Отрывок из книги
Русская женщина до сих пор не имеет своего историка. Каких-нибудь два-три опыта исследований об исторических судьбах её, в роде книжки г. Добрякова, не стоят даже и того, чтобы упоминать о них.
Между тем, в виду вопросов эмансипации, волнующих современные женские поколения, знание былых судеб русской женщины представляется не только интересным, но и практически-полезным для дела освобождения. Настоящее есть результата прошедшего и постоянно находится под влиянием традиционного авторитета; мы убеждаемся на каждом шагу, что в современной жизни действует так много архаических принципов, что о прошедшем нельзя говорить, не задевая, в то же время, жизненных вопросов дня. Целые отделы современной жизни принадлежат вовсе не нашему времени, а служат только остатками того старинного быта, от которого цивилизованное меньшинство давным-давно уже отделалось навсегда. Брачная и семейная жизнь крестьянства, мещанства, купечества, духовенства, мелкого чиновничества, напр., по своим основным характерным чертам имеет так мало общего с современными понятиями и формами, что мы имеем полное основание рассматривать её в связи с жизнью русского общества XVI и XVII столетий. Такая классификация исторических данных кажется нам не только полезною в практическом отношении, но и необходимою для большего уяснения прошлого посредством тех остатков его, которые продолжают существовать до сих пор, вследствие того обстоятельства, что низшие и частью средние классы все ещё остаются чуждыми того умственного и социального движения, которое совершается в среде европейски образованных слоёв нации. Поэтому, рассматривая семейную и брачную жизнь средних и низших классов XVIII и XIX столетий, в связи с историей допетровской женщины, мы, начиная с XVIII века будем следить только за судьбами женщины цивилизованного общества.
.....
Но не одною физическою силою женщина поддерживала в древности своё значение, которое она потеряла при дальнейшем ходе истории. Подобно германцам и большинству других полудиких народов, славяне, выражаясь словами Тацита, «видели в женщине нечто священное», сверхъестественное. Она обладает вещею силою, знанием тайн природы, всесильными чарами волшебства. Любовь к женщине, по древнему и современному воззрению народа, есть ничто иное, как результате действия волшебных чар её. По малорусским верованиям, даже мать, купая своего ребёнка в известных зельях, можете приворожить ему долю. В песнях сплошь и рядом намекается на эту волшебную, непобедимую силу любви и говорится, что «без прилуки молодец к красной девушке не ходит». И если у современных русских не только низшего, но частью даже и среднего класса любовь не можете быть объяснена ничем другим, кроме волшебства и привораживания, то совершенно понятно, что в древности эта могущественнейшая из страстей могла быть приписана одному только действию сверхъестественных сил. «По народному воззрению, – говорит Афанасьев, – чувство любви охватывает человека, как внутреннее пламя, возжигаемое в его сердце стрелою громовника и раздуваемого буйными вихрями. Желая возбудить это страстное чувство, волшебницы вынимают из груди юноши или девицы сердце, жарят его и наговаривают любовную тоску». Заговоры, присушки, заклинания в любви составляют один из главных предметов деятельности древней женщины. И вследствие чар её, «те же ветры буйные, которые весною пригоняют дождевые облака, раздувают пламя грозы и рассыпают по земле семена плодородия, приносят и любовь на своих крыльях, навевают её в тело белое, зажигают в ретивом сердце. Кто влюблён, тот очарован».
Эта чарующая сила женщины употребляется ею не на одно только внушение любимому человеку страстного вожделения к себе, но и для наказания его за измену, для погибели своих соперниц, для мести за своё неудовлетворённое чувство и оскорблённое самолюбие. Пылающая любовною местью женщина, посредством своих чар, насылает на кого следует разные несчастья, причиняет смерть, превращает в животных, отравляет всю жизнь страданиями. Волшебная сила женщины обращена не на одну только любовь. Она обладает даром пророчества и высшей судейской мудрости, как увидим ниже; она может посредством трав, кореньев и разных зелий исцелять болезни, избавлять людей от страданий, насланных на них злою волшебною силою. Искусство врачевания, толкование снов и примет, отыскивание пропавшего или украденного, предсказание о будущем, привораживание и отвораживание в любовных делах были преимущественно в руках женщины, равно как и родовспомогательное искусство, также соединённое с знахарством. В последующую эпоху, под влиянием византизма и верований азиатских инородцев, все эти свойства и профессии женщины получили характер злостного, враждебного, дьявольского ведовства; но нет сомнения, что в первобытной славянской жизни женщина имела более светлое и благотворное значение, следы которого до сих нор можно видеть в народных верованиях и преданиях. В ряду божеств одно из первых мест принадлежало Матери-Земле, щедрой кормительнице и покровительнице всех людей. Главною служительницею и представительницею этой богини была женщина, которая своим участием в религиозных торжествах в честь Земли преклоняла последнюю на милость к людям, побуждала её к плодородию, парализировывала действие сил, враждебных благодетельной силе Земли, которая относится к людям как любящая мать – плачет об их бедствиях, радуется при виде их счастья. Воспоминание об этом благодетельном значении женщины до сих пор сохранилось во многих местах в обряде опахивания; напр., во время повальных болезней людей или скота, крестьяне в некоторых местностях, по приговору мирской сходки, решают остановить посредством этого обряда ход эпидемии. Старуха-повещалка выходит ночью в одной рубахе на околицу и с диким воплем бьёт в сковороду; на её призыв со всех сторон собираются бабы и девки с ухватами, кочергами, косами, серпами, помелами и дубинами. Ворота во всех домах запираются, скот загоняется в хлевы, собак привязывают. Сбросив с себя рубаху, повещалка клянёт смерть; другие женщины привозят соху и запрягают в неё эту голую бабу; потом начинается троекратное опахивание вокруг села, причём сопровождающая толпа держит в руках лучины или горящие пуки соломы. Впереди несут иконы. Затем едет старуха на помеле, в одной рубахе и с распущенными волосами; за нею двигается соха, а за сохой девка, с кузовом собранного со всех домов разного зернового хлеба, который она сеет по пролагаемой борозде. Следующая за тем толпа пляшет, вертится, кривляется, размахивает по воздуху принесёнными орудиями, бьёт в тазы, чугуны, заслонки, косы, свистит, хлопает кнутами. Останавливаясь перед каждым двором, бабы и девки стучат в ворота и бешено кричат: «Бей, секи, руби смерть; сгинь, пропади, чёрная немочь; запашу, заколю, загребу, засеку, замёту!» При этом поются разные заклинательные песни. Благодетельное ведовское значение женщины выражалось таким образом в её содействии к избавлению от разных частных и общественных зол и напастей. Независимо от этого, подобно своей богине Земле, женщина в первобытной жизни была представительницею человеческой любви, благотворительности и мира. Материнская любовь, служащая первичною формою всех развивающихся впоследствии гуманных чувствований, всегда представляется сильнее, глубже и беззаветнее любви отцовской. Равным образом, первобытная женщина изображается гораздо сострадательнее мужчины и к чужим людям. Эта сострадательность и сердечная мягкость простираются до того, что, в русских сказках, сидящие в жилище чёрта его бабушка, мать или сестра, в большинстве случаев, оказываются благосклонными к странствующему герою, прячут его от чёрта и помогают ему в нужде.
.....
