Читать книгу Любовь жива - Сандра Хьятт - Страница 1

Макс Престон оторвался от газеты и посмотрел на сияющее море, расстилающееся за окном ресторана. На этот раз она зашла слишком далеко. Но теперь он не позволит ей игнорировать его звонки, игнорировать его. Со скрипом отодвинув стул, он встал из-за стола, оставил чаевые, допил кофе и вышел из зала. Первый выходной за месяцы, и даже сегодня нет ему покоя.

По пути к машине Макс нашел ее адрес в записной книжке телефона, бросил дешевую газетенку, на которую она работала, на пассажирское сиденье, сел за руль и вывел машину со стоянки. Впервые увидев фотографию Джиллиан Митчелл в «Сисайд газетт» и осознав, что она в Виста-дель-Мар, он ощутил глубокое удовлетворение, как будто нашел что-то, о потере чего не подозревал и не знал, что ему этого не хватает. Это чувство испарилось, как только он прочел первые строки ее желчной статьи. С тех пор Макс пытался не выходить за рамки делового подхода во всем, что касалось ее статей и пребывания в одном с ним городе.

О ней нельзя было сказать то же самое. Ее нападки на «Кэмерон энтерпрайзес» и особенно на Рейфа Кэмерона, начальника Макса, неосведомленному читателю могли показаться беспристрастными, однако они были целиком и полностью направлены против Макса, он в этом не сомневался. На первом же светофоре он перевернул лежащую на сиденье газету ее статьей вниз.

Зазвонил телефон.

– Макс слушает, – сказал он в микрофон гарнитуры.

– Ты видел? – Рейф не любил тратить время и слова.

– Как раз занимаюсь этим.

В обязанности Макса как главы отдела по связям с общественностью «Кэмерон энтерпрайзес» входило улаживание острых ситуаций и убеждение общественности, что все только выиграют от того, что Рейф встанет во главе «Уорт индастриз» – производителя микрочипов и средоточия рабочих мест города. Джиллиан, очевидно, задалась целью свести все его усилия на нет.

– Это можно представить как клевету? – спросил Рейф.

– Возможно. Я как раз еду к ней. Скажу, что мы не собираемся спускать это на тормозах, что наши юристы будут вчитываться в каждое ее слово, уже написанное и потенциальное, касающееся этой темы.

– Хорошо, – сказал Рейф и отключился.

В принципе Макс восхищался упорством Джиллиан, но, когда она начинала без конца терроризировать его начальника, упорство становилось похоже на нездоровую упертость. Все дело в том, что у них была общая история, которая, с точки зрения Макса, закончилась хорошо. Спустя шесть месяцев после начала их отношений Джиллиан обронила слова «дети» и «свадьба», и Макс понял, что для него все подходит к концу. Ни то ни другое не входило в его планы ни тогда, ни сейчас, и до той минуты он не знал, что Джиллиан думала об этом. И когда он порвал с ней, что было только честно, он решил, что она приняла разрыв спокойно. Она не устроила ему сцены, согласилась с тем, что они разного ждут от отношений, и ушла, не оглянувшись.

Макс ничего не слышал о ней три с половиной года, а когда увидел эти ее предположительно объективные статьи, подумал, что история кончилась не так уж хорошо. Похоже, Джиллиан просто выжидала момент, когда можно будет ответить ударом на удар. Подъезжая к ее дому, располагавшемуся недалеко от пляжа, он не чувствовал гнева, только раздражение. Ему ничего не стоит разобраться с Джиллиан. К раздражению примешивалось слабое любопытство. Когда-то им было хорошо – изменилась ли она за это время? Остались ли ее глаза такими же зелеными, как в его воспоминаниях?

Макс подошел к двери, встал так, чтобы Джиллиан сразу увидела его в окошко, и уверенно постучал. Из-за двери доносились звуки рок-музыки, которую она всегда любила, и он невольно вспомнил, как она танцевала в своей квартире в Лос-Анджелесе. На подъездной дорожке стояла большая синяя машина. Раньше Джиллиан ездила на маленькой спортивной машине с откидным верхом, и Макс помедлил, прежде чем постучать еще раз. Может быть, она все-таки вышла замуж? То, что она не сменила фамилию, ничего не значило, а машину окружала аура семейности.

Впрочем, все это не имело никакого значения – он пришел сюда исключительно из-за ее статьи. Он уже поднял руку, чтобы снова постучать, когда дверь распахнулась. Солнце зажгло искорки в ее каштановых волосах и заставило засиять ее молочную кожу, и Макс забыл, зачем пришел.

– Макс? – Джиллиан нахмурилась, подобралась. – Что ты тут делаешь?

Ее испуг вернул его на землю. Он не ждал, да и не хотел теплого приема, но страха, бьющегося в ее изумрудных глазах и звенящего в грудном голосе, он не ожидал. Она определенно не хотела, чтобы он был здесь.

– Есть разговор.

– Для этого есть телефон.

Она хотела закрыть дверь, но он придержал ее.

– Тебе придется выслушать меня сейчас. Я пытался позвонить, помнишь? Ты не ответила, и мне пришлось явиться лично.

– Я собиралась перезвонить в понедельник. Я внесу встречу с тобой в свой график, и мы поговорим в рабочее время.

Ее глаза были того же цвета, что три года назад, изменилось только их выражение. Может быть, эта настороженность была вызвана угрызениями совести по поводу того, что она писала?

– С каких это пор у тебя есть определенное рабочее время?

– С тех пор… – Непонятная тень пробежала по ее лицу. – С тех пор как я поняла, что свет не сошелся клином на работе, а это значит, что мои выходные – неприкосновенны, в отличие от твоих.

У меня есть еще кое-что, что требует внимания, и твое вторжение очень некстати.

Макс не сдвинулся с места. Джиллиан всегда рубила сплеча, но сегодня он чувствовал неуверенность под напускной невозмутимостью, и это было ему на руку.

– Я тоже дорожу своим свободным временем, так что будь любезна впустить меня. Мы проясним пару вопросов, и я уйду, в противном случае тебе от меня не избавиться.

Она посмотрела на часы на тонком ремешке, затем оглянулась и открыла дверь шире, отступая в глубь прихожей.

– Я могу уделить тебе только пять минут, Макс.

– Больше мне и не потребуется.

Входя, он внимательно оглядел Джиллиан. Белая майка соблазнительно обтягивала ее изгибы. В первый раз Макс усомнился в правильности решения вломиться к ней в дом без предупреждения. Штаны для занятий йогой низко сидели на бедрах, она была босиком. Казалось, что она не так давно встала, и Макс не позволил себе додумать эту мысль – образ Джиллиан в постели совершенно не способствовал трезвости мышления. Она была по-прежнему стройной, но стала более фигуристой. Джиллиан закусила губу, как делала всегда, когда нервничала, и махнула рукой в сторону ближайшей двери. Она стояла так, что не давала Максу увидеть что-то в остальной части квартиры. Как ей удавалось выглядеть одновременно так неприступно и соблазнительно?

В небольшой гостиной, куда Джиллиан провела Макса, стояли диванчик и два кресла по сторонам от столика с одиноким цветком в вазочке. Раздвинутые шторы открывали вид на маленький сад.

– Садись. – Джиллиан указала на кресло и пошла к двери. – Я сейчас.

– Скажи мне только одну вещь.

Она остановилась.

– Ты замужем?

– Нет.

Он не собирался задавать этот вопрос первым. Он не должен был чувствовать облегчение, он не был лицемером. Он пришел сюда по делу, и только. Усилием воли Макс оторвал взгляд от ее покачивающихся бедер и переключил внимание на обстановку. Дверь тихонько щелкнула, закрывшись за ней.

Комната была немного старомодной и очень чистой, почти стерильной. Насколько Макс помнил, когда-то комнаты Джиллиан были завалены газетами, журналами и книгами. Похоже, все изменилось. Его бабушка одобрила бы подобную комнату. Звуки музыки и запах кофе определенно шли не отсюда. Макс бросил «Сисайд газетт» на столик статьей вверх, чтобы напомнить себе о цели своего визита.

Джиллиан вернулась быстро. Она переоделась в обтягивающие брюки и зеленую футболку, под которую, к облегчению Макса, надела бюстгальтер. Густые волосы она собрала в высокий конский хвост и выглядела готовой к битве, как героини компьютерных игр, в которые они любили играть. Слабая дрожь предвкушения прошла по его телу.

– Твоя статья в сегодняшнем номере… Именно за этим он пришел сюда – поговорить о статье, а вовсе не узнать, как она жила все эти годы и согласится ли поужинать с ним сегодня. Макс собрался с мыслями. Ее небрежность однажды обманула его, заставила поверить, что она, как и он, не думает о более близких отношениях и совместном будущем. Макс был из тех людей, которые учатся на своих ошибках.

Джиллиан присела на краешек другого кресла. Ее лицо было непроницаемо. Что ж, он не собирался отказываться от удовольствия пободаться с ней только потому, что они по разные стороны баррикад.

– Твоя статья – клевета, – сказал Макс, наклоняясь к ней.

– Вовсе нет. – Она с улыбкой покачала головой. – Это мое мнение, подкрепленное проверенными фактами.

– Ты считаешь фактом утверждение, что Рейф Кэмерон – злобный мальчишка, выросший в злобного мужчину, у которого есть деньги, чтобы творить свои злобные дела?

– Не я его так назвала, это цитата.

– Слова существующего на самом деле человека?

– Конечно. Если Эмма Уорт достаточно реальна для тебя.

Макс стиснул зубы. Отец Эммы, Рональд, основал «Уорт индастриз», в городе его уважали, и когда пару месяцев назад Джиллиан сослалась в своей статье на его дочь, горожане навострили уши. Максу удалось снова привлечь внимание к светлой стороне деятельности Рейфа, особенно к «Надежде Ханны», его благотворительному фонду. Он привлек к этому делу друга Рейфа и его сводного брата Чейза – музыканта Уорда Миллера. Его участие было воспринято общественностью с энтузиазмом, переговоры с некоторыми другими знаменитостями были в разгаре, однако дорожащие своей репутацией звезды очень осторожно подходят к тому, с кем связываются. Статьи Джиллиан могли отпугнуть их, даже не имея под собой оснований.

– Хорошо, Эмму ты назвала прямо, но твой сегодняшний источник… – Макс с сомнением пожал плечами.

– Эмма настояла на том, чтобы я упомянула ее имя, – она считала, что это придаст вес статье. Мой нынешний источник по-другому смотрит на вещи. Я согласилась на его требования, но это не значит, что ему нельзя доверять.

Макс откинулся на спинку кресла и оценивающе оглядел Джиллиан:

– Ты играешь с огнем, Джиллиан. Наши адвокаты изучат каждое твое слово.

– Пожалуйста.

Она вздернула подбородок, и Макс поймал себя на том, что жадно скользит взглядом по ее волосам, коже, фигуре. Он вспоминал все, что ему так нравилось в ней, и особенно ум и страсть, переплетающиеся в ее глазах. Он не позволит себе отвлекаться на ее красоту, хотя не может не признать, что все в нем всколыхнулось от одного взгляда на нее. Он не встречал никого подобного ей ни во время, ни после их отношений, и буря эмоций, которую она по-прежнему вызывала в нем, была сейчас очень некстати. Макс пристукнул кулаком по газете, напоминая себе, зачем пришел.

– Ты напрасно мутишь воду. «Кэмерон энтерпрайзес» много вкладывает в «Надежду Ханны» и в грядущий концерт, и у нас есть что предложить городскому сообществу. Благотворительность очень помогла бы городу, если бы ты перестала отпугивать от нас людей.

Он определенно не собирался убеждать ее, что деятельность «Кэмерон энтерпрайзес» направлена исключительно на благо общественности, а Рейф занимается благотворительностью не только для того, чтобы заработать себе хорошую репутацию и обеспечить приятие его методов, пока его планы не будут реализованы.

– Я считаю, что мои статьи делают доброе дело, – сказала Джиллиан. – Жители Виста-дель-Мар напуганы и раздражены, они не верят в то, что правление Кэмерона принесет им что-то хорошее.

– Мне кажется, что ты позволяешь своей личной неприязни влиять на профессиональную деятельность.

– Здесь нет ничего личного.

– Значит, ты не стремишься таким образом подобраться ко мне?

Она коротко неподдельно удивленно рассмеялась:

– У тебя мания величия, Макс.

– Вот как?

– Конечно. Если я озвучиваю вопросы, которые все хотели бы задать твоему мистеру Кэмерону, я всего лишь делаю свою работу, и не важно, кто у него в нянечках.

– В таком случае наши адвокаты тоже будут делать свою работу, выясняя у тебя подробности создания статьи.

– Буду рада помочь.

– Никто не любит, когда в его дела лезут. – Макс понизил голос: – Этого легко можно избежать. Все, что тебе нужно сделать, – прекратить писать такие провокационные статьи, держаться правдивых фактов.

Она нахмурилась:

– Ты пытаешься меня запугать?

– Нет, просто честно рассказываю, во что ты рискуешь вляпаться.

Джиллиан покачала головой:

– Ты совсем забыл меня, Макс. Ты правда думаешь, что, угрожая мне – а это была угроза, – заставишь меня отказаться от выражения общественного мнения?

– Я пытаюсь помочь тебе. Ты должна понять, как обстоят дела. Рейф не любит, когда кто-то стоит у него на пути, и не думает долго, как устранить препятствие.

– Я могу использовать эту информацию?

– Нет. Это исключительно между… старыми друзьями. Впрочем, я могу предоставить тебе информацию из первых рук. Интервью с Рейфом может тебя заинтересовать?

Она широко улыбнулась:

– Ты имеешь в виду гладко причесанную статейку для пресс-конференции прямиком из твоего офиса? Вроде той, что я получила на прошлой неделе – восторженная хвала «Надежде Ханны» и концерту?

Именно это он и имел в виду, но признаваться в этом сейчас не собирался.

– Если тебе все еще неясно… – Негромкий звук сверху – как будто что-то мягкое упало на пол – заставил ее замолчать и побледнеть. Она посмотрела на часы. – Твое время вышло, Макс. Я подумаю над тем, что ты сказал. – Она открыла дверь, и ее голос вдруг зазвучал просительно: – Обещаю. Уходи.

Макс медленно поднялся. Что-то сбило с нее всю давешнюю уверенность, вернуло страх в ее глаза, устремленные на него с немой мольбой. Не сводя с нее взгляда, он пошел к ней, но она вышла из комнаты и открыла входную дверь, впуская в прихожую яркий солнечный свет. Макс медлил. Джиллиан открыла дверь еще шире.

– Не нужно так, Джиллиан.

– Нужно, – сухо сказала она. – Я делаю свою работу так, как считаю правильным.

– Я не о работе говорил.

– Я поняла свою ошибку и теперь тщательно разграничиваю личное и профессиональное. Пожалуйста, уходи.

Она сжала его руку, словно желая вывести из дома. Макс не пошевелился. Ее отчаяние только разжигало его любопытство. Что-то тут не так. Похоже, у нее было что-то, что она не хотела ему показывать, – или кто-то?

Снова раздался мягкий звук, и Макс вгляделся в глубину коридора.

– Макс, – в ужасе прошипела Джиллиан, – не сейчас!

Макс сдался и сделал шаг к двери. Ему было все равно. Не важно, что она прятала, почему так разнервничалась, не важно, что одно мимолетное касание – ее рука на его руке – заставило его затрепетать.

– Мамочка! – позвал счастливый звонкий голос.

Джиллиан обреченно уронила руку.

– Мамочка? – пораженно переспросил Макс, не скрывая потрясения.

Кусочек пазла – машина, ее округлившаяся фигура, поспешность, с которой она выдворяла его, – встал на место, и все приобрело смысл. Она не вышла замуж, но явно недолго спала одна после расставания с ним и получила-таки то, чего хотела.

– Когда это случилось?

Макс ничего не понимал в детях, но предположил, что ребенку меньше трех лет.

– Пожалуйста, уходи, – повторила она, уже совсем не убедительно. – Нам надо поговорить, но не здесь и не сейчас.

– Конечно.

Пора было сматываться – он с трудом выдерживал и своих племянников, к тому же никак не мог переварить тот факт, что у Джиллиан есть ребенок.

– Мамочка.

Макс позволил себе всего один взгляд, чтобы удовлетворить свое любопытство. Он увидел маленького кудрявого мальчика, стоящего у лестницы и держащего в руках светло-голубое одеяло.

– Я хочу есть.

Мальчик был точной копией Макса и его брата, когда им было два года, он словно сошел с фотографии, висевшей у родителей Макса в прихожей.

Макс медленно перевел взгляд с мальчика на Джиллиан. Она так сильно сжимала ручку двери, что костяшки пальцев побелели.

– Мамочка? – повторил он. – Мамочка?

Ему вдруг тоже захотелось за что-нибудь ухватиться. У Джиллиан ребенок, как две капли воды похожий на Макса. Не нужно быть гением, чтобы понять, чей он.

– Конечно, милый, – мягко сказала Джиллиан. – Иди на кухню.

Мальчик внимательно посмотрел на нее и Макса и затопал к двери.

Подумать только, он списал ее неприступность на муки совести из-за статьи!

– Вряд ли ты станешь ждать, чтобы поговорить об этом. – Джиллиан не смотрела на Макса, ее горло сжалось, она сглотнула.

Она знала, что теперь он никуда не уйдет.

Он закрыл дверь. Ярость вспыхивала все ярче, пока он шел за ней на кухню, заглушая шок, становясь сильнее от того, что он не мог дать ей выход. Только не сейчас, не при ребенке, не при его сыне.