Читать книгу Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная… - Сергей Глезеров - Страница 1

Знатоки истории «блистательного Санкт-Петербурга» обычно львиную долю внимания уделяют центру Петербурга, его прославленным улицам, набережным, площадям. Окрестности города, застроенные ныне типовыми, однообразными домами долгое время оставались вне пределов интересов историков и краеведов. В последнее время этот пробел, наконец-то, стал восполняться: пришло осознание того, что Петербург – это не только удивительные красоты парадного центра города, но и все то, что его окружает.

Уникальный, неповторимый мир представляли собой когда-то бывшие северные окрестности Петербурга, ставшие ныне новыми, «спальными», как их принято называть, районами города. Историей возникновения все они неразрывно связаны с Петербургом. На протяжении всего времени существования каждый из северных пригородов имел характерные отличительные черты. Лесной являлся научным городком и одновременно дачной местностью, Коломяги и Ручьи – старинными крестьянскими поселениями, Удельная и Озерки – популярными, хотя и в разной степени, дачными районами, Гражданка – уникальной «территорией веротерпимости», где бок о бок жили русские, немцы и финны.

Полугородской-полусельский мир почти полностью прекратил существование во второй половине XX века, когда здесь произошла «смена цивилизаций»: стремительно разраставшийся город поглотил предместья. Правда, следы того мира можно обнаружить до сих пор, словно осколки ушедшей на дно океана загадочной Атлантиды. От старой застройки уцелели лишь некоторые «островки», позволяющие нам получить представление о прошлом этих мест. Но бесследно исчезли многие старые улицы. Память о них осталась лишь в воспоминаниях старожилов.

…Как заметит читатель, больше всего внимания на страницах книги будет уделено Лесному. Это связано не только с тем, что история Лесного необычайно богата и многогранна, но обусловлено и причинами личного характера. Мои родители въехали в новую квартиру у площади Мужества, недалеко от легендарного «дома Шаляпина», в 1967 году, когда Лесной еще оставался полугородом-полудеревней. На узких улочках, по соседству с только что построенными многоэтажками, стояли деревянные, почерневшие от времени сельские домики. Большинство из них были двухэтажными, с первым каменным, а вторым деревянным этажом. От всей этой старины веяло какой-то простотой и домашним уютом – от палисадников, засаженных кустами сирени, от яблоневых садов, остатки которых до сих пор уцелели кое-где среди выросших новостроек.

Но патриархальная, милая сердцу красота была уже обречена. Старые дома на пространстве будущей площади Мужества исчезали буквально на глазах. Последним снесли, точнее – взорвали, каменный четырехэтажный дом около «круглой бани», в первом этаже его долгое время находился молочный магазин. Звук взрыва, произведенного рано утром, разбудил жителей окрестных домов, задрожали стекла, вздрогнули стены новых многоэтажек. Так уходил в прошлое прежний «лесновский» быт. Печально, что даже само название «Лесной» стало забываться…

Смена «цивилизаций» в северных пригородах, произошедшая во второй половине XX века (где-то раньше, где-то позже, но везде город «наступил» на свои предместья) привела к тому, что стала стираться историческая память. Новые жители, приехавшие сюда из расселенных «коммуналок» центра города, имели весьма смутное представление об истории тех мест, куда они попали. Многие новоселы воспринимали их просто как обширное пространство для размещения комфортных новостроек. Но, в чем главная беда, – бывшие северные пригороды не были для них родными. К сожалению, немногие из новых жителей стали «лесновцами» – настоящими патриотами своей «малой Родины».

Впрочем, это общее явление едва ли не для всех петербургских новостроек: в них потеряна нить преемственности. Именно потому, что под строящееся жилье часто буквально «под нож» сметались старые пригороды, новые районы стали безликими и одинаковыми, а главное, – лишенными всяких исторических корней.

Сделать шаг к восстановлению исторической преемственности – одна из задач этой книги. Ведь история бывших северных пригородов Петербурга неповторима и уникальна, она неразрывно связана с историей Петербурга, а подчас и страны. Современные жители северных новостроек могут гордиться, называя себя «лесновцами», «удельнинцами», «коломяжцами», «озерковцами» или «шуваловцами».

На старых улочках Озерков и аллеях парка Лесотехнической академии не меньше петербургской старины, чем на Невском проспекте или на Большой Морской улице. Надо просто прочувствовать, что и Лесной, и Удельная, и Коломяги, да практически все бывшие предместья и окраины Петербурга, ставшие ныне новыми районами города, обладают своеобразным любопытным прошлым.

Не зря говорят, что уважение, любовь к Отечеству начинаются с познания «малой Родины». Того места, где ты родился и вырос, с которым связаны добрые воспоминания. Ведь патриотизм – это не абстрактная любовь к Родине, а, в первую очередь, – бережное отношение к месту, где ты живешь.

Надеемся, что предлагаемая Вашему вниманию книга поможет многим не только познать свою «малую Родину», но и иначе посмотреть на привычные места собственного обитания. Найти в них то необычное и особенное, что часто ускользает от привычного взгляда. Нельзя допустить, чтобы Лесной и Коломяги, Озерки и Удельная воспринимались их обитателями лишь как заурядные «спальные» районы новостроек…

На страницах книги читатель найдет историческое повествование, где переплетены архивные материалы, мемуары выдающихся современников, сведения из старинных описаний Петербурга, газетные хроники прошлых веков и воспоминания старожилов. Собранные вместе, они органично дополняют друг друга.

Предвидя упреки иных читателей, заметим сразу же, что издание не претендует на исчерпывающую полноту, на звание научного труда или тем более «энциклопедии». Ведь, чтобы написать полнейшую и всестороннюю историю северных пригородов Петербурга, не хватит ни пятисот, ни тысячи страниц. Только истории Лесотехнической академии или Политехнического института заслуживают многотомных исследований.

Немалая часть книги посвящена событиям, современниками коих мы являемся. Ведь история бывших зеленых северных пригородов, отступивших под натиском каменных новостроек, продолжается. Спустя годы и десятилетия сегодняшние события станут историей и к ним будет приковано внимание исследователей…

Первое издание этой книги увидело свет в самом конце 2004 года. Не скрою, мне было весьма приятно убедиться, что книга вызвала большой интерес у читателей и в первую очередь, естественно, у жителей северных районов. Мне посчастливилось получить очень много откликов петербуржцев, чьи жизни связаны с этими краями. Книга, как говорится, затронула людей за живое, и они охотно делились собственными, порой уникальными воспоминаниями о прошлом северных предместий. Любопытно, что больше всего откликов поступило от лесновских старожилов.

«Прочел книгу на одном дыхании, – признавался петербуржец Петр Николаевич Заботкин, – ведь я старожил Лесного, живу здесь с 1922 года. Лесной – это вся моя жизнь. Я хорошо помню, как выглядел бывший дом моего деда, купца Резцова, во времена моего детства. Красивая белая дача, балкон на два этажа, крутая крыша, наверху – большой стеклянный шар. В саду был фонтан, который сохранялся до 1950-х годов. Сегодня от дачи ничего не осталось. Я иногда прихожу в эти места – ностальгия тянет, и узнаю знакомые деревья. Цел до сих пор клен, который в двадцатых годах посадила моя мама».

Воспоминания старожилов о том, прежнем, Лесном очень трогательны и лиричны. И для многих эти воспоминания о детских годах в предвоенном Лесном – словно бы воспоминания об утраченном рае.

«Жизнь в Лесном казалась нам сказкой, – вспоминает Галина Федоровна Гагарина, (она провела детство в Лесном, на Новой улице, в 1930-х годах). – Было очень чисто, после грозы мы очень любили бегать по теплой воде, собиравшейся в канавках вдоль заборов, и никогда у нас не было резаных ног.

В Лесном было очень спокойно – воровства не было, правда, рвали сирень, и родителям приходилось даже дежурить в саду: не столько было жалко, что унесут, сколько, что кусты обломают. Очень было красиво в Лесном весной, когда цвели яблони и груши. А на Старо-Парголовском проспекте, со всех сторон, от нынешних площади Мужества до улицы Курчатова, стояли заросли акации, и мы шли как под крышей…»

Даже колодец возле дома на улице Пропаганды можно было считать настоящим «произведением архитектуры малых форм». Фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной

Такси на улице Пропаганды. Фото 1950-х годов. Из семейного архива С.П. Николаевой

Петербурженка Сусанна Павловна Николаева тоже провела детство на Новой улице (переименованной в 1940 году в улицу Пропаганды) в Лесном. «Наша улица была изумительная, – рассказывает Сусанна Николаева. – Напротив дома находился дивный пруд, обсаженный шиповником. Вообще, жизнь в Лесном до войны представляется мне сейчас настоящим раем. Дивный сад, обсаженный липами, чудесный серебристый тополь и еще необыкновенной формы дерево, в форме зонтика. Весь сад утопал в цветах и зелени. Везде можно было спрятаться, и мы с удовольствием играли в саду в прятки и в казаки-разбойники».

Когда в 1960-х годах к Лесному подступил город и начали сносить старые дома, большинство из них, по воспоминаниям старожилов, не отличалось ветхостью. Здания – крепкие, добротные, построенные на совесть. Многие постройки с трудом поддавались слому, настолько они были прочны. Казалось, сам старый Лесной сопротивлялся, не хотел исчезать в небытие…

«Мне довелось видеть, как ломали наш старый дом, – с грустью добавляет Сусанна Павловна Николаева. – Ломали долго: дом был крепкий, и снести его оказалось непросто. Потом оставались липы, по которым еще можно было определить место, где когда-то стоял дом. Было очень грустно, и возвращаться снова сюда уже не хотелось».

Многие лесновцы уже тогда воспринимали реконструкцию старого Лесного не только как прощание с прошлым образом жизни, но и как определенный рубеж в личной жизни, как расставание навсегда с детством и юностью. На страницах книги читатель найдет трогательные воспоминания петербуржца Евгения Шапилова, посвященные дому на Малой Объездной улице, с которым, как пишет он, «связаны лучшие воспоминания».

«В один прекрасный день жильцы моего дома получили ордера на новые квартиры, – вспоминает он. – Дом был „приговорен“ к сносу. На прощание я сделал множество фотографий опустевшего уже дома – свидетеля событий дорогого сердцу прошлого. Да и многие более ранние снимки, хранящиеся в семейном альбоме, напоминают мне чудесные времена юности, проведенной в Лесном. Где-то виден фрагмент террасы, где-то окно, где-то лица родных и близких запечатлены на фоне цветущего сада».

Справедливости ради надо сказать, что когда в 1960-х годах ломали старые дома, не все их жалели. Люди радовались, что можно улучшить жилищные условия, переехать из опостылевших «коммуналок» в отдельные городские квартиры со всеми удобствами. «Ностальгия пришла потом, – добавляет Петр Николаевич Заботкин. – Дачи, деревья, прекрасные заборы… А теперь посмотришь – нет больше прежнего Лесного…»

И последнее. Уникальные воспоминания старожилов, уточнения, дополнения и совершенно новые исторические находки позволили серьезно увеличить часть книги, посвященную Лесному, а также значительно изменить ее структуру. Поэтому предлагаемое второе издание «Петербурга на север от Невы», как убедится читатель, весьма отличается от первого– как по объему, так и по содержанию. Я посчитал целесообразным изъять из него разделы, посвященные Коломягам и Озеркам, зато добавил новые, где рассказывается об истории и нынешней судьбе обширного района Гражданка и об исчезнувшей и забытой деревне Ручьи. Кроме того, много новой информации добавлено в разделы, посвященные Удельной, а также Поклонной горе и Ново-Парголовской колонии.