Читать книгу Такая, как есть - Романтичный Доминант - Страница 1

Даша опустила глаза и посмотрела на свои валяющиеся на полу рядом с пакетом покупок трусы. Она в легком сарафане стоит на цыпочках, прижимаясь попой к стене. Крепкая мужская рука сильно сдавливает её вытянутые над головой руки. Ножки расставлены, чуть согнуты в коленях и дрожат, так как она уже довольно долго не получает разрешения опуститься на пятки. Второй рукой он держит её за волосы на затылке. Она чувствует, что тело и ноги вот-вот ослабнут от напряжения в коленях и пальчиках, но в знак благодарности за эти ощущения, боль, чувства и запрет, напоминающий о том, чья она, Даша готова на всё… Становится понятно, что терпеть она больше не в силах, но её мужчина решает сжать волосы сильнее и поворачивает её лицо к себе. Поцелуй. Такой сладкий, такой желанный поцелуй. Облизнув её губы, он всунул язык ей между зубками и… Смачный сильный удар ладонью по нежной покрытой еле заметными волосками промежности со звонким шлепком запускает выброс адреналина им в кровь. Ему – от опасения быть укушенным, а ей – от ужаса, что чуть не укусила… И посмела бы она только укусить… Ещё удар. Сильнее, чётче, точно по набухшим губкам. Стон…

– Прочувствовала, сука?

– Прочувствовала…

Небрежными движениями тыльной стороной ладони о мокрые бёдра и очень горячую киску он намеренно обмазал свою руку смазкой. Наклонил девушку к своей руке, она нежно поцеловала её… Ноги не выдерживают. Она опускается на колени, улетает, и слёзы счастья катятся из преданных глаз… Он присел к ней, вытер большим пальцем слёзы со щёк и нежно поцеловал в губы:

– Моя Девочка…

– Твоя…

Продолжая сидеть на цыпочках со сдвинутыми ножками, прислонившись спиной к входной двери, она послушно принимала в глотку член… Наигравшись с ее слюнками и дыханием, он вогнал головку до упора и спросил, наслаждаясь рвотным рефлексом:

– Скучала? – и освободил ее рот.

– Да, но по-хорошему, – ответила малышка, раскачивая повисшую на подбородке слюну. Ударив обслюнявленным стволом её по щеке, любимый провел головкой у нее под носом, отошел, сел на пол в гостиной и откинулся назад, опираясь на руки.

– Дрочи!

Милашка широко раздвинула ножки и, не вставая, начала жадно и быстро тереть свой клитор и засовывать в себя пальцы. Стонет, дергается, тычет, кусает губу и смотрит на блестящую от слюней и смазки руку, сжимающую ее «повелителя».

– Сюда ползи, сука.

Заложив ручки за спинку и потихоньку переставляя колени, она послушно подошла и, глядя в пол, спросила:

– Можно?

– Проси лучше.

Она развернулась назад, делая несколько движений талией, и наклонилась к его ноге. Поцеловала ее, облизала, начала сосать пальцы, а затем, обернувшись, прошептала:

– Хозяин, можно к Вам на хуй?

Он не ответил, но всунул пальцы между призывно раскрытых губ, и, пока он молча растягивал ее тремя пальцами, она вылизывала вторую ногу и попросилась еще несколько раз. Достав пальцы, Хозяин обтер их о ее бедра, шлепнул рукой по попе, чтобы она повернулась и сказал:

– Глянь, весь сарафанчик в слюнках. Иди сюда, моя девочка. А то, пока ты была в магазине, я тоже скучал…

Собрав пальчиком с подбородка сперму, она сексуально обсосала его и, глядя ему в глаза, сказала:

– Я прям хочу похвастаться, что купила. Ты оценишь.

– Показывай.

– Правда, сколько нервов мне это стоило… Купила вот такие высокие зимние сапоги, тёплые-тёплые, низкие полусапожки зимние, тоже тёплые-тёплые, с расчётом, что куплю штаны, и ещё вот такие осенние сапоги, которые не промокают, не жмут, не трут, не давят!

– Умница. Зимние. Знаешь, чем порадовать, да и сама радуешься, да? И это хорошо.

– Да. Купила сапоги, и первая мысль: «Я Ему скажу, Он будет рад, что мне тепло и сухо». Не знаю, как описать это чувство. Я чувствую твою заботу обо мне и хочу, чтобы тебе было спокойно, чтобы ты за меня не переживал. А еще брала короткие сапоги и думала: «Он ведь мне давно говорит – купи штаны»…

Вечер…

– Да, ты прав. Всё-таки я точно скрытый мазохист. А это прям шайтан-машина, после неё никакой дикарь не страшен, – смеясь, признала Даша, закончив на диване свою экзекуцию с волосками на ножках, которые послушно отрастила чуть больше допустимой длины, выполняя указание любимого.

– Подойди, дай потрогаю напоследок мою колючку.

– Нет, мне и так стыдно, а ты смеешься надо мной.

– Я же любя, иди сюда, говорю… Дай пощупаю.

– Ай, ты не натрогался еще? Пусти, пусти. Ааа… – просила она, пытаясь игриво выкрутиться из его объятий сзади.

– Тише-тише, – направляясь между сисечек вверх рукой и задирая майку, прошептал он и сдавил шею. Её влажные ладони коснулись его рук, и она замерла от возбуждающего стыда и его нежности.

– Вот так, девочка, умница, – похвалил он и нырнул пальцами под резинку трусиков.

Неизвестно, что именно в этот момент согрело ему область груди – едва заметные волоски на привычно гладкой коже или её состояние, но ему захотелось сказать:

– Ты – моя прелесть сладкая…

Даша запрокинула голову назад, подставляя для поцелуя свою шейку, что он и сделал. Облизывая шею, ушко, щеку, он медленно спустил с девушки трусики и достал член.

– Давай я попрощаюсь.

Даша застонала и раздвинула попу, а он сдвинул с головки кожу и уперся ей в дырочку.

– Моя послушная девочка выполнила указание и веселила меня своими колючками, – сказал он, улыбаясь, и начал ездить вверх-вниз между булочек, щекоча член отросшими волосками вокруг сморщенной дырочки. Затем сунул ей в рот пальцы, пробравшись ими к горлу, набрал слюны, смазал волосатое колечко, повторил подготовку попы еще пару раз и приставил к ней горячую головку. Возбуждённая малышка еще сильнее раздвинула ягодицы ему навстречу, и член подался вперед. Головка вошла на половину, и они замерли. Немного насладившись дрожью нежного тела и приятным напряжением жопки, он медленно ввел её, давая почувствовать, как головка растягивает сморщенную узенькую дырочку, и кайфануть. Мгновение, и головка, выдавив слюну, проскользнула глубже, вызывая сладкий стон, а попа сжалась на члене. Какой же кайф чувствовать давление горячей нежной дырочки на основании головки и уздечке, с которой она любит играть язычком, сдвинув вниз до предела кожу, делая любимому минет по утрам! Зная, как его девочка улетает от настойчивого проникновения и сладкой боли в попе, он не стал его всаживать, а прижался к ней и прошептал:

– Я люблю тебя, моя шлюшка, – и вытащил головку…

– Ну-ну, Дима, нет, – попятилась она назад, но Дима её остановил: «Тише-тише, девочка моя», присел и поцеловал в одну из рук, которыми Даша продолжала себе раздвигать ягодицы. Развернул к себе за бедра, а она сложила за спину сжатые в кулачки ручки и опустила глаза. Он медленно стянул её трусики до пола, погладил ножки, колени, бедра и, дойдя до попы, раздвинул ее и нежно коснулся губами самого верха волосков на лобке. Вдохнул носом её аромат и, продолжая прижиматься к ней, сказал: «Пахучка моя…», отлип и скомандовал строго:

– А сейчас брысь в ванную убирать колючку. Завтра в клуб… Куда стартанула?! Она остановилась в ожидании.

– На колени. И трусы не забудь.

Даша встала раком и, виляя своей задницей, послушно вернулась. Поднялась и, глядя на стоячий член, нежно поцеловала его в уздечку. Затем поцеловала правую руку и обратно склонилась к его ногам и трусикам. Взяла их в зубки и медленно отправилась в ванную…

– Я тут подумал кое о чем, – услышала Даша и вздрогнула, но сразу улыбнулась, когда Дима вошел к ней, и прекратила эпиляцию. – Маза должна терпеть боль, а такая развратная маза, как ты, должна еще и развратничать, поэтому моя девочка сейчас будет удалять волоски с шариками в попе.

– Блять… – вырвалось у нее, но девушка игриво уточнила. – С какими?

– Я помню твои страстные, нежные, резкие стоны от красных шариков… Метнувшись за шариками, она поспешила их споласкивать. Он наблюдал, как его послушная малышка сунула их в рот и начала играть с ними. Было слышно, как рот наполнялся слюной, как стучали шарики об зубки. И вот, тяжело дыша, Дарья начала засовывать их себе в задницу. О, как же туго они входили в попу со звуком чвакающей слюны на них, обволакивая его возбуждением от неё такой, а её – кайфом, разливающимся от сфинктера по ногам и животику, а потом собирающегося тягучим комком во влагалище.

– Представь, насколько сжимается моя попка, если слышно, как она выдавливает воду из шнурка, потому что я их сполоснула сначала, – протолкнув со стоном второй шарик…

Что маленькая развратница чувствовала, расправляясь с волосиками в промежности неизвестно, но по редким комментариям типа: «у меня истерика…», «у меня сильно сжимается жопа…», «я не могу понять, мне больно или кайф…» было ясно, что скрытая мазохисточка в восторге от развратного указания.

– Может, достанем? – перестраховался Дима, но она восхитила его ответом.

– Я – достойная девочка своего Хозяина, а достойные девочки должны терпеть… Изнемогая от ощущений и эмоций, она, наконец-то, закончила эту волнующую экзекуцию.

– Я все.

– Умница моя.

– Можно шарики достать?

– Лучше проси.

– Хозяин, достаньте шарики, пожалуйста.

Он взял её за волосы и с мыслью: «Ага, я хочу кайфануть от того, как ты сойдешь с ума», потянул руку на себя и приказал:

– Сама всунула, сама и доставай.

Сидя на бортике ванны, девочка начала освобождать свою попу, а он влепил ей пощечину и сильнее сжал волосы с прокрутом. Ох, что с ней началось. Он не пожалел, что не начал вытаскивать их сам, а приказал ей сделать это самой. Пока она сходила с ума от ощущений, он молча улетал от каждого выскакивавшего из ее аппетитной попки шарика и сильнее сжимал её тонкую шею. Справившись с ними, Даша положила их на дно ванной и замерла.

– Умница, – прошептал он. – Давай, блядина, обоссы себя.

Так как он стоял рядом и держал её за волосы, у неё не сразу получилось ударить себе в ладошку горячей струйкой, но, посидев немного и услышав его «Давай, девочка, я с тобой», она все-таки сделала это, а он, услышав поток журчащей мочи, стекающей на дно ванны, прижался щекой к её щеке. На этом она не остановилась. Поднеся руку к их лицам и, немного настроившись, она начала облизывать обоссанную ладошку и обсасывать пальцы… Запах мочи завёл его развратный мозг сильнее, и, как только Даша закончила, Дима поцеловал её в солоноватые губы…

Дима лежал голый на кровати, когда его половинка пришла из ванной.

– Ну, что ты?

– Да мылась и не удержалась, – залезая на кровать, ответила она.

– Дрочила, сучка?

– Да, у меня внутри трепет.

– У меня тоже.

– Был разврат, а трепещет душа.

– Да, кися, я не могу передать, как мне хорошо.

– Мне также.

– Попа не болит?

– Трещинку сделала себе около дырочки. Там, где между писей и попой, – улыбнулась она.

– Ну, я считаю, это того стоило.

– Однозначно.

– Классно иметь такую девочку. Бах – пришло – все кайфанули. Ты хоть представляешь, что ты сделала для меня сегодня?

– Эм… Не знаю даже… Ты захотел, я сделала, дополнила, мы кайфанули.

– Ты ради нашего кайфа пошла в таком месте на такой шаг! Проси, что хочешь.

– Хочется носиком тереться тебе о щёку и целовать периодически.

– Давай, трись.

Два раза говорить не понадобилось, и она начала тереться носиком по кругу и шепотом: «Мой Хозяин». Чмок. Носиком в сторону уха. «Обожаю тебя». Чмок. Носиком к уголку губ. «Я твоя девочка». Чмок. Губами около губ: «Твоя». В губы чмок.

– Моя.

В ладонь – там, где косточка большого пальца, чмок. «Твоя». Большой палец в рот и, глядя в глаза, медленно губами по нему.

– Слезть с кровати и опуститься на пол, – скомандовал Дима.

Усевшись на пяточки у него между ног, Даша продолжила тереться носом о ладонь и смотреть ему в глаза. «Обожаю тебя». Тереться о вторую ладонь. «Мой Хозяин»… А потом повернула голову так, что у Димы между пальцев оказались волосы. Он сжал их, запрокинул её голову назад и сказал смотреть в глаза. Она смотрела, а он добавил: «Рот открой! Она открывает, а он не плюет, но как бы выпускает ей в рот слюну и большим пальцем закрывает, поднимая нижнюю челюсть, и целует. «Откуда это в твоей голове…»

Даша полезла руками к хую, дрочнула его, и, убрав руки за спину в кулачки, начала медленно водить языком по головке, чувствуя, как хозяйские пальцы сжимают её волосы. Потом медленно, обхватывая его губами, опустилась до основания, а обратно никак. Держит. Вдох носом, и в этот момент его рука сильнее прижимает её голову вниз так, что нос прижимается к лобку. Держит. Держит. Чувствует, что шлюхе надо вдохнуть. Держит. Оттягивает голову назад, та вдыхает. «Рот открой». Она открывает. Он плюет в рот, притягивает к хую, и опять носом в лобок. Держит, и резко вверх.

– Я… я…, – хватая воздух. – Хочу чувствовать вкус твоей спермы у себя во рту… Это было началом конца… Закончив заливать ее ротик, Дима по-хозяйски всунул член до упора, передавил гортань и вытянул его. Он наслаждался ее хрипом и держал за горло, не давая проглотить сперму.

– Смотреть в глаза.

Потом рукой за волосы наклонил к полу, надавил на щёки так, что открылся полный рот спермы, и она вылилась на пол вместе с ее слюнями.

– Собирай.

И Даша начала послушно слизывать её, а он поставил рядом ногу, чтобы она слизала – поцеловала. Опять слизала – поцеловала. Потом опять за волосы притянул ее к себе.

– Кто ты?

Медленно и отчётливо: «Я. Твоя. Любимая. Девочка».

– Правильно.

Наклоняется и целует. Губы, языки, слюни, его сперма – все смешалось, и так продолжалось минуты две.

– Давай ротик… И не вздумай, сука, глотать без команды, – он слышал, как сперма переливается во рту, и остановил ее. – Как тебе нравится сперма? Покажи. Даша послушно начала полоскать горло, создавая бурление, но поперхнулась и начала кашлять. Всё, что было во рту, начало разлетаться по сторонам на пол и попало на него.

– Ну вот, заляпала пол.

– Извините, – вытирая рукой губы, жалобно попросила она. – Я уберу.

– Ну, раз уберешь, тогда держи, сучка, – и он начал ссать на нее второй раз в жизни. Нос, глаза, лицо, грудь… Моча стекала по ней на пол.

– Вот хорошо. Не хотел твоё место пачкать, но не получилось.

Её лицо выражало одновременно несколько эмоций. Ужас, отвращение, и какой-то кайф, и это, скорее всего, был внутренний кайф, который не выходит наружу.

– Иди поцелую, пока еще пол не вылизывала…

Утро… Ножка на нем, голова на его плече.... Проснувшийся Дима медленно вылез из-под неё, крепко спящей и мило посапывающей, нежно погладил ее плечо, лопатку, позвоночник, поясницу, спустился теплой ладонью на попу, поласкал пальцами между ягодиц и скользнул на бедро поджатой ножки. Погладил сбоку, затем заднюю часть бедра, внутреннюю – почти у писи и снова по ноге, но уже вниз к лодыжке. «Как же мне нравятся твои ножки, моя девочка», – улыбнулся он и начал двумя руками легонько мять ей ступню, пяточку, пальчики и принялся их целовать. Лизнув кантик ступни, поднялся, целуя ногу, к попе. У основания ягодицы поцелуи сменились на язык, и он медленно повел им по теплой нежной коже ее спины к голове, а, добравшись до ушка, начал всовывать в него язык, от чего она даже во сне покрылась мурашками, которые её и разбудили…

– Привет, – кайфуя от ее пробуждения и от того, что она молчит, не зная, кто она сейчас – милая девочка или обоссаная шлюха, вылизывавшая пол… – Давай, просыпайся, котёнок.

Поняв, что сейчас она именно милая любимая девочка, Даша улыбнулась и полностью открыла глазки.

– Доброе утро, мой обожаемый Димочка, – обнимая его за шею, поздоровалась она.

– Пойдём мыть писю, а то опоздаешь…

– Может, я сама? – спросила сонная Даша, наступая в ванну.

– Давай-давай, – доставая зубную щетку, ответил Дима, выдавил на нее пасту, а она присела и открыла рот. Он всунул в него щётку, и, начав аккуратно размазывать пасту по ее зубкам, скомандовал:

– Теперь сама. И раком встань.

Пока голенькая прелесть размещалась в ванной, Дима настроил воду и взял в руку душ. Облив ей попу и выдавив немного жидкого мыла, он начал намыливать упругие ягодички, бедра, дырочку попы, дошел до писи, хорошо намылил ее, а она стояла на коленях, опираясь на одну руку, и чистила себе зубки. Окончив подмывать, он сказал, гладя киску:

– Давай, детка.

Даша молча оставила щетку за щекой, повиляла немного попой и, глядя себе между ножек, начала писать… Когда она закончила ссать ему на руку, Дима, пододвигая щетку к щеке, всунул обоссанные пальцы ей в рот до самого горла, дождался рвотного позыва и вытащил их. Естественно, пальцы были в зубной пасте.

– Облизывай дочиста…

Звук работающего фена стих, и через пару минут любимая появилась в проеме двери. Голая, с распущенными волосами, словно кошка, она вошла на четвереньках в комнату и подошла к Диме. Поцеловала ноги. Прижимаясь к волосатой голени щекой, поднялась вверх и, глядя ему в глаза, спросила: