Читать книгу Дары некроза - Роман Куликов - Страница 1

Повозка раскачивалась и скрипела. Тянущий ее манис медленно, почти величаво переставлял лапы. Ящер был стар и подслеповат, постоянно норовил свернуть с дороги либо вообще остановиться. То и дело приходилось его понукать.

В очередной раз ткнув маниса ункушем – длинной палкой с острым металлическим наконечником и крюком на конце – в шелушащийся бок, Роди Берс выглянул из-под тента и посмотрел на небо. Солнце не добралось еще до зенита, а пекло́ уже нещадно. Вытерев полой рубахи пот с лица, он плюхнулся на скамейку, обратно под навес.

На спасительный ветерок можно было не рассчитывать, в этом Роди был твердо уверен – недаром его называли «ветровой». Он умел чувствовать «настроение» ветра, смену направлений, долгое затишье или надвигавшуюся бурю. На родной ферме эту его особенность использовали, чтобы в нужный момент поворачивать ветряки и эффективнее добывать энергию. Ну и когда наставала пора укрыться от взбесившейся стихии. Проверенные много раз, слова ветрового принимались на веру без лишних вопросов. Вот и сейчас он не сомневался в том, что ветра не будет до самого вечера.

С одной стороны, жара – это хорошо. Людям сильнее захочется пить, а значит, вода, что сейчас плещется в полуцистерне у Роди за спиной, уйдет без остатка. С другой стороны, до Илистой шахты, поставляющей горючую породу для Инкерманских каменоломен, добираться еще долго, а емкость уже нагрелась, несмотря на укрывающую ее ветошь. Вода будет теплой, и начальник шахты Морф наверняка попробует снизить цену.

Дядя, конечно, предупредил, сколько можно уступить, но Роди и сам знал, что продешевить нельзя. Все-таки это не обычная вода, а двойной очистки. Такую только на их ферме производят, а для гетманов вообще тройной прогон идет. У дяди с ними договор: он не завышает цены, а они не трогают ферму и позволяют беспрепятственно торговать на подвластных территориях.

О Берсе-старшем люди говорили разное. Кто-то восхищался его смекалкой, другие ненавидели за грубость и заносчивость. А Роди попросту боялся. Дядя – бывший наемник, ушедший на покой после серьезного ранения, наградившего его увечьем ноги и сильной хромотой, – легко впадал в ярость и жестоко наказывал за малейшие проступки.

Роди до сих пор не сбежал с фермы по двум причинам: во-первых, дядя худо-бедно, но оплачивал труд племянника, и во-вторых, у Роди была Айза.

При воспоминании о возлюбленной он невольно улыбнулся. Айза – рабыня на ферме. Они встречались тайком, но временами казалось, что дядя догадывается об их отношениях. С тех пор как Роди понял, что не представляет своей жизни без Айзы, он мечтал только об одном – выкупить для возлюбленной свободу. Ему даже удалось скопить небольшую сумму, и если дела на ферме будут идти прежним образом, он, вполне возможно, наберет нужное количество монет за следующую пару сезонов.

Замечтавшись о том, как увезет наконец Айзу с водяной фермы, Роди не заметил, что манис снова сбавил ход. Повозка остановилась, и ветровой качнулся вперед, едва не свалившись с лавки.

– Да чтоб мутафаги сожрали твои иссохшие мозги! – в сердцах воскликнул он и в который уже раз дернул поводья.

Старый ящер не отреагировал. Пришлось нащупать ункуш и ткнуть острым концом в основание хвоста.

– Скорее бы уже дядя заменил тебя, дряхлая развалина, – проворчал Роди. – Пока доберемся до шахты, вода закипит.

Словно поняв его, манис встрепенулся, задрал морду, с шумом втянул ноздрями воздух и довольно резво побежал. Правда, не вперед, а вправо, к барханам. Сколько Роди ни тянул поводья, манис не слушался. Выровнять направление удалось, лишь зацепив крюком чешуйчатую складку слева на его шее. Ящер испустил гортанный крик, и из-за барханов донесся ответный. Теперь Роди понял причину странного поведения старика: учуял сородича, сработали инстинкты.

Не забывая управлять манисом, он посмотрел в сторону бархана. Сначала ничего не увидел, но чуть погодя над песчаным гребнем появилась темная, затянутая в шкуры фигура верхом на ящере и с булавой в руке.

Мутант.

Следом еще один.

Роди похолодел. Сунул руку под лавку и вытащил самострел. Мутанты не раз приходили с кочевыми к ним на водяную ферму, и там он их не боялся: рядом были дядя, его помощник Шави, Лыба – раб-охранник. А вот так, в одиночку, среди пустыни, столкнулся с ними впервые.

У дяди с кочевыми тоже было соглашение. Но племен много, и со всеми не договоришься.

Если мутантов двое, еще есть шансы справиться. Несмотря на свой юный возраст, Роди отлично стрелял и в драке мог дать фору любому взрослому – дядя, прежде чем позволить племяннику одному доставлять воду покупателям, почти четыре сезона тренировал его, обучая мастерству стрельбы, рукопашному бою и владению клинками, – но если кочевников больше…

Мутанты некоторое время провожали его повозку взглядами. С места не двигались. Манисы обменялись еще несколькими криками, после чего кочевые развернули ящеров и скрылись из вида.

Роди с облегчением выдохнул.

– Погибель на твою тупую голову! – выругался он на маниса.

Опасность, кажется, миновала, но весь остаток пути Роди держал самострел на коленях.

* * *

Над обнесенной частоколом шахтой, как всегда, клубилась пыль. Раздавались стук и грохот, слышались крики, возгласы, удары бича. У въезда в шахту повозку с водой встречал Чоло.

– Ты что-то поздно сегодня, – сказал привратник вместо приветствия.

– И тебе не хворать, Чоло.

– Начальник не дождался, уехал. Был в ярости.

– Он всегда в ярости, – махнул рукой Роди.

– Самострел-то зачем?

Роди смутился. Не хотел показывать, что испугался.

– На мутафагов охотился, – бодро ответил он, убрал оружие под лавку и достал оттуда небольшой кожаный мешок, наполненный водой первого прогона. Бросил его Чоло. – Это твоим мальчишкам.

– Пусть Святые подарят благо твоей семье, Роди. – Охранник спрятал мешок за пазуху.

– Кто вместо Морфа командует?

– Дамир. Кто же еще?

То обстоятельство, что начальника шахты нет и придется иметь дело с его заместителем, старшим охранником, – только на руку. Дамир хоть и старался подражать во всем командиру, был всего лишь туповатым наглецом. С такого содрать лишнюю монету – плевое дело.

Роди направил ящера в распахнутые Чоло ворота. Навстречу двигалась вереница груженных горючей породой повозок. Он заставил своего маниса свернуть в сторону и остановился, ожидая, пока освободится дорога.

– Берс! – раздался вдруг сверху грозный окрик.

Роди поднял голову. Его почти никто не называл по фамилии, только начальник Илистой… да его заместитель.

На краю брусчатого настила, тянувшегося вдоль всей стены, стоял Дамир и, постукивая скрученной кольцами плеткой по ноге, грозно смотрел сверху вниз.

– Какого лысого ты так поздно?! – рявкнул охранник, подражая манере говорить начальника Морфа.

– Манис старый, еле плелся, – развел руками Роди.

– Ну, сам бы вместо него в упряжь влез, ты-то молодой! – Дамир громко заржал над собственной шуткой, потом снова принял грозный вид. – И чё встал? Эй! А ну пропустите его!

Погонщики послушно отвели манисов в сторону. Роди взялся за поводья. Проезжая мимо повозок, он чувствовал на себе недобрые взгляды возниц и понимал их: до Инкермана путь неблизкий, а тут еще какому-то молокососу приходится дорогу уступать.

Роди загнал свою полуцистерну под навес рядом с казармой охраны. Спрыгнул на землю и потянулся, разминая затекшие мышцы.

По деревянной лестнице спустился Дамир. Его доспехи из панциря песчаного краба покрывал тонкий слой коричневатой пыли. Не говоря ни слова, охранник вошел в казарму и стал что-то искать там.

– Что потерял? – крикнул Роди.

– Найду – увидишь, – буркнул Дамир.

Но и так уже было понятно: снятие пробы – процедура, проводимая начальником охраны при каждой закупке воды. По сути – лишняя возможность получить немного халявы. И Дамир не собирался упускать свой шанс воспользоваться свалившейся на него привилегией.

– А где начальник? – спросил Роди просто из любопытства.

– Его гетман Кузьма вызвал, – рассеянно бросил Дамир, шаря в поисках кружки побольше.

– Надолго?

Охранник не ответил, продолжив возиться в казарме.

– Ну что, – сказал он, выходя наружу с жадным блеском в глазах и протирая рукой пыльную кружку, – показывай товар.

Роди открыл вентиль крана, и в подставленную посудину полилась прозрачная жидкость. Охранник выпил порцию не отрываясь, большими глотками.

– Да, жара сегодня несусветная, – протянул Роди. И, предупреждая готовый слететь с языка Дамира вопль «Теплая!» (начальник Морф непременно заорал бы именно так), предложил: – Может, еще кружечку? Долго ведь меня ждали… – Он положил руку на кран.

Охранник опешил и некоторое время не решался подставить кружку. Воровато оглядывался, осознавая, что сейчас ему предлагают взятку.

– Но цену все равно…

– Само собой снижу, – кивнул Роди, открывая кран. И мысленно усмехнулся: «Но не настолько, насколько ты рассчитывал!»

Торги завершились быстро и взаимовыгодно. Воду слили из полуцистерны в емкость за казармой. Дамир вытряс из кошеля серебряные монеты, оставив себе несколько штук.

– Так что, надолго начальник уехал? – спросил снова Роди.

– Надолго. Успеешь еще раз воду привезти, – фыркнул охранник. – Проваливай!

В силу своего недалекого ума он вроде бы и радовался, что остался при барыше, но в то же время подсознательно сомневался, не лопухнулся ли. И из-за этого злился.

Роди задерживаться не собирался – планировал быть дома еще до темноты. Но опять пришлось остановиться у ворот: дорогу перегородили повозки со второй партией породы, а Дамир, получив причитающееся, потерял интерес к пустой цистерне.

Чоло, бормоча себе под нос и поводя пальцем, считал груз.

– Двенадцать, – помог ему Роди, окинув быстрым взглядом караван.

Привратник махнул ему рукой, показывая, чтобы не мешал, досчитал, кивнул сам себе, старательно записал результат на клочке чензирной бумаги и посмотрел на Роди поверх укрытой дерюжным полотном, груженной повозки.

– Ну как, облапошил наше начальство?

– Что ты говоришь, Чоло?! Отдал так дешево, что получу от дяди тумаков за это.

– Ну и хорошо, – понимающе подмигнул привратник, пряча улыбку. – Будет тебе впредь наука.

Повозки тронулись в путь, следом за ними выехал Роди. Ворота закрылись, и он ткнул маниса ункушем: полуцистерна пуста, можно взять разгон. Шахты стали быстро удаляться, позади остался и караван. А впереди поднималось пыльное облако. Спонтанные песчаные бури – не редкость в Донной пустыне. Хотя странно, что он не почувствовал заранее, да и сейчас ощущал лишь слабые дуновения.

За спиной раздались вопли. Роди привстал и оглянулся. Повозки с горючей породой спешно возвращались назад. Погонщики неистово нахлестывали манисов, стремясь как можно скорее укрыться за стенами шахты. От ворот бежал человек, крича и размахивая руками.

Чоло!

Роди сразу встревожился, остановил ящера.

– …анты! – донесся до него едва различимый голос привратника.

Чоло встал как вкопанный, призывно помахал рукой, потом развернулся и побежал назад к воротам.

Догадка заставила Роди вздрогнуть. Он быстро сел на лавку и посмотрел на пыльное облако, разраставшееся впереди. Ветер явно был тут ни при чем.

Резко дернув поводья и подгоняя ункушем, Роди заставил маниса развернуться. Из пыльного облака одна за другой стали появляться фигуры мутантов верхом на ящерах. Почти десяток. Они тащили за собой шипастые волокуши, поднимавшие эту самую пыль, за которой скрывались остальные мутанты.

Пока Роди гнал маниса к шахте, из головы не шла встреча с двумя верховыми на бархане. Наверняка разведчики. Тогда он об этом не подумал… а сейчас как бы не было поздно – во время набега мутанты никого не щадят.

Только бы Чоло не закрыл ворота! Если его оставят снаружи, ему точно конец.

Ящер истошно орал, когда Роди снова и снова тыкал острым концом ункуша ему в бока и хвост. Мутанты приближались, но и частокол изгороди был уже недалеко. Ворота закрыты. Внутри у Роди все сжалось.

– Чоло! Чоло! – закричал он. – Открой ворота! Чоло!

Роди понимал, что всем сейчас командует Дамир и охранники будут беспрекословно исполнять его приказы, поэтому, как бы Чоло ни хотелось, он не откроет ворота без указания начальника. Но со свойственным молодости отчаянием Роди надеялся и не переставал подстегивать маниса. Старый ящер выдал такую скорость, с какой, наверное, бегал только в свои лучшие времена.

Ворота неумолимо приближались, но по-прежнему были закрыты. Роди сорвал с лица тряпку и завопил:

– Чооолоооо!

Казалось, столкновение неминуемо, сейчас манис врежется в ворота. Роди нащупал под скамейкой самострел и приготовился прыгать. Но в самый последний момент створка все же распахнулась, и повозка проскочила внутрь ограждения. Глаза Роди округлились от испуга, когда он увидел перед собой груженные породой кузовы и покрытые пылью бока тягловых манисов. Рванул поводья на себя так, что ящер едва не опрокинулся на спину. Их окутали клубы пыли.

Старый манис обессиленно опустился на землю. Роди, шумно выдохнув и утерев пот со лба, спрыгнул с повозки. Привратник был уже рядом.

– Я уж думал, ты не догадаешься, – тяжело дыша, проговорил он.

– Спасибо, что побежал за мной, Чоло!

Привратник только кивнул.

– Хватит там сопли жевать! – завопил на них сверху Дамир. – Чоло, к воротам! Берс, хватай заряды и бегом сюда, на стену!

Над шахтами, подобно набату, разносились приказы:

– В казармы! Все в казармы!

Щелкали плети – надсмотрщики сгоняли рабов.

Роди только успел достать самострел и сумку с патронами, как со стены, где заняли позиции охранники, раздался крик:

– Крюки!

Над частоколом взвились разлапистые металлические «кошки» с привязанными к ним веревками, со стуком упали на настил, скользнули по нему и впились в брусья.

– Лезут! – снова прокричал кто-то.

– Стреляй! – приказал Дамир.

Грохнули выстрелы. У охранников в основном были самострелы, такие же, как у Роди, да несколько гарпунеров. Заряды последних взорвались за стеной на уровне земли.

– Руби веревки! – рявкнул главный охранник.

Снаружи раздались ответные выстрелы. Один из защитников вскрикнул, схватившись за плечо, другой свалился замертво с пробитой головой, остальные пригнулись. Двое или трое отсекали веревки от «кошек» саблями. Остроконечные бревна разлетались щепами от попадавших в них пуль.

Роди на полусогнутых поднялся по лестнице. Вытащил из-за пояса нож и бросился к ближайшей веревке. Замахнулся, ударил. Лезвие скользнуло по усиленным тонкой проволокой волокнам, разрубив лишь верхние нити. Он понял, что здесь потребуется более серьезное оружие, чем его нож. Туго натянутая веревка постоянно дрожала: мутанты взбирались по ней на стену под огневым прикрытием сородичей. Роди, не зная, что делать, оглянулся, чтобы позвать на помощь, и перехватил взгляд Дамира.

– Слушаем сюда! – распоряжался тот. – Как скажу – стреляем залпом. Берс, понял? Все вместе!

Роди в растерянности забыл про веревку, кивнул, приготовил самострел, дополз до ограждения и прижался спиной к бревнам. Клубы пыли накрывали стену.

– Внимание! – завопил начальник охраны. – Залп!

От грохота заложило уши. Роди только начал высовываться, как в кол рядом с ним попала пуля, заставив в испуге отпрянуть и снова спрятаться.

Снаружи раздались крики раненых мутантов, но и несколько охранников упали на доски настила, заливая их кровью. Рядом рухнул бородач с простреленным горлом. Роди, вытаращив глаза, смотрел на вытекавшую из раны густую кровь, бьющееся в судорогах тело, скрюченные пальцы умирающего и не мог пошевелиться. Ужас сковал все члены.

От шахт к стене бежали надсмотрщики, главной заботой которых было укрыть рабов – сохранить собственность гетманов и только потом думать о собственной безопасности. Но теперь, справившись со своими основными обязанностями, они мчались на подмогу охране, вытаскивая на ходу длинные кривые ножи с широкими лезвиями и заряжая арбалеты.

Из-за стены неслись вой и гиканье. Громыхали выстрелы. Обороняющиеся стреляли в ответ. Поднятая всадниками пыль окутала защитников шахты. Роди закашлялся, прикрыл рот рукавом.

В этот момент через частокол полетели огненные шары величиной с два кулака. Они падали на землю и взрывались пламенными фонтанами, разбрызгивая вокруг горящую жидкость. Двоим надсмотрщикам не повезло: шары выплеснули свою огненную начинку прямо им под ноги. Пламя мгновенно перекинулось на людей. Закричав, они бросились на землю, стали кататься, но огонь был повсюду. Остальные надсмотрщики отступили.

– Повозки! Уводите повозки! – крикнул кто-то со стены.

Роди тоже сообразил, что, если пламя доберется до повозок с горючей породой, будет плохо. Манисы, завидев огонь, подняли рев, заметались. Несколько ящеров столкнулись друг с другом, повозки накренились, горючая порода посыпалась на землю крошащимися пластами.

Почувствовав рядом движение, Роди вскинул голову и увидел, что через частокол перебирается мутант. Самым краешком сознания ветровой понимал, что надо стрелять, но руки и ноги отказывались слушаться. Он мог только держать самострел направленным в сторону врага, но палец на спусковом крючке будто онемел.

Покрытый пылью с ног до головы мутант, спрыгнув на настил, в первый момент не заметил Роди. Бешеными глазами огляделся, выискивая противника. В жилистой, непропорционально длинной, покрытой шишковатыми мышцами руке он сжимал топор с лезвием из плавника катрана. Взгляды человека и мутанта встретились. Мутант оскалился, замахнулся топором и бросился в атаку.

Страх помог прийти в себя, Роди вскрикнул и нажал на спуск. Пуля угодила твари в плечо, развернула, из рваной раны полетели брызги крови. Мутант взвыл, пошатнулся, но устоял и с криком ярости атаковал вновь. Роди дрожащими пальцами пытался перезарядить самострел, засуетился и выронил патрон. Мутант надвинулся, занося топор. За ним мелькнула неясная тень. Тварь толкнули в спину, и топор обрушился на Роди. Широкое лезвие свистнуло перед глазами и распороло кожу на щеке.

Боли парень почти не почувствовал, вжался спиной в стену, судорожно пытаясь вдохнуть. И когда получилось, понял: он еще жив. Подавшись вперед, поднял самострел, зашарил рукой по доскам в поисках патрона. Сбоку раздались ругательство и рычание: в двух шагах от Роди сцепились тот самый мутант и кто-то из охранников. Последний явно уступал. Противник навалился на него, оба сжимали рукоять топора, охранник пытался отвести его в сторону, мутант – распороть человеку грудь, давил всей массой, скалясь в лицо. И постепенно побеждал.

– Помоги! – прохрипел охранник ветровому.

Под ладонью звякнул латунный цилиндр. Роди схватил патрон, вскочил, пытаясь зарядить самострел… Мутант склонился над охранником ниже, и в следующий миг тот закричал, потому что топор вошел ему в грудь.

Роди едва не выронил патрон. С колотящимся сердцем и дрожащими пальцами он все же сумел кое-как затолкнуть его в ствол и, направив оружие на мутанта, вдавил спуск. Выстрела не последовало – он забыл взвести курок. Охранник истошно орал. Роди мгновенно исправил свою оплошность. Грохнул выстрел. Пуля разнесла мутанту голову. Не соображая, что убил врага, Роди снова стал заряжать оружие. В этот раз получилось лучше. Он уже хотел выстрелить в очередной раз, но остановился, вовремя сообразив, что целится в охранника, выбирающегося из-под трупа мутанта.

Позади громыхали выстрелы, лязгали сабли и ножи, но Роди этого не замечал. Вся схватка свелась для него к этому конкретному бою. Он подался вперед и помог своему спасителю подняться. Топор мутанта оставил на груди охранника глубокую кровоточащую рану.

Вдруг их обдало жаром. Недалеко от настила в воздух взвилось оранжевое пламя – огонь добрался до упавших с повозок пластов горючей породы.

– Берегись! – крикнул охранник и толкнул Роди к краю настила.

Еще один мутант перелез через частокол и напал на них. Этот был вооружен гарпунером и большим костяным тесаком. Толчок охранника во второй раз спас Роди – иззубренный бледно-желтый клинок только рассек одежду и кожу на груди.

Охранник замахнулся, всадил в грудь мутанта топор его собрата, словно отомстив за нанесенную этим же оружием рану. Но убить врага оказалось не так просто. Мутант издал хриплый вопль и ударил человека тяжелой рукоятью по голове. Охранник рухнул как подкошенный.

Кочевой сразу развернулся к Роди. В отсветах пламени, с торчащим из груди топором, в пыли и темной крови, мутант выглядел устрашающе. Инстинктивно отступив на шаг, Роди вдруг почувствовал, что под ним пустота, замахал руками и полетел вниз.

Ударившись спиной о землю, он почти потерял сознание. Дыхание перехватило, боль пронзила от затылка до поясницы, перед глазами поплыл красный туман. Но охватившая тело и разум горячка боя не позволила провалиться в забытье. Сквозь застившую взгляд пелену Роди увидел, как с настила вслед за ним прыгнул мутант. Плохо соображая, что делает, и действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, Роди приподнял руку с самострелом и нажал на спуск. Пуля вошла врагу под подбородок – земли мутант коснулся уже будучи трупом.

Голову охватила резкая колючая боль, не имеющая ничего общего с падением – загорелись волосы. Роди вскрикнул, отбросил самострел и быстро, как только мог, отполз подальше от огня, сбивая пламя с головы. Развернулся, оценил обстановку: манисы сгрудились в кучу, пытаясь убежать от пожара, сцепились повозками и теперь не могли сдвинуться с места.

Выпавшие пласты породы занялись ярким пламенем, чадили густым черным дымом и вот-вот могли подпалить настил, доски и опоры которого уже местами пылали.

Но тушить пожар было некому – охранники отбивались от мутантов, надсмотрщики спешили им на помощь в обход огненной преграды. Если пламя не загасить, скоро у защитников шахты начнет гореть под ногами пол. Причем в буквальном смысле.

Еще не до конца придя в себя после падения, Роди огляделся в поисках кого-то, кто мог бы сказать, что делать. Повернулся в сторону ворот, надеясь увидеть там Чоло. Сквозь пыль и дым кое-как рассмотрел его – привратник через узкую горизонтальную бойницу палил в нападавших из длинного самострела.

– Чоло… – попытался крикнуть Роди, но в этот момент ветер направил в его сторону клубы дыма. Хватанув их ртом, парень закашлялся, и привратник его не услышал.

Огонь все ближе подбирался к повозкам. Горели уже несколько опор настила. Еще немного, и с пожаром уже невозможно будет справиться.

Взгляд скользнул в сторону и остановился на цистерне начальника охраны, в которую совсем недавно Роди собственноручно залил двухнедельный запас питьевой воды.

Идея пришла в голову сама собой как единственный возможный вариант. Цистерна стоит под настилом на небольшой возвышенности, и если пробить днище, поток воды устремится вниз и накроет почти весь горящий участок…

Не сомневаясь больше ни секунды, Роди пополз к убитому мутанту. Руки и ноги плохо повиновались, подташнивало, перед глазами плыло. Из последних сил перевернув мутанта и стараясь не смотреть на страшную морду с перекошенным ртом и торчащими клыками, Роди взял гарпунер убитого. Взвел курок, прицелился в цистерну – и выстрелил.

Заряд взорвался прямо под днищем. Емкость разворотило, куски железа полетели в разные стороны. Один попал стрелку́ в лоб, и Роди рухнул на землю, не успев увидеть результат своих действий – как вода хлынула из пробоины, грязным потоком прошлась по пыльному уклону и накрыла горящий участок и породу, добавив к черному дыму клубы белого пара.

* * *

Луч солнца обжигал даже через грязное стекло в окне казармы. Роди заслонился от него рукой, прищурился и попытался сесть. Скрипнула койка. Он поморгал и осмотрелся.

Ряды кроватей, тумбочки, чуть поодаль длинный стол и скамьи. Казарма охраны шахты.

Память, похоже, не собиралась раскрывать секрет, как Роди здесь очутился.

Снаружи доносились чье-то неразборчивое бормотание, смех. Болела голова. Роди коснулся пальцами лба и почувствовал под ними заскорузлую грубую ткань. Сразу вспомнилось нападение мутантов. Он застрелил двоих, потом были огонь, гарпунер и взрыв. Удалось ли ему погасить пожар? Этого Роди не знал, потому что следом за взрывом увидел луч солнца, разбудивший его. Сколько же он пробыл без сознания? Получилось ли отбить нападение?

«Видимо, да, – ответил он сам себе. – Снаружи явно люди, а не мутанты».

Хотелось пить. На тумбочке рядом с койкой стояла кружка с мутной водой. Сморщившись – отвык на ферме от такого пойла, – Роди напился. Кашлянул, прочищая горло. И решил подняться. Встал кое-как, но сразу закружилась голова, пришлось схватиться за спинку койки. Повело вбок, он пошатнулся и задел ногой тумбочку. С нее посыпалась на пол жестяная посуда. Бормотание снаружи прекратилось, окно заслонила тень. Сквозь мутное стекло Роди разглядел бородатую морду охранника.

– Чё там? – спросил кто-то за спиной бородатого.

– Ветровой очнулся, – осклабился тот. – Доложи Дамиру.

Выходит, заместитель начальника шахты жив. Значит, нападение точно отбили. Хорошо.

Роди надеялся, что его манис уцелел и не сдох от испуга, как это иногда бывает со старыми ящерами, не то дядя вычтет его стоимость из причитающегося племяннику жалованья за эту поездку. Он и так будет недоволен, что Роди задержался, но этому как раз есть объяснение: пальцы снова коснулись повязки на голове, и в этот раз под тканью прощупалась припухлость, протянувшаяся через весь лоб.

«Святой мутант! Неужели шрам такой громадный?» – мелькнула мысль. Но это не так заботило, как потеря дядиного имущества. Манис, конечно, был старый, но все еще годный для работы. Поэтому Роди надеялся, что ящер цел и невредим и не придется покупать нового, чтобы добраться домой. Ведь и так сбросил цену на воду…

Он протянул руку к поясу, где прятал кошель с монетами, – и похолодел от ужаса, когда не обнаружил его там.

– А, Берс, – раздался голос вошедшего в казарму Дамира. – Очухался наконец. Три дня квартировался. Я уж думал, еще чуток – и на ферму вашу тебя отправлять. Ну, теперь, значит, сам поедешь. – Охранник подошел почти вплотную, окинул парня скептическим взглядом, потом махнул рукой: – Сойдет. Дома девки долатают. Ну чё, собирайся. Манис в стойле.

– Жив? – обрадовался Роди.

– А чё ему сделается? Конечно, надо бы с тебя за корм удержать, но мужики сказали, ты неплохо бился. Поначалу трухнул маленько, но потом двоих мутантов уложил, да еще и пожар погасил. Поэтому так и быть…

Может, в другой момент Роди что-то и почувствовал бы: гордость за себя – впервые побывал в таком сражении и сразу похвалу заслужил; или тошноту – ведь раньше ему не приходилось убивать. Но сейчас его волновало другое: деньги за воду. Если он вернется на ферму без денег, дядя с него шкуру спустит и не спасут никакие заслуги или оправдания. Роди хорошо помнил, что дядя сделал с предыдущим водовозом, когда тот потерял выручку. Водовоз тоже говорил, что мутанты напали, мол, еле ноги унес, но это не помогло. Дядя был в такой ярости, что лучше бы несчастный принял быструю смерть от лап мутантов, вместо того чтобы три дня валяться в душном сарае, медленно умирая – после того как дядя его наказал, в теле водовоза наверняка не осталось ни одной целой кости. И хотя это был наемный работник, а Роди – племянник, вряд ли родство тут будет иметь хоть какое-то значение.

– Дамир… – начал он, но от волнения еле мог говорить. Сглотнул и попробовал снова: – Дамир, у меня был кошель с монетами, которые ты мне заплатил за воду…

– Ну? – нахмурился охранник, уже собравшийся уходить.

– Мне кажется, я его выронил во время нападения…

– Да не. Не выронил. На поясе у тебя кошель был, когда тебя нашли. Я его забрал, – спокойно сказал охранник.

У Роди будто гора с плеч свалилась. Значит, деньги не пропали! Он даже улыбнулся:

– А ты можешь мне сейчас их отдать? Чтобы не забыть. Да я пойду маниса запрягать.

Охранник удивленно вытаращил на него глаза:

– С чего я должен тебе их отдавать?

– Но это же мои деньги… моего дяди. – Роди голосом выделил последнее слово.

Он знал, что Берса-старшего боялись, и небезосновательно. Но сейчас, похоже, это не произвело должного эффекта. Дамир скривился:

– Я тебе эти деньги за что заплатил?

– За воду.

– Ты с водой что сделал?

– Но я же огонь… – удивился такой постановке вопроса Роди. Ведь он же спасал всех, кто находился на настиле, в том числе и самого Дамира! О чем и поспешил сказать. На что получил простой ответ:

– Спасибо.

– Что «спасибо», Дамир? Отдай мне мои деньги! – У Роди снова начали подкашиваться ноги, но теперь уже не от слабости, а от осознания, что случилась беда. Большая беда.

– Привезешь воду – конечно, отдам, – пожал плечами охранник. – Даже торговаться не стану.

Он направился прочь из казармы. Роди следом:

– Дамир, постой. Ты не можешь так поступить. Дядя будет очень недоволен и…

Охранник резко остановился и развернулся:

– Ты чё, угрожать мне вздумал, сопляк?

– Нет, я просто говорю, что дядя будет недоволен, что ты забрал его деньги.

– А начальник Морф будет еще больше недоволен, что ты вылил в песок всю его воду. Всё, проваливай! Возвращайся с водой, тогда и получишь свои монеты.

Они вышли из казармы. Роди зажмурился от яркого света и немного отстал. Голова заболела еще сильнее. Он собрался с силами и нагнал Дамира – тот давал указания бородатому охраннику:

– Приведи из стойла его маниса. И пусть проваливает. Не до него.

Бородач, кивнув, ушел выполнять приказ. Дамир отправился в сторону штолен, где, как и раньше, кипела работа по добыче горючей породы.

Роди хотел пойти за ним, но чья-то крепкая рука легла ему на плечо. Он обернулся – перед ним стоял еще один охранник.

– Начальник сказал, что не до тебя сейчас.

Роди покосился в спину Дамиру, разговаривавшему в отдалении с надсмотрщиком. Сзади раздались знакомое сопение и поступь тяжелых шагов: бородач привел маниса. Повернувшись к нему, Роди от удивления открыл рот. Запряженный манис тащил за собой пустую платформу. Полуцистерны не было.

– А где?.. – начал он, но почти сразу догадался.

Под настилом, на месте прежней емкости, стояла его полуцистерна, а старая, взорванная им, лежала в стороне дырой вверх.

Первым порывом было догнать Дамира, начать выяснять отношения, попытаться выбить свое. Но едва посмотрев в его сторону, Роди почувствовал на плече хватку крепких пальцев.

– Если хочешь, мы за монету поможем погрузить твой металлолом, – предложил бородач.

Ответив ему злобным взглядом, Роди взобрался на повозку и погнал маниса к воротам.

Чоло ждал его:

– Рад видеть, что ты поправился.

Роди не ответил, стиснул зубы и отвернулся. Привратник немного постоял рядом с повозкой, понял, что ответа не получит, поджал губы и пошел открывать ворота.

Когда Роди почти проехал мимо, Чоло взялся за поводья и остановил его маниса.

– Обожди. – Привратник принес припрятанный в тени у стены мешок и поставил под лавку. – Вот, я собрал тебе тут в дорогу… – Потом хлопнул ящера по морщинистому боку, посылая вперед, и еще некоторое время стоял, провожая повозку взглядом, прежде чем закрыть ворота.

* * *

Манис еле плелся, но теперь Роди даже отчасти был рад этому. Он не знал, что скажет дяде. Совершенно не представлял, как объяснит потерю денег и полуцистерны. Зачем он решил гасить огонь?! Да горело бы оно всё! Пусть бы заполыхал настил и поджарил пятки этому негодяю Дамиру! Трусливая скотина! Знал, что Роди начнет требовать вернуть полуцистерну, – и ушел, приказал выпроводить. Песчаного краба ему в печень! Прикрыл свой зад от гнева начальника Морфа. А что теперь Роди делать?! Дядя наверняка изобьет его до полусмерти, и это если пожалеет. Да еще заставит выплачивать все, что потерял.

Мысли Роди обратились к возлюбленной. Айза. Что он теперь скажет Айзе?!

Погрузившись в невеселые раздумья, ветровой не заметил, что манис остановился.

Роди сидел какое-то время, свесив голову. Потом распрямился. Ящер стоял, вяло помахивая хвостом. Закипев от злости, возница схватил ункуш и сильно ткнул его:

– Это ты! Ты во всем виноват! Плетешься, как гусеница, тварь! Тварь, тварь, тварь!

Он в ярости колол маниса. Ящер взревел от боли и рванул вперед. Роди не усидел на лавке и, взмахнув руками, свалился с повозки. Вскрикнул от боли. Застонал, схватился за голову, глядя вслед удалявшемуся манису.

– Тварь! – повторил в сердцах и стукнул кулаком по горячему песку.

Немного успокоившись, он медленно поднялся и поплелся по следам за повозкой.

Солнце охаживало его палящими лучами. Поднявшийся ветер трепал рубаху, которой Роди обвязал голову, чтобы хоть как-то защититься от невыносимого жара, льющегося с неба. Шави называл такой убор «чалмой» и сам постоянно ходил, обмотав голову тряпкой. Говорил, что не знает зачем, но так делали его отец и отец отца, а значит, и он должен. Роди не видел смысла носить чалму постоянно, а вот от солнца она хоть немного, но спасала.

Ноги несли вперед, а мысли бродили в поисках решения – как же ему теперь быть? Прийти к дяде, рассказать, что произошло, и надеяться на его милосердие? Или остаться в пустыне и сдохнуть, стать кормом для мутафагов? Неизвестно, что лучше. А может, вернуться на шахту, попроситься в охранники? Ведь он проявил себя в бою, показал, что не трус и может драться. Наверняка Чоло замолвит за него словечко. Только вот вряд ли начальник Морф примет Берса-младшего. Скорее, прикажет связать и отправить дяде в качестве подарка, чтобы в следующий раз попросить скидку на воду. И Берс-старший, несомненно, согласится.

Роди долгое время шагал по следам ящера – углублениям от лап и бороздам, оставленным колесами повозки, – но так и не увидел его. Резкий порыв ветра едва не сорвал чалму, хлестко швырнул песок в лицо, а потом толкнул в спину.

Тревога овладела Роди. Взгляд обшаривал пространство впереди. Едва заметные завихрения песка и донного ила скользили по верхушкам барханов – первый признак приближающейся бури. Словно мало ему было злоключений, еще и это!

– Во имя святого мутанта, что же за день сегодня такой?!

Если в скором времени манис не найдется, то и выбирать не придется, что делать: пустыня решит всё сама. Как бы там ни было, перспектива оказаться погребенным под песком и задохнуться не радовала. Нужно найти повозку. Там под лавкой снаряжение, которое поможет пережить бурю. Роди прибавил шагу.

Но вскоре он уже снова еле плелся и больше не мог ясно думать. Беспощадная изнуряющая жара отнимала все силы. Губы потрескались, язык лип к нёбу, рана на лбу ныла. Роди автоматически переставлял ноги, плохо соображая, что происходит вокруг. Несколько раз он уходил в сторону от следов, но вовремя замечал это и возвращался на прежний путь.

Все, о чем он мог связно мыслить, – это судьба Айзы.

Айза… Как она выживет без него? Наверное, так и останется до конца своих дней рабыней, будет ползать по трубам испарителей на ферме дяди, счищая с них ржавчину и отложения. А ведь счастье было так близко, всего-то несколько сезонов…

Он шел вперед. Шаг, второй, третий… Ступни вязли в песке, пот давно перестал течь по коже, горячим воздухом едва можно было дышать.

Сильный порыв ветра едва не сбил Роди с ног. Он устоял, но вынужден был остановиться. С верхушек барханов теперь срывались целые песчаные шлейфы. Посмотрев по сторонам, Роди опустил взгляд на дорогу, где медленно, но неуклонно исчезали следы повозки. Какое-то время у него ушло на то, чтобы сообразить: как только он потеряет направление, спасения уже не будет.

Роди собрал все силы и ускорил шаг. Даже пробежал несколько шагов, но потом оступился и покатился кубарем, поднимая пыль. Быстро вскочил, испугавшись, что потеряет след и уже не найдет его. К счастью, отпечатки лап и борозды еще виднелись, хотя и были изрядно заметены.

Упрямо переставляя ноги, Роди двигался вперед, закрывая рукавом рот и щурясь. Усилившийся ветер и песок уничтожали следы повозки и маниса прямо на глазах. Роди торопился пройти по ним как можно дальше.

Когда глумливый ветер окончательно засыпал песком следы, Роди еще какое-то время шагал, как он надеялся, в нужную сторону. Потом остановился. Заозирался в отчаянии. Со всех сторон – песок и барханы насколько хватает глаз. Ветер и пыль. И солнце. Яркое и жестокое.

Роди поднял голову. Прямо над ним в далекой выси плыл дирижабль.

Небоходы.

– Эй! – закричал он. – Эй! Помогите мне! – И замахал рукой в безумной надежде, что его увидят, опустятся, помогут.

Когда воздушный корабль превратился в маленькую, едва различимую точку, Роди упал на колени и лишь вздохнул. Он знал, что небоходы не отзовутся на его призыв, даже если заметят. Но должен был попытаться.

Из всех, кто закупал воду на их ферме, ему больше всего не нравились именно летуны. Заносчивые, всем своим видом показывающие, что не ровня остальным людишкам. Всегда такие ухоженные, сытые, при деньгах. Никогда не торговались, платили назначенную цену, забирали воду и улетали. Шави тоже недолюбливал небоходов, но по каким-то своим причинам, о которых никогда не говорил. Роди думал, что когда-нибудь он выпытает у Шави тайну, но сейчас это все равно не имело значения.

Оставалось надеяться, что, как бы ящер ни был глуп и стар, сколько бы раз ни сбивался с пути, дорогу домой он в итоге найдет. А значит, надо идти в сторону фермы.

Поднявшись, Роди снова посмотрел вверх, выбрал примерное направление, ориентируясь по светилу, и поплелся дальше.

Сколько он прошел?.. Сотню шагов? Две? Тысячу? Роди не знал. Иногда он смотрел на солнце, пытаясь не сбиться с пути, и шагал, шагал, шагал… Ветер, словно озлобившись на человека, швырял в него песок. В лицо, в спину, с боков. Порывы усиливались – буря приближалась.

Прищурив глаза, Роди снова посмотрел на солнце. Слепящий диск стал чуть желтее и склонился к горизонту. Скоро вечер. За ним придет ночь. Он чуть было не рассмеялся: неизвестно, что лучше – умереть от жажды под палящими лучами или замерзнуть от холода ночью. Если, конечно, он раньше не задохнется в песчаной пыли. Какой потрясающий выбор! Радовало одно – когда мутафаги доберутся до него, он будет уже мертв.

Эти мысли будто отняли последние силы. Роди остановился.

Айза… Неужели он больше не увидит Айзу, не коснется ее руки, не заглянет в безумно красивые, зеленоватые глаза, не услышит ее тихий, переливчатый смех?..

В который раз огляделся – песок, барханы, жгучее солнце, испачканное пылью. Отчаяние стало невыносимым. Умирать совсем не хотелось. Внутри все сжалось, в груди появилось болезненное ощущение. Он стиснул кулаки и закричал – хрипло, обдирая пересохшее горло.

Порыв ветра хлестнул, вынудив прикрыться рукой, но, кроме этого, принес с собой что-то, заставившее насторожиться. Роди замер, боясь пошевелиться. Сердце бешено заколотилось. Он попытался унять его, потому что от ускорившегося тока крови зашумело в ушах, а слух – это то, что сейчас нужно было Роди больше всего на свете. Ведь ему показалось, что он услышал рев. Рев маниса.

Напряженное ожидание ничего не принесло. Вокруг только шумел ветер и шуршал песок.

Неужели показалось?!

И тогда он снова закричал. Громко, как только мог.

В ответ откуда-то сзади долетел приглушенный рев. Роди вздрогнул и обернулся. Крикнул еще раз. И в этот раз услышал четко и ясно – ревел манис.

Роди побежал. Он боялся думать, что ошибся, боялся надеяться, боялся радоваться. Мчался изо всех оставшихся сил к бархану. Когда начался подъем, едва не упал. Ноги погружались в песок глубже, чем по щиколотки, да еще ветер то и дело пытался сбить его, словно поняв свою оплошность и пытаясь помешать спастись.

Уже почти поднявшись на вершину бархана, Роди вдруг испугался – он вспомнил, как перекликался старый манис с ящерами мутантов. Вдруг это не его манис и за барханом сейчас враги? Поджидают его, чтобы отомстить за убитых им сородичей… Инстинкт самосохранения заставил сбавить шаг, а после и вовсе распластаться на песке и добираться до вершины ползком. Раскаленный песок обжигал, но Роди умел терпеть боль. Приподнявшись на руках, он вытянул шею и выглянул из-за гребня.

Манис, запряженный в повозку, стоял, окутанный песчаной пылью, и больше в поле зрения никого не было. Роди возликовал в душе, но не спешил бросаться вперед. Лишь убедившись, что это не засада, он вскочил и побежал к ящеру.

Теперь у него был шанс на спасение. И осознав это, разум словно выбрался из темницы безысходности. Уже спускаясь по склону, Роди начал планировать дальнейшие действия. За несколько шагов до повозки он замедлил шаг, чтобы не спугнуть маниса, осторожно подобрался к нему и рывком бросился вперед, схватился за упряжь. Ящер взбрыкнул, но Роди удержал его и почесал складку на шее, успокаивая, после чего заставил маниса опуститься на песок.

Вокруг стало темнее: буря набирала силу, и пыль затмевала заходящее солнце. Нужно было торопиться. Роди быстро распряг ящера, потом добрался до лавки, под которой хранилось походное снаряжение, схватил длинные якорные штыри особой конструкции, придуманной Шави, с раскрывавшимися на конце металлическими лепестками, и молот. Принялся вколачивать их в песок вокруг маниса, погружая почти на два локтя. Затем вкрутил до упора вставленные внутрь штырей винты, тем самым раскрыв лепестки на утопленных в песке концах. Вытащил тент из плотной ткани с веревочными петлями по краям, прикрепил к «ушкам» на штырях и раскатал, накрыв маниса. Ветер пытался вырвать тент из рук, но Роди умелыми движениями гасил вздувавшуюся ткань. Оставив себе небольшой лаз, он взял с повозки самострел, боеприпасы к нему, нож и мешок, который дал Чоло. Последнюю петлю тента закрепил уже изнутри, под импровизированным куполом. И только прижавшись спиной к шершавому боку маниса, позволил себе расслабиться, закрыть глаза и устало вздохнуть.

Ветер снаружи бесновался, ткань хлопала, заставляя ящера нервно фырчать и раздувать перепончатые ноздри. Роди вытянул руку и почесал ему шею.

Вскоре щели у основания купола занесло песком, сделалось совсем темно и вместе с тем заметно тише. Гул разыгравшейся бури уже не давил, а стал лишь постоянным негромким шумом. Роди открыл глаза, но ничего не смог различить в темноте и снова закрыл их. Усталость разлилась по телу. Почувствовав себя в относительной безопасности, он почти мгновенно провалился в забытье.

* * *

Вскрикнув, Роди проснулся. Панический страх прошелся иголками по позвоночнику, когда, открыв глаза, он ничего не увидел. Дыхание перехватило. Рядом заворчал манис, и Роди, судорожно сглотнув, облегченно выдохнул, вспомнив, что произошло и где он находится. Прислушался. Над куполом продолжала бушевать песчаная буря. Правда, ее гул стал тише и как-то дальше. Видимо, их с манисом основательно занесло – слой песка хуже пропускал звуки.

Роди сменил позу. Усталость никуда не делась, к тому же конечности немного затекли. Он несколько раз сжал кулаки, разгоняя кровь, подвигал корпусом, разминая спину, вытянул и снова согнул ноги, благо имеющееся пространство это позволяло.

Ужасно хотелось пить. Да и от пары лепешек Роди не отказался бы. Нащупал мешок Чоло, сунул в него руку и, к свой величайшей радости, почти сразу обнаружил под пальцами знакомую шероховатую кожу, из которой был сделан мешочек с водой. Тот самый, что он подарил привратнику, когда приехал на шахту. И судя по упругости, в нем была вода.

Быстро вытащив мешочек, Роди отщелкнул клапан и приник к горлышку. Сделал несколько больших глотков, чувствуя, как живительная влага заполняет желудок. Вкуснее он ничего в своей жизни не пробовал. Хотелось пить не останавливаясь, но усилием воли он заставил себя оторваться от мешочка, который опустошил больше, чем наполовину. Отдышался, закрыл клапан и еще какое-то время сидел расслабившись, наслаждаясь ощущениями. Потом опять обследовал содержимое большого мешка. Обнаружил два свертка. В одном оказался слегка зачерствевший хлеб, в другом – полоски подкопченного мяса. Когда он развернул второй сверток, от дразнящего запаха закружилась голова, рот наполнился слюной. Роди с остервенением впился зубами в мясо, не переставая мысленно благодарить Чоло. Привратник как знал.

Наевшись, ветровой сделал еще один глоток, убрал еду и воду в мешок и вытянулся вдоль ящера. Манис сопел. Шершавые бока вздымались ровно и успокаивающе. Он так и будет лежать, пока хозяин не даст команду подняться.

У Роди появилось время поразмышлять. Что ему делать, когда буря закончится? Вопрос пока оставался открытым. Выход напрашивался только один – бежать. Вообще, наличие ящера многое меняло. И как Роди не подумал об этом раньше?! У него есть повозка. Можно загрузить ее продуктами и водой, забрать Айзу и уехать.

Точно! Так он и сделает!

Как проникнуть в погреб с припасами, он придумал сразу. Хотя ферму каждую ночь охраняли двое из шести наемников, все-таки это был и его дом тоже. За две-три ходки он натаскает продуктов на месяц пути. Потом наполнит водой бурдюки в одной из емкостей. Лучше, конечно, самой чистой водой – она дольше не тухнет, – но это уже как получится. Сложнее всего будет вывести Айзу из рабского барака…

Перебирая в уме всевозможные способы похищения возлюбленной, Роди с тревогой начал осознавать, что осуществить задуманное будет не так просто, как казалось вначале.

На перетаскивание еды и воды потребуется почти полночи, а то и больше. Да и Айзу сразу вызволить не получится. А бежать на рассвете – затея безнадежная. Наемники нагонят их еще до полудня. Вот если бы отправиться в путь, едва стемнеет…

Но как это организовать? Разделить сбор провизии и похищение Айзы на две ночи? Тоже не вариант: исчезновение такого количества еды заметят сразу, дядя наверняка усилит охрану, и тогда до Айзы не добраться. Если же сначала выкрасть девушку, то о еде и воде можно сразу забыть.

Получалось, что без тщательного планирования побег обречен на провал.

Роди сожалел, что не может посоветоваться с Шави, запереться с ним в сарае, где дядя позволял помощнику заниматься изобретениями, и обсудить все в деталях. А может быть, так и сделать? Может, довериться старому другу? Тем более что высокий, худой и очень смуглый – гораздо темнее любого обитателя фермы – Шави был на особом положении на ферме. Это он придумал добывать воду из глубоких скважин и очищать, испаряя ее в железных цистернах, закопанных под землю, а затем перегоняя по системе труб с фильтрами в другие емкости. Дядя считал темнокожего изобретателя своим старшим помощником и даже позволил ему жениться на одной из своих служанок, Беллине, с которой Шави прожил десяток циклов, пока та не умерла от лихорадки.

Без разрешения в сарай изобретателя могли входить только сам дядя и Роди. Остальные же бывали там, только когда вносили какие-то габаритные детали или вытаскивали собранные агрегаты.

Можно ли довериться Шави? Поможет он или выдаст дяде?

Роди вздохнул. Он не знал ответов на эти вопросы.

Где-то над ним ярилась песчаная буря, под боком пыхтел старый ящер, и ветровой внезапно ощутил себя ничтожно маленьким, одиноким и несчастным. Усталость вновь завладела им. Мысли стали путаться, сознание – уплывать. Он провалился в сон.

Снились ему убитые мутанты. Они искали Роди среди барханов, орошая песок кровью из ран. Посиневшие, с закатившимися глазами, обшаривали пустыню невидящими взглядами. Над пробитыми черепами роились мухи. В шишкастых руках поблескивали полированной костью тесаки. Роди бежал от них в призрачном лунном свете, но путь преградил охранник с простреленным горлом, такой же мертвый, как и мутанты. Схватил беглеца за рубашку и крепко держал. Роди пытался вырваться, но не получалось. Мутанты уже были рядом, они навалились на него, вдавили лицом в песок. Он начал задыхаться… и проснулся.

Сердце колотилось в бешеном темпе. Во рту был песок. Он сыпался на лицо откуда-то сверху, наверное со спины маниса. Роди резко сел, отряхнулся, сплюнул, хотел прокашляться и вдруг почувствовал, как его головы коснулась ткань тента, будто кто-то надавил сверху. Огромным усилием он подавил приступ кашля. Зажал рот рукой, несколько раз вздрогнул, судорожно сглатывая, убрал раздражающие горло песчинки и сумел-таки сдержаться.

Прислушался. Тишина. Значит, буря стихла. Сколько он проспал? Уже настало утро или снаружи ночь – царство мутафагов?

Над головой явственно захрустел песок, ткань продавилась. Потом снова, но уже в другом месте. Роди не видел, но чувствовал это: по засыпанному песком тенту кто-то ходил. Страх ледяной колючкой поселился в животе. Роди нашарил самострел, проверил заряд и медленно, без щелчка, взвел курок.

Главное – не обнаружить себя, не выдать. Потому что вряд ли снаружи люди.

Сразу вспомнился сон, и лоб мгновенно покрылся испариной. Мертвые мутанты ищут его! Роди в испуге вжался в бок маниса. Воображение рисовало сцены одну ужаснее другой. Казалось, вот-вот острые когти рассекут ткань тента и посиневшие окровавленные руки схватят, выволокут наружу, начнут рвать на части… А вдруг мертвецы уже здесь, просто Роди их не видит? Прокопали лаз в песке, им-то дышать не надо…

Возможно, из-за полнейшей темноты или от близкой опасности все чувства обострились: он слышал, как скрипят песчинки под ногами – лапами? – мог определить, где именно продавливается ткань тента. Он удивлялся только, почему манис так спокоен. Но это и к лучшему, что ящер не двигается – ведь если его чуткие ноздри ничего не уловили, значит, песок не позволит и запаху из-под тента пробиться наружу.

Потоптавшись еще немного над головой, некто прошелся по хребту маниса и спустился с другой стороны. С замиранием сердца Роди ждал, что будет дальше. Но время шло, а ничего не происходило. Он с облегчением выдохнул. И в этот момент услышал приглушенный вой пустынного волка. Манис зашипел и дернулся, едва не порвав веревки, крепившие тент к якорным штырям. Роди быстро пробрался к голове ящера, нащупал и закрыл ему ладонями ушные отверстия. Наверху заскрипел песок.

Обливаясь по́том, Роди затаил дыхание и снова обратился в слух.

Теперь, когда стало ясно, что над ними мутафаги, а не ожившие мертвецы из его кошмара, он немного успокоился. Пустынные волки опасны, зато ничего сверхъестественного в них нет. Надо только дождаться, когда они уйдут.

Манис успокоился, но Роди не убирал рук от его головы. И не напрасно. Вой раздался снова, уже гораздо ближе. Ящер даже не встрепенулся. Волки ходили по песку – вероятно, все же чувствовали запах добычи, но такой слабый, что не могли сообразить, откуда он доносится.

Если начнут копать – конец. От стаи пустынников не отбиться одним самострелом, а манис слишком стар, чтобы убежать и унести на себе всадника.

Но мутафаги побродили вокруг еще немного и вскоре умчались, продолжив ночную охоту. Вой их вожака с каждым разом становился все тише и дальше. Прошло еще немало времени, прежде чем Роди решился убрать руки от ушей маниса. Плечи уже затекли, а он все держал ладони прижатыми, опасаясь, что волки могут быть поблизости и ящер начнет взбрыкивать, услышав хищников.

Когда наконец Роди откинулся на спину, рук он почти не чувствовал. Потом появилось неприятное покалывание. Но это все мелочи. Главное, что мутафаги убрались. И повезло еще, что были волки, а не кто-то покрупнее. Их широкие перепончатые лапы не давали проваливаться в песок, в отличие от того же песчаного краба, из панцирей которого делали доспехи. Шесть похожих на пики суставчатых ног наверняка проткнули бы тент, а заодно и человека, спрятавшегося под ним.

Роди лежал с самострелом в руке. Снаружи снова была тишина, рядом мерно вздымались бока ящера. Он не заметил, как уснул.

Тяжелый сон Роди не запомнил, но проснулся оттого, что ему опять нечем было дышать. Хотелось вскочить, разорвать тент, под которым он провел уже столько времени, и насладиться чистым, свежим воздухом. Наверняка снаружи уже настал день, а значит, пришло время выбраться из укрытия.

Сначала Роди откопал веревочные петли вдоль одной стороны тента и отвязал их от якорных штырей. Затем намотал на руку лямки мешка, в который предварительно убрал самострел, обернул голову рубашкой, зажмурился, чтобы яркий свет не резанул по глазам, и дернул маниса за упряжь, заставляя подняться. Ящер пофырчал, зашевелился и наконец встал. Нанесенный бурей песок хлынул к ногам.

Роди сразу стал понукать маниса, быстро перебирающего лапами в попытках выбраться из песчаной воронки. Ящер рванулся вперед, потом еще раз. Под морщинистой кожей перекатывались мощные мышцы. Но ноги Роди все еще оставались в песке по бедра, и он чувствовал, что его затягивает глубже.

– Давай! – сипло закричал он, вцепившись в поводья. – Тяни! Давай!

Манис взмахнул хвостом, ударил им в песок, придавая дополнительную силу последнему рывку и вытаскивая из зыбучей ловушки себя и хозяина. Роди упал лицом вниз, перевернулся на спину, убрал тряпку с лица и лежал, вдыхая полной грудью начавший разогреваться воздух.

Он все-таки выжил! Справился! Эмоции переполняли, хотелось пуститься в пляс, кричать во всю глотку, махать руками, но он сдержался и просто наслаждался свободой.

Манис подошел и лизнул его в лицо раздвоенным языком. Роди отмахнулся, положил ладонь на тупорылую морду и оттолкнул от себя. Потом сел и осмотрелся.

Песок вокруг был усеян следами перепончатых лап. Похоже, тут бродила целая стая. Им с ящером повезло, что слой песка оказался достаточно толстым. Но к радости тут же добавилось и огорчение – повозку основательно присыпало, почти по самые борта.

Роди подошел к ней, попробовал откопать, но понял, что бесполезно, и оставил это занятие. Покусывая губы от досады, он еще немного побродил вокруг, пытаясь придумать, как вытащить повозку, ведь она была едва ли не основой его плана побега. Вряд ли ее под силу вытащить даже манису. На чем теперь везти продукты и воду?!

То, что вначале выглядело простым: украсть провизию, похитить Айзу, сесть на повозку и уехать – теперь представлялось почти невыполнимым. План рушился, как карточный домик, будто сама судьба мешала его исполнению. Но Роди не хотел сдаваться. Смирившись с тем, что придется обойтись без повозки, он решил ехать верхом. Спина у маниса широкая, двое легко уместятся, а провизию можно везти в тюках, связав и перекинув их через хребет ящера.

«Так даже лучше, – уговаривал он себя, взбираясь на маниса. – Не нужно тащить лишний груз».

Устроившись на спине ящера, Роди отпустил поводья и ткнул его пятками в бока, не сомневаясь, что манис сам найдет дорогу. Поэтому не направлял его, а лишь понукал.

Путь занял гораздо больше времени, чем Роди предполагал. Ферма появилась в поле зрения лишь к закату. Он поехал в обход по крутой дуге, чтобы не заметили охранники. А с наступлением темноты подвел ящера туда, где в заборе имелся лаз – небольшой, но худощавому Роди легко удалось бы в него протиснуться.

* * *

В соответствии с установленными дядей правилами, как только темнело, все, кроме караульных, отправлялись спать. Только Шави мог себе позволить сидеть в сарае хоть до утра. Роди осторожно осмотрелся. Дозорные были на местах – как и полагалось, обходили ферму вдоль обшитого листами железа забора. Вооружал наемников сам дядя и денег на это не жалел, так что караульные разгуливали в костяных латах, с самострелами, гарпунерами, метательными бомбами, саблями и ножами.

Как обитатель фермы Роди знал все маршруты перемещений охранников. Ему и раньше не составляло труда незаметно пробираться к рабскому бараку за стойлами манисов, чтобы встречаться с Айзой. Вот и сейчас он понаблюдал, как разошлись в разные стороны караульные, и неслышной тенью скользнул мимо люков подземных цистерн.

Затаился возле скважин, откуда ферма добывала сырец – воду для дальнейшей переработки. Громоздкие и шумные насосы, построенные Шави, сегодня молчали – видимо, резервуары полны. Когда идет забор сырца, они скрипят и хлюпают даже ночью, питаемые энергией от двух ветряков, расположенных у края фермы. Сейчас же все вокруг было погружено в тишину и мрак. Лишь из-под двери сарая Шави пробивалась тусклая полоска света.

Пока манис неспешно шагал домой, неведомым образом ориентируясь в песках Донной пустыни, Роди много размышлял, придумывал слова, которые убедят друга помочь. И казалось, что придумал, но все равно ожидал предстоящий разговор с холодком в груди. Наверняка из-за отсутствия Роди на ферме уже все всполошились, а дядя ходит злющий, как мутафаг в период линьки. Это может сыграть на руку: Шави знает, каким зверем бывает Берс-старший, и непременно сжалится, проникнется положением, подсобит хоть чем-то, пусть даже советом.

Дождавшись, пока ближайший охранник скроется за ветряком, Роди прошмыгнул между укрытыми железными кожухами насосами и, пригнувшись, побежал к дому Шави. Только у изобретателя на ферме было отдельное жилище. Роди, Лыба – личный охранник, Прок – писарь-счетовод и две служанки жили в доме дяди. Все остальные – рабы, наемные работники, охранники, мастеровые, прислуга – обитали в барках. А у Шави, ко всему прочему, имелся еще и собственный сарай за домом, где изобретатель проводил бо́льшую часть времени и куда сейчас направлялся Роди.

Справа вдруг вспыхнул свет, и парень ничком бросился на землю, желтый луч скользнул прямо перед ним. Роди бросило в холод. Сразу представилось, что сейчас караульный увидит его лицо, светлым пятном выделяющееся на фоне темной земли. Он не мог заставить себя отвернуться, во все глаза смотрел на фонарь. Вот-вот должна подняться тревога. Но охранник молчал, продолжая освещать фонарем двор. Роди не сразу понял, что его не заметили. Медленно пришло осознание: ведь он в пыли с головы до ног, лучшей маскировки и придумать невозможно!

Глаза! Его могут выдать только глаза! И Роди зажмурился.

– Порядок! – проорал охранник со стороны ветряка.

В ответ зажегся фонарь на противоположном краю фермы.

– Порядок! – отозвался второй караульный.

Погибель! Надо же так лопухнуться! Роди мысленно ругал себя на чем свет стоит. Он совсем забыл о контрольных оповещениях – настолько привык к этим ночным выкрикам, что, став татем в собственном доме, не подумал о них и едва не попался.

Наконец свет погас, но Роди продолжал лежать, успокаиваясь. Дождался, пока стихнут шаги охранника, потом, стелясь по земле, словно червь, добежал до дома Шави и вжался в стену.

Слева располагался гараж, где за закрытыми воротами стоял сендер. У Роди мелькнула мысль угнать машину, но он сразу отмел ее. Если из-за рабыни и еды дядя, возможно, не станет сильно напрягаться и тратить на поимку беглецов больше денег, чем они стоят, то из-за сендера он всю пустыню перекопает, но разыщет вора.

Отбросив мысль о механическом транспорте, Роди направился к сараю Шави. У входа осмотрелся, убедился, что никто его не видит, неслышно приоткрыл дверь, прошмыгнул внутрь и тут же затворил ее за собой.

Шави сидел спиной к нему, склонившись над столом. Отложил в сторону уголь, вытер черные пальцы о рубаху, видимо уже давно служившую для подобных целей. Расправил скручивающиеся края листа чензирной бумаги и снова взялся за уголь. Похоже, он что-то чертил.

Роди осторожно подошел и позвал шепотом:

– Шави…

– А! – выпалил тот, испуганно подпрыгнув на табурете, резко развернулся и уставился на Роди безумным взглядом. Отшатнулся, задел рукой фонарь на столе и уронил его на землю. Огонь погас, и сарай погрузился во тьму.

Роди бросился к другу и зажал ему рот рукой, предотвращая готовый сорваться с губ новый крик. Изобретатель хаотично замахал руками, пытаясь освободиться, саданул ему по скуле.

– Шави, это я, – прошептал Роди, подняв локти, чтобы защититься от ударов. – Не кричи! Не кричи, прошу тебя!

Перестав трепыхаться, хозяин сарая замер. Убедившись, что изобретатель успокоился, Роди убрал руку и отошел на шаг назад. Шави, немного поколебавшись и не до конца еще придя в себя от испуга, нашарил на полке новый фонарь и зажег его.

Увидев перед собой перепачканное лицо товарища, изобретатель опять вздрогнул.

– Погибель на твою бестолковую голову, шельмово отродье! – воскликнул он. Роди зашипел на него, приложив палец к губам, и Шави продолжил уже шепотом: – Какого мутафага ты меня пугаешь?! Думаешь, это смешно? Я чуть не сдох!

Роди стоял молча, понурив голову. Но следующие слова заставили его удивленно уставиться на друга.

– Ты почему не спишь? – буркнул Шави.

– Я…

– Вижу, что ты. Хотя сначала подумал, что передо мной ополоумевший мутант! Так чего не спишь? Давно от дяди тумаков не получал?

Роди слегка опешил от такого вопроса. Его не было четыре дня, а Шави интересует, почему он не спит…

– Слушай, – осторожно проговорил он. – Ты в порядке?

– Я в порядке, а вот тебя накажут, если сейчас же не отправишься спать.

Роди ничего не понимал. Неужели его исчезновения никто не заметил? Не было никаких разговоров или беспокойства? Он помотал головой. Нет. Не может быть! Тут что-то не так… И вдруг до него дошло: Шави все эти дни просидел в сарае. С ним такое бывало, когда ему в голову приходила какая-то новая идея и он воплощал ее в жизнь. Тогда изобретатель мог дни и ночи проводить в своем логове.

– И вообще… мог бы навестить друга хотя бы раз за все это время, – обиженно сказал Шави, подтверждая мысли Роди. – А то мне еду все время приносил Косим. Ты же знаешь, как я его не люблю, наверняка этот кретин плевал мне в тарелку, пока нес.

– Я только недавно приехал.

– Воду возил?

– Да. На обратном пути в бурю попал…

– Ты поэтому такой грязный? – Шави уставился на него. Потом расплылся в улыбке: – Я-то думал, вы с Айзой кувыркались. А что, дело молодое, полезное. Ну ничего, вали мыться. Вчера вроде сырца накачали сверх нормы, хозяин устроил всеобщую помывку, чтобы зря не пропадал. Наверняка там еще осталось. Если что – скажу, что ты мне помогал, как обычно, впрочем. – Изобретатель подмигнул.

– Как обычно не получится, – грустно проговорил Роди.

– Всё-всё-всё! – замахал руками Шави, взял его за плечи и развернул к выходу. – Ты и так мне все мысли спутал. Давай шагай! Мойся – и спать, если не хочешь, чтобы тебя все же наказали. Сам знаешь, хозяин не всегда меня слушает.

– Но я…

– Иди, иди, иди! Завтра обо всем расскажешь, не мешай сейчас.

Изобретатель выставил Роди за дверь быстрее, чем тот успел что-то сказать. Выпихнул, хоть и подружески, но настойчиво. Когда внутри сарая щелкнул засов, настала очередь Роди вздрогнуть.

Сбитый с толку таким поворотом событий, он какое-то время просто стоял, не зная, что делать, потом подошел к двери и хотел постучать, заставить Шави выслушать, попросить помочь, но остановил уже занесенную руку – шум привлечет внимание караульных.

«Святой мутант! Ну почему всё так? Почему все против меня?!» – пронеслись в голове мысли. Ничто не получалось так, как задумано! Уж казалось бы, что сложного в том, чтобы рассказать Шави о своих злоключениях? И то не получилось! От досады сжались кулаки.

Но он взял себя в руки. Не получилось – значит, не надо. Справится сам.

Его взгляд снова обратился на гараж. Если ехать на сендере, а не на манисе, то можно рискнуть и отправиться в путь на рассвете. А ночи как раз должно хватить, чтобы натаскать в машину провизии и найти Айзу.

Решительным шагом Роди направился к гаражу. Ключа у него не было, но у одной скобы гвозди давно требовали замены. Если поднапрячься, можно оторвать. Оглядевшись, он принялся возиться со скобой. Отгибал ее то в одну, то в другую сторону. Гвозди поддавались неохотно, вышли примерно на фалангу пальца, а дальше никак. Нужен был рычаг. У сарая Шави точно найдется, там всегда валяется куча всякого железного хлама. Роди пошел на поиски рычага.

– А-а-а, блудливый мутафаг вернулся, – вдруг раздался сбоку насмешливый голос. – Захотел на сендере покататься?

Роди вздрогнул и обернулся. У дома Шави стоял караульный, лениво прислонившись спиной к стене. Кажется, его звали Тул. Он недавно нанялся на ферму и почти сразу положил глаз на Айзу, но когда узнал, что племянник хозяина тоже имеет на нее виды, отступился. Об этом Роди рассказал Лыба однажды вечером, за столом, когда дядя с писарем заперлись в покоях сводить расходы-доходы, не пришли к ужину и они с охранником остались одни. Тогда еще Роди почувствовал некую гордость, самоуважение – мол, ему никто не может встать поперек дороги, и пусть это заслуга дяди, но он тоже принадлежит к семье…

Сейчас же он испугался. И больше за Айзу, чем за себя. Тул тем временем продолжал:

– А где повозка? Помнится, ты уезжал отсюда залитый под завязку. Неужели потерял? Ай-яй-яй! – Охранник отлепился от стены и подошел к Роди. – Ты, наверное, спешишь к дяде доложить, что с тобой произошло? Ну, пойдем, я тебя провожу. – Он едва сдерживал рвущийся наружу смех. Крепкие пальцы схватили Роди за плечо. – Ты бы знал, как твой дядя переживает, – с деланой заботой продолжал охранник. – Даже послал на Илистую шахту человека. Он как раз вернулся вчера перед бурей, рассказал, как ты облажался и слил в песок все деньги вместе с цистерной. – Тут уж Тул не выдержал и откровенно заржал. – Дядя с тех пор только и говорит о племяннике и о том, как он будет рад тебя наконец-то увидеть. А теперь еще больше обрадуется, узнав, что ты хотел спереть его сендер!

Роди резко присел, высвобождаясь из захвата, развернулся и ударил охранника ногой в пах. Тул взвыл и рухнул на колени.

С другого края фермы донесся крик «Порядок!» и сверкнул фонарь. Роди рванул со всех ног через двор.

Когда Тул не ответил, другой караульный крикнул снова, но теперь в его голосе слышался вопрос:

– Порядок?

– Какой, к мутафагам, порядок?! – выдавил из себя Тул. Но к счастью, расслышал это только беглец, что давало ему еще немного форы.

Роди промчался между насосами, мимо широкой горловины первичной емкости, и дальше, к лазу в заборе. «Теперь придется искать новый ход», – промелькнула в голове мысль, когда, обдирая руки о края железного листа, он выбирался за территорию фермы.

Быстро отвязал маниса, вскочил на него и погнал прочь. Сзади, разрывая ночную тишину, прозвучал выстрел. Ящер дернулся и взревел. Сбился с ритма, стал припадать на одну лапу.

Роди вцепился в поводья и неустанно подгонял маниса. Если позволить ему остановиться, потом его не сдвинешь с места, но если принудить бежать дальше – даже раненый ящер может преодолеть изрядное расстояние.

– Давай! Шевелись! Шевелись! – уже не таясь, в голос, кричал он на маниса, нахлестывая его по бокам.

Позади на ферме загорались огни. Роди от души надеялся, что дядя не снарядит за ним погоню ночью. Вслушивался, пытаясь различить сквозь топот и пыхтение маниса рокот двигателя сендера, который означал бы конец. Но так и не услышал.

Ящер преодолел бархан, потом еще один. Ферма скрылась из виду, но ее свет, желтоватым заревом на темном фоне, оставался заметен еще долгое время.

Когда вокруг не осталось даже признаков искусственного освещения, Роди почувствовал, что манис начал сдавать. Как бы его ни подгоняли, ящер все замедлялся. В итоге пришлось отпустить поводья и просто сидеть, ничего не делая, ожидая, когда манис окончательно встанет. Да и куда ехать? А главное – зачем? Все потеряно. Пути назад нет. Попыткой украсть сендер Роди лишил себя даже призрачного шанса на прощение. И Айза… Теперь между ней и Тулом никто не будет стоять. Он вспомнил злорадный смех охранника. «Ну почему так? Почему?!» – и возвел глаза к темному, беззвездному небу.

Ящер хромал все сильнее, а вскоре и вовсе остановился. Роди продолжал смотреть вверх, а когда понял, что ответов на свои вопросы не получит, опустил голову.

Он не знал, сколько просидел так. Ящер под ним переминался с лапы на лапу, периодически жалобно мычал, вытянув вперед шею, и вдруг втянул ноздрями воздух. Шумно выдохнул и снова принюхался. Раздвоенный язык непрестанно высовывался из пасти. Манис что-то почуял.

Роди поднял голову и огляделся. В первую очередь посмотрел назад: не погоня ли? Но потом заметил справа на бархане темный силуэт. Потом еще один и еще.

Манис крупно задрожал, напрягся и испустил гортанный рык. У Роди заложило уши. Он знал, что таким звуком ящеры отпугивают врагов. Он снова посмотрел в сторону, где заметил силуэты, и в ужасе увидел десятки тусклых красных точек, похожих на тлеющие угольки.

Гонзы. Опаснейшие мутафаги, охотящиеся как днем, так и ночью.

Роди быстро достал из мешка самострел, но как только оружие оказалось у него в руке, он сразу понял тщетность своих усилий. Против стаи диких гонз у человека нет шансов. Единственный путь к спасению: бежать и прятаться, забираться на что-то высокое, куда клыкастым тварям не влезть.

Но куда можно убежать в пустыне? Обратно на ферму? Из некроза – да в Погибель… К тому же ферма уже далеко, а манис ранен…

Роди дернул поводья, и ящер даже сделал шаг, но потом снова заревел и встал как вкопанный.

Гонзы приближались. Неспешно. Порыкивая. Роди прицелился в ближайшие «угольки» и выстрелил. Красные точки исчезли, и визг разнесся по округе. В другое время гонзы бросились бы на раненого сородича, но сейчас они почуяли кровь маниса, и их уже ничто не могло отвлечь от жертвы.

Ящер втянул шею в плечи, начал водить хвостом, набирая амплитуду. Роди зарядил самострел и снова нажал на спуск. Попал. Словно судьба решила посмеяться над ним и перед смертью позволила добиться успеха хоть в чем-нибудь. Пусть даже в бесполезном отстреле мутафагов.

Третья пуля ушла в пустоту. Только шестым или седьмым выстрелом ему удалось убить еще одну тварь. Но запах близкой крови все больше будоражил гонз. Они помчались вперед. Роди со страхом смотрел, как темные силуэты с красными огоньками глаз устремились вниз, скрылись за ближайшим барханом и уже через мгновение появились на его вершине.

Ящер сдвинулся с места, повернулся к мутафагам боком, его хвост маятником ходил из стороны в сторону. И в этот момент Роди четко и ясно осознал, что если останется сидеть на манисе, то умрет.

Надо было бежать. Немедленно!

Чувствуя себя предателем, он спрыгнул с ящера. Пригнулся, уклоняясь от рассекающего воздух хвоста, отбежал, вскинул самострел и прикончил еще одного мутафага. Это все, чем он мог помочь манису. Пробормотал: «Прости!» – и бросился прочь.

Сзади раздались рев, звук хлесткого удара, визг, а вслед за этим свирепое рычание разъяренных и голодных мутафагов, набросившихся на жертву.

Роди направлялся обратно к ферме. Он знал, что гонзы, как только покончат с ящером, погонятся за ним. Твари не брезговали мясом с душком, поэтому зачастую убивали впрок.

Пока раздавались звуки сражения, у него была фора; как только все стихнет, придется бежать буквально наперегонки со смертью. Но он не был уверен, что, даже если ему удастся добраться до фермы, его там не встретят пулей из самострела.

«Из некроза – да в Погибель… из некроза – да в Погибель», – крутилась в голосе пословица, пока ноги вязли в песке, поднимая его на очередной бархан.

И вдруг Роди осенило. Он остановился, не обращая внимания на то, что теряет драгоценное время.

Некроз!

Где-то здесь, неподалеку, должно быть пятно некроза. Мутафаги всегда обходят его стороной. Можно остановиться на самой границе. Гонзы, при всей их безудержной охотничьей ярости, не осмелятся приблизиться. И если у Роди будет такая возможность, он перестреляет их всех, не подпустив к себе. Зарядов к самострелу хватит с избытком.

Воодушевленный тем, что нашел путь к спасению, он постарался сориентироваться. Нервно покусывая нижнюю губу, попытался вспомнить, где именно находится пятно. Выбрал направление и, положившись на судьбу, вдруг смилостивившуюся над ним, побежал.

Роди не опасался, что сам вляпается в некроз – мерзкая плесень, поглощавшая все живое и превращавшая людей непонятно во что, имела свойство тускло светиться. Он надеялся, что сумеет определить край пятна по этому зеленоватому свечению, поэтому мчался во весь дух, чтобы как можно быстрее добраться до, как бы странно это ни звучало, спасительного некроза.

Вскоре Роди начал выдыхаться, а пятна все не было. Немного сбавив темп, он до рези в глазах всмотрелся в темноту в поисках свечения. Но вокруг по-прежнему была только темнота. Собрав волю в кулак, он снова ускорился. Звуки схватки стихли, и Роди стал оглядываться на бегу, опасаясь увидеть мчащихся за ним гонз. А сомнения одолевали все сильнее. Вдруг он ошибся с направлением и сейчас удаляется от собственного спасения? Впрочем, даже если ошибся, теперь уже поздно!

Роди поднялся на песчаный гребень и, пересилив страх, остановился, осмотрелся. Ничего. А ведь он должен был уже добраться до некроза. Пятно где-то здесь! Но насколько хватало глаз, вокруг простирался только темный, почему-то казавшийся черным песок.

Вдали послышалось глухое рычание – гонзы вышли на его след.

Похолодало. Роди почувствовал это, когда промокшая насквозь и успевшая, пока он стоял, остыть рубашка коснулась тела. Но это уже не страшно. Вряд ли он успеет замерзнуть. Роди передернул плечами и зарядил самострел. Ничего другого не оставалось – только снова бежать. Что он и сделал. Возможно, ему показалось, но песок как будто стал плотнее – ноги уже не так глубоко проваливались, шаг стал легче.

И тут он снова услышал рычание, уже намного ближе. Оглянулся. Восемь или девять гонз быстро настигали его, от них немного отставали еще несколько особей, может более слабых, может потрепанных в схватке с ящером. Страх придал дополнительных сил, и Роди помчался что есть мочи, не оглядываясь, подвывая сквозь стиснутые зубы.

Сзади уже явственно слышались дыхание мутафагов и топот быстрых лап по странному, затвердевшему песку.

Всё! Силы кончились. Он нащупал за поясом нож, взвел спусковой механизм самострела, приготовившись остановиться и стрелять, но в следующий миг земля ушла у него из-под ног, и Роди полетел в темноту.

Он закричал и почти сразу ударился всем телом обо что-то твердое, отозвавшееся металлическим гулом. От боли в глазах заплясали искры. А падение не закончилось. Роди съезжал куда-то вниз по наклонной плоскости. От страха и боли хотелось орать дурным голосом, но дыхание еще не восстановилось после удара. Нога зацепилась за что-то, его развернуло, и он головой вперед влетел в какой-то проем, задев плечом край. Проскочил что-то похожее на металлические ступени, снова ударился о металл и потерял сознание.