Вакансия

Оглавление

Сергей Малицкий. Вакансия

Пролог. Ad avisandum[2]

Часть первая. Ad notam[3]

Глава 1. Август и чуть-чуть

Глава 2. Гость и еще один гость

Глава 3. Дорога и еще немного

Глава 4. Променад и лимонад

Глава 5. Наставления и знакомства

Глава 6. Закрутка и кручина

Глава 7. Заботы для субботы

Глава 8. Охота на обормота

Глава 9. Бред и велосипед

Глава 10. Причины и обстоятельства

Глава 11. Кофе и хандра

Глава 12. Tarde venientibus ossa[17]

Глава 13. Заповедник

Часть вторая. Ad valorem[25]

Глава 1. Не с листа

Глава 2. Краснодеревщик и Еж

Глава 3. Жизнь после смерти

Глава 4. Пистолет и томограф

Глава 5. Женя и Женя

Глава 6. Мертвяки и трупаки

Глава 7. Смотри на небо

Глава 8. Убить человека

Глава 9. Стрельба и ворожба

Глава 10. Паутина

Глава 11. Лизка-дурочка

Глава 12. Тайное и потайное

Глава 13. Ангел и «Кузькина мать»

Часть третья. Ad hominem[49]

Глава 1. Предчувствия и предпосылки

Глава 2. Порча

Глава 3. Бритва Оккама[57]

Глава 4. Естество и колдовство

Глава 5. Молельная и парная

Глава 6. Смекалка и сноровка

Глава 7. Ужас и кураж

Глава 8. У смертного одра

Глава 9. Было – не было

Глава 10. Кладбище

Глава 11. Смотрины и проводы

Глава 12. Обложка

Глава 13. Узелок

Эпилог. Ad libitum[76]

Глоссарий

Отрывок из книги

Жаркий август оборвался в двадцатых числах. Температура упала с тридцати с лишним до пятнадцати, горячий ветер остыл; остыв, приободрился и даже попытался предстать ураганом, обрушив на припаркованные во дворах столицы машины не меньше сотни деревьев. Потом начались дожди. Дым от горящих лесов Москву покинул, лето переломилось, как столбик пепла на непотушенной сигарете, и жизнь двадцативосьмилетнего парня, почти столичного жителя Женьки Дорожкина, который возвратился в Москву из родной деревни, переломилась вместе с ним, пусть даже сам он и не курил никогда. Удивляться не приходилось. В августе всегда происходило что-нибудь пакостное, и, если оно выпадало на начало месяца, это значило только одно: в конце августа отольется чем-то еще более горьким. Хотя бы для одного человека. Так и случилось. Дорожкин потерял работу.

В понедельник, смахивая с ветровки капли дождя, он нырнул в ставший уже до зевоты привычным офис и не обнаружил фирмы, которой отдал почти два года жизни. Ни мебели, ни компьютеров, ни образцов товара, движение которого отслеживал Дорожкин, на привычных местах не оказалось. На полу валялись листы бумаги, на окнах висели жалюзи с мятыми ламелями. Из пары горшков торчали стебли засохших цветов, не переживших лето. Из гнезд на подвесном потолке вместо ламп выглядывали концы провода.

.....

– Как все коровы! – зарычала старуха и запричитала что-то вполголоса, закатила глаза, выставила руки перед собой и пошла, пошла странной, покачивающейся походкой по коровнику. Зашевелились, поползли в стороны соломинки, взметнулась вверх крохотным блестящим смерчем вода в поилке, зашуршали веревки и тряпки, развешанные по гвоздям. Дорожкин было шевельнулся, открыл рот, чтобы предупредить о сохранении следов, но старуха выставила в его сторону два пальца, и лицо младшего инспектора обожгло льдом.

«Чудес не бывает», – постарался приободриться Дорожкин, но не смог вымолвить ни слова, попятился из сарая наружу и только и успел увидеть, что старуха подхватила вилы и что-то вычерчивает по полу коровника, размазывая все тот же коровий лепех.

.....