Читать книгу Кёнигсбергский марципан - Сергей Александрович Колесников - Страница 1

Я знаю, к концу этого рассказы вы будете считать меня слишком мнительной и, возможно, немного психопаткой. Вы назовете меня выдумщицей и фантазеркой, которая всё усложняет и придает значение несущественным вещам. Вы скажете, что я раздуваю из мухи слона. Вы решите, что у меня эскапизм.

Но знаете что? Мне всё равно, что вы скажите! Я пишу этот рассказ не для вас, нет. Он – для меня! Я надеюсь, что так мне удастся разорвать тот порочный круг событий, в котором я оказалась… Ну, или ввести отладочный чит-код в мою карму – как вам больше нравится. В общем, мне надо выговориться.

Впрочем, к чёрту патетику. Представьте себе котлету. Сочную, таящую во рту котлету. Вы наслаждаетесь её ароматом, смакуете ощущения, раскладываете на молекулы вкус. И вдруг вам попадается мелкий камушек. Откуда он взялся, одному Богу известно. В котлетах, которые ели другие, ничего подобного не было. И вот под нажимом челюстей камень крошится в мелкий песок, и всё удовольствие коту под хвост. Мясо отвратительно скрипит на зубах, и единственно ваше желание – поскорее его выплюнуть. Так вот. В моей котлете таким камнем оказалась любопытство.

Глава первая.

–Ты же знаешь, что её семью убили русские? – слова прожигают моё сознание, словно шаровые молнии. – Мать, братьев… Почти всех.

Я с удивлением поднимаю глаза на собеседника и тихо выдыхаю:

–Что?!

–Разве я не говорил тебе? – Марк делает озадаченный вид и разводит руками, как оплошавший фокусник. – Только отец выжил. Его сослали в Сибирь, и он вернулся оттуда беззубым стариком… Мне казалось, ты в курсе!

Он наливает в стакан минеральной воды и о чём-то размышляет.

–Русские солдаты, жаждавшие мести, – наконец сообщает Марк спокойным тоном. – В сорок пятом. Под Кёнигсбергом.

Он подаёт стакан мне, а сам открывает лежащую перед ним брошюру.

–Она описывает эти события в каждом предисловии. И каждый раз настойчиво подчёркивает, что никогда не забывала произошедшее и всё время пыталась осмыслить его в своих работах.

Марк двигает каталог в мою сторону.

–Неужели я не дал тебе его прошлый раз? – печально произносит он. – Впрочем, с какой стати тебя это так волнует?! Прошло столько лет! Разве не всё равно, кто будет заниматься её биографией?

Он широко ухмыляется и наклоняется к моему лицу:

–В конце – концов, за эту работу платят хорошие деньги, а лучше тебя с ней никто не справиться!

–Марк! Ты идиот? – наконец нахожу я силы, чтобы ответить. Ты вообще думаешь своей головой?! Так не честно! Ты должен был рассказать мне это при первой встречи! И ты прекрасно знаешь, что никакого каталога не давал!

Я глотаю воду и думаю, чем бы прихлопнуть улыбку на физиономии этого засранца.

–Вот скажи мне, Марк. Как, по твоему, мы будем смотреть в глаза друг – другу?! Она ведь сразу поймет, что я не немка. А я не смогу скрыть от неё свою национальность, потому что это неправильно! Писать биографию человека – настоящую, живую биографию – это очень большая работа, Марк! Здесь должно быть полное доверие между людьми!

Я перевожу дыхание и понижаю голос.

–Ты только представь, Марк! Её семью убили русские, и она всю жизнь носила эту трагедию в своём сердце! И вдруг в девяносто лет к ней является мадам из России, чтобы вновь ворошить старые раны? Ты знаешь, как люди в таком возрасте воспринимают подобные вещи?!

А я? Обо мне ты подумал? Ты забыл, что я рассказывала тебе про дедушку? Забыл, да? Так я тебе напомню! Его спалили заживо! Его спалили заживо немецкие солдаты! Да, я живу в Германии, и мне нравится эта страна! Мой муж немец. Но мне совершенно не хочется заново вспоминать все эти истории!

Марк даже не пытается изобразить участие.

–Ты, как всегда, всё слишком усложняешь, – мягко говорит он и встаёт. – Я уверен, вы отлично поладите. С твоей коммуникабельностью и талантом это будет плевое дело. Завтра в десять она ждет у себя дома.

Глава вторая.

Когда раздался телефонный звонок, я смотрела по телевизору "Принцессу Турандот" в постановке  Франческой Замбеллы.

– Привет, Эльза, – тенор Марка красиво накладывается поверх арии Каллафа. – Твой Серж уже несколько часов возится с машиной. Какие-то проблемы?

Я делаю звук тише и попробую на вкус нотки торжества в голосе своего начальника и друга.

–Привет, Марк! Да, что-то с электроникой… Но он уверяет, что к завтрашнему дню всё будет готово.

–Отлично! Тогда, может быть, зайдешь ко мне на пару минут? Хочу сделать тебе интересное предложение!

Марк смеётся и кладёт трубку.

Я выключаю телевизор, сгоняю с колен старого кота Мавра и накидываю плащ. Вообще-то, сегодня первый день моего отпуска и я должна гулять по набережной в Гамбурге, кидать хлеб наглым жирным чайкам и есть бутерброды со ставридой. Никаких других " интересных предложений" мне не хочется.

"Проклятая машина",– ворчу я и плетусь в соседнее здание.

Марк ждет меня на пороге своего кабинета и светится, словно Фукусима после землетрясения. Его рукопожатие дарит мне нежный аромат крема "Ля Прери", а улыбка – легкое беспокойство.

"Марк, у меня отпуск!",– шепчу я про себя и свечусь в ответ.

–Извини, что беспокою, но раз уж вы никуда не уехали, я решил познакомить тебя с одной очень интересной дамой, – Марк галантно пропускает меня вперед, – и сделать заманчивое предложение, от которого ты не сможешь оказаться!

Он взмахивает рукой, словно собирается достать из воздуха ту самую загадочную даму и кладет на стол фотографию.

"Что за старомодные манеры"– думаю я и встречаюсь взглядом с белокурой женщиной лет семидесяти. Тонкий нос, высокие скулы, умные глаза. Легкая самодовольная улыбка чуть мажет красивые губы. Мне она нравится.

–Знакомься! Ей девяносто, она богата и она одинока. Никаких родственников. Даже дальних. Фрау Анна Рихтер. Коллекционер и художник!

–Сколько, сколько ей лет!?

Это я уже с завистью.

Марк слегка морщится и уточняет:

–Нет, здесь, конечно, не девяносто. Лет семьдесят, наверное… Не знаю точно. Господи, какая разница?! – Главное, что она завещает нам всё состояние в обмен на вечность!

Он ухмыляется и затягивается тонкой, похожей на обрубок свечки, сигаретой.

Запах шоколада расползается по кабинету и мне кажется, что этот эстет специально подобрал аромат под цвет своих коричневых, похожих на гречишный мед, глаз.

Почему именно нам? – спрашиваю я и снова рассматриваю фотографию. Породистость этой женщины так и стекает с отпечатка.

–Её отец работал в "Ди Хилфе Джизус" – бодро отвечает Марк и неожиданно осекается.

Он подходит к окну и внимательно наблюдает за группой волонтёров, которые помогает погрузиться в экскурсионный автобус пожилым дамам в инвалидных колясках. Молодые люди веселятся и всячески подбадривают своих подопечных. Дамы сдержанно улыбаются. В общем, ничего необычного.

Я озадаченно смотрю на Марка. У меня складывается впечатление, что он что-то недоговаривает. Его взгляд отрешённо блуждает среди юнцов, словно зацепился за здоровенную лабрету одной из девиц. Затем вновь возвращается в комнату.

–Так о чем я говорил? – клубы шоколадного дыма щекочут мне нос. – Ах, да! Её отец когда-то работал в нашей организации, и она утверждает, что с некоторых пор никому больше не доверяет.

Марк начинает неторопливо расхаживать по кабинету, кончиком сигареты демонстрируя теорию броуновских движений.

–Ты знаешь, Фрау Рихтер очень одинокий человек. – Он слегка хмыкает. – Впрочем, в девяносто лет это не так уж сложно. Ни родственников, ни друзей. Три раза была замужем, но детей нет. Первый муж, преподаватель живописи, научил жену держать кисточку и пользоваться мольбертом. Умер от рака через несколько лет после свадьбы. Второй муж был искусствоведом. Научил фрау Рихтер отличать хорошую живопись от мазни. Открыл для жены мир богемы, а жену открыл миру. Выпустил несколько каталогов её работ, устраивал выставки в Германии, Японии и США… Умер на пятом году совместной жизни.

Марк неторопливо тушит сигарету в серебряной пепельнице и поворачивается ко мне.

–Знаешь, а у неё действительно талант. Я видел несколько картин, и они произвели на меня впечатление!

Он подходит к небольшому трюмо, достаёт початую бутылку красного вина и два бокала "Гран Крю". Наполняет бокалы на одну треть, один подает мне, а второй нежно держит за длинную ножку и слегка покачивает у себя перед носом. Я незаметно зеваю. Священнодействия Марка с вином всегда навевают на меня страшную скуку. Наконец он удовлетворён проделанными манипуляциями и неторопливо выпивает напиток. Я быстро приканчиваю свою порцию и непроизвольно чмокаю от удовольствия.

–Третий муж был банкиром… – Марк возвращается на землю. – Оставил…

–Что, тоже скоропостижно умер? – перебиваю я и глупо улыбаюсь. Видимо, его элитная бурда уже начала действовать.

Марк осуждающе смотрит на меня.

– …Оставил ей крупное состояние. Я бы даже сказал, очень крупное… И, да, тоже умер.

Мой партнёр садится за стол и напускает на лицо мрачное выражение.

–Знаешь, чего она боится больше всего? – в его голосе слышатся гнетущие нотки, а мёд в глазах становится почти черным.

"Что и следующий муж умрёт так же быстро?",– хочу сострить я, но решаю попридержать язык за зубами.

–Она боится забвения! – хрипло выдыхает Марк и снова зажигает сигарету. – Боится, что как только первый ком земли стукнет по крышке гроба, её тут же забудут, к такой-то матери! Понимаешь? Бац! И вся жизнь коту под хвост!

Я с любопытством смотрю на него.

"Как по-разному действует на нас вино", – думаю я и прилагаю усилия, чтобы не развалится на стуле в вальяжной позе. Пропитанные "Меркюре Руж" нервы превращаются в обмякшие тряпки, и приятная расслабленность окутывает тело.

–Понимаешь, Эльза? – продолжает он, что-то внимательно рассматривая на дне бокала. – Она не боится смерти… Она боится, что всё её творчество…, все её мысли, переживания, вся философия, которую фрау Рихтер пыталась донести до людей через свои картины… Всё это бесследно сгинет вместе с её бренным телом!