Читать книгу Ветер с той стороны - Сана Миллер - Страница 1

– Здесь. Останови здесь, пожалуйста.

Ян плавно свернул к обочине, съехал с дороги в полосу пожухлой травы и заглушил автомобиль. Агата, как и всегда, сидела неподвижно и смотрела вперёд, будто никуда не собиралась выходить, но он знал – ей просто надо собраться с мыслями. И потому не торопил.

Не говоря ни слова, она наконец вдохнула, слабо улыбнулась краем рта и открыла дверь, впустив в салон вечернюю прохладу.

Поле раскинулось на многие километры вперёд, и если не считать редкие машины, пролетавшие по слабо освещённой трассе за их спинами, можно было представить, что они в открытом космосе. На горизонте догорала рыжая полоса заката, а над головой неторопливо включались звёзды – такие яркие, как бывает только за городом.

– Сегодня идеально, – протянул Ян, вдыхая ночь полной грудью.

– Да, – отозвалась Агата.

Он привык, что она не поддерживает пустые разговоры ради разговоров, тем более, о погоде. Он вообще привык, что Агата мало разговаривала, но когда речь заходила о чём-то, что ей нравилось, могла не умолкать часами.

Уверенной походкой, как и сотни раз до этого, она шла вперёд, а Ян держался чуть позади, чтобы не отвлекать. Он всегда стеснялся спросить Агату, что она чувствовала, пока бродила здесь, по границе, а она никогда не рассказывала. Несмотря на дружбу длиной в четыре года, Ян всё ещё не понимал, имеет ли он право вторгаться на самую глубину.

Она шла, пока трасса не пропала из поля зрения. Как и всегда, несколько минут постояла, задрав голову вверх, словно проверяя, на месте ли все звёзды. А потом легла в траву – просто так, без пледа. Агата всегда так делала, вопреки увещеваниям Яна подстелить хоть что-нибудь.

«Слышать мешает. Прости», – говорила она.

Ян уступал, но плед из машины никогда не выкладывал.

Агата лежала неподвижно и завороженно смотрела в небо, разбросав по траве тёмные волосы с оттенком, напоминающим то ли пепел, то ли металл. Её белые пальцы перебирали влажную траву, медленно желтевшую под напором осени. Тьма окончательно сгустилась, объединив небо и землю в непроглядный кокон, напоминавший материнскую утробу, внутри которой дрейфовали две хрупкие человеческие фигуры.

Ян деликатно отвернулся и в очередной раз вспомнил лето, когда они с одногруппниками выехали за город отметить окончание университета. Как девочки раскладывали на столе невесомые бумажные тарелки и расставляли разноцветные башенки газировки и вина, а парни собирали мангал, позаимствованный с чьей-то родительской дачи. Как плескалась река неподалёку и жужжали насекомые… Вот только это были совсем не насекомые.

Знакомый и уже почти родной белый шум растёкся по полю и выдернул Яна из воспоминаний. Пока он совсем тихий – значит, время у них ещё есть. Ян осторожно сел рядом, убедился, что Агата дышит, и снова погрузился в воспоминания.

* * *

Дым от шашлыков вился и танцевал над головами. Работа кипела, но Ян никак не мог отмахнуться от назойливого жужжания. Оно проникало под кожу и царапало внутренности, не давало ни малейшей возможности себя не замечать.

– Ну как вы можете этого не слышать, – досадливо процедил он, переворачивая шампуры.

– Говорю тебе – мухи или комары какие-нибудь, – отмахнулся кто-то стоявший рядом в облаке дыма. – Давай-ка сюда, а сам иди пройдись, ты в этом пекле уже перегрелся.

Заботливые руки вытолкали Яна в прохладу, но это не избавило его от ощущения сломанного радио в голове. Поморщившись, он принялся бродить по поляне и прислушиваться, пока не понял, что шум доносится с определённой стороны. Затаив дыхание, Ян направился туда, пока не вышел к небольшому пруду, затянутому ряской, как бисерной вышивкой. На берегу лицом в колени сидела девчачья фигура, в которой Ян узнал Агату. Она всегда предпочитала уединение – даже на лекциях сидела неизменно одна – так что ничего удивительного в том, что она забралась сюда, могло бы и не быть… Если бы она не была источником шума.

– Эй, ты чего тут?

Она даже не обернулась. Ян сделал несколько шагов вперёд и поймал себя на странных, не свойственных ему ощущениях – как будто внутри него проклюнулась пустота, куда тонкой струйкой утекало нечто важное.

– Не подходи.

Агата медленно повернула голову, но её взгляд так и не переместился на него, устремившись в точку над поверхностью воды.

– Мне плохо, когда я не в городе.

Преодолевая желание оказаться как можно дальше отсюда, Ян опустился рядом с ней. Пространство вокруг тела девушки слегка искажалось: травинки, камни и корни деревьев накладывались друг на друга, взаимно проходили насквозь, дрожали и меняли масштаб. От Агаты тянуло колючим сквозняком, и Ян не мог отделаться от ощущения, что прямо сейчас что-то забывает.

– Уйди.

– Что значит, тебе плохо не в городе?

Агата пошевелила губами, но не издала ни звука. Её рука скользнула с колена вниз, на землю. Ян коснулся её кожи и тут же отдёрнул пальцы. Девушка была обжигающе ледяной.

Он не помнил, как тащил её к машине и сажал непослушное тело на сиденье (позже он узнал, что во время подобных приступов оно онемевало, как будто его отлежали целиком), что сказал ребятам, как гнал по трассе в ближайшую больницу… Но зато отлично помнил, как Агата ожила через несколько минут после того, как они проехали табличку с названием Города, и как они обжигались горчащим кофе в придорожной кафешке, пока она рассказывала, что всё это было.

* * *

– Агата, – тихо позвал Ян. Не дождавшись реакции, он подвинулся поближе и коротко тронул её руку.

– Совсем расшумелась?

– Да. Поехали?

Она вздохнула, словно её прервали на самом интересном месте, и села, обводя взглядом и небо, и поле, пытаясь запечатлеть их на сетчатке до следующих выходных. Её взгляд скользнул и по Яну, но тут же привычно прошёл насквозь, не задержавшись на нём. Агата почти никогда не смотрела на собеседника, особенно в глаза. Иногда Яну казалось, что она отличает его от других вовсе не по внешности, а по чему-то другому, доступному только её глазам, а может, и не глазам вовсе. Наверное, это было и к лучшему – красивым Ян себя не считал. Максимум – обычным. Обычные каштановые волосы с чёлкой, которая отрастала слишком быстро, обычный рост – не слишком высокий и не слишком низкий, обычное лицо – угловатое, со слегка впалыми щеками и выражением безраздельной разочарованности, с которым Ян ничего не мог поделать. Впрочем, в этом они были с Агатой похожи – если бы не случай у пруда, Ян бы в жизни не осмелился к ней подойти. Она хоть и обладала миловидной внешностью, из-за чего окружающие чаще принимали её за подростка, чем за двадцатишестилетнюю девушку, но взглядом могла разрезать стальные листы.

– Кажется, мы сегодня метров на двадцать дальше обычного отъехали, – воодушевлённо заметила Агата.

– Да, действительно, – поддержал Ян, поёживаясь от нарастающего холода. Он знал, как для неё был важен каждый сантиметр, пролегавший между ней и Городом.

Агата встала и пошатнулась. Рука Яна едва заметно дёрнулась, чтобы поддержать её, но девушка уже твёрдо стояла на ногах. Он знал, что твёрдость эта показная, и прямо сейчас её мышцы сведены белым шумом. Он представил, как серые помехи мельтешат под её кожей, заполняют кости, разносятся кровью по всему телу, и тут же постарался отогнать эти мысли. По крайней мере, теперь глаза подруги сияли почти наравне со звёздами. Она всегда выглядела живее после этих вылазок, хотя технически всё было немного наоборот. И всегда запрещала себе помогать.

– Я готова.

– Голодная?

– Ага. Хочу в «Отражение».

– Мысли читаешь. Поехали.

Ян сосредоточился на дороге, а Агата включила погромче радио и, высунувшись в окно, наблюдала за проносившимися мимо зарослями кукурузы и телефонными столбами.

* * *

Им почти всегда везло – излюбленный столик с сиденьем, встроенным в книжный шкаф до потолка, как правило, пустовал. Никто из них не мог вспомнить, как они наткнулись на «Отражение», но по обоюдному негласному решению оно стало местом их почти ежедневных встреч – за кофе, чаем или бокалом вина. Здесь всегда играла обволакивающая инструментальная музыка, звучавшая будто с изнанки сна, а бордовые стены впитывали все несовместимые с реальностью вещи, которыми делилась Агата. Не говоря уже о ягодных пирогах с заварным кремом, которые могли скрасить даже самый неудачный день.

– Тебе правда не надоело со мной возиться? – спросила она, разливая травяной чай по чашкам, которые в полумраке зала походили на маленьких белоснежных призраков.

– С чего ты вдруг решила об этом спросить?

– С последнего раза, когда я спрашивала, твоё мнение могло измениться.

– Когда изменится, я сразу скажу, – отрезал Ян и отправил в рот кусок пирога.

– Надеюсь, что прямо, потому что намёков я не пойму.

– Договорились.

Ладонь девушки нырнула в сумочку. Что-то хрустнуло, и через секунду Агата уже запивала чаем белый кружок, извлечённый из блистера с ловкостью фокусника. Ян тактично отвёл глаза, чтобы случайно не выдать горевшее в нём желание заставить её выплюнуть чёртову таблетку.

– Ты делаешь тест? – спросила она как ни в чём не бывало.

– Делаю, делаю. Каждое утро.

Агата едва слышно выдохнула.

– Прости. Я просто не хочу, чтобы ты ещё что-то забыл.

Ян примирительно поддел салфеткой пролитую каплю чая в сантиметре от её ладони.

– До сих пор переживаешь за тот случай четырёхлетней давности?

– Ты шахматы забыл, Ян!

Он старался относиться к этому философски. Ну да, шахматы были его страстью с самого детства – Ян до сих пор помнил день, когда прадед достал с антресолей старинную тяжёлую доску в клеточку. Казалось, что между днём, когда мальчик с любопытством рассматривал лакированные фигуры, и первой победой на школьной олимпиаде была лишь пара выдохов. Шахматы стали его стихией, секретным миром, куда он уходил, когда не стало ни прадеда, ни родителей. Но в день, когда он попал в пространство, искривлённое Агатой, дверь в этот мир для него закрылась. Ян забыл всё, что знал о шахматах. И как бы он ни пытался вернуть себе это знание и вмуровать в собственную голову, оно ускользало, как слова, произнесённые на неизвестном языке.

– Я же говорил, – взгляд Яна смягчился до предела – иначе не получалось в те редкие моменты, когда он видел Агату такой испуганной и виноватой. – Если бы я тогда знал, что потеряю, я всё равно сделал бы снова. Это всё ещё правда. И всегда ею будет.

Она нервно перебирала собственные пальцы, словно собираясь с духом, а затем подняла взгляд на Яна – он знал, каких это требует усилий, и бесконечно это ценил. Несколько секунд Агата смотрела на него так, будто ещё немного – и стены падут, она наконец впустит его и позволит быть ещё ближе, так, как позволено лишь одному человеку для другого. Но искра сверкнула и погасла. На дне каре-зелёных глаз схватывался лёд.

* * *

Город может выбрать любого. В любой момент времени. Никто не знает, какие у него критерии.

Поначалу выбранный им человек ничего не замечает – разве что гулять хочется чаще обычного. Сначала недолго и близко, со временем – всё дальше и всё более причудливыми маршрутами: сделать крюк через гаражи вместо привычного парка, сесть в автобус и уехать в старый торговый центр на другом конце города, как пресловутые старушки из анекдотов.

Городу надо, чтобы на него смотрели. Иначе он исчезнет.

Шесть лет назад Город выбрал Агату.

* * *

До знакомства с Агатой Ян не любил гулять. Для него Город состоял из разрозненных точек вроде дома, университета, центрального парка, супермаркета. Между ними он перемещался как в тумане даже в самый солнечный день. Отгораживался наушниками, книгами, переписками, рулём. Он не испытывал к Городу неприязни, но и не понимал, за что его можно было любить. Самый обычный провинциальный городок. Разве что горы красивые, пусть и невысокие – максимум полтора километра.

Но с тех пор, как в его жизнь встроились прогулки с Агатой – весьма долгие прогулки – он начал различать новые оттенки Города. Она водила его в места, куда бы он никогда не сунулся сам. В один из летних вечеров они бродили по частному сектору, состоявшему из приземистых краснокирпичных домиков, утопавших в виноградных листьях, а затем вышли к трамвайным рельсам и сели в первый попавшийся трамвай. Он провёз их по окраине, и Ян открыл для себя новый вид на горы – не испорченный безвкусными новостройками. Зимой они пробирались на пустырь, чтобы послушать гул электричества в линиях электропередачи. Летом поднимались на ближайшую к Городу гору – формально она находилась в его пределах, поэтому Агата чувствовала себя хорошо. Там они устраивали пикник на весь день и любовались закатом в его конце. Осенью гуляли по главному парку, давили хрустящие каштановые листья, здоровались со старыми скульптурами, попадавшимися в самых неожиданных местах, и литрами пили кофе. Весной любовались цветущей сливой и отряхивали друг друга от белых лепестков, которые путались в волосах.