Читать книгу Володины слезы - Руслан Сергеевич Ляпин - Страница 1

Хотя Володя не был особым красавцем (и уж тем более умным), его до глубины души расстраивало то, что на прошлой неделе его бросила баба. Звали эту бабу Машка. Ей было лет двадцать, ему двадцать пять. Она любила носить яркие платья, точно цыганка, и имела лошадиный смех. Зубы у нее были молочно-белые, хотя частенько воняло изо рта. Волосы ее были черные, и из-за этого особенно выделялись под носом на верхней губе темненькие волосы.

Володя проснулся поздно, ближе к вечеру, с головной болью, какая обычно у него случалась после попойки. В доме было холодно, и он тут же припомнил ночное происшествие: сволочь батя не затопил печь, а, напившись со своими друзьями, спал в отключке, вот и пришлось его немного поколотить.

В доме было тихо. Володя остановился возле зеркала: белобрысые волосы все так же торчали по сторонам, но что-то изменилось в его внешности, и он не сразу понял что – его карие глаза почему-то сделались серо-зелеными. Видимо, он так много пьет, что и глаза его меняются в цвете.

Около шести вечера пришел Степка. Он был смышленым малым, работал на стройке, так что у него всегда водились деньги. Они сидели на кухне, Степка с вдохновением достал литровую банку самогона, но Володя покачал головой:

– Я не буду. Я решил завязать.

– Ничего себе, – Степка от удивления даже захотел выпить пару стопочек, но уже спрятал банку в свою черную борсетку, испачканную в бетон. – Я вот тоже уже почти не пью, только чуть-чуть, после работы. Надо же хоть как-то отдыхать, правильно? Вот и я так думаю. У тебя же еще и родители пьющие? Я слышал ту стремную историю про твою маму.

– Про то, как мою мать убил зек-любовник и покончил с собой, включив газовую печь?

– Ну, ты ведь не усугубляй: они погибли при невыясненных обстоятельствах. Да и пьющие ведь…

– У нее дырка была в голове, это для ментов обстоятельства невыясненные.

– Точно, точно. Я тоже не доверяю мусору. Им закон не писан.

Степка утупился в пол, забыв, что хотел сказать: на полу лежала книга.

– У меня, – вновь заговорил он, поднимая книжку, – все родные работают в сельсовете, ни капли в рот, и… знаешь, к черту это. Не верю в гены. О, ты читаешь Достоевского? – и он прочел название, сделав ученый вид: ««Преступление и наказание». Хороший выбор.»

Мысли Володи как будто витали вовсе не здесь, он смотрел на желтый свет, падающий сквозь оконную раму на тюль, и не мог понять, почему это так красиво и почему он этого раньше не замечал.

– «Преступление и наказание»? – переспросил он, закурив сигарету. – Читаю, когда здесь что-то варится и нечем заняться. Ты читал?

– Я? Не-ет, а там есть что-то про строительство? Я слышал про нее в школе. Можешь посоветовать.

– Я тоже слышал про нее много хорошего, но… скучно. Про строительство там точно нет, скорее это роман о трусе, который не смог ответить за свои мысли.

– Мда, сейчас бы романы о трусах писать. Знаешь, я вот всегда знал, что школьная литература ничему полезному не научит, пустая трата времени и сил. Все эти Бунины не видят дальше своих ушей. Да тьфу на эти книги, в гробу я их видал! – и Степка показательно положил книгу обратно на пол, но аккуратно, чтобы в случае чего не оскорбить Володю.

В это время из своей комнаты выполз отец Вовки, и Степке стало не по себе от его вида: он был весь побитый, хромал на одну ногу и держался за левый бок, его опухшие глаза были совершенно пустые, будто он вовсе ослеп. Отец скрылся в туалете, и Степка заговорил:

– Слышишь, а кто это твоего отца так изувечил?

– Я. Это по делу. Нечего нажираться как свинья. Я хочу приходить в дом и чтобы это был дом, а не свинарник. А эта сволочь даже не удосужилась затопить печь.

– Ну, это правильно… Может, ему обратиться к врачу?

– Зачем? В первый раз, что ли, бьют? Заживет как на собаке. Да и его это дело, пускай сам находит деньги, мне на него плевать.

Из туалета донеслись громкие рвотные позывы.

– А не боишься, что твой отец умрет?

– Что ж, тогда я сяду в тюрьму, – улыбнувшись, ответил Володя.

Степка надолго не задержался. Посидев еще немного в молчании и подождав, пока отец вновь не скроется в своей комнате, он вдруг заявил о каком-то неотложном деле, требующем скорейшего разрешения, хотя, как полагал Володя, дело было только в том, что здесь не с кем было пить. Они прощались во дворе, и Володя вдруг спросил, посмотрев на сине-розовое, уже совершенно ночное небо:

– Это ведь фонари окрашивают тучи в такой цвет? Такое странное небо.

– А бог его знает, – ответил Степка, мельком заглянув вверх. – Может, и не фонари.

– А что тогда? Солнце, что ли? – оскалился Володя, но его друг уже посеменил вперед вместе со своей борсеткой в пятнах бетона.