка валяется?»,– всегдаудивлялся Сергей, заходя в комнату сына.

Поправил одеяло, поцеловал Васю в лоб Сергей присел на краешек кроватки. Он долго смотрел на спящего сына. И как в таком случае не помечтать о будущем сына, на миг представив, каким он будет великим?

Сразу всплыло видение о его школьном периоде, Сергей представил его школьником и даже студентом; представил, как он стоит у доски и решает задачки по математике или физике и получает за эти решения оценку «отлично». Потом мысли Сергея перенеслись на озеро, где каждое посещение разводят костер и рыбачат с берега. А Мария тем временем готовит похлебку. Сколько еще всего не реализовано. Для кого-то кофе по утрам, для кого-то общение со спящим сыном. Тихонечко прикрыв дверь, Сергей вышел из комнаты и направился в гараж, к машине.

Каждый раз с мукой и большой неохотой он садился в ненавистную ему машину. А сам термин «выезжать на маршрут» выворачивал его наизнанку. А голос оператора – так и вовсе как красная тряпочка для быка, которому стоило только зазвучать в скрипучих динамиках, как сразу просыпался зловредный зверь Сергея. Превозмогая свою ярость, он каждый раз отвечал оператору приятным и сдержанным голосом – заказ принят к исполнению. Но уже спустя несколько минут за яростью всегда возникал экстаз, словно вознаграждение за полученные муки. После отключения оператора, Сергей каждый раз смачно выражался на понятном только ему матерном языке. Он показывал кулак в сторону динамика, после чего с чувством выполненного долга поворачивал ключ зажигания.

Настойчивая и практичная Мария своей женской дипломатичностью, при помощи выстрела в него прищуренными глазами за годы супружества добилась от мужа согласия вести свой собственный ежедневник. Теперь уже по привычке он подробно расписывал все, что должен сделать, куда пойти, что купить. Последний пункт весьма важен, так как чреват чрезмерным возбуждением жены, если он что-то забыл купить к столу. На сегодняшний день, на среду, в ежедневнике была написана фраза – купить набор кисточек.

«Давно мы не строили с Васькой шалаш, не ели там сгущенку с печеньем, – пока ехал на вызов подумал Сергей. – Надо обязательно сегодня повторить».

Лес находился в шаговой доступности от места, где они жили. С раннего детства сына все втроем они ходили в этот лес. Строили шалаш, в котором потом ели принесенные запасы и крошками кормили местных птиц. В лесу они сделали столовую для лесных жителей – так они называли это место. Сюда они носили еду и клали ее на пенек, между двумя самыми древними соснами. Это были или корки хлеба, или семена подсолнуха. Вокруг пенька обязательно собирались лесные обитатели – белки, мышки, прилетали дятел с синицами. Было много разной живности. Можно сказать, что это был их частный зоопарк среди дикой природы.

Иногда они просто гуляли по лесу и собирали ягоды или грибы. Ваське давали маленькое детское ведерко, в которое он собирал все, что находил: камушки, шишки, листья и даже баловал своих родителей мухомором. Всегда удивлялись его несхожестью в выборе. Если папа сорвет клубнику, он обязательно принесет волчью ягоду. Ели мама сорвет подберезовик, то Вася принесет мухомор.

Все это Сергей вспоминал, дожидаясь клиента, который в данную минуту задерживался. Невольно план о предстоящем походе в лес вызвал у него улыбку и смех.

«Приятное начало дня, – сказал сам себе Сергей. – Обязательно надо купить кисти и взять все необходимо в лес, чтобы запечатлеть в красках на холсте». – О том, даст ли ему неугомонный Васька рисовать не природе, он и не подумал.

Дождь полил так неожиданно и так обильно, будто кто-то или что-то отодвинул небесную задвижку, сдерживающую накопленную за долгое время воду. В это самое время вышел интересный клиент и направился быстрым шагом под зонтом к передней пассажирской двери. Это был первый клиент на сегодняшний день. В программе было указано, что его надо отвезти в судебный участок, который находился в центре города. Сергей выбрал этого клиента и по той причине, что, перевозя его, он будет проезжать мимо любимого магазина «Художник». Сразу пролетела мысль, что он давно не видел Юлию. Чувство «соскучился по обществу Юлии» накатило само собой. Сергей гнал мысли прочь о связи покупки кисточек с возможностью повидаться с Юлией.

– Нет, это не так, и мне нужны только кисточки, – прошептал Сергей. Успокоив свои мысли, он выжал сцепление и включил первую передачу. Автомобиль медленно поплыл по заливаемой дождем улице к широкой автомобильной дороге, ведущей в центр города.

Разогнавшись по центральной улице, машина левым передним колесом налетела в выбоину в асфальте. Дождевая вода, чертовка, скрыла собой все недостатки местных дорог. Пассажира изрядно подбросило вверх, он только чудом он не оставил головой вмятину в потолке. Во время своего полета он коленками задел бардачок. От такого сильного удара бардачок раскрылся и показал все свое содержимое. Оно в аккурат вылетело на резиновый коврик.

– Чертовы дороги, – виновато проговорил пассажир. Он начал было собирать упавшие вещи, но Сергей его остановил.

– Не беспокойтесь, когда доедем до места, я все сам соберу, – сказал Сергей. – До суда осталось совсем немного. Хотел у вас спросить, кто вы по специальности, наверное, юрист или адвокат?

– Почему-то все, кто меня подвозит до суда, думают, что должен обязательно быть или юристом, или адвокатом, – ответил пассажир. – А может быть, я судья или прокурор, а может, охранник или, может, ответчик, – с юмором ответил пассажир. – Вы не обижайтесь на мой ответ. Я давно хотел ответить водителям такси подобным образом. У меня нет автомобиля, да и в принципе я не вожу. Всегда вызываю такси в непогоду или когда очень сильно тороплюсь. Сегодня все звезды сошлись: я и тороплюсь, и непогода. Вот вы, именно вы,и попались на такой мой ответ. Я работаю прокурором, государственным обвинителем по уголовным делам. Надеюсь, вас это не испугало?

– Испугать может только правда, в которую не хочешь верить и трусливость людей в угоду собственной корысти, – ответил Сергей – не думайте, я законопослушный человек. Я не очень знаком с судебной системой. Весь мой опыт в этой сфере – это телевизионные программы и статьи из газет, в которых рассказывают о судах, о людях, которые судятся или которых судят. У меня больше претензий к работе полиции и следователей. Я правильно понимаю, нужно найти виновных или, как правильно говорят, подозреваемых для того, чтобы дело перешло в суд, который признает этих людей или виновными, или невиновными? – Сергей украдкой посмотрел на пассажира.– Вы определяете назначаете наказание виновным?

– У вас неплохие познания в судебных делах, – ответил пассажир. – Такого в газетах и по телевизору не узнаешь. Я тоже смотрю телевизор, различные передачи и фильмы, в которых показывают работу суда. Скажу, что ничего общего нет с реальным судебным процессом. У меня большой прокурорский опыт за плечами и сейчас все эти передачи я смотрю, как юмористическое шоу. Но вы почти правы. Добавлю только, помимо того, что прокуроры назначают наказание, они также излагают суду доводы против обвиняемого лица. Другими словами, мы доказываем суду его виновность. После того как суд вынесет обвинительный приговор, признает лицо виновным, суд назначает меру пресечения, которую мы ему рекомендуем. Но суд вправе самостоятельно избрать меру пресечения для виновного. Я не сильно гружу вас терминологией? – пассажир обернулся к Сергею.– У вас что-то случилось в прошлом или сейчас? Обычно такие вопросы задают те люди, в жизни которых что-то произошло, и они каким-то образом сталкивались с судебной системой.

– Я бы очень хотел, чтобы моя история дошла до суда. Очень хотел бы, чтобы были подозреваемые, которых признали виновными, а прокурор назначил наивысшую меру наказания. Не буду скрывать, я хотел бы именно наивысшую меру наказания, а именно – смертную казнь. Но сколько бы я ни старался, сколько бы я ни бился головой о систему правосудия, оно не насколько право. В результате мне некого вести в суд.

Сергей замолчал. Его лицо резко покраснело, на лбу выступил пот, руки вдруг стали влажными. Такое сильное изменение в Сергее заметил и пассажир. Он увидел, как водитель крепко вцепился в руль, резко замолчал и смотрел в какую-то точку вдали. Автомобиль терял скорость, пока не сравнялся со скоростью пешехода, идущего по тротуару.

– Может, я могу вам чем-то помочь, дать профессиональный совет, – обратился к Сергею прокурор. – Вас что-то расстроило после нашего с вами разговора. Расскажите, что произошло у вас?

Очередное попадание колеса в яму. Сергей «включился». Поочередно снял руки с руля, вытер их тряпочкой, которая лежала в отсеке водительской двери. Ею же он вытер пот со лба.

– Спасибо за предложение, помощь уже не нужна, все обошлось. Это главное, – ответил Сергей.

Он начал было спрашивать у пассажира, на какое дело тот опаздывает, что совершил подозреваемый, но к этому времени они уже заезжали на стоянку районного суда. Выходя из такси, пассажир проявил добропорядочность и подобрал с пола фотокарточку.

– Так это картина. А я думал, фотокарточка. Кто здесь нарисован, и кто художник? – спросил пассажир.

– Это мой сын Васька в школе. А картину рисовал я, это мое увлечение. Предпочитаю рисовать картины, чем делать фотографии. Фотоаппарат снимает здесь и сейчас, а картину можно нарисовать как бы в проекции времени, на ней можно изобразить все чувства, какие только может испытывать человек,– с некоторой гордостью увлеченно ответил Сергей.

– У меня дочка Азалия, ей 7 лет. Я бы хотел себе такую же карточку с ее изображением. Я могу заказать у вас портрет моей дочери? – спросил прокурор. – Я заплачу.

– С большим удовольствием. Только я сделаю это бесплатно. Я хотел бы познакомить своего сына с вашей дочерью. Ведь когда много друзей, это хорошо?

– Несомненно. Я тоже не против. Вот вам моя визитная карточка. Давайте созвонимся и обговорим детали. Вы расскажете, что вам для этого нужно. А сейчас я тороплюсь, через пять минут начинается заседание. Спасибо большое.

Пассажир положил картину с Васькой на переднее кресло, забрал плотно набитый бумагами кожаный портфель и закрыл дверь. На визитке написано: Мансур Рустамович Ахметшин, прокурор.

Отказавшись от всех заказов, Сергей сразу направил автомобиль к магазину «Художник». Он находился недалеко от районного суда, на параллельной улице. Припарковав автомобиль достаточно близко к магазину, он бегом добрался до входа. Весь вымокший под дождем, Сергей вошел в магазин уже не как какой-то рядовой покупатель, а как постоянный покупатель и практически свой человек. У прилавка стояла Юлия, можно сказать, она в последние годы старалась больше времени помогать родителям с магазином. Сергей стоял смирно, старался не обращать на себя внимания. Он украдкой наблюдал за тем, как Юля ведет себя с посетителями, отслеживал каждое движение ее рук, изгибы тела. Когда все же ее взгляд упал на вошедшего посетителя, Сергей помахал ей в ответ и подошел к прилавку, как только его освободили покупатели.

– Что в этот раз задумал изобразить? – спросила Юлия.

За много лет она хорошо узнала предпочтения Сергея, знала его стиль рисования. А он и не скрывал своих планов и своих побед. Под победами он понимал законченный сюжет на холсте. Как это часто бывает, после каждой приятной беседы речь заходила об их частной жизни. Под грифом «по-дружески» вот уже несколько лет они интересовались частной жизнью друг друга. В результате, что не спроси, каждый знал друг о друге все. Двери частной жизни были распахнуты друг для друга. Вначале эти двери прикрывала мама Юлии. Она была настроена против отношений дочери с женатым человеком. Но ей пришлось смириться с этим, и она больше не мешала их разговорам. Она знала, как сильно изменился Сергей. Ее материнское чутье подсказывало ей не мешать общению. Но это сейчас. А вот раньше было совершенно иначе. Мама Юлии была сродни сторожевой овчарки, можно сказать, сторожем целомудрия дочери. Она позволяла себе выйти из задней служебной комнаты в зал магазина в то самое время, когда Сергей появлялся на горизонте. Она могла часами простоять за прилавком, отправляя Юлию по разным неотложным делам. Все их попытки завязать отношения сразу вырубались под корень, словно сорняк. Он покупал то, что было необходимо, и быстро удалялся. А продавала ему все та же недовольная мамаша.

– Планирую на природе нарисовать поход моей семьи к шалашу, – ответил Сергей. – А вчера закончил картину, на которой Васька взобрался на дерево так высоко, что даже его мать еле смогла его заметить в поле ржи. Помнишь, я тебе рассказывал про его вылазку? – Сергей посмеялся.

– Конечно, помню.

– В этот раз нарисовать ноги все-таки удалось. Ты просто представить не можешь, сколько попыток ушло на их прорисовку. Теперь они у меня как два Чапаева, смотрят куда-то вдаль, в одну сторону. Жена моя, посмотрев картину так и сказала «Чего это ты двух Чапаевых изобразил»?

– А что еще говорит твоя жена? – ревностно спросила Юлия и принялась что-то разглядывать на прилавке, хотя до этого не сводила с Сергея глаз.

– Ты же знаешь, я все на маршруте, толком ее не вижу. Вроде больше ничего не ответила. Почему-то у нас в последнее время не клеится разговор. Не знаю, почему, – словно не заметив ревнивого взгляда Юлии, Сергей склонил голову над прилавком, пытаясь понять что она так внимательно рассматривает.

– Юль, похвастаюсь сейчас, – он достал из бумажника картину Васи и показал ее Юле. – Сегодняшний пассажир мне заказал портрет своей дочери в таком же формате, – гордо добавил Сергей.

– Так это же хорошо, ты как раз умеешь рисовать в таком миниатюрном стиле, – все так же не отрывая глаза от прилавка отвечала Юля.

– Юля, что-то случилось, я тебя чем-то обидел? – он положил свою правую руку поверх ее руки. Она подняла тёмные глаза на него.

– Сереженька, все хорошо, просто сегодня тяжелый день. Да еще этот дождь. Дождь всегда приносит грусть.

– Значит, ты одобряешь идею взяться за заказ?

– Конечно, Сереженька, я только рада этому. Уверена, ты справишься с этим. Ты всегда со всем справляешься. Ты сильный у ме… – Юля оборвалась на полуслове.

– Но ты же знаешь, что я не могу рисовать по фотографии, – он специально не заметил на каком слове оборвалась Юля, или взаправду… До этого момента Юля никогда такого себе не позволяла. Поэтому она сейчас опустила глаза на столешницу прилавка. Сам же Сергей, не обратив никакого внимания, продолжил, – мне надо видеть человека; поговорить с ним некоторое время, понять его, прочувствовать. И только после этого я смогу нарисовать его с душой. Наверное, скоро позвоню ему, и мы договоримся о встрече с ним и с его дочкой. Сделаю ее подружкой моему сыну, – тут на лице Сергей нарисовалась улыбка, а сам он словно куда-то улетел.

– Я это знаю, Сережа, – ответила Юлия шепотом. – Твои кисточки, которые ты заказывал две недели назад, пришли. Сейчас принесу.

Она ненадолго скрылась в служебном помещении, откуда появилась с пакетом. Все с теми же опущенными глазами она отбила чек на кассе, и передала пакет ему, даже не попросив деньги.

– Это твои любимые кисти. Если что, специально для тебя я заказала их побольше. На прилавок выкладывать их не буду, и маму с папой предупрежу. Как используешь эти, приходи. Новые будут тебя ждать здесь.

– Юленька, спасибо, ты настоящий друг.

– Угу, – с натянутой улыбкой ответила она. В этот раз она стрельнула своими грустными глазами в его светящиеся глаза.

Юлия была знакома с четой Журавлевых с того самого момента, когда Сергей с Марией впервые зашли в магазин. Сама же Юля родилась в семье художников. Ее отец и мать окончили художественный факультет и учились в одной группе. Как часто бывает, студенческий роман перерос в семью. Сегодня Юля обучалась на том же факультете в том же университете, что и ее родители.

Отец Юлии был по-своему мудр, а кто-то его просто называл успешным предпринимателем. Открывая магазин, он руководствовался следующим принципом: если вся семья рисует, тратит деньги на краски, кисточки, холсты, то почему бы не открыть свой магазин. Так все необходимые материалы для рисования обойдутся дешевле, а их увлечение будет приносить прибыль. Магазин был открыт здесь, в торговом переулке, недалеко от центра возле оперного театра. Рядом располагался музей изобразительных искусств. Место было проходным для творческих людей, и прибыльным для самого магазина.

– Ты чем сегодня занималась? Наверное, по магазинам ходила, опять присмотрела себе новое платье? – Сергей флиртовал.

– Нет, Сережа. Сегодня совсем некогда, много посетителей. Такое ощущение, что в город пришла мода научиться рисовать. Весь день проведу у прилавка. Ближе к вечеру отец меня подменит, – она значительно повеселела, когда почувствовала намек на флирт.

– Давай, найдешь время, и я тебя свожу по магазинам. Помнишь, как хорошо съездили в прошлый раз.

– Конечно помню. Я тогда тебе целый показ мод устроила, – рассмеялась Юля, – Я с большим удовольствием. Только давай заранее договариваться, чтобы мне было на кого оставить прилавок. А потом сразу поедем к тебе в гости, в твой дом. Покажешь уже наконец-то накопившуюся галерею. Наверняка там скопился не один десяток картин за все эти годы. Я хотела бы уже лично, как специалист, оценить качество твоих работ. А ты все не приглашаешь и не приглашаешь меня, – внезапно проснулось ее кокетство. – Вот возьму и перестану тебе что-либо продавать до тех пор, пока не пригласишь – Юля демонстративно насупилась.

– Юленька, ты же знаешь, что я не могу тебя пригласить. Мария будет ревновать. Да и неправильно таким молодым красивым девушкам, как ты, ходить по домам женатых людей. Я лучше принесу тебе одну из картин, и мы вместе ее обсудим. Может, даже дорисуем ее. Покажешь мне свой мастер-класс. Как ты на это смотришь?

– Я тебя уверяю, Мария не будет ревновать. Я даже тебе это гарантирую. Мы же с тобой просто друзья, Сереженька. К кому тут ревновать-то?

– Нет-нет, пожалуй, не стоит, – задумчиво ответил Сергей, словно погрузился в себя, – еще не время, не время. – Он взглянул на часы и вдруг сразу заторопился. – Мы с тобой договорились насчет встречи. Мне пора домой. Хочу еще заехать проведать сынишку в школе, убедиться, не сбежал ли.

– До встречи, – с грустью попрощалась Юлия, провожая его томным взглядом.

– Так и не поговорила с ним? –после того как входная дверь закрылась за Сергеем,из дальней комнаты вышла мама Юлии.

– Нет, не стала. Может, еще не время? – вопрошающе посмотрела Юля в глаза своей мамы, – Может, мое время еще придет? Так ведь бывает и с картинами. Ходишь вокруг полотна, днем и ночь. У Пушкина кот ученый ходил. Бывает же, месяцами не можем уложить образ на один холст. Мама, здесь, может, также?

– Ах ты, моя бедненькая, как мне тебя жаль. Девочка моя, сперва любовь, а потом картина. Но никак не наоборот. Все великие художники писали на картине любовь, однажды испытав ее. Ты сама знаешь и без меня. Нельзя изобразить чувства, которые никогда не испытывал. Я вижу, как ты мучаешься, милая моя. А сделать ничегошеньки не могу, – мама обняла дочку и прогладила по спине.

Сергей быстрее пули долетел до машины, но ему все-таки не удалось обмануть дождь. Вымокший он сел в машину и сразу же поехал домой. В его голове уже кипела работа, образ леса вырисовывался сам собой. Картина вдруг предстала перед ним вся, целиком, все чувства, как сгусток энергии, были сконцентрированы на будущем холсте.

По дороге домой он заехал в школу проведать Ваську. Он так часто делал. Школа, в которой тот учился, была выложена из красного кирпича. Само здание было двухэтажным. С высоты птичьего полета здание напоминало черную букву П с красным кирпичным орнаментом. Черноту придавал цвет крыши, которая была обильно залита гудроном. Ремонт крыши был сделан пару месяцев назад, поэтому в воздухе до сих пор стоял запах гудрона. Заходя в школу, Сергей всегда вспоминал детство, как они с друзьями отдирали с крыш гудрон и жевали его.

Класс находился на втором этаже здания. Школьные стены на первом этаже окрашены в зеленый цвет. Прежде чем подняться на второй этаж, нужно было пройти вдоль всех классов, расположенных на первом этаже. Подобный принцип или скопирован с музея изобразительных искусств, или просто был такой проект здания. Так думал Сергей, когда брел по коридорам школы.

Вдоль лесенки, ведущей на второй этаж, висели фотографии выделившихся учеников. Это были ученики разных годов выпуска. Кто-то отличился в математике, кто-то в литературе, были даже спортсмены.

–Вот бы Васька оказался на этой стене, когда окончит школу, – шепотом проговорил Сергей. – А я специально нарисую его портрет. И среди этих фотокарточек будет красоваться портрет моего сына, а не фотография.

Каждый раз Сергей удивлялся тому, что в отличие от первого этажа, стены второго были окрашены в синий цвет. И снова он размышлял о том, почему в такие разные, несочетаемые цвета окрашены стены в этой школе. И каждый раз, как опытный художник, он приходил к неутешительному выводу: как обычно бывает в школах и детских садах, красили тем, что было в запасе. А на новую краску денег, как всегда, не было.

Класс сына находился ровно посередине второго этажа. Окна школьного коридора выходили во внутренний двор школы. С высоты второго этажа видна была дорожная разметка, выставлены конусообразные препятствия желтого цвета. Во дворе стоял старенький белый «Москвич». Во дворе школы старшеклассников обучали вождению на легковом транспорте.

Подойдя к двери, Сергей немного приоткрыл ее и увидел своего Ваську у доски. Тот выводил какие-то числовые формулы. Зрение Сергея не подводило. Это шел урок математики. Поймав на себе взгляд учительницы, которая в это время быстрым цоканьем каблуков направлялась к двери, он бесшумно прикрыл дверь и быстрым шагом пошел к выходу. «Хороший пацан», – прошептал Сергей, пока сбегал с лестницы.

Дождь иссяк, оставив после себя духоту и бесконечное количество ручейков, которые стекались в большие лужи на дорогах, по которым на скорости пролетали автомобили, обрызгивая пустые тротуары. Дорога домой заняла мало времени.

– Привет, милая, я дома, – войдя в дверь, прокричал Сергей. Мария стояла в переднике около плиты и была занята готовкой.

– Привет, милая, – еще раз повторил Сергей.

– Привет-привет.

– Сегодня ты готовишь свое фирменное блюдо? М-м-м, как вкусно пахнет, – Сергей смачно вздохнул ароматы. – Жду не дождусь, когда можно будет поесть.

– Милый, скоро все будет готово. Ты пока поработай у себя в мастерской. Я как закончу, сразу подойду к тебе. Тебе Юля привезла твои кисти?

– Да, Юля молодец, все сделала, как я просил, – Сергей подошел к Марии сзади, обнял ее за талию и чмокнул в щечку.

Мария стояла у самой плиты, мило улыбалась и с наслаждением нарезала солнечный хлеб. Борщ – коронное блюдо Марии, оно удавалось у нее всегда и никогда не надоедало ни Ваське, ни Сергею. Готовила она его очень часто. Борщ был по-настоящему красный и наваристый, на курином бульоне. Посередине тарелки с супом она всегда аккуратно клала чайной ложкой белую жирную сметану, которую покупала на колхозном рынке у местных бабушек. А на тарелочке рядом всегда были чесночные пампушки из черного хлеба с семечками. Пампушки были обязательно промаслены свежим сливочным маслом.

– Наверное, все дело в том, что ты готовишь с любовью, – проговорил Сергей ей на ушко. – Вот весь твой секрет.

– Конечно, с любовью, как же без нее, Сережа, – не оборачиваясь на него, она продолжила нарезать хлеб.

– Я жду тебя у себя в мастерской, милая, заканчивай поскорее. Сегодня я уже никуда не поеду. Ты не представляешь себе, какую картину я задумал изобразить. Она у меня вот здесь, вся целиком, – Сергей показывает пальцем на свой висок, – теперь осталось выложить ее на полотно.

– У тебя все получится, у тебя всегда все получается.

Наброски он начал делать тонкой кистью на большом холсте. Писать картину Сергей начал с шалаша, к которому они часто приходили до того момента, пока его не снесли вандалы. В лесу часто ошивались алкаши и бомжи. Они их частенько встречали по дороге на прогулке. Этот факт постоянно нервировал и пугал родителей. С каждым разом при посещении лесной зоны они то и дело наталкивались на выкинутые бутылки из-под алкоголя. Некоторые были разбиты. О них мог пораниться Василий, когда поднимал веточки с земли. Или он мог просто споткнуться и упасть на разбитое стекло. Воображение Марии и Сереги в этот момент работало на все сто двадцать процентов. По этой причине шалаш они построили в глубине леса, в надежде, что такие люди не будут способны дойти до него. Но к их великому сожалению, они дошли. И, судя по бутылкам и остаткам еды, устроили пиршество в их семейном лесном домике. Конечно, это разозлило все семейство, особенно возмущен был Василий, который, придя на место, увидел вместо шалаша остатки костра, гору бутылок и выброшенного мусора.

– Сережа, а у меня все готово.

– Вот это да, и это все для меня одного – растянувшись в улыбке, Сергей наблюдал за тем как Мария в переднике и с подносом в руках, входила в его мастерскую. – А знаешь, а я ведь мог бы тебя немного помучить. Хотя нет, для тебя было бы это невыносимо тяжело стоять с подносом весь день, пока я тебя рисую, – подмигнул он ей, пока та расставляла тарелочки на стол.

– Мучай, Сереж, я не против твоих идей, только не будь голодным.

– С тобой этого просто никогда не случится, – Сергей увидел ее фирменный, прищуренный взгляд, нацеленный в самое сердце. – Ну все, все, еще пара минуток, и я поем. Клятвенно клянусь, – он поднял правую ладонь вверх, в знак подтверждения клятвы.

– А наш ребенок-то когда будет дома? – спросила Мария пока стояла в дверях.

– Как обычно. Я проверял сегодня, он на занятиях, сегодня не сбегал.

– Ты так говоришь, словно он всегда у нас убегает из школы. Никогда такого не было и, надеюсь, не будет. Ты, наверное, сам этого хочешь, Сереж, чтобы как ты в детстве.

– Милая моя, может, и хочу. У нас классный пацан растет. И почему бы ему разок не сбежать, не устроить побег. Представляешь, он такой выбегает из школы, на пути закидывает рюкзак, спотыкается, но встает и снова бежит. А за ним бегут повара с половниками, учителя с указками, физрук с мячом в руках посвистывает, как милиционер, в свой свисток.

– Ой, все, тут твою фантазию можно смело останавливать. А то ты еще прикрутишь к ней и бегущий ОМОН с автоматами, полицию и бегущего за ним президента вместе с нашим зоопарком.

По тону ее голоса все это время со стороны могло показаться, что взрослые люди говорят о чем-то серьезном. Никаких вам «хи-хи» и «ха-ха». Если, конечно же, не вникать в сути дела разговора. Ну а если вникнуть в него, то удивление берет, почему никто не засмеялся.

– А что, можно и устроить. Я буду машину держать неподалеку, – Сергей в задумчивости почесал рукой подбородок, оставив на нем коричневый след краски.

– Ну все, перестань. Ты, как всегда, в своем репертуаре. Юморист.

Сергей выдержал театральную паузу, словно дожидался, когда ее проникновенный фирменный взгляд растопит кристалл истеричного смеха внутри него. И вот это произошло, как только она скрылась в дверном проеме, Сергей весело рассмеялся, притопывая правой ногой.

– Ну, вот она, моя настоящая Мария – произнес он, когда в него из-за двери прилетело белое, мучное облако. Выброшенная мука, словно первым зимним снегом легла на замаранный краской фартук. Мука скрала основные шероховатости, оставив только точки, как те, которые оставляют высокие горы в облаках.

Успокоившись, не став отряхиваться от диверсии Марии, он вернулся к шалашу, который был одним из основных элементов картины. Ему Сергей уделял особое внимание, он прорисовывал каждую его веточку. С улицы донесся звук мотора подъехавшего специализированного автобуса. После череды громких открываний и закрываний дверей шум исчез, вместе с самим перевозчиком.

– Папа, я вернулся – раздался крик сына из коридора. Далее до него донесся голос заботливой мамы с просьбами поесть, и чтобы пока не мешал отцу закончить картину. Мария только раз появилась в двери с Васькой, которого она обнимала. Он им махнул кисточкой в знак приветствия, и снова вернулся к картине.

Страшной платой за увлеченность всегда было время. Перенос образа на холст, сдвигал стрелки часов до двух часов ночи. За это время он смог выписать только набросок шалаша и березовой рощи.

Отодвинув стул, отойдя на два шага назад от холста, Сергей поднял обе руки, потянулся, привстав на цыпочки. Взглянул на наброски со стороны и произнес:

– Теперь шалаш никто не разрушит, он будет стоять вечно, а вокруг будет нетронутая алкашами лесная жизнь.

Сергей поднял свой взгляд выше нового холста и остановил взгляд на картине годовалого Васьки с Марией, на которой она держит сына на руках. Эта картина весела прямо напротив него, над самым рабочим местом. Волна воспоминаний унесла его в далекое прошлое, в то время, когда он и Мария подали заявление в загс. Он вспомнил ее удивление, ее слезы радости, ее гордость за его ответственное решение, и за его поступок.

«Как же я люблю тебя», – прошептал он.

***

Утренние хлопоты для каждого в семье всегда приносят разные чувства, особенно если это и не семья вовсе, а лишь пара, которая живет совместно сравнительно недавно. Молодая девушка в раннее утро субботызаставляетвставать своего парня, который, казалось только лег, придя в пятницу с работы, только обнял ее и улыбнувшись что она рядом с ним,задремал на пять минуточек. Но на уже ворчащий, еще не проснувшийся голос своего возлюбленного Мария быстро отвечала, что это сюрприз, он ему необыкновенно понравится, и он непременно должен последовать ее наставлениям. Она, конечно же, не замечала своей навязчивости, влюбленной наглости и продолжала, как сверлящая дрель утреннего соседа подгонять заспанного Сергея проявить солдатскую выучку. Хотя, по правде, он и в армии-то не был. И мало что представлял об этом в эту самую минуту сборов.

В молодости Мария была очень темпераментной девушкой. Вне зависимости от события оно должно непременно происходить по ее плану, только так, как она сказала. Загадочная история в том, что никто в окружении и Марии, и Сергея не понимал, что послужило поводом их взаимной симпатии. Они и сами не распространялись об этом, но как в каждой молодой паре, каждый сомневался в друг друге. А вдруг не помнит?

– Сколько уже можно собираться? – Мария выбегала из кухни, бросала на своего мужа прищуренный, но очень суровый взгляд. Хотя мужем и женой они еще не были, но ей нравилось так думать. – Ты надел рубашку и галстук? Да, те самые, которые лежат на диване? Да, на том самом, на котором почему-то я постоянно вечерами теряю свою одежду.

– Куда мы вообще идем, сегодня же суббота, утро, – потянув руки вверх, словно пытался достать до потолка, еще в зевоте ответил Сергей. – Я планировал поспать еще немного. Работал на неделе, ох уж, она выдалась у меня суровой.

Мария называла их отношения не человеческими. Воспитана она была в правильных традициях, когда девушка и мужчина могут жить вместе только после свадьбы, только после того, как свидетели скажут «да», только после того, как в паспорте появится печать о супружестве.

Мария в силу своего темперамента постоянно высказывала Сергею на этот счет свое недовольство. Хотя слово «высказывала» очень слабо выражает ту настойчивость, с которой она стремилась привести отношения к «человеческим».

– Считай, что это сюрприз. Давно я не делала тебе сюрпризов, я уверена, тебе очень понравится.

– О, я люблю от тебя сюрпризы. Особенно последний, помнишь, а? –Сергей подошел к ней, невзирая на наигранно надутые ею щеки и обнял. – Ну, помнишь, помнишь же? –в его глазах в этот момент, каждый бы заметил, пролетел целый ворох устроенных ею сюрпризов.

«Она меня любит», – довольно подумал про себя Сергей и от удовольствия самой этой мысли закатил глаза.

– Конечно, не такой же, ты чего, сегодня у нас культурная программа. Вот вувидишь, тебе понравится – завязывая ему галстук, ответила Мария

– Но зачем так рано-то, давай еще поваляемся?

– А ты сегодня прекрасно выглядишь. Почему так каждое утро не одеваешься,– обойдясь скупым комплиментом, не дожидаясь ее реакции, когда выкинет что-то типа «ты такой скупой» или еще лучше для него – ущипнет его за бедро и как шпагой проткнет его своим прищуренным взглядом.

Вся творческая жизнь города помещалась у Марии в что не на есть, в самом настоящем женском, в ярко-красном датированном ежедневнике. Хотя он был размерами в половину машинописного листа, с ним мог бы сверяться и сам министр по культуре города. И сегодняшний день не стал исключением. На субботней страничке жирными буквами, которые были обведены несколько раз красным фломастером, стояла запись «С Серегой посетить художественную выставка начинающего городского художника».

А мероприятия, которые она планировала посетить самостоятельно, расписывались тонкими линиями обычной перьевой ручкой с синей пастой. Без слоев, без нервов!

– Ты вообще представляешь, где я и где музей? – испытывая последнюю попытку остаться дома, он жалобно взглянул на нее. Но ничего, кроме сверлящего взгляда, он от нее не смог получить. Ведь никогда в жизни он не был в музее. Он даже смутно не представлял, где он находится, он технарь по образованию, инженер, в конце концов.

«Какой музей?» – орало все у него внутри. Но вот они уже в подъезде, вот она закрывает дверь, вот они идут по улице, вот центр города, и вот на горизонте музей изобразительных искусств. Обратный путь для него закрыт. Как, впрочем, обратный путь в прошлую жизнь закрыт и для нее самой. Она уверено дефилировала по улице в компании своего молчаливого, но любимого кавалера, чтобы показать ему свой мир, мир, в котором искусству отведено достаточное место.

Такая желаемая, и такая нежеланная выставка начинающего городского художника находилась в городском музее изобразительных искусств. Это был единственный музей в городе, который стоял на пересечении двух центральных улиц. Музей располагался в старом двухэтажном деревянном доме, который был добротно сложен из круглого бревна и тщательно обработан коричневой краской. Краска защищала дом от гниения и отпугивала грызунов. И в самом деле, дом выглядел статно, от него веяло стариной, а стены и крыша выглядели очень надежно. Складывалось ощущение, что его построили только недавно. Некогда дом принадлежал знаменитому местному купцу. Купец Егоров был очень богат и был вхож в тогдашнее местное самоуправление города. По завещанию купец Егоров оставил дом городу и приказал организовать в нем музей изобразительных искусств. Также он оставил солидную сумму на содержание музея и самого дома. С тех пор музей являлся охраняемым памятником архитектуры и гордостью местных жителей. Городские власти ежегодно выделяют средства на реставрацию музея для поддержания его былого вида.

В музее часто проводятся выставки художников, которые хотят показать городским жителям и приезжим свое творчество. Кстати, именно здесь было открыто немало талантов. В рамках выставки всегда проводятся тематические концерты, презентации в сопровождении местных танцевальных или музыкальных коллективов. Дом был достаточно большим, а внутренние помещения были настолько просторны, что позволяли проводить мероприятия любого рода. Как-никак, средневековая усадьба купца, а не крестьянский домик какой-то.

Еще с первых дней основания музея сложилось негласное правило. На первом этаже всегда размещалась экспозиция, посвященная жизни самого города. Здесь были выставлены картины художников прошлого столетия, которые привез в город сам купец Егоров. Некоторые картины были подарены музею жителями города. Экспозиция периодически менялась, но суть оставалась одна: войдя на первый этаж, погружаешься в быт и жизнь города. Здесь можно увидеть настоящее и прошлое. Многие горожане подумывают, что сам купец Егоров с хитрецой заставляет гостей города узнать получше и полюбить город, как любил его он сам и остаться в нем жить. Как правило, гости города начинают экскурсии по городу с посещения музея изобразительных искусств. Вход был бесплатным для всех, а в путеводителях музей указывался первым обязательным местом к посещению.

Второй этаж отдавался под всякого рода презентации, выставки достижений городских предприятий или как сейчас – под выставку картин начинающего художника, на которую пришла влюбленная пара.

Резкая смена уверенности на противоположные чувства началась со входа в музей. Если до музея Сергей шел плечом к плечу с любимой, иногда даже опережал ее, защищая от размашисто идущих прохожих, то внутри музея Сергей оробел. Он сразу спрятался за хрупкой спиной своей женщины и, как маленький ребенок, выглядывающий из-под юбки мамы, смотрел из-за левого плеча Марии на все происходящее. «Я технарь, я физик» – думал он, осматривая все столпотворение в ярких одеждах, которые стояли напротив размалеванных, по его мнению, ватманов. Теперь он был сдержан, стал стеснителен в своих движениях, ходил по пятам за Марией, смотрел строго туда, куда смотрела она, и постоянно наступал ей на ноги. Никогда художественный мир не соприкасался с Сергеем так близко, как сейчас.

– Картины как картины, ничего особенного, – первые слова с момента входа в музей вылетели из него с подтекстом «Я же говорил, что не стоило сюда приходить». – Такие картины продаются в каждом магазине, стоят в каждой витрине. Пойдем, я тебе куплю парочку, да хоть десять. Пошли, пошли прямо сейчас,–он бросил взгляд на выход.

– Не веди себя, как ребенок, успокойся, не порти пожалуйста наше с тобой первое соитие с творчеством .– Мария обернулась на него, теперь ее глаза были широко раскрыты. – Растерянность в таком месте это нормально. Скажу тебе честно, я не впервые в этом месте, но почему-то каждый раз мурашки бегают по спине. Знаешь, милый, изобразительное искусство – это не просто бумага, на которую просто наносят краски. Вот ответ на вопрос, почему люди любят картины, вот почему некоторые стоят так дорого, а некоторые просто громадных денег.

– Да тут всё просто – богатым некуда денег девать. Им же нужно много картин, чтобы обвесить все свои комнаты в своих виллах. И ведь каждому подавай единственную в мире, – по губам Сергея прочиталось удрученное «черт», – вот и платят бешеные деньги за такую размазню.

– Нет Сережа, ты не прав, – Мария хихикнула, похлопала ему по плечу. – Я тебе обещаю рассказать, хоть немного, но рассказать, почему я здесь, почему ты стал здесь раздражителен, почему все эти люди находятся здесь, и про дороговизну тоже. Обещаю, – она утвердительно кивнула ему головой. – Но дай мне собраться с мыслями, ладно? Пусть мои мурашки успокоятся. Ну-ка, погладь мне спинку, обними меня и пошли дальше смотреть. Я тебе все расскажу, Сережа, все-все. Обними меня покрепче.

– Уговорила, чертовка красноречивая.

– Сережа, ты помнишь день нашего знакомства? А я помню, отлично помню, как сейчас,– Мария шла медленным шагом, обнимала Сергея за талию. Она словно прыгнула на струну прошлого и растворилась в ее музыке. Закрыв глаза, не дав ответить Сергею, она продолжила.

– В момент нашего знакомства ты осматривал меня с ног до головы. Представляешь, – она рассмеялась, – ты даже наклонил голову, чтобы рассмотреть мои стройные ножки. Я уж подумала, что ты вообще обнаглел, набрался гордости при своих друзьях, хотел присесть и потрогать их. А как же ты активно кивал головой. Помню эти кивки. Туда, сюда, туда, сюда. Ты пялился то на мое лицо, но избегал моего взгляда, то на мою грудь. Ха-ха. Сейчас так смешно вспоминать, но тогда я думала, что ты раздел меня и теперь я стою нагишом перед твоими дворовыми друзьями. Хотела даже убежать, но не стала. – Мария остановилась, повернулась к нему лицом, распахнула глаза и, заглянув прямо в самую душу, нежным голосом буквально прошептала Сергею.–А ведь после этого ты и я уже вместе три года. Ты рассмотрел меня, увидел во мне то, что не мог увидеть долгое время. А ведь мы жили в соседних дворах. Мы часто встречались на улице или ходили к общим друзьям. Ты всегда меня избегал, ты меня не видел до того момента раздевания глазами. Ты помнишь этот момент, Сергей?

– Это ты про тот день, когда ты с подру… – Сергей не успел закончить фразу «с подружками»

– Так вот, ты просто неправильно смотришь на картины, и поэтому тебе не нравится находиться здесь. – Мария уже обычным тоном проговорила скороговоркой. Она осветила его своей задорной улыбкой, подмигнула ему, взяла его за правую руку, и не дав опомниться, подвела к ближайшей картине.

– Вот картина, вот ты. Теперь попробуй отойти от картины на два-три шага назад и оцени ее всю. Проведи взглядом от нижнего края до верхнего. Так, не спеши. Сейчас от левого нижнего угла. Вот от этого до правого верхнего, – Мария провела рукой, заставив Сергея следовать за ней глазами. – Не спеши, следуй за рукой. Осматривай картину медленно, води по ней своим взглядом, поворачивай голову, а не только глаза. Сделав только так, ты иначе увидишь картину. Ведь художник, рисуя, не стоит по центру полотна с кисточкой в руках и не двигает головой. Он двигается по всей картине, его взгляд падает на каждый миллиметр его будущего создания. Прочувствуй линии, цвета. Это я тебе рассказала лишь один из способов того, как увидеть картину, а не посмотреть. Правильно, милый, ты понял: УВИДЕТЬ, а не ПОСМОТРЕТЬ картину.

Сергей так вплотную приблизился к картине, что едва не перешел за заградительный барьер. В зале послышался вскрик бабушки «стоять», в которой, видимо, было достаточной сил, чтобы вздрогнули все, кто находился в музее. Музейная работница давно заприметила, и как коршун была рядом с добычей, когда уже издали заметила как эти двое, окруженные толпой людей, возятся с одной из картин. Мария в это время успела схватить увлеченного Сергея за край штанов и оттянула его на себя. Весь этот процесс длился доли секунды, но этого хватило, чтобы картина утратила всяческий интерес к себе. Толпа разошлась, наша парочка пошла дальше, изредка оборачиваясь на старушку-коршуна.

– Вот и с картинами то же самое, – пока они шли к следующей картине настойчиво продолжила Мария. – Картину надо увидеть. Разница между нашей первой встречей и картиной в том, что она выставлена в галерее, она выделена автором как достойная к просмотру. На нее надо смотреть, как ты на меня смотрел тогда, когда мы познакомились. Картина выставлена для тебя. Вот она, только смотри, изучай и наслаждайся. Но я видела, как ты на нее смотрел, видимо, понравилась, да? Признавайся, признавайся, – Мария шла вперед спиной, глядя на него, с подозрением сощурив глаза.

– Да, что-то в этом есть, – неуверенно ответил Сергей и обернулся на ту картину,на которой по-прежнему порхал коршун.

– Если она понравилась тебе больше, чем я, женись на ней. И тогда у тебя будет «человеческая» семья. Только умоляю тебя, выбери ту картину, на которой нарисована еда, чтобы ты всегда был сыт. – Мария рассмеялась таким задорным смехом, что на нее даже обернулись некоторые посетители. Спустя секунды она собралась и указывая пальцем на одну из картин, продолжила.– К примеру, выбери вот эту, – Мария показала на картину, где женщина стоит у плиты в полный рост и что-то готовит. – Со мной же ты не хочешь человеческую семью, – уже с нежной улыбкой и влюбленными глазами Мария засмеялась так наивно, по-детски радостно.

– Нет, лучше я выберу вон ту картину, на которой изображено озеро, на котором рыбачит рыбак, – со свойственной ему скупой улыбкой ответил Сергей. Его застенчивость уже покинула его поступки. – Ты же знаешь, как я люблю природу, водоемы. Мы, кстати, давно не ездили на природу, не уплетали твои вкусные бутерброды, а я уже давно не баловал тебя вкусным шашлыком – при этом Сергей продолжал показывать на все туже картину с озером.

– Вот видишь, сколько воспоминаний принес один только правильный взгляд на эти картины, – уже спокойным голосом ответила Мария. – Ты не только вспомнил, ты уже построил наши с тобой планы на ближайшие выходные. Я согласна, тогда едем на природу, где ты меня будешь радовать шашлычком.

Мария достала свой ярко-красный ежедневник и сделала запись в поле «суббота» – «Поездка на озеро с Сергеем на шашлыки». Она уже увлеченно начала расписывать набор продуктов, которые они возьмут с собой. Но Сергей одернул ее и сказал:

– Милая, дома с тобой обсудим нашу поездку, а сейчас мы с тобой в музее и давай не отвлекаться, – его движения и поступки наполнились уверенностью и любознательностью.

Мария, приятно удивленная такой реакцией Сергея, положила свой ежедневник в сумочку, взяла его за руку и пошла следом за ним. Оба рассматривали картины сверху вниз, слева направо, друг другу вслух по очереди читали описания к картинам. Теперь они останавливались у каждой картины и подолгу погружались в просмотр, или как говорила Мария, пребывали в долгом соитии с искусством.

– А я ведь так и не ответила на твой самый главный вопрос, – за правую руку Мария дернула Сергея. – Ты что забыл, спрашивал моего ответа, а я забыла совсем.

– Какой вопрос – задумчиво перебирая все возможные варианты произошедших событий, Сергей пожал плечами.

– Зачем люди прикасаются к искусству, почему у меня мурашки по коже и дух замирает.

– А, ты про этот вопрос – облегченно вздохнул Сергей. – Я и забыл совсем. Думаю, что понял, ты все показала.

– Искусство – это единственная вещь, которая переживет всех нас, всех людей. Да, да, и нас с тобой эта самая картина переживет – Мария ткнула пальцем в одну из картин. – И эта, и та, и все. Это возможность оставить след в истории. Милый, вот почему люди тянутся к нему, а у меня теперь мурашек стало еще больше. Ай-ай-ай, стряхни их с меня, – негромко вскрикнула Мария и стала обеими руками стряхивать со своих плеч невидимых муравьев, и словно уж начала изгибать спину. Сергей обнял ее, она лицом уткнулась в его грудь. Он вложил в свою ладонь всю свою любовь и нежность, гладил ее по спине. Посетители музея обтекали их рекой, кто-то оборачивался и что-то комментировал, хотя возможно, речь и вовсе шла не о них. Но точно известно, что коршун следил за ними внимательно, пересаживаясь в шахматном порядке с одного кресла на противоположное, которые расставлены по обе стороны залы.

– Ну все, вроде бы последний мурашек убежал, ты их прогнал, – спокойным тоном произнесла в грудь Сергею Мария. – Но он обещал вернуться, – посмеялась она. – Пойдем дальше, нас еще ждет неизвестный художник, некий гений, пока никому не известный, художник Ефим, – воодушевленно, словно главнокомандующий парадом, Мария потянула Сергея за руку.

– Я догадался, эта экспозиция посвящена старине, тому, как люди жили раньше, как жители города проводили дни, зимы, ночи, – уверенно заключил Сергей. – Вон там женщина стоит у плиты, готовит, видимо, борщ. А на той картине ученик стоит у доски и выводит какие-то числа, а рядом стоит преподаватель с указкой. На той картине слева нарисованы женщины. Вон, видишь, стирают белье в озере, а справа вообще нарисовали влюбленную парочку, похожую на нас с тобой. Только вот они лежат на сене в ржаном поле и смотрят друг на друга. Надо нам с тобой как-нибудь в таком же поле поваляться, – ухмыльнулся Сергей.

Мария громко рассмеялась, отошла немного в сторону, как отходят, чтобы со стороны взглянуть на человека или на предмет. Смех ее угасал недолго, пойманный на себе взгляд коршуна заставил сбавить обороты и вернуться к новоявленному специалисту по живописи. Она многозначительно похлопала его по плечу, утвердительно покачала головой и указательным пальцем указала на афишу.

– Смотри, куда указывает мой пальчик без кольца – протяжно проговорила она.

На первом этаже при входе висела афиша. Она-то все и рассказывала посетителям музея. Как раз сегодня на первом этаже выставлена экспозиция быта жителей города, а вот на втором этаже выставлены картины начинающего художника Ефима. Этот самый художник обозвал свою экспозицию «Геометрический реализм».

– Из тебя выйдет суперотличный Шерлок Холмс. Но, насколько я помню, мистер Холмс говорил, что надо быть внимательнее к мелочам, а ты даже афиши при входе не заметил.

Теперь Сергея даже Мария не могла унять. Он каждую картину примерял на себя и на них обоих. То он едет на лошади верхом, то косит сено, а Мария приносит ему кувшин парного молока с хлебом. Впитывали сюжеты, даже внедрялись в быт жителей города в течение часа. В какой-то момент Мария якобы даже доила корову для него, сенокосца.

Только одна картина не заслужила их внимания, они ее обогнули дугой. На картине медсестра склонилась над солдатом с перевязанными головой и правой ногой. А сам ее халат, когда-то крахмально белый, был испачкан кровью. Художник картины не пожалел алой краски, мазки получились жирными, с потеками в виде крупных капель. Мария лишь скороговоркой проговорила:«Даже ничего не представляй», и увела его прочь от нее, как убегают от проказы.

На второй этаж вела винтовая деревянная лестница. Местами даже резная, грубые ромбы, квадраты или просто глубокие насечки. Она находилась как раз в конце первого этажа, как и хотел старик купец, по легендам местных старожилов. Неопытному глазу могло показаться, что стены второго этажа были выкрашены в белый цвет. И действительно, зачем красить стены в белый, если естественный цвет деревянных брусьев, из которых сложен дом, гораздо соблазнительнее выглядит? Такова задумка неизвестного, который вовсе не покрасил стены, а искусно натянул по всей стене белую пленку. На самом же полу, от стены до стены, были изображены белые полосы, которые соединяли картины, висевшие на правой и левой стороне помещения. «Или это такой взгляд художника, или полосы нарисованы для того, чтобы посетители не прошли мимо картины», – призадумался Сергей, ненадолго остановившись у входа.

Выставка пестрила прямыми линиями, кубическими формами, геометрическими фигурами. Даже были изображены лица, нарисованные из треугольников и прямых линий. Такое разнообразие форм, особенно после просмотра картин с кухаркой, готовящей борщ, несомненно ввела обоих в ступор. Что и создало небольшую пробку на входе в экспозицию «Геометрический реализм». Мужчина в бежевом пиджаке и в пенсне вывел их оттуда, сказав что-то типа «Вы тут не на ярмарке»и обоими ладонями мягко подтолкнул Сергея внутрь. И тут началось метание дикой собаки между тарелками с едой. С несвойственной для посещения музея скоростью, они перемещались из одной части зала в другую, ходили по белым линиям на полу, не останавливаясь надолго ни у одной картины, и не обсуждали их.

Их блуждания по экспозиции художника Ефима прекратились мгновенно, как только Сергей остановился так резко, что Мария наступила на его пятку. Привлекшая его внимание картина, наверное, и велела ему остановиться, притягивая подойти ближе и ничего не бояться. Он встал напротив нее по стойке смирно, как действительно солдат стоит на плацу по стойке смирно.Так, во всяком случае, выглядело со стороны, так видела его любимая спутница.

Они долго простояли напротив картины под названием «Письмо в будущее»,будто других картин и не существовало, как и толпы посетителей, некоторые из которых позволяли себе комментарии«Бред собачий», «Это разве искусство», «Моя трехлетняя дочь нарисует лучше». Для них обоих хаотичное движение толпы осталось в прошлом. Для обоих пути назад и впрямь уже больше не существовало.

– Милая, а знаешь, – прошептал еле слышно Сергей. – На картине нет текста, конверта тоже нет. И нет даже намека на письмо, а я понял все, что в нем написано. Представляешь, я смог его прочитать, – он бросил на нее благодарный взгляд, полюбовался ею немного и снова устремил взгляд на картину. – Ведь оно адресовано лично мне из будущего, моего будущего.Такого не может быть.

– Я не понимаю тебя. Что там написано? Где? Я ничего не вижу. – Мария подошла к картине поближе, – Тут что-то написано мелким почерком, что ли? Покажи, где, Сереж, не молчи.

В ответ Сергей только крепко обнял ее, всё сильнее и сильнее прижимая к себе.

– Да что с тобой такое? – задыхаясь, спросила Мария.

–Создадим человеческую семью, настоящую, – уверенным и ровным голосом проговорил Сергей, все так же удерживая ее в своих крепких мужских объятиях, не отводя взгляда от картины «Письмо в будущее».Он выпустил ее из объятий, заглянул ей в глаза, он сканировал их. Он словно что искал в ее глазах, наполненных до краев любовью к нему.

– Что ты сказал?

Не услышав вопроса, или не захотев отвечать на него, он, погруженный в свои мысли, взяв подругу за руку, скорым шагом пошел к выходу из музея. Других картин больше не существовало, он шел вперед, не оборачиваясь ни на одну из них. Есть только одна, и точка. Мария еле поспевала за ним, громко и быстро цокала каблучками по музейному кафельному полу.

Спеша за ним по улице, Мария неоднократно спрашивала его, куда он ведет ее, и зачем так быстро. Сергей молчал. Нет, нет, она не боялась и не сопротивлялась. Она старалась держать тот заданный ритм шага, который держал Сергей, но настолько, насколько позволяли надетые сегодня торжественные бежевые туфли с двумя ремешками на щиколотке. Сергей шел впереди, а она изящно и весьма профессионально быстро перебирала своими оголенными ниже колен ножками. Если бы Сергей не был так сильно увлечен своей конечной целью, ведомой только ему в данный момент, то он легко бы подсчитал скорость их движения по ритмичному звуку от ее каблуков по асфальту. Цок-цок-цок.

Внезапно Сергей повернул Марию в сторону, с главной улицы в торговые ряды, которые простирались бесконечно длинной улицей в противоположную от их дома сторону. Она уже смирилась с тем, что ей не отвечают на вопросы, и даже с тем, что ее ведут куда-то без ее ведома, она вдруг стала задумчивой.

Ее мысли сменялись одна за другой, некоторые даже путались между собой и становились какими-то новыми мыслями, в которых даже главный черт ногу сломает. Яркой звездочкой не переставала моргать только одна мысль:«Почему я не ответила «Да» на его вопрос, ведь все прекрасно расслышала».

А потом, как большая стая диких голубей, налетели на нее другие мысли:«А он и не настаивал или, может, он вовсе и не это имел ввиду, а с моими шутками о человеческой семье так и не разберешь ничего». Так два необычных человека шагали вдоль торговых лавок. Один с невозмутимым видом бежит вперед, держа под руку девушку, которая тем временем быстро сверкает своими щиколотками, одаривая всех прохожих смущенной улыбкой и горящим огоньком в глазах.

Они остановились около магазина с названием «Художник». Сергей уже бывал в этом районе и прекрасно знал о существовании этого магазина. Тогда он был еще зеленым студентом физфака и ничего общего не мог иметь с красками. Максимум, что приходило ему в голову, так это красить стулья своим одноклассницам, по понятным причинам. В то время он все же открыл дверь этого магазина и вошел в тамбур. «Картины, краски, и весь этот бесполезный хлам. Кто это покупает?»– подумал он тогда. Тогда он постоял немного в тамбуре, осмотрелся и, резко развернувшись, ушел прочь.

А сегодня с Марией он мчался именно в этот самый магазин, как по навигатору, ничто не могло изменить его намерений. Сам магазин «Художник» находился в старинном, достаточно обветшавшем доме. Штукатурка с наружного фасада дома осыпалась, и местами даже были видны межэтажные перекрытия. От дома несло запахом старины, но он не вызывал отвращения. Подобными домами была застроена вся улица, на которой располагались торговые ряды. Это был старый район города.

По обыкновению, как и полагается после обеденного времени, дверь в магазин открылась и в тамбуре остановились Мария и Сергей. Мария стояла позади, пытаясь что-то отыскать в своей сумочке. Наверное, зеркальце. Да и Сергей встал в аккурат в самом дверном проеме второй двери тамбура. Теперь уж никто не выйдет и не зайдет. Он крутил головой в разные стороны, не зная, на чем остановить взгляд. Да и вообще, его мысли разнились тогда. Одна указывала развернуться и идти туда куда изначально стремился. Другая наоборот, твердила, проходи да проходи, не стой истуканом и приобрети себе необходимые инструменты для начала карьеры художника, ну, или хоть фломастеры для начала купи.

Мария постучала по его правому плечу, демонстративно сказав «кхе-кхе», после чего Сергей сделал шаг вперед и впустил ее внутрь магазина.

– Итак – многозначительно проговорила Мария. – И ради чего мы сюда мчались? Давай показывай.

У стеллажей с красками стояла молодая девушка на вид лет 17-19, в красной длинной юбке и белых туфлях. На ней была надета белая блузка с длинными рукавами. А на правой руке был браслет из темной кожи. Она протирала пыль на полках. Сам магазин был разделен на два зала. В первом зале находились книги: художественная литература, посвященная живописи, изобразительному искусству, мемуары известных художников, имена которых на тот момент Сергей, естественно, знать не мог. Во втором зале находились инструменты художника.

Мария как завсегдатай художественных выставок уже имела небольшое представление о названии предметов, на которые Сергей указывал и спрашивал их название. Да, конечно, можно сказать, что такое поведение не свойственно взрослому человеку. Но это позволительно если только сегодня искусство ударило в тебя, как молнией, а ты, не придя в себя мчишься в магазин, в котором продают необходимые товары, о существовании которых и знать не знал. Хотя только утром, четыре часа назад все мысли были о физике, проводах, атомах.

– Ну, что, каково тебе? – с издевкой, шепотом спросила Мария Сергея, глядя на него прищуренным взглядом, пока тот показывал на очередной неизвестный ему предмет. Сергей лишь непонимающе пожал плечами. –Думаешь мне было легко слушать от тебя про какую-то там силу Лоренца? Я ведь ничего не смыслю в физике. А ты что? Удивлялся моей необразованности. Теперь вот на, получай, необразованный, – она быстро чмокнула его в губы, и на обоих лицах родилась улыбка.

По шепоту юная девушка поняла о присутствии покупателей. Отложив свой предмет искусства на сегодня, коим являлась тряпка, она прошла за прилавок со словами: «Что вас интересует?».

– У меня есть большое желание научиться рисовать этот мир и вещи, как я их хотел бы видеть. Раньше я никогда не держал кисточки в руках, а краску видел только на уроке рисования. Сам я по профессии физик и достаточно неглупый человек, а с чего научиться рисовать, что приобрести у вас для этого, я ума не приложу. Подскажите, пожалуйста, начинающему Чайковскому, какие книги, какие инструменты мне приобрести, чтобы я начал первые шаги к реализации своего желания.

Выслушав каждое его слово, чтобы даже дыханием не сбить его с мысли, Мария широко открыла глаза. Возникла тишина недоумения.

– Ты ли тот Сергей, который был утром, вчера, три года назад? – улыбнувшись, спросила она.

– Да вроде тот же самый

– А откуда ты Чайковского-то выучить успел? – с улыбкой поглядывая на молодую девушку, продолжала она свои расспросы. – Ты прав, Чайковский великий-превеликий, автор многих картин. Пожалуй, начнем изучать живопись с его творчества. Возьмем сразу раскраски «Лебединое озеро». О, поверь, – обе девушки, держа зрительный контакт, пытались сдержать смех, – она достойная и прекрасная.

– Ну, хорошо, я только за то, что лучше начинать с великих. Хочешь быть лучшим шахматистом – начни играть с лучшим шахматистом. Вроде так говорят?

– Так только он не художник, а композитор и пишет симфонии. На нотном стане рисует только ноты и только черным цветом. – Мария не смогла сдержать смех. Продавщица восприняла ее смех как разрешение, так же начала смущенно улыбаться.

– Молодой человек, если я вас правильно поняла, то вам нужна только черная краска или черный фломастер и тетрадка в линейку. Все верно? – успокоившись, предложила продавщица.

– Я не понимаю, серьезно, поясните, – растерянным взглядом он поочередно угощал то Марию, то юную продавщицу.

– Милый, мы так пошутили над тобой, ты нас повеселил тем, что хочешь рисовать, как Чайковский. Не упускать же нам было шанс посмеяться! Не хмурься, ну, пожалуйста, ну, прости, милый, – она обняла его и несколько раз чмокнула в губы. – Ну, все, прости, давай серьезно. Я правильно поняла, ты хочешь попробовать рисовать? Тебя так сильно впечатлила та картина?

– Да, она меня впечатлила, но не только рисов… Сергей не успел договорить слово рисовать, как Мария сразу устремила всю организаторскую энергию на продавщицу.

– Девушка, можно вас попросить забыть о нашем сегодняшнем милом представлении? – заискивающе, Мария посмотрела в глаза продавщицы.

– Да, конечно, ничего не было.

– Представьте, что перед вами юноша лет девяти, любознательный, которого только что окатило искусством с головы до пят. Прям так хорошенько окатило, словно это его первая любовь, которую он хочет завоевать. Представили?

– Да, вполне, даже вижу конкретного человека, – с некоторой гордостью ответила продавщица.

– Да, даже конкретного? – возбужденно спросила Мария, но не стала дожидаться ответа и продолжила.– Важна сейчас каждая мелочь, чтобы не спугнуть это пока еще мимолетное чувство. – Мария продумывала каждое слово, изредка поглядывая на восхищенного ею Сергея, прижимая указательный палец к губам, чтобы он не вмешивался в разговор. Возникла затяжная пауза, а ее глаза выдавали ее замешательство.

– Сейчас важно вашему юноше наступить на правильную ступеньку, которая поведет его вверх. Я вас прекрасно поняла и соберу вам все необходимое, чтобы правильно начинать обучение рисованию, – учтиво ответила Юля, заметив попытки молодого человека помочь своей девушке закончить просьбу. Продавец сразу же принялась выполнять данное обещание. Она стала ходить от полки к полке, принося все новые предметы на прилавок.

– А кто этот человек? – Сергей обернулся на вновь отходящую от прилавка продавщицу. – Ну, тот самый, о ком вы говорили.

– Итак, – словно не слыша вопроса, продавец зашла за прилавок, встала возле кассы. – Могу вас немного огорчить – она выждала небольшую паузу, ожидая поймать на себе две пары вопросительных глаз. – Я собрала вам все, что необходимо. Но, увы и ах, у нас нет в продаже терпения, его и не было никогда. Без него все эти предметы будут бесполезны. Если вдруг вы найдете, где его купить, сообщите мне, я непременно приобрету его и для себя. Ну что, вы берете все?

– Да, упаковывайте, – уверенно заявил Сергей, и с пущей старательностью бросился помогать укладывать все в пакеты.

– Этот человек – я, – скромно ответила продавец, когда поймала взгляд Сергея. – Мы семья художников, мой папа художник и это его магазин.

– Как ваше имя, девушка, и сколько вам лет? – Мария была смущена, задавая, как ей казалось, такие некорректные вопросы. Но за ту возникшую паузу после услышанного она, видимо, взвесила все за и против.

– Меня зовут Юля. А сегодня я помогаю родителям в магазине, – с гордостью ответила она. – А композиции Петра Ильича Чайковского вы можете купить в магазине недалеко отсюда – Юля указала рукой в правую сторону и сразу устыдилась, когда на нее обиженно, как ей показалось, посмотрел Сергей. Хотя взгляд и был исподлобья, иначе бы у него не получилось. Он чуть ли носом не был погружен в пакет с покупками.

Выйдя из магазина и пройдя еще сто метров, необыкновенная парочка свернула за угол высокого кирпичного здания. Бушевавший ранее у Марии в голове ураган мыслей разбился о скалы решения Сергея погрузиться в искусство. Он не просто решил окунуться. Он погрузился целиком с головой. Уже ни о чем его не спрашивая, она покорно следовала за ним, пока он в том же быстром темпе держал только ему известный путь, держа в одной руке пакет, а другой рукой нежно прижимал мольберт. За эту руку и уцепилась Мария, чтобы не потерять его, хотя этого уж произойти никак не могло. Она, как маленькая девочка, ненадолго закинула голову вверх, чтобы ощутить на лице слабые капельки грибного летнего дождя, который только начал моросить. С начала утреней суматохи субботний день внёс значительные изменения в жизнь обоих. Но пока еще никто из них и не предполагал, что для них обоих пути назад уже больше не существовало.

***

Как только пара вышла из магазина «Художник», сразу начался грибной дождик, согреваемый жарким летним солнцем. Это природное явление заставило позабыть их о творчестве Петра Ильича Чайковского.

Первые разбившиеся на лице капли привели Сергея в неловкую растерянность. Нет, нет, дождь вовсе не был помехой. В его голове заработала гигантская машина логических рассуждений, может, даже та самая, над которой он работал когда-то на кафедре физики. Закрутились механизмы. И все ради получения простого ответа на один вопрос – кого в принципе спасать от дождя, Марию или набор художника.

За то время, пока Мария собирала на лице первые подогретые солнцем капли дождя, запрокинув голову вверх, этой сложной машине нужно было сделать этот нелегкий, как ему казалось на тот миг, выбор. До похода в магазин он бы немедленно закрыл Марию от дождя своим телом, рубахой, всем, чем угодно, но сейчас дело обстоит иначе. В левой руке он держал набор художника, а в правой мольберт и руку Марии. Это внезапное чувство выбора вызвало небольшую панику Сергея, и заставило просто остановиться, и как гриб мокнуть под дождем, врастая в асфальт. Он даже не подозревал, что его правая рука стала легче, и ее никто уже не сжимает. А сам он стал похож на самый настоящий гриб с острой шляпкой, с оттянутыми вниз обеими руками от важной ноши.

Зажимая рот рукой, на цыпочках, не задевая каблуками уже мокрый асфальт Мария обошла его сзади и зажимая рот от громкого смеха ладонью, пыталась не выдать своего веселья при взгляде на любимого.Было непонятно лишь одно, а именно, как столько смеха могло уместиться в ее хрупком стройном женском теле.

– Обернись, Серега, – сквозь свой громкий смех она смогла еле выговорить.– Серега, – выкрикнула она вновь, смех ее не унимался, она подрыгивала на месте, как маленький непоседливый ребенок. Ее мокрые волосы облепили ей все лицо и нехотя подпрыгивали вверх, пытаясь поймать ритм ее прыжков.

Но гриб так и не повернулся, продолжая стоять, не шелохнувшись. Теперь в его голове праздновали бал стыд и страх перед любимой потерять в ее глазах очки, которые он старательно набирал вот уже три года своими поступками, подарками, эксцентричными выходками, некоторые из которых имели успех. На сумму всех их он сегодня ну особенно рассчитывал.

«Вот это я потерял положительно заряженный электрон», – думал он про себя, пока слушал задорный, даже истеричный смех, который он так обожал в ней.

– Ладно, джентльмен, –уже спокойным голосом проговорила Мария и обошла Сергея, встав перед ним. Она потянула ему правую руку, чтобы он ухватился, но заметив, как он замешкался и чуть не уронил мольберт, сама взялась за его правую руку, так чтобы ему было удобно его держать, – веди меня дальше, куда вел. – Она сделала первый шаг, стронув своего художника с места. Сергей крепче схватил ее за руку и через мгновение, как и ранее вел ее быстрым шагом.

Обойдя просто громадный, с большим белым мраморным куполом оперный театр, Мария впала в замешательство. Перед ней всплыла автобусная остановка, к которой, собственно, вел ее Сергей. После посещения магазина «Художник» она уже ничему удивлялась ничему, но сейчас интерес проснулся, можно даже сказать, усилился.

«Собственно куда меня ведут» – спросила она себя.

Автобусная остановка была полна людей. И это естественно, сегодня был выходной субботний день. От этой остановки начинали маршрут автобусы и такси в сторону выезда из города, до садово-огородных участков.

– Но ведь у нас нет участка за пределами города. У нас вообще нет ни сада, ни огорода, – весьма удивленно спросила Мария у Сергея и дернула его за руку. Тот только ухмыльнулся, подмигнул ей и повел ее дальше через остановку на противоположную сторону улицы по пешеходному переходу.

Красный свет светофора заставил обоих остановится, впрочем, как и всех остальных кто соблюдает правила дорожного движения. Перед Марией спиной к ним стоял незнакомый ей мужчина на вид лет сорок пять. Он курил сигарету, из которой валил очень густой, плотный дым, который окутывал его голову целиком, придавая голове форму больших размеров.

– Что там, что там, ничего не вижу, – спрашивала она Сергея, когда тот своим кивком головы на ту сторону улицы на что-то намекал. Сам Сергей, расплывшийся в улыбке, не понимал, что курящий мужчина перед ней полностью перекрывает ей обзор. Она, конечно, знала что может быть на противоположной стороне. Центр города все-таки.

Загоревшийся зеленый сигнал расставил все на свои места. Широкоплечий курящий мужчина рванул вперед, и оторвался на достаточное расстояние. Мария встала в оцепенении на краю обочины, даже не замечая, что перегородила путь другим людям. Сам же Сергей сделал шаг, но по натяжению сцепленных рук понял, что лучше остаться и дождаться следующего зеленного человечка.

Мария прижалась к плечу Сергея. Слезы навернулись сами собой, потом превратились в громкий плач. Не успевшие еще перейти через край дороги пешеходы обернулись на них и проигнорировали зеленый сигнал светофора, дающий разрешение перейти улицу.

Белое здание, по своей форме напоминающее средневековый дворец, стояло на другой стороне дороги. Дворец окружали белые рельефными колонны из мрамора. Вокруг дворца совершался карнавал. Суетились абсолютно все, и мужчины в пиджаках, и дамы вечерних платьях. Кроме разукрашенных машин стояли запряженные белоснежные кареты.

– Я думала, ты пошутил, – немного поуспокоившись, с заложенным от слез носом прохныкала Мария. – А я такая дурочка у тебя, не успела даже сказать «Да». Милый мой, я согласна создать с тобой «человеческую» семью. Я так этого ждала от тебя, так долго и мучительно ждала, когда ты свои чувства докажешь на деле. Теперь я уверена, теперь я твоя жена, я твой тыл.

Помещение загса было украшено цветами, лентами; играла музыка. Красивые невесты в подвенечных платьях обескураживали.

«Я буду самая красивая здесь в день, когда будет моя свадьба, – сказала Мария сама себе, когда они вошли в загс. – А мой Серега будет самым статным, самым важным в своем смокинге, который мы сошьем ему на заказ».

Из загса под торжественные крики друзей и знакомых выходили молодожены, их улыбки излучали радость, их глаза – уверенность друг в друге. Тут же распивалось шампанское, пелись песни и, конечно же, не обходилось и без танцев. Все были счастливы, по-настоящему счастливы, как заметила Мария. А кто в этот день не счастлив?

К великому удовольствию обоих, очереди в кабинет с надписью «Прием заявлений» не было. За столом сидела грозная женщина преклонных лет в очках, которая встретила их взглядом исподлобья. А что ей оставалось делать? Кругом радость и счастье, а у нее работа.

– Мы не заказывали группу художников. Если вы на подработку, то вам, наверное, к кому-то из гостей. А если вы хотите подать объявление о своей услуге художников, то вам в коммерческий отдел, – властным голосом произнесла она.

Мария и Сергей недоуменно переглянулись, Мария даже сделала шаг в сторону и рассмеялась.

– Мы с тобой выглядим как два странствующих художника из древности. Ты держишь в руках пакет, на котором написано – «Набор начинающего художника», подмышкой держишь мольберт, а я, а я, как скромный твой поклонник, в слезах сопровождаю тебя в этом путешествии, – с оценивающим видом Мария оглядела их обоих. – Милый, нам еще гитары не хватает с футляром. Его бы мы использован для получения платы за наше художественное выступление, – добавила Мария. Особенно она подчеркнула слово – художественное.

Она продолжила по-настоящему радостно смеяться.

– Да уж, – с ухмылкой Сергей немного призадумался и добавил. – Так и на свадьбу денег наберем.

Ожидавшая в коридоре парочка, видимо услышав оживленные разговоры и заводной смех, отворила дверь в комнату для удовлетворения своего любопытства. Смеялись все трое – Сергей, Мария и некогда злая женщина. Теперь и в ее кабинете побывал праздник. Загс он такой, любит метаморфозы, двух людей превращает в семью, чужих людей в родню, злую бабушку в прекрасную добрую женщину с чувством юмора.

– Нет, мы не в поисках работы, и мы не странствующие художники, – успокоившись, серьезным тоном заявила Мария. Она сразу же повернулась к Сергею и своим любимым, прищуренным с такой женской хитрецой, взглядом выстрелила в Сергея.

– Да, да, мы хотим подать документы на регистрацию и назначить дату свадьбы, – быстро ответил на направленные в его сторону сомнения Сергей и вопросительным и весьма деловым тоном обратился к Марии, – если ты не против конечно, милая?

– Да, мы женимся и хотим подать документы, – без единой запинки произнесла Мария, обращаясь к уже подобревшей женщине.

– Давайте сейчас свои паспорта, и, если вы не передумаете, приходите через месяц, 29 июня, для регистрации.

Женщина провела формальные записи в журнале регистрации, одарила доброй улыбкой Сергея и Марию и вернула паспорта каждому в руки.

– Ждем вас через месяц, странствующие художники, – сказала на прощание женщина. Парочка вышла в коридор, и дальше на улицу уже по направлению к дому.

Из загса Мария и Сергей направились прямиком домой, без остановок. Их как будто несло ветром. А как могло быть иначе? Даже красное атласное платье Марии постоянно приподнимало ветром. Она в это время охала, ахала и прижимала руками подол.

– К сожалению, выше колен даже не поднимается, – говорил Сергей ей все время. Сейчас они шли не спеша, можно даже сказать, вразвалочку, никто никого не тащил.

– Милая, помнишь, как мы познакомились? – спросил Сергей. – Хотя, наверное, будет правильным сказать, что это ты со мной познакомилась и выбрала меня. Могла бы ты подумать тогда, что спустя три года мы с тобой подадим заявление на «человеческую» семью?

– В тот момент меня больше интересовал не ты, а твой внешний вид. Разглядеть тебя я успела только после того, как немного поиздевалась над тобой. Ты помнишь, как все начиналось?

– Конечно, помню, такое не забыть, – не сдерживая смеха ответил Сергей.

– А я тебе напомню. Так вот, я подошла к тебе сзади, когда ты говорил со своими друзьями, и спросила: ты, наверное, не женат и у тебя нет девушки. На что ты тогда сказал мне…– Она не успела закончить фразу, как вмешался Сергей.

– С чего ты это взяла? Я не женат, а девушек у меня много, – опередил он ее с ответом.

– И я ответила тебе…«Ты стоишь весь в мятой одежде, на рубашке какие-то следы и подтеки». Помнишь, помнишь свой вечно мятый вид? – Мария немного опередила его и ткнула своим указательным пальцем в его грудь, и глядя ему в глаза продолжила,– Я бы никогда не позволила своему парню, а тем более мужу выходить в таком виде на улицу. Да что там на улицу, даже по дому не позволяла бы ходить в таком затрапезном виде.– А потом я добавила:«Еще тебя выдает одно очень уникальное и важное обстоятельство, оно точно говорит о том, что ты одинок. – Тогда я открыла тебе тайну века, наверное, ты еще так удивился. Помнишь, помнишь, – Мария снова опередила его, чтобы посмотреть на него. – И еще я сказала тогда тебе, потому что у тебя окантовка на затылке неаккуратно побрита.

– Прожив с тобой, я убедился в существовании этой тайны. Теперь у меня самый ровно выбритый затылок, – ухмыльнулся Сергей.

– И, говорю я тогда тебе, «Это место самому не привести в порядок, требуется посторонняя помощь. А у тебя там целые заросли. Вот была бы у тебя дама, ты бы попросил ее в ванной сделать тебе красивую окантовку».

– Да, ты как настоящая стерва обошлась со мной. Помню, как я был зол на тебя. Ведь это ты все наговорила в присутствии моих друзей и моих подруг, – Сергей выдержал короткую паузу, словно погружался в события того дня и продолжил.– Но знай, пока я тебя слушал, я изучал тебя снизу верх, сверху вниз. Как сегодня ты сказала в галерее. После этого пришлось мне прикрыл затылок рукой, а подтек на рубахе я пытался прикрыть другой рукой,– посмеялся Сергей. – Это была настоящая акробатика. Это же надо смочь двумя руками так извернуться. Стоял, как натурщица перед своим художником. О, как художник сказал, – воскликнул Сергей и обернулся на будущую жену.

– Мы ведь после этого не виделись неделю или две. Ты помнишь? – Мария развернулась и пошла вперед спиной, не спуская глаз с Сергея, – Ты почему-то избегал меня. А я почему-то все искала встречи с тобой. Даже приходила в те места, где ты мог быть. А если был там, ты отворачивался, делая вид, что не заметил меня, и убегал прочь, как ошпаренный, в противоположную сторону. Тогда я сразу поняла, что я тебе тоже нравлюсь.

– Вот мы и пришли домой – вздохнула Мария и взглянула на балкон их квартиры, которая выходила окнами на проезжую часть. Сергей так же окинул взглядом запыленный балкон квартиры, в которой он родился и вырос.

Новое хобби Сергея приносило большой «приплод». Количество его картин увеличивалось, как поголовье кроликов. Можно даже сказать, что кролики бы не успевали за ним. Даже пришлось выделить отдельную комнату под мастерскую. Он рисовал все, что увидит. Особенно любил рисовать Марию. Ребенку дали любимую игрушку, о которой он мечтал с самого детства, но не знал о ее существовании долгое время.

В развитии навыков ему помогали курсы, на которых он вечно пропадал. «Я смотрю, теперь тебя твои электроны совсем не интересуют» – как то подшутила над ним Мария.

Марии нравилось его увлечение, даже если на его первых картинах она на человека-то не была похожа. В семье даже появился обряд, а именно – Мария позировала для своего мужа художника-физика. На одной из картин она у плиты, готовит семейный знаменитый борщ с пампушками.

Оба они всегда вспоминали о том суматошном утре, когда Мария вела спящего и поэтому недовольного Сергея в музей. Смеялись над тем, как страх перед посещением музея превратил их квартиру в музей страшных картин. Но никто из них и не предполагал, что для них обоих пути назад уже не существовало.

***

Пыль от обломков кирпичей оседает, словно снег в бушующий ураган. Она повсюду, на машинах, на деревьях, на прохожих. Даже пролетающие сквозь пыльное облако вороны превращались в летящий серый комок. Черт, пыль расходится так быстро вокруг, что даже окутала собой все соседние улицы, дворы. Пыль повсюду летала в воздухе, обволакивая всех, кто встречался на ее пути. Люди жадно вдыхали пыльный воздух, пытаясь ритмичным дыханием хоть как-то обуздать свой страх. Грохот камней, скрежет металла издают душераздирающий звук на много километров вокруг. Он больше похож на сверление зуба, который не прекращался и резко бил по ушам. Сквозь пыльную завесу были видны искры, похожие на большие огни, которые появлялись в разных местах. Они то, как солнце, ярко разгорались, то потухали. Адское светопреставление шло вечно, пока с грохотом пролетающего самолета его пополам не разрезала яркая молния. Она откуда-то сверху ударила в землю с такой силой, что заставила пылевое облако рассеяться и обнажить спрятанный страх и отчаяние.

– Милый, мы оба дома, – после этих слов Сергей проснулся, открыл глаза. Покрывало под ним было все мокрое. Опять этот сон, снова он заставил его подняться и пойти на кухню, просунуть руку между двумя кухонными шкафами и взять успокоительное.

– Осталась последняя, надо завтра показаться врачу и купить еще таблеток, – прошептал Сергей. На обратном пути в спальню он заглянул в комнату Васьки. Тот спал так же, как и всегда; так, как спят дети после длинного дня. Было два часа ночи, и Сергей попробовал уснуть. Ложась обратно в постель, он еще раз пожелал спокойной ночи Марии, которая не замечала его крики по ночам, которые его будят. А никто и не мог услышать. Он кричал во сне, парализованный, стоя среди огней, молний и отчаяния. Только крик помогал ему выбраться.

Бушующий дождь за окном бил по крыше, словно стая ворон отплясывала ночной танец ведьм на своих острых и звонких коготках. А как иначе назвать такие танцы, которые проходят в кромешной тьме, под проливным дождем?

Звучные танцы продолжались долгое время, казалось, что им не будет конца как и самому аккомпанирующему дождю. Вдруг среди всего этого концерта появился странный глухой стук. Он возник неожиданно, и нельзя сказать, что он являлся частью оркестра. Прислушавшись, он четко различил новый звук, от падающих на металлическую крышу дождевых капель. Глухой стук превращался в шуршание, которое перемещалось по всему дому, и снова стук.

Необычный глухой стук возбудил его интерес и заставил подняться с постели. На цыпочках он, стараясь никого не разбудить, пошел на источник звука. Пройдя мимо комнаты сына, он приложил ухо к двери, но ничего необычного не услышал. Стук доносился из кухни, которая разместилась дальше по коридору. Медленно, прижимаясь к стене, в темноте Сергей дошел до кухонной двери, которая по обыкновению была прикрыта. Все потому, что кухонная дверь расположена весьма неудобно. Ее приходится плотно закрывать, чтобы идущий ночью в туалет или за бутербродом, не ударился о нее лбом.

Сергей приложил ухо к кухонной двери. Дверь передавала легкой вибрацией, что новый звук доносится именно из кухни. Источник звука перемещался по кухне, как ветер, и всегда заканчивался глухим стуком. Образование на факультете физики тут и пригодилось Сергею. Сколько он за время студенчество составлял карт наблюдений, каждый раз что-то отчитывая, замеряя. Вот и сейчас отчитав периодичность, он дождался, когда шелест закончится стуком. И тогда он приоткрыл дверь. К своему большому удивлению он увидел летающую у окна маленькую птицу. Преградив путь ночному гостю в другие комнаты, войдя на кухню, он плотно закрыл за собой дверь. Птица делала облет в виде овала. Она долетала до середины кухни и снова устремлялась в окно, в котором отражался уличный фонарь.

– Она делает все ради свободы, ради собственного счастья – размышлял про себя Сергей. –Даже если клюв разобьет, может и голова не выдержать и дать трещину, но только свобода, только счастье. Все как у людей. Окна повсюду, но их никто не видит. А как увидишь то? Яркий свет от твоего будущего ослепляет тебя, и ты уже не замечаешь тех преград, которые встали на твоем пути, тех обстоятельств, которые могут лишить всего. Воланд2 был прав, «человек внезапно смертен». Это касается и счастья. Для птицы дорога свобода, которая была за этим поставленным человеком тонким стеклом.

До боли знакомое чувство. Сергей погрузился в свои воспоминания. Успокоительные словно забыли включиться. Слезы потекли сами собой, а вместе с ними вырвалось рыдание такое громкое, что уже не было слышно ни дождя, ни полета птицы, не чувствовалось воздуха. Он упал на колени, жадно глотая воздух.

Птица сделала над его головой очередной круг и с большой скоростью ударилась о стекло. Это громкий удар привел его в чувство. Сквозь слезы, присмотревшись, он заметил на месте удара мокрое темное пятно. Только встав и подойдя поближе, он увидел кровь, которая тоненькими струйками растекалась вниз.

– Вот я бессильный дурак – резко проговорил про себя Сергей. Он содрал с крючка полотенца и накинул его на птицу, которая кружила у самого окна. Слегка прижав трепещущее создание левой рукой, Сергей очень аккуратно и медленно развернул полотенце. Лапками и клювом обращенная к нему, на него смотрела парой крошечных глаз синица. Крылья были зажаты в руках Сергея.

– Прости, что не сразу тебе помог, прости, прости, – оправдываясь, говорил Сергей.– Моя минута слабости, твой очередной удар о стекло. Прости, – нежно приговаривал он ей, – своя беда всегда велика.

Во время разговора с птицей Сергей осматривал ее. Немного разжав левую руку, он чувствовал, как синица начинает шевелить обоими крыльями. Пытается взмахнуть ими и улететь подальше.

– Так вот откуда ты залетела. И как вообще ты умудрилась найти эту открытую форточку и влететь в нее? – задал птице вопрос Сергей. – Что, родители не научили тебя запоминать обратный путь, когда влетаешь в помещение. Что это я на самом деле учу тебя? Меня родители тоже не научили запоминать обратный путь. Говорили, чтобы смотрел только вперед, шел к вершинам. Вот и ты, наверное, как Колумб, решилась на открытие новой земли, название которой мой дом. Дождь тебя заставил залететь ко мне? Я очень рад, что из всех домов, из тысячи форточек ты выбрала именно мою. Но больше не залетай в окна, даже если ты их не видишь. Внимательно осматривайся, прежде чем набрать скорость перед домом.

– Что ты тут происходит, – в открывшихся дверях появилась заспанная Мария, – тебе опять не спится милый. Пойдем в постель, я помогу тебе уснуть. Что это у тебя в руках?

– Вот, посмотри-ка, – Сергей повернул кулек к ней.

– Бедняжка. Отпусти ее быстрее на свободу. Прямо сейчас, не мучай ее.

– Я и не думал ее мучить, милая, только проведу осмотр и выпущу на свободу.

– Так ты же не доктор, ты физик. И кстати, никогда, слушай, никогда не забывай об этом. Но ты с кульком выглядишь очень забавно. Ты также держал новорожденного Ваську, также боялся его сломать. Помнишь день, когда меня выписали из роддома?

– Я его никогда не забуду, уж поверь, – с гордостью ответил Сергей.

– Так, начинаем осмотр. Лапки целы. В основании клюва проступают капельки крови, – демонстративно начал осматривать Сергей птицу, но к тому времени Марии уже не было, дверь была закрыта, – ну чего ты щебечешь, наверное, больно тебе сейчас? А, ты так зовешь друзей на подмогу? Не зови никого, сама прилетишь к ним, я сейчас тебя отпущу.

Сергей никогда не держал в руках птиц и не знал, что делать в этой ситуации. Почему-то ему на ум пришел фильм об акулах, которые находят жертву по запаху крови.

– Что, если твою кровь учуют злые птицы, догонят тебя и съедят, – резонно рассудил Сергей. – У нас среди людей такое регулярно происходит.

Сергей намочил водой край полотенца и очень аккуратно начал вытирать выступившую на перья кровь. Перед глазами Сергея всплыло воспоминание, как он держал Ваську – маленький кулек, после того как их выписали с Марией из роддома. Вспомнил все моменты, когда держал его и боялся что-то сломать в его хрупком, как у этой птицы, тельце. Сергей не дышал, обтирая клюв синички.

Вслед за добрыми воспоминаниями на Сергея нахлынули события тех дней. Держа трепыхающуюся птицу он словно держал окровавленного сына в руках, завернутого в покрывало. Также аккуратно, не дыша, защищая его собой от всего внешнего мира, никого не слыша и не видя.

«Хорошо, что все тогда обошлось»,– подумал Сергей. Он, глубоко вздохнув от тяжелых воспоминаний, еще раз осмотрел птицу и подошел к форточке. Нес он ее в обоих ладонях, словно нес воду в них, боясь разлить хоть каплю. Высунув обе руки за край форточки, он разжал ладони. Птица так быстро взметнула крыльями и рванулась прочь, что Сергей не успел до конца разжать левую руку. Птица устремилась ввысь, а в руке Сергея осталось несколько перьев, которые до этого момента украшали ее хвост. Отрастут новые, подумал про себя Сергей, в конце концов, не весь же хвост она оставила. Оставленные перья Сергей положил на кухонный стол и направился спать, уже светало.

– Надо будет поставить сетку на форточку, – зайдя в спальню, он сказал уже спящей Марии.

Мысли о залетевшей в гости птице не давали ему покоя. Сон окончательно покинул его, как и действие таблеток. Он вспоминал из рассказов в детстве, из сказок, которые ему читали, что залетевшая синица приносит счастье, добро, праздник в семью. Синица на хвосте счастье принесла, – вспоминал про себя Сергей бабкины рассказы. И тут его осенило. Раз у него в руке остались перья с хвоста синицы, значит, птица, сама того не ожидая, оставила в его доме счастье, радость.

Сегодня он решил остаться дома. Не так давно он купил дом в пригороде, в деревушке. Домик был просторным, добротно срублен и отделан белым сайдингом. На окнах стояла решетка, а ее прутки напоминали змей. Во дворе была конура. Прежние хозяева держали на улице породистую овчарку. Также во дворе еще остался запах рогатого скота. По всей видимости, те хозяева держали корову и кур. В доме было подполье. Оно было достаточно прохладным, но сухим. Именно там Сергей устроил склад своих новых и сохранившихся старых картин. Картины были расставлены по только ему понятной хронологии. Некоторые он со временем менял местами, некоторые поднимал в жилую зону и ставил в комнату Василия, в спальню, на кухню. Некоторые ставил при выходе из дома. Всем нравилось, что дом похож на галерею. Мария ему неоднократно об это говорила и хвалила его за такую прекрасную идею.

Перед окнами густело ржаное поле. Где-то вдалеке протекала река, названия которой Сергей не знал. Он не добирался до нее, просто не хотел.

– Наверное, ночная синица знает название реки. Она не раз пролетала над ней, – подумал про себя Сергей, теребя в руках связанные ниткой ее хвостовые перья.

Без друзей никак!

– Вставай, вставай, Саша, просыпайся, тебе пора на службу! – тряся за левое плечо спящего сына, пыталась разбудить его мама. Будильник уже пять минут назад проиграл шесть часов утра. Служба, на которую никак нельзя опаздывать, начинается с восьми. Поэтому она и называется службой. Галина, мама Александра, гордилась тем, что ее сын служит в спасательном отряде, но в тоже время сильно боялась за него. Эта профессия, заслуженно позволяла гордиться, но как мать Галина понимала всю скрытую опасность. Это противоречивое чувство никогда не оставляло ее. Но спустя время, спустя годы службы Александра Галина выбрала позицию сына. Она была уверена в том, что он смышленый, физически сильный и с ним ничего не может произойти.

Еще со школы Александр хотел быть военным. Тогда он еще не очень разбирался в разновидностях военной специальности, но был уверен, что хочет защищать родину, спасать людей. Сильное впечатление на Александра произвели два события, которые повлияли на выбор будущей профессии.

В детстве в школьные годы Александр со своими дворовыми друзьями как-то пошли в поход. Компания взяла с собой палатки, треногу, котелок и запасы еды на два дня. Также они взяли с собой удочки и снасти к ним. Разбить лагерь планировалось около реки, в которой они собирались рыбачить. Маршрут был выбран не из легких и проходил он через горную местность. Все, кто пошел в поход, были спортивно подготовлены. Кто-то из ребят посещал секцию по греко-римской борьбе, кто-то был пловцом, и даже были любители зимних видов спорта. Поэтому маршрут был выбран сложный. Сам Александр занимался рукопашным боем и посещал секцию по плаванию. В его годы он, как и все парни его возраста, хотел нравиться девушкам. Не любовь к спорту, а любовь к девушкам заставила его активно заниматься спортом.

На их счету уже было несколько вылазок на природу, но все они были короче и легче.

До места необходимо было идти пятнадцать километров. Собрались они в восемь утра со всей экипировкой около продуктового магазина. По обыкновению перед магазином ребята скинулись деньгами для покупки необходимых в походе продуктов. Намеренно не стали брать ничего рыбного, потому чтобрать с собой рыбу – это плохая примета. С ребят с удочками взяли обещание, что те добудут достойный улов, которого хватит на то, чтобы сварить хоть какую-то уху. Ударили по рукам.

По опыту старались разложить продукты равномерно, чтобы ноша была не тяжелой для каждого из них. В девять они дружно выдвинулись.

Через пять километров ребята подошли к гористой местности. На части пути длиной триста метров пролегала тропинка, которая шла вдоль горы. Перед ними возвышалась мощная гора, а вниз шел глубокий обрыв, на дне которого текла горная река. Глубина обрыва была не меньше двухсот метров. Если посмотреть издалека, складывалось ощущение, что ребята шли по поясу горы, который пролегал по ее середине. Сама гора брала свое начало от этой самой реки, шум от бурления которой был слышенза много километров. Гора напоминала сэндвич, она была как бы сложена из пластов различного цвета.

Местами гора периодически осыпалась, часть камней падала прямо в ущелье, а часть оставалась на тропинке. Поэтому путь был больше похож на тропу препятствий, которую необходимо пройти ребятам с нагруженными рюкзаками. Шли по тропинке друг за другом, прижимаясь к горе. Ширина тропинки иначе идти не позволяла. Повезло тем ребятам, которые не боялись высоты. А те, кто боялся, буквально соприкасались с горой, прижимались к ней, как будто пытались вдавиться и пройти сквозь нее.

По дороге ребята общались между собой. Он обсуждали, как ставить палатки, рыбаки рассказывали о своих рекордах по пойманным рыбам, а пловцы грозились переплыть реку на спор. Одного из участников похода звали Руслан, он занимался плаванием. Он взмахами рук в воздухе показывал технику плавания кроль двум ребятам, Ивану и Анатолию. Те не умели плавать и внимательно слушали и смотрели на взмахи Руслана. Очередь перехода по тропинке дошла до Ивана. Он, аккуратно перебираясь через большой валун, который был в начале тропинки, оказался лицом к ребятам. Он еще раз посмотрел, как Руслан взмахивает руками перед Анатолием. И повторил это движение. Он окликнул Руслана и спросил его, правильно ли он делает взмахи. Руслан внимательно смотрел на взмахи Ивана. В это время тот пятился назад и все это время он поочередно взмахивал руками, имитируя свой будущий заплыв. До него донесся крик ребят, которые уже перешли этот перевал: «Осторожно, Иван, обернись!». В начале тропинка поворачивала влево. Иван, размахивая руками, обернулся на кричащих ребят и правой нагой наступил на край тропинки половиной ступни. Спиной он оказался к обрыву. Рюкзак потянул его вниз. Пытаясь удержать равновесие, Иван мгновенно исчез из поля видимости ребят. Он свалился с обрыва. Из-за шума протекающей реки не было слышно ни его крика, ни звука упавшего тела. Ребята встали как вкопанные, не понимая, что произошло. Шок продолжался несколько секунд.

Придя в себя от шока, Александр, как акробат, перепрыгнул через валун, лег на тропинку грудью. Он подполз к обрыву, на то место, где оступился Иван, чтобы посмотреть вниз.

На расстоянии пятнадцати метров вниз от тропинки был небольшой выступ в виде плиты черного цвета. Плита выступала из горы не очень сильно и в ширину была не больше двух метров. Неподвижное тело Ивана лежало на этой самой плите, спиной на рюкзаке. После такого меткого падения с высоты на такой маленький выступ в горе Ивана прозвали снайпером.

На голос Александра Иван никак не реагировал. Он лежал без сознания. Правая нога была неестественным образом согнута в коленке пяткой вверх. Обе руки держались за лямки рюкзака на груди. Голова запрокинута назад.

Александр отполз от края обрыва, и подошел к тем ребятам, которые еще не перешли перевал. Трое ребят, которые ранее перешли опасное место, возвращались обратно. Саша рассказал обо всем, что увидел внизу. Он также объяснил, что спуститься к упавшему невозможно, между тропой и Иваном – отвесная скала без единого выступа.

– У нас нет даже веревки, чтобы спустится за ним, – доказывал Александр ребятам, которые рвались помочь.

Решено было двоих отправить в город до ближайшего телефона и вызвать на помощь спасателей. Номер телефона спасателей никто не знал, поэтому договорились позвонить в милицию. Остальные по очереди должны были дежурить на обрыве лежа, как это делал Александр. Когда очнется Иван, его нужно было предупредить, чтобы он не поворачивался на бок, не пытался встать; чтобы продолжал лежать, как лежит. Иначе он сорвется с уступа на дно обрыва.

Александр, как уже побывавший у обрыва, начал дежурство первым. Он так же лег у края обрыва и стал громко окликать Ваню. Ребята, находившиеся у начала перевала, то и дело спрашивали у Саши, как состояние Ивана. Александр внимательно следил, как коршун выслеживает свою добычу.

– Иван, лежи, не шевелись, в нескольких сантиметрах от тебя обрыв! – вдруг закричал Александр.

Он обернулся в сторону остальных ребят, громко крикнул:

– Он пришел в себя.

Все ребята, как один, закричали с облегчением: «Ура!».

– Что со мной, что случилось? – спросил громко Иван. – Сильно болит правая нога и голова. Он поднес руку ко лбу, вытирая с него что-то мокрое и липкое. На своих ладонях он увидел кровь.

– Только не шевелись, пожалуйста, друг, не переворачивайся, лежи, как лежишь. Мы отправили Михаила с Русланом в город за спасателями. Только не шевелись, – снова повторял Александр, боясь, что после удара головой тот может не осознать предупреждение и ненароком перевернется на левый бок и свалится вниз. Под ним не меньше двухсот метров глубины. И, если сорвется, точно не выживет.

Расстояние до города Михаил и Руслан пробежали очень быстро. Они даже и не заметили, как оказались у продуктового магазина, того самого, откуда они начали свой поход. Ребята не стали терять время и забегать в каждый дом в поисках телефона. Вбежав в магазин, они окликнули продавца и попросили дать им телефон, чтобы позвонить в милицию.

– Зачем вам звонить в милицию, что произошло? – недоверчиво спросила продавщица. – Пока не объясните, телефон не дам.

Ребята ей подробно объяснили, что случилось. Продавщица побледнела от услышанного, ноги подкосились сами собой. Ей повезло что рядом с ней стоял стул, иначе бы упала ничком на пол.

– Вам нужна не милиция, а спасатели. Пройдите в мой кабинет, который находится за этой дверью, – продавец, кряхтя, рукой указала рукой на дверь. – Там, на столе под стеклом находится список телефонов разных служб. Там найдете телефон спасательной службы. Телефон стоит около кассы.

Руслан пулей сбегал в кабинет продавщицы и записал телефон спасательной службы. Вернулся к кассе и быстро набрал номер. В спасательной службе сразу ответили. Руслан подробно рассказал о случившемся и пояснил, где находится место трагедии. Оператор запросил возраст, примерный вес Ивана, а также попросил описать видимые повреждения. Руслан в точности рассказал все что требовалось. Спасательная операция началась.

– Мы знаем эту тропу, знаем это место, выезжаем! – ответил оператор и положил трубку. Руслан с Михаилом договорились не волновать родителей Ивана, прежде чем его спасут. Из магазина они бегом направились обратно.

– Вдруг потребуется наша помощь, мы должны там быть, мы его не бросим! – оправдывал свое возвращение Михаил перед Русланом. Они дружили с Иваном еще с детского сада, начиная со старшей группы, а теперь учились в одной школе, в одном классе.

До тропы, где находились все ребята и Иван, нельзя было доехать на автомобиле. Необходимо было оставить машину в лесу и дальше сквозь частую березовую чащу пробираться пешком. Машину скорой помощи и машину спасательной бригады пришлось оставить перед лесом. Спасатели взяли с собой альпинистское снаряжение, носилки, дрель и люльку для подъема пострадавшего. Все необходимые вещи они сложили на носилки для удобства переноса. Туда же положили медицинский ящик медсестры скорой помощи. До места трагедии нужно было идти пешком около километра. Спасатели побежали вперед по протоптанной тропинке, периодически сменяя друг друга на носилках. Силы нужно было сберечь для спасательной операции.

К моменту появления спасателей на тропе, Александр продолжал разговаривать с Иваном. Он не оставил своего друга и не стал сменяться. Придя на место, спасатели попросили Александра отойти и встать подальше от обрыва. Четверо мужчин перебрались через валун, осмотрели территорию. Один из них подошел вплотную к обрыву, чтобы оценить местоположение пострадавшего.

– Пацан, ничего не бойся и не шевелись, мы тебя спасем, – сказал он напутственные слова перед началом самой операции. Мужчины начали приготовление к спасательной операции. За всем, что они делают, с восторгом наблюдал Александр. В это время его начало наполнять чувство гордости за профессию спасателей. На мгновение он представил себя одним из них, представил, как он без страха спасает своего друга, рискуя собственной жизнью.

Тем временем спасатели просверлили несколько отверстий в скале, вбили в них железные штыри и установили крючья с веревками. К двум веревкам они прикрепили люльку, к двум другим при помощи карабинов прицепились два спасателя. Вначале вниз начали спускаться спасатели. Один спустился к голове Ивана, второй был со стороны ног.

Следом за спасателями спустили саму люльку прямо к Ивану и прижали еек выступу со стороны скалы. Придерживая Ивана со стороны обрыва, спасатели попросили его переместиться, не спеша, в люльку. Оба спасателя помогали ему, взявшись один за плечи, другой за пояс.

Когда пострадавший оказался в люльке, один из спасателей крикнул: «Поднимайте!», и люлька медленно начала подниматься вверх. Оба спасателя поднимались следом, придерживая люльку на расстоянии от скалы, чтобы та не перевернулась.

Ивана сразу перенесли в безопасное место, туда, где стояли ребята. Медсестра уже ожидала пострадавшего. Она осмотрела его, осмотрела ногу.

– По всей видимости, открытый перелом, – сказала медсестра.

Ниже колена сочилась кровь. Она наложила жгут на ногу, выше кровоточащего места и дала команде спасателей указание переложить пострадавшего на медицинские носилки.

На счет раз-два-три два спасателя, взяв за плечи и поясницу, переложили Ивана с люльки на носилки и понесли в машину скорой помощи. Все ребята, кроме Александра, последовали за ними.

Александр дожидался, когда оставшиеся спасатели разберут снаряжение. Закончив со сборкой снаряжения, они направились к своему автомобилю. Поравнявшись с Сашей, один из спасателей попросил его понести мешок с частью снаряжения.

– Спасибо вам за то, что спасли моего друга, – поблагодарил их Александр. – Все случилось абсолютно случайно. Скажите, что нужно сделать, какие курсы необходимо окончить, чтобы стать спасателем, как вы?

– Молодой человек, быть спасателем – это опасная и очень ответственная профессия. Ты готов рисковать каждый день собственной жизнью, спасая кого-то? Ты уверен в том, что хочешь так рисковать? – спасатель оглянулся на молодого Сашу. – Многие ребята твоего возраста и старше думают, что можно пройти какие-то курсы, и ты уже спасатель. Это совсем не так, курсы не дадут тебе ответственности за того, кого спасаешь, не придадут мужества, когда нужно для спасения человека пойти на риск, не дадут тебе командного духа. Ты же видел, что мы работали сегодня командой. Мы прежде всего, команда. Ну а если ты на самом деле хочешь быть одним из нас, и твое сегодняшнее желание сохранить в будущем, то советую сходить в армию. А сейчас занимайся спортом, не обретай вредные привычки, будь примером для своих сверстников сейчас и в будущем, будь опорой своей семье, своим друзьям. Для Александра эти слова прозвучали как свод правил, которые он намеревался соблюдать с сегодняшнего дня.

– Если не передумаешь и выполнишь все, что я тебе сказал, то ждем тебя в нашей команде, – сказал спасатель и сел в автомобиль.

Александр хотел задать еще много вопросов, но не успел. К тому времени машина завелась и тронулась вслед за скорой помощью. Ивана отвезли в местную больницу, где он провел целых три недели. Ему вправили кость на ноге, наложили гипс и несколько швов на затылке. Теперь друзья звали его Снайпер. А для Александра встреча со спасателями и данные ими советы стали отправной точкой выбора будущей профессии. Ответственность, желание спасать людей из сложных ситуаций окрепли в нем еще больше.

****

Мама Александра всегда готовила сыну завтрак. Она знает, какой зверский у него аппетит по утрам. Она всегда вставала заранее, чтобы успеть приготовить завтрак и блюда, которые он брал с собой. Конечно, она знала, что на службе у Александра было полное содержание; в здании спасательной службы была столовая. Но мама клала еду с собой на тот случай, если будет срочный вызов на спасательную операцию. Мама есть мама. Хотя ее забота и не раз оправдывала себя. К примеру, бывало так, что спасательная операция начиналась с самого утра и шла до поздней ночи, а иногда и несколько дней. В те дни мамина забота приходилась как нельзя кстати.

Сегодня Александр заступал на дневную службу, которая начиналась с семи утра. На плацу каждое утро командиры собирают все отряды спасательной службы, проводят инструктаж и перекличку. Собираются все отряды, как с ночной службы, так и с дневной. Плац располагался внутри огороженной высоким забором территории спасательной службы. Само пятиэтажное здание управления находилось на периферии, при входе на нее. На первом этаже размещались столовая и тренажерный зал. Все остальные этажи носили чисто административный характер, в которых работа не прекращалась ни днем, ни ночью.

Александру всегда нравился утренний инструктаж, напутствия начальника его успокаивали. Начальник спасательной службы был тот самый спасатель, который беседовал с Александром в лесу, после трагедии с Иваном. После армии Александр, не раздумывая, пошел в спасательную службу.

В дембельской форме со значками отличия и погонами старшего лейтенанта он вошел в кабинет начальника службы Евгения Николаевича Зайцева. Тот сидел за своим рабочим столом и разговаривал по телефону, по обыкновению отдавая приказы. Он молча указал на стул рядом со столом. Договорив по телефону и сделал записи в своем ежедневнике, Евгений Николаевич поприветствовал Александра.

– Я постарался выполнить все ваши наказы и только недавно вернулся из армии, – начал разговор Александр. – Я тот самый юноша, которому вы дали совет, как попасть в вашу команду. Тогда мой друг упал с тропинки на выступ в скале и сломал ногу. Вы тогда с помощью альпинистского снаряжения подняли его.

– Да, я помню. Читал ваше резюме. Изучал и ваши послужные документы. Все время не покидало чувство, что я вас где-то видел. А вон оно как сложилось. Сейчас я абсолютно все вспомнил, – ответил начальник службы. – Смотрю, прыщавый юноша превратился в орла. Чем я могу вам помочь?

– Евгений Николаевич, я твердо решил пойти к вам на службу в спасательный отряд. Я хотел бы, чтобы вы рассмотрели мою кандидатуру и взяли меня в свою команду.

Впечатляющий послужной список, звание старлея, успехи в спорте сделали свое дело. Теперь он стоит на плацу и слушает инструктаж. Евгений Николаевич поначалу взял его под свою опеку. Они часто встречались в его кабинете, беседуя о спасательных операциях, о качествах, которыми должен обладать каждый спасатель, и о силе воли. Александр, как увлеченный мальчишка, впитывал получаемую информацию как губка и выкладывался на все сто процентов на плановых тренировках, плановых проверках физической формы личного состава.

Недавно Александр вернулся из командировки с горы Эльбрус. Его отряд был направлен туда для тренировок в условиях горной местности, в разреженном воздухе. На высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря располагалась база спасательной службы. До нее нужно было ехать по бездорожью 83 километра от основной трассы, которая была благоустроена и вела из Ставрополя.

В аэропорту Ставрополя всех военнослужащих погрузили в специальный автобус и сразу повезли на базу. В начале пути дорога была асфальтированная, автобус ехал ровно, как пароход по морской глади. После долгого перелета все служащие, заняв удобное положение в своих креслах, погрузились в сон. Была одна пересадка в Москве. В аэропорту столицы пришлось долго ожидать своего самолета.

– Не дрова везешь! – вдруг крикнул водителю один из пассажиров.

Свернув с трассы направо, после села Малка дорога закончилась. Вместо дороги был ухабистый проселок. Не проехав и ста метров, автобус влетел задним правым колесом в яму. Водитель автобуса не сразу привык к бездорожью и не успел сбросить скорость. Недовольный пассажир, как и те, кто сидел на задних сиденьях, подпрыгнули на своих креслах и головой ударились о верхнюю полку, на которой лежал багаж.

Такой дорога была до самой базы. Водитель автобуса ответил кричавшему пассажиру:

– Такая дорога будет еще 83 километров, до самой базы.

Александру повезло, он сидел посередине автобуса. Он только немного подпрыгнул, не достав головой до полки. Все это время он не спал, а смотрел в окно и изучал новую природу, новый горный ландшафт. На базе, как появилась возможность, он первым делом позвонил своей маме:

– Мама, здравствуйте, – как всегда уважительно поздоровался с мамой Александр. – Мы доехали до базы. Разместились в палатках, у меня все хорошо.

С того момента, когда Александр пошел в армию, когда мама его проводила, в ней что-то изменилось. До армии она всегда видела сына рядом с собой, каждый день. Армия была самой долгой разлукой с сыном, самым долгим ее переживанием. За два года службы у нее выработалось чувство постоянного переживания за него. Она всегда представляла разлуку с ним долгой, как только он покидал ее. Александр это понимал и, как любой любящий маму сын, часто писал ей письма. В них он всегда рассказывал, как служит, как обзавелся новыми друзьями, как его кормят.

– Мама, тебе надо это видеть. Когда у меня будет отпуск, я обязательно свожу тебя сюда, – говорил Александр. – Здесь по дороге к базе сменяются времена года. Здесь лето, осень, зима, весна на всей дороге протяженностью 83 километра. Сначала ты проезжаешь цветущие луга, потом ты видишь, что цветение только начинается. Потом и вовсе слякоть, холод и даже местами снег. А спустя полчаса ты опять видишь цветущие луга. Это невероятно!

По прибытии на место всех выстроили в шеренгу по двое. Провели плановый инструктаж и направили всех в палатку, в которой они будут проживать весь срок командировки.

Это был своего рода палаточный городок. Палатки были большие, высокие. Каждая вмещала в себя не менее 17 человек. Здесь была и столовая с кухней, и душевые. Кроме служивых, в палатках размещались туристические группы из гражданских лиц, которые начинали свое восхождение на самую высокую точку горы Эльбрус, на 56413 метра. На базе они проводили от двух до четырех дней. На высоте расположения базы воздух был сильно разрежен. Неподготовленному человеку необходимо пройти акклиматизацию, чтобы легкие привыкли. Тем, кто не смог освоиться, привыкнуть нормально дышать при таких условиях, выдавали кислородные маски с баллонами. Восхождение на пик горы Эльбрус – это экстремальное и очень опасное занятие. Каждый сезон с туристами происходили различные случаи, из которых их выручали спасатели, находящиеся на базе. Это была своего рода кладезь опыта для спасательной службы. А что, люди идут в горы добровольно, попадают в разные неприятности. Эти туристы – хороший способ набираться спасателям опыта, сноровки и физической формы.

Для Александра эта командировка была своего рода исполнением детской мечты, которая родилась тогда в лесу во время спасения друга. Разговаривая тогда с Иваном, лежа на обрыве, он очень хотел помочь ему, хотел сам спуститься, пытался придумать способ, как это сделать, но не смог. В горах его обучили всем тонкостям скалолазания, научили пользоваться альпинистским снаряжением. Тренировки проходили с максимальной приближенностью к реальности. Одна из них была точь-в-точь, как спасение Ивана. Только роль Ивана выполнял мешок, набитый песком, который имитировал тело и вес взрослого человека в 101 кг. Мешок разместили на горе, на выступе, и была поставлена задача доставить его наверх, не нанеся повреждений. После долгих тренировок команда Александра смогла справиться с задачей. Переполненный гордостью и радостью, Саша позвонил ставшему ему другом Снайперу и рассказал об успешном спасении мешка.

– Снайпер, привет, это Александр. Теперь, если ты упадешь снова с горы, я сам лично спасу тебя, подниму тебя в целости и сохранности, – проговорил Саша в трубку. – Мешок, который мы вытаскивали сегодня, не жаловался на спасательную операцию, чувствовал себя комфортно и был нами спасен. А ты похож сейчас на такой же мешок картошки с выпуклостью спереди, который ты называешь – мое богатство.

– Тогда после твоего приезда собираемся и идем в поход через тот же перевал, и в этот раз точно дойдем, – уверил его Иван. – С нами будешь ты, спасатель. Возьми только с собой снаряжение на всякий случай, вдруг я захочу проверить твои слова на практике. Но нести его ты будешь сам, – с юмором добавил он.

Служба в армии проходила не без историй. Иногда у Александра складывалось впечатление, что судьба намеренно воспитывает в нем спасателя, создает все условия для этого. Это был случай с падением Ивана и случай в армии, который чуть не привел к смерти сослуживца. Тогда поднялась большая шумиха и одного из сослуживцев отправили под военный суд.

Александр служил в мотострелковых войсках. Еще в военкомате его города произошло распределение. Сам Александр подавал документы в десантные войска. Его туда не взяли и не стали говорить причины. Александр долгое время винил в этом себя. Думал, что он недостаточно тренировался, его физическая форма не проходила по предъявляемым требованиям. Только спустя год после призыва ему рассказали, что город, от которого он призывался, не имел лимита на десантные войска. Из его города призывали на службу только в танковые и мотострелковые войска.

В военной части, в которой он служил, особое внимание уделяли стрелковым навыкам бойцов. Их регулярно возили на стрельбище, которое находилось за чертой населенного пункта, где находилась часть. Вывозить на стрельбище начали через три месяца после призыва, после прохождения учебки. Вывозили повзводно. Сопровождал взвод командир, который служил второй год в звании старшего сержанта. Это был высокий, коренастый человек. Он был прекрасно физически подготовлен, на турниках показывал такие пируэты, что все удивлялись его форме. В беге ему не было равных. Даже с полной выкладкой он вел себя как собака колли, которая охраняла стадо баранов, а когда стадо двигалось, следила, чтобы ни один из баранов не отбивался, бегая вокруг. Командир не только бежал впереди взвода и задавал темп, он оббегал его то с левой, то с правой стороны, добегая до последней шеренги, проверяя, все ли успевают за ним. Потом снова возвращался вперед и продолжал бежать.

Взвод погрузили в бортовой автомобиль ГАЗ. На кузове были установлены специальные скамейки для военнослужащих. Предстояло стрелять из автомата Калашникова АК-47. Александр имел хороший опыт как по сборке-разборке автомата, так и по стрельбе. В школу, в которой он учился, периодически приходили военные преподаватели из военкомата и вели уроки. Одним из уроков было изучение легендарного автомата Калашникова и его модификаций. Особое внимание на уроках уделялось технике безопасности при разборке-сборке автомата и правилам поведения на стрельбище. Эти уроки Александр усвоил отлично, за что имел оценку пять в своем школьном аттестате по военному делу.

Стрельбище находилось в лесной зоне, окруженной различными видами высоких деревьев. Это были березы и ели. Вдалеке, немного правее мишеней, возвышался громадный дуб. Но издалека было уже видно, что этот дуб прекратил свою жизнь и засыхает. За многие годы его неоднократно расстреливали бойцы ради забавы, чего он не смог выдержать.

В начале стрельбища находилось одноэтажное здание с остекленной смотровой площадкой на крыше. В ней размещались средства связи, подзорные трубы. Работа на стрельбище требовала высокой внимательности к безопасности всех тех, кто на нем находился. Также со смотровой площадки осматривали местность вокруг стрельбища, чтобы не допустить возможность внезапного появления гражданских в зоне стрельбы. Для подстраховки двух человек из взвода отправляли за пределы периметра наблюдать и в случае появления посторонних лиц останавливать их и отправлять обратно.

В десяти метрах от здания по направлению к мишеням стояли столы, на которых лежали автоматы, по одному на каждый стол. Рядом с автоматами лежали заряженные патронами рожки. Всего было 4 стола. Поэтому взвод был разделен на шеренги по четыре человека.

Между столами и мишенями пролегало открытое поле, покрытое черной, как смола, землей. Справа и слева были уложены мешки с землей и сделаны насыпи. Впереди, где располагались мишени, была навалена большая груда земли высотой в несколько метров. Это делалось для того, чтобы после выстрела пуля не смогла покинуть зону стрельбища. Рядом с мишенями с левой и с правой стороны было два танка. Даже невооруженным глазом заметны в нем отверстия от снарядов, разорванные гусеницы. Увидев это зрелище, Александр сразу подумал, что здесь стреляют не только из автомата АК-47.

По технике безопасности и правилам поведения на стрельбище все необходимо делать по команде. Взвод выстроился напротив столов, в шести метрах от них. После команды: «Первая группа, подойти к столу!», группа из четырех человек подошла к столам.

– Заряжай! – выкрикнул командир взвода. После этой команды бойцам необходимо было вставить рожок с патронами в автомат.

– Снять с предохранителя, на одиночный! – выкрикнул командир очередную команду. После этой команды все бойцы должны были снять оружие с предохранителя, а переводчик установить на одиночный режим огня.

– Огонь! – скомандовал командир. Бойцы должны были начать стрельбу по выставленным круглым мишеням. Все бойцы начали стрелять, стараясь попасть в центр круга.

Столы стояли так близко друг к другу, что в бойцов, находящихся справа, отлетали гильзы. Автомат Калашников после выстрела выкидывал гильзу с большой скоростью. Больше всех везло бойцу, стоявшему крайним слева. Александр знал это и занял место крайнего слева, чтобы его не отвлекали от прицеливания прилетающие гильзы.

– Прекратить огонь! – скомандовал командир.

После этой команды боец должен прекратить огонь, разрядить оружие, вытащить рожок из автомата и повторно передернуть затвор для того, чтобы убедиться в отсутствии патрона в патроннике. После того как боец убедился, что патронник пуст, направить оружие в сторону мишени и поставить на предохранитель.

Самым главным правилом было то, что оружие всегда должно находиться в положении по направлению мишени. Нельзя двигать им влево, вправо, вверх. Если вдруг во время стрельбы у бойца возникают проблемы, он должен прекратить стрельбу и поднять руку вверх. К нему подойдет командир взвода. Покинуть место стрельбы все должны одновременно, как только командир убедится, что все бойцы поставили оружие на предохранитель и положили его на стол. Со смотровой площадки наблюдали за стрельбой и записывали результаты.

К столам подошла следующая группа. Потом пришла очередь четверки, в которой был Александр. После команды командира – снять с предохранителя, на одиночный – боец, который стоял слева, повернулся к сослуживцам с автоматом в руках.

– У меня автомат снят с предохранителя, а наводчик стоит на одиночном огне. Что мне делать? – громко крикнул он командиру.

В это время автомат был направлен на Александра, в живот. Командир в мгновение ока оказался возле этого бойца, встал между оружием и Александром и, ухватившись правой рукой за дуло, направил его к земле. Прогремел выстрел, командир упал.

К бойцу подбежал начальник стрельбища; отобрал у него автомат и направил его в сторону мишеней. Быстрыми движениями он разрядил оружие и поставил на предохранитель.

Александр, как и все во взводе, со страхом наблюдал за происходящим и смотрел на упавшего после выстрела командира взвода. Начальник приказал бойцам, которые находились у столов, поставить оружие на предохранитель и встать в строй.

На стрельбище согласно технике безопасности всегда дежурил врач. После случившегося она быстро подбежала к командиру, чтобы осмотреть его. После осмотра доктор командным голосом приказала начальнику стрельбища принести носилки и донести раненого до машины. Начальник буквально за считанные секунды сбегал за носилками.

– Рядовой, – указывая на Александра. – Подойди, поможешь донести командира до машины.

Александр подчинился. Он вспомнил, как спасатели перекладывали его друга Ивана из люльки на носилки на счет раз, два, три. Начальник так же велел ему взять командира за ноги, сам взял за плечи и скомандовал:

– Поднимаем на носилки на счет раз, два, три.

Александр нес носилки. Он шел позади начальника. Он смотрел на лицо командира и красное пятно внизу живота, которое увеличивалось. Александр на некоторое время представил себя на его месте, как было бы, если командир не защитил его собой и не встал между ним и дулом автомата.

Уложив носилки с командиром в автомобиль, начальник стрельбища обратился к Александру

– Боец, тебе сегодня повезло дважды. Командир закрыл тебя своим телом, а я видел, что у этого бойца палец находился на спусковом крючке. И пуля могла достаться тебе. И после выстрела командир успел отвести дуло вниз и поэтому после того, как пуля прошла навылет, она попала в землю аккурат в нескольких сантиметрах от твоих ног и не задела тебя.

Александр всего этого не заметил, все эти секунды он стоял, не шелохнувшись. После Александр, уже работая в спасательной службе, признается самому себе, что это состояние было вызвано не страхом, его не было в тот момент, а незнанием, как поступить в этой ситуации.

Врач запрыгнула в кузов машины, чтобы сопровождать командира. Машина уехала в госпиталь. После этого взвод построили и приказали забираться в кузов машины, на которой приехали. Стрельбу прекратили. Рядового Владимира, который произвел выстрел, посадили в другую машину. Больше никто из взвода его не видел. Его тоже повезли в часть, но в казарме, где размещался взвод, он больше не появлялся.

Самого командира взвода видели только один раз, через четыре месяца. Он забирал личные вещи из казармы. После лечения его было решено демобилизовать досрочно по состоянию здоровья. До конца срока службы ему оставалось три месяца. Сначала ему хотели сделать выговор за то, что боец из его взвода допустил такую оплошность. Но приняли во внимание то, что он защитил собой другого солдата, объявили благодарность и выдали благодарственную грамоту.

Он немного рассказал своим солдатам о ранении в живот, о том, что пуля прошла навылет. Обмолвился также о Владимире. Он рассказал, что того судили и отравили в дисциплинарный батальон.

– Товарищ старший сержант, разрешите обратиться, – Александр дождался, когда командир останется один в своем кабинете.

– Разрешаю, рядовой Александр, – ответил командир. – Я уже не твой командир и к тому же демобилизованный. Обращайся ко мне просто Игорь. Что тебе нужно, Александр?

– Старший сержант, Игорь, – поправился Александр. – Спасибо вам большое, что вы защитили меня дважды в тот день. – Александр передал слово в слово рассказ начальника.

– Знаешь, рядовой, в случившемся есть моя вина. Я должен был следить за соблюдением техники безопасности, но не уследил. За это мне, как вашему командиру, хотели сделать выговор, но не стали. Спасти тебя от этой трагедии тоже было моей обязанностью. Если бы я не уберег тебя, то мне, как и Владимиру, светил бы дисбат, если не хуже. Береги себя в будущем. Служи достойно. Желаю тебе удачи, боец. Возможно, мы еще увидимся. Я подал заявку на контрактную службу в этой части. – Игорь крепко пожал руку Александру и вышел из комнаты. Пройдя мимо дневального, он вышел на улицу и направился на выход из воинской части. Он ехал домой.

Теперь Александр стоит на плацу и после утреннего инструктажа заступит на службу. Впереди его ждут спасательные операции, спасение жизней.

***

– Пас, передай мне пас! – кричит номер 23 в синей футболке. – Не медли, вот я открыт, не медли!

Он стоял один на углу штрафной. Команда в синих футболках атаковала команду в красных в их зоне защиты.

Пятнадцатый номер синих никак не отреагировал на слова двадцать третьего номера. Он находился на другой стороне поля, в штрафной зоне, возле ворот красных. На поле было очень шумно. Вратарь красных уже успел заметить пятнадцатый номер и перешел на правую сторону ворот.

Пятнадцатый сделал удар в правый угол ворот, но неудачно. Два защитника красной команды успели добежать до своих ворот. Мяч отскочил от ноги защитника под номер 43 красной команды, в центр игрового поля. Тринадцатый номер, защитник красных, перехватил мяч от соперника и пробросил мяч по флангу. Пас получился прямо под ногу, под удар правой ноги двадцатого номера. В одно касание он отправил мяч в левый угол ворот синих.

Вратарь синих смог поймать мяч в прыжке из центра ворот, падая на землю с вытянутыми руками. Он быстро встал, подбросил мяч двумя руками под правую ногу. Силой удара правой ноги он отправил мяч на вторую половину поля, в зону красных. Прозвучал свисток об окончании первого тайма.

Проходила футбольная игра между дворами. Во дворе на улице Магистральной играли все те, кто хотел и умел играть в футбол. Сложилось так, что независимо от того, из какого района пришел желающий поиграть, он все равно зачислялся в команду близлежащего двора. Отбор игроков в дворовые команды был для всех загадкой. Скорее всего, действовал принцип хаоса. Когда приходил новый игрок, его могла взять та команда, у которой недобор. Игроки часто переходили из одной команды в другую. Все хотели играть и любили футбол. Принадлежность к какой-то команде не имела значения. Главное было не ждать, пока сыграют команды и наступит твоя очередь, главное было – играть.

Дворовой принцип закрепился уже давно и означал место, где стоит футбольное поле, те дворы и играют. В городе было не так много хороших футбольных полей. Поэтому любители футбола в большинстве своем приходили именно сюда. Этому полю дали название Магистральное футбольное поле.

На Магистральном поле тренировалась команда «Альтаир». На поле ей выделяли время, в которое никто не мог играть. Команда «Альтаир» выступала за город в городских соревнованиях и всегда занимала лидирующие позиции. Городские власти не обращали внимания на развитие футбола в своем городе долгое время.

Это продолжалось до тех пор, пока градоначальник города Локоть не был приглашен друзьями на футбол. На матче он узнал, что только его город не имеет футбольной команды. Он слышал, как его друзья-политики гордятся выставленными командами, слышал, как они помогают им, обеспечивают местом тренировок, предоставляют им форму, а также оплачивают все выездные мероприятия. Некоторые даже выплачивают вознаграждение за хорошую игру.

После возвращения Локоть распорядился создать городскую команду из лучших игроков и поставить ее на полное обеспечение за счет городского бюджета. Команда была скомплектована полтора года назад и дали ей название в честь самой яркой звезды – Альтаир.

– Так к чему это я, – снимая синюю футболку с номером пятнадцать, оправдывался перед командой Александр. – Если бы мне Антон дал пас тогда, когда я его просил, я бы легко впечатал мяч в ворота.

В этот день Сергей пришел на футбольную площадку Магистральная. Он и раньше регулярно играл в футбол здесь. И сегодня он не смог удержаться от игры в футбол. Его переполняла энергия после картинной галереи, после сделанного Марии предложения, после похода в загс. Он осознавал, что ему остался месяц, чтобы сказать «Да». Спорт всегда был близок ему, как любому дворовому мальчугану.

– Как игра? – спросила Мария Сергея, когда он вошел в квартиру. Тот от усталости долго пытался попасть ключом в замочную скважину. Мария услышала скрежет, быстро подошла к входной двери, встала и стала ждать, когда ее чемпион откроет дверь самостоятельно. Когда Сергей открыл дверь, распахнул ее, он сразу увидел улыбающуюся Марию.

– Игра прошла хорошо, проиграли, – ответил Сергей.

– Как может быть хорошо, если вы проиграли, как такое может быть? – задала вопрос Мария. – Я не понимаю, как так.

– Милая моя, это же всего лишь игра. Знаю точно, мы выложились на сто двадцать процентов. Но нашему игроку под номером пятнадцать досталось больше всего. По-моему, его зовут Саша. Столько голевых моментов он организовывал, но жадный вратарь красных как будто сегодня был голоден, пожирал наши мячи как борец, «жрущий» гамбургеры.

С тех пор Сергей стал раз в неделю, по пятницам, посещать футбольное поле на Магистральной, когда возвращался из школы искусств. В школу искусств или, как называл Серега, в художку, он ходил регулярно, не пропуская ни одного занятия. Дома под его творческое увлечение была выделена целая комната. От комнаты по всей квартире разлетался запах краски и свежих холстов. Первые попытки изобразить Марию на холсте вызывали один только смех у обоих. На холсте ее стройные ножки были похожи на ноги тяжелоатлета. Красивые зеленые глаза превращались на бумаге в выпученные глаза, как у человека, больного базедовой болезнью. Изящные ручки Марии с утонченными пальцами были похожи на руки дистрофика, при этом почему-то выгнутые в локтях в другую сторону.

– Так вот, значит, как я выгляжу в твоих глазах. Вот как выглядит твой идеал женщины, – подшучивала над ним Мария. Она поощряла его увлечение, никогда не устраивала сцен ревности, когда он допоздна корпел над своим очередным холстом, старательно рисуя очередную картину. С тех пор они оба стали постоянными посетителями проходящих в музее художественных выставок.

В одну из пятниц, во время игры в футбол в той же команде синих, к Сергею подошел Саша и сказал, что сегодня играет последний день. За то время, что Серега играл в футбол, они сыгрались и сблизились.

– Я ухожу в армию, – пояснил Александр, – и хочу тебя пригласить на мои проводы. Приходи завтра ко мне домой. Ты говорил, что женишься 23 июня. Приходи вместе со своей будущей женой. Познакомишь заодно.

В субботу Сергей и Мария пришли провожать Сашу в армию. Он проживал с мамой в трехкомнатной квартире на улице Набережная. Приглашены были несколько игроков из футбольной команды, школьные друзья, а также за столом сидели его родственники. В дверях Марию и Сергея встречал сам Саша. Он крепко пожал руку Сереже и обнял Марию.

– Вы замечательная пара, отлично смотритесь вместе, – Саша направил их в комнату, где стоял стол.

Длинный стол стоял посреди большой комнаты. Стол был собран из двух разборных столов-книжек. Сверху была постелена полиэтиленовая скатерть. Для сидений была установлена доска, которая клалась на два-три стула. Нужно было вместить за стол много народу. Как полагается, на столе было много закусок, фруктов, салатов. Во главе стола уселся сам виновник торжества. Справа от него сидела рыдающая мама Галина Михайловна, а слева от него – его девушка Катя. По подтекшей туши было понятно, что она тоже, как и его мама, переживает из-за длительной разлуки со своим парнем.

Тостов было много. Друзья желали хорошей и быстрой службы. Напутствовали не давать себя в обиду. Родственники желали здоровья, и чтобы в период его службы не было военных действий, на которые могли бы его отправить. Иногда молодые люди отлучались на балкон. Некоторые из них любили покурить. С ними выходил и Александр.

– Тебя в какие войска направили, в каком городе будешь служить? – спросил его Серега.

– Определили в мотострелковые войска. Но я просился в десантные. По физическим параметрам, видимо, не прошел. Пока еще не знаю, в каком городе буду проходить службу, – ответил Александр.

После долгого застолья Маша и Серега попрощались и отправились домой. Это была их последняя суббота, когда они были «не человеческой» семьей. Перед уходом Саша крепко обнял обоих и поздравил будущих молодоженов со свадьбой. Пожелал крепкой семьи и поскорее родить ребенка.

***

По сложившейся традиции, вот уже на протяжении 11 лет со дня свадьбы, каждое 23 июня Сергей составляет целую галерею из семейных фотографии и нарисованных им картин, которых скопилось завидное количество с того самого момента, когда он с Марией посетил выставку художника Ефима «Геометрический реализм».

И сегодняшний день не был исключением. В честь такого памятного события Сергей освободился пораньше. Поставив машину возле дома, он сразу направился в подполье. Картину за картиной он выносил во двор, пока не набралось несколько стопок прислоненных к дому. В большой комнате он расставил их в хронологическом порядке вдоль стен, как это делали в музее изобразительных искусств. Среди экспозиции была одна глянцевая черно-белая фотография в половину человеческого роста. За неимением у нее жесткого каркаса, как у картин, ее он поставил на мольберт. Она была настолько хорошо выполнена, а глянцевая фотобумага была настолько качественной, что в фотографии можно было увидеть собственное отражение.

Мария всегда придерживалась мнения «Пусть я всегда буду посетительницей экспозиций Сергея, но никак не организатором». Поэтому с первого года счастливого брака она не вмешивалась в процесс, не советовала и тем более не командовала устремлениями Сергея. В этот день не использовался даже ее фирменный прищуренный взгляд. Когда родился Васька, она в такие дни максимально ограждала своего супруга от забот с сыном. И все ради того, чтобы экспозиция удалась. С каждым годом экспозиция ширилась, для каждого события находилось свое полотно. Так, если возраст березы можно определить по количеству колец на пнях, то количество счастливых моментов у четы Журавлевых можно пересчитать по количеству картин. Счастья и любви в семье Сергея хватает на полное подполье.

В отражении фотографии Сергей наблюдал за Марией, стоявшей у него за спиной. Отложив книгу, она поймала его взгляд. Это был ментальные «обнимашки», доступные только им обоим. Не оборачиваясь к ней, он сказал в отражение:

– Машуль, вот наша с тобой свадьба. Не правда ли, она была замечательной. А ты – самой красивой невестой в загсе, как и хотела. А помнишь, как ты долго выбирала платье? Целые выходные ты с подружками ходила по свадебным магазинам. И всегда что-то было не по тебе. И вот в последний выходной, после того как мы сходили с тобой на проводы Саши в армию, случилось чудо. Я помню, когда ты пришла довольная домой и с порога крикнула: «Серега, я нашла то, что искала», а я сказал себе шепотом: «Аллилуйя, это свершилось». – Сергей громко рассмеялся. – Как сейчас помню, как же я хотел увидеть тебя в этом платье в тот вечер, но ты запретила и попрекала меня традициями. Мол, нельзя, чтобы жених видел невесту в платье до свадьбы. Всю неделю я боролся с искушением развернуть пакет и посмотреть хотя бы на платье, которое ты так тщательно и долго искала.

– Я помню, ты с меня глаз не сводил в тот весь вечер. А я даже не смущалась. Ко мне подружки подходили и спрашивали, нормальный ли ты. Ты ведь как зомбированный был.

– Зомбированный тобой, – Сергей обернулся к ней и обнял за талию. Он сидел на стуле, в центре своей галереи. – Скоро Ваську привезут. Надо поспеть выставить экспозицию с ним. Я вот что думаю, может, присмотреть дом побольше. А то сама смотри, самой большой комнаты не хватает, чтобы выставить более длинную хронологию нашей семейной жизни. Приходится частями. А ведь наша жизнь не идет частями, она цельная. И мы все втроем цельная семья.

– Идея очень даже неплохая. Но здесь я уже привыкла, мне нравится рядом ржаное поле. Знаешь, как там красиво, особенно когда ветер дует. Будто бы я плыву по золотому морю куда-то вперед и полностью растворяюсь в нем. Конечно, я тебя поддержку во всем, но отсюда бы я никогда не уехала.

На первой картине, которая размещалась слева и начинала повествование о свадьбе, было изображено, как они оба стоят перед ведущей церемонии. Ведущая церемонии, регистратор, была та самая женщина, которая принимала их заявление на регистрацию брака. Когда наступила их очередь входить в зал бракосочетаний, эта женщина, улыбаясь, произнесла в микрофон: «А вот и наши странствующие художники».

Кроме Марии и Сергея, никто ее не понял. Молодожены переглянулись и, улыбаясь, ответили ведущей: «Странствующие художники готовы к браку».

– Помнишь этот момент? – обратился Сережа к Маше через отражение в фото. – Здесь ты так расплакалась, когда я надевал тебе кольцо. Оно выпало у меня из рук на красный ковер. Я так волновался тогда и не смог его удержать. А твоя и моя мамы покачали головой. Я ведь только потом понял, почему ты зарыдала.

– Ты потом меня успокоил. Ты после выхода из зала регистрации прошептал мне на ушко: «Не верь приметам, не верь в то, что, если жених уронил кольцо – это к несчастью, у нас будет самая лучшая семья, и я всегда буду любить тебя».

– Да, я помню. Вот видишь, одиннадцать лет прошло. И мне кажется, я смог тебе доказать свою любовь, не так ли? – он опять обернулся к Марии и увидел, как она ему кивнула. – Иначе ты бы ушла от меня и не стала терпеть. Я-то тебя знаю. Ты еще та чертовка.

– Конечно, я бы не стала терпеть какого-то там физика, который постоянно говорил бы о протонах, нейтронах, черных дырах каких-то.

Картины словно ожили в глазах Сергея. Он четко слышал музыку сопровождения, когда они выходили из зала регистрации. Слышал музыку, которая их встречала в столовой, арендованной для торжества. Это было так реально, что невольно правая нога стала отстукивать ритм. А гости на картине, на которую он перевел взгляд, пустились в пляс. Он встал, обнял Марию за талию и покружился с ней.

– А вот мы тут с тобой сидим за столом и не танцуем, – Сергей показал ей пальцем на картину. – Кстати, отчего мы с тобой не танцевали с гостями, почему мы как на собрании сидим, не шелохнувшись, наблюдая все со стороны? – он уставил на Марию пронзительный взгляд. – Я даже не помню, чтобы я прикоснулся к еде. Ее нашем столе было очень много, как будто на целую роту солдат наготовили.

– М-м-м-м, мы ждали, когда объявят танец молодоженов.

– Да, точно, точно. А до этого почему-то нам не позволяли идти в пляс. Какие-то суеверия у всех там были. Я помню, как ты ногой своей отбивала ритм, а правой рукой постукивала мне по коленке под столом. Вон, смотри, я же нас нарисовал по памяти, – Сергей указал пальцем на картину и вернулся на свой стул. Он долго смотрел на картину,а потом закрыл глаза. Мария положила ему руки на плечи.

Спустя два года посещения художественной школы он смог нарисовать танец молодоженов. На ней Мария держит его за плечи, а он обеими руками прижимает ее к себе за талию. Они танцуют посреди столовой, увешанной шарами, цветами. Все гости сидят за столом и внимательно наблюдают за их движениями. На заднем фоне обе мамы плачут, вытирая слезы салфеткой.

– Сергей, к тебе стучат. Сергей.

Погрузившись в тот танец, он даже не слышал ни стук в дверь, который доносился с улицы, ни голос Марии. Сергей пришел в чувство, когда стучаться стали в окно, и громкость ударов только нарастала.

– Ах да милая, замечтался что-то я, – он встал со стула и пошел было из комнаты.

– О ком это ты замечтался?

– Не ревнуй. Все мои мечты только с тобой и только о тебе. И ты об этом знаешь, – вернувшись к ней, он сказал ей серьезным тоном, не отрываясь смотря ей в глаза. – Скоро вернусь, никуда не уходи – посмеялся Сергей.

– Я тут как космонавт в ракете, некуда уходить, – шутка Марии долетела до Сергея, когда он уже выходил из дома.

Стучался сосед. Когда Серега приехал со смены домой, спеша достать картины из подполья, перегородил своей машиной выезд соседу. Наспех извинившись, Сергей загнал машину во двор и вернулся в свой круг одного дня, дня их свадьбы.

Он всегда огорчался, когда смотрел на картину, где напротив их стола стояли его друзья и произносили речь. Как раз его взгляд переместился на ту самую картину. Тогда тамада заранее организовал поздравляющих и всем присвоил очередность выхода на суд молодоженов. Было как в армии, после выкрикивания тамадой фамилий и имен гостей они тут же появлялись перед взором новобрачных. Но ни на картинах, ни на фотографиях не было одного, важного в жизни Сергея друга, самого близкого на сегодняшний день. Александр в этот день уже нес службу в рядах вооруженных сил.

– Ты помнишь Александра? – обратился он к Маше, глядя на нее через отражение глянцевой фотографии, – Как плохо, что его не было на нашей свадьбе, очень плохо. Ты не помнишь, да и не могла знать, как он отнесся к моей проблеме, как он сильно помог мне тогда. Таких людей, как он, я больше не встречал и, наверное, больше не встречу. В ближайшие дни заеду к нему в гости, если он, конечно, не уехал в очередную командировку.

– Конечно я не могу это помнить. Но зато я почувствовала, как тебе плохо было. Ты до сих пор переживаешь. А я тебе каждый день говорю, перестать мучиться. Нужно просто принять. Ты ведь меня не слушаешь. И сейчас тебе повторю, Сереженька, прими все как есть, просто прими, не терзай ни меня, ни себя, ни Ваську. Мы с ним сильно переживаем за тебя, мы любим тебя.

– Машуль, все нормально, мы ведь вместе, и мне больше ничего не надо в жизни. Смотри, сколько у нас с тобой счастливых моментов. Вон посмотри, сколько у нас воспоминаний, – Сергей указал пальцем на еще не расставленные картины.

– Я помню каждое из них. А глядя на твои картины, чувствую те дни каждой своей клеточкой. Ты давно не встречался с Александром. Как он?

– Вот, смотри, – Сергей демонстративно достал ежедневник, покрутил им перед ее лицом. – А теперь записываю – заехать к Саше домой на набережную, – вот, видишь, твоя школа – все записывать.

– Он там же живет?

– Да, – ответил Сергей, листая ежедневник.

***

Александр жил там же, с мамой, после того как вернулся из армии. Его девушка, которая сильно расстраивалась на его проводах, не дождалась его. К моменту возвращения Саши из армии она уже была замужем. Все произошло само собой и Александр никогда не винил ее, считая, что в разрыве всегда виноваты оба. Такое просто бывает.

Как-то при встрече он сказал Сергею:

– Серега, знаешь, ведь наше расставание даже к лучшему для нас обоих. Сейчас я постоянно в разъездах, ночные дежурства и опасные выезды на спасательные операции. Тем более я хочу добиться хороших высот в спасательной службе. А это много работы, много самоотдачи. Не о такой жизни она мечтала, не о таком муже. Сейчас она живет с мужем, который работает с восьми до пяти каждый день, не подвергая свою жизнь опасности. А такая спокойная жизнь не для меня.

Листая ежедневник, Сергей наткнулся на визитку прокурора Мансура Рустамовича Ахметшина, которого подвозил в районный суд города.

– Здравствуйте, Мансур Рустамович! – он сразу позвонил он ему. – Вас беспокоит таксист Сергей. Мы с вами говорили о написании картины вашей дочери. Я вас подвозил утром в районный суд. Тогда еще шел сильный дождь.

– Здравствуйте, Сергей, спасибо, что позвонили, – ответил прокурор. – Я уж подумал, вы забыли про меня, про мою просьбу. Ну, так как договоримся с вами? Называйте меня просто Мансур.

– Я готов взяться за работу. Но у меня есть одно условие, можно сказать, принцип. Иначе я не приступаю к написанию картины ни для себя, ни для кого-либо. Прежде чем приступить к написанию портрета человека, или картины какого-то мероприятия, я должен лично узнать этого человека или побывать лично на этом мероприятии. Общение с человеком, которого я планирую писать, позволяет на тонком, творческом уровне узнать его как личность. Своего рода это сканирование человека в мою память. А хорошо отсканированный мной человек или мероприятие являются магнитом, который притягивает в картину лучшие контуры, интересную цветовую палитру, энергетику. Поэтому выберите время встречи, на которой я смогу пообщаться с вашей дочкой, увидеть ее лично. И кстати, у меня появилась идея, как нарисовать вашу дочь. Поэтому встречу лучше устроить где-нибудь в парке или в саду.

– Так что же получается, моя профессия прокурора полностью сходится с вашим творчеством, – пошутил прокурор. – Прежде чем взяться за дело, я также, как и вы, лично знакомлюсь с материалами дела, знакомлюсь с фигурантами, и если есть возможность, выезжаю на место преступления. Такой процесс я называю для себя полном погружением. Меня устраивают ваши условия, они мне импонируют. Среди недели мы не сможем. У меня работа, а у дочки школа. Для такой встречи выберите любую субботу.

Попрощавшись, Сергей внес запись в ежедневник о встрече с прокурором в ближайшую субботу.

– Кстати, хорошая идея познакомить нашего сына с этой девочкой. Как ее зовут, забыла?

– Ее зовут Азалия. Ты присоединишься к нам? – Спросил Сергей.

– Милый, давай по обстоятельствам. Ты же знаешь, я не всегда могу выбраться, очень много домашних дел. Давай в субботу утром я тебе скажу, могу я или нет, хорошо?

– Договорились. Но я очень хотел бы.

– Я знаю Сережа, знаю это.

Отложив ежедневник под стул, он снова спустился в подполье и достал картины с Васькой.

«Так сразу и не поверишь, что из такого маленького кулька вырастет человек, который пройдет детский сад и будет учиться в школе», – подумал он про себя, глядя на картину, на которой Маша стояла у детской кроватки с новорожденным Васькой. Эту картину Сергей поставил в самый конец выставленной свадебной галереи. Так будет логично, подумал он, сначала свадьба, создание «человеческой» семьи, потом рождение ребенка.

– Вот это логика у тебя, Сережа. Сразу видно, не зря учился на физическом факультете. У тебя все-таки получилось расставить хронологию правильно. Ты уверен, может, сперва Васька, а потом все остальное?

– Очень смешно. Стервозничаешь, да?

– Конечно же, нет. Я на полном серьезе говорю. Вначале Васька, потом все остальное.

– Я умею прекрасно считать, меня не проведешь. Если ко дню свадьбы прибавить девять месяцев не равно плюс Васька, – Сергей с серьезным видом, в уме считал сколько месяцев прошло с момента свадьбы до рождения Васи, – да ну тебя, шутница. Прекрати ты это. Цифры против тебя, – Ты мне скажи, сегодня-то твои родители хоть позвонят, чтобы поздравить. Или как всегда?

– Милый, я не знаю. Они никак не могут простить тебя. На это нужно время, не терзай их, ладно?

Уже два года как родители Маши и отец Сергея не звонят в этот день, не поздравляют, не выражают слова радости. Мамы Сереги не стало полтора года назад. У нее случился инфаркт, от которого она не смогла оправиться. Скорая помощь приехала только констатировать ее смерть. Все произошло очень быстро, когда она была одна дома. Попрощаться с ней никому не удалось. А с последней встречи с родителями Марии прошло уже больше двух лет. В один момент в них что-то переменилось. Они оборвали все контакты. Сергей делал неоднократные попытки восстановить общение, но постоянно встречался с воздвигнутой серой стеной безразличия.

– Машуль, автобус с Васькой подъехал. Сходи, встреть его, пожалуйста.

– Хорошо, Сережа.

На телефоне Сергея раздался звонок с неизвестного номера. Он долго смотрел на экран телефона, не хотел брать трубку. Звонивший был настойчив. И вот пошел четвертый вызов по счету. Сергей все же ответил, предположив, что это могут звонить родители Маши.

– Алло, – недовольным тоном произнес в трубку Сергей.

– Серега, привет, это Юлия из магазина «Художник»– прозвучал в трубке женский голос. – Я знаю про сегодняшний день, про день вашей свадьбы. Но, если быть честной, я не знаю, что тебе пожелать. Подскажи мне, пожалуйста, что бы ты сам хотел, какие поздравления в этот день ты примешь от меня? Я очень хочу тебя поздравить.

– Юля привет, откуда у тебя мой номер? – Сергей очень удивился ее звонку. – Я не могу сейчас говорить, ты же знаешь, – у него появилось такое чувство, что он ждал этого звонка весь день. – Повиси немного на трубке, я сейчас выйду, – он прикрыл рукой динамик и вышел во двор. К тому времени Мария занималась чем-то с Васькой на кухне. Выйдя во двор, он продолжил разговор.

– Здравствуй, Юля! Я и не думал, что ты сохранишь ту визитку с моим номером телефона, которую как-то оставил у тебя.

– Здравствуй, Сереж! – ответила Юлия.

Спустя мгновения тишины в телефоне раздалось сопение, которое переросло в плач. Юля, плача и шмыгая носом, еле смогла выдавить из себя:

– Сергей, прошу тебя, скажи, как тебя поздравить, умоляю.

– Только прошу, не плачь. Пожелай мне, чтобы этот день у меня все-таки был. Он важен для меня. Этот день самый важный в моей жизни, день, положивший начало моего будущего, день, которым я гордился и горжусь. Только недавно смотрел картины, и даже одну с Васькой достал из подполья и поставил ее в ряд всех фото и картин этого дня. Этот день стал началом появления в моей жизни сына Васьки. Так что да, этот день – праздник для меня и всей моей семьи.

Юля внимательно слушала, не перебивала его, ее плача уже не было слышно. После монолога Сергея возникла пауза. Оба учащенно дышали так громко, что слышали друг друга.