Читать книгу Бравая служба - Роман Хаер - Страница 1

Меня зовут Тим. Пользуясь случаем, передаю привет всем, кто меня знает (радостно улыбаюсь и машу рукой). Тем же, с кем я до сего момента знаком не был, кратенько представлюсь.

Начну, пожалуй, с того, что я – джисталкер. На фоне остальных представителей моей профессии я выделяюсь великолепной подготовкой, редкостной удачливостью и, самое главное, скромностью. Как вы уже поняли, это я пытаюсь шутить. На самом деле ничем особо среди прочих джисталкеров я не выделяюсь. Кстати, шутить у меня получается лучше всего на свете (да и нравится больше всего), и если бы мне действительно везло в жизни, то я сейчас был бы всемирно известным юмористом или сатириком (а может быть, и просто «глюпым клоуном», как говаривала моя дочь в возрасте четырех лет). Но почему-то частенько над моими шутками смеюсь я один (зато очень заразительно смеюсь, так что все вокруг улыбаются и крутят пальцем у виска в знак поддержки), и это меня останавливает, не давая бросить все и уйти выступать на сцену или арену. Так что смешу я в основном своих друзей-компаньонов (по совместительству бывших одноклассников) – Александра и Дмитрия. За шоу, которые ваш покорный слуга время от времени устраивает в офисе, меня и терпят, иначе давно выгнали бы на улицу. В принципе это справедливо – ребята тянут всю основную работу офиса (делопроизводство, бухгалтерию), а я просто шатаюсь по мирам в свое удовольствие (рискую шкурой и притаскиваю им в клювике всякие ценности).

Последние несколько лет, после известных событий, я специализируюсь по миру Ворк, причем считаюсь чем-то вроде эксперта как по Этой, так и по Той Сторонам. Если уж говорить до конца откровенно, ничего особо выдающегося я там не совершил. Бегал, добывал вещицы для клиентов, попутно обзаводился друзьями среди местного населения, а в результате оказалось, что полезных знакомств в мире Ворк у меня значительно больше, чем на Земле-матушке. Причем, что характерно, знакомые и друзья в другом мире у меня достаточно высокопоставленные, имеющие значительный вес (и не только в переносном смысле этого слова, если говорить об ограх) в обществе. На Земле все наоборот – серьезные, весомые ребята у меня в друзьях почему-то не задерживаются, разве что один главный бухгалтер с килограммами собственного веса не подвел, но это исключение, лишь подтверждающее правило. Да и в роли просто знакомых сильные мира сего у меня пребывают недолго и забывают о существовании некоего джисталкера достаточно быстро (может, потому, что я не люблю лишний раз о себе напоминать?), хоть и частенько пересекает меня судьба с достаточно весомыми людьми (вот привязалось словечко-то, все – о весе больше ни слова, разве что какой-нибудь весомый аргумент все не перевесит!).

Ну, вот и все о себе, в принципе. Вступительную часть считаю полностью завершенной, так как больше мне рассказывать абсолютно нечего. Перейду к собственно повествованию.

А закрутилось все с того, что ко мне в гости заявился не кто-нибудь, а моя великолепная дочь собственной персоной. Сейчас моей крошке (рост сто восемьдесят пять сантиметров, четыреста пятнадцатая ракетка мира, черный пояс в трех видах восточных ногомашеств и рукодрыжеств) восемнадцать лет, и, когда я иду с ней по улице, нас принимают за влюбленную парочку. (Это я себе льщу, хотя для своих тридцати семи выгляжу на все сто! Что-то я опять не то сказал…) Наши отношения от полного и безграничного единения в ее тринадцать (чудо-ребенок, просто ангел!) скатились к серьезному вооруженному противостоянию в пятнадцать (жуткое зеленоволосое чудовище, вся в заклепках на ноздрях, щеках и ушах) и вернулись к уважительному взаимопониманию к ее семнадцати годам (не девушка она сейчас, а картинка – горжусь!), так что я переживаю ренессанс отцовско-дочерней любви.

В тот раз мы решили никуда не ходить и расположились на лоджии, попивая ароматный чай, который я научился особым образом заваривать в мире Ворк, когда работал во льдах северного побережья у светлокожих варваров, – очень уж они искушены в заваривании любого травяного напитка. Говорили мы, естественно, о будущем месте работы Арины. Дело в том, что дочь не так давно окончила колледж, название которого постоянно вылетает у меня из головы (что-то там по современному менеджменту), получила начальное высшее образование и сейчас пробовала себя на разных рабочих местах.

Кстати, об образовании. Раньше, говорят, обучение в разнообразных заведениях в основном сводилось к выучиванию, или, как тогда выражались, «прохождению», большого количества общеобразовательных предметов. Тогда даже шутка такая ходила в научной среде, перескажу коротко.

Пришел как-то Резерфорд (не путать с Рокфеллером, это из другой области) к одному из своих помощников и увидел его за составлением какого-то списка.

– Что это ты там пишешь? – спросил великий ученый.

– У меня освободилось место лаборанта, а желающих поработать в лабораториях великого Резерфорда очень много, – отвечает помощник. – Вот я и составляю список вопросов к претендентам.

– Ну-ка дай посмотрю. – Резерфорд взял список и стал читать вопросы. – Это надо посмотреть в справочнике, это глянуть в другом справочнике, это в учебнике посмотреть можно, – тихо бормотал великий ученый, читая вопросы к претендентам на место лаборанта в одной из своих лабораторий. Прочитав все, он вернул список помощнику и горько заметил: – Меня бы ты на работу точно не принял…

Это, конечно, шутка, но в каждой шутке есть доля правды. Раньше образование минимум на пятьдесят процентов сводилось к выучиванию. Сейчас зубрежкой занимаются только дети до десяти лет, с целью общего развития. Образование нынче включает в себя не столько знания (выучить при помощи трикетов разного уровня и вида можно все), сколько умение этими знаниями пользоваться. Так что теперь начальное образование дети получают одинаковое, далее выбирают колледж и в течение года получают начальное высшее. Потом они должны отработать пару лет «молодыми специалистами» и далее решить для себя – их ли это дело на всю оставшуюся жизнь. Если выбор молодых людей устраивает – они идут совершенствоваться дальше, получая полноценное высшее.

Раньше, говорят, дети сразу после школы шли в институты и получали полное высшее образование. В результате потом по специальности начинали работать меньше десяти процентов выпускников – и это считалось нормальным явлением! Получается, девяносто процентов времени преподаватели в институтах тратили зря? В голове такое ужасающее расточительство не укладывается. Ладно, преподаватели (хотя я бы при такой отдаче работать отказался наотрез), но и сами дети пять-шесть лет жизни упорно получали знания, которые им просто не нужны! Странно был тогда мир устроен. Ну, может, у меня сведения неполные, утверждать не буду – давно все было, сейчас об этом историки такого понапридумывают…

* * *

По спортивному направлению дочь в свое время решила не идти, ее мама (моя бывшая жена) надавила на ребенка авторитетом, и девочка закончила колледж по менеджменту. Вот теперь мы вместе с ней и мучились, выбирая будущую любимую работу.

– А что твое увлечение мерчендайзингом? – вежливо поинтересовался я, на самом деле смутно понимая, что означает это понятие.

– Пап, нет такого слова, – улыбнулась дочь, снисходительно относясь к моей плохой ориентации в современных реалиях. – Это должность такая в отделах продаж – мерчендайзер.

– Ясно, – хлопая глазами, сказал я, делая вид, что увлеченно дегустирую чай. Но потом не выдержал и спросил: – А что там с треш-логистикой?

– Да тоже не по мне, – задумчиво ответила дочь, по счастью не спросив меня, знаю ли я, что такое треш-логистика.

«Это, наверное, такая логистика по трешу. Хотя что такое треш и зачем о нем надо думать – непонятно. Или думают вроде логисты, а логистики прокладывают маршрут?» – пришла в голову странная мысль, и мы с Ариной замолчали, попивая вкусный чаек и предаваясь тяжелым мыслям.

– И супервизором быть не хочу, да и супервайзеры мне не по душе… – пробормотал мой ребенок, нахмурив бровки.

– Понятно, – солидно покивал я, в душе искренне надеясь, что сделал подобающее выражение лица и по мне сразу видно – этот человек хорошо разбирается как в супервизорах, так и в супервайзерах (того, кто придумал такие неудобопроизносимые названия, прибил бы к офисному стулу собственноручно, хоть я и не сторонник физических расправ).

– Пап, мне, конечно, перед тобой очень неудобно, но я по делу пришла, – наконец решилась Арина, как будто я по ней и так не видел, что она очень хочет что-то у меня попросить.

– Да ладно, доча, все нормально, – улыбнулся я. – Сколько тебе надо на этот раз?

– Нет, пап, деньги мне сегодня не нужны, – серьезно ответила девочка и взглянула на меня моими же глазами (как из зеркала сам на себя взглянул).

– Говори уже, не томи, – тут же растаял я, подумав: «Как же я люблю свою дочь».

– Мне можешь помочь только ты, – сказала Арина, и я очень удивился, когда понял: к этой речи она готовилась и даже репетировала ее перед зеркалом, а значит, предстояло что-то очень серьезное, с ее точки зрения (обычно она репетирует перед зеркалом только деловые выступления, отношения с единственным отцом в эту категорию до сего момента не входили ни разу).

– Заинтриговала, – сразу погрустнел я, почуяв неладное, и, пытаясь оттянуть неизбежное, предложил: – Может, еще чайку?

– Пап! – укоризненно нахмурился мой ребенок.

– Все, понял, – тяжело вздохнул я. – Говори уж…

– Не хочу я работать в офисе! – решительно заявила Арина.

– И это я уже понял, – грустно пробормотал я.

– Я хочу быть… – Тут дочь сделала паузу (я в страхе затаил дыхание), сверкнула очами и выдала: – Магом!

– Уф, слава богу! – не сдержал я облегченный выдох, так как очень боялся, что Арина скажет: «Джисталкером!» Потом до меня дошло, какое слово сказала дочь, и я поперхнулся чаем.

Когда суета на лоджии, сопровождаемая стуком по моей спине (вот у дочери рука тяжелая, я вам доложу!), закончилась и я смог привести себя в относительный порядок, мы снова вернулись к неспешному беззаботному времяпрепровождению, а разговор тем временем пошел на новый виток.

– А ты чего боялся? – ехидно улыбаясь, спросила Арина, налив в заварочный чайник кипятка. – Что я к тебе в ученики джисталкера пришла напрашиваться?

– Ну… – замялся я, не зная, как выразить чувства, возникшие у меня при мысли о том, что дочь надо будет вводить в круг моих знакомых в мире Ворк.

– Да ты не переживай, я же не совсем у тебя дурочка, – сверкая глазами, сказала Арина.

– Ну, дочь, ну что за выражения? – обиженным голосом протянул я, войдя в привычный образ идеального отца.

– Извини, пап, – так же привычно отмахнулась от меня Арина и продолжила: – Я же знаю, что такое «конфликт ролевого поведения».

Тут я снова поперхнулся чаем и вынужден был опять прибегнуть к умению четыреста пятнадцатой ракетки мира, да еще и черного пояса чего-то там с окончанием «до», стучать по моей спине (надо сказать, лупит здорово!).

– Ты не знаешь, что означает этот термин? – в процессе приведения моих дыхательных путей в порядок поинтересовалась Арина. – Я тебе сейчас расскажу!

– Кхе-на-кха, – попытался возразить я, но дочь вошла в раж и, продолжая лупцевать меня по спине, начала говорить.

– Ну, например, на дискотеке я очень вызывающе танцую (бабах!). А с тобой я примерная дочь. – Поглядев на мои выпученные глаза, девочка еще раз врезала мне по спине и продолжила: – И если бы ты пришел на дискотеку, где я танцую, то у меня бы возник «конфликт ролевого поведения», понятно (бабах!)?

– Понял! – крикнул я, в этот момент обретя возможность говорить. – И хватит бить отца!

– Извини, пап, – покладисто согласилась доча, потупив глазки, ну чистый ангелочек.

– Ты лучше скажи, с чего это вдруг ты решила, что можешь стать магом? – задал я наконец действительно интересующий меня вопрос, потирая отбитую спину. – Насколько я знаю, на Земле в данный момент не функционирует ни один действующий маг, да и раньше таких случаев, если мне память не изменяет, не было. Не бывает у нас магов, не зафиксировано в надежных источниках ни одного на протяжении всей человеческой истории – ты в курсе?

– Да знаю, но есть же шанс. – Девочка посмотрела на меня, нижняя губа у нее задрожала, и на глаза навернулись слезы. – Я себе никогда не прощу, если все это пройдет мимо. Я чувствую: я могу стать магом!

– Ты только не реви, – предупредил я, но было уже поздно. Как говаривала в таких случаях бабушка: «Разверзлись хляби небесные…» – Ладно, все, что надо, сделаю, не плачь, – уже через минуту бормотал я, прижимая к груди голову любимой дочери, при этом ворот моей рубашки был насквозь мокрый. – Все у тебя получится, и ты станешь первым магом в человеческой истории.

Техничная дочь, не переставая реветь в три ручья, подсунула мне мобильник, и я, не отрывая ребенка от отцовской груди, набрал знакомый номер.

– Привет, негодяй, – буркнул я, когда соединился с абонентом и увидел сочувствующее лицо Сани. Показав взглядом на голову, покоящуюся на моем плече, я грозно нахмурился и спросил: – Твоих рук дело?

– Привет, Тим! Нет, как ты мог такое подумать! – проорал Александр, и я сразу понял, что доля его участия в этом деле достаточно приличная. – Мы же друзья!

– Негодяй ты законченный все-таки. Ладно, я согласен, фиговое дерево с вами и на всех на вас. Оформляй там все, – грустно ухмыльнулся я, не выдержал и выругался: – Якорный батор…

– Тим, все сделаем в лучшем виде! – радостно заорал Саня. – Ты не сомневайся!

– Уже наделали, деятели. Бывай здоров… – хмыкнул я и дал отбой.

– Ты самый лучший папочка на свете! – просияла, как электрическая лампочка, моя девочка и радостно чмокнула меня в щеку. Слезы к этому времени, естественно, уже высохли, и дочь забегала по лоджии, наливая нам в кружки свежезаваренный чай.

– Чем тебя купили-то? – с грустной улыбочкой поинтересовался я.

– Поступление на первый курс без экзаменов и последующее обучение без оплаты! – радостно призналась Арина.

– Серьезно, за такое предложение единственного отца продавать в рабство имело смысл, – согласился я. – Но ты понимаешь, что это может быть очень нескоро, возможно через много лет?

– Я согласна ждать хоть целую вечность! – воодушевленно пропела дочь.

– А если склонности к магии у тебя не будет, что тогда делать?

– Папа! Не начинай опять! – сердито прикрикнула девочка, сверкая глазами.

– Ладно, шучу, – тут же сдал назад я и пропел свою любимую мантру: – Все у нас получится.

– Я знаю! – согласилась со мной дочь и продолжила хлопотать по хозяйству.

Через пять минут мы сидели в креслах и молча пили чай. На лице у Арины застыло мечтательное выражение, и я впервые за последний год видел задумавшуюся дочь не насупленной и озабоченной из-за свалившейся на ее голову взрослой жизни, а тихонько-восторженной, как в детстве перед Новым годом, в ожидании Деда Мороза. От этого на душе было легко и грядущие хлопоты не казались такими уж ужасными.

Потом я посмотрел на Москву, снующую за окном. Что-то (наверно, та часть тела, которая сейчас покоилась в кресле-качалке) подсказывало, что с этого момента таких спокойных минут в моей жизни с каждым новым днем будет все меньше и меньше. От судьбы, как и от пули снайпера, далеко не убежишь – есть только шанс больше устать перед логическим концом такого бегства.

«Спокойная жизнь закончилась», – пришла в голову пророческая мысль, в чем впоследствии я неоднократно успел убедиться.