Читать книгу Ромео может не успеть - Сергей Криворотов - Страница 1

Дни складываются в недели, переходя в месяцы с невообразимой скоростью, будто кто-то ненормальный безостановочно крутит педали велосипеда времени. Обозначения годов неуловимо меняются, как цифры на счётчике такси, глазом моргнуть не успеешь, а новый год оказывается старым, очередной незаметно подходит, едва ли не подкрадывается исподтишка, чтобы побыстрее оттереть предыдущего прочь в никуда. Оглянешься назад, а там почти ничего уже не разобрать, частности и детали событий размываются в непрозрачной дымке воспоминаний, то ли подлинных, то ли ложных. Становится непонятно: происходило именно так или этак? Истины прошлого не воскресить: некогда объёмная картина давно разбилась на плоские фрагменты, да и от них уцелели только осколки.

50-е.

Пригнали диковинные никогда пятилетним мальчишкой не виданные экскаваторы для рытья котлована, эти огромные механизмы казались ему одушевлёнными, двигающимися сами по себе в настойчивом упорстве выгрызания почвы, а вовсе не управляемыми сидящими в кабинах людьми. Что-то было в них напоминающее оживших драконов с картинок японских или китайских народных сказок. Правда, китайские выглядели несколько добрее, но тоже были драконами, а дракон есть дракон, как его не нарисуй, и добрым он быть не может. Но тогда Саша этого ещё не понимал. О доисторических динозаврах, могущих прийти на ум при виде рычащих чудищ, ему стало известно только в школе. Потом с гулким грохотом забивались сваи под фундамент. Пыхающие синими клубами самосвалы один за другим подвозили щебёнку, гравий, песок, кирпичи… Словом, дом в четыре этажа в центре областного города вырос на глазах по желанию руководящей силы, как в сказке, не по дням, а по часам. С декоративными вазами для цветов на фронтоне, с боковой прямоугольной башенкой на крыше, увенчанной шпилем, на котором явно не хватало какой-нибудь эмблемы или простого флюгера – вычурный изыск послевоенной архитектуры, отражение ещё предшествующих ей построек мирного времени.

Главным новосёлом сказочного теремка стал первый секретарь обкома партии, живший и до того в недоступных прочим условиях. Тот прежний номенклатурный дом возводили пленные немцы ещё в конце сороковых. А это новое здание создавалось уже как символ иной эпохи для страны, стоявшей на пороге космоса, но ещё не познавшей вкуса достижений зодчества из стекла и бетона. Сквер с недавно убранной статуей вождя всех времён и народов покрылся усыпанными измельчённым кирпичом дорожками и аккуратными газонами с одуванчиковыми соцветиями, будто и не было здесь никогда пугающего мелкую ребятню посеребрённого истукана.

Иногда бабушка приводила Сашеньку сюда. После двух побегов из детского сада она категорически выступила против родительского произвола, присоединив к своим хозяйственным обязанностям по дому воспитание внука, которым, впрочем, и без того немало занималась до сих пор.

Вот тогда-то он с ней и познакомился. Надо сказать, были и другие дети их возраста, мальчишки и девчонки, приходившие сюда со своими бабушками, которые нашли возможность не отдавать свои чада ни в детский сад, ни жестокому и непредсказуемому воспитателю – улице.

Однако чаще случалось так, что им приходилось оставаться вдвоём в то время, как их бабушки вели доверительные беседы или что-то вязали, сидя рядом на лавочке. Когда они оказывались наедине, им ни разу не стало скучно вместе. Никогда они не ссорились, не дрались между собой, как это часто случалось с прочими сверстниками.

Ему сразу понравилась её компания, проводимое в играх время пролетало приятно и незаметно. В отличие от многих ровесниц она не оказалась ни задавакой, ни плаксой. Звали её Юля, но и напрашивающаяся в рифму дразнилка ей совершенно не подходила, нет, капризулей она тоже определённо не была. Всего два раза Саша смог заметить в глазах терпеливой девочки беззвучные слёзы боли от ушиба или падения, да и те быстро высохли. Иссиня-чёрные волосы, обычно старательно заплетённые в косу, большие, всегда полные любопытства миндалевидные глаза на смуглом личике, если бы чуть выше переносицы ей прилепить мушку, она вполне сошла бы за индианку, виденную им в кино, только кожа её выглядела светлее, и одевалась Юля не так, как они – обычно короткий до загорелых расцарапанных коленок чистенький светлый сарафанчик с незатейливым рисунком, иногда в летнюю жару дополняемый сверху панамкой…

Как-то раз в обычное для игр время Юли не оказалось на месте, маленькому Саше стало грустно одному, и даже интересная сказка не смогла избавить от странного щемящего чувства. И на следующий день, и ещё много раз потом, когда бабушка, приводила его на облюбованную скамейку возле номенклатурного дома, знакомая девочка больше не появлялась. Попадавшиеся иногда другие дети его не интересовали, а бабушкино чтение не увлекало, как прежде. Скверик для него опустел.

Юля оказалась на год старше, с наступлением сентября она пошла в школу. С исчезновением подружки ходить в сквер расхотелось, теперь Саше позволялось больше времени проводить во дворе их старого дома, где все ребята и девочки были либо намного старше, либо младше его. С Юлей после они виделись всего раза два и даже не поздоровались. Девочка в школьной форме бросила украдкой взгляд и тут же сделала вид, что не узнает неотрывно глазеющего на неё мальчишку. Дошколята уже совершенно не входили в круг её интересов.

Когда же пришёл и его черёд стать первоклашкой, они виделись ещё реже: второклассники учились во вторую смену. В садике перед четырёхэтажным жёлтым домом играли теперь новые дошколята, совсем другое поколение.

Так что, несмотря на то, что жил он неподалёку от сквера возле номенклатурного дома, одну из квартир которого занимала Юлина семья, несколько лет они не встречались даже в школе. Думать о симпатичной девочке он давно перестал, но приятные воспоминания о детских играх с ней остались навсегда.

60-е.

Где-то в классе пятом или шестом Саша внезапно столкнулся с ней лицом к лицу в дверях на выходе из школы, но даже не поздоровался, его охватила непривычная робость. Теперь его прежняя подружка носила короткую стрижку каре, не скрывавшую длинную шею, много позже именно такую причёску прославила знаменитая француженка Мирей Матье, о которой тогда Саша не мог иметь представления. Юля заметно подросла и внешне посерьёзнела, но осталась такою же подвижной и жизнерадостной, в чайных глазах легко отыскались знакомые озорные искорки. Но в её ответном мимолётном взгляде, равнодушно, не задерживаясь, скользнувшем по нему и унесшемся прочь, он не обнаружил ни тени узнавания. Может быть, она изобразила безразличие для него нарочно? Кто их разберёт, этих девчонок! Что скрывается за их непонятной игрой? Но, скорее всего, повзрослевшей Юле действительно не было никакого дела до случайно попавшегося навстречу младшеклассника. Год разницы тогда воспринимался почти пропастью, всего за двенадцать месяцев они становились выше, крупнее и, как им самим представлялось, намного умнее. Акселерация, одним словом – так учёные определили замеченное недавно явление, феномен столь быстрого роста.