Читать книгу Век железа и крови - Рустам Маратович Железнов - Страница 1

I

.

Пыльная буря не утихала уже неделю, гоня быстрыми воздушными потоками горячий поземок и огромную клубящуюся стену облаков бурого цвета из песка и пыли. Абай плотнее подоткнул полог из двойного стеганного войлока, заменяющий дверь в его старенькую и низкую юрту, и подкинул последние лепешки кизяка1 в очаг.

Такая же песчаная буря год назад полностью засыпала проходящий мимо их южного стойбища большой караван из Чжоу в Персию с товарами из шелка и фарфора, уничтожила зеленые весенние пастбища и много мелкого скота, заставив откочевать в это новое место, но и здесь она их застала врасплох.

Зашевелилась и закашляла старенькая мать, закутанная в теплые шкуры что-то тихо бормоча во сне.

Отхлебнув прокисшего кумыса2 из кожаного бурдюка и слушая постукивания песчинок и мелких камешков по стенам жилища юноша задумался.

"Через неделю закончатся последние запасы еды. Воды почти нет, приходится этот вонючий кумыс пить! А буря и не думает утихать. Что же мне делать?".

Остальная община откочевала уже далеко на север в лесостепную зону, на более тучные пастбища, а молодому и бедному пастуху пришлось остаться из-за резко приболевшей матери. Он был младшим и единственным оставшимся в живых из всех его братьев, остальные сгинули в междоусобных войнах кочевых племен.

Когда уже не молодой матери полегчало, и прошли приступы сильного кашля, из ближайшей пустыни налетела эта проклятая буря. Он успел только загнать в ближайший распадок небольшое стадо своих овец, укрыть их старыми кошмами3, а также привязать коня с наветренной стороны и тоже укрыть. Это было неделю назад. За это время половина отары погибла, задохнувшись от пыли, а остальных пришлось загнать в юрту, теперь они тихо лежали у входа, тесно прижавшись друг другу и не издавая звуков.

"Ручей засыпало песком. Даже овец не напоить, коня тем более!".

Помирать не очень хотелось и смотреть как умирает родная мать тоже.

Абай посмотрел на затихших овец.

"Придется снова овечью кровь пить и сырым мясом питаться" – понурив голову подумал он. Сквозь завывания ветра и шуршание песка со стороны распадка послышался дикий и злобный визг, а за стеной ему вторило конское ржание, овцы тоже заблеяли, все теснее прижимаясь друг к другу.

"Что там происходит!" – Абай вскочил на ноги, схватил в правую руку тяжёлую камчу4 со свинцовым шариком на конце и с трудом выбрался из юрты.

С наветренной стороны его низкое жилище, стоящее на открытой местности, уже засыпало почти наполовину бурым песком.

Дальше сотни шагов ничего не было видно, хотя был уже полдень. Прикрывая куском ткани лицо, юноша осмотрел коня, тот все не успокаивался, дергая привязь и мелко дрожа.

– Тише, тише родной! – прокричал Абай, стараясь пересилить шум сильного ветра, ласково поглаживая коня по голове и шее.

Наконец жеребец успокоился и лишь прядал ушами, посматривая в сторону распадка.

"Надо проверить! Может кому-то помощь требуется!" – Абай стал спускаться навстречу ветру в расщелину к ручью. Снизу снова раздался громкий звук от того места, где он укрывал отару, а затем бросил мертвых овец. И тут до него донеслась стойкая вонь мертвечины.

"Дохлых овец песком занесло, трупного запаха не должно быть!" – удивился Абай, крепче стиснув в ладони верную камчу. Прошлой зимой с ее помощью он на скаку со своего корня ловко проломил крупный череп слишком наглого молодого волка, покусившемуся на его отару. Теперь выделанная толстая серая шкура грела зимними ночами мать. Абай замедлил шаг, стараясь лучше рассмотреть сквозь пелену пыли место погребения павших животных. Впереди послышалось возня и обиженное рычание. Наконец юноша приблизился настолько, чтобы рассмотреть, что происходит внизу.

На том месте, где он оставил умерших овец, теперь зияла глубокая воронка в песке, а на ее дне над грязным трупом овцы боролись две тощие голые и лысые человеческие фигуры.

"Гули5!!!" – с ужасом осознал Абай, неосознанно пятясь назад – "Нужно бежать!". Он, спотыкаясь на каждом шагу, вернулся в свою юрту, крепко сжимая в ладони оберег из потемневшей бронзы в виде диковиной фигурки носорога, доставшийся от прапрабабки, а той неизвестно от кого.

"Чем я прогневал богов? Пока, эта проклятая буря не закончится я не смогу откопать и разобрать юрту, двинуться следом за остальными, а когда эти твари дожрут овечьи трупы, то придут к юрте, сначала за конем, а потом и за нас примутся!".

Он стал вспоминать все, что рассказывали седоголовые аксакалы6 об этих темных существах в его раннем детстве долгими зимними ночами сидя у теплого очага и попивая свежий и терпкий кумыс из кожаной фляги.

"Гули очень ловкие и быстрые, но не особо телесно сильная нежить, они бежали сюда из пустынь южных земель страны персов, которые по указу их царя Кира7 принялись их нещадно истреблять во славу их бога Ахуромазды используя оружие и магию.

Охотятся эти древние чудища чаще стаей из двух или трех особей. Питаются в основном гнилой мертвечиной, разрывая неглубокие могилы или подбирая падаль в степи, но в голодные дни могут напасть на одинокого ребенка или уставшего и ослабленного взрослого человека, застать врасплох и задрать острыми и широкими когтями, больше предназначенными для рытья земли, а затем или сразу сожрать на месте нападения или утащить в свое логово, которое обычно расположено не очень далеко и подождать пару дней пока мясо немного протухнет.

Гули плохо видят в темноте, но обладают хорошим нюхом и слухом и поэтому предпочитают нападать на живых при свете дня.

Убить гуля можно только единственным сильным и точным ударом в голову, от второго удара у него затягивается рана и он оживает. В голову нужно бить, потому что остальное тело у них очень прочное, а кожа тверже сухого дерева. Бывали случаи, когда даже сильные удары острым мечом не наносили им открытых ран.

Когда гули вдоволь насытятся гниющей мертвечиной то сразу становятся неповоротливыми и стремятся быстрее вернуться в свое логово, где впадают в продолжительную спячку на две или три недели пока снова не проголодаются".

Абай крепко задумался. Как одному справится с двумя, а то и несколькими существами? Только если застать их врасплох и немедля убить, не давая шанса напасть всей стаей и разорвать его на куски и затем сожрать. Из оружия у него была только тяжелая камча, да еще небольшой острый кинжал в простеньких кожаных ножнах, подарок на его пятнадцатилетие от погибшего не так давно отца, отцовский же меч и лук со стрелами пришлось обменять на лекарственные травы для заболевшей матери.

Наконец приняв решение и стараясь не разбудить мать, он полностью разделся, а потом с помощью куска ткани начал натирать кожу оставшимся кумысом, стараясь перебить запах давно немытого человеческого тела. После этого, зачерпнув из остывшего очага пару горстей черной сажи и пепла, густо смазал им свое еще мокрое тело. Одежду и сапоги он оставил в юрте, надев только меховую набедренную повязку с притороченным кинжалом, повесив бронзовый оберег на шею и взяв в руки кожаную камчу со свинцовым шариком.

Всю дорогу до расщелины ветер не утихал, а казалось только крепчал, мелкие песчинки больно жалили кожу, а пыль начала забивать прищуренные глаза. Оставшийся путь Абай преодолел ползком стараясь особо не шуметь, хотя такой ветер уносил все звуки и запахи назад в сторону юрты. Над краем воронки он приподнял только голову и начал всматриваться вниз. Гули уже перестали драться между собой и теперь увлеченно терзали вторую откопанную ими овечью тушу, от первой остались одни разбросанные по дну ямы мелкие косточки и клочки шерсти. Наконец они полностью насытились и с трудом взобравшись по противоположной стенке воронки на четвереньках засеменили, переваливаясь с боку на бок, вниз вдоль ручья иногда порыкивая друг на друга. Парень тенью двинулся следом, держа дистанцию и стараясь не упустить их из виду, но вскоре они скрылись за стеной пыли и только следы на песке не дали ему потерять ориентир.

Через некоторое время четкие следы в песчаных барханах привели его к большому каменистому холму, густо поросшему кривым кустарником. Отпечатки лап, петляя, среди кустов, уходили в глубокую и узкую нору у подножия холма. Парень выждал еще время и пополз внутрь в темноту. Ход был тесным, но через время раздался в стороны, да так что можно было стоять чуть пригнувшись. Впереди стало чуть светлее и пройдя еще несколько десятков шагов юноша осторожно вышел в просторную пещеру, сверху, несмотря на пыль, было видно небо через большое круглое отверстие в потолке.

"Курган8! Это курган древнего вождя, а не пещера!" – с удивлением заметил Абай, когда глаза привыкли к тьме и он рассмотрел в центре помещения на каменном возвышении деревянную резную гробницу. На каменном полу повсюду были рассыпаны и разбросаны костяки и черепа разных размеров, встречались и почти целые тушки степных животных. У основания деревянного гроба скрючившись во сне, лежала особь покрупнее, более мелкая свернулась чуть поодаль.

"Один удар, у меня будет всего один удар!" – не останавливаясь, закрутились мысли в его голове, сразу вспотело лицо, по телу разлился холодок, а сердце предательски застучало еще быстрее.

Напасть он решил сначала на более крупного трупоеда, рассудительно решив, что с мелким будет проще справиться. Чуть отступив от стены, он раскрутил над головой хлыст камчи и мощным импульсом сверху вниз послал свинцовое грузило в лоб спящей и ничего не подозревающей твари.

Нежить высоко подскочила над полом, а затем неумело рухнула, заваливаясь на спину, дергая лапами и хрипя. Абай потянул деревянную рукоять камчи на себя, но тяжелый свинцовый шарик глубоко застрял в прочных лобных костях черепа, убитого гуля, а мелкая тварь уже просыпалась, разбуженная предсмертными хрипами вожака. Дернув еще пару раз и убедившись, что быстро освободить оружие не получиться он бросил рукоять камчи на пол, и выхватил остро заточенное лезвие кинжала. А тварь уже летела в прыжке на него, занося когтистую лапу для удара в горло. Абай на пределе своих возможностей отскочил в сторону в темноту и затаился, чуть пригнувшись и спрятав отблескивающее лезвие за спину.

Гуль промахнувшись упал на землю, перекатился через себя и широко расставив лапы принялся озираться по сторонам выискивая жертву. Но человек вымазанный с ног до головы черной сажей сливался с темной стеной гробницы стоя беззвучно и не шевелясь. Тварь начала принюхиваться, тихо порыкивая и дергаясь из стороны в сторону, но опять не смогла обнаружить его. Абай же продолжал ждать удачного момента и едва она развернулась в противоположную от него сторону, он, разбежавшись, запрыгнул ей на спину, обхватил крепкими ногами поясницу и одним резким и точным движением вонзил широкое лезвие отцовского кинжала чуть ниже затылка нежити, перерубая толстые позвонки и рассекая жилистую шею.

Два сцепившихся тела покатились по каменному полу и застыли.

Спустя некоторое время одна из фигур тяжело поднялась на ноги и прихрамывая, побрела к выходу из могильника, сжимая в окровавленной руке острый кинжал.

Сильный ветер наконец стих, небо очистилось от бурой пыли, а далеко на востоке вставало весеннее солнце.

– Сынок, это ты? – донеся голос матери, когда он вошел в юрту.

– Да мама.

– Проснулась, тебя нет, только овцы, – приподнимаясь сказала она.

– Я уходил в степь. Были дела, – ответил он, накидывая меховую жилетку, пытаясь скрыть свое тело черное от сажи и крови гулей.

– Сынок, помоги подняться, выйти наружу, мне уже легче. Чувствую хворь у меня прошла, но еще слабость в теле, – женщина протянула сыну руку.

В полумраке жилища женщина плохо видела, но, когда, поддерживая ее помог выбраться под утреннее солнце, мать разглядев сына испугалась.

– Что с тобой случилось? Ты такой грязный! Это кровь на тебе? Ты поранился? – забросала она юношу вопросами чуть не плача.

– Нет, мама это, не моя кровь – он кратко рассказал о произошедшем.

– Надо быстрее уходить с этого дурного места.

– Скоро уйдём. Нужно накормить и напоить скот, откопать юрту и повозку, сделать запас чистой воды, путь не близкий.

– Хорошо сынок, лучше нам здесь долго не задерживаться, как бы чего плохого еще не случилось.

– Постараюсь все сделать быстро, – он вспомнил про оставленную им в глубине оскверненного кургана камчу и слова одного старейшины общины.

"Если вам все же удастся победить и убить эту тварь сожгите ее тело дотла. А голову можно выгодно обменять у наших жрецов или чужестранных. Купцы тоже дают неплохие товары в обмен или даже золото с серебром".

Юноша подумал, что серебро им с матерью точно не помешает. Овец осталось всего шесть и запасов еды на неделю, да и не мешало бы выкупить оружие отца. Вдоль реки, по которой они двинутся на север было несколько зажиточных поселений земледельцев и там у него точно выкупят эти две страхолюдные головы.

Тело зачесалось от запекшейся повсюду крови, а живот свело от голода. Накормив мать, он оставил ее у входа наслаждаться свежим, чистым воздухом после стольких дней в затхлой юрте, а сам наскоро перекусив холодной бараниной пошел к ручью отмываться.

Текущая вода уже немного очистила русло от песка, унося его вниз по течению, и человек сначала вдоволь напился холодной воды, затем используя песок и глину начал оттирать толстую корку сажи, грязи и крови со своего тела. За это время солнце достигло зенита, обнаженное и чистое тело начало припекать все сильнее, и Абай вернулся обратно в жилище.

Прежде чем разобрать каркас юрты и загрузив весь нажитый скарб в крепкую повозку двинуться за сородичами он решил закончить начатое дело. Предстояло вернуться внутрь кургана, теперь оскверненного нежитью, собрать и закопать все останки, отрубить поверженным тварям головы, а затем сжечь тела, не забыв вознести молитву. Ну и, конечно, вернуть оставленную камчу.

Обратную дорогу удалось найти не сразу. Его старые следы были едва видимы, он пару раз их терял и снова возвращался, пытаясь вспомнить прежний путь. Наконец вдалеке показался знакомый каменистый холм, и Абай ускорил шаг.

С помощью огнива удалось поджечь несколько факелов, пропитанных бараньим жиром предусмотрительно взятых в дорогу и развесить их в старых, но еще крепких держателях на стенах гробницы. Уборка могильника заняла немного времени, выносить старые тухлые кости приходилось вручную, а затем долго собирать хворост в колючих кустарниках, выискивая сухие и ломкие ветки.

Напоследок он за ноги вытащил наружу сначала одну, а потом и другую тварь, удивляясь их легкому весу. При ярком дневном свете удалось лучше разглядеть тела существ. Сухие и жилистые с выпирающими острыми позвонками, не по-человечески распахнутыми ртами, скорее пастями, они уже мало походили на людей. Короткие и толстые когти на трехпалых ладонях выглядели опасно.

У первого гуля, убитого камчой от сильного удара выпал глаз и теперь висел на белесой ниточке нерва. У второго же голова свободно болталась на перерубленной обоюдоострым кинжалом шее.

Ее он легко отрезал первой, круговым движением лезвия, бросив голову в старый кожаный мешок, а тело в центр большой кучи хвороста. С крупной особью пришлось провозиться дольше, толстые шейные позвонки все не хотели поддаваться кинжалу, ему пришлось подобрать в округе большой и тяжелый камень и сначала переломить им длинную шею чудовища, потом дело пошло легче. Когда и вторая голова оказалась в мешке, а тело брошено к остальным костякам, Абай подпалил последний факел, щедро полил взятым с собой старым льняным маслом образовавшуюся кучу из веток, старых и свежих костей и бросил факел в центр. Полыхнуло знатно, столб оранжевого пламени загудел и взвился на высоту в два человеческих роста, затрещали мгновенно вспыхнувшие ветки, в лицо пахнуло запахом горелого мяса, а тела гулей окутало невиданное им ни разу бело-голубое пламя.