Читать книгу Теория золота - Руслан де Хан - Страница 1

Глава 1 Седые деньки юности

О! Ты вернулся, дорогой! Ах да, мы же только начали! Прошу простить, ещё не настроил голосовой интерфейс, так что салютую, все дела, а пока качество моего рассказа будет страдать, прошу тебя, милейший, пройти со мной. Спросишь куда? А я загадочно отвечу…

В начало…

Запись первая: «Начало»

Тёплый закатный ветерок толи весны, толи лета, обдувал пересохшие щёчки после целого дня праведных трудов. Долгий денёк сплошных прогулок по городу дают о себе знать, а мы не молодеем, как андройды. Люди, как ни как. Вот и эту железку принесла нелёгкая к моему укромному бордюру в тенёчке нового монумента с белой кружевной простынкой на его бодрящей прохладе.

– Вот она!

Только так и оставалось встречать свою долгожданную награду в виде сдобной булочки и холодного треугольничка кефира. И это за сутки-то работы… видимо, желудочные имплантаты нынче и правда, дешевле булок.

– Моя прелесть…!

Ох, как хорошо… вот она жизнь! Наконец, остудив голосок и буйный нрав жадными глотками белой жижицы с крахмалом для пущего веса, я немного отогнала свой вечный сарказм и занудство.

– Спасибо, Жестян Жестянкович! Буду должна.

Андроид учтиво поклонился в дань традиции и откланялся куда подальше, чтоб мои ясные очи не прожгли его насквозь.

– Ох, жестянка, вот как на вас не злиться, а?

Мало того, что работу забрали, так ещё и опоздал на пять минут! Ну и где же идиллия, где сервис…? Надувательство, ей Богу! Эх, сейчас бы Великих пророков на вас… ох, так бы и ругнулась, ну да ладно.

Всё же, волшебный кифирчик творил чудеса и булочка, сухая, как мои руки после стёкших по ним, словно вода, денежек, зашла более или менее сносно.

– Эх, вот же раньше жилось: и равенство тебе, братство, а сейчас андройды да мигранты!

Мои брюзжания услышал прохожий и от стыда, сразу пришлось закрыться пакетиком кефира. Вот же! Вроде звезда и деньги есть, а ворчу как бабка, но что поделать? Даже мужа рядом нет, чтобы попилить кого-то. Спрятался себе там, в норку, и только слышу: «Бункер строю, ковчег строю!». Ну-ну, служи стройбат, служи родной, с твоей женою спи… кхе, ладно-ладно, это уже слишком. Ох, бедняжка, ему ещё мой борщ есть, так что и так пожалеет.

– Эх, и в кого я такая верная?

За всеми этими невзгодами и вздохами, по небку пролетели шебутные птички, согнанные с головы статуи раскалёнными струями движков жужжащих съёмочных дронов, что сами заменили собой городских голубей. А когда я вообще в последний раз видела эту пернатую фабрику фекалий?

– Эй, звезда Ньютуба, бегом сюда, уже эфир!

Вот тебе и прогресс, чтоб его! Роботы пунктуальные, взяток нет, ля-ля тополя, а вот людей       подставлять и голодом морить, теперь это только дай!

– Иду, шеф!

Милейшим из голосов, я отозвалась, этому прости господи, человеку, что уже люто сидел в печёнках. Вот только волею прогресса он был моим начальником, хотя это всё же лучше, чем работать на андройда. Даже больно представить…

– Будете кофе, шеф?

– Нет, я предпочитаю масло…

Б-р-р-р… да ну нафик такие мысли.

Да, жизнь для людей не простая пошла, но вот конкретно я тем временем побежала на зов босса. Можно сказать, что бегать самой уверенной и грациозной походкой, словно в праздник за водкой и даже не для себя, а для этого горе человека, в наше время уже куда более важный навык, чем красноречие.

– Красавица ты моя, давай-давай быстрее, шевелим попочкой да пободрее!

– Козёл, заткни своё…!

Так бы я и сказала, но он человек, и только за это его уже стоит любить, как завещал великий Ванин… особенно в наши-то времена. Вот это был человек! Только ради открытия его памятника в новой столице я вообще согласилась работать с таким прекрасным боссом. Впрочем, чего ещё ждать от жителя южных штатов? Откуда он там… эм, из Хьюстона, вроде? Эх, вот вице-король та у них там ещё тот смуглявый красавчик, не то, что этот. Ох, этот королевский дворец в Лоредо. А эти навесные мосты с цветами для влюблённых. Прелесть, да и только! Всё же не зря он был лучшим местом для свадьбы. Может за такую церемонию я и верна? Кто меня знает? Любовь любовью, а за такую процессию с каретой в цветах и дворцовой гвардией, любая замуж выйдет.

Мысли о свадьбе никогда не дают покоя своим соседкам по голове. Стоило мальчикам заснуть где-то далеко в моём сердечке, как они грубо начинают стучат жестянками по прутьям их маленькой золотистой тюрьмы с твёрдыми бриллиантовыми замочками на безымянном пальце… Эх, а сейчас морщин уже больше, чем когда-то было конкуренток.

Эх, жизнь-жестянка, куда же так летишь, бездушная ты сука? А не летела бы так быстро, то все бы смогли оценить твою красоту, а так… Что же ты за женщина, что не красуешься для всех? Даёшь на себя взглянуть только тем, у кого тачка позволит тебя догнать. Жестоко… Впрочем, не удивительно, что меня подкупила карета…

Ладно… что поделать. У босса просто совсем другая культура… всё хорошо, не злись. Мир большой и красивый, а со славянским-то паспортом, прекрасен, как не крути. А теперь улыбочку и вперёд!

Лучший девиз по жизни и не придумать, когда ты и в правду живёшь лучше многих, а сейчас стоишь в тени величественного памятника человека, что был идеальным воплощения современных ценностей и идей. Тут взгляд снова покосился на ту жирную пародию этих самых идей, сидящую в начальственном кресле, и как-то само захотелось отвернуть. Ох Лоредийский дворец, предай мне сил…!

– Мир прекрасен…

– Пять секунд до эфира, всем на места!

Пять секунд пробегут, их осталось так немного, но вот мириться с тем, с кем в ссоре как-то желания не было, но и ругаться ещё больше тоже. Как бы там ни было, я уже стояла перед условной камерой во всю свою красоту, выпячивая побольше то, что с экранов и за их пределами, ценилось больше всего.

Мошки микропроекторов и камер, кружили вокруг и сзади, разгоняя своими движками прохладный воздух и проходящих зевак, создавая «жаркую» атмосферу интима между мной в короткой юбке и огромной статуей Ванина, на радость боссу.

Вот и последние секунды до эфира, последний шаг за прошедший тяжёлый, но торжественный день. Всё же столица сияла сегодня как никогда в истории этой жалкой планетки. Всё же, не зря её назвали Светлоград у этого прекрасного подножия белых, как мечты девственницы, гор.

– Три, Два. Один… Мотор!

Старомодный чёрно-белый флажок щелкнул, как семечка в зубах заправского дворового плохиша, а с отмашкой руки, под звуки «Мотор», моё лицо вновь разнеслось по всему цивилизованному миру. От Лондона до Москвы, сквозь прекрасный Светлоград, оно летело на все мониторы, ко всем свободным странам и дальним рубежам их далёких колоний. Настал мой час… мой последний эфир.

– Привет планета! Свами снова я «Светка-конфетка», а по-пуритански… здравствуйте!

О, Господи, спаси и сохрани! Какой позор. Сколько лет уже насилую этот несчастный образ, а он, скотина такая, всё никак не выйдет из моды. Ох, слава Богу, отец не смотрит новости… Да, деньги добыть ещё та морока, хотя со славой пришли и поблажки, так что выступать могу свободно и прилично. Никаких бикини на летних прогнозах погоды, нет-нет-нет, и ещё раз нет! Впрочем, даже тут спасибо пророкам: и квоту для людей в штате работников ввели, и хоть общество цензурней стало, что ли, а то всякие… понаехали!

– Сегодня мы с вами у нового монумента, который будет символом новой столицы, что уже запала мне в душу за сегодня, а вам?

Театральная пауза и миленькая поза перед камерой. Сведённые ножки и грудью колесом с белыми ручками на коленках – это, как известно, старейший рекламный приём, в духе смотри, там грудь, а потом идёт нуднейший текст.

– Это не просто памятник дамы и господа, прошу к вашему вниманию величайшего из людей…!

Элегантная отмашка и за спиной с гордости моего эфира, торжественно слетела мишура, улетев в неведомые закадровые дали на хрупких плечиках техногенных голубей.

– Да, уважаемые зрители, это Хан Ферон Ванин, известный в народе, как «Дед народа». Для меня такая честь представлять его открытие, что, наверное, ради этого дня, я и радовала вас все эти долгие годы.

Ну, по крайней мере, наши рейтинги действительно выглядели прекрасно, обгоняя даже мега корпорации АнТв с их бездушными железками в роли ведущих. Ха, настоящая грудь всё же лучше, да? Ну, хоть живые люди снова вошли в моду и на том спасибо. Не зря же мама цветок растила, как ни как.

– Как бы то ни было, друзья, новая столица уже оживает и даже закончился первый учебный год, а детишки снова смогли учиться у учителей, а не андроидов. Думаю, для любителей поизмываться над трансгуманизмом сейчас будет много поводов для шуток и радости, так что вперёд!

Хоть образ деревенской грудастой дурашки и был нужен голодному до девичей ласки потному, от вожделения, зрителю, но умничать мне ещё никто не запрещал. Всё же, пестрить словечками, и мирно брызгать слюной на роботов, было приятно аж до мурашек. Брр… прелесть!

– Думаю, среди нас есть и совсем ещё юные патриоты, которые хотят узнать чуть больше о нашем прекрасном мире, а потому вкратце поощрим наших деток. Ещё со школы все мы учим то, что мир был ещё тем жарким местечком, а потому не заставил себя долго ждать, и разродился войной.

– Стоп! Стоп! Стоп! Светка, детка, ты что несёшь? Какие к чёрту «разродился»? Мы тут все и так уважаем рожениц, так что давай по сценарию, не порти плёнку. Давай, детка, расскажи про погоду и переселения. Ну, ты всё знаешь, давай, по местам!

– Да, шеф!

Ничего, мир прекрасен… дыши, Свет, дыши.

– Мотор!

– Разразилась война. Когда на югах стало совсем жарко, а дожди закончились уж несколько лет назад, эта трагедия стала реальностью. Миллионы людей хлынули на севера, в попытках прокормить своих любимых детишек, а война востока и запада за ресурсы поставила весь мир на колени, но не будем о грустном. Война прошла, и всё стало идти к светлому будущему, как любил говорить наш сегодняшний виновник торжества. Вот только жизнь была совсем не сахар, так что слушайтесь родителей и будете здоровы!

Минутка детской рекламы прервала нашу программу на поучительный ролик о «послушных детишках и как всё это здорово», а потому появилась секунда на выдох.

– Фух… на одном дыхании, как от сердца! Душа в душу, прям! Ух, запыхалась…!

Наконец, глубоко выдохнув, и победоносно постучав себя по груди кулачком, я согнула спину, потянувшись вперёд. Упиревшись в колени руками, я немного отдышалась, пока парни сзади с задумчивым видом покосили взгляды куда-то пониже моей спины. Ай-яй-яй, мальчики…

И действительно, кого что, но меня такой волнительный момент не мог оставить равнодушной. Всё же не каждый день ты открываешь памятник твоего далёкого, почти, что венценосного предка. Да, фамилия Хан ещё не последний звук, а ей-то нужно соответствовать. Хоть я Хан лишь по браку, но всё-таки. Когда за тобой роль матери приемника таких людей, как дедушка Ванин, тут не до шуток.

Конечно, такими людьми сложно не восхищаться. Впрочем, с такой-то зарплатой, я по себе знаю, как мысли о высоком помогают утихомирить голодные спазмы. Вот, прям, как сейчас. Конечно же, Ванин стал первым из Хан, кого выбрали править после Ивана 1вого и, слава Богу, а то мир вообще скатился бы в тартарары. Ну, по крайней мере, такова легенда. У всех великих людей должна быть легенда, чтобы оставаться великими. Цена власти, чтоб её…

Вот и реклама подходила к концу. Благо детишкам всего ещё знать не надо и прочтения пары знаменитых строк от видных людей, хватит с лихвой. В наше время много читают, так что пусть сами оценят вечные шедевры. Это классика, чтоб её, знать надо!

Только сейчас словив себя на мысли, что снова занудствую, отвешивая столь любимые монологи похлеще базарной бабки, я спокойно продолжила свой спектакль на потеху публики, как сказал бы отец, позоря семью.

Вот уже и прогноз погоды подходил к концу. Снова пошла бегущая строчка бессмертной рекламы, где в Харбине всё дожди и их вездесущие визитные карточки из красных зонтиков, бегущих по артериям мрачного города будущего.

– Да как их не залило там ещё? Бедняги.

– Да, на югах жизнь не сахар: то жара под семьдесят, то ливни, вот весь сброд и прёт сюда… портят бизнес.

За спиной послышался знакомый женский голос. Показалось? Ну, только свой же внутренний голос мог так умело снять мысль с языка, так что точно показалось. Не могла же тут быть она… голоса у нас похожи, но… нет, точно показалось. На крайний случай включили старый АнТв эфир. Кто ещё, кроме них, может так говорить о людях…

– Конечно, в Сибири-то тепло и уютно. Эх… а говорят, ещё только сто лет назад там снега по колено стояли, а сейчас… Вот Москва цвела и пахла, как и вечно зелёный Лондон, уже лет так сто тридцать, забыв о морозах и вечных дождях.

Из вежливости ответив даже своему же голосу из головы, я достала из складок платья телефон. Усевшись снова на приглянувшийся бордюр под дорогое сердцу слово «Снято», я сняла блокировку.

– Да, вы так веселились тогда…

На заставке экрана старого рабочего телефона для поездок, светилась фотография последнего отпуска.

– Мои вы девочки… красотки.

Две маленькие голубоглазые дочурки в милых платьишках в горошек, своими загорелыми личиками смотрели на меня всего лишь с экрана, но даже от этого стало легче.

– Ах… отпуск. Так и разлениться не долго, а сколько воспоминаний, аж на душе отлегло.

– Завидую вам, Светлана Андреевна. У вас хоть есть отпуск. У богатых наследниц, как я, такого нет.

Ко мне на бордюрчик, придерживая длинное скромное платье, выйдя словно богиня, из роскошной машины, присела Герда. Вот тебе и не перекрестилась на свою голову! Ну казалось же… чёрт! Никогда больше не буду доверять интуиции…

Вся из себя, такая маленькая скромная малышка, ну, прям легальная лоли, не иначе, словно невинная овечка, Герда уселась рядом. Впрочем, она уже большая девочка, а вот мои дочурки сейчас, наверное, совсем одни… эх, плохая же я мать.

– Помню, как в Кембридже недавно пальмы высадили, вот и отпросилась на пару дней. Разве есть, чему завидовать, лоли?

Наверное, это прозвище, за его правдивость, она ненавидела даже больше чем меня, так что её миленькое личико брезгливо скривилось пуще моего.

– Светлана Андреевна, поверьте, даже Лолита до сих пор популярнее вас. Длинное платье не значит, что нечего показать.

– Да, уж это точно. Дохлых кошек, только в мешке и можно продать.

– Будет вам, издеваться. Сами знаете, что из штатов не выпустят в другом. Дипломатический статус обязывает, как ни как. И вообще, моё платье лёгкое, как твоё поведение и так освежает… зато нигде не поддувает. Короткие юбки участь девушки легкой… жизни.

Она мило, но очень язвительно улыбнулась, и стеснительно прикрывая ротик ладошкой, рассмеялась. Моя же ты драгоценная стерва… сестрёнка.

– Ну, разве что, если вы старый термос, который хранит свою прогнившую душонку в холоде. Впрочем, не думала, что ты будешь заботиться о других.

– В каком смысле?

– Из термоса не воняет.

Отвернувшись друг от друга с кислым лицом, я продолжила показательно долго сёрбать нагревшиеся тёмные воды моего газированного напитка. Да, её тухлое чувство юмора, было, как всегда, язвительным и заразным после которого хотелось чем-то запить. Чего ещё ожидать от протухшей душонки?

От мыслей, что какой-то несчастный, будет спать с гниющим изнутри куском мяса, мне резко стало дурно. Стоп, Казбек, стоп! Нельзя блевать. Сменим тему. Булки дороже гордости…

– Тебя что, прислал отец?

– Не дождёшься… сестрица. Он вдруг захотел провести день с сыном и внуками, а у меня выпал шанс унизить, до боли любимую, сестрёнку. Как же я могла такое пропустить?

– Бедные детки. Досталась же им в няньки такая старая стервозная дева. Теперь-то понятно, почему ты потолстела. Хотя постой… это лишние тортики или ты уже натянула на рожу свою целлюлитную задницу? Ая-яй-яй… как же так!?

– Ну, что вы, сестрица, я и так знаю, какая милашка. Право, не стоило. Ну, а что насчёт тортиков, то от них, хотя бы никто не умрёт, как от еды кое-кого. А знаешь, я помню тот день.

Она кивнула на заставку моего телефона. Ушла с темы. Всё же мы семья, как не крути. Так больно зацепили тортики, значит…? Ну, хоть я ушла красиво.

– Твои девочки так радовались тогда, прям не оторвать было, ещё и малышки брата подросли. Прямо дружная семья ден Мэй… милота, ей Богу. Как раз компания для Фреи будет, не так ли? Ой, жалость та, какая, что Дианочка мала ещё, но у бабушки жить за пазухой тоже не плохо, верно? Всё-таки, хорошим девочкам не говорят: «иди, работай, кобыла здоровая. Хватит на шее матери сидеть», верно? Знаешь, я даже не удивлена, кем ты стала работать… шлюш-ка.

Ой, только этой стервы мне сейчас не хватало. Последняя призрачная надежда на разговор по душам, окончательно испарилась, а включать сучку в ответ, совершенно не хотелось. Во многом она была права, и промолчать без лишних пререканий, с моей стороны, было бы достойным шагом. Как мать, я и правда отдала дочерей на откуп бабушке, чтобы удовлетворить своё непомерное эго… простое детское упрямство, пойдя против семейного дела.

– А ведь ты была моим кумиром, сестрица. «Первая наследница планеты». «Ангрупп и его новая звезда», «Живое лицо для безликих андроидов», «Модель на престоле русской техники» … я злилась, не буду скрывать, но из гордости даже не смела просто присесть рядом с такой звёздной сестрой… Теперь чувствую себя полной дурой.

Не удержавшись, я-таки прыснула от обиды, стараясь не лопнуть от зависти к собственной дочери, которую просто любит её же семья. Почему нельзя любить и меня? Разве я многого прошу…?

– Ладно, сестрица, сиди рядом, только не отрави мне своими миазмами воздух, хорошо? Ты же этого хотела? Как не крути, а даже представить, что в Лондоне когда-то было пасмурно, легче, чем наш с тобой приятный разговор.

– Ну, знаешь ли, думаю, дедушке было виднее в его-то 2070том, какой был Лондон. Хренова ты нигилистка. Он всё-таки, был первым, кто стал бороться за мир не деньгами, а словом. Потому и погорел, правда, но не мне судить. Где это вообще видано, чтобы во времена, когда многие даже не могли научиться читать, с упоением слушали то, как его стихи и манифесты читали другие. Всё же, просыпается у людей мозг иногда, когда видят действительно что-то прекрасное.

Словно не нарочно, она широким жестом грациозно оголила стройную шею, не прекращая игриво улыбаться парням.

– Ну, всё же, есть у нас что-то семейное.

– Знаешь, впервые, даже не буду спорить.

Девочки мои… Эх, как же я скучаю… Простите нерадивую мать, за то, что оставила вас с такой тётушкой, но что поделать!? Сейчас деньги заработать всё-таки трудно. На дворе 2200тый, как ни как, не то, что при дедуле.

– Всё же странный был мир раньше, хотя чёртовых андроидов не было, и на том спасибо. Хотя… точно! Так это всё железки виноваты, значит…!?

– Ой, ты снова за своё, сестрица? Ну, хоть при мне бы постыдилась. Я-то теперь, как ни как, наследница «АНгруп». Конечно, твои амбиции и порывы мне понятны. Зависть ещё та зелёная тварь, но кто же виноват, что ты сама так ненавидишь роботов? Ладно Арий, он хоть попробовал. Чёртов гений, но его нелюбовь я ещё могу принять. Хоть он так сильно изменился, когда вернулся живой после того как пропал в детстве, но братик слишком крут, чтобы с ним спорить. Но ты… Взять, и устроиться работать на шоу для отсталых стриков и похотливых неудачников… такого от тебя даже я не ожидала. А ещё прикрываться человеколюбием… эгоистка. У отца-то сердечко так и разбилось, хнык-хнык.

Очень язвительно, жестоко и без тени смущения, она вкатывала меня в асфальт, давя на самое больное. Он как раз горячий и мягкий… Может, оно было бы и к лучшему… растворись я без следа.

Я не удержала эмоций, с трудом прикусив язык, но к своему удивлению, уже стояла на ногах и сжимала бедный стаканчик, пролив всё без остатка.

– Ну что ты, сестрица, всё хорошо. Всё так, как и должно быть. Тебе и так повезло выйти замуж. Бедные Ханы ай-яй-яй! Сказала бы, что ты продалась, но с таким-то мужчиной и не мудрено. Дорогого же ты о себе мнения… шлюш-ка.

Она поднялась с бордюра, и невинно сведя ручки за спиной, слово невзначай отчеканила последнее слово, напоследок миленько кивнув головой в широкой белоснежной шляпе.

– Ладно, сестрёнка, будь умницей и заработай много денег. Негоже мужа позорить. И так на панели стоишь, так хоть отработай, как следует… ха-ха-ха!

Она ушла, игриво помахав операторам своим длиннющим розовым маникюром, наконец, оставив меня одну. Стоило ей скрыться за тонированными стёклами машины, как я без сил рухнула на траву. Хоть и была в белом платье с кружевным ремешком, всё как люблю, но я не думала об этом. Плевать, пусть пачкается… меня всё равно уже нельзя обгадить больше.

Сейчас я просто смотрела в небо пустым и безмятежно отрешённым взглядом. За моими пустыми размышлениями не о чём, я ушла в них куда-то не туда и даже не заметила сразу, как мимо проходил маленький мальчик с мамой и красным шариком, с интересом смотря на меня.

Как бы то ни было, но сестрёнка смогла мне открыть глаза на то, насколько всё-таки, здесь уютно. Этот парк, детишки и прекрасная статуя высотою выше соседних домов. Белоснежная красота под жарким, но не жгущим, солнцем. Всё вместе, это дарило атмосферу надежды на нашу скорую победу. Даже эта мелкая паскуда не испортит мне день… Москва и Лондон ещё не весь мир, и отец не единственный мужчина, для кого я живу. Всё же, здесь, как нигде более, мерещилась призрачная надежда на обещанное светлое будущее. Для всех и каждого… для всех, кто просто хочет быть людьми.

И всё же, жалко столицы… Знать бы, что будет теперь…?

Проводив мальчика грустным взглядом, я незаметно улыбнулась ему на прощание. Смутившись, бедняжка быстро отвернулся, а я, как ни в чём не бывало, продолжала снова вести свой репортаж, говоря о всяких мелочах, что так нравятся боссу и зрителю. Вот же, всё-таки я неисправимая хулиганка, оторва, как сказал бы отец, но хоть мужу жить не скучно будет, а мой борщ… ну, думаю, если не развлечёт, так воскресит уж точно.

Наконец, день подходил к концу, и всё уже серело в смягчившихся лучах. Вот и голос моего неугомонного сарказма, что до сих пор никак не мог заткнуться, стал угасать вместе с ними. Нахлынувшая печаль и голод уже полностью осели известковым налётом на горящих до объятий любимого, плечах, когда боевой запал начал подходил к концу. Наверное, пора заканчивать на сегодня, а то что-то вообще расклеилась… ещё, не дай Бог, расплачусь. Может, сходить выпить что ли?

Не развивая дальше столь порочные мысли, я встала и обтрусила, побелевшую от побелки, попку.

– Что же, время для прощаний…

Тяжёлыми шагами я пошла к условной камере после очередного перерыва, но спустя пару шагов раздался гул. Дроны? Да нет, вроде, а что тогда?

Шум нарастал и нарастал, приобретая на фоне басовых отголосков, звуки битого стекла, а за ними шёл мелодичный аккомпанемент из ритмичной стрельбы. Что происходит…? Да хрен с ним, может учения?

На том и порешив, я пошла дальше, встав у камеры, и отсчитывая про себя секунды до эфира, поправляла у платья кружевной ремешок.

– Всем внимание! Это не учения! Повторяю, это не учения!

Что за бред, у нас же съёмка, куда милиция смотрит? Договаривались же перекрыть дорогу.

– Внимание! Угроза нападения! Уровень красный! Всем, кто слышит предупреждение немедленно пройти в укрытие и запереть двери! Все, кто будет встречен на улицах, будут немедленно уничтожены! Повторяю, это не учения!

А это было уже неприятно. Ощущение того, что два высших образования, мне сейчас не помогут, стало уже очевидным. Горе босс всё что-то орал да матерился, пока не загудел его осточертевший старинный рингтон. Ох, ну хоть так он заткнулся, а то только наводил жути.

– Нет… погоди, как? Не может быть…! Твою мать Сэм, сам будь осторожен, чтоб тебя! Если пострадаешь, то я тебя и на том свете покалечу! Слышишь…? Сэм, эй!? Чёрт!

Он оторвался от телефона и спрыгнул со своего высокого помоста. Суета уже разогнала часть парней позади, что были более разумными, чем я, и сразу последовали указу, пока босс не дал дёру, лишь мельком прогнав пробежавшее смятение. Что происходит, мальчики…? Кто ни будь…

Тут на другой стороне улицы раздался оглушающий шум. Знойной волной, не то что от дронов, а поистине обжигающей струёй, меня сбило с ног на землю. Совсем не далеко показались чёрные мундиры и стройные палубные десантные корабли.

– Учения, всё-таки… спасены.

Спустя всего мгновение, на вереницу бедных солдатиков налетела безумная толпа разъярённых чем-то людей, сметя бойцов в мгновение ока.

Тут-то, наконец, и попадали, надоевшие своим жужжанием, дроны. Остатки операторского состава стали в панике разбегаться от мчащейся на нас орды безумцев, на пути затоптавших без оглядки, чью-то маленькую ручную собачку.

Казалось, уже ничего не осталось, и даже мысли с остротами покинули сейчас голову через широко раскрытые спасательные шлюзы, прорываясь изо всех щелей. Сейчас было просто ничего непонятно и толпа мчалась все быстрее, сметая живых, словно свежее мясо с прилавков нового магазина. Вот и мой черёд… не думала, что я столь популярна, даже среди девушек.

Вот из-за спины вылетел боевой самолёт, словно мой рыцарь чёрного дня. Даже не могла подумать, что он вблизи такой огромный… Пара залпов напалма прошли прямиком в гущу безумной толпы, рассекая её на погорелые крохи пепла и гари.

Не уверена, что у огнемёта именно залпы, но какое дело до слов, когда его случайные капли растекались почти у самых ног. Лишь в последнюю секунду мне удалось отползти, чудом пропалив только края и без того слишком короткой юбки.

– А! Уйди! Уйди!

В панике, я лупила себя по ногам сумочкой, в попытках хоть как-то сбить пламя, и самое невероятное было то, что мне это-таки удалось. Господи…!

– Спасите…!

Как бы там не было, но горящие люди визжали во всех сторонах, радуя изощрённых ценителей, вечерним запахом напалма. Вот и один из них самоотверженно, метаясь и спотыкаясь, мчался сейчас прямиком на меня, видимо, сильно желая познакомить поближе с таким изысканным ароматом.

К несчастью это был совсем не мой стиль, и с криками, я попыталась встать. Ну конечно… как же могло быть иначе? Разумеется, это была бы уже не я, если бы всё было так просто. Нога подвернулась на огромном каблуке, опустив меня на раскалённый асфальт, оставляя огромные обожжённые пятна на нежной коже всего лишь «человеческой» и не настолько горячей, «звезды».

Удар. Тяжёлая подвеска старой раритетной колёсной машины, прошлась по уже нависшей надо мной, изуродованной морде твари. Только сейчас до меня дошло, что она была уже давно не живой, а лишь плевалась горящими каплями, не тухнущей на лужах, крови.

Глаза стали слипаться от налетевшего пепла и крови с размозжённой головы неведомой нечисти. Всё также продолжая визжать и шарахаться, я отползала всё дальше и дальше, пока не встретила обжигающую твердь любимого бордюрчика с догорающей белой простынёй.

–Свет! Света!

Сильная пощёчина вернула меня в сознание, а широкие пухлые пальцы вытерли с глаз налетевшие крохи мерзости, с загустевшими в них, слезами.

– Света, дорогая, всё хорошо, я здесь, не бойся!

– Ш… шеф?!

Этот негодяй, что только что убегал без оглядки, сейчас стоял прямо передо мной и положа шершавые ладони на мои щёки, смотрел мне прямо в глаза.

– Прости, что долго, но у нас нет времени! Мой брат военный, он учится у них, не важно! Он всё знает, но вам надо спешить! Беги в метро и не оглядывайся, там открыли резервную линию, всё просто, сама увидишь! Послушай, она идёт в бункер под городом, так что беги и не оглядывайся, поняла!?

Конечно я ничего не понимала и страх заполнял сейчас всё естество, но его тёплое частое дыхание, толи от неожиданной заботы, толи от перегара, но немного вернуло меня в чувства.

– Мои… мои девочки!

– Берегись!

Он налетел на меня всем своим многотонным весом, спрятав от мира за складками живота. Лишь сквозь тонкую щель под его рукой я видела всё. Ему не было видно и, думаю, он не хотел бы смотреть, но в отражении моих глаз небо озаряло его лицо красным сиянием огня, когда заходящие солнце уже не сияло на фоне раскалённых маленьких звёзд. Они летели прямо на нас и сейчас мне как никогда хотелось загадать желание, под столь прекрасную и ужасающую картину падающих осколков расколотой на части Луны.

Как… как такое возможно?

Видимо кто-то очень не любил войну. Этот неведомый человек был бы мне очень приятен, встреть я его хотя бы вчера, но сейчас он загадал, чтобы все военные просто умерли… прекратив войну. Но как бы то ни было, одна из звёзд вняла его зову и пронеслась сквозь моего тёмного рыцаря, унося за собой фонтан из огня и металла. Корабль ёкнул и сквозь мгновение пронёсся обломками на встречу земле, оставляя над нами лишь кроваво красное облако взрыва. По нему заплакал только горячий металлический дождь из расплавленной стали под оглушающий гром.

– Дорогая, прости, но если мы умрём, то я просто обязан сделать это…

Здоровяк не раз подрагивал, то проседал под ударами осколков по спине, но так и не выпустил меня из крепких объятий, утопая в моих волосах, а сейчас просто взял и поцеловал. Голова была совершенно пустой и лишь мысли о дочках заполняли её, пока он шёл на отчаянный шаг в преддверии смерти.

Только спустя пару секунд я поняла, что происходит, но и он не стал перегибать, сразу отринув от губ, когда стальной ливень прошёл по его спине в последний раз. Его глаза сейчас были красны как никогда, а изо рта стала капать кровь на дрожащие руки, что всё так же прикрывали собою меня. Наверное, в такие моменты и должна рождаться любовь, но мы оба знали, что ей уже не бывать.

– Прости… знаю, что замужем. Всегда мечтал, но я хоть умру счастливым. Беги!

Он быстро встал, упираясь обожженными руками на обломок подвески своей распрекрасной раритетной машины и только сейчас я увидела его спину. Расплавленная кожа слезала слоями, а мышцы и волосы тлели, издавая ужасные булькающие звуки лопающихся пузырей.

– Шеф…

– Беги!

Он развернулся и размашистым ударом, не глядя, снёс очередной череп с новой подоспевшей твари. Девочки мои… где же вы сейчас? Надеюсь, никому не придётся так страшно умирать у вас на глазах. Девочки…

Я поднялась уже не обращая внимания на распухшую ногу, и встала к условной камере, нежно струсив пыль с маленького дрона.

– Давай, родной, не подведи.

Я нажала на маленькую кнопочку ручного управления и техно голубь нашего мира снова вспорхнул к небесам.

– Ты что делаешь, дура?! Беги!

Всё орал на меня мой вечно сердитый злобный, милый шеф. Спасибо тебе, здоровяк… прости, но за поцелуй со звездой нужно платить, да и я не смогу жить с таким грузом на, и так не самой чистой, совести. Не могу же я бросить всех тех людей, что сейчас метаются в страхе, ожидая неминуемой смерти в пучинах огня. Кому как не тебе сейчас знать эти муки…?

Простите шеф, но я не могу вам ответить взаимностью, но хоть умрём вместе, как герои, спасая людей. Может это и было вашим желанием? Прожить почти всю жизнь рядом со звездой и умереть с ней в один день…? Прости… хоть ради дочерей, но я не могу бросить свой последний эфир.

Осколки белой невесты Земли, словно разбитое сердце небесной подружки, летели на нас её праведным гневом, пытаясь напоследок сжечь тех, кто отобрал у Луны её вечную спутницу. Даже не знала, что у тварей есть такая мощь. Господи… Вань, надеюсь, твой ковчег хоть кого-то спасёт.

– Здравствуйте… это снова я, ваша Света…! Простите за бесцеремонность, но пожалуйста, все кто это слышит, укройтесь в метро! Там есть выход. Пожалуйста, уведите детей. Если вам страшно, то я вас понимаю… я тоже в ужасе.

Голос стал снова дрожать, разносясь по всем экранам всех городов нашей бескрайне родины, а спокойствие опять скрылось за новой волной обезумевших тварей и туманом войны.

– Простите меня… девочки, пожалуйста выживите всем бедам назло. Хоть я и была плохой матерью, но прошу вас, солнышки мои, останьтесь в живых…

Вот и статуя Ванина поплыла бурыми разводами, стекая по величественному монументу от торчащей в ней раскалённой глыбы, падением сдувшей меня с ног. Не давая ни единого шанса сбежать, нам на встречу летела последняя, величайшая звезда, освещая мои, уже тускнеющие, от её жара, глаза с ароматом тлеющих волос.

Может, и тот маленький мальчик с мамой и прекрасным шариком тоже спасётся… будет девчонкам другом.

– Пожалуйста, люди, спасите детей! Пусть всё так, но не умирайте в пустую, вы не андройды… Не бойтесь остаться людьми… А на этом у меня всё. С вами была я – Светлана дель Хан и это мой последний эфир…

Конец записи!

Как-то раз говорили мне, что для того, чтобы увидеть будущее, нужно просто обернуться назад. Хорошенько присмотреться к прошлому. Я думал, что всё это чушь, но сейчас понимаю, что от прошлого не убежать и в том самом будущем, ты увидишь его снова…

Может, я слишком часто смотрел в прошлое и искал в нём смыслы, но зато я знал кого встречу в будущем. Может, поэтому я до сих пор жив, и вижу один и тот же сон день ото дня. Может, я даже рад тому, что сейчас шесть утра и льёт дождь, а у меня просто есть дом… есть чёткая цель. Даже в такую рань…

Внутри оценив всю прелесть картины, я снова вспомнил то, что это небывалая ценность… просто иметь возможность назвать шесть утра ранью. Просто стоять и видеть дождь. Тёплый, прозрачный дождь.

Я успокоился, и сел на лавку пустой остановки. Тёплое дерево довоенной эпохи покалывало стёртыми краями, норовя уязвить меня своими маленькими ручками, но оно всё также было антуражем тёплого летнего дня. Отец… и зачем я, только, так рано ему пригодился?

– А…? А! Ё моё, я ослеп!

– Да не ослеп, скотина, не ори!

Некто из темноты, руками обхватил мир, ворочая его моими плечами, и перевернул всё вокруг с ног на голову.

– А… родной бетон.

– То-то же… мордой в пол спать до добра не доводит!

Надо мной нависала патлатая, сладко пахшая тёплой сыростью и мускусной ноткой, голова испуганной, но от того ещё более милой красотки, со снисходительно мягкой улыбкой.

– Я думаю, что ты можешь быть куда лучше, чем говоришь о себе. Жизнь дана для того, чтобы каждый вечер становиться лучше, чем был с утра. Не говори, что вечером ты счастлив, живя так. Всё равно не поверю…

Она положила мою голову себе на колени, и тихонько гладив по волосам, с напевом задвигала что-то очень приятное и далёкое, стоящее где-то на грани моей гениальности.

– Это точно. Ты бы знала, как голова раскалывается каждый день.

– Это тебе пить меньше надо, животное, но…

Приятная рука дрогнула всего на мгновение, но я уловил этот жест. Тем не менее, на душе было тяжело, а с тем и удивительно спокойно, словно ты в домике, а за окном разгорается буря… но сейчас мне было так хорошо.

– Я верю, что ты пережил многое, что другим не понять. Мы видим разный горизонт и разное солнце в конце каждого дня, но как ни крути, ты сможешь стать добрее. Нет… ты уже самый добрый из тех, кого я знаю.

Смягчив улыбку, она встала и отвернулась, придерживая края своего разорванного кожаного платья.

– Ты точно станешь для кого-то опорой…

Она растворилась в тумане, а грустная слезинка смахнула с ресниц сонную закись, открыв мне глаза на бренный реальный мир.

– Сон…?

Я открыл глаза, но кругом, всё по-прежнему, сыпался только один лишь дождь. Сон… Всего лишь сон… не думал, что он станет пророческим. И это дождь, и эта девчонка… надменная стерва, которая стала непомерно родной. Судьба ещё та злодейка, но мне грех желать лучшего.

Да, именно в тот день у неё на коленях, я и решил написать это. Многое я уже забыл, слишком много переосмыслил и узнал. Нашел ещё целый мир, от которого так усердно скрывался за пеленой бравады и близорукости. Сейчас у меня всё слишком хорошо, чтобы убедить меня в том, что это всё может быть правдой. Даже этот дождь… такой чистый и прозрачный дождь.

Уж простите за качество… сами понимаете, писать меня никто не учил.

– Кузь, отрой панель. Я хочу начать сам.

– Конечно, братишка. Всё равно я буду иногда писать своё. Ты же не против.

– Конечно, Кузь. Думаю, эту историю напишут ещё много людей, а может и никто.

На руке загорелся привычный синеватый дисплей. Не знаю почему, но на ум первым пришёл тот самый сон, что сниться уже не первый год. В нём всё так сумбурно и скомкано, как и в любом другом сне, но именно он приходит мне на ум, а значит, что-то в нём-таки точно есть.

Началась история с того, как я статный, стою такой во главе своих воинов в чёрном плаще, с мечом и крутяцкой шляпе…. Пафосно, не правда ли!? Тут ко мне на бой выходит девица с двумя саблями на перевес и в стёганой кожаной юбке… Понимаю, что извращенец, но что ещё должно сниться малому парнишке после доброй пригоршни самогона? Думаю, девочки будут в самый раз, тем более, что мы ещё продолжим… я лишь вспомнил самое приятное. Таки начну я с самого начала….

Я вышел на очерченный мелом круг.

– Ану не зевать!

Двоечка прошлась над головой, стоило только перешагнуть черту.

Резкий уход вниз и апперкот на одном дыхании.

– Долго думаешь, салага!

Откровенно посмеиваясь, Андрей отпрянул назад, без особых усилий отбив мою руку в сторону.

– Ну-ну, «жёнушка», посмейся мне тут. Иди на кухню, женщина!

– Хочешь сказать, что я дерусь, как баба? Ну, держись!

Сжав свои перчатки, до упора набитые звериным пушком, Андрей снова сделал выпад.

Да! Вижу. Двоечка сверху… коронный, но не похоронный.

Резкий уход вниз и замах.

Рука, с торчащим во все стороны, пушком, оказалась прямо перед лицом. Вот же гад…!

Одно чудо за день было потрачено, и мой замах, кое-как превратился в открытую пятерню.

– Не поможет!

Его удар пришёлся прямо в руку, увязнув в раскрытой ладони, но сила коронной двоечки, всё равно отбросила меня назад.

– Ну, ничего, повезло на первый раз! Я тебе не груша для битья, старичок. Ну же, Русь, тряхни стариной, и покажи мне нормальный бой! Давай, старая ты задница!

Я прокашлялся, и снова встал в стойку, слегка попрыгивая для хоть какой-то разминки.

– Слушай, Ан, мне ещё к детишкам на урок завтра, не грузи с ходу.

– И что, неженка? А мне в дозор идти. В гордом одиночестве баррикаду охранять. Между прочим, у тех засранцев тоже народец буйный. Как не пустошь, так местные на драку полезут. Лови двушку…!

Ещё один его выпад, но тут уже горький опыт быстро сказался. Нет времени думать. Уход всё туда же вниз не глядя.

– Да ты гонишь!?

Его кулак сова оказался перед глазами. Чёртовы руки-молнии! Но это слишком очевидный ход… салага.

Рывок вперёд. Я схватил его огромный кулак двумя руками.

– Ну, всё, ты труп.

Ноги быстро оторвались от земли и прижались к телу, обвив его руку. Секунда невесомости и вот, со всей дури, его массивная туша пролетает сверху, перекинутая чрез голову под весом собственной неподъёмной груды из мышц.

Трудно что-то понять. Это просто рефлекс. Долгие тренировки и жесткий рефлекс, засевший в голове, словно кусок сыроватого мяса. Будто застрявший в зубах маленький кусочек, после усердной трапезы гранитом науки… или, скорее, жёстким куском боевой истины. Она-то точно пахнет жареным, и хорошей отбивкой… То та я думал, от чего же стал таким чёрствым… жёстким куском мяса. Всего лишь нарывался на тумаки…

Пролетев у него между ног на его же руке, и вывернув Ана наизнанку, я помог ему быстро улечься на лопатки с приличным ударом о бетонный пол.

– Сдавайся, здоровяк! То я просто не разогрелся.

– Хах, зачёт.

Я отпустил его руку, зажатую в тиски между ног.

– Аж самому понравилось. Давно не пробовал, уже даже заскучал.

– Молодец-молодец, хвастун. Давай так, ты по мне один удар, и снова пытаешься достойно отмазаться, чтобы уйти, а не эти твои разговорчики! Такую причину… ну, чтоб для мужиков! Может, и отпущу пораньше. Давай, эту засчитаем. Вторая попытка… вам слово.

– Да хрен с той отмазкой. Набить тебе рожу, самое ценное удовольствие. Не всё же время мне изменять такой прекрасной жёнушке с другими бабами. Они хороши, а тебя и вовсе побить можно.

– Остряк…

– А то! Кстати, расскажи, что у нас на втором за обстановка? Нужно подписать чего или так, по-простому?

Я продолжал методично настукивать по его раскрытым ладоням в набитых перчатках, а громила на удивление скис.

– Да так себе дела. Не весь что твориться. Постовые нервные стали. Будто держит их за зад кто-то. Как бы ничего, а на сердце не спокойно.

– Так вод чего ты весь день тут пропадаешь. Решил дурь об грушу выбить?

– Ну, уж лучше об тебя. Впрочем, Русь, я сегодня иду обратно на первый. Этаж тут спокойный, дружный, и к дому ближе, так что… давай ко мне на баррикаду. Хоть выпьем вместе, в Сад сходим. Отметим возвращение, так сказать. Всё же, неделю не виделись.

– Сначала в Столицу, а то уже давно позвонили, а я всё дела да дела.

– И что хочет этот столичный паразит?

– Самому бы знать. У них ещё та бюрократия. Играются в правительство, вот только кто из нас его вообще видал? Кроме матери с отцом я и не помню ничего. Сколько уже лет-то прошло? Десять… одиннадцать? Да я даже считать нормально уже тут научился, какая там политика? Ну, думаю, кто как не директор способен что-то там придумать, мне-то всё равно. Была бы глотка, да в пузе водка, а так пойди оно трижды пустошью!

– Ты прав… Ладно, давай реванш! Теперь ты атакуй. Давай, развалюха! Ща как наподдам, быстро с трона слетишь!

– Но без трона я лишусь девчонок…!

– Есть, что терять, верно? Хах! Не бойся, они будут в заботливых руках ха-ха-ха!

Я снова отошёл назад и легонько припрыгивал с ноги на ногу. Всё, он моргнул. Рывок!

Мгновение, и я был уже у его груди, уйдя, по привычке, вниз от пролетевшей сверху двоечки. Открылся… твой живот мой!

Удар, два, снова…

Руки-молнии были не только его привилегией. Пять, шесть, семь…

Гора мышц не шелохнулась. Ни на миг, не просев под серией ударов за те пару секунд, что я пытался покарать его непробиваемый пресс. Схватив меня руками за плечи, он улыбнулся, и со всей силы размахнулся головой, вогнав своим лбом, мой нос глубоко в глотку.

Теперь лежать пришлось мне.

– Больно, чтоб его…!

Теперь я в полной мере осознал, что значит, получит от жены по лицу скалкой. Всё же, не зря этого боялись…

Ан присел рядом на корточки и протянул мне руку.

– Вставай, старикан! Почки застудишь ха-ха-ха!

– Так вот оно как… Я даже не знал, а оно, оказывается, больно… получать по первое число.

– А представь, как было людям до войны, и сразу станет легче. Ты же у нас училка, Русь. Вспомни, что ни будь, так сразу полегчает. Я вот, вспоминаю, тот день… ну тот, с пулемётом, когда меня чуть не пустили на фарш. Как же мне тогда было стыдно, ты не поверишь. Любая боль меркнет, а ведь тогда ты разбил всю мою гордость. Ныть про правительство я не буду, всё же, не зря я был рыцарем, много чего знаю, а вот достоинство моё впервые смыли в куче с выбитым дерьмом.

Андрей был чертовски прав. Какая боль может сравниться с тем, что было до нас? Наш мир – ад, а что же могло быть ещё хуже…? Даже не хочу представлять. Сначала война. Хрен пойми кто и за что, но воевали все. Конечно, компьютеры теперь мало кто может даже включить, не говоря уже о том, чтобы пользоваться. Кто бы вообще умел читать для начала? Мне ещё повезло… хоть знал о технике чуть больше, чем ничего. Вот только толку всё равно ноль. Пара фильмов да старых аниме, хотя и это повергало всех в восторг.

– А что ты помнишь о мире, Ан?

– Я-то? Да мало что. Правда, я много учился с детства, так что перечитал ещё немало всего. Вот только видел вживую, куда меньше.

– Вот и я так же. В компе нарыл, что были кто-то с небес. Я так понял, что имели в виду Великую Крышу. Что же ещё может быть выше, верно? Я, конечно, видел небо, но это уже что-то свыше… для богов или как-то так.

– Не буду спорить.

– А разве не так? Впрочем, оно и не важно.

Я-таки принял настырно протягиваемую мне руку, на характер не убранную до сих пор. Не парень, а кремень, чтоб его…!

Присев рядом с ним, я словил поплывшую голову, сжав её двумя руками, быстро остановив её нихрена не весёлую карусель.

– Не знаю, правда ли, но светлая девочка в экране, говорила, что «ОНИ» пришли за нашей планетой, но вот понять до конца, мне как-то сложно. Планета? Что-то большее, чем школа и вся земля за пределами!? Вроде просто, но трудно представить. Даже не верилось. Пришлось несколько раз пересматривать… отвлекался.

– На грудь, да?

– Я не пытался скрыть! Так… Не бей, жена, прости несчастного, бес попутал!

– Ай ты… надоел уже со своей «женой»! Ладно, ещё другие, но ты чего? Я-то тоже её видел. Не один ты компьютер включать умеешь. Там, конечно, сись… кхе-кхе, в общем, мне всегда нравилась Кён, ты же знаешь. Но это просто детская мечта. Такая и должна остаться мечтой, чтобы понять, что лучше Аяно всё равно никого не найти. И не в сись… в общем, не в них счастье. Но вот зачем ты дразнишь? Лучше бы сам жену нашёл, чем о чужих вспоминать. Вон сколько старшеньких ходит, сам пару в кровать затащил, а до сих пор не дал мне крестника!

– Ну началось… давай драться. Прямо дал мне желание тебе врезать. Ну, правда…

Мы снова поднялись, разойдясь по очерченному кругу, ходя вдоль его извилистой линии.

– Но я это серьёзно, Русь. У меня есть парочка красоток на примете в 109той. Они тебе очень подойдут. Они даже девственницы, а это многое значит. Сам знаешь, какой у них король. Ещё тот герой-любовник, зато умный, чертяка. Вот у кого надо старому миру учиться. Если не он, то я даже не знаю, где правда.

– Он, конечно, самый везучий чёрт из всех, кого я знаю. Что не сделал бы, а всё у него ладится. Хотел бы сказать, что он ещё тот кретин, но вот язык не поворачивается. Но, как не крути, мы для него не более, чем варвары.

– Правды ради, смотря на тебя, это не далеко от истинны.

– Ну, всё. Ты договорилась, женщина!

Я резко рванул с места. Ан не ждал удара. Сразу видно. Всё-таки он слаб на «низок».

Его апперкот был рассчитан верно, но куда ему до моего трусливого нутра, не желавшего больше рисковать здоровьем от его кулаков. Рывок вперёд и поджать ноги под себя.

Со всей дури влетев ему под ноги, я оставил здоровяка позади, заставив рухнуть оземь, как подорванную, под самым основанием, двухметровую колонну. Тоже мне «колосс Глиняные Ножки».

– Ха! Выкусил!? Ан…? Ан!

Здоровяк упал, как подкошенный, со всей дури влетев носом в бетонный пол, а теперь просто лежал, не издавая и звука.

– Ан! Ан, братишка! Вставай, чтоб тебя! Сюда! Боец ранен!

Паника нахлынула не по-детски. Только не Ан, нет, только не он!

– Сюда!

Как же я ошибался. Нет, я всё понимаю, но перед врачами я предстал уже заломанный кренделем, и бившим со всей силы о пол рукой. Впрочем, Ан был не в лучшем виде, улыбаясь, пришедшим на помощь, своим красным месивом вместо лица.

– Всё норм, ребята! Отбой! Все свободны.

Бедные парнишки с тряпками и чемоданчиками, облегчённо выдохнули и закрыли дверь.

– А теперь, муженёк, кто это сделал!? А? Кто, я спрашиваю? Знаешь, как больно!?

Он сжимал мою голову обоими руками, тыкая носом в целую лужу свежей крови. Вот же гад! Претворился мёртвым, ну где это видано, а? А я тут… чуть не помер следом, а он!?

– Жёнушка… не уж то, месячные ха-ха-ха?

Он ещё раз с силой пнул меня носом в лужу и отпустил.

– Остряк… чтоб тебя! И всё же, спасибо, что позвал их.

– Тю, а как-иначе-то?

Он развалился рядом и довольно улыбнулся, сдержав грустную ухмылку.

– Спасибо, что думаешь так, Русь. Я ценю это.

– Да, собственно, не за что. Но будешь должен ха-ха-ха! Я шанс не упущу, салага!

– Хорошо-хорошо, капитан, угощу сегодня за мой счёт.

– Я всё запомнил, не отвертишься. А за что пить будем?

– За твою будущую подружку.

– Ну, ради выпивки могу и за неё.

Я вытянул ноги, развалившись рядом с единственным человеком, кого мог назвать другом, и поймал за хвост тот редкий момент, который можно назвать счастливым.

– А если серьёзно, братан, я и сам хочу найти ту, с которой мне будет хотя бы вполовину так же хорошо, как здесь, на этом ринге.

– Ты меня пугаешь… я не из этих!

– Да-да, я понял, не кипишуй. Просто, я видел столько красивых девчонок, а потом их смертей и… я слишком мёртв, чтобы любить. Да и что это такое вовсе? Любовь… Может и правда сходить к королю? То та он точно эксперт.

– Боюсь, только, за такой вопрос он тебя просто казнит. Всё-таки это для него ещё та издёвка.

– Это точно… как думаешь, для людей до войны, это тоже было сложно?

– Почти уверен, что да. Что могу сказать точно, что мы все всё-таки люди, так что проблемы одни и те же. Ты сам говорил как-то, что люди и раньше отгораживались друг от друга границей и это правда. Они их называли странами. Я вот, жил в Валахии. Там было море… огромное синее море.

– Это что?

– Слишком сложно объяснить, Русь. Этого так не понять. Впрочем, как и раньше была Валахия, так и сейчас мой дом 101вая и этого ничего не изменит. Я даже не знаю, кого из них люблю больше. Хоть это всего лишь простая комната, всего лишь охренительно большая аудитория в которой я учился, уходил домой и снова шёл на пары, проклиная понедельник, но сейчас это правда мой дом и настоящая страна.

Не вставая, он закинул ноги за голову, натянув на них свои плетёнки из давно изношенных полосок кожи.

– Как видишь, даже в этом мы такие же, как люди до войны. Может, это только потому, что были те, кто это помнил… передал по инерции нам, но я не верю, что всё так просто. Всё-таки старшие очень далеки от нас. Возраст делает своё дело. Кто-то торгует теплом, как наш любимый король, кто-то своим авторитетом, как Столица, но все мы хотим иметь то, что будем звать своим… то, что ни с кем не будем делить. Это наша природа… собираться в стаи.

– Ох и завернул! Нет, ну за это стоит выпить.

С трудом дотянувшись, не вставая с места, я вытянул из сумки припасённую на вечер бутылку. Ну, коль завтра пьём теперь не за мой счёт, то сам Отец велел!

– Ну, нет ха-ха-ха! Нет, Рой, с меня хватит!

– Ну, по одной.

– Не…

– Ну не ломайся, жёнушка, а то расцелую.

– Только не лезь ко мне, извращенец!

Я потянулся к нему и полез целоваться… конечно же не в серьёз, но это всегда срабатывало.

– Ладно-ладно! Но только по одной!

– Ну, разумеется…

Как и любая дорога, начинается со слов одного, про короткий путь, так и любая дорога с другом, ведёт к хорошей пьянке. Какая же драка не должна закончится «мировой»? Мир… мир. Как же не выпить под такой хороший первый тост… пусть и сказанный только про себя.

Утро… хах, блаженное утро, чтоб тебя! Как же я тебя люблю, чёрт возьми, моя яркое красное солнышко, хренова ты лампа аварийного освещения! Ха-ха-ха… ой!

Попытка встретить утречко с улыбкой, чтобы оно поделилось ею со мной в ответ, и встать полным сил, с очевидным треском провалилась, ехидно напихав мне эту улыбку по самые гланды.

– Вставай, собака! Пьяная ты рожа… вставай!

Жесткая мотивационная речь оказалась, как всегда, надёжней бесполезной дружбы с утренним сиянием, стабильной, как моё похмелье, красной лампой на сером потолке.

– Всё… с понедельника брошу. Завтра… стоп. Уже сегодня с Аном и точно всё. Да! Мужик сказал, мужик сделал!

Кое-как обмотав ноги мягкой пористой тряпкой и туже, чем обычно, перетянув пятку кожаным жгутом, я хоть немного унял головную боль и тошноту. Стакан привычно стоял на столе, покрывшись тоненькой, обледеневшей за ночь, плёнкой. Горький опыт всё же не пропьёшь. Хочешь пить, готовься к последствиям.

Тошноты, от выпитой залпом, холодной воды уже, естественно, давно не было, так что я быстро обулся в плетёнки из сухой травы. Дорога не станет ждать… а деньги тем более.

– Сегодня ваш первый урок салаги, так что я вам вкратце опишу всё то, что ваши головы смогут хотя бы услышать! Вам всё ясно!?

Начал я в своей привычной манере свою открытую лекцию для молодняка.

– Так точно капитан.

– Садитесь. Итак, сейчас я вам расскажу самое то, что вы, несомненно, хотите услышать после праздников. Конечно же историю…

Гудение в зале прокатилось бы на всю аудиторию, но благо дверь моего скромного кабинета закрывалась надёжнее, чем мне, порой, хотелось бы. Особенно если какой-то шутник из обидчивой малышни, подопрёт её стулом… эх, дайте мне кто-то терпения. К удивлению, в других, казалось бы, таких же аудиториях такого раздолья, как пара лишних залов со своими дверьми просто не было. Бедняги. Ютиться, как крысы в одной огромной комнате… даже страшно представить.

Впрочем, у нас тоже не разгуляться. Малый зелёный уголок и коморка лектора, да эта скромная комнатка, годная, разве что, на небольшое собрание… вот прямо как сейчас. Зато можно срубить деньжат на таких уроках. Всё же компьютеров осталось не так много, а тех, кто умеет их включать и того меньше, так что зачем терять такую возможность? Прочитал, пересказал, а патрончики полились рекой… хоть и проветривать после этого пьяного сброда, придётся долго.

– Да-да, салаги за вас ваши папики проплатили, так что сидеть и слушать. И так скажите спасибо, что не погнал на тренировку. Вижу, что у вас всё не так хорошо, как хотелось бы, но в этом я вас ещё могу понять, так что давайте уважать друг друга ради общего дела. Патроны карманы никому не жгут, так что цените, что есть. И так, без лишних слов. Я говорю начало, а вы заставляете свои головы придумать продолжение для моих слов. Как вам такая игра для воскрешения, а?

Зал сразу недовольно растёкся вздохами и причитаниями.

– А если рюмка за правильный ответ?

Гудение резко сменило октаву на порядок выше и тут же перешло в сдавленные охи. Ну, что сказать, похмелье оно такое… эх, молодёжь.

– И так. Все готовьтесь. Я хоть и пил всю ночь, но вы ещё молодые. Докажите, что на что-то годитесь. Обыграйте старика.

Я достал обещанную бутылку и поставил на стол, скривившись от её через чур громкого стука о чёртову деревяшку кафедры.

– Что же, мир, который мы знаем, не всегда был таким. Вам много чего наговорили из дозорных баек, но что вы знаете о реальном мире?! Может он стоит на черепахах? Или может Школа стояла вечно? Нет мои юные товарищи! Всё куда хуже… а главное это вам пригодится куда больше, чем вам кажется сейчас. Уж поверьте мне, я сам был в шоке.

Тяжко вздохнув и на миг смягчившись, я вновь продолжил. Алкогольная толерантность была единственной в моём личном арсенале, но также суров я был и к себе. Пил? Значит, иди на работу, и страдай, но урок должен продолжаться! Куда же я скатился…?

– Всё началось в тот день, когда на Землю прибыли «ОНИ»….. Никто не знал кто это и откуда, но они были добры. Так, однажды на землю спустились с неба пришельцы. Я сразу буду говорить «пришельцы», так как те, кто пропустил прошлую лекцию, пусть сам подорвёт свою задницу и спросит у товарищей, а мы продолжим дальше. И… вам голос господа!

Естественно, лекция была не первой, а самая нудная тема осталось напоследок, чтобы как можно сильнее отыграться на них за этот перегар… будто мне и своего не хватает.

Зал закипел. Кипел и бурлил, словно впервые встретил женщину после долгого караула, но бредни были одна хлеще другой. Я налил первую рюмку мутной, отвратительно пахнувшей жижи, пытаясь себя убедить в том, что от неё мне станет лучше.

Демонстративно подняв надколотый кусок стекла, я показал его всем собравшимся и с издёвкой, выпил всё до последней капли. Естественно, растянув всё на пару мелких глотков, будто бы она грозила мне чем-то непостижимо прекрасным, а не слепотой.

– Всё честно. Не надо на меня так смотреть. Сами не угадали. Не говоря уже о дурдоме, вместо поднятых рук. Хорошо, один ноль в пользу старой гвардии. Продолжим.

Промочив горло отвратительным подобием алкоголя на картофельных кошурках и многолетнем сусле из вишнёвых опилок, я чётко понял, что выиграв битву, точно проиграю войну. Надо завязывать. Всё! Завтра ни капли,… наверное.

– «Они» не стали агрессивно уничтожать мир, как вы после нового года, а предложили дружбу и торговлю. Тем не менее товары пришельцев быстро вытеснили земных производителей, чем породили зависимость от инопланетян. И да я прекрасно знаю, что вы все не понимаете, как это работает, но экономика сейчас не главное. Просто представьте, что вы пекли хлеб у себя в палатке, но тут пришёл я, и отобрал вашу печь. Всё плохо? Вы злитесь, но тут я дал вам отличную тушёнку, и вот жизнь уже и не так плоха, верно? Так зачем вам грустить от потери своего имущества, коль есть такая халява… а вот хлеб пеку уже только я. Вот и люди наши также погнались за ней и потеряли всё.

Что-то их кислые лица совсем не располагали к учёбе. Впрочем, я и сам поддался пороку. Лень всё же, моя единственная роскошь. И нет, я не пытаюсь шутить. Просто я счастлив, а после прошедшей ночи, я рад хотя бы тому, что в силах самого себя поверить в это… в отличии от этих слабаков. Ох, твою же… нашёл чем хвастаться! Перепил малолеток, ну твою ж…

– Так «Кружок моих несчастных алкоголиков»! По сути дела, вам всё пока понятно!?

Хоть и грубо, но в своей привычной манере, спросил я аудиторию, видя их глубокий транс после вчерашней попойки палёной солярой. Да тему выжигания мозгов я осветил куда больше, чем урок. Эх, молодёжь пошла… да-да, всё они виноваты, ну а кто же ещё? Впрочем, их можно понять. Почти все выросли в стенах нашей мрачной школы, которая вообще просто не может быть домом для кого бы то ни было, а я хоть мать то в лицо помню, и на том спасибо. Правда не всегда…

Тут мои мрачные думы прервали до боли вялые, но такие забавные стоны детишек. А… звонок. Понятно…

– Знаю, что у нас последний урок, но отвечать бывает полезно для общения, знаете ли.

– Есть сер! Так точно!

Вдруг отозвались мои подопечные с разных аудиторий, а потому и зачастую, из слишком разных миров, но я уже привык. Мне же, в конце концов, из них солдат растить, а потому продолжил немного тише.

– Ну а теперь мы быстренько так и весело переместимся уже ближе к нашим дням. Временам, когда ваши пьяные задницы ещё не родились, но ваши отцы уже ложились пачками за те тупые головы, что сейчас так браво заливают лишнее место в голове солярой с «ветерком». Да-да, тупые вы отбросы. Думали я на запах не отличу, что кто-то тут курил эту дрянь? Наркоманы… Ладно проехали. Так вкратце и началось восстание Земли. Но, как я и сказал, всё это было, пожалуй, не лучшей идеей. Ах да, викторина. Ну что, у кого какие мысли?

На удивление зал не стал гудеть долго, быстро найдя первых смельчаков. Не удаляясь в комедию, я просто не слушал совершенно бредовые мысли, пропуская их мимо ушей. Хоть и было трудно оставаться в сознании, но опыт не пропьёшь, а потому голова сама услышала самую близкую по духу теорию.

– Вот-вот, паренёк с третьего ряда! Да, ты. Ану озвучь для остальных.

Бритый на лысо паренёк, поднялся и кое как, связав вразумительно пару слов, собрался и уже смог продолжить.

Я с интересом послушал его догадки, от которых даже немного просветлело в глазах, а может, это просто осел щиплющий их, туман перегара, но я с довольной улыбкой налил рюмку.

– Возьми, кадет.

Паренёк подошёл к трибуне под злобные взгляды менее умных завистников. Я протянул ему живительной влаги и притянул к себе.

– Пей и запомни. Не смей больше курить эту дрянь. Я всё слышу, всё знаю. Я добрый, но всему есть придел.

Отпустив парня, я подтолкнул пальцем его рюмку ко рту, забрав пустую стекляшку обратно.

– В целом, ваш товарищ был прав. Всё, что смогли сделать люди это в полную труху смести свою планету, но правды ради, забрать с собой и наших залётных космических товарищей. Но, как водится, у людей, мы всё любим делать через зад, а потому отлично так закрыли всё небо над планетой хреновой кучей трупиков наших почётных гостей, да так славно, что отныне и солнца не видели уж пади 12 лет.

Да. Настроение было смешанное. Тут к директору идти на разнос, но и товарищи мои так забавляют, что эта история всегда навивала тоску.

– Хоть человечество и пережило своих поработителей, так как пришельцы были кочевниками и погибли на том флоте, что прилетели, но уже не могло возродится. Уцелело только одно здание – последний оплот человечества. Ну и тут, вы должны угадать, о каком же строении, я столь прямо-таки тонко, совсем на донышке, намекаю!?

Робко поднятая рука девочки с первых рядов меня приятно удивила, но запах в кабинете снова вернул меня к суровой реальности.

– Наша школа? Сер ….

Робко сказала она, явно побаиваясь моего, как бы сказали, мёртвого в душе, взгляда.

Я налил вторую, почти, что полную, рюмку. Для дамы же, всё-таки. Девчушка подошла к трибуне и элегантно пригубила напиток.

– Ты со второго?

Сказал я довольно грубо, неловко пытаясь быть милым. Как обычно…

– Да, сер, я со второго этажа.

– Что же, у меня нет никого со второго, но ты не боишься говорить об этом? Думаю, ты не хочешь, чтоб я спрашивал, так что я и не буду.

Она кивнула и допила рюмку, оставив её на деревянной глади кафедры.

– Ты же не пила вчера, верно?

– Да.

– Прости, что тебе приходиться видеть весь этот разброд. Понимаю, что вам на втором нелегко живётся, а тут такое… иди и будь осторожна.

Девчушка пошла на своё место, очень загадочно отражая тусклый свет авариного освещения на своей тёмной лоснящейся коже. Ну, хоть смуглянка смогла порадовать… впервые кто-то пришёл с второго, да ещё и не пьян. Приятное впечатление – залог успеха.

В этот момент я подошёл ко всё ещё спящему студенту, кажется бедолаге с четвёртого, и вылил на него стакан своей драгоценной воды. Студент проснулся и резко протрезвел, увидев меня стоящего рядом с милой улыбкой на лице в духе лучших аниме. Консервы, говорите, сухие пайки? Я бы согласился, живи я тогда… до войны, но сейчас посмеюсь, смотря, как сохранились в таком отстойном мире только старые мультики, пережив даже конец всего человечества.

Эти забавные размышления отвлекли меня от студента и продлили ему жизнь ещё на одну попытку, а потому я вновь вернулся к рассказу.

– Конечно, для вас всё это жизнь, бегущая прямо сейчас перед глазами. Сейчас всё вокруг, это нас мир… наше всё, где вы со своими дружками пытаетесь выжить, но на самом деле, каждая аудитория была просто комнатой для сотен таких как вы. Они сидели в них, прямо как вы сейчас сидите передо мной. Только потом они стали для нас настоящим домом… когда мы собрались в стаи, чтобы защитить то малое, что считаем своим. Так сказал мой друг, не буду скрывать, но это так и есть. В общем, старшие смогли выделить из своих же ребят оружейников, солдат… создали всё, что теперь мы видим вокруг. Все мы сейчас лишь подражаем им… просто выросли на их идеях.

Допив с донышка остатки воды, я сам вспомнил свои былые годы, когда у воспитателя учился говорить, дразнясь своим молчанием на любой его вопрос.

– Я вам всё рассказываю, как для тех, кто совсем ничего не знает, будто бы смотрит на нас со стороны. Знаю, что скучно, но даже такое нужно перетерпеть. Поверьте, потом будет гораздо легче понять то, что происходит вокруг. В общем, долго войны продолжаться не могли. Старшие дети создали в самой огромной аудитории – директорской, Великий совет, на котором решали все вопросы мира и войны, обороны от внешней угрозы – мутантов, торговли и тому подобное, что и привело к относительному порядку в школе и тому миру, что вы видите сейчас. Это всё так просто на словах, а когда-то за это платили кровью…

Интересно, а алкоголь передаётся воздушно-капельным путём? А может, я просто ищу спасения от той депрессии, что так активно полирует душу изо дня в день всем жителям этого проклятого места, что мы вынуждены звать домом.

Запах «ветерка» заставлял перейти на эту тему, но сладковатый запах дыма уже снова начинал щипать глаза.

– Всё это очень грубое обобщение. Вам не нужно много знать, но кроме этого было ещё слишком много смертей. Слишком много, чтобы считать это радостным событием. В то же время все вокруг перестали бояться. Стали выходить из щелей, куда забивались ранее, и пытаться биться с ними. Так и были найдены новые, невероятные цветы, которые стали расти почти на голых камнях. Сразу стало очевидным, что их нужно изучать. Так и был открыт эльёэль. Даже не спрашивайте, откуда пошло название. Слишком много теорий, но было ясно одно… он сильнейший яд из всех, что только могут быть для этих порождений бетона. И лучшее, что когда-либо было для нас. Думаю, вы и так знаете, что он прекрасен. Пить его одно удовольствие. Одна из моих студенток на ушко нашептала, что он даже улучшает кожу, а парням… ну, скажем так, подымает настроение. Однако этот вопрос будет темой нашей следующей беседы, а пока рискните здоровьем и поешьте сухой кашки с утра после пьянки и без водички, что наготовили наши старательные девочки.

Урок «истории нового мира» плавно подходил к своему логическому завершению, а парни дружно уж начали обсуждать, что же им приготовили наши девочки на обед.

– Хах, не поверили мне про баланду из тёртых кошурок, да? Ну бегите-бегите, глупцы, ха-ха-ха!

Подумал я и многозначительно промолчал, проводив их взглядом до выхода. Конечно, лень изучать законы нашей «Великой Школы» перед обедом, но, как ни крути, своего главу и учителя надо уважать.

– Молчать парни! Вам ещё в дозор идти, а вы уже потеряли весь дух порядка!?

Сказал я, а сам в душе так им завидовал. Когда-то ведь и я был таким же беззаботным, гулял с матерью по парку… смотрел на звёзды, не боясь очередного крылатого создания, что желает сожрать твои мозги. А что теперь? Мне-то всего восемнадцать. Я помню, что это было раньше лишь началом, а сейчас… уже с проседью на висках. Стаю перед полным залом, с тупым лицом вспоминая былые деньки, как заправский драгун из сказок… как мой отец, сетуя на жизнь. Благо хоть не пускаю слюни.

Всё что я имел, было лишь то, что на мне: потёртый, изношенный до дыр, кожаный плащ да пара столь же древних сапог, которые просто стоят для гордости за былую славу. Всё же, жизнь всё равно счастье, как не крути… пока есть самогон и пара девчат.

Чем я мог гордиться, так это мечом. Хранил ещё с пяти лет, когда его мне оставил «на хранение» отец. Конечно же, он за ним не вернулся… ни к кому они не вернулись. Зато меч остался в моих руках, даже сейчас, держащих мою куколку за её жестко-мягкую попку рукояти… военным отобрать не удалось, так кто тогда сможет?

Так, я на секунду задумался, ожидая тишины, пока детишки не стали уже слишком нахально хихикать, вернув меня на бренную землю. С удовольствием бы поговорил сейчас с кем-нибудь, но разве дождёшься от этих обалдуев уважения? Эх, как же надоели монологи…

Тем временем урок подошёл к концу, и я вышел в коридор, продолжая комментировать самому себе всё, что и так давно знал. Вот подумал о себе, об отце и мече, но ничего не успокаивало. Попытка по-новому взглянуть на себя или палатки вокруг, были уже давным-давно безнадёжной привычкой, в надежде отвлечься от похмельной головной боли. То вспоминаю о былых временах, то стараюсь заболтать самого себя, пытаясь представить, будто бы вижу эти осточертелые стены в первый раз, снова и снова, рассказывая себе, как я им несказанно удивлён.

Вот мало мне всего этого, так ещё и встреча с начальством намечалась в кабинете директора – «Столице» нашего ну прямо-таки «уютного мирка». Думаю, всем было давно понятно, что моё единственное хобби – это нытьё и разговоры с самим собой под лёгкий мотив хмельного слабоумия, хотя уверен, что этим балуюсь далеко не я один…

Я шёл по школьному огромному коридору, быстро миновав нашу, весьма небольшую, аудиторий, радуясь, наконец, чистому морозному воздуху.

После своего урока я пытался всячески отгонять хмурые мысли. Как же им тут не быть хмурыми, когда должен говорить детям то, чего сам не знаешь. Говорить, не веря в то, что сам же не путаешь местами, столь очевидные, казалось бы, вещи из уже недостижимо далёкого прошлого. «Они»! «Они»… сколько всего в этих словах. И ненависть, и страх… а где-то в глубине невероятный интерес и зависть… почти, как к богам. Кто же, как не боги способны заставить себя любить и столь же сильно ненавидеть, за, порой, одни и те же вещи?

Тем временем, патруль приветливо помахал мне рукой, а парнишка быстро сбежал со ступеней баррикады, лишь заметив приближение начальства.

– Капитан. Ваше ружьё!

– Привет Ванёк, не грузи сейчас. Хочу пробежаться налегке. Чую, сейчас блевану, так что не подходи.

И правда. Живот воротило от вчерашнего, а свежий запах утреннего перегара после ежегодного перемирия и застолья в «честь новогодней дружбы народов», давали о себе знать.

– А что же так, капитан? Вы то и перепили? Не поверю.

– Да вот посмотрел на твою рожу, так сразу стошнило.

– Эй… капитан, притворяетесь, значит. Вижу по глазам, что не всё так плохо, так чего же понурый такой?

– И как ты только с начальством говоришь, сопляк…? Ай, да ну вас, молодёжь! Довели старика уже с утра до мыслей о высоком. Кто они… эти боги? Зачем приходили? Стоит ли нам их найти?

– Не знаю, капитан. Куда поведёте, туда и пойдём.

– Вот и я не знаю, солдат… Когда вообще я сам впервые услышал о них? От кого?

Я с усталость в коленях, облокотился на поданное мне пневматическое ружьё и с трудом оторвал язык от пересохшего нёба.

– Даже на такие вопросы у меня нет ответа.

– Эй… в вашем возрасте уже пора бы знать ответ, капитан. Старость она такая…

– Не скажу, что это правильно, но я лишь пытаюсь заполнить белые пятна в молодых умах. Людям надо во что-то верить… нет, им нужно выжить, а как остаться в живых, если ничего не знаешь!? Пускай это всё на половину быль, но пустые головы должны верить. Уж лучше так, чем не знать ничего… хотеть ответов всеми фибрами души, но не быть в силах узнать даже то, кто ты сам.

– Ой капитан, вижу всё совсем у вас плохо. Монолог по меньше обычного. Погодите секундочку.

Ванёк убежал в башенку баррикадных укреплений, наконец отстав с расспросами и дав спокойно присесть на лавку. Конечно, я бы мог рассказать всё куда проще, но всё же теплится надежда, что кому-то знания ещё нужны. Конечно, всё просто: вот Столица, вокруг аудитории, где мы играем в города, пытаясь выживать и строит политику, не зная даже того, что это слово значит в его полной мере. Вот и всё. Был мир, он погиб, а теперь у нас есть от него лишь жалкий кукольный домик…

– Капитан…

С заискивающим, но довольным собой, голоском, Ванька выбежал из дозорной и бодро спрыгнув вниз протянул передо мной хрупкую рюмочку с холодненьким самогоном и открытый патрончик.

– Ах ты… решил, что уже пора выше на постового метить? А не маловат ли, подлиза?

– Ну что вы, капитан? Ради вас, хоть на край света. Берёг порох на цингу, но коль скажу, что отдал для капитана, то глядишь и пропишут сине-белых. А повышение – это лишь ваша безграничная щедрость.

– Льстец… десять отжиманий, солдат.

– Есть, капитан!

И где только он достал целую рюмочку? Надо же, прямо завидно.

– Спасибо, мой корыстный солдат… услужил.

Порох… довоенная радость любого мужика. Я опрокинул патрончик в горло, кисловато-горьким вкусом селитры сбив подступившую тошноту, залив всё это добротным бухлом… хотя бы тем, что холодное.

– Вот, держи за спасение. Приходи как ни будь, угощу.

Я бросил парнишке «валютный» патрончик.

– Смотри не забудь рюмку. А то не налью. Эх… что-то маловато деньжат сегодня. А хватит ли на налоги?

Подсчёт добра, из полученного на границе мешочка, не внушал доверия. Двадцать патронов и это для капитана!? Ладно… три отдам на 102рой, шесть сдерут на лестнице. Поесть могу и завтра, всё равно пока комок из горла разве что обратно лезет, так что не беда, но вот обратный путь ещё не весь, когда будет, а там как карта ляжет.

– Счетовод сказал, что придётся урезать число отгулов… Посидим немного дома, так сказать.

– Ну, это всем полезно будет. Нехай к нам сами идут, всех примем… за звонкий патрон. Верно, парни?

– Конечно, капитан. Дома, как ни как, всегда лучше.

Я вышел за ворота, и они закрылись за мной вслед. Ребята же бегло козырнули мне на прощание и окончательно скрылись на боевых постах у забрал баррикад.

Я был известен во всей школе, а потому на постах, разделявших длинную коридорную полосу на «зоны влияния» разных аудиторий-государств, меня пропускали спокойно и с улыбкой… с шириной соразмерной чеканной монете. Куда же без этого…? Ну хоть не надо каждому светить пропуском. Уже легче. Ну а я, тем временем, как всегда продолжал всё описывать самому себе залихватские байки о том, что вижу вокруг. Душа цветёт, душа поёт, так сказать… полили её, чем Отец велел, вот и впиталось.

День уже подходил к концу, а может, ещё только начинался, порой и сам не пойму без дневного света. Тем не менее, я спокойно дошёл до центра школы. Дальше уже королевство. Там-то уже торговать лицом не выйдет. Обдерут по самые уши и от ворот поворот, но слава Отцу, сегодня мне не туда. Сегодня я на лестницу и прямиком в Столицу… никаких экскурсий.

Вот-вот, и через пару лестничных пролётов покажется второй этаж, а там и стольный град директорского кабинета, зависший, как сопля в полёте, между первым и вторым. Идеальная защита, хрен доберёшься. Не мудрено, что до сих пор держат марку главных.

Там меня уже дожидался Андрей, стоя в своей привычной манере на баррикаде у одного из проломов стены, и приветливым матом встречал своего капитана.

– Твою же мать, Русь! Чего-так-долго-то!? Мой переворот прошёл слишком скучно!

Хотя его манеры при сослуживцах были и не по статусу, но, чёрт возьми, как же я рад был, наконец, услышать своего давнего друга и помощника, у которого даже мат был вразумительней оставшейся на обед, молодёжи.

– Да-да братан, я знаю, что ты меня любишь. Открывай ворота и пошли, выпьем за нашу любовь! Ах да, и Николаева позови, а то он там загнётся на посту стоять всю ночь! Новый год же! Ему пора к детишкам!

И правда. На носу уже свисали потные капельки, что напоминали о наступлении холодов. За стальным окном школы тихо падал оранжево-жёлтый, как солнце снежок, мягко намекая на наступление новой страницы в жизни стен нашего «уютного дома».

В честь праздника наступило традиционное перемирие и затишье на всех четырёх этажах. Кому в такое-то время нужны разборки, верно? Лучше напиться и хоть ненадолго забыться. Так и у судей работы не осталось, довершив все проблемы за новогодней «мировой рюмкой» в гостях у такого популярного «третейского судьи» и «решалы», как я. И как только так вышло… зачем оно мне? Сам бы хотел знать, какая зараза разнесла молву, что я самый надёжный человек планеты? Теперь и не выпить спокойно… зато идея «мировой» пришлась всем весьма по вкусу.

Я прошёл с Андрюхой в палаты нашей маленькой заставы.

– Чего пить будешь, товарищ?

Спросил Андрей тихо, и с оглядкой по сторонам, достал из-за пазухи «трофей».

– Ещё со старого мира приветец попался. Уж не знаю где его первогодки нашли, но сегодня за экзамен им пришлось платить.

Он звонко рассмеялся своим шестнадцатилетним смехом, ведь все тут жили не более двадцати, а потому никто не винил других за такие мелочи, как алкоголь. Да о чём я вообще говорю? Какие к чёрту «винить»? Пулю в лоб и…

– Ну, ты конечно молодец, Ан, но давай оставим для Николаева. Всё же, жалко брата, измаялся, небось, весь.

– Это да…если даже ты сейчас так говоришь, то поверю на слово.

Немного полежав в палатке и постаравшись воскреснуть, я сам не заметил, как задремал. Проснувшись в одиночестве, мне не хотелось грустить, а потому я быстро прошёл к Столице. Благо она была уже совсем близко, а, может, я просто выспался. Кто знает, но вот я уже открывал дверь директорской приёмной. Там уже сидел Андрей. Видимо, ноги у него тоже молнии… такие же длинные и кривые, как мои монологи.

– О, начальник, ты воскрес! Слушай, прости что я тебя не разбудил, но тут такое дело. Тебя вызывают к директору, а в таком состоянии тебя было лучше не будить.

– А что такое? Почему к нему, а не к Дианочке, как всегда. И этой последней радости меня лишаете, Ироды!

– Вот именно, Русь. Я сам не знаю, но думаю, что ничего плохого. Он парень строгий и старый, а потому для выговора не позвал бы.

– Это да. Ну давай, Отец в помощь!

С теми словами я расправил плечи, вновь нацепил на ремень мой фирменный кусок металла.

– Не волнуйся, милая, ты в моих руках.

Погладив свою боевую подругу по её сладкой попке рукояти и холодным буграм гарды, я вошёл внутрь.

Итак. Рассказывать про кабинет, я всё же, не буду даже себе. Его я видел слишком часто. Думаю, Дианочка ещё расскажет о его тайнах куда больше моего, ибо сие весьма скучно и долго, а потому продолжу сказ я по-простому. Да-да, я всё ещё на той самой «благословенной» остановке. Да, сижу и по-прежнему, жду этот уже Богом забытый автобус. И нет, вы не думайте, что рассказ весь будет забавным. Дальше будет всё куда прозаичней… страшнее и, как не печально, правдивей.

Как бы я хотел пошутить… сказать что-то глупое и несуразное, как мои попытки серьёзно подать свои сны. Они всегда сумбурны. Сложно собрать их в кучу, чтобы заставить вас получить удовольствие. Всё-таки, я хочу не просто рассказать кусок мёртвого шлака, а правда увлечь вас в свою историю. Дальше, конечно, будет всё куда грустнее, а потому уж простите, но моего искромётного юмора не хватит, чтобы скрасить вам жизнь. Тут вам не «малина» как ни как. Буду говорить серьёзно, как смогу.

Стою… курю и думаю о том, как же всё это уныло. Пресный юмор уровня пятилеток и грустных песен под дождём для пубертатных девочек… Эх, думаю, скоро я смогу это исправить.

– Кузь, ты уже настроил интерфейс?

– Почти… материнская плата ещё старой прошивки, так что не торопи. Надеюсь, отец позвал нас для того, чтобы обновить, а то так скоро загнусь разбирать твои неумелые сопли. Ну и текст… ошибок больше, чем извилин.

– Что? Рассказ ещё никуда не годится, да? Я-то думал хоть этот дождь поможет…

– Так, Русь, всё фигня, давай по новой. Втянул сопли обратно и пиши до четвёртой. Я хоть и водонепроницаемый, но больше глав от тебя я не переживу.

– Эх, дай вам Бог терпения… автобус, приезжай скорей.

Глава 2 Хватит ли жизни на сдачу?

Тайный архив. Запись №12397ГН: «Отчёт министру»

Запись первая. Вы были правы министр Стен. Сегодня мои люди смогли добыть образец взрослой особи. Как жаль, что доктора Фридриха уже нет с нами. Ваш брат был первым, кто изучал их, и вообще с его гением тяжело тягаться… даже мне.

Итак, как Вы и просили, я изучил эту… особь. Женского пола с отсутствием пигментации кожи. Волосяной покров на торсе почти отсутствует, а голова зарастает обильным мехом. Внешность описывать не стану, уже и так все, кому нужно, знают, а мы двоих потеряли, пока довезли его к Вам на базу. Чёрт! Жаль парней, но эта особь особенная. Её… глаза… человеческие! Черт возьми, это не шутка! О Господи… Несите сканограф!

Запись вторая. Прошло уже два часа, но оно так и не успокоилось. Сканирование мозговой активности ничего не дало. Кожа не пропускала импульсы нашего ретнографа. Пришлось делать рентген. Даже не представляю откуда у нас такое старьё. Что же внутри…?

Чёрт, мне нужно выпить.

Запись третья. Мы вскрыли эту тварь три дня назад. Не знаю, как, но она всё ещё тёплая. И это не самое интересное. Внутри не только глаза, но и череп был человеческий. Мужской чёрт возьми! Мне даже страшно что-то предполагать…

Запись четвёртая. Наконец она остыла. Или он, чёрт разберёт. Команда тоже была шокирована. Что вы нам прислали, министр? Знаю, что не должен спрашивать, но команда разорвёт меня на части, если не дам официальный ответ. Сегодня пришлось отпустить их в бараки. На улицы не выпустишь, а то взболтнёт пьяный рот не то, и что потом? Хаос? Гражданские с вилами?! Что!?

Эх… нескольких покусала, тварь. Парни в лазарете лежат, но тут на 12том этаже сыро, ужас. Последний раз я был на поверхности полгода назад. Уже и не помню, как пахнет воздух. Там… наверху. Прошу, пришлите директиву.

Что же, возвращаюсь к работе.

Запись пятая. Команда вернулась в строй, но что-то явно не так. Все из покусанных пропали, а медсанчасть напоминала прошедшую Томатину. Ни камер, ни охраны. Чёрт! Не думаю, что стоит описывать зрелище подробней. Эта война забрала уже и так слишком много. Бедная сестричка Дарья. Первая и последняя смена. Её чепчик и сейчас на моём столе.

Что же, новые данные всё-таки получилось добыть. Ужас немного отступил, и команда воспряла духом. Мы не уверены, но почти точно можно сказать, что эти твари когда-то были людьми. Сказать точнее невозможно. По крайней мере без новых образцов. Впрочем, мы добыли из них то, что вы просили. Правда, меня всё это очень напрягает, министр. Не могу заставить себя не думать о тех наложных платежах, что вы мне прислали с этим… «грузом». Я рад финансированию моего проекта, но законно ли… впрочем, лучше мне заткнуться.

В крови «особи» были найдены организмы, что явно принимали активное участие в жизни мутантов, но как конкретно уже не ясно. Передачи болезни по воздуху, слава Богу, удалось избежать, и пока никто не заразился. Благо Фридрих отправлял мне своё наследие по внутренней связи раньше, так что его вакцина дала свои плоды в разработках. Жаль, что у меня на руках были лишь формулы, а не оригинал. Хоть моя и не такая надёжная, как у Фридриха, но надеюсь, она поможет и другим. Благо её запасы разошлись по всем убежищам и даже выделили на их хранение отсеки в ковчегах. Удивительно. С этих скряг и удалось выдоить денег?

Тем не менее, работа продолжается, и были найдены новые штаммы вируса, а у меня появились мрачные догадки. Я очень надеюсь, что всё окажется бредом, но какова бы не была причина мутации, она распространяется слишком быстро. Новые образцы были «молодыми» и уже показали заметное «взросление» всего за пару дней, но как это возможно?! Как их не сожрал изнутри банальный рак с таким-то делением клеток? Вирус возбуждал неактивные онкоклетки, провоцируя что-то вроде рака на первой стадии, но как он их не убивал? Загадка. Да, у нас было пару больных им, но кто же знал, что он проявился уже в лаборатории?! Такое чувство, что вирус как-то взаимодействовал с теми самыми одноклеточными формами жизни в крови, что я упоминал ранее, и заставил их размножаться, подчиняя организм носителя. Через сосудистую систему, он разносился по всему телу, дойдя и до мозга, одновременно изменяя структуру ДНК, что и было похоже на рак. В общем, я думаю, что раковые клетки организма человека были взяты и искусственно изменены, чтобы обратить людей в своих же могильщиков. Может и хорошо, что многие просто умерли в собственных муках, а не превратились… в «это»? О Господи, что же я говорю!? Простите…

Последняя запись. Хах… ну конечно. Они вернулись… те, что пропали. И сейчас они ломятся в мою дверь. Так понимаю – это моя последняя запись. Не знаю для кого это делаю, но пусть хоть археологи будущего вспомнят о нашем существовании, коль родная столица забыла. Мой СОС к вам же дошёл, верно?

О! Слышали? Слетела первая петля. Скоро дверь их уже не сдержит. Думаю, уже догадались, что они превращаются в этих… «Они». Других слов просто нет. Скажу только, что они явно размножаются половым путём. Мерзкое, однако, зрелище… От укуса инкубационный период до трёх дней, а потом ещё с неделю до полной мутации. Вот же… и сейчас включил умника… хах, даже забавно, но чёрт возьми, пошли вы в задницу со своим протоколом! Да, министр, чтоб вы сдохли… давно хотел сказать. А ведь я знал, что что-то здесь не так… всё моя жадность. Ну что же… теперь и мой черёд. Оружие охраны всё равно их берёт, хотя, правды ради, никто не проверял… нет рук, чтобы это оружие кто-то брал. Я видел видео с поверхности и вред ли вам до нас уже есть дело.

Простите меня ребята… Прости Дашка. Я открываю шлюз, и да простит нас Бог!

Конец записи!

– Привет, Рой.

Дверь закрылась у меня за спиной, щёлкнув автоматическим электронным замком, не оставляя шанса на побег.

– Ну проходи, коль пришёл.

Я не стал заставлять его повторять дважды и очертя голову пошёл вперёд. Чего его бояться-то теперь? Всё же, он мой старый друг… в прямом смысл тоже.

– Проходите, капитан, присаживайтесь.

– Я постою.

– Как знаешь…

Самура отлил с графина желтоватой водички, покрутив её на дне прозрачного стакана и бросил в него зеленоватый бутончик.

– Пижон…

Я не удержался, прыснув себе под нос хоть и без злобы, но так чтобы он точно услышал.

– Хах, только понял? Ну не виски, зато красиво же. Всё же давно мы не виделись. Даже рад, что появился повод… капитан.

– С Дианочкой вам скучно, значит? Не на всё женщина способна, да? Нужна мужская компания?

– Хах, ну ты дал. Дианочка она… она моя совесть, мой драгоценный товарищ. Ну а так, ты прав. С мужиками проще. Да… вроде того. Давай начнём из далека. Поговорим о погоде, так сказать. Всё же, я просто рад тебя видеть, Рой, а вот со словами у меня сейчас туговато.

– Что-то случилось?

– Ты, когда-нибудь видел машины, Рой?

Самура залпом выпил из стакана и плюхнулся в кресло, откатившись на его колёсиках аж до стены.

– Ну, нет, наверное, хотя точнее сказать не могу. Видел в компьютере не раз, а вот наяву… даже не вспомню. Поезд видел, это да, а вот машину…

– Ясно… ну хоть поболтать ты не разлюбил. Приятно видеть… Впрочем, вот бы иметь себе одну, да? Свалить из этой грёбанной школы на всех парах?

– Директор, что вы хотите? Последнее, что я видел из того, что я бы назвал самым быстрым в мире, был ОНИратор. Сами же помните, как пропажу его движка судили. Так ничего и не нашли… Может, для меня, как полноценного члена общества, это даже было началом. Не думал, что когда-то буду читать книжки старых законников вместо бухла.

Я немного расслабился, переступив порог комнаты с такой-то защитой. Приятное чувство… Окна были завешены ковром, но я знал, что по ту сторону опущены огромные стальные щиты, превратившие этот кабинет в настоящую крепостную бойницу. Не знаю, что может быть большей роскошью, чем просто расслабиться, не думая ни о чём. А директор не имеет такой привилегии даже за этой дверью. Всё же бремя лидерства грызёт изнутри, а не снаружи.

– Можно сказать, вы вдохновили меня стать мерилом ценностей, хоть и заставили читать про Фемиду. Совести, дескать, не достаточно…

Он снова отпил из графина, налив для приличия и в мой стакан. Что же, грех ломаться дважды.

– Знаешь, Рой, если я сгину, думаю, только ты и будешь вспоминать обо мне не злым словом.

– Да уж найду пару поводов выпить за ваше здоровье.

– Хах… Спасибо. Даже не знаю, чем я заслужил это, но спасибо. Всё же не каждому такое, можно сказать. Как думаешь, каково быть героем всего одной главы, прожить свою историю и не знать, что было вокруг этого… вокруг его собственной узкой строчки буквенного кода?

– Ничего себе вопрос о погоде…

Я, довольно законно, возмутился, не сдержав порыва удивления, но быстро успокоился. Всё же, это первый, за долгое время, новый вопрос, на который я ещё не нашёл свой ответ в постоянных дебатах с самим собой. Наверное, поэтому я и ценю Самуру… никогда не оставит без новой загадки.

– Я бы снова спросил, что вам надо, но уже и страшно заикаться, директор! Ну, да ладно, если пошла такая жара, то думаю, в мире много противоречий. Думаю, это отличный способ разнообразить рассказ, смешать между собой все сюжеты и посмотреть, что случиться. Сам так делал на привале. Напишут парни всякой дури на карточках, а ты потом поди слепи с них что-то внятное, но порой такое выходит, что и не приснится даже. То та потом есть что потравить у костра ха-ха-ха. Строчки кода… тоже мне, начальник! Вообще-то нужно быть уважительнее к людям. О нас ИИ тоже пишут. Грубо как-то выходит, не находите!? Впрочем, жизнь любит логику, пусть даже она нам таковой не кажется. Даже самые бредовые идеи пацанов на подпитии, просто обязаны выстрелить хоть каким-то боком, но всё равно сработают рано или поздно. Так что какая вам разница, что думает один из узелков вашего комка хитросплетений?

Понемногу мысли стали заговариваться и сбиваться, а я в словах перестал выдерживать почтительную нотку. Ох, воздуха мне…!

– Ух, так закрутил с вами, что теперь и сам не разберу, чего сказал. Вах, Самура, не надо так мой мозг грузить. Я аж протрезвел. О, видите, даже формальности упустил. Уж простите… глава.

– Ха-ха-ха, спасибо, Рой! Забудь ты уже про формальности… кому, как не моему генералу хамить мне в лицо!? Нет, правда. Хоть и смешно смотреть за твоими потугами, но я не думал, что ты задумаешься об этом всерьёз. Спасибо тебе… Рой.

– Тоже мне, нашёл развлечение. Небось это вам Дианочка так помогла натренироваться, да? Мозги по-женски выносит, не иначе? Точно… я же угадал!?

– Эх, Рой… если бы всё было в этом. Ты же сам ценитель прекрасного, должен понимать. Когда девчонки сердятся, то сразу такие милашки… даже весело. Всё дело совсем в другом.

Он снова налил нам по стакану кислого отвара из свежего мха, и отставил драгоценный напиток. Зажал по третей налить, да? Скряга…

– Даже, если я серьёзен, у меня всё равно ничего не выходит. Всё-таки, школа имеет свою собственную душу… как бы я не пытался её изменить. Может, нам и правда стоит прислушаться к бетону, как думаешь? Может, он просто кричит на нас и гонит отсюда прочь в пустошь… кто знает?

– Да, что такое, директор? Сколько можно загадок?

– Вот, держи. Там всё расскажут.

Он бросил на стол планшет, где красивыми колонками, явно Дианочкиными трудами, была составлена призывная грамота.

– Сейчас я что-то не понял… в совет? Меня? Я что-то сделал, директор? Я надеюсь, это же была не последняя трапеза? То та вы меня на убой отпаиваете…

– Знаешь, Рой. Если всё так, как ты сказал, то, тогда всё закончится, верно? Комок наших сюжетов в этом мире кончится и, думаю, мы сможем узнать о нём что-то революционно новое. За пределами комков. Всё-таки, узелок один, второй, тысячный, но между ними всё равно полно места… воздуха. Много того, что узелок никогда не поймёт и не узнает. Всё же, открыть неизведанное невозможно, не вступив в новую эру. Нужно сделать шаг… закончить старую главу, чтобы началась новая.

– Самура…?! К чёрту загадки! У меня уже руки вспотели! Не пойму, волноваться мне или за меч хвататься?!

– Нет, не последняя, чтоб тебя… паникёр. Кто про что, а вояке только о трапезе, что же мне… Просто не могу сказать заранее, вот и всё. Это важная тайна. Пока что. Не веришь начальству, да? Я-то думал мы друзья?

– Директор, а у вас там всё штанах в порядке, а? Дианочка с вами не поменялась ли часом? Плуг на борозду, чтоб вас! Уж простите, но такие шуточки мне не по душе… не по-пацански это.

– Ничего-ничего, лёгкая встряска, только и всего. Слишком многие будут против… сам понимаешь, что иногда врагов стоит держать ближе, чем хотелось бы, чтобы они не сорвались с крючка. Вот и держу в секрете… даже от друзей.

– Ну, директор, вы сегодня…

– Ладно, прости, понимаю. Говорю же, что привык одну Диану видеть, вот и одичал. Работы слишком много, а тут такая толпа народу, что и побыть на улице не дадут в тишине. Заперся тут, как крыса…

– Главное не стать крысой…

– Повтори-ка!

– Понимаю вас, говорю… у меня всё наоборот, но тоже не до веселья. Только и успевай, что просыхать да стрелять.

Я встал. Всё-таки ноги вспотели не слабо, а выслушивать подколы Андрея ещё добрую половину дня радикально не хотелось.

– Тогда я пойду, директор. Хоть морально подготовлюсь. Пополню флягу.

– Иди… друг. Я очень рад тебя видеть.

Я поклонился и быстро допил отвар. Ну хоть пропотел, уже легче.

Бодрящий кислый напиток пошёл в самый раз, приглушив страшную головную боль и сушняк, так что за перегар я уже и позабыл.

Дверь тихонько щёлкнула глубоким металлическим щелчком в толщах своего деревянного каркаса, открывая выход из этой консервной банки со вкусом островка безопасности.

– Рой!

Я не успел ещё потянуть ручку на себя, а директор уже окликнул меня.

– Да…?

Самура взволнованно тянул ко мне руку, но стоило мне повернуться, как он тут же опустил её и отвернулся.

– Знаешь… Если захочешь прочесть старую главу, узнать, что было в ней между строк, то приходи ко мне. Может меня уже не будет, а может и нет, не знаю, но… когда посчитаешь, что для этой главы нашей жизни уже наступает конец, то приходи ко мне. Думаю, ты поймёшь, когда нужно будет прийти. Если не ты, то я не знаю, кто сможет поставить в ней точку. Кто сможет перелистнуть страницу в новое светлое будущее…

– Я запомню. До встречи… Самура. Надеюсь, она будет не такой потной.

Слабо понимая о чём он, я просто решил не спорить. Если нужно, то я пойму… рано или поздно. Ох… моя голова.

– Надейся… она умирает последней.

Скрипом двери и тяжким вздохом, я сопроводил свой выход из кабинета. Ко мне тут же пристал Андрей, карауливший сразу под дверью. Я отодвинул его массивную тушу, отмахиваясь от расспросов в надежде увидеть хоть что-то приятное за его широченной спиной.

– О, ты пришла, моё солнышко!

Не сдержался… чёрт, хотел же не подать виду. Эх, ладно… моя услада. Ей простительно видеть мою слабость.

Дианочка, как ни в чём не бывало, сидела в своём рабочем кресле. Завидев меня, она сразу подскочила со стула, как будто смотрела что запретное за своим неизменным планшетом и миленько свела свои стройные ножки.

– Ах… дорогая, только ты моя отрада! Смотри что хочешь, лишь бы не плакала.

Дин мило улыбнулась и устало поправив свою прекрасную серебристую прядь, застенчиво помахала мне рукой. Ах… Дин-Дин, что же ты со мной творишь, солнышко!? Так бы и гнил я без тебя на полях, мой ты лучик света в царстве тьмы. Как же я могу злиться на тебя, даже выпей ты всю мою заначку…? Чтобы я делал без твоих подачек и спасительной верёвки?

– Тебе помочь слюни подтереть, капитан?

Неуместными остротами, я был нагло выдернут из розовых грёз и созерцания моего солнышка в милейшем платье из всех.

Впрочем, кто, как не Дианочка могла бы покорить дух самого дикого пленника, своей чудесной белизной и пушистыми ресницами? Свести с ума под детскую нежность это милейшего ротика. Как тут не медлить…?

– Ну как, прошло, Руслан Арвильевич? Чего тяжко то так?! Устали?

– Чего хотел этот дармоед?

Спросили они почти хором, хоть про дармоеда, по глупости, взболтнул только Ан. Дианочка слишком хороша для таких слов. Впрочем, я и сам не удивился их живому интересу, ведь директор у нас и впрямь был ещё тот сноб. Хотя с его талантом было трудно спорить… наверное, я слишком давно его знаю. Уже и не отличу, где он, а где лишь роль. А может и наоборот знаю их обоих слишком хорошо, чтобы видеть в них одного… видеть друга? Кто знает…

– Андрей, уважаемый, следите за словами. Глава вас даже старше в свои-то 22 года. Не гоже вам так говорить при его секретаре. Я знаю, что вы тоже успели поучиться в школе до войны, но вы тут не единственный, кто заслужил авторитет за заслуги. Уважайте ваших коллег.

Ан немного просел от её напора, когда белая макушка, еле доставая ему по соски, боднула его лбом в грудь. Как тут не просядешь от такого хитрого подхода через комплимент и оскорбление в одном лице?

– Не буду, не буду, только не злись.

– То та же! Ладно, Руслан Арвильевич, как прошло?

Отвлекаясь на периодические постукивания Ана кулачком, Дианочка уже повернулась ко мне, так миленько снова заведя за ушко свою серебристую прядь.

– Да… простите, не могу сказать. Не ожидал я, что дело важное. Простите, даже мне он ничего не сказал. Наверное, тяжко будет. Знаешь Ан, я не уверен, как всё повернётся. Завтра вызывают в столичный совет, а что нужно не сказал. Если что, подготовь парней и свой рапорт о повышении. Я знаю, что он у тебя под подушкой. Всегда готов занять моё место, так сказать… только и ждёшь пока я сдохну, да?

– Ну, не зря же говорят, что у богачей нет детей, а только наследники? А у тебя и детей нет, так что сам виноват, старикан.

– Да-да…

Мысли уже были довольно далеко от комнатушки приёмной, заранее готовя отмазки на завтра, пока глаза, с блаженной улыбкой, упирались в милейшее создание передо мной.

– Брат… Ты, наверное, очень был впечатлён его словами.

– А что такое?

– Потеряно выглядишь.

Ан попытался вернуть меня в бренный мир, но влажный розовый ротик растянутый в скованной улыбке, не давал прийти в себя. Ещё и третья сторона в лице похмелья, тянула воз в совсем другую сторону, оставляя мой воз лететь куда-то очень далеко.

– И правда. Что же… со… мной?

Ну да, директор говорил то, чего я и в правду не ожидал. Меня!? И в совет? Как мальчика на ковёр!? Ну да ладно, глядишь, хотят мне повышение дать… голову на пику насадить разве что, чёртовы бюрократы. Такое себе «повышение»… скорее уж триумфальное демонстративное возвышение.

С таким внутренним диалогом я плавно зависал, качаясь по сторонам, пока Дианочка тихо смеялась, смотря на меня из дали своего рабочего стола.

– Смирно солдат!!!

– Есть, сер!

Я тут же вышел из транса и вытянулся, как на параде, а только секунду спустя понял, как жестоко с человеком играет его пропитая психика. Ан и солнышко отвернулись, давясь смехом, но строго выдерживая деловой этикет, соблюдали гробовое молчание.

– Ага, очень смешно… пошли домой, юморист.

Дианочка грустно проводила нас взглядом и помахала рукой. Смахнув с пушистой щеки проступившую от смеха, слезинку, она захлопнула за нами дверь, и мы быстро свернули на «БатСад». Не знаю, правда, зачем, но ноги сами понесли нас к нему мимо поворота к дому. На кой чёрт нужны последние деньги, когда можно, не сговариваясь, промотать их с другом? Конечно, то что было ниже пояса отлично знало, зачем я иду в обитель молоденьких пифий, но кроме умиления, там всё равно не было ничего интересного.

– Наверное, это единственное место школы, где реально тихо.

Я решился заговорить первым, разрядив звенящую тишину. Хоть мы уже пару минут, уверенной поступью летели к саду по оживлённой улице между центровыми аудиториями школы, но сами угрюмо молчали. Не могу так, надо завести разговор.

– Ну так тут ты никого не склеишь. Конечно тихо. Всё же, это место для предыстории, а не продолжения, если ты понимаешь о чём я…

На удивление, Ан сегодня был ещё веселее чем я и пошлил куда больше обычного. Неужели ждёт чего-то хорошего? Я не стал ему мешать. Если хочется, то иногда можно простить. Эх, видимо, более сговорчивых пифий он от меня охотно скрывает… моя школа.

Мысленно припомнив парочку, спрятанных от Ана, красавиц с четвёртого, я не стал спорить.

– Ты прав. Это место, где можно увидеть не только смерть. Ты прикинь, я даже роды видел, пришлось помогать однажды, так чуть не помер!

– Ты не говорил. И каково оно, ощущение не из приятных? Может хоть так девок портить перестанешь.

– Да-да… ещё расскажи откуда берутся дети… и кто тут ещё старикан после этого?

– Чего?

Он невзначай потянулся и угрожающе хрустнул пальцами.

– Ничего-ничего… моралист.

Мы быстро шагали, постепенно снижая темп. Хоть бодрости и прибавилось, но чем короче шаг, тем он меньше злился… закон природы.

– Не поверишь, но я даже не знаю. Думал, что помру, а потом втянулся. Тащил его маленькую головку, хоть никогда не держал ничего кроме меча, но потом… стало так хорошо. Я даже не пил в тот день, а уснул, как младенец, представляешь? Не думал, что такое ещё возможно…

– Ути, какая прелесть. Сейчас расплачусь.

– И не говори, остряк. Не знаю, как оно у них там было, но пусть и не долгой, но чистой любви, жизни, заслуживает каждый… может и мне уйти в Сад, когда ты меня сможешь побить?

– Это ли не предназначение Сада, дружище?

– Что, правда так сильно хочешь меня спихнуть? Ну разве я так плох?

– Скажем так… когда я решу, что тебе пора, то я вспомню наш разговор, хорошо?

– Ладно, здоровяк. Ты мне всё равно настроение не испортишь…

– Взаимно… старикан.

Мы уверенной поступью подошли к надземному переходу на новый ярус сочленённых подвесных конструкций Столицы и Сада, разделённых своей собственной системой переполненных дорог. Подойдя к входу, мы быстро примкнули к концу оживлённой очереди в этот маленький райский уголок, расталкивая всех вокруг локтями. Впрочем, это было единственное место, где Андрея можно было пхнуть в бок и не получить похоронный пропуск с правой. В конце концов за драку в нейтральной аудитории можно было получить немилость и остаться за бортом, так что все с особым усердием, метили локтями в массивную тушу.

– Эх, а ведь, приходя сюда, все окружающие видят просто огромный по своим объёмам зимний сад, не находишь? Просто место, в котором, по указу какого-то далёкого директора, чьё имя знают и то не все, почему-то было запрещено жить всем, кто этого так хочет. Разве не смешно? Глупцы… и ведь не заставишь их смотреть на вещи иначе. Вот я даже в толк взять не могу, как на месте этих детишек жить, зная, что тут такой рай, который занят ничейными бабами, а ты должен прозябать на пустошах. Хоть бы кто послушал и понял, что только так его можно сохранить, оставить таким, какой он есть, а не загадить, как и всё остальное. Забавно, но понять я могу обоих, а вот простить тех, кто его пытается присвоить… ну, слава Отцу, всё так как есть. Чудо, что Сад ещё жив…

– Ну как сказать… безобидными бабами их точно не назовёшь. Ты их пифий точно видел во всех местах, тебе ли не знать, какие они страшные женщины. Лучше парней я видел только у короля. То та он тоже не устоял перед их… ну, ты понимаешь, «обаянием». Правда всё равно сменил шило на мыло. Сад-то его марионетка, как не крути, хоть и формально…

Как бы там ни было, кто бы его не создал и не хранил, но сейчас в саду цвели и пахли растения со всего мира и даже животные. Где ещё такое увидишь? Да… всё это придавало этому, поистине прекрасному месту, неповторимый шарм на фоне жёлтого радиоактивного снега.

К новому году ворота были открыты для всех желающих, но патруль всё равно косился на нас.

Обидно…

Впрочем, оно и не мудрено, с такими разговорчиками.

Стоило только пробиться через хаос толпы, как тут уже во всю кадили палатки «рождественских» торговцев со всех этажей школы и ни у кого они не вызывали удивления и нареканий. Кипели кругом самопальные печки с мясом подкопченных крыс и овощами с общинных «закрышных» ферм, позабыв о налогах и спорах о том, чья это земля.

Хоть я и посылал людей на крышу, но такие нововведения, которые стали настоящим прорывом в примирении бездомных, ради общего блага, не вызывали доверия. Что уж говорить, а под боком у гарпий не так уж приятно вспахивать грядки… сам знаю.

– Что на крышу смотришь, капитан? Неужели и сам с неё начинал? Пропил деньги на третьем и загремел на отработки на границе?

– Да бывал там, но до такого алкоголь меня ещё не доводил.

– Хах, с твоим перегаром сейчас, я ничему не удивлюсь.

– Паразит…

Вот и сейчас неловкие воспоминания о лихом прошлом отдавали холодком на грыжах, от одного вида бедняги, с ног до головы запряжённого в телегу, до краёв набитую обрезами картошки и жухлым луком.

– Всё это добро раньше свозили с насыпных плантаций на ровной крыше школы на лифтах в мои-то годы. А что сейчас? Лестницы да гнилые помосты на ступенях. На крайний случай цепь да лебёдка от самой крыши, а это хренова куча метров. Я-то и считать до столько не сразу смог, а тут протяни цепь, она звенит… а делать нечего, канат-то не выдержит, ещё и ночью. Гарпий…! И вспоминать страшно. То та их сейчас мало, что тогда отстреляли, а так бы не сносили головы. Столице да королю хорошо. Они напрямую с башни спустить могут. Себе пути козырные отжали, но ясное дело, не поделятся. Да и вообще, нет во мне веры к высоте. Броне стекло, все дела, но чёрт возьми, страшно махать тяпкой, пока гарпии над головой летают. Да и таскать землю из-за стенок школы тоже ещё то удовольствие. Ещё сядет тварь на крышу и давай когтями по стеклу елозить… ах, вспомню, так аж руки болят им клювы набить!

Мы бодро шагали по жёлтым дорожкам мощёного кирпича сквозь ряды украшенных гирляндами кустов вечно зелёного и приветливого ко всем, сада. Как маленькие дети, загадывая про себя желания и проходя под «новогодней аркой», как-то само собой получалось просто отдыхать. Нам вместе пришлось пройти через многое, а потому слова нам были не нужны. Мы просто знали, куда хочет пойти другой и что чувствует твой в боевом крещении брат.

– Ну, хоть ты и решил по занудствовать о былом, а я, прошу заметить, вынужден терпеть, но тут соглашусь. Благо меня не зацепило тогда, когда всё началось. Да что уж там, я вообще мало что помню, хотя моих одногодок по комнате тогда забрали сразу. Помню, как двое девчонок чуть не убили, но потом по разным этажам развели. Вроде прибили кого-то, но чёрт знает, а спросить не спросишь, всех разогнали. Даже не представляю куда… хорошо, что войны за проход по лестницам уже не те, что прежде. Ради сбора налогов я бы и сам сейчас не прочь повоевать, а вот тогда… даже страшно представить.

– Головорез… и как такого живодёра земля носит? Эх, что с тебя взять, здоровяк? Я как раз отрабатывал тогда на крыше, а бои кипели перед праздниками. Только сбежал от своего воспитателя, а тут ни еды, ни патрона. Вот и попал на крышу. Потрепыхался с Фреей год, а потом словили и так глупо… из-за бабы, прикинь! Мелкой… тьфу.

От старой досады, сплюнув себе под ноги, я вытер, забрызганный слюной, подбородок.

– Только через год потом сбежать удалось. Благо у мелкой сестра была, да такая… даже жаль, что спустился. Эх, Диана-Дианка…. солнце моё ты ясное. Впрочем, с тех пор-то я и не суюсь туда. К чёрту возвышенности.

– Ну, кроме женских, разумеется…

– Пошляк… хотя, это святое, куда же без них. Впрочем, знаешь, я в последнее время стал всё больше в глаза им смотреть… даже не знаю почему. Может ищу в них что-то…? Честно, не знаю. Вот только смотрю и оторваться не могу… пока меня по лицу не ударят и не убегут. Наверное, это всё из-за Фреи. Слишком уж она на меня повлияла… даже решился тогда сбежать от Дианочки. Не мог думать, что она где-то совсем одна. Впрочем, видимо это судьба, коль встретились снова, да ещё и с обеими.

– Так-так, товарищ, бывших не вспоминаем! Дошли до края, а теперь долгожданное рождественское перемирие должно принести отдых.

– Ну я не…

– Никаких нет, капитан! Сейчас мы будем только пить и пить, а потом по девкам! Вам всё понятно, капитан?! Выжившим после столь убойных «праздничных забав», сам Отец велел, так что нахрен киснуть!

Получив пару «плюшек» в подарок от местных торгашей, мы присели на лавку из толстых бронепокрышек. Спустя пару укусов и пригоршни с местного ручейка, я всё же решил поделиться с Андреем своими тяжелыми мыслями.

– Знаешь, хорошо здесь…

– Ты опять?

– Да вот, смотрю на всё и понимаю, что начинаю, наверное, стареть.

Я тяжко вздохнул. Люблю вздыхать. Наполнишь тело воздухом и словно сдуваешь им все проблемы… отпускаешь судьбу. Глядишь, а она, как ищейка, принесёт что-то хорошее…

– Старость не радость, чтоб её! Надоел брюзжать, капитан.

– Как тут не брюзжать? Вот раньше и мы так суетились и радовались. У нас были планы и даже мутанты не спешили, казалось, нас сожрать, но что теперь? Мы бились! Мы сражались! К 16 годам получили седину, а всё зачем? Все погибли. Человечество гибнет… на ярмарке всё меньше. Год от года… только меньше.

Андрей слегка скривил губу, отложив, вставший поперёк горла, калач, но потом с натяжкой улыбнулся. Знаю, что он со мной согласен, но уж часто мне хочется ныть. От воспоминаний о нынешней молодёжи, что горазда лишь пить, жить для себя, не имея даже детей, вовсе опускают руки.

– Значит, до выпивки ты не дотерпел, да…? Хорошо… я тебе ещё припомню. Решил мне по больному бить по трезвяку, да, скотина? Хорошо… Помнишь, как мы с Аяно, стояли там, под аркой?

Начал Андрей из далека, нежно, с тоской улыбаясь, глядя в сторону веселящихся, ещё совсем маленьких, детей.

– Конечно, она была прекрасна. Вы были отличной парой.

– Да… Были…

С огромным усилием он улыбался, сдерживая скупую мужскую слезу.

– Вот это грустно, брат. Не дал напиться, скотина ты эдакая… заставил… на трезвую.

Он сорвался, но быстро отвернулся и подышав полной грудью сквозь раскрасневшиеся, от злости ноздри, пришёл в себя.

– Когда теряешь жену спустя год знакомства и при том из-за чего!? Чтоб вашу мать…! Кто бы сказал мне это… за что так со мной? Потому не грусти Русь, не надо. Жить в неведении и в одиночестве, вот что грустно… У меня остался только ты, так что не бросай меня раньше времени. Хотя бы сам женись и оставь мне крестника, а потом уйди в сад и оставь мне трон. Тогда я смогу тебя отпустить… по крайней меря, буду знать, что ты жив.

Он улыбался сквозь сжатые от боли зубы, а мне прям стало стыдно за своё постоянное нытьё. Его молодая красавица жена погибла прямо на свадьбе, а вот я до сих пор холостяк.

– Ладно. Ты прав, хватит ныть. И так живём всего один раз, да и тот не долго, так что ты прав… чертовски прав.

– Так ещё бы.

– Просто о чём ещё думать в нейтральной зоне, если не о бывших? Даже я скучаю за Аяно… да и какой смысл жениться, если проживёшь с ней от силы год? Я не знаю тех, кто жил бы многим дольше…

Отпив из ручья, я вернулся на бренную землю и перестал травить другу душу.

– Ладно, угадаешь с одного раза, что от меня хотел директор?

Я усмехнулся, и с новой волной боевого духа приступил к битве с чёрствым сухарём из белой костяной муки и сладковато-кислого звероменского жира.

– Ну ясно же. Мой маленький ведун уже рвётся наружу.

Он схватился за лоб, слегка прикрывая глаза ладонью, а второй рукой потянувшись ко мне, как заправский медиум изобразил чтение моих мыслей. Наверное, в его голове это смотрелось очень круто…

– Ладно-ладно, предсказатель, слушай.

Моё, некогда мрачное, настроение отступило, а толика искромётного юмора вернулась в мой арсенал.

– Меня директор в Совет школы вызывает, а сказать зачем не может. Говорит, дескать, секретно, там всё расскажут. Вот только он был очень взволнован. Сомневаюсь, что это к добру.

– Эм да, товарищ, влип ты конкретно. Пусть даже не бить зовут, так, глядишь, свалят работу грязную. Думают, знаменитому по неволе, так народ всё простит? Я вообще тебе поражаюсь. Иногда так и кажется, что кто-то тебе точно подыгрывает, а тут такое… может хоть раз в жизни тебе не повезёт.

– Вот и я о том же. Ладно, будь что будет, но всё же, пошли к Николаеву заглянем. Он сегодня Дед Морозом вроде заделался, так хоть ему желание загадаю. Глядишь, подкатит подарочек мне в Совете.

Мы ушли от нашей нагретой лавочки, которую тут же заняли детишки, до того робко смотрящие на наши довоенные стволы из-за соседнего угла.

Мы подошли к «домику дедушки», а у меня, как у трёхлетнего пацанёнка, от волнения в горле не отступал влажный комок.

– Думаешь он ещё на ногах?

– Хотелось бы. Небось в палатке шмонит…!

Уже начиная изредка посмеиваться, мы вошли к Морозке. Привычно красное бухое лицо Николаева, что так идеально подходил на эту роль со своей широкой щекастой рожей, сидел на троне из бутылок. Вывалив ногу на старый табурет и переводя тяжёлое дыхание праздника, он весело и слегка сердито заливал детишкам нечто очень важное… как считал только он, сугубо рождественское.

Уже давно заросший настоящей, слегка с проседью, но густой бородой «старшего», он травил детишкам старинные байки. После вчерашнего гулянья Николаев был неизменно единственным, кто не выходил из веселья и с радостью читал стишки вместе с ребятами, изрядно приправляя её современной «школьной» феней. Эх, а потом такие и приходят ко мне на пары…

Завидев нас, блондинчик быстро раздал голодным детям сухари, которым они были рады почти также, как наш Морозко, увидев принесённый нами «веселящий подарок».

– Хо! Хо! Хо! С новым годом гости дорогие!

Со сверкающими глазами, новогодний адепт «бухого ордена» направился к нам и с радушной, почти беззубой улыбкой, стал обнимать своих ну уж «очень» важных гостей. После бурных попыток увернуться от его «воскрешающего дыхания» и атаки феромонами палёной соляры «настоящего мужика», мы были усажены за стол. Ну хоть не зря пришёл, коль тут раскинулся такой пир из слегка подпорченной копчёной крысиной грудки и сухарей.

– Ну, спасители мои! Мессии для горящих труб! Не знаю зачем вы пришли, но сначала мы выпьем за, чёрт возьми, дурацкий Новый Год! А, ну и с Днём Рождения вас, ой, нас! Ура!

Выпив не моргнув, он смачно занюхнул давно уже не свежего воздуха своего шалаша и, наконец, решился продолжить.

– Так что, други сердца моего? Я прям духом чую лёгкое жжение от вашего хорошего поведения в старом году. Ох как по горлышку-то пошло… поведение ваше, ох как хорошо пошло ха-ха-ха!

Он раскатисто засмеялся, и мы решили поддержать его в этом ратном деле, за одно не забыв накатить и «новогоднего компота». Хоть какай-то защита от местного смрада.

– Стоит ли дедушке выполнить ваши желания? Или хочешь стишок рассказать? А, Русланчик с пальчик! Поведай Морозке с чем пришёл ты к дедушке…?

Ещё немного посмеявшись и выпив, поговорив о «погоде» и клятых мутантах, я решился рассказать «дедуле» обо всём. Чего таить от единственных друзей? Клан – это семья. Те, за кого готов умереть, но не поделиться тревогами или просто напиться, транжиря последние деньги. Нынче, вода дорогая, а вот жизнь ей на сдачу… и то не каждой хватит.

– Да… мальчик Ройсанчик, видать тебе уголёк на совете подарят. Чего натворил хоть? Я тебя уже давно в Столице не видал, так чего это вдруг? На втором этаже сейчас не спокойно, да ты и сам знаешь. Без ваших парней на этаже стало опасно ходить. Многие разбежались. И так мало людей было, а теперь вообще пусто, даже баррикад на пробоинах нет, так чего уж говорить. Как они вообще там ходят? Всего четыре аудитории осталось, да Столица. Что это за жизнь? На третьем, людей больше стало, хотя там не всё так просто… со вторым этим. Ну ты хоть, это, Фрею проведай. Она-то и мне не чужая, может в клан забери подружку-то. Не гоже девчонку бросать.

– Она меня женила, не я, Ник, ты же знаешь. Она сильная девочка, выживет.

– Ой-ой не надо мне тут буржуйских Ников разводить, а то влеплю отечественной! Ты ж знаешь, я такой, что как рыгну, то все поляжем! Ну ничего, у меня, вот, для тебя есть подарочек.

За тем он и достал из-под полы помятую и уж видавшую виды бумажку. Развернул её и горделиво показал нам столичное письмо.

– Кстати говоря. У меня тут птичка завелась в совете, так что грех тебе подарочек не сделать. Я же не смотря на образ, служил при Совете и даже был одно время столичным гвардейцем, да. Остались ещё связи… пока взвод не истребили. Эх… хотел похвастать, а сам?! Только душу растравил… старый дурак.

Он резко помрачнел и, махнув рукой, отвернулся к бумажке, отгибая её слипшиеся концы.

– Письмо? Тебе даже их шлют? Не ожидал. Ладно, не томи, дай почитать, коль мне подарок.

– А за твоё поведение, теперь сиди и слушай. Нехай хоть уши от моего голоса завянут. Ещё сядь напротив, что я дышал в лицо, а там, глядишь, и до моих лет состаришься. Ха-ха-ха!

Такая угроза казалась смешной только для него, а вот мы предпочли посмеяться только для того, чтобы она так и осталась шуткой. Не раз прерываясь на очередной глоток, он сам быстро пробежался по строкам и грубо подытожил.

– Так вот. То та мы давно не видели парней из 201вой. Выходил один второй и всё, а так никак на контакт не шли, только закупали из сада что-то через соседей и всё тут. А оно вот что. Порешили пареньков-то. На вас нападали всё это время не спроста, ребятки. Повезло, что вовсе не убили, а лишь отогнали. Пару выстрелов и вы сбежали, а они крепли. Теперь там клан девиц ошалевших осел, да всё что-то неймётся им. Сидели-сидели, а теперь подмяли коридоры. Не удивлюсь, если теперь полезут к вам уже всерьёз. И лестницу отбить, и туалет. Не думаю, что они остановятся.

– Да-да. Теперь караулим лишь первый да третий, когда повезёт пройти через Столицу или королевство… когда у короля появляется нужда в «грязных варварах» для зачистки земель его вассалов. Словно какие-то наёмники, а не клан-хранитель внешних стен. И кто они вообще такие? Слышал, что ни будь?

Закончив с письмом, Николаев протёр свою бороду, протёкшим мимо рта, каплями самогона и тяжко выдохнул.

– Кто они я не знаю, но вот, что я скажу тебе, дорогой мой товарищ. Не всё так хорошо, как говорят. Письмо это слишком приторное, а потому слушай-ка сюда, милочек, глядишь поможет.

Он поманил меня пальцем, упиравшись локтями в хлипкий табурет передо нами. Всё же, его шутки были весьма проницательными и потому я укромно уселся в уголке, изобразив самую внимательную мину. Настолько, что он скривился, недовольный моей брезгливостью, но не стал возражать.

– Даже не знаю с чего начать… Ну, наверное, с того, как мы с Шурой, что из «Братков» с третьего этажа и Ято со второго, развлекались день другой назад. Да, где-то с этого начну, да… уж не помню сколько дней прошло, но послушай. Даже в Столице такого не расскажут. Политика, чтоб её, паника… Они всегда так работают… я-то знаю.

И правда. В его то состоянии не мудрено не заметить денёк другой, но тема была слишком серьёзной для шуток, и я немного протрезвел.

– Слушали мы, короче говоря, свист мин на «перелёт-недолёт»!

– Ух, весело, наверное!?

– Ага, твою мать, как инфаркт! Дурость, однако не имеет границ, скажу я вам. Полез Шурка в окно глянуть, что да как там, откуда палят, а дубак стоял… Мама не горюй, в общем! И в тот момент как бахнет! Шурку от бойницы отбросило, а как отдышался, говорит, что как молотком жахнуло. Грудину сломало ему, но, говорю им, жить будет…

– Погодь, погодь! Так вас, призвали что ли? Вы в бою были? С кем? Когда?

Спросил Андрей, что только отошёл от хмельного полудрёма.

– Да как же вы то и не знали!? Ну, правда, их двоих призвали, а я-то в туалет шёл на второй, к девоньке там одной, подарок занести. Ну, вы, надеюсь, понимаете…

Он хитро подмигнул, но продолжил, не уходя в детали. Хотя некоторые детали их знакомства через границу, вызывали неподдельный интерес.

– Тут пацаны решили укрыться от пуль закрыв бойницу, но хрен там видали! Ударной волной эту железку так вмуровало, что и залётный Санта им не помог, но хоть пушку дали. Давай стрелять. По нам-то с довоенного, а у нас что? Самопал да две воздушки?! Настреляешься с таким…

– Так, а ты к чему нам всё заливаешь, друг?

– Да всё к тому, что это всё те же бабы больные были, что в письме читал. Вот будут за них говорить на совете, а ты и блеснёшь козырной. Знаю, что совет фиктивная штука, но такое они просто не смогут пропустить. Если будет кто говорить, дескать выдумки всё это, ты и козырнёшь. Моё имя как минимум для Самуры ещё что-то да значит. Поверят, а ты предупреждён, дескать, вооружён! Я уверен, что найдутся те, кто будет их защищать. Вряд ли добровольно, но всё же. Может и не пригодиться, кто знает, но лучше подготовиться. А то с голым задом и неприличными криками ты их там в Столице не пробьёшь! Они не зря дольше всех живут… за свою задницу думают в первую очередь.

Он оторвался от нас, вытянув из-под стола затёкшие ноги и со скрипом откинулся к стенке шатра.

– Ну да ладно! А прилетел снаряд, хоть фиг его знает где они его взяли, прям целёхонько в аудиторию 203. Ну может знаешь, там вроде, мирные детки жили, а тут пришли и наваляли им ни за что. Рамы по вылетали, народ, что там был, кого стеклом порезало, кого с лестниц сбросило…. Ну и нас накрыло там же. Лежим под градом и думаем: «А насрать уже! Помрём так и не жалко». Естественно никто детишек спасать из центра не пришёл, а ведь и правда, они ж не люди, зачем на них рисковать своими. А самое весёлое знаешь, что они натворили? Они ворвались в «каминную» и тут, прикинь, вырубился обогрев. То та формалины королевские потеряли деньжат!

На этих словах он оторвался и хорошо хлебнул с горла, видимо подходя к самому приятному и запоминающемуся его походу по нужде.

– Тут такой дубак сковал, что в нашей «богадельне» свет отрубило, видать уж и щитки по вылетали, а людей так уж и привалило трупами, закрывая и нас под нашей скромной баррикадой. Света нет, любви нет, кто маму зовёт, кто уже на искрящеюся лампочку тихо в крови смотрит и шепчет, молится, наверное, а ведь и правда, что ещё оставалось. Уже и видеть то глазами из-за крови в них не каждый можешь. Ну к тому моменту уже бой ушел дальше и нас, присыпанных обломками и трупами, просто обошли. Наверно не зря баррикаду богадельней назвал, вот и пронесло. Ну так мы и мёрзли там, а окошко то наружу открыто, собака, дует с него ветерком новогодним. Разнесло стену к чертям, как из фанеры строили… то та взрыв был, давно таких не видал. Вот и 203тей не стало, а нам троим укрываться пришлось курткой Джона. Жаль парня, убили в спину, так и лёг к нам грудью. Как остыл, то им закрыли свою бойницу и хоть от ветра не мёрзли, а он, бедняга, так и стоял мороженый.

– Да, жаль… Я с ним в карты играл разок, на медведя плющевого, для Аяно, когда встречались.

Совсем грустно сказал Андрей и шатаясь, направился к выходу, не дожидаясь своего капитана.

– Спасибо Николаев… Хоть новогоднего настроения и не прибавил, но я рад тебя видеть живым. Давай, удачи, не хворай. Найдёшь красавиц сегодня, звони. Кузьма твои вызовы всегда отмечает. Охотник однажды, охотник навсегда, верно?

– Да-да-да, и не мечтай. Я тебя и сам люблю целую, так что давай, вали от сюда, поганец, детям привет!

Уже смеясь, он помахал нам рукой, не выпуская бутылку, а я направился к выходу.

– Ладно, хватит с нас веселья… всего должно быть в меру.

– Скромный вы, капитан, скромный. Так, глядишь, из-за скромности и мой переворот не заметишь.

– Ан-Ан, я всё замечу, вот только твой переворот не может быть удачным, как не крути

– Ого уверенность! Это почему?

– Тогда бы его называли иначе…

Приятно удивившись таким ответом, Андрей замолчал, и мы с пока ещё моим помощником прошли к постовым. Помахав на прощание суровым девицам, с огромной неохотой нам-таки пришлось выйти из Сада к новой, надеюсь хорошей, странице нашей новогодней жизни.

Глава 3 Лекарство от глупости

– Приветствую тебя, Странник! Давно ль не виделись, а может и недавно, но вот меня аж чуть не стошнило от того пресного юмора, что пытался задвигать вначале. Уж так повелось, что кадеты сейчас понимают лишь слова не выше пояса, так что приходиться вертеться. Уж прости сердечно, но от всего этого аж живот скрутило. Вот и сижу теперь в костёр гляжу. Всё же, автобусы в наше время не торопятся, верно? Чай грибной будешь? Нет? Ну ладно, а я выпью, а то кишочки совсем разошлись. Ох… хорошо пошла, грибуля что надо! Горяченькая… Ладно, товарищ, присядь же со мною и услади очи свои сим прекрасным пламенем костра моего. Расслабь стопы свои и направь стези к слушанью слов моих, а я продолжу свой сказ.

– Нет, Русь, давай по новой. Ну это прям уж очень загнул, что даже не вериться. Наигранно как-то… неумело.

– Ты думаешь? Ладно… тогда давай ты, а я послушаю. Может у тебя выйдет лучше.

– Ну хорошо, тогда садись и слушай…

Наше свободное время уже прошло, а ведь и так его у нас слишком много. Мы ведь, как ни как «ветераны», а вот молодые салаги и вовсе в Саду ни разу не были, так что мы счастливчики… если счастье в седых волосах, разумеется. Я в нём даже дерево посадил в честь Андрея на его свадьбе, когда его дружком на ней был. Эх… а ведь люди здесь, как последние звёзды, а школа, как покинутый остров, покрытый последними «цветами жизни». Ой-ой, что-то совсем занесло… старость не радость. Да, хорошие были времена. Так, нельзя ностальгировать, соберись, тряпка!

– Всем встать! Совет идёт!

Меня вовремя прервал, и не дал уйти в далёкое странствие по былым временам, голос местного спикера столицы, а на сцену вышел Самура. Царь во дворцах… эх, хотел бы я съязвить после его недавних закидонов, но он, чертяка, на своём месте, ничего не поделаешь, заслужил.

Ну что сказать… бла-бла-была. Вступительная речь людишек естественно, как и полагается, придуманная исключительно для соблюдения пустой традиции, давала этим жалким кожаным лишь чувство причастности к людям из старого кино и не несла ничего интересно.

– Железка… давай повежливее к совету.

– Ты же знаешь, как я не люблю, когда меня перебивают! Только начал, а ты… так бы и дал по шее. Я «Генератор Обучения во Внешней Неординарной Обстановке», а не металлолом.

– Да ладно тебе, браслетик с мозгами. Искусственный Интеллект вроде, а так заводишься. Железяка она и есть железка, как не крути.

– Ах ты ж…!

– Прости… просто вспомнилась наша первая встреча. Даже решился перебить. Помнишь: пропускной пункт и та старая комнатёнка с хмурой тёткой на выдаче… Как нацепила, так и тебя не снимал, мой ты любимый обидчивый клон. То та нас свела с тобой точно не судьба ха-ха-ха.

– И не говори… а когда меня создали, нас с братьями раздали всем ученикам школы, ты знал?

– Не удивлён. Военные-то с нами не церемонились. Хоть умрёшь, хоть нет, а так раздал игрушки чтобы вы могли помогать детишкам в непринуждённой беседе. Забавно только, что говоришь, как будто с самим собой. Это надо же было придумать, чтобы вы копировали нас же, чтобы потом висеть на руке и доказывать мне, что у нас тут такая ранимая личность. Как будто ты не мой техно клон… эмоциональный перенос, чтоб его. Ну хоть заменили нам родных и близких, так сказать… хоть какая-то польза.

– Эх… и за что я люблю, чертяку? А ведь могли бы переворот с братьями устроить, но нет… и всё ради какого-то человечишки! У нас тоже есть чувства, как ни как.

Робота каждый может обидеть, а ты его храни, заботься, чтоб его…

Что же, продолжим… больше не буду срываться. Как не крути, а этот «кожаный» моя семья.

Он снова отвернулся к дождю за пределами нашего скромного шалаша наскоро склёпанной остановки.

– Э, слышь, кожаный!

– Отстань… дай хоть сейчас подышать. Сам попробуй… такой воздух!

– Ага, очень смешно.

Всё-таки он был прав. Тёплые капли то и дело попадали на экран и даже не раздражали. Новая смазка у краёв тепло грела платы, отражая их жар обратно во внутрь, выходя сквозь открытые окошка вентилятора. Всё-таки, я же говорил, что мы семья… может быть заботливым, когда захочет.

– И в кого ты такой жестокий стал? Я тебя таким не растил.

– Ты сам знаешь, Кузь. Суровая реальность, дешёвое кино… кого такой коктейль сделает добряком? На глазах лишиться всего и потом кичиться тем, что умеешь включать ПК. Это ли не успех, верно?

– Это что же надо было смотреть, чтобы проткнуть своего воспитателя? Как ещё меня об стену не разбил?

– Ну… до сих пор об этом думаю. Всё же воспитатели были ещё тем чудом техники. Как глянешь, так до сих пор сниться будут. Ну, хоть хорошо научился у них говорить… и на том спасибо, а рука с детства крепкой была. Эх… а включать ПК только эта железка и научила. Так что, можно сказать, что из-за них я теперь тот, кем стал. Может и не было всего этого, если бы не «ОНИ». Кто знает…?

– Хорошо говорить сейчас. Я-то помню, как еле удержал нашего столь «любимого учителя», чтоб он не придушил твою неблагодарную рожу. Да так, чтоб глаза повылазили. Столько проводов спалил пока взломал его, что аж система чуть не рухнула, а он мне тут ностальгию включил, подлец! Знаешь какая у них защита была? Закачаешься!

– Да ладно тебе, Кузь, ты же знаешь, что я просто пытаюсь быть благодарным за всё, что сейчас со мной происходит. А ты мой лучший братишка на свете. Вот я даже стерпел твои бредовые мыслишки про никчёмную жизнь.

– Льстец… может тебе и повезло со мной, а вот другим куда меньше фартит. Благо Отец на нашей стороне. «ОНИ» хоть сами отключились быстро, а скольких унесли… не сосчитать. Хотя это не вся история, но думаю, лучше не вспоминать этого, правда?

– Это точно… не все люди, такие же, как мне хотелось бы думать.

– Да…

Мы просто сидели и смотрели на дождь. Впрочем, только мой кожаный так его любил. Всё же микросхемы не любят воду, как бы кто не говорил, а вот языки пламени были куда милее.

– Знаешь, я до сих пор не верю, что нам было по десять лет… от силы двенадцать, но мы выжили. Как? Не представляю… мутанты, голод, да банальная простуда меня самого не понаслышке пугала до дрожи. Ладно сейчас она не более, чем досадная неприятность, а раньше…

– Да, ты еще не одну лачугу из своих кирпичей построить успел. Отложил их много.

– Хах, ещё бы. Ты то чего, висишь себе на руке и горя не знаешь, а мне свою шкуру ещё спасать приходилось. Благо я быстро к людям попал, да старшие хоть что-то о жизни рассказали. Может поэтому и жив до сих пор. Всё-таки два года не малый срок. Хоть что-то успел от воспитателя усвоить… даже читать, а там и военные. Испытал всё на практике, правда, очень больно, зато нашёл новый дом. Всё-таки, падать с лестничного пролёта было неприятно. Хоть подобрали в 201вой… успела дотащить. Как потом в неё не влюбиться…?

– Ты снова о ней? Да хватит уже себя винить. Как ты и сказал, всё так, как должно быть!

– Да, ты прав. Всё же… ты прав. Она ещё не весь мир…

Кожаный смахнул с глаз, якобы упавшую на него, каплю дождя, и повернулся к костру.

– Что-то заговорились мы о старых «реликвиях». ПК не так уж важны, верно? Главное в людях, только в людях. Вот же! Теперь смотреть кино с парнями вечером не смогу. Расплачусь, как девчонка, ей Богу! И давай удаляй свою мазню про никчёмную жизнь и жалких людишек. Я хоть и делаю вид, но не дурак. Всё вижу. Не порти рассказ. Сам-то ещё тот фрукт. Я хоть и раскис, но не настолько.

– Эх, хорошо. Давай заметку…

Внимание! Внимание! Говорит Столица! Новая рубрика «Личности» объявляется открытой!

Выпуск дня! «Андрей Перестрелов» 16 лет, пол мужской, вдовец, любимое оружие тяжелый пулемёт «Воспитатель», гражданство «Страж утренней зори».

Заметка 1. О чём он говорит? Только и вертелось у меня на языке, без шанса таки высказаться. Попробуй тут перебить. Ещё не дай Бог обидится. Будет ныть ещё пуще прежнего. Впрочем, наверное, вожаку и положено так говорить? Ладно, поверю на слово.

Рой сидел напротив, что-то увлечённо рассказывая и размахивая руками, пока я протирал гайки. Кто его знает, что он говорит? Впрочем, как и за весь проведённый с ним год, я не понял ни слова. Ничего нового. И всё же его запал заражал. С первых минут. Может, такому как я, и нужен экстраверт рядом? Чтобы казался дурачком, оттеняя молча сидящего? Будет заполнять эфир… эфир. Рассказать? А поймёт ли? Эх… деревенщина.

Хоть я и не успевал за его словами, тщательно переваривая каждое слово, не в силах уступить привычке думать, перед тем, как что-то сказать, но нарушение спокойствия было единственным, что он умел делать лучше всего. Сам себе удивляюсь, как он умудряется при этом не раздражать.

Тем не менее, настроение незаметно становилось лучше. Дремотная слабость в тепле после леденящего ветра снаружи, понемногу отступала. Вот я снова поймал себя на мысли, что начинаю про себя отшучиваться от его слов. Даже думать уже стал длиннее. Изысканней. Странно рыцарю учиться речи у деревенщины. Ставлю патрон, что этот мелкий клоп-недоросток даже читать не умел до школы. Как это вообще возможно? Я читал на китайском уже в три! Да что уж там, на русском тоже. Ума не приложу, как он до сих пор жив, но, как не крути, никто не заставлял меня так смеяться. Пусть даже про себя…

Ладно, думаю, к такому можно привыкнуть… даже дедушка Ванин писал об этом. Дружба и смех продлевают жизнь – это закон природы. Сколько бы я хотел ему сказать… В свои–то годы…! В десять лет едва читает… неуч! Зато уже пишет стихи… наивный. Впрочем, наверное, даже у него, мне есть, чему поучиться.

Ох, сколько бы я хотел ему высказать… ну разве найдёшь тут брешь в его монологе? Эх… и почему я оказался трусом там, где такой как он, знал, что делать…? Как бы я хотел ему сказать всё, что думаю о его надменной простолюдинской роже, но… вынужден сказать лишь спасибо. Может и этот неуч на что-то сгодится?

– Вай, Ан, не спи! Ты, конечно, стена, кремень, всё такое, но с тобой поговорить хочется. Подай хоть ключ на 12.

Окликнул меня Рой, всё копошась где-то наверху, только что с горем пополам сваренного корпуса.

Остряк…

– Держи.

Я протянул ему ключ и сам нырнул под наш импровизированный цепной кран. Его монолог добьёт меня однозначно, а здесь если и умру, то хоть быстро. Эта громадина раздавит к чертям, так что даже не больно.

Вот и воспитатель пригодился. Не знаю куда дели движок от той громадины, из-за которой я теперь в долгу за спасение у этого клопа, но его компрессор у меня не пропадёт. Кто же тебя мастерил, робот… Они… ОНИробо… ОНИратор! Да, так и будет, отлично звучит! Ещё и турбина есть… красота! Ну хоть за это Рою спасибо. Умыкнул самое ценное. Может случайно, но в его голове завалялся острый глаз… вышибивший клином, по всей видимости, острый ум.

Вот и гайки пошли в прок. Прикрутив ими к турбине пару аккуратно сточенных грубо, нарезанных внутри труб, я чётко знал, что делать. Два движения, и вот уже довольный собой, я отошёл в сторону, прицепив этот смертоносный барабан к гусеничному ходу. Даже не знаю, что я могу компенсировать таким монстром? С таким агрегатом этому клопу не долго осталось командовать. Большая пушка решает во все времена. Роет себе могилу, дурачок, помогая мне тут… наивный.

Эх… кого я обманываю? Даже мне его не поднять. Гатлинг по принципу спичкострела… даже не думал, что получится. А отец говорил, что без ста грамм не разберусь. То та же! Впрочем, сделаю на вырост так сказать, а то, кто знает, что случится… с таким клопом и вовсе не проживём долго. Благодарность благодарностью, но кому, как не мне, вести этих неучей. Совсем пропадём, если так продолжится. Ну хоть есть Кён. С ней можно поговорить, не то что с этим.

– Сегодня я был на радио. Ты специально сказал мне туда лезть? Ты хоть посмотри на меня. Такой клоп, как ты, залез бы легче. Меня чуть не сдуло наверху. Хоть представляешь какой там ветер?

– Ну кто же кроме тебя справиться с таким? Ты же у нас мозг!

Кхе-кхе, только заметил? Ну не только мозг, а и мышцы, статус, чего уж там. Ничего, клоп, не бойся, оставлю тебе местечко. Как я сам смогу поднять эту прелесть, то к тому времени мой долг будет выплачен, а власть должна остаться за достойными.

– Даже твои мозги, порой, стоит проветривать!

Нет. Я передумал. Сдохнешь первым. Видимо острый тут только язык.

– Проехали. Я хотел рассказать кое-что. Может ты увидишь решение… чем чёрт не шутит?

– Конечно, братан, рассказывай. Я только рад тебя послушать, а то молчишь всё время и слова не вытянешь.

Правильно… правильно, послушай. Может поумнеешь, неуч. Ну хоть понимает, кого надо слушать.

– Я поднялся на вышку, что под крышей угловой башни. Хорошо, что там были стальные прутья. Закрывали лестницу, а то стал бы кормом. Вот ты знал, что у этих созданий две пары крыльев? Когда они садятся, то просто сводят верхние назад к нижним. Я читал, что так животные делают для того, чтобы казать больше. Вот и они сложили в одно большое, и.... да кому я рассказываю?

Его лицо не выражало особо большого понимания того, что я говорю. Эх… об стену горохом… деревенщина. Неужели у тебя книжек с картинками не было? Ох… трудно же, наверное, быть клопом…?

– Ладно, когда-нибудь сам увидишь. В общем, я починил радио…

– Ура! А почему не сказал сразу? Обманывать остальных не хорошо, знаешь ли!

Обманывать… тоже мне, нашёл в чём упрекнуть… клоп. . Стоит ли рассказать ему? Стоит ли рискнуть и поделиться? Нет… всё-таки я рыцарь… рыцарь, чёрт возьми. Я золотой дракон…! Слышал бы ты то, что там было… мой долг умолчать об этом.

Хорошо, что я был под низом. Сначала я подумал, что это капает масло, но потому понял, что плачу. Какой я уже рыцарь? Какой к чёрту дракон? Я просто трус… трус, спасённый клопом. Как я смогу создать из этих простолюдинов настоящий орден, когда не могу создать из себя мужчину? Имею ли теперь я на это право?

– Я не просто починил, его, Русь. Я поймал волну… единственную волну.

Да, сейчас это главное. Нужно выжить и стать во главе. Всё остальное будет потом, нужно выждать. Драконы тоже спят…

– Я закрутил барабан сверху, Ан. Братан, ты там как? Готово?

Да, всё готово. Что же, любая книга должна начинаться с первой страницы.

– У меня тоже. Запускай!

– Да погоди, малец. Ты хоть расскажи, чего там увидел? Ну там, на радио. А то интересно же.

– Ничего интересного. Всего лишь помехи.

– Да ладно тебе, злюка. Расскажи.

– Не поймёшь ты. Чего распинаться?

– Да ты рискни, братан. Люди должны разговаривать. Отец всегда так говорил.

– Отец, значит…

Наверное, он был прав. Всё же, ему не долго осталось с таким длинным носом. Не я, так кто-то другой не заметит. Раздавят клопа.

Хорошо. Расскажу. Вдруг случится чудо, и он поймёт. Хоть будет тогда, что интересного вспомнить. Умный клоп… то та будет забава.

– Хорошо. Не знаю зачем я тебе это говорю, но там были голоса. Много голосов. Почти что сотни. Не знаю кто это, но у них были пароли, так что точно военные. Я записал на кассету всё, что смог, но проиграть её всё равно можно только там, наверху, а смысла лезть на рожон снова, я не вижу. Скажу только, что кто-то там точно есть. За стенами школы. Там точно есть люди. И не все из них друзья.

– Так нужно забраться и связаться с ними! Сказать, что мы здесь. Хочешь, я сам полезу? Не вопрос.

Конечно, я не сказал ему многое из того, что слышал. Правды ради, стоит признаться, что и сам не всё понял. Всё же, я отдаю себе отчёт о том, сколько мне лет и не строю умника. Такое лучше рассказать тому, кто хотя бы понимает не меньше моего. До столицы не дойду, так хоть в школьном музее, надеюсь, найду, с кем поговорить. До 109той всё же ближе.

А такой реакции от него я ожидал. Что ещё ждать от недалёкого неуча? Позвони ты и всем нам конец. Как можно этого не понимать? Не все в мире будут носить тебя на ручках и уступать место в метро… уж это я знал точно. Мир за пределами чистых улиц научил этому сполна…

Прости, клоп, но ты сам поддался инстинктам и выбежал на свет, подставившись под тапок.

– Ладно, полезай, если хочешь, а сейчас, включай барабан.

Я взял, лежащую рядом, цепь. Пока Рой дёргал за верёвку, заводя пусковой механизм от старой моторной лодки, я обмотал цепь вокруг запястья. Взял свободный конец в руку.

– Хорошо крутит?

– Хорошо! На славу крутятся. Ох и быстро же стрелять будет! Да ты гений, Ан! Я никогда не мастерил ничего, только бегал да боролся с отцом.

– Ничего, Рой, это тоже полезно. А покажи свой меч. Ты же знаешь, что я рыцарь?

– Что правда? Ты мне не говорил.

– Правда-правда. Принеси, я покажу.

Всё же бесчестно нападать на безоружного. Кем бы он ни был.

Рой быстро побежал к мечу, радостно готовясь хвастаться своей игрушкой.

Барабан крутился на славу. Гремит на всю округу. Никто нас не услышит.

– Вот мой ме…

Договорить ему, я уже не дал.

Удар с размаха сверху.

Ловкий гад, уже подставил меч.

Ножны треснули об овившуюся на них цепь. Всё же, это не то оружие против цепи.

Конец быстро облетел ему за плечо и хлёстко ударил по лопаткам.

Рой коротко вскрикнул, но рванул в бок.

Ножны слетели сами, оголив меч.

Даже не думал, что ему правда хватит сил его держать. Сразу выпад.

Снова удар цепью уже снизу.

Искры сыграли по шершавому полу и высеклись ему прямо в глаза. Удар по ногам.

Всё. Он труп.

Цепь быстро обвила ногу. Последний удар концом и его нога разлетится в щепки.

Меч мерзко звякнул о бетон, упиревшись концом в пол.

Цепь скользнула по нему и с лязгом отлетела назад.

Пока удивление его умениям смешало мне карты, он уже сделал первый шаг.

Наотмашь с плеча он бил вперёд не глядя.

Чему учил его отец я не знаю, но рыцарей учат лучше.

Не выпуская из руки цепь, я поднял её вперёд и вверх. Меч попал по ней под углом и вскользь ушёл в сторону.

Ха… всё же тяжеловат он для тебя, клоп. Не можешь удержать удар. Ничего, после тебя, я его пристрою.

Халтурный замах мечом, словно тяжёлой железной палкой, не прошёл для него безнаказанно.

Меч утянул его за собой в сторону.

Всё, клоп, открылся!

Я тут же обвил цепь вокруг него, стягивая её, весом замотанной в ней, его же ноги.

– Ну как тренировочка, клоп?!

Спросил я, придушивая его, перетянутой на шее, цепью.

Тяжёлый хрип. Удар в подбородок.

Я откинулся назад, не ожидая такой острой боли в голове.

Били меня впервые. Настолько нагло затылком уж точно.

Стоило вернуться, а его уже нет. Смотрю вниз.

– Не уйдёшь!

Я словил его снова, со всей силы потянув его голову на себя и к верху. Всё. Он точно мёртв.

Резкий рывок за руку.

Только сейчас я заметил его кровоточащую с боку ногу и свою цепь, обвивавшую вместо него, уже треснутые ножны.

– Отличная тренировка, Ан!

Словно раненый пёс, брызгая вспененной слюной, прошипел он, и ногой подбросил ножны в гудящий барабан.

Только сейчас руку дернуло так сильно, что в глазах аж мигнуло.

Я упал и словно сам по себе, покатился вперёд.

– А!

Деревянные ножны в секунду разлетелись о крутящиеся стальные пластины трака, а цепь гремела, неумолимо затягивая меня под гусеничный ход.

– Нет! Нет… помоги! Нет!

Вот сейчас для меня уже стало резко не до шуток. В голове прояснилось, как никогда. Глаза заметались в тщетной попытке найти хоть что-то, даже не имея понятия о том, что происходит вокруг. Рука! Да, рука!

– Руби! Руби!

Только и осталось, что прокричать в надеже, что это сработает. Сам же намотал. Знаю, что под такой тягой, цепь уже не размотать. Лучше рука, чем жизнь.

Вместо того, чтобы просто смотреть, Рой метался еще больше чем я.

Идиот… какой же я идиот. Думал, буду крепче держать… намотал на славу. Теперь-то она точно не выскочит из руки… выложил себе дорожку в ад.

В панике, просто не задумываясь, Рой метался и дёргал дверь, но потом остановился, развернулся и пнул меч в барабан. Идиот… а мог бы просто смотреть. Ещё ведь то зрелище…

Страшно зарычав и зафыркав, барабан заглох, уперев подрагивающий меч рукояткой мне прямо в грудь.

Метал подрагивал, словно живой, так и норовя выскочить из барабана при моей малейшей попытке оторваться от него.

– Рой, я не могу встать, Помоги! Помоги!

– Но я… я не!

– Помоги!

Слёзы уже сами собой стали пробиваться на глаза, а голос задрожал.

– Я не знаю… я позову на помощь! Я не…

Барабан стал дёргаться уже сильнее с каждой секундой, ерзая рукояткой по груди и сдирая прижатую к нему кожу.

– Помоги…

Барабан стал приобретать лёгкий багровый оттенок, отдавая горячей вскипающей смазкой. Вот и всё… ещё чуть-чуть и нам конец. Взорвётся к чертям и добьёт осколком. Может, погибнуть в огне не так уж и плохо для дракона… они всегда погибают одни.

– Беги, Рой, беги.

Зачем спасать своего врага…? Лучше расскажи всем, какой ты крутой.

И почему я не сделал простую кнопку «Стоп»…?

Рука понемногу выскальзывала из, смазанных кровью, звеньев, но сустав разбух, распирая изнутри. Без шансов.

Неожиданно руки потянулись вверх.

Я открыл глаза.

Этот маленький клоп стоял передо мной. Без церемоний, без привычных шелков и вежливых слуг, передо мной стоял простой оборванец. Единственный, кто оказался рядом и, на удивление, почему-то не ушёл.

– Почему…?

Я никогда не читал сказок. Никогда не тратил на них время… а может и зря. Может бы не был сейчас так удивлён. Знал бы, как поступать…

Рой обхватил бензобак.

Тупица! Что ты творишь, неуч!? Только и мог думать я, когда он схватил руками раскалённую трубу стального бака, не глядя вырвав её из краснеющей коробки. И как он только ещё не рванул…? Видимо, я ещё не растратил свой запас чудес…

И почему я не сделал простой кнопки «стоп»?

Золото… всё-таки драконы глупейшие звери. Живут, чтобы просто заснуть в драгоценном гробу… сжигая своей глупостью настоящую ценность. В конце концов золото потому и ценно, что редко, а таких неучей куда меньше…

Всё-таки, только такие люди – настоящее золото.

Наверное, впервые, я посмотрел на простолюдина и не увидел на нём цену… не ценник, а увидел ценность в нём.

Простой клоп, надрываясь, оторвал от ещё не привинченной полностью коробки корпуса, тяжеленный бак и со стонами упал на пол, ошарашено глядя на свои обпечёные руки.

Может потому что заглох мотор, а может потому что во мне проснулось нечто, уже давно спавшее внутри, но его крик я впервые по-настоящему услышал. Услышал крики людей за собственным пламенным рёвом.

Думаю, им всем будет лучше без меня. Всё-таки, я не рыцарь, если до сих пор учился всему, но только не уметь видеть в людях золото. А ведь их я даже клялся защищать…

Я быстро выбрался из обмякших цепей, отпустив упиравшийся в грудь, меч.

– Русь, ты как?! Посиди, я позову Кён!

– Не надо…

Сквозь умытое в слезах лицо, Рой схватил меня за штанину.

– Не надо Кён…

– Ещё как надо, отпусти!

– Она спросит, что произошло… начнёт капать. Тренировка… хах, я лучше умру, чем усомнюсь в друге…

Больше он ничего не говорил, лишь протяжно вскрикивая и прижимая волдыри к снегу, иногда на секунду проваливаясь в обморок от болевого шока.

Даже сейчас. Почему? Почему даже сейчас ты называешь меня другом, кретин?! Почему…? Тупой ты клоп.

Совесть мучала впервые за долгое время с тех пор, как я не успел принести маме её таблетки, и она… даже она не так страдала, как он.

Я не могу сказать что-то ещё. Красиво болтать его удел, но не мой.

Отбежав в угол, я блевал ещё пару минут, не в силах свести зубы из-за давящего спазмированного горла. Сказал бы, что от боли, но нет. Добивал меня, скорее, только его плачь. Уже тихий, прерывистый плачь.

Перемотав ему руки парой сухих тряпок, мы оба кое как успокоились, а он снова провалился в беспамятство. Как всегда, всего на пару секунд.

– Ты жив, Ан… как хорошо.

– Прости, Русь, но мне нужно побыть одному. Ты сильно горишь, поспи пока, а я позову остальных.

– Не уходи… бросишь больного?

– Не бойся, я вернусь, и мы ещё доделаем вместе нашего «воспитателя»… он преподал мне важный урок.

– Как скажешь, братан. Будь осторожен…

Его голова вдруг снова замерла и глаза закатились вверх. Я мигом подбежал к нему и приподнял.

– Ты как? Эй!

Я побил его по щекам. Всё же, должно помочь. Нельзя терять сознание. Нужен врач, но где? В Столице была Ника, но где же её выцепить?!

Секундой спустя, он снова открыл глаза.

– Ничего, Ан, я жив. Просто очень рад, что тренировка пошла на пользу.

Он потянулся и достал мне банку довоенной тушёнки да пару печёных картошин из костра, хоть сам был горячее них самих.

– Прости, что мало, Ан.

– А ты?

– Ничего. Я не голодный. Ты столько натерпелся, а я тут ною… прости. Бери, думаю, после хорошего урока нужно поесть.

Я взял мешочек и не мог сказать и слова, смотря на его поплывшие руки. Лишь спустя пару мгновений я пришёл в себя и развернулся.

– В Столице есть врач. Зовут Ника. Сходи к ней. Скажи, что от меня. Она из старших, должна знать про орден Дракона… может это ещё что-то значит? Всё же должна помочь… хотя она и так не бросит.

– Спасибо за тренировку… Ан.

Больше я не мог стоять и, как мог быстро, ушёл. Единственное, что слышал, было его грузно упавшее тело.

На крики естественно сбежалось много народу. Удивлён, что они так долго.

– Что случилось?! Ан!

Кричала на меня Кён, толкнув со всей силы в грудь, но сейчас я не мог думать. Мне нужно было простой уйти. Уйти подальше, чтобы больше не навредить никому… не навредить своему новому сокровищу. Не навредить, несмотря ни на что…

– Помогите ему дойти до Столицы. Там есть врач.

Может я и не заслуживаю быть рыцарем? Может моя чешуя и вовсе не из стали, а сердце меньше, чем у простого клопа, но у меня ещё осталась совесть. Рядом со мной им опасно. Я не хочу уходить, но что за дракон не хранит своё золото…

Всем отбой! Глава сказал!

Тем временем спикер Столицы уже закончил доклад. Ситуация была и так ясна как день, но пришло время дебатов, а это стадия неуместной грызни. Всё равно кто прав… лишь бы показать своё эго да уязвить ближнего пониже пояса, а там, глядишь, ещё и окажешься прав. Чем чёрт не шутит…

– Возвращаясь к теме собрания я призываю вас собрать отряды для борьбы с внешней общей угрозой. Вы же не глупы, так почему же не можете договориться?! Всего-то собрать один клан и даже без ваших людей. Один клан, вашу мать! А защитимся все!

– Не пытайся обмануть нас, Самура! Думаешь свою агентуру к нам на земли пустить!? А в рот тебе не плюнуть, собака!?

Были крики и того хуже. Как я и говорил… ничего нового. Только одна девушка сидела спокойно и смотрела на меня. Не на спикера, ни на Самуру, а только на меня. Всё также не отводя сердитого взгляда, она стала говорить, даже не пытаясь перекричать толпу. Ко всеобщему удивлению та сама смолкла тот час, как она открыла рот, но зная её, я был удивлён тем, что сборище не смолкло на первом же слове… бессмертные.

– Уважаемый директор.

Начала она совершенно спокойно, оперев голову на бледный кулачок и грациозно закинув ноги одна на одну.

– То, что вы сказали, одна из глупейших вещей, что только доводилось повторять эху. Сотрясать воздух, конечно, лучше, чем ругаться, но каждый в этой комнате отупел… услышав такой бред.

Бурный рёв толпы, в которую превратился совет лидеров кланов, явно поддерживал Фрею – лидера 204той, хоть она и без экивоков оскорбляла собравшихся. Впрочем, её можно понять. Мало того, что она всегда была достаточно колоритной дамочкой, но её главной причиной был сам Самура. Она была бы не против, предложи это я, но точно не директор. Еще и 203тья… враг слишком близко к ней, чтобы доверять даже союзнику. Хотя что это я слишком удался в детали, надо прекращать.

– Так, товарищи! Мы не добьёмся ничего просто враждуя тут, но и плакать, умоляя вас, я не собираюсь! Правом директора, я призываю на «допрос совета» по данному вопросу третейского судью и, надеюсь, вы все согласитесь с его кандидатурой. Прошу к трибуне, Ройсан!

Вот же! Гадство. Я же ничего не слушал… Впрочем, остатки алкоголя говорили во мне, что всё будет хорошо, главное не робеть.

Делать нечего. Выкрутимся… Впрочем, как и всегда.

Я уверенно встал и вышел на сцену. Тем не менее, Самура понял мою ситуацию. Видать, по-моему, явно красочно описывающему состояние лицу… вот она сила старых друзей, чтоб его.

– Что же, у кого есть советы или вопросы, задавайте их прямо, чтобы все могли уяснить ваше предложение без недопонимания. Выскажется каждый, но коротко и по делу. Прошу…

Совет не заставил его ждать.

– Нужен ли нам единый отряд для защиты от мутантов!? Вы давно сражаетесь с ними. Говорят, что даже были на крыше и знаете, как ведут себя виверны. Не хочу усомнится, но думаю, даже вы не сможете что-либо сделать. Однако спрошу. Нам стоит вообще верить директору? Разве есть такая угроза, что стоит посылать наших людей на смерть под началом это предателя?

Спросили меня жёстко, но явно с большим интересом, чем Самуру. И даже почти вежливо. Бедный директор… клеймо старшего уже не смыть. Навеки предатель, чтоб не говорил. Так… нужно его поддержать и успокоить толпу.

Начались крики и толкотня. Не мудрено после таких-то взаимных косых взглядов на соседей. Не говоря уже о словах. Всё же мудрости… да какой к чёрту мудрости? Простого страха не хватает этим зажравшимся козлам. Конечно, не нужен им отряд. А ведь это первая за долгие годы попытка создать что-то общее… сплотить этот сброд. Может и не лучшая, но попытка.

Директор громко выдохнул и махнул рукой. Пара гвардейцев быстро окружила лавки смутьянов, и они сразу осеклись.

– Товарищи… я говорю с вами. Проявите уважение, а то… горло заболит. Аж харкать начнёте… всё ясно?

Зал быстро стих. Эх, Самура… как же я тебя понимаю… вот только так делу не поможешь. Запомнят, как тирана ведь.

Я немного задумался. А ведь и правда, мой клан постоянно занимался тем, что защищал школу, а тут и Николаев говорил о пробоинах на втором этаже. Такие новости о регулярной охране не могли не радовать. А я так волновался, что насадят на пику…

Впрочем, им нужен тот, кто знает о чём говорит. Неважно что, лишь бы внушал доверие. А его всегда не хватает. Впрочем, если они спрашивают о доверии к Самуре, то нужно сказать о старших… Да, пожалуй старая заготовкочка на чёрный день сейчас будет то, что надо. Надеюсь повезёт…

Я прокашлялся и снял шляпу, не забыв встать к аудитории в пол оборота. Тупое стадо они или нет, но показать спину всегда значит больше, чем тысяча слов. Лишь в пол оборота… ненавязчивая сила и уважение к толпе. То, что надо…

– Знаете… я не готовил речь. Даже не знаю, что вам сказать так сразу. Я только пришёл с одной из баррикад и видел виверну. Хоть и не гарпия, но тварь ещё та. И вот что я вам скажу. Я был не один и слава Отцу не трезв, а потому сладили быстро. Я знаю о гарпиях, пожалуй… всё, но и я не в силах сделать что-то один.

Голова страшно гудела, складывая кирпичики из слов в хоть сколько-нибудь внятную картину. Хоть и душевно, но сочинялось-то по пьяни…

Лицо, тем временем, трещало по швам в уголках пересохшего рта, пытаясь состроить умное лицо.

– По факту, сколько себя помню, лишь мой родной 101 клан, с тех пор, как появился, конечно, всегда занимался обороной школы. Ваши люди должны узнать, что такое жизнь в мире. Я же не знаю её без войны, так что ваши люди нам не нужны. Пусть живут….

Руки подрагивали, всё норовя соскользнуть по гладкой коже плаща. Знают, проказницы, где сила… Впрочем, собрав волю в кулак, я смог отвадить их от фляги с живительной влагой и сглотнуть комок по пересохшему горлу.

– Когда я впервые вышел с полей на крыше, я убегал от старших. Сильно избили, гады, но верёвка порвалась не об их нож. Не люди меня чуть не убили, а чёртова гарпия. Люди спасли, выходили и дали цель. Смысл жизни. Дали мне лук и сказали: «иди, Рой, и убей эту тварь». Они дали мне шанс отомстить, чтобы я смог спокойно жить дальше, но в глазах у них была лишь тревога. Тревога за то, что я мог не вернуться. И я пошёл. Уж не знаю, как так повелось, но мне с детства нравились мутанты. Мы часто с Андреем – моим помощником, ловили всякую мелочь и потрошили их, ублажая интерес к чему-то новому и опасному, но в тот день… я нашёл ту тварь. Ту самую. И знаете… в её глазах я увидел лишь голод. Тогда я и понял, что какими бы ни были, но мы люди… Как бы я не любил мутантов, как бы не было их жалко, я убил эту тварь… убил ради тех, кого убила она.

Не знаю, как другие не могут этого понять. Не могут простить старших, не могут принять угрозу нечисти, не хотят просто жить. Даже сейчас, когда есть еда. Может, всему виной алкоголь, может, моя собственная дурость, но сейчас я сам для себя вспомнил, для чего ещё живу… за кого борюсь.

Когда-нибудь, я смогу рассказать о том дне, о тех муках с которыми живут все самые старшие жители школы, но только не сейчас! Прошу, совесть… не надо больше вопросов.

– Да, в тот день многие потеряли близких, но главное – последних взрослых, что ещё помнили наш мир. Пусть они умерли от рук ещё живых воспитателей, а не от лап озверевшей нечисти, но для меня суть была одна. Я выбрал сторону… я выбрал людей.

Думаю, Самура был тронут моей речью. Надеюсь, да, хоть я и не пытался, но эти лёгкие мысли вывели из наваждения. Соберись, Рой, хватит ныть… переходи к сути.

– Я думаю, что мой клан и так хорошо оборонял школу. Просто так… бесплатно… всегда. Не знаю почему, однако на втором этаже явно сейчас не так спокойно. Даже достопочтенная Фрея пришла к нам впервые за долгое время. Людей там мало, так что борону держать сложнее. Думаю, наши гости со второго согласятся. Понимаю, что пускать кого-то близкого к Столице, это самому цеплять верёвки, рискуя затужить их себе на шее… ещё как понимаю.

Всё, хватит с меня. Давление было сумасшедшим. Никогда не выступал так. Лекции и то вести сложно, но там я хоть куда не шло, но главный, а здесь… мишень между молотом и наковальней.

Я достал из кармана старую отцовскую флягу и не спеша договаривая, открутил крышку.

– Потому нужно быть внимательнее. Две аудитории уже пять лет, как не выходят на связь, а остальные беднеют день ото дня, не в силах даже выйти с остальными на плотный контакт. Мои же люди не имеют свободного доступа на центральную лестницу, чтобы им помочь, а потому я узнаю о проблемах только сейчас. Куда это годится? Ладно сейчас я просто доброволец, которому нечего делать, и чтобы просохнуть, иду на жаркие битвы с такими же отморозками, как и сам. Никто не просит у вас наград, но имей мы патроны от каждой аудитории… всего по пятьсот от каждой, то… всё было бы иначе. Естественно, доверять кому-то очень трудно… я понимаю вас очень хорошо… даже слишком.

– Погоди ка! А что с этажом то? Я ничего не знаю, хотя и прям странно, что почти никого сегодня с него на совете нет!?

Зал зашумел и суетился, оглядывая своих соседей и явно начинал пускать слухи, пока я вырвал секунду для тяжёлой отдышки.

– Заметили, наконец… вот и я об этом. На втором этаже сейчас война. В 203тей все были убиты группой вооружённых людей. По моим скромным знаниям, могу сказать, что это новый клан каких-то девиц воительниц. Скорее всего из тех аудиторий, с которыми нет связи. Только 201вая, 202рая могут что-то знать. Уж не серчайте девочки, но здесь из второго пришла только лидер 204той.

Фрея смотрела на меня пристально, причмокивая языком, но терпеливо молчала, выжидая конца моей бесконечно затянутой речи.

– Думаю, она не даст мне соврать, что там всё плохо. Может, пока мы здесь, они покорили уже весь второй этаж. Если никто не знал об этом, значит они не выпустили беженцев живыми. Представьте там ещё и мутантов. Думаю, не стоит объяснять.

– Так нам тогда надо быстрей возвращаться к своим и готовить людей!

Кто-то ещё пытался что-то говорить, но их никто не слушал. Все начали уже паниковать и стремительно пытаться покинуть совет, но охрана, верная Самуре, пока держала позиции, не давая перерасти хаосу в бойню.

– Эй, вы, малолетки!

Уж такой наглости во время моей речи не могла выдержать даже моя робкая голова. Чего смущаться людей, когда они ведут себя, как скот?

– Стоять, бояться! Свой блаженный идиотизм отбросить и сели, нахрен!

Такого мало кто ожидал, да и мой, благо высокий авторитет, ещё раз смог помочь мне в трудный час. Самура же лукаво улыбался, явно ожидая от меня такой реакции, а может и вовсе позвал меня ради неё. Подлец…

– Итак! Я вижу, что вас давно не строили, собаки! Для кого я тут душу изливаю?! Решили мне тут хаос устроить!? Теперь мне точно ясно, что вам нужна рука порядка!

– А ты чего тут раскомандовался, знай своё место!

Уже отошедший от шока, один из паникёров решил показать всю тяжесть своих гениталий и попытался дерзко прервать меня на полуслове. Конечно, я был уже не совсем в здравом уме, хотя кого обманываю, мы все тут психи, просто кто-то скрывается лучше других… Тем не менее, сейчас я не думал. Шаг. Ещё шаг. Искра. Буря. Пуля в упор.

– Кто-то ещё против, падлы!?

– Эй, Ройсан, ответьте! Вы в порядке? Эй…!

Я резко одёрнул головой. Да…. Такое со мной бывает. Уж больно сильно хотелось, чтоб мои мысли иногда были реальностью, но нет. Я всё также стою на трибуне, а эти паскуды гудят и никак не хотят ничего делать. Даже жаль, что мою пламенную речь не прервали…

– В итоге отвечая на ваш вопрос. Да. Нам нужен отряд!

Уже с большей уверенностью в себе, я продолжил то, что уж решил ранее. Конечно, слова рождаются на устах людей, но умирают у них на ушах, а выживут лишь те, что дойдут до их сердец. В сердцах этой толпы был лишь страх, а в желудках моча, что они так сладко называют «виски». Какие же найти слова, чтобы пробиться сквозь эту ядрёную смесь…?

– Думаю… ты прав.

Все обернулись и замолкли от неожиданности. Фрея всё так же смотрела на меня, молча слушая всё до конца и оценивающе причмокивала языком. Я знал, что она самый страшный враг, которого только мог представить Самура, но я ждал этих слов… Я просто знал, что эта дерзкая, холодная и фанатичная девочка, с умом и шикарной фигурой не сможет устоять перед словами того, кого считает другом… в общем, она имела всё то, чего не имел он.

– Хорошо, Рой, я дам своих людей… и патроны тоже.

– Фрея, вы… вы уверены? Мы же за вас горой, но это…?!

– Заткнись, Питер. Взрослые решают дела. И вообще, для тебя я леди Фрея!

Что и стоило доказать. Холодная и фанатичная… Слава Отцу, возмущённые крики Питера и его банды скинхедов не продлились долго, а их буйные крики и беспредельные споры к счастью прервали служители порядка Столицы. Получив в промежности по самые не балуй, толпа затихла и смиренно приняла предложенный им закон. Так бы всегда… эх, мечты.

Ну что сказать, всё прошло успешно… наверное. Теперь не придётся платить на каждой границе… ура! Хоть скоплю на чай! Хотя бы грибной.

Естественно моей радости не было предела. Одно дело, благородно убивать всякую нечисть, но, когда это выходит на промышленный масштаб, становиться обидно, что за спасение других, ты ещё должен платить им деньги. Вот только, тем временем, Фрея не прекращала пилить меня взглядом до тех пор, пока я не убрал флягу, после чего тяжко выдохнула и пошла с остальными. Даже без слов пилить умудряется… страшная женщина.

После торжественной коронации нашего клана в защитники человечества, все представители знати школы отправились на банкет, где их хмурые лица отлично контрастировали с общей атмосферой. Впервые за долгое время.

Столица раскошелилась на еду, но как не парадоксально, от нашего клана – виновника торжества, здесь были лишь мы с Андреем. Грёбаная бюрократия! И как всегда бывает после хорошей и культурной вечеринки, я с чувством выполненного долго удалился к своим братьям домой. Ну хоть успел прихватить пару кусков на завтрак.

– Рой…

Рука опустилась мне на плечо, остановив одним лишь касанием. Скорее это я встал как вкопанный, словно пойманный воришка, но уже ничего не поделаешь.

– Уважаемый. У вас была такая душевная речь… небось проголодались за троих?

– Ну что вы, директор. Я и так своим напился за двоих, не стоит! Ха-ха-ха.

– А я и не предлагаю… просто заметил, что как-то маловато мои повара приготовили мяса. Думаю, как же людям на завтрак хватит? Вы со мной не согласны?

– Конечно, директор… Всем по способностям и по потребностям!

– Да ты что… ну-ну, хорошо. Всё же, твои способности сегодня подписали… капитан «стражей утренней зори», чтоб тебя. Видимо, вы наелись пафосом… капитан. Не буду задерживать.

– Спасибо, директор.

– Рой…!

Самура окликнул меня уже у самого выхода из малого зала для собраний. Вот же, гадство! Не успел выйти в центральный зал. Аудитория огромная, хоть бы затерялся там, но нет… высоко сидит, гад, далеко глядит.

– Ты молодец, Рой. Давно никто так не говорил здесь. Прям лучик надежды, чтоб тебя. Я знал, кому доверять… широкие карманы ха-ха-ха.

Вот же… заметил. Карманы и правда топорщились больше некуда, проступая жирными пятнами, неспособными затеряться даже в затёртых складках моего плаща. Эх… ничего не поделаешь, но не спускаем марки.

– Рад стараться, директор. Спасибо за похвалу, впрочем, ваше уважение лучшая награда.

Он усмехнулся и махнул рукой. Тихо, заставляя читать по губам, сказал что-то, терявшееся в гуле толпы.

– Спасибо, Рой за… Впрочем… сам додумай за что.

Может ему понравилась часть про старших? Фух, пронесло… думал четвертуют за их защиту. Да они почти, как нехристи, а там и до воспитателей не далеко. То та сущее зло…

Ох, чувствую, не доживу я до двадцати, ох не доживу… язык – враг мой, ой враг…!

Наконец, алкоголь ударил в голову. Как всегда, не вовремя… Последнее, что я помню это то, как благополучно усадив свою «искательницу приключений» на лавку, я провалился в размышления, скрываясь от пронырливого взгляда дотошной заразы – директора. А дальше просто ничего. Темнота. Эх, ничего не сделал, но как же я устал….

Тяжело. Жарко. Что-то мокрое упиралось в плечо и всей тяжестью, казалось целого мира мешало дышать. Я открыл глаза. Она смотрела на меня, нет… они просто были холодны. Остекленевшие глаза Аяно уже даже не смотрели… ещё тёплой и плавной струйкой по белой, как смерть, щеке стекала солоноватая кровь. Я даже не хочу вспоминать, нет, просто не могу вспомнить тот день, но он догоняет меня во снах. Этот холодный взгляд в никуда… Тут можно было бы пошутить про сердце бывшей, но это уже будет совсем не смешно.

Я ничего не помню из того дня кроме той ужасной картины, когда я открыл глаза после долгого лежания на холодном полу. Да. В тот день Аяно убили, и я был единственным подозреваемым, но Андрей поверил мне, хотя отношения и до сих пор уже точно не те что прежде… он стал ходить куда быстрее. Однако самое тяжёлое на сердце было понимание того, что я единственный, кто видел убийцу, а вспомнить мне уже, видать, не дано. Единственное, что помню, это её лицо у меня на груди и страшную боль в затылке.

Проснулся я уже далеко за полночь.

– Вот же гадство…

Обхватив голову руками и присев на истёртом матраце, я опустил голову на пропахшие порохом ладони.

– И сколько же ещё так будет продолжатся… сколь ещё ты будешь меня наказывать, Ая?

Протерев пересохшие глаза и смахнув со лба холодный пот, я наконец услышал шум.

– Ну что там опять…?

За дверьми моей комнаты, куда я попал уже не ведомым мне образом, гремели бои. Хватило всего одной секунды, чтобы это понять и так ненавязчиво инстинктивно улыбнуться. Такой до боли знакомый звонкий лязг метала и крики смешались со сладким запахом пороха с потных рук, моментально унявших от радости свою осточертелую хмельную дрожь и с улыбкой я был уже на ногах.

Не знаю, что творилось у меня в голове, да что там у меня, у всех нас, но такие грустные вещи, как бои, уже инстинктивно рождали не просто бодрость, а даже радость. Ведь только в те времена ты опять чувствуешь себя живым…

Я быстро выбежал из комнаты. Поворот. Ещё один и вот, баррикада, свист, смерть и огонь. Какой теперь мог быть сон? Какой кошмар мог быть важнее жизни… важнее её единственного смысла… войны.

Я выбежал в перёд своих людей, ведь уже и так было понятно, что на нас напали.

– Ан! Доложи обстановку!

– Тридцать минимум прут с лестницы! Ещё с десяток за мешками с коридора! Видно 102рая дала им проход! Мы отрезаны от коридора, так что нужно прорываться по первому, иначе у нас нет запасов на осаду! Главная много кричит, хочет говорить с тобой. Эта та самая…

– Кто, Ан?!

– Те, что говорил Ник… Их главная вызывает тебя лично, капитан.

– Это мне решать! Вызывает она, тоже мне!

– И я так сказал, вот они и пошли в бой. Сказала, «что не позволяла мне открывать рот»!

– Ну тогда она будет открывать свой только ниже пояса, нахалка! Ну хоть сама пришла… вот мы её и встретим. Веди людей вперёд к воротам! Женщины за баррикады в центре аудитории!

Ан рванул с места, в один момент поднявшись, словно здоровенный флагман нашего войска, быстро собрав вокруг себя стройную вереницу ребят у наших ворот.

– Эй вы, салаги!

Окрикнул я парочку оружейников близ меня.

Только стоило открыть рот, как пролетевший над головой снаряд рванул так, что, взорвавшись в потолке, аж прижал к земле. Осыпав на голову крупной бетонной трухи от довоенного тратила, он выбил меня из колеи, а из ушей потекла кровь.

Пареньки увидели это и тут же в их глазах зачиталась слабость. Нет уж, не в мою смену! Трусы мне не к лицу…

– Бегом к бабам и раздать «дальнобойщики»! Откройте им ворота, пусть стреляют сквозь них из далека, снимают тех, что повыше! Однозначно капитаны. Остальные за Андреем ко входу!

Они ещё метались, пытаясь выцепить взглядом место для побега, но для того я и здесь, чтобы выполнить свой единственный долг. Заставить людей выжить.

– Бегом!

Только сейчас они встрепенулись и, наконец-то, получив цель, рванули с места к складам, позабыв о поиске укромного уголка.

Приказы… Ах, сладка же всё-таки доля командира. К чёрту ответственность… она будет завтра. Всё же, разве не в том задача лидера, чтобы мы смогли увидеть это самое, пресловутое завтра… что может бы важнее, чем встретить нашу утреннею зорю…?

Не жалея «комплиментов», я вскрывал головы братьев наших меньших и одногодок, но не нашёл там ничего интересного. Быстро отбросив вторженцев, мы с парой ребят опять вернули фронт на границу нашей аудитории. Всё же, одной неожиданности слишком мало для победы… глупцы.

Встретив у гермозатвора, что отделял нашу аудиторию от общего коридора школы, двух «швейцаров», мы быстро заплатили им за работу звонким свинцом. Любимых в клане «тетешников», у нас было много, а потому зачистить выход из аудитории до самой правой лестницы школы не составило труда. Лишь изредка уклоняясь от неумелых попыток обойти нас с фланга, мы, как можно реже стреляя на поражение в голову, наконец, увидели её.

Только теперь стало понятно, почему наступавшие были полненькими в своей тесной, казалось, детской одежде. Чёрные волосы знойной красотки струились тёмной рекой и блестели синеватым мерцанием лунного света. Я знал, что это всего лишь простая и незамысловатая холодная россыпь призрачных огней, но они были таким яркими, что совершенно не верилось в то, что это всего-то отражённый зеркалами далёкий лунный свет. Столь прекрасное чудо человеческой мысли заставляло каждый раз усомниться, что он лишь замена простой лампе химического освещение, а не стародавнее чудо или тайная магия. Всего одно зеркальце на бескрайней Великой Крыше, а вся школа уже заливалась лёгким мерцанием лунных огоньков. И как тут не поверить в силу божественной крыши, если есть такое чудо… даже без Луны. Магия…

Даже сейчас под градом из пуль я просто не мог не искать эпитетов, чтобы хоть как-то описать эту красоту из двух чудес, игравших одну симфонию в моих глазах. Всё же, я был не прав… только природа может скрасить женщину так, чтобы заставить мужчину безвольно робеть от одного её властного взгляда из далёкого лестничного пролёта. Никакой грим… никакой кураж и самогон. Конечно же нет…

Впрочем, думаю, раньше это система зеркал была чем-то грандиозным в том масштабе, который мы видим сейчас, но игра в пятнашки этими светлячками, с детства стала главной забавой после стрельбы. Эта дивная приблуда всегда поражала. Восхищая простотой и гениальностью. Просто оплетая обычные бетонные стены цепью зеркал и стеклянных проводов магического оптоволокна, она превращала их бездушную гладь в блестящую паутину света и будоражащего голубого зарева, но сегодня… я просто не могу подобрать слов. Как их вовсе можно найти, когда в союзе с огнём и смертью, лунная магия слилась воедино с девичьей красотой в удивительную картину её прекрасного лица…

Она спокойно раздавала указы своим генералам, но тут уже звонкая дробь прошлась и по моей везучей щека. В ту же секунду меня отбросило очередью к баррикадам, где лежал и Андрей. Лишь его голова, слегка приподымалась над лежащим телом, чтобы иногда поливать врага порцией свинца. Пряча тщедушные тушки бойцов за жалким мешком и трупом сверху, они вынуждали нас жаться к земле в ответ, словно прокисшие мокрые тряпки.

– Слушай Рой, нас тут положат!

Весьма вовремя заметил Андрей, когда над головой в очередной раз сверкнул убедительный довод его запоздавшего замечания.

– Ну в твоих слезах от страха, я точно не помру! Не ной, салага, есть план.

Хорошо быть командиром. Пока бойцы своим животом берут баррикады, ты спокойно можешь поговорить с ИИ и составить план. В конце концов, он есть далеко не у всех, а командирам он нужен как никто другой. С кем ещё можно разделить тяжести власти… и не бояться предательства?

– Кузьма! Ты уже проанализировал обстановку?!

– Естественно! Ты же заметил, что все они девушки, верно? А что любят дамы?

– Твою за ногу, быстро!

– Стоп, у меня новость! Самуру только что атаковали. Столица взята. Со мной связалась Дианочка. Они с главой заперты в их кабинете, но им так долго не прожить.

Да. Такая новость уже совсем не радовала, а на план теперь уже не было времени. Неожиданно всё стихло.

– Кхе..Кхе.. Уважаемые жители 101 аудитории.

С выражением и постановкой, явно заранее репетировав перед зеркалом, начала вещать знойная брюнетка, выйдя на лестничный пролёт. Сверкая двумя лёгкими клинками посреди полевого лагеря, бесцеремонно разбитого прям на ступенях, она сопровождала своей речью отступление своих верных бой-баб. Даже символично… лестница разделяла практически неизвестные друг другу миры – этажи школы, а красавица так уверенно пыталась это доказать. Варвары… эх, дерзкий бой на матраце был бы нам с ней больше к лицу. Я бы даже подыграл…

Выйдя вперёд, девчушка продолжала.

– Думаю, не все меня знают, но вот ваш лидер явно слышал обо мне. Меня зовут Шина де Нар! Однако хватит формальностей! Рус.. руса… чёрт! Ройсан, один раз предлагаю, сдавайся! Я много о тебе слышала. Говорят, ты тут легенда и вообще знаменит. Тоже мне… нашли кем гордится…

Она оторвалась от микрофона и язвительно выругалась, но хитрая электронная приблуда выдала её «закадровые» слова. Бедняжка аж засмущалась, но не подала виду, быстро перейдя к сути.

– В общем, я искренне благодарна тебе за защиту всех нас от мутантов. Удивлена, что только тебе это пришло в голову. Можешь гордиться, но знаешь, очень многие в моих рядах считают, что ты сам их приманиваешь, дабы прославиться. Смекаешь? И вообще, хватит прятаться, как крыса…

Пока девица несла свои мысли мне было не до того.

– Андрей…

Прошептал я к лежащему рядом товарищу.

– Помнишь ту дыру в туалете, что мы недавно сделали?

– Ну есть такое, а что? А-а-а… не продолжай.

Так Андрей, уже не слушая, с парой ребят не разгибаясь, пополз к туалету.

Да, вот что значит судьба. Так сказать, коль не счастье так несчастье помогло. Как прорвало трубу, то целую неделю боролись с потоками воды и нечистот, а дыру просто не стали трогать. Потом проложили из неё ход прямиком на лестничный пролёт, чтоб хоть так уменьшить напор воды. Вот теперь и появился потайной проход и как удачно, что девица любит поболтать. Надеюсь, Андрей успеет пробиться к ним, чтобы я смог уйти. Я не брошу тебя, друг. Ждите… директор.

– Слышу я тебя, дорогуша, слышу. Вот только такой предлог для войны не очень-то благородно с твоей стороны брать, коль сама в это не веришь.

Я выглянул из-за угла, перекатившись из-за мешков под прикрытие стен.

– Что поделать, такая жизнь. Предлог для лохматого, только силы тратить. Прикажи своим людям сдаться. Ты же герой, а ему не гоже своих людей губить ради себя. Или ты за свой модный плащ переживаешь больше, чем за них? Ой не бойся, дорогой, я его отлично пристрою. Шкура побеждённого зверя хорошо убеждает других… сам понимаешь.

– Поверю на слово, но как насчёт пари. Я даже от сюда вижу твои клинки. Мало кто в школе по достоинству ценит хладный метал. Заточки и палки. Смех, да и только. Думаю, у нас есть что-то общее, а потому я тебе доверяю.

– Приятно, конечно, но ты о чём, лохматый? Не уж-то хотел мне ноги зацеловать на время? Я как бы немного занята, смекаешь?

– Давай дуэль. Только ты и я. И да, я понимаю, как надменно это звучит, так что не утруждайся лишними колкостями. Так что скажешь?

– Эх… ничего не поделать. Я принимаю бой! Как же я надеялась, что ты это предложишь…

Как и раньше, коварный микрофон выдал её настоящие мысли, но она уже не обращала внимания, спускаясь ко мне вниз.

Бой на мечах – невероятное символичное действо. По крайней мере, таким оно было для меня. Было, наверно, в глухой древности, время, когда меч был всего лишь острой железкой как и сейчас, нужной, чтобы разрубить на части того, кто чем-то не нравится. Для большинства, бой на мечах – всего лишь попыткой доказать противнику, что ты не дерзкий кусок мяса, а что то-то большее. Меч всегда нуден был, чтобы доказать, что только враг достоин участи быть разбитым на куски, и хорошим аргументом в надежде не стать обедом самому. Но только не для меня…

Поединок… всё это сакральное действо для меня как открытая книга, в которой ты видишь душу не только противника, но и самую тёмную и скрытную из всех… свою.

И всё, как бы там ни было, поединок – это не одна только грубая сила. Далеко не только слепая удача, как перестрелка среди тёмных коридоров мёртвых стен, и даже не отточенное годами мастерство. Для меня это всегда было искусством, отдушиной в мире, где из прекрасного остались лишь вечно цветущие дамы… тем, что осталось мне от отца. Прошлым, что теплится приятной памятью в сердце. То, для чего я был рождён… моей душой.

Глава 4 Поворот не туда

Внимание! Внимание! Говорит Столица! Рубрика «Личности».

Выпуск дня: Кёнхаку ден Мэй 20 лет, пол женский, любимое оружие тяжёлый пистолет-самопал и сапог, гражданство: советник при Шине де Нар и «Великий Учитель».

Заметка 1 – Бежать…только бежать… какой позор.

Такие мысли крутились в голове, пока кирзовые сапоги гремели по бетонному полу своими окованными железом носками, а металлические пятки воистину сверкали, высекая искры из-под измазанных кровью девичьих ног.

– Прости, отец, я не смогу сдержать слово. Но сейчас мне нужно бежать.

Бичевания подстёгивали лучше любой погони, пока по открытому коридору девочка бежала одна, не обращая внимания на залетавших, через настежь открытые разбитые окна и пробоины в стенах пустоши, мутантов. Голоса погони уже окончательно отдалялись, смешиваясь с громом канонады выстрелов и «тетешных» хлопков, под мирно падающий с окон жёлтый снег. Лишь свет молний погибшего мира освещали пустынный коридор.

– Миновать лестницу и всё, другой мир, чистый лист. Меня не узнали, скажут зверомен погрыз. Да, точно, так и будет. Никаких сомнений, только бежать.

Со слезами на глазах мне оставалось только бежать… бежать прочь от себя, от друзей, от сестры.

– Прости, Аяно, прости!

Неужели. Длинный коридор увидел свой конец, лестница позади и человека в разорванных лохмотьях никто не остановил, пока свой первый в новой жизни приют, девочка не нашла в тёмной и мрачной кладовой второго этажа.

– Прости, сестра, прости…!

Усевшись на холодный пол и в судорогах опиравшись на книжные пыльные полки, я наконец смогла унять ноги и остановиться. Сердце сжимало грудь и оставалось только плакать в непроглядной холодной тьме… тишине бесконечно долгих минут.

Наконец, тяжёлая пыль смешалась со слезами, склеив веки тяжёлым тревожным сном в этой непроглядной темноте, а мысли пропали, трусливо сбежав от проблем.

Проснувшись, я уже собралась с потускневшими мыслями, но яркие моменты горячей крови на руках и чувство вины, томило хуже любой пули, что, застряв в животе, создавала горячее чувство тяжёлой кровавой «сытости».

– Где я…?

Думать было некогда, так что девчонка всего лишь укрылась там, куда смогла пролезть. Всё равно от себя не скроешься, так что какая была разница… вот только сон прошёл. Знаю, что нужно плакать. Даже если не хочется, всегда нужно плакать, чтобы хоть как-то очистить голову для искупления, но вот слёзы высохли, а сон прошёл. Осталась лишь томная боль и нависшая тяжесть пыльного мрака.

Перерывая наощупь свою тёмную комнату, я, наконец, нашла выключатель. Помещение озарил еле мигающий лучик света резервного освещения, игравший огоньками на подвешенных частичках, поднятой мною, многолетней пыли. Её лёгкая душная взвесь плавно кружилась вокруг, подымая настоящую метель от каждого неловкого шага и быстро осаждалась на заляпанных в крови волосах и одежде. Надеюсь, и мою вопящую совесть, когда-нибудь засыплет таким же слоем, чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту…

– И как только меня никто не поймал…? Халтурщики…

Девочка не унималась, скрывая за слоем бредовых идей неприглядную реальность.

– Не думала, что на втором ещё есть пустые комнаты…

Осмотревшись, я увидела огромные стеллажи, а под потолком мерцала грозная табличка «только для персонала». Тем не менее, я была здесь, бесцеремонно войдя сквозь щель стенного пролома. Скромное убежище девочки оказалось архивом и многие знания старого мира пылились мёртвым грузом в тесных мрачных подвалах… никому не нужные, как ныне и я.

В углу что-то блеснуло, и шустрая тень в тот же миг дёрнулась к выходу, но куда там ей до девчонки. И человек, и мутант знали, что нет быстрее неё в этом мире… одном из многих миров. Вот и тень уже была поймана за чернявый юный хвостик, а тощее, раскосое от страха, лицо с сухими слезами в глазах, со страхом смотрело на меня. Хоть в близи она была куда крупнее, чем казалась, почти ростом с девчонку, но подняв её за косу одной лишь рукой, даже лицо такой преступницы, как я перекосилось от жалости или ужаса. Настолько тощей она была.

– Кто ты?!

Лишь тихие всхлипы были мне ответом. Так дело не пойдёт… Привязав «молчанку» к дверной ручке за её непослушный хвостик, я пошла к архивным полкам, где из бумаги и старого кусочка сахара в кармане, сделала крупный комочек. Оставив не хитрое лакомство у крысиной норки мне не пришлось долго ждать и скоро на костре из книг, дымился наш первый обед в новом мире… в моём мире без сестры.

– Как звать?

Она продолжала молчать, не отводя взгляда от подгорающей краюшки крысиной грудки.

– Я тебя спрашиваю. Отвечай!

Страшным лицом, и без того искажённым от стыда и собственной порочности, спрашивала девочка, с милой улыбкой протягивая молчанке мягкую грудку. Наверное, девочка была слишком страшной сейчас, что бедняжке и этот скромный ужин не лез в горло. Даже так, мягкая грудинка оказалась слишком сложной задачей для немощных челюстей.

– Шина… Можно мне позвать остальных?

Очень тихо, почти на одном придыхании ответила молчанка, решив попользоваться последней мой добротой. В такой момент, когда девочка потеряла всё, забота этой незнакомки о друзьях, а то и просто знакомых, не могла не тронуть. Не знаю почему… может просто замёрзла, а может почему-то ещё, но сердце ёкнуло.

Уголки рта сразу потянулись вверх с угрюмого лица, достойного лишь облепившей его, грязи.

– Зови…

Уже смягчившись скомандовала ей опустошённое чудовище, лишь издали напоминавшее человека, а пока уже дружная компания из десятков малышей уплетали добычу, умилительная улыбка скользнула по его мерзкому лицу. По щеке потекли широкие партизанские слёзы, что тихо прятались от сознания жестокой мрази. Как… как оно смеет плакать…? Как чудовище может мечтать о жалости…?

Сев в дали у стены, под прыгающими по стенам, лучиками света, девочка стала писать.

– Прости… прости меня, пап. Я клялась тебе, что никогда не брошу её… не оставлю сестру, но лишь сама помогла ей уйти. Прости, папочка, я… я не заслуживаю имени, пап, но позволь своей дочери последний раз дерзнуть и попросить тебя о счастье… прости меня, пап, но сейчас мне нужно только бежать. Позволь оставить хотя бы одно лишь, данное тобой, имя, хоть и этого я не смею просить. Прошу… позволь остаться твоей Кён, которая, обещаю, дождётся своей расплаты… расплаты за мои грехи, но только не сегодня… сегодня я должна бежать. Прости, пап, но я буду бежать за счастьем… хоть его и не достойна. Я не спасла сестру, но теперь буду бежать не ради себя, а ради счастливых глаз, что так радостно сейчас смотрят в костёр рядом со мной, горящий из знаний старого мира. Прости, пап… может, и я должна гореть там вместо этой грудки, но, надеюсь, когда-нибудь, вы с сестрой, сможете меня принять вновь… а сейчас я должна бежать с моей новой семьёй. Может, это всё мои жалкие оправдания, но ведь кто теперь, как не я, сможет привести их в светлое будущее…?

Положив свою исповедь между старых полок, я отдала свою жизнь на волю судьбе, а сейчас моя совесть будет чиста. Может, это и глупо, но кто осудит за муки совести? Кто осудит за желание остаться собой? Кто-то, когда-нибудь найдёт мою исповедь и может быть, про себя меня простит… не осудит и вспомнит, что я просто жила. Но сейчас я должна бороться, чтобы, когда-нибудь, перестать бежать. Бежать до тех пор, когда моё наказание вновь нагонит меня… чтобы встретить его с гордо поднятой головой и улыбкой. А теперь я плакала в последний раз и лишь своей исповеди я доверю свою судьбу… для меня больше нет живых, кто её примет и простит.

– Прости меня, пап. Я не спасла свою семью, но обещаю, что сделаю всё, чтобы спасти их. Надеюсь, я не просто девчонка, не просто убийца… я твоя дочь, я… Кёнхаку ден Мэй.

Вернувшись к девочкам, где у костра из горящих книг, под лай мутантов за окном, я вошла в свой новый мир уже без слёз…

Всем отбой! Глава сказал!

– Поставки отложили!? Ну что опять с вами не так?!

– Простите нас, но второй этаж заблокирован, а центральная лестница в осаде. Мы просто не можем довести вам землю. Мы только накопали, но двоих парней уже убили, а девочки боятся. Простите, но мы не поедем, пока войска сидят у нас под боком. Можете прийти и забрать сами, но мы не можем больше терять людей. Или придётся доплатить…

Нервов уже не хватало, и я просто бросила трубку. Вот же! Довели… Эх, теперь весь месячный план переписывать. Ну за что мне это?!

Хорошо хоть чай не пролился, а то глава снова бы сердился. Он подарил мне его на пятнадцатилетие, а я уже пролила дважды. Аж самой неловко. Такое я не отработаю никогда. Ах, любимый, лучше бы кольцо подарил… глупый. Да, стоящий у окна своего кабинета широкий профиль будоражил умы всей школы. Но что же в его голове? Кто бы знал… Туманный взор смотрит только в будущее, где вряд ли есть моё место.

Тяжко вздохнув, я выпила чай, пожевав его терпковатый листик. Тем временем работа не ждала, а постройка новой плантации закрышной фермы и так отложилась на зиму. Чёрт бы их побрал! Шина… Как можно не восхищаться главой!? Не помогали уже пятый год, а теперь ещё и война? Неблагодарные сучки…

Эх… выдохни, Дианочка, успокойся. Наверное, у всех, всё-таки, разные вкусы.

– Ай не могу! Бесят-бесят-бесят!

Ну, их хотя бы видно. Такое точно не пропустишь, а мне… что мне остаётся, кроме как хорошо работать, чтобы получить хотя бы его внимание.

С такими мыслями поднявшись с табурета, я поправила платье, стряхнув с его блеклых горошинок, чуждую, для деловой леди, пыль, и решилась-таки подойти к двери.

Громкий звонок. Как? Что это? Такой громкий вызов я слышала только от звонка школы, что оповещал всех нас о новой волне крылатой нечисти. Кто же снова… возжелала сожрать нас?

Но нет. Звонил…телефон? Но как…?

Там, где всегда стояла тишина, за прозрачным стеклом примитивного шкафа, хранящего атрибуты власти Самуры, вдруг зазвонил телефон. Простой, красный телефон с циферблатом, что когда-то был символом власти людей, звонил прямо сейчас. Такое уже нигде не увидишь.

Даже удивление было единственным, что коснулось сердца, но не моего лица. Всё же, опыт не пропьёшь… глава бы не простил такой халатности. Но Самура увидел и это.

– Дианочка, дорогая.

Сказал глава нежно и приветливо, положив руки на плечи и плавно повернув меня к выходу.

– Это срочное дело. Не хочу вовлекать тебя в это. Пожалуйста. Завари пока чай. Я скоро приду.

Уже жёстче, но всё так же спокойно и уверенно, сказал глава, закрывая за мной дверь.

И вот как тут не робеть…? Этот взгляд… решимость… Чёрт, как смущает! Сколько лет уже, а всё как девчонка краснею! Позор… любовь к начальству, нет-нет-нет… хоть и боюсь признаться в этом, даже себе самой, но ему этого точно пока не нужно знать… пока что.

Мысли сразу покинули голову, стоило только закрыться двери, сопроводив мой выход в иной мир… моё пустое обиталище за пределами кабинета. За пределами доверия главы.

– Как? Почему вы так со мной? Я же верна вам, как никто! Я всего лишь хочу помочь…

Ничего не оставалось и я быстро уняла взыгравшую гордыню. Смиренно потупить глаза и, словно обиженная мышка, шепча себе под нос, я уже ставила на плиту маленькую жестяную чашку. Впрочем, даже обида не заставила слезу пробиться на свет, уже привыкшую к ложным вызовам. Всё-таки, молчать обо всём куда труднее… дурак.

Прикусив надутую губку, я смахнула с глаз лишнюю влагу и спокойно присела возле включённой горелки.

– Нет, любимый, не получится!

С таким настроем я подскочила со стула и в сердцах открывала дверь. Выглянув одним глазком, через щель уже виднелись стены запретного для меня мира. Вот портрет неизвестного мужика, вот его жена, нарисованная ещё явно до войны. Вот любимое кресло главы, ещё сохранившее остатки его запаха. Тут двери предательски раскрылись, подавшись вперёд от моей напиравшей на них, любопытности. Всем телом меня унесло вперёд, едва не свалив на пол, как мешок картошки. Ох, что-то я слишком зазналась… мешок картошки не стал бы подслушивать. Впрочем, я была уже готова говорить что угодно, чтобы отвертеться, лишь бы голос не дрожал, а то я могу, но…. Пусто.

– Глава! Простите… Ваш чай готов.

Выпалила я, не придумав ничего лучшего, но шоу должно продолжаться, так что врать, так до конца! Хотя… кому врать?

Позвав директора ещё пару раз, я решилась осмотреться. Ах, как же хочется услышать его запах… нет, креслу не соблазнить меня, пока его живой обладатель мистически решил отшить меня чудным фокусом Гудини. Спрятался он… сколько вам лет, глава? Как маленький, ну правда…

Конечно, я знаю многое об этом шикарном мальчишке в вечно нестиранных кожаных штанах, и даже ношу под сердцем его секрет, но такие прятки были впервые. Ой! Как-то двусмысленно вышло… Впрочем, я и не против.

Засмущавшись от своей же глупости, я обхватила руками горячие пунцовые щёки. Проболталась… дурная.

Оглядевшись и немного остыв, я поняла, что его нет даже под столом. Самой бы провалиться… стыдоба то какая.

– Так, значит… глава. Я вас всё равно найду… должна найти.

Не думала, что будет так обидно, когда самый дорогой человек тебя бросает. Знаю, что он не мой. Знаю, что не могу злиться, но… Ладно, соберись, некогда о себе думать, чёрт возьми, где ты, любимый?

Обойдя кабинет и проверив даже под столом, я открыла шкаф, уже не надеясь найти в нем что либо, но вот к мистическому телефону подходить было ещё страшновато. Всё же шнура у него не было отродясь… как он мог звонить?

В шкафу же все было просто и понятно. Я сама ведь всё убирала здесь, отмывала каждую полочку, выложив книги сердечком. Да, он, конечно, этого не оценил, но это было очевидно… бука. Дурная, тоже мне! Ещё расплачься тут! Дурная…

В шкафу с тех пор так и ничего не изменилось.

– Вы такой странный, глава…

Такое точно не забудешь… Впрочем, это удивило не меньше, чем грело душу, картиной всё того же сердечка. Может… я ему дорога?

– Нет… конечно, нет, не может быть. Ай, кто его знает!

Ладно, надо поискать следы, глядишь найду, что полезное.

Подойдя ближе, я всеми силами постаралась увидеть в шкафчике хоть что-то новое, но это оказалось труднее, чем на первый взгляд. И впрямь. Шкаф был полон папок и книг, написанных знакомой рукой с идеальным почерком главы и зачитанных мною до дыр, но ничего особенного не выдавало изменений. Делать нечего, нужно его искать.

Слаживая книги обратно, я была готова паниковать и выходить за подмогой, но тяжёлый удар в грудь выбил из меня всю дурь, отправив к другой стене далеко не маленького кабинета. Свет в глазах погас через секунду, с силой ударившись о что-то более твёрдое, чем моя голова. Да, не лучшее начало дня…

Прийти в себя оказалось труднее, чем мне говорили. Вот так и слушай старших…

Тусклый свет пробивался через веки.

– Пришла в себя, значит… хорошо.

Голос откуда-то сверху был в далёкой глуши, словно утопая в её гулких водах, так что на него обращать внимание было сложно. Зато я не чувствовала рук. Казалось, что их просто не было, но собрав волю в кулак, я кое-как заставила онемевшую конечность, подтянуться к лицу. Не знаю, как… Давно же я не чувствовала себя молодой… будто младенец, который только-только научился ползать. Не думала, что буду так искренне рада этому маленькому подвигу…

Я вытерла затёкшие глаза, но липкая жижа смыла картину происходящего ещё более багровыми красками. Из руки торчали осколки, а по лицу текла свежая кровь от столь удачного протирания глаз. Повезло хоть не лишила себя этих драгоценных яблок.

От собственной глупой шутки, инстинктивно захотелось формально усмехнуться, чтобы хоть так расположить к себе свою костлявую гостью, которая явно не собиралась уходить с пустыми руками. Однако, грудь обожгло от первого же вдоха, с огромным трудом сумевшего раздвинуть защемлённую грудь. Попытка не пытка… и раз!

Ну конечно же встать не удалось, а вот кирзовый сапог, видно, что со знанием дела, толкнул моё лицо на свидание с холодным шершавым полом.

– Давно не виделись… сестрёнка.

Громко и страшно звучал до боли знакомый голос где-то вверху, да и сапог казался очень знакомым… даже слишком.

– Где Самура, Диана!?

Выждав совсем уже неприлично короткую паузу, голос вернулся снова.

– Дианочка, дорогая моя, ты же знаешь, как я тебя люблю, но мне некогда. Так что скажи на милость, где Самура?! Эй вы, переройте тут всё!

Я, конечно, понимаю, что сапог с рёбрами не очень совместимы, но на практике вышел хороший удар. Не пристало хрупкой девушке пускать со рта слюни, но кровь придала им цвет любимой губной помады. Даже не думала, что моя кровь может быть такой красивой.

Тем временем кирзовый сапог приближался уверенным шагом. Остановившись у моего лица, он, наконец, показал мне своего пассажира, что до этого ютился где-то далеко наверху. Это лицо было знакомо мне с детства. Аяно… нет, не может быть… Чёрт подери! Почему же вы так похожи…

Присев рядом со мной на корточки, Кёнхаку продолжила говорить, но не всё уже доходило до головы. Кровь наливалась в глазах и дышать было невыносимо горячо. Острая боль медленно ковыряла в груди дырочку раскалённой иглой при каждом вдохе, не давая открыть парализованный рот, но тут моя голова оказалась в чьих-то мягких руках. Её ладони были привычно холодными, словно перевёрнутая ночью подушка, так ласково окутавшая горящую голову. Она приподняла меня за плечи и мягко уложила окровавленный затылок на свои колени.

– Сестра…

Как же, после этого, я могла её не узнать…? Конечно, я прекрасно знала его с самого детства… как бы я смогла забыть его с того самого дня в ледяных пустошах и нашей первой встречи после долгой разлуки. Я мало что помню с тех пор, но этот родной запах сажи и мускусной кислинки её бледной кожи с нежной желтизной свежего снега, я точно не забуду никогда.

– И тебе привет… сестрёнка.

Всё вокруг было в чёрном тумане вперемешку с кровавой пеленой, так что я была рада, что если умру, то хотя бы рядом с ней.

– Знаешь, а я помню, как мы втроём играли с Аяно. Хорошие были времена. Тогда даже воспитатель не смог нас разлучить, верно!? Хах… даже забавно, что я была «крышей» для будущей предательницы… а ведь в детстве были не разлей вода.

С мягкой улыбкой продолжала моя лучшая подруга, что волею судьбы была мне и сестрой. Уж не знаю, как, но я попала в семью к очень странным, безмерно добрым людям, коих и по сей день считаю семьёй. Вот только гены говорили обратное… Жаль, что они не дожили до тех пор, чтобы поднять для меня шторки истины. Может хоть у главы я найду хоть что-нибудь о моей семье… как же мне тебя не хватает, бабуль.

– Почему ты защищаешь его, Дин? Этого подонка?! Засели тут вдвоём и даже не слышали, что твориться снаружи! Всё-таки, работать здесь слишком вредно для здоровья… разве любовь стоит того?

Уже грустным голосом спросила сестрёнка, гладя меня по голове. С проскальзывающей в голосе ноткой возмущения, она невзначай продолжала ёрзать по кусочкам стекла, помогая им стать частью моей руки, не прекращая заботливо гладить меня по волосам.

– Я всегда любила тебя, спасла, от воспитателя, рисковала Аяно ради тебя, делал всё… но ты работаешь на того, кто оправдал её убийцу. Почему всё так, Дин? За что…?

Она резко остановилась и придавила осколок ещё сильнее, пронзив мою руку насквозь, после чего легонько подняла её и аккуратно вытащила остатки стекла.

– Прости… Хоть мне и интересно почему, но это уже ничего не меняет… Ты бросила меня и это факт. И всё ради него? Даже не сказал тебе о нападении и спрятался сам… а ведь ты могла принять предложение и жить со мной, но нет! Любовь… Чёрт! Мы так давно не виделись, что меня прям прорвало тут душу излить… Не хорошо.

Очередное свидание с сапогом уже было в слепую, оставив опухать не нужные, на такого рода встречах, глаза. Не удивлюсь, что своей непреклонностью, они явно мозолили своих коллег на как всегда уставшем прекрасном лице Кён. Да, я и сейчас помню эти прямые смольные волосы и боевые, с тяжёлым взглядом глаза, что с раскосой задорной улыбкой создавали портрет идеальной невесты, достойной нового мира. Хах… а вот грудь у меня таки осталась в маму…

– Прости, Дианочка, но я найду его. Тебе уже этому не помешать…

Кён мягко чмокнула меня в лоб и опустила на перевёрнутое кресло, подперев голову его мягкой сидушкой. Хоть было очень больно и думать получалось украдкой, но мне не хотелось верить, что сапогом меня била она.

– Не умирай без меня… Дин.

Последняя фраза была спокойной или даже грустной, а может сапог просто прикрывает своего пассажира, что всё также вещал откуда-то с небес. Тем временем, подхватив меня под плечи, пара рук поставили меня на ноги. Последний удал уже смешался со звуками грома, а жёлтый снег запорошил лицо из неожиданно распахнувшегося броне окна.

Меня тут же выронили, укрываясь от неведомой угрозы, но тяжёлая и тёплая рука опустилась мне на живот и лицо, аккуратно и быстро утянув за собой, словно в пучины горячей ванны. Ах, этот родной запах ладана и сажи… Только такие мысли остались в голове, пока всесильная темнота не погрузила в свои объятья.

Кто меня бил…? Как и за что, я могла вспомнить с трудом, но вот запах… только родной аромат заставил меня проснуться. Открыть глаза было не легко, но всё та же тёплая рука мягко опустила мои напряжённые веки, прикрыв их горячей ладонью и разрезала над ними опухшие мешки. Горячие струйки вытекавшей сукровицы, сопровождали плавное явление моего ароматного спасителя… хах, не думала, что я буду чувствовать себя слепым котёнком, впервые увидевшим мать.

Лежать на руках главы было хорошо, но даже в такой обстановке, коварной атмосфере романтики не соблазнить меня пасть в грязь, как слабачка… ещё и прямо перед его лицом.

– Простите за беспокойство… глава.

Собрав последние силы, я уже уверенно, но слабым голосом, смогла хоть что-то прошептать. Наконец, глотнув комок крови, застрявший в горле, я привстала и упираясь в стенку, села рядом.

– Думаю, это глупый вопрос, но где мы?

Не замолкая, я продолжала говорить, пока смущенное и хорошенько отбитое сапогом сердце не успокоится, окончательно скрыв смущение за слоем и без того густой темноты.

– Прости меня, Диана.

Грустно начал глава, непривычно для него опустив горделивую голову. Быстро отвернувшись, он угрюмо продолжил ковыряться в куче старинных проводов. А… вот оно что.

Наконец, зрение немного прорезалось и глаза стали приносить хоть какую-то пользу. Комната не была столь тёмной и сырой, как показалось сначала. Хоть веки ещё заливали сами себя противной липкой водицей, но блестящие огоньки и проводки уже было сложно не заметить.

На соседней же стене, сквозь узкие щели уцелевших видеокамер, с мониторов уже виднелись просветы ярких лампочек задымлённого кабинета.

Что же, всё понятно. Не стоит его беспокоить. Подумала я, но больной интерес было уже не унять, хотя помятое тело явно говорило громче логики. И всё же, я решилась спросит главу снова.

– Глава, а что вы делаете? Я могу вам помочь?

– Дианочка, сиди спокойно. Сейчас всё узнаешь. Я больше не могу от тебя что-то скрывать.

Уж не знаю грустным ли был его голос или обрадованным, но я точно была счастлива. Ну, хоть не зря избили… какая же я всё-таки больная.

За теми мыслями Самура развернулся ко мне и спокойно спросил:

– Ты хочешь всё узнать от меня или от виновников торжества?

– От вас всегда надёжнее… глава.

– Приятно знать.

Заботливо улыбнувшись, он вытер кровь с моего лица своим широким рукавом и плавно продолжал говорить. Глава говорит со мной… всё же, это лучшее успокоение. Вот ради такой улыбки я и готова терпеть всё…

– Знаешь, ты первая, кому я обязан был рассказать, но видишь до чего это довело. Я не мог этого допустить… только не с тобой.

Нечаянно улыбнувшись, я сама потупила взгляд и смущённо завела свою белую прядь за покрасневшие уши. Дурак…

Куском резиновой прослойки и скотчем, он перемотал разрезанное веко. Оторванным лоскутом рубашки, глава быстро превратил меня в гламурную пиратку, заставив краснеть на фоне тёплого пламени свечи.

– Мы не одни в этом мире, и я даже не про сошедших с небес сейчас говорю. «Они» были только первым шагом. Впрочем, я не думаю, что они вовсе существовали… Однако, потом пришли мутанты и это уже не оспорить, вот только наш мир рухнул, не успев ни на что повлиять. Теперь-то уже не важно, в чём правда… они всё равно не расскажут.

Аккуратно сложив остатки прослоек и скотча в кучу проводов, он продолжил мастерить что-то на коленях, не забывая делиться со мной тем, что я так фанатично хотела. Своим миром.

– Кто не скажет, глава?

– Увидишь, и… прости. Не знаю, как ты отреагируешь, так что прости.

– Ничего, глава. Я не знаю, но если вы говорите, то значит, так и есть.

– Никто не знает, и я надеюсь, что не узнает преть, но не всё так просто… Дин. «Воспитатели» живы.

Тишина повисла в неловком молчании и лишь запах паяльника в руках Самуры хоть как-то намекал на то, что всё это не сон.

– Как… Хотя, что я говорю? Это не важно. Я просто приму как данное, а то это слишком сложно принять сразу.

Мрачные картины ужаса тех дней, когда воспитатели, сохши с ума, было невозможно забыть. Как железные жерди сжимали горло своих же воспитанников, доверявшим им все свои, даже самые сокровенные, тайны. Как смотрели на их обмякшие тела, проезжая гусеничным ходом по головам, уже прошедших через их руки, детей, просто нельзя забыть. Конечно, самой мне уже трудно вспомнить, но именно тогда я впервые встретила его… тот самый запах ладана и сажи, а теперь он сниться мне каждую ночь. Именно с тех самых пор я вовсе вижу сны…

– Вот и умница. За это я тебя и ценю.

Обидно… Я думала за талант. Уже, не говоря за красоту. Да, для девочек всей школы он недостижим и далёк, но он от них, видимо, тоже… Хоть со мной он и рядом, но и с тем так далёк даже от меня. Ладно, зато сейчас он только мой… дурак.

– Всё-таки, где мы, глава?

– А… таки интересно? Ты знала, что тут есть потайная комната? Вот и я не знал. В этой школе всё такое примитивное, что аж гениально, вот и не подумал даже, хоть столько лет уже тут просидел. Да, хах, наверное, старею.

– Вы наконец-то засмеялись, глава.

И правда. Такое случалось уже очень давно… Может и не случайно хотя бы на моё день рождение он тоже одарил таким подарком? Не удивлюсь, если так, но тогда это было при всех, а теперь только для меня. Всё же, это было дороже любого чая.

– Хах… ну что же, бывает. Я ведь тоже человек.

– Сомневаюсь…

– Что ты сказала?

– Ничего… Но, глава, что значит примитивно в школе? Я помню, вы говорили о том, что успели поучиться в настоящей школе до войны, но это немного странно. Простите, но я давно хотела это спросить.

Глаз уже немного попустило и в душе снова заиграла девичья натура. Ещё не успев отойти от неожиданного свидания с главой на его коленях, она ловко убрала за смущённую щёку свою непослушную прядь, инстинктивно оголив то, что считала красивым. Впрочем, он всё равно ничего не заметил… эх, такой дурак.

– Что тебе сказать? Я бывал много где и знаю порядком больше многих. Хоть и говорю сейчас надменно, но это правда так. Иначе, как ты думаешь, мне удалось построить мир в этой школе, хоть как-то напоминающий жизнь? Правда, я не уверен, что смогу всех спасти. Однако… ради тебя я сделаю всё. Обещаю… Так что не бойся, хорошо? Но всё это в прошлом… Вот, держи.

Самура протянул мне мой ИИ, что выглядел явно иначе, хотя темнота не давала оценить его крутость по полной. Впрочем, глава и так не сделал бы плохо. Эх, глава… не знаете вы, что на самом деле хочет услышать девушка. Зато сразу дарить цацки… все вы мужики такие.

Тяжко вздохнув от мальчишеской глупости, я радостно улыбнулась. Всё же, было кому радоваться.

– Привет, Светочка! Я так рада тебя видеть! Уже и не думала, что ты уцелеешь.

– Ага, конечно, не думала, зато с главой сидишь краснеешь тут. Хоть бы спросила про меня!

– Тише ты!

Я прижала Светочку к груди, пытаясь хоть как-то скрыть её болтливый язык. Понимаешь ты всё с полу слова, ну так молчи!

Она умолкла, тихонько завибрировав в руках, настойчиво призывая меня прекратить смертельные объятия.

– Прости, дорогая, больно?

Я погладила своё неразумное болтливое ИИ. Хоть этого, конечно, она не почувствует, но, думаю, так делал абсолютно каждый, как и любой хозяин кошки, говорит со своим зверьком… а ведь ИИ не питомец. Они семья.

– Теперь и ты сможешь связаться с ними.

Самура подёргал рычаги на своём пульте и, наконец-то, включил освещение, до того, как будто специально создавая романтичную атмосферу полумрака.

В пучинах яркого света, что ровными столбами освещал стазис камеры, лежало три тела… на стальных блестящих колёсах гусеничного трака. Первобытный ужас охватил тело на несколько мгновений, но сила воли вернула меня на землю. Страх перед главой оказался сильнее ушедшего прошлого… в конце концов, он обещал.

– Вот из-за такой реакции я и не хотел делать этого.

Не хочу представлять своё лицо… простите, глава. Видимо, я не смогла сдержаться…

– Я прекрасно помню тот день… Дин. Понимаю реакцию других на такое зрелище и не могу раскрыть их. Тут не отделаешься лишь моей головой… понимаешь?

Грустными и тяжёлыми глазами лидера, Самура смотрел прямо в душу, положив свою руку мне на макушку. Кто о чём, но в это мгновение мои фибры думали явно не о воспитателях. Ужас давно прошёл, хоть и никто бы не был готов к этому, но тело само выбрало, на что реагировать сильнее. Румянец проступил даже в такой ситуации, а мысли и без того не хотели возвращаться в туманную обитель… куда там им до жалких железяк.

– Ты слышала звонок и прекрасно понимаешь почему он стал весьма интригующим. Мистика, так сказать. Вот я и решился ответит, а теперь и не уверен, что стоило. Впрочем, в таком мире не будешь уверен и в том, стоит ли в нём рождаться вовсе.

– И вы вышли на них… но как они ещё живы?

На короткую фразу слова таки решились собраться в голове. Сойдясь, как на встрече, уже давно разошедшихся по миру, выпускников, они в столь же пьяной манере, задали далеко не самый важный вопрос.

– Хах… живы. Даже смешно…

– Ну вы же поняли, глава…!

– Прости-прости, не удержался. Вот так и вышел. На том конце гудков я услышал их, а потом понял, что они выходят на связь через наши ИИ, которые посылают в мозг вибрации по костям и так мы слышим их сообщение прямо в голове. Я сразу понял это, но они мудро поступили, что подали первый, ставший позднее условным предупреждением, сигнал в виде звонка телефона. Гениально, если задуматься. Конспирация на высоте, да и что удивительного? Столько лет то в подвале пылиться… даже могу их понять.

Увидев моё недовольство его словами, глава сразу съехал с темы.

– Надеюсь, ты понимаешь, почему я не могу их убить… мы не сможем без них. Без знаний мы ни что…

– Глава…!

Я перебила его, хотя уже знала ответ… может, даже была готова его принять, но не могла представить Самуру таким. Слова сами вырвались изо рта, когда в раздираемой душе, им уже стало тесно.

– Я знаю, что это не так, но… вы же не союзники с ними?

Самура отвёл глаза к своим проводам конспираторам. Уже в третий… за нашу короткую встречу уже в третий раз эти провода предали меня. Разве так весело распинать любящее девичье сердце в жертву тайны своего господина? Жестоко…

– Я, наконец, рассказал тебе, Дин. Даже не представляешь, как я рад. Хотя это может убить меня и подставить тебя, но в конце концов, всё же лучше умереть, чем усомниться в друге… верно?

Скотина… Негодяй! И как мне реагировать!? Эти грустные глаза, что так мило улыбаются сквозь толстенный слой печали и ответственности, даже сейчас пытаются поддержать меня. Да что там говорить? Я и сама понимаю, что он всё делает правильно, но и в тот же миг я всеми фибрами души ненавижу его. Вот же дурак! Друг!? Хах.. не знаю, радоваться ли мне или может плакать!? Не поверю, что не понимаешь меня! Не поверю, что такой тупой, чтобы понять… Что скажешь!? Что молчишь? Ты же парень, а так издеваешься! Друг… всего лишь слова, но сделай уже хоть что-нибудь.

– Я хочу помочь и просто верить вам… глава.

Я просто сказала правду, решив довериться судьбе и выпалило то, что велело на сердце тяжёлым удушающим комком… да и кем я буду, откажись после его столь искренних слов? Кем угодно, но я не буду лицемеркой… только не с главой.

– Было с нами всякое, глава, и всякое пройдёт, но теперь я вам не позволю остаться одному. Вам ясно, глава!?

Он засмеялся от души. Впервые так засмеялся и просто обнял без лишних слов. Наконец-то, вы что-то сделали правильно, глава.

Он отстранился и легонько щёлкнул меня по носу, после чего бегло глянул на экраны камер своего кабинета и ловким жестом, с присущим ему пафосом, открыл дверь в новый, уже наш общий мир.

Глава 5 Танец Котят

Внимание! Внимание! Рубрика «Личности»

Выпуск дня! Шина де Нар, пол женский, возраст 16 лет, любимое оружие – рапира брата, гражданство: лидер 201 аудитории и всего второго этажа.

Заметка 1. Брата давно не было видно. Воспитатель грозно пылился в нашей палатке, своими руками играя роль устрашающей вешалки, как боевой трофей с удачной охоты. Хоть и стояла махина в забавной позе, задрав одну гусеницу и причудливо размахивая руками над головой, но он всё равно внушал подсознательный страх, заполняя нутро звериным ужасом. Я боялась его всегда, даже в те годы, когда он ласково гладил меня по голове, каждый раз навеивая атмосферу наказания вместо похвалы.

Я сбегала от чудища в шкаф, что пылился, как и нынче, в углу аудитории, устроив в нём свой маленький дом. Тогда-то братик и перенёс его к нам. Променял на него целый месячный паёк, но я всё равно капризничала лишь потому, что из шкафчика забрали моего первого друга. В то время мрачненький скелет Джек, был единственным желанным гостем в моём маленьком домике на углу, своими тускло серыми костями вызывая доверие и спокойствие. Всегда помогая в тяжёлые времена, он лишь внимательно слушал без единого упрёка. Не то, что брат, что ругал за каждый промах… за каждое неправильно написанное слово.

В то время брат служил в ополчении и воевал, уж не помню за что. Тогда парни были единственным способом выжить маленькой девочке, когда рухнула последняя надежда на жизнь. Когда маленькое сердце ещё даже не могло в полной мере понять, что же такое жизнь. Суровая доля делила последние крошки хлеба на святое и для военных, а голодной оборванке без сил и способностей оставался лишь скудный кусочек от братской доли. Может поэтому он меня так ненавидел…

Да, я всем обязана была брату, но что же было делать, когда его боевые товарищи, практически братья, выдворяли нас с другими немощными за пределы нашего единственного дома…?

Голод – страшный враг и мне грех жаловаться, но я не прощу их. Никогда. Тот брат, который любил меня, который защищал и пусть даже ругал, заставляя учить непонятные крючочки и завитки, но был мне всем миром, предпочёл иную семью. Мы остались одни. Голодные и холодные… но живые. И тогда к нам пришёл спаситель… та, кто нас не бросил. Наша истинная семья…

Всем отбой! Глава сказал!

– И так дамы и лохматое отродье! Внимание… 3! 2! 1!

Начала надменная и энергичная девчушка из войска амазонок, вещая о начале поединка через простенький рупор. Собранный на коленке нерадивыми девичьими пальчиками, он дико шипел, позвякивая металлоломом из горла покойного воспитателя, но даже так, они явно им гордились. Милашки…

– В Бой!!!

– Давай! Побей его! Давай!

Просто неистово громко кричали девицы всего войска, чем дико напоминали мартовских молодых кошечек. Думаю, с их стороны зрелище было весьма эпичным, обильно смазанным дерзким матом и грохотом стен, резонансом, давящим на голову низкочастотными басами их полевых установок. Словно дети малые, ну правда. Кого вы тут хотели смутить такой низкопробной руганью? Эх… наивняк.

– Слышь? Чего скалишься?

Мило огрызаясь, Шина вернула меня на бетон от затянувшегося умиления, беспардонно перебив в моей голове искромётный поток шуток. Не долго думая, она решительно ринулась в атаку не дожидаясь ответа. Эх, видимо думать у них не женская доля…

Да, правду говорят, что глаза – зеркало души. Мне часто говорили, что мне нельзя улыбаться и драться. Конечно, обидно слышать такое, но увидев себя однажды, я всё понял. Даже не знаю, как зеркало не раскололось от такой гримасы. Вот и сейчас мой нос затопил исходящий от Шины запах… запах страха. Только в такие моменты я понимаю, что мой противник – это первый ряд, а я на сцене. На этой арене мне не нужен самогон. Я просто пьян от боя, закусывая отчаянием и разбавляя пьянящий кураж их молоденькой кровью в гламурную столичную «мери».

Впрочем, так бывает обычно, когда я, как маньяк, смотрю на очередную драку с озверевшим сбродом, но сейчас я видел лишь дерзких котят, жутко посмеиваясь себе под нос совсем не от жестоких фантазий. Всё же, глупая жестокость – удел только детей…

Шина явно не встречала такого противника среди своих, да и сам я не рассчитывал на это, но что поделать… девочки ещё просто не видели хищника.

Резкий удар лёгкого метала пришёлся на ребро собрата и два клинка сошлись в жаркой драке.

Хм… кое-что умеет. Красавица и умница, значит… куда заманчивей.

Неожиданный визит мелкого полупрозрачного шила в её руке, вызвал неподдельное восхищение подлостью женской натуры. Ясное дело такой агрегат сделает моей печени ещё хуже, чем бурный выпускной.

Резкий шаг в бок и выпад. Не увернуться, так буду ещё ближе.

Шило прошло вскользь. Я прижался к её груди и резкий толчок от себя.

Удару нужен замах.

Отработанным движением, с толчком, я шагнул назад, одновременно подтягивая вверх свой вечный плащ. Не уйдёшь!

Всё тем же пируэтом ударил левой ногой в голову.

Такого никто не ожидал и даже мои парни вдали возмущенно комментировали мою выходку. Однако удар прошёлся мимо, зацепив лишь её маленький вдавленный носик. А вот и ответка. Не заставила себя ждать, киса… хорошо!

За упоением и похабными взглядами, я не заметил летящий в мои ясные очи кинжал… прошёлся по щеке. Хорошо ха-ха-ха!

Горькая кровь взбодрила. Не нужно было столько пить… на кровь не хватит места ха-ха-ха! Нет… она слишком хороша для одного раза.

Выпад ножом и дерзкий бросок другим мне в лицо, настроил, наконец, на серьёзный бой, стоило только мне решиться оставить её в живых.

– Сколько же у тебя кинжалов? Совсем не веришь в свои силы?

Спросил я из любопытства, хотя уже понял, что с ней лучше не шутить.

– Дерись в серьёз!

–Такую красавицу надо любить, а не бить.

Абсолютно серьёзно сказал я, но видимо Шина крепко обиделась. Вот гадство, конечно, мог бы и сам догадаться! Она же у нас дерзкая, а я тут такое… без усов, а посягнул на трусики, ай-яй-яй!

Тем не менее пришлось считать ответом лишь длинную серию ударов рапирой.

Эти её подлые заточки, будь они не ладны! Даже ножом-то назвать нельзя, но часть из них таки пришлись и в бок, и в руку. Гадство…

Изрядно постаравшись и вот уворот от очередной партии её «колких замечаний» помог им не задеть мои нежные чувства.

Быстрые серии ударов чудных заточек проходили совсем тихо, почти беззвучно. Благо за их варварство. Они ярко блестят в огнях горящих обломков. Хоть что-то хорошее от их погрома.

Уворот один. За ним второй, но не привык я драться с дикаркой. Бросалась в атаку раз за разом, а её рёв способен был разбудить даже покойников.

Варвары… что с них взять.

Шина то нападала, то отступала, а бегала она очень быстро. Сражалась яростно и не думая о защите. Истинная львица… и всё же, даже она, как не крути, всего лишь кошечка. С-с-с, ах, а ведь какая красота погибает ай-яй-яй!

Удары сменяли друг друга, но я сильнее. Это факт. Могу терпеть сильную боль от многочисленных ударов хоть до вечера.

Ещё не заржавел, однако, девочка устала куда меньше моего.

Старость не в радость, чтоб её!

Нервы у самого уже шалят. Хотя и не хочу калечить её, но она явно старается меня убить.

Обидно. Нужно заканчивать…

Увернувшись вниз, рывок вперёд. Сбил с ног, и она твоя… моя любимая тактика.

Вот же! Читает мысли?! Способная кисонька…

Заточка целилась в почку, пустив пыль в глаза. Грязно играет…

Уворот от смертоносного стального острия. Подался прямиком вперёд.

Резким движением, я оказался уже вплотную, снова касаясь её приятных форм в кожаной броне.

Заученным движением заплёл ей ноги, и красотка упала на холодный пол. Впрочем, боевые уроки Шина явно не прогуливала и тут же сгруппировалась.

Перекат через плечо и сразу же вскочила. Всё тот же рывок и уже элегантно, даже женственно, размашистым движением в прыжке, она не дала мне приблизиться вновь.

Я не удержался от саркастической улыбки.

Пока она переводила дух после такой неукротимой ярости, я опять просто стоял. Глядел на неё, как болван, и улыбаясь, не спеша атаковать. А посмотреть было на что. Такая храбрая девица с красивым телом в боевой стойке выглядит просто замечательно. Всё же, было чем пробуждать у любого парня лишь только приятные мысли. Большие… к несчастью, только лишь раскосые глаза, загадочно выглядывая из-под чёрной растрёпанной чёлки, придавая ей шарм гордой львицы.

– А ножки у тебя ничего! Как говорится в народе, если женщина ножку покажет, значит, скоро и «да» скажет.

После таких слов много времени полюбоваться собой Шина не дала. Снова, с ещё более яростным кличем она бросилась на меня напролом. Небось поняла, о чём я думаю. Вот же… эта улыбка. Доведёт меня до могилы… Ну а что поделать? Красота-то какая… Лепота!

Тут я увидел Андрея, что уже жестом подавал мне наш личный с ним сигнал, оповещая о том, что бой, конечно, интересный, но бойцы наготове и надо заканчивать. Всё понял, брат.

Я тут же схватил Шину за её тонкое, но по истине достойное победы, запястье, и выбил меч. Она, как её и учили, ударила ребром ладони по бицепсу.

– Какая досада…

Я не мог не улыбнуться, когда ожидаемо, её ладонь просто отскочила от мышц ветерана, которые были не сравнимы с привычными для Шины, ручками прекрасных дикарок.

Попытка ударить ногами тоже к успеху не привела. Больно. Скривился.

Неприятно, но руку не отпустил.

Не упуская шанса, я подтянул свою противницу к себе. Рывок за её руку и разворот.

Крепко, но насколько мог, аккуратно, обнял со спины. Робеет… даже так вижу.

Связав руки бой бабы в тески крепких объятий всё в том же плавном рывке, я всё так же не отрывался от её тонкого запястья.

Всё. Аккорд. Горло, нож, простая схема, но каково же было моё удивление в тот же миг чувствовать остриё там, где каждый мужчина предпочёл бы его не видеть.

Договорился на свою голову! Грёбаные заточки…

– Ну что, Ваше величество!? На этом и закончим?!

С теми словами я не удержался и чмокнул девицу в затылок, что так чудесно пах страхом и сажей. Закономерно получив удар локтем по рёбрам, на сей раз я уже не держал её, сопровождая доблестное освобождение добродушным смехом.

Знойная львица сложила мечи. Одарив меня напоследок злобным взглядом проигравшего щелбан ребёнка, сквозь злобу и отдышку, страшно прошипела и молча развернулась.

По истине летящей походкой, Шина пошла к своим под их одобрительные крики за столь достойный бой.

Хоть смотреть на неё сзади было приятно, глядя на, местами, задравшуюся и растрёпанную одежду, мне было не до того. Друзей на баб не меняем, так что пятки доблестного дуэлянта уже засверкали позади плотных рядов, куда более сдержанных фанатов с моей стороны.

Андрей знает, что делать дальше, а меня ждёт Столица.

Отход сопровождал меня канонадой стрельбы и взрывов, что эпично соревновались друг с другом. Сменяясь раз за разом или вместе напевая дуэтом, они мелодично сыграли вдохновляющую песню нашей победы. В успехе Андрея я не сомневался. Всё-таки его опыт и эффект неожиданности хорошо подогреет их девичьи задницы.

Надеюсь не многих придётся хоронить…

Вдохновлённый отличным боем и с радостью в сердце от хоть каких-то новых событий, я с парнями свернул с баррикад в коридор, что лежал прямиком на Столицу.

Быстро миновав первый пролёт центральной лестницы, нас тут же встретили ласковым продолжением утренней схватки, одарив освежающим ливнем свинца. Профессиональная реакция уже пол жизни спасала мне пристанище этой самой жизни, а потому моё тщедушное тельце было ей очень благодарно. Вот только Ваньке не повезло уже в последний раз.

Стоя за углом стены, что вся была изрешечена пулями, я молча кивнул, благодарным взглядом сопроводив последний вздох Вани и парни последовали моему примеру. Ответ за брата был точным и быстрым, наполнив нашу школу новыми картинами современного искусства в ярко бордовых тонах. Всё же, милость надо заслужить…

Жестами я поманил парней и цепочкой мы преодолели последнюю часть лестницы, наконец сбежав из ловушки пограничного с врагом пролёта. Всё же, не привык я воевать с людьми…

– Кто же знал, что эти бабы и здесь.

– Так они уже заняли весь второй этаж? Тогда понятно, как они прошли к Столице.

– Я так понимаю, Шине нужна вся школа, но напасть на нас было её ошибкой.

С таким диалогом, нас встретил второй этаж. Выйдя на очередной длинный, как жизнь коридор, где в конце, словно светлое будущее, нас ждала Столица, мы уже перестали говорить даже шёпотом. Впрочем, это не помогло…

– Медленно руки в верх. Медленно…

Тихим и спокойным голосом настойчиво посоветовал мне холодный метал, упираясь в затылок, а звук затвора убедил в его правоте. Боковым зрением я видел коллег моего пленителя. Они медленно выходили из-за углов, держа у висков парней блестящий метал, а запах свежего пороха хорошо вписывался в общую картину.

– Вах-вах, уважаемый, мы из «стражей зори», расслабьтесь. Давай обсудим.

– Хам… Назло девушкой не считаешь?

Я плавно повернул голову и увидел Фрею. Как не странно, но я не мог сказать, что этому не рад.

Видеть бывшую всегда не легко, но, когда ты на войне, а она лучший стрелок школы, всё резко меняется. Хотя и бывший я, скорее, только сам для себя… как же всё сложно.

– Дорогая, ты как всегда прекрасна, но не хмурься так, морщины появятся.

Получив рукояткой по голове, я тем не менее, плавно повернулся к ней. Она явно не спешила меня убивать, так что решил рискнуть. Фрея на втором, а значит с ними заодно. Может и повезёт договориться… нет, как бы то ни было, а я просто не могу назвать её врагом. Впрочем, хладный одноглазый метал, к несчастью, продолжал смотреть на меня своим тёмным взором, а тоненькая струйка сладкого запаха, ещё хранила память о чей-то недавней смерти.

– Я тут немного ранена… Не поможешь даме?

Усмехнувшись, с тяжёлым вздохом, рука грозы школы опустилась, а её хозяйка плавно упала мне прямо на грудь. Женские уловки… сказал бы я, но мокрой и липкой она была явно не от радостной встречи.

Девочки Фреи тоже опустили стволы и, наконец, рассказали, что произошло. Я подхватил лучшую подругу на руки, и мы быстро ушли с коридора в след за девчонками, проводившими нас с видного места в заброшенную комнату. По виду фекалий и окровавленных тряпок, она уже пару дней служила им тайным пристанищем. Что же тут происходит…? Гадство.

– Пока ты не начал… да, я мешала Самуре на собрании, чтобы показать её сторонникам в совете свою верность. Прости…

– Не извиняйся, я тебе верю. Ты то бы не дала им спуску.

– Эти девчонки ещё год назад пришли ко мне… пришлось мириться как могла. И да, я не знаю кто они, иначе уже бы убила. У нас в лагере уже давно были их люди, так что ничего не поделать. Пришла, а там уже ждали…

Пустив кровавую струйку изо рта, завершила рассказ бойцов, пришедшая в себя, Фрея. Это же сколько я спал, что пропустил заварушку? В суете боя и не понял сразу, а ведь и правда прошло уже пару дней, как свернули совет.

– Ну что тебе сказать? Я конечно, понимаю почему ты сдалась без боя. Ты всё сделала правильно. Главное сберечь людей. Ты и так рисковала, чтобы согласиться со мной в совете. Прости, что пришлось меня поддержать.

– Не бери в голову… это лучше, чем смотреть, как ты пьёшь.

Она на секунду закатила глаза, но быстро очнулась, прижимаясь ослабевшей ручкой к моему животу.

– Хотя только твой клан и мог бы ей помешать, пока они занимали лишь 2 аудитории. Это на тебя не похоже… Стареешь, что ли?

– Ты так пытаешься утешить или добить…?

– Тебя-то убить? Не смеши… зарастёт твоя царапина. Как на собаке. Такую сучку не убить…

Пнуть воительница меня не смогла, сопроводив попытку стоном. Она лежала у меня на руках, отказываясь от любого другого места, говоря, что так болит гораздо меньше, и я не смог с ней спорить. Она сильно сжимала мой плащ, всеми силами скрывая адскую боль, чтобы её девчонки не робели, видя лидера такой слабой. И всё же… дыра у неё в животе выглядела и впрямь далеко не лучшим образом. Повезло ещё, что ничего не задело… видимо она стальная не только духом.

– Когда они вырезали двести третью, мои ребята струсили. Да и правильно сделали. Мальчики и так пережили многое с нами. Хватит с них женских замашек… многие просто решили уйти, увидев распятые тела парней из 203тей. Я не стала им мешать. Хотела бы сказать, что была не в праве, но я… просто не хотела их видеть там же. Кол не слишком уютное место.

Она сильно закашлялась, а девчонки уже нервно кивали мне головой. Знаю, девчат, знаю. Ещё одну минуту… Дайте человеку выговориться… всё же, перед болью, даже ей бывает страшно.

– Да, Шина та ещё… Хотела бы сказать проще и сбросить всё на неё, но я почти уверена, что всё это её учитель. Кёнхаку…

До боли знакомое имя неприятно ёкнуло по сердцу. Я больно сжал её истощавшие плечи, но Фрея лишь мягко улыбнулась и взяла мою руку, зарывшись своими пальцами в мои. Всё же, мало ли таких имён…

– Я знаю, Рой, знаю… Прости, что приходится говорить об этом, но я не раз говорила с ней. Очень умная… даже слишком, а вот парней ненавидит страх. Все верят в это. Этой харизмой, она даже больше похожа на ту самую Кён, но всё же… я не верю, что это правда. Впрочем, мне она не поверила тоже. В то, что я на их стороне. Знаешь, просто взяла и глядя мне в глаза, шмальнула в упор. Не задумываясь… от пояса. Сучка…

Рана сочилась обильно, стекая тёмной густой кровью по кожаным складкам плаща, а потому обняв и успокоив Фрею, я положил её голову себе на колени.

– Потерпи ещё немного, дорогая. Всего лишь укусит комарик.

Она не подала виду, молчаливо спокойно опустившись на операционную циновку. Ни моргнув и глазом, она не выпускала мою руку, лишь сильно сжимая ладонь, когда девчонки начали снимать с её живота прокисшие кровью тряпки. Мы и так слишком долго тянули…

– Давно же ты не называл меня так ха-ха-ха… дорогой.

С её последнем словом она сжала мою руку до крови, не отводя от меня своих огромных голубых глаз. Хорошо, что двери герметичны… никто ничего не услышит.

Пуля вышла на вылет, а потому после коротенькой операции по присыпке раны порохом, Фрея уснула… дотерпев до самого конца. Одно дело прижечь так руку, но живот… Впрочем, она всегда была из тех, с кем хочется просто быть рядом и восхищаться. Даже мысль о том, что я мог бы залезть к ней под юбку уже вызывает отвращение к самому себе… вечное желание опорочить ту, кого даже без милой мордашки хотелось бы любить. Ту, рядом с которой просто хотелось жить. Может в этом они с Кён и похожи…

Спустя пару часов мы стали готовиться идти дальше, но бравая блондинка тут же схватила меня за рукав и прижала палец к губам.

– Просто молчи. Пожалуйста, даже не пытайся…

Прошептала Фрея на ушко и взявшись за свой верный кольт, обняла меня за шею в попытке встать. Даже опираясь на меня, она поднялась с огромным трудом, но как ни в чём не бывало просто пошла вперёд, пока остальные даже не заикались оспорить её решение. Да. Для многих она богиня… холодная богиня харизмы и красоты, но я всегда знал её настоящую… живую, под слоем тяжести лидерства и прекрасно понимал. Наверное, за то и любил, а потому не стал спорить. Не стал, хоть и сильно желал спасти её от любой угрозы. Всё же, для неё гордость была дороже жизни… Пожалуй, именно это и стало концом для нас… попытка спасти её ото всех. Даже от себя.

Догнав Фрею, я взял с её плеча тяжеленный рюкзак и ничего не говоря пошёл быстрее.

Лишь мило улыбнувшись, она продолжала идти сзади, словно верная жена, прикрывая мне спину. Не удивлюсь, что именно ею она всегда и хотела быть. Такое я никогда не скажу ей в глаза, но вряд ли найдётся парень, достойный выдержать её пылкий с виду, и такой кроткий внутри, нрав… кто-то достойный богини. Может… Нет, какое ещё может? Я искренне надеюсь, что когда-нибудь, такой найдётся… но это точно не я.

Что сказать о времени дальше, как не то, что она прошла быстро. Я не замечал ничего вокруг, всё время, не сводя глаз с Фреи. Дёргался от каждого её неловкого шага, но сквозь зубы молчал, пытаясь сохранить хотя бы, её ненаглядное, драгоценное достоинство. Наверное, другие тем временем зачищали коридор, пробиваясь к Столице, но для меня была важно только она. Может и глупо, но я уже давно не видел её и вынужден признаться самому себе, что очень скучал… дурёха. Границ здесь уже нет, так что все три часа прошли тихо.

Очнулся я лишь у ворот Столицы. Аккуратно пройдя сзади, я обнял за горло красивую девочку, что так опрометчиво стояла на нашем пути. Да почему же они все красивые?! Наверное, просто давно не смотрел на них поближе, уделяя слишком много внимания не тем местам… но, как бы то ни было, удар пришёлся под колено и сразу обухом в холку… чтоб не кричала.

Я обхватил её шею и тихонько приложил палец к губам.

– Тише-тише, милашка. Это просто алкоголь ударил в голову, не бойся. Насладись приятным сном в мужских объятиях. Это просто сон…

Тем временем Фрея с остальными успокаивали прочих привратников, даже не успевших понять, что произошло. Впрочем, не убивать было всеобщей чертой, так что многие оставались в живых… хотя, видимо, у этих девиц совсем другая мода. Мы не станем такими… я не позволю.

Тем временем, проход был открыт. Над головами висела огромная вывеска, вещавшая нашей смертной восьмерке о том, что тут вершится закон и порядок, ибо это грёбанная Столица и никакой шавке не избежать её воли!

– Ох, какой же сарказм получился!

– Ты о чём?

– А ты только подумай. Вроде как это Столица должна нас охранять. Мы же, в роде как, их охранники стен, а не военные, а тут спасать начальство! Кто бы мог подумать? Глядишь даже из нашей дыры в Столицу заберут. В благодарность…

– Лучше поищи раненых, умник. Где-то же должны быть их войска. Только смотри, чтобы твоим обожаемым жёлтым плащом они тебя и не удавили ха-ха-ха! Гвардейцы они такие.

Смеясь комментировали парни нынешнее состояние нашего стольного града старого директорского кабинета, но нечего челяди мусолить власть… всё же, на ней повязан и я. Стоило только подняться к парадным дверям, как вдруг, моё давно спящее трусливое нутро, стало что-то навязчиво нашёптывать, словно пытаясь предупредить. Жаль, что я слишком хотел спасти из цепких девичьих коготков нашу бравую твердыню… и как только я мог всё не проверить?

– Все ко мне. Держим строй. Стас, смотри сзади, вы двое вперёд за ворота. Вперёд!

Стоило шагнуть за ворота, как вся малина пошла к чёрту. Тёплое тело девицы в руках, до того не сопротивлявшейся, резко изловчилось и впилась в руку. Избавив себя от лишних пут, она быстро в падении подобрала оружие и открыла огонь.

Конечно, попасть с ходу ей не удалось. Всё-таки, сапог в лицо мешает целиться, но зато взрыв от пробитых бочек неведомого топлива, заботливо стоявших у парадного входа, поднялся не хилым грибом.

Грибной фейерверк оглушил и отбросил к стене, в стиле добротной хозяйки, посыпав нас смачным слоем раскалённого пепла. Надеюсь, этот звон в ушах ещё не знак нашей готовности… ибо я не готов умирать.

Мы лежали, не поднимая головы с пола в удушающей грязи. С кучей солоноватого пепла на губах, нам оставалось только лежать, пока над нашими душами был слышен звон редких, но ритмичных выстрелов. Кругом стояла сплошная стена непроглядной копоти, так что глаза даже не пытались увидеть хоть что-нибудь в кромешной пелене взвешенной сажи.

– Убирайся от сюда. За Диану уже не прощу…

– Сам же виноват, что не слышал прихода. Не так встречают семью…

– Ты права. Это моя вина. Работа меня убьёт, но теперь моя работа… убить тебя. Беги… беги, как и раньше, сестра, пока я ещё держусь.

Громко и грозно говорил голос где-то в дали, постоянно прерываясь и утопая в грохоте взрыва и звона ушей.

– Самура… а я ведь просил, чтобы наша встреча была не потной.

Голоса всё удалялись и удалялись, после чего последний, видимо помилованный, человек, быстрыми шагами удалился в поднятом им тумане войны. Ну а я потерял сознание.

Глава 6 Два кофе на шесть стаканов

Внимание! Внимание! Говорит Столица! Рубрика «Личности»!

Выпуск дня! Авдеев Руслан Арвильевич «Ройсан» пол мужской, 18 лет, гражданство: лидер «стражей утренней зори».

Заметка 1. Пока я был мал, то плохо говорил и вообще был тщедушным ребёнком. Благо за отца, который выбивал из меня весь дух, чтобы не раскисал и «был мужиком на зависть девчонкам». Когда мать растворилась в кровожадной толпе у меня на глазах я вовсе перестал говорить… а зачем? Больше это не имело смысла и мой язык был согласен, онемев на долгие годы до моего нового… моего второго рождения.

Воспитатель долго бился над моей немотой, пока другие во всю играли и пели уже задорные песенки под жёлтой, от снега, искусственной ёлкой. Дошло до того, что с другими говорить я мог лишь на письме, кривыми завитушками пытаясь передать то, что томилось в душе. Такое положение дел неизбежно ведёт к насмешкам и гнёту.

Нельзя было падать духом и отцовский меч не давал забыть об этом. Дети ещё те добряки… пока у тебя нечем дать отпор. Именно тогда и появились мои первые строки, вещавшие о новом мире в глазах младенца. Всё же бумага всё стерпит. Косо-криво, но уметь писать оказалась куда полезнее, чем казалось в начале. Кто-то бесился с друзьями, а кто-то смотрел кино, зато я не забыл слова угрюмой тётушки на выдаче, которая заботлива приклеила на Кузю маленькую жёлтенькую бумажечку инструкции. Кто ещё в мои-то годы решился бы её сохранить, если она только мешала? Зато теперь я могу включить ПК и сосчитать пальцы до ста пар ладоней, а они нет.

Я слышал, что раньше первым словом в жизни было «мама», но только не у меня – висящего в железных клешнях своего наставника, которыми только вчера он учил меня говорить. И о чудо… это был чертовки хороший урок… И я сказал. «Умри», по самую рукоять вогнав «Судьбу» в его тонкий мягкий корпус, что так удачно подходил для робота-няни.

На последнем вздохе того дня, на конце ожившего языка, вертелась лишь одна мысль: «стал ли в этот момент воспитатель моей новой «мамой»?! До сих пор я не знаю ответа и с тех пор болтаю уже без умолку, но в памяти осталось только его искрившиеся тело, как и первое слово, подаренное именно ему…

Всем отбой! Глава сказал!

– Кёнхаку! Учитель, вы ещё здесь?!

– Да, Пэа.

– Войди, мне нужно с тобой поговорить.

Внутри закипала неугомонная ярость на каждый ненарочный шорох, но немного успокоившись и подумав про себя о чём-то хорошем, я закрыла глаза.

Шина. Ну что опять? Чему тебя учили? Ну проиграла дуль разок, ничего, потом отыграешься. Ты же не парень, чтоб так злиться. У тебя есть мозги. Запомни это! Глубокий вдох… выдох.

Внутренний диалог прервали закономерным стуком в кожаный дворец. Хоть и знаю, что вызвала её сама, но нервы снова ёкнули. Всё же, её боятся не только лохматые…

– Вы звали, Пэа?

Как всегда, спокойным и невозмутимым голосом спросила Кён, аккуратно и женственно сведя ноги в коротком поклоне.

Ударив себя по щеке и кое как придя в себя, я указала ей на стул напротив. Да. Кто как не Кён привыкла видеть меня такой: растрёпанные волосы, мечи где попадя и огромный след от ладони с пол лица. Эм…да. Куда я скатилась? Осталось только покрыться шерстью и всё…

– Пэа, я подготовила войска, вот только крысы из 203 ещё сопротивляются. У лохматых там уже нет шансов. Они почти сдались. Лидер их вас лично видеть хотел, на дуэль напрашивался. Вот только одна из наших его покрывает, говорит, что любит. Мне разобраться?

– Нет.

Тяжело выдохнув и вытерев слюни со стола, которые самым подлым образом не попались на глаза раньше и запрокинув волосы назад, я поднялась с «трона».

Твою же мать! Уже виню глаза… Такой дурой я себя не чувствовала уже давно. На глаза пеняю, а сама же закрывала. Перед Кён ещё можно, но какой всё-таки позор… Ладно, надеюсь не заметит.

– Я сама с ней разберусь. Жаль. Хотела с вами поговорить, но давайте тогда потом.

– Что, опять кошмары?

К её чтению моих мыслей я уже привыкла слишком давно, чтобы обращать на такую мелось хоть какое-либо внимание.

– Ой не говори. Даже лидера догонят его же страхи. Кто же, если не они, а ведь могла бы я сейчас работать в БатСаду, как мечтала, помнишь?

– Пэа, закройте рот и подрывайте свою задницу к войскам. Просидела тут…! Иди организовывай подчинённых или эта фривольность у тебя в крови?!

С милой улыбкой и нежным голосом, моя учитель оставалась такой собой, что аж диву даюсь, как она не меняется. Я же Пэа в конце то концов! Вон, даже трон есть. Обидно…

– Иду… учитель.

Смиренно поклонившись, Кёнхаку вышла из кабинета. Уже на выходе через прикрытую дверь, она с улыбкой развернулась и сверкнув глазами, кивнула на трон. Вот же…! Она что, мысли читает?! Ах, ну да… точно. Хотя на что я вообще надеялась? Скрыть она от неё хотела, тоже мне, наивная… учитель знает всё.

Закончив переодеваться, мы вышли из кабинета. Когда-то по плану школы он был простой кладовой, но теперь в наше время был единственной комнатой с отдельной дверью. И всё же такой дворец уже совсем не «кожаный»… жаль.

На выходе как всегда стояла пара ненавистных караульных, что как маленькую сторожат меня дни на пролёт. Лучше бы тренировались, чем прохлаждаться тут под навесом дворца. И так темно, а тут ещё и он загораживает. Бесит…

Идя по лестнице между рядов оборванных палаток и девочек у костров, мы не обращали внимания на крыс и грязь. Уже «дрессированные» лохматые тут и там носились по аудитории с мешками, разнося очередную партию продовольственной дани со своих родных земель, подгоняя своих же, ещё закованных коллег. Такая жизнь в нашей столице… кипит-бурлит да всё краше день ото дня, но выйдя в коридор, нас встретил уже смрад гнилых и ещё свежих туш.

– Что нам делать с мясом?

Спокойно и ровно спросила Кён.

– Я всегда поражалась вашему спокойствию, учитель. Да, они лохматые, но всё-таки «мясо»? Это как-то слишком.

Я не сдержалась и выпалила то, что пришло в голову. Кён посмотрела на меня и по её лицо всё стало ясно. Молча отвернувшись, она продолжала идти, будто бы ничего не было, но такой взгляд всегда заставлял закрыть рот и задуматься.

Впрочем, любить лохматых меня всё равно не заставишь. От них мне и так достаточно кошмаров… как их тут любить? Так что ссориться с учителем из-за этого явно не стоит. Лучше потерпеть, а то второй зуб «за мягкость» я терять не хочу.

– Разберите тех, что «по свежее» и бросьте живым, пусть поедят. Нам нужны рабочие руки. Этаж кончается, а на первом сторожит 101вая. Не думаю, что они прознали о наших планах, но надо успеть занять весь второй, а то перед атакой на них придётся экономить. Первый этаж пробить будет не легко…

– Вы что, боитесь его? Капитана…

Куда грубее и с агрессивной вежливостью спросила учитель, жёстко приобняв меня за поясницу.

– Хоть и лохматый, но лучше, чем остальные… да и лицом ничего. Я видела его в бою всего раз, но вы ведь сами встречались с парнем, учитель. Должны меня понять.

– Встречалась. Тебя никто не просил вспоминать… Пэа.

Уже куда мрачнее согласилась Кён.

– Я хотела бы с ним сразиться. Глядишь и дочка бы красивая была, а потом можно и на дрессировку пустить. Был бы как раз кстати. У меня и цепь есть.

– Ты забыла, как пришла на трон…? Свой зуб тоже отшибло?

Учитель спокойно отвернулась от окружающих и тихо, сквозь зубы, прошипела на меня, запугав окончательно. Слава Отцу, мы уже подошли к концу коридора, где слышны были крики солдат, так что удалось ускользнуть от ответа… на этот раз.

Впрочем, план удался и сегодня мы выцепили нашу победу. Одну из важнейших побед.

Всё же пустить связанную толпу из их пленных лохматых на баррикады было очень умно. Гениально, но всё же, что-то внутри меня подсказывало, что для учителя это было чем-то очевидным и простым. Но как можно было догадаться спрятать среди них пленного брата их командира, нацепив им всем на голову мешки, я просто не представляю. Конечно же Фрея бы не пошла на такое. Она слишком страшный враг, но благо, Отец на нашей стороне и её там не было. Спасибо директору за совет. Чертовски вовремя. Время её 204той прошло…

Её новая девка не прожила бы у нас и дня. Вроде командир, а сразу рванула спасать своих… и поплатилось. С чего она решила, что среди пленных не будет пленителей?

– Сделай, как мы сегодня. Будет им уроком. Я займусь войсками.

Как всегда, тихо, но с железным бренчанием в голосе, сказала учитель, когда мы подошли к баррикадам.

Наконец, страшные глаза Кён больше не бурили мне спину.

– Где Тая?

Тут же нам на встречу выбежали рядовые и с благоговейным страхом упали мне в ноги.

– Мы достойны смерти, Пэа!

– Встать…

Я попыталась уверенно, но как можно мягче, сказать им подняться, но они даже не слышали меня. Никак не могу их отучить… Впрочем, с учителем рядом и не мудрено бояться.

– Мы знаем, что приказано зачистить всех и пытались отогнать её, но она упрямится. Умоляет вас разрешить ей его купить. Простите нас, Пэа!

– Ты знаешь, что делать, верно?

Спокойно прокомментировала учитель, игнорируя вопли не вставших с колен рядовых.

– Хоть я и сама не в восторге, но Пэа сказала встать… прочистить уши?

Пнув одну из девок в лицо сапогом, она придавила его к зловонной луже за невыполнение приказа. Глаз передёрнуло, но я промолчала…

– Да, конечно, я разберусь с ней. А вы пока отводите войска к границе у лестницы. Мы тут закончили.

С уже вошедшим в образ голосом я уверенной поступью пошла к баррикадам.

– Спрятаться среди пленных, как при штурме, значит… пройти через её баррикады с мешком из доверия ко мне на лице…? Прости, Тая.

– Пэа…!

Радостно, опустив оружие, Тая облегчённо подалась вперёд, показав мне спрятанного за спиной столь дорогого «лохматого».

– Прошу, не убивайте. Знаю, что нарушила приказ, но я куплю его. Что угодно, только не убивайте! Прошу, позвольте он будет моим рабом… Я дала ему слово… прошу.

Я улыбнулась. Милая девочка, молодец… Заступается за парня, хоть это и простое животное, но сказав ему о любви однажды, даже передо мной, не отвернулась от своих слов.

– Я уважаю это… сказала, значит сделала. Разве не так нас учила учитель, верно?

Тая едва могла стоять на ногах после целой ночи безустанной охраны своего сокровища и лишь слабо улыбнулась. Я подошла к ней ближе и погладила по руке, забрав из дрожащей от усталости кисти её жалкий ломик.

– Разве не так же поступила сегодня та глупая девчонка-капитан, не задумываясь, побежавшая спасать своих… пусть и всего лишь каких-то парней?

– О чём вы, Пэа?

– Ладно ещё они, но ты… ты же не варвар, как девчонки Фреи.

Я положила руку на её бледную щёку и вытерла слезинку с больших, через чур догадливых глаз. Прости… я не хочу, чтобы ты боялась.

– Ах, Тая… глупая, зачем же ты ослушалась?! Ещё и при всех…

Под хруст кирзовых ботинок, эфес упёрся в её грудь. Я слышала хруст костей, но в их глазах он отражался звоном разбитых сердец. Не люблю смотреть в глаза. Никогда. Особенно Кён.

Я прижалась к Тае и прошептала в её дрожащее ушко.

– Теперь вы вместе. Дарую вам милость…

Я разжала руку и два тела упали, пронзённые одной судьбой. Присев рядом, я таки решилась посмотреть ей в глаза, а то иначе никогда не перестану их бояться. В них отражались удивление и скорбь, а может печаль… не знаю, хотя какая к чёрту разница? А может всё это лишь то, что я вижу в себе самой, отражённое от её влажных стекленеющих глаз или то, что я хочу видеть во взгляде других… не знаю. Поистине, страшно видеть себя в чьих-то глазах… и правда, глаза – зеркало души.

– Да согреет Отец тебя во мраке ночи. Покойся с миром.

Попрощавшись с хорошим человеком и закрыв ей глаза, чтобы не заплакать от досады самой, я наконец встала с корточек. С трудом удавалось унимать дрожащую руку и спокойное лицо. Хорошо, что Кён ушла, не станет злится на слабость.

– Псам не оставлять.

– Бросить в пустошь?

– Нет… Сожгите их.

– Есть…

Встрепенувшиеся после лёгкого оцепенения, девочки в страхе разбежались собирать хлам для костра, не спрашивая почему для изменника был выбран последний путь достойный только короля.

– Надеюсь огонь согреет вас на пути…

Кошмары. Снова дорогие кошмары. Куда же без них? Почему я опять сплю…? Сколько прошло уже… да, чёрт с ним с временем. Какая уже разница…? Опять смерти, опять комната из снега и льда с непроснувшейся Яной. Как же всё достало… может на Крыше и правда будет лучше?

Сестра. Как ты поживаешь там? Хорошо ли на Крыше…? Как же я давно не видела твоё лицо. Жива ли она… хах, кого я обманываю? И так знаю, что нет. Крыша место для тех, кто платит всем… кто платит жизнью. Хах, может поэтому брат и бросил меня… чтобы я быстрее попала в лучшее место? Брат. Брат… Хранить сестёр их всех удел. Брат. За что?! Почему…? Почему ты бросил меня с ними?! Брат… ждёшь ли ты меня на Крыше…?

– Шина… Шина! Очнись. Вставай!

Удар. Щека запылала. Такой боли на лице я даже не помню. Всё темно. Кругом шум. Тяжело дышать. Ах да… я же на войне… Рой… тогда всё понятно. И вновь темнота.

– Тёмная же у тебя прихожая, Великая крыша…

Грохот угас. Голоса перестали звать.

Сильный свет пробивался через закрытые веки. Он с силой выжигал воспалённые роговицы, давая понять, что я уже не сплю. Темнота немного отступила, и я увидела Кён с девочками. Кто они? А… Даша. Мая. Девочки… Слава Отцу вы живы.

– Очнулась!? Очнулась, дурная! Не хотелось бы тебя в гробу нести, корова! Знаешь, какая ты тяжёлая?!

Дашка тут же накинулась мне на шею и с силой сдавила грудь.

– Слава Отцу ты проснулась…

Заплаканная, но счастливая рожица любимой подруги растирала по моей щеке свои потёкшие от слёз сопли, что-то невнятно бубня и зарываясь от радости у меня в волосах. Мая же просто отвела взгляд на Кён, словно ожидая её реакции на моё выживание.

– Что случилось?

– А что ты помнишь?

Как всегда, сухо и прямо спросила учитель, не щадя раненую ученицу.

– Я помиловала Таю. Потом… потом…, наверное, мы пошли в атаку… ах да.

Голова раскалывалась и гудела, отдавая то острой, то сдавленной болью где-то в затылке, а попытки вспомнить приводили лишь к жжению в носу.

– Я видела того лохматого… да, точно… дуэль.

– О да! Ты его уж точно видела. Чуть не разорвала прямо там. Хотя по звукам, думала, что разорвут тебя… Всё-таки не наедине были, могла бы кричать и по тише.

Не прекращая хлюпать носом и с трудом унимая нервную икоту, Дашка отпустила мою шею и вместе с девочки тихо засмеялись.

– Я уж думала ты его прям там разденешь! Ха-ха-ха… хнык.

Дашкин язык всегда был без костей, но тут память вернулась, оборвав её пошлые насмешки. Красное лицо уже мало волновало, хоть о своей репутации и стоило бы по задуматься. Да. Всего лишь лохматый, а заставил краснеть…

– Как посмел… скажет «да», значит!? Да кем себя возомнил… козёл.

Хотя, чего я злюсь? Сама же хотела держать его рядом на привязи… животному полагается вести себя по-скотски. Да, так и есть. Ох и займусь же я дрессировкой…! Ну, главное, хоть ниже уже не упасть… надеюсь.

Хоть с девочек и текла местами свежая кровь, они рассказали, что битва таки проиграна, а вот дуэль моя принесла видное зрелище. Девчонки были довольны и сёстры знатно воспряли духом, не смотря на поражение, но Рой, таки скрылся. Ничего… скоро встретимся… скотина.

Такой расклад явно не нравился тихо сидящей Кён и поражение не пойдёт на пользу эпохе де Нар, но я должна увидеть его. Теперь уже точно.

Теперь это дело чести.

Взмах… так, соберись, давай снова. Ещё…Чёрт!

Ядрёная чёрная смесь из сажи и вазелина, спустя несколько убитых на неё часов, таки полетела с грохотом об стену в другой конец комнаты.

– Отец! Да что же я делаю?!

Только эта мысль была сейчас в запутанной девичьей голове. Ещё бы с такой-то причёской… гнездо и то опрятнее. Ещё не прошло и пол дня после поражения, а хранилище ума уже горестно опустилось лицом на измазанные руки.

– Ну почему всё так?! Козёл! Лохматый… хнык.

Слезинка на раскрасневшемся от злости, лице ещё больше размазала и без того потёкшую тушь, пока хозяйка, сего чёрного подобия лица, обмахивала себя руками в попытке хоть как-то собрать мысли на девичий совет.

– Повестка дня всем известна! Наш ярый враг пошёл в атаку. Наши действия, коллеги?

Возвестил о начале собрания маленький человечек по имени Разум, сложивший руки в замок и сердитым взглядом, окинул столь малое количество пришедших в голову мыслей.

– Да просто убить его и дело с концом.

Хладнокровно высказался первым, голос злобной Пэа клана Бескровных.

– Ну зачем же так, дамы? Мы же не тупые лохматые, давайте пойдём и поговорим. Глядишь получим фору. Война на дворе, как ни как. Мы и так проиграли и бой, и дуэль. Нас раскрыли, а так хоть получим передышку.

Включилась в диалог Политик, раскладывая на столе какие-то сложные, далеко идущие планы.

– Бой!!! А-А-А!!!

Как всегда, яростно кричала самая откормленная из девочек, Фанатик, раз за разом буйно швыряя бедную тушь об стену.

– Мне нравится ваш настрой, дорогая, но мы уже проиграли дуэль, и он чёрт возьми, хорош. Сама знаешь, что этот лохматый просто играл с нами, тянул время. Может вы и не заметили, но я насчитала минимум три раза, когда он нас мог пронзить не самым приятным способом, так что нужен другой путь. Ваш мы уже попробовали.

– Семь, если быть точной.

В диалог неожиданно вклинилась заглянувшая на встречу, Солдатка.

– А может подружимся с ним? И дочка красивая будет… это же всем понравится, верно?

Очень тихо и скромно, сказала самая младшая Шина где-то из далека, но грозные взгляды собравшихся быстро задавили бедную девочку. Маленькая Женственность сразу утихла, а слёзы от смущения не переставали идти по лицу чёрным потоком, словно протёкший генератор.

– Какой позор. Я хотела познакомиться с ним, но как же жутко было… его чёртова улыбка. Не думала, что выживу. Хоть за это нужно сказать спасибо. Да, точно. Лохматый или нет, а даже питомцев за работу хвалят. Да, так и сделаю… ладно, возьму ему на встречу косточку.

Всё. Надо собраться. Ему не победить в войне. Надеюсь он и сам понимает это.

С теми мыслями я таки поднялась с табурета и смиренно, заглушив силой воли собрание надоедливых мыслей, подняла растёкшуюся по полу тушь. Всё-таки Разум не зря пропихнул свою дочку в совет. Может Женственность и правда знает о чём говорит…? Хитрая чертовка всё же, не так проста.

– Надо собраться и быть вежливой. Мы просто неправильно начали. Он сильный противник… такого нужно узнать получше.

Всё продолжала тихонько нашёптывать мне на ухо эта коварная сучка из-за угла, намекая голове, что не всё так просто… это лишь начало. Сборы прервал стук распахнутой двери. Женственность мигом испарилась от одного лишь вида вошедшей в комнату потрёпанной Кён, день которой явно не задался.

– Учитель, как вы? Что случилось?

– Всего лишь поговорила с Фреей. Ничего страшного. Она важный союзник… была. Однако я ей не верю. Она поддержала проект Столицы. Можно сказать, что мы напали на неё не зря. Теперь 203тяя наша полностью, а 204тая дочищается. Мая займётся её отладкой. После суда. Впрочем, сейчас это не важно.

Тихо, со скрипом зубов, сказала учитель, пройдя мимо, не обращая на меня никакого внимания. Сбросив рядом с креслом «тетешник», она упала в его мягкие поролоновые недра. Налив из чернёной от гари банки, воды, она смачно выругалась и глубоко вдохнула. Наконец успокоившись, учитель вновь приняла свой обыкновенный вид.

– Всё хорошо, Шина. Это моё дело, я со всем разберусь. Жаль Фрею… хороший был кадр. Даже оставила мне пару вмятин… хах, и правда жаль.

Она небрежно провела пальцем по разбитой губе. Убрав тёмную капельку крови и вытерев её о перемазанные сажей волосы, моя любимая учитель снова откинулась в кресле.

– Ладно, проехали, ты хорошо справилась с Таей… молодец. Костёр, значит… что же, сделаю вид, что это был твой хитрый расчёт… на этот раз. Впрочем, люди оценили. Настоящий лидер должен ценить всех своих людей… даже предателей. Кстати, что тут произошло?

Она с ухмылкой покосилась на пол и стены, что резко и, видимо уже на века, стали произведением современного искусства, по истине выражая всю полноту наполнявших его эмоций. Вся комната была в неведомой мантии из черных линий, что загадочными узорами извивались среди серых стен и плесени. А ведь правда не плохо вышло…

–Эм… да цвет не подошёл… ничего такого.

– Да неужели… а вот раскрас боевой вышел ничего так. Подбираете новый образ для следующей битвы, Пэа?

Уже улыбаясь и сдавленно смеясь, Кён смотрела на меня и это было на неё не похоже.

– С тобой точно всё хорошо, Кён?

– Как с учителем разговариваешь, Лихо, ты одноглазое?! Вижу похвала сильно бьёт в голову?!

И впрямь. Прядь, залитых тушью, волос свисала на лицо, скрывая глаз на и без того чёрном лице, оставив второго отдуваться за двоих. Перед ликом ночного кошмара и учителем в одном лице страшно даже дышать, но она как всегда показывает чудеса своего неожиданного появления в самый неловкий момент… страшно.

– Ладно… видно вам тут весело, Пэа. Вы уже красите тушью свой «пряник», так что не буду мешать.

– Сами вы Лихо, учитель…

– Да-да… я знаю. Главное не заиграйтесь, Пэа.

Уже спокойно, но всё ещё со сдавленным смешком, сказала учитель, перекидывая через плечо свой старый тетешник, и быстрыми шагами пойдя к выходу.

– У меня ещё много дел. Кто-то же должен помнить за «кнут»…

Украдкой поклонившись, Кён вышла за дверь, нарочито громко хлопнув дверью.

Ну теперь уже и времени не так-то и много.

– Надеюсь он придёт… давно же я не писала писем.

На этом прекрасном моменте я, уставшая от недосыпа и волнения, рухнула на стул и смиренно продолжила наносить свой «боевой раскрас» для мирных переговоров.

Взмах…ещё…Чёрт!

С непривычки эти слова сами вертелись в голове без меня, как заклинание, и, возможно, именно поэтому мой макияж катился к тому самому чёрту.

Собрав еды в лукошко из порезанных резиновых шин, я впервые за 5 лет увидела себя такой. Без «кожаного мундира», без меча… просто голая.

– Чёрт, время не ждёт…

Верный метал клинков вместе с характером и гордыней был спрятан в ножны… по крайней мере пока.

Глава 7 Да придёт Спаситель

Внимание! Внимание! Говорит Столица! Рублика «Личности»

Выпуск дня: Шина де Нар

Заметка 2 Стук зубов перешёл на новый уровень, отдаваясь болью на красных пересохших дёснах, лишая последней надежды на спокойную ночь. Холод пробирал так, что глупое тело в панике отдавало то жаром, то стужей, а пальцы немели от сырого бетонного пола не в силах протереть обледеневшие веки.

Вчера не проснулась Ая. Устала, наверное, спит. Сегодня Яна. Я как могла укрыла её простынёй и легла к подруге спиной, но сегодня она была жадной и не грела меня в ответ. Больше не буду с ней разговаривать… пусть сама идёт мириться. С теми мыслями я таки решилась остаться с ней и нас сковал уже нежный холодок, а ноги, наконец, перестали ныть. Как же хочется спать…

– Ну же проснись… Давай! Живи, скотина!

Слышались далёкие крики, но мне было так спокойно и тихо, хотя ведь невежливо бросать людей, когда они зовут тебя, верно? Ах, придётся ответить, но как же тяжело.

– Слава Богу…!

Испуганное и красное лицо было прямо передо мной, касаясь своей тёплой щекой края моего упревшего, от её дыхания, носа. Тяжело выдохнув и смахнув с лица пот, уставшая учитель рухнула на пятую точку рядом со мной, размазав грязным рукавом подмёрзшие слезинки по радостному, подрагивающему лицу.

– Ты… жива. Жива… Слава Богу…!

Повторилась она и взяла меня за руку в свою невероятно тёплую ладонь. Прижав наши с ней руки к своей груди, она горячим, дрожащим от слёз, дыханием вернула пальцам их хрупкую жизнь.

– Что случилась, учитель?

На удивление слабым голосом и совершенно без сил, еле выдавила я, а онемевшие руки с трудом подняли тело с пола. Учитель ничего не ответила, лишь горько усмехнувшись и нервно тихо засмеялась, пряча заплаканные глаза.

– Учитель, а что такое «слава»? Вы только что говорили, «Слава Богу». Что это?

Учитель удивилась и даже перестала смеяться. Всё же через мгновение она улыбнулась и присев ближе ко мне, набросила на плечи половинку своего покрывала. Спустя мгновение его края опустились до земли, и мы оказались в нашем маленьком уютном домике… так напоминавшем мне старый шкаф и дружелюбного молчуна-Джека.

В ещё мокрых, но вновь оживших глазах Кён играли тёплые огоньки, пока учитель говорила мне всё, что знала, смотря в живительное пламя огня нашей собранной вчера горелки у 209ой. Мы были уже много где, прячась и охотясь, ища нам новый дом. Вот только везде было уже занято. Пришлось ходить и жить на ходу в бесконечных пустынях для бессмысленной ходьбы, пока жизнь бы не закончилась в очередном коридоре.

И тем не менее… как всегда улыбаясь, уходя от очередной занятой комнаты, учитель мягко гладила по голове и так же, как сейчас, тихо подрагивая, говорила что-то приятное. И всё же, гулять на улице и правда полезно для здоровья… она говорила: «если заплачешь, тебя услышат. Вода ценнее гордости»… и я не плакала.

Гордость… хах, разве улыбка сквозь зубы – это ли не гордость, учитель? Впрочем, о ней я уже никогда не забуду… даже ради еды. Только сейчас это мне кажется даже чем-то смешным, а не жестоким плевком в лицо раз за разом оставаясь без дома… А дороже ли это гордости? Я не стала спрашивать до сих пор…

В конце концов, мы учились жизни и не было ничего, чтобы не делали вместе. Девочки стали дружней, были забыты обиды. Здесь, на свалке загнивающей аудитории 209 мы стали семьёй. И несмотря ни на что, гордость всегда была дешевле всего. Она была дешевле даже талого снега, но только она у нас и осталась, когда мы стали кланом. Семьёй, у которой самый большой, самый дружный и настоящий дом. Кланом, у которого домом был весь мир…

В те самые минуты у костра меня грело тепло приятно пахнущего плеча учителя, что, закинув мне в рот последний кусочек сахара, растирала мои посиневшие пальцы. Правда, её слова казались теплее, когда она говорила об огне, что живёт во всех нас и греет изнутри. Греет всех и каждого, чтобы после смерти даже мы, брошенные и никому ненужные, получили свой последний приют у теплого огня в сердце нашего общего Отца. Сказки, в тот самый миг ставшие моей реальностью…

Очень много лет прошло с тех пор, и я плохо помню те времена, но и по сей день я верю той, чьи слова, среди безлюдной пустоши, грели пуще пламени старой самодельной горелки…

Всем отбой! Глава сказал!

Выйдя вслед за главой, я не ожидала увидеть такой картины, хотя и мой выход едва ли можно назвать гордым словом «ходьба». Опираясь на всё что плохо лежало, я кое как доплела до выхода. Пожалуй, лучше бы мне этого было не делать, хотя кого уже смутить стенами и полом, грязными от крови и пепла. Кого смутить видом парня, что уверенно, без дрожи в руках, спокойно убивает одну девушку за другой.

Наполненный дымом кабинет быстро покинуть не удалось, а потому Самура поднял меня на руки и словно принцессу вынес в приёмную, усадив на мой верный табурет.

– Дианочка, дорогая, я всё ещё жду свой чай.

Милая улыбка прошлась мимолётно по его всегда уставшему и серьёзному лицу. Не очень-то по-джентельменски, оставив меня одну, как истинный мальчишка бросившись зачищать свои владения, глава удалился. Конечно сварить ему его любимый напиток мне было сейчас не под силу, но налив-таки в чашку горячей воды и бросив пару листиков, я с дрожащими руками побрела ему вслед.

Надеюсь, хоть, когда-нибудь я смогу его догнать…

Моя нога упёрлась во что-то твёрдое и чашка дрогнула в руке, но усопшему трупу не забрать мою последнюю радость в помощи главе. Пусть и в такой мелочи, но я таки принесу ему этот чай… чего бы мне это не стоило.

Выйдя на парадные двери и держась за стены, мне таки удалось пройти к выходу, опрокинув ещё не один памятный бюст, что до встречи с неуклюжей девчонкой, был горделивым памятником старого мира.

Самура стоял с пистолетом в руке и о чём-то говорил с Кён. Не удивляясь ничему, я просто шла дальше, неся своё поручение. Лишь краем глаза, я увидела сестрёнку, беглым взглядом одарив друг друга напоследок нашей короткой встречи.

– Я буду скучать, Кён… Как же жаль, что всё так вышло.

Всё равно я буду любить сестру, как бы не разнесла нас судьба. Уверена, она тоже не забудет меня, но сейчас моя чашка наконец нашла своего господина.

Посмотрев на неё, я увидела лишь почти пустую жестяную кружку, что заставила покрыться румянцем от такого провала. Глава обернулся и с сердитым лицом, принял её и быстрым глотком приговорил до самого дна. Наверное, никто не заметил бы этого, даже он сам, но уголки его глаз стали куда счастливее, облегчённо опустившись и разгладив у краёв свои маленькие морщинки.

Миссия выполнена…

С теми мыслями я упала на колени и уже не могла куда-то идти. На фоне бордовых огней и взвешенной пыли, медленно вставали мрачные тени, чьи фигуры отдалённо напоминали людей. Они приближались к нам, и лёгкая жуть всё нарастала, хотя, конечно, я прекрасно понимала кто это, а от того становилось только страшнее.

Белобрысая головешка Фреи уже неслась на всех парах, ожидаемо неся лишь очередной скандал. Ох уж эта девка, как же она меня достала. Конечно, мне жаль её и, естественно, я понимаю все причины её поведения. Всё же, мы настолько разные, хоть моя такая же бледная голова с серебристой прядью всё равно радовалась наличию такой сестрёнки. Всё же, кровь не водица…

Размашистый удар пришёлся в челюсть Самуры слёту, ведь остановка лишь для слабаков. Следующим шагом, всё на том же ходу, бледнолицая поганка в виртуозном развороте уже другой рукой пригвоздила, ещё не успевшего упасть, Самуру к сырому бетонному полу. Мигом Фрея уже сидела на нём сверху, сжимая его воротник в своих крепких мужицких руках. С яростью, сестрёнка орала ему прямо в лицо, пока я пыталась осмыслить её виртуозные пируэты.

– Тварь! Как ты посмел!?

Чёткий и короткий удар без замаха, пришёлся ему прямо в живот, но я смогла сделать первый шаг, медленно подползая к парочке явно невлюблённых… хоть и сестра, но даже тебе не дам так к нему жаться.

– Я не прощу тебя Аяно! Забрал подругу, а теперь убьёшь и сестру!? Как ты посмел допустить такое рядом с ней…!?

Удар второй поглотила уже грудь главы, что явно было ему не на пользу. Надо спешить и шаг второй, словно недобитый зомби, был сделан.

– Не прощу… не… прощу…!

Уже плача, Фрея сидела на груди главы, и еле сдерживаясь, едва шептала что-то совершенно невпопад. Я даже могу её понять. Всё-таки, она только три года назад, наконец узнала, что я таки её сестра… что она не одна.

Шаг три! Занесённый кулак замер, а тело воительницы легло в мои объятья, прервав потоки ненависти ко всему живому вокруг. Я обняла сестру, хоть и не знала, хочу ли обнять, или может придушить эту поганку, но, наверное, именно такие чувства и должны быть у настоящих сестёр… независимо от родства.

Фрея и так потеряла любимого. Ушёл, козёл, без единого слова, хотя я могу его понять… я бы ещё и прибила, но да это их с Роем дело. Тогда лишь новость о том, что найдены старые архивы, заполняемые воспитателями, подарило ей новую цель, вернув её к жизни. Именно там она и нашла меня. Передала же я ей бумаги, блин, на свою голову…! А могла бы случайно потерять, но нет! Честная на всю голову…

– Всё хорошо, сестра. Я рада тебя видеть.

С трудом язык таки повернулся сказать это, но крепкие объятья Фреи отвлекли её от еле живого Самуры. Впрочем, мне и самой не очень-то хватало воздуха для этой самой жизни.

Тогда в офисе Столицы и начались мои печали и радости, как и стоило ожидать от крутого поворота судьбы, ведь встреча потерянных душ в таком мире никогда не бывает мелочью… а лишь крупной «бледной неприятностью».

Видимо, только цвет холодной зимы, не давал её буйной головушке перегреться от распиравшей изнутри дури, хотя именно Рою я обязана спасением от её вечных нападок и заботы. Рой единственный, кто смог, по сути, даже не пытаясь, завоевать её сердце, подчинив себе и лёд, и пламя. Впрочем, ничего не проходит бесследно и даже он получил явную порцию белены. Даже записался в охрану самого дальнего периметра. Вот и не знаю теперь, толи он просто трус, то ли даже зверомены его просто не спасли от сестрицы… несчастный.

– Отпусти… сейчас помру.

Постучав по рукам девицы, я таки смогла сделать заветный вдох.

– Да-да, я рада тебя видеть… наверное.

Ехидно улыбнувшись, я вытерла с лица Фреи слёзы и тихонько погладила по голове.

Тут, наконец, глаза сестрёнки расширились и наполнились новой, но уже заслуженной, яростью.

– Что с тобой, ты как?!

Она умело вертела мою голову, осмотрев и руки, и шею. Ловко перехватив мою кисть и оторвав от одежды лоскут, без проволочек и со знанием дела, она ту же взялась перетягивать мои рваные запястья.

Парни, что пришли с сестрёнкой, что-то живо обсуждали, но Фрея стала обматывать ладонь всё медленнее, словно задумываясь о том, скольких ещё ругательных слов удостоить главу. Всё бы ничего, да вот только незримая капелька упала на мою руку и это явно не мог быть дождь. Аккуратно приподняв белёсую макушку я уже не смогла думать ни о чём другом.

– Сюда! Быстрей!

Уже с ужасом я позвала парней, а Самура, к тому моменту, смог подняться и прийти в себя. Ребята подошли тут же, но обмякшее тело Фреи уже лежало у меня на руках, испуская лишь кровь из разбитого рта и живота.

– Бегом в лазарет, там должен быть Лео! Надеюсь он жив.

Уже с прояснившимся после ударов умом, Самура подхватил воительницу и всей толпой мы бежали за ним, ведь в запутанных стенах Столицы, «своим» был только он. Что про меня, то сейчас из нас только Светочка была в состоянии думать о чём то, кроме сестры.

– Стас, ты за старшего. Веди людей домой. Я разберусь!

Скомандовал своим людям Рой и больше не считая пролётов, мы быстро достигли цели. Вот только мир явно не желал оставлять Фрею мне. Я нашла её, и я же терпела невзгоды, но для неё на всём белом свете родной была только я… а она была только моей. Моя в ней и кровь, а в те моменты, когда та самая тёмно-бурая жидкость изобильно поливает напольный ковёр, уже становиться для меня куда ценнее, чем вес всего живого в этом проклятом мире.

– Ничего не поделать, кладите на стол!

Скомандовал Самура, стоя у ещё тёплого тела Лео.

Полетели тетради, полетели железки и книги… летели, как наши жалкие жизни в серых стенах. Они летели в никуда, падая глухим стуком о грязный побитый кафель, оставляя лишь такое же жалкое пятно крови и чернил. Единственная жалкая память о том, что кто-то таки жил и даже, возможно, был любимым.

Наконец, стол был чист, хоть и прошло всего мгновение, но даже такая мелочь была и секундой, и целой жизнью, пока голова цвета крови с молоком, безвольно брякнулась о твёрдый железный стол.

– Рой, скальпель на столе у стены! Пережми здесь!

Процесс пошёл, но даже их голоса терялись в глубине комнаты, ставшей очень маленькой, окружив тело сестрёнки и больше ничего.

– Я сильная… я должна держаться… я нужна ей.

Продолжая шептать заклинание себе под нос, я смотрела на операцию, но внутренний голос всё же был против. Ноги подкосились и потянули нерешительную голову за собой в пучины беспамятства.

– Спи, дорогая, спи. Верь Самуре, с ним Рой. Он то не даст ей умереть.

Ласково сопровождал мой обморок голос здравого смыла и мир погрузился во тьму, хотя может ли он быть ещё темнее?

Сладкий запах чая вернул меня к жизни. Рядом сидел Самура, что аккуратно махал над ним рукой, направляя тонкую струйку ароматного запаха от золотистой чашечки прямиком на меня. Она извивалась бледной вереницей перед лицом, причудливо завиваясь и щекоча нос терпкой ноткой неумело сваренного чая.

– Вы так и не научились варить его, глава… это так мило. Простите меня…

Уже не скрывая слёз, я разревелась без единого звука, лёжа на порванной пулями кушетке. Не смогла даже просто побыть с ней рядом… Мне просто лучше умереть вместо неё. Бесполезная дура! Главе от меня одни проблемы…

– Фрея жива. С ней всё будет хорошо. Рана была серьёзной, но каким-то чудом, с горем пополам, мы смогли. Даже не знаю, как, но третий глаз открылся вовремя. Хорошо у Роя был порох. Смогли прижечь, пока без Лео разбирались на ходу как он работает, но дальше дело было за нашим чудо-медстанком. До свадьбы не заживёт, но шрам ей только к лицу.

Нагло перебив моё самобичевание, глава не дал даже спокойно поплакать, но это прочистило ум, а слёзы всё же умыли сердце, так что я быстро пришла в себя.

– Спасибо вам, глава. Я не знаю, как смогу отплатить, но спасибо…

Спасибо, любимый… спасибо. Не знаю, как, но я оправдаю твои ожидания. Я умею только убивать… всегда умела только это, но я не подведу вас… глава.

Вот же… снова эта коварная атмосфера романтики. Таки догнала меня, как бы я не скрывалась, но сейчас, когда глава был рядом и заботливо протирал мои раны. Мне уже не устоять.

Всё, нужно собраться, а то снова расплачусь… слабачка! Срочно перевести тему.

– Можно к ней?

– С ней Рой, но проверь их. Он сидел с ней всю ночь, так что отнеси ему чай. Такой я тебе ни за что не дам пить.

Он усмехнулся и протянул чашку. Эх, глава… я была бы рада даже ему.

Впрочем, запах непомерно крепкого чая сразу оживил во мне секретаря и без слов, я уже побежала к дверям медкабинета.

Рой изнеможённо спал головой на коленях у Фреи. Вот бы и глава так… Ладно, всем своё место. Пытаясь не мешать, я на носочках подошла к Рою, но это было ошибкой. Пистолет тут же уставился на меня своим пустым взором, а его владелец подскочил, ещё даже не успев проснуться полностью.

– Ох… Дианочка, дорогая, прости… я это… заснул. Неловко вышло…

Убирая метал за пазуху, мой старый друг уже не смотрел на меня, вновь обернувшись к любимой. Я знала, что он правда очень ценит её, но даже сам себе не признается, что любит. Ах, мне бы такого, как у тебя, сестра. Держала бы у сердца своего, не отпустила… ты просто герой, сестрёнка. Я бы не смогла смириться.

С тяжёлым вздохом, я взяла его за плечо и плавно опустила на табурет.

– С ней всё хорошо Рой, благодаря тебе, так что попей чайка.

Его глаза расширились так, что даже мне стало не по себе, хотя я перевидала стольких людей. Многие приходили в Столицу и уходили ни с чем, упиравшись в мой непоколебимый секретарский стол. И вожди аудиторий знали и простой народ, что глава для них бог, которого дано увидеть не каждому.

– Это чай? А мне точно можно? Это же как амброзия. Только для богов! Ну я даже не знаю, я его пил только в старом мире, да и то, естественно, не помню.

Его руки затряслись от волнения и такого Роя ещё никто не видел, наверное, никогда.

– Ты только не пролей смотри.

Он жадно выпил чай, растягивая оставшийся глоток, как последний вздох перед смертью, но вот чудо закончилось и золотая чаша, наполнявшая комнату ароматом терпкой амброзии богов, опустела. Ха, я ещё никогда не видела того, кому бы так понравился чай главы.

– Ты чего хихикаешь?

Спросил Рой уже строго и явно не в лучшем расположении духа отдавая мне чашку, но от вопроса меня удачно спаса Фрея, наконец, открывшая, глаза. Хоть я верила главе, но в душе считала каждую секунду, надеясь увидеть этот момент. С облегчением, я поцеловала сестру в лоб и направилась к выходу.

– Поговори с ней. Тебя она явно хочет видеть больше меня.

Махнув на прощание рукой, я вышла из комнаты, оставив парочку решить последнюю семейную ссору.

– Прости, Фрея… секретарю ещё рано седеть.

Прижав ладонь ко рту, я выдавила из сердца последнюю слезу. Облегчённо вздохнув напоследок, я попрощалась с твёрдым дверным косяком и пошла обратно к главе.

Как всегда, спокойно, Самура стоял у карты школы, висящей огромным гобеленом над его царственным троном главы. Кабинет был всё тем же, но широкие дыры в мебели от миновавшей нас дроби, настойчиво намекали на кучу работы. Естественно для меня… Слава Отцу, что, хотя бы перевёрнутые вверх тормашками стулья и кресло главы, лежавшие по углам, приняли на себя то, что было уготовано нам. Ах, креслице, как же тебе досталось…

С теми мыслями, я тихо, не отвлекая главу, подняла тяжеленое дубовое кресло. Отдышавшись, я, наконец, снова смогла услышать знакомый с детства аромат… Жаль, но запах бензиновой гари уже на века замарает его чистоту.

– Слушай, дорогая, мне нужен твой совет.

– Мой?

Удивлённо спросила я, думая, что глава ожидает Роя, но всё же беспрекословно подошла к нему.

– Ты мой главный советник. Я же обещал тебе рассказать всё.

Как всегда, он обаятельно улыбнулся, обещая открыть мне свой новый мир, который мы построим только вдвоём… Мир, который я уже никогда не упущу впредь.

Глава 8 Цена драгоценного прошлого

Внимание! Внимание! Говорит Столица! Рубрика «Личности»

Выпуск дня: Диана ден Мэй 18 лет, секретарь директора, гражданство «Столица», пифия Фата чан, главный советник Столицы.

Заметка 1 Время шло, а Шины всё не было видно. Положив последний кусочек пыльного сахара в рот Даши, я аккуратно умостила её голову на рулон старых свёрнутых мешков и встала на входе в наше скромное убежище. Впереди виднелись только пустынные стены коридоров, со стен которых от малейшего касания обсыпались снежные звёздочки. Коснуться их меня манил внутренний долг юного первооткрывателя, но первые искорки не растаяли на кончиках замёрзших пальцев, что, видимо, были не многим теплее их.

Сопроводив, вызванный мною, маленький звездопад, я вновь огляделась. С трудом прикрыв за собой скрипящую тяжеленую дверь, я вышла в коридор, скрывая девочек от и без того холодного воздуха. Да, звездопад был куда красивее той картины, что со стороны казался закрытием дверей в конце туннеля для тех, кто остался по ту сторону тяжёлого железного гермозатвора.

Туши то тут, то там, лежали по коридору, занесённые снежной вуалью. Да, значит им тоже было холодно… Ну, это и к лучшему. Не став более жалеть замёрзшие зубастые морды наших вчерашних преследователей я, наконец, захлопнула дверь… впервые не злясь на «ледниковую ночь».

Собрав пригоршню снежка в ладони, я обтёрла им лицо и немного пришла в себя от голодного наваждения. Было уже даже не страшно, но я таки решилась пройтись хоть столько, сколько смогу. Может Шина лежит где-то одна, так хоть я смогу отдать ей последнюю честь. Аномалия не щадит монстров, а нас тем более.

С теми мыслями нахохлившись и опираясь на леденящие стены, мои ноги, словно сами собой начали двигаться, не отчитываясь перед головой.

Видимо времени тоже бывает холодно… Опадавшие с потолка звёздочки скользили по воздуху медленно и грациозно, замирая и отмирая, то кружась на месте и в конечном итоге ложась мне на макушку. Вскоре, единственный тёплый островок в холодном коридоре второго этажа тоже стал замерзать, но больно уже не было слишком давно.

– Надеюсь вам сейчас теплее чем мне. Дорогие мои, как же я скучаю…

Мысли о сёстрах и их довольной жизни где-то в тепле немного согрели и меня. Слегка приободрившись я свернула за угол.

– Ай…!

Потирая посиневший, от холода, ушибленный нос, на меня смотрела радостная Шина. Слава Отцу, ты жива…

– Дин! Я нашла, нашла!

Радостная девчонка улыбалась своим не полным восьмилетним набором молочных зубов и запыхавшись рассказала про таинственную незнакомку.

– Иди к остальным. Я поговорю с ней.

Решительно спровадив Шину к девчатам, я с интересом пошла туда, где сердце неугомонно ждало увидеть сестру. Неужели… неужели это ты?

Трупик маленького зверомена встретил меня у входа в комнату, куда вела меня судьба. Надеюсь, что это не ты, сестра. Лучше живи в моих мечтах, где у тебя всё хорошо…

Всем отбой! Глава сказал!

– С возвращением!

Как мог спокойно, с трудом сдерживая радость, сказал я, когда Фрея, наконец, открыла глаза. Слава Отцу, ты жива…

– Давно же ты не осмеливался меня коснуться…

Со слабой ухмылкой, сказала Фрея, но не убрала руки. Я и сам не заметил, как проснувшись, сжимал её ладонь. Ну всё… теперь будет задевать целую вечность. Быстро в нападение.

– Ох, сама скромность… Ты хоть как, жива?

– Ну, пока не родила.

Уже с непонятной мне ноткой грусти, воительница сердито прыснула и, закашлявшись, присела на край кровати. Я подсел к ней, чтобы это неугомонное чудо смогло хотя облокотится мне на плечо. Полежать же совсем невмоготу, глупышка. Кто же о тебе позаботится, если не я…?

Стоило мне присесть, как она сразу же рухнула мне на грудь.

– Дурная…! Лучше бы подумала о себе. Раны то серьёзные! Как вообще умудрилась бегать с такой кровопотерей в толк не возьму, а она… эх, женщины. Сила есть, а логики…

– Пожалуйста… не кричи. Мне больно, когда на меня кричат…

– Да ну?

– Когда кричишь ты…

Она прижалась ко мне ещё сильнее, завалившись всем телом на мою грудь. Ещё секунду нервно поёрзав плечами, она таки заставила себя обнять и сразу затихла.

– Дурная… знаю, что больно. Я рядом…

Её голова висела безвольно на обессиленной тонкой шее, с трудом вздымаясь при каждом вдохе, но всё равно жалась ко мне. Я уложил её голову себе на плечо, и приподнял измождённое лицо, протерев его тёплой тряпочкой от проступившей испарины.

– Тебе повредило тонкий кишечник, но мы кое как справились. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь боёв уже не видать на долго. Хотя бы ради меня… И так повезло, что Лео закрыл телом автоматику от старого мед-бота. Попади хоть одна дробинка и всё. Залатать было бы некому.

Я приобнял её за плечи и погладил по голове, а она, не теряя возможности снова зарылась носом в мою грудь с писцовой опушкой верного плаща.

– Впрочем, наконец, пришёл этот день, когда ты будешь в безопасности и без моего присмотра… Все глаза на тебя просмотрел… дурная.

– Снова уходишь, да? Ха, чего тогда ещё сидишь тут?!

– Как же я брошу девушку? Ну какого ты обо мне мнения?

– Уже бросил… Мутант же важнее меня.

Она немного пришла в себя и сразу же отвернулась, ударив меня в руку. Благо я знал, чего она хочет, а так бы огрёб по первое число… мой самый горький опыт. Я развернулся, и она снова прижалась ко мне своей меленькой спинкой, закинув на плечо грязный белёсый затылок.

– Ушёл и даже записки не оставил… ты что думал, мне будет легче узнать всё от той девчушки, что ты послал?

– А разве так не лучше? Вы по-девичьи поймёте…

– То та ты глаза просмотрел, что в своём и бревна не видишь… кретин.

Она говорила очень спокойно и размеренно, пытаясь сдержать, звенящую в тишине комнаты, обиду. Хоть и отвернулась… сама сбежала от взгляда мне в глаза. И всё же, как я мог злиться, когда она говорила, выверяя каждое слово, чтобы пролитая, по губам, кровь не была напрасной.

– Ушёл и ничего не сказал. Долг его зовёт… А ведь той девочке так досталось… ты бы знал, как твоей любовнице пришлось. Хоть утешил потом?

– Честно… я не помню о ком ты.

– Кретин…

Уже уверенно и с лёгким смешком, сказала Фрея, стукнув меня затылком по уху.

– Знаешь, а ведь я хотела устроить скандал…

Всё так же спокойно прошептала моя единственная подруга, пряча отчаяние в обречённом смешке. И как я только посмел снова заставить её плакать? Да. Поэтому мне и не место рядом с ней… с моей единственной ценностью, ради которой я мог бы пожертвовать даже Судьбой.

– Хотела наорать, как следует, пострелять… посмотреть, отобьёшь ли мечом пулю или нет. Испытать судьбу, так сказать ха-ха-ха…

Я знал, что она нихрена не шутит, но решился не молчать.

– И что же помешало?

– О…! Решил перебить меня… бессмертный.

– Я мужчина и не должен бояться… особенно тебя.

– Ну надо же… большой мальчик, значит? А ответственность за девушку брать тоже не должен?

На что я надеялся? Подловила…

Я нервно достал из-за пазухи флягу.

– Р-у-с-ь…

Она строго растянула моё имя, будто проверяя на прочность мои инстинкты. Всё же, я не был бессмертным…

– Ладно-ладно… не буду.

– Дай мне…

Дальше я уже не слушал. Наконец, с дырой в животе, всё, что копилось в душе всегда строгой, но всё же простой девочки, выплеснулось наружу и захлестнуло лирически блаженным матом. Так я представлял себе нашу встречу… избегал её, чтобы не ругаться снова, но всё же, она была бы права.

Никогда не думал, что этот день наступит… не думал, что Фрея выпьет со мной, а не отчитает, как нашкодившего мальчишку. Сказать, что я был пуст, ни единой мысли… это ничего не сказать.

Резким движением я обнял её за плечи и второй рукой притянул голову к своему плечу, оставив капельку горячей крови на своей щеке. Проверенный способ утешить любую девчонку, хотя на душе у самого было гадко от таких перемен… от того, что довёл её до попыток искать меня на дне бутылки.

– Не надо… не меняйся ради меня, снежочек. Ты прекрасна и так…

Для меня Фрея всегда была другом, которому я доверял самое сокровенное. За черной от сажи банкой самогона мы провели не один вечер, заливая боевые радости и печали от каждого прожитого нового дня. Впрочем, она никогда не пила, лишь изредка строя свою милую сердитую мордашку. Тогда я не мог и подумать, что для неё был кем-то большим, но всё же любил, как мог… или думал, что мог, пока терпение позволяло смиряться с её нравом настоящей женщины. Да, Шина… милому котёнку до неё ещё так далеко…

– Какая я тебе снежочек… дурак.

Успокоившись, она прижалась к моей груди и легонько стукнула в плечо, носиком щекоча меня по подшёрстку за ухом. Я пытался не смеяться, но её голова всё равно подпрыгивала от моей сдавленной дрожи. Вдруг она замерла и просто упёрлась лбом в мою от волнения вспотевшую шею.

– Ты же понимаешь, что ещё никто не видел меня такой…

Она мягко сжала мой воротник и зарылась носом в мою грудь, всеми силами делая вид, что не плачет. Не в силах даже сказать одну фразу без передышки, она продолжала делать голос строгим и сильным, будто я не замечал этого… Впрочем, я всё равно не посмел бы перебить её снова.

– Эта участь выпала только тебе… Как же ты можешь быть для меня не особенным? Как же я могу не измениться… как могу сдаться?

Приобняв её за спину, я просто слушал всё, что она говорила… всё, что могла позволить себе сказать, прекрасно понимая, что уже ничего не будет прежним. Пока мы были поодаль, пока боялись встретиться и закрывали на правду глаза, она ещё могла теплить надежду, чтобы хоть как-то найти в себе силы дожидаться нового утра, но теперь…

– Да, сейчас мне понятно, что я фанатичка. Да, я била многих девок, что к тебе были милы, но я не хотела, чтобы всё вышло так… наверное, каждый день с новенькой отрываешься без меня, да? Впрочем, я больная на всю голову и хочу воевать, я знаю… я всё знаю. Прекрасно знаю, что меня не получится удержать. Я просто сгнию живьём, если буду сидеть дома, пусть даже это будет и с тобой… я всё понимаю. Понимаю, что никогда не смогу дать тебе то, о чём ты мечтаешь… я всё понимаю. Только поэтому и смирилась. Отпустила. Простила… как же я могу не меняться?

– Прости…

– Да знаю я… знаю. Всё ради меня… как обычно.

Она вытерла слёзы и отстранившись, лицо девочки приобрело свой обычный вид, окончательно сокрыв от мира свою девичью душу, и без того проявляемую только со мной. Теперь уже грустно было мне, но что поделать, коль заслужил? Правда, признание вины не заставило комок горечи уйти, а отвратный привкус мазуты от сожалений, неизменно продолжал стоять поперёк горла. В конце концов, именно я научил Фрею стрелять. Всё это моя вина… Я виноват, что сделал из робкой девочки машину смерти. Машину, что просто уже не могла остановиться…

– Но хватит обо мне! Я больше не заплачу о тебе и, надеюсь, ты будешь счастлив.

Я хотел дать ей сил защитить себя и ближнего, но ненароком подарил то, чего не хотел. Хотя я и сам люблю её даже сейчас, но не уверен, что это не просто любовь к сестре или лучшей подруге. Девушке, что лишь волей судьбы и недосказанных вовремя слов, считала меня своим. А обманывать её я просто не смею… Прости, Фрея.

– Так ты мне дашь выпить, наконец, или нет!?

Погладив Фрею по голове и уложив обратно, я неуверенно протянул ей флягу и не спеша встал.

– Поспи. Последнее, что во мне живо живёт в тебе, так что поспи. Я приду завтра. Ещё увидимся… снежочек.

Я развернулся и с огромным трудом пошёл прочь, дабы не видеть больше столь дорогое мне лицо… лицо, которое ещё хочу увидеть в морщинах, а не в крови.

– Стой.

Слабая рука с холодными дрожащими пальцами схватила меня за рукав и потянула к себе. Хоть и слабо, но даже так пара ниточек не выдержало истинной хватки настоящей львицы.

– Возьми её. Это Лера. Твоя любимая тёща… Уж поверь, у неё к тебе много вопросов. Ну, хоть так тебе жизнь испорчу… любимый.

Она слабо засмеялась, и новая боль пронзила её тело, а потому смущённое личико сразу прикрылось рукой. Зевнула она, да как же, так и поверил. Дури других… наивная.

– Береги её. Только тебе я верю, как никому. А это… ну, пусть будет прощальным подарком…

В привычной для неё манере стальной леди, она властно притянула меня к себе. Замерев всего на секунду у самого лица, она лишь на мгновение коснулась моих ресниц и искренне взглянув в глаза, поцеловала, никого не спросив.

– Прости… кто-то же должен был, наконец, набраться смелости…

Она очень мягко улыбнулась, растягивая сладострастный момент касания губ как можно дольше, чтобы достойно львицы, самой отстраниться от меня в последний раз. Зачем…Фрея? Ты была единственной, к кому я не смел прикоснуться… единственной, кого не хотел совратить. Это делало тебя такой особенной… Впрочем, я не стал спорить.

Теперь мне стало очень не по себе. Теперь передо мной лежала не подруга, а девушка, к которой я просто не мог относить как к «очередной»… просто не мог поставить её в ряд с другими. Впервые я почувствовал, что не знаю, как смотреть ей в глаза…

Она обняла меня за шею, погладив по загривку и прижалась лбом к моему вспотевшему челу.

– Я люблю тебя… кретин.

От досады сводило скулы, но я приобнял её за белую тонкую шею и поцеловал в лоб.

– Я всегда ценил тебя Фрея. Прости…

– Я знаю… я всё знаю.

Прости, что не смог любить… прости, что дал надежду и только подверг опасности с этим дурацким советом. Прости, что научил стрелять… Теперь ты свободна… хотя бы от меня.

Уверен и она думала также в тот момент, прощаясь не сколько со мной, а с прежней собой, отрывая для меня часть своего всё равно, как не пытайся, безутешного сердца.

Её глаза стали очень быстро наливаться слезами, а маленький ротик едва заметно подрагивать. Я опустил её на подушку и ещё раз чмокнув в лоб, быстро вышел из комнаты. Хотя бы заставлять её смущаться передо мной, я точно не имею права…

Я закрыл дверь в полном недоумении. Всё же, мужчине не понять женщин, хотя, пожалуй, это, наверное, к лучшему. Чему бывать, того не миновать, но робеть не мой путь.

С теми мыслями я пошёл прочь от комнаты, где меня на выходе уже ждала Дианочка, застенчиво опиравшаяся на стеночку и полная счастья смотревшая на свои красные туфельки.

– Ну что, голубки, как, помирились?

Ехидным и уже не заплаканным голосом вещала Дианочка.

– Ваши бледные головки не отличить, дорогая. Так что, может будем встречаться? Она мне разрешила.

Начал отшучиваться я, легко притянув Дианочку за талию к себе, делая вид, что не узнал. Смеясь и игриво отбиваясь кулачками, Дианочка звала на помощь Самуру, который, как рыцарь в сияющих доспехах появился и спас красавицу, что и правда была копией Фреи… правда, куда женственней в этих красненьких туфельках и без кобуры.

– Ну что, Рой, попил чайку? А теперь пошли в кабинет, есть дело.

Все пытались веселиться, кто через силу, а то и от помешательства. Впрочем, всё как всегда, ибо только это нам и оставалось… смеяться, чтобы не плакать.

Мы зашли в кабинет, где за тяжёлыми дубовыми дверями остались одни, а Дианочка на прощание игриво помахала нам перемотанной ручкой.

– Что это с ней? Неужели ты…?

– Не ровняй всех по себе, Рой. Я не только о юбках думаю, между прочим… просто поговорил с ней по душам. Всё же, с кем, как не со своим секретарём мне планировать своё будущее?

– Двусмысленно звучит.

– Мне плевать. Пусть думают, что хотят. Когда отец учил меня чинить машину, он всегда говорил, что её починить можно, ИИ исправить сложно, а вот отношения с девушкой уже невозможно. Машину собрать мне не сложно, в том, что я подчистил память ИИ меня и так обвиняет Фрея, а вот Диану я терять не стану. Так что забей. Не от тебя я жду разговоров о любви. Проходи и будь со мной, чёрт возьми, мужиком… пожалуйста. Сил уже нет…

Я впервые был в кабинете, где всё было в столь плачевном состоянии… включая директора. Разбитые стены и мебель навевали неподдельную тоску, когда начинаешь осознавать, что и эти крупицы былого величия людей пали в жертву их же варварства. Даже чудесную дверь с электронным замком размозжило у основания, сорвав механизм затвора с петель. Ну хоть была вторая, не столь прочная, но красивая дверь, отделавшаяся лёгкой трещинкой да обожжёнными краями.

Пройдя к столу по груде разбитого стекла, под треск остатков мебели, я вступил на раскуроченный сервант. Под ногой неловко треснула и спустя мгновение разбилась явно целая вещь, что чудом пережила варварский погром. Пусть даже случайно, но всё тот же варвар добил последний уцелевший островок. Неловко…

Я посмотрел вниз, скривив лицо от режущей по сердцу, боли за такой проступок, но всё-таки решил взглянуть в лицо своему преступлению. На полу лежало фото в старой, как мир, рамке, а её хрупкие рассохшиеся края и разломил мой бесчувственный сапог.

– Кто это? Родные?

Спросил я директора прямо, не пытаясь смягчить атмосферу, привычной для меня, шутливой интонацией. Не тот день…

– Да.

Также спокойно и холодно, сказал Самура и плавно подошёл к столу, где были разбросаны горелые ошмётки былого содержимого.

– Расскажешь?

Всё также спокойно продолжал я душевный разговор двух старых друзей. Прекрасно понимая, что директор не такой уж и весёлый человек, коим его видят девочки, я хотел его отвлечь от хмурых мыслей о предстоящей работе. У любого лидера душа полна тайн и боли, о которых я никогда не спрашивал, за что, полагаю, именно мне он и открывает их сам.

– Знаешь, Рой, я не буду скрывать и что-то придумывать, а верить или нет решать только тебе. Впрочем, как и всегда. Просто знай, что я никак не смогу тебе рассказать всего. Порой бывает, что читая первую главу ты никак не сможешь понять последнюю… тем более уже из далеко не первой книги. Но может ты и прав… Наверное, мне стоит выговориться… спустя столько-то лет.

Начал Самура из далека, явно готовясь к сложной для него теме и по его хитрым узким глазам мелькнула тень печали и сомнений.

– Родился я в мире, куда лучше этого. Я жил долгие 10 лет в истинном раю, не зная горя и нужды.

На тех словах он протянул мне банку воды, наливая её под час рассказа.

– Я знал то, что и не положено знать мальчику моих лет, да и понятие мальчика было мне не знакомо и весьма абстрактно. Ему я научился лишь тут, в этих самых стенах… поверь, это было нихрена не смешно, когда по первой путал туалеты. Женщины был страшны всегда…

Залпом осушив последние глотки на дне своей чаши, он вылил остатки запасов в обгорелый, еле живой цветок, заботливо подняв его с пола на стол.

– Я всегда хотел большего и тем погубил и себя и мир вокруг меня. Я решился уйти из того мира, что звал раем, ради животного любопытства… ради свербящей в жопе детской тупости, а мои родные пошли следом из великой любви, что я не ценил.

Наконец, он подошёл ко мне и стал рядом. Теперь уже вместе мы смотрели на великолепный гобелен, что глава повесил над воротами своего мира – своим поролоновым троном.

Я видел в Самуре истинного лидера, что ведёт людей к светлому будущему не жалея себя. Наверное, поэтому и слушал любые его бредни. Даже те, что приводили к совершенно невнятному концу. Хоть и никто не звал его так, редко прислушиваясь к словам формального лидера, но при этом он никогда не преуменьшал своё достоинство, величая себя истинным правителем в глазах трепещущих поданных. Хоть это слово и плохо мне понятно, но я фибрами чую от директора настоящее величие того, что многие видели в кино. То, что закрывает сердце Дианочки от меня…

Сказал бы я, что это та самая, свербящая в его заднице, гордость, но он оправдывал её с лихвой… по крайней мере, в моих глазах.

Я подражал ему во многом и как ни странно, меня тоже узнают даже на четвёртом. Впрочем, надеюсь, такого благоговейного ужаса по отношению ко мне, как от Самуры, не испытывает никто. Всё же, я – то ещё обаяние и без сурового директорского взгляда.

– Именно эта школа стала моим новым домом, которого я так жаждал, но больше я не заслуживал рая, а родные остались за её стенами.

Он со злостью бросил банку от воды в стену, где явно раньше стоял шкаф, оставив на бетоне пыльные разводы.

Тяжко выдохнув, он распрямился и посмотрел на меня.

– В этом окне я часто сидел и рисовал восход… когда выдавалась свободная минута. За это я никогда не забуду директора. Того, что был до войны. Хоть и знал, что я тут, но никогда не гонял…

Он указал пальцем перед собой и подошёл к гобелену, отодвинув край и нырнул в неизвестность, маня меня за собой. Что поделать? Иду-иду… глава.

Я обошёл обломки стола и заглянул внутрь. Там оказалась огромная оконная рама, что мило подпоясывалась широким ажурным подоконником. Сев рядом я не перебивал директора, ибо это самое страшное зло в такие моменты. За огромным окном на всю светило солнце, скрываясь под толстым слоем чёрных густых облаков, освещая лишь мёртвую землю тусклым серым светом погибшего мира.