Читать книгу Глухой мир - Сергей Гончаров - Страница 1

Глеб сидел на берегу ручья. Руку в жёлтой защитной перчатке опустил в воду, набирал флягу. Даже через толстую прорезиненную ткань чувствовался жар от воды. Над погибшим миром всходило дневное светило.

Глеб второй раз в жизни видел настоящее солнце.

Первый раз произошёл накануне.

Дед Тимофей, самый старый житель Нижнего бункера – ему недавно исполнилось сто восемь – утверждал, что раньше, до войны, Солнце было оранжевым, а после стало красным. Глеб ещё раз поднял лицо к небу. Прищурившись, заставил себя несколько секунд смотреть на небесное светило. Оранжевое. Ни намёка на красный цвет не заметно.

Фляга набралась. Глеб поднялся. Бросил взор на вездесущие скалы. Его завораживала их первобытная мощь. Пики укрыты белоснежными шапками – как на картинках. Между камней гулял ледяной ветер. Скалы стали первым, что Глеб увидел после бункера, где прожил всю жизнь. В книжках имелись картинки больших городов, лугов, лесов, но всё это совсем недавно казалось Глебу выдумкой. Теперь он мечтал увидеть всё это своими глазами.

В крайнем случае, увидеть то, что осталось от городов, лугов и лесов.

Он направился обратно. В жёлтом массивном и неудобном костюме обычная ходьба становилась затруднительна. Без костюма выходить на поверхность категорически запрещалось. Глебу, когда приняли на службу в Нижний бункер, рассказали историю, что один из предыдущих водоносов решил ослушаться и выходил набирать воду без костюма. Не верил, что лучевая болезнь может распространяться через прикосновение к воде. Умер он, спустя несколько месяцев от ужасных болей в голове. А перед этим стремительно облысел и похудел.

В жизни Глеба произошло очень счастливое событие – его взяли работать в Нижний бункер. Это означало, что скоро он станет одним из его жителей. Если для того, чтобы стать жителем Нижнего бункера, надо надевать громоздкий костюм для выхода на поверхность – Глеб готов это делать.

Любой обитатель Верхнего бункера с радостью поверит во всё, только бы стать жителем Нижнего.

Глеб шагал по камням обратно к входу. Приходилось прилагать усилия, чтобы шевелить ногами в тяжёлых ботинках. Костюм рассчитывался на крепкого взрослого мужчину, и высокий, но худой семнадцатилетний парень утопал в нём.

Глеб решил, что в следующий свой выход пойдёт за водой ещё дальше. Просто чтобы исследовать мир. Это в прошлый раз, когда он впервые в жизни выбрался за толстые стены бункера, у него не хватило смелости сделать даже шага вдоль горного ручья с тёплой водой. Сегодня он отошёл от входа на добрые сто метров. В следующий раз следовало пройтись намного дальше – посмотреть мир.

Наконец, он добрался до пещеры, в глубине которой спряталась маленькая, но тяжёлая металлическая дверь. Рядом с ней в скалу вмурован сенсорный пульт с набором цифр. На крошечном экране светился красный крестик. Только после набора шестизначного кода ручку-колесо можно повернуть. Глеб потолстевшим из-за перчатки указательным пальцем набрал: шесть, три, один, восемь, восемь, три. На экране сенсорной панели красный крестик сменился зелёным кружком. Как Глебу объяснили, устройство существовало для того, чтобы не пустить чужаков. Глеб так и не понял, о каких чужаках речь?! В школе рассказывали, что когда-то на планете жило множество людей. Это даже было понятно по фотографиям и картинкам городов. Однако война всех уничтожила. Их бункер – последний. Точнее – система бункеров, в которой укрылось высшее командование и техперсонал. Самый старый житель – дед Тимофей – как раз внук последнего президента.

С тех пор многое изменилось. Не осталось президентов и генералов. Последние пятнадцать лет системой бункеров управлял Лис.

Лис с остальными потомками высшего руководства жили в Нижнем бункере, где находилась единственная работавшая установка фильтрации воды. Нижний бункер, как рассказывали Глебу, изначально предназначался для самой-самой элиты страны, а Верхний для многочисленного обслуживающего персонала. Нижний строился настолько глубоко врытым в скалу, чтобы его не смогли уничтожить ни при каких раскладах, тогда как Верхний, при большом количестве попаданий, мог рухнуть.

Выстояли оба бункера.

Глеб повернул ручку-колесо. В глубине двери тяжело, натужно лязгнуло. Он потянул на себя толстую металлическую преграду. Медленно, но верно, она начала сдвигаться. Наконец, образовалась щель, куда Глеб и скользнул. Он оказался в продолговатой комнате, выложенной потрескавшейся синей плиткой. Ему рассказывали, что когда-то здесь делали дезинфекцию, теперь же просто требовалось снять тяжёлый и громоздкий костюм, оставить его на полу. Глеб вообще не понял, что такое дезинфекция и для чего она нужна. Под потолком горела тусклая лампа, едва-едва освещая небольшое помещение. В потолке имелось ещё множество утопленных светильников, но их никогда не включали, как и большинство иллюминации бункера, в целях экономии энергии.

Теперь предстояло закрыть дверь. Пришлось её тянуть. Ноги скользили по плитке. Наконец массивная преграда встала на место. Тяжело, натужно лязгнуло. Мигнула сенсорная панель. Зелёный кружок сменился на красный крест. Глеб поставил флягу с водой на пол. Избавился от шлема. Стянул перчатки. Затем снял тяжёлые ботинки, оставшись босиком – большинство жителей Верхнего бункера никогда не имели обуви. В последнюю очередь он выбрался из жёлтого костюма. Оставил одежду на полу, как делали все водоносы до него. Под костюмом радиационной защиты обнаружилась одежда, сшитая из бывших мешков. Такую носили все жители Верхнего бункера. Глеба от них отличала лишь нашивка с красным трезубцем на рукаве. До сих пор оставалось загадкой, почему Лис выбрал именно этот знак, как отличительную особенность своих от чужих. Красным трезубцем помечалась одежда людей, которые ещё жили в Верхнем бункере, но уже работали на Нижний и ожидали переезда в этот рай. Официально их называли – избранными. Неофициально – шестёрками. Такие появлялись редко, поэтому красный трезубец моментально стал предметом гордости и зависти.

За ношение красного трезубца без разрешения Лиса, полагалась смертная казнь. Такие случаи за пятнадцать лет правления Лиса пару раз случались. В основном это были молодёжные шутки, но заканчивались они неизменно печально.

В каждом помещении Верхнего бункера имелась скрытая в стене вентиляция, откуда беспрерывно поступал тёплый воздух. Именно из-за этого даже брошенные помещения хорошо отапливались. Глеб никогда не задумывался, откуда брался тёплый воздух, принимая его как должное. Впрочем, как и подавляющее большинство жителей системы бункеров.

Подхватив флягу с водой, Глеб прошёл к дальней двери. Она тоже закрывалась на ручку-колесо и тоже была сделана из металла, только толщину с весом имела меньшую. А ещё возле внутренней двери отсутствовала сенсорная панель. Зато она блокировалась изнутри.

Глеб одной рукой крутанул ручку-колесо. Внутри лязгнуло. Он со всей силы потянул преграду на себя, и та с лёгким скрипом приоткрылась. Глеб скользнул в щель, оказался в квадратной комнате. Здесь уже начиналось подземное убежище – Верхний бункер. Эта комната тоже была выложена голубой плиткой, по центру расположились два кресла, лавка и стол, на котором игроков всегда ждало домино. Под потолком ярко горела лампа. Над дверью имелся небольшой экран, показывавший тусклые зелёные цифры времени. Подобные экраны вмурованы строителями во всех помещениях Верхнего бункера. Правда, в брошенных участках их давно отключили.

– Долго ходил, Кус, – не оборачиваясь, буркнул Курок.

В комнате сидели пять крепких бойцов карательного отряда. Глеб уже второй день входил в эту бригаду, занимая должность водоноса. Возглавлял отряд Курок – опасный тип, о котором ходили легенды. Поговаривали, что, будучи семилетним ребёнком, он выгрыз матери веки, чтобы она не спала, а играла с ним. В десять насмерть забил ногами лучшего друга, который не поделился с ним игрушкой. В шестнадцать заживо выпотрошил беременную девушку из Верхнего бункера, только чтобы посмотреть, как внутри живота всё устроено в этот период. В девятнадцать оторвал голову собственному малышу за то, что тот кричал. А после и визжавшей в истерике жене. За это начальник охраны выгнал его из Нижнего бункера без права возвращения. Не прошло и месяца, как Курок напал на начальника охраны и его подчинённых, направлявшихся по делам через Верхний бункер. Он убил всех, несмотря на то, что те были вооружены. У начальника охраны он и вовсе забрал пистолет, но стрелять не стал. Забил врага насмерть рукоятью. Именно после той стычки этот стремительный великан получил прозвище Курок. За то, что быстр и смертоносен.

Его посадили под замок. Собирались повесить, но потом Лис передумал. Вернул ему статус жителя Нижнего бункера, приблизил к себе и ввёл новую боевую единицу – карательный отряд – специальное подразделение, которое целыми днями находилось в Верхнем бункере и моментально реагировало на любые возмущения несогласных с режимом. Постепенно Курок сформировал свою карательную бригаду, которая наводила лютый ужас на жителей Верхнего бункера.

Глеб потянул дверь, и она закрылась. Повернул ручку-колесо. Лязгнул замок.

– Кус, ты глухой? – обернулся на него Курок.

Глеб почему-то посмотрел на камни домино, зажатые в лапище начальника. Увидел шестёрку дубль и двойку дубль.

Его прозвище – Кус – стало сокращением от «Куска говна», как его изначально окрестили в карательном отряде.

– Я старался быстрее, – ответил Глеб.

– Плохо старался, – повернулся Курок к столу.

Он взял один камень и ударил им по столу так сильно, что змея из домино подпрыгнула. Весь карательный отряд, кроме Глеба, носил чёрные джинсы и чёрные футболки. Под Нижним бункером имелся склад, где до сих пор хранилось много-много различного добра. В том числе и нормальная одежда. По слухам, на тех складах находились несметные богатства.

– Ты, дерьмище, хоть полную флягу набрал? Или как вчера? – небрежно поинтересовался Хирург.

Этот высокий блондин с хитрой, лисьей физиономией, был самым первым человеком, которого Курок принял на службу. Он был одним из сыновей прежнего доктора, но по стопам отца идти не пожелал.

Хирург аккуратно положил камень домино, увеличив длину игровой змеи.

– Полную, – отозвался Глеб, который так и стоял у двери во внешний мир.

Отряд продолжил игру в домино. Глеб остался стоять. По правилам, в присутствии членов карательного отряда запрещалось сидеть или лежать. Эти правила настолько въелись в рефлексы Глеба, что даже став членом карательного отряда, он не мог от них избавиться.

– Сядь, Кус, не маячь, – приказал Курок.

После секундной заминки водонос пристроился на краешек скамьи, флягу поставил у ног. Ещё два дня назад за подобное его бы убили. В своём присутствии Курок позволял лежать или сидеть только трупам.

«Как быстро меняется жизнь, – подумал Глеб. – Ещё сорок восемь часов назад я и представить не мог, что стану избранным!».

– Кус, напоминаю ещё раз, – стальным голосом произнёс главарь. – Если ты вдруг забыл, то ты теперь в моём отряде. На тебя больше не распространяются правила Верхнего бункера. Ты теперь живёшь по правилам Нижнего. Понял?

Глеб поспешно кивнул.

– Ты теперь царь и бог для всей швали из Верхнего бункера. Понял?

– Понял, – вновь поспешно кивнул водонос, до конца этого ещё не осознав – слишком круто переменилась жизнь.

– Любой, кто посмеет наехать на тебя, – ткнул Курок пальцем в нового сотрудника, – наезжает на нас всех. Наезжает на меня. В моём отряде только так. Понял?

– Понял, – вновь кивнул Глеб.

– Я уважаю тех, кто жертвует собой, ради общего блага, – сказал главарь. – Это вообще единственные, кого я уважаю. Потому что сам всегда на работе. Всегда на посту. Все эти ребята, – обвёл пальцем подчинённых, – тоже всегда работают. Мы все неизменно трудимся. Блюдём за тем, чтобы твари работали. Понял?

Глеб сразу кивнул.

– Поэтому любая мразь, которая посмеет сказать что-то против тебя… – многозначительно умолк Курок.

– Да-а, братуха! – сказал Хмырь. – Он, – кивнул на начальника, – всегда хорошо относился к водоносам. Так что ты его не зли. Просто слушай, выполняй команды, и тёплое местечко тебе гарантировано!

– Ага! – подтвердил Лысый.

Карательный отряд продолжил игру в домино. Водонос делал вид, что наблюдал, а на деле внимательно следил за главарём. Отстранённо подумал, что хотел бы быть похожим на этого огромного и грозного мужика со шрамами на лице. Однако ростом не вышел. Комплекцией тоже. Впрочем, габаритами, силой и скоростью Курок всерьёз превосходил любого жителя системы бункеров.

– Всё, пошли, работать надо, – Курок совершенно неожиданно, прямо посреди игры, швырнул камни на стол, значениями вверх.

– Братуха! – взмолился неулыбчивый боец по прозвищу Хмырь. – Давай доиграем! Немного же оста…

– Встать! – так рявкнул Курок, что все моментально подскочили.

У Хирурга с Хмырём на поясе висела кобура с пистолетом, а в карманах имелись дополнительные снаряженные магазины. Ещё двое членов карательного отряда – Лысый и Штык – носили на поясе фонари-дубинки.

Лысого так прозвали за идеально гладкий череп. Никто и никогда не видел его хоть с крохотным ёжиком волос.

Почему Штыка прозвали Штыком – Глеб достоверно не знал. Слышал лишь несколько версий, но ни одной не запомнил.

Без оружия в карательном отряде полагалось пребывать лишь водоносу. Его орудие – фляга для воды. У лидера отряда – Курка – на поясе висел боевой нож, которым он владел в совершенстве. Глеб слышал историю, как пару лет назад мужчина выхватил у одного из бойцов пистолет, начал стрелять. Успел убить одного из людей Курка, а в следующий миг боевой нож, пущенный в полёт с невероятной силой, практически его обезглавил, перебив позвоночник. Самое интересное, что всё произошло за считанные миллисекунды. Бойцы карательного отряда только потянулись к своему оружию, когда опасность уже была ликвидирована Курком.

– На выход! – приказал главарь уже спокойным голосом. – Работать!

Глеб поспешно нагнулся и поднял флягу с водой. Карательный отряд двинулся к цели – квартире одного из работников Верхнего бункера. Первым шагал Курок. За ним остальные бойцы. Последним шёл Глеб. В этот момент он чувствовал себя центром мироздания. На его плече красовался красный трезубец! Он стал избранным! Он вошёл в число правителей гигантского подземного бункера, то есть всего мира! Он примкнул к элите!

Жители Верхнего бункера всегда недолюбливали водоносов, считали их выскочками. Называли шестёрками. Ещё пару дней назад Глеб придерживался такого же мнения. В голове всё резко переменилось, когда он сам стал избранным – водоносом. Сам стал тем, кто совсем скоро переедет в Нижний бункер на постоянное место жительства. Теперь он понял, почему ни один из водоносов не отказался от должности, не вернулся в Верхний бункер. От лучшей жизни не отказываются. А все, кто называют избранных шестёрками – попросту люто завидуют.

Широкие арочные коридоры казались бесконечными. Многие из них давно не освещались – ими не пользовались. Чёрные ответвления бросались тьмой, оттуда тянуло затхлостью. Использовавшиеся коридоры называли улицами – они блестели чистотой.

Ещё будучи ребёнком, Глеб вместе с другом, Марком, обследовал каждый уголок Верхнего бункера. У ребят имелось лишь дикое желание приключений и один на двоих динамо-фонарь. И тот украденный. Кроме разрухи, запустения и мусора, они не нашли в брошенных помещениях ничего интересного. Многие из них изначально предполагались для служебных целей. Спустя время надобность в этих помещениях отпала. Оборудование, стоявшее в них, стало бесполезным и ненужным. Проржавело, прогнило. Самое интересное, что им попалось среди позабытых лабиринтов Верхнего бункера – гараж. В нём на спущенных колёсах, на гусеницах, пылилось множество единиц странной техники. Лишь редкие машины Глеб с Марком узнавали – видели на картинках и фотографиях. Там имелся даже большой вертолёт, с подвешенными на крошечных крыльях пулемётами. Ещё их поразили ворота этого помещения. Настолько огромные, что луч фонарика не добивал до верха. Впрочем, он ни в одном месте не добивал до потолка гаража, отчего казалось, что потолка вовсе нет. Чуть позже Глеб узнал, что гигантские ворота не просто обесточены – их двигатели зачем-то варварски раскурочены.

Глеб шагал замыкающим в карательном отряде. Невольно расправил плечи. Флягу нёс с такой гордостью, будто собственноручно изобрёл. Редкие встречные люди загодя отходили с пути. Основная масса жителей Верхнего бункера находились на работе, поэтому в коридорах встречались лишь престарелые женщины, занимавшиеся мытьём общей территории, несколько мужчин, в обязанности которых входил ремонт всего, что попадается на глаза. Остальные люди, встретившиеся на пути карательного отряда – малолетние дети, которым ещё никакую работу нельзя поручить. Они целыми днями оставались предоставлены сами себе. А с шести лет, по правилам Лиса, специальная комиссия определяла их на работу. Эта комиссия тем и занималась, что не давала людям бездельничать.

Никому.

Никогда.

Ни при каких обстоятельствах.

Уважительной причиной неявки на работу могла стать лишь смерть и тяжёлая болезнь, которую определял врач. А врач освобождал от работ, только если человек находился в тяжёлом состоянии. Если он просто болел, то врач рекомендовал комиссии временно отправить того на лёгкую работу. Комиссия далеко не всегда следовала рекомендациям врача – её члены отвечали за выполнение плана перед Лисом. А ему плевать на болезни жителей Верхнего бункера. Для него существовали лишь цифры выполненного плана. Если он не выполнялся, то для Курка и его карательного отряда непременно находилась работа.

На дороге отряда появился грязный, оборванный ребёнок. Мальчик лет пяти с большими наивными глазами. Он что-то хотел спросить, даже начал говорить, но Курок толкнул его ногой в грудь, убирая с дороги. Ребёнок покатился точно мяч. Остановился лишь метров через пять. Подскочил, точно пружиной подброшенный. Злобно зыркнул на Курка. Главарь карательного отряда уже и забыл о ребёнке, продолжая шагать к цели. Остальные бойцы вряд ли даже внимание обратили на эту стычку – они давно привыкли к бесконечной и часто необоснованной жестокости лидера.

Спустя полчаса карательный отряд, наконец, добрался до жилого сектора.

– Какой отсек? – бросил через плечо Курок.

– Семнадцатый, – незамедлительно ответил Хирург. – Третий этаж. Сто пятьдесят вторая нора.

Ещё пятнадцать минут заняло у отряда, чтобы дошагать к нужной квартире. В жилом секторе во время рабочего дня почти до минимума прикручивали освещение, так что блукать пришлось практически в полной темноте. Глеб даже на одном из поворотов врезался в Штыка.

– Смотри, ёба, куда прёшь! – буркнул коллега.

Пахло в жилом секторе, как всегда неприятно. Грязными телами, подолгу нестиранными вещами, мусором. Здесь водились тараканы размером с ладонь.

Как рассказывали Глебу, раньше в жилом секторе было намного-намного грязнее. Когда Лис пришёл к власти, то первым делом повелел навсегда избавиться от всех нечистот. Его приказание честно пытались выполнить, но что-то пошло не так. Не помогли даже показательные казни. В итоге чище жилой сектор всё-таки стал. Даже сумели избавиться от крыс, а поголовье тараканов стало в разы меньше. Однако дальше дело не пошло. Не получилось у Лиса привить чистоплотность людям, которым он же позволял мыться не чаще раза в месяц. Как говорил лидер системы бункеров – эти ограничения носили чисто практический характер. Чистая вода – самая большая ценность. Её получали лишь с фильтр-установки, расположенной в Нижнем бункере. Глеб не единожды слышал рассказы, что когда-то и в Верхнем бункере имелась фильтр-установка, причём мощнее, нежели в Нижнем. Но лет восемьдесят назад один из прежних лидеров вытащил из неё несколько ключевых узлов, спрятал в кладовой Нижнего бункера. По легенде, именно с этого шага началось тоталитарное правление Нижнего бункера над Верхним. Глеб с приятелем, Марком, даже нашли эту установку, занимавшую целую комнату. В некоторых местах она слегка поржавела, но в целом выглядела вполне рабочей.

Жилой сектор практически пустовал. Карательному отряду встретилась лишь одна женщина, да старик, едва шевеливший ногами. Всё дело в том, что Лис законодательно запретил в рабочее время находиться кому-либо в жилом секторе. Даже детям. Женщина явно занималась уборкой, как и ещё с десяток её коллег. А вот что делал старик? Непонятно. Курок мог бы остановить его и допросить. А потом наказать. Глеб удивился, почему начальник этого не сделал. Спрашивать не рискнул.

Наконец, карательный отряд отыскал нужную квартиру.

Глеб слышал истории, что в довоенное время квартирами называли несколько комнат с одним входом. Тогда квартиры располагались в огромных бетонных домах.

В системе бункеров квартирами называли маленькие комнаты с двухъярусными углепластиковыми нарами. На каждые пятнадцать квартир приходился один туалет и один умывальник. Оба из нержавейки. Воду в краны жилого сектора подавали один раз в сутки, после еды – и ровно на час.

Даже не подумав стучать в дверь, Курок пнул её ногой. С жалобным скрипом преграда распахнулась, стукнувшись о серую стену. Изнутри дохнуло немытым телом и затхлостью. Тьма в крохотном помещении висела кромешная. Крупицы света из коридора попросту не могли её пробить.

Глеб знал, что должно произойти. Воду на поверхности набирали с единственной целью – наказать.

– Свет! – приказал Курок.

Спустя короткое мгновение Лысый включил фонарь. Тусклый белый луч моментально разогнал тьму квартиры. На нижних нарах лежал человек. Старое-престарое одеяло, которым он укрылся, когда-то имело цвет и узор, теперь же превратилось в блеклую бесцветную рвань. В углу валялась кучка тряпья, рядом стояли туфли с примотанной верёвками подошвой – серьёзное богатство. Верхние нары пустовали. С их края свисало истончившееся покрывало с вылинявшими розами.

Курок вошёл внутрь. За ним последовали все, кроме Штыка. Он остался за дверью, повернувшись к ней спиной. Он же придержал и попытавшегося войти Глеба.

– Подожди, ёба! Рано ещё, – буркнул коллега.

Впрочем, Глеб всё равно видел и слышал всё, что происходило в квартире.

– Рябов Анатолий, – Курок остановился перед нарами, сложил огромные лапищи на груди. – Вы дважды нарушили закон. Вы об этом знаете? – как всегда напыщенно и официально начал он.

Одеяло зашевелилось. Из-под него показалась голова с длинными засаленными волосами. Клочковатая борода торчала в разные стороны. Фонарь моментально ударил ему по глазам. Рябов Анатолий зажмурился. Из-под одеяла выбралась худая рука, прикрыла верхнюю часть лица. Он, наконец, смог разглядеть, кто перед ним. Глеб отчётливо увидел, как хозяин квартиры побледнел. Тут же закопошился под одеялом, откинул край. Его худоба бросалась в глаза. Впрочем, как и у большинства жителей Верхнего бункера. Рябов Анатолий хотел подскочить с нар, но ударился макушкой о верхние. Невольно сел обратно. Несколько мгновений глупо хлопал глазами, а потом всё же встал, но уже аккуратнее. Анатолию пришлось поднять голову, чтобы смотреть на стоявшего перед ним Курка. А низкорослым Рябова назвать бы язык не повернулся.

– А что такое?! – перевёл он взгляд на других бойцов карательной бригады. – Я же ничего не сделал!

– Вы, уважаемый, проигнорировали побудку и не вышли на работу, – ткнул Курок в экран, на котором, как всегда, горели зелёные цифры. – Это раз. А во-вторых, вы позволили себе не просто сидеть, а лежать в моём присутствии.

– Прошу простить меня! – хриплым голосом произнёс хозяин квартиры.

Глеб видел, как подсудимый побледнел после взгляда на время.

– Вы же видели, я сразу встал! – попытался оправдаться Анатолий. – Больше не повторится! Прошу прощения! – и он выпрямил спину, руки опустил по швам.

– Бог простит, – сказал Курок. – Почему нарушаем закон?

– Я вчера сильно устал, – попытался надавить на жалость житель квартиры. – Вечером плохо себя почувствовал. Лёг спать. И… вот… вы пришли… Прошу простить! Пожалуйста!

– Кус! – позвал главарь.

Глеб тут же вошёл внутрь, протиснулся через бойцов.

– Рябов Анатолий, – начал Курок обвинительную речь. – За то, что вы позволили себе пропустить начало рабочего дня, за то, что позволили себе спать в моём присутствии, я приговариваю вас к двум литрам воды с поверхности. Наказание вступает в силу немедленно.

Глеб уже знал, что по окончании этой речи, ему требовалось открутить крышку фляги и протянуть воду с поверхности осужденному. Что он быстро и сделал.

– Нет! Пожалуйста! – хозяин квартиры и не думал брать флягу. Он сделал полшага назад, икрами и затылком упёрся в нижние и верхние нары. – Я обещаю, подобное не повторится!

Глеб бросил быстрый взгляд на лидера карательного отряда. Заметил, как почернели его глаза. Водонос даже не успел отфиксировать момент, когда кулак Курка врезался в левую скулу Анатолия. Мерзко хрустнуло, мужчину бросило на стену, о которую он, вдобавок, ударился головой. Сознание несчастный не потерял. На его левой стороне лица образовалась вмятина. Глаза больше не существовало, он вытекал вместе с кровью на тощую грудь. Анатолий хрипел. Его правая нога жутко и быстро дёргалась. Глеб бросил взгляд на главаря. Курок довольно лыбился.

– Поднимите эту мразь, – с презрением бросил он.

Хмырь и Хирург исполнили приказ. Подхватили тщедушное тело под руки и вернули в вертикальное положение. На то же самое место, где Анатолий и стоял. Хотели его отпустить, но Рябов начал падать. Пришлось его держать.

– Плесни водой в морду этой твари, – сказал главарь.

Глеб незамедлительно выполнил приказ. Это действие неожиданно вернуло несчастного к реальности. Он даже смог самостоятельно стоять. Самое главное – сумел сохранить разум и не паниковать, не кричать от боли. Начни он так себя вести, и Курок бы его с радостью забил до смерти. Об этом знали все.

– Пей! – приказал главарь карательного отряда, взглядом указав на флягу в руках Глеба.

Приговорённый к наказанию медленно потянулся к фляге с жидкостью. Его рука сильно тряслась. Спорить и противиться он попросту не решился. От двух выпитых литров воды, на самом деле, шансов умереть не так много. А вот от кулаков Курка вероятность стопроцентная. Как иногда приговаривал главарь карательного отряда: «Ещё никто не ушёл безнаказанный».

Мужчина взял флягу. Пока нёс к лицу, из неё выплеснулась пара капель. Курок вполне мог заставить слизать их с пола. Обычно так и делал. В этот раз, вероятнее всего, не обратил внимания.

Анатолий закрыл глаза. Приложился к горлышку и начал пить. Глеб пристально наблюдал за ним. Впрочем, как и остальные члены карательного отряда.

Все, от мала до велика, знали, что употребление воды с поверхности грозило страшной болезнью – лучевой.

От пары глотков, как правило, ничего не происходило. От литра начиналось расстройство живота, сонливость, слабость, дикая головная боль. От двух литров вдобавок начинало ещё лихорадить, случались потери сознания, а дополнял всё беспрестанный понос.

Со временем симптомы прекращались. Однако после пятого-шестого выпитого литра воды с поверхности начиналось выпадение волос, бесконечные головные боли, бессилие становилось нормой. Кожа покрывалась струпьями и язвами. К тому же начиналось кровотечение: из дёсен, носа, ануса. Как правило, после пятого-шестого выпитого литра человек уже долго не жил. Умирал, страдая от непереносимой боли во внутренних органах.

Глеб видел, как это происходит. Мама умерла на его глазах в ужасных муках.

Анатолий допил всю воду. Вернул флягу водоносу. Единственным уцелевшим глазом посмотрел на главаря.

– Вот и отлично, – сказал Курок.

Все знали, что для него было б отлично кого-нибудь убить. Единственное, что удерживало – Лис. Лидер системы бункеров не дозволял убивать людей направо и налево, как это хотелось главарю карательного отряда. Хоть в Верхнем бункере и проживало несколько тысяч жителей, убийство без необходимости Лис не приветствовал, аргументируя тем, что работать станет некому. В Нижнем бункере, как поговаривали, ещё сохранилась послевоенная перепись населения. Там фигурировала цифра в двадцать тысяч. И это только в Верхнем бункере. Нижний намного меньше, и количество проживавших там людей никогда и ни одному жителю Верхнего бункера не было известно.

– Ты у меня теперь на особом контроле, дерьмо одноглазое, – сообщил Курок Анатолию. – Ещё раз не выйдешь на работу, оторву уши. Или все зубы выбью. Или ещё что-нибудь придумаю. Поняло меня, дерьмище?

– Да-да! – поспешно ответил Анатолий. – Я всё понял!

– На выход, – скомандовал Курок. – Штык, ты остаёшься и час караулишь эту падаль, чтобы оно не посмело выблевать воду.

– Будет сделано, ёба! – отозвался подручный, дежуривший у двери.

– А ты молодец, Кус, – главарь положил руку на голову водоноса и потрепал неряшливые светлые волосы. – Были в моём отряде совестливые кренделя, которые не могли дать всякому дерьму воды с поверхности. Совесть их мучила, видите ли, – он положил тяжеленную руку Глебу на плечо и вывел в коридор. Продолжая держать подчинённого, направился прочь из жилого сектора. – Я с ними быстро расправился. Рассказать как?

– А может, не надо? – поглядел на него Глеб.

Водонос увидел полный искреннего непонимания взгляд лидера. Моментально сообразил, что не такого ответа от него ожидали. Пересилил себя, но произнёс:

– Мне подобное не грозит, ведь я такого точно не сделаю. А что ты можешь сделать, я бы хотел увидеть, а не услышать.

После этих слов Курок самодовольно улыбнулся. В следующий миг остановился. Моментально замерли и остальные бойцы. Главарь неожиданно обхватил водоноса за шею, сильно прижал к себе, надавил кулаком на макушку и начал вертеть, причиняя умеренную боль и запутывая волосы.

– Наш пацан! – с улыбкой произнёс он. – Далеко пойдёшь, если будешь батьку слушать!

После отпустил нового сотрудника и слегка оттолкнул в сторону. Зашагал дальше. Глеб поймал на себе острый взгляд Хирурга, который очень-очень ему не понравился.

***

В основные задачи карательного отряда входило не только наказание провинившихся, но и несколько других функций. Основная – поддержание порядка. Она, кстати, самая простая. Карательному отряду просто требовалось перемещаться по Верхнему бункеру, одним видом внушая ужас. Курок с этой задачей справлялся великолепно. Каждый житель знал, что на пути этого человека лучше не становиться. В прямом смысле слова. Ребёнка он мог просто оттолкнуть, а вот со взрослыми поступал иначе – в лучшем случае избивал. Иногда калечил. Редко убивал.

Убивал бы чаще, но Лис запрещал.

Поговаривали, что Лис и сам опасался Курка, но Глеб в это не верил. Он уже чуть-чуть успел понять главаря карательного отряда. Если бы Курок мог уничтожить Лиса – он бы его уничтожил без раздумий.

Глеб помнил, что мама рассказывала, будто раньше можно было разговаривать о чём угодно. С тех пор, как Лис стал лидером системы подземных убежищ, за каждым словом приходилось внимательно следить. Судя по всему, он использовал некоторых людей как информаторов. Любое неосторожное высказывание приводило к серьёзному наказанию. Курок забивал до смерти всякого инакомыслящего.

Пустую флягу водонос сунул в нагрудный карман. Шагал в конце отряда с гордым видом и широко расправленными плечами. На одном из перекрёстков улиц им встретился дед Тимофей.

– Привет, народная дружина! – по-стариковски бодро произнёс он.

Все, включая Курка, хмуро что-то буркнули в ответ.

Дед Тимофей часто ошивался в Верхнем бункере. Он единственный взрослый, кому дозволялось не работать. На это существовало несколько причин. Во-первых, почтенный возраст – сто восемь лет. Он уже попросту не мог выполнять какую-либо физическую работу, зато находил силы целый день шарахаться по Верхнему бункеру и отвлекать болтовнёй всех, кто попадался ему на глаза. Во-вторых, дед Тимофей давно стал негласным талисманом. Лис лично запретил кому-либо трогать старика. Впрочем, никто и так не собирался этого делать. Казалось, что дед Тимофей может развалиться, если на него чихнуть.

– Как дела, служивые? – поинтересовался дед Тимофей, но никто ему не ответил.

Все прекрасно знали – с ним заговаривать нельзя. Потом будет попросту невозможно отвязаться. Дед Тимофей мог часами рассказывать о прошлом мире, о первых годах, проведённых в бункере, о причинах войны. Правда, это уже никому не интересно. Все жившие в системе бункеров здесь и родились. Довоенный мир они видели лишь на картинках. Он от них так же далёк, как и динозавры.

Спустя тридцать минут через переплетение улиц они дошли к первой ферме. Так называли огромное помещение для выращивания еды. Вообще ферм насчитывалось семнадцать и ещё двадцать три пустовали. Четырнадцать рабочих занимались выращиванием фруктов и овощей на грядках, а на трёх росли плодовые деревья. Работа на фермах – главная деятельность населения Верхнего бункера. Те, кто строил систему подземных убежищ, предусмотрели долгую жизнь в нём, поэтому даже спустя столетие у жителей имелось всё необходимое для выращивания овощей и фруктов. Катастрофически не хватало лишь одного – воды. Например, полив грядок проводился под строгим контролем агрономов каждой фермы.

Агрономы проживали в Нижнем бункере и при любых нарушениях обязаны были докладывать Курку.

При входе на ферму главарь остановился, осмотрелся. Подчинённые тоже замерли. Курок зорким взглядом окинул гигантское помещение. С потолка, который тонул во тьме, свисали лампы, бросавшиеся специальным фиолетовым светом. Дальние стены находились на таком расстоянии, что требовалось потратить минут двадцать, чтобы к ним добраться. Всё пространство фермы занимали грядки во внушительных продолговатых горшках, установленные на четырёх ярусах. До самого верхнего Глеб бы не достал, даже если б стал на плечи Курку. Работники добирались к ним благодаря стремянкам. Между ярусами тоже висели лампы, бросавшиеся фиолетовым светом. Ферма, несмотря на свои размеры, освещалась лучше любого другого помещения Верхнего бункера. Может быть, и Нижнего. Этого Глеб не знал, ведь никогда там не бывал. Впрочем, как и подавляющее большинство жителей подземного убежища. Теперь у него появился шанс стать членом высшего общества. Пусть не сразу, но шанс огромный – надо всего лишь добросовестно выполнять возложенную на него работу. У людей, работавших на ферме, такого шанса нет.

Между грядками оставалось совсем мало пространства – двум людям не разминуться. Курок и его бойцы даже плечи не могли в полной мере расправить. От пола до потолка протянулись десятки толстых колонн, которые создавали дополнительные трудности. Существовали ряды грядок, через которые вообще насквозь не пройти – там находилась колонна.

Любую ферму обслуживало множество народа, каждый был обязательно чем-нибудь занят. За всем следил главный агроном и несколько его помощников. Готовая продукция вывозилась на тачках в Нижний бункер, где сортировалась и хранилась. Каждый день необходимое количество выдавалось на кухню Верхнего бункера.

Глеб и сам недавно работал на первой ферме. А теперь в его обязанности входило лишь напускать ужас на работников одним своим присутствием. До сих пор не верилось в такое приятное изменение жизни в лучшую сторону. Ещё пару дней назад он и не надеялся стать работником Нижнего бункера.

Пахло свежей землёй, удобрениями. А ещё в этом помещении дышалось в разы легче из-за большего объёма кислорода.

Карательный отряд вслед за лидером свернул вправо и прошёл метров пять вдоль стены. Там находился массивный деревянный стол, сколоченный из почерневших брёвен. Две лавки тоже были сделаны из брёвен. На столе лежали домино и нарды. Первым за стол присел Курок – на своё любимое место, спиной к стене, по центру лавки. Следом опустились остальные бойцы. Глеб устроился на краешке противоположной от главаря скамьи. Курок начал набирать себе камни. Остальные ждали. Перемешивать их никто и не думал. Этим всегда занимались в конце игры. А за время их отсутствия домино никто не трогал. Работники фермы к этому столу боялись даже подойти, уже не говоря о том, чтобы касаться чего-нибудь на нём.

Когда Курок набрал себе в лапу камней, одновременно принялись подтягивать к себе костяшки Хирург и Лысый.

– Э, братуха, давай в нарды перекинемся? – предложил Хмырь новенькому.

– Я не умею, – признался Глеб.

– Ну, ты даёшь, братуха! – хихикнул Хмырь. – Как можно в нарды не уметь играть?! А ты ссать-то умеешь? Или до сих пор в штанишки?

Курок взял один из камней и грохнул по столу. Убрал лапищу. Игра началась с «голого».

– Кус, иди, пройдись, посмотри, как твари работают, – приказал главарь. – Если какая-то мразь бездельничает, доложишь. Понял?

– Понял, – мгновенно поднялся Глеб.

Его даже гордостью пробрало от того, что Курок поручил ему работу!

Он успел увидеть, как Хирург начал змею домино с того, что аккуратно подложил к «голому» «ноль-три».

Глеб свернул в первый же ряд грядок. Вальяжно, с чувством важности прошёл через него. Попал на перекрёсток с перпендикулярным рядом. Вдали увидел Лиду – женщину тридцати лет, которая всегда была недовольна его работой. Всегда придиралась. Не так потяпал. Не так полил. Не так посадил. Не так пересадил. Не так вскопал. Даже если агроном оставался доволен работой, она всегда находила к чему придраться. Причём распространялось её недовольство исключительно на Глеба.

Лида с чем-то возилась в горшке. Из-за разделявшего расстояния не понять, что она делала.

Несколько мгновений водонос сомневался, стоит ли делать то, что пришло на ум. А потом решил, что надо отомстить. Отыграться. Некоторые люди считают, что вправе издеваться над другими, если у них есть такая возможность. Умные никогда так не делают. Возможности приходят и уходят, а бумеранг возвращается, когда о нём забываешь.

Быстрым шагом Глеб направился к Лиде. По дороге заметил в рядах ещё несколько бывших коллег.

«Ничего!» – злорадно подумал он. – «До вас очередь тоже дойдёт. До всех и каждого».

Конечно, не все к нему плохо относились. Даже наоборот – лишь некоторые критиковали и словесно обижали долговязого подростка. Именно с ними Глеб и собирался поквитаться.

Первой стала Лида.

Он подошёл бесшумно. Остановился за шаг от женщины. Заглянул через плечо, чем она занималась. Лида подвязывала помидоры. От её коротких рыжих волосы неприятно пахло. Впрочем, никто на подобное не обращал внимания. В условиях тотальной нехватки чистой воды не до конкурсов красоты.

В какой-то момент Лида почувствовала дискомфорт. Обернулась, увидела Глеба. Невольно шарахнулась в сторону. Столкнулась с металлической опорой яруса. Грядки чуть закачались, но упасть от подобного толчка не могли.

– Ты зачем подкрадываешься?! – полушёпотом спросила Лида. С каждым последующим словом её голос набирал силу и громкость. – Думаешь, стал одним из них и тебе теперь всё можно? Думаешь, можешь пугать честных работяг? Ты чего вообще припёрся? Тебя кто-то звал что ли? Вали давай! – небрежно махнула рукой.

Глеб смотрел на рыжую женщину и улыбался. Раньше его раздражал её орлиный нос, а теперь он его находил даже милым. Раньше его словно царапали её острые скулы, а теперь овал лица Лиды показался даже симпатичным. Впервые он смотрел на неё пристально, без тени страха, поэтому увидел морщинки в уголках глаз. Они сильно старили. Впрочем, для Глеба все тридцатилетние уже были ровесниками динозавров, а про тех, кто старше, вообще говорить не стоило. Они, вероятно, застали рождение первых одноклеточных.

– Ты чего лыбишься? Тебя головой где-то уже стукнули? – усмехнулась Лида. – Вали, говорю! Мне делом заниматься надо!

Она говорила нарочито громко. Впрочем, как всегда при общении с ним. Специально, чтобы её слышали. Только теперь Глеб понял, почему она так делала. Любыми способами ей хотелось внимания. Лида не придумала ничего лучше, чем выделиться за счёт унижения другого.

– А каким ты делом, интересно, занимаешься? – Глеб подошёл вплотную к грядке. В лицо ударил фиолетовый свет от лампы, висевшей над нижним ярусом.

– Я, конечно, знала, что ты глупый, но чтобы настолько… – хмыкнула Лида. – Помидоры подвязываю! – и она принялась завязывать узелок вокруг очередного побега.

Глеб, вдруг, выбросил руку и пальцами переломил побег.

– Это так ты, значит, подвязываешь? – округлил он глаза. – Портишь рассаду?!

– Ты совсем обалдел?! – выпучилась на него Лида. – Ты что делаешь?!

– Я?! – ткнул себя в грудь Глеб. – Я только что своими глазами видел, как ты сломала этот помидор!

– Да… ты… – задохнулась от возмущения бывшая коллега.

Она подняла руки и сделала к нему шаг, но Глеб резко отскочил. Тут же продемонстрировал ей нашивку с красным трезубцем.

– Выбирай выражения! – как ему показалось, грозно произнёс он. – Я вообще-то в карательном отряде состою!

– Да ты водонос! – воскликнула Лида, но остановилась, её глаза метали молнии. – Ты шестёрка! Ничтожество!

– Хорошо, – злобно улыбнулся Глеб. – Я сейчас иду и рассказываю Курку, что ты сломала помидор и ещё на меня нападала! Пыталась ударить. Как ты думаешь, что он с тобой сделает?

– Ты не сделаешь этого! – с вызовом произнесла Лида. – Это неправда! И я скажу ему, что это неправда! Тогда он накажет тебя!

– Серьёзно? – усмехнулся Глеб. – Ты всёрьёз думаешь, что он поверит тебе? Что будет разбираться, где правда, а где неправда? Всё, жди наказания. Думаю, он выбьет тебе зубы. А может, и руку сломает. А может, и ещё что-нибудь. У него богатая фантазия!

Он развернулся и скрылся в ближайшем ряду.

– Глеб! Стой! – крикнула Лида. – Глеб! Пожалуйста! Стой!

Ему очень-очень хотелось обернуться, посмотреть, пыталась ли бывшая коллега его догнать. Водонос сдержался. Он просто прошёл через ряд до следующего перпендикулярного. Затем сменил ряд, пошёл по соседнему, мимо картофеля.

Курку он рассказывать ничего не собирался. Одно дело напугать и совсем другое идти против совести. Лида, может быть, и заслужила того, чтобы её наказали, но точно не так, как это сделает Курок. Нельзя поручиться, что он её вовсе не убьёт. Или не сломает позвоночник, например. Достаточно уже и того, что Лида весь день будет ожидать расправы. Скорее всего, и завтра будет вздрагивать от каждого шороха. И послезавтра. Вряд ли она вообще скоро успокоится. Ожидание наказания работает намного лучше, чем само наказание.

– Глеб! – окликнул его звонкий девичий голос.

Водонос вздрогнул от неожиданности. Быстро вертнул голову, но никого не увидел.

– Я здесь, Глеб!

Теперь он смог определить направление, где искать – сверху. С четвёртого яруса выглядывала голова девятнадцатилетней Мики. Она никогда-никогда не заговаривала с Глебом первой. Вообще не обращала на него внимания, поглядывая на парней исключительно старше себя.

Золотоволосая Мика нравилась Глебу, поэтому он старался быть ближе к ней, но её холод постепенно оттолкнул.

– Подожди секундочку, – сказала она. – Я сейчас спущусь!

Только теперь Глеб увидел стремянку в соседнем ряду. Вскоре ему удалось лицезреть и поспешно спускавшуюся Мику.

– Я сегодня заметила, что тебя нет, – Мика остановилась напротив него, но в соседнем ряду. Обходить было долго, да и незачем – они и так друг друга видели. Разделяла их грядка картофеля. – Узнала, что тебя взяли водоносом! Это правда?

Глеб молча продемонстрировал плечо с красным трезубцем. Ему очень-очень хотелось сказать, что теперь он даже код от внешней двери знает, может самостоятельно выходить из бункера, но в последний момент смолчал. Вспомнил, как Курок ему сообщил этот код.

В первый раз Курок лично вышел с водоносом в комнату, где лежал костюм. Даже терпеливо подождал, пока Глеб нацепит одежду для выхода на поверхность. Затем подошёл к сенсорной панели, утопленной в стене, и показал код. А также сообщил, что код известен лишь трём людям во всей системе бункеров: ему самому, Лису и теперь, водоносу. Предупредил, что если этот код узнает ещё кто-нибудь, то Глебу предстоит долгая и мучительная смерть. В красках поведал, как будет убивать за разглашение секретной информации. Также существовало правило, что дверь должна быть всегда-всегда закрыта. Вышел – закрыл. Зашёл – закрыл. На этот счёт Курок тоже предупредил – пообещал расправиться, если правило не будет соблюдено.

– Ого! Вот это круто! – Глеб видел, как загорелись глаза девушки, но не понимал из-за чего именно. – Так ты теперь живёшь в Нижнем бункере?

– Ещё нет, – с сожалением ответил Глеб. – Пока, как и все – в жилом секторе. Но Курок сказал, что вскоре мне найдётся местечко. Там, – последнее слово он невольно произнёс с придыханием.

– Круто! – сказала Мика. – А ты Там хоть бывал уже? – так же, с придыханием на слове «там», спросила девушка. – Как оно… Там?

– Нет, ещё не был, – с сожалением пришлось признаться Глебу. – Я же всего второй день работаю в… отряде, – он целенаправленно опустил слово «карательный». – Сегодня всего лишь второй раз ходил на поверхность за водой.

– Вау! – на лице Мики появился неподдельный интерес. – И? Как там? На поверхности?

– Классно! – ответил Глеб. Впервые в жизни он почувствовал себя значимым, опытным. – Я видел небо! Такое далёкое-далёкое! А на нём облака! Кажется, что они тяжёлые и вот-вот рухнут! Большие такие, белые, – начал с жаром описывать он. – А горы… Они гигантские! Они достают до неба! Я так и не понял, почему облака за них не цепляются.

– А солнце? – с жаром спросила Мика. – Какое оно?

– Маленькое, – пожал плечами Глеб. – Правда светит ярко. Смотреть на него долго не получается. Даже минуту не получается. Глаза сами закрываются.

– А цвет? Какой у него цвет?

Этот вопрос даже среди взрослых людей частенько становился предметом споров. Во всех имевшихся книгах говорилось, что солнце жёлтое, оранжевое, оранжево-жёлтое. Однако после войны стала ходить легенда, что оно красное. Легенда оказалась настолько живучая, что бередила умы до сих пор.

– Оранжевый, – ответил Глеб. – Солнце оранжевое. Как на картинках. Теперь я могу сказать, что своими глазами видел.

– Точно? – прищурилась Мика.

– Точно-точно! – уверенно произнёс водонос.

– Слушай, а что ты делаешь вечером?

Глеб на несколько мгновений забыл, как дышать. Девушка, которая ему нравилась, сама намекала на встречу! Девушка, которая всегда казалась ему недоступной, сама хотела с ним встретиться.

Жизнь определённо менялась в лучшую сторону!

– Что я делаю вечером? Да ничего особенного, – постарался равнодушно ответить Глеб, тогда как сердце стучало с такой силой, что и в Нижнем бункере наверняка слышно. – Готовлюсь к переезду, вещички собираю.

Последнее – откровенное враньё. В Верхнем бункере никто не мог похвастать большим количеством личных вещей.

– Я к тебе сегодня загляну, – сказала Мика. – Помогу собраться. Идёт? – подмигнула она.

– Идёт! – глупо заулыбался Глеб.

– Мне надо бежать. Увидимся ещё.

– Ага! – и водонос зачем-то помахал ей рукой.

Почувствовал себя идиотом и тут же опустил конечность. Покраснел. Правда Мика этого уже не увидела. Она подхватила алюминиевую стремянку и потащила по ряду. А Глеб ещё секунд тридцать стоял перед грядкой с картофелем, смотрел на листья растения и пребывал в блаженной эйфории. Жизнь определённо менялась в лучшую сторону! Ещё три дня назад он и мечтать не мог о том, что Мика когда-нибудь обратит на него внимание. А теперь она сама хочет вечером к нему прийти…

Глеб почувствовал лёгкую дрожь в теле. В груди закололо от волнения.

Наконец, он смог пошевелиться. Направился дальше по ряду. Чем приятна ферма – здесь легко дышать. При каждом вдохе хотелось до отказа заполнить лёгкие, прочувствовать мириады ароматов, витавших по огромному помещению. Раньше Глеб представлял, что именно так пахло в лесу. Пока ковылявший однажды мимо дед Тимофей не буркнул, что так воняло на овощных рынках. Глеб не понял, что такое «базар», однако картинка леса в голове навсегда рухнула.

Он прошёл через ряд. Заметил в соседнем новенькую – десятилетнюю Вику. Она копошилась в грядке второго яруса и водоноса не видела. Миновав перпендикулярный ряд, Глеб углубился в грядки с капустой. Вскоре услышал смех, знакомые голоса. Подошёл ближе и увидел компанию, с которой общался, работая на ферме. С двумя, более старшими парнями, сдружился уже здесь. Третьего, Марка, знал с раннего детства. Именно с ним Глеб когда-то обследовал все брошенные помещения гигантского Верхнего бункера. Парни находились в соседнем ряду. Обсуждали Мику. Точнее Олег делился планами, как будет покорять сердце девушки, а приятели над ним подшучивали. Глеб почувствовал жгучую ревность. Где-то в глубине сознания он уже считал Мику своей. Мозгами понимал, что до этого ещё далеко, но ничего не мог поделать. Слышать о том, как Олег собрался с ней переспать, оказалось тяжело. Парни так увлеклись болтовнёй, что не заметили подошедшего.

Разговаривать во время работы разрешалось лишь по делу. Именно о таком поведении работников говорил Курок, когда отправлял водоноса на задание. Именно такое безделье наказывалось.

– Привет, пацаны! – Глеб остановился напротив друзей. Чуть наклонился, чтобы лучше всех видеть через грядку с капустой. По глазам ударил фиолетовый свет.

Все трое моментально смолкли. Обернулись на голос. Улыбки и веселье с лиц друзей будто утекли.

– Привет, – буркнул Олег.

– Здорова, – с усмешкой произнёс Богдан – самый старший из компании. Ему уже исполнилось двадцать один.

Марк лишь кивнул.

Все трое пристально и настороженно смотрели на бывшего коллегу, с которым ещё позавчера вместе смеялись и шутили. Глеб буквально ощущал волну страха и негатива, исходившую от друзей.

Все четверо молчали. Между Глебом и друзьями словно повисла невидимая преграда. Водонос ждал, когда они что-нибудь скажут, продолжат разговор. Трое приятелей молчали и глядели на него.

У Глеба вдруг созрела мысль. Надо сообщить, что он застолбил Мику. Через секунду понял, что не стоит этого делать. Над ним лишь посмеются. На Мику многие положили взгляд – она самая красивая.

– Тебе чего? – наконец, спросил Богдан.

– Да так… – пожал плечами Глеб. – Просто мимо проходил.

– Ну, так и иди… мимо, – подсказал Олег.

Водонос не поверил собственным ушам. Не мог понять, с чем связано такое отношение друзей. Ещё позавчера они отлично общались! А вчера в начале рабочего дня к нему подошёл Хирург, приказал следовать за ним. Каким образом Глеб умудрился не описаться от страха, он до сих пор не понимал. На чужих, ватных ногах дошёл к столу у выхода с фермы. Курок сидел на своём месте. Как всегда, карательный отряд резался в домино. Хирург присел на скамью. Глеб остался стоять и ждать, когда его присутствие заметят. Игра закончилась «рыбой». Хирург принялся мешать камни домино.

– О, а это что за кусок дерьма? – деланно округлившимися глазами посмотрел Курок на Глеба.

– Ты же сказал привести нового водоноса?! – округлил глаза Хирург. – Вот, привёл.

– Я сказал привести водоноса, а не кусок дерьма! – нахмурился Курок.

За столом повисла напряжённая тишина. Хирург прекратил перемешивать камни домино, тяжело сглотнул.

– Ладно, расслабься, – сказал Курок. – Я пошутил. Всё нормально. Ты теперь состоишь в моём отряде, понял, кусок дерьма? – поглядел главарь на Глеба.

– Понял, – поспешно кивнул новоиспечённый водонос, на самом деле ещё ничего не поняв.

Даже спустя сутки он ещё не мог до конца осознать, что его жизнь круто изменилась всего лишь от случайного выбора Хирурга.

– Пацаны, а что происходит? – Глеб смотрел округлившимися глазами на друзей.

– Ты ещё спрашиваешь?! – хмыкнул Богдан и поглядел на Олега и Марка.

Все трое снисходительно, но напряжённо улыбнулись.

– Шагай отсюда, шестёрка, – неожиданно зло произнёс Марк.

Слышать подобное от него оказалось втройне обиднее. Марк – самый близкий человек – друг, которого Глеб помнил столько же, сколько и себя.

– Да что я вам сделал?! – водонос почувствовал обиду, щипавшую глаза. – Неужели моя работа станет преградой?! Вы же… вы же… – ему хотелось сказать, что он теперь может им тем или иным способом помочь, но в последний момент решил этого не предлагать. Вспомнил однажды сказанные слова матери: «Люди любят пользоваться другими людьми, точно инструментом. Никогда не позволяй этого делать».

– Всё, пацаны, увидимся, – Богдан небрежно махнул рукой и зашагал прочь между грядок.

– Ага, да, – ответил Олег, развернувшись в другую сторону. – За едой увидимся.

Глеб остался наедине с Марком. Их разделяла грядка с капустой. Взгляды друзей детства встретились. Водонос открыл рот, что-то сказать, да забыл что именно. По взгляду Марка понял: им больше не о чем разговаривать.

Друг детства отвернулся, чтобы возвратиться к работе. Глеб побрёл дальше.

Он бродил между грядок минут тридцать. Встретил многих бывших коллег. Со всеми здоровался. Ему отвечали приветствием, но сдержанно, скупо. Словно начальнику. Глеб уже не пытался с кем-либо поговорить. Ему больше вообще не хотелось общаться. Возникло сильное желание спрятаться в какой-нибудь тёмный угол и сидеть там долго-долго.

Пока Глеб бродил по ферме, увидел много бездельничавших людей. Кто-то просто остановился передохнуть. Кто-то откровенно маялся от безделья, выполнив порученную работу и не торопясь идти за следующим заданием. Глеб мог вернуться к столу и всё рассказать Курку, тогда бы работой карательный отряд был обеспечен на весь оставшийся день. Кого-то бы главарь хорошенько приласкал огромным кулаком. Кто-то б напился воды с поверхности. Кто-то бы целовал ноги бойцов. Кого-то бы пустили по кругу. У лидера карательного отряда хватало фантазии для наказания провинившихся. Не хватало провинившихся.

Понуро Глеб добрёл обратно к столу. Игра в домино закончилась. Вернулся Штык, дежуривший у входа в квартиру Анатолия. Он с Хмырём играл в нарды. Напротив Курка сидел агроном – Николай. Бывший начальник Глеба выглядел ребёнком по сравнению с огромным, широкоплечим лидером карательного отряда. В его рыжей аккуратной бородке виднелись седые волосы, хотя ему недавно перевалило за тридцать.

– Привет! – с улыбкой поприветствовал агроном водоноса.

Он одевался, как и любой житель Нижнего бункера, в одежду, сохранившуюся с довоенных времён. Чаще всего носил чёрные брюки и рубашки с закатанными рукавами. В этот день надел синие джинсы и футболку с непонятной красной надписью.

– Привет, – отозвался Глеб и опустился на ту же лавку, где сидел и начальник. На противоположной попросту не осталось места.

– Ну, как тебе новая работа? – поинтересовался Николай.

Агроном всегда хорошо относился к людям, пока они хорошо относились к растениям. У Глеба далеко не всегда получалось идеально ухаживать за порученным ему участком фермы, но Николай видел, что парень старался, ему попросту недоставало опыта.

– Нормально, – сказал Глеб. – Даже хорошо. Справляюсь вроде.

– Да с чем там справляться?! – хмыкнул Хирург. – Дерьмовая работа в самый раз для подобного дерьма.

Ему никто не ответил. Николай и Курок вернулись к обсуждению будущего урожая. Агроном делился ожидаемыми результатами. Он мог часами разговаривать о растениях. Вероятно, этот человек любил растения больше, чем людей. Как и его отец, который обучил сына всему, что знал сам.

Глеб встретился взглядом с Хирургом. В его глазах читалась ненависть. Водонос откровенно не понимал, чем та вызвана. Он не сделал этому человеку ничего плохого. За что Хирург его уже ненавидел?! Или это и есть взрослая жизнь, когда ты ещё ничего не сделал, а уже виноват?

***

Остаток рабочего дня протёк спокойно и безмятежно. В это время Глеб сделал для себя неожиданное открытие – от членов карательного отряда нет запаха немытого тела, будто они моются если и не каждые сутки, то через день.

Наконец, двенадцатичасовая рабочая смена подошла к концу. Народ потянулся с фермы в столовую. Некоторые опасливо косились на карательный отряд. Другие предпочитали не замечать, прятать глаза. Находились и те, кто смотрел с вызовом.

– Иди, Кус, – разрешил Курок. – Жри. Пришло твоё время.

– Спасибо! – Глеб поднялся из-за стола, направился к выходу.

– Стой, дерьмище! – окликнул Хирург.

Водонос замер и обернулся.

– Во сколько и где ты должен быть завтра утром? – поинтересовался самый старый член карательного отряда, если не считать лидера.

– В шесть утра на углу Главной улицы и спуска в Нижний бункер, – не задумываясь, ответил Глеб.

– Всё, вали, – небрежно махнул рукой Хирург.

Водонос вклинился в малочисленный поток людей, шагавших с первой фермы. Оказался рядом с Лидой. Она опасливо на него покосилась, но промолчала. Глеб ей добродушно улыбнулся и задорно подмигнул. Лида отвела взор. Глеб обернулся, поискал глазами Мику, но в этот момент человеческая река внесла его в поток из коридора, соединяющего все фермы. Несколько тысяч человек шли на еду.

Едой называли ежедневный приём пищи. Мама когда-то рассказывала Глебу, что дедушка ей говорил, будто у людей раньше, до войны, существовал такой распорядок еды: утром, днём и вечером. Да ещё и каждая еда имела своё название. Правда, Глеб их позабыл. Он вообще не понимал смысла в этом бесконечном поглощении пищи. Неужели люди до войны только и делали, что ели?! А работали они когда?!

Как бы там ни было раньше, а теперь после рабочего дня все жители Верхнего бункера шли в столовую, где им полагалась еда. На первое всегда овощи. Тушёные. Жареные. На пару. Запечённые. Бывало и разнообразие, например, похлёбка из овощей. На второе каждому давали по какому-нибудь фрукту. Яблоку, груше, кисти винограда. Раз в год раздавали по маленькому кислому апельсину. А Новый год всегда знаменовался тем, что каждому давали мандарин. Первое дозволялось есть сколько влезет – его всегда хватало. За добавкой подходили редко, большой полной миски хватало даже взрослым мужчинам.

Столовая представляла собой огромное помещение с колоннами и с более чем сотней столов, да стойкой выдачи. Глебу несказанно повезло – он оказался в самом начале очереди. Где-то сотым.

Столовая хорошо освещалась. С кухни тянуло умопомрачительными запахами, от которых текли слюнки. На раздаче работали пятнадцать женщин, которые брали тарелки и насыпали в них мелко нарезанные овощи, приготовленные на пару.

Глеб переминался с ноги на ногу от нетерпения. Однако радовался, что попал в начало длиннющей очереди. Столов на всех не хватало. Когда мест не оставалось, требовалось либо ждать, либо есть стоя. Глеб ненавидел есть на ногах, но многих это не смущало. Проблема в том, что даже стоячих мест не хватало, а выносить пищу из столовой строго запрещалось. На входе стоял поварёнок, который за этим следил. А потом, если требовала ситуация, докладывал Курку.

Наконец, наступила и очередь Глеба получить тарелку с овощами. Полноватая белобрысая женщина навалила ему в железную миску дымившихся овощей, небрежно бросила тарелку на прилавок выдачи. Взяла из большой чашки сморщенное яблоко и положила рядом. Глеб вытащил ложку из большой чашки со столовыми приборами. Схватил яблоко и бросил в нагрудный карман, к фляге. Обнял ладонями тарелку и начал выбираться из толпы. Оказавшись среди столов, прошёл к ближайшему свободному. Минут через сорок не останется не только свободных столов – стоячих свободных мест не будет.

Глеб опустился на отполированную попами лавку, правым боком к стене. Поставил тарелку. Рядом положил яблоко и сразу же принялся есть. Овощи оказались ещё горячими, но сил ждать не осталось. Он дул на ложку и засовывал в рот. Медленно жевал и дышал ртом, чтобы охладить пищу в процессе. Места за соседними столами быстро исчезали. Всё больше и больше людей получали вожделенную еду. Нарастал стук ложек о металлические миски. Вскоре он заполонил собой помещение столовой, носился от стены к стене.

В какой-то момент Глеб обратил внимание, что до сих пор один за столом. Обернулся, чтобы осмотреться. Все видимые столы оказались заняты. Люди, получившие свою порцию еды, уходили всё дальше и дальше. Стоячих едоков ещё не наблюдалось. Глеб посмотрел на лавку и столешницу. Вдруг с ними что-то не так, а он и не заметил? Нет, ничего необычного. Тогда почему к нему никто не садился?

Неожиданно у водоноса случилось прозрение. Начал подмечать брошенные на него украдкой взгляды. Хмурые, злые, исподлобья. Всего несколько дней назад все эти люди его вообще не замечали.

Моментально вспомнилось, как он сам относился к избранным – сторонился, избегал. После приобретения нашивки с трезубцем от них начинало неприятно веять властью.

Глеб опустил глаза в тарелку и продолжил есть. Овощи уже чуть остыли – как раз до нужной температуры. Большая тарелка пустела, но желудок наполнялся. Вдруг рядом кто-то перешагнул лавку, одновременно поставив на стол свою металлическую тарелку с опущенной в неё ложкой. Водонос поднял глаза и обомлел. Лида опустилась на лавку совсем рядом. Их локти едва не касались друг друга. Глеб даже забыл, как жевать. Сидел и пялился на женщину. А она положила яблоко. Взялась за ложку и начала есть. Первой мыслью Глеба стало – отсесть. Благо, мест за столом предостаточно.

– Не говори ничего Курку, – сказала Лида, зачёрпывая ложкой очередную порцию овощей. – Я уже пила литр воды. Месяц назад. Если он ещё раз меня напоит… может быть всё плохо. А я хочу ребёнка. Мне нельзя.

К беременным жителям Верхнего бункера у Лиса существовал отдельный подход. Беременную женщину на пятом-шестом месяце переселяли в Мамский отсек – специальное помещение для беременных и кормящих. Там женщинам полагался покой, но совсем без работы не оставляли, поэтому они занимались починкой одежды, шитьём, и прочими спокойными делами. При этом кормили их лучше – да ещё и дважды в сутки. После рождения ребёнка они продолжали там жить, как правило, три, реже четыре года. Затем женщин, вместе с детьми, переселяли обратно в жилой сектор. Мам возвращали на работу, а дети оставались весь день предоставлены сами себе.

У Лиды где-то год назад ребёнок потерялся. Когда она вернулась с работы, то не смогла его найти. Организовали поисковый отряд, который ходил по брошенным помещениям, но дитя разыскать не удалось – Верхний бункер слишком огромный, и большинство помещений заброшены. Укромных мест столько, что все и не счесть. Глеб это знал по собственному опыту. Когда-нибудь тело ребёнка найдут – подобное уже случалось.

Мамский отсек был некой странной тайной. Женщины о нём шептались лишь между собой. Каждая стремилась туда попасть. Ещё на Мамский отсек не распространялась власть Курка. Поговаривали, что Лис вообще запретил ему ходить в эту часть Верхнего бункера, но достоверно никто не знал. По крайней мере, водой с поверхности в Мамском отсеке никого никогда не поили. В случае конфликтов Лис лично туда приходил и решал проблемы. Обычно всё заканчивалось выселением всех участников, поэтому конфликты в Мамском отсеке крайне редкое явление.

– Не говори Курку, – вновь попросила Лида, отправляя очередную ложку с овощами в рот.

Глеб продолжал молча есть. Он не хотел сообщать ей, что и не думал ничего говорить начальнику карательного отряда. Ему даже стало стыдно, что настолько испугал женщину, морально издевавшуюся над ним. Он и предположить не мог, что угроза подействует так сильно. Теперь требовалось как-то выходить из ситуации.

Водонос как раз набил полный рот овощами. Решил прожевать и сказать, что пусть живёт спокойно. Обязательно добавит «пока». Лида над ним слишком долго издевалась, чтобы просто всё ей простить. Уже в следующий миг передумал. Не будет ничего добавлять. Просто скажет, что пусть живёт спокойно и на этом разговор закончится. Вряд ли она теперь когда-нибудь посмеет сказать слово против него. Глеб отчётливо осознал, что победил.

Эта победа не принесла радости. Только грусть и тоску.

За стол по-прежнему никто не садился. Это обстоятельство начало немного напрягать Глеба. Он почувствовал себя каким-то не таким… прокажённым. Официальное наименование «избранный» заиграло другими красками. Чёрными.

Лида по-своему восприняла молчание бывшего коллеги.

– Я тебе минет сделаю, если не скажешь ничего Курку, – предложила она.

Водонос как раз совершал глотательное движение, когда прозвучали эти слова. Пища попала в дыхательные пути. Он надрывно закашлялся. Лида похлопала бывшего коллегу по спине, пытаясь помочь. В этот момент за стол присел щуплый мужчина. Тут же принялся есть. Это действие словно послужило командой для остальных. Каждый следующий, получивший миску с едой, занимал свободное место за столом.

Наконец Глеб прокашлялся. В горле першило. Глаза слезились. Он вытер их тыльной стороной ладони. Посмотрел на Лиду.

Конечно, Глеб мечтал о минете. Только Лида уже старая! Ей тридцать! А Глеб в мечтах видел свой половой орган во рту красивой девушки. Мики, например. Да и не мог он согласиться на такую сделку. Это практически изнасилование.

Изнасилование в Верхнем бункере могло легко сойти с рук, если не сопровождалось членовредительством. Несмотря на это, случаи надругательства происходили редко. Нормальный, адекватный мужчина не получит удовольствия, если его не получает партнёрша. Да и после двенадцатичасового рабочего дня и плотной еды единственное, чего хотелось – отдохнуть.

Конечно, после работы люди ходили в гости. Общались. Дружили. Создавали семьи. Однако сил для всех этих действий оставалось мало. Да и перестала семья в Верхнем бункере быть тем, чем была раньше. Мама рассказывала Глебу, что раньше проводили некие мистические обряды, после чего мужчину и женщину называли мужем и женой. После войны такие обряды сохранялись и в бункере. Исчезли они постепенно. Мужчины и женщины до сих пор иногда жили вместе, но чаще женщины получали желаемую беременность и переселялись в Мамский отсек.

Глеб слышал слухи, что из-за перенаселённости Мамского отсека Лис задумался над тем, чтобы его устранить. Пару лет назад он уже устранил детский сад и школу. Людей не хватало, поэтому растрачивать рабочие руки на детский сад он посчитал глупостью. Никуда дети из бункера не денутся. А школа, по его мнению, вовсе рассадник бездельников. Учителя и ученики могли работать вместо того, чтобы получать никому ненужные знания. Знания, которые не имели практической ценности в Верхнем бункере. Не имели практической ценности в жизни, которую организовал Нижний бункер.

Глеба и его ровесников ещё научили читать, писать, считать. Теперь же обязанность учить детей возложили на родителей.

Главным фактором, из-за которого Лис собирался устранить Мамский отсек, был большой процент рождаемых уродцев. В последнее десятилетие родилось мало полноценных детей. У большинства с рождения присутствовали физические или умственные дефекты. Таких детей убивали. Как правило, Курок занимался этим лично.

Почему стали рождаться неполноценные люди, никто достоверно ответить не мог. Поговаривали, что доктор как-то упомянул, что это из-за воды с поверхности, которой Курок любил поить провинившихся.

Стол почти весь уже был занят. Лишь напротив Глеба осталось последнее место. При этом появились люди, поглощавшие овощи стоя.

– Знаешь, – наконец смог произнести водонос, поглядев на бывшую коллегу. – Твоё предложение очень-очень заманчивое, но я так не могу. Я не могу тебя заставлять это делать.

– Ты меня не заста… – попыталась сказать Лида.

– Ты можешь ничего не опасаться, – перебил Глеб. – Живи спокойно.

Он продолжил есть. Оставалось уже немного овощей. В волнении он запихнул их в рот все, отчего щёки раздулись точно у хомяка. Пришлось долго сидеть и пережёвывать. Лида больше ничего не сказала. Это радовало.

Глеб пообещал себе, что больше никогда не будет пользоваться своим положением. Сложно смотреть на то, как человек унижается, просто будучи бессилен перед тобой.

Впервые у водоноса мелькнула мысль, как подобное может нравиться Курку?! Ведь он получает наслаждение от своей работы. Чтобы стать похожим на него, надо научиться получать удовольствие от унижения других людей.

«Надо стать моральным уродом», – промелькнуло в голове Глеба.

Он проглотил еду и усилием воли прогнал эти мысли. Ему выпала уникальная возможность стать жителем Нижнего бункера, а он думает о всякой чепухе!

***

Вернувшись в собственную квартиру, Глеб вытащил из кармана флягу, аккуратно поставил в дальний угол. После забрался на верхнюю койку. Нижнюю он использовал как сиденье, а на верхней лежало большое старое одеяло, служившее одновременно матрасом и, собственно, одеялом.

Из коридора падал тусклый свет, дававший много теней. Над входом горел зелёными цифрами времени экран.

После смерти мамы Глеб выбрал себе квартиру вдали от всех. Поначалу хотел вообще отселиться в один из пустовавших отсеков, но ни в одном из них не оказалось света. Электрик ответил, что лампы там вкручивать не полагается. Бродить по пустым и тёмным этажам показалось Глебу некомфортно, поэтому пришлось заселиться на двадцатый, последний этаж пятнадцатого отсека. В самый конец, куда едва добивал свет. С ним на этаже жили ещё два человека. Ни с кем не общавшийся хмурый дед, да женщина лет сорока с грустными глазами и впалыми щеками.

Глеб никогда не закрывал к себе дверь, хотя поначалу такое желание было огромным. Дверь даёт иллюзию защиты. Однако за всё время, что Глеб жил в пятнадцатом отсеке, к нему никто даже не заглянул. О воровстве в Верхнем бункере никто давно не слышал. Одежду выдавали или зашивали, когда она изнашивалась. Найти одеяло тоже проблем не составляло. А большего у подавляющего числа жителей Верхнего бункера попросту не имелось.

Водонос лежал на кровати, смотрел на близкий потолок квартиры и не понимал, что не так. А потом осознал. Усталости нет! Обычно он приходил вымотанный после рабочего дня. Когда-то сильнее, когда-то меньше, но усталость непременно присутствовала. Накануне тоже устал, но скорее от нервного напряжения из-за первого рабочего дня в карательном отряде. Сегодня же чувствовал, что сил осталась уйма. Правда, после еды хотелось чуть полежать, а потом можно и чем-нибудь заняться… Только чем?

Глеб положил ладони под голову, локти смотрели в противоположные стены. Согнул колени, а потом одну ногу закинул на другую, отчего пальцы упёрлись в потолок. Требовалось придумать, чем бы заняться. Сходить к Марку? После всего случившегося? Глеба не очень привлекала эта идея. Почему-то друг детства решил, что они теперь на разных полюсах.

«Почему?!» – задался вопросом водонос.

Глеб подумал, что можно просто наведаться в гости к кому-нибудь из бывших коллег. Типа мимо проходил и вот, заглянул. Первой пришла на ум Лида, но эту идею пришлось забыть. Она точно подумает, что бывший коллега пришёл за минетом…

В этот момент тишину коридора нарушили быстрые и лёгкие шаги. Глеб прекрасно изучил шаркающую походку нелюдимого деда и тяжёлую женщины. Из коридора доносились не их шаги. А ещё они приближались. Водонос затаил дыхание, прислушиваясь. Кто это мог быть? Может, кто-то пришёл приглядеть себе квартиру?

Быстрые и лёгкие шаги всё приближались и приближались. Глеб впервые подумал, что вдруг это к нему идут? Вдруг Лида? Вдруг она всё же решила вымолить прощение? Водонос даже успел себя обругать за то, что так неудачно ей отомстил.

В комнате стало темнее. Шагавший человек заслонил собой далёкую лампочку. Глеб сел на верхней койке, а спрыгнул в тот момент, когда в квартиру заглянула Мика. В следующий миг она без приглашения вошла.

– Привет, – осмотрелась Мика.

Глеб почувствовал невероятное смущение. В его жилище впервые пришла девушка! Да не просто какая-то абстрактная, а та, которая ему больше всего нравилась! До последнего он не верил, что Мика выполнит обещание и придёт. Да что там… даже увидев её в собственном жилище, водонос до конца в это не поверил.

– У тебя уютненько, – Мика прошла по стандартной квартире, где на полу хрустела пыль. – Романтичная полутьма, – похвалила единственное, что отличало квартиру водоноса от большинства других.

– Спасибо, – Глеб по-прежнему стоял и не знал, куда себя деть и что вообще дальше делать. Голова резко опустела.

– Ух ты! – Мика подняла с пола флягу, покрутила её перед глазами, пытаясь рассмотреть в полутьме. – Это её ты и набираешь там? На поверхности?

– Ага! – поспешно кивнул Глеб, словно от скорости ответа зависело будущее всего бункера.

– Класс! – искренне восхищалась Мика вещью, от которой погибло больше людей, нежели от рук главаря карательного отряда. – Надеюсь, никогда не придётся из неё пить.

Она вернула рабочий инструмент водоноса обратно в угол.

– Я пришла вообще просто так, – Мика остановилась напротив хозяина квартиры, игриво улыбнулась. Её глаза блестели. В полутьме помещения она казалась ещё обворожительнее и притягательнее, нежели при свете. – Может, предложишь даме присесть?

– А! Да! Конечно! – Глеб указал рукой на пустую нижнюю койку.

Тут же опустился на неё сам. Сообразил, что совершил глупость и попытался вскочить, но стукнулся макушкой о верхнюю койку. Невольно плюхнулся обратно.

– Сиди! – поспешно произнесла Мика.

Она подошла и опустилась рядом. Довольно близко, но не впритирку. Глеб почувствовал исходивший от неё пьянящий аромат женского тела. От близости с Микой закружилась голова. Мысли словно объявили бойкот, отказались появляться. Водонос попросту не понимал, о чём начать беседу с девушкой мечты.

Мика наблюдала за ним с лёгкой улыбкой. Она опёрлась на обе руки. Её голова практически касалась стены. Золотистые волосы спадали на спину.

– Ты мне всегда нравился, – произнесла Мика. – Я просто не знала, как тебе это сказать. Боялась, что ли…

Она продолжала смотреть прямо на водоноса. От её слов Глеб почувствовал эрекцию. Из-за понимания этого факта щёки моментально покраснели, начали жечь огнём.

– Ты… ты… Я… тебя… тоже… – Глеб чувствовал себя самым глупым человеком во всём бункере. Закрыл глаза, дважды глубоко вдохнул-выдохнул и произнёс. – Ты мне тоже всегда нравилась! Я даже пытался быть ближе к тебе. Помнишь?

Мика подняла глаза на верхнюю койку, искренне пытаясь припомнить, когда это Глеб пытался быть ближе.

– А ты меня не замечала, – чуть обиженно закончил он.

– Замечала! – тут же воскликнула Мика и чуть-чуть подалась к нему. – Конечно, я тебя замечала! Как можно не заметить такого рослого красавчика?! Просто я… не знала, как быть.

– А теперь… знаешь? – Глеб боялся услышать ответ на этот вопрос.

– А теперь знаю, – Мика немного подвинулась и их стала разделять пара миллиметров. – Мы должны быть вместе!

Глеб почувствовал, как закружилась голова. Он несколько раз моргнул, в целях удостовериться, что не спит.

Девушка мечты сидела близко-близко.

Девушка мечты сказала, что он ей всегда нравился.

– Ты хочешь меня, – произнесла Мика, бросив взгляд на штаны водоноса.

К лицу Глеба прилило столько крови, что он всерьёз начал опасаться пожара.

– Хочу, – честно признался он.

– Это был не вопрос, дурачок, – улыбнулась Мика. – Я же и так всё вижу. Поцелуй меня.

Глеб тяжело сглотнул. Он ещё никогда не целовался. Да что там… он ещё никогда не касался девушки, исключая случайные задевания на работе. Он сложил губы трубочкой, закрыл глаза и потянулся к объекту обожания. Через несколько мгновений почувствовал мягкие и ароматные губы гостьи. Она их чуть раскрыла…

А в следующий миг резко отстранилась.

– Глеб! – обиженно произнесла она. – Я так не могу! Я же знаю, как будет!

– Что будет?! – округлились глаза водоноса.

– Ты мной попользуешься и переедешь в свой… этот… Нижний бункер. А я так и останусь здесь!

– Не останешься! – твёрдо заявил Глеб, мотнув головой. – Я возьму тебя с собой!

– Честно?

– Я возьму тебя с собой, во что бы то ни стало!

– Честно-честно?

– Я люблю тебя! – помимо воли вырвалось у Глеба. – Я хочу быть с тобой всегда-всегда! – он чуть-чуть к ней придвинулся.

Мика вдруг захныкала. В следующий миг вскочила, отошла к противоположной стене и закрыла лицо руками.

– Что? Что такое? – вскочил Глеб, но подойти к девушке отчего-то побоялся.

– Ты обманешь, – глухо произнесла Мика.

– Нет! – выпалил водонос. – С чего ты решила?!

– Обманешь. Все вы такие! – она резко повернулась. На лице отсутствовали слёзы, но Глеб не обратил на это внимания. – Попользуешься и выбросишь! – воскликнула Мика.

– Да нет же! – Глеб откровенно не понимал, в чём его обвиняют. – Я возьму тебя с собой!

– Глеб, милый, – Мика подошла близко-близко, заглянула в лицо водоноса. – Я хочу быть с тобой! Всегда! Я хочу жить с тобой! В Нижнем бункере!

– Ты будешь… – начал Глеб.

– Тсс, – приложила Мика ему палец к губам. – Давай договоримся. Я буду твоей. Всегда. В Нижнем бункере.

Глеб ответить не успел. Мика резко повернулась и вышла. В первый миг он хотел броситься за ней. Даже сделал шаг, но остановился. Не знал, что сказать. Опять начать обещать?

Он стоял и слушал удалявшиеся быстрые и лёгкие шаги. В груди истошно колотилось сердце. Возникла даже мысль немедленно отправиться к входу в Нижний бункер и потребовать, чтобы его туда заселили. Через секунду понял, что подобным поступком сделает только хуже. На его место найдётся много желающих. Ведь общеизвестно, что водоносом работают не дольше года, а чаще и меньше, а потом их переводят на внутренние, лёгкие работы Нижнего бункера.

Глеб повернулся, подошёл к спальным местам. Одним скачком запрыгнул на верхнюю койку. Подтянул колени к груди и закрыл глаза. Гулко стучало сердце, отдавалось в ушах.

– Ты будешь моей, Мика! – твёрдо произнёс водонос.

***

Всю ночь Глеб метался по кровати, то засыпая, то в волнении просыпаясь. То ему снился секс с Микой, то Курок, который говорил, что такой кусок дерьма не достоин того, чтобы жить в Нижнем бункере. Как-то незаметно наступило пять утра. Требовалось подниматься и шагать на место встречи с карательным отрядом.

Глеб спрыгнул с кровати. В глазах потемнело, и он чуть пошатнулся. Подхватив из угла флягу, сунул её в нагрудный карман, а уже через секунду быстро шагал прочь из жилого отсека к углу Главной улицы и спуска в Нижний бункер. По всему подземному убежищу как раз включился яркий свет. Остальные обитатели Верхнего бункера только-только просыпались. Некоторые уже бродили по коридорам, точно сонные мухи.

Глеб шагал и прокручивал в голове предстоящий разговор с Курком. Во всех своих предположениях он спрашивал, а главарь без запинки отвечал. Водоносу даже не приходило в голову, что лидер карательного отряда мог его не только проигнорировать, но и послать куда подальше.

Оказавшись на перекрёстке Главной улицы и спуска в Нижний бункер, Глеб остановился. Понял, что запыхался. Поискал глазами экран с часами. Такой обнаружился в паре метров. В левой верхней части бросались в глаза яркие белые точки, но всё равно хорошо виднелись зелёные цифры, показывавшие лишь десять минут шестого. Глеб заглянул в коридор, который вёл к входу в Нижний бункер. Длинный путь к раю великолепно освещался и заканчивался тяжёлой металлической гермодверью. А рядом на стене виднелся сенсорный пульт – точно такой же, как на внешнем входе. Имелся и вездесущий экран со временем.

Днём гермодверь всегда оставалась открытой, но рядом всенепременно дежурили два охранника с автоматами, у которых имелся приказ расстреливать любого жителя Верхнего бункера, решившего приблизиться.

Вдруг на крохотном экранчике над сенсорными кнопками красный крестик сменился на зелёный кружок. В следующий момент завертелась ручка-колесо. Глеб тут же спрятался за стену. В груди тревожно забилось сердце. Разговор с Курком становился всё ближе и ближе, отчего нарастали волнение и страх.

Глеб присел возле стены, опёрся на неё спиной. Вонзился глазами в экран со временем. Как же медленно менялись цифры! Многие жители Верхнего бункера уже плелись на работу. Все в одеждах, перешитых из мешков. Большинство зевали, лениво переговаривались. Все сонные и хронически уставшие. Отдыхать не успевали даже подростки, у которых бесконечные будни ещё не выпили жизненные силы.

Глебу мама рассказывала, что при прошлом вожде в неделе имелся один выходной, когда людям полагалось спать и отдыхать. Лис отменил этот бесполезный день.

Водоносу показалось, что прошла целая вечность перед тем, как на Главную улицу вышел Курок, а за ним и четверо бойцов: Хирург, Хмырь, Лысый и Штык. Они сильно выделялись на фоне жителей Верхнего бункера. В первую очередь одеждой. Джинсы, майки, обувь – всё это казалось невероятным богатством на фоне бесформенных вещей из перешитых мешков.

– О, Кус, ты уже здесь?! – поглядел главарь на водоноса.

– Пришёл заранее! – Глеб подскочил и вытянулся точно струна.

– Это хорошо, что заранее, – ответил Курок. – А то я не люблю, когда опаздывают.

Люди, шагавшие на работу, благоразумно огибали карательный отряд по дуге. Глеб поймал на себе несколько колких взглядов. Впрочем, такие же взгляды бросали и на других членов карательного отряда.

Главарь уже собирался направиться в сторону ферм, но его остановил вопрос водоноса:

– А когда мне уже дадут жильё в Нижнем бункере?

Курок замер, обернулся. Глеб впервые увидел удивлённое выражение на недружелюбном лице лидера карательного отряда.

– Кус, ты страх потерял? – произнёс Курок.

– Ну, я же теперь состою в твоём отряде, – Глеб говорил уверенно, при этом чувствовал, что от страха онемели пальцы на руках и ногах. – Значит, я должен во всём соответствовать твоему отряду.

Глеб мысленно приготовился ко всему. К тому, что его попросту выгонят с новой должности. К тому, что Курок ударит.

– Слышь, дерьма кусок, – бросил Хирург. – Соответствовать ты будешь, когда писюн отрастёт!

Хмырь, Лысый и Штык весело загоготали, будто Хирург сказал самую-самую смешную шутку. Глеб и Курок даже не улыбнулись. Они смотрели друг на друга.

– Скоро, Кус, – наконец, произнёс главарь. – Скоро.

Больше ничего не произнеся, он направился в сторону ферм. Остальные, естественно, последовали за ним. Глеб, как всегда, в конце. Их отряд моментально разделил поток людей, шагавших на работу.

Водонос шёл и улыбался. Он добился своей цели. Курок не тот человек, который бросается словами. Если он сказал, значит, так и будет. А про Мику Глеб уже не отважился задавать вопрос. Решил, что вначале сам станет жителем Нижнего бункера, а потом уже и с Микой само собой решится. Никуда она, в конце концов, не денется.

***

Рабочая смена протекала тихо. Даже уныло. В этот день Курок решил поиграть в домино на входе в седьмую ферму.

Хмырь предложил Глебу перекинуться в нарды.

– Я не умею, – напомнил водонос.

– Да, помню, братуха, что не умеешь, – миролюбиво произнёс коллега. – Подсаживайся ближе – научу.

Действительно, научил. Уже через час Глеб уверенно бросал кости и двигал шашки по деревянной поверхности. Хмырь неизменно заводил шашки «в дом» быстрее, но лишь за счёт знания множества хитростей, которые не понять, пока не поиграешь.

– Ничего, братуха, научишься! – подбодрил Хмырь нового члена карательного отряда, обыграв его очередной раз.

– Научусь! – твёрдо ответил Глеб.

Следовало научиться, ведь, насколько он понял, играть в нарды и домино теперь станет его основной работой.

– Кус! – окликнул Курок, не отрывая глаза от камней домино на столе. – Иди, пройдись, найди мне какую-нибудь бездельничающую тварь. Живо!

– Иду! – Глеб поднялся из-за стола, переступил лавку и замер. – А если я никого не найду? – поглядел на главаря. – Если там нет никого, кого можно наказать?

Штык усмехнулся. Хмырь почесал щёку. Хирург демонстративно хлопнул себя ладонью по глазам.

– Запомни, Кус, – медленно, со сталью в голосе, произнёс Курок. – Наказать можно любого! Всегда! Если не за что, то всегда можно придумать за что!

– Ага! – поддакнул Лысый.

– Если никого не найдёшь, сам будешь пить воду, – закончил главарь отряда.

Ему в этот день не везло – он неизменно проигрывал. А проигрывать Курок ненавидел! Поэтому требовалась хоть какая-то моральная компенсация.

Глеб углубился в ряды с четырехъярусными грядками. На душе становилось всё муторнее и муторнее. Ему предстояло найти человека, которого накажет Курок. Ещё неизвестно, как именно накажет. Изобьёт? Покалечит? Или даст напиться воды с поверхности? Последнее, конечно, наиболее вероятно, но и остальные варианты исключать не стоило.

Больше всего на свете Глеб не хотел выбирать виноватого, выбирать того, кто сегодня пострадает.

Он шёл между грядок, смотрел под ноги и размышлял, как можно вывернуться из сложившейся ситуации. Вернуться и сказать, что все достойно работают? Так Курок при всём отряде сказал, что тогда водоносу придётся напиться воды с поверхности. А Курок словами не бросался. Убежать, а потом что-нибудь придумать? Вряд ли Курок стерпит такое. Более чем вероятно, что Глеб потеряет должность водоноса и навсегда закроет перед собой двери Нижнего бункера. Мика вновь перестанет обращать на него внимание. Да ещё и наказания не избежать.

Он шёл и встречал людей, которые занимались растениями, грядками, таскали удобрения. Мужчины, женщины, подростки. Бездельники ему не попадались.

Глеб не видел выхода из сложившейся ситуации. Выбирая между своей и чужой жизнью, выбирая между своим и чужим здоровьем, он выбирал себя. Он готов был даже унизиться, но не наносить никому вред. К сожалению, такого варианта развития событий придумать не получилось. Ещё больше угнетала догадка, что теперь Курок будет часто отправлять его искать жертв.

Глеб вышел в перпендикулярный ряд. Остановился и зажмурился.

«Должен быть выход!» – твердил он себе. – «Должен быть выход!».

– Эй, ты! – раздался окрик.

Глеб распахнул глаза и огляделся. Справа к нему приближался вихрастый парень лет двадцати в джинсах и застиранной клетчатой рубашке. Скорее всего, сын агронома седьмой фермы и, по совместительству, его помощник.

– Чего бездельничаешь? – остановился в шаге от водоноса житель Нижнего бункера. – Быстро пошёл в ряд со свёклой, взял удобрения и сюда. У тебя три минуты!

Глеб едва не кинулся исполнять приказ, настолько в его плоть и кровь вошли привычки делать всё, что приказывали жители Нижнего бункера. В следующий миг сообразил, что теперь он подчиняется Курку, а не всем поголовно жителям Нижнего бункера.

Водонос продемонстрировал нашивку в виде красного трезубца на левом плече.

– А-а! – протянул помощник агронома. – Так ты новый избранный…

Он моментально потерял интерес к Глебу и направился прочь по своим делам. Водонос посмотрел вслед, ещё до конца не осознав, что произошло. Три дня назад подобное казалось попросту невозможным. Три дня назад он, конечно, мог послать жителя Нижнего бункера куда подальше, но в тот же день состоялась бы встреча с карательным отрядом. Скорее всего, она б закончилась для Глеба крайне печально.

Он направился дальше на поиски жертвы. В одном из рядов увидел ковырявшегося в грядке нижнего яруса длинноволосого парня чуть старше себя.

«Его!» – мелькнула в голове мысль.

Глеб запомнил, как именно этот парень вместе с друзьями пару месяцев назад оттёр его в конец очереди за едой. Наступила идеальная возможность расквитаться за нанесённую обиду.

В следующий миг водонос понял, что не сможет сделать этого. Пусть человек совершил подлость, но он подобное не сделает.

Сжав кулаки от внутреннего напряжения, Глеб прошёл мимо. Длинноволосый парень, казалось, его вообще не заметил, несмотря на то, что водонос через него фактически перешагнул.

Через десяток шагов Глеб почувствовал облегчение. На душе стало тепло и хорошо оттого, что не подвёл под жестокое наказание невиновного. Впрочем, облегчение наступило ненадолго. Всё равно требовалось найти человека, которого Курок накажет. Затягивать с поисками тоже не стоило. Терпение главаря могло закончиться.

Вдруг Глебу на глаза попался мужик лет пятидесяти, крепкого телосложения. Он просто стоял в соседнем ряду и задумчиво глядел на грядку. В руках держал маленькую лопатку. Руки были перепачканы в земле.

– Бездельничаем, да? – водонос остановился и сложил руки на груди. Ему казалось, что выглядел он грозно.