Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе
Описание книги
“Незримый рой” – самое полное собрание статей о русской литературе, написанных поэтом Сергеем Гандлевским за последние тридцать лет. Это размышления о природе стихотворчества, текстологические находки, бесценные наблюдения, касающиеся как отечественных классиков – Александра Пушкина, Владислава Ходасевича, Владимира Набокова, Исаака Бабеля, так и тех, кого мы открываем для себя заново и во всей полноте благодаря его пристальному взгляду – Александра Межирова, Льва Лосева, Алексея Цветкова, Дениса Новикова.
Автор блестяще развивает традицию поэтического письма о литературе. Он пишет не с академической дистанции, а как собрат по цеху, но не просто приоткрывает дверь в чужую мастерскую, а добивается художественного совершенства в этом особом жанре.
И “незримый рой гостей”, создавших мир современной русской словесности, вновь обретает в статьях Сергея Гандлевского видимость, плоть и смысл.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
Сергей Гандлевский. Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе
Вместо вступления. Чтение в детстве
Часть I. Крупным планом
Страстей единый произвол
Милый идеал
Самодержавие, православие и народность Лермонтова. Родина, “Когда волнуется желтеющая нива… ”, Сон
Пылкая старость. Афанасий Фет. На кресле отвалясь, гляжу на потолок…
Мимими с оскалом. Георгий Иванов. Вот елочка. А вот и белочка …
Вещдок. Владимир Набоков. Вечер на пустыре
Душераздирающее зрелище. Владимир Набоков. С серого севера
Странные сближения
Fathoming Loseff
Жизнь после жизни. Eвгений Рейн. Жизнь прошла, и я тебя увидел…
Часть II. В общих чертах
Университет счастья
Лед и пламень
Придаточное. Биографии
Орфей в подземке11
Темы и вариации
Гибель с музыкой
Свой
Обнажение приема
Опыты Заболоцкого
Мэтр
Другой Межиров
Карнавал Галича
20 строк как 200 грамм
Нежестокий талант
Воспоминания о Лосеве
Олимпийская игра
Cын фотографа
Комментарий к фотоснимкам
“Чужой по языку и с виду…”
Ситуация Ц
Детсаду о зоосаде
Советский гамлет
Заметки об Алексее Цветкове
Часть III. Домашняя работа
От автора
Танцы за плугом
Метафизика поэтической кухни
Польза поэзии
Трудное удовольствие
Эники-беники
Две поэзии
Волшебная скрипка
Та-тá – та-тá – мечта поэта
Как, что, кто…
Кто кого, или Равéнство
Парадокс акына
Список иллюстраций
Об авторе
Отрывок из книги
Читать я начал из‐под палки между восемью и девятью годами. А до поры я довольствовался отцовским пересказом литературных сюжетов. “Робинзона Крузо” я сперва узнал со слуха, а только потом прочел. Первой увлекшей меня книгой была “Борьба за огонь” Ж. Рони-старшего. Я бросился читать подряд с нарастающей скоростью весь принятый тогда подростковый набор беллетристики – Купера, Майн Рида, Дюма, Стивенсона, – и уже через два-три года отец с осуждением замечал, что так не читают – так глотают.
Прочитанное незамедлительно сказывалось на моей речи и манерах; я был, вероятно, довольно неуместен – нелеп и велеречив – в нашем приблатненном дворе в среднем течении Можайки. Но с высот сегодняшнего взрослого благоразумия и осмотрительности я завидую некоторым своим отроческим поступкам, возрастному донкихотству, которым я обязан, безусловно, книгам.
.....
И наконец – смерть, как высшая форма несправедливости: разом отбирается все и все обессмысливается.
В пору мальчикового чтения мне случалось влюбляться в героев книг – но ими, как правило, не были ни Бекки Тэтчер, ни Изабелла де Круа, ни госпожа Бонасье, ни прочие вымышленные девочки и женщины. Эмоцию, которую я мог бы охарактеризовать как влюбленность в литературный образ, когда сердце разрывается от заведомо тщетного чувства, поскольку оно внушено всего-навсего фикцией, игрой авторского воображения, я испытывал к героям мужского пола, скажем к Атосу или старому волку Акеле. Кстати, нечто похожее происходило со мной и в параллельной реальной жизни. Симптомы влюбленности – беспричинный восторг вперемешку с горестью, близкие слезы, невозможность найти себе место от волнения – были знакомы мне еще со времен детского сада по опыту общения с настоящими наташами и любами. Но гораздо острей и болезненней, чем увлечение сверстницами, я переживал влюбленность в мужчин – кумиров детства, например в массовика-баяниста с турбазы в Жигулях, где я провел с бабушкой июль 1962 года. Я мог бы изобразить здесь интересное артистическое замешательство по поводу своей детской, как говорится, нетрадиционной ориентации, если бы всю последующую жизнь не был одержим самой недвусмысленной тягой к противоположному полу, а кроме того, давным-давно не натолкнулся на свидетельство Льва Толстого о его подобной же возрастной странности, не имевшей, по мнению классика, ничего общего с гомосексуальными наклонностями.
.....