Читать книгу Эарлин: Колыбель Смерти - Саид-Амин Алимханов - Страница 1

ЧАСТЬ I

Весь мир театр

В нём женщины, мужчины – все актёры.

У них свои есть выходы, уходы,

И каждый не одну играет роль.

У. Шекспир

Глава 1

Грандиозное представление

Восьмое августа двести седьмого года четвёртой эпохи по Сальтара́нскому месяцеслову. Да́рстаг – родовой замок Э́рисов. Азулбан’нахаа́р Гвартаихи́р Карающая Длань Правосудия – предводитель лельнарской расы[1], успевший за короткий период времени набить оскомину королям. Одним – дерзким требованием преклониться пред ним, грозясь, в случае отказа, жестокой карой, вторым же – именем, ломающим язык. Сим образом, король, перешедший дозволенные границы, возомнив себя всемогущим, вынудил испокон веков живущих сплошными войнами правителей создать мирный совет, дабы решить проблему, коснувшуюся каждого народа, населяющего Сальтаран.

***

В просторной комнате во главе круглого каменного стола, облачённый в тёмно-синий балахон с серебряными узорами, сидел хмурый тридцативосьмилетний Магистр[2] Э́рдан Эрис – последний представитель своего рода, человек, достигший огромных высот в области магии (чему свидетельствовал ранг Магистра), а также инициатор временного перемирия. Барабаня пальцами, цокая языком, он поглядывал в большое витражное окно, сквозь которое с трудом проникал солнечный свет. Его тяготили мысли о будущем: у Азулбан’нахаара, явившегося из другого мира, была могучая армия, способная противостоять всему Сальтарану. Только вот в голове не укладывалось, как ему удалось её сформировать. Воистину, загадка для лучших умов! Однако Магистру пришлось отложить размышления на потом: в дверном проёме появился худой бледный мужчина. Длинные пепельно-серые волосы его ниспадали плеч, на щеках красовался еле заметный румянец, а глаза, лишённые зрачков, излучали светлое сияние, как и его широкая длинная мантия. Он был не просто красив, а безупречен. Подняв полы белоснежной мантии, он грациозно спустился по ступеням, и комната озарилась сиянием.

Магистр Эрдан встал, приветствуя Ма́льгерна Лунного Вестника, монарха каэдской расы, представители которой выглядели столь же безупречно, как и сам Мальгерн. Раса его была древнее земной тверди, а сам Мальгерн занимал пост Архимагистра[3] и славился как могущественный заклинатель.

– Sováne alefíh, Архимагистр Мальгерн! – радостно сказал Эрдан, приложив ладонь к широкой груди, и склонил голову.

– Li fatí, Эрдан, – улыбнулся каэд, присаживаясь по правую руку от него.

– Я безмерно рад вас видеть, Архимагистр Мальгерн.

– Я тоже рад, хоть и причина, по которой мы встретились, далеко не радостная, – Мальгерн наполнил кубок водой, сделал пару глотков и задумчиво поглядел перед собой. – Над Сальтараном нависла тьма, и тьму сию необходимо развеять любой ценой. Иначе…

Не успел Мальгерн договорить, как из коридора донеслось громкое ворчание и бряцанье металла. В дверях показалась Эльдо́ра – грозная воинственная королева гномов. Её красивое с россыпью веснушек лицо уродовал багряно-лиловый шрам на левой щеке. Поправив чуть съехавший набок золотой венец, из-под которого свисала густая тёмно-рыжая коса, Эльдора уже расправила руки, будто желая обнять присутствующих, но тут же скрестила их и недовольно закатила глаза.

– Бе-е-е-е-е-ерти́-и-и-ир! – заорала она.

– Иду, иду, уже иду! – пыхтя, отозвался её супруг.

– Времена меняются, короли сменяются, да только Эльдора остаётся неизменной, – усмехнулся Эрдан.

– Неудивительно, – улыбнулся Мальгерн.

***

Вскоре в зале собрались и другие монархи, разодетые в богатые изысканные наряды. Были здесь: князь людей Зина́ра Марданиэ́ль, славившийся доблестью, острым умом и отвагой; правитель лесных эльфов Картана́трий, единственный рыжеволосый эльф; король и королева высших эльфов Кальдра́н с Илеани́рой, из тех, кто не болтает, а делает, и, наконец, Ила́рдис с Артени́ей – гордые сюзерены тэлиа́р, народа людей, живущего семь сотен лет. Эрдан, обведя собравшихся беглым взглядом синих очей, вытер бусинки пота со лба и встал, приковав к себе всеобщее внимание, отчего ему стало немного не по себе. Собравшись с духом, Магистр откашлялся:

– Думаю, всем вам известно, что история Сальтарана написана кровью. Наши предки воевали, не зная покоя. Поддавались воле прихоти, возводя её на пьедестал и ею заменяя мораль и благоразумие. Они поклонялись всепоглощающему хаосу, что привело к нескончаемым бесчинствам и войнам. Многие народы стёрли они с лица земли. Одерживая победу за победой, они упивались своей мощью и присваивали себе ранг богов… Глупцы! Ими владели лишь амбиции, и они не думали о последствиях, даже в кошмарах своих отгоняя мысли о поражении. Так они продолжали кровавую экспансию, позабыв, что надежда – плохой союзник. И не ведали они, что есть куда более проворный, хитрый враг, способный сокрушить их в мгновенье ока. Все это в итоге привело к одному: у них не осталось другого выбора, как только жить, склонив головы и неся позорное клеймо рабов, или же кануть в небытие. И вот благодаря Азулбан’нахаару формировавшийся тысячелетиями круг ненависти сломлен. Но этот самый Азулбан’нахаар стал новой угрозой для всех нас. Посему передаю слово вам, Архимагистр.

– Некогда четырнадцать Ауэлиа́ров[4], девять из которых были из числа Ванэ́а[5], а пятеро – Повелители Стихий[6], создали орден, именуемый «Эарли́н», дабы воссоздать хрупкий баланс во всём мироздании. Первым последователем сего ордена был Азулбан’нахаар Гвартаихир, прозванный Карающей Дланью Правосудия Эарлинов. Он верой и правдой служил Ауэлиарам, искореняя деспотов, тиранов, братоубийц и прочую… скверну. Увы, в конечном счёте Азул стал одним из тех, кого ранее уничтожал с остервенением. Лельнар восстал против порядка былых господ. Лестными речами, смешивая ложь с истиной, он приобрёл немало союзников даже среди нас, – Мальгерн сел, позволив Эрдану продолжить.

– В наших рядах завелись предатели. Они разорвали Грань[7], позволив Азулбан’нахаару проникнуть в Сальтаран. Более того, из-за чрезмерного желания поработить сальтаранские народы, Азулбан’нахаар создал непреступный барьер вокруг Сальтарана, тем самым лишив нас помощи извне. Я, владыка Мальгерн и другие могущественные маги пытались снять барьер, но… Но все попытки пошли прахом.

Воцарилась мёртвая тишина. Собравшиеся переваривали сообщённые вести. Картанатрий массировал виски, Кальдран и Илеанира переглядывались, Илардис с Артенией молчали, будто происходящее их не касалось, Марданиэль пристально глядел на Архимагистра, а Эльдора собиралась было обвинить всех и вся в их общих злоключениях. Бертир вовремя схватил её за руку, одним лишь взглядом запретив совершить задуманное.

– В таком случае мы обречены, – подытожил Марданиэль. – Выбора нет. Либо война, либо подчинение.

– Верный ход мыслей!

Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в проёме показался длинноволосый блондин, которому на вид было не больше сорока лет. На нём идеально сидел белый камзол, правую половину которого скрывала чёрная накидка. Заложив руки, унизанные серебряными перстнями, за спину, незнакомец, сохраняя на скуластом лице лёгкую улыбку, грациозно спустился вниз.

– Это что за наряженный индюк?! – возмутилась Эльдора, изучая явившегося с ног до головы. – Впервые вижу мужчину, выглядящего лучше женщины!

– Наше величество Азулбан’нахаар Гвартаихир, – он склонил голову в поклоне, исподлобья смотря фиалковыми очами на гномью королеву. – Мои верные подданные осведомили…

Эрдан прервал лельнара, выпустив ледяной шип, но Азулбан’нахаар блокировал снаряд. Аристократичный лик короля-самозванца исказился, но он тут же взял себя в руки.

– Эх, правду говорят, нынче правила гостеприимства канули в Лету. Я соизволил прийти к вам, проделав тяжкий путь, желая всем сердцем указать праведную дорогу, раскрыть глаза, прояснить рассудок, затуманенный лживыми речами Эарлинов. А вы попытались убить меня, не позволив даже открыть рот.

– Выговорился? – фыркнула Эльдора, устав от пафосных речей лельнара. – Теперь проделай тот же путь, только в обратную сторону, пока тебе башку не срубила.

– Эльдора… послы, коих я отправил именно к вам, погибли.

– Плевала я на твоих послов, тебя и твой будущий труп.

– Довольно, – произнёс Мальгерн нехарактерным для него ледяным тоном, усмиряя монархов, собравшихся напасать на безоружного Азулбан’нахаара. – Явите хоть толику уважения и цивилизованности. Азулбан’нахаар, прошу, поведайте, с чем пришли.

Кивнув, лельнар приблизился к столу, встал меж двух каменных стульев, начертил Ѡ-образный незримый символ сложенными указательным и средним пальцами.

– Ássetat ánea, – сказал Азулбан’нахаар на своём языке.

В зале сгустились мрачные тени, и свет померк. Во мраке появились крохотные светящиеся серебристым нематериальные шары.

– Звёзды, – пояснил лельнар, уже чертивший новый знак.

Повеяло холодом; одни шары оставались неизменными, вторые исчезали, а третьи соединялись друг с другом, образуя слегка растянутые по бокам линии, напоминающие лодки, различающиеся размерами.

– Ныне пред вами галактики, заполняющие бескрайний космос. В одной из них живём мы. Имя ей… Ледяная Доминанта.

Присутствующие ахали, созерцая проекцию галактики.

Азулбан’нахаар, долго изучавший глазами галактики, наконец нашёл ту, что искал. Приблизив Ледяную Доминанту к себе, он коснулся её пальцем. Галактика увеличилась, и над столом прорисовались одно за другим кольца, каждое меньше предыдущего. На кольцах вокруг своей оси кружили сфероидные образования сизого цвета: на первых двух – восемь, на последующих – по пять-шесть. И лишь в самом центре появилось золотое светило.

– Солнечная система Ледяной Доминанты, или ауэлиарская система, ведь мироздание сотворено из Ауэлиар. Вернее, некоторые превратили свои Ни́а[8] в планеты, звёзды и орбиты. К примеру, – остановив планеты, он поднял в воздух идентичные, – Сальтаран и Эсе́д-А́ден, мой родной мир, – братья-близнецы. По крайней мере, – голос лельнара стал более низким, а лик помрачнел, – были близнецами.

– Почему были? – поинтересовалась Эльдора.

– Эсед-Аден разрушен.

В это время поодаль от орбит в воздухе проплыло червеобразное существо, сотворённое тысячью металлических опилок; у него были стальные плавники, рот, полный острых тонких зубов, а под нижней челюстью свисали щупальца.

– Разрушен Ма́тией, – дополнил Азулбан’нахаар, указав на существо. – Матия питается сердцами Ауэлиаров, спрятанных внутри ядра планеты. Она охватывает планету, пронзает зубами, образовав бездонные дыры, по которым к сердцу проникают щупальца, дабы высосать всю жизнь Ауэлиара. Жители планеты при этом медленно и мучительно умирают. Твердь земная покрывается слоем льда, и тот уничтожает леса и поля, а затем… затем планета раскалывается.

Азулбан’нахаар помедлил, заложив левую руку за спину, и увидел на лицах «зрителей» сплошное недоумение, чего нельзя было сказать о Мальгерне, чьи глаза мерцали бледно-белым светом.

– Некогда Матия представляла собой пять сильнейших Ауэлиаров, перед которыми склонялись все остальные. Марте́риас, А́лес, Тэнгви́эль, И́настеза, Я́рдельвальд. После Войны Благородных и Нечестивых эта братия поработила силу многих сражённых Одичавших Ауэлиаров, в связи с чем запустился необратимый процесс: их Ниа стала возрастать, при этом поглощая всё окружающее. Будучи, скажем так, хранителями порядка и воплощением идеалов чести, они решили прекратить собственное существование, – он усмехнулся. – Но стоило им сблизиться, как произошло величайшее событие: космические тела Ауэлиаров сплелись в одно целое. Из воплощения благодетелей они превратились в олицетворение хаоса, жаждущего уничтожения. Сей факт от вас скрыли «святые» Эарлины, потому что не могут противиться высшим догматам. Однако мы, смертные, должны объединиться, чтобы дать отпор врагу всего сущего.

Азулбан’нахаар щёлкнул пальцами, и проекция галактики исчезла. В зал хлынули тусклые лучи солнца, из носа лельнара потекла кровь, и он пошатнулся. Лельнарский король выпрямился, но следом по телу разлилась боль, и он еле удержал равновесие.

– Всё в порядке, – усмехнувшись, он едва не рухнул на пол, но вовремя ухватился за спинку стула. – Затратил колоссальное количество энергии. Надеюсь, не зря.

– Лучше бы сдох, – буркнула Эльдора.

– Как грубо, королева. И всё же я вам не враг, я – друг. Моих сил мало, чтобы дать бой Матии, но вместе мы сумеем испепелить её и свергнуть порочных Эарлинов, наславших на меня навет, опасаясь за своё влияние и власть над живыми.

– Скажите мне, Азулбан’нахаар, вы приносили клятву верности Эарлинам? – вопросил Мальгерн, сощурившись. – Поклялись ли Ва́ндрилу, что будете служить ордену, невзирая ни на что?

Азулбан’нахаар удивился, услышав вопрос:

– Вы спрашиваете меня о том, что уже давно лишено значения, когда всему Сальтарану грозит погибель?

– Помимо вас, здесь больше нет врагов, – нежная улыбка Мальгерна сменилась серьёзной хмуростью. – Отвечайте: приносили клятву или нет?

– Приносил, – процедил побледневший Азулбан’нахаар, его самочувствие с каждым мигом ухудшалось.

– О чём ещё говорить? – Мальгерн встал. – Полагаю, друзья мои, на этом вопрос относительно настоящей угрозы решён. Небеса явили нам своё сострадание, ибо нам удалось увидеть ядовитую змею под маской угнетённого спасителя мироздания!

– Мальгерн, – процедил Азулбан’нахаар сквозь зубы, – вам хватает смелости дерзить мне?!

– А тебе хватает смелости тратить время величайших правителей Сальтарана, вынуждая выслушивать пустую болтовню?! Рассказывать лживые байки в надежде вызвать сострадание и понимание? – он поцокал языком. – Как мерзко и глупо! Ай-ай-ай! А! Слушайте, слушайте, слушайте! Быть может, Эарлины выгнали Азулбан’нахаара из ордена? Быть может, их любовь к нему оказалась настолько большой, что они решили прозвать его предателем, а не изгнанником, лишённым чести? В любом случае, – Мальгерн засмеялся, – оба понятия равноценны.

Побледневшее лицо Азулбан’нахаара исказилось от гнева, утратив своё величие. Ладони его до боли сжались в кулаки. Он воспылал к Мальгерну лютой ненавистью. Желал уничтожить, истребить под корень всех сидящих. Однако, вспомнив свою цель, он охладил пыл. Слишком опасно проявлять враждебность, ибо союзники необходимы. Особенно такие – закалённые множеством битв. Сделав пару глубоких вдохов, Азулбан’нахаар сдержал порывы ярости. Заложив руки за спину, он сказал:

– Я даю вам три дня и три ночи. После станет известно: быть ли нам врагами иль стать союзниками.

– Мы обязательно подумаем над этим великодушным предложением, лельнар. Подумаем, если уберёшь барьер, коим накрыл весь Сальтаран, – сказал Магистр.

– Барьер?! – возмутился Азулбан’нахаар. – Делать мне больше нечего, как тратить бесценные силы на какие-то там барьеры. Я сам из-за него застрял в этой дыре, когда мог бы заручиться поддержкой кого-нибудь другого.

– Тогда кто, если не ты?

– Мне откуда знать, Магистр? Ищите среди своих. Ищите среди тех, кому война… – Азулбан'нахаар, услышав лязг, прервал свою речь и глянул на Мальгерна. – Какого…

Монарх каэдов, сверля взглядом Гвартаихира, силой мыслей удерживал в воздухе справа от себя меч.

– Смерть – лучший удел змеев, – холодно сказал он и начертил знак. Оружие стремительно ринулось к врагу, пронзив его в самое сердце.

Все застыли. По телу Азулбан’нахаара пошли трещины – лельнар уподобился засохшей земле. Источая серо-чёрный дым, надменно смеясь и аплодируя, он подошёл к Мальгерну.

– Ничто не вечно, Мальгерн, – и оскал его стал шире.

Мальгерн с непринуждённой лёгкостью взялся за рукоять меча, рванул лезвием кверху и рассёк туловище лельнара вместе с черепом, устроив кровавый фонтан. Азулбан’нахаар растворился, оставив плотную пелену тумана.

– Драть его да колотить! – вскочила Эльдора. – Я знала, чтоб тебя, знала, Мальгерн, что ты мужчина! Мы победили! Победили…

– Увы, Эльдора, нет, – каэд приуныл. – Наш противник оказался куда проворнее и умнее, чем я предполагал. То, что предстало перед нами, – всего лишь иллюзия. Ещё бы немного, и он заболтал бы вас, затуманил рассудок, заставил бы служить. Итак, единственное, что я могу сказать, – быть войне.

– Так чего мы балаболим, господа? – Эльдора взмахнула булавой. – Это война! А на войне говорят мечом, топором, копьём и бранью!

Мальгерн усмехнулся:

– Значит, – он обвёл всех взглядом, – вы готовы сражаться за свой дом? Готовы отдать свои жизни ради потомков?

– Да плевать я хотела на потомков! – воскликнула Эльдора. – Меня интересуют мои времена, а посему я окроплю землю кровью Азулбан’нахаара и его приспешников!

– Скажите, готовы ли вы забыть о старой вражде и встать под одно знамя?

– Да! – хором откликнулись монархи.

– Готовы ли сражаться плечом к плечу?

– Да!

– Готовы ли отдать жизни, спасая друг друга?

– Да!

– Готовы ли пожертвовать всем, даже своей жизнью, лишь бы уберечь Сальтаран от чужеземца?

– Да! Да! Да!

– В таком случае, – Мальгерн вытер платком кровь со своего лица и вновь засиял улыбкой, – в сей тёмный час я обращаюсь за помощью к тебе, Марданиэль. Поведёшь ли ты нас в бой против Азулбан’нахаара?

Все взоры устремились на Марданиэля. Он, будто парализованный, лишь выпучил глаза:

– Ч-что? Я?!

– Превосходно! Нас поведёт Марданиэль! Да здравствует Марданиэль, Верховный король Первого Единства!

– Да здравствует Марданиэль, Верховный король Первого Единства! – подхватили остальные.

[1] Лельнары – долгоживущая раса, разделённая на три народа: народ ика́рнуса (единственный, ничем не отличающийся от людей, представителем которого является Азулбан’нахаар), ларка́н и истра́.

[2] Магистр – один из высших рангов магов, коих всего пять: Мастер, Магистр, Арбитр, Архонт и Архимагистр.

[3] Архимагистр – Верховный Маг, дарующий титулы другим соратникам.

[4] Ауэлиары – первейшие сущности, наделённое душой, разумом и огромной силой. Все Ауэлиары, за исключением Повелителей Стихий, не имеют телесной оболочки. Они делятся на две ветви: Высшая и Низшая.

[5] Ванэ́а – представители Низшей Ветви, которые в отличии от своих собратьев, могут перерождаться в представителей той или иной расы и провернуть сей процесс повторно, только в точности до наоборот. Главой Ванэа является Тибе́р.

[6] Повелители Стихий – единственные Ауэлиары, сочетающие в себе внешние признаки человека вперемешку со своей стихией. Главным Повелителем Стихий является Ва́ндрил — Праотец природы.

[7] Грань – тонкий барьер, не позволяющий существам извне проникать в тот или иной мир. Если Грань сильная, можно уничтожить лишь изнутри.

[8] Ниа – жизненная энергия Ауэлиаров, сродни душе. Чем больше Ниа, тем сильнее Ауэлиар.

[9] Темница Асгрантрандора – место, созданное величайшим Ауэлиаром Асгрантрадором, где томятся Одичавшие Ауэлиары.

Глава 2

Прелюдия

С тех пор как состоялся совет королей и Азулбан’нахаару объявили войну, прошло три года. Три проклятых года, наполненных ненавистью, смертью, кровью, страданиями и стенаниями. Три проклятых года войны, которые завели Первое Единство в долину вечно зелёных холмистых равнин, в Тарна́нас.

И вот сегодня, пятнадцатого апреля четвёртой эпохи по Сальтаранскому месяцеслову, альянс королей, возглавляемый Марданиэлем, стойко противостоящий врагу, собрался в военном шатре, дабы обсудить дальнейший план действий.

– Повторяюсь, уважаемые, Тарнанас пропитан магией, и эта магия нужна Азулбан’нахаару для увеличения сил, – говорил Эрдан. – Посему не жалейте сил, ибо Тарнанас – последний оплот надежды Первого Единства.

– Не следует забывать, если мы разделимся, то непременно потерпим сокрушительное поражение, чего допустить нельзя ни в коем случае, – добавил Мальгерн. – Посему позвольте Марданиэлю разъяснить план.

– Первыми на себя атаку примут люди и гномы. Кавалерию возглавит Арафано́р, лёгкую пехоту – моя сестра, Нали́. Бертир, будь добр, напомни, сколько у тебя солдат?

– Сорок тысяч, государь. Сорок тысяч вооружённых до зубов гномов, готовых рвать, метать, терзать этих мерзопакостных тварей!

– И пять тысяч всадников, – дополнила Эльдора.

– Отлично. В таком случае одна половина войск будет под началом Бертира, вторая – Эльдоры. Всадники же пусть находятся в резерве, ожидая сигнала. Далее, тэлиары расположатся у моста, а за мостом – эльфы. Вы прикроете отступление. Илардис окажет короткое сопротивление, а затем отступит и сам. Когда последний тэлиарский воин перейдёт на восточный берег, эльфы обстреляют мост катапультами. Это должно дать нам немного времени для отдыха и перегруппировки войск.

– Погодите, – вмешался Мальгерн, – получается, каэды вынуждены остаться в арьергарде? Марданиэль, ты принял меня за труса?! Как я могу бездействовать до самого конца?! Как мне смотреть в глаза женщинам, детям, беспомощным старикам, возложившим всю надежду на нас?! Как мне смотреть в глаза собственным воинам, своему народу, понёсшему колоссальные потери?! Нет, этот приказ я нарушу. Я буду сражаться в первых рядах!

– Владыка Мальгерн Вестник Луны, это приказ, не просьба. Вы сделали меня Верховным королём Первого Единства, так соизвольте же подчиняться. Вдобавок ко всему, Азулбан’нахаар всегда действовал непредсказуемо. Что, если часть его войск обойдёт нас и ударит по безоружным? Кто тогда будет защищать их? Или, если погибну я, Бертир, Илардис или остальные, кому подчинятся тогда воины?

Мальгерн вздохнул, скрестив руки:

– Да будет так, государь.

***

Осунувшееся лицо укутанной в шаль женщины средних лет обрамляли густые тёмные волосы. Сгорбившись, она, покачиваясь, сидела в кресле, словно отречённая от остального мира. Однако, когда в шатёр вошёл Марданиэль, женщина как бы ожила. Она выпрямилась, невзирая на резкую боль в животе; впавшие янтарные глаза заблестели, а посиневшие губы растянулись в подобии улыбке. Если бы не глубокий страх за мужа, поразивший её, как недуг, и подходящий к концу срок беременности, королева встала и заключила бы супруга в крепкие объятья.

– Нарви́на, моя королева, – Марданиэль, встав на одно колено, поцеловал тыльную сторону ладони возлюбленной.

– Я ждала тебя, дорогой, – охрипшим голосом сказала королева, стараясь держаться ровно.

Марданиэль промолчал, не зная, что сказать.

– Не оставляй меня, Мар, мне невыносима разлука с тобой. Невыносимы мысли, что тебя могут убить. Прошу, останься.

– Для победы людям нужен король, сражающийся бок о бок с ними.

– А ребёнку нужен отец! Живой и здоровой.

Нарвина, потеряв силы, откинулась назад, закрыла глаза и тихо заплакала, позабыв о былой гордости. Будь королева в более здоровом состоянии, а Марданиэль не находился под угрозой смерти, она, несомненно, продержалась бы до последнего вздоха.

– Моя королева, – молвил Марданиэль ровным тоном, смотря ей в глаза, стараясь скрыть одолевающие его сомнения, – клянусь, я вернусь с победой, ради тебя и нашего ребёнка, потому что люблю вас обоих. Люблю превыше всего на белом свете, – он выдержал короткую паузу. – Когда вернусь, мы заживём прежней жизнью.

– Как прежде, уже не будет.

Тяжело вздохнув, Марданиэль направился к выходу.

– Только не забудь вернуться.

Марданиэль, остановившись, посмотрел на жену через плечо. Но так ничего и не сказав, государь ушёл, снова оставив Нарвину одну.

– Прощай, – шёпотом сказала она.

***

Тёмно-серые облака застилали небесные своды, скрывая солнце, насылая мрачные мысли и лишая солдат Первого Единства той маленькой искры, что ещё теплилась в их сердцах, не позволяя сдаться. Свистящий ветер крепчал, колыша знамёна: людей – с изображением расправленных белых крыльев на чёрном поле, и гномов – с позолоченной латной перчаткой, сжимающей три скрещённые стрелы.

Справа от основных сил рода людского находился легион озлобленных закованных в прочные латы гномов под началом Эльдоры, чуть поодаль от которых разместился Арафанор вместе со своим старшим братом А́рстаном. Слева же – легион Бертира и лёгкая пехота Нали.

Марданиэль находился на холме вместе с Га́рлом – королевским знаменосцем, могучим воином ростом почти в три метра, и просто лучшим другом. Покуда ветер поигрывал его русыми волосами, а Гарл хранил молчание, король следил за солдатами.

– Прекрасный день для битвы, государь, – наконец нарушил тишину знаменосец.

– Любой день, – отвечал спокойным голосом Марданиэль, продолжая смотреть на войско, – годен для битвы, коли воинам есть за что сражаться, за что умирать и во что верить.

– Государь, Гарл считает, что каждому из наших воинов есть за что биться. Гарл знает – государь их воодушевит.

– Взгляни на них: унылые, ослабленные, потрёпанные временем и горем, лишённые надежды, скованные страхом смертные, не знающие, что их ждёт впереди.

– Так или иначе, государь, те же чувства сковывают даже Гарла. Даже государя. Гарл прав?

– Прав, как всегда, прав, – тяжко вздохнул Марданиэль.

–– Можно Гарлу узнать причину?

– Сомнения, тревога и многие другие чувства начинают овладевать мною, однако, я переживаю не за себя, а за них. За тех, кто слепо следует моим приказам. А ведь… Лучше скажи, тебе доводилось чувствовать вину перед собственными солдатами? Доводилось терзать душу мыслями, воспоминаниями о погибших под твоим руководством? Когда ты воодушевлял воинов пылкими речами, обещал славную победу и щедро накрытый стол, дабы отметить победу, а в итоге большинство погибло. А всё из-за того, что мой язык наговорил слишком много.

– Да, – с грустью отозвался Гарл, посмотрев в сторону.

– Взгляни на воинов ещё раз, друг мой. Скажи, что ты видишь?

– Воинов, готовых умереть с вашим именем на устах.

– Пожалуй, бо́льшая часть так и сделает – умрёт с моим именем на устах. Скоро начнётся битва, сеча, кровавое месиво. Они погибнут с честью, а я, если выживу, то стану лжецом. Они не вернутся домой, хоть их и будут ждать дети, жены, матери, отцы. Они больше никогда не сядут за стол, не скажут друг другу ласковых слов. Их больше никто не обнимет. Их имена – имена истинных героев – предадут забвению. Сменится поколение, и всё. Конец. Никого из нас, Гарл, никого не вспомнят. Знаешь почему? Потому что я, Марданиэль, вселил ложные надежды. Потому что Марданиэль стал причиной горестного коротания срока близких тех, кто пал. Это поражение, Гарл, позорное, окончательное поражение.

– Нет, государь, вы должны идти до конца. Владыка Мальгерн выбрал вас. Нельзя подводить владыку. Нельзя оставлять госпожу Нарвину.

– Я не желал бо́льшей власти, Гарл.

***

Внутри белоснежного шатра, обставленного украшенной мелкими алмазами мебелью из белого дерева, перед зеркалом восседал Мальгерн, расчёсывая волосы. А разгневанный Эрдан, описывал круги около манекена, на котором висели серебряные доспехи Архимагистра.

– Поверить не могу, что наши с вами действия приведут к таким разрушениям! Мы с вами, владыка Мальгерн, совершили против Сальтарана наихудшее преступление из всех существующих! – возмущался Эрдан, размахивая руками.

– Не против, а во благо, – поправил его Мальгерн, сохраняющий абсолютное спокойствие.

– А если кто узнает?! А?! Что тогда?! Нас с вами отправят на эшафот и правильно сделают!

– Никто ни о чём не узнает, Магистр, и никто ничего не сделает. Всё под строгим контролем.

– Разве вас не замучает совесть?! Разве вас не будут терзать призраки тех, кто умер на этой войне?! Да что вы вообще такое?!

– Я? – усмехнулся Мальгерн. – Я Хранитель этого мира, существующий ради него и его жителей все свои четыреста тысяч лет. Хранитель, идущий на любые меры, порой, на самые крайние, дабы спасти Сальтаран. Как можешь видеть, лишь поэтому ты родился и добился всего, чего желал. А сейчас ты смеешь винить меня в том, в чём сам же поддержал?!

Эрдан промолчал.

– Понимаю, тебе пришлось разделить со мною столь тяжкий грех, стать соучастником ужасного преступления. Поверь, будь я тем, кем являлся раньше, то продолжил бы самостоятельную борьбу. Однако силы покидают меня, близится закат моих дней. Посему-то я и начал последнюю игру, исход которой решит судьбу всего мироздания. Жребий брошен.

В этот момент в шатёр вошёл молодой синеглазый мужчина в коричневой мантии, укреплённой стальными пластинами.

– Вызывали, владыка Мальгерн?

– Да, Мастер Ма́лберт, вызывал, – улыбнувшись, ответил монарх. – У меня важное поручение, друг мой. Крайне важное. Тебе предстоит возглавить магов. Отправляйся к войскам Марданиэля, займи правый фланг, чуть поодаль от Арафанора.

– Государь Марданиэль придумал план.

Мальгерн махнул рукой, выпив последнюю капельку непонятной жидкости:

– У Марданиэля весьма изощрённый ум. И опыт за плечами. Однако моему взору ведомо куда больше. Азулбан’нахаар, как всем известно, всегда на шаг впереди. Он действует быстро и точно. Кто знает, какие сюрпризы ожидают нас?

Малберт промолчал, обдумывая сказанное.

– Ступай, Малберт, ступай и приведи Сальтаран к победе!

– Да будет так, – поклонившись, Малберт удалился.

***

Днём ранее…

В алых бликах закатного солнца, заложив руки за спину, государь могущественного королевства Аккральбра́нда, прозванный убийцей, деспотом, интриганом и олицетворением самого зла, Азулбан’нахаар Гвартаихир наблюдал за стягивающимися в Тарнанас лельнарскими войсками. Сильные, закалённые десятками битв, строго дисциплинированные воины, не знающие пощады, собирались нанести последний удар по Первому Единству и завладеть источником зарождения магии в Сальтаране. Немыслимая сила Тарнанаса, дремлющая в недрах земли, должна принадлежать Азулбан’нахаару, ибо только он сможет владеть ею и направить против Матии, дабы спасти остальные миры, коим всё ещё удаётся выискивать врагов и пресекать их происки.

За его спиной стояла Илеанира – некогда супруга Кальдрана, гордая атлетического телосложения королева с копной каштановых волос, ныне – предательница собственного народа, принявшая сторону врага Первого Единства. Тем не менее она не жалела о сделанном выборе, ведь остальные правители глупы и слепы, раз обольстились речам Мальгерна, посмевшего исказить истину, смешав её с грязной ложью, тем самым очернив доброе имя Азулбан’нахаара, которого она любила, уважала, отчасти превозносила над всеми, видя в нём что-то божественное. Но ничего страшного. Скоро жалкие псы, пляшущие под дудку Мальгерна, познают горечь поражения. Скоро Азулбан’нахаар – великий завоеватель – покончит с этим, вернёт всё на круги своя. Он сорвёт маски с лицедеев и оборвёт нити, сим образом оставив кукловода без марионеток. Да, Илеанира не сомневается в своём повелителе.

– Илеанира, – прозвучал стальной голос Азулбан’нахаара.

– Да, мой повелитель?

– Я хочу, чтобы ты возглавила людей и эльфов и первой ударила по нашим врагам, – сказал он, переключив внимание на реющие знамёна рода Гвартаихир: окровавленная рука, сжимающая пронзённое кинжалом сердце на багряном поле.

– Ваша воля – закон, повелитель.

– Сейчас речь идёт не о моей воле, – наконец лельнар повернулся к ней, широко раскрыв чарующие фиолетовые глаза. – Речь идёт о твоей готовности возглавить целую армию людей и эльфов. Речь идёт о твоей готовности убивать былых соратников. Готова ли ты взвалить столь тяжкий груз ответственности на свои хрупкие, девичьи плечи?

Если Илеаниру и задели последние слова Азулбан’нахаара, то она хорошо скрыла их за каменным выражением лица.

– Да, повелитель, готова.

– Превосходно.

– Когда выдвигаться?

– Немедля, – король развернулся к штабу, коим служила заброшенная башня. – К рассвету должна быть уже там. И запомни, коли потерпишь поражение… не смей возвращаться обратно.

– Как прикажете, повелитель.

***

За квадратным столом, где лежала карта окрестностей с помеченными красным цветом стратегически важными местами, сидели трое доверенных лиц Азулбан’нахаара. Первый, чистокровный икарнусиец, – маршал Райнд, внешне отличающийся от людей лишь красными глазами, свидетельствующими о прожитых шести сотнях лет (лельнары живут до тысячи лет и сохраняют моложавую внешность до глубокой старости). Второй, типичный представитель народа ларкан, – генерал пехотных войск Осрн. Здоровенный, как бык, с массивной челюстью, удлинёнными зрачками, короткой шеей и смуглой пятнистой кожей, он был характерным представителем народа ларкан. Третий же – генерал Аста́гра, как и остальные выходцы из истрийцев, высокий, худой, болезненно-бледного цвета, с козлиными рогами и костяными отростками на подбородке, скулах и плечах.

Когда внутрь вошёл Азулбан’нахаар, они встали и отсалютовали монарху.

– Садитесь, – сказал он, занимая своё место. – Итак, господа, Илеанира поведёт войска в бой.

– Осмелюсь признаться, повелитель, – откашлявшись, начал Райнд, – оставлять эльфийку без присмотра рискованно. Если ей взбредёт в голову предать нас, как она ранее предала Марданиэля, то весь план пойдёт коту под хвост.

– Ей нельзя доверять, – басистым голосом проговорил Осрн. – Маршал прав, если она предаст нас, то мы потеряем семьдесят тысяч мечей.

– Varla’ene, – вздохнул Астагра, покачивая головой. – Нужно научиться доверять друг другу, а не выискивать подвоха в чьих-либо действиях. Я доверяю Илеанире, она умная, и очень хочет жить. А чтобы жить, нужна сила – сила, которой владеем мы.

– Довольно, – отмахнулся Азулбан’нахаар, словно отгонял мух. Наступила могильная тишина. – Я солидарен с вами, – вдруг он остановил двусмысленный взгляд на Астагре. – С тобой лишь наполовину. Илеанира предательница; чтобы она не сделала, какие бы великие поступки не совершила, на ней останется клеймо предателя, как на любом ином. Тем не менее, если судьба преподнесла тебя предателя, то будь добр, воспользуйся им умно.

– Сделать пушечным мясом? – предположил Райнд.

В ответ Азулбан’нахаар улыбнулся краем рта и откинулся на спинку стула.

– Получается, вы будете присматривать за ней, повелитель?

– Не я, Райнд, а ты и твоя конница. На этом собрание завершено. Подготовьтесь к битве.

Когда воеводы ушли, лельнарский правитель, оставшийся один, поставив локти на стол и обхватив голову обеими руками, подумал о первенце – любимом сыне, впавшем в транс два месяца назад, о дочери, ушедшей выслеживать приспешников Матии в других мирах, и о младшем сыне, погибшем от руки второго сына.

– Как мне вас не хватает, – шёпотом повторял он, смотря в никуда.

Глава 3

Кровавая Скорбь

Наступил долгожданный рассвет. Солнце скрывалось за пеленой серого неба, заполненного тёмными рванными лоскутами облаков. Ни птиц, ни животных не было видно, чего нельзя сказать о множившихся людях из Аккральбранда, закованных в тяжёлые шипастые доспехи. Илеанира, гордо восседающая на коне, некоторое время взирала на войска Первого Единства: они давно сформировали строй и только пребывали в ожидании появления врага. Затем её внимание привлёк суровый Марданиэль, размахивавший над собой блестящим фламбергом, называемым «Синхар» – реликвией До́рнанов – великого рода людей, правившего Зинаром на протяжении нескольких тысячелетий. К роду этому принадлежал и сам Марданиэль. Вспомнив прошлое, когда они дружили между собой, преподносили дары, объединялись против врагов: гномов, лесных эльфов или кого-либо ещё, – самоуверенность бывшей королевы пошатнулась. Её начали одолевать сомнения.

– Нет, – сказала она самой себе, стиснув зубы. – Нет, нет, нет!

Нет, нельзя. Нет, ничто не заставит Илеаниру повернуть назад, вновь стать членом Первого Единства… Нет, не членом объедения, а подручной собакой Мальгерна. Нет, она не будет никому служить против собственной воли. Ибо только Азулбан’нахаар заслуживает того, чтобы весь мир склонился пред его величеством.

– Убейте всех, – отдав приказ, Илеанира быстро развернула коня и поскакала к арьергарду, где расположились эльфийские дивизии.

***

– Во славу Первого Единства! – проревел Марданиэль, высоко вознеся фламберг.

– Во славу Первого Единства! – хором повторили его воины и, с лязгом достав мечи из ножен, оскалились и помчались вперёд, вслед за доблестным королём, дарованным Небесами.

Забились барабаны, затрубили горны, и аккральбрандские солдаты, рыча, бряцая металлом, стуча латными кулаками об нагрудники, выкрикивая имя Азулбан’нахаара, разрушив строй, ринулись навстречу былым собратьям.

Две могущественные армии схлестнулись в бою, рьяно желая изничтожить друг друга, искоренить всякую память с лица земли. Сталь сталкивалась со сталью, но чаще врезалась в плоть: отрубая конечности, дырявя доспехи и тела, устраивая кровавые фонтаны. Образовывались бреши, разрушавшие строи.

Вояки обрушивали град ударов: молотили палицами, булавами, стальными кулаками. В ход пускалось всё без исключения: кто-то даже изловчился вцепиться зубами врагу в шею и прогрызть сонную артерию.

Раздались новые голоса горнов. Зажглись дымовые сигналы красного цвета. Аккральбрандцы выкатили катапульты; один из капралов заревел, и катапульты стали орошать сражающихся дождём. Дождём отрубленных голов: женщин, детей, стариков. Дождём изуродованных, изрубленных тел. Дождём кишок и прочих брюшных органов. Люди-изменники загоготали, видя ошарашенных противников. Однако ступор немедля сменился гневом, яростным ором и удвоённым натиском.

Капитаны зажгли фиолетовый сигнал: лучники обрушили град воспламенённых стрел. Воины как союзные, так и вражеские, коих достигали те стрелы, вспыхивали синим чародейским огнём, словно спички. Плавилось железо и сталь, плавились плоть и кости. Горящие живые факелы, размахивая руками и истошно вопя, бегали по всему полю.

Меж тем, распространяющийся огонь ревел, раскаливался добела, разрастался и поглощал всё больше и больше душ. Но власть огня продержалась недолго. Прошло около десяти минут, и он исчез, оставив после себя сплошной пепел, развеявшийся на ветру.

***

Гарл – человек, достигающий ужасающих размеров, огромная гора мышц, закованная от и до в тяжёлые латы и вооружённая двуручной шипастой булавой, на спине которого колыхалась хоругвь, поначалу приспешникам Азулбан’нахаара казался лёгкой, неповоротливой мишенью. Гогоча, они бросились на великана, совершив роковую ошибку. Королевский знаменосец резким движением размахнулся смертоносным оружием и разом убил целую дюжину атакующих. Позади идущие тотчас остолбенели, устрашившись его мощи. Гарл медленно надвигался на них, содрагая земную твердь поступью, а враги продолжали стоять, не в силах пошевелить пальцем. Он, занеся булаву, застыл.

– Государь добр, Гарл не добр.

Булава превратила недругов в кровавое месиво. Остальные противники обратились в бегство, лицезрев силу гиганта. Громко дыша, стоя неподвижно, крепко сжимая стальное древко, Гарл смотрел на разбегающихся людей сквозь горизонтальные щели забрала. То, что его оставили без долгожданной сечи, привело исполина в ярость.

– Идите сюда! Гарл хочется драться! – орал он, собираясь кинуться в самую гущу сражения.

***

Покуда солдаты Марданиэля оказывали яростное сопротивление предателям, коих постепенно окружали, покрасневшая от гнева Эльдора ходила взад-вперёд, взад-вперёд, скрестив руки на груди.

– Да ну, чтоб вас! – королева смачно плюнула, созерцая битву. – Ах ты ж хитрый жук, Марданиэль. Решил сорвать себе куш?! Да подавись им! – Вдруг она прищурилась, заметив зелёный дым. – Да-а-а-а-а-а-а-! Ах-ах-ха-ха! Язвить тебя колотить, да-а-а-а-а! Эй, братцы, вперёд, навстречу славной битве! Ай-а-а-а!

Достав два парных меча, Эльдора незамедлительно тронулась в путь, дабы помочь Марданиэлю. Или удовлетворить свою маниакальную причуду, появившуюся после того, как бунтовщики сварили её родителей в кипящем масле.

***

Надменно улыбаясь краем рта, Азулбан’нахаар наблюдал за происходящим с далёкого высокого холма, стоя в любимой позе: выпрямившись во весь рост и заложив руки за спину. От его орлиного взора не могла скрыться ни одна деталь. Вон сражается Марданиэль, окружённый элитными воинами. К нему спешат на помощь батальоны Эльдоры. Чуть поодаль от Верховного Короля буйствовал неизвестный ему великан, каким-то чудом не ведающий устали, а в резервах находились дополнительные дивизии гномов и людей.

Впрочем, его ничто не тревожило, ибо победа будет за ним. Ведь он, Азулбан’нахаар Гвартаихир Карающая Длань Правосудия, – величайший из когда-либо существовавших лельнарских правителей, борец за справедливость и просто любящий отец – пережил столько битв и войн, перехитрил столько хитрецов и лжецов, что враги не имели никаких шансов на победу.

Возможно, если бы сальтаранцы имели хоть немного интеллекта, чтобы отличить истину ото лжи, Азулбан’нахаар принял бы их. Однако явь полна разочарований, а исключения редки. Поэтому он развернулся к многотысячным чёрно-золотым безмолвным катафрактариям, внизу ожидавшим дальнейших приказов.

– Вы готовы? – вопросил лельнар.

В ответ всадники извлекли из чёрных ножен двойные ятаганы.

– Превосходно.

***

Нали сидела на валуне, размышляя над планом брата, и никак не понимала, зачем их оставили в запасе. Ведь они пригодятся ему там, на поле боя, где верные подданные Азулбан’нахаара сеют хаос и смерть. Погрузившись в раздумья, Нали краем глаза увидела слегка дрожащую землю, а её чуткий нюх уловил запах лошадей, доносящийся откуда-то с юга. Она обернулась и ахнула, увидев стремительно несущееся на них несметное полчище хорошо экипированных конников. Нали сначала глупо улыбнулась, наконец-таки разгадав «великую» тайну Марданиэля, но затем, достав меч, встала в строй.

Через пару минут выстроившаяся клином конница, налетела на пики и щиты ратников Нали. Авангардные кавалеристы не успевали замахнуться мечом, как их лошадей в попонах тут же пронзали хладной сталью. Арбалетчики, расположившиеся позади, обрушили град стрел. Стрелы описывали незримую дугу, а потом врезались в шеи и головы противников.

Сверкали ятаганы, разрезая свежую плоть; разлетались брызги крови, оторванные головы, руки, половины тел. Воздух наполнился стонами, криками, нервным смехом и запахом страха.

Оборона людей слабела с каждым налётом; их ряды редели, и им ничего не оставалось, кроме как бежать. Однако далеко убегать не пришлось: вовремя подоспевшая армия Бертира склонила чашу весов в обратную сторону.

***

Серые тучи развеялись, выглянуло солнце, с северо-запада доносилось холодное дуновение ветра, а Илеанира с трепетом смотрела на павших собратьев. Тридцать тысяч лучших воинов, прошедших немало битв, сейчас лежали на холодной земле, превратившись в бездыханные трупы. Неужели она подвела Азулбан’нахаара? Неужели она действительно была не готова взять на себя такую огромную ответственность? Быть может, это конец? Праведная кара за то, что она предала собственный народ? За то, что повела людей и эльфов убивать других людей, эльфов, гномов? Возможно. Она усомнилась в победе, усомнилась, что доживёт до триумфального восхождения Азулбан’нахаара.

Одна только мысль об этом ввергла её в ужас. Но видя армию Первого Единства, её боевой настрой и крепкую, хоть и ложную веру, Илеанира поняла. Выхода нет. Она поведёт оставшихся солдат в последний бой. Будь что будет. Так или иначе, королева не отступит и не сдастся на милость Марданиэлю. Либо победа, либо смерть. Третьего не дано.

***

Эльдора долго не отрывала взгляд от Илеаниры. Королеве гномов превыше всего хотелось отрубить ей голову и насадить на пику или отослать в мешке Азулбан’нахаару, а тело сварить в масле. Но для этого придётся бежать стремглав, чего королева не может себе позволить.

– Эй, ты, – кричала Эльдора. – Да-да, ты, эльфийская потаскуха, спускайся сюда! Обещаю, нам с тобой будет так весело, прям у-у-у-у-ух! АХ-АХ-АХ-АХ-АХА-А-А-А-!

– Эльдора! – рявкнул Марданиэль.

– Что «Эльдора»?! Всё равно Кальдрана нет рядом!

– Ты неисправима.

– А то, дружок! О, да мы их рассердили, – Эльдора снова захохотала, когда на горизонте появились новые армады недруга.

– Справимся сами или позовём подмогу? – спросила Нали.

– Зовите Арафанора, – приказал Марданиэль.

***

Молодой генерал Арафанор, возглавивший два сильнейших ордена конной армии: Синего Огня и Ночного Лотоса, – завидев запущенную в небо стрелу, обрадовался, как никогда раньше. Пробил час. Наконец-то он сможет проявить себя, сможет отомстить за павших сородичей. Засвистев, взмахнув двуручным позолоченным молотом, он пришпорил коня и помчался вперёд, дабы истребить вражеские армады, а за ним – девять тысяч лучших всадников Зинара.

Неудержимая лавина неслась с неимоверной яростью, однако, с севера стремительно приближались лельнарские катафрактарии, подпортив план Единства. Однако быстро сообразив, Арафанор, приказав старшему брату Арстану придерживаться изначального маршрута, повёл кавалеристов Ночного Лотоса против противников.

***

Солдаты Арстана врезались в правый фланг эльфов Илеаниры, смели первые ряды и, не сбавляя темпа, продвигались дальше, устилая дорогу изрубленными телами. Начавшаяся двадцать минут назад битва переросла в бойню.

Разлетались искры от ударяющегося друг о друга металла, усиливались крики, возрастало число изувеченных трупов. Свистя, над головами пролетали стрелы. Гнулись копья; под ударами топоров, палиц и секир трескались шлемы, доспехи, щиты. Хрустели кости. Лилась кровь, от её обилия земля становилась алой.

Солдаты Первого Единства повергали врагов в ужас. Из их ран сочилась кровь, но они не складывали оружие, наоборот, продолжали биться дальше, получая новые ранения. Им наносили серьёзные увечья, но они лишь получали удовольствие и требовали ещё и ещё. Их воспламеняли, но они бились, покуда не истлели. Настоящие демоны!

Эльдора сеяла хаос и смерть в рядах изменников. Она смеялась, кружась в смертельном танце. Эльдору и до этого считали, мягко говоря, безумной королевой, лишённой такта, да к тому же стремившуюся к мордобоям да битвам! Однако сейчас, когда надежда была столь хрупка, союзные воины радовались любви Эльдоры к кровопролитию.

Бертиру повезло меньше всех. Его вместе с небольшим отрядом воинов, оттеснив, окружили. Он сражался отчаянно, сражался за свой народ, за Сальтаран. Размахивал топором, прикрывался щитом до тех пор, пока не затрубили рога. Рога его собратьев. Король обернулся: ему навстречу мчались тысячи осёдланных, бронированных буйволов, коих возглавляла Линэ́ра – его единственная дочь.

***

Маршал Райнд, принявший бразды правления над второй тяжёлой конницей, по велению Азулбан’нахаара нанёс удар по вражеской кавалерии, тем самым лишив Марданиэля поддержки. Бойцы маршала, превосходящие числом и умением, рубили людей мечами, протыкали копьями и продвигались дальше, сея хаос и смерть в их рядах.

Рьяно сражающийся Арафанор воодушевлял союзников, выкрикивая: «ЗА САЛЬТАРАН!». Им удавалось держать оборону длительное время, неся незначительные потери, ведь нельзя позволить лиходеям пробраться к Верховному Королю. Но в глубине души он осознавал: нужно отступать, иначе все здесь погибнут бесславной смертью. Он знал, что там, позади, быть может, окажутся ещё солдаты Первого Единства. Лелея сию надежду, генерал отдал приказ к отступлению.

***

Тридцать шесть человек в длинных мантиях с капюшонами заняли ряд холмов, выстроились в шеренгу и застыли, безмолвно наблюдая за отступающим Арафанором. Вовремя подоспели.

– Что ж, господа, – ехидно улыбаясь, Малберт потирал руки, – можете приступать!

Единственные чародеи, сумевшие дожить до сегодняшнего дня, сложив ладони вместе, поднесли их к губам. Быстро шёпотом прочитали заклинание. Перед каждым появились полупрозрачные вращающиеся багряные рунические круги. По мере ускорения чтения заклинаний круги, разрастаясь, соединялись, образуя цельную магическую стену. Когда барьер окончательно сформировался, маги приняли разные позы. Одни, расправив руки и глядя в небо, чуть ли не кричали – усиливали ветер. Вторые садились на колени, прикасались к земле – вздымали её. Третьи же рисовали в воздухе непонятные символы – сгущались тучи, рокотал гром и мелькали витиеватые молнии.

Арафанор, отбивающийся двуручным молотом, лишь завидев Малберта, обрадовался как ребёнок, коему подарили целый сундук сладостей! Воспрянув духом, он развернул своих людей, дабы продолжить сражение. Всё-таки ему не придётся краснеть и душить себя мыслями о поражении!

– Ólealogli! – стоило прогреметь Малберту, как чародеи явили мощь.

Тут же разбушевался ветер: могущественные порывы сметали азулов, вздымали ввысь, некоторых даже разрывали. Падали скакуны, придавливая всадников. Следом чуть покачивающаяся земная твердь затряслась, образовывались пропасти, поглощающие врагов Сальтарана, и поднимались раскалённые подземные шипы, рассекающие надвое тела. Затем небеса начали извергать молнии. Гибли все без исключения. Однако азулы не прекращали наступление. Они упорно шли вперёд, стремясь сокрушить непокорных гордецов, хоть несли значительные потери.

– Вот это я понимаю – моя школа! Мои дети! – хвалил Малберт взятых под опеку детей. – Не далёк тот день, когда вы станете наравне со мной!

Толстяк Нальстрид расплылся в улыбке и засмущался, а жилистый Манрей угрюмо наблюдал за сражением. Малберт искоса посмотрел на него:

– Выглядишь чересчур серьёзным, дружок.

– Господин Малберт, вам не кажется странным поведение врага? Взгляните, они прут и прут, невзирая на то, что помирают. Слишком уж подозрительно.

Похлопав ученика по спине, Малберт, скрестив руки, задумался. Манрей прав. Выглядит картина глупо. Весьма глупо, при этом, учитывая ум, расчётливость и дальновидность Азулбан’нахаара. Нет, здесь явно… – точно!

– Господин Малберт! – воскликнув, Манрей прикрыл учителя своим телом.

– Мастер Малберт! – Нальстрид, обхватив обоих членов семьи, рухнул наземь.

Через мгновенье посыпались стрелы. Маги, глухо вскрикивая, падали один за другим. Барьер растворился, а маршал Райнд осклабился. Уловка сработала. Жертва азулами оправдала цель. Теперь он, маршал Райнд, с превеликой гордостью сообщит Азулбан’нахаару о превосходной победе и поднимется в глазах повелителя.

– Воины мои, ударим…

– Жалкие, ничтожные твари, – рычал Малберт, вставая из-под трупов. – Я… вас… УНИЧТОЖУ! – Глаза и руки чародея полыхали синим пламенем, голос звучал страшнее грохота грома.

Райнд рявкнул, азулы галопом устремились на мага. Однако тот взмахнул рукой: все без исключения взмыли в воздух, застыли. Малберт медленно, улыбаясь безумной улыбкой, сжал ладонь. Азулы взорвались. Разлетелись во все стороны куски мяса, пошёл кровавый дождь, оросивший Малберта.

***

Оттеснённый к подножию холмов, израненный, измотанный Арафанор вместе с небольшим отрядом выживших, потеряв коня, отбивался из последних сил. Увы, маги все до единого мертвы. Он собственными глазами видел, как исчезает Малберт, как исчезают остальные тридцать пять. Больше Арафанор не оглядывался. Да, это последние минуты его жизни, но какой человек, зовущий себя воином, тем более командиром, возжелает умереть, получив удар в спину? Вот и он сражался.

– Asnartarná!

Не то грянул очередной раскат грома, не то ему действительно послышался голос Малберта. Арафанор обернулся и увидел. Увидел окрасившегося в алый цвет Малберта, читающего заклятия, чертя пальцем знаки.

– Твою ж… – командир кавалерии Единства, как и все остальные, опустил оружие, вглядываясь в небеса.

В небесных сводах возникли шипящие исполинские воронки. Голос Малберта возрастал с каждой секундой. Маг, расправив руки, издал протяжный медвежий рык. Из воронок «выползали» молнии: гигантские, конусовидные, пульсирующие, извивающиеся.

– Ágnar sána-a-a-a-a-ar! – Малберт трижды хлопнул. Четыре электрических тяжа низвергнулись. Раздался душераздирающий грохот. Сотряслась земная твердь. Тяжи взрывались, распуская ветви молний, которые поражали азулов. Они, создавая магнитные поля, притягивали азулов и сдавливали их в лепёшку. Азулы, все до единого, были повержены. Поле брани охватил огонь. Так, ценой многих потерь, Первому Единству удалось одержать одну, маленькую победу.

***

Илеанира позволили пустить одну-единственную слезу напоследок. Её воинство терпело поражение. Её братья и сёстры гибли у нее на глазах, проливали кровь тех, кого совсем недавно называли словом «друг», покуда их предводительница держались подальше от поля боя, боясь запачкать руки. Сейчас ничтожеством Илеанира считала лишь саму себя. Она… была не готова. Её вера в Азулбан’нахаара и собственные силы оказалась пустой, неоправданной. Азулбан’нахаар предвидел оный исход событий, но всё же позволил ей повести армаду в бой. Позволил ей уничтожить своё же войско.

– Что ж, – не спеша утирать текущие слёзы, Илеанира дрожащей рукой приставила лезвие меча к своему горлу, – на этом завершается история… моя история…

Увидевшие это солдаты бросились к госпоже, но было уже поздно. Зная, что негде сыскать ни прощения, ни убежища, бывшая эльфийская правительница в отчаянии покончила с собой.

***

Садилось багряное солнце, в последний раз озаряя лучами окроплённую кровью землю. Стихли звуки жестокой битвы; выжившие аккральбрандцы либо сбежали, либо сложили оружие.

Горы трупов устилали холмистые равнины некогда прекрасной долины Тарнанаса. Выжившие оплакивали павших друзей, братьев, сестёр, отцов, сыновей. Слишком много потерь, горечи и плача для одного дня. Некоторые убитые были настолько изуродованы, что их не узнавали.

Лекари, оказывая первую необходимую помощь, кому-то ампутировали конечности, кому-то накладывали бинты, пропитанные целебными мазями. А после, погружая на телеги, увозили. Среди вражеских солдат раненых не нашли. Все мертвы.

Верховный король Сальтарана Марданиэль ходил по полю брани, не выпуская Синхар. В земле торчали колыхающиеся, более никому не нужные стяги, лежали копья, мечи, стрелы, расколотые щиты. Сидели люди и гномы в ожидании лекарей иль смерти… Другие же, прижимая к груди головы умерших близких, проливали слёзы, проклинали Азулбан’нахаара и его прихвостней. Находились и те, что не в силах пережить потерю, убивали самих себя.

Чем дальше ему приходилось продвигаться, тем хуже ему становилось. Вон посреди сложенной горки тел сидел гном, держа обеими руками выпущенные кишки. Он не кричал, не вопил, лишь смирно сидел, напевая песенку. То ли силы иссякли для чего-то другого, то ли потерян смысл.

Неподалёку сидел ещё один, человек. Правая рука оторвана, левая нога раздавлена, глаз выколот, лицо облито кровью. Вот оно! Вот! Истинное письмо войны. Высохшие чернила на пергаменте!

Чем больше приходилось видеть, тем становилось больнее, тем невыносимее казалась возложенная на него народом ноша, тем сильнее грызла совесть и терзали душу мысли. Однако во всём ужасе реальности успокаивало одно: все те, кто сегодня полегли, сражаясь против войск Аккральбранда, войдут завтра в историю Сальтарана настоящими героями, на коих будет равняться подрастающее поколение. Почувствовав, как что-то слабо ухватилось за его ногу, Марданиэль медленно обернулся. Мертвенно-бледный безногий солдат.

– П-победа ваша… государь, – улыбнувшись, он испустил дух.

Марданиэль, сдерживая слезы, сел на колени, перевернул на спину бездыханное тело, провёл по запачканному юношескому лицу рукой, навсегда закрыв синие глаза.

– Эта победа принадлежит тебе, друг мой, – голос предательски дрогнул. – Покойся с миром, и да пребудет твоя душа с предками за одним столом в Чертогах Вечного Покоя. И… прости.

***

Арафанор, чудом переживший конную атаку, бродил среди тел, ища брата. Он тщательно осматривал каждый участок, каждого убитого, звал по имени и, наконец, услышал вожделенный ответ:

– Арафанор! – послышался охрипший слабый голос. – Я здесь.

Арафанор, кинув молот, раскрыв рот и выпучив небесно-голубые глаза, подбежал к старшему брату, чьё положение оставляло желать лучшего. Обломок копья торчал в ребре, левая рука отрублена, доспехи помяты. Мужчина сел на колени, медленно приподнял голову Арстана, еле сдерживая слёзы.

– Лекари! Немедля сюда! Живо! Живо!

На бледном лице генерала мелькнуло подобие улыбки:

– Поздно, Ар, слишком поздно. Моя жизнь угасает, Ар.

– Нет, Арстан, я не позволю!

– Живи так, чтобы я мог гордиться тобой, младший братик, – и он смолк навеки.

***

Перед Малбертом, сидевшим на коленях, обняв остывшие пронзённые десятками стрел тела двух учеников, простиралось выжженное поле. Нет, не учеников. Двух сыновей. Двух маленьких сирот, коих он некогда приютил, полюбил, воспитал, дал образование и научил всему, что знает сам. Двух сыновей, пожертвовавших собственными жизнями, дабы спасти его, жалкого глупца, не сумевшего предугадать манёвр врага. Мысли и чередующиеся в голове имена детей, терзали душу Малберта, не давали покоя, заставляли губить самого себя горем и печалью. Если бы он только мог повернуть время вспять, чтобы спасти учеников, или хотя бы снова побыть рядом, сказать о том, как сильно любит их, и прикрыть собой, позволив пожить ещё немного. К сложению, ничего поменять нельзя. Осталось лишь коротать отпущенный срок, ища прощения у мёртвых.

***

– Должна признать, – Эльдора вытирала клинки, – моя душа истосковалась по такой битве. Вот она, истинная суть войны. Достойный враг! Моё сердце, – запнувшись, королева вскочила. – Да чтоб тебя глисты язвили! Это же, драть его, Азу…Тьфу ты! Хрен это имя выговоришь.

– Ага, – буркнул Марданиэль.

– Эй, прекрасная заморская царевна! Спускайся сюда, – Эльдора подняла оторванную голову Илеаниры, – тебя заждались. Да, дорогуша? – она осклабилась, размахивая трофеем. – Не хочешь составить ей компанию?

Азулбан’нахаар лишь ещё пару секунд молча постояв на том самом месте, где несколько часов назад выстраивались его воины, скрылся.

– Не, ну это просто неуважение к моей высокопоставленной персоне! Взять и повернуться ко мне задницей! Просто перебор!

Глава 4

Утрата

Сгустившиеся сумерки скрыли луну; стояла могильная тишина, которую нарушали шипение факелов и завывание ветра. Возвышались древние каменные статуи старцев перед двумя десятиметровыми холмами-близнецами Рана́с и Ба́риас, расположенными в нескольких лигах от Тарсийского моста, где тэлиары разбили маленькие лагеря, тогда как элитный отряд, возглавляемый Илардисом и Артенией, ожидал на тропе, пролегающей промеж холмов.

– Идут! Идут! – раздались счастливые голоса.

Задремавшая в доспехах Артения тотчас вскочила, приняв боевую стойку:

– Кто идёт? Где идёт?

– Успокойся, дорогая. Марданиэль вернулся.

Из мрака, воцарившегося всюду, выныривали люди и гномы, чьи лица не разделяли восторга соратников.

– Марданиэль, Бертир, Эльдора, слава Небесам, вы выжили!

– Нужно уходить, – сказал Марданиэль, проходя мимо тэлиара.

***

Множество алых штандартов с гербом Гвартаихиров колыхалось на холодном ветру. Шестьдесят тысяч лельнарских воинов и десять тысяч азулов, мутированных лельнаров, превосходивших собратьев ростом, массой и силой, готовились к грядущему бою. Они желали справедливости, желали покарать тех, кто заклеймил Азулбан’нахаара лжецом, нечестивцем и предателем. Самого Азулбан’нахаара, невзирая на дурное настроение, сие радовало. Он знал всех воинов поимённо и знал, что на каждого из них можно положиться. Ибо трусов и слабаков отсеяли, как шелуху. Самые преданные, самые выносливые, самые лучшие сейчас были здесь, в этом огромном лагере, точа клинки.

С этими мыслями правитель Аккральбранда вошёл в шатёр. Увидев раздвинувшийся полог, генералы Осрн и Астагра вскочили и отсалютовали государю.

– Выдвигаемся немедля, – сказал Азулбан’нахаар. – Я лично поведу армию.

– Господин, вам нужно…

– Мне нужно делать, то, что необходимо, Астагра! Маршал мёртв, Илеанира мертва.

Генерал не ответил.

– Поэтому, господа, мы трое – опора Аккральбранда – должны отомстить за них. Отомстить за всех павших во имя высшей цели. Я более не могу рисковать, как и вы. Теперь же, – он расправил руки, – несите моё обмундирование.

Генералы принесли тяжёлые доспехи: надели нагрудник, латные перчатки, закрепили алый плащ с вышитым золотой нитью гербом рода, наплечники и наколенники, сделанные в форме рогатого лошадиного черепа без нижней челюсти, и стальной пояс в виде разинутой клыкастой пасти; возложили на голову украшенный посередине гладким круглым рубином золотой венец с одним-единственным длинным зубцом. А напоследок преподнесли полуторный меч, покоящийся в ножнах. Азулбан’нахаар обнажил его:

– Англуа́рд. Мой старый верный друг, прозванный мертвецами Тёмным Пожирателем. Сегодня ты вдоволь полакомишься свежей плотью! Что ж, господа, пробил час!

***

Короли лесных и высших эльфов Картанатрий и Кальдран наблюдали за происходящим через окуляры. Картанатрий, восседавший на лосе, вздыхал и покачивал головой.

– Прихвостней Азулбан’нахаара много. Если бы Марданиэль разрешил… – рыжеволосый запнулся. Его перебил леденящий душу волчий вой, а следом рык, от которого тело непроизвольно задрожало.

– Ваше величество Картанатрий!

– Говори!

– К нам надвигаются орды вампиров с севера и оборотней с юга! Наши войска готовы дать бой!

Оба короля, переглянувшись, кивнули.

– Éli ekéin nasíf, Картанатрий!

– Nasi furí hiénna, Кальдран!

И разошлись величавые владыки эльфийских народов, дабы сокрушить прихвостней Азулбан’нахаара. Картанатрий, спеша в авангард, трубил в рог, воодушевляя собратьев к сече.

Когда армии схлестнулись, забрезжил свет. Багряные лучи озарили земли, даровав Первому Единству надежду. Картанатрий мчался впереди кавалерии, поигрывая клинком, навстречу оборотням – очередным «творениям» Азулбан’нахаара. Люди, на которых он ставил опыты! Впрочем, вампиры – тоже его рук дело.

Зажглись сигналы, эльфы расщедрились стрелами: они накладывали сразу по три! Оборотни, летящие со скоростью ветра, разинув пасти, замертво падали. Об трупы спотыкались те, что шли следом, но Картанатрий уже добрался и до них. Блеснула сталь, отлетела голова волка, разбрызгивая кровью. Однако исчадья мрака наступали и наступали, обрушивая на эльфов звериную мощь. Взмахами когтистых лап твари пробивали крепкие доспехи, выпуская кишки и остальные внутренности. Прыгали то на одного эльфа, то на второго, впиваясь жёлтыми клыками и перегрызая шеи.

***

Человекоподобные летучие мыши, некогда являвшиеся людьми, были покрыты чёрной шерстью, имели жилистые когтистые лапища, козлиные ноги и алые очи. Они вторили каждому движению Эхина́ра – вожака-альбиноса, на котором была красная шаль, украшенная золотыми побрякушками. Тёмная крылатая туча взяла бо́льшую высоту, выстроилась клином и устремилась вниз.

Эльфы под руководством Кальдрана геройствовать, как в случае Картанатрия, не решились. Прикрывшись крепкими щитами, выставили копья, пики, мечи. Лучники тщательно прицелились. Кальдран, державший меч обеими руками, стиснул зубы, сдерживая желание рвануть с диким криком да рубить исчадий тьмы.

Мутанты ускорились. Эхинар, чьи глаза вспыхивали ярким огнём, точа когти, обнажил тонкие ровные белоснежные клыки.

– Стрелы наводи!

– Оружие наизготовку!

– Копейщики!

– Пикинеры!

Вампиры входили в дрейфующий полет: ударив в одну точку, забрав пару десятков жизней, взлетали и повторяли действия. Эльфы протыкали вампиров копьями, отрубали конечности взмахами мечей, сражали звонкими стрелами. Мускулистые туши падали.

***

Пока арьергардные войска отражали внезапную атаку, авангардные терпели множественные потери. Азулы свирепствовали, выдерживали тяжёлые удары, крушили и ломали тэлиар, людей, гномов. Основную часть гномьих кавалеристов разгромили. Малочисленные люди бежали. Тэлиары изо всех сил сдерживали натиск. Всех оттесняли назад, к мосту, ибо сам Азулбан’нахаар вступил в бой.

Высокий, статный златовласый воин сеял смерть мечом изысканной работы. Его крепкий жеребец лишал жизней раненых, лежавших на земле. Азулбан’нахаар не знал жалости. Рубил наотмашь, сохраняя величественный вид. Убивал, словно сие дело ничего собой не представляет.

– Danriása! – пророкотав, Азулбан’нахаар поднял коня на дыбы да вознёс высоко над головой Тёмный Пожиратель. Лезвие воспламенилось. Пламя устремилось в небо. Загремели барабаны, раздался боевой клич. Появились катафрактарии – с левого и правого флангов аккральбрандцев.

– Отступаем! Отступаем! – надрывался Марданиэль.

***

Среди творящегося безумия Азулбан’нахаар, расслышав слова предводителя «ополченцев», возжелал завершить битву здесь и сейчас. Убить Марданиэля, убить надежду, приблизить и без того неминуемую победу. Схватив копьё у своего вояки, лельнарский король, пришпорив коня, понёсся, сметая недругов на пути.

***

Нали, прикрывавшая тыл старшего брата, понимала: если они убегут сейчас вместе, то их перестреляют, и их смерть будет напрасной. Да, надо остаться, чтобы прикрыть его.

– Марданиэль, уходи, живо! Ты нужен нашим. Беги, я прикрою!

– Нет, Нали, пока последний воин Единства не окажется за мостом, – он прервался, будучи занятым рассечением очередного гада, – я отсюда никуда не уйду!

– МАРДАНИЭЛЬ! – закричав во всё горло, Нали заслонила собой Верховного Короля от летящего копья. Копьё прошло сквозь шею и вышло через грудь. Из её рта потекла булькающая пузырчатая кровь. В последний раз посмотрев на брата остекленевшем взглядом, в последний раз улыбнувшись ему, она замертво упала лицом вниз.

Марданиэль застыл, занеся меч. Всё произошло быстро, слишком быстро; он не успел ничего сделать, понять – тем более. Часто хлопая покрасневшими глазами, он медленно опустился на дрожащие колени, бросил меч и начал трогать тело сестры.

– Нали… Нали… Нали-и-и-и-и!

Но Нали продолжала лежать, не откликаясь на голос брата. Тогда он поднял взгляд и увидел Азулбан’нахаара, поспешно скрывающегося посреди сражающихся бойцов.

– Стой! Стой, тварь! Не смей убегать от меня! – охрипшим голосом кричал Марданиэль, поднимаясь на ноги. – Не смей убегать!

Взяв меч, Марданиэль стремглав побежал за заклятым врагом, игнорируя окружающих, не замечая стрел, летевших в него, не обращая внимания на азулов, пытавшихся повалить его на землю. Рассудок помутнел, чувства притупились, лишь гнев остался, и этот гнев пронизывал всё тело, придавая мощи и злобы. И этому гневу Марданиэль отдал всего себя, дабы покарать убийцу.

***

Сегодня Азулбан’нахаару благоволила удача. Да, первый шанс он упустил прямо из рук, но вторым воспользуется непременно. Лельнар, уходя, заманивал Марданиэля в ловушку. Он захватит Верховного Короля в плен, а потом прикажет воинству Первого Единства сложить оружие, чтобы наконец-то завершить кровопролитие. Улыбнувшись, Азулбан’нахаар оглянулся и увидел великана, убегающего вместе с Марданиэлем.

– Убить великана! – резко развернув коня, орал Азулбан’нахаар. – Убить! Не дайте ему унести Марданиэля! Король нужен живым!

***

Гарл, придерживая бредящего раненного Марданиэля правой рукой, срывал с себя доспехи, дабы скорее перебраться через мост. Среди смеси криков, проклятий, боевых кличей и звуков барабанов Гарл отчётливо различал глас Азулбан’нахаара, преследующего его. Фланги союзников редели, Первое Единство терпело поражение, но всё же Гарл противился злому року. Ревностно защищая старого друга, знаменосец сметал с пути всё и вся, бормоча себе под нос извинения.

Набирающий скорость Гарл неожиданно ощутил острую боль в спине: лельнары обстреливали его. Чуть согнувшись, прижав короля к груди обеими руками, решил бежать зигзагом, ловко маневрируя между сражающимся. Но стрелы всё равно настигали его, с глухим звоном поражая здоровенную спину. К счастью, великан додумался оставить шлем и поножи, иначе давно присоединился бы к умершим.

Все больше ускоряясь, Гарл, обернувшись на мгновенье, обнаружил Азулбан’нахаара, за спиной которого развевался широкий красный плащ. Меж тем, расстояние до моста укорачивалось. Протянуть бы ещё немного. Рыча, словно разъярённый медведь, Гарл раскидывал тех, кто преграждал ему путь.

***

Азулбан’нахаар гнал во весь опор чёрного жеребца, ржавшего дико и необузданно. Однако копьё, неожиданно ударившее скакуна прямо в шею, охладило прыть. Ржание превратилось в предсмертный хрип, хлынула тёмно-багровая пузырчатая кровь и скакун, надломившись, будто старое дерево под ударом молнии, повалился вниз вместе со своим всадником.

Голова Азулбан’нахаара, лежавшего на спине, трещала, в ушах звенело, а в глазах понемногу прояснялось. Падение было не из мягких, вдобавок венец, чудесным образом удержавшийся на голове, добавил боли. Хрипло дыша, он поднялся, и губы его растянулись в злобной ухмылке.

– Неплохой бросок, Бертир.

– Я старался.

Встав, Азулбан’нахаар огляделся: почти все вражеские воины перешли за мост, в том числе гигант с Марданиэлем. Оборотни и вампиры, атаковавшие эльфов, обратились в бегство. Фыркнув, лельнар, обнажая Англуард, вновь перевёл суровый взгляд на Бертира, принявшего боевую позу.

– Уверен? – спросил Азулбан’нахаар, проводя указательным пальцем вдоль лезвия. – У тебя всё ещё есть шанс выжить.

– Слишком много болтаешь, Азул!

Бертир с яростным кличем кинулся на врага. Гном, сделав ложный выпад, нанёс удар с пируэта. Азулбан’нахаар, ловким движением уйдя в сторону, занёс охваченный фиолетовым дымом Англуард. Бертир выставил круглый щит вперёд. Однако лезвие оказалось настолько острым, что, раздвоив щит и руку до локтя, ухнуло между шеей и ключицей. Бертир, сделал нетвёрдый шаг назад; глаза закатились, и легендарный король, брызжущий кровью, с грохотом обрушился наземь.

***

Израненная, перебинтованная Эльдора была вынуждена наблюдать, как погибает её муж, как погибают её сородичи и соратники. А последнее, что сделал треклятый Азулбан’нахаар, навсегда запечатлелось в её памяти. Она никогда не простит ему этого. Никогда! Она самолично прикончит его. Потом, не сейчас. Сейчас решаются дела куда важнее.

– Гарл, – тихо промолвил Марданиэль.

Гарл, проколотый десятками стрел, с трудом удерживающий равновесие, стоя на раздробленных окровавленных коленях, скривил губы в некоем подобии улыбки.

– Г-Г-Гарл? – Марданиэль коснулся лучшего друга дрожащей рукой.

– Государь… – охрипшим голосом отвечал гигант, – Гарл рад, что служил вам. Спасибо вам… за всё. – Он обратил взор к небесам: выглянуло солнце, пошёл ливень. – О, дождик, – Гарл улыбнулся, проронил слезу и испустил дух.

Глава 5

Последний довод

Яркий свет, заполняющий бескрайнее пространство, слепил Марданиэля. Жмурясь, прикрывая лицо ладонью, он открыл глаза и увидел перед собой тысячи призраков павших солдат, впереди которых стояли Нали, Бертир и Гарл. Они, все как один, сделали шаг навстречу Верховному Королю, а он сам – шаг назад.

– Остановитесь! – дрогнувшим голосом воскликнул он. – Прошу, не надо! – он медленно опустился на колени, склонил голову. – Не надо, – шёпотом молвил Марданиэль, не в силах смотреть им в глаза, ведь погибшие воплощали его ошибки. Если бы Мальгерн сам возглавил Первое Единство или выбрал бы иного короля, то многих жертв удалось бы миновать. – Я не достоин быть королём, я не достоин такой власти. Я не хотел её. Я виноват в ваших смертях. Я виноват во всём. Я больше не могу. Простите. Простите за всё. Простите.

– Государь, —произнес Гарл баритоном, положив мясистую руку на плечо друга, – вы не имеете права сдаваться. Вы должны отомстить Азулбан’нахаару. Вы должны уберечь госпожу Нарвину.

– Мой любимый старший брат, я верю в тебя. Мальгерн выбрал именно тебя, потому что знал, какой ты сильный человек. Ты терпел непосильную ношу долгое время. Теперь осталось совсем немного.

– Нали дело говорит! – подтвердил Бертир, почёсывая бороду. – Ты это, давай не раскисай. Отправь к нам чёрную душонку лельнарского скота. А дальше, хе-хе-хе, мы сами разберёмся.

***

Очнувшись от долгого сна, Марданиэль обнаружил подле своего ложа Мальгерна, который читал книгу, сидя в кресле, скрестив ноги. Он предпринял попытку встать, однако, разлившаяся по всему телу боль приковала его обратно к постели.

– О, ты проснулся, – Архимагистр отложил книгу.

– Мы победили?

– Какая наивность. Нет, мы не победили, но и не проиграли. Азулбан’нахаар наверняка решил довести нас до полного отчаянья, повергнуть в ужас.

– Сколько…

– Два дня и две ночи, – ответил Мальгерн, предугадав вопрос.

– А…

– Нарвина всё это время не покидала тебя, а к рассвету… наступили роды. К счастью, процесс прошёл благополучно. У тебя родился голубоглазый сын. Сама Нарвина отдыхает.

– Слава Небесам, – облегчённо выдохнул Марданиэль. – Кто-нибудь умер ещё?

– Кроме Бертира, да упокоится его дух, никого.

– Где, – Марданиэль выждал паузу, опустив взгляд, – вы похоронили Гарла?

– На краю Аксаха́рской скалы.

Вдруг снаружи затрубили тревогу.

– Судя по всему, Азулбан’нахаар явился, – предположил Мальгерн.

– Неси мои доспехи, Мальгерн. Пора покончить с этим раз и навсегда.

– Хороший настрой.

***

Мальгерн вместе с тремя дивизиями каэдских лучников, занял Аксахарскую скалу, достигающую пятнадцати метров в высоту. Находясь в шаге от могилы Гарла, Лунный Вестник достал из-за спины серебряную флейту, поднёс к губам и заиграл печальную мелодию, наблюдая за Марданиэлем.

Тем временем Марданиэль сверлил взглядом Азулбан’нахаара. Лельнарский правитель находился там, в десятках шагов от него, восседая на новом коне и всем видом демонстрируя превосходство над всем и вся.

Всё ещё не оправившийся от ран, шатающийся Марданиэль развернулся и осмотрел подчинённых взором грозных очей.

– Кто стоит передо мной: лицемерные ублюдки, раздающие клятвы попусту, или воины, стремящиеся защитить свой дом? – вопросил он.

Озадаченные люди, гномы, эльфы, тэлиары и каэды уставились на мрачного Марданиэля, готового ринуться на орду Азулбан’нахаара в одиночку.

– Неужели я руководил уличным сбродом, об который можно вытереть ноги? – чуть ли не рычал Верховный Король. – Или всё-таки воинами, знающими свой долг?

– Воинами, – послышался чей-то неуверенный тенор.

– Воинами? – засмеялся он. – Тогда какого, мать вашу, чёрта я не вижу на ваших лицах воинственности?! Почему не вижу дикости?! Почему вижу слабость и трусость?! А!? Вы боитесь какого-то там самозванца?! Боитесь того, в чьих жилах течёт та же кровь, что и у нас? Чьё тело соткано из плоти и крови?! Или, быть может, вы хотите жить, склонив головы и уподобиться женщинам, коих обесчестили и бросили догнивать отведённый век в канаве?

Глухое молчание.

– Что ж, должен разочаровать ваших матерей, ведь они полагали, будто родили и вырастили сыновей, пригодных для служения Сальтарану. Для служения собственной родине! – брызжа слюной и ударяя себя в грудь, кричал Марданиэль. – Интересно, вы думали о павших соратниках? Сколько среди убитых прихвостнями Азулбан’нахаара юношей, чьи мечты и надежды разрушились за один день?! Сколько тех, кто хотел даровать потомкам светлое будущее?! Неужели их смерти окажутся напрасными? Разве не мы, выжившие, должны наполнить их смыслом?

Ладно, мёртвые, а выжившие? Что насчёт… матерей, которым некому будет готовить завтрак, обед и ужин? Женщин, более не познающих тепла объятий любимых мужчин? И сколько детей осталось без родителей? Неужто у вас нет даже крупинки совести и чести? Сможете спать спокойно, будучи преследуемыми призраками прошлого? Если такие имеются, милости просим, прочь отсюда!!!

Никто не тронулся с места.

– Значит, воины? Превосхо-о-о-одно. Тогда слушайте меня, братья и сёстры. Сейчас у нас лишь одна цель: сравнять с землёй тех выродков за моей спиной. Уничтожить, изничтожить под корень, истребить, перебить и измельчить в порошок. Нанести последний удар. Вырвать толстые корни, пустившиеся глубоко в Сальтаран. Явить им звериную ярость, явить агонию ИСТИННЫХ ДЕТЕЙ САЛЬТАРАНА!

Речь Верховного Короля оказалось той самой крохотной искрой, из-за которой разрослось неистовое, жадное, необузданное пламя. Минуту назад поникшие, обезнадёженные последние воины Первого Единства, смирившиеся со смертью, воспрянули духом. Арафанор, Малберт и Эрдан встали рядом с Марданиэлем, дабы биться плечом к плечу, и коли суждено умереть, то умереть всем вместе. Под раскаты барабанов, заставляющие кровь в жилах бурлить, под гулкое звучание горнов, оглашающее Тарнанас, Марданиэль, крепче сжав рукоять Синхара, бросился в последний бой, чтобы раз и навсегда положить конец: либо Аккральбранду, либо Первому Единству. Его армия, бряцая металлом, ударяя мечи об щиты, мчалась быстрее ветра, выкрикивая: «Смерть или ничего!». Содрагая земную твердь стальной поступью, они опережали королей, ибо жажда крови овладела ими.

– Замечательно, – ухмыльнулся Мальгерн и плавно сменил трагичную мелодию на тревожную, ужасающую, от которой поднялся студёный ветер, воздух стал тяжелее, а сердца сжимались в тиски.

Надменная улыбка стёрлась с лика Азулбан’нахаара, познавшего истинную мощь Первого Единства. Вопреки тому, что он выиграл бесчисленное количество войн, лишь сейчас лельнарский владыка осознал: одна несломленная душа может исцелить десятки тысяч сломленных. Может рассеять даже самую кромешную тьму.

– Верные подданные Аккральбранда, – Азулбан’нахаар выставил Англуард вперёд, – в атаку!!!

Вся лельнарская пехота Осрна, вся лельнарская кавалерия Астгры, все выжившие вампиры и оборотни, возглавляемые Эхинаром, ринулись навстречу безумным дьяволам Сальтарана.

Два озлобленных воинства столкнулись в последнем сражении. Дыбились кони, вампиры и оборотни врывались в ряды, убивая сразу трёх-четырёх бойцов. Мечи рубили воздух, плоть и сталь, разлетались брызги крови. Борьба охватила всё поле; мельтешили солдаты, общий строй распадался на группы, ревностно противостоявшие друг другу. Никаких рядов, шеренг – сплошной хаос и дикий шум. Лязг клинков, вопль раненых, рычание вампиров, вой оборотней, проклятья бьющихся и звучание флейты сливались воедино.

Магистр Эрдан, выстрелив несколько десятков ледяных шипов и создав вокруг себя три острые пластинки, защищавших его от внезапных атак, покрылся ледяными доспехами и вооружился булавой на цепи, сражаясь изо всех сил, дабы отправить лельнаров обратно в небытие. Мастер Малберт, находившийся неподалёку, демонстрировал красоту магии огня. Вот он соткал из пламенных нитей громадный шар и бросил в гущу вражеской армии. Шар взорвался, живьём расплавив около сотни аккральбрандцев, и охватил поле свирепым шипящим огнём.

– Э-э-э-эй! Куда бежите?! – Малберт, подвернув рукава, окутал кулаки огнём и, увидев вдалеке Арафанора, поспешил к нему, пробираясь сквозь толпы воинов.

***

Вокруг изнемогавшего Арафанора лежали мертвецы: раздробленные, истерзанные, расплющенные – молодой генерал постарался на славу, брат будет им гордиться. Продолжая замахиваться окроплённым густой кровью молотом, Арафанор говорил: «И раз! И два!». Сражая лельнаров наповал, Арафанор не заметил позади крадущего ратника. Аккральбрандец пронзил насквозь ребро. Зарычав от боли, Арафанор с разворота обрушил молот ему на голову, превратив в кровавое месиво. Вытащив копьё, генерал хотел продолжить биться. Однако рана оказалась настолько серьёзной, что он не удержался на ногах.

– Чёрт, – перед ним появился здоровенный смуглый лельнарский предводитель. Осрн. – Чёрт, чёрт, чёрт.

Осрн, прочитав короткую молитву на родном языке, занёс топор.

– Смерть пришла, солдат.

– Не смей трогать его, чернь!

Арафанор обернулся через плечо; Малберт, на лице которого застыла гневная гримаса, высвободил потоки алого огня, охватившие здоровяка за считанные секунды. Вопя низким голосом, размахивая руками, пытаясь потушить огонь, Осрн бегал, пока не испустил дух.

– И снова ты спас мне жизнь, Малберт, – улыбнулся Арафанор, стараясь подняться, опираясь на молот.

– Я же, чтоб вас, Мастер Малберт Вестник Зари!

***

Маниакальная убийца-королева Эльдора, хохоча, как ненормальная, кружилась в танце смерти, сминая и разламывая доспехи, отрубая конечности, выпуская кишки, заливая себя чужой кровью. Наконец, выдохшись, она остановилась; кругом лежали изувеченные тела гномов, лельнаров. Её окружили, однако сие позабавило правительницу Талара́ниса. Уложив обратно прилипшие ко лбу волосы, откинув косу назад, расправив плечи, она улыбнулась бесноватой улыбкой, готовясь совершить не менее бесноватое действие. Эльдора уже чуть было не тронулась с места, как вдруг прозвучали звуки боевых рогов лесных эльфов, следом посыпались стрелы, забравшие ценную добычу женщины.

– Нет, ну у тебя совести нету, Картанатрий! Ты у меня дозу счастья украл, остроухий подлец!

Картанатрий, за спиной которого колыхались зелёные знамёна, лишь улыбнулся.

– Ой, ладно, ладно, спасибо! Что бы я делала без вашей помощи, – отвесила Эльдора низкий поклон. – В долгу не останусь.

– Ага, – ухмыльнулся владыка Ирни́ра. – Вперёд, братцы, навстречу заре! Honasín vangálla!

– Ох, язви вас глисты, передохнуть не даёте, – буркнула Эльдора и, вздыхая на ходу, пошла с эльфами вершить великие подвиги.

***

Высшие эльфы, располагавшиеся на левом фланге, отражали неистовый натиск лельнарских катафрактарий; всадники в чёрных одеяниях налетали на высокие щиты, не в силах прорвать обороны. Эльфы протыкали коней пиками, осыпали стрелами кавалеристов, трубили в боевые рога, повышающие боевой дух, разражались боевыми кличами, вгоняющими душу в пятки.

Меж тем, Кальдран, выбив Астагру из седла, принимал боевую позитуру. Подобрав клеймор, Астагра выпрямился и растянул бледные губы в мерзкой улыбке. Правитель высших эльфов первым нанёс удар; клинки встретились в воздухе с оглушительным лязгом, отдавшись болью в руках у обоих.

– Неплохо, – подметил лельнар, обнажая острые зубы и высовывая раздвоенный язык. – Только, боюсь, Илеанира орудовала намного лучше. Какая ирония, бедняга покончила жизнь самоубийством, не выдержав поражения, – разразился Астагра хохотом.

Ничего не ответив, нахмурившись, Кальдран сделал ложный выпад, нырнул влево и с пируэта отрубил рога противнику. Пока ошеломлённый враг приходил в сознание после «ампутации», Кальдран, достав торчащее в земли копьё, молниеносным движением пронзил им место чуть выше колена, а следом попытался снести отвратительную голову с хилых плеч. Но Астагра парировал атаку, откинул здоровой ногой оппонента и, смеясь, вытащил копьё.

Снова занеся мечи, они устремились друг на друга; Кальдран, фыркнув по-бычьи, рубанул, приблизившись на расстояние двух шагов. Роковая ошибка. Астагра, увернувшись, незамедлительно пронзил клеймором грудь короля. Кальдран распахнул глаза, выхаркнул сгустки крови и закашлял. Астагра наклонился к его уху.

– Она. Тебя. Не любила, – Астагра погрузил лезвие ещё глубже, заставив противника всхлипнуть.

– Плевать! – Кальдран из последних сил воткнул вражескому командующему меч в спину по самую рукоять, острие лезвия вылезло через глотку. Астагра пошатнулся; глаза закатились, непристойно высунулся язык, и он распластался на земле.

– Да, неплохо, – на последнем издыхании сказал Кальдран и упал на колени посреди союзных воинов.

***

Ожесточённая битва, подходящая к трагическому финалу, судя по всему, не тревожила Архимагистра; Мальгерн до сих пор играл на флейте, наслаждаясь льющейся музыкой. Всё, кроме мелодии, проходило мимо ушей владыки: вопли солдат, свист пролетающих рядом стрел, ревущее пламя, приказы командиров. Лишь мелодия – для него чарующая, для остальных мрачная, тревожная, но всё же прекрасная.

Мальгерн безразличным взглядом наблюдал за развитием событий. Лесные эльфы и гномы давили правый фланг Азулбан’нахаара, при этом терпя сильные потери. Люди и тэлиары с помощью Эрдана, Малберта и Арафанора разили оборотней и вампиров, а потом вовсе обратили в бегство. Высшие эльфы, лишившиеся половины воинов после натиска вражеских кавалеристов, стягивались к каэдским полкам, противостоящим основным лельнарским силам у подножья скалы, куда оттеснили Марданиэля.

– Ещё немного, – пробормотал Мальгерн, нахмурив брови.

***

Марданиэль, подпитываемый желанием вернуться живым к Нарвине и новорождённому сыну, сражался с удвоенной яростью, не зная усталости. Вот рубанул Синхаром лельнарского бугая, и разлетелись кольца кольчуги. А следом в самый последний момент парировал чей-то зазубренный меч, кончик которого скользнул поперёк щеки, оставив красную полосу. Марданиэль размахивался, раздирал плоть, дробил кости, упиваясь отдачей в руке, при этом ничего не слыша, помимо собственного сиплого дыхания, кряхтенья и скрежета металла. Каждый удар оказывался слаще предыдущего, и каждый новый удар пьянил рассудок сильнее и сильнее. Теперь он понимал тягу Эльдоры к убийствам. Это занятие… расслабляет, приносит удовольствие, разумеется, когда ты омрачён горем. В здравом уме убийство лишь опустошает душу.

– Выходи, Азул, я знаю, ты здесь!

В этот самый миг лельнары, прекратив сражение с людьми и каэдами, выстроились в шеренги, выпрямившись, как палки. Протрубили горны; явился Азулбан’нахаар Гвартаихир: сжимающий рукоять Англуарда, величественный, ужасающий внешним видом, с суровым ликом, заклятый враг Сальтарана. Изогнув бровь, Азулбан’нахаар смотрел на Марданиэля, а тот – на него. Они долго стояли неподвижно, взорами ведя дуэль.

– Ну здравствуй, Марданиэль, – наконец нарушил тишину правитель лельнаров.

Марданиэль ничего не ответил, всё продолжая метать молнии глазами.

– Не желаешь поговорить?

– Поговорить? – фыркнул он. – Да, можно будет поговорить после того, как ты ответишь за все совершённые злодеяния, ответишь за погубленные жизни, ответишь за вторжение! Да, тогда мы и поговорим, по душам. А до тех пор, будь я проклят, если сяду с тобой за стол переговоров!

– Стойкость твоего духа впечатлят даже меня. Впечатляет настолько, что я потерял желание убить тебя. Прошу, пока ещё есть шанс, не вынуждай идти на крайние меры. Подумай хотя бы о Нарвине.

– Не смей… называть её имя, – процедил Марданиэль.

Азулбан’нахаар тяжко вздохнул и направил Англуард в сторону Верховного Короля; лезвие окутали языки фиолетового огня.

– Нарвина, прости, – прошептал Марданиэль. Собрав волю в кулак, борясь с адскими болями израненного тела, превозмогая вожделение лицезреть младенца, обнять любимую жену, закричав лютым криком, ринулся к Азулбан’нахаару.

Но Азулбан’нахаар, прежде чем тот успел сдвинуться, высвободил тёмно-фиолетовую энергию, сразившую Марданиэля наповал.

– Какое разочарование.

***

Разочарованно вздохнув, Мальгерн завершил мелодию. Марданиэль сыграл отведённую ему роль. Разумеется, Архимагистр мог спасти его, мог уберечь от смерти, тем самым исполнив желание короля вновь увидеть семью. Но в таком случае Марданиэль всю оставшуюся жизнь сожалел бы о том, что не умер, сразившись с Азулбан’нахаара. О том, что даже не предпринял попытки отомстить за погибших друзей и близких. Нет, Мальгерн спас Марданиэля, только в ином смысле этого слова. По крайней мере, так считал сам каэд. Убрав флейту, Мальгерн возвёл руки к небесам.

***

Азулбан’нахаар, отрубив голову Марданиэля, стоял лицом к своим подчинённым, громко оглашая победу Аккральбранда над Первым Единством. Однако триумф продлился недолго. Внезапно усилившийся ветер завыл, небеса загромоздили чёрные грохочущие тучи, а солнце сокрыла луна. День сменился кромешной тьмой. Кровавая сеча мгновенно застыла, все взгляды приковала к себе Аксахарская скала, на краю которой расположился Мальгерн, чьи глаза сияли ослепительным светом.

– Ах, Мальгерн Лживый Вестник, давно не виделись! – громогласно воскликнул Азулбан’нахаар. – Давай спускайся, дабы я свершил праведную кару над твоей чёрной душой, погрязшей в грехах. Заплати же жизнью за коварное предательство.

– Азулбан’нахаар Гвартаихир! – слова Мальгерна, беспристрастно взирающего на ошеломлённого Азулбан’нахаара, раздались раскатами грома, сотрясая земную твердь и воздух. – Внимай мне, ибо настал час расплаты!

Азулбан’нахаара сковали невидимые цепи, ноги подкосились, и он, упав на колени, зарычал, пытаясь высвободиться. Но хватка Мальгерна оказалась куда сильнее.

– Сегодня свершится праведный суд над твоей грязной душой! Сегодня ты ответишь за предательство Эарлинов, перешедшее все дозволенные границы, ответишь за совершённые злодеяния, ответишь за погубленные невинные жизни, ответишь за страдания, причинённые моему народу, за тьму, принесённую в Сальтаран. Ответишь передо мной, Архимагистром Мальгерном Лунным Вестником, и теми, кто пал от клинка твоих воинов!

Цепи сдавили Азулбан’нахаара, вынудив выпустить Англуард. Глаза Лунного Вестника засияли ярче, на его лбу появился знак полумесяца, а кожа сделалась белее стократ, и Мальгерн воздел руку, и тысячи мертвецов, устилающие холмистые равнины Тарнанаса, оглашая долину призрачными стонами, забились в конвульсиях. Из бездыханных тел стали выходить полупрозрачные серебряные нити, что устремлялись к Мальгерну.

– Я БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ, МАЛЬГЕРН! БУДУ ЖДАТЬ ВЕЧ…

Но прежде чем Азулбан’нахаар успел договорить, Мальгерн высвободил яркий белый луч, сотканный из душ умерших солдат Первого Единства. Тысячи разных голосов зазвучали в голове плавящегося Азулбан’нахаара, и каждый голос говорил лишь одно и то же: «Будь ты проклят! Будь ты проклят! Будь ты проклят!». С уст лельнарского короля сорвался душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. Он кричал, не в силах выдержать столь тяжкие муки. Однако вскоре всё кончилось; могущественное чародейство Мальгерна завершилось, и обугленные кости Азулбан’нахаара рассыпались прахом.

– Прощай, – Мальгерн выждал короткую паузу. – Kuun meness, – из носа потекла белая кровь, и он потерял сознание.

Часть II

Жизнь – мимолётный огонёк, который может заключаться в нескольких мгновениях. Оттого она столь бесценна, но в то же время ничтожна!

Алимханов С.-А. С.

Глава 1

Предвестник новых эпох

Двадцатое октября триста десятого года пятой эпохи по Сальтаранскому месяцеслову. Спустя триста лет после окончания Войны Бесценной Крови.

Над неприступным городом-крепостью Кара́йг, единственной сохранившейся вотчиной Азулбан’нахаара, возведённой ещё до начала Войны Бесценной Крови, сгустились чёрные тучи. В мрачных небесах вспыхивали и исчезали витиеватые молнии; бушующий, по-осеннему холодный ветер протяжно выл, разгоняя опавшую листву, и злобно срывал с ветвей изумрудные листья, разбрасывая их по широким пустым улицам. Ударил гром, и обрушился ливень; крупные капли барабанили по крышам серокаменных домов, внутри которых не было ни души. Однако Кара́х-А́рат, цитадель из тёмно-синего камня, поражающая невероятными габаритами, была полна жизни.

***

Сделав последний глоток горячего чёрного чая, лорд-регент Тари́л Вре́ниар, правящий от лица Аэнграна, первенца Азулбан'нахаара, спящего глубоким сном вот уже триста десять лет, поставил кружку на стол. Он не спеша поднялся из-за стола, подошёл к балюстрадам и, заложив руки за спину, застыл словно изваяние легендарного воина древности. Ветер развевал его серебристые волосы до лопаток, а долетающие капли дождя окропляли долгополый золотой кафтан, идеально сидящий на стройном теле регента. Поверх кафтана, через плечо, красовалась алая не драпированная накидка. Аристократическое бледно-молочное лицо Тарила, как всегда, не выражало никаких эмоций – только абсолютную невозмутимость. Задумавшись, Тарил устремил тёмно-голубые глаза вдаль – перед ним громоздились безлюдные дома, возвышались надёжно защищающие Карайг от любых напастей толстые стены, простирались широкие равнины и синели Са́йнтрийские горы, укромно спрятавшие от всего суетного мира столицу пришедшего в упадок Аккральбранда.

Всякий раз, когда Тарил уставал от тяжкого бремени власти, всякий раз, когда мечтал о мире с сальтаранцами, всякий раз, когда тосковал взаперти, он уединялся здесь и раздумывал о сложноустроенным и порою несправедливом мироздании. Будь у него хоть крохотный шанс наладить отношения с остальным миром, он непременно им бы воспользовался. Однако Война Бесценной Крови задушила любую надежду на перемирие.

– Как же я устал, – прошептал Тарил, потирая переносицу.

– Устал от чего? – раздался позади голос.

«Отдохнуть не дают», – Тарил не спеша обернулся. Перед ним в белом мундире, перчатках, плаще и ботфортах, опираясь на трость с набалдашником в форме орлиной головы, стоял лорд-камергер Калиа́трий.

– От тебя.

Калиатрий непринуждённо засмеялся, сузив янтарные глаза, и встряхнул густыми пламенно-рыжими волосами.

– Уж простите, «Ваше величество», но кто-то же должен следить за «Вами». А если серьёзно, то я обеспокоен твоим поведением, Тарил. В последние дни ты стал… замкнутым. Всё в порядке?

«Нет, всё хуже некуда! Аэнгран не просыпается уже целых триста десять лет, союзники начали отворачиваться от нас, вдобавок у подножья гор найдена группа вражеских разведчиков!».

– Иначе быть не может, – изобразил Тарил улыбку.

Калиатрий метнул подозрительный взгляд на старого товарища, но, не став докучать лишними вопросами, перешёл к делу.

– Андари́й просил меня, чтобы я попросил тебя…

– Нет, – отрезал Тарил.

– Но…

– Нет, – повторил Тарил, поменяв цвет глаз на пламенно-алый; лорд-регент всегда менял цвет глаз, когда кто-либо начинал его раздражать. И хоть сейчас стоило усмирить пыл, Тарил не смог сдержаться. – Лорд-маршал сам изъявил желание возглавить несчастный «конклав». Пусть теперь справляется. У меня же… есть дела куда насущнее.

– Опять?

– Опять что?

– Не прикидывайся дураком, Тарил. Аэнгран спит непробудным сном тучу лет и не проявляет никаких признаков жизни. Ну дышит, да и всё. А толку-то?

– Если имеешь сомнения, оставь их при себе, – процедил Тарил и ушёл.

***

Превосходно экипированные стражники салютовали Тарилу, шествовавшему размеренным шагом вдоль тускло освещённых коридоров цитадели. Регент отвечал им кивком и нежной улыбкой, от которой растаяла бы даже самая чёрствая барышня.

«Чем же я, убийца, беспрекословно выполнявший приказы королей, в конечном счёте заслужил власть и любовь подчинённых? – задавался Тарил вопросом. – Интересно, если стану лекарем или священником, смогу ли отмыть грехи прошлого?»

Тарил лавировал посреди бесчисленных коридоров, поднимался по сводчатым лестницам, вспоминая эти самые грехи и отчаянно пытаясь отыскать в памяти и благие свои деяния. Оказалось, последних тоже было немало. Сам того не заметив, он поднялся на Монархический этаж. Прогремел раскат грома, молния озарила мрачное помещение, а когда наступила тишина, из покоев Аэнграна раздался крик.

***

Златовласая девушка, чьё лицо будто скрывала завеса тумана, с ласковой улыбкой смотрела в его бирюзовые глаза и нежно гладила его по длинным чёрным, как морион, волосам и лицу. Обхватив обеими руками шею возлюбленного, она подалась чуть ближе, коснулась его губ и, рассмеявшись, отошла. Нет, только не это! Смех! Пусть она смеётся ещё и ещё! Смеётся вечно. Смеётся лишь для него, ибо её ангельский голос способен унять любую боль. Хотел сказать ей это – не смог. Хотел назвать её имя, вертевшееся на языке, – не смог. Он вдруг осознал, что больше не контролирует собственное тело.

Взяв супруга за руки, златовласка устремилась вперёд. Они мчались по вытоптанной тропе, проносились ловкими ланями между деревьев, ронявших алую листву. Он хотел остановиться, крепко обнять любимую и не отпускать никогда, но повиновался ей, продолжая следовать за ней, покуда пространство не исказилось, заполнившись кромешной тьмой. Он стоял один посреди непроглядного мрака, охваченный страхом. Растерянный, он пытался кричать, но вместо крика только усиливалась боль, пронзавшая все его естество. Послышалось грустное пение, и сердце съёжилось. Пение развеяло мрак.

Вдруг он оказался на опушке дивного леса, где, привязанная к столбу с наваленной кучей соломой, стояла она. Его любимая. Появился отряд легковооружённых рыцарей. Один из них поджёг солому. Девушку охватило яркое пламя, но она, гордо задрав подбородок, сквозь огонь дерзко смотрела на гогочущих убийц. Обуреваемый гневом, он бросился спасать любимую. Слезы застилали глаза, из груди вырывались болезненные стоны. Едва он достиг рыцарей, как всё исчезло – развеялось прахом на ветру. Обессиленный, разбитый, он упал на колени и поник.

Но тут же его охватило новое видение – он стоит на высоком холме рядом с… Мальгерном. Внизу он увидел Азулбан’нахаара, а позади него – тысячи изуродованных мертвецов, тысячи застывших воинов, чьи взгляды были устремлены на Архимагистра.

– Прощай, – едва слышно сказал Мальгерн, и его ладони высвободили поток белого сияния, которое всей своей непобедимой мощью обрушилось прямо на Азулбан’нахаара, уже смирившегося со своей смертью.

– Оте-е-е-е-ец! – закричал он и очнулся от векового сна.

***

Замерший у порога Тарил даже не моргал, уставившись на полусидящего Аэнграна в разорванной рубашке. Тот, схватившись исхудавшей рукой за грудь, испуганно озирался. Едва сдерживая слезы радости, дрожащий лорд-регент несмело сделал шаг вперёд.

– Аэнгран…

Не позволив другу опомниться, Тарил, засмеявшись во всё горло, бросился к нему и заключил в крепкие объятия. Казалось, он никогда его не выпустит – счастью его не было конца. Как долго! Как же мучительно долго он ждал этого часа. Видел его во сне и грезил им наяву. Скупой на чувства, особенно на тёплые, Тарил, зная, что скоро устыдится собственного порыва, всё крепче и крепче сжимал Аэнграна в объятиях, восторженно повторяя его имя.

– Я тоже рад тебя видеть, – хрипло сказал Аэнгран, похлопывая наместника по спине. – Ну всё, всё, иначе опять отправлюсь спать.

– Только через мой труп! – со всей серьёзностью возразил лорд-регент и наконец разжал свои объятия.

Тарил присел на край ложа, на котором Аэнгран проспал триста десять лет, и, поспешно вытирая слёзы, сказал:

– Прости… мне не следовало…

– Всё в порядке, – улыбнулся Аэнгран. – Лучше скажи, сколько я спал?

– Достаточно долго. Через пару лет появятся первые морщины.

Аэнгран усмехнулся и немного помолчал, задумавшись.

– Тарил, я… видел… видел Маралиэ́н… и… отца тоже…

Тарил виновато опустил взгляд.

– Значит… правда.

Нависло неловкое молчание. Аэнгран сверлил взглядом одеяло, Тарил поглядывал на потрескивающий в камине огонь.

– В Тронном зале проходит аудиенция. Твоё появление будет… ошеломительным.

Тарил подошёл к шкафу, потянул дверцы за ручки – внутри висели мантии, все как на подбор чёрные с золотым.

– Выбор, – Тарил прикусил губу, – мягко говоря, невелик.

***

Гроза все бушевала. Ливень не успокаивался. Молнии вспыхивали ежесекундно, отбрасывая переплетающиеся узоры окон на чёрный мраморный пол. Лорд-маршал Андарий Дле́йк, ветеран не одной войны, гордо восседал на величественном троне, который по бокам венчали две пары золотых крыльев. Одна пара была расправлена, демонстрируя мощь Аккральбранда, другая будто обнимала трон, защищая правителя. Андарий поглядывал на собравшихся феодалов и крестьян. Как Тарил ни старался, а нуждающиеся и недовольные найдутся всегда.

Рядом сидели приближённые: Ке́рлий – придворный писарь, старательно выводивший пером на пергаменте каждое произнесённое в зале слово, и лорд-камергер Калиатрий, который, скрестив ноги и посвистывая, накручивал на палец прядь вьющихся волос, обрамляющих его скуластое лицо.

– Кто там ещё? – Андарий массировал переносицу.

– Комендант Девятого Хребта, господин лорд-маршал, барон Алева́р Сто́у, – ответил Керлий, не отрываясь от пергамента.

Маршал дал жест – из толпы вышел мужчина. Его платиновые волосы достигали груди, огненно-алые глаза смотрели на трон. Вампир. Он поклонился:

– Приветствую вас, о воинственный, непоколебимый лорд-маршал Андарий Длейк!

– Ближе к делу, барон.

– О-о-о, чрезмерно рад видеть…

– Не испытывайте моё терпение, – басисто процедил Андарий.

– Как вам угодно, лорд-маршал. Итак, всем известно, лорд-регент Тарил наложил чары на горы, а народ внутри стен Карайга всё равно живёт в подземном городе. Всем понятна подобная осторожность. Если нас обнаружат, уничтожат незамедлительно. Посему властители двадцати двух Горных Хребтов всеми возможными средствами защищают границы Аккральбранда. У нас предостаточно провианта, крепостей, плодородных земель, ресурсов, но солдат – нет. Тропы, проложенные в горах, опасны, учитывая наложенные на горы лорд-регентом Тарилом чары. Мало кому удаётся преодолеть их. Даже следопыты не всегда могут миновать их без бед. Мы должны думать о наших воинах, которым из-за священного долга приходится оставаться у границ месяцами, а ведь у них есть семьи. Прошу, выделите побольше бойцов.

– Какой вы заботливый, барон, – прищурив чёрные глаза, Андарий наклонился, – у меня аж слеза наворачивается. Настолько меня тронули ваши слова!

– Пренебрегать просьбой Алевара крайне безрассудно, – встрял Калиатрий. – Лучше пойти на уступки. Иначе может случиться что угодно. Вряд ли ты хочешь отвечать за последствия перед судом.

– Ладно, – махнул рукой маршал, – так тому и быть, Алевар Стоу.

Вампир, откланявшись, слился с толпой. Керлий, дописав последнее слово, макнул перо в чернила.

– Следующий, – писарь проверил список, – некий…

В этот самый миг, будто подчёркивая важность события, раздался оглушительный раскат грома, и двери широко распахнулись, приковав к себе всеобщее внимание. Феодалы недовольно перешёптывались, гадая, кто осмелился нарушить аудиенцию. Однако воочию увидев нарушителя, они побледнели, словно сбылись их самые страшные кошмары. Рука об руку с Тарилом шествовал Аэнгран Гвартаихир, наследный принц Аккральбранда. Бароны освобождали им дорогу, глотая воздух ртом. Наконец Аэнгран остановился посреди зала, осмотрел присутствующих и улыбнулся.

– Собрание окончено, господа! Все, кроме Калиатрия и Андария, покиньте зал немедля!

***

Аэнгран, гордо восседающий на отцовском престоле, внимательно слушал истории старых друзей, управлявших страной долгие годы, пока он спал, и при этом сохранивших преданность роду Гвартаихир. Это не могло не радовать кронпринца, ведь он сделал правильный выбор, приблизив к себе именно их ещё до уничтожения Эсед-Адена. Как оказалось, Калиатрий рассылал по всему миру лучших лельнарских разведчиков, те, в свою очередь, притворяясь людьми, приживались в разных городах, благодаря чему Калиатрий был осведомлён обо всём, что творилось за пределами Сайнтрийских гор. Андарий, как ожидалось, тренировал и подготавливал войска Аккральбранда, разрабатывал стратегии боя и различные военные орудия, а также зарисовывал планы городов Сальтарана. Тарил же руководил всем государством, обеспечивая лельнарскому народу безопасность и светлое будущее. Узнав об итогах Войны Бесценной Крови, Аэнгран помотал головой.

– Прискорбные вести, – вздохнул он, массируя виски.

Не входило в его планы впадать в глубокий транс, а после пробуждения решать накопившиеся за века проблемы. Но более всего Аэнграна тревожила судьба Англуарда – легендарного клинка, выкованного ещё до своего свержения основателем рода Гвартаихир, Арглаве́рианом Кровавой Поступью, отцом Азулбан’нахаара. Этот клинок таил в себе немыслимую мощь, и, ежели он в руках врагов, то все планы Аэнграна обречены на провал.

– Исходя из этого, следует полагать, Англуард утерян? – спросил Аэнгран.

– После убийства Азулбан’нахаара Мальгерн поручил элитному отряду спрятать Тёмный Пожиратель там, где его никто не найдёт. К счастью, эти глупцы забрели в наши угодья и, благодаря стараниям Калиатрия, реликвию Гвартаихиров удалось уберечь. Ныне Англуард находится под строгой охраной в Галерейном зале.

– Превосходно! Тогда принесите мне меч и Тельри́йский манускрипт.

Тарил помедлил, переглянувшись с лордами.

– Дело в том, что… манускрипт захвачен, – осмелился сказать Калиатрий.

Лицо Аэнграна ожесточилось.

– Я не ослышался? Манускрипт захвачен?

– Да, – продолжил Калиатрий. – Воины Первого Единства спустя несколько лет после окончания войны восполнили свои силы и осадили крепость Азу́л, разрушив её вплоть до основания. А Тельрийский манускрипт выкрали и спрятали в городе-государстве магов Тердрано́те, образованном ветеранами Малбертом и Арафанором.

– Малберт, между прочим, один из величайших чародеев Сальтарана, – отметил Тарил. – Старый упёртый осёл обучил и Арафанора магии.

– Калиатрий?

– Да, Аэнгран, конечно, там живут лельнары.

– Пусть они выкрадут манускрипт.

– Невозможно, – проговорил Андарий. – Тердранот – самая неприступная крепость, что мне приходилось видеть. Город состоит из трёх кольцевых ярусов, обнесённых высокими толстыми стенами. Более того, никому неизвестно, где чародеи хранят артефакты. Побег оттуда невозможен.

Воцарилось молчание. Аэнгран, откинувшись назад, скрестил ноги и забарабанил пальцами по подлокотникам, покусывая нижнюю губу. Наконец кронпринц отважился на безумный шаг.

– Собирайте войска, мы идём на Тердранот.

– Что?! – воскликнул Тарил.

– Война? Опять? – приуныл Калиатрий, рассматривающий свои ногти.

– Война! – обрадовался Андарий.

– Я свершу возмездие над убийцами моей семьи. Но для этого мне нужен Тельрийский манускрипт, в котором хранится мощь, способная сравнять Мальгерна с землёй.

– Это безумие, Аэнгран! – не унимался Тарил. – Даже Азулбан’нахаар не пользовался манускриптом, осознавая всю его опасность.

– Поэтому он погиб. А я, знаешь ли, дорогой друг, хочу прожить долгую жизнь.

– Так живи! Зачем развязывать новую бессмысленную войну? Сейчас нам выпал шанс прийти к мирному соглашению! Если нападём на Тердранот, то обозлим весь Сальтаран! Лельнары устали от этих войн. Умоляю, опомнись, не позволяй мести затмить рассудок.

– Тарил прав, Аэнгран. Довольно смертей. Позволь нам пожить спокойно. Проведём коронацию, попытаемся наладить отношения с остальными провинциями.

– Наладить отношения с остальными провинциями? – фыркнул Андарий. – Вслушайся в собственные слова, Калиатрий!

– Люди лишили меня любимой супруги, Мальгерн убил моего отца, а я должен сидеть и радоваться тому, что меня оставили в живых? Нет! – ударив кулаком, Аэнгран вскочил. – Калиатрий, отправь весточку нашей чародейке, сообщи ей о моём возвращении, и пускай подготовит Тердранот к приходу аккральбрандских солдат. На этом всё, господа.

Глава 2

Инквизитор

В зените стоял клубок огненных сплетений, пронзающий земли Сальтарана золотыми стрелами. В голубых небесах, заполонённых густыми рваными облаками, парили птицы. Улетали на юг – в тёплые края Альдара́наса, принадлежащие тэлиарам. Ветви вековых древ, украшенных изумрудной листвой, покачивались под напором слабого холодноватого ветра, доносящегося со стороны заснеженных Блудных гор, у подножия которых располагался небольшой город Ни́лбен, возведённый из сплошной древесины и лишённый каких-либо ограждений.

Собаки и кошки ходили по узким улицам городка, старики проводили время за долгими разговорами, сидя на скамьях и радуясь шаловливым детям, игравшим в салки, прятки или убегавшим от родительской порки.

Впрочем, здесь, в Нилбене, жизнь протекала подобным образом изо дня в день без изменений, по одному сценарию. Сия обыденность воспринималась жителями как счастливое, беззаботное время, ведь сальтаранцы сполна понесли наказание за свою надменность и извечное недовольство. Азулбан’нахаар показал, что бывает с теми, кто живёт ради себя, научил ценить элементарные вещи, раз здешний люд устраивает целый пир в честь дня рождения того или иного человека и целыми неделями оплакивает чью-то смерть.

Меж тем, с заднего двора И́рвальда – лорд-губернатора Нилбена, доносились стоны, команды, насмешки и звук соприкасающегося дерева; оба сына Ирвальда оттачивали навык владения холодным оружием, нанося маленькие увечья друг другу, разумеется, из-за взаимной любви и желая сделать второго лучше!

– Ну Фе́ре-е-е-ен! – воскликнул Фи́рдас, откинув назад мокрую от пота, свисающую на заострённое лицо прядь тёмно-русых волос. – Сколько можно? А? Через месяц тебе исполнится семнадцать лет, а ты до сих пор допускаешь столько ошибок! Нам ещё в рыцари подаваться. Вставай, нападай, дерись!

Пытаясь отдышаться, Ферен, обильно обливающийся потом, еле вынося пульсирующую боль в колене, ребре, груди и спине, поправил короткие чёрные волосы, ехидно улыбнулся, словно имел туз в рукаве, способный поразить оппонента, и ринулся в бой. Он нанёс тяжёлый удар, но Фирдас, связав оба меча коротким вращением, обезоружил его и устроил «любовную» встречу лицу Ферена с землёй.

– Долго собираешься валяться в грязи? – усмехнулся Фирдас, в попытках хоть как-то задеть брата, дабы тот пробудил своего внутреннего зверя. – Думаешь, мол, сейчас появятся персонажи из твоих книг, встанут на твою сторону и изобьют меня? Ха! Глупые чаяния. Вставай!

По правде говоря, Ферен едва мог что-то чувствовать или соображать. Уже который час он бьётся, выслушивая издёвки брата. Тем не менее он заставил себя подняться. Нельзя допустить унижение. Нужно поставить Фирдаса на место. Удержав равновесие, парнишка, осклабившись, посмотрел исподлобья тёмно-синими глазами, принял боевую позу и… снова упал, получив сокрушительный удар.

– Опять, – тяжко вздохнул Фирдас, с упрёком помотав головой. – Когда же ты начнёшь думать мозгами? – спросил он, нависнув над Ференом и чуть прищурив глаза болотного цвета. – Вроде бы самый умный в городе, читаешь горы книг, а проку нет.

– Заткнись! – рявкнул Ферен, всё ещё лёжа лицом вниз.

– Ага, но тренировку возобновим завтра. Сейчас иди домой и… – не успел он договорить, как Ферен, приложив все возможные усилия, перевернулся, ударил Фирдаса коленом в пах, заставив его согнуться дугой. Тот плюхнулся наземь, корчась и хватаясь за ушибленное место, и протяжно стонал.

– Ты проиграл! – гордо воскликнул Ферен, приставив тупое острие клинка к горлу брата. – Продолжим завтра, а теперь вставай и иди домой. Иль, может стать, ты предпочтёшь проваляться здесь до рассвета?!

– Да после такого удара, – с трудом отвечал Фирдас, – странно, что я вообще остался жив. У-у-у-у-ух! Вряд ли ты станешь дядей.

– Ничего! – засмеялся Ферен.

Неожиданно издавшие скрип двери привлекли внимание обоих братьев. Вся в муке, держа скалку в руках, на пороге показалась Ингрид, вышедшая проведать сыновей.

– Милостивые Небеса! Почему вас обделили здравым умом?! Так, чтобы ровно через пять минут были дома, понятно?!

– Ну-у-у-у-у мам! – хором возмутились братья.

– Никаких «ну мам». Скоро Ирвальд будет дома, ужин готовится, а вы оба грязные. Я приготовила вам ванны, положила чистую одежду. Так что хватит! Вроде как сыновей рожала, а не дочерей, – пробормотав себе под нос, Ингрид ушла.

***

– Фере-е-е-е-ен! Просыпайся, соня.

Несмолкающий звонкий голос Фирдаса бомбардировал словарным шквалом, рассеивал сновидения и сладкую дремоту, накрепко сковавшие закутанного в лёгкое одеяло Ферена, который лежал под старым толстым вязом. Ферен начал размахивать руками, словно бы отделываясь от назойливой жужжащей мухи, только вот сейчас «назойливой жужжащей мухой» являлся нависший над ним Фирдас. Когда рот старшего брата всё-таки закрылся, Ферен неохотно вылез из-под одеяла и сел. Стоило открыть глаза, под которыми образовались мешки от недосыпа, как тотчас солнечные лучи клином вонзились в них. Немного ныла спина, урчал желудок, к тому же болело седалище. Девять беспрерывных часов езды сделали своё дело. Лишь ближе к полуночи им удалось преодолеть половину Исполинского леса, где, собственно, они и устроили привал.

Ферен посмотрел на брата: окружённый кучей посуды Фирдас ворчал, мол, Ингрид снарядила их ненужными вещами, и продолжал ковыряться в сумках, ища что-нибудь съестное. Он достал несколько ломтиков дорожного хлеба, яблоки, завёрнутую в специальную бумагу ветчину и фляги, наполненные родниковой водой.

– Ферен, сколько нам ещё до Тердранота?

– Если галопом, около трёх часов. Может, чуть больше, может, чуть меньше.

– Знаешь, мне сегодня снился сон.

– Хм?

– Помнишь тот день, когда мы с тобой тренировались и я отважился ущемить тебе одно место?

– А как же? – фыркнул Фирдас. – После того раза у меня около недели всё болело. До сих пор не простил тебе этого.

– Да ладно тебе! Сколько прошло с тех пор? Пять лет?

– Четыре года, шесть месяцев и три недели.

– Ладно, давай лучше позав… пообедаем.

***

Они вдоволь насытились едой и напились водой, минут пять посидели, отдыхая после приёма трапезы, затем, собрав вещи и оседлав лошадей, галопом устремились вперёд.

Они мчались по Народному тракту – самому безопасному из существующих в лесу и самому широкому! Росли здесь маленькие кусты, возвышались высоко-высоко стройные сосны и кривые берёзы, неподвижно стояли угрюмые толстоствольные вязы и могучие, коими пугают малышню, ивы, скрывающиеся за лиственной вуалью.

Где-то на лужайках бегали серые зайцы, ежи, за ними – коварные лисы, зубастые волки. Близ тракта паслись лани, лоси. Дятлы долбили стволы деревьев, из глуши доносились медвежий рёв и птичья трель. В небе плыли пышные облака, застилая собою солнце.

Братья ехали, вспоминая прошлое, говоря о настоящем и рассуждая о будущем. Смеялись после очередных шуток, пускали табачные кольца.

***

Спустя час или около того им удалось выбраться из леса. Отойдя на несколько лиг, остановились полюбоваться лесом, в коем прошло их детство. Ирвальд часто возил сыновей сюда: показывал скрытые тропы, обучал охоте, рыбалке, сбору трав, грибов, а когда мальчишки освоились, отпускал одних. Решение это оказалось плохим. По крайней мере, Фирдасу точно нужен был «соглядатай».

Ферена-то интересовали скрывающиеся в тени эльфы, проходившие мимо гномы или иные представители разных народов, у коих он перенял мудрость и знания об огромном, бескрайнем мире. Некоторые тайны познавал сразу, другие – с течением времени.

Но Фирдас всегда искал приключения на своё мягкое место. Как-то раз он наткнулся на медведя и чудом остался жив: проходящие мимо гномы спасли юнца, доставили домой, а в качестве вознаграждения получили ночлег и вкусный ужин. После этого Ирвальд глаз не спускал с первенца.

– Ну, – вздохнул Фирдас, прибавляя ходу, – мы прощаемся с лесом в сотый раз. Пора бы привыкнуть.

Неохотно согласившись, Ферен тронулся вслед за братом. Его переполняло чувство тоски и одновременно счастья. Там, за Исполинским лесом располагается тёплое местечко, именуемое Нилбен, где есть родительский очаг и всесторонняя поддержка. Нет, в Тердраноте, конечно, тоже имеется всё: преданные друзья, ожидающие возвращения парня, наставник, ставший вторым отцом, почёт, деньги и слава среди девушек. А сейчас вдобавок рядом находился старший и единственный брат, помогающий во всём. Но всё равно чего-то не хватало.

«Быть может, постоянства?» – предположил Ферен.

– Скверный у тебя вид, Ферен. Докладывай, что гложет твою душу.

– Да ничего, – соврал он.

– У тебя, если ты не заметил, когда врёшь, всегда дёргается правое веко, которое, между прочим, я сейчас вижу превосходно. Так что, —закашлявшись, Фирдас поменял тон на властный, – приказываю немедля поведать о случившимся, именем короля!

Оба захохотали.

– Если говорить серьёзно, – успокоившись, молвил Ферен, – меня беспокоят наши родители… Знаешь ли, закат может нагрянуть резко, неожиданно. Меня тревожит, что мы вынуждены жить отдельно. И если с отцом или матушкой что-то случится, и нас не окажется рядом… – парень смолк, закрыв глаза.

– Да не переживай! – Фирдас ударил брата локтем в бок. – Всё будет хорошо. Мы, люди, живём аж целых двести лет! Хотя, по сравнению с остальными расами – маловато.

– Ну а ты?

– Что я? Я тем более! Мне всего-то двадцать пять, жить да жить!

– Я не об этом. Ты служишь в королевской гвардии, вас посылают на опасные задания. Может ли Аэлера́н гарантировать сохранность собственных воинов? Естественно, нет! Как и другие правители. К тому же до меня дошли слухи, что у подножия Сайнтрийских гор заметили отряд, несущий знамя Азулбан’нахаара, и будто за горами ночами поднимается чёрный дым.

– Слухи-то верные, а вот явления странные, – Фирдас, почесав щетинистый подбородок, нахмурился. – Придворный чародей Тальзаго́р две недели назад поручил мне и моему отряду разведчиков чрезвычайно важное дело – исследовать Сайнтрийские горы. Мы провели там три дня и три ночи, изучая окрестности. Но узнать ничего практически не удалось. Днём шёл сильный дождь, а вечером горы окутывал непроглядный, сизый туман. Полагаю, все эти слухи не более, чем жалкие происки тех же эльфов, например. Пустили сплетни, встревожили население, а сами приготовились ударить исподтишка.

Ферен отчасти разделял его мнение, ведь Зинар – бесценный ресурс: обширные леса, плодородные почвы, горы, полные блестящих камней и жил золота, серебра. Более того, материк расположен посреди четырёх других материков! Однако было много других факторов, говорящих об обратном, коими Ферен и поделился с братом:

– Не думаю. Илардис и Артения в хороших отношениях с Аэлераном, Эльдора ведёт борьбу против северной провинции, да и к тому же является другом и живой легендой людей, а эльфы… После последней войны, обернувшейся для них очередным полным провалом, они собственноручно закололи Наэра́на. Кстати, те, кто сделал это, мои друзья. Э́лион и Тельда́р.

– Познакомишь меня с ними? А то жуть как хочется пожать руки настоящим героям!

– Естественно, – ухмыльнулся младший брат.

***

Взобравшись на крутой холм, братья некоторое время любовались окрестностями. Позади простирались бескрайние пастбища, где пастухи и собаки следили за стадами овец, баранов и лошадиных табунов. А спереди громоздился величественный белокаменный город-государство магов – Тердранот, состоящий из трёх кольцеобразных ярусов.

– М-да, красотища, конечно, та ещё.

– А то! – воскликнул Ферен, улыбаясь во всю ширь. – Тердранот – единственное независимое от Аэлерана государство, основанное Инквизитором [1] Арафанором и Магистром Малбертом сразу же после окончания Войны Бесценной Крови. И, собственно, именно сегодня Тердраноту исполнилось целых триста лет!

– Будь на то моя воля, без раздумий переехал бы сюда.

– Хочешь, расскажу тебе секрет?

– Давай.

– Город построен в корыстных целях. Только, тс-с-с! Никому ни слова.

– Хм?

– Пойдём, по дороге расскажу.

Спешившись, взяв скакунов под уздцы, братья аккуратно спустились по склону холма. Кругом не было ни единого деревца, лишь холмы, обросшие цветами.

– Дело в том, – пояснял Ферен, – что здешняя местность кишмя кишит ауэльсо́нами – полупрозрачными, нематериальными отростками сердца Сальтарана, преимущественно синего цвета. Они вырастают прямо из-под земли, а мы, маги, помещаем их в специальные колодцы, откуда черпаем силу.

– И откуда у этих двух стариков столько денег?

– Арафанор происходит из знатного графского рода, а Малберт сыграл немаловажную роль, сражаясь против орд Азулбан’нахаара, как и сам Арафанор. Вот и получили «жалование».

Они уже подходили к высоким толстым стенам города, на которых бдели угрюмые стражники, закованные в тяжёлые латы. У ворот, построенных под бастионом, стоял усатый командир. Он подал жест, чтобы путники остановились.

– Его превосходительство Инквизитор Арафанор запретил входить и выходить из города, господа, – сказал командир. – Отправляйтесь обратно.

– Я Ферен – ученик Магистра Малберта, а этой мой брат Фирдас – капитан третьего полка личной гвардии короля Аэлерана, получивший приглашение на сегодняшний пир лично от самого Его Величества.

– Документ имеется?

– Погодите, – Ферен, повозившись в сумке, достал письмо с печатью Инквизитора. – Вот.

Ознакомившись с пропуском, проверив его на подлинность, рассмотрев под каждым углом, командир рявкнул:

– Открыть ворота!

Стражник потянул рычаг. Громоздкие чугунные ворота с изображением герба Тердранота – меч, охваченный пламенем, – со скрежетом распахнулись перед прибывшими.

– Приятного вам дня, – пожелал усатый командир.

– Белый ярус, – вздохнул Ферен, озираясь по сторонам. – Ярус таверн, где варят лучший эль и готовят наивкуснейшие блюда. Ярус пекарней, где пекут самые пышные булочки, хлеба, пироги. Ярус купцов, где продают различные товары. Яру…

– Достаточно. Мог бы остановиться, упомянув таверны и пекарни.

По чистым улицам, обсаженным цветами, кустами и деревьями патрулировали солдаты города: статные, высокие, молчаливые.

Шествовали братья, не торопясь, ибо Комендантский квартал заполоняли шумные толпы нарядных людей, эльфов и гномов, вышедших из домов, дабы закупиться необходимым.

– Думаю, во всех четырёх кварталах Белого яруса подобная обстановка, – заметил Ферен. – Нужно побыстрее прорваться к Серому ярусу.

Фирдас, хоть и не расслышал слов брата среди всеобщего шума, всё равно кивнул. Солнце засияло ярче, ветер гонял по городу аромат свежеиспечённых булочек, пробуждавший неистовый голод. Сломя голову носились глашатаи, разодетые в гербовые ливреи, оглашая указания Инквизитора.

– Кстати, здесь неподалёку есть «Жемчужина Зари» – отменная таверна, принадлежащая Малберту. Надо будет нам с тобой сходить туда вместе. Желательно, когда Малберт будет в добром настроении. А то бывают такие личности, что, нажираясь, напиваясь, засыпают там же. Правду говоря, – хихикнул юный чародей, – он выгоняет дармоедов, раздавая лютые пинки. Некоторым даже поджигает портки. Видел бы ты, как они бегают, пытаясь потушить огонь.

– Интересно, – вытирая слёзы смеха, с трудом выговаривал слова Фирдас, – а если, ну… эм, их кишечнику захочется… ну это…

Ферен, недослушав брата, громко рассмеялся.

***

По вымощенной плитами дорожке гуляли жители Тердранота. Тянулись ввысь стройные деревья, защищая народ от солнечных лучей густой тенью. В небольшом искусственном озере плавали белые лебеди. У каждого присутствующего в парке неподалёку была пара: будь то девушка или парень, будь то друг или иной близкий человек. У каждого, кроме него. Одинокий мужчина, облачённый в длинную тёмно-зелёную мантию, укреплённую наплечниками, посиживал на скамье. Его чёрные, чуть вьющиеся волосы и густую короткую бороду местами украшала седина, а на округлом лице просматривались немногочисленные морщины.

– Малберт!

Малберт, прикрыв синие глаза ладонью от солнца, поднял голову. Перед ним стояли две высокие чёрные фигуры на фоне синего неба.

– Ферен! – вскочил Малберт, но тотчас пожалел: резкая боль отдалась в пояснице и он, зажмурившись, хотел присесть обратно, однако обнял его словно родного сына после долгой разлуки.

– Как я скучал по тебе, Малберт! – Ферен крепче сжал в объятиях Малберта.

Боль усилилась, Малберт покраснел, но всё-таки сумел выдержать выпавшее на его долю тяжкое испытание. Присев, Магистр схватился правой рукой за поясницу.

– Я тоже, – ответил он, стараясь улыбаться. – Прошло четыре дня, а кажется, будто целая вечность!

– Так это и есть тот самый именитый Магистр Малберт Вестник Зари, исцеливший сотни людей от смертельных недугов, и один из величайших магов?!

– Ну-у-у-у, – Малберт почесал затылок, – я бы сказал, самый могущественный маг, ветеран Войны Бесценной Крови, убивший маршала Райнда – правую руку Азулбан’нахаара, а также кастелян Тердранота и владелец лучшего трактира!

Фирдас замялся, не зная, что сказать, но Малберт, многозначительно посмотрев на него, добавил:

– Ферен, надеюсь, ты не забыл, что Арафанор хотел лично видеть Фирдаса?

– Не-а.

– Тогда ступайте, Инквизитор не любит ждать. А я, пожалуй, пойду поищу наших непутёвых дружков, вечно шляющихся по городу.

***

Увлёкшись разговором, сами того не заметив, братья достигли стен второго, Серого, яруса. Здешние стражники носили лёгкие экипировки и занимались работой более ответственно: одни чистили дула мушкетов, вторые проверяли пушки, третьи, насупившись, делали обход, всматриваясь вдаль, а четвёртые настолько были заинтересованы работой, что дремали стоя, прижав алебарды к лицу.

– И они, язви их, называются воинами Тердранота?

– Не суди строго, Фирдас, – говорил Ферен, шествуя размеренным шагом. – Тердранот славится порядком, дисциплиной и законопослушными жителями. Стражникам просто ничего не остаётся делать, кроме… всего этого.

Рту Ферена отдых был чужд. Фирдас окончательно удостоверился в этом. Лучше бы он промолчал. Кто вообще его за язык-то тянул? Делая вид сильно заинтересованного человека, Фирдас погружался в думы. «Его Величество Арафанор строго-настрого запрещает верховую езду внутри стен второго и третьего яруса», – сказал хиленький стражник и забрал у обоих лошадей. Да чтоб его глисты язвили! Так ещё и деньги пришлось заплатить… Пройдя пешком ещё немного, они дошли до центральной площади, где практиковались сотни и сотни новобранцев. Посреди площади на каменном выступе величественно стоял человек в гербовом сюрко, надетым поверх колючи. Он, размахивая мечом, баритоном раздавал команды то одному лагерю скаутов, судя по всему, магам, то другому – будущим рыцарям.

Чародеи творили настоящие чудеса: создавали барьеры, отражая атаки соперников, исцеляли раны, перенаправляли ветер, воспламеняли руки, метали огненные шары, ледяные шипы и даже образовывали оружие из различных стихий. Однако нашлись такие, кто, поддерживая в воздухе кристалл, наполняли его непонятной субстанцией, выходящей из них.

– Что они делают?

– Отправляют излишнюю энергию из своего тела в гларге́ллы.

– Гларгеллы?

– Да, название кристаллов, служащих магам своеобразным хранилищем. Понимаешь ли, магия на самом деле не магия в обычном смысле этого слова. Простой люд считает нас волшебниками, но дело обстоит совсем иначе. Всё, что нас окружает – материально, магия же – это инструмент, вживляющийся в твоё тело, тем самым позволяя обуздать материю. Магия становится неотделимой частью организма, течёт в жилах вместе с кровью. Но в то же время она питается жизненной силой; чем дольше ты пользуешься магией, чем сильнее созданное заклинание, тем быстрее магия тебя изживает, сводит с ума. К примеру, телепорт считается самым опасным заклинанием, способным убить даже самых могущественных чародеев. Посему маги распределяют энергию в гларгеллы.

– Жестоко.

– Ага. Теперь посмотри туда, – Ферен указал на группу людей и эльфов, окруживших колодец. Старый чародей, возглавляющий учеников, читал заклинание. Когда он закончил, из колодца выросло нематериальной формы дерево синего цвета. Старик нарисовал &–образный символ. Ветви потянулись к лбам людей. – Это ауэльсон, пробуждающий магию.

Магические потоки всасывались, пронизывали каждый орган, просвечивая тела синеватым.

– Погоди, получается на всех этих светильниках гларгеллы?

– Именно! Они светятся при наступлении сумерек.

– Знаешь, я начинаю жалеть, что разрешил тебе податься в маги.

– Почему?

– Так ведь ты, идиота кусок, подвержен смертельному риску больше, чем я! Что мне делать без тебя, если ты по своей глупости используешь в бою чрезмерное количество сил и умрёшь? А?

– Не беспокойся, – Ферен достал из дорожной сумки размером с кулак гларгелл, – у магов всегда припрятан козырь в рукаве.

***

Третий, Инквизиторский ярус, включавший в себя один-единственный замок Аста́р, возвели на холме невероятных размеров в посередине всего Тердранота, окружили мощными стенами, выше и толще предыдущих, укрепили их бастионами и сторожевыми башнями и защитили четырьмя, по две с каждой стороны, тридцатиметровыми статуями рыцарей.

– Добродетели, – пояснил Ферен, заметив восторг на лице Фирдаса. – Для их создания Арафанор созвал со всего света самых лучших кузнецов и каменщиков.

– Лишняя гарантия незыблемости города.

Далее пролегал, соединяющий третий ярус со вторым, Инквизиторский мост – настолько большой, что по нему без труда проехала бы шеренга из восьми дополна забитых провиантом повозок.

Ферен остановился у ворот и поднял руки:

– Larnéria larné lóas sénde!

Выгравированные рунические круги на воротах зажглись голубым. Добродетели, ожив, устремили взоры вниз, трижды ударили себя по груди, повторили жутковатым басистым голосом заклинание, прочитанное Ференом. Ворота медленно распахнулись перед ними, и цветущий сад встретил гостей с распростёртыми объятиями. Здесь возвышались белоствольные деревья с багряной листвой, росли георгины, орхидеи, пионы, розы алых тонов.

– Будет неудивительно, если и сад не Инквизиторский, – буркнул Фирдас.

– Не-а, сад носит название «Алый рассвет». Сад Алого Рассвета.

– Гениально…

***

Инквизитор Арафанор, некогда генерал войск Марданиэля, ныне правитель могущественного государства чародеев, ровнял на полках толстые старые книжки, протирал пыль и бегло просматривал пожелтевшие рукописи магов и учёных минувших времён. Придерживая силой мыслей лорнет, подбегал к массивному дубовому столу, стоявшему посередине кабинета, дабы в сотый раз проверить изложенную информацию в документах государственной важности и сделать пару глотков чёрного чая. Раздался стук. Арафанор замер, достал из ящика зеркало, причесал короткую седую бороду и достигающие плеч чуть вьющиеся на концах полуседые золотые волосы. Вновь постучали в дверь.

– Да-да, войдите, – наконец откликнулся Арафанор и, подняв полы бархатной багровой мантии, плавно опустился в мягкое кресло.

В кабинет вошёл тёмно-русый парень в лёгких доспехах, который, тотчас выпрямившись, как струна, отсалютовал Арафанору, порадовав старика.

– Полагаю, – Инквизитор, сузив голубые глаза, изогнул губы в лёгкой улыбке, – вы Фирдас, капитан третьего разведывательного полка личной гвардии Аэлерана?

– Так точно, государь.

– Прошу, присаживайся. Воду, чай или вино?

– Благодарю, государь, но откажусь.

– В таком случае, – Арафанор подвинулся, наклонился вперёд и сложил грубые руки домиком, – перейдём сразу к делу. Я хочу знать всё о твоём дозоре у подножья Сайнтрийских гор, вплоть до мелочей.

– Простите, государь, но долг не позволяет.

– Я бы хорошо подумал, господин Фирдас, прежде чем дать однозначный ответ, – тон Арафанора сделался твёрже, лицо стало более суровым. – Вы утаиваете от меня важную информацию, забывая, что на кону судьба Сальтарана. Да, Тальзагор просветил меня, однако, не стану отрицать, я не доверяю ему. Впрочем, как и любой разумный человек. Вы же относитесь к их числу, господин Фирдас? Я ведь прав?

Фирдас молчал, не зная, что сказать. С одной стороны, Инквизитор имеет высокий авторитет, его считают героем, он трудится во благо Сальтарана. Но с другой… Фирдас не мог рассказать о засекреченной операции. Или всё-таки мог? Учитывая, что Арафанор не раз поддерживал Аэлерана войском, золотом или провизией в нелёгкие времена.

– Это было около двух недель назад…

[1] Инквизитор – титул правителя магов.

Глава 3

Мелкие радости жизни

Солнечный свет отбрасывал тени мозаичных окон на деревянный пол. У стойки, протирая глиняные кружки тряпкой, стоял трактирщик, взирая, как офицер тердранотской армии и одновременно прославленный лесной эльф-бард Элион, обнажив в улыбке ровные белые зубы, принимает бурные аплодисменты после превосходной игры.

– Дамы и господа, – речитативом молвил эльф, размахивая руками, – надеюсь, ваши уши не устали от моего ангельского голоса?

– НЕТ!!! – хором воскликнули гости.

– Что ж, – улыбка барда растянулась шире, – сие произведение я придумал сегодня ночью, будучи под впечатлением от рассказа нашего любимого Магистра Малберта Вестника Зари про последнюю битву между силами Первого Единства и Аккральбранда!

Раздался новый одобрительный возглас.

– Я весьма сентиментальная личность, плакал чуть ли не всю ночь, но всё же, – он взял мимолётную паузу, осмотрев слушателей лукавым взглядом зелёных глаз, – сумел превозмочь… невыносимую боль. Прошу, не оставайтесь равнодушными и скупыми на восхищения, ну и на подарки, разумеется, тоже!

Собравшиеся посетили разразились хохотом, говоря, что наглости ему не занимать. Но когда прозвучали первые ноты лютни, шум стих. Взоры широко распахнутых глаз устремились на одну-единственную фигуру.

Когда скрывалось солнце за холмами,

Затихли звуки кровавой сечи,

Умолки речи гневных уст.

Не слышен больше лязг мечей блестящих.

И жаркий пыл в сердцах вояк отважных,

Горевший ярче звёзд,

Погас, сменившись горьким плачем,

Ведь мёртвых – бессметное число!

Когда мелькнул последний алый луч,

В живых оставшиеся солдаты

К груди своей всё крепче прижимали

Остатки тех, кто пал, сражаясь с врагом нещадным,

Надеясь вместе с ними уйти в последний путь.

Но быть им здесь, средь поля брани,

Терпя юдоль страданий.

Когда сгустился мрак,

В долине мёртвых – в долине Та́рнанас

Вой волчий прозвучал,

Завыл студёный ветер, знамёна рваные колыша.

А в мрачном небе вороны кружили,

Желая пир скорей устроить.

Когда священники молитву прочитали,

Явившиеся восторженные герольды,

Победу громко оглашали,

Победу, данную ценой высокой,

Победу трапезу лишённой:

«Враг побит! Тиран погиб!»

Весть сия нам радости не принесла,

А пустоту оставила пустой.

Ведь слышим мы биение сердец

Собратьев, принёсших в жертву

Свои мечты, надежды, жизни

Во имя родины своей

Во имя нас – своих друзей.

Когда луна, развеяв тучи,

Земную твердь, пропитанную слезами

Да кровью тёплой обагрённую, осветила,

Перед глазами замелькали

Умерших героев лики,

Дабы боль живых унять словами:

«Мы в лучшем мире, о братья наши!

Не лейте слёз напрасно.

Ещё сойдёмся мы,

И вместе, сидя за столом,

Сей день мы будем воспевать!»

Публика бурно аплодировала, свистела и даже определённая её часть плакала, будучи поражённой как мастерством Элиона, так и воинами древних дней, которые пожертвовали собой ради светлого будущего. Улыбаясь во весь рот, Элион кланялся верным зрителям, в чьих глазах являлся настоящим героем. Да только никто не знал, что именно Элион положил конец войнам между Ирниром и Зинаром.

– Всех люблю! – осведомлял толпу бард, поправляя свисающие пряди коротких золотых волос. – Для меня огромная честь, что я могу коротать время с такими замечательными личностями!

– Так выпьем же за это! – воскликнул бородатый мужчина. – А ну, подать этому эльфийскому удальцу медовуху за мой счёт! Живо!

– Твоя щедрость не знает границ, господин Бре́мер, но я предпочитаю чай.

– А то! – захохотал тот, расплёскивая эль. – Эй, Нейл, слыхал? К чёрту медовуху, неси две порции самого лучшего чая!

Пока готовился чай, Элион, разделяющий веселье, собирался станцевать, дабы сей день навеки сохранился в их сердцах. Чтобы самому было что вспоминать на старости лет. Однако заметив сидевшего в углу под лестницей, скрестившего ноги и сверлящего его серыми глазами Тельдара – высшего эльфа, друга с раннего детства и обладателя чернейших волос, ниспадавших до пояса, он передумал. Элион, несколько приуныв, подошёл к Тельдару, сел рядом.

– Что-то случилось?

– Что-то случилось? – спародировал друга Тельдар. – Разумеется, рази тебя гром, случилось! – шёпотом возмущался эльф. – Мы с тобой офицеры, ветераны трёх войн, королевские уби… – к горлу подступил ком железных прутьев, – а не шуты. Веди себя сдержанно, как подобает истинному воину.

– Жизнь мимолётна, Тельдар, и если… – бард отвлёкся, услышав лестные речи в свой адрес и помахал рукой, – если будем ходить с каменным лицом и вечно бурчать, например, как ты, то никто нас не будет любить, никто нас не запомнит, да и вспомнить-то будет нечего под старость лет. Ну разве что твою кислую физиономию, – засмеялся он.

Тельдар, закатив глаза, раздражённо фыркнул.

К друзьям подошла миловидная стройная эльфийская девушка со светло-русой косой, свисающей через правое плечо. Нежно улыбнувшись, поставила перед ними поднос:

– Ваш чай, пожалуйста.

Сердце покрасневшего Элиона юркнуло. Кровь завибрировала в висках. Тельдар, заметив смущение друга, приподнял бровь, улыбнувшись краем губ.

– С-спасибо, Найди́ль. Э-этот чай ведь ты заварила?

Дева кивнула.

– Я… очень рад этому, ведь твои золотые ручки готовят самый лучший чай во всём Сальтаране!