Читать книгу Американские истории - Сергей Анатольевич Русс - Страница 1

Находка

Каждый раз, когда наступало утро, маленький Том «находил» себя, где-нибудь в интересном месте, которое, как ему казалось, отличалось новизной, было необыкновенно привлекательным и таинственным … Сегодня Том проснулся в коробке из-под рефрижератора, которая сохранила в себе некоторое тепло цивилизации и позволила уютно расположиться на ночлег, без опаски, что кто-то или что-то могло потревожить сон 10-летнего мальчика. Осень уродилась теплой, не дождливой. А, поскольку зима ещё не успела «отдохнуть» от прошлогодних морозов, то совсем не спешила, по новой впрягаться в упряжь, полную снега и льда. Здесь, в этом «райском уголке» (так это место называли все мальчишки старше 7-ми, ничего не подозревая о существовании иронии) было по-настоящему интересно и каждый чувствовал себя абсолютно свободным и счастливым. Городишко, где родился вырос Том, был хоть и маленьким, почти незаметным на карте штата. Здесь жили люди состоятельные и нищие,-разные.

Общими усилиями, особо не напрягаясь и живя полнокровной жизнью, все легко смогли за несколько лет завалить «Городскую свалку» до предела. А теперь, почувствовав свою «значимость» и размеры и не помещаясь в отведенные ей габариты, гиперсвалка стала раздуваться и растекаться по окраинам городка лавой разлагающегося мусора, разнося нестерпимое зловоние вплоть до Таундауна. Работа, работа, работа. Её отсутствие. Подработки, мелкие услуги за гроши, всегда заканчивались для большинства обывателей городка, обязательным посещением местной достопримечательности – «Паба». В нем рекой лилось пиво, светлое и тёмное, всегда влекущее и истекающее из пивоварни, располагающейся там же.

Пожилой немец хозяин Паба-Дольф, огромный и толстый, как пивная бочка, был сам по себе лучшей рекламой пенистого «Кельша». Каждый вечер, он стоял на крыльце заведения одетый в довольно нелепо сочетающийся с окружением «альпийский» костюм с обязательным фазаньим пером на шляпе. Широко расставив мощные ноги, облаченные в традиционные «баварские» гетры, в ожидании завсегдатаев, он каждый раз, после «избирательного» рукопожатия с очередным клиентом, непременно обтирал пухлые ладони о фартук и засаленные кожаные шорты. На его лоснящейся морде, легко читался ежедневно мучающий вопрос о схождении «Дебита с Кредитом». Только там, можно было «по-настоящему» расслабиться, опустошив карманы, а если «повезет», то и получить по «лицу» хорошей оплеухи, для полноценного завершения незабываемого, чудного вечера . Расслабиться, забыться, расслабиться забыться …отстукивали колеса проносящегося мимо состава «Пасифик оушен»,-единственной нити, связывающей крошечный городок с «Цивильным Миром Америки»! Том родился и жил в местном «гетто»-квартале, где влачили свое жалкое существование большинство испытывающих на себе бремя «Африканской исторической родины». Его семья скорее напоминала «волчью стаю» и состояла из 13 разновозрастных особей, представителей всей негритянской родни,-от престарелых бабушек, дядь и тетушек, до вечно орущих, замызганных младенцев. Во главе стаи была мать Тома,-Джейн. Том был единственным её ребёнком. Отец Тома,-а был ли отец у него? Партнеров у мамаши было много… И кто он, белый или чернокожий, можно было только догадываться. Просто, Джейн, сорокалетняя женщина, на вид которой дашь все 60, будучи молоденькой и смазливой девчушкой, поступила по нужде на «работу» в заведение миссис Розенблюм,-жены владельца вышеупомянутого Паба. Госпожа Эльза,– именно так, а не иначе обращались к ней в ее заведении, была женщиной лет эдак за 50,с выжженными до корней перекисью некогда пышными волосами и обильными румянами на вялых и обвисших щеках. Её лицо – наштукатуренная маска, давно застыло в «позе» извечной претензии к жизни и ко всему, что вынуждено окружало. В Штаты, она приехала вместе с отцом, разорившимся бюргером, который лелеял мечту, заново подняться в «стране равных возможностей». Как старый бизнесмен, он отлично понимал, что только в маленьком городишке, где нет конкурентов, ему может повезти, ибо пиво пьют и любят везде.

Выходец из семьи потомственных баварских пивоваров, разорившись после Второй Мировой, старый Ганс, кряхтя и скрипя, наладил пивное дело на последние сбережения. Но, как только пиво полилось рекой, потекли и деньги в карманы, принося благополучие, уверенность и относительный покой. Всё нажитое, вместе с пивоварней, отец Эльзы передал своему зятю –Дольфу, родители которого немцы, также покинули Родину в последние дни войны, найдя упокоение на местном кладбище.

Деньги к деньгам. Потому Розенблюмы, разыграли классическую беспроигрышную партию, сочетающую в себе пьянство и разврат,-Салуун мадам Эльзы, был прекрасным дополнением к тому минимальному набору развлечений, который мог позволить себе каждый, у кого «завалялся» на вечер лишний «бакс». «Несколько смазливых и послушных девушек, всего за несколько месяцев, несколько увеличивают Ваш бумажник!», – любила повторять, с мягким «баварским» акцентом, мадам Эльза в своем окружении.

Шло время и Розенблюмы, как, «пауки», опутали своей паутиной весь забытый Богом городок. Им удалось подмять и подкупить местную власть, представители которой были завсегдатаями «богоугодного заведения» и пользовались при этом солидными скидками.

Попав к мадам Эльзе, маленькая «шоколадка» Джейн, некоторое время пользовалась успехом у клиентов заведения. Но годы пролетели, и сделали своё чёрное дело. Джейн поизносилась и постарела… Воистину прав был старик Шекспир, что юность – «рвущийся товар».

Мадам Эльза, более не нуждавшаяся в услугах «уставшей» и невостребованной женщины, не раздумывая выставила её на улицу, приказав вышвырнуть со всеми пожитками и маленьким кучерявым существом – плодом вынужденной «невзаимной любви». Собирая в уличной пыли свой жалкий хлам, тот нехитрый скарб, что перепадал ей изредка от разношерстных клиентов, Джейн с заплаканными глазами, все же смогла разглядеть, как миссис Розенблюм, ввела за руку в дом её замену. Это была чернокожая девчонка лет 15-ти: худенькая, с большими круглыми чуть испуганными глазами, смотревшими на заведение скорее, как на пансион, чем на место своей будущей «сдельной работы».

Прошло 10-ть лет. Все эти годы, мать Тома, чтобы как-то прокормить малыша и «домочадцев», проработала посудомойкой в старенькой, грязной гостинице с гордым названием «Офелия» (бедный Шекспир, он наверное перестал бы писать свои сонеты, побывай он в подобной развалюхе). Зарабатывая жалкие гроши, Джейн продолжала «промышлять» в городских трущобах, торгуя собой. Зачастую, возвращаясь под самое утро, она устало выкладывала на общий стол, всё, что ей удавалось добыть и нервно засыпала, укрывшись попавшим под руку тряпьем. Утром её обычно будил шум, крики и ссоры, дерущихся за принесенные ею продукты вечно голодных представителей «стаи». Если же на столе ничего не было, Джейн просыпалась от пронзительного, вопрошающего взгляда десятка пар глаз «живого укора», её тщетным усилиям тянуть всю эту свору. Потому то дети и все остальные члены «семьи», были предоставлены самим себе целыми днями, а порой и ночами.