Читать книгу Сны покаянные - Сергей Марксович Бичуцкий - Страница 1

С Н Ы П О К А Я Н Н Ы Е

Сказка-притча

Глава 1

В некотором царстве, в некотором государстве… Можно было бы начать нашу историю и такими словами, если бы это было правдой, но это не совсем так. А, если уж говорить начистоту, то это совсем не так. Дело в том, что история, которую я хочу вам далее поведать, произошла не где-там, в далекой стране и в неведомом месте, а в нашем городе и на соседней улице. Вообще-то, рядом с нами происходит множество удивительных историй, которые мы почему-то просто не замечаем. То ли потому, что мы такие невнимательные; то ли потому, что уткнулись в этот злосчастный компьютер, спрятавшись от настоящей жизни, и она проходит мимо нас; то ли потому, что нам об этом никто не рассказывает. Причин много, но мы попробуем исправить эту ошибку, потому что настоящая жизнь гораздо интересней и поучительней всякого интернета.

Итак, жили-были на соседней улице две девочки-подружки. Одну из них звали Лиза, а вторую – Катя. Было подружкам по десять лет. Маленькие они были или уже самостоятельные девочки, судите сами. Кто-то обязательно скажет, что маленькие, но думающий читатель вряд ли согласится с этим, так как в любом возрасте человек сталкивается с какими-то вопросами, которые он должен решать сам, и от того, как он их решает, и зависит определение – маленький он или уже самостоятельный. Кто же из нас не знает, что в жизни частенько случается так, что некоторые люди до самых седых волос так и остаются детьми, а те, о которых говорят «от горшка два вершка», оказываются не по годам мудры? Поэтому давайте не будем заранее делать какие-то выводы, а выслушаем эту историю до самого конца, и только потом выскажем своё мнение. Или промолчим, и подумаем о самих себе.

Итак, жили-были две девочки-подружки, Лиза и Катя. Был май месяц, и они с нетерпеньем ждали окончания учебного года. Лизе не терпелось вновь отправиться в монастырь, где они с мамой, братьями и сёстрами обычно проводили все летние месяцы, а Катя мечтала поехать отдыхать с мамой и папой в Крым. Если только папе дадут отпуск. Папа Кати был военным лётчиком, поэтому не мог сам заранее решать, когда ему пойти в отпуск. Всё зависело от его командования. Катя была абсолютно уверена, что всё случиться так, как ей хочется, и уже строила в своём воображении прекрасные картины будущего отдыха. Её фантазии настолько разыгрались, что она рассказывала о своём будущем отдыхе не только Лизе, но и многим своим одноклассникам, невольно пытаясь вызвать у них зависть к её будущему замечательно проведённому времени. Она рисовала завораживающие пейзажи морского простора, ласкового солнца, прыгающих дружелюбных дельфинов, на которых, если повезёт, можно даже покататься и многое другое, что она могла себе только вообразить, и что, по её мнению, могло удивить её одноклассников. И она добилась своего. Одноклассники с горящими глазами и, чего уж скрывать, немного с завистью слушали эти фантазии. Не все, конечно, но многие. И всё здесь было бы замечательно, если бы на самом деле это не было бы простым хвастовством. Да, да! Катя, попросту хвасталась, стараясь хоть какое-то время побыть в центре внимания. Почему? Да потому, что она была неусидчивой и увлекающейся девочкой, из-за чего не могла сосредоточиться на учёбе и училась очень посредственно. Никакими выдающимися талантами Катя не обладала по той же самой причине, поэтому всегда находилась как бы в тени своей подружки Лизы. Никто не прислушивался к её мнению, не спрашивал у неё совета, не искал её дружбы и это угнетало её, поэтому она искала хоть малейший повод, чтобы выделиться и обратить на себя внимание. Фантазии в отношении Крыма и предстоящего отпуска помогли ей на какое-то время стать центром внимания товарищей, но командование почему-то о планах Кати ничего не знало, и папин отпуск перенесли на осень. И никакие слёзы не смогли заставить командиров папы изменить своё решение, поэтому Катя немного приуныла, не зная, как теперь оправдаться перед своими товарищами, и чем она будет заниматься летом. После грандиозных планов отдыха в Крыму ехать в детский спортивный лагерь? Ну, уж нет! Ну, разве можно сравнить Чёрное море с Белым? Что может быть интересного на Белом море? Вышла на балкон и вот оно тебе, Белое море, которое на самом деле вовсе и не белое, а какое-то свинцово-серое. От одной только мысли о том, как над ней будет насмехаться этот задавака, Витька Верховцев, после всех её рассказов о прелестях отдыха в Крыму, Кате становилось не по себе, поэтому предложение мамы было отвергнуто. «Ни за что не поеду! Никогда! Я лучше всё лето просижу в своей комнате!» – со слезами на глазах говорила Катя своей маме, не объясняя при этом истинную причину своего отказа. Да и как её объяснишь, если Катя в очередной раз ослушалась своих родителей, и попала в неприятнейшую ситуацию, когда вместо восхищения и удивления её ждали насмешки и презрение?

Заметив за ней привычку бездумно пофантазировать и прихвастнуть, папа неоднократно говорил ей, что человек должен отвечать за свои слова, потому что, во-первых, можно своим необдуманным словом и обидеть, и подвести кого-нибудь, даже если ты этого не хотела, а, во-вторых, тебе просто перестанут верить, даже тогда, когда ты будешь говорить правду. И в первом, и во втором случае, тебе будет очень стыдно и обидно, но виновата во всём ты будешь сама, поэтому надо внимательно следить за тем, что ты говоришь. «Ты представь себе, что может случиться, если тебе перестанут верить?». – говорил ей папа. «Ничего и не будет». – упрямилась Катя. «Ничего? – недоумевал отец. – Представь себе, что ты пошла купаться, отплыла от берега и у тебя свело судорогой ногу. Ты стала тонуть и звать на помощь, а тебе никто не поверил. Ты понимаешь? Ты кричишь от боли, зовёшь на помощь, а люди на берегу говорят друг другу: «Кто это там кричит? Катя? Да ну её! Надоела со своим враньём!» И ни один не придёт тебе на помощь. Ты понимаешь к чему это может привести?» «Понимаю». – неохотно соглашалась Катя и обещала исправиться. Но, одно дело пообещать, а другое – сдержать обещание. Вряд ли Катя обращала внимание на то, чему её учил папа, так как всё, о чём он её предупреждал, случалось с пугающим постоянством. Не зря в народе о таких невнимательных и непослушных детях говорят, что у них «в одно ухо влетело, а в другое вылетело.» Вот и теперь ей было очень стыдно и досадно, но винила во всём она не себя, а этих «противных командиров», которые не разрешили папе поехать в отпуск летом. Во всём виноваты они, а страдает от этого она, разнесчастная девочка! И что ей теперь делать? Как с таким несчастьем дальше жить? Катя не знала, и растерялась. «Всё против меня! Ну, всё! И выхода никакого нет! И совета не у кого спросить!» – думала Катя, но потом с радостью воскликнула: «Да как же не у кого? А Лиза?»

Она совсем забыла о своей лучшей подружке Лизе, от которой у неё никогда не было секретов. Какие могут быть секреты от лучшей подруги? Катя тут же, не откладывая дела в долгий ящик, помчалась в соседний подъезд. Лиза, конечно, успокоила её, но она, в отличии от подруги, считала, что виновата во всём сама Катя, а не какие-то неведомые командиры. Нечего было хвастаться! Поэтому, чтобы успокоиться и очистить страдающую душу, она посоветовала Кате сходить вместе с ней в церковь и исповедаться, то есть, честно во всём признаться Господу и больше никогда не хвастаться, а ребятам в школе просто рассказать всё как есть, так как подобное случается сплошь и рядом. И, если она так сделает, то её, скорее пожалеют, но смеяться над ней уж точно никто не будет. Но Катя не очень понимала, что от неё хочет Лиза, так как никогда не исповедалась, и не знала о целительной и животворящей роли исповеди, да и в церкви они были с мамой только несколько раз: когда её крестили после рождения, о чём она, конечно же, не помнила, да ещё несколько раз заходили поставить свечки за упокой родителей мамы и папы. Ей казалось, что если она расскажет священнику всё, что успела за свою жизнь сделать неправильного, то над ней будет смеяться не только весь класс, но и весь город. И никакие объяснения Лизы по поводу того, что священник никогда и никому не рассказывает о том, что ему говорят на исповеди, потому что существует «тайна исповеди» и она священна, и, что исповедается она не священнику, а Господу, не смогли убедить Катю. В церковь она идти наотрез отказалась. Так же, впрочем, как и от того, чтобы рассказать товарищам правду о том, что папе перенесли отпуск на осень, и ни в какой Крым она поэтому не поедет. Катя считала, что смеяться над ней будут в любом случае, поэтому твёрдо решила пока ничего никому не говорить. Она понимала, что правда всё равно откроется, но пусть это случится когда-нибудь потом, а не сейчас, потому что сейчас ей просто страшно.

Лиза, не зная, как помочь подруге, решила посоветоваться с мамой. Она всегда советовалась с ней, когда не знала, как поступить, и это уберегало Лизу от многих необдуманных поступков. Катя постоянно удивлялась тому, что её подруга никогда не попадала в неприятные ситуации, не понимала причины этого и очень завидовала ей, хотя, разгадка этого секрета была довольно проста – Лиза слушалась родителей. Мама Юля, хорошо знавшая о пристрастии Кати прихвастнуть при каждом удобном случае и о всех неприятностях, которые следовали за этой нехорошей привычкой, выслушав дочь, пообещала ей подумать о том, как можно помочь подруге дочери. Можно было бы, конечно, придумать нечто такое, что помогло бы ей в этот раз, но мама Юля считала, что надо помочь Кате раз и навсегда избавиться от хвастовства и фантазёрства. В противном случае её несчастьям не будет конца. Она понимала, что какого-то универсального средства, которое помогло бы Кате, просто не существует, поэтому решила обратиться за помощью к своему духовному наставнику игумену Александру, наместнику того монастыря, куда они каждый год с детьми ездили на все каникулы.

Мама Юля преподавала фортепьяно в детской музыкальной школе, где училась половина из её шестерых детей, но много времени она проводила также и в общеобразовательной школе, где помогала в организации различных мероприятий и концертов, в которых вместе с ней и её детьми принимали участие и другие ребята. Именно поэтому она знала всё об одноклассниках Лизы и о других ребятах, пытаясь по мере сил помогать всем, кто в этом нуждается. Перед зимними каникулами она организовала в школе внеклассное чтение, на которое приглашались все желающие. Первым произведением, которое предложила прочитать мама Юля, была повесть Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Пришедших послушать эту повесть было не очень много, но мама Юля и не надеялась, что придут все. Повесть прочитали за два дня. Она была так увлекательна, что ребята, заразившись поступками Тимура и его друзей, предложили последовать их примеру и организовать свою команду, которую решили назвать очень просто – «Скорая помощь». Они решили, так же, как и герои прочитанной повести, помогать старым, больным и просто одиноким людям. Найти таких людей было совсем нетрудно, так как их, увы, на свете немало. Помощь, которую они могли оказать таким людям, была довольно проста: помыть полы, сходить в магазин или в аптеку, что-то постирать, под присмотром взрослых приготовить что-нибудь покушать, что-то несложное отремонтировать, весной вскопать огород, а то и просто поговорить с одинокими людьми, для которых простое общение было лучше любого лекарства. В порыве энтузиазма в команду решили вступить ребята из разных классов, и поначалу их было достаточно много, но со временем кто-то из них остывал, придумывал какие-то несуществующие причины и отказывался участвовать в этой помощи, поэтому через какое-то непродолжительное время в команде осталось всего десять человек. Всего десять, но это была команда, в которой остались только самые надёжные. И, как бы это ни показалось странным, но в их числе была и Катя. Всё, вроде бы, говорило за то, что она должна была бы одной из первых покинуть эту команду, но она осталась. Осталась и без всякого принуждения мыла полы, посещала больных, ходила в аптеку и по магазинам, и, по её собственному признанию, получала от этого удовольствие. Почему? Да потому, что любители похвастаться тоже одиноки. И хотя они молоды и здоровы, но также нуждаются в общении и внимании со стороны окружающих, как и одинокие старики. Они, говоря по правде, и хвастаются, и фантазируют именно от того, что по каким-то причинам мало кто обращает на них внимание. То есть, они тоже одиноки. Но вся разница между ними в том, что они одиноки не из-за каких-то жизненных обстоятельств, а из-за того, что обещают и ничего не делают, или рассказывают какие-то небылицы, над которыми все смеются. Послушают их, послушают, да и махнут потом на них рукой. Ну сами подумайте, будет ли кто-нибудь дружить с врунишкой-хвастунишкой? Да никто!

Из всех участников команды только Лиза постоянно посещала Церковь, исповедовалась и причащалась. Остальные либо не имели о Православной Вере никакого представления, либо весьма и весьма отдалённое, поэтому мама Юля, понимавшая, что без помощи Божьей здесь никак не обойтись, решила обратиться за советом к батюшке Александру. Отец игумен, узнав о проблемах мамы Юли, предложил в качестве поощрения пригласить всех участников этой замечательной команды в монастырь, чтобы самому познакомиться с ними, поближе узнать и помочь ребятам, по собственному желанию вставшим на путь добродетели, устоять на этом пути, ибо творение добра и есть борьба со злом.

Мама Юля, собрав всех ребят вместе с родителями, рассказала им о приглашении батюшки Александра всем членам команды приехать в монастырь. Это приглашение было для детей полной неожиданностью. Никто из них никогда не задумывался не только о том, чтобы пожить в монастыре, но и о самом монастыре вообще. Монастырь и монахи! Это представлялось им настолько таинственным и незнакомым, что они призадумались. Мама Юля, пытаясь убедить ребят принять приглашение батюшки, рассказала о монастыре всё, что они хотели знать, но убедить и заинтересовать смогла не всех. Особенно пугали рассказы о том, что любой монах может рассказать о человеке всё, стоит только с ним встретиться. Страшновато было встречаться с людьми, которые сразу же при встрече могут сказать, что ты успел натворить в твоей жизни такого, о чём, как тебе казалось, никто не знает и не узнает никогда. А тут, на тебе! Только встретились и все твои тайны, как на ладони. Это насторожило абсолютно всех ребят, кроме Лизы. Лиза-то знала, что в этом, во-первых, очень мало правды, а, во-вторых, в этом нет ничего страшного. Она давно поняла, что стыдно должно быть не тогда, когда ты признаёшься в нехорошем поступке, а тогда, когда ты его совершаешь. Мама Юля немного посмеялась над их опасениями, сказав, что такой способностью обладают далеко не все монахи, а только единицы, но она не стала скрывать от них и того, что к таким людям, которым Господь открывает всю правду о жизни человека, относится и батюшка Александр. В то же время она поведала им, что, на самом деле, несмотря на строгость, батюшка -добрейшей души человек, всегда готовый помочь и простить, если провинившийся признаёт свою неправоту и старается исправиться. Мама Юля не постеснялась и призналась даже в том, что и сама была иногда неправа, но каялась, и всегда получала прощение. Её рассказы смогли убедить только пятерых ребят. Желание узнать о том, как всё-таки живут таинственные монахи, победило страх, и они тут же выразили своё согласие провести какое-то время в монастыре. Остальные, увы, отказались. Среди принявших решение отправиться в монастырь была и Катя, которая ухватилась за эту возможность, как утопающий за соломинку, и для которой, как ей казалось, это был наилучший выход из создавшейся ситуации. Теперь уж никакой Витька Верховцев не посмеет над ней смеяться, не говоря уж об остальных. Одно только слово «монастырь» чего стоит! В Крым сколько людей ездят? Да множество! А в монастырь? Раз-два и обчёлся! То-то же!

Глава 2

Последние дни учёбы пролетели незаметно. Вроде бы только вчера слушали рассказы о монастыре, а уже пролетел почти месяц и день отъезда наступил. Все ребята жили в ожидании этой поездки, а волновались, непонятно от чего, родители. До монастыря можно было добираться и на автобусе, и на поезде, но выбрали всё-таки поезд. Каких-то пять с лишним часов и на месте! И безопасней, и со всеми удобствами, так как в поезде можно и полежать, и посидеть, и походить, и даже побегать. А в автобусе? Сумки и рюкзаки ребят были забиты всяческой снедью, чтобы не проголодались в дороге, как будто путешествовать им предстояло не пять часов, а пять дней. И никакие возражения не смогли подействовать на решимость родителей заполнить их рюкзаки и сумки до отказа. И чего там только не было. И шанежки, и калитки, и пирожки, и котлетки, и огурчики, и помидорчики, и жаренная курочка, и варёные яйца, и… . Вагон накормить можно! Но, если быть до конца честным, то надо признаться в том, что ребята не очень-то и сопротивлялись. Так только, для вида. На самом же деле их не очень интересовало, сколько и какие продукты приготовят им в дорогу. Ожидание чего-то нового и неизвестного волновало всех ребят, включая и Лизу, и о еде они думали в последнюю очередь. А Лиза, уже неоднократно бывавшая в монастыре, волновалась потому, что она соскучилась и по монастырю, и монастырской братии, скучала и с нетерпеньем ожидала встречи с ними.

Итак, путешествие началось, и пришло время поближе познакомимся со всеми его участниками. Кроме известных нам мамы Юли, Лизы и Кати, в монастырь отправился также одноклассник подружек, этот «вредина» Витя Верховцев, которому до всего на свете было дело. Мальчик, которого так не любила Катя, отличался большим трудолюбием и любознательностью, не уставал интересоваться всем на свете, не терпел лжи и хвастовства, и всегда готов был прийти на помощь. Прямо-таки пример для подражания, если бы не одно «но». При всех своих положительных качествах у Вити была одна очень неприятная для окружающих привычка – он считал своей обязанностью указывать абсолютно всем ребятам, в чём они, по его мнению, неправы. То есть, он высказывал своё мнение даже тогда, когда его никто его об этом не просил. Директор прямо какой-то! Теперь вы понимаете, почему для Кати он был «врединой»? Да потому, что Катя частенько попадала в неловкие ситуации, когда он обличал её хвастовство. Она совершенно искренне считала, что именно из-за этого над ней постоянно подшучивали одноклассники, и очень сердилась на него.

Третьим участником нашего путешествия был шестиклассник Юра. Хулиган, каких ещё поискать. Ни один из ребят, да, наверное, и взрослых, не мог назвать причину, по которой он вдруг решил стать членом команды «Скорой помощи», но отказывать в желании мальчику делать добро никто и не подумал. Раздавались, конечно, сначала отдельные голоса, что от него, мол, толку никакого не будет, а один только вред, но мама Юля пресекла их, а дальнейшие события и вовсе подтвердили её правоту. Юра был у мамы один. Папы у Юры не было. По какой причине, никто не интересовался. Не было и всё! И, если вдруг кому-то из ребят хотелось узнать, где его папа, Юра становился очень агрессивным, начинал говорить любопытствующему всякие нехорошие и обидные слова, и очень скоро желающих что-то узнать о его отце не осталось. А мама Юры, чтобы как-то свести концы с концами, работала на двух работах, поэтому он фактически был предоставлен сам себе. Иногда случалось и так, что ему приходилось самому готовить еду, так как у мамы порой не хватало на это ни времени, ни сил. Жалея маму, Юра принял решение помогать ей, и научился готовить сам. Что может быть проще? Взял кулинарную книгу, изучил её, и, как говориться, дело в шляпе. Его умение очень пригодилось в работе команды, так как готовил Юра, несмотря на юный возраст, очень хорошо, чем заслужил уважение не только товарищей, но и похвалы тех, для кого он готовил. Участие в работе «Скорой помощи» заметно повлияло в лучшую сторону не только на характер мальчика, но и на его учёбу. Все были рады этим переменам, но в монастырь Юра решил поехать скорее всего потому, что никаких планов на лето у него не было, а провести все каникулы на улице, как это было раньше, он не хотел.

Вот такой он был, Юра Кожевников, один из участников этой замечательной команды. Сейчас он сидел на нижней полке плацкартного вагона и что-то с увлечением говорил ещё одной героине нашего рассказа, восьмикласснице Маше Румянцевой, самой старшей из путешествующих детей. Маша, самая удивительная и необычная девочка не только в команде «Скорой помощи», но и, пожалуй, во всей школе, с улыбкой слушала Юру. Она была необычна во всём. Маша никогда ни на кого не обижалась. Её лицо светилось радостью и добротой даже тогда, когда ей говорили какие-то очень неприятные вещи. Но в то же время она могла поплакать вместе с каким -нибудь мальчишкой первоклассником, упавшим во время перемены, жалея его. Маша отличалась от всех других ребят своей абсолютной безотказностью, даже в ущерб себе. Поначалу над ней в школе изрядно поиздевались, считая её ненормальной, но со временем, как-то само собой, отношение к ней изменилось, и вместо издевок пришла всеобщая любовь, и обидеть её стало считаться не просто чем-то неприличным, а настоящим позором.

Прямо напротив них, уткнувшись в планшетный компьютер, сидел одноклассник Юры Вася Роговцев. Мальчик настолько погрузился в какую-то игру, что не замечал ничего вокруг. Вася, один из всех путешествующих, не имел никакого отношения к команде «Скорой помощи», и ехал с ребятами не по своей воле, а по настоянию родителей. И дело было совсем не в том, что Васины родители хотели, чтобы он стал монахом и поэтому настояли на этой поездке, а в том, что он попал в полную зависимость от компьютера. Хотели родители сделать сыну подарок, и купили ему, на своё несчастье, планшетный компьютер. С этого дня Вася забыл обо всём на свете: и о футболе, и об улице, и о товарищах, не говоря уж об учёбе. Об учёбе он забыл в первую очередь, и никакие уговоры, и даже наказания, не могли заставить Васю оторваться от компьютера. И что только не пытались делать его родители, но всё было тщетно. Совершенно отчаявшись, они уговорили маму Юлю взять их сына с собой в монастырь в надежде на то, что там ему помогут избавиться от этого треклятого компьютера, и вернут их сына к нормальной жизни. Вася, узнав о намерениях родителей, взбрыкнул, закатил истерику и попытался было отказаться от поездки, но угроза папы разбить вдребезги его планшетник, если сын откажется ехать в монастырь, подействовала на него отрезвляюще, и он был вынужден согласиться. «Расстаться с планшетником? Да, никогда! Что хотите сделаю, только не это!» – решил Вася.

Дружная компания путешественников расположилась в двух соседних купе. Устроились быстро, так как путь был недолог и застилать постели не было никакой необходимости. Мама Юля, зная порядки монастыря, предложила всем ребятам выложить свои продукты, чтобы в первую очередь съесть все мясные припасы, потому что монахи мясо не едят, а что-то выбрасывать мама Юля считала недопустимым. Уговаривать кого-нибудь перекусить не было никакой необходимости. Такое могло случиться только дома, когда мама уговаривала сыночка или доченьку что-нибудь покушать, а они могли себе позволить привередничать: «Я этого не хочу», или «Я этого не буду». А здесь, в коллективе, когда никто никого уговаривать не собирался, все эти «не хочу» и «не буду» испарялись сами собой. Не хочешь – ходи голодный! Перечислять заготовленные родителями яства мы не будем, так как, в общем-то, сделали это раньше. Скажем только, что все ребята, включая даже и Васю, дружно навалились на еду, причём каждый хотел попробовать то, что приготовили не их мама и папа, а другие родители. Почему? Да, кто ж его знает? Наверное, из любопытства. А может и потому, что чужое всегда кажется вкусней. Трапезничали недолго, не более пятнадцати минут. Покушав, убрали со стола и примостились, кто где захотел. Витя Верховцев, тот даже залез на верхнюю полку, лёг на живот и стал смотреть на мелькавшие мимо пейзажи. Через несколько минут Витя стал напевать что-то неразборчивое и заунывное. Какое-то время на него никто не обращал внимания, но скоро это пение заинтересовало не только ребят, но и маму Юлю. Она подняла голову, и спросила:

– Что это за песня, Витя?

– Я недавно прочитал в научно-популярном журнале, что люди, живущие в степи, когда путешествуют, поют обо всём, что им встречается на пути. – ответил Витя, – Вот я и решил попробовать делать также, как и они.

– И что у тебя получилось?

– Не знаю. – честно ответил мальчик.

– Ну, а о чём ты пел, можешь рассказать?

– Могу. – без всякого стеснения ответил Витя, – Я увидел воробышка, и стал петь о нём. О том, что воробышка ждут в гнезде маленькие детки, а он летает и ловит кузнечиков, чтобы их накормить.

– И всё?

– Нет, не всё. Дальше я стал петь о том, что у кузнечиков тоже могут быть дети, которые ждут своих родителей, и мне стало их жалко, поэтому я пел и просил воробышка не кушать кузнечиков, а выбрать себе что-нибудь другое.

– Ну, и что же воробышек? Согласился?

– Сначала нет. Тогда я стал петь о том, что кузнечики поставят ему памятник, если он согласиться их не кушать.

Слушавшие этот разговор ребята притихли, а при последних словах дружно засмеялись, а Маша даже радостно захлопала в ладоши.

– Неожиданное предложение. – согласилась мама Юля, – Ну, и что же ответил воробышек?

– Не знаю. – признался Витя. – Я ещё до этого места не допел.

Этот разговор заметно развеселил ребят, а Витя, перестав петь, замолчал и задумчиво уставился в окно. «Что я такое смешное сказал? – подумал с огорчением Витя, – Всё! Дальше вслух петь не буду. Степняк один едет на лошади? Один! Его песню кто-нибудь слышит? Нет! Вот и я буду петь так, чтобы никто не слышал.» – решил мальчик и всецело погрузился в себя. Вот так необдуманный смех лишил ребят возможности узнать дальнейшую судьбу воробышка и кузнечиков, и, вместе с этим, обидел их товарища, искренне рассказавшего им о своём первом творческом опыте. Его невеликая обида была бы куда меньше, если бы он знал, что Маша захлопала в ладоши от того, что он не скрывал своей жалости к кузнечикам, и таким образом хотела выразить ему своё одобрение. Но он, увы, этого не знал.

Глава 3

Дальнейшая дорога прошла без каких-либо происшествий, и поезд прибыл к месту назначения по расписанию, как и планировала мама Юля, ещё до наступления вечера. Да, впрочем, какой же на Севере вечер? Такой же, как в Москве пасмурный день. Ну, может, чуть-чуть темнее. Выгрузились и пошли вслед за мамой Юлей на вокзал. К удивлению путешественников, их никто не встречал, хотя батюшка Александр предупредил маму Юлю в телефонном разговоре, что их обязательно встретят. Мама Юля, посмотрев по сторонам, и не увидев того, кого ожидала увидеть, решительно направилась к выходу из здания вокзала. Она не очень расстраивалась, так как до самого монастыря, даже если идти пешком, минут двадцать не более. Неподъёмной поклажи не было. Все дети, слава Богу, живы-здоровы. Так о чём же грустить? Рюкзаки за спину, и вперёд! Дети, конечно, немного волновались перед первой встречей с живыми монахами, потому что, наслышанные о постоянных постах и молитвах, представляли себе монахов хмурыми, худыми и совершенно измождёнными от голода людьми, от которых и слова не дождёшься. Каково же было их удивление, когда перед ними как из ниоткуда вырос огромный дядька, одетый с головы до пят в чёрное одеяние, застёгнутое до самого горла и очень похожее на мамин халат, перетянутый пояском. От неожиданности все, включая и маму Юлю, остановились. Видя замешательство детей, монах рассмеялся, озарив всех своей белозубой улыбкой и густым басом произнёс:

– Здраствуйте, братья и сестры! С благополучным прибытием! – дружелюбно сказал он.

Все путешественники, за исключением мамы Юли и Лизы, стали оглядываться по сторонам, пытаясь понять, с кем здоровается этот огромный весельчак, но рядом никого не было. Они не знали, что все православные люди друг другу братья и сёстры по вере безотносительно возраста. В монастырской среде это правило действует неукоснительно, поэтому совершенно не выглядит странным случай, когда какой-нибудь малыш обращается к совсем старому человеку просто по имени. В миру такое обращение было бы воспринято как верх неуважения к старшим, но только не в монастыре. Поняв причину их замешательства, монах развеселился ещё больше:

– Зовут меня отец Пётр. – лучезарно улыбаясь сквозь густейшую, доходящую до груди бороду, сказал монах, – Знакомиться будем потом, а сейчас, строем и с песней за мной марш!

Дети совершенно оторопели. Они знали, что в монастыре свои порядки, но почему же мама Юля не предупредила, что они должны научиться ходить строем и петь какую-нибудь строевую песню? Очень им не хотелось, как говориться, ударить в грязь лицом. Увидев, что ребята замерли в недоумении, рассмеялись уже мама Юля и Лиза:

– Отец Пётр шутит! – пояснила мама Юля. – Пошли за ним! Не отставайте!

Возникшее недоумение и напряжение мгновенно прошли, и ребята гурьбой, обсуждая шутку отца Петра, направились за ним. Лазурный микроавтобус ожидал их недалеко от вокзала. Загрузились и поехали. Дорога заняла не более трёх минут. Машина заехала в большой двор двухэтажного каменного здания, расположенного на окраине города. Двор был огорожен со всех сторон глухим забором из профильного серебристо-белого железа и заканчивался на берегу широкой реки. Рядом с домом возвышался собор. Было понятно, что когда-то давно это было величественное и красивое здание, но сейчас его внешний вид портили облупившаяся штукатурка, кое-где выпавшие из стен кирпичи, наглухо заколоченные досками высокие стрельчатые окна и строительные леса вокруг большой центральной главки, которую сейчас восстанавливали строители. Дом, во двор которого заехала машина, как пояснила мама Юля, называется братским корпусом, потому что там живут монахи, и называется он братским по той самой причине, что все православные друг другу братья, а уж монахи тем более.

Не успели путешественники покинуть микроавтобус, как открылась дверь и вышел наместник монастыря игумен Александр. Представления ребят о монахах окончательно поколебались. Батюшка был ещё крупнее, чем отец Пётр. Вот тебе и худоба! Вот и слушай потом все эти сказки про худых как скелеты монахах.

– Ну, здравствуйте, здравствуйте герои! – обратился к ним отец Александр, и благословил подошедших поздороваться маму Юлю и Лизу, и перекрестил всех остальных. Ребята дружным хором ответили настоятелю.

– Как добрались? – обратился батюшка к прибывшим.

– Хорошо! – так же хором ответили дети. Видя дружелюбного и приветливого отца наместника, ребята обступили его со всех сторон и стали, перебивая друг друга, что-то рассказывать батюшке. Даже Вася, который всю дорогу провёл, уткнувшись в планшетник. Понять, что они говорят, было невозможно, поэтому отец Александр поднял руку в знак тишины и обратился к ребятам:

– Давайте научимся уважать друг друга и разговаривать по одному. Договорились? – спросил он.

– Да! – хором ответили ребята, но тут же, перебивая друг друга, опять стали говорить все вместе.

Отец Александр, видя такое несогласие в коллективе, рассмеялся и обратился к маме Юле:

– Юля! Эдак мы друг друга никогда не услышим. Давай-ка веди ребят в домовой храм. Там будете жить. Матрасы и постельное бельё приготовили. Осталось только заправить постели. Отдохните с полчасика и в трапезную, чайку с дороги попьём. Там и познакомимся. – закончил отец игумен и, повернувшись, зашёл в здание. За ним последовали и все остальные.

Домовой храм представлял из себя большую комнату, в восточной части которой находился небольшой отгороженный алтарь. По прямому назначению он давно не использовался, поэтому престола там не было, и называли эту комнату домовым храмом по привычке. Расположились и заправили постели довольно быстро. Недоумение у некоторых ребят вызвало отсутствие кроватей и лежащие на полу матрасы, но мама Юля пояснила, что монастырь – не место для мягких диванов и перин. Человек должен научиться сам себя ограничивать и понять ненужность множества вещей, которые окружают нас. Вещей, без которых, как нам кажется, мы не можем прожить и дня. Надо сказать, что, несмотря на весь авторитет мамы Юли, ей не очень-то и поверили, но времени на споры по этому вопросу не было, так как в трапезной их ожидал уже батюшка Александр, а опаздывать к назначенному времени в монастыре непозволительно ни для кого. Наведя в комнате относительный порядок, ребята последовали за мамой Юлей в трапезную. Трапезная представляла из себя большую прямоугольную комнату, почти всю длину которой занимал длинный стол, устланный скатертью. На столе стояли столовые приборы, приготовленные для чаепития, плошки с сахаром, различное печенье, масло, сыр, фрукты и многое другое. Обилие и разнообразие пищи скорее обрадовало, нежели удивило ребят, ожидавших более скудного и ограниченного питания. По бокам стола с обеих сторон стояли длинные скамейки, на которые и сели дети, ожидая отца Александра. Батюшка вошёл в трапезную ровно в назначенный час. Все встали. Мама Юля по знаку отца Александра начала читать молитву к принятию пищи. Отец Александр благословил, и все уселись за стол. Дети сидели смирно, боясь притронуться к чему-нибудь и не зная, как себя вести. Мама Юля рассказывала им о правилах поведения за столом, но из-за волнения они обо всём забыли. Отец Александр, видя растерянность ребят, попросил маму Юлю поухаживать за всеми, что она и сделала. Мало-помалу первое напряжение спало, и батюшка начал задавать ребятам вопросы, желая познакомиться с ними поближе. Все дети, за исключением, пожалуй, Васи, с охотой отвечали на его вопросы об учёбе, о деятельности их команды и о причине, по которой они приняли решение приехать в монастырь. Вася, отлучённый от компьютера, чувствовал себя очень неуютно, но, не желая оставаться в стороне, решил рассмешить батюшку и рассказал ему о песне, которую по дороге сюда в поезде спел ребятам Витя, надеясь, что он будет над ней смеяться так же, как и они, но отец Александр, выслушав рассказ, едва заметно улыбнулся, и пристально посмотрел на Витю, от чего тот, казалось, как-то даже съёжился. Воцарилось недолгое молчание, которое прервали неожиданные слова батюшки:

– Молодец, Витя! – похвалил он мальчика, – Хорошая песня.

– Почему, батюшка? – не удержалась от вопроса Катя.

– Во-первых, потому, что сам расширяет свои знания и читает не только то, что задавали в школе. Во-вторых, потому, что учится думать логически, то есть, представлять себе, какие последствия могут последовать за тем или иным действием. Если бы он не сделал этого, то мысль о кузнечиках и их детях никогда бы не пришла в его голову. А, в-третьих, он пожалел кузнечиков, и это самое главное. «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.» – сказал Господь. Вы меня поняли? – обратился батюшка к ребятам.

– Да-а-а! – хором ответили дети, хотя поняли, конечно, не всё.

– Ну, и прекрасно! – похвалил батюшка. – О распорядке дня вам расскажет Юлия Андреевна. Если у кого-то возникнут вопросы или просьбы, то обращайтесь к ней. – закончил батюшка и встал. Затем, прочитав молитву после принятия пищи, он вышел из трапезной, оставив ребят одних. Посуду со стола убирали все вместе под руководством мамы Юли. Мыть посуду вызвались Лиза и Маша, а остальные ребята отправились в отведённую им комнату. Так и началась их монастырская жизнь.

Глава 4

В монастыре работают все. Бездельникам здесь не место. Мама Юля рассказала ребятам, что такое правило существует в монастырях с древнейших времён, не только потому, что монахи сами себя обслуживают, но и потому, что только у праздного человека обязательно возникают какие-нибудь плохие мысли и намерения. Враг человеческий, дьявол, и слуги его, бесы, не дремлют, поэтому монахи находятся в постоянном труде и молитве. И всё потому, что цель их жизни заключается в том, чтобы избежать не только плохих, то есть, греховных, дел, но даже и мыслей о них, и тем самым угодить Богу, выполняя его Заповеди. Для ребят всё это было внове, но к словам мамы Юли они отнеслись со всей серьёзностью. А иначе зачем они сюда приехали? Учиться и трудиться! Они ведь паломники! Не туристы какие-нибудь!

Мама Юля познакомила ребят с распорядком дня, который выглядел так:

Подъём в 7.00. Умывание и утренние молитвы.

Завтрак в 8.00.

Работа с 8.30 до 12.30.

Обед в 13.00.

Ознакомительные экскурсии с 13.30 до 17.00.

Свободное время с 17.00 до 18.00.

Вечернее богослужение с 18.00 до 19.00.

Ужин в 19.00.

Духовные беседы с 19.30 до 21.00.

Чтение духовной литературы с 21.00 до 22.00

Отбой в 22.00.

Не всем, конечно, пришёлся по душе этот распорядок дня, но здесь уж ничего не поделаешь – в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Особенно страдал Вася. Дело в том, что в монастыре запрещено пользование мобильными телефонами, а уж тем более планшетным компьютером. И пришлось нашему Василию, как он ни страдал, отдать отцу-эконому свой ненаглядный планшетник. Даже прослезился от горя. Но делать было нечего. Перспектива потерять его навсегда была куда более нестерпимой. «Потерплю недельку, – думал про себя Вася, – а там всё вернётся на свои места.» Событие вроде бы малопримечательное, если не обращать внимания на то, что в первый раз в своей жизни мальчик решил, хоть и под нажимом, что-то перетерпеть. Лиха беда начало. Для остальных детей этот распорядок дня не представлял никаких неудобств, разве что немного пугало вечернее богослужение, поскольку на службе в церкви большинство из них никогда не было. Всё окружающее поначалу было интригующе: и молчаливые монахи, излучающие какой-то внутренний свет, и храм в полуподвале старинного собора, и иконы на стенах. Но все недоумения и сомнения рассеялись с наступлением первого дня пребывания в монастыре. Совместные утренние молитвы, завтрак и работы по уборке помещений братского корпуса, не оставляли ребятам никакого времени на какие-то размышления. Они были постоянно заняты, и это уберегало их от ненужных мыслей. Даже Вася, огорчённый до глубины души тем, что его оторвали от любимого компьютера, заметно повеселел. За обеденный стол садились уже совершенно другие дети, потому что они почувствовали себя причастными к жизни монастыря, и, хочешь не хочешь, обрели от этого уверенность. Они приносили пользу, и это рождало в них чувство удовлетворения и внутренней радости. Были, конечно, попытки некоторых ребят хвастаться и сравнивать, кто больше сделал, а кто меньше, но мама Юля эти разговоры пресекла, объяснив ребятам, что каждый вносит в общее дело тот вклад, который ему по силам, но от этого даже самый малый вклад не становится от этого менее ценен. После обеда батюшка Александр благословил ребят познакомиться с монастырской фермой, которая находилась в трёх-четырех километрах от монастыря. Туда можно было доехать и на автобусе, но решили добираться пешком – и веселее, и для здоровья полезней. Ферма находилась на том же берегу реки, что и монастырь. Она представляла из себя длинное, метров тридцати, деревянное здание, огороженное со стороны суши забором. Охранявшая вход на ферму большая собака, очень похожая на овчарку, встретила их отчаянным лаем. Было понятно, что чужих здесь не привечают, и ребята немного испугались. Во дворе, у входа в саму ферму, залаяла ещё одна собака, куда больше и агрессивнее той, которая была привязана у ворот, и это совершенно обескуражило ребят. Все, кроме мамы Юли и Лизы, остановились, не решаясь идти дальше, но мама Юля и Лиза показали, что мимо собаки, находящейся у ворот можно беспрепятственно пройти, так как оставалось не менее двух метров свободного пространства, куда собака не могла достать. То же самое касалось и второй собаки. Не было никакой необходимости заходить в ту дверь, которую бдительно охранял грозный сторож. В здание самой фермы можно было зайти и с обратной стороны, но знали об этом только свои. Не желая показать перед другими свой страх, почти все ребята, кроме Маши, проскользнули, хоть и с замиранием сердца, мимо свирепых собак. Маша немного отстала от них, залюбовавшись широкой рекой, несущей свои воды в Белое море. Оторвавшись от завораживающего зрелища и, увидев, что ребята ушли уже довольно далеко, Маша поспешила вслед за ними. Катя хотела предупредить её о грозящей опасности, но, ко всеобщему удивлению, первая собака не обратила на Машу никакого внимания, продолжая лаять на самих ребят, а вторая и вовсе усердно махала хвостом, признаваясь ей в своём дружелюбии. Мысли о том, что они, то есть, Маша и эта большая злобная собака, хорошо знакомы, допустить не мог никто, поэтому причина такого дружелюбия монастырской собаки осталась для ребят большой загадкой. Необъяснимые явления, которые иногда происходят в монастыре, и о которых предупреждала мама Юля, начали происходить на их глазах. Ребята, причём все одновременно, вспомнили об этом предупреждении, и первое впечатление о том, что в монастыре всё совершенно обыденно, и, в общем-то, скучновато, мгновенно улетучилось. Их удивлению не было конца, когда Маша вдруг подошла к собаке и стала её гладить, что-то приговаривая. Ребята очень перепугались, а мама Юля даже хотела закричать и запретить Маше подходить к собаке, но огромный пёс всем своим видом излучал такое удовольствие, что, будь он кошкой, то, наверное, замурлыкал бы. К всеобщему облегчению Маша, сказав что-то на прощание своему новому другу, подошла к ребятам, с улыбкой глядя на их перепуганные лица. Мама Юля хотела сделать Маше выговор за столь необдуманное поведение, но, посмотрев на её счастливое лицо, почему-то не стала этого делать. Наверное, потому, что и сама не очень понимала, как на это реагировать. Это маленькое происшествие, если можно его таковым назвать, несколько отвлекло ребят от цели их визита, но всех вернул к действительности зычный голос петуха, неожиданно раздавшийся совсем рядом:

– Ку-ка-ре-ку! – прокричал большой белый красавец, выглядывая из-за стены, у которой остановились ребята. Можно было подумать, что он обнаружил неприятеля, или своим криком предупреждал куриное сообщество об опасности. А может и вызывал предполагаемого противника, если таковой найдётся, на бой. Он же петух! Ему иначе никак нельзя! Уважающему себя петуху, если можно так выразиться, чтобы сохранить уважение куриц, надо постоянно напоминать, кто здесь главный, а при случае и подтверждать это на деле. Вот он и кричит во всё горло. И днём, и ночью. Некоторые, правда, утверждают, что петух чувствует время, и кукарекает в определённые часы, но подтвердить данную гипотезу пока не смог никто. Только догадки и предположения. Курицы, тем не менее, не обратили на его крик никакого внимания, и продолжали что-то клевать, отгребая лапками землю. Ну, никакого уважения! Хотя, для куриного сообщества это может быть и в порядке вещей. Люди всегда сравнивают поведение животных со своим, поэтому часто недоумевают, сталкиваясь с такими поступками животных, которые не соответствуют нашим представлениям о том, как следовало бы поступить, и очень умиляются, когда животные поступают в каких-то ситуациях так же, как и человек. Поди разберись, что у них там правильно, а что нет, но требовать от куриц, чтобы они хлопали крыльями каждый раз в знак одобрения, когда прокукарекает петух, вряд ли разумно. Да и надо ли? Пусть живут себе в своём курином мире по своим правилам, а не так, как хотелось бы нам. И им спокойней, и нам. В голове нашего старого знакомого Вити Верховцева таких мыслей наверняка не было, потому что он, несмотря на пребывание в монастыре, всё ещё находился в состоянии кочевника, путешествующего по степи и распевающего свои немудрённые песни. Наверное, именно поэтому Витя решил поближе познакомиться с петухом и, ничтоже сумняшеся, с радостной улыбкой пошёл, как к старому знакомцу, навстречу петуху. Петух улыбаться не умел, да и вообще вряд ли знал, что такое улыбка, поэтому намерение Вити встретил с некоторым недоумением, поглядывая на него настороженным взглядом. Когда мальчик-кочевник приблизился на совсем уж непозволительное, по мнению петуха, расстояние, петух окончательно забеспокоился, взволнованно закудахтал и бросился наутёк. Вот здесь-то куриное стадо и показало, что вроде бы наплевательское отношение к своему вожаку, одна только видимость, и бросилось вслед за ним врассыпную. Гвалт при этом поднялся невероятный. Витя, полный любви и любознательности, обиженно остановился в растерянности и недоумении. Как же так? Он же в лучших своих чувствах хотел поближе познакомиться с этим прекрасным петухом, и, может, даже спеть о нём песню, а теперь что? Мальчик, к своим десяти годам, ни разу в жизни не встречался с домашними животными, кроме кошек и собак, поэтому предполагал, что и остальные ведут себя так же, как Жулька и Мурка, жившие у них дома, то есть, с удовольствием и радостью позволяют себя гладить и даже брать на руки. Здесь-то что не так? Это маленькое происшествие изрядно позабавило всех ребят, загалдевших почти так же, как и куриное стадо. Веселье и шутки продолжались бы, возможно, и дальше, но тут из задних открытых ворот фермы вышел пожилой мужчина с уже седеющей бородой, и с улыбкой посмотрел на ребят:

Здравствуйте, братья и сёстры! – всё так же улыбаясь, приветливо произнёс мужчина. – Зовут меня Сергий. А вас как? – просто спросил он. Ребята наперебой стали представляться, называя свои имена.

– Ну, вот и познакомились, слава Богу! – выслушав детей, произнёс Сергий. – Живу я здесь один, если не считать помощников.

– А где же ваши помощники? – спросила Маша.

– Помощники? – переспросил в свою очередь Сергий, – А вот они! – сказал он, указывая рукой на большое стадо кур. – А там, в загоне, ещё три помощника: два коровы, да тёлка.

– Какие же они помощники? – с недоумением спросил молчавший до этого Юра.

– Как это какие? – с улыбкой переспросил Сергий. – Хотя, верно. Если быть предельно точным, то помощник именно я, а главную работу выполняют как раз эти куры, коровы, да собаки. Это они дают молоко и яйца, охраняют ферму, а мне остаётся только собирать всё это богатство и отправлять в монастырь.

Такой взгляд показался ребятам несколько необычным, но спорить с Сергием они не стали. Не для этого пришли. Им была обещана рыбалка, которую с нетерпением ожидали не только мальчишки, но и некоторые девочки. Катя, например. Она никогда не рыбачила, хотя всю свою непродолжительную жизнь прожила на берегу моря, где причастными к рыбалке были, казалось, все без исключения жители. Ну, не все, конечно, но большая их часть. И самой популярной темой разговора у жителей города была как раз-таки рыбалка. Такое рядовое событие можно было бы и вовсе не упоминать, если бы Вася, закинувший удочку одним из первых, не встал на большой камень, наполовину покрытый водой. Очень уж хотелось Васе закинуть удочку подальше, чтобы поймать «царскую рыбу» сёмгу, которая водилась в этой реке. Камень был покрыт еле заметной слизью. Встав на него, Василий, естественно, стал соскальзывать, как с ледяной горки, в быстро текущую реку. Совершенно растерявшийся мальчик соскользнул в реку, и по плечи погрузился в воду. Глаза его округлились от страха, и он завопил что есть мочи:

– Сергий! Сергий! На помощь!

Если бы его спросили, по какой причине он звал именно Сергия, с которым только-только познакомился, Вася вряд ли смог бы объяснить, но Сергий появился как ниоткуда. Его вроде бы не было с ребятами, когда они пришли на берег реки, и, вдруг, он оказался в воде рядом с кричащим Васей, словно воплотился из воздуха. Он стоял рядом с барахтающимся мальчиком и с улыбкой смотрел на него.

– Куда путь держим? – спросил Сергий, продолжая улыбаться. Вопрос заставил мальчика замолчать, так как его взгляд упёрся в колени стоящего в воде Сергия. Вода не доставала и до колен, так что Вася понял, что он попал в какую-то очень уж неловкую ситуацию. Не зря в народе говорят, что у страха глаза велики. Сообразив, что находиться в нелепом положении, Вася поднялся на ноги. Вода ручьём стекала с его мокрой одежды. Вася стоял, размахивал руками и говорил что-то невразумительное, пытаясь скрыть свой страх и панику. Дети, испуганные поначалу этим происшествием, поняв его комичность, принялись безудержно смеяться. И не смеяться даже, а хохотать. Лицо Васи стало краснеть от стыда и неловкости, и Сергий, чтобы не дать разгореться детским насмешкам, вывел парнишку на берег, и увёл его на ферму. Смех и веселье продолжались ещё довольно долго. Ребята никак не могли забыть истерические крики Василия о помощи, и даже по дороге в монастырь Юра несколько раз, подражая Васе, кричал плачущим голосом: «Сергий! Помоги!», неизменно вызывая смех ребят. Вася не обижался и смеялся вместе со всеми. В монастырь вернулись за час до вечернего богослужения. После дороги умылись и собрались в домовом храме. Там их поджидал отец Тихон, монах, которому батюшка Александр поручил провести с ребятами беседу и объяснить им, что такое «исповедь», и как к ней надо готовиться. Понимая, что дети не очень разбираются в том, что такое грех, отец Тихон на различных примерах из жизни старался рассказать ребятам, как отличить плохие дела от добрых, чем доброе дело отличается от корыстного и многое другое. Например, ты помог какому-то человеку, и по мирской привычке, ждёшь от него благодарности. Будет ли это считаться добрым делом? Все, кроме Лизы, ответили, что, конечно же, будет. Одна Лиза не согласилась с этим и пояснила, что доброе дело тогда будет истинно добрым, когда ты, оказав кому-нибудь помощь, ничего не требуешь взамен. Даже благодарности. И не только не требуешь ничего взамен, но и сам забываешь об оказанной помощи, и ни в коем случае не хвалишь себя в мыслях за это, потому что, восхваляя в мыслях самого себя, ты можешь, в конечном счёте, заболеть гордыней, матерью всех грехов. А что может быть страшнее? Дети, конечно об этом мало что знали, поэтому их представления о том, что такое хорошо, и что такое плохо, было весьма размытое. В конце беседы отец Тихон предложил ребятам записать на листочке всё, что, по их мнению, они сделали неправильно. Это поможет им на исповеди, так как многие люди, приходя на исповедь, забывают о том, в чём хотели покаяться, и начинают говорить либо обо всём подряд, либо просто замолкают. Ребята кивали головой в знак того, что всё поняли, но на исповеди, оказалось, что это совсем не так. Отец Александр, решивший исповедовать ребят сам, видел, что все дети, пришедшие на исповедь в первый раз, либо что-то скрывают, либо не понимают, какие плохие дела они уже успели совершить. По окончании службы он предложил всех ребят задержаться, чтобы обсудить этот вопрос. Уличённые в сокрытии грехов дети краснели, соглашались с тем, что говорил батюшка, но так до конца и не поняли, зачем им самим нужно признаваться в том, что они до сих пор так успешно, как им казалось, скрывали. Батюшка чувствовал это сопротивление, поэтому предложил ребятам совершить совместную молитву Господу нашему Иисусу Христу с просьбой о том, чтобы Господь помог детям понять свои грехи и дурные привычки. Завтра после обеда они соберутся в домовом храме и каждый из них расскажет о снах, которые они увидят этой ночью. На вопрос Юры о том, что делать, если никакой сон не присниться, батюшка заверил его, что сон присниться обязательно. Главное, что требуется от ребят, это пересказать всё до малейших подробностей, ничего не утаивая и не прибавляя. На том и порешили.

Глава 5

Следующий день начался как обычно. Проснулись, умылись, прочитали утренние молитвы, позавтракали и стали заниматься уборкой территории монастыря. Всё, как всегда, если бы не задумчивое состояние всех ребят, кроме Лизы, которой с ними не было. Только её исповедь вчера принял отец Александр, поэтому сейчас она находилась на Божественной литургии и готовилась к причастию. Обычного смеха и непрестанных разговоров было куда меньше, чем обычно. Мама Юля обратила, конечно, на это внимание, но решила, что дети ещё не до конца привыкли к распорядку дня, постоянному труду, и немного устали, но она ошибалась. На самом же деле причина их задумчивости была в другом. Как и предупреждал отец Александр, каждому из них приснился какой-то сон, который они, даже проснувшись, хорошо помнили, чего с ними не случалось никогда. Обычно то, что присниться, забывается сразу же после пробуждения. У всех так! А тут их сны, как живая картина, стояли перед глазами, не давая сосредоточиться на работе. Дети и хотели бы отвлечься от этих живых картин, но что-то не давало им это сделать, поэтому работали они, что называется, спустя рукава, вновь и вновь переделывая заново уже сделанную работу, но всё равно появлялись какие-то огрехи, которые опять приходилось исправлять. Любая работа получается хорошо только тогда, когда работник сосредотачивается только на ней, не отвлекаясь на что-то другое. Только тогда она даёт положительный результат и приносит радость. Сейчас же этого не было и в помине из-за рассеянности детей. Мама Юля, видя, как мучаются дети, старалась все недочёты исправлять сама, так как плохое исполнение своего урока (так в монастыре, совсем как в школе, называют порученное дело) здесь недопустимо, потому что любое дело совершается во славу Божью. Время до обеда тянулось, казалось, бесконечно долго, но обед, как тому и положено быть, всё-таки наступил, хотя это не принесло ребятам видимого облегчения. Батюшка Александр, глядя на сосредоточенные лица детей во время обеда, улыбнулся и спросил:

– Ну, что Вася? Приснился тебе сон?

– Да, батюшка, приснился. – сразу же отозвался парнишка, – Такой странный сон приснился. Очень странный! Как будто я ..– взволнованно начал говорить Вася, но батюшка его прервал:

– Не стоит рассказывать нам твой сон во время обеда. Поступим, как и договорились. Сначала пообедаем, а уж потом соберёмся все вместе и послушаем ваши странные сны. – закончил батюшка и, обращаясь к ребятам, спросил – Всем странные сны приснились?

Да! Да1! Да! – отозвались все дети.

– То-то! – улыбнувшись, сказал отец Александр, и все молча принялись за обед.

Вообще-то, в монастыре во время принятия пищи кто-то один обязательно читает «Жития Святых». Это правило не отменяется почти никогда, и, если отменяется, то делается это только по благословению отца настоятеля. Почему сейчас отец Александр решил его отменить, непонятно, но на это была какая-то очень важная причина, о которой он, впрочем, ничего никому не сказал. Дальше обедали в полном молчании. Звук колокольчика, как обычно, ознаменовал окончание обеда. Все поднялись, прочитали благодарственную молитву Господу после принятия пищи и разошлись по своим делам. Ушли все: и монахи, и послушники, и трудники. Здесь надо бы объяснить, кто живёт в монастыре, и кто эти все перечисленные люди, потому что вряд ли читатели что-то знают о них. Итак, монахи, это люди, всецело посвятившие себя служению Богу, и давшие обет, то есть, поклявшиеся, служить ему до конца жизни. Послушники – это люди, которые так же решили посвятить свою жизнь служению Богу, но для того, чтобы сделать свой окончательный выбор, они должны провести какое-то время в монастыре в трудах и молитвах. Бывает иногда так, что человек, решивший уйти в монастырь, по каким-то причинам изменяет своё решение и хочет вернуться в мирскую жизнь. Именно поэтому, чтобы не быть клятвоотступником, что является великим грехом, ему и даётся время, чтобы проверить правильность своего выбора, и только после этого принять окончательное решение. У каждого послушника обязательно есть духовный отец, который наставляет его в духовной жизни: объясняет ошибки, расширяет знания, и укрепляет его в духовной борьбе. Принятие пострига возможно только после разрешения на это духовного наставника, потому что только он один знает духовные проблемы ученика и только он, в силу своего духовного опыта, может определить, готов ли тот или иной человек выдержать монастырскую жизнь. Сам послушник такого решения принять не может. А трудники – это те, кто приезжает в монастырь на какое-то время потрудиться, разрешить свои жизненные проблемы и укрепиться духовно. Время пребывания таких людей в монастыре определяют они сами, так как зачастую приезжают во время отпуска. Но, чаще всего это одни и те же люди, приезжающие в монастырь в течение долгих лет, так как на своём личном опыте поняли всю живительную силу и помощь, которую они получают от Господа даже во время недолгого пребывания в монастыре. Вообще-то, смысл всей человеческой жизни на земле и заключается как раз во взаимопомощи. Одни выращивают хлеб, другие строят дома и дороги, третьи дают людям знания, четвёртые лечат людей от болезней тела, пятые охраняют их мирный труд и так далее. Могут ли прожить люди друг без друга? Конечно же, нет! Об этой взаимопомощи и говориться во второй Заповеди: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!» А монастыри и монахи являются духовными хранителями и наставниками всех людей, потому что за суетой повседневной жизни люди, отрываясь от Бога, начинают забывать, что на самом деле хорошо, а что является злом, то есть, грехом. И именно это знание добра и зла, охраняемое монахами, помогает людям правильно строить свои взаимоотношения между собой. И, если бы люди следовали Заповедям Божьим, то никогда не было бы никаких войн, и никаких несчастий в жизни. Почему же они всё-таки случаются? Да потому, что во все времена находились люди, которые нарушали эти Заповеди, и, считая себя умнее Бога, придумывали себе каких-то своих богов и кумиров, чтобы разрешить себе то, что запретил Господь. Гордыня – мать всех зол на земле!

После обеда все ребята собрались в трапезной, как условились заранее, и ожидали отца Александра. Батюшка не заставил себя долго ждать и все расселись по лавкам. Наступило тягостное молчание, которое прервал батюшка:

– Ну, что ж, ребятки? Послал ли вам Господь сегодня ночью необычные сны? – ещё раз переспросил он.

– Да, батюшка! Послал! – ответил за всех всё так же взволнованный Василий.

– Я вижу Вася, что тебе очень не терпится рассказать свой сон, поэтому давайте начнём именно с твоего рассказа. Согласны? – обратился он к детям.

– Согласны! Согласны! – хором отозвались ребята.

– Вот и славно! Слушаем тебя, Вася!

Волнение Васи было так очевидно, что бросалось в глаза. Мальчик никак не мог успокоится, всё время зачем-то поправлял скатерть, то поднимал взгляд, то опускал, не зная, видимо, с чего начать, но всё-таки решился

С о н В а с и

– Свой сон я помню с того места, когда я, как обычно, играл в свои любимые «стрелялки», – начал свой рассказ парнишка. – Но играл я почему-то в школе на уроке математики, чего в жизни никогда не случалось. Все одноклассники решали какие-то задачи, а я, не обращая никакого внимания ни на них, ни на учителя, ни на сам урок, продолжал биться с противником. Удивительно было то, что и на меня никто не обращал внимания. Как будто меня и вовсе не было на свете. Я так увлёкся игрой, что не заметил, как прозвенел звонок и все ребята вышли из класса. Я остался один в пустом классе и всё так же продолжал играть, не замечая этого. Потом всё-таки увидел, что уроки закончились, и вышел из класса. Игра была в самом разгаре, я наступал на противника и, если бы остановился, то обязательно бы проиграл. Я не мог этого сделать, так как по условиям игры у меня были истрачены уже все жизни и осталась только одна, поэтому, выходя из класса, я не прекращал игры и продолжал сражение. Я не прекратил игру даже тогда, когда вышел из школы и пошёл по улице. Мне казалось, что я иду домой, но напряжение в игре достигло такой степени, что я перестал замечать всё вокруг. Я шёл туда, куда меня вели мои ноги. Постепенно сгущались сумерки, но я всё продолжал играть и идти неведомо куда. Я не остановился даже тогда, когда закончился асфальт, и я пошёл по грунтовой дороге. Иногда нога попадала в какую-нибудь выбоину, и я спотыкался, но мне удавалось удержаться на ногах, и я продолжал свой путь, не прерывая игры. Игра закончилась только тогда, когда из укрытия, похожего на пень, в меня выстрелил замаскированный противник, которого я не заметил, и очередью из пулемёта перерезал моё тело пополам. Это был конец! Я потерпел поражение, хотя уничтожил столько противников и был уже очень близок к победе. Я очень расстроился и продолжал переживать все перипетии боя, не обращая внимания на то, где я нахожусь. Я всматривался в светящийся экран, воскрешая в памяти все события боя, пытался понять, что в моей тактике было не так, и очень переживал. От этих мыслей меня оторвал ветер. (Здесь нам хотелось бы пояснить, что Вася, никогда бы не смог сам таким языком и с такой последовательностью что-нибудь рассказать вообще. По причине того, что он был всецело погружён в компьютер, Вася мало разговаривал и совсем ничего не читал, поэтому его словарный запас был очень скуден. Было совершенно очевидно, что кто-то его голосом рассказывает эту историю, но на это никто не обращал внимания, поэтому и мы поступим так же, как и слушатели, и вернёмся к его повествованию.) Порыв холодного воздуха вернул меня к действительности. Одевался я довольно легко, так как жил рядом со школой, и по дороге в школу и обратно просто не успевал замёрзнуть. Подул холодный ветер, и с моих глаз будто спала пелена. Только что вокруг меня был день, и вдруг наступила полнейшая темнота. Было ясно, что я нахожусь где-то в лесу, потому что вокруг меня отчётливо был слышан шум деревьев. Я посмотрел на светящийся экран планшетника, где всё ещё были видны мой танк, разбитый снарядом, уничтоженные мной противники и всё поле боя, покрытое воронками от разорвавшихся снарядов. Я никак не мог оторвать взгляда от экрана и понять, где я нахожусь в действительности. Там, на поле боя, или в этом холодном мраке. Новый порыв ветра и холодные капли дождя вернули меня к действительности. Я оторвался от экрана и попытался осмотреться. Вокруг была кромешная тьма, и не было видно ни зги. Я поднял голову и увидел узкую полоску неба, более светлую, чем окружающий меня лес. Я опустил взгляд вниз и посветил себе планшетником. Я стоял на узкой, не более полуметра, лесной тропинке. Страха я не испытывал, так как ещё до конца не осознал серьёзность своего положения, да и мой верный друг «Гугл», который всё знает, и всегда приходит на помощь, так же был со мной. Планшетник работал, и я не сомневался, что Гугл поможет мне найти дорогу, и я без труда выберусь из этого тёмного леса. Холод мало – помалу охватывал моё тело, и меня начинала сотрясать мелкая дрожь. Крупные капли дождя, от которого негде было укрыться, падали на одежду, которая постепенно мокла, и в каких-то местах стала прилипать к телу. Ко всем моим неприятностям прибавилось и ощущение голода. Я вспомнил, что последний раз я принимал пищу только утром во время завтрака, и очень пожалел, что отказался от бутербродов, которые мне предлагала мама. На обед во время большой перемены я так же не пошёл, так как был всецело увлечён игрой, поэтому чувство голода сейчас всё больше и больше давало о себе знать. В моей голове начали возникать не очень приятные мысли. Я почувствовал, как страх и отчаяние охватывают меня. Я вспомнил о своём помощнике и, вернув планшетник в систему поиска, обратился к своему другу: