Читать книгу Заключенный 2862 - Сергей Дубянский - Страница 1

– Валер, ты замечаешь, даже воздух другой становится, когда выходишь за эти чертовы ворота? Вроде, глупость – стена и стена, а дышится как-то свободнее.

– Воля, – Валера засмеялся, – воля, Коленька.

– Нет, правда. Никогда не думал, что это так зримо. Собственно, мы кто? Мы – наладчики, а не заключенные…

– Тут говорят – «осужденные».

– Какая разница! Я ж вольный человек, а как прошел эти пять дверей с кнопками, тоже стал чувствовать себя зеком. Ты не смейся, правда!.. Да пропади она пропадом такая жизнь!..

Они дошли до остановки, и Валера остановился, повернувшись спиной к ветру.

– Не, был я хулиганом… – продолжал Коля, – не то, чтоб «отморозок» какой, но сам знаешь, как выпьешь, на подвиги тянет – и морды бил, и в ментовку забирали пару раз, но теперь все! Чуть не в себе, сразу домой и на все засовы. Очень впечатлило. Я б сюда экскурсии устраивал…

– Ага, по линии молодежного туризма, – хитро прищурившись, Валера смотрел на напарника. Ему уже не раз приходилось бывать в подобных учреждениях, и он давно пришел к выводу, что ничего страшного в них нет – просто всем воздается по заслугам и подсознательно каждый понимает, на что может рассчитывать в конечном итоге. Не делай того, что не положено и можешь спокойно наблюдать все эти ужасы, как в кино, – ты еще не видел жилой зоны, – продолжал он подчеркнуто зловеще, – промзона – это так, показуха.

– Мне хватает.

Подошел автобус, и они успели занять сиденье рядом с двигателем, который хоть ревел и вибрировал, зато выдавал такой жар, что сразу хотелось расстегнуть куртку. Тепло пробуждало чувство усталости, ведь они лишь утром приехали в этот городок, протрясшись сутки в плацкартном вагоне.

– Черт, все-таки приятно видеть ондатровые шапки, лохматые головы!.. Валер, как думаешь, мы сюда надолго?

– Как пойдет. Сам прикинь, если хочешь.

– Как я прикину? Ты ж знаешь, у меня это первая поездка. Я ж только позавчера узнал, чем ползун от шатуна отличается.

– Бедолага ты мой, – Валера потрепал Колю по плечу с отеческой лаской. Ему нравился новый напарник – хотя тот и совершенно не разбирался в прессах, но все время спрашивал, а из людей любознательных получаются хорошие наладчики.

– Не переживай, хозяйство это я освою, – Коля словно угадал Валерины мысли, – уже понял – техника не архисложная, а я пришел сюда деньги зарабатывать; с неба они не падают, поэтому я не собираюсь тупо слоняться по Союзу и пропивать командировочные. Я ж не трахаю дочь миллионера и родственников в Штатах у меня нету…

– В Штатах родственники тоже бывают разные, – заметил Валера философски.

Его радовало, что они ушли от производственной темы – вновь говорить о прессах было так же неинтересно, как заново читать книгу, которую знаешь наизусть. Конечно, он все объяснит, но не сейчас, когда вместо лязгающих колес, шлангов и трубок змеями расползающихся по зеленой лужайке траверсы, перед глазами возникали и исчезали живые человеческие лица, а за окном уютно укрылся снегом абсолютно незнакомый городок со своими прелестями и нехитрыми искушениями.

– Может, зайдем в магазин? – предложил Валера, – а то яичница в их буфете меня как-то не впечатлила.

– Да и цены там о-го-го!.. Пошли, конечно.

Они выпрыгнули в снег, сотнями ног превращенный в безобразное месиво. Пронзительный ветер ударил в лицо, словно пытаясь остановить их.

– Зараза. Ну, и погодка. Лучше уж мороз, только чтоб без ветра, – Коля поежился.

– За морозами, это в Сибирь. Попал я как-то в минус сорок два – не самое приятное ощущение. А здесь вся зима такая – я эти края хорошо знаю.

– Не, сорок два тоже не хочу. Мне б градусов десять…

– А сала в шоколаде не хочешь? – Валера засмеялся.

– Не хочу. Водочки б выпил.

– Сейчас выпьем; в чем проблема?

– Валер, знаешь, я рад, что мне тебя в «тренеры» дали.

– Почему? – Валера сделал удивленное лицо, хотя, скорее всего, ему просто хотелось услышать комплимент в свой адрес.

– Понимаешь, ты… нормальный, – более точного определения у Коли не нашлось, но Валере его вполне хватило.

– Нормальный, – подтвердил он, – люблю свою работу и уважаю людей, которые относятся к ней также. Прикинь, летом будет пять лет, как я в наладке. Шестьдесят пять тысяч километров накрутил; сорок восемь машин сдал, а уж сколько истратил командировочных!..

– И не лень тебе считать?.. – Коля засмеялся, – хотя… я еще догоню тебя!..

– Догонишь, если жена на цепь не посадит. Тут многие резво начинали, а через полгода «сдувались»…

– Я не «сдуюсь». Я жене объяснил, что за работа и что за деньги. Она сама сказала – иди.

– Сначала они все так говорят.

– Не, я свою умею на место ставить. Как ковбой из анекдота: «…и тут я сказал – раз!..» А у нее уже, типа, есть два предупреждения…

– Мы со своей тоже сначала предупреждениями отделывались, а потом плюнули и разбежались. Теперь двадцать пять процентов в минус, халтуры в плюс; свобода в плюс, хата в минус. Но с другой стороны, может, оно и к лучшему – на работе нервов не хватает, а тут еще дома.

Они вошли в магазин и остановились у прилавка.

– Одну или две?.. Нет, ты не подумай, – спохватился Коля, поймав удивленный взгляд «тренера», – а то скажешь, типа, алкаш. Просто от зоны никак не отойду. Знаешь, мы, вот разговариваем, а в ушах окрики, да команды; бошки лысые перед глазами… давит, блин. А так, может, чего хорошее приснится.

– Давай две, – согласился Валера, – и еще колбаски и, либо икры кабачковой, либо солянки. Ты что больше любишь?

– Вообще-то я люблю жареную картошку; пельмени тоже.

– Ясно. Значит, гурман. Берем икру и пошли домой.

Встречный ветер, врываясь в легкие, перехватывал дыхание, поэтому дальше они шли молча. Мысли в головах крутились разные, но все они невольно возвращались к прессу и к зоне, ибо ничего другого не связывало их с этим городом.

– Да-а уж… – задумчиво протянул Валера, когда они наконец оказались в гостиничном холле, где матовый свет выползал откуда-то сверху, из невидимых ламп, постепенно превращаясь в уютный полумрак. Темные полированные панели на стенах, чеканки, выполненные местными умельцами, видимо, призванные отразить достопримечательности этого вовсе не примечательного городка; и, самое главное, тишина, бархатной нежностью ласкавшая уши, словно ты мгновенно перенесся совсем в другой мир. От всего этого неколебимого покоя даже мысленно не хотелось возвращаться в зону, но фразу требовалось закончить, чтоб избавиться от нее окончательно, – больше всего я боюсь, что эти сволочи растащат систему смазки, – сказал Валера, поднимаясь по лестнице на второй этаж, – литр ставлю – вот, вечером сделаем, а к утру уже не будет ничего.

– Почему? – не понял Коля.

– На «ширпотреб». Медная трубка, особенно шестерка, знаешь, какая здесь ценность? Ножи всякие, ручки… они там до фига чего делают, – открыв дверь, Валера замолчал, словно сама тема могла наполнить номер нежелательной аурой, однако Коле все эти разговоры были в новинку.

– Пусть охрану ставят в таком случае. Нам-то что до их проблем? – наивная уверенность, с которой он произнес эти слова, заставила Валеру улыбнуться.

– Мы, конечно, не причем, но машину-то нам сдавать, а их дело ковырять в носу и смотреть, как она работает. О чем ты говоришь? Какая охрана? Им платят, чтоб они зеков сторожили, а не прессы.

– И что мы будем делать? – уверенность улетучилась так же мгновенно, как и появилась – теперь Колино лицо выражало полное недоумение, а глаза смотрели с надеждой, вроде, ожидая чуда. Хотя, может, так Валере только показалось.

– Не знаю еще, – он уже разделся и теперь не глядя на собеседника, разгружал сумку, – прошлый раз в аналогичной конторе рязанцы так и уехали, ничего не закончив.

– А ты сам как же?

– Я? – Валера наконец повернул голову, – а я пневматический молот сдавал. Там всего две точки смазки, поэтому я каждый день трубки снимал и уносил с собой. А здесь, видел какой пучок? Ладно, не забивай голову раньше времени. Задачи будем решать по мере их возникновения, а нам еще монтаж надо доделать. Ты мыться идешь?

– Конечно. В теплой воде побултыхаться, это ж кайф.

В ванной зашумела вода. Валера закурил, усевшись в кресло, вытянул ноги. Физической усталости не было – с этой точки зрения, работать на зонах было одно удовольствие, так как безотказная рабочая сила всегда имелась в избытке, надо лишь вовремя «стукнуть» начальству, но уж слишком угнетал сам процесс общения – постоянно чувствуешь себя в стане врагов, где ни с кем нельзя разговаривать ни о чем, кроме пресса. Любое неверное слово или неуместный вопрос будут переданы по назначению и проданы за пачку чая или внеплановую «свиданку». …А на словах все такие невинные… Куда там! Срока не меньше «червонца», да вторая-третья ходка у каждого… Смазку, точно, скоммуниздят…

Коля вышел из ванной, укутанный в огромную махровую простыню. Мокрые волосы клоками торчали в разные стороны, а распаренная кожа приобрела нежно розовый цвет, сбросив с его неполного тридцатника еще несколько лет.

– Черт, здорово все-таки жить в «люксе». Вы всегда так устраиваетесь?

– Если бы… Тут уж, как устроят, так и живешь.

– Вот, понимаю, полотенчико! – Коля взмахнул пушистой простыней, обнажив худощавое тело с маленьким крестиком на шее и старые, вылинявшие плавки.

– Ты что, в бога веришь? – без особого любопытства спросил Валера.

– Да кто ж в него верит в наше время? Так, для понта… Я, вот, думаю, такое полотенчико не грех и домой прихватить.

– Попробуй. Это из общего номера снялся и уехал, а в «люксе» каждую тарелку за тобой пересчитают.

– Да? Тогда ладно, пусть остается.

– Пойду тоже быстренько сполоснусь, – Валера поднялся, – порежь тут пока все.

Оставшись один, Коля подошел к окну и раздернул шторы. Из теплой комнаты, прижавшись ногами к батарее все-таки очень приятно взирать на заснеженную площадь, по которой, подгоняемые ветром, спешили люди. Из-за отсутствия автомобилей двигались они беспорядочно, иногда сталкиваясь на узких тропинках, протоптанных в самых разных направлениях и не обращали никакого внимания на светофор, тщетно пытавшийся диктовать никому ненужные здесь правила движения. Несколько пятиэтажек (похоже, самых высоких зданий в городе) обступили площадь, разглядывая ее своими желтыми прямоугольными глазами. Витрины магазинов уже погасли, лишь затуманенные тюлем окна единственного кафе создавали иллюзию таинства, происходившего там. У входа курили две особы женского пола. Коля естественно не мог разглядеть их и, наверное, поэтому, они представлялись удивительно красивыми. Вздохнул, возвращаясь к застеленному газетой столу, на котором лежали две котелки колбасы, хлеб и стояла банка с содержимым ужасного бледно коричневого цвета.

…И все равно жизнь прекрасна, – подумал он, – полная свобода от быта, от начальства, от жены; от всего, что ограничивает наши желания. Нужны еще только деньги. Много денег, и тогда это можно будет назвать счастьем. А деньги я научусь зарабатывать. Я даже знаю, как заработать их прямо здесь. Валерка не знает, а я знаю! А потом, когда все получится, пойдем в это кафе и посмотрим, что за шмары там трутся…

Коля достал из серванта тарелки; аккуратно разложил хлеб, колбасу; вывалил икру в салатник, украшенный веселым национальным орнаментом; поставил рюмки и тщательно собрав в пепельницу крошки, вернулся к окну. Закурил, выпустив дым в холодное стекло, на котором мгновенно появились крошечные водные капельки. «Жизнь прекрасна» написал он печатными буквами, но тут же стер, услышав, как в ванной щелкнула задвижка – ему почему-то казалось, что «тренер» будет смеяться над его почти детской восторженностью.

– Действительно, хорошо, – Валера лениво уселся за стол, – наливай. За твой первый рабочий день.

Они выпили.

– Знаешь, мне колбаса нравится, – сказал Коля, отправляя в рот второй кусок, – и название красивое – Полесская, а, главное, всего за рупь. Если в их дурацкий буфет не ходить, то и на суточных экономить можно.

– В любом городе, – Валера зачерпнул полную ложку икры, – существует фирменная еда для таких, как мы; надо только правильно вычислить ее. В Литве – копченый тунец, в Приморье – камбала, в Красноярске – ливеруха знатная. И так везде, если по карте пробежаться.

– Мне такая жизнь нравится, – Коля умиротворенно вздохнул, – кстати, хоть зона место довольно гнусное, но в ней тоже есть свои прелести. Я там не стал тебе рассказывать. Знаешь, что мне предложил Вася?

– Какой Вася?

– Бригадир Вася – зек который. Говорит, на зоне пачка чая пятерку стоит. А что такое пачку чая пронести? Я мешок вопру так, что никто и не заметит, нас-то ведь не обыскивают. Представляешь, какой «навар»? Без всякой «шабашки», без работы в третью смену, как ты рассказывал.

– Не годится, – Валера отрицательно покачал головой, – есть у нас указ «О незаконной передаче заключенным предметов запрещенных…» в общем, там длинное название, но суть такова, что в зону нас больше не пустят, потом письмо на завод, а штраф такой, что не только весь «левак» отдашь, а еще свои добавишь. Но дело даже не в этом. Ты не забывай, что это за люди. Завтра ты принесешь ему чай, послезавтра он потребует водки.

– Чай – ладно, а водку не понесу, – перебил Коля.

– Понесешь, – Валера прищурился, – еще как понесешь! Он тебе сто рублей даст. Мало? Даст сто пятьдесят. Знаешь, сколько денег по зоне ходит? Тысячи! Главное, начать. Раз получилось, почему б еще не попробовать?

Коля опустил голову, понимая, что так и будет.

– Теперь слушай дальше. Это ж отморозки. Он выпьет твою водку и убьет кого-нибудь. Хорошо, если такого же зека, а если офицера или тебя, к примеру, когда откажешься и дальше с ними сотрудничать? Здесь шутить не любят, так что забудь об этом, – Валера снова наполнил рюмки, – в прошлый раз я почти три недели в зоне торчал, но на этот бизнес не повелся и честно говоря, не тянет.

– Да я что? Я просто сказал… Понимаешь, деньги хочется побыстрее заработать. Сколько можно нищим ходить? Я ж раньше сборщиком был…

– А чего ушел? На сборке хорошо платят, – перебил Валера.

– Смотря где. У вас – может быть, а у нас оборудование собирали сплошь уникальное. Для войны, короче, работали. На каждую единицу уходит по три месяца, а платить обещали по конечному результату. Ладно, думаю, перетерпим. В первый месяц приношу домой сорок восемь рублей, как сейчас помню. Но это еще ладно…

– Ничего себе, «ладно»! – изумился Валера.

– Дальше слушай. Второй месяц – десять восемьдесят. Третий – рубль сорок восемь. Нет, ты не смейся! Вот, гадом буду! У меня дома все «корешки» целы. Специально берегу, чтоб знали, какие заработки бывают. И вот, последний месяц. Думаю, должны рассчитаться, а тут бах!.. – минус семь шестьдесят. Какой-то там узел военпреды не приняли. Вот, после этого «минуса», когда все субботы с воскресеньями в цехе отпахал, я и уволился.

– Бред, – Валера снова наполнил рюмки, – здесь так не будет. Сделал – получи.

– Надеюсь. Ну, давай, «тренер».

Через час они пришли к выводу, что съесть и выпить все не удастся, поэтому остатки убрали в холодильник, чтоб утром обойтись без злополучного буфета. Валера включил телевизор и устроился перед экраном; вымыв посуду, Коля присел рядом.

– Интересно, – он усмехнулся, – первый раз смотрю фильм на хохляцком языке.

– Про любовь еще нормально, а, вот, пойдет что-нибудь революционное, тогда действительно обхохочешься. Представляешь, Владимир Ильич с трибуны: «Шановны товариши!.. Радянска держава…» и так далее.

– Не может быть!

– Увидишь. Их тут часто крутят.

Вскоре «языковой эффект» прошел и смотреть дальше, не понимая содержания, стало неинтересно; а, может, оказывала действие водка, вкупе с усталостью. Валера молча поднялся, отбросил с постели атласное покрывало; не спеша взбил подушку. Коля вздохнул и не придумав ничего лучшего, последовал его примеру.

– Спокойной ночи, – Валера повернулся на бок.

– И тебе того же, – Коля выключил свет. Наступившая темнота закачалась вместе с бликами за окном. Видимо, ветер продолжал гнать перед фонарем колючие снежные заряды.

Судя по выровнявшемуся дыханию, Валера заснул почти сразу; Коля же продолжал бессмысленно лежать с закрытыми глазами. Попытался считать; потом, как экстрасенс, монотонно внушать себе «Спать, спать…», однако переполненное впечатлениями сознание упорно не хотело отключаться, ведь до этого на поезде в последний раз он ездил еще с родителями, когда навещал московскую тетку. А тут еще и зона, представлявшая собой незнакомую и ужасную жизнь, при каждом соприкосновении с которой возникал страх, как бы тебя не засосало в нее. И вдруг этот уютный номер, больше похожий на шикарную квартиру; постель, мягкая и широкая, в отличие от их с Любой диванчика.

Коля повернулся на живот, раскинул руки и ноги, став подобием звезды; лицо его уткнулось в подушку. Это затрудняло дыхание, зато он ощущал другую, нефизическую свободу, о которой давно мечтал, но не знал, как ее добиться. …А, оказывается, все так просто… Какая замечательная работа!..

Перед глазами закружились желтые точки. Они сновали вокруг, постепенно увеличиваясь в размерах, и Коля никак не мог угадать, то ли это осенние листья, то ли золотые монетки, то ли шлейф шикарного платья невидимой танцовщицы. Впрочем, какое это имеет значение, если само зрелище настолько прекрасное и завораживающее?..

– Будь осторожен в новом мире, – произнес звучный голос.

Коля резко повернулся и открыл глаза. Блики за окном продолжали качаться; в комнате по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь сопением Валеры. Вздохнув, Коля нащупал на столике сигареты и закурил, прикрывая огонек зажигалки.

Присутствие странного голоса в первый момент испугало его, но потом он решил, что это все-таки кусочек сна – он читал, что человек не может сразу привыкнуть к новому месту и либо не засыпает совсем, либо видит всякую ерунду, о которой даже и не думал. Значит, все происходящее нормально; к тому же в этом прерванном сне не ощущалось ничего ужасного – его просто предупреждали о чем-то. Ну и что? Если б снилась колючая проволока и жадные собачьи пасти, надрывающиеся от лая, было б гораздо хуже, а пляшущие огоньки?.. Ему даже захотелось вернуть голос и послушать, что он скажет дальше; а, может, появится сказочная танцовщица, совсем не похожая на Любку?..