Оглавление
Сергей Любецкий. Вечера на кладбище. Оригинальные повести из рассказов могильщика
От автора
Часть первая
Вечер первый. Три смерти
Вечер второй. 99 волос, или Лаковый череп
Часть вторая
Вечер третий. Замогильная жизнь
Вечер четвёртый. Призрак, или пурпурный плащ
Часть третья
Вечер пятый. Свадебные похороны
Вечер шестой. Прекрасный скелет
Вечер седьмой. Беспокойный покойник
Вечер восьмой. Праздник мёртвых, или тайна могилы
Отрывок из книги
Как смело и гордо встречает человек юность свою, юность, цветущий, роскошный период жизни, позолоченный блестками удовольствий! Вот патент на право приобретения новых ощущений, радостей, не младенческих уже, часто и не невинных!.. Во младенчестве – слышится ропот, в юности – раздаются громкие, жаркие восклицания: дитя говорит будто ощупью, юноша из полной души выгружает свои чувства, из полных краёв её вырывается извив слов беглых, красноречивых, свиток понятий развивается… юноша видит одну безбрежность – и поёт свои радости весне-жизни, как соловей. Он хочет разжиться, но время быстро перелистывает страницы жизни его – и смерть хладнокровно ставит на последней роковую точку свою…
Хотите ли, я опишу вам досконально, со всеми подробностями, этот интересный монумент бытия Гура Филатьича.
.....
Кто видал как гуляют охотники, запродавшиеся в солдаты? Кто не имел этого случая, тому советую по первому же снежному пути побродить по большим московским улицам: там, верно, встретит он несколько извозчичьих саней, разбегчиво подкатывающихся с седоками своими к пристаням забвения – т. е. к трактирам, заманивающим к себе издали живописными вывесками с замысловатыми надписями: Керезберг, Варшава, Браилов, и все это не в дальнем расстоянии одного от другого. Кто из домоседов не бывал в этих городах, тому покажется любопытно за небольшие, извозчичьи прогоны, изъездить в Москве почти всю Европу; к тому же ведь это не сухая какая-нибудь панорама, и не картина, намалеванная на холстине, но существенность, одушевленная людьми и людьми ласковыми, принимающими всякого приветливо, учтиво, потчивающими радушно и говорящими с вами по-русски, не смотря на то, что они живут во Франции, в Польше и т. д. Там увидите вы также не холодных улиток-англичан, с обточенными, гладко выскобленными подбородками, но хозяев в полном смысле, бородатых и родных потомков славян, настоящих ваших соотчичей. Кроме наружной вывески, там ничего не найдете вы иностранного: там также пахнет русскими щами и звучит полновесными поговорками. Вот там-то пируют охотники с отдатчиками своими: там-то скромность бывает на привязи, а похмелье на спуску. Тот, кто выторговывает себе свободу от солдатчины на чужой счет, не жалеет ничего, чтоб угостить досыта, даже до пересыта, избавителя своего, а этому некогда и одуматься бывает: ему не дают времени проспаться, а заливают и закармливают его, как пулярду на убой.
Опять повторяю, советовал бы всякому русскому посмотреть хоть раз в жизни на катанья охотников: это национальная черта; жаль, что не выберется никто в роде Теньера изобразить эту картину смелою, вольною кистью; наша история потеснилась бы дать место этой выскочке.
.....
