После Тарковского

Оглавление

Сборник статей. После Тарковского

Вступление

Доклады

Рождение «Сталкера». Первые натурные съемки. Май 1977 года. Евгений Цымбал

Некоторые любят подлиннее: функция длинного плана как дифференцирующий маркер модернистской и постмодернистской киноэстетики. Алексей Гусев

Тарковский после Тарковского. (Кино после пленки) Джей Хоберман. Перевод с английского Андрея Карташова

От Тарковского к Нолану через Содерберга. Василий Степанов

Наследие Тарковского. Андраш Балинт Ковач. Перевод с английского Андрея Карташова

Тарковский в зеркале Триера. Антон Долин

Театр скуки Тарковского. Натан Данн. Перевод с английского Андрея Карташова

«Сыграть невозможно»: проживание и присутствие актера. Кирилл Адибеков

К проблеме взаимоотношений советского зрителя и кинематографа Тарковского. Мария Миловзорова, Елена Раскатова

Жизнь в преддверии смерти: эсхатология коммунизма в отечественном кино при Тарковском и после. Виктор Филимонов

Отчуждение и счастье: Тарковский и после. Александр Погребняк

Андрей Тарковский и «слабая мессианская сила» Александр Скидан

Образ-совпадение против образа-избытка: Апичатпонг Вирасетакун, Хон Сан Су и модернизм коинсидентального. Йоэль Регев

Конец постмодернизма? Возвращение модернизма? Андрей Плахов

Authors & Summaries

The Birth of Stalker. First Location Shooting. May 1977

Some Like It Long: The Long Take as a Differentiating Marker of Modernist & Postmodernist Film Aesthetics

Tarkovsky After Tarkovsky. (Film After Film)

From Tarkovsky to Nolan via Soderbergh

Tarkovsky’s Legacy

Von Trier as Tarkovsky’s Heir

Tarkovsky’s Theatre of Boredom

«Unplayable»: The Actor’s Living & Presence

On the Problem of Relations Between the Soviet Viewer & Tarkovsky’s Cinema

Life on the Threshold of Death: The Eschatology of Communism in National Cinema During & After Tarkovsky

Alienation & Happiness: Tarkovsky & After

Andrei Tarkovsky & the «Weak Messianic Power»

Coincidence-image vs. Excess-image: Apichatpong Weerasethakul, Hong Sang Soo & the Modernism of the Coincidental

The End of Postmodernism? The Return of Modernism?

Отрывок из книги

Я принадлежу к поколению, у которого с Тарковским отношения складывались непросто. Точнее, не с самим Тарковским, а с его влиянием на молодые умы. Кто учился во ВГИКе в 1980-е годы, прекрасно помнит, что в каждой второй курсовой или дипломной работе в кадре со стуком распахивалась в ливень оконная створка, вздымались занавески, в полях скульптурной группой стояли лошади и травы волнами клонились к земле…

После перестройки влияние Тарковского выражалось уже не в столь простодушном заимствовании атрибутики, но в длине плана, в апокалиптичности туманных пейзажей, в которых задумчивые молодые люди страдали в поисках чего-то заветного и недостижимого. Про авторов таких фильмов тогда говорили: «тарковщина», и это звучало как приговор. Неизъяснимая фальшь и пошлость этого «авторского» направления в том числе привела новое поколение российских режиссеров к поискам минималистских решений – и в изображении, и в диалогах, и в монтаже.

.....

В то время как подверженная цифровой манипуляции фотография заменила природу в качестве исходного материала для производства изображений, кризис в кинематографе оказался еще более сущностным. Базен представлял кино как объективное «воссоздание мира». Однако в производстве цифрового изображения мир, да хотя бы просто существующий предмет, помещенный перед камерой, перестает быть необходимым, не говоря уже о самой камере. Фотография, если не само желание производить движущиеся изображения, оказалась вытеснена. Чаплин стал примечанием к Микки Маусу, и тем же стали «Рождение нации» и «Броненосец „Потемкин“» по отношению к «Истории игрушек 3». С появлением CGI история кино стала историей анимации.

Не думаю, что это бы расстроило Тарковского, все-таки относившегося к числу художников, для которых изображения были самоценны: в одном интервью он сказал, что его образы значат не больше, чем то, что в них можно увидеть; слова он, что удивительно для сына поэта, охарактеризовал как «шум, производимый человеком». В своем гиперреализме некоторые фильмы Тарковского, в особенности «Сталкер» и «Ностальгия», – не только кинематографические произведения, но и виртуальные вселенные, хотя, как описывает «Миф тотального кино» Базена, здесь всегда есть чувство того, что сам мир пытается прорваться сквозь экран.

.....