Отрывок из книги
Он появился вместе со снегом – мокрым, липким, неприятным, – совсем непохожим на тот веселый теплый снег, что когда-то лежал за окнами дворца, где под каждой елкой играла заботливо устроенная под ветками музыкальная шкатулка. Теперь пришло время другой музыки – чужой, непонятной, той, что тихо насвистывал себе под нос комиссар Яковлев.
Мария сразу почувствовала что-то очень недоброе, что принес с собой этот человек, едва только он переступил порог их дома. Странно, она уже порой нечаянно именовала «домом» стены чужого губернаторского жилища, где теперь пребывала в заключении вся царская семья.
.....
Отсчитывая пачки купюр, Яковлев знал, что теперь хлопот с царской охраной не будет. Усмехнулся же он тому, что на каждой из купюр изображен был «государь император» – тот самый, что ходит по чужому дому, с поникшим взглядом, лишенный трона и свободы, вынужденный подчиняться малейшему окрику охраны. А в стране, уже успевшей пережить и свержение царской власти, и падение Временного правительства, по-прежнему так много решают бумажки, на которых изображен его гордый (тогда еще гордый) профиль. И ведь попробуй расплатись с набранными Керенским гвардейцами еще находящимися в обращении керенками! Они ведь и до падения Временного правительства отчего-то не вызывали ни у кого доверия. Орел на новых купюрах, лишенный всех былых регалий – скипетра, короны, – напоминал скорее ощипанную курицу, и керенки, выпускавшиеся целыми блоками, из которых можно было самому вырезать нужное количество купюр, небрежно сворачивали в рулоны, насмешливо именуя их ярлыками от кваса. Пришедшие к власти большевики в многообразии насущных дел своих не успели начать выпуск новых денег, и вот – приходится расплачиваться старыми, имевшими хождение еще в той, совсем другой, царской России.
И ведь уже не миропомазанник Божий, не государь всея Руси, изображен на них, а обыкновенный узник. Однако деньги есть деньги. Благодаря им еще не кончилась полностью в стране власть низвергнутого императора.
.....
