Читать книгу Останки - Сергей Карамов - Страница 1

Сатирический роман «О С Т А Н К И ».

КАРАМОВ С.К.

«Можно ли назвать средства массовой

информации Министерством правды?».

Сергей Карамов.

«Бешеная машина пропаганды работает в

режиме non stop».

Сергей Карамов.

Глава 1

Дивная страна со смешным названием Банания.

Расскажу, ребята, вам одну занятную историю, очень похожую на сказку. Возможно, это сказка, похожая на быль, или, наоборот, быль, похожая на сказку. Хотя, может, это фантасмагория? Некоторые, кому я стал рас-сказывать свою сказку, назвали меня Эзопом, но я решительно против подобного названия – у меня есть собственное имя, которым горжусь! И я всегда режу правду-матку в глаза без всякого эзопова языка с его намеками и подтекстами!

Сказывают, что в добрые старые времена была дивная страна Банания. Уж не ведаю, кто дал такое смешное название той стране, возможно, потому, что там везде росли бананы. Или, может, потому, что там очень интересовались банановым рейтингом, ведь экономика страны зависела напрямую от продажи бананов. Кто-то подсчитал, что бананцы съели сто семьдесят миллионов бананов и только двадцать обезьян. Почему съели так мало обезьян в отличие от бананов? Точно не знаю, возможно, потому, что хотелось съесть что-то другое, помимо бана-

–3-

нов, а говядина и свинина стали дороги в сравнении с прыгающими и бегающими обезьянами, которых можно было схватить и пожарить, не платя никому. Но это было раньше, намного раньше, как и поедание своих соплемен-ников. Старики рассказывали, как раньше в Банании проходили выборы вождей: собирались вместе, начинали драться, а кто остался стоять на ногах, того и выбирали вождем; потом поедали на радостях нескольких лежав-ших соплеменников, благо никто не возражал против бесплатной закуски. Возможно, именно тогда в старину появилось любимое многими бананцами словечко «халява». Всласть поев, бананцы выборы назвали демократическими в силу того, что ело соплеменников большинство собравшихся. Уж сколько съели своих соплеменников, не знаю и такой подсчет никогда не велся. Справедливости ради стоит сказать, что сейчас в Банании никто никого прилюдно не ест в прямом смысле – закон не позволяет, приличными надо казаться для всего прогрес-сивного человечества, но втихую могут и сожрать за ми-лую душу или в лучшем случае довести до самоубийства или умопомрачения, увы, господа! Даже спасибо потом не скажут за полученное удовольствие!

Республика Банания занимала небольшую территорию, а население ее составляло всего лишь пятьдесят тысяч человек. А располагалась она довольно далеко от замор-ских Америк и Австралий, но поближе к деревне Гадилково.

Если раньше бананы росли везде, и их было видимо-невидимо, то теперь они по непонятной причине перестали расти, поэтому особо предприимчивые бананцы придума-ли бананы ввозить из заморских стран и продавать очень дорого. Другие же бананцы стали выращивать в своих теплицах бананы и продавать их на базарах. А банановым рейтингом перестали интересоваться – ведь не растут бананы теперь в таком огромном количестве! Экономика

–4-

страны совсем ухудшилась из- за отсутствия растущих бананов, но об этом как- нибудь после…

Немного о легендах Банании. Поговаривали, что еще в раю нашли растущие бананы. И знаете ли вы, что Адам с Евой ели бананы, помимо яблок? Спорно, скажете вы? Вполне, вполне возможно сие, хотя все относительно на нашем земном шарике. Умом Бананию не понять, господа! А влюбленные бананов не считают! Говорят, древние бананцы использовали кожуру бананов для обработки своих копий; им очень понравился скользкий слой кожуры банана, который бананцы наносили на наконечники копий.

Легенды гласят, что всемирно известные ученые тоже знали о бананах и бананцах.

Так, к примеру, биолог Чарльз Дарвин, возвращаясь домой с Галапагосских островов, заезжал в Бананию и лакомился тамошними бананами. Говорят, он забрел глубоко в лес и попал в компанию горилл. Нельзя сказать, что гориллы обижали ученого, но ему досталось нелегкое испытание: пришлось чистить для горилл бананы и выкидывать банановые шкурки. Естественно, самому Дарвину оставалось лишь совсем немного бананов, поэ-тому ему пришлось в прямом смысле этого слова выжи-вать среди диких животных. Именно благодаря бананам и создал великий ученый свою знаменитую теорию естест-венного отбора! Хотя некоторые циники и завистники дивной страны Банании сомневаются в правдивости сей занятной истории.

А физик Ньютон, гуляя по одному из громадных базаров Банании, размышлял над механикой движения планет и одновременно о больших грудях дочки купца, торгующего на базаре. Погрузившись весьма глубоко в сложные мате-матические расчеты не то размеров планет, не то грудей, Ньютон не заметил, как теряет равновесие и падает, поскользнувшись на банановой шкурке. Как ни странно, он не потерял остроты мысли и, продолжая лежать на

–5-

спине, придумал закон всемирного тяготения! Это потом почему-то некоторые завистники дивной страны Банании, желчно настроенные к банановой кожуре, заменили ее почему-то на нелепую историю со случайно упавшим на ученого яблоком. Именно с тех пор бананцы шутят: жизнь есть не что иное, как движение от одной банановой кожуры к другой. Или несколько иначе: разве числа правят миром, точнее, правят миром бананы! Случай с Ньютоном опровергает древнее суеверие бананцев о том, что человека, несущего груз в руках и поскользнувшегося на банановой кожуре, ждет неудача. Возможно, это так, считали бананцы, однако Ньютон ничего не нес в руках, поэтому он стал счастливым изобретателем нового закона в области физики.

История изобилует многочисленными войнами Банании, хотя почти все историки громогласно утверждают, что Банания – мирная страна и она ни с кем не воюет. Однако оставим на совести горе-историков их доводы, факты – вещь упрямая…

Сначала в древней Банании правили с помощью народного вече. Однако вече просуществовало недолго. Бананцам нравилась демократия, но без хаоса. А как быть бананцам, если каждый хотел высказаться, громко крича и перебивая других? Если каждый советует или даже приказывает, требуя, чтобы его приказ выполнили немедленно? Вроде вече, а неразбериха, неорганизован-ность, неумение слушать других сделали свое черное дело, и бананцы без сожаления распрощались с вече. Власть захватили в разных областях Банании хитрые и предприимчивые бананцы, став называться князьями. Используя политику кнута и пряника, самый хитрый и умный из князей подчинил себе всех, приказав называть себя королем. Пряники бананцы любили, как и бананы, но кнута побаивались. Череда королей ничего хорошего не принесла бананцам, кроме горя да разочарования. Вдоба-

–6-

вок бананцев стали продавать, как скот, на базарах. Каждый феодал в провинции Банании имел своих подданных и распоряжался ими по своему усмотрению: хотел продавал их, хотел дарил, как вещь. Бананцы- народ терпеливый, но периоды долготерпения иногда прерывались вспышками народного гнева. В итоге последний король Банании не выдержал, обиделся на бананцев, упрекнув их в том, что недостойны-де его, и уволился по собственному желанию в отставку до окончания своего пожизненного срока.

Среди бананцев появилась шайка фанатиков, которые предлагали забрать все добро у богатых и поделить его среди бедных. Возглавлял их один лысый фанатик. Если ученые прежде, чем что-то внедрить, ставят опыты над лягушками и кроликами, то этот лысый фанатик использовал для своего эксперимента не просто одну лабораторию, а целую Бананию! Фанатиков бананцы стали звать коммунистами – мазохистами. Если бредовая идея фанатиков забрать добро у богатых и поделить его среди бедных бананцам понравилась, то идея затянуть потуже пояса и терпеть, долго терпеть, пока не наступит долгожданный коммунизм, работая на благо страны, бананцев опечалила. А почему коммунистов – мазохистов стали так странно называть, спросит мой дорогой читатель? Да потому, что они призывали терпеть, пока не наступит золотая эра коммунизма, а наступит оная эра не так скоро, как предполагали коммунисты, так что бананцы разочаровались в учении коммунистов, став называть их мазохистами, ведь мазохисты терпят, получая удовольствие от своих страданий. Лысый фанатик обещал бананцам укрепить демократию. И именно поэтому он приказал запретить свободу слова, печати, партий. В Банании царствовали только коммунисты – мазохисты, все остальные партии были запрещены, а их лидеры расстреляны. При этом коммунисты приговаривали на

–7-

радостях: « Пусть хоть спасибо нам скажут, что заживо не съели!». Коммунисты – мазохисты начали с войны со всеми бананцами. Они обещали отдать землю бананцам, но в итоге объявили, что все якобы общее и ничего частного нет, особенно, земля и недра; бананцы, услышав подобное возмутительное заявление фанатиков, роптать стали и перестали их кормить, а бананцы, которые работали в городах на заводах, стали требовать зарплату.

–Вот наглый и бесстыжий народ бананцы!– возмутился лысый фанатик. – Одних бананов им мало!

И наступило в Банании смутное время междоусобицы. Хотя добро у богатых отняли, бедные от этого грабежа не стали богаче, а земля и недра стали вроде общие, а в итоге ничьи. А раз они ничьи, как смекнули бананцы, то все можно воровать, и они старались воровать, кто где мог. Время наступило грустное и голодное, не то, что бананов, даже хлеба не хватало. Потом стал править другой фанатик из шайки коммунистов – мазохистов – Вождь с трубкой. При нем бананцы даже смеяться перестали, не до анекдотов было. Говорят, тогда даже сумасшедшие в больницах не смеялись. Хотя полные идиоты собирались со своим фанатиком и смеялись, утверждая нелепые планы развития Банании на десятки лет вперед. А все бананцы вспоминали, как при богатеях жили: и бананов полно, и хлеба любого! Ой, жизнь страшная наступила для бананцев! Фанатикам стали мерещиться везде шпионы и враги режима, поэтому они стали расстреливать бананцев. Есть бананцев, конечно, не ели, не жарили заживо, но расстреливали. А Вождь с трубкой очень любил искусство, по этой причине в Банании прошли шумные спектакли под названием «Борьба со шпионами Банании». Известные театральные и кинорежиссеры, увидев такие спектакли, умерли внезапно от черной зависти. Бананцы боялись друг друга, подозревая каждого в измене. Иной раз даже жена подозревала мужа, считая

–8-

его агентом вражеских разведок. От страха бананцы даже бананы есть перестали. А главный фанатик, довольный прошедшими спектаклями, наградил отличившихся из своей шайки особо ценными цветными металлами – по девять грамм каждому.

Однако гроза не бывает вечной… Бананцам посчастли-вилось: стал править новый фанатик из шайки коммунис-стов – мазохистов, который даже собственное мнение узнавал по бумажке. Коммунисты – мазохисты очень любили проводить свои собрания, на которых все голосовали «за» стоя. Днем бананцы голосовали «за», а вечером – «против», но на кухнях. Красть стали больше, чем раньше, причем крали то, что плохо лежит, хотя хотелось утащить, что лежит хорошо. Новости смотрели, чтобы узнать только про спортивные победы и прогноз погоды на завтра. Газеты покупали вместо дефицитной туалетной бумаги. А некоторые читали газеты, чтобы прочитать правду между строк. На работе выражали постоянную озабоченность международным положением, солидарность с рядом папуасских стран. На выборы ходили строем, хохоча только про себя. И хохоча про себя, выбирали одного кандидата, бросая избирательный бюллетень в урну – ведь других кандидатов на должности не было, только один! Но все-таки налицо, как видим, прогресс в дивной стране Банании- если раньше выборы проходили с поеданием проигравших, теперь подобное беззаконие недопустимо! А как стали смеяться, господа! Смеялись даже за рубежом, но то было так, безобидное хихиканье. Но какой гомерический хохот раздавался в Банании! Смеялись в каждом доме, в каждой квартире. Особенно, дважды в месяц. Пятого и двадцатого каждого месяца, получая зарплату, которую многие называли «зряплатой». Пожалуй, Банания могла бы получить особый приз в области искусства смеха, народного смеха! Какой громкий смех раздавался, когда сообщали о новых

–9-

достижениях ненаглядного сельского хозяйства! Но когда

сообщения касались новых побед легкой, точнее, наилегчайшей, но труднейшей промышленности, раздавался в каждой квартире гомерический хохот! Страна Банания при власти коммунистов – мазохистов выращивала пшеницу, как обычно, в Америке, надеясь на труд деловитых американских фермеров; и потом, получая оную пшеницу из-за рубежа, коммунисты – мазохисты ругали Америку, никогда ее не видя. Уж такова была местная традиция коммунистов – мазохистов – ненавидеть Америку и все с ней связанное, никогда там не бывая, и не желая даже посмотреть, в самом ли деле она плоха. Помимо этого, Банания помогала всем народам мира, забывая о своем собственном; заявляла постоянно о разоружении, но на самом деле больше половины процентов экономики занималось подготовкой к войне. При всем при этом многим бананцам нравилось жить при новом правителе – стали ездить в заморские страны, ведь раньше никого туда не пускали, но при этом как-то странно шутили: чартер на танке в Чехию или в Афганистан. Почему на танке, спросит мой дорогой читатель? Возможно, потому, что машин было мало из-за всеобщего дефицита. Или был популярен чартер на картошку или на бананы.

Так и жили, смеясь сквозь слезы, бананцы долгие годы, пока вконец они не разозлились. Взыграла в их жилах кровь-матушка, и они выгнали шайку коммунистов – мазохистов к одной известной матери! Наступило новое время богатеев. Наступило время реформ. Можно было продавать, что хочешь, хоть тело собственное. А также брать собственность, которая плохо лежит. Ну, которая хорошо лежит, та собственность уже имеет хозяина. И разрешили свободно выезжать за кордон, что бананцам было в диковинку. И стали уезжать как бананцы, так и денежки за кордон. Можно было свободно регулировать

–10-

цены: хочу – поднимаю донельзя, а хочу – снижаю! Стали

бананцы фирмы разные открывать да за кордон ездить, привозя заморские товары по той причину, что своих-то не было, не только ж бананами надоевшими торговать? Наступили рыночные отношения в Банании: продавай, чего хошь, хоть самого себя! Стали думать бананцы, откуда ж взять монеты для бизнеса? Придумали: а кредит взять в банке! Хочу – беру, а хочу – не возвращаю, полная демократия, понимаешь!

А как стали хорошо питаться бананцы, уж не одними бананами сыт будешь! В магазинах всего вдоволь: и виски американские, и сервелат финский, и вино французское, и лосось норвежский, и часы швейцарские, и мокасины итальянские. А цены какие запредельные, уж любо- дорого посмотреть, господа хорошие! Некоторые бананцы могли ходить в новые магазины и любоваться всем, как в музее.

Однако не всем реформы и новое время богатеев показались по душе. Ряд толстых генералов Банании, страдающих повышенных консерватизмом и отсутствием даже минимального понятия о демократии, стали возмущаться сначала про себя, потом вслух, грозя восстановлением прошлого. А прошлое в Банании таково, что готово возродиться всегда, грозясь стать не прошлым, а будущим. И призрачные тени прошлого возродили былое время, увы, господа… Такая вот сущая дьяволиада…Хотя, говорят, история – не перчатка: ее не вывернешь назад…

К власти в Банании пришел один господин неприметной наружности с отсутствием мимики на лице, которого стали называть Фюрером. Почему-то его встретили бананцы

с мокрыми от счастья глазами. Дамы от лицезрения его светлого образа получали необыкновенный оргазм, дея-тели культуры целовали нового правителя в плечо, говоря целые тирады благодарственных слов, пенсионеры вос-торженно хлопали, а ученые рассказывали, как они четверть века назад предрекали его приход.

–11-

И такое началось, господа, что не в сказке сказать, не пером описать! Реальность стала похожей на карикатуру, а выборы потешные: все знают, кто выиграет, но все равно ходят на выборы. Конечно, не один кандидат на выборах, как при шайке коммунистов – мазохистов, но выигрывает именно тот кандидат, кого прочили власть имущие на вакантное место. Каждый божий день происходило что-то страшное: катастрофы, убийства, взрывы, наводнения… В жизни – слезы и печаль, а в эфире – постоянные танцы, веселье и смех. Стали бороться с богатеями, называя их олигархами. Все олигархи почему-то должны были ходить на поклон к новому правителю и целовать его ботинки в знак повиновения. Бананцы даже поговорку придумали: « Правильные олигархи отдыхают на Канарах, а «неправильные» олигархи сидят на нарах». Везде стали мерещиться враги. И число их постоянно увеличивалось, многие психиатры в связи с этим вспоминали соответствующий термин «психогенный параноидальный психоз». Если раньше в Банании были шпионы разных разведок, агенты мирового капитала, то теперь какие-то иностранные агенты – из старых страниц истории создание новой мифологии. Бананцам вещали со всех углов, что они-де встали с колен, но на самом деле они стали на четвереньки… Говорящие телеголовы, читающие по бумажке, мастера пропаганды, вещали, что-де все хорошо в Банании! И в связи с этим бананцы вспоминают старую песенку «Всё хорошо, прекрасная маркиза!». Реальность заменили гламурной телекартинкой. Вчерашних палачей, кто ел своих соотечественников, объявили ангелами во плоти. Со свободой слова бананцам все ясно стало без всяких слов. Ввели цензуру, как при шайке коммунистов – мазохистов. Призрачные тени прошлого возрождались на глазах изумленных бананцев; эти тени стали распростра-нять микробы лжи, надеясь сделать прошлое будущим Банании. Депутаты стали молчаливыми, нажимающими

–12-

только на кнопку со словом «Да». Из Банании стали вывозить сырье и ввозить все остальное. Как ни странно, бананы стали расти, да так сильно, что только успевай их собирать. Рейтинг банановый вырос, как никогда. А мастера телепропаганды заявляли с лицемерными улыбками на лицах: « Не печальтесь, бананцы! У нас же полная демократия! Имеете полное демократическое право сидеть тихо молча и дышать выхлопными газами».

Теперь о мастерах телепропаганды поговорим в следующей главе. Вперед, мой читатель! Я смешу, потешаю, веселю тебя, хотя в полном сознании и понимаю, что сатирик – профессия опасная… Однако надеюсь, как всегда, на лучшее в этой жизни и вовсе не желаю досрочно ее закончить – путь в мир иной отложу на неопределенное время…

Глава 2

Телекомпания «Останки».

Знает ли мой дорогой читатель, что существует мир реальный и мир потусторонний? Однако ни мир реальный, ни мир потусторонний никак не вписываются в реаль-ность, создаваемую телевизором. Это особый виртуальный мир, в котором властвуют мастера телепропаганды. Каж-дый день они выходят в эфир, изрыгая потоки лжи на телезрителей с нахрапистой, агрессивной интонацией. Эти телеведущие работают не за страх, совесть или за идею, их привлекают лишь большие деньги, получив которые они забывают все на свете: и совесть, и честь, и жизненные принципы. Всех телепропагандистов отличают необыкно-венная избирательность зрения: видеть только то, что необходимо видеть именно сегодня! Они согласны говорить постоянно «Одобрям-с», чтобы ни случилось в Банании, лишь бы им хорошо платили. Подобные мастера телепропаганды готовы служить всем, кто им платит: сегодня они служат исправно шайке коммунистов – мазо-

–13-

хистов, как собачки, тявкая по команде из своей будки вещания на весь мир, а завтра так же исправно будут служить новым хозяевам. Люди без совести и чести, не верящие никому, и ничему, поддакивающие всегда власть имущим, радующиеся при виде денег за свою грязную работу.

К подобным телепропагандистам относился в начале своей карьеры и наш герой – Хосе Ивансио, ведущий программы «Время укажет», человек лет двадцати шести, блондин с доверчивыми голубыми глазами. Ивансио окончил факультет журналистики и четыре года проработал журналистом в газете. Однако работа в газете показалась ему скучной. Ивансио мечтал работать на телевидении ведущим, он хотел вести разные передачи, беседовать в эфире с известными людьми. Наивный не по годам, полный молодого задора и энтузиазма, он хотел что-то изменить к лучшему в этой жизни. Но у Ивансио не было знакомых, чтобы устроиться на желанное местечко ведущего, а без нужных знакомств в Банании можно устроиться работать только дворником. Подумав, Ивансио решил вступить в партию «Единый фронт». После вступления он поделился своими мечтами с партийным боссом Мигелем Петрио, разжиревшим господином с волосами с проседью, лет пятидесяти пяти. Петрио лет пять проработал инженером, после чего сообразил, что лучше всего добиться карьеры по партийной линии, если полный ноль в своей профессии. Когда формировалась партия «Единый фронт», он участвовал во всех собраниях и митингах этой партии, кричал громче других: « Все – на фронт!» и «Одобрям-с!», хотя не понимал, зачем воевать и с кем, и почему нужно постоянно соглашаться и что-то одобрять, обещал бороться за все хорошее, как отвечали будущие фронтовики, задавал часто вопросы организа-торам; его заметили и познакомили с самим фюрером.

–14-

«М-да, такой настырный и прыткий человечек может пригодиться»,– подумал Фюрер, смотря на Петрио.

Петрио пригласили в столицу Бананию, дали просторную квартиру и назначили партийным боссом партии «Единый фронт».

Смотря на молодого Ивансио, Петрио вспомнил, как начинал сам партийную карьеру и милостиво улыбнулся:

–А ты будешь, Ивансио, преданным партии?

–Конечно!– пообещал Ивансио.

–Будешь всегда говорить «Одобрям-с»?

Ивансио задумался на минуту, потом отрывисто ответил:

–Буду!

–И будешь всегда помнить того, кто тебе помог?

–Буду!– также быстро ответил Ивансио, мысленно проклиная себя за излишнюю склонность к компромиссу и желание угодить начальству.

–А ты знаешь, за что надо бороться?

–За все хорошее!

–Хорошо, Ивансио, я тебе помогу.

К великой радости нашего героя Петрио сдержал свое слово, и через месяц Ивансио стал работать телеведущим. Поработав лишь несколько дней в телекомпании « Останки», Ивансио изменился: он больше никому и ничему не верил, говорил только то, что требовало от него руководство телекомпании. Глаза его перестали быть доверчивыми и добрыми, отныне лицо Ивансио представляло какую-то застывшую маску, довольно холодную и лицемерную.

Ивансио запомнил на всю жизнь свой первый день работы в телекомпании «Останки». Только придя на работу и зайдя в свой просторный кабинет, он получил приказ явиться к генеральному директору компании Педро Антонио.

Антонио, среднего возраста человек с пышной шевелюрой, с широкой лучезарной улыбкой супермена,

–15-

сидел за широким столом, одетый в синий костюм, белую сорочку и желтый галстук. Он долго добивался места директора телекомпании, поэтому очень дорожил своей работой и отдавал ей всего себя. Окончив восемь классов школы, Антонио поработал полгода в продуктовом магазине продавцом, потом решил заняться музыкой, вступив в одну малоизвестную группу, и пытался заработать на концертах. Знакомые помогли ему с устройством музыкальным ведущим в телекомпании «Останки». Антонио обещал прежнему директору получить высшее образование, однако по прошествии двух месяцев работы музыкальным ведущим позабыл, что обещал, стараясь только появляться в местной газете со своими репортажами, помимо своей программы. Со временем старый директор стал часто болеть, а Антонио старался везде, где только мог, говорить о необходимости появления молодых кадров на телевидении. Он вступил в партию «Единый фронт» и часто на собраниях партии с пафосом восклицал, что Банании нужные молодые кадры, которые заменят старых руководителей. Через полгода старого директора телекомпании «Останки» уволили, а Антонио, не отягощенного высшим образованием, на удивление всем бананцам назначили новым директором.

Ивансио криво усмехнулся, увидев желтый галстук директора.

«Попугайский галстук!»– подумал Ивансио.

Однако его усмешка не понравилась Антонио. Антонио заерзал на кресле, перестав улыбаться.

–Гм, чего мы смеемся?– строго спросил Антонио.

–Я не смеюсь, я…

–Надо мной смеешься?

–Что вы, директор!

–Только появился и усмехаешься?

–Извините, я не хотел вас обидеть…

Антонио махнул рукой, приглашая Ивансио сесть

–16-

напротив него.

–Сам Мигель Петрио хлопотал за тебя,– сообщил Антонио.

Ивансио промолчал, выжидая, что скажет директор в дальнейшем. Директор постучал пальцами по столу, потом продолжил:

–Итак, Ивансио, ты хочешь работать телеведущим?

–Хочу.

–Опыта работы нет?

–Нет, но я буду стараться, я…

–Ладно,– снова махнул рукой Антонио,– очень надеюсь на твое усердие, боец информационного фронта.

Ивансио удивился:

–Боец?

–Да, ты боец.

– А мы с кем-то воюем?

–Телекомпания, конечно, ни с кем не воюет. Впрямую.

– Впрямую?

Ивансио чуть не сказал, что пришел работать телеведущим, а не каким-то непонятным бойцом информационного фронта, но вовремя сдержался от никому не нужного комментария, так как его собственное мнение никого не интересовало в телекомпании «Останки».

Антонио закурил, прошелся по кабинету, потом злобно ответил:

–Но мы проигрываем информационные войны!

–Войны? Значит, их много?

–От жизни отстал, значит,– равнодушно заключил Антонио, садясь в кресло. – Надо быть эффективным менеджером.

«Эффективные менеджеры эффективно трудятся для своих карманов»,– подумал Ивансио.

–А ты, Ивансио, вообще смотришь наше телевидение?

–Ну, смотрю.

–17-

–Гм, а если честно?

–Иногда.

–А еще честнее?– допытывался Антонио

–Не хочется смотреть, но редко смотрю.

–Ладно…– Антонио помолчал минуту, потом твердо произнес: – Итак, только на нашем телевидении ты увидишь одинаковые новости на всех каналах. И без всяких либеральных бредней. Одинаковые новости. Понятно?

–Понятно.

«Понятно… Без либеральных бредней? Значит, мы ругаем опять демократов Банании?»– подумал Ивансио.

–Народ и пар… тьфу, народ и телекомпания едины! Нет того безобразия, что творится в западных СМИ, – Антонио поморщился и покачал головой. – Такая вседозволенность и вакханалия свободы! Есть у них канал правых взглядов Fox News, умеренный CNN, либеральный Euronews и консервативный BBC.

– Какой сплоченный вражеский фронт!– вырвалось у Ивансио.

–Молодец!.. Значит, у матросов нет вопросов? Дошло до тебя,– похвалил Ивансио Антонио.– А у нас отполирован-ные одинаковые новости, прошедшие цензуру.

–А это хорошо?

–Что именно?

–Цензура… она нужна? – робко спросил Ивансио, хотя уже предполагал, какой услышит ответ.

–Как же без нее!.. Цензура всегда нужна,– назидательно произнес Антонио.– Победа наступит, когда западные СМИ одновременно покажут у себя нашу отполированную картинку действительности и без всяких своих коммента-риев.

–Вряд ли…

–Правильно!– улыбнулся Антонио. – Не покажут. Поэтому цель ясна, бороться за нашу победу надо…

–18-

Ивансио набрался смелости и осторожно спросил директора:

–Скажите, а вам не противно смотреть нашу одинаковую телекартинку?

–Не наше с тобой патриотическое дело – хвалить или комментировать эту картинку! Тошно смотреть и слушать? Понимаю. С чем-то не согласен? Понимаю. А вот работник столовки или ресторана обязан есть ту стряпню, которую там готовят?

–Не обязан.

– И ты не обязан смотреть вечером наш телеканал.

Доверчивая улыбка блуждала на лице Ивансио. Он слушал директора телекомпании, стараясь привыкнуть к его наглой, довольно фамильярной манере разговора.

–Ну, чего молчишь, Ивансио? Не любишь вранье?

–Ну…я…– Ивансио смутился, раздумывая, как ответить директору.

–Отвечай!

–Не люблю.

– Понимаю. Учти только одну тонкость. Когда все вокруг тебя врут, твое вранье перестает им быть.

– Как это?– не понял Ивансио.

–Это всеобщее вранье – вранье, которое как-то зигзагами движется к несказанной пока правде. Понял?

–. Да… То есть… не понял,– глухо ответил Ивансио.

–Чего ты не понял?

–Когда все врут, это, значит, они говорят правду и не врут? А если наоборот?

–Чего тебе наоборот?

–Если все говорят вокруг правду, то они врут?

Антонио насупился:

– Не твое патриотическое дело – разбирать, кто врет, а кто не врет. Кивай и понимай.

–Я понимаю, что ничего не понимаю. Только киваю,– признался Ивансио.

–19-

Он сидел покрасневший, немного напуганный словами директора; теперь Ивансио понял, почему многие говорили в его присутствии: ой, плевать нам на этот зомбиящик, од-но вранье каждый день!

Антонио плутовски подмигнул зачем-то Ивансио, говоря:

–Боец информационного фронта должен знать, что противника нужно обмануть.

Ивансио попросил директора:

–Скажите, а можно мне не быть бойцом?

–Это как?

–Ну, я хотел работать ведущим.

–Сразу и ведущим?

–Ну, меня же к вам направили,– напомнил Ивансио.

–Верно, помню, что тебя направили,– подтвердил Антонио.– Я все помню. Но ты будешь бойцом информационного фронта, если хочешь работать у меня.

Покрасневший от волнения Ивансио молчал.

–Ну, чего молчишь? Хочешь работать тут?

–Хочу.

–Значит, будешь бойцом, да?

–Ну, я…

–Черт, будешь бойцом информационного фронта или нет?– повысил голос Антонио.

–Ну, я… буду…– промямлил Ивансио.

–Вот и хорошо,– слегка улыбнулся Антонио.– Значит, противника надо обмануть. То есть в ход пустить информационную дезу. В репортажах не хватает хорошего анализа? Делай агитку. Понял?

–Да… Нет… Пока не….– робко ответил Ивансио.

–Опять не понял?

–Но там на свободном информационном рынке это не оценят и освистают.

– Наплюй!

– Как наплюй?

–20-

– Знаю, наши «Останки» там мало смотрят. Зато смотрит их наше быдло… тьфу, народ… Для него стараешься. Строительство телевизионной вертикали закончилось. Нам надо выживать за информационным занавесом.

«Телевизионные утки кормят всю телекомпанию «Останки»,– подумал Ивансио.

–Наше с тобой патриотическое дело – служить режиму, который нас кормит. Сделай репортаж о преступном сговоре западных СМИ, которые обрушились

на северокорейский режим.

–Война началась?– испугался доверчивый Ивансио.

–Черт, опять не понимаешь? Идет война информационная!

– Где?

–Не наше с тобой патриотическое дело – интересоваться, где она идет, и кто ее ведет! Получишь приказ, значит, сделаешь такой репортаж! Еще сделай репортаж о крахе американского доллара.

–Доллар исчез?

Антонио снисходительно усмехнулся:

– Нет, я говорю о репортаже.

– Но у меня кое-что накоплено в долларах, я…

– Успокойся! С долларом все нормально. Доллар жив, но в твоем репортаже он сдохнет.

–И когда он рухнет? В этом году или…

– Опять не понимаешь? – раздраженно спросил Антонио.– Используй в репортаже державную риторику, побольше политической демагогии. Доллар пока действует. Пока! А

ты говори о трудностях американского фондового рынка. Говори об инфляции в Штатах, напомни о том, что количество безработных там не уменьшается.

– А можно отечественный репортаж на ту же тему?

Антонио насторожился:

–На ту же тему?

–Да… О нашей инфляции, о…

Антонио нахмурился:

–21-

–Боец информационного фронта! Мы говорим о войне на внешнем направлении. Отдельно потом поговорим об информационной войне на внутреннем направлении.

–Везде война?– вырвалось у Ивансио.

–Везде! На нашем телевизионном фронте везде!– кивнул Антонио.– Хочешь поговорить про репортажи на отечественные темы? Ладно, патриот из патриотов… Ополчись на этот свободный Интернет с его блоггерами, которые ругают всех чиновников. Журналюг ругни, понятно?

–А зачем?

–Надо! Похвали в отдельном репортаже нашу ипотеку.

– Ипотеку? Единицы могут о ней мечтать!

– А ты покажи, как эти единицы счастливы и берут ипотеку. Еще покажи в другом репортаже, как нас стали уважать за рубежом.

Ивансио задумчиво протянул:

«Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».

– Чего ты вдруг вспомнил поэта?

– Раньше «уважать себя заставил» означало: умер.

– Чего, чего?

–Ну, сыграл в ящик… Преставился… Ну, приказал долго жить.

–Чего ты болтаешь? Бананию уважают! – категорически заявил Антонио, стуча пальцами по столу.

–Страна, никак не вышедшая из старых стереотипов. Одно вранье,– грустно сказал Ивансио, но через полминуты уже жалел, что высказал свою мысль вслух.

–Не пойму что-то… Ты поддерживаешь систему или нет?– недоуменно спросил Антонио.

–Ну, я… Поддерживаю.

–М-да… Уж не знаю, оставлять тебя здесь или нет…

–Я хотел откровенно поговорить.

– Не надо мне твоей откровенности! – визгливо крикнул Антонио.– Бойцу информационного фронта не нужна

–22-

откровенность! Я тебя сейчас выкину к чертям собачьим, если будешь такое болтать!

Ивансио пожал плечами, решив больше ничего не говорить, чтобы не раздражать директора. Антонио помолчал минуту, немного остыл, потом сухо произнес:

–Ладно, ступай. Слово – не воробей, но за лишнее слово можешь легко вылететь, как воробей! Понемногу будешь вникать в нашу технологию телепропаганды.

Ивансио встал, робко произнес:

–Извините, если рассердил вас… Я не…

–Понятно, что ты не хотел. Ладно, иди работай пока вместе с ведущим программы «Время укажет». Его зовут Энрике Михалио, запомнил?

–Запомню.

–Пока рано тебе быть ведущим, только помогай ему и учись,– сказал на прощание Антонио.

–Хорошо, господин Антонио. – С этими словами Ивансио медленно вышел из кабинета директора, прочувственно вздыхая.

Доверчивая улыбка больше никогда не появлялась на лице нашего героя. С каждым днем он становился все холоднее и холоднее, а глаза не выражали больше ничего. В первый же день появления на работе в телекомпании «Останки» он получил превосходный урок школы лицемерия и тотальной лжи!

Глава 3

Концепция телевещания Банании.

На следующий день Антонио вызвал к себе телепублициста Пабло Алексио, диктора Кэтэрину Люсию и телеведущего «Время укажет» Энрике Михалио и гордо объявил тему собрания:

–Надо разработать концепцию телевещания Банании!

Все трое вызванных работали в телекомпании долгое время, привыкли к нахальному и важному директору.

–23-

Диктор Кэтэрина Люсия, молодая шатенка, ранее рабо-тала учительницей литературы, теперь ведет новостную программу на телевидении; учительские поучающие интонации у нее остались, так что когда она говорит, складывается впечатление, будто рассказывает сказку детям.

Телепублицист Пабло Алексио, вечно небритый и ухмыляющийся, средних лет, по профессии был журналист, но желал, чтобы звали его почему-то не журналистом, а публицистом. Он вел собственную программу под названием «Отдельное мнение»; мнение, как считали многие, и вправду было отдельным мнением, но чьё оно, Алексио никогда никому не говорил, считая его собственным отдельным мнением, хотя никому иному так открыто и так свободно высказывать отдельное свое мнение не разрешалось. Многим коллегам по работе не нравилось его вечно небритое лицо, ехидство, неумение слышать собеседника, если тот не высокий начальник. Алексио слыл мастером манипулирования словом; он мог говорить так быстро, что по силе и скорости произноси-мых слов в минуту мог посоревноваться с силой извергаю-щегося вулкана, цунами или с молнией; своеобразный язык едкого телепублициста: сочетание шаблонных фраз, приблатненных шуточек, хамоватых фраз с люмпенскими интонациями и державной патетикой, хорошо был известен всем телезрителям Банании.

Телеведущий Энрике Михалио, человек средних лет, флегматик, ничем особым не выделялся среди своих коллег, кроме одной лысины, больше помалкивал, чем говорил на работе. Любимым его выражением было неопределенно выжидательное и одновременно вопросительное «ну-ну», которое вроде говорило: ну-ну, посмотрим… ну-ну, и чего дальше? Таким путем Михалио не вмешивался ни во что, но одновременно как бы ком-

–24-

ментировал то или иное событие: ну-ну, интересно… ну-ну, подумаем…Флегматич-

ный и осторожный Михалио даже речь свою контролировал, не позволяя высказать вслух что-то лишнее, ограничиваясь короткими предложениями или только междометиями.

–Концепцию?– удивился Алексио.

–Зачем концепцию?– поинтересовалась Кэтэрина.– В принципе разве она нужна?

А Михалио прибавил свое любимое:

–Ну-ну…

Антонио помолчал, закуривая. Он любил держать театральные паузы, всегда наслаждаясь ожиданием и произведенным эффектом на слушателей.

–Зачем концепцию? – повторила Кэтэрина.

Антонио затянулся, потом ответил, чеканя слова:

–Концепция телевещания Банании! Значит, это нужно Банании!

–И кто этим займется?– спросил с интересом Алексио.– Неужто наша молодчина Кэтэрина?

Кэтэрина фыркнула, бросив косой взгляд на Алексио:

–И не смешно!

– Однако мы все, все этим займемся,– произнес добродушно Антонио.– Слушайте внимательно! Юмор – национальная идея современной Банании!

–Юмор?– одновременно спросили все приглашенные к Антонио.

–Именно!

–Ну-ну…– повторил Михалио.

– Однако этого юмора и так полно в зомбиящике,– выпалил Алексио.

А Алексио добавил:

–Даешь телеюморизацию всей страны! Однако всеобщая дебилизация!

Антонио рассердился:

–25-

–Так, публицист Пабло Алексио! Попридержи шуточки для своей программки! Ясно?

Алексио кивнул в знак согласия.

А Кэтэрина поинтересовалась:

–А как же концепция «Вести с фронтов»?

–Да, «Вести с фронтов» мы не забыли,– подтвердил Антонио.– Тоже нужная тема для наших зрителей.

–И как же тогда совместить их?– продолжила Кэтэрина.– Я в принципе…

–Об этом потом!– перебил директор Кэтэрину.– Слушай босса. – Он помолчал минуту, потом торжественно объявил:– Перед нашим телевидением поставлена специальная задача! Чтобы умело пользоваться силой смеха! Нам нужно, чтобы обыватель просто тупо смеялся. Чтобы пошлый юмор ниже пояса заполонил все телекана-лы! Чтобы обыватель просто постоянно ржал над разными тупыми юмористическими передачами, чтобы в каждой мыльной опере за кадром ржали, как ненормальные.

–Зачем?– одновременно спросили Кэтэрина и Алексио.

–Так надо! Побольше позитива!

–По-моему, чересчур,– высказалась Кэтэрина.

Антонио поморщился:

–Твоего мнения я не спрашивал… Нужно, чтобы жизнь стала лучше и красивей. Чтобы обыватель не думал о проблемах, а просто тупо ржал. Вот сейчас обсуждают необходимость реформ, а зачем обсуждать? Мало знаешь, лучше спишь. Если мало знаешь, голова не болит и сон нормальный. Нет нерешенных вопросов. Смотри лишь наше телевидение и ржи!.. И тогда спишь хорошо, если мало знаешь. Лучше, когда ничего не знаешь, тогда и спишь себе спокойненько. А если спокойно спишь, то совесть тебя не мучает. И тогда ты ничего про совесть не знаешь.– Он поднял указательный палец и повысил голос:– Нам нужно здоровое быдло, тьфу… здоровый народ, а смех оздоравливает! Посмотрим нашу телепрограмму…

–26-

«Утренняя программа «О всякой ерунде со смехом» …

Неплохо!.. «Ток – шоу «Маньяки». Новости. Программа «Время укажет». Сериал «Очень некрасивая и вредная Ольга», 300 серия. Ток-шоу «Пьяницы». Сериал »Шпион-ские будни», 200 серия. Программа «Отдельное мнение». – Он помолчал, потом ручкой зачеркнул программу, строго говоря:– Все это не то!

–Как это понять?– удивилась Кэтэрина.– В принципе все программы плохи?

–В соответствии с новой концепцией телевещания необходимо срочно изменить программу,– твердо сказал Антонио, доставая из стола новую программу.– Вот, ознакомьтесь… Читаю. «Гламурные новости», программа «Время укажет»…

–Постойте!– перебила директора Кэтэрина.– А почему новости стали гламурными? Я вела раньше…

–Вот именно! Раньше ты что-то вела,– пояснил, криво усмехаясь, Антонио,– а завтра можешь остаться на улице. Раньше ты вела программу, а завтра ее может вести кто-то другой. И кто-то другой вместо тебя скажет: «Что будет завтра, покажет время».

–Однако другие тебе гламурно помашут ручкой, Кэтэрина,– прибавил, криво усмехаясь, Алексио.– Гламурного тебе пока!

Антонио нахмурился, погрозил указательным пальцем Алексио, потом продолжил:

–В соответствии с новой телевещательной концепцией юмор должен стать главенствующим на всех телеканалах!

–Ну-ну…-выдавил из себя Михалио.

– Но юмора и так в принципе много…– недовольно заметила Кэтэрина.

–Даже новости должны быть смешными и гламурными,– повысил голос Антонио, сурово глянув на Кэтэрину.

Алексио не выдержал:

–27-

– Однако если завтра упадет самолет, это тоже должно выглядеть смешно? Комментарии диктора: самолет упал, посмотрите, как смешно это выглядит! И диктор комментирует это, танцуя лампаду?

–Публицист Алексио, вы забываетесь!– прикрикнул на Алексио Антонио. – Высказывайте отдельное мнение в своей отдельной программе! Повторяю: новости должны быть смешными и гламурными! Помните, когда подлодка утонула, один наш деятель улыбнулся и коротко ответил корреспонденту: « Она утонула»? Так и надо излагать последние новости. С юмором.

–Нет, я что-то не поняла… Смешные новости? Да у нас в принципе новости вроде фильма ужасов!– недовольно воскликнула Кэтэрина.

–Поясняю,– терпеливо объяснял Антонио.– Знаете ли, что в шоу-бизнесе есть имитация успеха? Имитация красивых движений, имитация хорошо поставленного голоса, имитация популярности. На имидж их работает очень много наших продюсеров, рекламщиков. Или та же самая реклама, которая нас раздражает, мы ее не слушаем или говорим: «Какая ерунда!». Во второй раз она нас тоже раздражает, но мы ее уже запоминаем, а через месяц почти каждодневного показа этой рекламы мы свыкаемся с ней, после чего идем в магазин и покупаем, что вчера или раньше нам рекламировали. Смотря рекламу или юмористическую программу, обыватель сначала станет раздражаться, потом через неделю или месяц запомнит их, свыкнется, запомнит. За – пом- нит! Запомнит, что всё хорошо, если в кадре все постоянно смеются! Смеются! Просто ржут!.. То есть по аналогии с рекламой происходит имитация хорошей жизни!.. Мое телевидение должно отвлечь обывателя от разных проблем, чтобы он только смеялся! Побольше позитива! Если в жизни нет позитива, пусть он будет хоть в телевизоре.

– Простите, еще вопрос можно? А почему не вижу в

–28-

программе сериала «Очень некрасивая и вредная Ольга»? В принципе его очень любят зрители. И где ток-шоу «Маньяки»?– удивилась Кэтэрина.

–Поясняю. С этого дня изменена концепция телевидения Банании. Юмор должен заполонить все телеканалы! – злобно ответил Антонио. – Слушать босса нужно внимательно!.. Если снимают сериал, то он должен быть обязательно юмористическим. Если ток-шоу, то только юмористическое ток-шоу. Никаких там маньяков, никакого криминала, пугающего обывателя. И секса, побольше секса. Обыватель это любит. Кто хочет остаться работать на моем телевидении, тот должен принять новые правила работы! Еще вопросы?

Все трое ведущих промолчали, что обрадовало Антонио:

–Очень хорошо. У матросов нет вопросов! Итак, зачиты-ваю вам новую телепрограмму для наших обывателей… «Юмористическая программа «Смех non stop». Гламурные новости. Юмористическая программа «Смех без причи-ны». Юмористический сериал «Семья придурков». Юмо-ристическая программа «Мы смеемся». Юмористический сериал «Только о любви». Гламурные новости. Так, скажете, почему новости стали гламурными?.. Новости должны быть приглаженными, что ли, отполированными. Не следует говорить о повышенных ценах, о чьем-то недовольстве, о ветхих домах, неожиданном отключении воды или света, об отсутствии парламентаризма и плюрализма мнений, о разных катастрофах… Телевизор должен радовать нашего обывателя! Обыватель должен только ржать, смотря телевизор! Телевизор должен отвлекать обывателя от разных проблем! Следует также изменить наряды наших дикторов.

–Как изменить?– недовольно спросила Кэтэрина.

–Дикторы должны выглядеть смешными.

–Вы хотите сделать из нас клоунов?– почти одновременно спросили Алексио и Кэтэрина.

–29-

– Дикторы – это не клоуны, но они должны радовать нашего обывателя! – твердо заявил Антонио.

–Ну, в принципе…– тихо ответила Кэтэрина.

–Послушай, ты принципиальная!.. Следует придумать красивые наряды для наших дикторов.

Алексио не удержался от комментария:

–Дикторы входят в набедренных повязках и танцуют ламбаду!

–Алексио, ты опять?– Антонио недовольно покачал головой.– Не шутовские, но тем не менее смешные, радующие глаз обывателя. Так что, Кэтэрина, завтра явишься в новом наряде.

Кэтэрина добавила, краснея:

–Я в принципе…

–Фу, надоело слышать твои принципы!– разозлился Антонио.– Повторяю: завтра явишься в новом красивом наряде! Чтоб смешно было! Иначе уволю!

На следующий день Кэтэрина явилась к Антонио в новом наряде: аляпистом балахоне, с накладной большой грудью, вся в яркой помаде, с нарумяненными щеками Она стояла, очень смущенная и покрасневшая. Увидев ее, Антонио громко засмеялся и стал хлопать, прекращая курить.

–Хорош новый смешной наряд диктора!– похвалил Антонио.

–А почему надо мной смеетесь?– озабоченно спросила Кэтэрина.

– Смеюсь? Я радуюсь новому наряду.

– В принципе…Мне кажется, что я буду работать в цирке, а не на телевидении.

–И ты хочешь уволиться?

–В принципе нет, я…

Антонио строго сказал:

–Если ты хочешь работать на моем телевидении, будешь работать в новом наряде!

–30-

Кэтэрина вынула носовой платок, вытирая выступившие слезы на лице.

–Ну, поплачь, может, полегчает,– снисходительно усмехнулся Антонио.– Ты сядь подальше и делай вид, что начинаешь вести программу.

–Зачем?

–Затем, что директор так приказал!– надменно ответил Антонио, закуривая.– Ну?

Кэтэрина жалобно вздохнула, отошла на несколько шагов от Антонио, присела на стул и начала с улыбкой читать текст:

–В принципе… Здравствуйте, уважаемые телезрители!

Антонио хлопком остановил Кэтэрину:

–Так, чтоб без всяких принципов в эфире! Говорить только по тексту.

–По тексту? – удивленно спросила Кэтэрина.

–Да, по заготовленному мною тексту. Так ведут себя опытные мастера телепропаганды.

–Хорошо.

–Ведь ты хочешь работать у меня?

–Хочу…

–Продолжай!– приказал Антонио.

–В эфире программа «Новости дня»….– начала несмело Кэтэрина, но опять Антонио хлопнул в ладоши:

–Постой! Почему плохо улыбаешься?

–Я всегда… в принципе…

–Улыбка до ушей! – потребовал Антонио.

Кэтэрина кивнула, стала говорить с ослепительной улыбкой до ушей, что больше было похоже не на улыбку, а гримасу:

–Итак, новости дня!

–Не просто новости дня, а гламурные новости дня!– поправил Антонио.

–Да… Гламурные новости дня… Спешим обрадовать зрителей с появлением нового нацпроекта под названием:

–31-

«Полиция, которая нас бережет!» Отныне наша доблестная полиция, заботясь о гражданах и постоянно ища разных террористов и уголовников, будет останавливать на улицах каждого прохожего, интересуясь его регистрацией. Боль-шая просьба ко всем гражданам: не удивляться и не жаловаться, так как этот нацпроект создан для вашей же безопасности! Некоторые наши граждане возмущаются порой полицейским произволом. В ответ на это начальник городской полиции заявил, что сотрудник полиции, совер-шивший неблаговидный поступок или даже преступление во время службы, сразу увольняется из органов, вследст-вие чего его нельзя рассматривать, как полицейского.

–Это нужно убрать!– вставил Антонио.

–Значит, о новом нацпроекте говорить не стоит?

Черт, с умом говорить! Срочно изменить текст! Про увольнения не говорить!

–Хорошо,– сразу согласилась Кэтэрина.– Увеличение мусора на улицах некоторых городов не следует считать следствием неэффективности наших коммунальных служб. Наоборот, все мы лучше стали жить, уровень благососто-яния нашего народа повысился, если количество мусора так возросло и отходов много. Больше стали есть и пить!

– Это мне понравилось! Продолжай,– широко улыбнулся Антонио.

–Министр по культуре желает построить в центре города свой Гайд- парк, в котором все желающие могли бы говорить всё, что им в голову взбредет, ведь у нас в Банании настоящая демократия! Но за пределами этого парка говорить, что хочется, уже нельзя. Демократия демократией, но все хорошо в меру

– Неплохо!

–Смешная новость про Америку! Американцы хотят приватизировать космос!

–Тоже хорошо,– похвалил Антонио.– Только еще бы ты потанцевала, а?

–32-

Кэтэрина привстала и разинула рот от удивления:

– Танцевать?

–Ты можешь танцевать?

–В принципе могу, но…

–Ну, танцуй! Приказы босса не обсуждаются!

Кэтэрина вновь жалобно вздохнула, встала и сделала несколько танцевальные па.

–Неплохо…– Антонио похлопал.– А куда делась твоя улыбочка? Станцуй с улыбкой и читай новости.

–Как? И танцевать, и читать новости?

–Именно! Гламурные новости должны смешные!

Кэтэрина немного потанцевала, читая текст, но Антонио ее остановил через три минуты:

–Стоп, Кэтэрина! Не смешно. Гламурные новости должны быть смешны и отполированы до блеска.

–И что мне делать?

–Продолжай!

Кэтэрина послушно выполнила приказ директора.

А Антонио размышлял вслух, глядя на танцующую Кэтэрину:

–Не информационная, а информационно – развлекательная программа. Да, гламурная информационно – развлекатель-ная программа. И еще бы посмешнее ты могла выглядеть!

Кэтэрина остановилась и осторожно спросила:

–Еще смешнее? Вы меня хорошо видите?

–Парик бы тебе одеть.

–Зачем парик?

–Чтобы смешнее было.

–Парик?

–Да, розовый парик… Ну, ты продолжай.

Кэтэрина продолжала, танцуя:

–В Болтливой Думе Банании опять произошла драка между двумя депутатами, представителями разных фракций. То ли бананы не поделили, то ли еще что.

Антонио хохотнул:

–33-

–Хорошо! Бананы не поделили!

–Данный прискорбный факт никак не повлиял на рабочую и очень дружную атмосферу в депутатском коллективе.

–Хорошо,– снова похвалил Антонио.– Дружный коллектив, постоянно дерущийся за бананы!

–Многие бананцы ее называют Заумной Думой,– продол-жала Кэтэрина.– То ли оттого, что депутаты много думают, то ли потому, что тугодумы.

–Неплохо,– благосклонно улыбнулся Антонио.

–Как и в любом демократическом обществе, в Банании тоже случаются подобные инциденты. Но настоящей сенсацией стала смешная выходка одного хулигана: он смог провести с собой в Думу обезьяну, вырядив ее, как человека. При подсчете голосов обезьяна – депутат стала нажимать подряд на все кнопки для голосования. Полиция быстро вывела его вместе с обезьяной.

Антонио прервал Кэтэрину, потребовав удалить только услышанное.

–Зачем?– не поняла Кэтэрина, останавливаясь.

–Получается, что наши депутаты, уподобляясь обезьянам, только на кнопки могут нажимать?

–Ясно… Хорошо,– быстро согласилась Кэтэрина.

А Антонио продолжал размышлять вслух:

–Если даже новости будут казаться печальными, все равно говорить о них следует с юмором.

–Это как понять?

–Очень просто. Недавно слышал в передаче рассказ об одной похоронной фирме, которая делает смешные гробы.

–Смешные?

–Да, смешные… Гробы в виде бутылки, в виде гриба или чего-то иного. Всё по заказу клиента. Смешные новости. Весело, интересно! – криво усмехнулся Антонио.

–И мне… мне тоже об этом…– дрогнувшим голосом спросила Кэтэрина.

-34-

–Пока не знаю. Посмотрим,– уклончиво ответил Антонио.– Еще придумал новые названия гламурных программ: «Комедии-шоу», «Прожектор гламура». Как считаешь?

–Не знаю…– пожала плечами Кэтэрина.

–Если говорить о грустном, то обязательно с юмором, чтобы обыватель особо не расстраивался и тупо ржал! Новая концепция нашего телевидения! И побольше смеха придурков за кадром!

–Вы еще хотите, чтобы был смех за кадром?– с ужасом спросила Кэтэрина.

–А чего ты так перепугалась? Ну, смех… Ну, посмеются.

–Это в новостной программе?

–Это в новостно- развлекательной гламурной программе,– поправил ведущую Антонио.– И больше о кризисе в эфире не говори.

–Он закончился?– удивилась Кэтэрина.

–Нет, говори, что мы удачно прошли системный кризис.

–Удачно?

–Именно!

Кэтэрина застыла на минуту, спрашивая:

–Извините, господин Антонио, но непонятно. В Банании кризис закончился или…

–Или!– оборвал ее Антонио.– Ты только не говори ничего лишнего о кризисе в эфире.

–Непонятно…

–Черт, чего непонятного? Говори в эфире: мы удачно прошли системный кризис. Это только для эфира, для твоей передачи.

–А на самом деле?

–Черт, а на самом деле все, как всегда!

–То есть…

–То есть все очень плохо! Недавно один американец заходил ко мне с вопросом: если все так хорошо, почему все так плохо?

Кэтэрина улыбнулась на миг, потом приняла серьезное

–35-

выражение лица.

–У тебя вопрос, Кэтэрина?

–Просто понравилось, как американец сказал.

–Про этого американца ничего в эфире не говорить!– приказал Антонио.

–Хорошо. А про инфляцию что говорить?

–Не стоит об этом.

–Ничего не говорить?

–Ничего не говорить об инфляции.

–Не говорить, что она не снижается?– уточняла Кэтэрина.

–Черт, ничего о ней не говори!

–Ее нет или она есть?

–Черт, она есть, но в эфире о ней ни слова!

–А о коррупции?

–Что коррупция?.. Она везде есть, поэтому болтовню о коррупции в Банании нужно прекратить!– решил Антонио.

–То есть если коррупция везде, то именно в Банании об этом надо молчать?– допытывалась Кэтэрина.

–Черт, не придирайся к словам!– разозлился Антонио.– Какие тупые у меня сотрудники!

Кэтэрина насупилась:

–Почему сразу надо оскорблять?

–Ладно, не злись… Ничего о коррупции не говорить.

–То есть ее нет, или она есть?

–Она есть, но в эфире про это не надо!

–И об инфляции в эфире не надо?

–Правильно, Кэтэрина!

На том обсуждение нарядов и новой концепции телевидения Банании успешно закончили.

Глава 4

Вождь с трубкой.

Ивансио стал работать под руководством ведущего программы «Время укажет» Энрике Михалио. Михалио понравился новый сотрудник: исполнительный, неглупый,

–36-

иногда даже понимающий с полуслова, работящий. Ивансио старался изо всех сил, желая добиться успеха.

Программа «Время укажет» выходила ежедневно по будням сразу после трехчасовых новостей, точнее, после «Гламурных информационно – развлекательных новостей». Обычно в это время показывали для домохозяек какую- нибудь слезливую мелодраму или ток-шоу. Но в програм-ме «Время укажет», как заявил вчера ее ведущий, станут говорить только о том, что волнует каждого бананца. Если уважаемый читатель подумал, что говорить в программе будут о возможной беременности, наведении порчи или снятия венца безбрачия, то вы ошибаетесь – это волнует бананцев лишь по воскресениям. А в будни всех домохо-зяек, настроенных почему-то весьма агрессивно по отношению к другим странам, волнует исключительно война по всем направлениям как с внешними врагами, так и с внутренними. Особо обсуждали войну в Хухляндии и Персюкистане, пригласив весьма осведомленных по этой теме бананцев: придворного кинорежиссера Лопе Никитио, который прославился только тем, что постоянно хвалил Фюрера в телеэфире, депутата Педро Санчеза, который никогда не выезжал за пределы Банании и спортивного телекомментатора Родригеса. Однако Михалио обсуждение показалось неинтересным, поэтому сегодня он пригласил не вчерашних гостей, а только одного генерала Альберто Вольдемара, рассчитывая, что генерал-то знаком с военной спецификой.

Этот Вольдемар, шестидесяти шести лет, весь седой, со злыми черными глазами, славился изрядным консерва-тизмом, ненавистью к демократии, плюрализму мнений и любовью к тиранам всех мастей. Вольдемар отличался от рядовых военнослужащих Банании повышенным весом, болтливостью, исключительной верой в правоту только своего слова и резкостью суждений.

–37-

Надежды Михалио сбылись: программа оказалась бурной уже в самом начале, как только он открыл рот для того, чтобы сказать первое слово. Генерал Вольдемар опередил Михалио: он сильно стукнул кулаком по столу и изрыгнул слюну прямо в рот телеведущего. Ивансио вздрогнул, когда увидел это, а Михалио застыл на месте. Но Вольдемар ничуть не смутился произошедшим по его вине, восклицая с фальшивым пафосом:

–Бананцы, мы отстоим суверенитет Банании! Победа будет за нами!

Михалио сделал вид, что ничего особенного не произошло, и начал вести программу. Но не прошло и пяти минут, как Вольдемар перебил Михалио словами:

–Все на фронт! Враг у ворот!

Михалио слегка улыбнулся, покачав головой, но генерал вновь повторил свои воинственные слова, грозя кулаком.

–Кому грозите?– не выдержал Ивансио, спрашивая Вольдемара.

–Грожу врагам!

–Гм, а их много?

–Море врагов!– зашипел Вольдемар.

–Откуда они взялись?– не выдержал Ивансио.

Вольдемар покачал головой, снисходительно усмехнулся, глянув на молодого Ивансио, потом ответил убежденно:

–Они каждый день увеличиваются! Везде враги!

–Ну-ну…– выдавил из себя Михалио, не зная, что сказать.

–Мы, как осажденная крепость!– продолжал Вольдемар, грозя указательным пальцем в эфир.

–Ну-ну…– повторил Михалио.

– И внутри тоже враги Банании!

–Ну-ну…

–Нам нужна сильная рука! Нужен вождь!– твердо заявил Вольдемар.

Ивансио решил вмешаться:

–38-

–Вождь? У нас есть Фюрер.

–Мальчик, сиди тихо и вмешивайся в разговор взрослых! Бананы поешь!– повысив голос, посоветовал Вольдемар, потом снова повторил, говоря помягче:

–Нужен вождь! Вождь с трубкой!

Михалио обрел дар речи и вставил:

–Но этот старый Вождь с трубкой уже правил раньше. Его теперь нет, а…

–Черт!– разозлился Вольдемар, брызжа слюной.– Вождь с трубкой вечен! Вы каждый день его показываете в эфире!

–Извините, не я его транслирую, а наша компания «Останки»…

–Одни останки останутся у всех вас,– оборвал ведущего Вольдемар,– если не позовете править Вождя с трубкой! Он наведет порядок! Всех к стенке поставит! Всех врагов уничтожит! Всех к ногтю! Плясать будете под его дудку!

–Извините, давайте-ка поспокойнее будем вести себя в эфире,– попросил Михалио, даже не смотря на злого генерала.

Однако Вольдемар будто не услышал слов ведущего и разразился бурной филиппикой:

–Черт, перебивать меня? Указывать мне, генералу? Вот Вождя с трубкой нужно позвать, чтобы он всех вас, либералов, расстрелял! Всех до одного! Я сам буду всех вас расстреливать!

–Ну-ну…– пролепетал Михалио.

Ивансио вмешался, стараясь не смотреть на искаженное злобой морщинистое лицо генерала:

–Извините, только не надо нам грозить, мы…

–Да ты, мальчишка, вообще тут молчи!– огрызнулся генерал, брызжа слюной.– Бананы поешь! Вождя с трубкой постоянно показываете!

–Но сегодня не о нем разговор…– вставил Михалио, но его перебил гнусавый голос генерала:

–Помолчи и слушай генерала! Враг у ворот! Партия

–39-

«Единый фронт» призывает нас быть бдительными! Постоянно вспоминаете его, Вождя с трубкой, говорите о нем, словно хотите вернуть!

–Извините, мы не хотим его вернуть…– попытался ответить Михалио.– Зачем нам вызывать тени прошлого?

–Черт, эта тень тебя уничтожит!– заорал генерал. – Ты забыл, кто ты есть? Забыл, что ты боец информационного фронта?

–Нет, не забыл.

–То-то же!

Зазвонил тихо внутренний телефон на столе, Михалио нажал на кнопку незаметно для телезрителей.

–Слушай, Михалио,– прозвучал по внутреннему телефону баритон Антонио,– дай этому дикому генералу высказаться. Рейтинг стал сейчас очень высокий. Быдлу он нравится. Пусть побольше орет в эфире, разрешаю.

–Но он ругается, он…– Михалио замялся, весь покраснев-ший и взволнованный.

–Ничего, Михалио, пусть орет,– решил Антонио.– Думай о рейтинге программы. Программа становится очень популярной.

–Но, господин директор, я не могу так…

–Сможешь. Если хочешь работать у меня, сможешь.

Михалио тихо вздохнул, помолчал минуту, потом напомнил генералу:

–Мы пригласили вас на нашу программу, чтобы поговорить о войне.

–Ясное дело!– порывисто ответил Вольдемар.– Все – на фронт!

–Извините, но с нами никто не воюет.

–Как? Враг у ворот!– повторил Вольдемар, повышая голос.– Он хочет отнять у нас бананы и суверенитет!

–Ну, у нас полно бананов,– ляпнул Ивансио, но через минуту понял, что нужно было промолчать.

–У тебя много бананов?– Вольдемар бросил косой взгляд на

–40-

Ивансио, хмурясь.– Тебя враг не тронет? Ты с ним знаком?

–Нет…

–Враги хотят отнять у нас бананы вместе с нашим суверенитетом!– повторил Вольдемар.

–Это они вам лично сказали?– поинтересовался Ивансио.

–Кто они?

–Враги.

–Гм, мне они ничего не говорили,– сухо ответил Вольдемар.– С ними не знаком.

–Откуда ж знаете, чего они хотят?

–Да это каждому идиоту известно в Банании!– презрительно усмехнулся Вольдемар.

–Извините, с идиотами не общаюсь,– слегка усмехнулся Ивансио.

Вольдемар покачал головой, говоря очень зло:

–Дали вам свободу болтать!

–Вы против свободы слова?– полюбопытствовал Ивансио.

–Свобода слова – это осознанная необходимость молчать!– гордо изрек Вольдемар.

–Ну-ну…-вставил Михалио.

–Вот как?– удивленно спросил Ивансио.– А я думал…

–Солдату нечего думать!– повысил голос Вольдемар.– Солдат только выполняет приказы своего генерала! Так что сидите да бананы жуйте! Да, в Банании признана свобода слова.

«На бумаге…– подумал Ивансио, но вовремя сдержался, чтобы не сказать этого вслух.– Свобода слова лишь на бумаге. Одна цензура…»

–Свобода слова,– продолжал генерал.– Тебя посылают, и ты идешь, куда хочешь!– Сказав это, он громко захохотал, брызжа слюной.

–Гм, конституция Банании гарантирует свободу слова своим гражданам,– напомнил Ивансио.

–И тому, кто это слово скажет?– ядовито спросил Вольдемар.

–41-

–Ну, у вас такие намеки!– умилительно всплеснул руками Ивансио, делая вид, что очень озабочен поведением генерала.

Однако Вольдемар злобно заметил, буравя глазами Ивансио:

–Что наша жизнь? Грош один… Жизнь наша дорожает, так как перестала быть предметом первой необходимости.

–Опять намеки, генерал?

–Вовсе не намеки! Твоя жизнь, редактор, гроша не стоит!– злобно ответил Вольдемар.– Я честно это сказал!

Ивансио еле сдержался, чтобы не выругаться.

–Извините, генерал,– вставил Ивансио,– кажется, не стоит нас обижать.

–А может, стоит, мальчишка? Бананы жуй да молчи!– прикрикнул на Ивансио генерал.– Распустились! Вождь с трубкой всем нужен! Рты ваши заткнет! Все одобрям-с говорить будете!

–А мы и говорим одобрям-с,– сообщил Ивансио.

Услышав слова Ивансио, генерал на миг подобрел, даже слегка улыбнулся, но потом вновь принял строгое выражение лица.

–Говорить одобрям-с надо всегда!– веско проговорил Вольдемар.

–Мы говорим,– почти одновременно ответили Ивансио и Михалио, смотря на злого генерала, словно провинившиеся ученики в школе. – Одобрям-с.

–Правильно! Всегда говорите одобрям-с!

–Одобрям-с,– повторили одновременно Ивансио и Михалио.

–Вот эти внутренне враги болтают, что у нас якобы тотали… -Вольдемар остановился, не смог выговорить сложное для него слово.– Тотали… тьфу, литари… тьфу, то- та-ли-та-ризм, тьфу!.. – Он вытер платком выступивший на лбу пот.– Фу, слово сложное для меня.

–Понимаю вас,– осторожно заметил Ивансио.

–42-

–Гм, ты, мальчишка, меня понимаешь?

–Понимаю. Генерал не привык к ораторству,– смело ответил Ивансио.

–Да, генерал! Не оратор!– выпалил Вольдемар.– Вот враги говорят: у нас тотали… тьфу, опять…

–Ну, мы поняли,– решил помочь генералу Михалио.

–Нет, у нас не тотали… тьфу, но такое укрепление демократии, что мало никому не покажется!– процедил сквозь зубы Вольдемар.– Вы оба поняли?

–Конечно,– одновременно ответили Ивансио и Михалио.

–А где ваш одобрям-с?

–Одобрям-с,– тут же сказал Ивансио.

–Одобрям-с,– вставил Михалио.

–Одобрям-с,– кивнул Вольдемар.– Ну, бойцы информационного фронта, какие вести с фронтов?

–Ну-ну…– Михалио задумался, не зная, что ответить.

–Плохо, очень плохо…– Вольдемар тихо выругался, не сдержавшись.– Соглашение по продаже бананов наши враги хотят заключить вместе с утверждением общечеловеческих ценностей!

Вольдемар остановился, пристально глядя на притихших сотрудников телекомпании, будто ему внезапно стало интересно их мнение. А они молчали, ожидая, что дальше скажет, точнее, выкрикнет злой генерал.

–Ну? Ну? Молчим?– негодующе спросил Вольдемар.– Дышим выхлопными газами и молчим, не пыхтим?

–Мы вас слушаем, уважаемый генерал, – как можно любезнее ответил Михалио, хотя в глубине души проклинал Вольдемара.

–Слушаем… Да, меня надо слушать всем!– продолжал Вольдемар.– Да зачем нам общечеловеческие ценности? Их никогда у нас в Банании не было и не будет!

–Не будет?– почему-то спросил робко Ивансио.

–Не будет! Нам они не нужны! Мы и без наших врагов проживем!– заверил всех телезрителей Вольдемар.

–43-

–Извините, генерал…– Михалио отважился спросить Вольдемара, опасливо на него посмотрел минуту, потом все-таки решился:– Извините меня за вопрос… А как считаете, если рядом враги, как можно с ними торговать?

–Чего? Чего несешь?– насупился Вольдемар.

–Извините, если не понял вас…– продолжил осторожно Михалио.– Вы говорите: кругом враги.

–Везде! Они нас окружили!

–Так, если враги, как с ними торговать? Как им бананы продавать?

–Ну, а почему нельзя продавать бананы? Где написано, что бананами нельзя торговать?– нашелся Вольдемар, слегка усмехнувшись.– Чего-то твои вопросы странные!

–Ну-ну, не знаю…

–Зато твой генерал знает: странные вопросы у бойцов информационного фронта!– рявкнул Вольдемар.– И вообще. Бойцам нечего вопросы задавать! Им маршировать надо.

–Где маршировать?– не понял Ивансио.

–На плацу!– выпалил Вольдемар, потом задумался на минуту, поняв, что забыл, где находится и поправился:

–Тьфу, черт тебя!… Вам надо в эфире болтать, черт! Спутал! А вести с фронтов вам нужно знать!

–Мы стараемся,– одновременно ответили Ивансио и Михалио.

–Плохо стараетесь,– покачал головой Вольдемар.– На внешнем фронте все враги. На внутреннем тоже полно гадов разных, тьфу!.. У нас в Банании все хорошо!– без

сомнений заявил Вольдемар.

–Как же хорошо, если, как говорите, на всех фронтах враги?– удивился Михалио.

–Враги! Но наше дело правое! Выстоим! И Стабфонд пока большой, так что можно таскать из…– Тут Вольдемар осекся, поняв, что ляпнул лишнее.– Черт, устал говорить с вами… – Он пристально посмотрел на Михалио, потом

–44-

неожиданно для него рявкнул, грозно тараща маленькие черные глазки:– Нам нужен Вождь с трубкой! Чтобы порядок навел! Нам нужны выборы Вождя!

–Да были же выборы недавно,– напомнил Ивансио.

–То были выборы Фюрера,– поправил Вольдемар.– А нам нужен Вождь с трубкой. Вот вы очень часто показываете его в эфире, передачи разные про него… И фильмы разные снимаете. Не считаете, что сегодня он нужен обществу?

Михалио пожал плечами, не зная, что ответить, а Ивансио застыл, стараясь не смотреть на злого генерала.

–Молчим, да? Не хотите отвечать, да? – допытывался Вольдемар.– Или не хотите со мной дискутировать? Зря. А то бы я смог вам ответить. Да, поспорить смог бы с вами.

Ивансио не выдержал:

–Давайте я отвечу… Вот вы говорите: Вождь да Вождь, что Вождь нам нужен.

–Да, очень нужен,– подтвердил Вольдемар, улыбаясь на миг.– Народу о нем рассказали все, кроме правды.

–Если считаете, что нам нужен какой-то вождь, мы стали племенем?

–Чего ты болтаешь, мальчишка?– взревел от гнева Вольдемар.

–Вы не кричите, раз спрашиваете,– попросил Ивансио.– Мы стали каким-то племенем, если нам нужен вождь?

–Мы не племя, но вождь нам нужен,– веско проговорил Вольдемар.

–Это только вы так считаете?– не унимался Ивансио.

–Гм, ну, не только я…

–А кто же еще?

–Еще и я!– услышал Ивансио совсем рядом.

Глава 5

Явление народу Вождя с трубкой.

Оба сотрудника телекомпании «Останки» и генерал Альберто Вольдемар оторопели: из экрана телевизора,

–45-

стоящего рядом с ними, ловко вылез низенький человечек

с длинными усами, одетый в военный френч и черные сапоги. В правой руке он держал трубку. Незнакомец покурил минуту, гордо глядя на всех, потом победно провозгласил:

–Я вернулся, граждане Банании! Вы мечтали о Вожде с трубкой? Я с вами! Радуйтесь и трепещите! Всех врагов расстреляю, всех врагов уничтожу!

Первым очнулся Вольдемар. Он подбежал к Вождю с трубкой, пожал ему руку с благодарственными словами:

–Наконец-то, Вождь! Мы так долго вас ждали! Очень рады!– Вольдемар заискивающе смотрел в маленькие карие глазки Вождя с трубкой, словно голодная собака, просящая еду у злого хозяина. – Одобрям-с!

Вождь с трубкой небрежно отстранил Вольдемара, переводя взгляд на застывших Ивансио и Михалио.

–А что же вы молчите, бойцы информационного фронта?– озабоченно спросил их Вождь с трубкой.

Вольдемар решил ответить за работников телекомпании:

–Они в шоке!.. Одобрям-с.

–В шоке?

–Застыли от радости!

–То, что они застыли, я вижу,– криво усмехнулся Вождь с трубкой,– но не вижу радости на лицах.

–Ну-ну…– выдавил из себя Михалио.

–Нет, нет, они рады! Несказанно рады!– заверил Вольдемар с фамильярно – веселой улыбкой.– Всем хочется вернуться в золотой век порядка и благоденствия!

–Но они молчат…

–Не ожидали.

–Они не одобрям-с?

–Как же? Одобрям-с!– засуетился Вольдемар, подбегая к Михалио и Ивансио и слегка толкая их.

Ивансио очнулся и пролепетал:

–Я… я никогда такого не видел…

–46-

–Мальчишка, ты многого в своей жизни не видел!– рявкнул Вольдемар.– Простите его, наш Вождь!

Зазвонил внутренний телефон на столе. Михалио нажал на кнопку незаметно для телезрителей.

–Слушай, Михалио,– прозвучал по внутреннему телефону баритон Антонио,– ты что,

немой стал?

–Не немой…– прошептал Михалио.

–Говори, черт тебя…

–Но что творится?

–Пусть… Рейтинг уже зашкаливает.

–Вы видели, что произошло?

–Видел. Жуть…

–Я не знаю, что делать…– прошептал Михалио.

–Веди программу. Вроде ничего необычного,– приказал Антонио.

–Жуть одна… Мистика…

–Ничего. Быдлу нравится,– шепотом ответил Антонио.

–А что потом с этим вылезшим из телевизора делать?

–Подумаем. Ты продолжай вести программу.

–Но он так просто не уйдет, он…

–Ты веди программу, потом подумаем.

Михалио кивнул и сказал вполголоса:

–Итак, уважаемые телезрители, вы только увидели чудо на голубом экране!

–Да-да, верно, чудо!– расплылся в улыбке Вольдемар.

–Кто сказал, что чудес не бывает? Вот оно!– продолжил Михалио.– Наши ведущие и комментаторы часто показывали в эфире передачи о Вожде с трубкой, и вот явление его

народу! Многие ностальгировали по старому времени. Миф о сильном Вожде с трубкой жизнеспособен, пока мы не перестанем бояться будущего.

–Чего ты несешь?– возмутился Вождь с трубкой.

–Болван ведущий!– вторил Вождю с трубкой Вольдемар.-

–47-

Спятил, что ли?

Ивансио вмешался:

–Миф о Вожде удобен многим. Когда люди боятся будущего, они смотрят в прошлое и идеализируют его. Это какая-то дьяволиада, так что…

Вождь с трубкой перебил Ивансио:

–Вовсе не миф! Я вполне реальный! Можешь меня даже потрогать.

–Не хочу вас трогать,– быстро ответил Ивансио.

–Вождь с трубкой нам нужен всегда,– назидательно произнес радостный Вольдемар.

Вождь с трубкой одобрительно кивнул генералу, потом обратился к Михалио и Ивансио:

–Вот не понимаю вас. Ваше телевидение довольно часто показывало передачи обо мне. Дискутировали, спорили, многие ностальгировали. Чуть не просили меня: вернись и нам помоги! А теперь, когда я волшебным образом явился вновь к народу Банании, не рады?

Михалио и Ивансио промолчали.

–Они рады,– ответил за сотрудников телекомпании Вольдемар.– Одобрям-с.

–А чего молчат, если рады?

–Лишились дара речи,– придумал ответ Вольдемар.

–Даже не говорят мне одобрям-с,– удивился Вождь с трубкой.

–Скажут. Обязательно скажут,– пообещал Вольдемар.

–Думаешь? Скажут, когда их повезут на расстрел, но тогда поздно будет,– сурово произнес Вождь с трубкой.

–Да, расстреляют!– услужливо повторил Вольдемар.

–Зачем же так?– испугался Михалио.– Зачем нам грозить?

–А затем, что вы все враги!– прошипел Вольдемар.– Всех вас расстрелять надо!

–Правильно,– одобрил Вождь с трубкой.– Скоро начнутся выборы вождя, так что после моих выборов всех расстре-ляют!

–48-

–Расстреляют!– повторил Вольдемар. – Одобрям-с.

–После каких выборов?– одновременно спросили с ужасом Михалио и Ивансио.

–После выборов Вождя с трубкой! Народу Банании нужен Вождь с трубкой, поэтому я явился к нему!– известил Вождь с трубкой.– Одобрям-с?

–Одобрям-с!– выпалил Вольдемар, отдавая честь Вождю с трубкой.

–А вот они опять молчат? Не говорят мне одобрям-с!

–Скажут. Обязательно скажут,– пообещал Вольдемар.

Ивансио что-то промямлил, протирая от удивления глаза.

А Вождь с трубкой обернулся к Ивансио и Михалио и стал высокомерно говорить, постоянно грозя указательным пальцем:

–Итак, слушайте своего Вождя! Мое дело правое, я всегда буду жить в мыслях и делах людских, хоть я и умер! Мое дело правое, я всегда буду жить!

–Всегда, всегда!– вставил довольный Вольдемар.

–Я вечен!– продолжил гордо Вождь с трубкой.

–Наш Вождь вечен!– вставил Вольдемар.

–А зачем нам грозить?– испугался Ивансио.

–Молчать, враг, когда с тобой изволит говорить сам вождь нации!– недовольно воскликнул Вождь с трубкой, грозя Ивансио кулаком.– Попомни мое слово: борьба с врагами Банании, разными террористами, шпионами будет всегда! Никакие изменения названия, никакая смена руководства ничего не изменят по своей сути, и все останется, как и было ранее! Только с помощью страха, животного страха, подавления всякого инакомыслия можно навести порядок! Если есть какой инакомыслящий в стране, его нужно расстрелять, он не поймет никогда своей вины! Нельзя уничтожить мысль, но можно убить человека, который эту мысль озвучил! И можно не печатать неугодную мысль, делая вид, что она не интересна и не актуальна!

–А как же тогда с правами человека и…-заикнулся Иван-

–49-

сио, но Вождь с трубкой его грубо перебил:

–Плевать мне на эти права человека!

–Плевать!– вторил своему кумиру сияющий Вольдемар.-

–Величие державы важнее прав человека!!

–Но где же гуманность?!– порывисто воскликнул Ивансио.

–Плевать мне на гуманность!– рявкнул Вождь с трубкой. – Действовать нужно просто и эффективно: ку- ла- ко-м!! И без всяких там западных игр в демократию! Всех врагов расстреляю! Нет человека – нет проблемы!

Глава 6

Обыватель требует Вождя с трубкой.

Весь последующий день для телевизионщиков прошел очень сумбурно: непрерывно директору Антонио и ведущему Михалио звонили зрители, требуя нового появления Вождя с трубкой, также звонили из редакций разных газет и журналов, прося дать им интервью; помимо этого, к Антонио заходили важные мрачные люди в штатском, требуя объяснений по поводу странного воскрешения Вождя с трубкой и появления его в эфире. Антонио толком ничего никому не отвечал, как и его ведущий Михалио, что очень раздражало звонивших и многих посетителей телекомпании. И Антонио, и Михалио рассказывали только то, что сами видели в эфире, ничего нового они не могли рассказать при всем своем желании. Людей в штатском интересовало, куда делся после внезапного появления в эфире Вождь с трубкой, но и на этот вопрос Антонио не мог дать четкого и исчерпывающего ответа, что больше всего разозлило гостей телекомпании. А Вождь с трубкой после окончания программы странным образом исчез, как только Михалио попрощался в эфире с телезрителями.

В середине дня к Антонио наведался главный прокурор Банании Гаспар Василио с требованием разъяснения появления грозного гостя из недавнего прошлого. Главный

–50-

прокурор винил Антонио в том, что программа «Время укажет» вовсе не для того, чтобы показывать воскресших политических монстров. В свою очередь Антонио устало повторил ему только то, что говорил сегодня неоднократ-но с самого начала рабочего дня, но такой ответ не понравился главному прокурору.

–Вы не можете ответить на мои вопросы!– возмутился Василио.

–Гм, я отвечаю только то, что знаю,– со скрытой досадой ответил Антонио.

–А я прошу вас что-то придумывать? Я же не зритель ваших заумных программ!

Услышав последние слова Василио, Антонио нахмурился:

–На что вы намекаете?

–Намекаю? Я всегда говорю прямо!

–Неужели? Вам не нравятся наши программы?

–Не нравятся? Слишком мягко сказано.

–Мы не просим никого нас смотреть,– зло заявил Антонио, постукивая пальцами по столу.

–И не смотрел бы, а надо. Надо в силу служебных обязанностей.

–Значит, все-таки смотрите?

–Повторяю: смотрю только в силу служебных обязанностей!

Антонио заерзал на кресле, демонстративно поглядывая на часы:

–Знаете, я занят… Время…

–Понятно,– криво усмехнулся Василио.– Это вежливое «пошли вон»?

–Ну, зачем же так, но я в самом деле…

–Так, ответьте, а куда делся ваш гость?

–Вот чего не знаю, так не знаю,– развел руками Антонио.

–Как не знаете?

–Не знаю!

–51-

–Не испарился же он?

–Может, испарился.

–Тогда у вас цирк, что ли?– предположил Василио.– Или какой-то фантастический аттракцион?

–И не цирк, и не аттракцион.

–Куда же делся Вождь?

–Вот все спрашивают меня одно и то же,– нервно ответил Антонио.– А не интересуются его появлением.

–Я интересуюсь.

–Правда?

–Всем интересуюсь. Мне интересно, как ваш Вождь с трубкой появился!

–Это не наш Вождь.

–Гм, то постоянно говорите о нем в эфире, то не наш?– усомнился Василио.

–Лично я не занимался программами о нем.

–Ладно, как он появился?

–Не знаем!– ответил, почти рявкая, Антонио.– Ничего не знаем! Ни как он появился, ни как испарился!

–Ничего не знаете?

–Знаю, что он был в телестудии. И он не должен был там появляться!– зло заявил Антонио.

–Вот как?

–Именно так! Это произошло случайно.

Василио медленно изрек, выставив вперед указательный палец:

–Случайно в этом мире ничего не происходит! Сколько работаю, никогда не было случайностей.

–А я опять заявляю: появление Вождя с трубкой произошло случайно. Его никто не вызывал, в программе быть его не должно!

–Хорошо, ответьте тогда на другой вопрос,– продолжал Василио.– Программа «Время укажет» должна показывать мелодрамы?

–Не только мелодрамы. В этой программе следует говорить

–52-

о том, что волнует каждого бананца.

–Ха! Неужели думаете, что каждого бананца интересует появление Вождя с трубкой в наше время? Вы ошибаетесь.

Антонио разозлился:

–Нет, это похоже на допрос! Вы знаете, наши телефоны не перестают звонить! И все зрители требуют появления Вождя с трубкой.

–Неужели?

–Поверьте мне! – С этими словами Антонио показал на телефон, который звонил, не умолкая.– Что за придирки?

–Успокойтесь, господин директор! Я только выполняю, что должен. Я задаю вопросы, которые должен задать! Могу, кстати, задать у себя. Если хотите быть вызванным в прокуратуру.

–Нет, лучше здесь…– Антонио помолчал минуту, еле сдерживаясь, потом ответил поспокойнее:– Наша програм-ма «Время укажет» для домохозяек.

–Гм, как интересно!– всплеснул руками Василио, хихикнув. – Вождь с трубкой для домохозяек?

–Только не надо меня перебивать! И все передергивать!

–Я только вас слушаю.

–Да, сначала внимательно выслушайте… Итак, программа рассказывает все, что может заинтересовать бананцев. И мелодрамы показываем, и рассказываем о войне по всем направлениям как с внешними, так и с внутренними врагами. И разве генерал не лучший знаток военных действий? Разве он хуже любого другого гражданского рассказчика?

–Понятно…– Василио кивнул.– Вы пригласили генерала в силу того, что он лучше осведомлен в военных вопросах.

–Правильно!

Ничего не добившись от директора телекомпании «Останки», как и от ведущего программы Михалио, главный прокурор ушел, напоследок попросив позвонить, если Вождь с трубкой неожиданно вновь появится в зда-

–53-

нии телекомпании.

Узнав об удивительном происшествии в телеэфире, Фюрер взбесился. Он вызвал к себе босса партии «Единый фронт» Мигеля Петрио, потребовав объяснений. Однако Петрио лишь беспомощно развел руками, шепча:

–Извините, мой фюрер…Я тут…Ни при чем…

–Как ни при чем?!– взревел от ярости Фюрер, низенький лысоватый человек с маленькими злыми серыми глазка-ми.– Кто постоянно показывал передачи об этом монстре?

–Не я…

–Ах, не ты?! Твое телевидение показывало!

–Извините… Телекомпания «Останки», мой фюрер,– осторожно поправил Петрио.

–Останки?! Одни останки сейчас от тебя останутся, если этот Вождь не исчезнет!

Петрио вздрогнул:

–Только не ругайте… Исчезнет.

–Откуда ты знаешь, что исчезнет, если не знаешь, как он появился?

–Надеюсь.

–Идиот!!

–Молю вас о снисхождении.

–К кому снисхождение? Это к тебе, который допустил новое пришествие монстра?!

–Извините, я стараюсь…– прошептал Петрио, не смотря на разгневанного Фюрера.

–Стараешься?! Стараешься монстров показывать?

–Я лишь исполняю ваши приказы.

–Идиот, я тебе приказывал показывать Вождя с трубкой?

–Ну, прямо нет…

–Зачем надо было показывать передачи о Вожде с трубкой?

Петрио произнес вполголоса:

–Исключительно исходя из ваших указаний.

–Моих?!.. Я тебя просил его показывать?

–Напомню наш недавний разговор, когда сказали, что

–54-

обывателя надо отвлекать от унылой реальности.

–Это так ты быдло отвлекаешь? Появлением Вождя с трубкой?

–Помню, был разговор о том, что ничто так не отвлекает обывателя от унылой реальности, как псевдоисторические дискуссии «Вождь с трубкой всегда жив!».

Фюрер побагровел от злости и орал почти полчаса, энергично жестикулируя, словно злой и внезапно ополоумевший дирижер, который грозит одновременно всем музыкантам и хочет наказать всех за плохую игру. А Петрио стоял рядом навытяжку, помалкивая, боясь даже пошевелиться и считая про себя от одного до тысячи.

Устав орать, Фюрер выпил стакан воды, потом посмотрел исподлобья на Петрио, негодующе спрашивая:

–Черт, чего молчишь?

–Я… я слушаю. Одобрям-с.

–Чего ты одобрям-с?

–Все одобрям-с.

–Ой, какие полные идиоты вокруг!

–Извините, я не полный идиот,– осторожно возразил Петрио. – У меня нет слов, чтобы описать, как я взволнован.

–Да у тебя ничего нет! Мозгов у тебя нет!– взревел Фюрер. – Чего ты болтал об отвлечении обывателя?

–Ничто так не отвлекает обывателя, как псевдоисторичес-кие дискуссии на тему «Вождь с трубкой всегда жив»,– напомнил Петрио.

–Гм, вот так отвлекли, что он появился!

–Вы еще говорили о концепции общенациональной психотерапии.

–Это ты к чему?

–Что телевидение должно быть главным транквилизатором для обывателя.

–Согласен, – произнес помягче Фюрер.– Помню эти слова, помню. Должны быть методы корректировки реальности.

–55-

–Одобрям-с,– слегка улыбнулся Петрио.

–Чего ты одобряешь?

–А все, что скажете.

–А если прикажу тебе сейчас утопиться?– спросил с интересом Фюрер.

–Ну… зачем…– испугался Петрио.

–Ладно,– махнул рукой Фюрер.– Шутка!… Да, все, что прыгало, танцевало, пело, изрыгало неимоверные потоки лжи и отличалось ярко выраженной пошлостью, отвлекало телезрителя от реальности, да… Но вот теперь появился Вождь с трубкой.

–Одобрям-с,– вставил некстати Петрио.

–Чего ты опять одобрям-с? Что появился этот динозавр?

–Нет, я…

–Идиот, он хочет идти на выборы! – раздраженно произнес Фюрер.

Петрио расплылся в идиотской улыбке до ушей:

–И я хочу.

–Чего ты хочешь? Чтобы он победил на выборах?

–Ой, что вы… Я хочу, чтобы вы победили.

–Уж не сомневайся,– твердо ответил Фюрер.– Выборы меня…тьфу, фюрера пройдут отлично!

–Не сомневаюсь!

–Но динозавр грозился пойти на выборы!– напомнил Фюрер.– И что теперь делать?

–Забыть про него. Вы, мой фюрер, выиграете.

–Надеюсь.

–Поможем фюреру! Подтасуем все результаты!

–Надо перестать показывать его в эфире!– приказал Фюрер.

–Одобрям-с. -Петрио благоговейно глядел на Фюрера, внимая каждому его слову.

–Хотя бы на время выборов меня… тьфу, то есть Фюрера.

–Одобрям-с.

–Так, слышал кое-кто в Банании недоволен новостными программами, судами, коррупцией…

–56-

Петрио горестно-покорно вздохнул:

– Извините, мой фюрер, но разве кто-то может быть доволен увеличившейся коррупцией?

– Гм, согласен. Значит, надо ее чуть уменьшить.

–Уменьшить. Чуть.

–А почему недовольны только нашими чиновниками – взяточниками? В нашей Банании все воруют.

Петрио радостно повторил слова Фюрера:

–В нашей Банании все воруют.

– И ты тоже?

–И ты …. Ой, извините, мой фюрер.

Фюрер снисходительно усмехнулся:

–Ничего. Как там депутаты?

– Они все – «за». Как и всегда.

–Неужели все депутаты в Болтливой Думе «за»?

–Все – «за»,– радостно подтвердил Петрио.

–Похвально.

–Похвально врут в гла… Ой…– Петрио остановился, поняв, что ляпнул лишнее.

–Ты думаешь, о чем говоришь?– прикрикнул на партийного босса Фюрер.– Как там новостные программы? Каждый день меня показывают?

– Каждый день вас показывают.