Читать книгу Я не буду таким никогда - Роман Геннадьевич Кириллов - Страница 1

Посвящается всем тем, кто писал мне письма.

Предисловие.

Этот роман основан на реальных событиях. Всё, что вы здесь прочтёте процентов на 90 правда. Почему только на 90? Потому что стопроцентной правды не существует. Даже если я вам сейчас напишу, что одну минуту назад гладил кота, то это не будет правдой, т.к. это возможно было 42 секунды назад, 43, 44, 45… К тому же это всё-таки роман, и для передачи эмоций и накала страстей приходилось немного грешить художественным вымыслом, преувеличениями и объяснениями, которые не понятны не служившему на флоте человеку. Так же я поменял несколько имён. Всё остальное я просто списал со своих дневников, которые веду почти всю свою жизнь. Даже в жестких условиях армии я уделял этому большое значение. Более того, в армии я писал даже больше, чем на гражданке, т.к. на гражданке были друзья и родные, которым можно было выговориться, в армии их не было, особенно в самом начале службы, и приходилось изливать все свои переживания, наблюдения и описания событий в дневник или в письма. В армии дневник стал моим психотерапевтом и спасителем.

Через несколько лет после армии я решил перечитать свои армейские дневники, которые представляли собой потёртые тетрадки с масляными пятнами. Мне настолько понравилось написанное, что я подумал – это уже готовый роман и его стоит опубликовать. Но о публикации книги тогда даже не было речи, и я решил завести в интернете «Живой журнал». Случилось это именно в тот год, когда дни недели полностью совпадали с днями недели 2004 года. Т.е. к примеру, 19 ноября 2004 года и 19 ноября 2010 года были пятницами. Я просто брал запись из дневника, менял год, не меняя числа и дня недели, и публиковал в ЖЖ. Конечно же, я вносил правки в текст с учётом того, что я пишу не в тетради, а сразу в интернете с помощью смартфона.

Постепенно у меня начали появляться читатели и комментаторы. Люди реально думали, что я в данный момент сижу не в монтажке телецентра «Останкино», не в съёмной комнате в Текстильщиках, а на боевом корабле, и пишу чуть ли не из носового машинного отделения. Мне это нравилось, и я писал всё больше и больше, иногда даже дополняя ЖЖ некоторыми главами из своей жизни, которые не были описаны в настоящем дневнике.

Но всему приходит конец, и обман, как я и предполагал, вскоре вскрылся. Люди в интернете, которым была не безразлична моя судьба, начали искать дополнительную информацию о моём корабле и вдруг выяснили, что местоположение корабля не совпадает с тем, что я описываю. По моим дневникам он сейчас в Норвегии, Франции, Англии и Исландии, а в действительности он стоит у причала города Североморска. Естественно комментаторы стали негодовать. Я не стал оправдываться, а просто потерял интерес к дальнейшей публикации постов в интернете и забросил свой ЖЖ.

Прошло ещё несколько лет, в которые я осуществил несколько удачных и неудачных проектов, а сердце всё ныло от недосказанности. Потому что на тот момент я уже не просто хотел описать все свои приключения, а найти и проанализировать тот механизм, который делает из мальчика мужчину, из раздолбая – осмысленного человека, из нытика -счастливого жизнелюба.

За что-то мне до сих пор стыдно, но я не стал это убирать и приукрашать факты. Я писал совершенно искренне, ничего не скрывая. Что было, то было, и если бы этого не было, то у меня была бы совершенно другая жизнь, возможно гораздо хуже.

Часть первая:

Ничего не предвещало.

19 ноября 2004 года, 01:38, пятница. Москва.

Потребность писать.

Так уж у меня получается, что с новым этапом жизни заводится новый дневник. Или, наоборот, с новым дневником у меня начинается новый этап жизни.

Данный мой этап жизни можно назвать московским, и начался он в начале июня 2004 года, когда я переехал из Бальцера в Москву. Но, в связи с тем, что этот этап у меня получается очень насыщенным, дневник я не заводил, а описывал все свои «подвиги» в письмах друзьям на Родину – в город Бальцер. Столько много писем я не писал никогда в жизни, и вряд ли когда-либо ещё буду писать, ведь сейчас, наконец-то, и до меня, и до некоторых моих друзей дошла сотовая связь. Теперь проще позвонить Тане или Лёше и рассказать им всё, что хочется, чем тратить столько времени на письмо.

Но потребность излагать свои мысли в письменной форме никуда не ушла. Вот я и решил завести новый дневник.

Эти полгода прошли у меня насыщенно. Вступительные экзамены во ВГИК я провалил из-за неподготовленности. А не подготовился я из-за переживаний о неудачных отношениях. Устроился работать официантом, чтобы накопить денег и поступить в институт в следующем году. Каждые выходные гуляю со своими старыми и новыми друзьями, ходим на концерты, гуляем в парках, тусим в клубах. В общем, моя новая жизнь разительнее отличается от жизни в моём маленьком городке в Саратовской области.

В жизни я больше всего ценю свободу, и в Москве она ощущается более всего. Несмотря на то, что в Бальцере я жил совершенно один и меня никто не ограничивал, а тут я живу с мамой, степень свободы в Москве всё равно значительно выше. В Бальцере я мог делать всё, что хочу и когда захочу, но всё равно эти желания ограничивались границами тесного городка и материальными трудностями. В Москве я живу с мамой, но дома меня практически никогда не бывает, я, то на работе, то на каких-нибудь крутых тусовках. Большой город даёт больше возможностей и свобод от людских мнений и от материальных сложностей и эта жизнь мне очень импонирует!

С приездом в Москву моя жизнь полностью изменилась: телефоны друзей стали на 6 цифр длиннее, сон минимум на пару часов короче, масштабы города шире, а реки уже.

22 ноября 2004 года, 23:11, понедельник. Москва.

Немного о себе. Совсем немного.

Так! Завёл себе новый дневник, а сам ничего в нём не пишу. Не хорошо. Напишу хотя бы немного о себе.

Зовут меня Роман. Мне 20 лет. Я живу в маленьком городе Бальцер, что в Саратовской области. Но вот уже почти полгода я нахожусь в Москве. Живу с мамой в съёмной двухкомнатной квартире. Но так как цены на квартиры тут очень дорогие, с нами живут ещё три человека.

В Москву я приехал для того, чтобы поступать в институт кинематографии. Поступить не получилось, но уезжать из Москвы, несолоно хлебавши, не хотелось. Я остался и устроился работать официантом в одном из ресторанов. Через 3 месяца я подрался с директором этого ресторана из-за того, что он доставал меня своими придирками. Благодаря этому «сбылась моя мечта» – я стал работать в «Кино». Правда, этим манящим для меня словом называется ресторан, куда я, опять же, устроился официантом. Тот ресторан, где я работал до этого, и ресторан «Кино» – просто небо и земля по сравнению друг с другом. Сюда заходят различные звёзды кино и телевидения, известные политики, музыканты и другие знаменитости. Для меня, как для человека, выросшего в глубокой провинции, это просто небожители, которые вдруг соизволили сойти с небес на землю. Я даже никогда к ним не подхожу близко, т.к. боюсь, что они растворятся в воздухе, как мираж. Хожу и наблюдаю издалека.

23 ноября 2004 года, 23:23, вторник. Москва.

Хочу ли я в армию?

Меня всё больше и больше беспокоит один вопрос – почему меня до сих пор не забирают в армию? Мне уже 20 лет, колледж я закончил ещё в прошлом году, а повестки всё нет и нет. К тому же уже заканчивается осенний призыв.

Я, наверное, единственный парень во всём Бальцере, который не скрывается от военкомата, но меня не берут служить! Я ни от кого не бегаю, не кошу, как многие. Более того, мне даже интересно там побывать. Правда я не горю особым желанием идти служить, но и бегать от армии я тоже не собираюсь. Мне просто-напросто стыдно приписывать себе какую-нибудь болезнь, стыдно идти и давать взятку бессовестным людям в погонах, хоть я в Москве уже заработал на военный билет. Что я потом расскажу своим детям и внукам? Историю о том, как я спасал свой зад от армии, вместо интересных и порою очень смешных историй о службе? Нет уж! Лучше уж сразу отмучиться, чем потом всю жизнь сгорать со стыда и не уважать себя. Однако сейчас многие парни, которые откосили от армии, гордятся этим, мне же им хочется дать подзатыльник.

Итак, почему же?! Мне уже 20 лет, а я даже не знаю, как выглядит повестка в армию! Понятное дело, почему её до 19 лет не присылали. Тогда я учился в нашем местном колледже, где есть отсрочка. Потом я принимал участие в районном конкурсе бизнес-проектов. Может из-за этого? Может кто-нибудь из администрации города шепнул в военкомат: «Ромку в армию пока не брать. У нас и так конкурсантов мало, а тут ещё вы со своими повестками». Возможно, так и было, но конкурс давно прошёл, я занял на нём второе место, и уже по моему проекту умудрились ночной клуб в городе открыть, а повестки всё нет и нет. Скорее бы уже внести ясность в этот вопрос.

24 ноября 2004 года, 23:56, среда. Москва.

Ника.

У нас в ресторане стоит статуэтка «Ника». Я сначала подумал, что это муляж, но не удержался, чтобы взять её в руки. Взяв и почувствовав всю тяжесть этой статуэтки, я понял, что это не подделка. Выяснилось, что эту статуэтку у нас оставил по пьяни Дмитрий Певцов, и уже несколько лет она украшает парадный вход ресторана. Однако за эти несколько лет позолоченная богиня превратилась в блёклую девушку с крыльями и поросла чуть ли не мхом. Меня, как человека, любящего кино и мечтающего подержать такую же статуэтку, только уже за свой фильм, не устраивало такое положение дел, и вместо натирания бокалов и приборов я сегодня весь день натирал свою Богиню.

Теперь она действительно украшает вход нашего ресторана, а не вводит посетителей в заблуждение.

26 ноября 2004 года, 23:13, пятница. Москва.

Съёмки в кино.

Сегодня был один из чудеснейших дней моей жизни. Я снимался в кино. Дело в том, что в нашем ресторане сегодня проходили съёмки нового фильма режиссёра Юрия Мороза, и действия одной из сцен развивается в ресторане. Юрий сначала взял меня в массовку, а затем доверил сказать одну фразу, которую поначалу должен был говорить более профессиональный актёр. Актёр на съёмки не пришёл, и фразу доверили мне. Теперь я её запомню на всю жизнь: «С третьего стола. Говорят, последние дни доживаем». Как я понял, она символизирует будущий крах всего привычного, что происходит в жизни главных героев.

После съёмок меня поблагодарил сам режиссёр и поздравил с кинодебютом.

А совсем недавнов нашем ресторане происходили съёмки какого-то православного кино, и я напросился к ним в съёмочную группу. Я совсем не религиозный человек, но мне показалось, что именно в эту съёмочную группу меня могут принять без профильного образования. Вот сейчас каждый день хожу вокруг своего телефона и жду, когда они мне позвонят.

27 ноября 2004 г., 22:55, суббота. Москва.

Любимые мои.

Хочу написать четыре имени – Таня, Лёша, Юра и Мама. Это самые дорогие мне люди, жизни без которых я не представляю. Мама рядом, а вот друзья очень далеко от меня – в Бальцере, и я по ним очень сильно скучаю. Надеялся, что хоть на Новый год удастся поехать домой, но в ресторане будет столько банкетов, в том числе и в новогоднюю ночь, что придётся работать до победного конца.

28ноября 2004 г., 23:56, воскресенье. Москва.

Самое яркое впечатление в жизни.

Только что вернулся с концерта группы Rammstein. Они презентовали в Москве свой новый альбом «Reise, Reise». Такого крутого зрелища я ещё никогда не видел! Весь «Олимпийский» был в огне!

Открою секрет – концерт Rammstein впечатлил меня даже больше, чем первый секс. Хотя чем вообще может впечатлить первый секс? Причём не просто первый секс с жизни, а вообще первый секс с любой девушкой. Ведь куда лучше получается, когда привыкаешь к одной единственной девушке и уже знаешь все её тонкости и изгибы.

29ноября 2004 г., 21:57, понедельник. Москва.

Опустошение.

Сегодня был на автограф-сессии группы Rammstein. Я никогда не считал эту группу своей любимой, но после концерта меня одолело такое чувство, как будто кроме Rammstein больше ничего не существует. Странное чувство, но, тем не менее, оно присутствует во мне. Однако так же во мне присутствует какое-то опустошение. Вот я посмотрел самое крутое шоу на свете и больше мне уже ничего не покажется таким значительным. Мне даже сейчас кажется, что если Prodigy выступят вместе с Мэрилином Мэнсоном на одной сцене, это не будет таким интересным зрелищем, каким был концерт Rammstein.

Я всегда думал, зачем группам давать концерты в поддержку своих альбомов? Ведь если альбом хороший, то его и так купят, если он плохой, то нет. Но вот ведь в чём штука. Я никогда бы не купил себе лицензионный альбом «Reise, Reise» за такие большие деньги. А сейчас мне перед ними очень стыдно за то, что я обворовываю их, покупая пиратские диски на Горбушке. Сегодня пошёл и купил их лицензионный диск.

30 ноября 2004 г., 21:21, вторник. Москва.

Может ли быть хуже?

Какое же поганое настроение у меня бывает по вечерам, когда я не на работе и не гуляю. Возможно, именно из-за этой невозможности сидеть спокойно дома я и стал таким гулёной? Вот так люди и спиваются!

Всё вспоминаю свой самый тяжелый период жизни, когда я даже подумывал о суициде: несостоявшаяся любовь, постоянные ссоры с мамой, пролёт с институтом – и всё это в один период времени. Может ли быть что-то хуже?

Особенно сильно я страдал из-за любви. Хоть я и сам был инициатором разрыва, это далось мне очень нелегко. Я любил её, но не мог себе позволить дальше тянуть отношения в одиночку. Поэтому в один прекрасный момент я просто сказал ей уйти и больше никогда не возвращаться. Это была большая психологическая травма, которая разорвала моё сердце в клочья. Но с тех пор у меня выработался какой-то инстинкт самосохранения, который не даёт мне больше сильно влюбляться. Первое правило для того, чтобы полюбить человека, это самоуважение. Если в отношениях страдает самоуважение к самому себе, то даже не думай влюбляться, Роман Геннадьевич! Лёха сказал, что нужно добиваться девушек, я же считаю, что девушки, которые точно так же не вкладываются в строительство отношений, должны быть преданы забвению. Ещё полгода назад я думал, что не переживу расставание, сейчас я даже не каждый день о ней вспоминаю. Скоро я забуду её окончательно и это большая победа над собой!

Так же очень сильно я скучаю по своему любимому городку, по своим лучшим друзьям, по своему маленькому домику. Всё хорошо в Москве, но меня постоянно гложет тоска по Родине.

2 декабря, четверг, Москва.

Наконец-то в Бальцер!

Сегодня я еду в свой любимый Бальцер! Дело в том, что накануне вечером мои друзья, которые присматривают за моим домиком, позвонили и сказали, что мне пришла повестка в армию. Что ж, в армию, так в армию. Всё-таки я тешил себя надеждой, что обо мне забыли. Ан нет, вспомнили.

Сейчас поеду в ресторан, уволюсь, а затем в Бальцер. Билеты на поезд уже куплены!

Скоро я отправлюсь в своё «Reise, Reise»!

3 декабря, пятница, утро, поезд "Москва-Саратов".

Размышления в поезде.

Весь вчерашний день перед отъездом из Москвы провёл со своими друзьями Сашей и Пашей. Мы сидели в Факдональдсе на Добрынинской, и они примерно часа три уговаривали меня не ходить в армию, предлагали различные варианты решения этой, так сказать, проблемы, но чем больше они это делали, тем больше я убеждался, что в армию идти надо.

Как интересно наблюдать за тем, как меняется природа за окном поезда. Первые два часа пути наблюдаешь борьбу природы с московской агломерацией. Потом природа постепенно побеждает, и начинаются тёмно-зелёные хвойные леса, которые на фоне снега особенно живописны. Затем голые лиственные лесостепи вперемешку с заснеженными болотами. Просыпаешься утром, и сердце радуется от видов родных разрезанных оврагами степей, с которых ветер сдул весь снег. Интересно было бы проехаться куда-нибудь подальше, например, в Мурманск или в Махачкалу, и понаблюдать изменение природы с южной на северную.

За людьми в поезде тоже очень интересно наблюдать. Люблю это занятие. Смотришь на человека и гадаешь, что у него сейчас в голове, куда и зачем он едет. Возможно, кто-то с заработков возвращается домой, кто-то едет на свадьбу, а кто-то на похороны. В основном же все ели курицу с картошкой и читали желтую прессу с заголовками типа "Вокалистка группы "Мин нет" спала с отчимом" или "Мама держала сына на цепи".

4 декабря, суббота, Бальцер.

Милый дом.

Вот я и в своём любимом городке! Вчера, въезжая на автобусе в Бальцер, у меня аж сердце заколотилось от счастья, что я наконец-то дома. Друзья меня чуть на куски не разорвали, чтобы я пришёл именно к нему первым, а не к другому. В результате я всех собрал у себя дома и устроил величайшую пирушку.

7 декабря, вторник, Бальцер.

Медкомиссия.

Сегодня прошёл городскую медкомиссию. Здоров как бык!

14 декабря, вторник, Бальцер.

Неужели моя мечта детства сбудется?

Завтра еду в Саратов на областную медкомиссию. Там моя судьба будет решаться окончательно. Но у меня уже нет никаких сомнений в том, что скоро мне придётся топтать землю кирзовыми сапогами. Однако есть надежда, что топтать я буду не землю, а железо. Так как меня на днях спросили в военкомате: «Где бы я хотел служить: в московском метрополитене или в военно-морском флоте?» Я без раздумий выбрал ВМФ. Военкоматчики с минуту смотрели на меня, как на блаженного. Они были уверены, что я выберу московский метрополитен, т.к. абсолютное большинство призывников именно его и выбирают, тем более я сам почти что уже из Москвы, и моя мама там всегда будет под боком. Однако моя детская мечта – это военно-морской флот, а именно боевой корабль.

16 декабря, четверг, Бальцер.

Последняя запись.

Сегодня у меня проводы, и, вполне возможно, что это последняя запись в этом дневнике, т.к. тебя, мой дневник, я не возьму в своё «Reise, Reise».

Часть вторая:

Учебка

19 декабря, суббота, Саратов.

Елшанка.

Вот я уже и в армии. Сегодня пошёл третий день службы. Потребность писать здесь гораздо выше, тем более телефон с собой я не взял, отберут. Пишу в самую дешевую двенадцатилистовую тетрадочку.

Нахожусь я в областной распределительной военной части, в которой побывал каждый военнослужащий, призвавшийся из Саратовской области, или попросту – в Елшанке. Место ужаснейшее! Целый день занимаемся всякой ерундой, выполняем мелкие поручения сержантов, постоянно строимся то на первом, то на втором этаже, строем ходим в столовую, в курилку и даже в туалет! Причём туалет находится на улице. 21 век, областной центр, огромное военное здание, холодная зима, и туалет, мать его, на улице!!! Да и туалетом это сложно назвать – жёлтый ледяной сарай. Не буду объяснять, от чего он ледяной и желтый.

Отдыхаем мы тоже своеобразно. В основном это происходит в так называемом кинозале, куда отбор проходят исключительно самые идиотские фильмы. Я туда захожу только с целью подремать на заднем сиденье. Лучше всего спится под фильм «ДМБ-2».

А ещё тут есть кафе «Гулям-гулям у дяди Вовы». Думаю, уже из названия можно сделать вывод об интеллектуальном развитии и моральном уровне хозяина этого заведения. Кафе представляет собой обшарпанную комнату, утыканную игровыми автоматами времён молодости моих родителей, типа «Морской бой», «Снайпер» и т.д. Чтобы поиграть, нужно приобрести у дяди Вовы советские пятнадцатикопеечные монеты. Но что самое интересное, у монеты нет фиксированной цены. Дядя Вова может сказать и 10, и 20, и 30 рублей за штуку, в зависимости от внешнего вида того, кто покупает. Так же дядя Вова держит свой прилавок с различными ништяками: сникерсы, сигареты, жвачки и т.д.

Сегодня один паренёк подошёл к дяде Вове за тем, чтобы купить у него пару сникерсов и пачку сигарет. Протягивает ему 500 рублей. Дядя Вова даёт ему необходимый товар и высыпает перед ним горсть пятнадцатикопеечных монет.

– Иди, играй, – изрекает дядя Вова.

– А как же сдача? – спрашивает паренёк.

– Ты что, вообще охренел? Какая тебе сдача? Ты забыл куда попал? А ну иди, играй, пока тебе дают, тварь неблагодарная.

Паренёк пытался ещё что-то ему противопоставить, чтобы вернуть свои деньги, а дядя Вова достал из-под стола дубинку и начал махать ею в сторону паренька. Паренёк пытался убежать, а дядя Вова кричит ему в след:

– Отдай монеты, ворьё!

Редкостная тварь этот дядя Вова. Как вернусь из армии, приму меры, чтобы прикрыли его лавочку.

20 декабря, воскресенье, Саратов.

Проводы.

15-го числа прошёл областную медкомиссию. Решение врачей было у всех одинаковым – к военной службе годен. Приехав в военкомат, меня тут же "обрадовали", что уже 17 декабря я должен к восьми утра явиться с вещами. Проводы, несмотря на то, что готовились в ускоренном темпе, прошли хорошо. Спасибо маме! Все пили, ели, веселились, тётя Таня Вольф, как всегда, придумывала всякие забавные конкурсы, и так всю ночь.

В 8 утра я с делегацией, состоявшей из полупьяных друзей и заплаканных родных, прибыл к военкомату. 3 часа мы просидели, пока искали машину, чтобы отвести нас в Елшанку. Нашли только один УАЗик, а нас было 15 призывников, плюс водитель и сопровождающий. Проехать 90 км в холодной «Буханке», в которой чудом уместились 17 человек – это было первое армейское испытание.

21 декабря, вторник, поезд Москва-Мурманск.

Ото всех и отовсюду.

Со мной из Бальцера в один день призвались ещё 7 человек. Одного из этих семи счастливчиков в тот же день каким-то чудесным образом забраковали по здоровью и отправили домой. Вот было удивление родных и друзей, которые ещё не успели протрезветь, а их солдатик уже вернулся домой. Отслужил!

На следующий день четверых моих земляков забрали в железнодорожные войска в Самарскую область. 20-го я остался один-одинешенек, т.к. после очередного построения забрали последних моих товарищей из Бальцера. Но скучать в одиночестве мне оставалось недолго. В этот же день пришли за мной и забрали меня на Северный флот! А я так надеялся на Черноморский…

Вечером за теми, кому ещё посчастливилось отправляться в этот день, в том числе и те, кто отправлялся вместе со мной на Северный флот, приехал специально выделенный троллейбус, в который мы забились, как шпроты в банку. Такого не бывает даже в московский час-пик на фиолетовой ветке метро. Долгий путь до железнодорожного вокзала, раскачивание троллейбуса в разные стороны до тех пор, пока не почувствуешь, что ещё толчок, и троллейбус перевернётся на бок, долгое ожидание распределения по поездам, и, в довершение, долгая дорога до Мурманска.

Утром 21 декабря наш поезд прибыл на Павелецкий вокзал Москвы. Там меня встретили мама и друзья. Но свидание было недолгим, т.к. нас спустили в метро, и мы поехали на Ленинградский вокзал. Когда мы ехали в подземке, мне было гордо осознавать, что я один из немногих, кто жил в этом великом городе, и пытался всячески блеснуть своими знаниями Москвы и московского метро, козыряя перед солдатиками названиями станций и пересадочных узлов. Только, если я раньше ездил на метро в футболке с изображением группы Prodigy и в толстовке и всегда мог выйти на абсолютно любой станции, то теперь я ехал в военной форме, и путь мой был только один – на станцию метро Комсомольская.

На Ленинградском вокзале мы просидели с 11:30 до 19 часов. Как я не отпрашивался у нашего лейтенанта, он так и не отпустил меня домой, чтобы я мог элементарно пообедать и принять душ, который я не принимал с 16 декабря. Зато меня там опять навестили мои друзья, мама и сестра.

В 19:28 поезд тронулся и увёз меня ото всех и отовсюду, кого и что я когда-либо знал. Полная неизвестность впереди…

22 декабря, среда, поезд Москва-Мурманск.

Дорога к месту службы.

Вообще, дорога для солдата – это отдых: нет никаких дурацких построений, не надо никуда спешить, можно писать письма, жрать и спать сколько захочешь. В поезде можно общаться с гражданскими лицами, причём общение проходит уже на каком-то другом уровне, – они нас как-то жалеют, что ли?! Особенно женщины. Ещё пару недель назад я ехал из Москвы в Бальцер ровно на таком же поезде, вокруг было много тёток и всем им не было до меня никакого дела. А кто-то из них смотрел на меня даже с презрением, и наоборот бы, при любом удобном случае набросилась на меня с кулаками. А сейчас точно такие же тётки относятся к нам, как к сыновьям. Вечно пытаются что-то спросить, угощают вкусняхами и даже помогают заправить постель.

Завтра мы должны уже прибыть в Мурманск и, как нам обещали наши провожатые, у нас начнётся совсем другая жизнь.

26 декабря, воскресенье, Североморск

Экипаж.

Вот уже 4 дня нахожусь в Североморске, в так называемом Экипаже. Этим словом называется распределительная часть, куда привозят всех призывников Северного флота. Отсюда мы будем распределяться по другим военным частям. В Экипаж нас привезли прямо с мурманского вокзала на военном тентовом КамАЗе, где мы успели немного подзамёрзнуть. Оказывается, Североморск находится за полярным кругом – примерно на полторы тысячи километров севернее Москвы.

В первый же час моего пребывания в Экипаже я столкнулся с дедовщиной. Нет, меня не побили. Просто, когда нас переписывали местные писари, они у каждого из нас проверяли вещи, и всё, что им нравилось, забирали себе. У меня, например, забрали зубную пасту.

Ещё писари оказались очень ленивыми. Когда они заполняли необходимые бумаги, то спросили у нас, кто умеет красиво и грамотно писать. Я поднял руку, и меня усадили заполнять эти бумаги. Увидев мой каллиграфический почерк, писари начали предлагать и даже упрашивать остаться у них в части, чтобы служить писарем. Я сказал, что всю жизнь мечтал попасть на корабль и обязательно на него попаду. Писари всячески пытались убедить меня в том, что по сравнению с их службой, на корабле очень поганого служится, всячески пугали меня, что там процветает жуткая дедовщина, что постоянно нужно находиться в «консервной банке», что там нужно постоянно выполнять грязную и тяжелую работу, что там большой риск лишиться жизни или здоровья. А тут сиди себе в чистоте и тепле, пиши и радуйся каждому дню. И то, даже писать не каждый день приходится, а в основном только весной и осенью. Но я был твёрд и отказал им. В школе я был писарем, в колледже тоже постоянно заполнял журнал и прочие другие документы, мне теперь и в армии, что ли бумагу марать? Нет уж!

Здесь меня ещё ни разу не били, но вот сортир драить уже пришлось. Я попался на армейский развод. Заходят в кубрик двое старшин и спрашивают: «На камбуз пришёл КамАЗ с фруктами, фрукты наполовину гнилые, нужны добровольцы, чтобы отСОРТИРовать их». Я был голоден, фрукты я не ел уже несколько недель, и встал в первых рядах добровольцев. Вместо столовой, нас повели в сортир…

В Экипаже молодые матросы проходят очередную медкомиссию, собеседование и прочие процедуры. На собеседовании мы заполняли специальные формы, где одним из вопросов был «Где бы вы желали служить?» и варианты ответов «подводная лодка, надводный корабль, морская пехота, береговая часть», нужное подчеркнуть. Я подчеркнул «надводный корабль».

Как же тут холодно и темно! Холодно, потому что всё-таки на Севере, за полярном кругом. А темно, потому что тут полярная ночь, и солнце я увижу ещё не скоро.

Говорят, тут кормят нормально. Так говорят все, кроме меня. Трудно привыкнуть к армейской пище после маминой стряпни и деликатесов ресторана «Кино». Кесадилья, капрезе, руккола с тигровыми креветками – это то, что я ещё не скоро съем.

1 января 2005 года, суббота, Североморск.

Учебка.

С Новым годом!!!

     Сразу скажу, что часто мои записи могут быть прерваны на самом неожиданном месте. Связано это с тем, что тут, где я сейчас нахожусь, очень мало свободного времени: только сядешь писать, как тут же объявят какое-нибудь очередное построение для разъяснения дальнейших действий. Исправлять и дополнять, наверное, ничего не буду, а буду оставлять всё так, как случилось.

29 декабря меня перевели из экипажа в учебку, где до июня я буду обучаться корабельной профессии. Вот тут-то и началась настоящая служба. Тут всё делается строго по Уставу. Иногда даже и не знаешь, что лучше – уставщина или дедовщина…

2 января 2005 года, воскресенье, Североморск.

Новый год или послание из сортира.

Новый год я отметил уникально! Так я его ещё никогда не отмечал и не отмечу.

31 декабря нас поздравил командир нашей роты. Он разрешил нам весь день смотреть телевизор и сообщил, что вечером состоится праздничный ужин, правда, на нашу же зарплату. В 22 часа мы сходили в столовую, где, слава Богу, было много сладостей. В 23:55 мы послушали поздравления Верховного Главнокомандующего (да, да, теперь он для нас не президент), и под бой курантов я съел мандаринку, которую мне удалось вынести с ужина. Отбой был в час. Всё это время нам разрешили смотреть телевизор.

     1 января подъём был в 7. Этот день я не забуду никогда. Начался день неплохо. Командир снова поздравил нас с Новым годом и разрешил после завтрака поспать. Я спать не пошёл, т.к. догадывался, что не успею уснуть, нас тут же поднимут на какое-нибудь очередное построение. Так и произошло.

     После обеда нам показали придурошный спектакль, который выдумали ребята с нашей роты, больше половины из которых были дагестанцы.

     Вроде бы пока всё шло не так плохо, мне даже удалось вчера начать рассказывать об учебке, сидя в ленинской комнате. Но потом в нашу роту пришли наряды. От суточных нарядов я успешно откосил, но зато попал на ЗУ. Эта страшная для всех матросов аббревиатура расшифровывается как загрузка угля. Лучше бы я попал в наряд! Я-то думал, что нужно просто нагрузить и перенести в котельную 100 носилок угля. Оказалось всё гораздо хуже.

Придя на ЗУ, перед нами оказалась огромная гора угля под толстым слоем снега. Огромная, это не значит несколько КаМАзов, это означает, как минимум несколько барж. Сначала этот уголь нужно было откопать из-под снега и льда. Затем замёрзший каменный уголь нужно было наколоть ломами, которые холодные настолько, что руки примерзают к нему даже через тёплые рукавицы. Далее уголь грузится полусломанными лопатами на огромные и тяжелые носилки, которые даже без угля весят не мало, и эти носилки относятся в котельную, расположенную метрах в ста пятидесяти от горы угля. И так 100 носилок! На это у нас ушло несколько часов. И всё это время на жутком морозе! Греться можно было только в котельной, когда заносишь туда очередную партию угля.

     Но и это ещё не всё! После всего этого нужно было вынести из котельной примерно 70 носилок шлака и вывалить их на отвал, который находится в метрах трёхстах от котельной.

     Однако, несмотря на все трудности, работа шла в позитивной обстановке, т.к. не было дагестанцев, которые почти все дружно записались в наряд по камбузу заглушать свой нехват в пище, и рота могла теперь от них отдохнуть хоть один денёк. А настроение повысилось на все 100% после увиденного нами чуда.

Нечто, словно дым из вулкана, вышло из-за сопки. Постепенно этот дым затянул половину неба. Мы побросали ломы, лопаты, носилки, и с открытыми ртами смотрели на необычное зрелище. Кто-то уже догадался, что это возможно северное сияние, но тут же его предположение было отвергнуто, т.к. люди, видавшие фотографии северного сияния, заявляли, что оно выглядит совсем по другому. Никто из нас никогда не видел ничего подобного, почти все ребята были со средней полосы России и понятия не имели, что такое северное сияние. Кто-то предполагал, что это извержение вулкана, кто-то говорил, что возможно где-то сильный пожар, но споры продолжались недолго – небо вдруг вспыхнуло и начало сверкать всеми цветами радуги, но преимущественно ярко зелёным. Очень красивое и незабываемое зрелище!

Не знаю, сколько продолжалось северное сияние, время как будто перестало существовать для нас. О загрузке угля не было и речи. Все взобрались на гору, кто-то кричал от восхищения, кто-то хлопал в ладоши, кто-то пел песни, кто-то просто с открытым ртом стоял и смотрел на небо. У меня же глаза стали влажными. Это был восторг, который перебил даже мои впечатления от концерта Rammstein.

Не знаю, как бы на меня подействовало северное сияние, если бы я приехал на Север не служить, а допустим на экскурсию. Возможно, это стало бы рядовым событием, воспринятым мною, как аттракцион, за который были уплачены деньги. Но при катастрофическом дефиците положительных эмоций, которое наблюдается у нас у всех, это впечатлило нас очень сильно, и не забудется уже никогда.

     Постепенно сияние опять превратилось в подобие дымки и как в чёрную дыру засосалось за сопку. Мы с приподнятым настроением загрузили эти чёртовы 100 носилок с углём, вынесли 70 носилок шлака и замерзшие отправились в роту.

     Вот такой вот Новый год! Надеюсь, я его не проведу так, как встретил…

Надо же, сколько пишу, и ни разу не было построения. Просто я сегодня схитрил. Меня снова выделили за мой каллиграфический почерк. И когда снова набирали людей на ЗУ, я сидел по поручению командира роты и писал какую-то херню. А потом забежал в сортир и просидел там всё это время. Т.е. всё, что Вы сейчас прочитали, написано мною в сортире!

3 января 2005 года, 19:30, понедельник, Североморск.

Итоги 2004 года.

Ушедший год был для меня самым плодотворным из всех. За этот год я успел многое: поработать диск-жокеем, продавцом музыки и фильмов, официантом, переехать в Москву, не поступить во ВГИК, сняться в сериале, побывать на концертах крутых групп, прочитать роман "Преступление и наказание", разлюбить девушку, которую любил 2 с половиной года, и даже успел под конец года загреметь в армию. Но и тут я отличился, – я попал не в какие-нибудь железнодорожные войска, а в морфлот, будь он проклят!

5 января 2005 года, 14:14, среда, Североморск.

Национальный вопрос.

Я всегда старался относиться ко всем национальностям одинаково. Для меня не было разницы между португальцем и чукчей, между китайцем и татарином, между русским и дагестанцем. Я всегда делил людей не по их национальным принадлежностям…

19:44.

…а по их личностным данным. Но тут на флоте этот мой принцип претерпевает крах. Я начинаю понимать, что некоторые национальности имеют ярко выраженные негативные склонности, когда собираются вместе в сложных условиях быта.

Например, здесь, на Северном флоте, очень много дагестанцев, и поверьте мне, я до сих пор не встретил ни одного порядочного. Они наглые, хитрые, необразованные и злые. В учебке я ещё и две недели не отслужил, а они уже успели так достать, что просто невмоготу молчать.

     Возможно, я сейчас погорячился, ведь на гражданке я встречал вполне приличных дагестанцев, с одним из них был даже товарищем. Но тут с ними происходит какая-то метаморфоза. Предполагаю, что у них в армии вырабатывается особый инстинкт выживания – чтобы выжить, им надо сплотиться между собой и запугать своею сплочённостью и наглостью всех остальных матросов, которые, к сожалению, не могут сплотиться также.

     Вот буквально только что, на моих глазах развернулась подтверждающая мои слова сцена. Я сижу один в ленкомнате, и в неё входят даг и русский. Даг за что-то наезжал на русского, а русский паренёк не мог почти ничего ему противопоставить. Возможно, он даже и хотел его ударить, дать ему отпор, но вот видно было, что он чего-то боялся. То ли боялся дагов, которые прибегут спасать своего сородича, то ли боялся предстоящей за драку ответственности по Уставу и отправиться на губу.

И вот не понятно, смог бы я как-то впрячься, если бы дело дошло до реальной драки? Я пока не могу ответить на этот вопрос даже самому себе.

А сегодня на утренней уборке, почти тоже самое произошло и со мной. Я закончил свою уборку, а Исмаил ещё даже не начинал её. Он ждал, пока освободится какой-нибудь русский парнишка, чтобы заставить его убрать свою территорию. Я освободился первым, и он подошёл ко мне и начал заставлять меня. Я естественно же не соглашался. Исмаил начал пихаться. У меня было большое желание врезать ему, но это желание перебарывалось моим здравым умом и возможно даже трусостью, поэтому я только твёрдо стоял на своём. Он понял, что от меня ничего не добьётся, и ушёл искать себе другого матросика.

7 января 2005 г., 9:40, пятница. Североморск.

Рабство.

Многие заявляют, что в России демократия. Ни хрена подобного! В России нет демократии, а в некоторых местах ещё даже сохранился рабовладельческий строй!

8 января 2005 г., 15:00, суббота. Североморск.

Заболел.

Из-за того, что простудился, я сегодня загремел в санчасть.

9 января, воскресенье, Североморск

Санчасть.

Сегодня я узнал свой диагноз – ангина. Почти весь день проспал, слава Богу, в санчасти это позволительно. Чувствую себя поганенько.

10 января, понедельник, Североморск.

Обострение.

Только что меня посетила мысль написать письмо моей бывшей возлюбленной Оле. Неудивительно, ведь у меня температура под 40 градусов.

Мера прекрасного.

Я даже не знаю, какое сегодня число, поэтому оставил чистое место, чтобы дописать его, как узнаю.

В армии, я совсем не имею возможности видеть что-то прекрасное. Здесь всё какое-то серое, холодное и безжизненное. Поэтому я невольно начинаю ценить прекрасное в мелочах. Вот сейчас сижу на подоконнике и любуюсь снегирём, клюющим рябину. И это настолько прекрасно, как будто смотришь какой-то увлекательный фильм.

13 января, 14:40, четверг, Североморск

Грусть.

Вчера у меня был день тоски. Весь день я с замиранием сердца вспоминал Москву, а точнее мой московский образ жизни.

Первое время, проведённое в Москве, я сильно скучал по Бальцеру, но потом я втянулся в московский образ жизни, и мне просто стало некогда скучать. В Москве я был действительно счастлив, хотя и не понимал этого. У меня была интересная работа, у меня были хорошие друзья, были мама и сестра, там я имел свободу и делал, что хочу и когда захочу.

Но всё-таки грусть по Бальцеру всё время возрастала. Сегодня я пришёл к выводу, что в армию я попал ещё и потому, что очень сильно скучал по моему городку. Когда мама сказала мне про повестку и спросила: «Ехать домой или отсидеться в Москве?», я тут же ответил: «Ехать!» Но ответил я так не потому, что рвался в армию, нет. Просто это был повод оказаться дома. Мне не терпелось увидеть своих друзей, поделиться с ними своими мыслями и пройтись по родным улицам. Я сейчас с содроганием сердца вспоминаю, как меня уговаривали Саша и Паша не ехать в Бальцер сейчас, а ехать после окончания призыва, чтобы откосить. Но для меня это было немыслимо. Как это?! Предвидится такая возможность ехать домой, а ей не воспользуюсь?! И я поехал в Бальцер, а через пару недель за полярный круг в Североморск, где нет даже солнца…

Вчера у меня вообще было какое-то аморфное состояние. Я уже более-менее выздоровел, но до сих пор нахожусь в санчасти. В санчасти мы моем полы по 3 раза в день, и это ужасно надоело. Но я понял одно, что ко всем трудностям нужно относиться наплевательски, и всё будет казаться не так сложно. Даже вчера, когда меня послали мыть полы в сортир, я не стал, как обычно, перечить. Я спокойно пошёл и вымыл. Должен ведь его кто-то мыть. Мне даже в какой-то мере это понравилось, т.к. сортир маленький, белый, чистый и полы там кафельные. Раз-два и готово. Теперь можно даже быть добровольцем по мойке больничного сортира, только боюсь, сослуживцы неправильно поймут.

15 января 2005 года, Североморск.

Полярная ночь.

Из всех невзгод службы больше всего напрягает вовсе не Устав, не мороз, не тяжелые работы, и даже не дагестанцы, а вечная темнота. С тех пор, как я приехал в Мурманскую область я ещё ни разу не видел Солнце, ведь тут сейчас полярная ночь. Но это вовсе не означает, что на улице постоянная тьма, тьма тут бывает только ночью, утром и вечером, днём же тут сумерки – такое чувство, что Солнышко вот-вот выглянет из-за горизонта и осветит этот чёрный город, но этого не происходит, и Светило, так и не выглянув, снова уходит вниз.

17 января 2005 года, Североморск.

Выписка.

Сегодня меня выписывают из санчасти, хотя я так до сих пор и не вылечился. За эти 9 дней я уже привык к спокойной жизни. Тут единственное, что надо делать – это часто прибираться – после каждого приёма пищи. А там, в роте, опять начнётся армейская жизнь: построения, наряды, ЧК (чистка картофеля), ЗУ (загрузка угля) и прочие радости службы.

18 января 2005 года, Североморск.

Прерванный сон.

Больше всего я скучаю по гражданке сразу после подъёма, когда ты только что во сне пригласил прекрасную барышню в свою комнату своего родного дома в Бальцере, а тут звучит команда "Рота, подъём", и тебя вместо завтрака выгоняют на мороз чистить снег.

19 января 2005 года, Североморск.

Пробуждение.

Есть такой момент, когда проснёшься, но ещё не открываешь глаза и не понимаешь, где ты находишься. И вот именно в этот момент больше всего надеешься на то, что сейчас откроешь глаза и увидишь стены родной комнаты, которые обклеены плакатами Prodigy, Nirvana, Rammstein. Но этого чуда не происходит уже больше месяца, и ты снова видишь этот чёртов кубрик, усеянный металлическими кроватями, и старшину, который кричит: «Рота, подъём!»

20 января 2005 года, Североморск.

Совершенствования духа или деградация?

Я сделал открытие! Учёные говорят, что человек использует только 5% своих возможностей. Моё открытие состоит в том, что в армии человек открывает ещё парочку процентов своих возможностей.

На дворе уже 20 января, а я принял душ впервые в этом году только лишь вчера. Последний раз я мылся, точнее нас водили мыться, 30 декабря. С тех пор прошло 3 недели! Когда я покидал санчасть, в нашей палате был запах, как в чеховской палате №6. Странное дело, но в санчасти не разрешается мыться, или это просто связано с тем, что там нет душа, а ходить со здоровыми матросами запрещено.

Так же открываешь в себе другие новые возможности, например, с удовольствием поглощать отвратительную пищу, терпеть обиды и оскорбления, вкалывать на пределе возможностей, находиться долгое время на морозе, спать по 5 часов в сутки и т.д.

     Тут в армии совсем меняются желания. Если я на гражданке желал выучиться на кинорежиссёра, встречаться с красивой девушкой, купить себе диджейскую аппаратуру, сходить на концерт Prodigy, съездить в Англию, Францию, Норвегию и другие европейские страны, то тут желания становятся настолько примитивными, что даже пугаешься. Тут больше всего желаешь поспать лишний часочек, съесть чего-нибудь сладенького, хотя бы ириску или халву, которую я терпеть не могу. Встречаться с красивой девушкой? Да что вы! Тут уже начинаешь заглядываться на камбузных поварих. Сходить на концерт любимой группы? Да тут хочется просто послушать музыку, хотя бы попсу по Русскому радио. И желание стать режиссёром тут вообще не обостренно. Тут хочешь стать хотя бы снова официантом, чтобы хорошо питаться.

Наверное, это всё-таки первая стадия деградации.

21 января 2005 года, Североморск.

Упущенный шанс.

Я неплохо зарекомендовал себя в нашей роте, и у меня был шанс стать командиром отделения. Но, когда наш взвод делили на три отделения, я находился в санчасти, и в результате я этот шанс упустил.

И, кстати, я до сих пор кашляю.

23 января, воскресенье, 20:30, Североморск.

Трудовые выходные.

Сегодня воскресенье, но этот факт нисколько не отменяет загрузку угля. Не зря же говорят, что аббревиатура МАТРОС расшифровывается – Малый Автономный Трактор Работающий Около Суток.

Меня уже достали эти постоянные изнуряющие работы на морозе! Но вот удивительный факт, – ведь не мёрзнем не фига. Хорошо греет тело военно-морское обмундирование совместно с военно-морскими работами.

А, да, я же ещё не рассказывал, что такое ЧК. ЧК – это особая работа, когда нас запирают в холодном и сыром помещении, дают нам в руки тупые, никуда негодные ножи и высыпают перед нами несколько мешков картошки. К справке: в части служит более 300 человек, и все они любят на ужин картошечку. Но я готов отказаться от картошки полностью, лишь бы не видеть больше перед собой этой горы. Только за первый день ЧК я почистил столько картошки, сколько не чистил за всю свою жизнь. Я бы многое отдал сейчас за свой специальный нож для чистки картошки. Надо будет написать маме, чтобы прислала его в посылке.

24 января, понедельник, 20:30, Североморск.

Не ною!

Нет! Не подумайте, что я ною и жалуюсь на свою участь. Я просто пишу, и когда я пишу о том, что меня беспокоит, мне как будто бы становится легче на душе.

25 января, вторник, 9:50, Североморск.

Не написанные письма.

Так хочется написать письмо кому-нибудь из друзей, но очень жалко выдирать листы из этой тетради, их уже итак осталось мало, а мне ведь этот дневник ещё писать и писать. Раньше были конверты в дефиците, теперь ещё и листы.

Так же мне надоел постоянный вопрос «А чё это у тебя?» от заглядывающих через плечо сослуживцев, когда я пишу дневник. Поэтому я им теперь всегда отвечаю, что пишу письмо другу.

26 января, среда, 11:00, Североморск.

С днём рождения, сестрёнка!

Сегодня у моей сестры день рождения, а я сижу здесь и не имею возможности даже позвонить и поздравить её. Ну, ничего, у Юли есть такая дурацкая привычка, как читать чужие дневники, так что с днём рождения Тебя, сестрёнка! Когда-нибудь ты это прочитаешь!

26 января, среда, 12:20, Североморск.

Солнышко!!!

Сегодня у меня впервые за несколько недель есть хорошее настроение. Виною тому Солнышко, которое, наконец, взошло над Североморском. Ему достаточно было выглянуть только на несколько минут, чтобы осчастливить тысячи парней, приехавших в эту дыру из Средней полосы России.

27 января, четверг, 14:30, Североморск.

Первое удовлетворение от службы.

Солнышко продолжает светить, правда очень непродолжительное время – всего несколько минут в день, а служба начинает приносить хоть какое-то удовлетворение. Связано это ещё и с тем, что я наконец-то начал заступать в нормальные наряды. Теперь я иногда бываю дневальным по роте. Как оказывается хорошо, когда занимаешься одним делом. Я стою дневальным и твёрдо знаю, что пока я в наряде, меня никто внезапно не заберёт ни на ЗУ, ни на ЧК, ни на уборку снега. Стоишь себе и делаешь своё дело.

А ещё сегодня мне пришла посылка от моей мамочки. Там было, помимо всяких ништяков, письмо. Боже мой, какое великое счастье в армии получать письма от любимых людей. Так что пишите мне часто и много! А ништяки, как это и заведено тут, разлетелись по кубрику мгновенно, и я урвал себе только маленькую шоколадку.

28 января, пятница, 13:50, Североморск.

Ляпота!

Окна нашего кубрика выходят на Кольский залив, на военно-морскую базу, где стоят военные корабли. Наконец-то полярная ночь почти закончилась, и я получил редкую возможность любоваться этими стальными красавцами.

29 январь, суббота, 13:15, Североморск.

Что такое счастье?

До армии, я даже и не задумывался над тем, что такое счастье. У меня было всё, для того, чтобы быть счастливым, я же не понимал и не ценил этого. Всё, казалось, чего-то не хватает. А оказывается, чтобы понять, что такое счастье, нужно было не что-то получить, а всё это потерять.

Точно так же и с любовью. Живёшь себе счастливо, а потом бац и влюбляешься. Начинаешься встречаться с девушкой, чувствуешь себя на седьмом небе, потом что-то не сложилось и отношения прерываются. Казалось бы, ничего не поменялось с тех пор, когда ты ещё не встретил эту девушку, у тебя точно так же остались две ноги и две руки, осталась голова, осталась мама, ты не стал инвалидом, дом твой не сгорел, живи себе и радуйся, ровно так же, как ты жил до влюблённости. Но нет, ты себя уже никогда не почувствуешь так же, как чувствовал раньше.

29.01.2005., суббота, 16:00, Североморск.

Несколько слов об идиотах.

Сколько же в мире идиотов! Особенно очень большая концентрация идиотов сосредоточена в армии. Тут у всех нервы накалены, и из-за этого наружу всплывают все самые мерзкие черты характера. Всем обязательно необходимо сказать что-нибудь неприятное сослуживцу, всем хочется покомандовать, все лезут не в своё дело, и это вызывает сильное раздражение.

Есть в нашем кубрике два моральных урода: Фёдоров и Ковалёв. Рожи у обоих такие наглые, холёные. Тут вроде бы все похудели за месяц службы, у них морды только шире становятся. Они постоянно хотят меня чем-нибудь задеть. То посмотрел на них не так, то во время строевых иду не в ногу. В общем, найдут, за что зацепиться, а сами с дагами корефанятся, перед ними прямо так и стелятся и лижут им задницы. Я всё терплю и думаю, что им самим надоест. Но нет, не надоедает, а только становятся ещё наглее. И сегодня я дал им полный отпор, дело чуть было не дошло до драки. Думаю, они теперь несколько раз подумают, прежде чем ещё раз приставать ко мне.

30 января, воскресенье, 10:40, Североморск.

Метель.

Погода в Североморске холодная, но не суровая, в среднем 10-20 градусов мороза. Но из-за высокой влажности воздуха ощущение холода увеличивается минимум в 2 раза. Когда тут -15 градусов, то кажется, что все -30. А когда дует ветер, то на улице находиться просто невозможно. Говорят, что на Новой Земле и то комфортнее находиться, потому что там сухой мороз, и он легче переносится. А тут под боком незамерзающий из-за Гольфстрима Кольский залив, а дальше тоже незамерзающее Баренцево море, которое приносит сюда большую влажность воздуха, а вместе с тем собачий холод.

Однако то, что творится на улице в данный момент, местные жители называют просто метелью. Для меня же и других ребят из Средней полосы, это просто елдец! Это буран, апокалипсис и снежный ад! Ничего подобного в своей жизни мы ещё не видели. Снег валит плотной стеной, сильный порывистый ветер и пронизывающий холод. Даже на камбуз идти неохота. Кстати, снег падает не вертикально, и даже не по диагонали. Он проносится с дикой скоростью горизонтально.

30.01.2005., воскресенье, 20:10, Североморск.

Город летающих собак.

Коротко о погоде. За окном холодно, снег, сильный ветер, временами пролетают собаки…

Тут, на Севере, некоторые прибрежные населённые пункты из ветра называют "городами летающих собак". Например, такое звание имеет посёлок Гремиха. У города Североморска такого звания нет, но в такую погоду, думаю, и здесь собаки тоже летают.

Мы недавно вернулись с камбуза. На улице нечто невероятное. Если бы мы на камбуз шли не строем, а по одному (хотя тут по одному никто не ходит!), то кто-нибудь из нас обязательно бы не дошёл. Дышать трудно, и снег разгоняется с такой скоростью, что когда снежинки врезаются в лицо – ощущение, что тебя постоянно колют иглами. Единственное спасение – это поднять воротник шинели и идти вслепую за впередиидущим товарищем.

Однако есть в этом что-то интересное, романтичное, и под завывание метели слаще спится.

31.01.2005.,понедельник, 20:21, Североморск.

Белый океан.

С момента рождения и до 10 лет я жил в городе Набережные Челны. Там всегда зимой было очень много снега. Переехав в южный город Бальцер, мне очень не хватало тех сугробов белого и пушистого снега. В новом для меня городе его было почти всегда немного, и даже на элементарную снежную гору, чтобы кататься на ледянках, снег набирался только ближе к февралю. Зато в Бальцере я всегда хвастался своим друзьям, что приехал из такого города, где снега так много, что со снежной горы, которую накатывают бульдозеры, можно катиться не несколько секунд, а целую минуту, что в сугробы можно было прыгать, хоть с третьего этажа, что занятия по физкультуре у нас проводились не в спортзале, а в лесу на лыжах.

После вчерашней метели я понял, что снега до этого и не видел вовсе. Я как будто приехал в Североморск из Саудовской Аравии. Это целый океан белоснежного мягкого снега.

Сегодня впервые в кубрике не было утренней уборки. Мы поднялись в 6 утра, и первым делом нас всех отправили чистить снег. Отмечу, что самой современной снегоуборочной техникой в нашей учебке является матрос с лопатой в руке. Задачей минимум, нужно было хотя бы откопать выход из роты и проложить узенькую тропинку до камбуза. После завтрака и до самого ужина мы занимались только уборкой снега. И никого абсолютно не волновало, что я до сих пор кашляю. Ближе к обеду выглянуло Солнышко, и снег стал невыносимо слепить нам глаза. Благо, что вскоре нас отвели на обед. После обеда Солнышко уже скрылось, и уборка началась с прежней силой.

01.02.2005., вторник, 21:14, Североморск.

Посыльный дежурного по штабу.

Сегодня заступил в новый для себя наряд – посыльный дежурного по штабу. Ничего наряд, нормальный. Сидишь себе в штабе и, как дежурному что-нибудь понадобится, он тебя засылает куда-нибудь зачем-нибудь. Благо, что ему не часто что-нибудь зачем-нибудь нужно. Сижу целый день и читаю.

Здесь я раздобыл ценную для себя книгу, в которой есть пример написания литературного сценария, и теперь я знаю, как он оформляется. Хотя, если честно, то от обыкновенного романа он мало чем отличается.

02.02.2005., среда, 3:20, Североморск.

Мат.

Начал за собой замечать, что стал гораздо чаще материться. А тут просто по-другому и не понимают. Например, недавняя фраза, прозвучавшая из моих уст во время вечернего умывания в туалете, когда я зашёл в него с голым торсом и ощутил на себе дуновение северного ветра из открытой настежь форточки: «Блядь, какой долбоёб открыл эту ебучую форточку?» Погорячился, но форточку тут же прикрыли. А если бы я сказал: «Блин, как холодно, прикройте, пожалуйста, форточку!», думаю, никто бы даже не шевельнулся.

02.02.2005., среда, 17:30, Североморск.

Первая роль.

Наряд я до конца не отстоял, так как меня вызвал к себе наш замполит роты майор Полонский и снял с наряда. Майор Полонский единственный офицер в части, который имел сухопутное звание. Но что интересно, он носит военно-морские погоны капитана третьего ранга. Говорят, он так сильно хотел стать военно-морским офицером, что когда ему давали очередное воинское звание, то адмирал вручил ему сразу два вида погон, с красными полосами и с желтыми, и разрешил самому выбрать какие погоны ему носить. Он выбрал с желтыми полосками.

Я недавно записался в труппу нашего театра, который располагался в библиотеке нашей военной части. И вот теперь майор Полонский, прочитав моё сочинение, которое ему очень понравилось, решил отправить меня играть в этот театр. Видимо благодаря этому сочинению он увидел во мне натуру творческую, что аж решил снять меня с наряда ради такого дела. В театр нас пришло человек 15, с первой и со второй роты. Театральный режиссёр, а по совместительству заведующая библиотекой, милая женщина Елена Владимировна, провела прослушивание и распределила роли в спектакле. Я получил женскую роль…

02.02.2005., среда, 21:00, Североморск.

День сладостей.

Сегодня был день сладостей. Так как я стоял в наряде в штабе, меня отпустили в магазин, в, так называемый, чепок. У меня с собой были последние 30 рублей 60 копеек. Я долго думал и решил купить за 9 рублей кремовую трубочку. Это была самая вкусная трубочка в моей жизни! Я не удержался и купил ещё две. После театра наша театральная труппа тоже зашла в чепок. Мы скинулись и купили вафли. А когда пришли в роту, несколько парней раздавали печенье и лимонад из своих посылок.

04.02.2005., пятница, 17:10, Североморск.

Камбуз.

Только что вернулись с суточного наряда по камбузу. Ничего нарядик, сойдёт! Плюс его в том, что можно вдоволь наесться, а минусы – болят ноги от стоячей работы и недосып. Заключается наряд в следующем – некоторые матросики помогают по кухне поварам, таскают тяжелые лагуны (так называются кастрюли на флоте), натирают полы, чтобы не было скользко и т.д. Остальные же накрывают столы для приёма пищи всей учебки, а затем после всего этого моют посуду. Итак соответственно 4 раза в сутки, т.к. у нас тут четырёхразовое питание: завтрак, обед, ужин и вечерний чай.

Вчера разговаривал по телефону с Сашей. Воспользоваться своим телефоном мне позволил командир роты капитан третьего ранга Благовидов, который по доброте своей душевной не взял с меня ни копейки. Звонил я узнать, приедет ли мама на мою присягу или нет, а если приедет, то пускай срочно пришлёт мне свои паспортные данные для пропуска в закрытый город Североморск.

04.02.2005., пятница, 20:50, Североморск.

Страшная сила.

Человек ко всему привыкает. Ни я первый, ни я последний, кто убеждается в этом на собственном опыте. Если сравнивать мою жизнь сейчас и жизнь 2 месяца назад, то это будут жизни абсолютно разных людей. До армии я жил в самом прекрасном городе Мира, работал на интересной работе, где имел возможность общаться со знаменитостями и людьми, которые мне интересны, виделся каждый день со своей мамой, снялся в сериале, бывал на концерте различных групп, питался теми блюдами, которые захочу, принимал каждый день ванну, слушал свою любимую музыку. А сейчас моя жизнь похожа на рабство. Я нахожусь в маленьком городе за полярным кругом, меня кормят помоями, я живу и общаюсь в основном с недалёкими людьми, которые не разделяют мои интересы и совершенно не понимают меня, я моюсь один раз в неделю, иногда я слушаю попсу по радио, меня могут в любой момент дня и ночи послать на какую-нибудь тяжелую работу, как, например, было сегодняшней ночью, когда вдруг обнаружилось, что в котельной до утра может не хватить угля, и нас отправили на ЗУ, и это не смотря на то, что мы только вернулись с суточного наряда.

До армии у меня были следующие заботы: куда бы потратить или вложить заработанные деньги, какой бы музыкальный диск купить сегодня вечером, как развлечь себя на выходных, куда бы мне поступить учиться следующим летом, если я так и не поступлю во ВГИК. Сейчас же мои заботы совсем другие. Я ищу, где бы раздобыть ещё пару рублей, чтобы хватило на заварное пирожное в чепке. Я думаю, куда бы мне спрятать свой дневник так, чтобы его никто не нашёл. Я каждый день пытаюсь вынести с камбуза в кармане побольше хлеба, чтобы так сильно не мучил нехват. Я придумываю новые отмазки, чтобы меня не забрали на ЗУ или ЧК. И так далее, и тому подобное.

Всего несколько недель назад я думал, что не смогу так жить, но сейчас я уже так не думаю. Я привык.

05.02.2005., суббота, 17:14, Североморск.

Присяга.

Сегодня утром я торжественно присягнул на верность своей Родине – Российской Федерации. И в отличие от многих других матросов, я произнёс не пустые слова, а действительно произнёс Клятву и буду её выполнять, во чтобы это мне не стало.

К девяти часам утра вся вторая рота построилась в зале столовой, которая предварительно была очищена от столов и торжественно украшена. Ровно в 9 утра матросы друг за другом начали выходить в центр построения и произносить текст присяги. Полная тишина и торжественность, кроме чеканного шага и слов присяги больше не слышно ничего. Вдруг со скрипом открывается дверь и в зал тихонечко входят женщина, мужчина и ребёнок десяти лет. Ко многим в этот день на присягу приехали родители, и это, видимо, были одни из опоздавших родственников. Они остановились в сторонке, замерли от происходящего перед ними торжества, и только их головы с глазами шевелились в поисках своего сына. А позади меня, где стоял матрос Кульчевич, начали доноситься всхлипывания и шмыганье носом. Я догадался, что это пришли именно его родители, и он от этого расплакался. Чёрт побери, от такой трогательной картины прослезился и я, тем более что ко мне так никто и не приехал.

В честь сегодняшней присяги у нас как будто бы выходной. Все наряды и работы распределила между собой первая рота. В 11 часов нас повели в музей – на легендарную подводную лодку К-21, которая в 1942 году торпедировала мощнейший немецкий линкор «Тирпиц», шедший на уничтожение полярного конвоя PQ-17.

Эта лодка сейчас стоит в заливе и наполовину закована в бетон, а во время прилива погружается в морскую пучину. Очень интересный музей, когда ещё удастся побывать на настоящей подводной лодке времён Великой Отечественной войны. Походив по ней, понимаешь, что наша служба ещё сказка по сравнению со службой тех матросов, да и офицеров тоже, которые служили здесь во время войны. Ели они в крошечном камбузе. Перемещались по узеньким коридорчикам, утыканными различными приборами, о которые не мудрено разбить голову. Спали прямо на боевых постах; те, кто служил в торпедном отсеке, расстилали свои шконки прямо над торпедами.

Этот музей находится в непосредственной близости от военных кораблей. Вблизи они кажутся ещё огромнее, чем из окна нашего кубрика. Нам так сильно хотелось попасть с экскурсией на один из этих кораблей, что мы готовы были бы отказаться от экскурсии на лодку К-21. Но нам сказали, что, если повезёт, то через два года сами сможете туда водить экскурсии.

После музея нам устроили праздничный обед. Правда от обыкновенного обеда он отличался лишь только наличием маринованных яблок на столе и апельсинового сока вместо компота из сухофруктов.

06.02.2005., воскресенье, 10:34, Североморск.

Большая честь для меня.

Сейчас мне сообщили, что я допущен к вахте гарнизонного караула. Этому предшествовал строжайший отбор, состоящий из трёх туров (в основном различные психологические тесты, медкомиссия и заучивание наизусть многих статей Устава гарнизонной и караульной служб ВС РФ). Я прошёл все 3 тура и был допущен. Из 107-и человек нашей роты к гарнизонному караулу допущены только 14 человек. Получается только 14 человек со всей роты полностью психологически здоровы, чтобы им доверить боевое оружие? С одной стороны, я очень этому рад, т.к. со мной вместе прошли и мои товарищи, а значит, я разбираюсь в людях. А с другой стороны, я очень хотел попасть в роту почётного караула, но отбор туда я проспал, точнее, проболел в санчасти.

Что интересно, ни одного дагестанца к гарнизонному караулу допущено не было, на что они очень сильно жаловались командованию.

07.02.2005., понедельник, 15:04, Североморск.

Североморск.

Вчера 20 человек из нашей роты ходили в дом офицеров флота (ДОФ) смотреть концерт двух старух. Я был среди этих двадцати счастливчиков. Но речь сейчас пойдёт вовсе не об этом замечательном концерте и не о милых старушках с их музыкальными талантами, а о городе Североморск.

Ничего городок, симпатичный! За более чем месяц нахождения в учебке я впервые выбрался за её стены (не считая бани, которая находится в соседней части!). Шли в ДОФ строем, чеканя шаг. Старшина крутился под ногами, как Моська у слона, пытаясь хоть как-то показать свою власть криками на нас, а мы, не обращая на него никакого внимания, заворожено смотрели по сторонам, разглядывая город, жилые дома, гражданских людей, которые были одеты не в шинели, а в обыкновенную одежду, ДЕВОЧЕК, ДЕВУШЕК И ЖЕНЩИН. Хотя может, уже кто-нибудь был готов заглядываться и на бабушек.

В общем, мы были в городе и это нас неимоверно радовало. Город показался нам распрекрасным. Хотя это всё-таки, наверное, сыграл эффект неудовлетворённости, – после обшарпанных стен и угрюмых зданий учебки любая хрущёвка покажется архитектурным шедевром. Но, отбрасывая этот эффект, всё-таки понимаешь, что Североморск не такой уж плохой город. Чистенький, аккуратненький, со своим шармом. Город этот построен на сопках (так называют холмы на Севере), поэтому, как только местные архитекторы не пытались делать улицы прямыми, у них ничего не вышло. Улицы идут прямо вперёд, но постоянно уходят то вниз, то вверх. Пройдя улицы Корабельную и Кирова, мы взяли круто вправо и по каким-то, так называемым трапам, спустились вниз. Лишь только на этих трапах нам разрешалось идти не в ногу. Говорят, если мы будем идти по трапу в ногу, чеканя шаг, да ещё при этом, притопывая, то трап может обвалиться. Спустившись вниз, мы подошли к ДОФу. Несмотря на то, что нас уже начинало подмораживать, нам хотелось идти ещё и ещё, хотелось обойти весь этот город, пройти все его улицы и пересмотреть там всех девчонок.

ДОФ представлял собой необыкновенной красоты голубое трёхэтажное здание в стиле сталинского ампира с огромным гербом на крыше. Подходя к нему, мы увидели несколько небрежных строев матросов, стармосов и старшин. Почти все они были в двубортных шинелях, которые в нашей части были большой редкостью, а те, кто был в однобортной, у тех она была до безобразия потёрта. Лица их были какими-то непохожими на наши лица. Если у нас были широко открытые, любопытные взгляды, их же лица выражали тоску, усталость и безразличие. Некоторые из них курили прямо в строю, плевались и громко матерились. Нас бы за такое поведение и небрежность на неделю упрятали бы на камбуз или мы бы не вылезали с ЗУ, а им это всё позволялось. Естественно нам стало интересно узнать, кто они и по нашему строю пошёл шепоток. Все шушукались и друг другу задавали один и тот же вопрос: «Кто это такие?» На этот вопрос смог ответить только наш старшина, и то с трудом. Он сказал, что это корабелы, т.е. матросы, которые служат на боевых кораблях. Изумлению нашему не было предела. Нам же всегда казалось, что на кораблях служат только высокие, красивые, румяные матросы – образцы доблести и благородства. Эти же представляли собою довольно жалкое зрелище. Однако мы всё равно смотрели на них с восхищением и завистью. Нам тоже хотелось вот так просто, на «Ты», разговаривать со своим старшиной, не называя его по Уставу «Товарищ старшина второй статьи, разрешите обратиться», нам тоже хотелось идти в строю не в ногу, нам тоже, наконец-то, хотелось побывать на тех огромных железных штуках, которыми мы любовались из окна учебки.

Концерт прошёл мимо меня, так как я был весь в мыслях о кораблях, об этих матросах и о море. Мне хотелось поскорее уйти из этой учебки, где нас ничему не учат, и попасть на корабль.

Единственное, что меня порадовало из всего концерта, это то, что перед его началом местный диск-жокей включал два трека группы Prodigy.

7 февраля, понедельник, 17:50, Североморск.

Первое полученное письмо.

Вчера я наконец-то получил письмо. Но письмо это написал мне не друг, не подруга, не мама и не сестра. Это письмо написал я сам 31 декабря моему другу Эдвину, но оно почему-то не ушло из долбанного североморского почтамта и вернулось мне обратно!

8 февраля, вторник, 16:21, Североморск.

Воспоминанья.

Вчера после отбоя долго не мог уснуть – всё вспоминал Москву. У меня часто всплывают в памяти эпизоды моей московской жизни, в основном мои московские прогулки в одиночестве и с друзьями. Вспомнилось, как я с Сашей пил шампанское из горла прямо напротив Большого театра, отмечая день рождения своей бывшей девушки, как я устроил себе прогулку в 12 километров от станции метро Тимирязевской до Павелецкого вокзала, как меня угораздило в самом центре Москвы на Тверской улице вляпаться в лошадиное дерьмо, чего не было со мной даже в деревне. Как же я опять сильно хочу в Москву, гулять одному и с друзьями по её красивым улицам, заходить в различные кафе, пить чай, ходить по концертам. Но… я служу Родине!

8 февраля, вторник, 19:20, Североморск.

Параллельная реальность.

Сейчас по телевизору идёт сериал «Клон», а я сижу и перед моими глазами всплыло представление, что сейчас происходит в нашей московской съёмной квартире. Мама уже вернулась с работы и готовит себе ужин на кухне, Кирилл уже поужинал и гадает сканворды, а тетя Вера сейчас сидит перед телевизором и смотрит сериал «Клон».

10 февраля, четверг, 12:01, Североморск.

Преступление и наказание.

В нашей роте есть один дагестанец по имени Исмаил. Он всегда пользовался большим авторитетом в роте, многие его даже боялись. Исмаил всегда любил покомандовать и поорать, чтобы старшие видели, что он больше всех работает, а мы – «русские черти» – ни хрена не делаем. Но так было до сегодняшней ночи.

Дагестанское сообщество нашей роты нафотографировалось, скинуло в общак деньги, чтобы распечатать фотографии и послать их домой. Мол, вот, посмотрите, как мы доблестно служим. Но вчера эти деньги пропали. Дагестанцы и дежурный мичман всю роту поставили на уши – проверяли баночки (тумбочки), шконяры (кровати), шинели и полностью обыскивали нас. Деньги лежали вместе с документами и соответственно они пропали тоже. Поэтому искали именно документы, т.к. их распознать проще, чем деньги.

Исмаил суетился больше всех и всё орал: «Это русские черти украли, найду, очко порву». Нашли документы и деньги только после отбоя. Как вы уже, наверное, догадались, они были у Исмаила. Свои же дагестанцы дали ему люлей, унизили его, помочившись на него в гальюне, и теперь он всеобщий изгой.

Сегодня я его встретил в гальюне, который он натирал до блеска. Ничтожнее существа я ещё не встречал. Зато теперь наш туалет стал сиять чистотой.

10 февраля, четверг, 17:20, Североморск.

Злость и отчаяние.

Сегодня мне вернули ещё 3 моих письма, которые я отправлял 3 января Саше, 5 января сестре и 17 января маме. Получается ещё ни одно моё письмо не дошло до адресата. Я зол и отчаян. Зол на североморскую почту, а отчаян я из-за того, что у меня нет на новые письма ни времени, ни бумаги, ни конвертов.

13 февраля, воскресенье, 17:30, Североморск.

Земляк.

На днях случилось очень приятное для меня событие – я встретил земляка из Бальцера. У нас с ним даже нашлись общие знакомые. Его зовут Дима Мислов, и служит он в Североморске с мая 2004 года во взводе обеспечения. В нашей части примерно 15 человек из Саратовской области, но я никак не надеялся встретить кого-нибудь со своего маленького городка.

Однако, не смотря на эту радостную встречу, у меня остался какой-то странный осадок после неё. Мне показалось, что Дима меня как-то чурался. Казалось ведь, что я тоже из Бальцера, возьми меня и расспроси про родной городок, про то, что там происходит, про общих знакомых, но инициатором всех вопросов был я – только я его спрашивал, а он нехотя отвечал. Он ведь не годок мне, чтобы не общаться со мной из-за статусной разницы, а всего лишь на полгода старше меня призывом.

И вот только сейчас до меня дошло, почему он так себя вёл. Дело в том, что Дима очень жалко выглядит. Он очень худой и зачуханный, одет в какую-то дранную грязную однобортную шинель, в которой даже самый чмошный карась у нас в роте не ходит. Лицо у него всё в прыщах, и такое ощущение, что оно то ли в синяках, то ли немытое уже несколько недель. Мне кажется, что служить ему тут совсем не сладко, и он стесняется своего земляка, потому что я могу передать информацию о его жалком существовании туда – на большую землю, и его друзья, а может даже девушка, узнает, как ему тут не сладко, и что его тут сильно обижают.

14 февраля, понедельник, 17:40, Североморск.

Надежда.

Как же сейчас облегчает мою жизнь надежда. В настоящее время я живу только надеждой, что отстою караул на «отлично» и получу звание старшего матроса ещё в учебке, а когда прибуду на корабль, мне со временем дадут старшинское звание. Очень надеюсь на то, что мой корабль отправится в дальний поход, и я посмотрю другие страны. Что когда я буду старшим, то буду слушать ту музыку, которую захочу, а не ту, которую сейчас гоняют дагестанцы. Что в августе возьму отпуск, приеду в Бальцер в красивой форме, куплю соковыжималку и буду сидеть в тени своей яблони, читать книги и попивать свежевыжатый яблочный сок.

14 февраля, понедельник, 18:52, Североморск.

Ценность денег.

В армии очень сильно меняются ценности. Особенно ценность денег. До армии я мог запросто потратить деньги на дорогую книгу, на шикарный подарок другу или лицензионный диск любимой группы, простить долг, накупить нищему столько еды, сколько он попросит, а в ноябре даже пожертвовал часть своей зарплаты на благотворительность. Сейчас же я экономлю каждый рубль в надежде на то, что когда мы снова пойдём в библиотеку репетировать спектакль, то обязательно заглянем в чепок, и я смогу там купить заварную трубочку. Сегодня я могу даже поднять с полу бесхозную монетку в 10 копеек, и мне не будет за это стыдно.

14 февраля, понедельник, 19:55, Североморск.

Дагестанцы.

Даги очень сильно любят свою родину Дагестан. Но почему же они её так позорят своим поведением? Или они считают, что, ведя себя по-хамски в отношении к другим национальностям, то внушают им перед собою уважение? У меня они пока что вызвали только презрение.

На гражданке я всегда вступал в горячие споры с товарищами, если они начинали ругать другие народы, в частности кавказцев или азиатов, дело доходило чуть ли не до драки. А в армии я, к сожалению, сам превратился в человека, который вечно ноет и всех критикует.

15 февраля, вторник, 17:35, Североморск.

Стрельбы.

Сегодня весь состав гарнизонного караула ездил на полигон учиться стрелять из АК-74. Каждому выдали по 29 патронов. Интересно, почему 29, а не 30? Хотя это итак понятно.

Мне очень понравились сегодняшние стрельбы. В них было даже что-то романтическое. Нас одели как бомжей, но одежда была очень тёплой. Поверх своих брюк мы надели ватные штаны, поверх шинелей рваные бушлаты без пуговиц, которые нужно было завязать верёвками, а вместо прогар у нас были валенки. Нас погрузили в тентованный Урал и повезли на полигон…

Вот блин, опять построение. Допишу потом.

20:21.

Пока мы ехали, я всё время смотрел в дырочку, которую расковыряли в тенте ещё до меня, и любовался красотами русского Севера. Это удивительно красивые места засыпанные белоснежным снегом. Урал остановился примерно за 300-400 метров до самого полигона. Дальше был непроходимый глубокий снег. Но непроходимым он был только для внедорожного военного Урала, а вот для матросов он был очень даже проходимым. Мы шли, по грудь утопая в снегу, неся при этом ещё и необходимое оборудование для стрельб.

Отстреляли мы хорошо. У меня был один из самых лучших результатов. Я ещё в колледже стрелял лучше всех в группе. Меткий глаз у меня, наверное, от дедушки, который на войне был снайпером по уничтожению немецких снайперов.

После стрельб мы пили сладкий крепкий чай с сухарями, стоя у костра. Я вечность простоял бы так. Вокруг белый хрустящий снег, мороз, а Ты стоишь у костра и пьёшь сладкий, а самое главное крепкий чай, а не те помои, что обычно наливают на камбузе.

Потом нас загрузили мишенями, столами, матрацами, автоматами и прочими вещами для того, чтобы мы это всё отнесли в грузовик. Загрузив вещи в кузов Урала, там стало ещё теснее. Но мы постелили матрацы под себя, и в кузове стало тепло и уютно.

На обратном пути я испытал неописуемое блаженство. Двадцатиградусный мороз. Изо рта идёт пар. А ты тепло одет, лежишь на матраце в окружении товарищей. Тебя сладко укачивают едва расчищенные российские дороги. После трудного дня ты погружаешься в сладкий полудрём. Тебе хочется ехать ещё и ещё, но путь продолжается всего минут двадцать. Ты выходишь из полудрёма от резкого поворота в ворота части и окончательно избавляешься от него при торможении Урала. Слышатся истеричные крики старшин, и хочется кого-нибудь ударить.

Мы вернулись, когда вся часть уже пообедала. Нас тут же повели на камбуз, и заботливые тётеньки на раздаче, не жалея остатков обеда, накладывают тебе столько еды, сколько ты пожелаешь.

16 февраля, среда, 14:40, Североморск.

Белая ворона.

Ещё в школе моя учительница Антонина Сергеевна говорила, что мне нужно было родиться в другое время, т.к. моё мировоззрение не позволяло мне дружить и находить общий язык со своими одноклассниками. Я любил читать, неплохо учился, не любил пьянки и гулянки, старался ни с кем не конфликтовать. В общем, на фоне одноклассников я выглядел «белой вороной». Так было и в колледже, хотя уже в меньшей степени.

Тут, в армии, я с новой силой ощущаю себя «белой вороной». Я дисциплинирован, дипломатичен, всегда стараюсь отстаивать свои права и выполнять обязанности, стараюсь не превращать ссору в драку, я не пью, не курю, слушаю не совсем популярную музыку, у меня есть амбиции и планы. Но я не хочу сказать, что со мной тут никто не общается, просто меня почти никто не понимает. У меня здесь есть хорошие товарищи, но и они чаще не понимают меня, чем понимают, так же, как и я могу их не понять.

Мне непонятны эти постоянные разговоры о тачках, мне совсем не интересно кто и сколько трахнул девушек до армии, у меня вызывают лютое отторжение разговоры о том, как они нажрались на своих проводах и со всеми передрались. Как вообще можно тратить своё время на эти пустые разговоры? Но ведь мне приходится слушать, т.к. чаще всего ты не можешь уединиться с человеком, который тебе по-настоящему интересен, и разговаривать только с ним одним.

17 февраля, четверг, 17:30, Североморск.

Одиночество.

Хоть меня здесь окружает очень много ребят, я всё равно чувствую себя глубоко одиноким человеком. Здесь мне не хватает родственной души, такой, какой для меня на гражданке были Юра, Лёша, Таня, Эдвин. Мне не с кем поговорить тут по душам. Здесь есть только те, с кем можно пообщаться, но с ними не чувствуешь себя уютно. О чём с ними говорить? Опять о машинах? Об армии? Об их проводах? Поэтому я в основном и общаюсь со своим дневником и использую всякую свободную минуту, чтобы написать здесь свои размышления и наблюдения. Часто мои записи прерываются различными построениями, работами, да и просто когда вокруг много народа, то не всегда удаётся открыть дневник и изливать в него свои мысли. И это происходит так часто, что я уже не ставлю акцент на этом, а просто продолжаю запись тогда, когда появляется такая возможность.

Но будет несправедливо, если я не упомяну одного человека, с которым я тут всегда общаюсь с большим удовольствием – это Гаврюшин Андрей. Мне очень нравится беседовать с ним о музыке, которую мы оба любим, и выслушивать его сатирические шутки об армии и сослуживцах.

18 февраля, пятница, 12:20, Североморск.

Антитеррористический отряд.

Теперь помимо гарнизонного караула, меня ещё зачислили в антитеррористический отряд. И при первой же тревоге мы принимаем форму №5 (робишка, сапоги, шинель, шапка), получаем автоматы, штык-ножи, противогазы, каски и бежим к КПП. Там нам вручают патроны и разводят по постам.

18 февраля, пятница, 20:05, Североморск.

Послание дагестанцам.

Хочу написать ещё пару строк о дагестанцах. Они могут простить такую крысу, как Исмаил, и общаться с ним нормально, а с русскими, которые им ничего плохого не сделали, они обращаются как с недочеловеками.

Но, не смотря на всё, что я написал выше, я хочу привести здесь строки из стихотворения одного из самых моих любимых поэтов – Расула Гамзатова, который, кстати говоря, по национальности был аварец:

Мне все народы очень нравятся,

И трижды будет проклят тот,

Кто вздумает, кто попытается,

Чернить какой-нибудь народ.

И ещё очень нравится его выражение: «В Дагестане я аварец, в России я дагестанец, а заграницей я русский».

Поэтому, ребята, давайте жить дружно, и тогда мы все вместе будем непобедимы!

19 февраля, суббота, 0:05, Североморск.

Планы на будущее.

Сейчас стою дневальным, все спят, поэтому есть возможность спокойно поразмышлять. Пора строить новые планы на будущее. До армии у меня уже был план, как обустроить свою жизнь, но в неё почему-то совсем не входила армия. Я не учёл этот факт. Когда я приехал в Москву, я строил планы с таким размахам, что потом сильно удивлялся и разочаровался, когда у меня что-нибудь не получалось. Ведь жизнь состоит из таких мелочей, которые не всегда можно учесть. После этого я стал строить планы уже более детально. Но как я мог не учесть армию?

Сейчас у меня есть 2 года, чтобы построить план, но и эти два года нужно тоже как-то грамотно распределить. Дело в том, чтобы учиться в Москве, нужно иметь много денег. Эти деньги я могу заработать в ресторане «Кино». Но самые большие заработки там можно получить в декабре на ежедневных новогодних корпоративах. Однако мой срок службы заканчивается в середине декабря, с учётом всех переездов я смогу приступить к работе только числа 20-го, когда уже больше половины корпоративов пройдёт, а значит, я недополучу половину денег. Да и возьмут ли меня на работу в середине декабря, когда уже будет полный комплект официантов? Чтобы приехать домой раньше, мне придётся не ходить в отпуск, и тогда я уволюсь с армии в ноябре, а может даже в октябре. Но смогу ли я провести 2 года без мамы и друзей, без девушек, без вкусной еды, без громкой любимой музыки, без тёплого Солнца? Я же за два года от этого всего отвыкну, и мне тогда вообще не нужно будет ничего в этой жизни. Так что вопрос идти в отпуск или не идти – главный, над которым нужно серьёзно подумать.

19 февраля, суббота, 12:20, Североморск.

Уже не сон.

Раньше мне армия казалась сном. Находясь здесь уже несколько недель, я до сих пор ловил себя на мысли, что сплю, или это какое-то другое измерение. Но сейчас для меня армия уже стала реальностью, а гражданка как будто бы наоборот превратилась в сон… Что? Я шёл в модной рубашке по улице Москвы, слушал любимые песни, и светило Солнце? Не может быть! Это был сон!

19 февраля, суббота, 18:50, Североморск.

Ностальгия.

Сейчас по телевизору показывали выступление группы «Фабрика», и пока мои сослуживцы громко выражали свои эмоции над их аппетитными формами и глотали слюни, у меня защемило сердце. Ведь они именно в этих костюмах и с этой же песней выступали в ресторане «Кино». Мне, конечно же, хотелось похвалиться перед пацанами, что я видел группу «Фабрика» так же, как сейчас вижу их, что я кормил и поил этих девчонок у себя в ресторане, и что даже успел мило пообщаться с Сашей Савельевой. Но что толку от того, что я это им скажу? От этого не станет легче ни мне, ни им.

Вообще мне сейчас нельзя смотреть телевизор. Я как увижу по нему что-нибудь, что мне напоминает о моей гражданской жизни, так на меня сразу нападает ужасная хандра. Да и не только телек вызывает у меня меланхолию. Вот сейчас сижу, пишу, а старшина второй статьи Лёха Кустов играет на гитаре и поёт песню «Батарейка». А ведь эту песню я тоже слушал в оригинале от группы «Жуки».

Как мне огородить себя от всей этой информации, которая вызывает во мне флешбэки? Это всё равно, что когда ты расстался с любимой девушкой, пытаешься её забыть, а друг каждый день напоминает тебе о ней, и хочется его за это ударить. Ведь реально было бы легче, если бы меня забросили на какой-нибудь остров земли Франца-Иосифа, где нет ни радио, ни ТВ, ни людей, которые могут мне напомнить о гражданке, дали бы мне автомат в руки и еду и сказали бы: «Охраняй этот остров», то тогда я бы проще переносил тяготы службы.

20 февраля, воскресенье, 14:00, Североморск.

Репетиция спектакля.

Для меня, как для человека творческого, большой отдушиной является моё участие в театральной труппе, которую собрала Елена Владимировна у себя в библиотеке. Подготовка спектакля идёт к логическому завершению – к премьере, которая состоится уже 23 февраля. Кстати, спектакль ставится по пьесе Леонида Филатова «Эликсир», и я играю в нём роль Второй Женщины, т.е. одна из тех, кто выпивает любовный эликсир и влюбляется в Доктора Мишеля.

После репетиции я наконец-то добрался в библиотеке до радиоприёмника, который обычно был оккупирован дагестанцами, и настроил своё любимое радио «Максимум». Наконец-то я услышал новые и старые творения своих любимых групп.

21 февраля, понедельник, 10:30, Североморск.

Изменение масштабов.

Вот кажется, что такого в том, что я вчера послушал эти песни? На гражданке я слушал их каждый день в большом количестве. А здесь, в армии, это кажется целым событием большого масштаба, о котором даже стоит упомянуть в дневнике.

23 февраля, среда, 19:00, Североморск.

Премьера.

Сегодня состоялась премьера нашего спектакля «Эликсир». Выступали мы перед личным составом нашей части. Думаю, что спектакль удался, и равнодушных не осталось. Да как же тут остаться равнодушным, если уже на переодетого в женщину мужика смотрят с вожделением, особенно… ну вы догадались кто!

После выступления наш режиссёр Елена Владимировна организовала нам сладкий стол, за что ей огромное спасибо.

Пожалуй, сегодняшний день был лучшим из всех, что я провёл в армии. Завтра мы выступаем перед офицерами и мичманами нашей части.

28 февраля, понедельник, 8:30, Североморск.

Караул.

Вчерашний вечер был самым счастливым из всех вечеров, проведённых в армии, ведь я наконец-то получил долгожданные письма: от мамы, сестры и отца. Эти письма пришли мне ещё в пятницу, но в субботу нужно было заступать в караул, а по приказу министра обороны караульным запрещено получать письма за три дня до заступления на боевой пост. Вот, к примеру, в пятницу я получил посылку от мамы. Мне саму посылку отдали без проблем, а письмо, которое содержалось внутри, отдали только вчера. Связано это с тем, чтобы наши гражданские дела никак не влияли на несение караула. Вдруг меня несуществующая девушка бросила бы, а у меня в руках заряженный Калаш. Поехал бы, наверное, разбираться или застрелился?

В карауле стоять мне понравилось. Хоть какое-то разнообразие – это раз. Целые сутки не видеть надоевшие мерзкие рожи некоторых сослуживцев – это два. Можно кушать вдоволь, пить сладкий чай и крепкий кофе, правда, купленные на наши же деньги, – это три. И самое главное – это осознание того, что ты занимаешься серьёзным и очень важным делом, а не мытьём посуды или уборкой снега, – это четыре.

Мне поручили самый ответственный пост №3. Первые два поста находились на улице, на вышках, одна вышка при въезде на территорию гауптвахты, а вторая на заднем дворе. Третий пост находится в непосредственном соприкосновении с камерами заключённых. Меня закрывали на броневую дверь в коридоре, где находились камеры заключённых, и оттуда не могли убежать ни только заключённые, но и даже я. При себе я имел только автомат и 60 патронов.

Мы жалуемся на то, как худо живётся нам, бедным и несчастным матросикам, в своих тёплых и уютных кубриках, где мы имеем возможность спать в чистых постелях, ходить, когда захочется в туалет, и где нас кормят 4 раза в сутки. У заключённых всего этого нет. Кормят их тем же самым, что и нас, но только в ещё более ограниченном количестве. Живут они, точнее, находятся, в маленьких сырых и холодных камерах, размером примерно один на два метра. В стене наверху прорублено крохотное зарешеченное окно, в которое они не имеют возможности даже посмотреть. Посередине камеры влит в бетонный пол, так называемый, железный табурет, но сидеть на нём очень неудобно, т.к. его седалищная часть размером с CD-диск. Попробуй на таком посиди весь день. Лежать тоже было не на чем, так как утром заключённые выносили из камер свои шконки и только перед отбоем их заносили обратно. Так вот и слоняются целыми днями по камере, – два метра туда и два обратно.

Ходят в туалет они в установленное время, но не всегда можно приказать своему мочевому пузырю или кишечнику не хотеть в туалет. Когда это случается, заключённый обращается ко мне, с «громаднейшей» просьбой, я по трансляхе выхожу на связь с дежурным офицером и передаю ему просьбу заключенного, и уж если офицер соблаговолит, то заключённому повезло, если нет, то извините – терпи или гадь прямо в камере. Как правило, офицер откликался на просьбу заключённого только на второй или третий раз, когда понимал, что это уже неминуемо.

По Уставу караульной службы мне категорически запрещено разговаривать с заключёнными, зато заключённые выдались очень разговорчивыми. Каких только слов в свой адрес я не выслушал за время вахты: дрищ, карась, шакал, сука… И это только самые мягкие существительные, а к ним ещё добавлялись различные смачные прилагательные.

1 марта, вторник, 20:40, Североморск.

Плохие привычки.

В армии у меня появляется несколько плохих привычек. Вот лишь самые яркие из них. Во-первых, я тут стал чаще материться. Это связано, прежде всего, с тем, что тут очень много всяких тупорылых долбоёбов, которые по-другому не понимают. Во-вторых, я стал много лгать. Тут без лжи особо не проживёшь. Например, спросит меня кто-нибудь из старшин: «Есть деньги в долг?», я отвечаю, что нет. Да ещё для достоверности перечисляю, куда я их успел потратить, хотя по-настоящему у меня в кармане всегда, хоть какая-нибудь мелочевка, да присутствует. В-третьих, тут я меньше слежу за гигиеной. В учебке очень плохие условия для поддержания своей гигиены. Ходим в душ мы раз в неделю, а в самой казарме есть только умывальники. Но в умывальниках нет ни горячей, ни тёплой воды, нет даже холодной, тут есть только вода ледяная!

4 марта, пятница, 8:10, Североморск.

Размышления о счастье.

Хочу признаться в любви городу Москве. Хоть я и прожил в этом городе всего полгода, но за это время я успел к нему привыкнуть и полюбить. Как говориться, к хорошему быстро привыкаешь!

Если бы я не провёл последние свои полгода в Москве и не привык к московскому образу жизни, мне, возможно, было бы гораздо легче привыкнуть к армии. Связано это с тем, что в Бальцере я жил совсем иной жизнью, не такой расхлябанной и весёлой, как в Москве. Можно даже сказать жил аскетично. А Москва сделала меня слабее в моральном, да и в физическом плане тоже. Как я сейчас понимаю, в Москве у меня было всё для счастья, но ведь жизнь заключается разве только в счастье? Думаю, что нет. Счастье делает нас более подверженным к несчастью. Думаю, быть не несчастным, это уже в какой-то мере счастье, а остальное уже эгоистичные излишки. Этими излишками я и стал обрастать в Москве. Появились деньги, появилась возможность их тратить, начал себя баловать, делать то, что никогда бы не делал в своём маленьком городке. А лишившись всего этого в армии, я стал чувствовать себя глубоко несчастным человеком.

Некоторые познают смысл жизни в монастырях, а я вот начинаю познавать его в армии.

6 марта, воскресенье, 18:50, Североморск.

Ещё несколько слов о службе.

Если бы я встретил волшебника, и он мне предложил уснуть и проснуться под дембель, то я бы непременно отказался. Раз уж я оказался в армии, то использую её на полную катушку, возьму от неё всё, что она мне предлагает, и отдам ей взамен всё, что она потребует. К тому же я принял присягу.

10 марта, четверг, 11:00, Североморск.

Письмо Татьяны.

Вчера получил долгожданное письмо от моей любимой подруги детства Татьяны. Это лучшее письмо из всех, какие я получал в своей жизни. Таня пишет, что любит меня, что ужасно скучает по мне, и ещё очень много приятных слов, которых так сильно не хватает в армии. Письмо зарядило меня положительной энергией, которой, думаю, должно хватить на долгое время. Ради такого письма уже стоило пойти служить в армию!

13 марта, воскресенье, 18:50, Североморск.

Второй караул.

Сегодня вернулся со второго караула. За него нам, как и в прошлый раз, поставили «четвёрку». Проверяющим видимо чего-то не понравилось.

Моя бы воля, я ходил бы в караул сутки через трое, а не раз в две недели. Единственное, что плохо – не выдают письма за 3 дня до этого.

Заключённых на этот раз было всего пять. Одна камера пустовала. Ночью мне ужасно захотелось спать, и я зашёл в эту камеру и облокотился на железный табурет. Не прошло и нескольких секунд, как я сразу же вырубился. Но сон мой продлился совсем не долго, ко мне пришло страшное осознание того, что я сейчас совершаю ужасный поступок, к тому же, ещё и уголовно наказуемый. Я надавал себе по щекам и снова вышел в коридор. Однако организм мой не сдавался, и я ещё несколько раз засыпал, прямо стоя с автоматом в руках. Не знаю, что на меня так действовало, наверное, сопение и храп заключённых, которые, находившись за весь день по камере, спали «без задних ног». Люди эти совсем разные, как по возрасту, так и по званиям и должностям. Конечно, в основном срочники и контрактники, но также сегодня был среди них целый капитан первого ранга. Поговаривают, что его судят за коррупцию.

Несение караула – это самая серьёзная работа из всех, которой мне приходилось заниматься в своей жизни.

15 марта, вторник, 14:00, Североморск.

Любители поэзии.

В армии вдруг все резко полюбили поэзию, даже дагестанцы. Интересное явление, вызванное недостатком других развлечений. Мой товарищ Андрей, заядлый рокер, любитель группы Children of Bodom, вдруг стал писать лирические стихи. Так же начали писать стихи и многие другие. А кто не стал заниматься писательством, те просто их читают, заучивают наизусть, переписывают в свои тетрадочки, чтобы потом отправить их с письмами домой своим мамам и любимым девушкам.

16 марта, среда, 14:00, Североморск.

Армейский фольклор.

«Пишу Вам на разбитой табуретке, которую разбили о мою голову». Подобными словами начинаются многие письма, отправленные из армии, домой. Вообще в армии существует свой собственный фольклор, не похожий ни на один другой. В основном он сводится к тому, как круто служить в том или ином виде войск, причём часто обижая другой вид войск. Например, как:

Мы ребята из Морфлота –

Моря бравые сыны,

Ни какая-нибудь пехота,

Мы крутые пацаны.

Так же бывает смысл совершенно противоположный:

Я служу в российском флоте –

В глубочайшей в мире жопе.

Очень много иронических стишков:

Перловую каша

За Родину нашу,

Ремень автомата на грудь.

Сто дней до приказа

И бабу ни разу,

Попробуй такое забудь.

Много успокоительных стихотворений, адресатами которых являются самые близкие люди:

Недолго мама тебе плакать,

Два года быстро пролетят.

Весёлым, добрым и здоровым

К тебе вернётся сын моряк.

А ещё у нас есть собственное предсказание Нострадамуса, которое гласит: «Осенью 2006 года наступит конец света, потому что из армии в родные края вернутся тысячи молодых парней, и всё, что растёт, будет выкурено, всё, что льётся, будет выпито, а всё что ходит на длинненьких прекрасных ножках, будет оттрахано».

18 марта, пятница, 20:00, Североморск.

День рождения.

Только в армии, в свой день рождения, сразу после подъёма, т.е. в 6 утра, не позавтракавши, можно пойти с лопатой на улицу чистить снег, затем зашивать свои драные носки, которые носишь уже 3 месяца, не меняя, и чуть не подраться с дагестанцем, который пытался заставить меня подметать пол вместо себя.

Но в целом, день прошёл у меня очень хорошо. Было много приятных сюрпризов. Первое, что меня сильно порадовало, это то, что меня очень тепло поздравили мои товарищи и взвод, включая командира взвода капитана 3 ранга Цобенко, который пожал мне руку, пожелал вернуться из армии живым и здоровым, и подарил мне знак учебки и письменный набор – очень нужная вещь для меня.

Второе, я сегодня впервые увидел во всей красе огромный корабль «Пётр Великий», который встал посреди Кольского залива, и я получил возможность любоваться им из окон кубрика.

Третье, мой лучший друг Лёша прислал мне огромную поздравительную открытку.

Четвёртое и самое приятное – сегодня многих дагестанцев и их лизоблюдов забрали из учебки на авианосец «Адмирал Кузнецов». Туда им и дорога! Говорят, «Адмирал Кузнецов» – это плавающий Дагестан, т.к. 50% личного состава этого авианосца состоит из дагестанцев. Бедные лизоблюды, они ведь были такими, чтобы выжить в учебке в обществе дагестанцев за счёт других парней. А на «Кузе» у них других парней почти не будет, и дагестанцы будут жить за счёт своих лизоблюдов. Как иронично!

После обеда я, Лекс, Андрей, Сергей и Паша ходили в чепок – тратить на сладости все мои накопленные денежки. Купили сладостей и там же их и съели.

По приходу в роту меня ожидал ещё один сюрприз – извещение о посылке от мамы. Тут же меня, как именинника, отвели на почту за посылкой, в которой мне прислали всё, что нужно для службы: носки, нитки, зубную пасту, туалетную бумагу, бритвенные принадлежности, щипчики для ногтей, конверты, блокнот, ну и, конечно же, сладости, которые я даже не попробовал. Пока разбирался с остальными вещами, сладости тут же были сметены всем взводом.

А сейчас я сижу на концерте духового оркестра Северного флота в доме офицеров флота. Конечно это не Prodigy и не Rammstein, но слушать можно. Вот я сижу и слушаю замечательную музыку вместе со всем составом нашего караула, который был, таким образом, поощрён за нелёгкую и ответственную службу. Правда, кто-то уже залип от этой нелёгкой службы и посапывает в удобном красном кресле ДОФа. А я вот уткнулся в дневник.

19 марта, суббота, 14:00, Североморск.

Продолжение «банкета».

Однозначно, вчера был день сюрпризов. И самый экстремальный сюрприз ожидал меня на вечерней поверке после концерта в ДОФе. В котельной заканчивался уголь, и срочно требовалось его загрузить. Так как весь состав гарнизонного караула ходил на концерт и не заступал в другие наряды, выбор пал именно на нас. Мы всем составом отправились на ЗУ. Мне сказали, что я на правах именинника могу остаться в роте и ложиться спать, но как я мог бросить своих товарищей? К тому же мне хотелось на свою днюху чего-то экстремального, да и уже стало традицией справлять праздники на ЗУ. Я пошёл вместе со всеми.

Загрузка угля действительно получилась экстремальной, т.к. на улице была сильная метель. Однако я заметил, что постепенно ЗУ перестала быть для нас чем-то трудным и ужасным. Думаю, у нас включилась некая форма инстинкта самосохранения, которая перерабатывала этот тяжелый физический труд в некую игру. Мы уже не тяготились этой работой, а наоборот соревновались друг с другом, кто больше отколет кусок угля от пласта. Андрюха вообще в этот раз выкопал большую пещеру, в которой можно было уместиться нескольким матросам. Иногда в перерывах играли в Царя горы и скидывали друг друга в сугробы. Тяжеленные носилки мы перестали таскать на себе, а стали их катать по укатанной снежной дорожке, как санки, и для этого уже не нужно было задействовать двух человек. Второй нужен был только для того, чтобы занести носилки внутрь котельной, а на протяжении всего пути от горы угля до котельной мы по очереди катали друг друга на носилках поверх угля. Особенно лихо кататься на носилках у нас получалось, когда мы вывозили из котельной на отвал шлак. Весь этот путь представляет из себя прямую заснеженную дорогу под уклоном градусов 20 и длиною примерно метров 200. Благо, что прямо перед самым обрывом, стоит сетчатый забор с узким проходом к самому обрыву. А-то наши лихие головы догадывались разгоняться до такой скорости, что мы просто бы не успевали тормозить перед обрывом. Так бы и улетали в пропасть вместе с носилками и шлаком, если бы не этот забор.

Теперь для нас загрузка угля более желанная работа, нежели чистка картофеля, которую мы, кстати, тоже превратили, если не в игру, то в полноценный концерт. У нас в роте есть парень Арман с отменным голосом, и он к тому же хорошо играет на гитаре. Мы всегда берём его с собой на ЧК, но вместо ножа в руки даём гитару, и он весь вечер, пока мы чистим гору картофеля, поёт нам песни из репертуара «Короля и Шута», «Арии», «Алисы», «Чижа» и других групп.