Читать книгу Потерянный рай - Сергей Мартин - Страница 1

ОТ АВТОРА.

Уважаемые и дорогие читатели!

Прежде чем вы прочтёте этот роман, я хотел бы вкратце пояснить Вам, что подвигло меня на его написание, в чём основная идея этого произведения, что именно я хотел выразить, приступая к его созданию. Надеюсь, мои пояснения помогут Вам правильно воспринять этот эпичный опус, как занимательное чтиво с одной стороны, так и "пищу для ума" с другой. Возможно, кто-то из Вас почувствует и поймёт нечто большее, глубинное, нежели лежащее на поверхности. Таким читателям я буду особо рад и благодарен.

И так, о чём этот роман? Однозначно ответить так прямо в двух фразах даже я сам затрудняюсь. Наверное, стоит начать с того, что в наше время существует немало противоречивых научных гипотез о возникновении и эволюции нашей Земли, Космоса, Вселенной, Человека, об их прошлом, настоящем и будущем…

Одними из наиболее "горячих", популярных и спорных тем давно стали гипотезы о "внезапной" гибели динозавров и многих других видов животных и растений, о возникновении человечества и её древних цивилизаций, о пришельцах из космоса и их влиянии на историю Человека и Земли. Я бы особо отметил и то, что и сам Человек остаётся "терра инкогнито" для самого себя. Человек столь же необъятен и не познан самим собой, как космос… Но начнём по порядку.

Давайте вспомним несколько основных тем, затронутых выше. Наверное, тема вымирания динозавров уже набила оскомину многим, если так можно выразиться. Много копий сломано учёными и околонаучной братией в споре о том, что послужило причиной этому весьма далёкому, но всё же отчасти печальному событию. Напомню, что основные баталии по этой теме развернулись между сторонниками гипотез о падении гигантского метеорита, о вулканической активности с быстрым изменением состава атмосферы и климата, о резкой перемены магнитных полюсов, а также некоторых других, более экзотичных. Пока превалирует идея о падении метеорита. Есть достаточные убедительные аргументы на этот счёт. НО… Да, есть и большое НО. Даже сами учёные, отстаивающие эту гипотезу, не уверены на все 100% в её абсолютной верности (в противном случае гипотеза стала бы доказанной теорией). Подобным образом дела обстоят и с другими гипотезами. В своём романе я выдвигаю ещё одну, быть может спорную и неожиданную, гипотезу о техногенной природе катастрофы, которая также имеет право на жизнь, пока не доказано что-то другое. Но об этом чуть позже.

Ещё одной темой для бесконечных дискуссий, споров и "перетягивания канатов" является гипотеза о происхождении человечества и "теория эволюции Дарвина". В настоящее время уже доказано, что Человек произошёл не от обезьяны. Очень многие выдающиеся учёные ставят под сомнение теорию Дарвина, как непогрешимый постулат. Слишком много фактов, накопившихся в естествознании, противоречат этой теории. Скорее "теория эволюции" является частным случаем более глобальной и верной теории о том, что создание и развитие (то есть эволюция) всего живого на Земле (и, наверное, во вселенной) было и остаётся результатом желания и воли Творца или надмирного Разума (его проще называть Богом). Здесь мы тоже можем наблюдать горячие стычки между нынешними "жрецами науки", которые также не могут дать однозначного ответа на многие актуальные и фундаментальные вопросы. Многие факты (возможно, спорные) говорят о том, что человечество возникло задолго до того трагического рубежа в 65 миллионов лет назад, когда, возможно, произошла глобальная катастрофа в связи с падением метеорита или по иной причине. В интернете можно отыскать немало публикаций, также достаточно убедительно говорящих в пользу этого (например, об окаменелых отпечатках стоп человека, идущих рядом со следами лап динозавров; об артефактах техногенной цивилизации, найденных в угольных пластах и многое другое, о чём я не буду писать здесь подробно).

В своём романе я попытался обрисовать своё видение на историю человечества и Земли, мысленно абстрагируясь на миллионы лет назад, когда человеческая цивилизация сосуществовала с животным миром периода позднего мела, то есть в эпоху заката динозавров. Но в этой книге, мои дорогие читатели, Вы найдёте немало другого интересного и занимательного, наряду с тем, что принято называть приключениями, технофэнтэзи, научной фантастикой, боевиками и "космооперой". Надеюсь, Вам понравится эта книга, и Вы проведёте немало увлекательных вечеров с чашкой чая или кофе, как в старые добрые времена предпочтя книгу телевизионному "ящику".

С наилучшими пожеланиями и увлекательного чтения всем Вам,

Сергей Мартин.

ПРОЛОГ.

Сквозь густую дымку тумана первые робкие лучи восходящего солнца едва пробивались, и ночь нехотя отползала во временные убежища в глубоких оврагах и ущельях, за хребтами гор и скалами, в густых лесах, куда ещё не проникали её заклятые враги. Новый день вставал над Землёй, и мириады её обитателей тоже пробуждались к новому периоду активности и жизнедеятельности.

От самой маленькой букашки и до самых крупных зверей, включая "венца" творения – Человека, все подчинялись давным-давно заданному ритму жизни. Ночь сменялась днём, день сменялся ночью. Времена года также неумолимо и регулярно сменяли друг друга.

Лишь только утро стало брать верх над ночью, как среди лесов, саванного редколесья и на побережьях послышались людские голоса. Труд был святой обязанностью каждого члена человеческих общин. Мужчины уходили на охоту или рыбалку, что-то мастерили и добывали руды и металлы, мастерили орудия и приспособления, женщины пряли нити, выделывали ткани и шкуры, шили одежду и обувь, подростки собирали фрукты и овощи, искали съедобные травы и коренья, ухаживали за посадками. Даже малыши участвовали в этом процессе, оказывая посильную помощь старшим. За многие тысячи поколений человеческая цивилизация превратила в рай места своего проживания, бережно относясь к природе и беря у неё лишь столько плодов, сколько требовалось для своего скромного и бережливого существования.

Но где-то за океаном существовала другая цивилизация, где правили другие законы и мораль, антагонистичные идеалистическому устройству общества, основанного на принципах гуманизма, самосовершенствования человека и самоограничения в потребностях и росте численности своих поселений…

Рано или поздно между этими двумя ветвями человечества должен был произойти конфликт, и этот вирус непримиримой вражды и братоубийственной войны уже витал в атмосфере, но лишь только "Избранные" могли почувствовать надвигающуюся беду и катастрофу.

В небольшом посёлке на побережье океана день за днём текла обычная жизнь, полная своих радостей и печалей, надежд и тревог, любви и дружеского участия…

Где-то слышались детские голоса и смех, возня малышей под присмотром "нянек", пение девушек, занятых прядением тканей и шитьём, довольное фырчанье домашних животных, получивших в стойлах обильные порции корма. Из ночной охоты возвращались самые опытные следопыты-охотники, неся на плечах, подвешенную к крепким жердям, богатую добычу – сытный обед для всей общины.

– Этрис! Поторопись! Твоя жена рожает! – послышался радостный крик одной из женщин, повстречавшей на тропе добытчиков.

– О, хвала Творцу! Благодарю за радостную весть, Иллура, – ответил Этрис, и заспешил вместе с товарищем к большому одноэтажному срубу – хранилищу продовольственных запасов общины.

Едва они сдали "в общий котёл" свою добычу, Этрис поспешил к дому главной знахарки и лекаря – бабушки Айры, где происходили роды его жены Велины. Ещё не добежав до скромного дома, он услышал крик Велины, а затем и младенца.

На пороге дома появилась помощница целительницы.

– Кто? – взволнованно спросил Этрис.

– Сын, – ответила женщина. – У тебя родился здоровый мальчик, Этрис.

– Сын! – ликующе воскликнул мужчина. – Эйвен! Эй-вен!!! Хвала Творцу! У меня есть сын!…

Часть 1. ЭЙВЕН ИЗ ФАРО-ПРОТЕРА.

Глава 1.

1.

Утренний бриз заметно слабел, и лёгкий флип уже не летел над пологими волнами, а лениво соскальзывал с них с тихим ворчливым шипением. Он словно нехотя покидал безопасную гавань, оставшуюся где-то далеко позади, у самой кромки горизонта, над которой темнела узкая полоска берега. Кучевые облака, висевшие над побережьем на рассвете и вызывавшие беспокойство, бесследно улетучились, так и не пролившись ливнем, и теперь над бескрайним морем повис неосязаемый чистейший купол небес, по которому взбиралось всё выше и выше пылающее расплавленным золотом солнце.

От нестерпимо яркого сияния светила в уголках глаз выступили слёзы, и Эйвен перевёл взгляд на верхушку ветровой ловушки, на краю которой невозмутимо сидел Хугг, усердно несущий вахту вперёдсмотрящего. В ярких лучах плотное и гладкое, словно литое, иссиня-чёрное оперение птицы блестело и отливало всеми цветами радуги. Эйвен прислушался к мерному хлопанью лопастей внутри трубы ветроловушки и прикинул в уме обороты движителя.

– Не больше тридцати… – констатировал он вслух и озабоченно покачал головой.

Потом юноша быстро отыскал по правому борту белый силуэт другого флипа, отстающего не больше чем на четверть лу и явно сокращающего отрыв.

– С таким ходом Айрис сможет отыскать косяк первым.

Заслышав голос юноши, птица повернула голову, опустив мощный крючковатый клюв, и коротко проклекотала, словно вопрошая: «Пора?». Эйвен не спешил с ответом. До намеченного района поиска – крошечного архипелага атоллов Семи Колец – было не меньше десятка лу, и при таком ветре они с Айрисом прибудут туда не раньше полудня. Остальная же рыбацкая флотилия едва виднелась далеко позади россыпью светлых точек на тёмном фоне побережья и должна была подтянуться значительно позже, часа через три-четыре, если, конечно, прогноз старого Гетена окажется, верен, и штиля не будет.

На памяти Эйвена ещё не было случая, чтобы «Повелитель ветров», как уважительно называли старца сородичи, ошибся. Но он был так стар, что даже передвигался с большим трудом и почти ничего не видел, а сверхчувствительное восприятие десятков физических факторов в их сложнейшей взаимосвязи и мгновенное вычисление динамики развития атмосферных процессов требовали не только особого дара, довольно редкого на всём побережье континента, но и предельного напряжения всех жизненных сил и концентрации энергии в особых центрах восприятия. Далеко не каждый из молодых и зрелых мужчин общины, наделённых каким-либо «даром богов», владел им в полной мере, а ведь Гетен был также стар ещё, когда Эйвен только появился на свет шестнадцать лет назад. И всё же сомневаться в точности прогноза «Повелителя ветров» Эйвена заставлял не возраст старца, а нечто, скрывающееся в нём самом. Ещё на рассвете, выходя в море, он почувствовал смутное, но сильное беспокойство. Нет, даже не беспокойство, а словно предчувствие чего-то невероятного и грозного, неосознанного и не поддающегося описанию, хотя ничто вокруг не указывало на какую-либо опасность. Напротив, все сородичи, вышедшие провожать рыбаков на промысел, включая мать Эйвена – Велину, бабушку Айру, «Хранителя знаний» – мудрейшего Тэсиса и почти всех «просветлённых» общины, были совершенно спокойны и улыбчивы, а уж кто-нибудь из них обязательно должен был почувствовать угрозу, если бы она реально существовала. И всё же нервный озноб, сотрясший тело, когда Эйвен отчалил от причала, не предвещал ничего хорошего.

«Неужели, я один ощутил ЭТО? – подумал Эйвен, не в силах подобрать правильного определения своим ощущениям, очень неясным, но однозначно сигнализирующим о грядущих тяжких испытаниях. – Нет, это невозможно! Кто-нибудь, наверняка, почувствовал бы то же самое. Может, это просто игра моей психики, и тревога ложная? Да и какая угроза может быть от штиля? Просто неудобство, и только… Но ведь может внезапно налететь шквал или смерч! Такое бывает, хотя и редко…»

Бросив подозрительный взгляд на барометр, Эйвен отверг и это предположение. Гадать же о природе скрытой за гранью понимания угрозы не имело смысла, если даже она и существовала не только в сфере иллюзорного воображения.

– Всё свершается по воле Творца, – почтительно прошептал Эйвен, досадуя на собственную мнительность.

Посторонние мысли мешали сосредоточиться на ответственной работе разведчика, и он просто заблокировал свой мозг от проникновения в него недостоверной информации из сферы сознания. Мать научила его этому приёму ещё в детстве, но пользоваться им приходилось не часто, а лишь в тех случаях, когда требовалось полностью сконцентрироваться на главном, жизненно важном. Сейчас же ему нужно было предельное внимание, чтобы отыскать крупный косяк рыбы и направить его прямо в сети рыболовецкой флотилии, плывущей вслед за ним и Айрисом.

Эйвен снова отыскал взглядом флип друга, который успел заметно приблизиться и теперь скользил по волнам, всего лишь на несколько корпусов отставая от судёнышка Эйвена. В этом не было ничего удивительного. В отличие от его собственного флипа, построенного по старинным чертежам и без всяких технологических изысков, флип Айриса имел ряд усовершенствований, позаимствованных у "Мастеров". Наверняка, Айрис воспользовался одним из них. Скорее всего, друг, в тайне от него, оснастил корпус своей лодки виброобшивкой, значительно уменьшающей сопротивление движению судна, поскольку ветроловушки и корпуса обоих флипов по своим размерностям и обводам ничем не отличались друг от друга. Разгадав уловку друга, Эйвен улыбнулся. У него в запасе тоже были кое-какие козыри, и исход из их негласного соревнования мог склониться и в его пользу.

На всякий случай, проверив курс по солнцу и компасу, Эйвен зафиксировал штурвал и быстро перебрался на нос судна. Вскоре лёгкая гибкая мачта из бамбука была закреплена в гнезде палубы, а растяжки натянуты, как струны. Осталось только поднять парус, хранящийся в специальном отсеке рядом с мачтой. Открыв крышку люка, Эйвен вытянул полотнище и принялся крепить его к бегущему такелажу. Работал он сноровисто и быстро, легко управляясь с древней оснасткой, давно вышедшей из употребления на всём известном побережье.

Айрис смог лишь догнать флип Эйвена, когда тот поднял парус. Полотнище сначала лениво заполоскалось на слабом ветру, а затем медленно раскрылось, надулось огромным пузырём и потянуло лёгкое судёнышко с удвоенной силой, заметно накренив его на правый борт. От крена левый поплавок почти полностью оторвался от поверхности воды. Эйвен быстро отрегулировал натяжение тросов и метнулся к рубке. Хождение под таким парусом требовало навыков и знаний, которыми не владел Айрис. Очень скоро флип Эйвена снова вырвался вперёд, но юноша не стал уходить от лодки друга слишком далеко, оставаясь в пределах видимости невооружённым глазом. Неписанный морской закон и здравый смысл требовали контакта с партнёром, ведь море только казалось ленивым и умиротворённым, но в глубинах его скрывались мириады существ, многие из которых были весьма опасными для человека. Эйвен никогда не забывал об этом, внимательно вглядываясь в кристально чистую лазурь вод и подмечая малейшие признаки появления рыбных косяков и опасных хищников, обычно сопутствующих им. Однако море было на удивление пустынным. Даже Хугг с его острейшим зрением, способным различить рыбу с расстояния многих лу, по-прежнему сидел на верхушке ветроловушки, застыв в неподвижной позе и не выказывая ни малейших признаков оживления или тревоги, хотя Эйвен был уверен, что его пернатый товарищ также внимательно обозревает водную гладь.

Лишь где-то над горизонтом в направлении на север пролетел одинокий крылатый ящер, да в половине лу от флипа проплыла большая морская черепаха – желанная добыча любого охотника за морским зверем, но только не в разведывательном рейде.

Главная цель разведчиков – большой косяк салимы – жирной, вкуснейшей и крупной рыбы, мигрирующей в это время года вдоль побережья на север к далёкому материку Мо, где в мелководных морях, среди бесчисленных островов и рифов начнётся новый цикл жизни их очередного поколения. Но, прежде чем косяки достигнут своих исконных мест нерестилища, они отдадут дань тысячам хищников, пожертвовав миллионами своих жизней ради сохранения миллионов жизней других. Возьмёт свою дань и община Эйвена. Но возьмёт ровно столько, сколько требуется для пропитания всех её членов и членов племени дельфов – верных друзей и помощников людей с древнейших времён.

«Убийство только ради жизни» – один из главных Законов, данных Творцом всем живым существам, непреклонно исполнялся многие миллионы лет с самого зарождения жизни на планете.

Солнце стояло в зените, когда Эйвен почувствовал близость архипелага. В небе появились стаи мелких крылатых ящеров – охотников за рыбой, уже чувствующих приближение косяков и потому неустанно несущих дежурство на пути их следования. Ещё он заметил морских птиц, а затем, совсем близко от флипа, проплыли огромные базилозавры* – самка и три самца, увлечённые любовными играми и потому неопасные. В чистейшей воде Эйвен видел и небольшие стаи разных рыб, но они не представляли большого интереса для промысла.

Ветер совсем обессилил. Огромное брюхо паруса опало, а ротор ветроловушки давал уже только двадцать оборотов, отчего флип почти совсем потерял ход, плывя со скоростью около двух лу в час. Вскоре на горизонте появились два ближайших атолла архипелага, зеленеющие рощами пальм.

Эйвен знал, что косяки салимы, во время миграции, всегда держатся мощного холодного течения, берущего начало у берегов приполярного континента Сур, где откармливаются планктоном и крилем мириады рыб и морских животных.

* – здесь и далее приняты современные названия животных и растений описываемой эпохи, известные науке. Описание большинства вымышленных представителей флоры и фауны представлено в глоссарии или дано в тексте.

Это течение выносило косяки рыб в экваториальные области, экономя им силы для нереста, и проходило оно как раз возле атоллов, вдоль юго-западного гребня кораллового рифа Большой Змеи, частью которого и являлся архипелаг Семи Колец.

Вычислив поправку на силу и направление ветра и течения, Эйвен довернул штурвал, взяв курс на Красный атолл, и, зафиксировав его, достал из ящика со снаряжением уху-линг. Он быстро отыскал с помощью мощных линз устройства флип друга и увидел, что и тот смотрит на него в «совиные глаза», поняв, что настал момент чётко согласовать свои действия с партнёром. Эйвен обладал, куда большим опытом морской разведки, чем Айрис, вышедший в такой рейд всего лишь в третий раз, и потому без церемоний послал кодированный световой сигнал, передав приказ другу отключить высокочастотный вибратор, который мог отпугнуть рыбу и привлечь внимание крупных хищников. Через секунду Эйвен увидел короткую комбинацию вспышек поляризованного света от уху-линга Айриса, подтверждающего, что тот понял и исполнил приказ. Затем они обменялись сериями сигналов, распределив роли и сектора в зоне поиска, и, пожелав, друг другу удачи, приступили к прочёсыванию обширной акватории.

– Вот теперь – пора, дружок, – сказал Эйвен птице, уже начавшей проявлять нетерпение, о чём говорили подрагивающий хвост и вытянувшийся горизонтально корпус.

Юноша громко проклекотал на резком гортанном языке. Орёл ответил ему таким же громким скрипучим голосом и расправил крылья, сверкнув на солнце искрящимися брызгами света. Пару раз, взмахнув ими, Хугг сорвался с места и, заложив вираж, сделал круг над судном. Затем круги стали шире, и Хугг, набирая высоту, торжествующе прокричал охотничий клич. Вскоре он круто взмыл ввысь и поймал восходящий поток. Распластав крылья, птица стала парить, поднимаясь, всё выше и выше. С палубы эта крупная и сильная птица выглядела не больше комара, но и такая высота была для орла не предельной, что позволяло ему отыскивать добычу за многие лу вокруг. Это делало пернатого товарища незаменимым помощником и на охоте, и в разведке, а потягаться с ним в эффективности поиска рыбы в море могли лишь дельфы. Но племя дельфов поджидало рыболовную флотилию где-то между атоллами, куда не заплывали чудовищные киты-убийцы, гигантские акулы и морские ящеры. Мелководные лабиринты кораллового рифа и лагуны служили хорошим убежищем для детёнышей дельфов, которых на время совместной с людьми рыбной ловли племя оставляло под присмотром "нянек".

Эйвену не терпелось встретиться со своим преданным другом Ларгом, с которым он не виделся с прошлогодней путины. Но, как ни всматривался он в уху-линг, нигде среди лазурных волн не замечал блестящей чёрно-белой «капли», высоко выпрыгивающей из воды и кувыркающейся в воздухе в сложнейшем кульбите, чтобы поприветствовать его после долгой разлуки. И всё же Эйвен чувствовал, что непременно встретится с дельфом, что его друг жив, и что у него накопилось много новых интересных впечатлений и информации, которыми тот поделится с ним. Эйвену, конечно же, тоже было что рассказать. Такое общение обогащало обоих новыми знаниями и эмоциями.

С сожалением, вздохнув, юноша перевёл взгляд на Хугга, парящего возле пылающего светила. Поудобнее устроившись на палубе и прислонившись спиной к трубе ветровой ловушки, он запрокинул голову и стал наблюдать за птицей.

Зной становился всё нестерпимей. Безжалостные лучи жгли кожу даже сквозь плотную ткань хобара, а голые ноги и вовсе горели огнём. Хотя Эйвен, как и все его сородичи, с рождения был привычен к подобной жаре, она не доставляла ему удовольствия. Он просто терпел её, как и многие другие природные явления, с которыми человечество вело борьбу и приспосабливалось к ним, сильно изменившись под их влиянием с древнейших времён. Во многом благодаря этому Человек стал тем, кем должен был стать по замыслу Творца. Зачерпнув в кувшин из выдолбленной и высохшей тыквы забортной воды, юноша облил себя с головы до ног, что несколько освежило его.

Хугг всё кружил и кружил в небесах, но пока не подавал сигнала об обнаружении косяка. Эйвену ничего другого не оставалось, как терпеливо ждать и время от времени осматриваться вокруг.

Оба флипа медленно, но верно, приближались к Красному атоллу. Флотилия тоже подтянулась, перейдя с ветродвигателей на движители "Мастеров", и теперь даже невооружённым взглядом он мог различить хотя и крошечные, но чёткие, очертания небольших кораблей. С одного из них подали световой сигнал. Эйвен быстро навёл уху-линг на судно старшины рыбаков и увидел стоящего на палубе Хайсиса. Тот запрашивал доклад от своих разведчиков, и Эйвену не без досады пришлось сообщить ему о временной неудаче в поиске. В том, что рано или поздно косяк будет обнаружен, никто не сомневался, но его необходимо было загнать в сети ещё до темноты, иначе придётся ждать следующего утра и начинать всё сначала, поскольку за ночь косяк уйдёт далеко на север.

В распоряжении разведчиков оставались не больше двух часов, и Эйвен решил максимально использовать возможности Хугга, послав его в свободный поиск. Это был большой риск, поскольку вне визуального контакта осуществление синтеза сознаний требовало несоизмеримо большего напряжения психики и расхода жизненных энергий организма, поскольку Эйвен ещё не овладел в совершенстве всем потенциалом своего сверхчувственного дара. Лишь однажды ему удалось установить с Хуггом устойчивый синтез, когда тот был от него на расстоянии полусотни лу, и этот контакт дался ему с величайшим трудом.

А что, если сейчас ему не удастся переброска своего сознания и соединение его с сознанием птицы? Тогда он лишится её глаз, её чувств, и, если даже Хугг обнаружит косяк, он не сможет узнать об этом и навести флотилию на цель. Впрочем, Хугг мог и сам вернуться и навести Эйвена на рыбу, но существовала опасность, что его пернатый друг подвергнется нападению крылатых ящеров или, что ещё хуже, – целой стаи птиц гури с их острыми, как стрелы, клювами, способными нанести тяжёлые и даже смертельные раны и орлу. Хугг мог повстречаться в небе и с хищным гигантским пади, впятеро превосходящим его в размерах и мощи. Лишённый прикрытия Эйвена и Айриса, даже Хугг не мог чувствовать себя в полной безопасности в своей родной стихии. И всё же, другого выхода не было.

Юноша запрокинул голову и прищурил глаза, с трудом превозмогая резь от слепящего сияния солнца. На фоне огненного диска едва угадывалась чёрная точка птицы. Сконцентрировать на ней внимание оказалось труднее, чем обычно (непроизвольно хотелось отвести взгляд в сторону). Эйвену пришлось превозмочь рефлекторные сигналы мозга, отвлекающего его от подготовки к начальной фазе переброски сознания.

Он уже почти был готов к синтезу, как вдруг произошло НЕЧТО, совершенно неожиданное и непостижимое.

Солнце, небо, море, парус – всё вдруг заколыхалось, стало размытым, зыбким, будто видимым сквозь горячее марево, как часто бывает в раскалённых пустынях, и вмиг окружающий мир преобразился.

Там, где солнце ныряет за горизонт, внезапно вспыхнула ещё одна звезда! Вспышка была столь ослепительной, что настоящее Солнце на какое-то мгновение потерялось в океане огня, вмиг захлестнувшем небеса. Этот нестерпимо яркий голубовато-белый свет быстро померк, став сначала желтоватым, затем оранжевым и, наконец, багряно-красным, таким зловещим, что ужас сковал волю Эйвена. А затем на горизонте появилась Эйвен не сразу понял, ЧТО движется на него с невероятной скоростью. Лишь когда верхушка тёмной полосы почти достигла солнца, он интуитивно догадался, что это – сплошная стена густого дыма или пыли. Уже было видно, как клубятся края невообразимо огромного вала, готового поглотить всё на свете, даже само солнце. Но, прежде чем это произошло, Эйвен заметил и другую волну, гораздо ниже первой и несколько опережающую дым и пыль. Она была того же цвета, что и море. Она и была самим морем, ставшим на дыбы от какого-то чудовищного удара, выплеснувшего, словно из чаши, миллионы кубических лу воды, и вся эта масса, вздымаясь к небесам выше гор, неслась по океану, сметая всё на своём пути. Мир как будто перевернулся. Эйвену казалось, что он падает с огромной высоты прямо в океан, в котором утонуло солнце, и тут же наступила тьма. Тьма проглотила и его сознание, сжавшееся от ужаса в крошечную пылинку, и душа Эйвена полетела в бездонную пустоту…

2.

Лёгкие, быстрые шаги за дверью отвлекли протектора школы от важного дела. Она отложила пластины с увеличенным изображением сложной спиралевидной структуры на край стола и, предвосхищая вопрос визитёра, властно сказала:

– Войди, Аллуна.

Дверь отворилась, и в комнату вошла стройная высокая девушка. Почтительно поклонившись, она взволнованно доложила:

– Матушка, к нам прибыла Великая Мать!

– Сама Гиллата? – чуть удивлённо и задумчиво переспросила протектор. – Она проделала неблизкий путь. Ступай, проводи её в сад и принеси угощение. Надеюсь, ты не забыла, что Великая любит ореховые лепёшки на меду и тёплое молоко?

– Я помню, матушка.

– И передай ей, что я приду чуть позже.

– Хорошо, матушка, – покорно ответила девушка, поклонилась и вышла за дверь.

Визиты главы Ордена всегда происходили неожиданно и скрытно, однако на этот раз протектор была уверена, что Великая Мать непременно пожелает встретиться с ней лично, чтобы переговорить с глазу на глаз, а потому ожидала её появления уже несколько дней. Никакому средству связи нельзя доверять в полной мере, когда возникала необходимость обменяться информацией высшей степени важности. Она поднялась из-за стола, убрала пластины в хранилище и мысленно собралась к предстоящему разговору.

Тихий уютный тенистый сад, укрытый за высокими каменными стенами, располагал к важной вдумчивой беседе. Великая Мать ожидала протектора школы, удобно расположившись на мягком ложе в беседке, стоящей на самом краю небольшого пруда. В её вальяжной эротичной позе одновременно чувствовалась и неприступное величие богини, и грация юной феи, и соблазнительность развратной девки из Дома удовольствий. Все эти ипостаси удивительным образом сочетались в ней. Многоликость скрывала истинную внутреннюю сущность этой мудрой женщины, на чьих плечах лежал тяжёлый груз ответственности.

Хотя столь важная гостья нечасто посещала школу, протектор не спеша, шла на встречу по мощёной дорожке к уединённой беседке. Взойдя по ступеням под сводчатую крышу над колоннадой, она сдержано сказала:

– Приветствую тебя, Сестра Гиллата. Да хранит нас всех любовь Творца и Его милость.

– Благодарю, Сестра Кали. Рада видеть тебя в здравии. Присядь поближе, нам нужно о многом поговорить, а времени у меня не так много…

Протектор подошла к ложу и с достоинством присела на край.

– Я получила твоё сообщение, – без предисловий начала Гиллата. – Скажи, ты полностью уверена в своей воспитаннице?

– Да, безусловно. В её абсолютной преданности нашему делу, В преданности Миссии и лично мне нет никаких сомнений. Сестра, у тебя есть основания не доверять информации?

– Пожалуй, нет. Но мы должны учитывать все возможные варианты. Что, если прокаштр затеял хитроумную игру, в которой нам отвёл не самую завидную роль? Что, если он использовал девочку, как канал для утечки этой самой информации? Для чего?.. Наверное, он рассчитывает, что Миссия ввяжется в эту игру. Тогда Вселенский Круг сможет обвинить нас в нарушении Соглашения и… Жрецы давно желают ослабить влияние Миссии и низвести нас исключительно до вульгарной школы наложниц.

– Полагаешь, что такое возможно?

– Почему нет? Интриги и коварство – основа политики Империи на протяжении тысячелетий. Пока мне не ясно, какую роль прокаштр отводит нам. Поэтому нужно быть крайне осторожными в наших действиях. Необходимо получить подтверждение этой информации из других источников.

– Из других источников?.. Но наши возможности ограничены, Сестра.

– Знаю. И всё же эта задача выполнима. Я уверена, что ты справишься.

– Что ж, мне нужно подумать.

– Подумай… Мужчины становятся, как воск, в руках умелой и умной женщины. Твои воспитанницы есть во всех лучших домах удовольствий и гаремах самых высоких иерархов Империи.

– Многих мы уже потеряли, – упавшим голосом возразила протектор.

– Я разделяю твою боль, Сестра. Мы не можем изменить существующий порядок вещей. Так уж заведено издревле, и этот порядок зиждется лишь на грубой силе, которой мы вынуждены подчиняться. Но близится время больших перемен. Пророчество сбудется…

– Когда?! Невыносимо терпеть унижения от этих животных. Они нас за людей не считают…

– Держи себя в руках, Сестра. Наше положение тяжко, но нужно терпеть. И унижения, и боль, и даже мученические смерти наших Дочерей. Ради их будущего нужно терпеть и делать наше дело.

– Прости, Сестра. Это минутная слабость. Сегодня я получила сообщение о гибели ещё одной моей девочки. Она была совсем ребёнком.

– Скорблю вместе с тобой…

– Сколько же нам ещё терпеть? Скоро ли свершится предначертанное пророчеством?

– Скоро, Сестра, скоро… Он уже появился в этом мире.

3.

Сознание вернулось болезненным ощущением чего-то очень горячего на щеке, а затем исчезла и тьма. В глаза брызнули тысячи солнечных бликов, отражающихся от мелкой ряби. Но было что-то неестественное в знакомом порядке вещей. Эйвен в растерянности смотрел на воду и не понимал, что происходит. Только увидев линию горизонта, вертикально делящую небо и воду, он догадался, что лежит ничком на палубе у самого края борта. Несмотря на зной, тело била мелкая дрожь, как от озноба. С трудом, отжавшись вдруг ослабевшими руками от настила, Эйвен встал на колени.

– Что это было? – прошептал юноша пересохшими губами, вспоминая кошмарное видение, и с тревогой огляделся.

Но вокруг было только море, спокойное и разморённое жарой, лишь слегка колышущееся от лёгкого, едва уловимого, ветерка, да голубое небо без единого облачка. Атолл с рощами пальм тоже оказался на месте, только стал ближе.

– Неужели галлюцинация?.. – снова неуверенно прошептал Эйвен, всё ещё не веря в реальность окружающего.

Однако он мог осязать горячую и гладкую палубу, ласковое прикосновение ветра и обонять запахи моря, растворённые в воздухе. И это было не игрой воображения, а порождением материи.

Рядом раздалось хлопанье крыльев и резкий громкий крик птицы. Эйвен обернулся. На поручне рубки сидел Хугг и вертел головой, глядя на хозяина пронзительно острым взглядом янтарных глаз. Казалось, орёл был обеспокоен и при пробуждении Эйвена обрадовался.

– Со мной всё в порядке, Хугг, – слабо улыбнувшись, сказал юноша, прекрасно зная, что птица не понимает человеческого языка. Подумав, он добавил, объясняя скорее самому себе, чем птице: – Должно быть, перегрелся…

Несколько пригоршней солёной воды, зачерпнутых из-за борта и выплеснутых на лицо и голову, освежили его и вернули мозгу прежнюю быстроту и ясность мышления и способность анализировать миллионы сигналов, поступающих в него от всех рецепторов тела, воспринимающих воздействия окружающего мира. Все они говорили ему о том, что мир не изменился, а, значит, увиденный им кошмар не существовал в реальности. Сделав этот единственно возможный вывод, Эйвен несколько успокоился и вспомнил об очень важном деле, ради которого он и оказался посреди моря на маленьком флипе. Несколько глотков тёплой воды из опреснителя полностью вернули ему силы. Эйвен установил ментальный контакт с птицей и мысленно спросил:

«Хугг, почему вернулся?».

«Эйвен не отвечал Хуггу. Эйвен умер. Хугг отогнал падальщиков».

Юноша почувствовал в мыслеформах птицы тревожные эмоции, всё ещё излучаемые его мозгом, и постарался погасить их позитивной волной собственных чувств. Широко улыбнувшись, он передал орлу телепатический посыл:

«Эйвен не умер. Эйвен спал. Хугг нашёл рыбу?»

«Хугг нашёл рыбу, – последовал однозначный ответ орла, окрашенный нейтральными тонами ментального поля. – Много, много, много!»

Последняя мыслеформа Хугга означала, что косяк очень большой. Обрадованный этим известием, Эйвен дружески погладил орла по гладкой спине и поспешил сообщить об окончании поиска старейшине Хайсису.

Спустя два часа, флотилия заняла позицию на пути движения косяка, над которым кружил Хугг, следуя за ним и указывая курс и скорость движения рыбы. Теперь роль Эйвена и Айриса сводилась к тому, чтобы отслеживать возможные непредвиденные манёвры косяка и появление крупных хищников. Оба флипа плыли по флангам огромной рыбьей стаи, видимой с поверхности как тёмная серебристо-серая масса, состоящая из миллионов особей, и все они подчинялись единому коллективному сознанию – невидимому, нематериальному командующему этой колоссальной армией, чьи приказы исполнялись каждым «солдатом» молниеносно и точно.

Эйвен, как и все, знал, что, чем крупнее косяк, тем более организован он в своих действиях, и тем труднее его будет взять. Без помощи дельфов люди могли рассчитывать лишь на малую часть рыбы, которая попала бы в сети. Впрочем, и дельфы не в меньшей степени нуждались в помощи людей по той же причине, да ещё потому, что только люди могли сохранить впрок весь улов, каким бы большим он ни оказался. Многие тысячелетия это сотрудничество выработало безотказную стратегию совместного лова самых разнообразных рыб и морских животных.

Вот и теперь большая стая дельфов появилась возле косяка, скрытно подкравшись к нему со стороны рифа, где терпеливо ждала этого момента несколько дней. Сотни дельфов быстро выстроились в арьергарде косяка в полукольцо и погнали рыбу прямо в сети, уже расставленные рыбаками. Несколько небольших групп имитировали фланговые атаки, внося сумятицу в рыбьи ряды, и не позволяя косяку совершить организованный обходной манёвр. Вскоре весь косяк оказался в западне. Встретив на своём пути гигантскую дугу сетей, косяк круто развернулся, но страх перед преследующими дельфами внёс хаос в эту армию примитивно мыслящих существ, сразу же лишив её главной силы – коллективного сознания. Оно распалось на миллионы крохотных обезумивших от страха сознаний, не способных чётко взаимодействовать друг с другом ради общего спасения.

Эйвен следил за поверхностью моря, изредка бросая взгляд назад, где рыбаки затягивали сетями горловину кипящего котла. Вода бурлила от мечущихся и выпрыгивающих рыб, и эта агония привлекла внимание многих хищников в радиусе десятков лу.

Не прошло и получаса, как Эйвен заметил приближающиеся спинные плавники акул. Он насчитал шесть крупных особей, каждая из которых была длиной с его судёнышко. Они представляли большую опасность и для людей, и для дельфов, но юноша не испытывал перед этими чудовищными тварями никакого страха. Он просигналил об опасности Айрису и направил свой флип наперерез банде морских разбойников. В его небольшом арсенале были эффективные средства против любых, самых огромных и опасных, животных, но убивать даже этих прожорливых акул Эйвен не намеревался. Любое убийство – крайняя и вынужденная мера, оправданная лишь в случае самообороны или ради добычи пропитания, и потому юноша достал из оружейного ящика акустическое ружьё. Быстро прикинув размеры акул и необходимую мощность излучения, он отрегулировал оружие, закрепил его на шесте и опустил за борт, направив излучатель в сторону быстро приближающихся хищников. Несколько ультразвуковых импульсов оглушили акул и заставили их ретироваться, но не надолго. Голод и близость лёгкой добычи подавляли инстинкт самосохранения и гнали акул к источнику сигналов панического страха, исходящих от рыб. Но теперь, столкнувшись с препятствием на своём пути к поживе, они стали ещё агрессивнее. Ещё дважды они попытались приблизиться к месту лова тем же курсом, и оба раза получали всё усиливающиеся удары ультразвука, прежде чем их примитивное сознание не поняло, что лобовая атака сопряжена с большими неприятностями, и что источник этих болезненных ударов находится на флипе. Только после этого они изменили тактику. Четыре акулы по большой дуге стали обходить флип (видимо, их уровень интеллекта оказался выше среднего для этого вида), а две другие с яростью ринулись к парусной лодке.

Эйвен зорко следил за всеми манёврами хищников, и атака этой пары не осталась незамеченной. Если акулы набросятся на лодку, то смогут серьёзно повредить её. Хотя угрозы для жизни Эйвена они не представляли, ему пришлось проучить этих злобных тварей, увеличив мощность излучения звуковых импульсов почти до смертельного уровня. Когда расстояние до хищников сократилось до предельно допустимой дистанции, он встретил их разящим ударом. Одна из громадных рыб забилась в конвульсиях у самой поверхности, вздымая мощным хвостом, фонтаны брызг, другая, плывущая на большей глубине, метнулась в сторону, и Эйвен увидел, как под лодкой изгибается в судорогах, словно огромная пружина, её могучее тёмное тело. Через минуту оба чудовища затихли. Эйвен на время потерял их из вида. Ему пришлось развернуть лодку, чтобы вернуться и помочь Айрису перехватить остальных акул, но вскоре оба стали свидетелями кровавой драмы.

Хотя пара морских разбойниц была лишь парализована, их беспомощное состояние не осталось незамеченным другими. Почуяв «смерть» своих сородичей, четвёрка акул устремилась к «трупам» и принялась рвать на куски ещё живых товарок. Море вокруг бурлило и пенилось от неистовой ярости совершенных морских убийц.

Юноши молча наблюдали за кровавым пиршеством каннибалов с чувством презрения и отвращения, но терять из поля зрения этих тварей было бы крайне неосмотрительно.

Наконец трупы исчезли, а на поверхности моря остались только два больших кровавых пятна. Насытившись, акулы ещё немного порыскали вокруг, но теперь рефлекс на болезненные удары ультразвука заставили их остерегаться лодок. Главный инстинкт хищника – утоление голода – они удовлетворили, и бьющаяся в сетях рыба уже не так привлекала их. На сытый желудок ни одна тварь не будет рисковать собственной шкурой, если только не защищает своё потомство. Это всеобщее правило животного мира и на сей раз доказало свою незыблемость. Акулы так и не решились прорваться к месту лова, которое теперь охраняли и сотни дельфов. Они предпочли убраться в открытое море.

Эйвен проводил удаляющиеся треугольные плавники акул внимательным взглядом и, убедившись, что они не собираются возвращаться, осмотрелся вокруг. Флотилия замкнула кольцо окружения, и рыбаки приступили к выемке рыбы, перегружая её в большие плавучие бассейны. Флип Айриса медленно дрейфовал рядом, всего в одной десятой лу от флипа Эйвена, и друзья могли теперь общаться не только световыми сигналами и жестами.

Айрис помахал рукой и, широко улыбнувшись, прокричал другу:

– Здорово мы их проучили! Теперь не сунутся!

Эйвен не разделял оптимизма товарища. Его беспокоили большие кровавые пятна, всё шире расползающиеся по водной поверхности.

– Рано радуешься, – сдержано ответил он, указав рукой на кровавые следы, растянувшиеся далеко на северо-запад под воздействием течения и ветра. -Думаешь, эти акулы – единственные в здешних водах?

– Кровь привлечёт других? – с явной тревогой спросил Айрис, запоздало, догадавшись о возможных последствиях их маленькой победы, и торжествующая улыбка исчезла с его лица.

– Наверняка! Ты же знаешь, что эти твари чуют кровь за десятки лу. Здесь довольно сильное течение, да и ветер почти попутный. Смотри в оба, Айрис, и не приближайся к крови.

Эйвен нагнулся, чтобы достать из ящика «всевидящий глаз», как вдруг почувствовал на спине неприятный холодок. Флип качнуло. Сзади раздалось зловещее шипение, и он, не оборачиваясь, бросил взгляд под руку. От увиденного на секунду юношу парализовал страх. Прямо за бортом море вздыбилось крутым холмом и разверзлось гигантской пастью, обрамлённой частоколом длинных и острых зубов. Кошмарные челюсти распахивались всё шире, обнажая ребристое темно-лиловое нёбо, язык и чёрную бездну глотки, в которую без труда мог проскочить не только человек, но и более крупное животное.

– Эйвен, берегись! – пронзительно закричал Айрис.

Защитная реакция, превосходно развитая долгими тренировками, не подвела Эйвена в этот критический момент. Его мозг молниеносно рассчитал единственно возможный вариант и включил резервную энергетическую систему организма, направив все силы именно в те группы мышц, от работы которых в данный момент зависело спасение. Эйвен «катапультировался» прыжком назад и в сторону, проскочив меж захлопывающихся челюстей монстра и, опередив его на ничтожные доли секунды. Раздался страшный удар, скрежет, всплеск, и он погрузился под воду. Юноша сразу же изо всех сил заработал руками и ногами, стараясь как можно быстрее отплыть подальше от гигантской туши леоплеврадонта – редкого и самого крупного хищного ящера, по сравнению с которым даже те акулы казались мелкой рыбёшкой. Скорость движения монстра, неожиданно всплывшего из глубины, и его размеры намного превосходили скорость и размеры юноши. Как он ни старался, но избежать контакта с монстром не удалось. Краем глаза он видел, как на него стремительно надвигается огромная, словно крыло махолёта, передняя ласта чудовища, и резко рванул к поверхности, оттолкнувшись ногами от морщинистого бородавчатого бока. Лишь чудом увернувшись от удара ласты, способного убить его, Эйвен на мгновение вынырнул над пологими волнами и сделал глубокий вздох. И снова вихревой поток воды потащил его вниз под брюхо великана. Сопротивляться этому мощному потоку было бессмысленно. Эйвен последовал по течению к хвосту, кожей чувствуя завихрения воды от проплывающей над ним, всего лишь на расстоянии вытянутой руки, гигантской туши. Он мог бы распороть брюхо ящера висящим на поясе кермом, но для такого чудовища рана от острейшего клинка всё равно, что царапина, которая лишь разъярит его ещё больше.

Эйвен не терял здравомыслия даже в такой критической ситуации. Весь опыт, накопленный тысячами поколений предков и переданный ему отцом и учителями, подсказывал, что сейчас необходимо нырнуть, как можно глубже, а затем всплыть позади ящера и стараться удержаться вне досягаемости его органов чувств. Это было крайне сложно, но возможно. Он так и поступил: сделав резкий кувырок и сильно оттолкнувшись ногами от брюха ящера, Эйвен почти вертикально стал уходить на глубину. Его ещё раз захватил водоворот от мощных движений задних ласт и хвоста чудовища, но вскоре юноше удалось всплыть на поверхность и немного отдышаться.

Сердце бешено стучало в груди, но сильное и хорошо тренированное тело было готово к борьбе за жизнь. Обернувшись, Эйвен увидел печальную картину погрома, учинённого монстром: его флип, на постройку которого ушло столько сил и времени, наполовину скрылся под водой. Монстр разломил своими огромными челюстями корпус лодки, откусив нос почти до ветроловушки, и теперь судёнышко держалось на плаву только благодаря одному поплавку и герметичным полостям в корпусе, обеспечивающих ему непотопляемость. Второй поплавок был оторван и дрейфовал неподалёку вместе с переломленной мачтой и парусом.

Ящер, видимо, приплыл на запах крови и принял флип, находящийся рядом с пятном, за большую мёртвую акулу. Несмотря на гигантские размеры, мозг этого ящера не намного превосходил мозг акул, но органы чувств были развиты великолепно. Эйвен понимал, что долго он не сможет оставаться незамеченным им, и единственное, что можно противостоять монстру в смертельной схватке – это разум и выдержка.

«Нужно продержаться, пока подоспеет помощь», – подумал Эйвен, отыскивая взглядом флип друга. Айрис стоял на палубе, держа в руках скрэмб. Тяжёлая стрела обладала большой пробивной силой, но убить такое огромное животное с примитивным мозгом и нервной системой этим оружием невозможно. Эйвен понимал, что у Айриса не было другой возможности хотя бы на время отвлечь ящера на себя, поскольку он не мог воспользоваться акустическим оружием, без риска убить друга, но это была игра со смертью. Разъярённая гигантская рептилия легко могла настичь флип, не имеющий при таком ветре хорошей скорости, и тогда…

– Не делай этого! – что есть сил, прокричал Эйвен и замахал рукой.

Айрис заметил его и опустил оружие, пытаясь понять, чего хочет друг. Тогда Эйвен жестом охотников сообщил ему: «Доска – ложная добыча». Он надеялся, что Айрис догадается о смысле послания, и тот, кажется, понял его замысел. Бросив скрэмб на палубу, Айрис метнулся к прикреплённому на корме крошечному аппарату, на жаргоне рыбаков прозванному «доской», и быстро снял его с креплений. Потом он метнулся к рубке и тут же вернулся назад, держа в руке большую рыбину.

– Молодец, Айрис. Ты всё правильно делаешь, – пробормотал Эйвен и подумал с тревогой: « Только бы получилось…»

Меж тем ящер потерял интерес к несъедобному флипу и плавающим обломкам. Но запах крови понуждал его к продолжению поисков добычи. Сделав большую дугу, рептилия направилась к лодке Айриса, но как-то неторопливо и неуверенно. Вероятно, органы чувств обследовали неизвестный объект и идентифицировали его как неживую материю. Монстр снова круто развернулся и неспешно поплыл к кровавому пятну.

Теперь положение Эйвена стало критическим, поскольку он находился в зоне поиска чудовища. Чтобы как можно дольше оставаться незамеченным, юноша распластался на волнах и замер, не шевеля руками и ногами. Сложнее было быстро перестроить работу органов тела и достичь состояния, близкого к смерти, когда все процессы замедляются и снижаются до минимума. При этом состоянии падало напряжение электрических полей, окружающих тело, а пульс и биение сердца почти не ощущаются, и звуковые волны становятся настолько слабыми, что практически не улавливаются даже самыми чувствительными органами чувств животного. Понижалась и температура тела, но значительно медленнее, и именно это могло выдать присутствие Эйвена. Затаившись, он ни на секунду не прекращал отслеживать движение монстра. Наконец-то Айрис закончил все приготовления и опустил «доску» за борт. «Доска» быстро заскользила по волнам, догоняя ящера и пересекая его курс. Вскоре Эйвен заметил, что намерения монстра изменились. Ящер явно почуял новый запах, исходящий от буксируемой рыбы, и устремился по свежему следу. Айрис умышленно дразнил его, ведя «доску» зигзагом у самой морды и уводя всё дальше в открытые просторы моря. Вскоре монстр скрылся из вида. Пора было возвращаться в нормальное состояние. Эйвен, прежде всего, заставил сердце ускорить ритм биения. Он всё ещё не мог не только плыть, но и двигать конечностями, которые от недостатка кровотока занемели и почти совершенно ничего не ощущали. Мозг тоже работал гораздо медленнее обычного, и мысли его были неповоротливыми и неясными. Образы реального виделись и ощущались в искажённой и затуманенной форме, перемешиваясь с галлюцинациями, которые возвращали его к недавно пережитому кошмарному видению катастрофы. Эйвен не мог отделаться от этих видений, как ни напрягал остатки ментальных сил.

«Почему я думаю не о спасении, а об этом?.. – лениво шевельнулась мысль в мозгу. – Что всё это значит?.. Я должен разобраться… Но не сейчас… Не сейчас… Потом… Надо выходить из марры… Немедленно… Айрис может не успеть вытащить меня… Акулы, ящеры… Все хотят моей плоти… Подводный взрыв вулкана?… Какая же мощность может вызвать такую волну?… Где же Айрис?…»

Что-то гладкое и упругое неожиданно коснулось руки юноши, и тут же в его сознание мягко вторглось чужое, но дружелюбное.

«Эйвен, я – Ларг. Ларг поможет Эйвену. Эйвен – друг Ларга».

«Ларг, это ты?» – с удивлением подумал юноша, и услышал радостный свист дельфа.

Ларг осторожно поднырнул под него и всплыл, подставив свою спину под распростёртое на воде тело юноши. К Эйвену едва стали возвращаться силы и ощущения. Ухватившись руками за плавник, он уже не сомневался, что самое страшное позади, и теперь ему ничего не угрожает. Вокруг него и Ларга выстроились плотным караулом два десятка дельфов, то и дело высоко выпрыгивающих над водой, демонстрируя свою радость от спасения человека.

4.

Жёлтый фонарь полной луны заливал призрачным светом всё необъятное пространство зачарованного мира, золотя вершины густо-зелёных, почти чёрных, волн, а в их прозрачных глубинах то тут, то там вспыхивали и гасли разноцветные мерцающие огни миллиардов люминофоров, отчего ночное море и впрямь казалось волшебным и таинственным, желанным и манящим, и одновременно отталкивающим и пугающим, грозным и непредсказуемым.

В человеческом языке не хватало слов, чтобы описать все нюансы, оттенки и качества огромного и скрытого мира океана, как, впрочем, и не менее огромного мира лесов, гор, рек и озёр, более знакомый человеку, который он пытался познать всю свою жизнь, поколение за поколением на протяжении миллионов лет истории. Человеку казалось, что он преуспел в этом, накопив колоссальный опыт и знания, научившись постигать суть многих явлений и даже управлять ими, по праву заняв место на вершине пирамиды жизни. Но всё его могущество было не более чем иллюзия. Усилия сотен тысяч поколений, триллионов человеческих жизней ушли на то, чтобы сделать лишь первые шаги на бесконечном пути познания Вселенной, на пути к истинному могуществу…

Прислонившись спиной к ветроловушке, Эйвен сидел на палубе и задумчиво смотрел на дорожку лунного света, убегающую к горизонту, по которой мчался, скользя по волнам, лёгкий и быстрый флип. Но это был не его флип, останки которого возвращались в родную тихую гавань на борту флагмана флотилии, а лодка Айриса. Конечно же, Эйвену было жаль утраченного судна, в постройку которого он вложил немало сил и умения, но сокрушался об этом недолго. Его не переставало тревожить нечто несравненно более важное, чему он не мог самостоятельно найти объяснение. Юноша интуитивно ощущал, что это НЕЧТО несёт реальную угрозу катастрофы, причём такого колоссального масштаба, с которой прежде люди никогда не сталкивались. Весь незаурядный интеллект юноши напряжённо трудился над разгадкой видения, но тщетно. Произведя в уме сложнейшие вычисления, он смог сделать приблизительную оценку энергии неизвестного воздействия, способного теоретически вызвать возмущения, подобные «увиденным» его подсознанием. Хотя расчеты не могли претендовать на точность, результат просто потряс его. Эйвен не мог поверить в возможность существования подобного источника. Он припомнил всё, что знал от учителей о вулканах, землетрясениях и цунами, о физических процессах, протекающих в глубинах планеты, о кометах и астероидах, иногда опасно приближающихся к ней и даже падающих на поверхность, но ни один из вариантов не соответствовал в точности с картиной видения. Но даже не это пугало Эйвена. Если бы катастрофа такого масштаба произошла реально, то в мире вряд ли сохранилось бы хотя бы одно человеческое поселение. Если видение – не галлюцинация, в чём он не был до конца уверен, то…

Смутная догадка пугала Эйвена ещё больше. Он был так поглощён, попытками разгадать природу этого иллюзорного, но теоретически крайне опасного явления, что не отреагировал на неоднократные обращения к нему друга.

– Да что с тобой, Эйвен?! – озабоченно воскликнул Айрис, встряхнув друга за плечо. – Ты что, не слышишь меня?!

Вздрогнув, Эйвен обернулся и удивлённо спросил:

– Что случилось?

– Ничего… Это я тебя спрашиваю: что случилось? С тобой. Я пытался поговорить, но ты где-то витаешь… Всё ещё переживаешь случившееся?

Эйвен молча кивнул, но ничего не ответил. Его лицо выглядело мрачным и отрешённым. Чтобы как-то отвлечь друга от тяжёлых воспоминаний и помочь преодолеть последствия стресса, Айрис весело спросил:

– Ты слышал, что сказал Хайсис?.. Мы добыли столько селимы, что больше не придётся выходить на промысел. А ведь это ты нашёл косяк. Очень большой косяк…

– Не я – Хугг.

– Ну, ты и он – одно целое. Послушай, Эйвен, такое могло случиться со всяким. Ни ты, ни я, ни даже Хугг не заметили приближение ящера. Думаю, что он подкрался к нам с глубины. Он мог атаковать и мой флип, а ещё хуже – порвать сети.

– Да, это было бы очень плохо… – угрюмо согласился Эйвен.

– Вот и Хайсис сказал, что мы сделали всё правильно.

– Не всё. Мне не следовало убивать акул, – возразил Эйвен с лёгкой досадой в голосе. – Я должен был предвидеть, к чему это приведёт. Мог бы ограничиться шокирующими импульсами… Ну, да что случилось, то случилось. Не хочу больше обсуждать это.

– И правильно. Ты слишком перенапрягся, и тебе нужно хорошенько отдохнуть. Ложись спать, Эйвен.

«Он прав, – подумал Эйвен, поудобнее устраиваясь на палубе. – Нужно выспаться, а утром… Утром пойду к Учителю. Уж он-то сможет помочь мне разобраться в видении…»

Глава 2.

1.

Ранним утром, когда над синей гладью бухты ещё клубился туман, маленький флип уткнулся носом в песок широкого пляжа поодаль от пирсов и огороженных сетями загонов для рыбы, где уже собралась небольшая толпа мужчин и женщин, ожидающая прибытия рыбацкой флотилии.

Сойдя на берег и расставшись с Айрисом, Эйвен быстро зашагал к посёлку, чтобы избежать расспросов спешащих к лодке людей, желающих поскорее узнать, насколько удачной оказалась экспедиция. Кто-то окликнул его, но он не обернулся, скрывшись в густой роще пальм, отделяющей посёлок от широкого пляжа бухты.

Посёлок, состоящий из трёх сотен одноэтажных домов и различных строений, располагался в половине лу от бухты, значительно выше уровня моря, и тропа пролегала по довольно крутому склону. Какому-нибудь пришельцу, впервые посетившему общину Фаро-Протера, могло показаться странным и нерациональным такое отдалённое расположение жилья от хорошо защищённой бухты, но только поначалу. Люди поселились здесь несколько тысяч лет назад, и за это время накопили богатый, но порой горький, опыт. Стихия часто испытывала их на прочность. Именно этот опыт и знания окружающего мира, в конце концов, и предрешили выбор места строительства посёлка, оптимального во всех отношениях.

Посёлок лежал в устье небольшой долины меж двух отрогов невысоких древних гор, которые далеко выступали в море, образуя чашу бухты, хорошо защищённую со всех сторон от волн и ветров. Крутые скалы, ограждающие долину, делали её недоступной для огромных хищных рептилий, а, протекающая по ней, река обеспечивала людей пресной чистейшей водой. Даже гигантские волны подводных землетрясений не могли достичь домов, выстроенных по преимуществу из лёгких и прочных стволов бамбука, пропитанных для долговечности и большей прочности специальным составом, приготовленным на основе древесных смол и масел. С древних времён долина надёжно укрывала людей от многих бедствий и, благодаря их труду, стала чудесным райским уголком. Здесь в изобилии произрастали всевозможные плодовые деревья, пальмы, плантации овощей, тщательно возделанные поля злаков и ягод, паслись тучные стада гуди и других домашних животных.

Эйвен родился и вырос в этом посёлке, знал здесь каждый камень и каждое дерево, и мог пройти куда угодно даже с закрытыми глазами. Он свернул с тропинки и кратчайшим путём направился через рощу к дому Тэсиса, надеясь застать Учителя до того, как тот уединится в своём святилище. Волнение заставляло Эйвена почти бежать, и он едва не столкнулся с ним возле угла его дома. От неожиданности Эйвен растерянно и смущённо выпалил:

– Прости, Учитель… Мне нужно поговорить с тобой.

Ни один мускул не дрогнул на испещрённом морщинами лице старца. Только в мудрых и пронзительно ясных глазах блеснула добродушная искорка иронии, и он мягко спросил:

– Знаю, знаю… Со счастливым возвращением, Эйвен.

Юноша смутился ещё больше, вспомнив, что не поприветствовал старца.

– Доброго здравия тебе, Учитель, – сказал он, почтительно поклонившись старцу. – Прости, я волнуюсь.

– Это заметно. Успокойся и расскажи, что привело тебя ко мне. Вижу, причина серьёзная.

– Да, Учитель, очень серьёзная… Но я… Я не вполне уверен…

– Эйвен, давай-ка, зайдём в дом и поговорим там, – предложил Тэсис, видя, как волнуется юноша.

Дом Тэсиса почти ничем не отличался от всех прочих домов в посёлке, но был вдвое меньше, поскольку «Хранитель знаний» жил один и не нуждался в просторных помещениях. Войдя в переднюю комнату, служившую чем-то вроде гостиной, где хозяин принимал посетителей, и столовой, оба расположились за небольшим столом, сев на простые деревянные скамьи напротив друг друга. На столе стояли корзинка с вялеными фруктами, чашка мёда и кувшин с водой – непременные угощения, предлагаемые каждому, входящему в дом. Тэсис жестом предложил гостю отведать их.

– Благодарю, я не голоден, – ответил Эйвен, несколько успокоившись, и ограничился лишь бокалом воды.

Эта пауза позволила ему полностью овладеть собой, а Учителю сделать кое-какие выводы относительно психоэмоционального состояния юноши.

– Ну, теперь ты похож на прежнего Эйвена, – с мягкой улыбкой заметил Тэсис. – Видимо, тебе придётся ещё поработать над самоконтролем перед испытанием. Нельзя достичь первой ступени инициации, не овладев полностью собственными эмоциями. Разве тебе не известно, что даёт преимущество человеку перед животными?

– Известно, Учитель, – виновато потупив взор, ответил Эйвен.

– Ну, в море ты справился со страхом и смог обмануть ящера. Но что случилось потом? Расслабился и позволил фантомам памяти овладеть своей психикой?

– Нет. Ящер не имеет никакого отношения к тому, о чём я хочу… посоветоваться и разобраться.

– Так причина не в этом?.. Хм-м… Значит, я ошибся, – чуть удивлённо вымолвил Тэсис и внимательно взглянул в глаза юноши, словно стараясь проникнуть в самую глубь его сознания. – Хорошо, расскажи, что произошло.

– Учитель, вчера в полдень, когда мы с Айрисом находились примерно в десяти лу от атоллов, я решил пустить Хугга в свободный поиск… – начал Эйвен, припоминая все подробности происшедшего.

Рассказ о видении был недолог, но предельно точен в описании кошмарной картины катастрофы, а закончил Эйвен моментом осознания иллюзорности происшедшего и своими ощущениями сразу после этого. Учитель выслушал его внимательно, не перебивая расспросами. Юноша пытался увидеть на лице старика признаки иронии или недоверия, но оно оставалось совершенно бесстрастным, а глаза, как всегда, светились доброжелательностью и теплотой.

– И что тебя беспокоит? – осторожно спросил Тэсис после недолгого раздумья.

– Мне трудно правильно выразить, Учитель… Мне кажется, что в море я видел не простую галлюцинацию, вызванную перегревом или каким-то иным воздействием на организм… Это нечто совершенно необычное. Выглядело всё так достоверно, словно я стал свидетелем реальной катастрофы.

– Почему ты так считаешь? У тебя есть для этого какие-то веские основания?

– Однажды со мной уже случался тепловой удар. Я помню, как бывает при этом. В мозгу нарушается…

– Что происходит с организмом при перегреве известно всем, – Тэсис прервал пространные объяснения юноши и с нажимом в голосе спросил: – Скажи, что заставило тебя счесть увиденное за реально происшедшее событие?

Эйвен ответил не сразу.

– Я не утверждаю, что взрыв уже произошёл. Возможно, это и не взрыв вулкана, а… падение большого метеорита. Но я почему-то уверен, что видение… предупреждает об угрозе. Я это ЗНАЮ, но не могу объяснить… откуда пришло видение.

– Если я тебя правильно понял, ты думаешь, что твоё сознание получило информацию о грядущем, а видение – не плод воображения, и не результат воздействия на организм физических факторов? – задумчиво спросил Тэсис.

– Да, Учитель, – тихо пробормотал в ответ Эйвен и смущенно опустил глаза. Его так и подмывало спросить Учителя о том, что будоражило и тревожило его разум, и о чём он не решался даже намекнуть старцу, но не в силу запретности темы, а из-за страха получить подтверждение своей интуитивной догадке, принять и осмыслить которую он был ещё не готов.

Словно прочтя мысли юноши, Тэсис сказал:

– Дар предвидения встречается крайне редко, Эйвен. Я прожил очень долгую жизнь, но знаю лишь несколько человек, обладающих способностью видеть прошлое и будущее. Да и то у большинства из них подобные видения возникают спонтанно, независимо от воли и желаний, и очень редко. Нельзя исключать потенциальной возможности проявления этого дара и у тебя, но пока слишком рано делать какие-то выводы.

– Так что же делать, Учитель? Это видение не даёт мне покоя…

– Да, пренебрегать таким «предупреждением» неразумно. Что бы оно ни означало, мы должны выяснить природу явления. Потребуется провести сканирование твоей памяти. Если ты согласен, то можно попытаться…

– Конечно, согласен! – радостно воскликнул Эйвен и облегчённо вздохнул.

Учитель погасил его эмоции одним взглядом.

– Ну, раз так, тогда приходи ко мне вечером. А сейчас иди домой и выспись хорошенько.

Глава 3.

1.

Когда Эйвен вошёл в дом Учителя, лёгкое волнение вновь охватило его при виде собравшихся здесь «просветлённых». Совет общины был представлен почти в полном составе, что означало чрезвычайную важность причины, заставившей их собраться вместе.

«Они не считают моё видение галлюцинацией», – с облегчением подумал юноша и почтительно поклонился сначала хозяину дома – Тэсису, а затем остальным, сидящим на циновках у стены, согласно древнему обычаю, приложив ладонь правой руки к сердцу. Его взгляд задержался на секунду на морщинистом лице бабушки Айры, чьи живые блестящие глаза рассматривали его с каким-то особым интересом, словно он был неким диковинным андроидом, рассказы о которых скорее относились к легендам, чем к были. Затем взгляд Эйвена скользнул по лицам остальных членов Совета и остановился на матери, чьё присутствие смущало больше всего. Внешне мать выглядела спокойной и бесстрастной, но Эйвен чувствовал внутреннее напряжение, выдаваемое чуть заметным подрагиванием пальцев.

«Она чем-то обеспокоена. Но чем?», – подумал Эйвен.

– Проходи, Эйвен, – прозвучал спокойный голос Тэсиса. – Садись здесь.

Юноша прошёл на середину комнаты, куда указал рукой Учитель, и опустился на циновку, скрестив ноги и положив на колени ладони. Учитель медленно уселся рядом с ним. В комнате воцарилась полная тишина. Эйвен ощутил на себе пристальные, изучающие взгляды «просветлённых», но это повышенное внимание к его персоне не раздражало и не смущало юношу, поскольку он понимал причину такого интереса. Он покорно ждал расспросов, но эти ожидания не оправдались.

– Здесь все знают о твоём видении, – прояснил ситуацию Тэсис. – Поэтому вопросы излишние. Я уже говорил тебе, что единственная возможность понять природу этого явления – сканировать твою память.

Тэсис выдержал паузу, чтобы юноша в полной мере осознал предстоящее действо, и спросил:

– Ты готов, Эйвен?

– Да, Учитель, – твёрдо ответил тот, встретившись с ободряющей улыбкой матери.

– Эйвен, ты можешь отказаться, – напомнил ему Тэсис. – Память человека принадлежит только ему и Великому Творцу. Она священна…

– Я это знаю. Но я знаю и то, что видение возникло не случайно. Оно несёт… предупреждение. Значит, это касается всех.

– Судить о сущности и смысле твоего видения будем мы, мальчик, – строго сказала бабушка Айра.

Эйвен склонил голову в знак согласия и уважения к мнению старейшей из ведуний, а Тэсис сказал:

– Ну что ж, начнём…

– Что я должен делать? – тихо спросил Эйвен.

– Ничего. Расслабься, закрой глаза и постарайся сосредоточиться на своём видении. Восстанови мысленно всё, что тебе привиделось тогда, и как можно точнее, объяснил Тэсис и взял юношу за руку.

Эйвен никогда раньше не подвергался сканированию памяти. Хотя он и знал в общих чертах механизм этого таинства, доступного лишь тем, кто обладал соответствующим сверхчувственным даром, всё же испытать на себе проникновение чужого сознания в самые сокровенные уголки собственного «Я» было вовсе не там же самым, что ментальный контакт с Хуггом или даже с Ларгом. При телепатическом общении с животными их духовные сущности никогда не находились в столь глубоком синтезе, чем требовалось сейчас, и это вызывало необыкновенное возбуждение психики и нервной системы.

– Спокойнее, мой мальчик, спокойнее… – тихо сказал Тэсис и слегка сжал ладонь Эйвена в своей руке. – Расслабься. Отбрось все посторонние мысли и сосредоточься только на видении. Только на видении…

Слова Учителя эхом отозвались в голове юноши. Они действовали гипнотически, неся в каждом звуке особый код, и заставили его сразу же полностью подчиниться воле старца.

Мелкая дрожь, прокатившаяся по телу Эйвена, прошла быстро, едва он закрыл глаза и восстановил контроль над своей нервной системой и психикой. Ещё через минуту дыхание юноши и его пульс стали замедляться и выравниваться, а работа мозга сконцентрировалась на воспоминаниях о недавно пережитом. Незаметно для себя Эйвен погрузился в состояние гипнотического полусна. Прошло ещё немного времени, и перд его мысленным взором всплыли из памяти картины вчерашнего видения.

Тихое лазурное море, слегка колышущееся от лёгкого ветра, палящее белое солнце, далёкий атолл с зелёными шапками пальм, чёрная птица, парящая высоко, возле сияющего диска светила… И вдруг картина смазалась на мгновение, и на западе из-за горизонта вспучился гигантский ярчайший шар, заливший полнеба ослепительным огнём… Потом появилась тёмная полоса, с каждой секундой растущая вширь и ввысь, пока не проглотила солнце, и сразу же зловещий мрак накрыл весь мир… и море, ставшее кровавым, вздыбилось и перевернулось… и сам Эйвен, падающий в бездну…

Кто-то настойчиво звал его, тряся за плечо.

– Эйвен! Эйвен, очнись!

Открыв глаза, юноша с беспокойством встрепенулся. Сердце гулко и часто билось в груди, стучало молотом в висках. Вокруг была всё та же комната в доме Учителя и знакомые лица «просветлённых», обращённые на него. В их глазах едва угадывались и озабоченность, и тревога, и изумление, и даже некоторая растерянность. Этот зрительный образ мгновенно отпечатался в сознании, и всё расставил по своим местам, вернув ему спокойствие и уверенность. Глубоко вздохнув и окончательно уняв нервное возбуждение, Эйвен обернулся к Тэсису и с надеждой спросил:

– Получилось, Учитель?

– Да, несомненно, – ответил тот, обведя взглядом собрание. – Ты хочешь знать, что означает твоё видение? – спросил Тэсис с загадочной мягкой улыбкой и, опережая юношу, ответил ему: – Оно – не галлюцинация и не психическое расстройство. В этом нет сомнений. Что касается остального… попробуем разобраться. Ты пока выйди, Эйвен, и подожди снаружи.

Юноша послушно поднялся с циновки, поклонился и с достоинством удалился, отойдя от дома шагов на двадцать, чтобы не слышать разговора уважаемых людей общины. Ему было очень интересно, что происходило в доме Учителя, но чувство достоинства не позволяло ему и мысли о том, чтобы удовлетворить любопытство и подслушать беседу. Эйвен знал, что в своё время Совет сообщит ему всё, что сочтёт необходимым сообщить, и потому спокойно уселся на плоский тёплый камень и стал ждать.

2.

– Я уже говорил вам, что у меня были некоторые сомнения, когда Эйвен пришёл и рассказал о случившемся, но теперь… Теперь я думаю, всем ясно, с чем мы имеем дело? – тихий голос Тэсиса, стоящего посреди комнаты перед членами Совета был ровен, но ни от кого из них не укрылось внутреннее напряжение «Хранителя знаний», едва уловимое в обертонах.

Его вопрос повис в тишине комнаты. Все размышляли над тем, что произошло здесь несколько минут назад. Молчание затягивалось, и Тэсис обратился к матери юноши:

– Велина, твой сын когда-нибудь рассказывал тебе о подобных видениях или снах?

– Нет, никогда… – немного растерянно ответила молодая женщина.

– Но, это невозможно! – неожиданно воскликнула бабушка Айра. – В нашей общине нет доминант выше пятого уровня. В мальчике скрыто много важных генетических потенций, но только этой быть не может. Её нет ни в линии Велины, ни в линии Эртиса.

– Но, факт пророческого видения говорит о том, что у Эйвена просыпается дар предвидения, – возразил Бёртис. – Я не понимаю, как это возможно?!

– Конечно, невозможно! – снова твёрдо заявила Айра. – Всем нам известно, что сверхчувственные способности проявляются только при наличии определённых комбинаций генов, благодаря которым в мозгу и нервной системе формируются особые центры восприятия…

– Айра, в каждом правиле бывают исключения, – напомнил Тэсис и загадочно улыбнулся.

Целительница недоумённо взглянула на него и неуверенно пробормотала:

– Разве что случайно возникла новая доминанта, которую я просмотрела…

– Что не исключено, – сказал Тэсис с нажимом. – Но, во Вселенной нет ничего случайного. Мы лишь пытаемся слегка откорректировать биологическую программу развития человека, как вида, в нужном направлении. Причём самыми простыми методами селективного отбора. Но сама-то программа создана не нами.

– Ох-х!.. Неужели, мальчик – один из "Избранных"?! – изумлённо воскликнула Велина.

– Может, и так. Не нам судить об этом. Если Боги-Создатели избрали его для какой-то миссии, то никакие физические методы не в силах обнаружить хоть малейшие признаки этого до тех пор, пока не придёт время инициации. Но пока Эйвен – обыкновенный, хотя и одарённый, парень. Возможно, таковым он и останется… Возможно, станет полубогом, – сказал Тэсис не то в шутку, не то всерьёз.

– И что же нам делать? – неуверенно спросила Велина. – Если мой сын, действительно, получил дар предвидения посредством… магии богов… то он… уже теперь… Ох!

– Нет, Велина, ты ошибаешься, – прервал её Тэсис. – Я повторяю: пока Эйвен – обычный юноша, и его способность видеть картины будущего ещё не развита. Мы не знаем даже, сможет ли он когда-нибудь стать настоящим "Волшебником", или такие пророческие видения будут посещать его помимо воли и желания. Не исключаю, что это случилось в первый и последний раз. Как бы то ни было, в нашей общине появился потенциальный провидец, и с этого момента всем нам нужно с особым вниманием относиться к его видениям и снам. Ну, и, конечно же, мы должны усилить его тренировки. Об этом поговорим позже, поскольку появилось нечто более важное, чем судьба мальчика.

– Разве не жизнь каждого человека в общине является её основой? – почти с вызовом спросила Велина.

– Велина, в тебе говорят материнские чувства, а не разум, – ответил Тэсис, с укором покачав головой. – Никто не говорил, что можно пренебречь дальнейшей судьбой Эйвена. Впрочем, как и любого другого человека нашей общины. Но видение Эйвена, которое теперь увидели и мы, вне всякого сомнения, несёт в себе предупреждение. Та катастрофа, что явилась ему фантомом, может случиться наяву. Она несёт угрозу планетарного масштаба. Если подобное когда-нибудь произойдёт, то не только наша община, но и тысячи других, погибнут. Погибнет и бесчисленное множество других живых существ на всех континентах. Вот почему главное сейчас выявить источник угрозы и принять меры по её устранению или хотя бы минимализации последствий.

– Пророчество таких видений неотвратимо? – спросил кто-то из «просветлённых».

– Очень трудный вопрос… – тихо вымолвил Тэсис. – Мы не знаем, было ли это видение из прошлого или из будущего. Вероятнее, всё же второе. Случись такая катастрофа раньше, память о ней жила бы в тысячах и тысячах поколений.

– Значит, всё же из будущего?

– Я повторяю: мы можем лишь с большей степенью вероятности предполагать, что Эйвен «увидел» будущее. Однако невозможно хотя бы приблизительно установить временные координаты этого события. Катастрофа может произойти и завтра, и через тысячу лет… – ответил Тэсис и задумчиво замолчал.

Только он один догадывался, откуда исходит угроза, предупреждение о которой явилось к Эйвену в пророческом видении. Знал Тэсис и о том, что древнее пророчество богов сбудется с неумолимой неотвратимостью, а это означало приближение гибели если не всего мира, то большей его части. Но даже ему, «Хранителю знаний» и могущественному магу, владеющему многими тайнами Вселенной и умеющему использовать высшие энергии мироздания, не было доступно пророческое ясновидение, и он не в силах был определить точную природу и причину грядущей катастрофы и время, когда она произойдёт. Ему было трудно решиться сообщить членам Совета то немногое, что приоткрывало завесу неопределённости перед грядущими ужасными испытаниями, ожидающими всех. Но не страх перед возможным хаосом в общине удерживал его от этого шага. Любой человек в посёлке воспринял бы известие о неотвратимой всеобщей гибели со спокойным достоинством. Каждый, от ребёнка, до глубокого старца, твёрдо знал, что Великое Колесо Рождений и Смертей может остановить только сам Творец, а, значит, катастрофа лишь ускорит один из бесчисленных циклов перерождений. Уничтожению подвергнется материальная культура цивилизации и теперешние телесные оболочки живых существ, но не они сами. Души-Искры бессмертны, и, если будет угодно Творцу, воскреснут вновь в других телах, в другие времена… Нет, люди общины не дрогнут перед лицом смерти, какой бы ужасной она ни была. Тэсис интуитивно предчувствовал другую, быть может, ещё более грозную опасность, исходящую из того же источника, что и колоссальный взрыв. Эта опасность имела губительную силу для душ. Обнародовать свои предположения относительно источника угрозы означало раскрыть непосвящённым и неподготовленным то запретное знание, которое держалось в тайне с незапамятных времён, и было известно только «освобождённым» и богам. Пойти на это Тэсис не мог, не получив их согласия.

«Просветлённые» долго молчали, сосредоточенно размышляя над известными фактами, и в комнате воцарилась тягостная тишина. Наконец, хрипловатый голос Страйгена нарушил её:

– Мы не можем безучастно ждать конца. Даже если всем нам суждено погибнуть, мы должны хотя бы попытаться спасти то, что возможно. Каждый человек должен завершить свой путь к Совершенному и уйти в мир богов, если он того достоин. И что будет с этим миром после катастрофы?.. Безжизненная пустыня? Хаос?.. Боги доверили нам заботу об этом мире, и что же теперь? Неужели мы, – наследники "Создателей", допустим, чтобы замысел Великого Творца остался неисполненным?

Глаза Тэсиса блеснули в полумраке сумерек. Он чувствовал, что все «просветлённые» решительно настроены на борьбу, и это вселяло надежду.

– Да, мы должны сделать всё возможное для сохранения творения, – сказал он твёрдо. – Мы никогда раньше не сталкивались с такой угрозой, но и ей можно противостоять. Прежде всего, необходимо оповестить всех, все общины на побережье и во внутренних землях. Преодоление кризиса потребует невероятных усилий и жертв. От каждого человека потребуется предельное напряжение сил и способностей, и мы обязаны немедленно приступить к психологической подготовке наших людей к грядущим испытаниям, но так, чтобы община жила спокойно и счастливо…

3.

Огромный красноватый диск солнца, словно начищенный медный таз, уже наполовину утонул в море, разливая по небу остывающее алое сияние. Эйвен задумчиво следил за светилом, сидя на камне и подперев голову руками. Мозг его напряжённо работал, проводя сложнейшие вычисления, вновь и вновь пытаясь определить эпицентр взрыва, мощность и разрушительные последствия.

Вечер быстро догорал, и люди посёлка уже возвращались из бухты к своим домам. Эйвен сидел в стороне от ближайшей тропы. Он слышал, как по ней с весёлой болтовнёй взбиралась стайка ребятишек, собиравшая на отмелях моллюсков и раков, потом прошла группа мужчин и женщин, которые обсуждали улов рыбаков, и всё стихло. Только в вышине шелестели листьями пальмы, и доносился тихий плеск волн. Никто и ничто не мешало ему сосредоточиться на важной работе, и вскоре он интуитивно почувствовал, что близок к единственно верному решению. Оно было невероятным, пугающим и противоречащим известным фактам, но все другие гипотезы не укладывались в рамки полученных результатов расчётов.

От напряжения холодная испарина покрыла лоб юноши. Ему казалось, что ещё чуть-чуть, и он точно будет знать причину катастрофы, и вдруг… в мозгу, словно что-то включилось. Окружающий мир мгновенно исчез, а перед ним открылась совершенно иная панорама. Эйвен понятия не имел, где находится. Он не чувствовал и не видел под собой никакой твёрдой опоры. Кругом было море, только море и… туман. Туман скрывал даже солнце… Но вот, белая пелена стала редеть, таять, и перед ним открылся гористый берег. Это была величественная картина: горные пики вздымались ввысь на целую лу или даже выше. Они протянулись от самого побережья вглубь материка, и их склоны блестели на солнце, отливая бронзой, синевой и зеленью, словно гигантские кристаллы. Но было в этих горах что-то неестественное, что-то слишком… слишком…

– Эйвен!.. Эйвен!..

Звонкий и нежный, как звук хрустального колокольчика, голос Майи разрушил тончайшее зеркало видения, тут же рассыпавшееся на тысячи осколков. Вздрогнув, как от озноба, Эйвен поднял голову и увидел перед собой стройную высокую фигурку девушки. Она стояла в свете догорающего заката, держа на плече корзинку с фруктами, и, казалось, светилась золотисто-алым сиянием.

– Эйвен, что с тобой? – спросила она.

– Прости, я задумался, – ответил он смущённо и растерянно.

– А почему ты здесь?

– Жду Тэсиса. Сейчас в его доме Совет, а меня попросили подождать…

– Совет? Неужели, обсуждают твою схватку с ящером? – с удивлением и восхищением спросила девушка. – Все в посёлке только и говорят об этом и о том, какой огромный косяк селимы отыскали вы с Айрисом.

Эйвен замялся и неуверенно ответил:

– Ну, да… Обсуждали мою ошибку.

– Айрис мне рассказал об этом. Но ты же сделал всё правильно. Другого выхода не было. Да, Айрис тебя искал. Твой флип уже поставили в мастерской, а завтра Айрис и Страйген приступят к ремонту. Они хотели с тобой о чём-то посоветоваться.

– Да-да… – неопределённо пробормотал Эйвен.

– Да что с тобой? Ты какой-то странный сегодня. Не переживай… Хочешь манго?

Майя поставила корзинку на землю, достала румяный душистый плод и протянула ему, грациозно склонившись и с лукавой улыбкой заглянув в осунувшееся и задумчивое лицо юноши. Их взгляды встретились. Эйвен смущённо пробормотал «Благодарю» и взял из руки девушки подношение. От её кожи и волос, ниспадающих водопадом с плеч, исходил тонкий пряный запах душистых трав, будоражащий чувственность, и Эйвен невольно скользнул взглядом по телу юной красавицы. Они дружили с раннего детства, но лишь сейчас Эйвен, наверное, заметил, как красива его подруга. На Майе была тонкая шёлковая асана, и её левая грудь, не прикрытая материей, как магнитом, притягивала к себе его взгляд. Эйвен ощутил неясное сладостное томление, разливающееся теплом по телу, и почувствовал, как пересыхают губы, а сердце почему-то забилось часто-часто. Он поспешно поднялся с камня. Майя тоже выпрямилась и улыбнулась ему. Но её улыбка, как ему показалось, означала нечто большее, чем обычное дружеское расположение. Если бы юноша был более опытен, он мог бы прочесть в ней нежную страсть созревшей плоти, ещё не познавшей наслаждения сексуальных ласк, но ждущей любви.

Эйвен смущённо отвернулся, с трудом пытаясь скрыть охватившее его смятение и возбуждение. Однако его состояние всё же не осталось незамеченным Майей.

– Эйвен, хочешь?.. – неуверенно и тоже смущаясь, прошептала она.

Он не дал ей закончить предложение, с горячной поспешностью сказав:

– Нет, не сейчас. Я… Я… не могу…

Растерявшись от волнения и не находя нужных слов, Эйвен взял девушку за руку, но она тихо рассмеялась, и в её глазах блеснуло игривое озорство. Высвободив руку и подхватив корзинку, Майя неспешно пошла по тропинке, грациозно покачивая бёдрами. Потом она обернулась и сказала со смехом:

– Захочешь искупаться, приходи к нашему водопаду. Мы с Айрисом будем там.

Она скрылась за деревьями, а Эйвен всё смотрел ей вслед, досадуя на самого себя за то, что так глупо и неуклюже отверг попытку Майи сблизиться с ним, а ещё за то, что так и не смог до конца разгадать своё видение, когда до цели оставался лишь шаг…

– Эйвен! – позвал его голос Тэсиса.

Юноша поспешил к Учителю. Тэсис только что проводил гостей, и Эйвен видел их удаляющиеся спины, когда подошёл к дому, у двери которого стоял старец.

– Ты с кем здесь разговаривал? – спросил Учитель.

– Майя проходила мимо, – честно признался Эйвен, – дала мне манго. -Возьми, Учитель.

– Нет, благодарю. Я стар для плода манго, – с добродушной и чуть ироничной усмешкой ответил Тэсис, намекая на значение такого подношения, но юноша не обратил на это внимание. Удивлённо взглянув на него, Учитель серьёзно продолжил: – Эйвен, выслушай меня внимательно и хорошенько запомни.

– Да, Учитель.

– Прежде всего, ты должен знать, что твоё видение – предвестник просыпающегося в тебе дара богов, настолько редкого, что… указывает на твою особую избранность.

– Ты говоришь о даре предвидения, Учитель? – спросил Эйвен дрожащим от волнения голосом. – Значит, то, что мне привиделось, сбудется?

– Да, несомненно. Теперь ты понимаешь, какая ответственность ложится на твои плечи, мой мальчик?

– Понимаю…

– Отныне ты должен будешь рассказывать мне обо всех своих видениях и снах, подобных этому. Только мне, и никому больше. Никто, кроме Совета, не должен знать о твоей способности видеть будущее, и уж тем более о сути тех видений, которые будут посещать тебя.

– Но почему, Учитель? Разве это можно утаить от общины?

– Эйвен, всех нас ждут тяжёлые времена. Мы должны приготовиться к самым худшим испытаниям. Но жизнь общины останется неизменной… насколько это возможно. Надеюсь, ты понимаешь, что не всякое знание во благо всем? Многие тайны мира никогда не станут достоянием людей, потому что они могут обратить их во вред себе и всему миру в силу своего невежества, эгоизма и… Люди слабы в силу своего обусловленного существования в материальной сфере. Даже богам Великий Творец даровал лишь малую часть своего могущества, ибо каждое живое существо от муравья до владыки и создателя Вселенной – Батхи – его ничтожные слуги, каждому из которых уготована своя роль в воплощении великого замысла. Человеку тоже отведено своё место в невообразимо сложном и бесконечном мироустройстве. Предназначение человека – принять эстафету разума от Богов – Создателей, чтобы превратить этот мир в цветущую счастливую планету, где каждое живое существо будет развиваться и совершенствоваться в гармонии и сотрудничестве с другими. Нет предела совершенству, и мы ещё очень далеки от него. Человек достиг огромного могущества, но оно-то и представляет опасность для всего сущего.

– Опасность?.. Я не понимаю тебя, Учитель.

– Ты ещё слишком молод, Эйвен. Тебе это простительно. Но придёт время, и ты поймёшь, о чём я говорил тебе.

Тэсис замолчал, задумчиво и печально глядя куда-то мимо Эйвена, и в сгущающихся сумерках его испещрённое морщинами лицо казалось особенно мрачным и старым, словно сама смерть воплотилась в старца. Эйвен вдруг почему-то вспомнил бытовавшее в общине предание о том, что Тэсис появился здесь чуть ли не тысячу лет назад. Никто не знал, откуда он пришёл, и каков его истинный возраст, но «Хранитель знаний» был намного старше и бабушки Айры, и Гетена, и всех других старейшин, а ведь некоторые из них прожили по три с лишним века.

– Да, я очень стар, – словно прочитав мысли юноши, тихо сказал Тэсис, – А тебе ещё многому нужно научиться. У нас мало времени, мой мальчик. Нельзя терять ни дня…

Глава 4.

1.

Высохшая рука с длинными тонкими пальцами, обтянутая морщинистой бурой кожей, медленно вращала огромный, в человеческий рост, глобус, парящий над магнитной подставкой. Перед человеком, облачённым в тёмно-лиловую мантию, проплывали синяя гладь океанов и рельефные очертания материков, но разглядывал он их невнимательно, лишь скользя задумчивым взглядом бездонных чёрных глаз, глубоко посаженных в глазницы и оттого придающих его лицу несколько демонический вид. Это впечатление усиливал и тонкий крючковатый нос, и большой, почти безгубый, рот, похожий на шрам. Очень немногие знали, насколько близко было внешнее сходство этого человека с его внутренней сущностью.

Ваймонг-Дрод – прокаштр Вселенского Круга Жрецов и Владыка Тирии напряжённо размышлял над тем, что сказал ему Враджар – один из самых лучших менинтов Империи. Пухлый коротышка Враджар сидел на краю стола из чёрного дерева, закинув ногу на ногу и сцепив холёные пальцы рук на коленке. Он сосал пластинку драко, уставившись нарочито безразличным плутовским взглядом в сводчатый потолок комнаты, и бесцельно изучал затейливый орнамент на нём, демонстрируя всем своим видом, насколько легко ему удалось сделать выводы, размышляя над которыми, теперь ломал голову его хозяин. Такие вольности прощались только ему, и Враджар знал об этом, беззастенчиво пользуясь своими привилегиями.

Ваймонг-Дрод искоса бросил неодобрительный взгляд на совершенно голый череп своего советника и, остановив глобус, спросил:

– Уж не считаешь ли ты, что твои выводы – открытие для меня?

– Как можно, повелитель?! – воскликнул Враджар с фальшивым испугом и соскочил со стола. – Разве я когда-нибудь позволял себе подобное?..

– Ты многое себе позволяешь, – проворчал Ваймонг. – Избаловал я тебя.

– Повелитель мною недоволен? Разве мой мозг недостаточно эффективен?

– Стал бы я держать тебя при себе, будь это не так?! – криво усмехнувшись, Ваймонг добавил: – Твоё содержание, и твои прихоти обходятся мне недёшево. Такие затраты оправданы, если окупаются с лихвой, в противном случае мне придётся подумать об альтернативе. Никогда не забывай об этом.

– Я помню, повелитель. Смею лишь заметить, что никакие думающие машины не сравнятся с мозгом менинта, а мои маленькие удовольствия, право же, стоят куда меньше ценности моих советов.

– Хватит банальностей! И хватит трепаться! – резко прикрикнул на него Ваймонг, теряя терпение. Враджар сразу же стёр с лица фальшивую улыбку и принял почтительную позу, склонившись в поклоне. Ваймонг ухмыльнулся и сказал, смягчив тон: – Так-то лучше… Давай-ка ещё раз кое-что обсудим… План, безусловно, хорош, но и цена ошибки слишком высока. Я должен иметь абсолютную гарантию успеха, прежде чем сделаю решающий ход.

Отыскав взглядом варикресло, прокаштр подошёл к нему и сел, жестом пригласив собеседника занять другое, стоящее за столом. В просторной полутемной комнате без окон, освещённой лишь одним, парящим над глобусом, светошаром, они были вдвоём, и их разговор не мог подслушать никто. Это помещение имело высшую степень защиты от любых технических средств шпионажа, что не было прихотью хозяина, а диктовалось суровой реальностью многовековых традиций, царящих в Империи.

– Итак, всем известно, что Империя переживает глубочайший кризис, который длится… никак не меньше пяти веков, – сухо констатировал Ваймонг, начав издалека, словно обобщая детальный план, только что изложенный советником. – Мы испытываем всё большие трудности в обеспечении необходимыми материалами наших заводов и продуктами питания для населения. В то же время сбыт продукции сокращается, а торговля чахнет год от года. У нас большой избыток рабочих и населения вообще, и этот балласт пожирает огромное количество ресурсов, не принося никаких доходов. Более того, от них исходит всё возрастающая угроза всей социальной и политической структуре Империи. Смуты и бунты происходят всё чаще, и они с каждым разом становятся всё яростнее и масштабнее… Естественная агрессивность индивидуумов прорывает даже защитные барьеры психообработки… Если ко всему этому добавить постоянные интриги и борьбу внутри Вселенского Круга и между вайрамами и шудрами, то картина вырисовывается весьма мрачной.

– Ну, интриги и борьба существовали, и будут существовать всегда, мой повелитель. Такова сущность человека: выделиться среди толпы и стремиться к господству над ней…

– Почему тебе так хорошо удаётся нести всякий вздор?! Хоть ты и менинт, а манеры, как у суджи, – едко заметил Ваймонг и властным жестом пресёк попытку Враджара возразить в своё оправдание. – Помолчи пока, не то я рассержусь всерьёз… – какое-то время прокаштр пребывал в задумчивости, затем он продолжил свои размышления вслух: – Главная причина кризиса кроется в геополитике Империи. Десятки тысячелетий мы возводили защитные рубежи и шаг за шагом цивилизовывали дикие пространства, превратив их в безопасные и обустроенные территории. И вот теперь мы достигли своего предела развития. Изоляционизм от внешнего мира завёл нашу цивилизацию в тупик. Территория Империи не столь велика, а вокруг нас – дикие пространства. Ресурсы почти полностью исчерпаны, и мы задыхаемся от их нехватки и перенаселённости внутри Великих стен. Очевидный вывод: чтобы Империя смогла сохраниться и развиваться, необходима экспансия. Нам крайне нужны новые жизненные пространства и новые ресурсы, а вокруг полно богатых, но диких земель. Это настолько очевидно, что ни один здравомыслящий человек не может не понимать необходимости проведения масштабной колонизации почти необитаемых континентов. Однако, наш высокочтимый и мудрейший зурокаштр Джанг-Ярл не желает и слышать о колонизации хотя бы диких территорий к северу и югу от Империи, не говоря уже о других континентах. Он мотивирует это приверженностью древним традициям, колоссальными трудностями и затратами при освоении новых территорий, особенностями нашего менталитета, сформированного объективными историческими факторами… Всё это так, но сдаётся мне, что наш Властелин замышляет свой собственный план по выпуску пара из перегретого котла – Империи. Вернее сказать – по выпуску лишней крови. Да-а… Хм-м… Такой вариант не лишён смысла, поскольку таким образом можно избавиться от лишних ртов, а заодно, и это – главное, обезопасить себя от претендентов на престол. К тому же, война – прибыльное дело, особенно, если на твоей стороне преимущество. Ну, а предлог найти всегда можно, было бы желание. Что скажешь, Враджар?

– Если зурокаштр решится на межусобную войну, то положение в Империи крайне обострится. Кризис превратится во всеобщую катастрофу. Я просчитывал и анализировал различные варианты развития таких событий, исходя из реального расклада сил и даже совершенно невозможных в настоящий момент коалиций и временных союзов, но все они в итоге дают весьма неутешительный прогноз. Разница лишь в том, как долго продлится агония цивилизации. Если повелитель желает, я могу подробно изложить каждый из сценариев.

– Нет-нет, не сейчас. Мне нужна качественная оценка вероятности такого развития событий.

– Я оцениваю её, как три к пяти, что зурокаштр не решится развязать войну. Я думаю, что его менинт сделал те же самые выводы.

– Наверное, так оно и есть, но… три к пяти – слишком шаткое соотношение. Мне необходимо свести вероятность войны к минимуму и сделать так, чтобы зурокаштр стал ярым сторонником колонизации. Причём, он должен быть совершенно уверен, что сам принял такое решение, без подталкивания с чьей бы то ни было стороны. Вот над этим тебе предстоит поработать, Враджар.

– Понимаю… Мы должны найти и предоставить ему такие веские аргументы в пользу колонизации, которые заставили бы нашего Властелина бросить все ресурсы и силы на покорение диких территорий.

– Вот именно! Только «предоставлять», как ты выразился, мы ничего не будем. Зурокаштр не глуп и сразу поймёт суть нашей игры. Нет, Враджар, он должен сам разнюхать о том, что кое-кто из прокаштров начал колонизацию и достиг в этом больших успехов. Когда он узнает, что это сулит огромные прибыли, то…

– …поспешит отхватить лучший кусок.

– Безусловно! По праву сильнейшего!.. А вслед за ним все другие властители бросятся захватывать земли и постепенно увязнут там по уши. Колонизация таких огромных и совершенно диких территорий – предприятие безумно дорогое и растянется на десятилетия, если не на века. Этого нам вполне достаточно, чтобы закончить все работы над нашей секретной программой и создать межзвёздный космофлот, равных которому не будет во всей Империи. Ну, а когда в моих руках окажутся такие аргументы, никто не сможет оспаривать у меня право на престол, ведь достойных потомков у Императора нет, несмотря на огромный гарем и толпу никчёмных выродков.

– Значит, главная цель глобальной колонизации – отвлечь членов Вселенского Круга от наших секретных работ и ослабить их силы в самой Империи? – осторожно спросил Враджар, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Ваймонг-Дрод даже не удостоил его кивком головы, а лишь бросил ироничный взгляд на своего советника. – Ах, повелитель, я лишь хотел обратить твоё внимание на то, что для успеха плана нам нельзя оставаться в стороне от процесса колонизации. Во-первых, это может навлечь подозрения, что мы что-то затеваем внутри Империи; во-вторых, нам не меньше других нужны руды и другие материалы для заводов и строительства флота и станций…

– Неужели ты считаешь, что я настолько глуп, чтобы не понимать этого?! – зло вспылил Ваймонг-Дрод. – Мы будем осваивать" новые земли", но не так, как другие. Мы начнём глубокую и тайную разведку немедленно. Это даст нам выигрыш по времени для выработки стратегии и тактики колонизации и определения наиболее богатых и перспективных районов. Затем мы подсунем нашим конкурентам два-три куска пожирнее, и они бросятся в драку за них, проглотив приманку. Алчность заставит их торопиться и действовать спонтанно и неосмотрительно. Мы же скромно уступим им якобы лучшие районы, а сами станем осваивать только хорошо разведанные месторождения, сконцентрировав свои силы лишь в нескольких стратегически важных местах. Таким образом мы избежим ненужных конфликтов и с минимальными затратами достигнем желаемого результата.

– Замечательно, мой повелитель! Тебе нет равных в стратегическом видении перспективы, – льстиво сказал Враджар и осторожно продолжил: – Но позволь заметить, что никто в Империи не обладает достаточной информацией о землях, лежащей за её пределами. Орбитальное зондирование даёт лишь более-менее точные сведения о ландшафте, тектонических проявлениях, отчасти о возможных районах залегания руд, ну и тому подобные сведения… Однако, что кроется под пологом лесов и в водах – неизвестно. Колонисты могут столкнуться с такими опасностями, что… любой план рухнет из-за их панического страха перед ужасными тварями, которыми, наверняка, кишат леса. Нельзя не учитывать психологию народа, сотни поколений которого жили в полной безопасности от враждебного внешнего мира и совершенно разучились противостоять ему. Страх перед дикими просторами укоренился в нас едва ли не на генетическом уровне…

– Страх вышибается страхом, Враджар, – с циничной ухмылкой ответил Ваймонг-Дрод, а сам подумал: «Он прав. Этот фактор слишком значим, и с ним придётся считаться. Нужно найти способ хотя бы ослабить влияние психообработки, но в разумных пределах». – Страх за собственную жизнь заставит колонистов вновь вспомнить об опыте своих предков и покорить дикие территории силой оружия. Тем более что каждый будет надеяться разбогатеть. Ну, а разве какая-нибудь тварь сможет противостоять нашему оружию и машинам? Конечно, в первые годы несколько тысяч неудачников погибнут в когтях и зубах хищников или умрут от болезней, но это лучше, чем погибнут миллионы во время резни в городах здесь, в Империи.

– О, да! Но ведь кроме хищников в новых землях живут и аборигены. Вряд ли им понравится вторжение чужаков в их владения.

– Дикари?.. Им придётся потесниться и смириться с колонизацией. Наша цивилизация слишком долго варилась в тесном котле за защитными барьерами, и настала пора покорить всю планету. Прогресс нельзя остановить. Придёт время, и нам станет тесно и на ней. Тогда человечество начнёт экспансию в другие миры. Вот тогда мы обретём настоящее могущество и станем равными богам… – сказал Ваймонг и, мечтательно помолчав, с пренебрежением бросил: – Дикари либо цивилизуются и ассимилируются среди колонистов, либо мы их уничтожим. Таков закон.

– Не думаю, что это будет просто… – осторожно заметил Враджар.

– Почему же? Насколько известно, дикари до сих пор ведут весьма примитивный образ жизни. Они промышляют охотой, рыболовством, земледелие у них в зачаточной форме, да и то лишь местами. Ремеслами занимаются лишь те племена, которые ещё сохранились на задворках Империи, а о сколь-нибудь крупной промышленности у них нет ни малейшего понятия. Их оружие столь же примитивно, как и они, сами: луки, копья да ножи… Даже пневматические и взрывные ружья они выменивают у торговцев из Империи, а о более совершенных орудиях понятия не имеют…

– Так-то оно так, но это справедливо для тех диких племён, что обитают за Защитными Стенами. Эти не представляют для Империи никакой особой проблемы, хотя даже о них мы знаем не так уж много. О племенах, живущих на других континентах, нам вообще ничего не известно.

– Не думаю, что уровень развития и тех, и других сильно отличается. В противном случае, орбитальные зонды обнаружили бы хоть какие-то следы техногенного воздействия на окружающую среду. Однако у дикарей нет даже городов. Они живут в маленьких селениях, преимущественно по берегам рек, озёр и морей. Разве не так?

– Да, повелитель, всё так. И всё же, я утверждаю, что именно от дикарей следует ожидать наибольших проблем при колонизации.

– Хм-м… Ты так упорно твердишь мне об этом, что я скоро начну сомневаться в целесообразности плана, – с усмешкой сказал Ваймонг. – У тебя есть какие-то соображения относительно решения проблемы аборигенов?

– Есть, повелитель, – Враджар кивнул головой и подплыл в кресле поближе к глобусу. – Успех любого предприятия зависит от полноты учёта всех факторов, влияющих на него, – выдержав глубокомысленную паузу, он добавил: – и правильного воздействия на них с целью нейтрализации либо направления в нужное русло нежелательных процессов и реакций. Моя задача, как менинта, именно в том и состоит, чтобы в своих прогнозах и рекомендациях просчитывать всю совокупность взаимодействий таких факторов. Чем больше достоверной информации будет принято во внимание, тем точнее и оптимальнее будет результат…

– Короче, Враджар! Чего ты хочешь? Информацию об аборигенах?

– Да, повелитель. Её явно недостаточно. Первейшей задачей разведывательных экспедиций, посылаемых в новые земли, должен стать скрупулезный сбор любой информации о тамошних племенах. Недооценивать потенциал дикарей – большая ошибка, ведь они тысячелетиями живут во враждебной человеку среде и выжили, не имея практически ничего, что делает цивилизованного человека властелином над всеми злобными тварями. И ещё… Разведчики должны хотя бы попытаться внедриться в племена дикарей и демонстрировать дружелюбие к ним, насколько это возможно. Только так они смогут узнать о них то, что нас интересует, и не настроить их в дальнейшем против колонистов. Наша политика колонизации на начальном этапе тоже не должна быть жёсткой, иначе враждебность дикарей осложнит и замедлит освоение территорий и потребует дополнительных затрат на подавление их сопротивления. Наши людские и материальные ресурсы не безграничны. В дальнейшем, когда закрепимся в стратегически важных районах, нам уже ничто не помешает заняться дикарями основательно.

– Разумно, – согласился с советником прокаштр, внимательно выслушав его аргументы. – Применить силу можно в любой момент, но нужно быть экономным. Строительство «Освободителя» и флота поглощает колоссальные средства… Что ж, Враджар, Вселенский Круг соберётся через месяц. Надеюсь, этого времени тебе достаточно, чтобы отшлифовать план в деталях?

– Вполне достаточно, повелитель.

2.

Мягкое чрево транс-капсулы гостеприимно приняло Враджара в свои объятья. Удобно развалившись внутри, он небрежно бросил пластинку драко в рот и приказал машине следовать в квартал развлечений Хан-Сам – самый злачный район города. Прозрачный обтекатель беззвучно захлопнулся, и капсула плавно тронулась с места, выползая из огромных личных апартаментов на стартовую площадку. Здесь его уже ожидали бакуры прокаштра, словно манекены неподвижно сидящие в кабинах эскорт-машин. При виде их Враджар криво усмехнулся. В столь внушительной охране не было ничего необычного. Все высшие иерархи Империи постоянно окружали себя телохранителями-смертниками, что не было лишено смысла даже в относительно спокойные времена. Несмотря на прекрасно отлаженную систему общественной безопасности, в этом гигантском людском муравейнике столицы всё же существовало немало угроз и опасностей. Нередко случались убийства и насилие, но такие эксцессы происходили в основном среди низших каст. Тем же, кто стоял наверху пирамиды власти, следовало остерегаться враждебных происков конкурентов, как внутренних, так и внешних. В этой борьбе все средства хороши. Уж он-то знал о грязных методах как никто другой и сам не гнушался пользоваться ими. Однако Враджар понимал, что прокаштр озабочен не только безопасностью своего бесценного советника, но и сохранностью секретов, носителем которых он являлся. Все города Империи были наводнены шпионами. Об этом он тоже был прекрасно осведомлён. А ещё Враджар знал, что прокаштр ни на минуту не оставит его без пристального внимания своих тайных личных агентов. Это не раздражало менинта, скорее даже забавляло, поскольку Владыке было прекрасно известно, что не было человека более преданного ему, чем Враджар. Никто и ничто не могло взломать барьеры психообработки и заставить его пойти на предательство.

«Или всё же возможно?» – подумал Враджар. Неожиданная мысль испугала его. Как менинт, любой, даже самый невероятный фактор, он тут же подвергал всестороннему анализу.

«Нет, причина не в этом, – заключил он. – Владыку интересуют мои контакты. Наверняка, агенты императора или кого-то из Верховных жрецов попытаются что-то вынюхать. Кризис заставляет всех очень внимательно следить за действиями и даже помыслами других. Началась большая игра».

Враджар не почувствовал, как транс-капсула плавно оторвалась от площадки и взмыла в воздух. Вслед за ней стартовали эскорт-машины охраны и выстроились в ромб, окружив капсулу.

Враджар безучастно смотрел на проплывающую мимо громаду пирамиды, поблёскивающую бликами в лучах закатного солнца. На фоне её тёмных граней то тут, то там сновали серебристые капли транс-капсул, стремительно проносились дельтовидные челноки, величественно и неторопливо пролетали огромные туши воздушных кораблей.

У подножья пирамиды раскинулись кварталы средних и мелких торговцев и прочих простолюдинов, застроенные высотными домами так плотно, что с высоты птичьего полёта улицы казались бездонными каньонами, во все стороны разбегающимися от центра столицы, окраины которой терялись где-то далеко в туманной дымке уже менее внушительными домами и лачугами бедняков…

Враджар настороженно обернулся. Вслед за его эскортом на значительном расстоянии летела светлая точка капсулы. Это могло показаться и простым совпадением, но только не для менинта. Он не сомневался, что за ним увязался соглядатай прокаштра. Значит, уже завтра Владыка будет знать о похождениях своего советника. Поморщившись, как от зубной боли, Враджар криво усмехнулся.

«Что ж, пусть хозяин немного побесится, мне не привыкать, – подумал он. – У каждого свой способ выпустить пар. Без этого невозможно полностью сосредоточиться. Хоть ему и не нравятся мои развлечения, но они – не столь большая плата за мою эффективность».

Глава 5.

1.

Эйвен не пошёл ни к водопаду, где его ждали друзья, ни в посёлок, поскольку заснуть в эту тихую и ласковую ночь он всё равно бы не смог. Ему хотелось уединиться для раздумий, и потому он направился к Большому Кулаку – скале на самом конце косы у входа в бухту. Место это он выбрал ещё и потому, что хотел пообщаться с Ларгом и, если удастся, расспросить Большую Мать о многих важных для решения загадки вещах, возможно, известных племени дельфов. Юноша знал, что дельфы не покинут окрестностей бухты до нового полнолуния, ведь их детёныши ещё недостаточно окрепли, чтобы отправиться в дальние странствия, а в садках – полно рыбы. Да и более безопасного места, чем бухта, им нигде не найти. Узкий проход меж скал в случае появления большой стаи акул или огромных хищных морских ящеров мог быть быстро перекрыт прочнейшими сетями, а на помощь дельфам пришли бы «стражи моря», постоянно несущие вахту на берегу у входа.

Полная луна с чуть заметной щербиной на правом боку заливала жемчужным светом всё вокруг, широкая песчаная коса сверкала мириадами кварцевых искр, а небо было усыпано холодными немигающими звёздами, гипнотически увлекающими сознание в бездну Вселенной…

Эта завораживающая картина красоты, гармонии и величия творения очищала разум от всех мелких мыслей, от подсознательного беспокойства и страхов, и заставляла в полной мере ощутить себя Человеком – высшим существом на планете, чтобы вспомнить о своём единственно значимом предназначении.

Эйвен размашисто шагал по скрипучему плотному песку внешней стороны косы, задумчиво вслушиваясь в мерный плеск волн, старающихся своими пенными языками лизнуть его ноги. С каждым шагом он обретал всё большую уверенность в собственных силах и то внутреннее спокойствие, которое было необходимо ему для продолжения работы над разгадкой тайны грядущей катастрофы.

Вскоре прямо перед ним выросла монолитная глыба скалы, вздымающаяся из песка, словно огромный кулак. На её вершину вела еле заметная тропинка, и Эйвен мог бы взобраться по ней даже в кромешной тьме. Но сейчас он пришёл сюда не для любования красотами моря и не для прыжка в воду с головокружительной высоты, что он проделывал не раз, соревнуясь в ловкости и смелости со сверстниками. Юноша обошёл скользкий выступ слева, возле самой кромки воды, и взобрался на большой плоский камень. Дальше путь лежал под нависающей стеной скалы от одного валуна к другому, во множестве валяющихся у подножья Большого Кулака. Перепрыгивая с камня на камень, Эйвен добрался до ниши в скале и уселся в ней, свесив ноги к самым волнам, плещущимся рядом с ним. Это было его излюбленное место встречи с Ларгом, когда племя дельфов отдыхало в районе бухты. Эйвен позвал друга, издав условный сигнал серией свистящих и щёлкающих звуков. Подождав немного и вслушавшись в ночные шорохи, он повторил свой зов. Вскоре юноша услышал со стороны открытого моря тихий ответ. Улыбка тронула его губы. На серебристой дорожке лунного света, выгнувшись дугой, мелькнул тёмный силуэт молодого дельфа, а через минуту из волн под ногами Эйвена вынырнула голова Ларга. Широко разинув пасть, усеянную множеством острых зубов, дельф радостно заверещал, приветствуя друга, и в знак особого расположения почти наполовину поднялся над водой и осторожно ткнулся гладким длинным рылом в руку юноши. Тот ответил ему лёгкими шлепками и поглаживанием.

– Эйвен, говори с Ларгом образами, – проскрипел на своём языке дельф, словно предвосхищая предложение юноши.

Хотя Эйвен и владел языком дельфов, всё же человеческий голосовой аппарат и слух не могли передать и уловить всего диапазона звуков, используемых как средство общения этими высокоинтеллектуальными животными.

Они легко вошли в ментальный контакт, и Эйвен мысленно спросил:

«Ты когда-нибудь был у берегов континента Фам?»

«Нет», – однозначно ответил дельф.

Но в окраске его мыслеформы Эйвен почувствовал беспокойство и неясный страх. Это насторожило юношу, и он снова осторожно спросил друга:

«Твоё племя бывало там?»

Ответ последовал с большой задержкой:

«Давно. Давно. Давно»

От возбуждения Ларг заскрежетал и защёлкал, забыв о договорённости, и в этих звуках Эйвен распознал сигнал «опасность».

«Там опасно?»

«Да. Моё племя боится тех вод. Моё племя никогда не вернётся туда».

«Какая опасность существует в тех водах?»

«Ларг не знает. Большая Мать – знает», – объяснил дельф, давая понять, что существует некое табу, наложенное высшим иерархом племени.

Эйвен знал, что Большая Мать – старейшая доминирующая самка племени дельфов была и самой опытной его предводительницей (у дельфов существовал сложный социум матриархального типа). Её социальная функция в племени была сродни функции Тэсиса в общине людей. Выше её по рангу не было ни одного дельфа, племя которых насчитывало более тысячи особей. Все они подчинялись ей безоговорочно. Если она действительно запретила своим соплеменникам в общении с людьми упоминать о существовании какой-то опасности у берегов континента Фам, то расспрашивать об этом Ларга было бесполезно. Только какая-то очень важная причина могла заставить Большую Мать утаить от людей общины Фаро-Протера информацию об этом, что само по себе было крайне необычно. С незапамятных времён между людьми и дельфами существовали самые тесные связи и доверительные отношения, основанные на сотрудничестве и взаимопомощи, и не было случая, чтобы одна из сторон отказала другой в чём-либо, тем более в информации. Обмен знаниями о мирах суши и океана обогащал обе цивилизации и ускорял путь к совершенству обеих рас.

«Почему Большая Мать не хочет, чтобы мы знали об угрозе? – подумал Эйвен, пытаясь разобраться в причине табу. – Может быть, эта угроза имеет тот же источник, что и моё видение? Но зачем скрывать это от нас?..»

«Ларг не понимает Эйвена, – мыслеформы дельфа возникли в сознании юноши неожиданно, напомнив ему о ментальном контакте, который не был прерван, и его мысли всё ещё воспринимаются партнёром. – Ларг не может рассказать Эйвену. Запрет! Эйвен может спросить Большую Мать».

«Мне нужно знать об опасности у берегов Фам. Сообщи Большой Матери моё приглашение. Нам нужно обменяться очень важной информацией. От этого зависит существование людей и дельфов. Ты понял, Ларг?»

Ларг понимающе закивал головой, просвистел «Жди» и скрылся под водой.

Ждать пришлось долго. Эйвен даже решил, что Большая Мать не приняла его приглашения. Он встал и хотел уже уйти, когда в четверти ли от скалы заметил два гибких, блестящих в лунном свете начищенной бронзой, тела, то появляющихся над волнами, то исчезающих в пучине. Сомнений не оставалось: это возвращался Ларг вместе с Большой Матерью. Даже издали Эйвен смог различить их. Его друг был ещё юн по меркам дельфов и значительно уступал в размерах своей пра-праматери, да и кожа его, как и у всех молодых дельфов племени Кири-Куру имела более тёмный цвет.

Когда оба дельфа подплыли ближе, Эйвен, прежде всего, поприветствовал Большую Мать на её языке, вложив в свой свист интонации глубокого почтения, что произвело на старую и мудрую предводительницу племени сильное впечатление. Возможно, это сыграло решающую роль в их дальнейшем общении на ментальном уровне, возможно, известность Эйвена среди её соплеменников или иная причина, но Большая Мать, отослав, Ларга к дальнему уступу скалы, сразу перешла к делу.

«Почему тебя интересует побережье Фам, победитель свирепого ящера?» – спросила она, употребив очень почётный эпитет.

«Большая Мать, у тебя есть тайна, известная лишь твоему племени. Я не знаю причину твоего запрета на информацию об угрозе. У тебя есть на то причины. Я хочу знать всё. Это важно для наших племён».

«Почему ты хочешь знать об этом?»

«Потому что всем нам угрожает ужасная катастрофа. Могут погибнуть все. Я пытаюсь выяснить источник и причины катастрофы. Мне нужна информация».

«Какая катастрофа?»

«Огромный взрыв. Взрыв самого большого подводного вулкана в тысячи раз слабее. Потом будет гигантская волна, высотой с подводную гору Мердо. Взрыв произойдёт на западе. Я думаю, что где-то на побережье Фам».

«Как ты узнал об этом?»

«Я видел картину будущего».

«Ты видишь то, чего ещё не было?!» – изумление Большой Матери было безмерно.

«Да. Так говорят Тэсис и все "просветлённые».

«Я расскажу тебе всё, Великий, – ответила она с благоговейным трепетом. Помолчав, Большая Мать начала рассказ: – Очень давно, когда я была молода, как Ларг, наше племя насчитывало втрое больше дельфов, чем сейчас. В тот год к Красному атоллу пришло мало рыбы, а акул и ящеров было много. Рыбы не хватало даже моему племени. Тогда моя мать – мудрая Кири – решила отправиться с частью племени к берегам материка Фам, чтобы отыскать там пищу и спасти нас от голода. Путь был опасен и труден. В битвах с врагами мы потеряли нескольких сородичей и очень ослабли. Солнце всходило и заходило пять раз, когда мы достигли островов у берегов материка. Там рыбы оказалось ещё меньше, но мы решили искать пищу в тех водах, поскольку не могли уже вернуться».

«Вы плыли пять дней! Значит, ваш путь был длиной в тысячу лу или даже больше?» – спросил Эйвен.

«Это так, – подтвердила Большая Мать. – Мы плыли точно на закат, делая короткие остановки для отдыха. Ещё нам приходилось сражаться с акулами…»

«Что было потом, когда вы достигли побережья?»

«Мы решили обследовать прибрежные воды и двинулись на север. Рыбы по-прежнему было мало. Везде мало. Потом почти совсем не стало. Следов мора не было, и мы не понимали причин опустения. Мы стали слабеть от голода и уже не могли быстро плыть. Потом мы нашли большой остров с удобными лагунами и бухтами, где можно было отдохнуть. Здесь тоже не было рыбы, но мы нашли кальмаров. Мы только начали охоту, как вдруг появился огромный плавучий остров. Мы никогда не встречали ничего подобного. Он был в сотни раз больше ваших плавучих загонов для рыбы. Мы хотели рассмотреть этот плавучий остров. Мы не чувствовали опасность. Мы не сразу поняли, почему наши сородичи стали погибать один за другим. Море обагрилось нашей кровью, и нас охватил ужас. Мы бросились прочь от острова. Но смерть настигала нас везде, стоило только всплыть, чтобы вздохнуть воздуха. Только мне и ещё трём десяткам дельфов удалось спастись и вернуться назад…»

Большая Мать внезапно прекратила ментальный контакт и словно впала в глубокий транс. Она чуть покачивалась, лёжа на волнах, и, казалось, умерла, но Эйвен чувствовал её глубочайшие переживания, связанные с трагическими воспоминаниями. Он терпеливо ждал, не тревожа её расспросами. Наконец, в сознании юноши возникли мыслеформы Большой Матери.

«Плавучий остров – огромный корабль. Люди убивали дельфов. Плохие люди».

– Что?! – с ужасом воскликнул вслух Эйвен, поражённый этим откровением. – Не может быть, чтобы люди охотились на вас! Это… Это невозможно.

Большая Мать шевельнулась и повернулась на бок. Её глаз разглядывал юношу с каким-то особым пристальным вниманием, но было в этом взгляде и сочувствие.

«Люди корабля – плохие люди. Люди Фаро-Протера – хорошие».

«Вы не рассказывали об этом потому, что не хотели обидеть нас?»

«Да. Племени Кири-Куру не следовало покидать родных вод. Материк Фам с давних времён имеет плохую славу. Другие племена дельфов тоже избегают приближаться к его берегам. Мы никогда не будем там».

«Большая Мать, расскажи мне о том корабле. Мне нужно знать всё, что известно тебе о материке Фам и о тех людях. Обещаю, что никто не узнает о том, что произошло с твоим племенем в те давние времена. Между нами никогда не возникнет недоверия и вражды…»

2.

Эскорт плавно опустился на огромную плоскую крышу высотного здания, занимающего целый квартал. Сотни летающих аппаратов, стоящих здесь, указывали на наплыв богатых клиентов. В отличие от остальных, Враджар пользовался площадкой для самых важных гостей, огороженной сплошной стеной в три человеческих роста.

Первыми из эскорт-машин выскочили телохранители. Они сразу же заняли позиции по периметру площадки, держа оружие наизготовку. Двое тщательно проверили территорию детекторами и, не обнаружив угрозы, доложили Враджару, что путь свободен.

Выбравшись из капсулы, Враджар сладко потянулся до хруста в суставах. Извращённое воображение уже рисовало яркие жестокие картины, от которых нервная дрожь пробежала по его телу. Осклабившись в предвкушении оргии, он сунул в рот ещё одну пластинку драко и уверенно зашагал к кабине лифта. Его тут же обступили телохранители, и все вместе скрылись в ней.

Квартал развлечений являл собой целый город, занимающий огромное стоэтажное здание, центральная часть которого снизу доверху зияла квадратным колодцем. Это почти пустое пространство, лишённое доступа солнечного света, освещали бесчисленные фонари и светопанели. На разных уровнях, переброшенные через рукотворную бездну, виднелись переплетения прозрачных труб переходов, висячих садов и арен, а по периметру располагались обширные апартаменты. Здесь, в этом храме порока, каждый свободный житель Империи мог удовлетворить любую прихоть и желание, доступное его состоянию. Квартал Хан-Сам пользовался дурной славой. Заведения, располагавшиеся в нём, предназначались в основном для низших каст, однако нередко его посещали богатые вайрамы низших рангов, судры и даже каштрии, желающие вкусить самых низменных развлечений и пощекотать себе нервы. Здесь не было и в помине той роскоши и комфорта, которыми кичились респектабельные заведения в Пирамиде, и всё же именно сюда стремились те, кому требовалась изрядная доза адреналина.

Враджар остановил кабину лифта на 70-м уровне. Выбор не был случайным. Информатор сообщил, что именно здесь можно найти то, что его интересовало. В сопровождении охранников Враджар наугад направился вдоль широкой галереи, скользя взглядом по прозрачным стенам, за которыми стояли, сидели и лежали в соблазнительных позах прекрасные обнажённые девушки разных возрастов. Искусное освещение подчёркивало рельефность их тел и усиливало сексуальное влечение, но его не интересовали клонированные красотки, выращенные, словно домашние животные, на «фермах». Их кукольные, словно не живые, лишённые настоящих эмоций, лица давно примелькались и надоели ему. Враджару хотелось свежих впечатлений и ощущений. Он искал юных рабынь – редкий товар, доставляемый с окраин Империи контрабандистами хаши. Рабыни стоили во много раз меньше наложниц из школ Миссии, и такие траты не столь сильно опустошали его карманы.

Появление столь важной персоны не осталось незамеченным хозяевами заведений. Из дверей возле витрин повылазили разодетые в яркие нарочито богатые костюмы хаджары. Их слащавые заискивающие улыбки раздражали Враджара даже больше нелепых одеяний.

«Подлое племя, – подумал он, окидывая надменным презрительным взглядом чернявого толстяка, неуклюже склонившегося перед ним в поклоне. – Этот и сам бы рад продаться за сходную цену, нашёлся бы клиент».

– Господин, не желаешь ли выбрать юных девочек? У меня есть совсем свежие, никем не тронутые…

– Твои куклы меня не интересуют, – холодно ответил Враджар.

– А что желает господин? Может, я смогу помочь?..

– Мне нужен особый товар, по-настоящему свежий. Понимаешь?

– Наверное, господин хочет приобрести юных дикарок? Девственниц?

– Да, именно дикарок.

– К сожалению, у меня нет рабынь. Но… если господин не поскупится…

– Ты требуешь оплаты за ничтожную услугу? – с угрозой в голосе спросил Враджар. – Знаешь, кто перед тобой, слизняк?

– Не гневайся, господин. Откуда мне знать это? Вот если бы я смог увидеть твой манул.

– Хочешь увидеть мой манул? – угрожающе прошипел Враджар. Ненависть и злоба закипала в его груди, грозя выплеснуться наружу разрушительной яростью. – Стоит мне моргнуть, и ты окажешься в подземелье Стражей. Тогда всех твоих кукол не хватит, чтобы спасти свою жалкую жирную тушу.

– Мой господин, ты неправильно понял меня, – с испугом попятился к двери толстяк. Его губы затряслись, а на лоснящимся от жира лице проступила испарина. – Я лишь хотел сказать, что рабыни стоят дорого. А мне ничего лишнего не нужно. С радостью провожу милостивого господина на аукцион. Торги скоро начнутся.

– Так-то лучше, – холодно произнёс Враджар, погасив вспышку гнева. – Показывай, куда идти.

– Да-да, конечно, сейчас, сейчас… Я знаю, где выставляют самых лучших рабынь. Их только что привезли из-за Западной стены, – засуетился, залебезил хаджар. – Прошу, мой господин…

Он засеменил впереди Враджара, то и дело, озираясь, будто опасаясь удара по спине. Его лживая угодливая улыбка теперь вызывала в душе менинта не раздражение, а ехидное удовлетворение. «Эти твари должны знать своё место, не то обнаглеют и станут думать, что почти равны нам. А это опасно… для устоев Империи», – подумал Враджар.

Пройдя по галерее пару сотен шагов, провожатый угодливо открыл перед Враджаром одну из бесчисленных дверей. Длинный запутанный лабиринт коридоров – и вот они оказались перед массивными двустворчатыми дверями, охраняемыми полудюжиной здоровенных громил с грубыми тупыми лицами, лишёнными и намёка на интеллект. Они явно были вооружены, но прятали оружие под одеждой.

– Ну и рожи, – слегка оторопев, сказал Враджар. – И где таких делают?

Верзилы при этом остались невозмутимыми, словно не слышали обидных слов. Вряд ли такое сошло бы с рук любому клиенту из низших каст, но перед ними стоял очень богатый и влиятельный гость.

Хаджар о чём-то тихо переговорил с одним из охранников, и тот открыл перед ними двери.

Зал, куда вошёл Враджар, был полон потенциальных покупателей, однако к нему тут же приблизился один из распорядителей торгов и со всей почтительностью проводил его в передний ряд. Враджар придирчиво осмотрел мягкие большие подушки, лежащие прямо на полу, и удобно расположился на них.

Вскоре начались торги.

Хозяева «живого товара» поочерёдно выводили в зал обнажённых рабынь и на все лады расхваливали их достоинства, заставляя девушек поворачиваться и принимать различные эротичные позы. Бедняжки стыдливо пытались прикрыться руками, но их попытки пресекались ударами бамбуковых палок.

Поначалу Враджар никак не мог сделать выбор. Действительно красивых девушек среди показанных публике он не видел. Жалкий подавленный вид юных девственниц не мог вызвать желания обладать ими. Должно быть, хозяин обходился с ними жестоко и не позаботился о том, чтобы рабыни привыкли к своему новому положению и выглядели более привлекательно.

Однако торговля шла бойко. Первоначальные цены, объявленные владельцем, в результате торгов поднимались в два-три раза. Кто-то покупал лишь одну рабыню и сразу уводил её с собой, другие приобретали по несколько девушек, которых тут же отводили в соседние помещения и в присутствии нового хозяина запирали в отдельные клетки под его личную печать.

Лишь третья партия рабынь привлекла внимание Враджара. Он выбрал трёх девочек, сразу предложив недосягаемую для других покупателей цену. Затем приобрёл ещё пару у другого хаши.

Аукцион был в самом разгаре, когда вывели высокую стройную девушку лет пятнадцати. В зале пронёсся вздох восхищения и изумления, так хороша была юная рабыня. Густые бронзовые волосы шёлковым водопадом ниспадали до упругих округлых ягодиц, высокие груди идеальной формы с очень соблазнительными сосками приковывали алчущие взгляды мужчин, а длинные ноги и вовсе были само совершенство. Лицо юной красавицы словно воплотилось из прекрасных грёз художника, всю жизнь искавшего свой идеал. Лёгкая тень отрешённой печали придавала ему ещё большую притягательность.

«Нет, это невозможно, – подумал Враджар, впившись взглядом в рабыню. – Никогда не видел таких красивых дикарок. Ей место в гареме самого Владыки. Пожалуй, только наложницы из школ Миссии столь же совершенны в своей красоте. А дикарка ли она? Может, её умыкнули из какой-то школы? Пусть даже так, что из того? Ведьмы могут обратиться к Владыке, но тогда за всё ответит хозяин аукциона и хаши. Эта девица стоит куда больше, чем за неё заплатят. Она должна стать моей».

Выждав, когда потенциальные покупатели вдоволь насладились созерцанием юной красавицы, хозяин рабыни объявил первоначальную цену:

– Уважаемые айянги! Видели ли вы столь прекрасное создание? Она украсит любой дом и подарит истинное удовольствие на ложе. Обладать ею – наивысшее наслаждение. И за эту девственницу я прошу всего лишь пять тысяч солей.

«Всего лишь пять тысяч! – изумлённо и желчно подумал Враджар. – Слишком дорого для рабыни. За такую сумму можно купить хорошие апартаменты в Пирамиде».

В зале загомонили, наперебой выкрикивая всё более высокие суммы. Не прошло и трёх минут, как цена рабыни возросла в пять раз. Враджар обернулся, внимательно разглядывая конкурентов. На торгах присутствовали пятеро судр и два вайрама, которые и вели между собой борьбу. Остальные – мелочь из низших каст, суджи и накаштрии, завистливо наблюдающие за торгами в роли статистов. По одежде, ожерельям, манулам и манерам держаться Враджар быстро и безошибочно оценил состоятельность каждого из конкурентов. Было видно, что они не столь богаты, насколько хотели казаться, а заявленная цена для большинства из них была просто запредельная.

– Итак, семь с половиной тысяч! – объявил хозяин рабыни. – Кто больше? Ну же, не скупитесь, уважаемые. Такой товар весьма редкий… Никто не прибавит?

Враджар покосился направо, где сидел Шлим-Хадр – владелец флотилии рыбодобывающих судов, назначивший последнюю цену. Они оба знали друг друга, хотя и не имели никаких отношений. Тот почувствовал на себе взгляд Враджара и тоже посмотрел на него. Молчаливая ухмылка менинта подействовала на олигарха отрезвляюще.

– Даю ещё тысячу! – объявил Враджар.

– О, щедрость господина похвальна! – воскликнул хозяин рабыни. – Но, может, кто-то ещё поборется за эту изумительную самку?

В зале все примолкли, обратив взоры на основных конкурентов. Шлим-Хадр колебался недолго. Благоразумно рассудив, что никакая рабыня не стоит такой огромной суммы, а дальнейшее упорство может не на шутку разозлить менинта прокаштра, он подал знак хаши, что выходит из торгов.

– Эта рабыня продана господину в первом ряду, – сообщил в зал бывший хозяин рабыни, с трудом сдерживая свою радость от удачной сделки.

3.

Враджар снял лучшие апартаменты и велел привести своих рабынь. Когда ввели девушек, он даже не взглянул на остальных, а подозвал к себе ту, которую купил последней. Девушка покорно подошла и остановилась в шаге от него, даже не пытаясь прикрыть свою наготу руками. Она по-прежнему была печальной и отрешённой, не выказывая ни волнения, ни страха, ни отвращения. Похоже, что она уже смирилась со своей участью и не помышляла о сопротивлении.

Взгляд Враджара скользил по её прекрасному телу, и искренне восхищался своим приобретением. Гладкая, упругая кожа девушки без малейшего дефекта источала тончайший аромат, от которого инстинктивно возникало желание немедля взять её, но Враджар не спешил, оттягивая момент физической близости с прекрасной дикаркой.

– Повернись, – приказал он ей.

Девушка повиновалась, повернувшись спиной. Её небольшие округлые ягодицы и стройные длинные ноги были настолько соблазнительны, что он не утерпел и стал ощупывать их. От прикосновения девушка вздрогнула, но не отстранила руки даже тогда, когда они принялись ощупывать и обследовать самые интимные места. Наконец, Враджар притянул её к себе и усадил на колени, продолжая тискать груди и бёдра.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Аллуна, – тихо ответила она нежным голоском и смущённо потупила взгляд больших тёмных глаз, пряча их за длинными густыми ресницами.

– Откуда ты, прелесть?

– Я жила в горной деревне неподалёку от океана Тэсс.

– Ты там родилась?

– Не знаю. Я не помню своих родителей. Меня воспитывала община.

– И ты ничего не знаешь о своём прошлом?

– Нет.

– Занятно, – пробормотал Враджар, продолжая наслаждаться юным телом. Он чувствовал, что она напряжена, и спросил: – Ты меня боишься?

Она слегка кивнула головой, но с некоторым промедлением, словно решая, что ответить, а не реагируя инстинктивно. Это легко заметил менинт.

– Не бойся. Если будешь послушной и ласковой девочкой, станешь жить в роскоши. Такому бриллианту нужна достойная оправа. Ты забудешь о своей вонючей деревни, уж поверь мне. Никто не посмеет к тебе притронуться… – ощутив сильное возбуждение, Враджар внезапно оттолкнул её и сказал: – Иди пока… Эй, оденьте её и проводите в мою капсулу, – приказал он телохранителям. – Глаз с неё не спускать. И не вздумайте лапать её, головы отрежу.

Едва Аллуна вышла в сопровождении трёх телохранителей, Враджар поднялся с кресла. Он почувствовал, что нужно немедленно дать выход бурлящей страсти и звериной жестокости. Окинув тяжёлым взглядом девушек, он выбрал первую жертву и, подскочив к одной из юных рабынь, грубо схватил и поволок её к громадному ложу. Бросив её на постель, он навалился на девочку и, пыхтя, принялся жестоко терзать нежное хрупкое тело. Рабыня стонала и плакала от боли, потом громко вскрикнула, когда он вошёл в её лоно, и забилась в истерике. Четверо других девушек в страхе жались друг к другу, с ужасом глядя на жестокое изнасилование их товарки, ещё не зная, какая участь ждёт их всех.

Глава 6.

1.

Разговор с менинтом оставил в сознании Владыки навязчивые сомнения. Ему, Верховному жрецу Империи, было известно многое из того, что даже самому выдающемуся менинту не дано узнать никогда. Он ещё долго размышлял, устремив пронзительный и жёсткий взгляд на глобус, словно пытаясь отыскать на нём ответы на беспокоившие его вопросы, и, наконец, решительно встал с кресла.

Потайная дверь, скрывающая шахту скоростного лифта, беззвучно скользнула внутрь стены, повинуясь прикосновению руки. Ваймонг-Дрод вошел в кабину, уселся в мягкое глубокое кресло и коснулся пальцем значка на сенсорной панели. Кабина стремительно заскользила вниз, отчего в первые мгновения у него перехватило дыхание, но ускорение длилось недолго. Ещё с минуту он почти не ощущал веса своего тела, затем началось плавное торможение. Наконец, кабина прекратила спуск и, изменив направление своего движения, устремилась вперед по узкому тоннелю, пролегающему глубоко под землей. Над головой Владыки остались сотни ярусов гигантской пирамиды города. Ниже этого уровня располагалась лишь циклопическая рукотворная пещера строящейся станции, но она находилась далеко за пределами города.

Вскоре прозрачная капсула кабины остановилась в небольшом зале со сводчатым потолком, служащим чем-то вроде тамбура между транспортной системой личного пользования Владыки и тем, что скрывалось за массивной дверью, виднеющейся в нише прямо перед ним.

Ваймонг-Дрод поднялся с кресла, вышел из кабины и подошёл к двери. Он редко посещал Хранилище, но именно здесь скрывались ответы на многие вопросы, беспокоящие его. Печать долгого забвения виднелась повсюду в этом зале. Несмотря на сложную систему кондиционирования и очистки воздуха, тонкий слой пыли всё же покрывал и стены зала и саму дверь, толщиной в руку человека, способную выдержать самые сокрушительные средства вторжения. Впрочем, никто посторонний не мог проникнуть сюда, и эти меры предосторожности были вызваны лишь заботой о сохранности на века собранных здесь предметов материальной культуры человеческой цивилизации. Не многие знали о самом существовании Хранилища, ещё меньшее число людей имели сюда доступ, но только высшая каста жрецов владела полной информацией о колоссальном собрании, спрятанном от посторонних глаз непосвященных.

Недовольно поморщившись, Владыка брезгливо коснулся ладонью, словно вдавленного в стену, отпечатка собственной руки. Тяжёлая дверь беззвучно скользнула в сторону, а затем закрылась за его спиной, когда он вошёл внутрь шлюзовой камеры. Включилась мощная система вентиляции, высосавшая малейшие частицы пыли, попавшие в камеру, и заполнившая камеру чистейшим стерильным воздухом нужной кондиции. Эта процедура длилась несколько мгновений, затем открылась вторая дверь, и прокаштр вошёл в Хранилище.

Все, кто впервые входил сюда, невольно поражались грандиозностью этого подземного сооружения, построенного задолго до окончания строительства самого города. Хранилище представляло собой комплекс огромных залов, в каждом из которых размещались экспонаты, относящиеся к разным эпохам, причём строго систематизированные по разным обобщающим признакам. Однако это собрание не было публичным и не предназначалось для удовлетворения любопытства толпы. Знание всегда было монополией жрецов и высших каст, и эта монополия ревностно оберегалась ими на протяжении тысячелетий.

Войдя в зал, Владыка отыскал взглядом варикресло, критично осмотрел его и даже притронулся пальцем к сидению, чтобы убедиться в отсутствии пыли на обивке. Результатом он остался доволен: системы поддерживали стерильность на должном уровне.

Усевшись и удобно устроив руки на подлокотниках, Ваймонг-Дрод положил ладонь на вмонтированный в один из подлокотников шар и слегка повернул его вперед. Варикресло послушно тронулось с места и поплыло по проходу между рядами выставленных экспонатов, надежно укрытых прозрачными колпаками различных размеров. Владыка равнодушно взирал на всевозможные машины и механизмы прошедших эпох. Эти плоды человеческого разума были ему хорошо знакомы. Все они, хотя и выглядели внушительно, а некоторые удивляли изощрённостью технической мысли, были ужасно архаичными. Многие из собранных образцов являли собой давным-давно забытые воплощения идей его предшественников и не несли в себе ничего такого, чего бы не было известно даже начинающему ученику жреца самого низшего ранга.

Мимо Ваймонг-Дрода проплывал зал за залом, но путь Владыки лежал в самые дальние помещения Хранилища. Наконец, преодолев несколько лу, варикресло вплыло в небольшой зал и остановилось у входа. Верховный жрец встал и неспешно осмотрел всё вокруг. Экспозиция этого зала размещалась на полках вдоль стен и не поражала ни своим разнообразием, ни количеством предметов. Да и сами экспонаты вызывали скорее ироническую улыбку, нежели неподдельный интерес. И вправду, чего ожидать от примитивных творений далеких предков, ещё не осознавших в полной мере, какое могущество сулит им технический прогресс?

И всё же, Владыка не стал бы понапрасну тратить своё драгоценное время, лишь только для того, чтобы взглянуть на все эти луки, арбалеты, пневматические и взрывные ружья, простейшие опреснители и очистители воды, предметы одежды и утвари полудиких предков.

Пройдя через весь зал, прокаштр на минуту задержался возле еще одной двери и резко обернулся, словно опасаясь, что за ним может кто-нибудь следить. Опасаться в своих владениях ему было нечего, но бесконечные интриги и заговоры сделали его крайне осторожным и осмотрительным во всём.

За дверью скрывалось собрание самых ценных древних свитков и артефактов. Именно здесь находилось то, что не давало покоя Владыке.

2.

Взгляд Ваймонг-Дрода медленно скользил по мощной фигуре стоящего перед ним человека. Стальные мышцы мужчины рельефно бугрились даже под свободной форменной одеждой цвета ночного неба. Этот цвет принадлежал самым отборным и секретным подразделениям личной стражи прокаштра. Хотя на форме не было никаких знаков отличия, Владыка знал этого человека по имени. Знал он и то, что, пожалуй, во всей Империи не найти лучшего бойца, чем Шахлуд. Этот прирождённый породистый убийца не раз выполнял самые сложные и опасные поручения прокаштра, действуя в основном за пределами страны, и Владыка никогда не был разочарован его эффективностью. Однако Ваймонг-Дрод сомневался, сможет ли справится с новой весьма необычной миссией его избранник. Впрочем, колебался он недолго. Других, более подходящих кандидатур, в его распоряжении не было. Ещё никому не доводилось вести глубокую разведку на диких территориях.

Остановив свой взгляд на лице Шахлуда, прокаштр непроизвольно напрягся, а где-то в глубине сознания возникло неприятное ощущение, будто на него, холодно и, не мигая, смотрит сама Смерть.

«Да, если не он, то пока никто другой…» – подумал жрец и сухо сказал:

– Присаживайся.

Это был жест особого расположения прокаштра, удостоиться которого могли лишь редкие счастливчики. Шахлуд молча сел в свободное варикресло, бесстрастно взирая на своего повелителя.

– Я вызвал тебя для очень важного разговора, – наконец, негромко произнёс прокаштр. – Хорошенько запомни: всё, что ты услышишь, не должна знать ни одна живая душа.

Шахлуд чуть заметно склонил голову в знак понимания и покорности. Жрец испытующе посмотрел на него в упор и продолжил:

– Я поручаю тебе выполнение ответственной и опасной миссии, Шахлуд. Но на этот раз тебе придется работать в совершенно необычной обстановке.

– Я готов исполнить любой приказ, мой повелитель, – почтительно ответил тот.

– Не сомневаюсь, – прокаштр скривил тонкие губы в ироничной ухмылке и подумал: «Интересно, насколько хватит твоей уверенности?». Он подплыл в кресле к глобусу и указал пальцем на материк, лежащий на восток от империи. – Вот сюда ты отправишься с небольшим отрядом.

Прокаштр выдержал многозначительную паузу, наблюдая за реакцией Шахлуда, но тот не шелохнулся, сохраняя полную бесстрастность на своем суровом лице.

– Ты не удивлён? – несколько разочарованным тоном спросил жрец.

– Нет, мой повелитель. Твои интересы простираются далеко за пределы империи.

– Сам догадался, или кто подсказал? – настороженно спросил Ваймонг-Дрод.

– Империя переживает кризис. Это известно многим. Нам нужны новые территории и ресурсы, – ответил Шахлуд.

– Ты – не глуп. У тебя есть мозги, а это хорошее дополнение к твоим мышцам. Поэтому я и выбрал тебя командующим экспедицией.

Шахлуд склонил голову в благодарном поклоне и спросил:

– Цель экспедиции – разведка?

– Да. Глубокая разведка всего континента Рем, разумеется, пока лишь самая общая. Поиском возможных месторождений руд и минералов займутся жрецы. Я уже подобрал нужных людей. Ты возглавишь общее командование и обеспечишь успешное выполнение миссии. Экспедиция должна разведать наиболее перспективные районы для основания наших форпостов и дальнейшей экспансии. Но это не всё… Ты должен будешь исполнить особую миссию, о которой не должен узнать никто из твоих людей. Это куда важнее всего прочего и должно сохраняться в строжайшей тайне. Суть твоего личного задания изложена на этом кристалле, – сказал Владыка и положил на стол маленькую розовую призму. – Прочти, запомни и уничтожь. И не забывай никогда: отвечаешь головой, если кроме нас двоих об этом узнает кто-то другой.

– Я всё понял, мой повелитель. Когда отправляться?

– Месяца на подготовку хватит?

– Да.

– Что ж, тогда приступай немедленно. Людей отбирай самых надёжных. Представишь мне лично каждого. Ваше отбытие не должно привлечь внимание имперских агентов и прочих любопытных мерзавцев. Ваш маршрут тоже желательно сохранить в тайне, но это почти нереально.

– Мой повелитель, есть идея, как избежать «небесного ока».

– Да? И как же ты намереваешься это сделать?

– Позволь доложить через неделю. Мне нужно сделать вычисления и всё спланировать правильно, иначе успех не гарантирован.

– Хм… Твоя осторожность похвальна. Что ж, обдумай всё в деталях. Время пока терпит. Ступай…

Глава 7.

1.

Прошло два месяца с того дня, как Эйвена посетило пророческое видение. За это время жизнь в общине внешне почти не изменилась, но каждый человек, от мала до велика, находился в постоянной готовности в любую минуту встретить удар стихии, о неотвратимости которого объявил Большой Совет. Известие это вызвало большое волнение, но паники не случилось. Грядущая катастрофа, о которой было известно очень мало, не испугала людей своей грандиозностью и не лишила их воли к сопротивлению ради самосохранения. Напротив, с утроенной энергией люди общины стали готовиться к встрече с неведомой угрозой, подчиняясь чёткому плану, выработанному Большим Советом. Всё взрослое население самоотверженно работало на строительстве надёжных убежищ, способных выдержать удар гигантской приливной волны. В горах, ограждающих долину, было немало глубоких пещер, часть из которых с давних времён использовалась как холодильники для хранения припасов. Теперь пригодные пещеры расширялись и укреплялись, превращаясь в неприступные бастионы-убежища, способные вместить всю общину и укрыть людей на долгие месяцы почти от любых катаклизмов. Однако этих мер было явно недостаточно, чтобы обезопасить общину от полной гибели, ведь никому не было известно, когда случится катастрофа. Поэтому Большой Совет принял решение отправить экспедицию для поиска нового места основания поселения, куда не смогла бы достичь никакая волна. Подготовка экспедиции, которую возглавил отец Эйвена – Эртис, шла полным ходом. Небольшой отряд из сотни молодых мужчин и женщин со дня на день должен был выйти в дальний поход. Ждали только прибытия корабля от "Мастеров" с грузом удивительных устройств и орудий, без которых обустроить новое поселение было бы делом весьма трудоёмким и длительным, а выживание людей в условиях диких лесов – очень сложным. Экспедиции предстояло преодолеть не одну сотню лу вглубь континента, неся на себе немалый груз. Поэтому в отряде не было ни детей, ни стариков, а только самые сильные и выносливые молодые мужчины и женщины. Все понимали, что это даёт шанс выжить хотя бы части общины в случае, если убежища всё же не выдержат чудовищного удара волны. Несмотря на серьёзность угрозы, никому не пришло в голову немедленно броситься в бегство подальше от побережья. Срочная эвакуация не имела смысла в силу ряда причин. Во-первых, взрыв и приливная волна могли произойти в любой момент, и в этом случае бежать куда-либо абсолютно бесполезно, поскольку такая волна настигла бы людей даже за сотни лу от берега. Во-вторых, без должной подготовки община в тысячу человек не могла бы уйти достаточно далеко вглубь континента, внутренние области которого были мало изучены и практически безлюдны. Невозможно было взять в дорогу достаточного количества припасов, чтобы прокормить столько людей в течение месяцев труднейшего пути, как невозможно было рассчитывать и на изобилие дичи в тех краях. Старейшины Совета приняли единственно верное решение, и никто его не оспорил.

Подготовка убежищ и экспедиции занимала много времени и сил, но не нарушала привычного уклада жизни. Дети и подростки продолжали учиться и тренироваться, девушки собирали плоды, ткали ткани и шили одежду, юноши охотились и помогали в строительстве убежищ, а старики воспитывали молодёжь и следили за порядком в общине. Всё шло как обычно из года в год, и люди общины с достоинством и спокойствием готовились встретить то, что уготовано им судьбой.

2,

– Сестра Кали, у меня мало времени, поэтому перейдём сразу к делу, – сказала Великая Мать Гиллата, присаживаясь на скамью у пруда в тени огромного раскидистого дерева. – Итак, тебе удалось внедрить свою воспитанницу к менинту Владыки?

– Да, Сестра, – ответила та с нотами печали в голосе. Кали тоже присела на скамью и продолжила: – Я пожертвовала своей лучшей воспитанницей – Аллуной. Быть может ты помнишь её?.. В прошлый твой визит она подавала тебе лепёшки с молоком…

– Да-да, я помню эту девочку. Она очень красива и обаятельна… Но как тебе это удалось?

– У меня была информация, что Враджар часто бывает за пределами Пирамиды и посещает определённые злачные места с определённой целью. Ты знаешь, что для Школы жизненно необходимо иметь информаторов в среде "свободных фермеров" и даже хаши и контрабандистов. Мне удалось договориться с одним из них, что тот под видом рабыни-дикарки отвезёт Аллуну в Тирию и выставит на торги, показав её перед этим агенту Враджара. Этот контрабандист с радостью согласился, ведь за такую девушку заплатят очень большую цену. Так оно и случилось. Риск, конечно, был, что она будет куплена другим, но, зная характер Враджара, я была почти уверена, что она всё же окажется в его гареме.

– А почему ты не продала ему Аллуну напрямую?

– Враджар – менинт, – ответила Кали, – у него чутьё, особое чутьё на интриги, ведь сам он мастер интриг. Он бы сразу заподозрил подвох. Ты же знаешь, что воспитанницам Миссии в гаремах иерархов не очень-то доверяют.

– Да, это так. Ты поступила правильно. Лишь бы он ничего не заподозрил.

– Об этом и молю Творца.

– Надеюсь, Аллуна хорошо знает, что нужно сделать?

– Да, конечно. Мы с ней всё продумали до мелочей, учли все известные факты, насколько это возможно…

– Да-да, очень хорошо. На неё мы возлагаем большие надежды… Что ж, мне пора в путь, – сказала Великая Мать, поднимаясь со скамьи. Провожать меня не обязательно.

Она направилась по мощёной дорожке к площадке, на которой стоял её воздушный корабль.

Сестра Кали проводила её взглядом, размышляя о чём-то, пока та не поднялась на борт. Дверь корабля закрылась, и аппарат плавно взмыл ввысь.

3.

Ранним утром, едва забрезжил рассвет, Эйвен и Айрис вышли в море на отремонтированном флипе. Ремонт судёнышка затянулся надолго, поскольку друзьям не приходилось рассчитывать на помощь Страйгена, день и ночь мастерившего механизмы запоров огромных гранитных ворот убежищ. Да и у них самих почти не оставалось свободного времени. Все юноши готовились к первому испытанию «Пути Человека» – самому серьёзному экзамену перед посвящением в мужчины. Совет решил ускорить проведение испытания, и потому интенсивность занятий и тренировок возросла.

Оба юноши вместе со всеми другими сверстниками совершенствовались в мастерстве владения древней бойцовской системой Ка-ю у одного из самых лучших бойцов общины – Майтриса. Но сильнейшим в общине все признавали Эртиса. Несмотря на занятость, отец всё же не оставлял сына без своего внимания, торопясь передать ему свои знания и навыки владения специальными приёмами, дающими шанс победить в единоборстве с самыми страшными хищниками и в поединках с соперниками. От умения владеть каждым мускулом и нервом тела, равно как и от искусства владеть холодным оружием, зависела жизнь охотника. В дальнем одиночном походе человека на каждом шагу подстерегали опасности, а лишённый поддержки и помощи друзей, он мог рассчитывать только на свои силы, знания и навыки, отточенные до совершенства.

Но Эйвен учился не только этому. Тэсис лично занимался юным провидцем, стараясь передать ему как можно больше знаний о мире, в котором тому предстояло жить и исполнить некую важную миссию, о которой ни сам Эйвен, ни мудрый учитель не знали, но оба предчувствовали особое предназначение Эйвена. На это указывал и его неожиданно проснувшийся провидческий дар, и само видение, и нечто совсем неуловимое, с трудом различимое даже таким могучим магом, как Тэсис. Учитель торопился передать юноше сокровенные знания, доступные лишь «просветлённым», которые тот не мог полностью осмыслить в силу своей неопытности, а потому сам метод обучения тоже был необычен.

Только в исключительных случаях «просветлённые» прибегали к методу обучения в состоянии ментального синтеза. Огромный объём знаний и информации «переливался» от Учителя к ученику в одно мгновение и навсегда отпечатывался в его памяти, откуда разум извлекал информацию в тот момент, когда нуждался в этом. Но до поры до времени все эти знания были упрятаны в самых потаённых уголках памяти, и сам ученик не ведал, каким богатством обладает.

О том, что Тэсис лично занимается обучением Эйвена, в общине знали многие, но чем именно – никто. Даже сам юноша не мог сказать ничего определённого о том, что происходило в доме «Хранителя знаний», кроме обычных бесед на вполне доступные темы из различных областей естествознания. Он просто не помнил коротких сеансов синтеза сознаний, которые проводил Тэсис, не посвящая предварительно ученика в суть предстоящего действа. Под воздействие магии Тэсиса Эйвен просто погружался в состояние транса, а когда приходил в себя, даже не подозревал о происшедшем.

Чтобы выйти в море, друзьям пришлось получить разрешение у Страйгена и Тэсиса. Старейшины позволили им испытать судёнышко и немного поохотиться в прибрежных водах. Пополнить запасы общины свежим мясом было всегда не лишним.

Охота получилась удачной. При хорошем ветре отремонтированный флип резво скользил по волнам, и оба юноши остались довольны результатом своего труда. В нескольких лу от бухты они неожиданно обнаружили стаю крупных морских черепах и забили трёх особей. Добыть этих массивных и не очень поворотливых увальней было несложно, несмотря на внушительную броню их панцирей, куда труднее оказалось втащить тяжёлые туши на борт. Друзья изрядно устали, поднимая из воды тяжёлую добычу, но управились довольно быстро. Разделав туши и спрятав мясо в трюм, Эйвен и Айрис зажарили по большому куску мяса, сдобрив их пряными травами и кореньями, и принялись за еду, расположившись на палубе у рубки. Впервые за два месяца они могли позволить себе вволю расслабиться и насладиться отдыхом.

– Эйвен, я давно хотел тебя спросить… – неуверенно сказал Айрис, глядя на друга с неуместной почтительностью и даже плохо скрываемой настороженностью.

– Спрашивай, – ответил тот, скрывая усмешку, догадавшись о причинах столь странного поведения приятеля.

– А как это, ощущать себя "Избранным"?

Эйвен удивленно хмыкнул и широко улыбнулся.

– Не знаю, – честно признался он, – я не чувствую в себе никаких изменений.

– А твой дар?.. Ты же можешь предугадывать будущее.

– Я?! С чего ты взял?

– Но в поселке все об этом знают. Ты же видел…

– Что я видел? – перебил друга Эйвен. – Катастрофу? Да, действительно, мне было видение огромной волны. Но ведь где и когда это произойдет, остается загадкой. Так какой же я провидец?

– Такие видения просто так не приходят ко всякому. Ты – "Избранный", – продолжал настаивать Айрис.

– Не говори ерунды.

– Но ведь и в легендах говорится, что иногда среди людей появляются те, которых боги избирают для особых миссий в нашем мире.

– Легенды… – задумчиво произнёс Эйвен. – В легендах очень много иносказательного, возможно, преувеличенного… Даже если "Избранные" реально существовали, то это было так давно… И потом, особые способности – не такая уж диковина. Все старейшины, да и не только они, могут то, чего многие другие в посёлке не могут. Но ведь нам всем известно, что необычные способности – результат генетических мутаций и особых тренировок. Боги здесь ни при чём.

– Это спорный вопрос. Природа сверхспособностей человека полностью не изучена. Учителя говорят об этом довольно туманно. А что ты скажешь о магии? – не унимался Айрис.

– Ну, зачем ты спрашиваешь об этом? Тебе прекрасно известно, что она реально существует, но всё, что связано с ней, табу.

– Существует! А разве магия – не «дар богов»?

– Ладно, согласен. Только я – не маг и даже не провидец.

– Но можешь им стать, если тебя избрали…

– Прекрати! Никакой я не "Избранный". Тэсис сказал, что это, возможно, новая генетическая доминанта. А, может, просто случайный контакт с этим… полем вероятностей, кажется.

– Случайный? Разве такое возможно?

Эйвен пожал плечами и ответил:

– Кто знает?.. Давай сменим тему. Всё равно нам не подвластно знать замыслы богов.

– Ладно, давай, – наконец, унялся Айрис. – Скоро испытание. Ты решил, чем займёшься после инициации?

– Испытание ещё нужно пройти, – напомнил другу Эйвен.

– Ты – пройдёшь, – без тени сомнения сказал Айрис. – С тобой занимается твой отец и сам Тэсис.

– Они же не будут со мной в Пути. На то и испытание, чтобы каждый из нас доказал, на что способен, – ответил Эйвен и тихо добавил: – Не все возвращаются назад в посёлок.

– Да, верно… А вот я, если вернусь, подамся к "Мастерам".

– Ну да, ты же об этом давно мечтаешь. Только попасть к ним нелегко.

– Это так. Говорят, что никто точно не знает, где находятся их города. Но я всё равно отыщу и стану "Мастером". Они где-то на севере. Возможно, не только там..

– Не сомневаюсь, – с улыбкой ответил Эйвен и вдруг насторожился, уловив слабый шум, похожий на свист, доносящийся со стороны открытого моря. Обернувшись, он указал рукой направление и сказал: – Смотри, какой-то корабль.

Айрис тоже вгляделся в горизонт, отыскал светлую точку и потянулся за уху-лингом. Мощный оптический прибор позволил рассмотреть корабль даже на таком большом расстоянии. Крупное необычное судно, в контурах которого юноша не смог опознать ни один известный ему тип судов, двигалось с невероятной скоростью. Оно скорее летело над волнами, чем плыло, и его окутывало странное слабо светящееся мерцающее облако, скрадывающее подробности и детали конструкции. Айрис догадался, что видит транспортный корабль "Мастеров".

– Это они, – с восхищённым вздохом сообщил он другу.

– Кто, «они»? – переспросил тот, силясь рассмотреть невооружённым взглядом неизвестный корабль, движущийся слишком быстро, чтобы быть судном, принадлежащим какой-нибудь общине с побережья. – Неужели, транспорт от "Мастеров"?

– Угу, – подтвердил Айрис и протянул ему прибор. – Взгляни-ка. Чудо, а не корабль! Я таких ещё не видел.

Эйвен поднес к глазам прибор и сказал:

– Я тоже. Раньше к нам приходили транспорты от посредников. Но они совсем другие. Этот же, похоже, прямиком от твоих кудесников. У тебя есть шанс… Пора возвращаться, а то самое интересное пропустим.

Выбросив за борт остатки нехитрой трапезы, они занялись привычной работой. Вскоре лёгкое суденышко развернулось и легло на обратный курс.

4.

Под сводами невероятно огромного и роскошного кабинета Владыки Вселенной и Империи айянгов шла напряжённая и увлекательная игра в "пирамиду". Император играл "сам за себя", а его особый советник – менинт Троммерес – за остальные четыре Дома Империи.

"Пирамида" стояла на массивном столе из полированного чёрного дерева и была, пожалуй, самым роскошным и крупным воплощением в настоящей реальности этой древней, крайне сложной интеллектуальной игры. Император, как обычно, играл золотыми фигурами на вершине "пирамиды", олицетворяющими его реальную силу и власть, саму Империю и столицу. Четыре других "Дома" олицетворяли четыре вассальных государства вокруг доминанты и занимали четыре угла низших уровней согласно их реальной силы в военном и экономическом плане. Рубиновые, сапфировые (тёмно-пурпурные), изумрудные и алмазные с ярко выраженным жёлтым оттенком фигуры в этой игре заполняли пространство "пирамиды", которая символически олицетворяла ко всему прочему и цитадель каждой из столиц Империи. "Пирамида" представляла из себя довольно крупную конструкцию высотой в два луми из довольно тонких, но прочных проволок из золота, платины и серебра в сотню ярусов, на которых и располагались искусно вырезанные из кристаллов фигурки. Играть в эту игру могли лишь самые сильные умы Империи, поскольку игра предоставляла колоссальное количество комбинаций ходов с непредсказуемым финалом ( почти как в реальной жизни).

Император, сидя в левитирующими вари-кресле, долго раздумывал нал своим следующим ходом, после того, как его "противник" сделал свой очередной ход. Положение "золотых" выглядело не завидно. Сразу два сильных Дома глубоко врезались в оборону "золотых", два других предпочитали пока оставаться относительно пассивными, но при этом активно интриговали, грозя переметнуться то на одну, то на другую сторону.

– Ладно, давай пока оставим игру, – сказал Император несколько раздосадовано, не находя приемлемых альтернативных решений, способных поправить положение.

– Да, мой Повелитель, как прикажешь, – поспешно согласился с

– Ах, да! Мы увлеклись игрой…

– Пригласи его.

Менинт поспешил исполнить распоряжение своего хозяина, и через минуту перед Императором стоял на вытяжку один из самых могущественных и таинственных чинов в Империи – начальник Тайных Стражей Умин-Дэй.

– Мой Повелитель, разрешите доложить? – спросил он и покорно поклонился.

– Докладывай, – разрешил Джанг-Ярл.

– Мой Повелитель, по информации, полученной из достоверных источников, Владыка Тирии готовит разведывательную экспедицию на материк Рем. Подготовка идёт в режиме строжайшей секретности. Цель экспедиции, предположительно, состоит в том, чтобы отыскать районы с наиболее значимыми месторождениями полезных ископаемых и других ресурсов, а также изучение местных племён аборигенов, их потенциал в плане общего развития, вооружения, промышленного или кустарного производства и ремёсел, экономические связи и тому подобное. Но это лишь то, что лежит на виду. Думаю, что истинная цель – подготовка к широкомасштабной колонизации диких земель.

– Я этот его шаг давно предполагал и ждал, – сказал Император. – Ваймонг-Дрод думает, что он самый умный. Что ж, мы ему подыграем. Пусть считает, что его первый шаг в новой крупной игре ему удалось сделать незаметно. Ты что-то предпринял, чтобы контролировать изнутри эту экспедицию?

– Да, мой Повелитель! – ответил Умин-Дэй. – Я всё уже предусмотрел и задействовал своего лучшего агента. Он зачислен в состав экспедиции. Так что, у нас будет полная информация обо всём…

– Это хорошо. Думаю, твой агент сможет кое-что сделать, чтобы наш уважаемый Дрод немножко поскользнулся на этом своём первом шаге. Нам нужно его притормозить и, по возможности, осложнить выполнение самой его миссии. Надеюсь, это ты сможешь организовать?

– Не сомневайтесь, мой Повелитель, я всё устрою.

– Что ж, займись этим немедля. Я тебе скажу, когда нужно будет исполнить то, что должно. А теперь иди.

Умин-Дэй поклонился, развернулся и быстро удалился за двери.

– Ну вот, начинается большая игра, – с ухмылкой произнёс Джанг-Ярл.– Ставки в ней очень высоки, Троммерс. Любая ошибка может стать роковой. Поэтому мы торопиться не будем, а отдадим инициативу в руки Ваймонг-Дрода. Пока пусть думает, что ему удалось успешно начать свою хитроумную комбинацию, а я проглочу его наживку.

– Да, так будет лучше, чем бросаться вслед за ним в авантюру. Он ведь именно этого и добивается, – сказал Троммерес.

– Что-то мне подсказывает, что это для него не самое важное. Что-то за этим кроется ещё… Но что? Экспансия – слишком очевидный ход. О ней все думают и исподволь готовятся. Есть соображения на этот счёт?

– Я работаю над этим, но для точного анализа и заключения не хватает информации. Известны следующие важные факты: в Тирии строятся сразу три мощные электростанции, на юге, неподалёку от побережья, а также в центральных областях ведутся крупные подземные работы, они закупают огромное количество разных металлов у всех, в том числе у нас, не считаясь с ценой, за последние годы построены десятки новых заводов…

– Это происходит везде, – прервал его Император. – Каждый стремится к техническому прогрессу, чтобы опередить соперника в экономической и военной мощи.

Поклонившись в знак согласия, Троммерес продолжил:

– Да, это так, Повелитель. Вот только есть одна особенность в программе развития Тирии… Подземные работы, о которых я упомянул, имеют гигантские масштабы. Об этом можно судить по размерам терракот возле шахтных выработок. Что они там добывают – неизвестно. Районы шахт обнесены защитными рубежами и очень хорошо охраняются. К чему такая секретность, если это обычные шахты по добыче руд или минералов? Причём, отмечается очень высокая активность возле шахт и ночью. Наши агенты отмечают также большой грузопоток, который идёт с новых заводов в сторону этих шахт и обратно, что указывает на интенсивность производимых подземных работ. Но вот только особого прироста извлечённой на поверхность породы не наблюдается.

– Хм… В самом деле? – спросил Император и задумался. Поразмыслив с минуту, он предположил: – Возможно, они добрались до богатого пласта руды, поэтому и пустой породы меньше…

– Возможно, конечно, но только транспортные машины идут гружёными к шахтам, а назад возвращаются в основном пустыми. Значит, они не добывают что-то, а, вероятнее всего, что-то строят.

– Вот как?! Да, это интересно. Очень интересно. Надо поручить нашим агентам разузнать, что там происходит. Вполне возможно, что Дрод решил отвлечь моё внимание своей экспедицией именно от этих объектов. Значит, там происходит нечто очень важное, и я должен знать, что именно. Вот что, Троммерес, у тебя есть свои агенты среди каштров Тирии. Нужно сконцентрировать все их усилия и агентуры Тайных Стражей прежде всего именно на это направление.

5.

Когда друзья вернулись в родную гавань, их восторженным взглядам открылся во всей красе тот самый необычный корабль, стоящий теперь у причала. Назвать этот огромный аппарат кораблём можно было лишь условно, поскольку он мирно покоился на водной глади. По форме же, напоминающей двояковыпуклый диск, он не походил ни на один известный тип судов. Да и принцип движения оставался для них загадкой, поскольку не было видно ни сопел, ни винтов, ни органов управления. Друзьям было совершенно не понятно, как такая махина смогла протиснуться в узкую горловину бухты.

Пришвартовав парусник у соседнего пирса, юноши поспешили сойти на берег.

Возле корабля уже кипела работа. Люди посёлка принимали из распахнутого чрева аппарата, предназначенные для общины, товары и доставляли их к складам, перенося их на себе или перевозя на повозках по главной мощёной дороге, ведущей вверх по склону к посёлку.

– Смотри, Айрис, вон тот человек, что стоит рядом с Страйгеном, похоже, главный у них, – сказал Эйвен другу, взглядом указав на высокого мужчину в необычной одежде, чем-то отдалённо напоминающей грабар.

– Почему ты так считаешь? – недоверчиво спросил тот.

– А ты не видишь разве, что именно он отдаёт распоряжения на пирсе? Страйген только контролирует разгрузку.

– Ну, да, похоже… Думаешь, мне нужно обратиться к нему?

Айрис с сомнением и надеждой взглянул на Эйвена, но тот покачал головой.

– Нет, ничего не выйдет. Он не станет объяснять тебе, как их найти.

– Знаю, что не скажет, – угрюмо согласился Айрис и потупил взгляд, разглядывая каменные плиты пирса. – Местонахождения их городов – абсолютная тайна для всех.

– Не грусти. Пойдём, посмотрим.

Они молча перешли на соседний пирс и направились к старейшине, чтобы доложить о своем прибытии, а заодно попытаться хоть что-то узнать о месте нахождения таинственного города "Мастеров".

Страйген, хотя и был занят важной беседой с гостем, всё же заметил появление юношей и подал им знак рукой ожидать. Оба послушно отошли в сторонку на край пирса, чтобы не мешать работающим соплеменникам. Разгрузка уже завершалась, и в их помощи никто не нуждался. Стоять же без дела, когда все работают, им было неудобно. Они принялись поправлять грузы, укладываемые на тележки, и привязывать их верёвками, пытаясь при этом удовлетворить любопытство и рассмотреть привезённые товары. Некоторые вещи были им знакомы, назначение других лишь смутно угадывалось, а некоторые они и вовсе видели впервые.

Наконец, Страйген окликнул их.

Когда оба подошли к старейшине, странного гостя уже не было видно поблизости. Видимо, он поднялся на корабль. Не менее странным им показалось и то, что никто из членов команды корабля не сошёл на пирс и даже не появился в большом проеме трюма, к которому грузы подавались неведомым образом, а забирались людьми из посёлка.

Почтительно поклонившись, юноши ожидали, когда Страйген первым заговорит с ними.

– Ну, как прошло испытание? – спросил он.

– Хорошо, Мудрейший, – ответил Эйвен. – Флип, как новенький. А ещё мы добыли черепах.

– Похвально, юноши. Мясо сейчас очень кстати, – сказал Страйген и с хитрым прищуром внимательно посмотрел на обоих. – Что, любопытно?

– Да. Этот корабль… Он построен "Мастерами"? – спросил Айрис смущённо.

– Ты ведь не об этом хотел спросить, верно? – вопросом на вопрос ответил Страйген.

– Я… Я хотел…

– Знаю, знаю, – с улыбкой прервал невнятное объяснение Айриса мудрый Страйген, – я и сам когда-то очень давно мечтал попасть на учение к "Мастерам". Придёт время, и твоя мечта сбудется. Не ищи их. Судьба сама приведёт тебя туда, где тебе предназначено быть.

– Так это они, Учитель? – спросил Айрис, взглянув на корабль.

– Нет. Не обольщайся, юноша. "Мастера" никогда сами не доставляют свои товары по назначению. А корабль… Ты и сам понимаешь, чья это работа.

– Значит, это – посредники? – разочарованно спросил тот, прекрасно понимая, каков будет ответ.

– Айрис, ты разучился правильно задавать вопросы? – строго спросил Страйген.

– Нет, Учитель, – стушевался юноша. – Простите.

– Тогда не трать времени впустую. Идите и займитесь разгрузкой, парни.

6.

В просторной ходовой рубке было свежо и тихо. Сюда не проникал ни один посторонний звук, даже завывание усиливающегося с каждой минутой ветра за окнами и шум двигателей. Пока ещё спокойная обстановка и уединение располагала к сосредоточенным размышлениям, а поразмыслить Шахлуду было над чем.

Первый этап экспедиции начался очень удачно. Воздушный корабль отправился в свой секретный полёт сутки назад, стартовав из порта Тирии, и взяв курс на юг, вдоль побережья материка. Для всех, кто, так или иначе, имел отношение к воздушным грузоперевозкам, это был обычный торговый рейс в соседнюю Кронду с грузом разнообразных товаров. Дюжие парни из Портовой Стражи провели обычный в таких случаях осмотр корабля и дали капитану добро на вылет, что удостоверили оттиском имперской печати на корабельном патенте.

Всё прошло совершенно обычно, даже слишком тривиально. Стражники не заглянули и в половину всех помещений и трюмов, ограничившись поверхностным осмотром лишь главного грузового отсека и кают пассажиров, сопровождающих груз. Ни у кого из них не вызвала подозрение довольно большая группа «торговцев», чьи манеры и внешность для наблюдательного опытного глаза показались бы несколько наигранными и неестественными. Но такую оплошность можно было оправдать тем, что служители Закона крайне редко сталкивались с фактами каких-либо нарушений. В Империи любые злоумышленники, посягнувшие на её устои, карались очень сурово. Мало кто отваживался преступить Закон. Хотя во все времена существовали отщепенцы, стоящие вне общества и рискующие поплатиться головой за свои деяния, только сумасшедший харви вздумал бы попытаться проникнуть в порт и угнать один из кораблей. Это было равносильно самоубийству. Контрабандисты же использовали совсем иные каналы для осуществления своих операций. Именно рутинная и спокойная служба притупила бдительность стражников.

Вновь и вновь анализируя всё, что происходило в порту и на борту корабля перед отбытием, Шахлуд не смог припомнить ни одной подозрительной детали. Ни он сам, ни его люди, не заметили болтающихся поблизости посторонних зевак или иного проявления повышенного интереса к кораблю. Средства технической разведки, просканировавшие весь корабль вдоль и поперёк, а также пространство вокруг него на целую лу, тоже не выявили наличия никаких механических и электронных шпионов, даже вездесущую «пыль» – последнее достижение имперских жрецов, стремящихся к установлению тотальной слежки и контроля. На площадке работали только те, чьё присутствие было обязательно по регламенту, а оборудование использовалось только стандартное, необходимое для подготовки корабля к полёту. Однако что-то всё же беспокоило его, ускользая от ясного понимания. Интуиция опытного разведчика, прошедшего суровую школу выживания в самых сложных ситуациях, подсказывала, что, если всё идёт хорошо, то что-то упущено из вида.

От размышлений Шахлуда отвлёк осторожный стук в дверь. Он знал, кто осмелился побеспокоить его.

– Войди, Сэйдер! – не оборачиваясь, резко ответил Шахлуд.

За спиной послышалось тихое покашливание. Шахлуд криво усмехнулся. «Проклятье! Я опять не услышал, как он вошёл. Когда-нибудь мне придётся избавиться от него, иначе – жди ножа в спину. Впрочем, у Владыки есть тысячи способов расправиться с любым, кто ему неугоден», – подумал он, а

– На сей раз, прогноз оказался точен. Ты только посмотри, какая мощь в этом вихре!

Сэйдер бросил короткий опасливый взгляд сквозь толстое стекло окна на тёмную клубящуюся стену облаков, то и дело озаряемую вспышками молний, и осторожно ответил:

– Не уверен, что нам стоит так рисковать.

– Страшно?

– Нет.

– Врёшь! Не боятся только дураки. Страх – нормальная защитная реакция любого человека.

Сэйдер промолчал. Спорить, а тем более перечить, сейчас было бессмысленно и небезопасно. Он знал, что Шахлуд не отдаст приказа отвернуть корабль от центра мощного урагана, даже если шансов уцелеть было бы 1:1000.

Успех начала их авантюрной экспедиции зависел именно от этого воздушного вихря, который должен был укрыть корабль от всевидящего ока космической платформы, висящей на высоте почти в 24000 лу над землёй. Таких платформ существовало несколько, и все они принадлежали Императору, хотя располагались не только над доминантой, но и над всей территорией Империи. Зона, контролируемая этой космической системой, простиралась далеко за границы цивилизованных земель, вплоть до соседних континентов, но разрешающая способность оптических приборов и сканеров не позволяла распознать объекты небольших размеров из-за огромного расстояния и атмосферных искажений. Теоретически существовала опасность, что их корабль могли засечь с одного из зондов, чьи орбиты опоясывали почти всю планету, но их было не так много, чтобы осуществить постоянный контроль над всей поверхностью. На этом и строился план Шахлуда, который терпеливо ждал появления у границ империи подходящего циклона именно в то время, когда появится обширная «слепая зона» над маршрутом их экспедиции.

– Ты с чем пришёл? – спросил Шахлуд, неотрывно следя за надвигающимся ураганом. – Ведь не за тем, чтобы попытаться убедить меня изменить курс?

– Нет. Кажется, у нас на борту агент Императора, – ответил Сэйдер.

– Что?! Кто же это?

Шахлуд обернулся, сверля колючим взглядом своего помощника.

– Пока не знаю. Несколько минут назад я засёк короткий импульс, – бесстрастно доложил тот, выдержав этот тяжёлый злой взгляд командира.

– Вот как?.. – задумчиво произнёс Шахлуд. – Интуиция меня не подвела. Я чувствовал, что Император узнает о нашей экспедиции раньше, чем мы отправимся в путь. Нужно выяснить, кто эта крыса.

– Я найду его.

– Не сомневаюсь. И срок тебе – не больше недели. Пока никто из наших людей не знает об истинной цели экспедиции. Они считают, что мы летим на юг континента в дикие территории за Крондой. Но очень скоро они поймут, куда и зачем мы отправились.

– Думаю, это кто-то из… жрецов.

– Почему?

– Наши парни абсолютно преданы Владыке. Они прошли специальную психологическую обработку. Завербовать их невозможно ни угрозами, ни подкупом. Жрецы же давно знают, чем им предстоит заниматься и где. Каждый из них достаточно амбициозен и вполне может переметнуться на другую сторону даже без особого давления.

– Ничего невозможного нет, – угрюмо возразил Шахлуд. – Что касается жрецов, то их отбирал сам прокаштр. Уж не считаешь ли ты, что он мог не распознать предателя?

Сэйдер пожал плечами и растерянно ответил:

– Тогда подозревать можно каждого.

– Вот именно! Пока не найдём агента – все под подозрением, включая нас обоих.

– Не слишком ли?..

– Не слишком! – гневно рявкнул Шахлуд. – Чем ты или я лучше прочих? Человек слаб, к каждому можно подобрать ключик. Так что, не обольщайся относительно своей неприкосновенности, хотя я знаю тебя много лет…

– Я не обольщаюсь. Наша жизнь принадлежит Владыке. Мы – всего лишь пыль у его ног. Он только дунет, и нас не станет. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы приближать свой конец, став агентом зурокаштра?

– Нет, ты не глуп. Отказ императору тоже означает смерть. Выбора нет.

– Верность Владыке всё же предпочтительнее. Пока мы полезны ему, его покровительство защищает нас даже от гнева императора. Владыка мудр и бережлив. На подготовку таких, как мы, уходит слишком много времени и средств.

– Довольно об этом. Ты знаешь, что надо делать, так делай, – прервал разговор Шахлуд, почувствовав, как качнуло корабль от резкого порыва ветра. – Пусть все приготовятся к хорошей трёпке.

Сэйдер молча кивнул и тихо вышел из командирской рубки.

Корабль снова сильно тряхнуло. Совсем близко сверкнула ослепительная вспышка молнии, залившая рубку голубым сиянием, небо с оглушительным треском разорвалось перед кораблём, разверзнув перед ним тёмную пасть гигантского вихря.

Шахлуд поспешил усесться в кресло и надеть на голову шлем с поляризованным забралом. Корабль засосало в плотную серую клубящуюся стену облаков, и его сразу же закрутило и закидало из стороны в сторону, словно пушинку. Шахлуд ухватился обеими руками за рычаг управления и попытался выровнять корабль, однако его продолжало крутить и кидать так, что даже ему, побывавшему в десятках смертельно опасных переделках, стало по-настоящему страшно. Спорить с мощью стихии было бессмысленно. Всё, что он мог попытаться сделать – направить корабль попутно потокам ветра и удержать его в стремнине вихря в относительно управляемом состоянии, иначе урагану ничего не стоит разрушить даже прочнейшую обшивку и каркас. От напряжения лоб Шахлуда покрылся холодной испариной. В кромешной темноте светилась только панель приборов с большим окном курсоуказателя с картой. На нём вихрь урагана был виден почти целиком. Он покрывал огромную акваторию океана, почти от континента до континента, и двигался на юг. По расчётам, ещё несколько часов полёта, и корабль окажется на границе зоны досягаемости «небесного ока», но даже сам Шахлуд не мог дать ответ на вопрос, как далеко и куда занесёт его ураган. Впрочем, сейчас это было вторично.

Действуя скорее интуитивно, чем, доверяя показаниям приборов, он упорно разворачивал корабль носом по ветру, пока тот не подчинился его воле и усилиям. Болтанка немного уменьшилась, хотя огромный корпус корабля продолжало трясти, словно в лихорадке. Вспышки молний озаряли рубку непрерывно, но благодаря забралу уже не столь сильно слепили глаза. Впрочем, за окнами всё равно ничего не было видно, кроме серой липкой влажной массы.

Шахлуд словно слился с машиной. Он чувствовал собственной кожей каждый болезненный удар стихии по обшивке, от которых трещал и стонал каркас. Двигатели работали на пределе. Их надрывный вой не перекрывала даже канонада грома и давящий со всех сторон свист ветра за окнами. Только предельная концентрация внимания и мгновенная реакция позволяли ему удерживать корабль в периферийном потоке вихря, уносящем его всё дальше от границ империи.

Так продолжалось час за часом. Шахлуд потерял счёт времени. Управление кораблём отнимало все силы, но он не мог передоверить это никому из своей команды, несмотря на отличную подготовку каждого члена экспедиции. Любая малейшая оплошность или ошибка могла сейчас стоить слишком дорого.

7.

– Пора, – устало выдохнул Шахлуд, словно о чём-то напоминая самому себе.

Ветер заметно ослаб. Ураган явно терял свои силы, и за окном стали появляться разрывы меж плотных слоёв грозовых туч. Корабль отнесло далеко на юг, и теперь он находился в каких-то трёхстах лу от побережья материка Сур. Примерно такое же расстояние отделяло их и от цели экспедиции – материка Рем, вернее, от его южной оконечности, однако до намеченного района начала исследований было очень далеко. Это обстоятельство не смущало Шахлуда.

«Чем дальше от глаз императора, тем лучше, – подумал он и криво ухмыльнулся, но тут же его лицо приобрело озабоченное выражение. – Но, плохо то, что навигационная система здесь не работает. Придётся ориентироваться по-старинке…»

– Сэйдер! – громко, перекрывая шум, вызвал он своего помощника по внутренней связи. – Зайди ко мне!

Тот явился без промедления, войдя в рубку в своей обычной манере «призрака».

– Садись.

Сэйдер молча уселся в соседнее кресло, не выказывая никаких эмоций. Однако Шахлуд мысленно отметил напряжённость в его фигуре и некоторую бледность лица. Ткнув пальцем в точку на карте и очертив им довольно большой круг, он угрюмо сказал:

– Мы где-то здесь. Точно сказать не могу, нет сигнала с платформы.

– Неужели, нас так далеко унесло? – удивлённо спросил помощник, озабоченно разглядывая карту на курсоуказателе, нижняя часть которой была «слепой», без подсветки, что означало недосягаемость до корабля сигналов навигационной системы.

– Да. Я рассчитывал выскочить из циклона гораздо раньше, но его сила превзошла все прогнозы. Нам пора выбираться из этой мясорубки, иначе нас снесёт ещё южнее.

– Мы не успеем добраться до побережья прежде появления в этой зоне зонда. Нас засекут.

– Непременно засекут, если мы отправимся к базовому району. Времени слишком мало.

– Ты что-то задумал, Шахлуд? – осторожно спросил Сэйдер.

– У нас только один путь – к континенту Сур. Там укроемся, дождёмся очередного «окна» и быстро рванём на Рем. Вот сюда, – уточнил Шахлуд, указав пальцем на южную оконечность материка. – Дальше будем пробираться к базовому району короткими бросками на челноке. Среди лесов его не обнаружит даже «небесное око».

– А корабль?..

– Корабль придётся бросить. Никому и в голову не придёт искать его так далеко на юге.

– А если обнаружат?

– Что ж, катастрофы иногда случаются. Спишут всё на ураган, и искать нас не станут, – ответил Шахлуд и криво усмехнулся.

Глава 8.

1.

Высоко над землей, на верхушке огромного дерева, чутко, словно зверь, спал в гамаке человек. Его сон то и дело прерывался при каждом подозрительном шуме, при каждом тревожном близком фырканье или крике животных, бродящих внизу по лесу. Но, лишь только он убеждался, что опасности нет, тут же снова проваливался в полузабытье. Рука крепко сжимала рукоять клинка – единственного защитника при внезапном нападении какой-нибудь хищной твари, которыми кишели джунгли. Впрочем, его охранял верный друг и страж, расположившийся на толстой ветви неподалеку, чьё чутьё и зрение намного превосходили человеческие.

Но вот, над туманной дымкой, накрывшей зелёное море девственного леса, появилось слабое сияние. Тёмная синева неба начала светлеть. Затем показался край сияющего алого диска восходящего светила, брызнувшего ослепительно ярким животворным светом, и всё вокруг ожило.

Эйвен проснулся с первыми лучами солнца. Открыв глаза, он сначала прислушался к звукам леса, затем осторожно приподнялся в гамаке и осмотрелся. Хугг, почуяв его пробуждение, тихонько проклекотал и принялся чистить перья. Он был спокоен, значит, поблизости ничего опасного не чувствовал. Юноша улыбнулся. Без такого помощника любая ночёвка могла стоить жизни, а он вот уже три недели находился в автономном походе, всё дальше и дальше удаляясь от родного посёлка вглубь континента.

Прежде всего, он достал из мешка, висящего рядом у изголовья, завёрнутый в листья большой кусок мяса и флягу с водой. Разрезав мясо ножом, он протянул половину орлу. Хугг перелетел на ветку ближе, взял свою долю и принялся рвать мясо на мелкие части острым и мощным клювом, жадно заглатывая их.

Эйвен решил последовать его примеру и съесть свой завтрак сырым, не тратя время на жарку. Листья хоку прекрасно сохранили мясо, добытое ещё прошлым утром, когда он случайно наткнулся на пару крупных неизвестных ему грызунов, мирно пасущихся в зарослях подлеска. Благодаря мгновенной реакции, одну особь он подстрелил метким выстрелом из скрэмба. Мясо этого зверя оказалось на удивление нежным и вкусным даже в натуральном виде. Хотя и с трудом, Эйвен съел всё без остатка. Закон выживания гласил, что лучшее место пище – в желудке. В лесу было полно живности, но это вовсе не означало, что здесь можно с лёгкостью добыть пропитание. К тому же, охота требовала немало времени и отвлекала внимание. Порой охотник сам становился добычей, и это юноше тоже было известно. Насытившись, Эйвен принялся за сборы. Всё его снаряжение находилось при нём. Прежде чем начать спуск с места ночёвки, он снял гамак, затем сноровисто скатал его и связал с заплечным мешком и оружием верёвкой. Внимательно посмотрев с головокружительной высоты вниз и убедившись, что ничто не мешает, он осторожно спустил свой нехитрый скарб на землю. Теперь предстояло самое сложное – спуститься самому. Он находился на высоте в двадцать человеческих ростов, а ветви заканчивались едва ли не на половине пути. Дальше был лишь голый толстый ствол. Если бы не более низкие деревья, растущие рядом, чьи кроны занимали почти всё свободное пространство между гигантами, забраться сюда, и слезть обратно, было бы задачей почти невозможной. Осторожно перебираясь с ветви на ветвь, Эйвен достиг нижней части кроны, затем перебрался на соседнее дерево и, наконец, мягко спрыгнул на землю.

Он сразу же прижался спиной к стволу дерева и выхватил из ножен керм. В лесу везде поджидали опасности, и, чтобы выжить, нужно быть постоянно настороже, не расслабляясь ни на секунду. Обострённые чувства юноши «просканировали» пространство вокруг. Где-то в нижнем ярусе леса негромко повизгивали мелкие зверьки, выше, в кронах деревьев, сновали птицы в поисках плодов и семян. Ещё выше, среди огромных зелёных шапок лесных гигантов, летали небольшие ящеры, преследующие стрекоз и других насекомых. Там же, высоко над лесом, парил Хугг, зорко высматривающий крупных животных. Пока орёл не подавал сигнала опасности, и Эйвен, собрав снаряжение, двинулся вперёд, держа курс по компасу на северо-восток.

Конкретной цели его маршрута не было. Да и сам маршрут он мог выбирать на своё усмотрение, значительно отклоняясь от направления, заданного «просветлёнными». Однако Эйвен интуитивно чувствовал, что для каждого, кто ступил на Путь, старейшины избрали особые испытания, ожидающие юношей где-то там, куда их послали. Возможно даже, что «просветлённые» хотели столкнуть испытуемых именно с тем, что должно сыграть решающую роль в их осознании своего места в мире и выборе своего собственного жизненного пути. Это были лишь его догадки. В одном Эйвен не сомневался: Тэсис наверняка знал, что ожидает его ученика впереди. В напутственных словах Учителя угадывался намёк на грядущие открытия, которые сыграют важную роль в судьбе каждого. И, хотя они были адресованы каждому, Эйвен постоянно ощущал на себе особенно внимательный испытующий взгляд Тэсиса, будто тот обращался в основном к нему. Он очень старался оправдать надежды Учителя и был предельно внимателен, чтобы не пропустить те знаки, которые непременно должны были повстречаться на его пути. Что это будет, Эйвен даже не мог представить. Он полагался на собственную интуицию и судьбу.

Юноша упорно пробирался вперёд, выбирая более лёгкий путь, но стараясь не слишком отклоняться от генерального направления. Однако идти напрямик через лес было просто невозможно. Порой путь ему преграждали сплошные заросли кустарников и молодых деревьев, отчаянно борющихся между собой за жизненное пространство и животворный свет, с трудом проникающий сюда сквозь небольшие прогалы меж крон гигантов, которые приходилось обходить. Мешали и огромные корни, словно контрфорсы, подпирающие со всех сторон толстенные стволы и образующие замысловатую паутину на поверхности почвы. Нередко юноше приходилось прорубать себе дорогу сквозь густые переплетения лиан и перебираться через поваленные стволы. Даже хорошо тренированное молодое тело постепенно начинало уставать от постоянного напряжения сил. Эйвен сделал два коротких привала, выпив лишь по глотку воды. Воду приходилось экономить, ведь в лесу отыскать чистый источник не так-то просто.

К полудню лес начал заметно редеть, и идти стало легче. Но это обстоятельство не очень радовало Эйвена. Он знал, что теперь вероятность встречи с крупными хищниками значительно выше, чем в чаще джунглей.

Вскоре его предчувствия оправдались. Впереди, среди деревьев, он заметил стадо травоядных ящеров. Такие же встречались и в окрестностях посёлка за пределами долины. Эти толстые увальни не были опасны, но они всегда привлекали внимание тираннозавров – опаснейших хищников, равных которым по мощи, пожалуй, не было во всём известном мире. Повадки этого монстра Эйвен знал лишь по рассказам отца и других учителей. Ящер предпочитал охотиться из-за засады, устраиваемой обычно на звериных тропах или у водопоя, либо осторожно подкрадывался к стаду и внезапно нападал, в коротком рывке настигая жертву. На долгое преследование тираннозавр не был способен.

Юноша благоразумно рассудил, что скрэмб вряд ли сможет надёжно защитить его от такого огромного ящера, и потому предпочёл внимательно изучить обстановку вокруг, чтобы самому не попасть на обед ужасному монстру. Он, тихо ступая, подкрался и спрятался за одним из ближайших деревьев и стал осматриваться по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху. Кажется, ничего подозрительного. Звуки и шорохи леса, доносящиеся до его слуха, не несли в себе информации об угрозе. Воздух, напоённый пьянящими ароматами бесчисленных ярких цветов невообразимых форм и окрасок, не имел ни малейшей примеси специфичных резких запахов крупного зверя. Свет, проникающий сквозь переплетения ветвей, словно забавлялся игрой с тенями, скрадывая очертания реальности и создавая обманчивые иллюзии. Но эти иллюзии не могли обмануть юношу. Долгие и упорные тренировки под руководством опытных учителей развили все его чувства и научили вычленять самое важное из моря информации, пронизывающего всё сущее в мире.

Было тихо, безветренно. Игуанодоны тоже ничего не чувствовали и продолжали спокойно пастись, поедая листья невысоких коренастых деревьев. Эйвен взглянул ввысь, отыскал тёмную точку своего пернатого друга, кружившего над лесом, и уже хотел двинуться дальше, в обход стада, как вдруг резкий тревожный крик птицы разорвал тишину.

Юноша сразу же насторожился и стал озираться по сторонам, стараясь уловить признаки опасности. И вот где-то рядом послышалось дыхание зверя. Шипящий звук был похож на шум раздуваемых мехов. Затем раздался приглушённый рык и тяжёлая поступь монстра. Но двигался ящер не к стаду. Эйвен понял это, когда из-за зарослей кустов появилась голова тираннозавра. Ужасные челюсти его были приоткрыты в угрожающей ухмылке, обнажив частокол огромных зубов. Отступать и прятаться было поздно. Ящер заметил жертву и уже рванулся вперёд, подминая под себя высокий кустарник, как траву. Эйвен мгновенно вскинул скрэмб и выпустил в голову хищника сразу три стрелы. По яростному рёву тираннозавра он понял, что, по крайней мере, одна из них достигла цели, но времени на осмысление ситуации не было. Сработал почти инстинктивный, отработанный до автоматизма, алгоритм действий, и юноша метнулся в сторону, уходя с линии атаки ящера.

Огромная тяжёлая туша монстра пронеслась мимо, впритирку со стволом дерева, за которым прятался Эйвен. Оно же спасло его от мощного удара хвоста, от которого на голову юноши посыпались листья и сухие ветки. В схватке с таким монстром лишь ловкость и быстрота могли спасти человека, да ещё хладнокровие и точный расчёт. Если бы нападение произошло на открытой местности, шансов на спасение у Эйвена практически не было, но тут, в редколесье, его союзниками были деревья. Даже тираннозавр не мог повалить их коренастые, но достаточно толстые стволы, а огромная масса тела ящера обладала и немалой инерцией. Выигранные секунды помогли юноше сориентироваться и вспомнить всё, чему его учили опытные охотники. Шок быстро прошёл, и теперь он был полностью готов встретить смертельную угрозу во всеоружии.

Динозавр, проскочив мимо цели, не отказался от своих намерений растерзать человека. Неправильно выбрав жертву и потерпев неудачу при первой атаке, его маленький мозг не мог сообразить, что продолжение охоты бесперспективно. Теперь он весь был во власти ярости и жаждал мести. Стрела, вонзившаяся в челюсть и пригвоздившая к ней язык, причиняла ему страшную боль, но ящер не мог сопоставить причинно-следственные связи. Он развернулся и попытался отыскать человека. Но теперь обоняние не могло вывести его на жертву, поскольку юноша находился с наветренной стороны.

Эйвен замер, спрятавшись за деревом. Он уже скинул заплечный мешок, оставив при себе только скудный арсенал оружия. В его распоряжении было несколько стрел, несущих на острие сильнейший яд, способный парализовать и убить любое теплокровное животное, но на гигантских ящеров даже это эффективное средство действовало не сразу, а то и вовсе оказывалось бесполезным. Действовать нужно было только наверняка. Эйвен уже потерял три стрелы, и теперь нельзя было попусту растрачивать их, ведь впереди его ждал долгий и опасный путь. Быстро зарядив скрэмб, он осторожно выглянул из-за своего укрытия.

Ящер стоял неподалёку и водил огромной головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать упущенную жертву. Пока он не видел Эйвена, и тот решил воспользоваться случаем. Тщательно прицелившись, юноша выстрелил. Стрела с тонким свистом вылетела из скрэмба и глубоко вонзилась у самого глаза чудовища. Взревев, ящер бросился вперёд, видимо, всё же заметив человека. Эйвен отскочил за дерево в самый последний момент, когда ужасные челюсти уже смыкались в том самом месте, где он стоял. Вторую стрелу он выпустил в упор, точно в глаз. Такой выстрел уложил бы на месте даже гигантского ленивца, но крохотный мозг динозавра находился слишком глубоко внутри толстой черепной коробки, а своеобразный метаболизм замедлял воздействие яда на нервную систему. Чудовище впало в буйство и принялось крушить всё, что попадалось на его пути. Несколько молодых деревьев он сломал играючи. Не устояло перед его натиском и то самое, за которым прятался Эйвен, чей ствол был толщиной в два человеческих обхвата. Увернувшись от падающего дерева, юноша со всех ног бросился прочь от монстра, но тираннозавр преследовал его по пятам. Он уже ощущал зловонное дыхание за своей спиной и резко изменил направление бега, уклоняясь от челюстей ящера. В пылу отчаянного бегства, юноша не терял самообладания. Паника означала верную смерть. Он выбирал такой путь, чтобы затруднить чудовищу манёвренность и лишить его преимущества в скорости бега.

Стремительно пробежав пару сотен луми, Эйвен заметил впереди лежащий толстый ствол давно упавшего дерева, а за ним – широкий песчаный пляж мелководной реки. Противоположный берег круто обрывался у самой кромки воды. Корни растущих наверху деревьев свисали с высокого обрыва канатами, и это давало ему шанс на спасение. Мгновенно приняв решение, юноша бросился к поваленному лесному гиганту, продолжая петлять, чтобы сбить с толку хищника. Тот, кажется, начинал терять подвижность, но всё ещё упорно преследовал жертву, отставая всего лишь на несколько шагов.

Эйвен приближался к останкам колосса под острым углом, рассчитывая, что его уловка оправдает себя. Вот и огромный, сплошь поросший мхом и грибами, ствол. Он лежал здесь очень давно и успел полуистлеть, но всё же представлял собой серьёзную преграду. Бросив возле бревна бесполезный теперь скрэмб, юноша ловко перепрыгнул его в броске и, кубарем перекатившись через голову, тут же вскочил на ноги. Тираннозавр импульсивно устремился за ним, но даже его огромные задние лапы не могли перешагнуть преграду высотой почти в человеческий рост. Эйвен услышал позади себя громкий треск и обернулся на бегу. Динозавр всё же наступил одной лапой на гнилой ствол, и она провалилась в трухлявую сердцевину. Запнувшись и потеряв равновесие, ящер едва не завалился совсем, но каким-то чудом удержался на лапах, навалившись боком на ствол и вцепившись в него когтями несоизмеримо маленьких передних лап. Происшествие не остановило чудовище, но позволило Эйвену выиграть время. Он успел пересечь речушку и ухватиться руками за свисающий корень, когда за спиной вновь раздался леденящий сердце рёв монстра. Упираясь ногами в осыпающуюся стену обрыва, юноша изо всех сил рванулся наверх, быстро перехватывая руками корневище. Оглядываться назад, не было времени. Он и так слышал приближающиеся тяжёлые всплески, а, значит, ящер оказался довольно проворным и смог выбраться из ловушки.

До края обрыва оставалось совсем немного, когда Эйвен почувствовал смрад из пасти тираннозавра. Тот уже стоял прямо под ним и в ярости щёлкал челюстями, пытаясь ухватить ускользающую добычу. Но юноша уже был вне досягаемости хищника. Поняв это, Эйвен на секунду остановился, чтобы перевести дух, и вдруг почувствовал сильный рывок за корневище. Толстый крепкий корень не выдержал этого рывка чудовища, случайно ухватившего его зубами, и треснул, но пока ещё не оборвался окончательно. Положение юноши сразу же стало критическим. Он быстро выхватил из ножен крис и с силой вогнал клинок по самую рукоять в стену обрыва, чтобы перенести хотя бы часть своего веса с ненадёжной опоры. Но рыхлый грунт тоже мог обрушиться в любой момент. Чтобы перераспределить вес, нужна была ещё одна точка опоры. Эйвен зажал корень между ступней и, освободив руку, потянулся за прикреплённым за спиной ризом. Клинок короткого меча всё же был вдвое длиннее и шире ножа и мог удержать его на стене обрыва. Но, едва он выхватил риз, как новый рывок оборвал корень. Чувствуя, что нож выскальзывает из грунта, юноша успел сгруппироваться и, с силой оттолкнувшись ногами от стены, прыгнул вниз.

2.

Солнце стояло в зените, и палило немилосердно. Чудак-Грайбер утёр ладонью пот со лба и с трудом разогнул онемевшую от усталости спину. Годы брали своё, и он уже не был столь силён и вынослив, как тридцать лет назад. Впрочем, в те давние времена физические тренировки были для него скорее забавой, чем жизненной необходимостью.

Оглядевшись вокруг, он удовлетворённо вздохнул. Последняя грядка была прополота от сорняков, и теперь он мог отдохнуть. Грайбер устало зашагал к хижине. Оставив мотыгу возле ограды загона с полусотней ланни, укрывшимися от солнца под навесом, он подошёл к колодцу, крутанул ворот и подставил под жёлоб горловину кувшина. Чистая холодная вода наполнила кувшин, и он с жадностью выпил половину. Оставшейся водой умылся, ощутив приятную свежесть.

Ещё раз, оглядевшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, он направился к двери, но у порога остановился. Что-то он упустил из вида, и тревожное предчувствие заставило повременить с безмятежным полуденным отдыхом на топчане. Вглядываясь вдаль, Грайбер пытался отыскать причину своего беспокойства. Вокруг, насколько видели глаза, простиралась безлесная равнина с редкими маленькими рощами и невысокими холмами, поросшая разнотравьем и кустарником. В полутора-двух лу от него виднелись такие же убогие фермы соседей и древняя полуразрушенная Стена, уходящая очень далеко к Великому Внутреннему Морю. Где-то у самого горизонта, за Стеной, едва виднелась в дымке тёмная зубчатая цепь Предельных гор.

Здесь, на задворках цивилизации, встреча с посторонними людьми не сулила ничего хорошего, и потому здешним фермерам приходилось быть всегда начеку. Даже ещё не видя чужаков, Грайбер уже инстинктивно чувствовал их близкое присутствие. Он быстро вошёл в дом, взял ружьё и зарядил его дюжиной маленьких снарядов. Ещё пригоршню блестящих острых стержней он засунул в карман безрукавки и, сняв со стены висящий на ремешке оптический прибор, вышел на крыльцо. Глядя через линзы, он снова осмотрел окрестности, и его взгляд зацепился на соседней ферме. Там явно что-то происходило. Какое-то движение возле хижины Хромого Барта. Он даже разглядел кривобокую фигуру соседа возле угла хижины, но кто-то скрывался за неказистым домом, не желая показываться ему на глаза. Сосед разговаривал с незнакомцем несколько минут, потом повернулся и указал рукой в направлении его фермы. Судя по тому, что он не был вооружён и держался спокойно, незнакомец не представлял реальной угрозы, но всё равно Грайберу не понравилось, что кто-то им интересуется.

Вскоре появилась тёмная фигура человека, сидящего верхом на ланни. Он неспешно приближался к нему, и теперь Грайбер мог хорошо рассмотреть незнакомца. По внешнему облику, одежде и экипировке трудно было понять, кто он такой. Вряд ли неизвестный принадлежал к банде контрабандистов или разбойников. Те поодиночке никогда не отваживаются путешествовать по этим полудиким местам, где жизнь подчинена другим, более простым и жёстким законам, нежели в городах Империи. Не был он похож и на торговца, которые изредка посещали фермы, чтобы продать самые необходимые в хозяйстве товары и купить у фермеров копчёно-вяленое мясо, сыр, шерсть и шкуры ланни. Обычно торговцы прибывали большим караваном из десятка повозок или машин с нанятой охраной.

Пока Грайбер с недоумением гадал, что за гость едет к нему, тот преодолел половину пути. Это был молодой мужчина, почти юноша, но крепкого телосложения и высокого роста. Внезапный приступ страха обдал Грайбера холодом. «А вдруг это ищейка прокаштра? – подумал он. – Неужели Владыка снова ищет меня? Не может быть! Столько лет прошло…»

На всякий случай он поднял ружьё, взяв его наизготовку. Это не осталось незамеченным всадником.

Остановившись, он прокричал:

– Грайбер! Я привёз тебе послание! Опусти ружьё!

– Ты лжёшь! – ответил фермер. – Я одинок, и писать мне некому! Убирайся, иначе буду стрелять!

– Успокойся! Твоя жизнь и твоё добро мне не нужны. Меня послал человек, которого ты знаешь.

– Кто такой?!

– Так и будем кричать?! Или поговорим спокойно?! Не думаю, что твоим соседям следует знать содержание нашего разговора.

Грайбер некоторое время колебался, но всё же опустил ружьё. Незнакомец подъехал к хижине, спешился и, привязав животное, подошёл к хозяину.

– Что, часто хаши беспокоят? – спросил он, взглядом указав на оружие.

– Случается, – сухо ответил Грайбер, настороженно рассматривая чужака. – Ты кто?

– Моё имя тебе неизвестно и знать ни к чему. Меня послал к тебе тот, кто когда-то называл тебя своим Учителем. Он просил напомнить тебе при встрече о подмене…

– Достаточно, – прервал его Грайбер, – я понял. Идём в дом.

Оба вошли в хижину и расположились на скамьях за деревянным грубо сколоченным столом.

– Ну, где же послание? – с нетерпением спросил Грайбер.

– Сейчас достану, – ответил гость и засунул пальцы себе в рот. Затем он извлёк оттуда маленькую капсулу, привязанную нитью к зубу, и положил её на стол перед хозяином. – Вот, здесь всё. В случае опасности я должен был проглотить капсулу. Она растворяется в желудке без остатка очень быстро.

– Ты знаешь, что здесь?

– Нет. Пославший меня, сказал, что знание содержания смертельно опасно для гонца. В случае провала у Тайных Стражей есть методы узнать всё, что хранится в памяти. Если придётся как-то выкручиваться, лучше уничтожить капсулу, и никаких улик не останется. Тогда есть шанс выкрутиться.

– Разумно… Отдыхай пока. Я тебя ненадолго оставлю.

– Да, конечно.

Грайбер удалился в соседнюю комнату. Здесь он достал с полки мощную линзу, осторожно вскрыл капсулу и извлёк из неё тонкую узкую ленту, свёрнутую в плотную спираль. Развернув её, он поднёс ленту к линзе и принялся читать сообщение. Спустя некоторое время он вернулся к гостю и спросил:

– Когда он передал тебе это послание?

– Две недели назад. Добраться до тебя было нелегко. Я не мог воспользоваться никаким средством транспорта, чтобы прибыть на место. Это вызвало бы подозрение у многих, да и выследить легко.

Грайбер понимающе кивнул головой и спросил:

– Наверное, ты голоден? Переночуешь у меня?

– Благодарю, но мне нужно спешить назад. Вечером уйду.

– Скажи, почему ты взялся исполнить это опасное поручение?

– У меня были веские причины, – уклончиво ответил гость.

– Что ж, у каждого могут быть свои секреты и тайны, – сказал Грайбер и стал собирать на стол скромную трапезу.

3.

В прыжке Эйвен перевернулся, как кошка, и на мгновение увидел раскрытую пасть хищника и его широкую спину. Он всё рассчитал верно. Перелетев через голову тираннозавра, юноша вонзил оба клинка в основание шеи ящера и распластался на его спине, держась за рукояти.

Взревев, чудовище завертело массивной головой и попыталось достать его, но он находился в недоступной для челюстей зоне. Покрутив головой, тираннозавр бросился прочь, пытаясь стряхнуть со своей спины Эйвена. Его пальцы побелели от напряжения, кровь монстра заливала руки и лицо, затекала под него, и он с трудом удерживался на ставшей скользкой широкой спине динозавра, отчаянно балансируя верхом на взбесившемся чудовище. Казалось, ещё немного, и это кошмарное родео закончится трагически для всадника. Однако Эйвен боролся за свою жизнь до конца и чувствовал, что ящер слабеет. Его движения уже не были резкими и амплитудными, да и вёл он себя странно: вяло топтался на одном месте посреди речушки, словно недоумевал, что ещё предпринять, чтобы добраться до ненавистной жертвы. Близилась развязка. Эйвен чувствовал это, что придавало сил. Ему приходилось только ждать, когда раны и яд сделают своё дело, и ящер ослабеет окончательно.

Солнце клонилось к закату, а тираннозавр всё ещё стоял на ногах. Теперь он медленно брёл вверх по руслу, не предпринимая больше попыток сбросить человека со своей спины. Видимо, он тоже почувствовал свою обречённость, но инстинкт заставлял цепляться за каждый миг жизни. Эйвену стало немного жаль этого мощного огромного зверя, настоящего хозяина здешнего края, потерпевшего поражение в схватке с ничтожным человеком, который годился ему разве что на лёгкую закуску. Он решил прекратить его страдания. Выдернув риз из раны, юноша нанёс точный сильный удар в шею, вогнав клинок почти по рукоять в грубую плоть ящера между шейных позвонков. Тот издал какой-то хриплый жалобный звук, и лапы монстра подкосились. Огромная туша стала заваливаться набок. Эйвен соскочил со спины падающего зверя, его обдало с ног до головы брызгами, динозавр конвульсивно дёрнулся и затих.

Стоя, по пояс в воде, и тяжело дыша, Эйвен всё смотрел на тушу мёртвого тираннозавра и никак не мог прийти в себя. Сильнейший шок долго и цепко держал его в своих объятьях. Наконец, он почувствовал, как дрожат руки и ноги, как ноет тело от смертельной усталости, и принялся смывать с себя пот и кровь. Затем он напился прямо из речки, утолив мучительную жажду. Находиться возле туши было не безопасно. Эта мысль-предупреждение вернула его к реальности. Сейчас он был совершенно безоружен, а вокруг бродило ещё немало опасных тварей. Эйвен подошёл к туше динозавра, выдернул из неё клинки и стрелы и поспешил прочь от неё. И вовремя: ниже по течению двигались какие-то подозрительные тени. Пристально вглядевшись, юноша распознал в них сухопутных крокодилов. Эти твари были не менее опасны, чем тираннозавр, и их было несколько. Они, наверняка, почуяли запах крови и спешили на дармовое пиршество.

Алый диск солнца уже опустился на самое дно речной ложбины. На лес опускались сумерки.

«Нужно спешить, – мысленно отметил Эйвен. – Прежде всего, надо отыскать потерянное снаряжение и устроить ночёвку, иначе можно не дожить до рассвета».

Превозмогая усталость и тупую ноющую боль в мышцах, он поспешил к тому самому месту, где ему пришлось вступить в смертельную схватку с тираннозавром. Но теперь он шёл не берегом реки, а в стороне, по лесу, чтобы не привлечь к себе внимание крокодилов. В прогалках между деревьями показался тот самый огромный трухлявый ствол, возле которого он бросил скрэмб. Пригибаясь, юноша скрытно приблизился к нему и быстро отыскал оружие. К своему ужасу он обнаружил, что оно испорчено. Ящер случайно наступил на него своей огромной лапой, вернее, одним лишь её пальцем, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы нанести непоправимые дефекты в механизме. Но Эйвен не выбросил скрэмб, надеясь, что из его останков еще можно смастерить что-то полезное. Крокодилы, хотя и почувствовали его присутствие поблизости, не проявили к нему никакого интереса, сразу же набросившись на тушу мёртвого ящера. Лязг челюстей, треск разрываемой плоти, и чавканье возвестили о начале пиршества. Эйвен не стал смотреть на эту кровавую сцену. Он отыскал взглядом в небе кружившего над рекой Хугга и подал ему сигнал. Птица тут же ответила резким криком, снизилась и осторожно полетела среди деревьев, указывая направление. Эйвен последовал за пернатым другом.

Сумерки сгущались. Когда юноша вышел к тому месту, где произошло нападение тираннозавра, почти совсем стемнело. Натренированная зрительная память помогла ему быстро отыскать брошенный мешок со снаряжением, но времени, устраивать ночёвку на дереве, уже не было. Почти на ощупь он набрал поблизости охапку сухих веток, снял ножом кусок толстого ковра мха на прогалине и развёл костёр. Языки пламени с весёлым потрескиванием принялись лизать сучья и швырять в тёмное небо пригоршни светлячков-искр, отгоняя подальше от человека лесных обитателей. Огонь – надёжный защитник, но прожорливый, и требовал всё новых и новых порций пищи. Превозмогая усталость, Эйвен принялся собирать ветки, держась в пределах светового пятна. Когда рядом с костром появилась изрядная куча хвороста и толстых обломков ветвей, он, наконец, устроился на ночлег, подложив под спину и плечи мешок. Хугг расположился на соседнем дереве, выбрав толстый и голый длинный сук в нижнем ярусе, но достаточно высоко, чтобы быть вне досягаемости наземных хищников. Эйвен слабо улыбнулся, оценив предусмотрительность своего пернатого товарища. Поворочавшись, он взглянул на звёздное небо, не предвещавшее непогоды, и дал мышцам расслабиться. Очень скоро веки его налились свинцом и сомкнулись.

Эйвен заснул.

Ему привиделось, что он идёт сквозь лес, но под ногами, вместо мягкой подстилки изо мхов и опавших листьев – гладкие каменные плиты…

Дорога в лесу?.. Так далеко от заселённого побережья?..

Почему-то это не показалось ему странным. Что-то такое он предчувствовал раньше. Возможно, это и есть тот самый знак?..

Дорога прямой стрелой вела точно на восток, упираясь в солнце, и он шёл и шёл по ней…

4.

Проводив гостя, Грайбер уселся на тёплый плоский камень возле хижины и задумался. Сообщение, безусловно, имело большое значение, но не столько лично для него, сколько для будущих судеб цивилизации. Он мог бы проигнорировать эту важную информацию, и никто не осудил бы его за это, но человек, написавший ему письмо и тот парень, который доставил его, рисковали своей жизнью, а Грайбер многим был обязан своему старому другу. Он долго колебался, но всё же решился отправиться в путь и стал собираться.

Солнце ещё не скрылось за холмом, когда он выехал на лёгкой повозке, запряжённой парой самых крепких ланни. С собой он взял запас воды и продуктов, ружьё и кое-что из походного снаряжения.

Хромой Барт встретил его у порога своей хижины.

– Куда собрался на ночь глядя, сосед? – спросил он с удивлением.

– Срочные дела, Барт, – ответил тот.

– Какие могут быть срочные дела у нас с тобой? Видать, тот парень тебя взбаламутил?

– Неважно. Мне нужно съездить кое-куда. Думаю, дней за пять или шесть обернусь. Присмотришь за моей скотиной?

– Конечно, сосед. Мы же всегда помогали друг другу. Завтра перегоню твоё стадо к себе. И всё же, что за спешка?

– Барт, мы знаем друг друга лет тридцать. Верно?

– Да, что-то вроде того…

– У нас не было секретов, вся наша жизнь на виду.

– Да, всё так. К чему это ты?

– Я не могу рассказать тебе всего, потому что это не мой секрет. Понимаешь?

– Чего уж не понять?.. Езжай и не беспокойся, всё будет в порядке. О твоём деле никто не узнает. Оно мне ни к чему.

– И впрямь – Чудак, – сказал ему вслед Хромой Барт, когда повозка отъехала подальше. – Странный какой-то… То месяцами сиднем сидит, то вдруг сорвётся и едет невесть куда…

Глава 9.

1.

Резкий крик птицы разорвал тонкое полотно сна. Эйвен судорожно встрепенулся, почуяв что-то неладное, и открыл глаза. Так и есть – костёр догорал. Голубые огоньки пламени завершали свой танец над красными углями и почти не освещали место ночёвки. Где-то в кромешной тьме леса на мгновение вспыхнули и исчезли два зелёных огонька чьих-то алчных глаз. Послышался хруст сломанной ветки и тихие крадущиеся шаги. Схватив риз, юноша тут же вскочил на ноги и поспешно бросил в кострище охапку хвороста. Огонь разгорелся с новой силой, извергнув клубы едкого дыма. Неведомый ночной охотник издал глухой рык и, ломая ветки и кусты, в испуге бросился прочь, а Эйвен ещё долго прислушивался к звукам леса, не решаясь вернуться на своё ложе изо мха и листьев.

Остаток ночи он провёл на грани сна и бодрствования, то, проваливаясь в оцепенение, то, вновь просыпаясь, чтобы подбросить веток в костёр. Из сознания всё никак не исчезало приснившееся видение. Он был уверен, что вскоре отыщет эту странную дорогу в лесу и пойдёт по ней, куда бы та ни вела.

Лишь только стало светать, Эйвен отправился в путь. Он перешёл через реку и несколько часов двигался по лесу всё в том же направлении на северо-восток. К полудню неподалёку среди редколесья показалась каменистая гряда с цепочкой невысоких скал. Это место привлекло его внимание. Туда не мог забраться ни один крупный хищник, и там можно было хорошенько отдохнуть после тяжёлой почти бессонной ночи. До скал оставалось пройти около пятисот шагов, но у их подножья виднелись густые заросли бамбука, продираться через которые ему не хотелось. Рубить твёрдые прочные стебли – тяжёлый труд, а силы нужно было экономить. Он решил поискать более лёгкий путь подхода к скалам и пошёл вдоль края бамбуковой чащи, срубив ризом подходящий стебель и крепко привязав к его концу одну из отравленных стрел. Копьё не могло заменить сломанного скрэмба, но пополнило небогатый арсенал.

Пройдя вдоль зарослей половину лу, Эйвен услышал шум падающей воды, а вскоре стена бамбука внезапно оборвалась, и он вышел к небольшому водопаду. Ручей скакал по каменным ступеням – выступам скалы и падал в крошечную чашу, выдолбленную им в гранитной плите, откуда, змеясь, бежал куда-то дальше, возможно, впадая в ту самую реку, где произошла схватка с тираннозавром.

Это была двойная удача. Утолив жажду чистейшей холодной водой, Эйвен осмотрел скалу и понял, что взобраться по ней наверх вполне возможно даже без специального снаряжения. Без промедления, юноша начал восхождение, ловко перебираясь от уступа к уступу, цепляясь за неровности скальной стены. Вскоре он уже был на вершине. Встав с колен и отдышавшись, юноша огляделся. Перед ним лежало обширное плато, а не каменистая гряда из скал, как ему казалось со стороны. Местность, вокруг, поросшая редколесьем и кустарником, ровным столом простиралась до самого горизонта, а там, на востоке, едва угадывалась в туманной сизой дымке цепь курящихся вулканов. Расположившись на берегу ручья, Эйвен стянул с себя грабар и искупался, смыв с тела пот и грязь. Купание взбодрило его и сняло усталость, но голод всё сильнее напоминал о том, что он не ел более суток.

«Нужно раздобыть какую-нибудь дичь,– подумал Эйвен. – Впереди ещё долгий путь, а запаса пищи нет. Жаль, что скрэмб сломан. Может, его можно починить?»

Осмотрев оружие, он сокрушённо покачал головой. Вернуть ему первоначальную функциональность можно было только в посёлке, в мастерской Страйгена. В распоряжении юноши не было необходимых инструментов и запасных частей, но смекалка выручила его и на этот раз. С трудом, сняв механизм автоматического заряжания и натяжения тетивы, раздавленный монстром, юноша после кропотливой работы смог приспособить скрэмб для стрельбы. Правда, теперь заряжать и натягивать тетиву приходилось вручную, да и убойная сила уменьшилась вдвое, но всё же для охоты на некрупную дичь этого было достаточно. Опробовав оружие, Эйвен быстро собрался и подозвал своего верного друга.

Орёл словно ждал этого и радостно проклекотал в ответ на сигнал человека, тут же взмыв ввысь. Он поднимался всё выше и выше, а затем стал кружить, распластав крылья на восходящих потоках тёплого воздуха.

Эйвен двинулся вперёд, следя за чёрной точкой в синеве безоблачного неба, но, не забывая при этом внимательно осматривать лес. Поначалу ничего необычного вокруг не наблюдалось, но, чем дальше он уходил вглубь плато, тем сильнее чувствовал внутри себя нарастающее нервное напряжение. Причину беспокойства он никак не мог понять. В пределах видимости не наблюдалось никаких крупных животных, да и мелких тоже. Такая безжизненность леса настораживала своей необычностью. Везде, где бывал Эйвен, ему на каждом шагу встречались самые разнообразные животные. Он не заметил никаких признаков возможного голода и мора. На плато имелись и вода, и растительность, деревья в изобилии плодоносили, значит, могли прокормить многих лесных обитателей. Однако вот уже час, как ему не попадалось даже мелкого зверья или птицы.

«Что-то здесь не так, – с беспокойством подумал Эйвен, хмуря брови. – Даже следов нет. Всё зверьё ушло отсюда. Почему?..»

Вдруг он почувствовал, что начался пологий спуск – ещё одна неожиданность. Чтобы осмотреться и сориентироваться на местности, он стал высматривать точку повыше и заметил невдалеке небольшой утёс, выступающий на краю котловины треугольным гранитным зубом.

Поднявшись на его вершину, Эйвен с изумлением обнаружил, что плато отнюдь не простиралось от горизонта до горизонта равниной. Прямо перед ним огромной вогнутой дугой простирался край плато, круто нисходящий в гигантскую котловину, поросшую лесами. Кое-где виднелись проблески воды – то ли реки, то ли озёр. Солнце стояло высоко, а над зелёным волнистым морем крон величественных деревьев клубилось рваное ватное одеяло тумана. Значит, котловина пресыщена влагой, и там должно быть много живности. Однако низина находилась в стороне от генерального направления маршрута, что заставляло юношу задуматься над выбором. Спуститься в котловину в надежде на удачную охоту означало потерять сутки, а то и больше, но двигаться дальше без пищи и воды было безрассудной глупостью, ведь неизвестно, что ждало его впереди. Эйвен колебался недолго и принял решение спуститься в котловину. Оставалось только выбрать наиболее удобный путь, чтобы выйти к открытой воде, где шансы отыскать подходящую добычу значительно выше.

Осматривая спуск, он неожиданно увидел нечто странное и чужеродное девственному лесу и всему окружающему пейзажу. Прямой тёмно-бурый пунктир виднелся в прогалках меж деревьев на краю леса и терялся где-то в его глубине, протянувшись с востока на запад.

– Что это? – изумлённо прошептал Эйвен.

Он интуитивно догадался, что увиденное не есть творение природы. Столь правильная геометрия объекта ясно указывала на его человеческое происхождение.

– Откуда здесь люди? – снова озадаченно пробормотал юноша. – Я прошёл почти пятьсот лу и ни разу не встретил, ни одного человека. Тэсис рассказывал, что внутренние области континента практически безлюдны. Выходит, не совсем…

Заинтригованный открытием, он даже забыл подать сигнал Хуггу и поспешил прямиком по направлению к «пунктиру».

Вскоре Эйвен наткнулся на то, что издали, казалось ему прерывистой прямой линией. Прямо у его ног среди трав и мхов лежала огромная гранитная плита. Она была тщательно отшлифована, хотя на поверхности виднелись явные следы непонятного происхождения. Приглядевшись внимательнее, юноша обнаружил четыре довольно широких борозды. Эти едва заметные углубления напоминали ему следы от повозок. Но какие же должны были быть сами повозки, оставившие такие колеи в прочнейшем камне? Обследование находки показало, что дорога, а это, как он уже понял, была именно дорога, построена очень давно. Сквозь тщательно пригнанные стыки плит пробивалась трава, края имели выщерблины и следы зубов времени, а сами блоки местами треснули до основания. Однако на плитах он не увидел сколько-нибудь значительного слоя опавшей листвы, которая должна была давно перепреть и стать плодородной землёй, скрыв дорогу. Конечно, почву могли смыть дожди, а листву сдуть ветра, но всё равно чистая поверхность дороги казалась ему неестественной.

Эйвен затруднялся определить даже приблизительно, когда была построена дорога, но ещё большую загадку представляло для него её назначение и то, куда она вела. Одно лишь юноша знал точно: именно эту дорогу он увидел в своем сновидении.

– Куда же?.. – вымолвил он в растерянности, выбирая направление для продолжения путешествия.

Дорога терялась где-то в глубине леса и пролегала с востока на запад. Ни то, ни другое направление не совпадало с его маршрутом.

– Тэсис не мог не знать, что я выйду на эту дорогу, – вновь пробормотал юноша, размышляя над непростой задачей. – Или всё же не знал?..

Его выбор ускорил неожиданный случай. Едва уловимое слухом шуршание заставило Эйвена насторожиться и внимательно оглядеться по сторонам. С запада по дороге двигалось нечто странное: словно живое буро-рыжее одеяло с неровными краями. Оно приближалось к нему с устрашающей непреклонностью. Шорох становился всё отчётливее. Миллионы крошечных лапок маршировали по дороге, тысячи колонн сливались в сплошную реку, грозящую затопить всё, что попадалось на её пути.

– Муравьи! – воскликнул Эйвен, разглядев авангард колоссальной армии.

Он знал, что этим крошечным созданиям уступают дорогу любые лесные гиганты, и неспроста. Никто не мог устоять перед натиском миллионов и миллионов воинов, вооружённых крепкими челюстями и кислотой.

Эйвен поспешил прочь от дороги. Но живая река оказалась намного шире, чем он мог представить. Казалось, муравьиная река превратилась в море, затопившее весь лес. Убедившись, что ему не удастся обойти её с фланга, юноша бегом бросился назад к дороге, стараясь опередить орду крошечных, но опасных, кочевников. Бежать по ровной широкой дороге было легче, чем по лесу, но это обстоятельство вовсе не радовало юношу. Вынужденное отступление могло продолжаться долго и завести его далеко в сторону от маршрута. Он предпринял ещё две попытки обойти муравьиное море, и каждый раз натыкался на их походные колонны. Впрочем, построения этой армии не были похожи на походные порядки. Муравьи двигались теперь, развернувшись в огромную дугу, охватывая его с флангов. Только преимущество в скорости спасало человека от окружения. Вскоре к его бегству присоединилось и множество других животных, мелькающих то тут, то там среди деревьев и оглашающих лесную тишину испуганным рёвом.

Эйвен бежал не быстро и размеренно, экономя силы, и думал о том, как выйти из создавшегося нелепого и опасного положения. Он никогда прежде не встречал такого колоссального скопления муравьёв, хотя и слышал рассказы бывалых охотников о миграциях их колоний, достигающих просто невероятных размеров. Но обычно они передвигались именно колоннами, но никак не развёрнутыми боевыми цепями. Было в этом поведении муравьёв что-то необъяснимое и необычное, выходящее за рамки запрограммированных инстинктов.

Остановить эту муравьиную армаду могла только широкая водная преграда. Однако река таила в себе не меньшие опасности. Вспомнив об этом, Эйвен помрачнел. Окажись на его пути река, кажущееся спасение обернулось бы для него смертельной ловушкой. Впрочем, пока он бежал по дороге впереди живого рыжего моря, ему ничего не угрожало, разве что встреча с каким-нибудь крупным хищником, тоже гонимым страхом быть заживо съеденным крошечными убийцами. Но даже тираннозавр не стал бы охотиться, когда его жизни угрожает смертельная опасность.

Вдруг Эйвен интуитивно почувствовал смутную догадку. "Поведение муравьёв очень необычное, словно ими кто-то управляет. Они словно загонщики. Но откуда их столько?" – подумал он.

Это предположение казалось настолько невероятным, что юноша попытался отвергнуть его. Однако иных, более правдоподобных, версий происходящего найти не мог. Не мог он, и свернуть в сторону – всюду были муравьи. Оставалось только ждать развязки.

Эйвен не паниковал. В его душе не было ни страха, ни ужаса, хотя собственное положение он оценивал трезво как угрожающее. Что-то подсказывало ему, что с ним ничего трагического не случится. После часа неторопливого бега и размышлений, он решил до конца следовать этой странной дороге, ведь куда-то она должна вывести его. Куда? Гадать об этом было совершенно бессмысленно.

Чем дальше Эйвен углублялся в лес по гранитной дороге, тем сильнее он предчувствовал приближение чего-то значимого и важного, что должно было свершиться с ним. Вот сейчас, сейчас, совсем скоро…

И это свершилось!

Внезапно перед взором Эйвена открылась поразительная, завораживающая, величественная картина…

Меж мощных стволов вековых деревьев виднелись поросшие мхами, лианами и кустарником развалины древних каменных строений. В этих нагромождениях исполинских блоков с трудом угадывались очертания их первозданной архитектуры, но там, где фрагменты пощадило время, искусство строителей и художников поражало совершенством форм и изысканностью отделки.

Оторопев, Эйвен остановился. Перед ним лежал в руинах город, и этот город был настолько древним, что воспоминания о нём давным-давно превратились в полумифические легенды. В детстве Эйвен не раз слышал рассказы о стародавних временах, когда люди жили не только на побережье в небольших посёлках, но и в крупных красивых городах, полных всяких чудес. Он припомнил и то, что говорил Учитель в беседах с учениками об архаичном человечестве, о Золотом Веке цивилизации. Тогда только авторитет Тэсиса заставлял его поверить в эти легенды, но критичный, хотя и несозревший, ум ребёнка сомневался в их достоверности, ведь никаких материальных доказательств из той эпохи никто и никогда не видел. И вот теперь сама История была готова открыть перед ним свои тайны.

Однако с обследованием руин города он был вынужден повременить. Угрожающая реальность надвигалась с неумолимой неотвратимостью, словно прилив. Живые рыжие волны муравьёв приближались, и уже вновь за спиной послышался шорох мириадов лапок. Эйвена начинало злить вынужденное бегство. Злился он на собственное бессилие перед лицом угрозы, на невозможность предпринять что-либо действенное, чтобы остановить или отвернуть лавину крошечных созданий, так некстати отправившихся на завоевание новых территорий, но ненависти к ним не испытывал. Каждое живое существо живёт и действует сообразно жизненной программе, вложенной в него Творцом. Эту аксиому знали все жители посёлка с ранних лет и, хотя «соседи» зачастую доставляли им немало проблем, никогда не впадали в ярость и не уничтожали назойливых и опасных животных в порыве гнева. Закон есть Закон, и никто не вправе нарушать его.

И всё же, нужно было что-то срочно предпринимать. Чтобы выиграть время и осмотреться, Эйвен снова побежал вперёд по улице древнего города. По обе стороны от дороги, которая становилась заметно шире, он видел останки каменных зданий, по большей части просто нагромождение обломков, укрытые толстым слоем почвы и заросшие растительностью, но попадались и относительно неплохо сохранившиеся постройки. Вероятно, то были жилые дома. Среди развалин виднелись черепки глиняной посуды, поблёскивали осколки разноцветного стекла, какие-то покорёженные и странные на вид предметы из светлого металла. Ему очень хотелось осмотреть всё это поближе, но останавливаться нельзя.

Впереди в туманной дымке виднелось какое-то громадное здание. На его крыше вырос целый лес из коренастых раскидистых деревьев, чьи кроны полностью укрывали каменный колосс зелёным пологом, но фасад с мощными колоннадами сохранился почти полностью. Улица, по которой он бежал, внезапно закончилась, как река, впадающая в море. Перед ним и в самом деле лежало вымощенное плитами море – площадь, поражающая воображение своими размерами. Эйвен даже на мгновение растерялся. Озираясь по сторонам, юноша продолжал движение скорее по инерции, чем осознанно выбирая направление. На площадь вместе с ним выскочили и два десятка крупных животных, мелких же здесь металось в панике превеликое множество. Все они пытались спастись от полчища муравьёв. Эйвен не сразу заметил среди этой беготни одинокую неподвижную фигуру, стоящую в центре площади. Поначалу приняв её за камень, юноша понял, что ошибся, когда та слегка изменила своё положение.

Это был человек!

2.

Двухколёсная повозка подъехала к массивным воротам в высокой каменной стене и остановилась. Грайбер огляделся, слез с повозки и замялся в нерешительности. Всего лишь третий раз в своей жизни ему довелось побывать в этой школе Миссии, но, как и раньше, он сейчас испытывал странное ощущение смущения и немотивированной вины. Вокруг было тихо и умиротворённо, однако и тишина могла таить опасность. Ещё раз, оглядевшись по сторонам и не заметив ни одной живой души, он подошёл к воротам. Взгляд растерянно скользил по громадным гладким створкам и каменной кладке в поисках сигнального устройства, но не находил ничего.

Вдруг он услышал голос, раздавшийся поблизости:

– Кто ты и зачем прибыл сюда?

Голос принадлежал женщине, а вопрос был задан в строгой, даже неприязненной интонации.

– Я – Грайбер, – ответил он, – Чудак-Грайбер. Моя ферма в ста лу южнее. Мне нужно переговорить с вашей… наставницей.

– С какой именно? В школе много наставниц.

– С самой главной. Как же это… – он попытался припомнить официальный титул главы школы Миссии Дочерей Вирадж. – Мне нужно переговорить с протектором по важному делу.

– По какому делу? – настаивала невидимая собеседница. – Протектор лично принимает только очень важных посетителей.

– Я буду говорить только с ней, – ответил Грайбер довольно резко. Он начал раздражаться от учинённого допроса и с трудом сдерживал себя от грубости. – У меня есть очень вески причины, чтобы проделать неблизкий путь ради этого. Если не обеспечите встречу с вашей протекторшей, то пожалеете об этом…

– Ждите, я доложу, – последовал сухой ответ, и переговоры закончились.

– Вот же ведьмы проклятые… – тихо пробормотал он с досадой, но тут же опомнился. – О чём это я? Разве сам я не таюсь ото всех? Разве страх не заставляет меня в каждом подозревать врага? – и совсем тихо прошептал: – Будь, проклят Император и все прокаштры.

Ждать пришлось довольно долго. Наконец, снова раздался строгий женский голос:

– Грайбер, протектор примет тебя.

Створки ворот медленно и бесшумно отворились. Грайбер взял ланни под уздцы и вошёл во внутренний двор школы. Кажется, за тридцать лет здесь ничего не изменилось, разве что деревья в парке стали мощнее и выше. Несколько красивых зданий в три-четыре этажа, стоящие в глубине парка, создавали прекрасный архитектурный ансамбль. От ворот с небольшой площадью к главному зданию вела дорога, вымощенная плитами, а слева и справа от неё раскинулся живописный пруд. Здесь всегда, даже в полуденный зной, было свежо и прохладно.

– Следуй за мной, Грайбер, – снова раздался за спиной женский голос.

Грайбер обернулся и увидел высокую молодую женщину крепкого телосложения в необычном костюме, скорее подходящем для мужчин. Короткие штаны плотно облегали её бёдра, а куртка-безрукавка не скрывала сильных и ловких рук. Её руки покоились на широком ремне, на котором висел футляр для ношения портативного оружия и клинок в ножнах, и Грайбер был уверен, что она применит оружие, не колеблясь, если почувствует в его поведении угрозу. Окинув его холодным оценивающим взглядом, воительница решительно зашагала по дороге, а он торопливо последовал за ней. Видимо, девица сочла его довольно безобидным, раз так демонстративно пренебрегла элементарными мерами предосторожности. Это пренебрежение к своей персоне немного огорчило Грайбера, но он привык, что все окружающие относились к нему, как к добродушному и несколько чудаковатому старику с большими странностями. Кое-кто даже считал, что он душевно болен, правда болезнь его не представляла опасности для соседей, потому они и не гнушались общаться с Чудаком. Это его вполне устраивало, и он никогда не стремился изменить существующий порядок вещей.

С трудом, поспевая за девицей, Грайбер волей-неволей разглядывал её статную фигуру. Он даже подумал, что хорошо бы иметь на ферме такую помощницу, ведь ему уже нелегко управляться даже с небольшим хозяйством. Глядя на стройные ноги и крепкие бёдра женщины, он вдруг вспомнил о давно забытом ощущении феерического наслаждения от физической близости с противоположным полом. Как давно никто не согревал его теплом своего тела, не дарил ласки, не услаждал взор грациозными танцами, а слух – нежными песнями…

Он так погрузился в свои воспоминания, что не заметил, как они подошли к главному зданию школы. На широкой лестнице, возле колоннады, их уже ожидала протектор, облачённая в просторный чёрный балахон до пят. Она спустилась и величаво подошла к ним. Грайбер и сопровождающая его молодая воительница остановились.

– Ты – Грайбер? – спросила протектор мягким приятным голосом.

– Да, – ответил он, слегка поклонившись.

– Ты хотел о чём-то поговорить со мной. Я готова выслушать тебя.

Грайбер бросил красноречивый взгляд на девушку и не спешил, разглядывая протектора. Перед ним стояла незнакомая женщина лет семидесяти с приятными тонкими чертами лица, не испорченными морщинами. Ведьмы владели секретами продления молодости, поэтому определить их истинный возраст было практически невозможно. Прежней наставнице школы было лет двести, а то и больше, но и тогда это была подвижная и бодрая старушка.

– Мелла, оставь нас, – распорядилась протектор, и девушка повиновалась. -Ну, что привело тебя ко мне?

– Несколько дней назад мне пришло послание из столицы от одного человека, которому я доверяю. Он сообщил мне очень важную и интересную информацию. Лично для меня она бесполезна. Я не смогу ею воспользоваться, поскольку это касается… государственной политики.

– Простой фермер имеет источник информации о секретах государственной политики? Занятно, – иронично заметила протектор. – Ты думаешь, что сможешь одурачить меня?

– Я не настолько глуп, чтобы даже пытаться играть с вами.

– Тогда на что ты надеешься?

– Я думаю, что эта информация может быть очень полезна для Миссии. На это мне намекнул и мой информатор. Вот почему я здесь.

– Почему ты решил, что нас интересуют политические интриги в столице? Миссия стоит в стороне от всего, что происходит в Империи. Наше предназначение не имеет ничего общего с делами вашего общества.

– И, тем не менее, вы являетесь его частью, хотите этого или нет, – возразил Грайбер. – Ни для кого не секрет, что Миссия пытается влиять на внутреннюю политику Империи через своих воспитанниц, хотя и без особого успеха, как мне кажется. По Соглашению вы поставляете наложниц высшим иерархам Империи и наиболее влиятельным Домам. Только они могут рожать им наследников. А это немаловажный фактор политики. Если к этому добавить сексуальные услуги прочим "средним", то недооценивать ваше влияние могут только глупцы. Уверен, у вас есть и более серьёзные тайные цели и задачи, над достижением которых Миссия терпеливо и упорно работает на протяжении тысяч лет.

– Ты – не простой фермер, Грайбер. Верно? Кто ты?

– Я всего лишь бедный старый фермер. Я живу в этих краях уже тридцать лет. Твоя предшественница хорошо знала меня.

– Постой, так ты тот самый "чудак", который однажды пришёл сюда и просил убежища в обмен на некие тайные знания?

– Да, я тот самый несчастный человек, которого ваша школа приютила тридцать лет назад. Правда, тогда меня сочли за… полоумного. Нет, я не держу обиды. Во всей Империи не найдётся никого, кто смог бы адекватно воспринять мои открытия. Я благодарен Миссии, что тогда вы проявили милосердие, хотя могли захлопнуть передо мной двери.

– Значит, ты тоже когда-то был…

– Тот человек давно мёртв. Даже имя его всеми забыто. Теперь есть только Чудак-Грайбер – бедный фермер, прозябающий на задворках Империи.

– Понимаю… Что ж, вернёмся к предмету разговора. Какой важной информацией ты обладаешь?

– Прежде чем я сообщу её, мне бы хотелось договориться о вознаграждении.

– О вознаграждении? Ах, ну да, всех вас интересуют только деньги.

– Деньги мне не так уж и нужны. Да, я беден, но привык обходиться малым.

– Тогда чего ты хочешь?

– Я – одинокий и уже немолодой мужчина. Мне нужна женщина, которая бы стала моей помощницей и скрасила одиночество.

– Вот чего ты желаешь! А не слишком ли высокую цену ты назначил?

– Мне известны суммы, которые платят вам за юных девственниц. Мне не заработать столько и за десять лет. Но я знаю, сколько могут заплатить за секреты, куда менее важные, чем за тот, которым владею я.

– Зачем тебе невинная девочка? Тебе нужна живая игрушка? Безотказная самка, удовлетворяющая твои извращённые фантазии? Или ты хочешь перепродать её с выгодой какому-нибудь богатому выродку?

– Твоя ненависть к мужчинам мне понятна. Большинство этого и заслуживают. Я давно порвал с тем миром, и мне тоже слишком многое в нём ненавистно. Я – Человек, и хочу остаток жизни прожить по-человечески. Обещаю, что ничем не обижу свою женщину.

– Ты уверен, что я соглашусь на такую сделку?

– Решать тебе, госпожа. Чтобы получить такие сведения, тебе всё равно придётся продать одну из своих воспитанниц. Не уверен, что ей будет лучше в гареме, чем у меня на ферме. Роскоши ей не обещаю, зато она сможет в любое время посещать школу и делать всё, что угодно. Чинить ей препятствий я не стану.

– Да, ты и впрямь не от мира сего… – задумчиво вымолвила протектор. Помолчав немного, обдумывая предложение, она ответила: – Что ж, если твоя информация стоит такой цены, я согласна заплатить её. Ты сможешь выбрать любую девушку, которая тебе понравится.

– Поверю тебе на слово, госпожа, – сказал Грайбер. – Человек, приславший мне послание, сообщил, что Ваймонг-Дрод готовит разведывательную экспедицию на континент Рем. Цель – выбор перспективных районов основания форпостов для дальнейшей экспансии. Корабль отправляется на днях, и все приготовления держатся в строжайшей тайне. И ещё… Прокаштр затеял большую игру. Он давно грезит о престоле Императора и абсолютной власти. В этой игре он будет блефовать и исподтишка стравливать всех друг с другом, чтобы обескровить и ослабить конкурентов. Но, главное, чтобы отвлечь их от… Ну, это уже особый разговор… Так вот, прокаштр готовит ряд провокаций, которые могут как-то коснуться и Миссии. Но сначала он хочет добиться того, чтобы Император ввязался в захватнические войны с "дикими" племенами вне пределов Империи. Эта информация стоит дорого, не правда ли?

– Да, действительно, очень важная информация. Это всё?

– Да, госпожа. Это вкратце. А подробнее в этой капсуле, – ответил он протянув руку с капсулой на ладони.

Женщина взяла её и, взглянув ему в глаза, спросила:

– Но ты что-то ещё хотел сказать? От чего прокаштр хочет отвлечь внимание верховных жрецов? Что ещё он затеял?

– Ваймонг-Дрод скоро сможет обрести подавляющее превосходство и над Императором, и над всеми остальными вместе взятыми. Его могущество станет беспредельным, если ему удастся довести до конца свои самые секретные проекты. На это ему потребуется ещё несколько лет. Точный срок сказать не могу.

– Ты имел к ним отношение? – тихо спросила женщина, всё с той же острой проницательностью глядя в глаза собеседника.

– Да, к несчастью. Именно я и создавал этот проект… но теоретически. Из-за этого я оказался здесь.

– Вот как?.. И что же такое он создаёт?

– Этого я пока не скажу. Возможно, позже… Там всё гораздо сложнее, чем кажется… Даже он заблуждается, а это может привести к катастрофе, – пробормотал Грайбер невнятно, погрузившись в свои мысли. Его взгляд вдруг стал отстранённым и рассеянным.

– Эй, Грайбер, с тобой всё в порядке? – обеспокоено окликнула его протектор.

– А?.. Что?.. Да-да, я в порядке, – ответил он, словно очнувшись от сна или грёз наяву. – Ты мне обещала…

– Я не нарушаю договора. Идём, я покажу тебе своих воспитанниц.

– Нет, не нужно. Я уже выбрал. Эта девушка, что встречала меня… Пусть она станет моей… подругой и спутницей.

– Мелла? – удивилась протектор. – Что за странный выбор? Впрочем, как хочешь. Иди к своей повозке. Я поговорю с ней и соберу в дорогу.

– Благодарю, госпожа, – ответил Грайбер и поклонился.

– Сестра Кали, – наконец, представилась она. – Зови меня так. Думаю, мы ещё встретимся, Грайбер.

Он ещё раз вежливо поклонился и побрёл к воротам. С минуту протектор смотрела ему вслед и о чём-то размышляла, затем поднялась по лестнице и скрылась за дверью.

3.

Только фигура одиноко стоящего посреди площади человека, облачённая в какой-то длиннополый плащ или балахон с капюшоном, оставалась неподвижной среди суматошной всеобщей беготни. Именно мимикрирующая ткань, воспроизводящая цвет и фактуру гранитного камня, ввела в заблуждение юношу, впрочем, как и мечущихся по площади животных. Кто бы ни был этот человек, он не мог не заметить царящей вокруг паники среди обезумивших от страха животных. Его поведение выглядело странным и настораживало, но Эйвен всё же поспешил к нему, чтобы предупредить об опасности.

За сотню шагов от незнакомца юноша замедлил бег, разглядев в его руках какой-то предмет, который мог быть оружием. Мужчина явно целился в крупного зверя, неизвестного Эйвену, но, вероятно, травоядного, поскольку на массивном носу животного имелось два рога и небольшой хоботок (хищникам не нужны такие оборонительные органы, их оружие – зубы и когти).

«Неужели, он так увлечён охотой, что ничего не замечает?» – подумал Эйвен и закричал:

– Эй! Беги отсюда! Здесь опасно!

Человек резко обернулся на крик. Только теперь Эйвен смог разглядеть, кто стоит перед ним. Это был мужчина с длинными вьющимися тёмными волосами, тёмно-бронзовой кожей и тонкими гармоничными чертами лица. Возраст его Эйвен определил приблизительно. На вид ему было лет пятьдесят, но внешность зачастую бывает обманчивой. Незнакомец удивлённо посмотрел на него и с нескрываемым раздражением в голосе спросил:

– Ты кто?

Говорил он на том же языке, что и Эйвен, но в произношении чувствовался чужеродный акцент.

– Я – Эйвен из Фаро-Протера, – со спокойным достоинством представился юноша, опустив наконечник копья к земле, как требовали неписаные правила при встрече охотников и странников.

Незнакомец тоже опустил оружие, но представляться не спешил. Он разглядывал юношу проницательным и заинтересованным взглядом, будто оценивая, стоит ли вообще знакомиться с этим юным пришельцем, невесть откуда явившемся в город с неизвестной целью. Наконец, его губы скривились в усмешке, и он сказал:

– Моё имя – Хардер. Ты испортил мне охоту, Эйвен.

– Охоту?.. Прости, но очень скоро мы оба станем добычей муравьёв, если не поспешим убраться отсюда. Разве ты ничего не видишь?

Незнакомец широко улыбнулся.

– Понимаю. Тебя выгнали из леса и привели сюда эти крошки. Как и прочую дичь. Можешь присоединиться и поохотиться. Или ты куда-то спешишь?

– Я?.. – растерянно переспросил Эйвен. – Да, спешу. Мне совсем не хочется быть заживо съеденным муравьями. Взгляни туда, Хардер, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие, и указал на конец улицы, по которой только что прибежал на площадь.

Даже издали можно было разглядеть движение живых рыжих волн авангардных полчищ муравьёв.

– А ты посмотри вокруг внимательнее. Думаешь, почему до сих пор не разбежалась вся дичь? – спокойно и чуть иронично сказал Хардер.

Эйвен снова осмотрелся. Действительно, животные вели себя как-то необычно. Вместо того, чтобы убежать прочь из этих древних развалин, они метались по площади, из одного её конца к другому, словно не находя выхода, хотя немало улиц зияло широкими прогалками со всех сторон. Он пристально вгляделся вдаль. То, что он увидел, заставило его внутренне содрогнуться. По всему периметру огромной площади виднелись рыжие полосы. Муравьи были всюду, а все пути к бегству отрезаны.

– Мы окружены, – констатировал юноша, с большим трудом подавив в себе страх и волнение. – Почему ты так спокоен?

– Внимательнее смотри.

Эйвен снова посмотрел на надвигающуюся угрозу. Ему показалось, что рыжие волны прекратили своё движение.

– Они не движутся. Что всё это означает? – с недоумением спросил он.

– Только то, что мы можем хорошо поохотиться, – ответил Хардер с многозначительной лукавой ухмылкой.

В словах охотника юноша почувствовал какой-то подвох. Ответ был на поверхности, но настолько невероятен, что сознание противилось принять его.

– Они тебе повинуются? – неуверенно предположил Эйвен.

– Ты догадлив, юноша.

– Но этого не может быть.

– Не веришь своим глазам? Но ведь и ты сам можешь управлять животными. Разве та птица – не твой помощник и спутник? – спросил Хардер, указав рукой на парящего в вышине орла.

– Да, это Хугг, – подтвердил Эйвен. – Я нашёл его птенцом и вырастил. Но, разве можно сравнивать птицу и муравьёв?

– Почему нет? Всё живое – разумно, – ответил Хардер и, после короткой паузы, весомо добавил: – по-своему.

– Как ты это делаешь? – не удержался от вопроса юноша.

– Примерно так же, как и ты, – ответил мужчина. Окинув взглядом, пространство площади, он сказал сурово: – После поговорим. А сейчас мне нужно добыть вон того зверя.

Хардер резко обернулся, мгновенно вскинул своё оружие, и выстрелил в пробегающего неподалёку двурогого увальня. Раздался резкий хлопок. Зверь издал короткий предсмертный рёв и стал заваливаться на бок.

Эйвен внимательно наблюдал за действиями охотника и за необычным оружием в его руках. Это не было пневматическим ружьём, которые ему доводилось видеть и даже стрелять из них, но выстрел тоже производился посредством работы каких-то сжатых газов, выбрасывающих маленький снаряд из ствола с огромной скоростью. Но поразило Эйвена не оружие, а то, с какой быстротой и точностью был произведён выстрел. Хардер даже не прицеливался, но снаряд попал прямо под ухо зверю – наиболее уязвимое место в его массивной толстостенной черепной коробке. Юноша понял, что его новый знакомец – не просто опытный охотник, а человек, обладающий необычными способностями.

– Ну, что стоишь? – окликнул его Хардер. – Помогай!

Эйвен подошёл к туше убитого зверя, возле которой, присев на корточки, уже сноровисто работал Хардер, и, взяв нож, принялся помогать ему снимать шкуру.

– Фаро-Протера… это где-то на юго-западном побережье? – задумчиво, словно вспоминая, спросил Эйвена охотник, не отвлекаясь от свежевания туши.

– Да, – ответил тот. – Ты бывал в наших краях?

– Далеко же ты забрался, – проигнорировав его вопрос, сказал Хардер. – Что привело тебя сюда?

– Муравьи.

– Муравьи – случайность, – сказал Хардер, бросив на юношу короткий взгляд через плечо. – Ты оказался на их пути, вот и пришлось свернуть сюда. Но куда ты направлялся?

– Я шёл на северо-восток.

– Зачем?

– Захотел прогуляться, – довольно дерзко ответил Эйвен. Учинённый допрос начинал его раздражать, но ещё больше ему не понравилось то, что в голосе Хардера чувствовались нотки превосходства и иронии.

– Ну-ну… Не хочешь отвечать – воля твоя, – добродушно усмехнувшись, сказал охотник.

– Ты тоже не торопишься откровенничать, – нахмурив брови, возразил ему Эйвен.

– Верно.

– И ты не назвал свой посёлок. Обычай требует взаимного уважения…

– Тоже верно… Но не забывай, что это ты пришёл ко мне, а не я к тебе. А потому, я должен знать, что ты за человек и с какой целью появился здесь.

Так что, рассказывай, если хочешь остаться и увидеть то, что видели очень немногие.

– Эти развалины?.. Ты здесь живёшь?

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил Хардер.

– Как называется этот город?

– Когда-то назывался Сатти-Йон-Си.

– Что означает это название? Я не могу перевести.

– Ещё бы! Это очень древнее название. На языке… на языке его строителей это означает «Обитель Сынов Света».

– Откуда ты знаешь древний язык?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, юноша. Всему своё время. Может, кое-что и расскажу, если сочту нужным, – сурово ответил охотник.

Эйвен согласно кивнул и замолчал, сосредоточившись на работе. Он раздумывал, стоит ли рассказывать малознакомому случайно повстречавшемуся человеку о том, что заставило его отправиться в столь длительное путешествие. Поведение мужчины не казалось ему настораживающим. Все известные ему поселения на побережье поддерживали между собой тесные отношения сотрудничества и взаимопомощи, между ними никогда не было конфликтов и уж тем более столкновений, но при общении с чужаками, изредка посещавшими посёлок, его жители проявляли сдержанность. Это было давней неписаной традицией, уходящей своими корнями в незапамятные времена Великого Раскола. Почему эта традиция сохранилась до сих пор, никто в посёлке не мог ответить определённо, но соблюдали её неукоснительно. Только старейшины могли в разговорах с пришельцами сообщать им ту информацию, которую сочтут нужным передать. Наверное, и этот человек руководствовался тем же при встрече с неизвестным парнем, пришедшем откуда-то издалека в его край. И всё же, без определённой степени откровенности невозможно узнать то, что так интриговало и волновало Эйвена. Искоса взглянув на охотника, юноша переборол в себе противоречивые чувства и нерешительность.

– Я отправился в поход почти месяц назад, – сообщил Эйвен. – Это испытание перед первой инициацией.

– Посвящением в мужчины? – уточнил Хардер с добродушной улыбкой без тени иронии и насмешки.

– Да.

– Понимаю… Когда-то и я прошёл через это испытание.

Хардер встал с корточек и принялся вырезать большой кусок мяса из бедра зверя. Положив, мясо на лоскут тонкой прочной ткани и завернув его в узел, он сказал юноше:

– Ну, идём. Скоро стемнеет. Заночуешь у меня.

– А как же остальное мясо?

– Оставим здесь. Моих маленьких друзей тоже нужно кормить, – ответил Хардер.

– Ты оставишь муравьям целую тушу? А что же будут есть твои сородичи? Может, стоит взять в посёлок больше мяса?

– Я живу здесь один, Эйвен. Нам мяса хватит. А муравьям эта туша – лёгкий ужин. Их очень много, и они могли бы сожрать всю живность на этой площади.

– Почему они этого не сделали?

– Потому что я не хочу. До следующей охоты им этого хватит.

– Они тебе настолько повинуются, что полностью подавляют в себе инстинкты? – недоверчиво спросил Эйвен.

– Для них я – Бог, – ответил Хардер то ли в шутку, то ли всерьёз, продевая под узел крепкую длинную палку. – Ты плохо знаешь муравьёв, парень. Ну, взяли, – скомандовал он, берясь за конец шеста и подставляя плечо под ношу.

Вдвоём они подняли добычу и зашагали через площадь. Круживший в вышине Хугг, почуяв поживу, спустился и уселся на шест, алчно разглядывая пропитанный кровью узел.

– Потерпи, друг, – тихо сказал Эйвен птице. – Знаю, что ты голоден, но придётся подождать.

– Ты разговариваешь с орлом? – не оборачиваясь, спросил Хардер. – Он понимает человеческий язык?

– Нет, конечно. Я общаюсь с ним особыми знаками и… при ментальном контакте. Мы обмениваемся мыслеформами. А как ты управляешь муравьями?

– С муравьями иначе, чем с животными. Их индивидуальный разум примитивен. Они не способны к ментальному контакту и передаче информации мыслеформами. Основной принцип коммуникации между ними – запахи. Муравьи разговаривают посредством запахов. Они вырабатывают и воспринимают тысячи феромонов, и каждый запах имеет своё значение, а основной орган общения – усики.

– Да, я это знаю.

– А знаешь ли ты, юноша, что информация, передаваемая запахами, воспринимается сразу всеми муравьями колонии?

– Да.

– Прекрасно! У тебя были хорошие учителя, парень. А теперь представь себе для сравнения человеческий мозг и колонию муравьёв. Каждый нейрон нашего мозга, как и каждая особь муравейника, обладает полнотой информации, поступающей как из внешнего мира, так и от других «клеток». В результате обмена и обработки информации возникает интеллект. Индивидуальный опыт каждого муравья тут же передаётся всем остальным. Колония муравьёв подобна нашему мозгу. Миллионы примитивных крошечных сознаний образуют коллективное сознание муравейника, и это сознание уже отнюдь не примитивно. Оно способно руководить всей жизнью колонии, находить решение возникающих проблем и на многое другое.

– Мне известно о существовании коллективного сознания. У пчёл, рыб, термитов… Значит, ты можешь вступать в контакт с их коллективным разумом?

– Вот именно.

– Но каким образом?

– Подобно тому, как это делаешь ты. Но есть и существенные отличия.

– Запахи?

– Ты догадлив…

– Но как ты?..

– Довольно вопросов! У каждого есть секреты, о которых не рассказывают первому встречному. Да и бессмысленно рассказывать о том, что не дано другому. Это… особая способность.

– Дар богов?

– Хм… можно сказать и так.

– А научиться этому можно?

– Любознательность – неплохая черта характера, если не перерастает в назойливость.

– Извини, Хардер.

– Прощаю, но впредь будь сдержаннее. Желаемого всегда можно достичь терпением.

Площадь оказалась намного грандиознее, чем показалось Эйвену поначалу. Они довольно долго добирались до её края. По мере приближения к странному величественному строению с колоннадами, юноша всё больше поражался его былой красоте, идеальным пропорциям и циклопическим размерам. Воздвигнуть подобное здание было немыслимо для его соплеменников, да и, пожалуй, для всех жителей побережья, даже пожелай они объединить совместные усилия для такого строительства.

Юношу так и подмывало расспросить Хардера об этом здании, о его строителях и о многом другом, но, памятуя урок, он сдержался.

Уже смеркалось. Огромная тень накрыла опустевшую площадь (муравьи, повинуясь неведомому приказу Хардера, сняли кольцо окружения и пропустили несчастных зверей в лес). Они обогнули здание и прошли по одной из многочисленных полуразрушенных улиц более половины лу. Наконец, Хардер оглянулся и бросил через плечо:

– Пришли.

Эйвен не сразу догадался, куда именно они пришли. Только когда Хардер уверенно направился к развалинам какого-то дома, юноша понял, что это и есть обитель его нового знакомого. Однако вопреки логике, они проследовали не к зияющему тёмному провалу входа, а куда-то в сторону от него, к боковой стене.

– Ты здесь живёшь? – спросил он.

– Да, – коротко ответил охотник, подходя к стене и не замедляя движения.

Эйвен не успел удивиться и окликнуть, чтобы предупредить его о преграде, как случилось нечто неожиданное. Хардер шагнул прямо в стену и почти исчез в толще её каменных блоков. Эйвен рефлекторно резко остановился, но рывок палки заставил сделать его ещё один шаг. Нога не ощутила препятствия, и ступня погрузилась в «стену». Хугг взволнованно взмахнул крыльями, готовясь взлететь с шеста. Эйвен подал безмолвный успокаивающий сигнал своему пернатому другу, чтобы тот остался на месте, и шагнул вперёд.

– Смелее, – раздался голос Хардера, – это только иллюзия.

Юноша уже догадался об этом и переборол секундное замешательство, последовав за хозяином. Пройдя сквозь стену, он увидел, что оба оказались в просторной комнате, убранство которой выглядело довольно странно. Мягкий свет лился прямо с потолка. Окон не было видно ни одного.

– Клади здесь, – распорядился на правах хозяина Хардер, и они положили ношу в углу комнаты. Обернувшись к гостю, он с широким дружелюбным жестом предложил ему: – Располагайся…

Эйвен огляделся. У одной из стен находилось просторное ложе, застеленное красивой материей с затейливым рисунком, у других стояли невиданные никогда предметы, предназначение которых было неизвестно ему. Впрочем, в углу, возле невысокого стола, стояли два предмета, явно созданные для того, чтобы на них сидели. Юноша прошёл к столу и уселся в мягкое удобное кресло. Орёл, слетевший с шеста, в припрыжку приблизился к хозяину и взлетел на спинку соседнего кресла.

Едва Эйвен сел, как почувствовал нечто необычное, словно кто-то коснулся его спины пальцами и принялся массировать её. От неожиданности он вскочил на ноги и с недоумением уставился на кресло. Услышав смех Хардера, юноша смутился.

– Я лучше постою, – пробормотал он.

– Не бойся. Это не опасно. Всего лишь массаж, – сказал Хардер. – Садись и отдыхай.

– Там кто-то сидит? – с опаской покосившись на кресло, спросил Эйвен.

Хардер снова рассмеялся:.

– Нет. Это всего лишь машина.

– Машина?..

– Ну да. Ты что, никогда не видел ничего подобного? Не ожидал, что люди на побережье настолько деградировали, что не знакомы с простейшими машинами.

– Мы не деградировали! – вспыхнул Эйвен. – Я знаком со многими машинами и механизмами, как и все в нашем посёлке. Просто наша община никогда не приобретала у "Мастеров" ненужных вещей. Я не понимаю, зачем создавать такую машину? Массаж при необходимости может сделать любой человек и намного лучше.

– Не сердись. Я не хотел тебя обидеть, – примирительно сказал Хардер и задумчиво посмотрел на гостя. – Ты сказал… «у "Мастеров"»?

Вопрос хозяина показался юноше довольно странным. Всем известно, что только таинственные "Мастера" производят такие сложные вещи, как летающие корабли, махолёты, самопрялки, лучевые резаки и тысячи других крайне полезных машин, механизмов и устройств, без которых немыслима жизнь любой общины. Он ответил:

– Да, именно так я и сказал. А разве всё это, – Эйвен обвёл взглядом убранство комнаты, – ты приобрёл не у них?

– Ну да, конечно, – ответил хозяин как-то не очень уверенно и несколько растерянно. – Пожалуй, пора заняться ужином.

Хардер ловко сменил тему разговора. Жестом, указав на мясо, он сказал:

– Покорми своего друга и нам отрежь по куску. Сейчас зажарим, язык проглотишь. Или предпочитаешь в натуральном виде?

– Мне всё равно.

Хардер откуда-то достал полусферический котелок из блестящего металла жёлтого цвета и поставил его в такое же полусферическое углубление в крышке стола у стены. Затем он плеснул на дно посуды немного маслянистой жидкости из изящного сосуда, положил в котелок мясо, ловко порезал в мелкую крошку какие-то травы и корешки неизвестных Эйвену растений, извлечённые из вместительного шкафа, и всё это насыпал сверху на мясо.

Юноша с интересом наблюдал за его работой. В общине Фаро-Протера тоже готовили пищу на огне, но здесь огня он не видел. Запаха дыма тоже не ощущалось. Эйвен догадался, что стол и есть «очаг», но нагревание котелка на нём происходило не пламенем и не концентрированным солнечным светом, а каким-то неизвестным источником тепла. Он лишь отметил, что ни линз, ни других, знакомых ему, устройств здесь тоже не использовалось. Через минуту запахло так аппетитно, что Эйвен невольно сглотнул слюну. Мясо в котелке весело шкварчало, источая тонкие ароматы, и любопытство отступило под натиском чувства голода.

Приготовление ужина заняло немного времени. Хардер поставил котелок на особую подставку с ножками, затем, помешкав в сомнении, всё же извлёк из ниши в стене необычной формы сосуд и две прозрачные чаши, наполнив которые густо-рубиновым напитком, жестом пригласил гостя к столу.

– Ну, парень, не стесняйся, ешь, – сказал хозяин, накалывая своим ножом кусок жареного мяса и протягивая Эйвену.

Тот принял подношение и проделал то же самое, передав мясо хозяину на лезвии собственного ножа, тем самым, исполнив обряд. Ели молча. Дожевав мясо, Хардер отпил глоток из чаши и взглядом предложил гостю попробовать напиток. Юноша тоже поднёс к губам чашу и ощутил терпкий необычный аромат и вкус неизвестного происхождения. Это насторожило его, но, чтобы не обидеть хозяина, тоже отпил немного. Он почувствовал, как по телу растекается приятное тепло.

– Что это? – не удержался от вопроса юноша.

– Мы называем это питьё… «нектар богов», – шутливо ответил хозяин.

– Ты сказал «мы». Значит, здесь всё же есть и другие люди? Почему ты сказал, что живёшь один?

– Потому что сейчас во всём городе я – единственный человек. Мои друзья ушли… по делам, вернутся не скоро. А я остался здесь, что-то вроде смотрителя. Присматриваю за городом.

– Зачем? Здесь же никого нет на сотни лу вокруг.

– Ты так думаешь? – Хардер усмехнулся и хитро взглянул на озадаченного гостя. – Вот ты же забрёл сюда.

– Я оказался здесь случайно.

– И всё же оказался. Ничего не происходит случайно, юноша.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал. Случайности – следствия неизвестных или непонятных нам причин.

– Воля Творца? – догадавшись, куда клонит хозяин, уточнил Эйвен.

Хардер снова усмехнулся, лукаво покосившись на собеседника, но не ответил. Его будто бы заинтересовал нож юноши. Он внимательно осмотрел клинок и рукоять со всех сторон, затем ловко крутанул керм вокруг указательного пальца так, что лезвие, рассекая воздух, словно пропеллер, тонко запело.

– Неплохой клинок, – вынес свой вердикт Хардер, кладя нож на стол перед гостем. – Сбалансирован превосходно, но кромки могли бы быть и получше. Чья работа?

– Его выковали в нашем посёлке, – не без гордости ответил Эйвен.

– Неужели?! У вас умеют армировать металл углеродными мононитями и делать алмазные кромки? – удивился Хардер, явно не ожидавший такого уровня технологии в примитивном ноже простого охотника.

«Поразительно, как он смог понять это лишь посмотрев на керм?» – подумал Эйвен, но вслух спокойно и с достоинством ответил:

– В Фаро-Протера многое умеют делать. Мы получаем от Мастеров только самое необходимое, что создают только они. Наши мастерские хорошо оснащены специальными машинами, на которых мы изготавливаем сложные вещи.

– Значит, на побережье всё ещё верны принципу самоограничения… – задумчиво вымолвил Хардер, не обращаясь к собеседнику, а, скорее пытаясь переварить этот факт в своём сознании.

Эйвен недоумённо смотрел на него и не мог понять, что удивительного или не обычного в его словах вызвало такую странную и не вполне адекватную реакцию у этого человека. То ли он действительно выглядел в глазах Хардера дикарём, то ли на то была иная причина?..

– Этим ножом я прикончил тираннозавра, – сказал Эйвен, не желая хвастать, а лишь затем, чтобы прервать затянувшуюся паузу в беседе. Поданный хозяином напиток обладал и другим необычным свойством – развязывая язык помимо воли.

– Да ну?! – оживился Хардер. – Вот этим ножичком? Им разве что шкуру слегка поцарапаешь такому чудовищу.

– Я вогнал его по рукоять в шею ящера вместе с другим – ризом, – ответил юноша, словно не почувствовав иронии в голосе хозяина, и кивком головы указал на лежащий в углу поверх походного мешка короткий меч. – А перед этим мне пришлось стрелять в него из скрэмба, отравленными стрелами.

– А ты его случайно не порезал предварительно на куски лучевиком?

– Чем?.. Плазменным резаком?..

– Не знаешь, что такое лучевик? – снова удивился Хардер. Юноша отрицательно покачал головой. – И у тебя и впрямь ничего кроме клинков с собой не было припасено?

– Только скрэмб, керм и риз. В дальний поход можно взять только самое необходимое, – ответил Эйвен. – Ты сомневаешься, что я говорю правду?

Хардер неопределённо хмыкнул. На своём веку он повидал и слышал немало удивительного и почти невероятного, но в рассказ юного гостя трудно было поверить. Однако в словах Эйвена он не уловил признаков лжи и хвастовства. Это обстоятельство озадачило и обескуражило многоопытного и проницательного «смотрителя развалин». Без налёта иронии Хардер спросил:

– Где это произошло?

– Примерно в семи лу отсюда, у реки. Возле той, что стекает с плоскогорья на равнину. Перед закатом я случайно наткнулся на тираннозавра в редколесье. Он устроил засаду неподалёку от водопоя игуанодонов. Пытался бежать, но на берегу, он меня настиг. Если бы ящер не оборвал корень, по которому я карабкался, обошлось бы без жертв. У меня не было выбора. Пришлось прыгать ему на спину и…

– Понятно… – задумчиво вымолвил Хардер. Опустив веки, и сосредоточенно помолчав, словно воспроизводя в воображении картину схватки, он вдруг не без восхищения сказал: – Ну и выдержка у тебя, парень! Не всякий мужчина выйдет из такой переделки живым. Я уважаю сильных и смелых людей, а ты – настоящий боец. Вот, возьми мой нож. Пусть он послужит тебе верно, как служил мне, и поможет победить в грядущих схватках. Завтра я научу тебя, как с ним обращаться. Это не просто нож, так что поосторожнее с ним…

С этими словами он протянул юноше свой нож, держа клинок на раскрытой ладони.

– Благодарю, – немного смущённо и взволнованно ответил Эйвен, принимая дорогой подарок. Он вдруг ощутил душевный подъём и понял, что должен сделать ответный дар. – Позволь и мне ответить тем же. Этот керм я получил от своего отца. Он – лучший боец и охотник в Фаро-Протера.

Юноша протянул хозяину свой нож на ладони, совершая очень важный и ответственный акт, значение которого до конца ещё не осознавал, но чувствовал, что должен поступить именно так, а не иначе.

Хардер проницательно посмотрел ему прямо в глаза, но не спешил с решением. Он словно испытывал юношу в искренности его намерений, возможно, какие-то сомнения всё ещё сохранялись в сознании и сдерживали от решающего шага…

Эйвен не понимал причины промедления со стороны Хардера, и волнение отразилось на его лице.

Уловив мимолётные волны противоречивых эмоций юноши, Хардер сдержано улыбнулся и, наконец, ответил:

– Что ж, принимаю. Отныне ты и я связаны друг с другом особыми узами. Ты это понимаешь?

– Да. Теперь мы – братья.

Глава 10.

1.

Они ехали уже несколько часов, и за всё это время Мелла не произнесла ни слова. Как ни старался Грайбер разговорить девушку, она оставалась непреклонной в своём упрямстве. Наконец, он сдался и тоже замолчал. Когда стало темнеть, они остановились на ночлег. Грайбер натянул тент над повозкой, достал мешок с провиантом и принялся разводить костёр. Девушка уселась под кустом неподалёку и безучастно принялась приводить себя в порядок, расчёсывая густые волосы.

– Послушай, глупо так вести себя, – обратился к ней Грайбер, повесив над огнём котелок с водой. – Нам жить вместе, нужно стремиться к взаимопониманию. Мне не нужна бессловесная кукла для совокупления, мне нужен просто близкий человек… Сможешь ли ты понять это, не знаю… Мы все неизлечимо больны, больны взаимной ненавистью и непониманием. Так уж повелось издревле. Но ведь такое… противоестественно.

Он бросил на неё быстрый взгляд. Мелла внимательно слушала его, но стена неприязни оставалась незыблемой. Она демонстрировала полное пренебрежение и презрение к своему новому хозяину.

Бросив в котелок мяса, зерна и приправ, он задумчиво помещал похлёбку ложкой и продолжил:

– Ненавидишь меня?.. А за что? Только потому, что я мужчина? Интересно, а как вы в школе обходитесь без нас? Природные инстинкты не обмануть. Даже тысячелетия извращённых отношений не способны вытравить из нас взаимного притяжения. Где-то в глубине души каждого человека теплится надежда на искренние тёплые чувства, на… любовь. Хвала Творцу, я ещё не забыл этого слова!

– Ты такой же лжец и мерзавец, как и всё ваше поганое племя! – со злостью выпалила Мелла. – Ты мечтаешь лишь о том, как залезть на меня и справить свою похотливую нужду. А весь твой трёп лишь затем, чтобы уговорить меня отдаться по-хорошему. Ведь ты не рискнёшь взять меня силой. Кишка тонка, жалкий, никчёмный старикашка!

– Хочешь меня оскорбить и спровоцировать на насилие? Напрасно стараешься, Мелла. Насиловать тебя я не стану. И не потому, что боюсь не справиться. Я хоть и не молод, но силы ещё есть. Мне даже не пришлось бы прикасаться к тебе, чтобы получить твоё тело. Достаточно слова, чтобы ты исполнила любую мою прихоть. Но я терпелив и надеюсь, что со временем ты переменишь своё отношение ко мне. Иди сюда, будем ужинать.

В последних словах старика девушка почувствовала такую силу внушения, что непроизвольно подчинилась его воле и, поднявшись, подошла к костру. Он налил похлёбку в большую чашу, отломил кусок лепёшки и протянул девушке.

– Ешь, нам ехать ещё два дня, – сказал он. – Ты хоть и сильная женщина, но, если будешь и дальше игнорировать меня, долго не протянешь.

Поужинали молча. Потом Грайбер помыл посуду в ручье и вернулся к повозке. Внимательно оглядевшись вокруг, он затушил тлеющие угли костра и сказал:

– Ложись спать.

– Даже так? – с едкой иронией переспросил он. – Скажи, Мелла, а что бы ты сделала, если бы тебя продали в гарем или в "дом удовольствий"? Тоже попыталась бы показать свой строптивый нрав? Или ты так смела, потому что я всего лишь бедный старый фермер?

– Не знаю, что бы я сделала, но так просто ни один ублюдок меня не поимеет. Лучше умереть, чем позволить надругаться над собой.

– И, тем не менее, подавляющее большинство девушек безропотно ублажают похоть мужчин. Тем, кто попал в гаремы, ещё повезло. Там их холят и лелеют, обращаются с ними бережно и даже ласково, как с любимыми домашними животными. В "домах удовольствий" их каждый день насилуют самым жестоким и извращённым образом десятки грубых мужланов. Так что же заставляет их всё равно цепляться за такую жизнь? Разве они получают удовольствие? Или всё дело в животном инстинкте самосохранения и страхе, подавляющем в них всё человеческое?

– Отстань, урод! – злобно прошипела Мелла. – Не хочу слушать тебя.

– Что ж, и впрямь, на сегодня довольно, – покладисто согласился он. Окинув её пристальным взглядом, Грайбер вдруг произнёс необычным хлёстким и властным голосом, проникающим в глубины подсознания: – Подойди ко мне!

Девушка сделала в его сторону шаг, второй, третий и остановилась, пытаясь отвести глаза от его пронзительного взгляда.

– Раздевайся! – повелительно приказал он.

Помимо своей воли, Мелла скинула безрукавку и стала стягивать с себя штаны. Теперь она стояла перед ним полностью обнажённой и не помышляла о сопротивлении.

– Залазь в повозку и ложись.

Девушка покорно подчинилась. Она улеглась на спину на расстеленное шерстяное покрывало и замерла. Её разум ещё пытался бороться с проникшей в подсознание чужой волей, но его «голос» слышался всё слабей, а слова Грайбера обретали всё большую власть над ней.

– Расслабься, стань послушной и податливой, – снова произнёс он так, словно голос его стал голосом её разума. – Ты хочешь любви и ласки? Ты жаждешь наслаждения?

– Да, хочу, – тихо прошептала она.

Старик взобрался в повозку, сел рядом с ней и некоторое время рассматривал прекрасное обнажённое тело девушки, освещённое жемчужным лунным светом. Он боролся с искушением. Протянув руку, Грайбер коснулся её высокой упругой груди, ощутив под гладкой нежной кожей частые удары сердца. Тепло, исходящее от тела девушки, будило в нём давно забытое желание. Ладонь медленно скользнула вниз к её животу, пальцы дрогнули, задержавшись на шелковистой поросли лобка, затем легонько стали гладить бёдра. Эта сладостная пытка продолжалась недолго. Заставив себя оторвать руку от тела девушки, Грайбер соскочил с повозки и резко выдохнул, переводя дыхание и унимая биение сердца.

– Вставай! – резко приказал он, обернувшись к ней.

Мелла моментально поднялась и испуганно прикрыла грудь руками.

– Что ты сделал со мной?! – негодующе воскликнула она.

– Ничего.

– Но ты трогал меня?

– Да, не удержался. Ты была в полной моей власти, я мог бы сделать с тобой всё, что угодно. Но я тебя не насиловал.

– Почему? – изумлённо и непонимающе спросила она.

– Потому, что я – человек, а не животное.

– Человек?! Но ведь ты… Ты сломил мою волю! Как тебе удалось это? Какая-то магия?

– Успокойся. Это не магия, а всего лишь внушение. Я хотел показать тебе, что не все мужчины рабы своих животных инстинктов.

– Не верю. Все вы одинаковые. Всем вам нужно только это.

– Да, видимо в школе вам здорово вбили в головы, что мы – враги. Что ж, разубеждать не стану. Время нас рассудит, – с горечью разочарования вымолвил Грайбер. – Ложись спать. Я тебя не трону.

– А, если опять вздумаешь… внушить мне… желание и покорность?

– Обещаю, что никогда впредь не стану принуждать тебя к близости. Спи спокойно. Часов через пять сменишь меня. В этих краях нужно быть настороже.

2.

С рассветом Хардер и Эйвен покинули тайное убежище и направились к тому самому величественному зданию на площади, которое так поразило юношу, никогда прежде не видевшего ничего подобного.

Хардер перед выходом ничего не сказал своему юному другу о цели предстоящей вылазки. Он просто разбудил его и велел собираться. Хотя Эйвен удивился этому, но ни о чём не стал расспрашивать, решив довериться ему. Он хорошо запомнил слова Хардера о том, что желаемого можно достичь терпением.

Вскоре оба подошли к площади, обогнули угол здания, поднялись по его широченной лестнице, миновали циклопических размеров колоннаду и остановились напротив огромного арочного входа. Впрочем, Эйвен скорее догадался, что перед ними именно вход в здание, поскольку под аркой не было ни дверей, ни зияющего пустотой прохода во внутреннее пространство строения, а такая же замшелая стена, выложенная из идеально отёсанных и пригнанных каменных блоков. Однако он уже видел, как человек может проходить сквозь такие стены, и понимающе улыбнулся, когда Хардер испытующе посмотрел на него.

– Тоже иллюзия? – спросил Эйвен на всякий случай.

– Нет, – коротко ответил Хардер.

– Тогда зачем мы пришли сюда? Разве не затем, чтобы войти внутрь?.. Что там?

– Увидишь. Я покажу то, что поможет тебе многое понять об этом мире и, быть может, выбрать свой истинный Путь.

– Истинный Путь? Что это значит?

– Немногие из твоих товарищей станут теми, кем должны были стать. Выбрать правильно свой жизненный путь очень трудно. Помни: Иллюзия – не только то, что вне тебя, она и в тебе самом. Всё – иллюзия… кроме твоей истинной сущности, твоего духа. Твой внутренний голос должен подсказать тебе правильный выбор. Не поддавайся соблазнам, какими бы привлекательными ни казались тебе игры Майи.

– Я не совсем понимаю…

– Ты юн и неопытен, но настала пора взрослеть. Придётся самому искать ответы на многие вопросы, брат. Я лишь попытаюсь приоткрыть тебе завесу неведения… – Хардер хотел, было ещё что-то сказать, но неожиданно замолчал. Он снова испытующе взглянул на Эйвена, словно спохватившись, что едва не выдал нечто запретное и потаённое.

Возникшая пауза затягивалась.

– Так как же мы войдём? – растерянно и недоумённо спросил юноша, так и не поняв смысла слов, сказанных другом.

Хардер вплотную подошёл к стене и жестом подозвал юношу. Когда тот приблизился, он постучал кулаком по каменному блоку. Глухие звуки ударов не оставляли сомнений, что стена – настоящая.

– Видишь, это не иллюзия, – сказал Хардер. – Потрогай…

Юноша притронулся ладонью к стене, ощутил её прохладную, слегка шершавую твёрдую поверхность и ответил:

– Да, обычный камень.

– Верно. А теперь смотри внимательно, – с этими словами Хардер прикоснулся к стене ладонью в том же самом месте и вытянул руку вперёд. Без видимых усилий рука, только что безуспешно пытавшаяся пробить твердь гранитной кладки, погрузилась в толщу стены, словно та была тем же иллюзорным видением, что скрывала вход в жилище «хранителя».

От изумления глаза Эйвена округлились, а губы, опережая мысль, беззвучно зашевелились, пытаясь высказать то, что его разум ещё не мог осознать. Хардер тем временем шагнул вперёд и почти целиком оказался «замурован» в стене. Только его спина и часть одной ноги ещё оставались по эту сторону реальности, а сам он исчез за гранью постижимого. Опомнившись, юноша в последний момент попытался ухватить за ткань плаща, но пальцы лишь царапнули холодный твёрдый камень, поглотивший его друга. Это было невероятно, за пределами понимания.

– Хардер! – закричал он почти в отчаянии, словно тот мог услышать его через стену. – Ты где?! Как ты?..

Эйвен осёкся и замолчал, не закончив вопроса. Его вдруг осенило, что названный брат – маг, обладающий невиданным могуществом. Прежде он немало слышал о магии вообще и о волшебниках, способных творить настоящие чудеса, но никогда не сталкивался наяву с проявлениями подобных сверхъестественных сил. Впрочем, внутренний голос сразу же напомнил ему о собственной неординарности. Этот факт несколько успокоил возмущённое сознание, но порождал новые вопросы, нагромождавшиеся один на другой, ответы на которые скрывались где-то рядом. Он должен был найти их, во что бы то ни стало!

Хардер появился также неожиданно, как и исчез, пройдя сквозь стену в нескольких шагах правее от того места, где стоял Эйвен.

– Ты?! – воскликнул он изумлённо.

– Я. Кто же ещё, ведь нас здесь двое? – ответил Хардер и снисходительно улыбнулся. – Понимаю: ты удивлён.

– Ещё бы!.. Такое увидеть… Никогда бы не поверил, что возможно проходить сквозь стены!

– Не лукавь. Ты не мог не слышать о подобных… «чудесах».

– Ну, да… – немного стушевался Эйвен. – Учителя нам рассказывали… Значит, ты – "Волшебник"?

– "Волшебник"? – переспросил Хардер с нотками иронии в голосе. – Нет, брат, я – не "Волшебник". Вернее, не тот, кого вы называете «Волшебниками».

– Кто же ты? Разве это не магия?

– В каком-то смысле…

– Я не понимаю. Объясни, что всё это значит?.. Кто ты, кто я?.. Кто эти легендарные "Волшебники"?.. Ведь ты знаешь, я уверен.

– Здесь, – Хардер указал рукой на стену, имея в виду то, что за ней скрывается, – ты найдёшь ответы на многие свои вопросы. Но не обольщайся познать все тайны мира в одночасье. Ты сможешь только чуточку

– Почему? – настойчиво выпытывал Эйвен.

– Не время, – сурово ответил Хардер. Он заметил разочарование на лице юноши и уже мягче добавил: – Неужели ты столь самонадеян, что рассчитываешь сразу же узнать самое сокровенное знание, доступное очень немногим?.. Даже мне известна лишь малая его крупица. Но и этого я не могу передать тебе сейчас.

– Я думал, что между нами больше нет тайн, – с нотками обиды сказал Эйвен. – Зачем ты дразнишь меня?

– Наберись терпения. Тайн в мире слишком много, чтобы вместиться в твоей голове. Именно это я пытаюсь тебе объяснить, а ты ведёшь себя как ребёнок.

– Понимаю… Извини, я был несдержан.

– Извинения принимаю, но впредь контролируй свои эмоции. Ведь это самое простое, на что ты способен… – Хардер взглянул на юношу таким пронзительным взглядом, словно видел всю его внутреннюю сущность. Помедлив, словно колеблясь в сомнениях, он сказал: – Ты сможешь сделать то же самое, если полностью доверишься мне.

– Ты должен верить! Ты видел это собственными глазами. Твой дух способен управлять не только твоим собственным телом, но и творить чудеса, – продолжил Хардер тем же завораживающим необычными обертонами голосом, легко проникающим в сознание юноши. – Всё вокруг тебя – иллюзия, материя, Майя – всего лишь одна из форм проявленной первичной энергии Творца, оплодотворённая его мыслью. Твой дух, твоя сущность – крошечная частичка Его Самого. Тот, кто способен осознать это, способен управлять материей подобно своему создателю. Понимаешь?

– Не совсем… Я – не бог.

– Глупец! Разве твои Учителя не рассказывали тебе, что есть Человек, и как он появился на Земле?

– Человек – потомок Создателей.

– Верно. Развитие Вселенной циклично, и все живые сущности развиваются циклично. Человек – всего лишь одно из звеньев в цепи, сначала нисходящей из тонкоматериальных уровней Вселенной в материальные миры, затем восходящей в обратном порядке. От богов к человеку и от человека к богам…

– Так написано в Книге.

– Тебе известна Книга Мира? – удивился Хардер. – Ты прочёл и понял всё, что в ней написано?

– Нет, конечно. Книга… необъятна. Так говорят. Учителя рассказывали и объясняли нам только самые общие и избранные главы.

– Ещё бы! Человеческой жизни не хватит, чтобы только прочесть всё написанное в Книге. А уж понять… Ну, раз тебе кое-что известно, тем лучше. Мне не придётся долго и нудно объяснять тебе всё с самого начала.

– Да, этого не требуется. Просто мне трудно поверить в реальность…

– Хорошо, я помогу тебе сделать первый шаг. Не задавай вопроса «как?». Понимание механизма «чуда» придёт гораздо позднее. Всё, что от тебя сейчас потребуется – желание совершить это. Мысленно представь, что перед тобой не стена из камня, а оптический обман наподобие того, что ты видел у моей обители. Ну же, это так просто! Включи своё воображение! – подстегнул юношу Хардер.

Эйвен зажмурился, сконцентрировавшись на поставленной задаче, и ответил:

– Да, я готов.

– Хорошо. Теперь мы осуществим синтез и вместе пройдём сквозь стену. Сосредоточься! И доверься мне!

– Я тебе доверяю.

– Тогда закрой глаза, и начнём.

Эйвен подчинился. Едва его веки сомкнулись, и визуальный образ преграды исчез, он почувствовал проникновение в своё сознание чужих мыслей, эмоций, образов и ассоциаций. Через мгновение он уже не мог отделить собственное мироощущение и собственное «Я» от сознания своего названного брата.

«Идём со мной», – позвал его Хардер, и они шагнули вперёд…

3.

Повозка неспешно катила по едва заметной колее, всё дальше и дальше увозя их от школы Миссии. Мелла по-прежнему была неразговорчивой, но уже не выказывала столь явно своей ненависти ко всему мужскому полу. Грайбер тоже больше не пытался расположить её к себе, а лишь изредка пояснял особенности дороги и обращал внимание девушки на ориентиры с тем, чтобы она могла самостоятельно найти путь в школу. Такой жест старика убеждал в его добрых намерениях лучше долгих разговоров и споров на морально-этические темы. Постепенно Мелла сама стала проявлять к нему интерес.

– Скажи, Грайбер, ты раньше был жрецом?

– Какое это сейчас имеет значение. Я – немолодой и не богатый фермер. И что?…

– И всё же?.. Ты не похож на фермера.

– Ты тоже не похожа на будущую наложницу. Достаточно взглянуть на твоё телосложение, чтобы понять это.

– Меня обучали и готовили не к этой роли.

– Ты – телохранитель? Воительница?

– Что-то вроде того. Ты ведь знаешь, что заведения Миссии находятся под покровительством Императора. Никто не может, открыто покушаться на школы. Но существуют хаши-работорговцы и прочий сброд, которые иногда пытаются поживиться у нас. Поэтому в каждой школе есть девушки, обученные боевым искусствам и всему тому, что требуется для обеспечения безопасности Миссии.

Грайбер вдруг насторожился и остановил повозку. Привстав на скамью, он стал прислушиваться и оглядываться по сторонам.

– Что случилось? – обеспокоено спросила Мелла.

– Кажется, сейчас у тебя появится возможность показать, как хорошо тебя готовили, – ответил Грайбер и указал рукой направление. – Видишь?

– Что там?.. Я ничего не вижу… Какое-то пыльное облачко, должно быть просто вихрь поднял.

– Вихрь? Это при полном безветрии?.. Нет, девочка, пыль подняла машина, и она движется к нам. Подай-ка мне оптику, там, в мешке.

Мелла достало оптический прибор, и подала старику. Он впился взглядом в подозрительное облачко и сообщил:

– Так и есть. Это хаши.

– Почему ты так решил?

– Потому что ни у одного здешнего фермера нет машин ни на колёсах, ни ходящих, ни на гусеницах. И это не торговцы. Они не ездят поодиночке.

– Что будем делать?

– Ты меня спрашиваешь? – с иронией переспросил Грайбер.

– Кого же ещё? Нас здесь двое.

– Да, но я всего лишь старый и никчёмный старик, которого даже ты не считаешь серьёзным противником, – ответил он и, достав ружьё, спрятал его под покрывалом. – У тебя есть оружие?

– Да.

– Тогда готовься. Накройся покрывалом и лежи тихо. Мужской голос сможешь сымитировать?

– Попробую. Ты что задумал, Грайбер?

– Надо попытаться обмануть их. Вряд ли мы одолеем их вдвоём. Я им не интересен, а вот ты – богатая добыча. Так что, постарайся, девочка. Очень постарайся, – сказал он, сел на скамью и хлестнул прутом по спине ланни. – Ложись, они уже близко.

Вскоре они уже явственно слышали урчание двигателя и шум колёс.

– Молчи, – приказал он ей. – Вступишь в драку, только если у меня ничего не выйдет. Поняла?

– Да.

Транспортёр обогнал их и остановился, перегородив дорогу. Из машины выскочили трое вооружённых мужчин. В руках они держали взрывные ружья, но Грайбер заметил на их поясах и портативное лучевое оружие. В кабине колёсной машины сидели ещё двое хаши.

– Эй, старик, куда едешь?

– Домой еду, парни, ответил Грайбер.

– А что везёшь?

– Да соседа к ведьмам возил на лечение. Занемог он сильно.

– И что?… вылечили?

– Какой там! Сказали, поздно уже лечить. Зараза какая-то страшная. Не знаю, довезу ли до фермы.

– Зачем же ты везёшь эту падаль? – с циничной усмешкой спросил старший хаши, опасливо остановившись в нескольких шагах от повозки. – Сам-то не боишься заразиться?

– Эх, парни, чего мне бояться? Стар я уже. Чего же цепляться за такую жизнь, если сил уже нет? А соседа надо доставить домой, и проводить в последний путь по нашим обычаям.

– Ладно, старик, покажи, что у тебя в повозке и езжай на все четыре стороны.

– Что ж, как хотите, парни. Вы – молодые, крепкие, можете рискнуть. Только брать у меня всё равно нечего.

Хаши переглянулись в нерешительности. Никто не хотел подцепить неведомую опасную болезнь, да и пожива с бедного фермера вряд ли могла быть значительной. Риск явно превышал возможную поживу.

Мелла оказалась сообразительной девушкой. Слыша разговор, она хрипло застонала под покрывалом, словно и впрямь была тяжелобольной.

– Макуд, иди, посмотри, – приказал старший хаши своему подручному.

– Почему я? – возмутился тот. – Да ну его, пусть убирается.

– Мне решать, не тебе, – жёстко пресёк попытку неповиновения главарь шайки. – Вдруг он нас дурачит? Наверное, продал товар ведьмам, а деньги заныкал?

Нехотя, Макуд двинулся к повозке. Он подошёл к ней сзади и брезгливо протянул руку к покрывалу. Грайбер напрягся и обернулся, незаметно для разбойников нащупав ружьё.

– Бедный мой друг, – произнёс он Голосом, – потерпи. Пусть этот парень посмотрит на тебя, на твои страдания, на твои ужасные язвы, причиняющие тебе невыносимую боль.

Откинув одеяло, хаши тут же отдёрнул руку. Его лицо исказила гримаса ужаса и отвращения.

– Ну, что там? – окликнул его главарь.

– Больной старик, – ответил Макуд, отступая от повозки, – весь в язвах.

– А деньги? Ты нашёл деньги?

– Нет, Сагдуб. Сам ищи, если хочешь. Я ничего не возьму, мне жизнь дорога.

Главарь выругался и обернулся к машине, жестом приказав оставшимся в кабине людям выйти.

– Вы, оба, обыщите повозку, – распорядился он.

Грайбер бросил взгляд за спину и не обнаружил Меллу. Девушка незаметно выскользнула из повозки, видимо, спрятавшись под днищем.

«Ну, вот и всё! – с горечью подумал он. – Теперь не поможет никакое внушение».

Пока хаши приближались к повозке раскованной вразвалочку походкой, он быстро оценил ситуацию, определив первоочередные цели. Грайбер понимал, что сможет поразить не более двух врагов, прежде чем его подстрелят другие, но выбора не было. Он резко выдернул ружьё из-под покрывала и тут же навскидку выстрелил в главаря, затем в стоящего рядом с ним громадного верзилу. Застигнутые врасплох, разбойники на мгновение опешили, чем Грайбер не преминул воспользоваться, бросившись вниз со скамьи. Это мгновение спасло ему жизнь. Двое противников вскинули оружие и раздались частые хлопки выстрелов. Пули разнесли в щепы скамью и борта повозки, разорвали в клочья тент. Но, прежде чем они сориентировались и перенесли направление огня, яркий тонкий луч ударил по ним из-под повозки. Грайбер увидел лёгкий дымок на груди одного из хаши, второй же, выронив оружие, прижимал ладони к животу и медленно оседал на землю. Перекатившись, Грайбер стал искать уцелевших врагов. Меж ног животных, укрывавших его, он видел только распростёртое тело главаря. Массивной фигуры громилы рядом с ним не было. Значит, хаши повезло, а ему – нет. Едва подумав об этом, старик почувствовал движение сбоку. Рывком, перебросив ружьё в направлении врага, он выстрелил наугад, но в то же мгновение боль обожгла плечо. Тень легла рядом с ним. Грайбер увидел мощную высокую фигуру врага, нависшего над ним скалой. По его обнажённому торсу стекала струйками кровь, сочившаяся из двух ран, но громила был настолько силён, что всё ещё крепко стоял на ногах. Грайбер видел, как он медленно поднимает оружие, целясь ему в голову, и непроизвольно зажмурился в ожидании последнего мгновения своей жизни. И вдруг он услышал хрип и булькающий звук, затем глухой удар о землю упавшего тела.

Открыв глаза, Грайбер увидел рядом с собой поверженного противника. Мелла стояла в нескольких шагах в стороне, держа в руке, маленький лучевик, и быстро озиралась по сторонам. Никто больше не стрелял и не подавал признаков жизни. Она подошла к старику.

– Ты ранен, Грайбер?

– Да, – ответил он, морщась от боли.

Она присела на корточки и осмотрела рану.

– Навылет. Кость, кажется, не задета. Подожди, я сейчас.

Она влезла в повозку, порылась в своих вещах и вернулась к нему с каким-то предметом, напоминающем широкий ремень со странными пластинами. Мелла наложила «ремень» на рану, обернув его вокруг предплечья, и принялась колдовать над ним, нажимая то на одну, то на другую пластину. Потом она помогла ему подняться.

– Всё будет в порядке, – ободряюще сказала девушка. – Через неделю, другую, заживёт без следа. Нам повезло…

– Да, повезло, – согласился с ней старик. – Эти парни хорошо владеют своим ремеслом, и их было пятеро. Если бы не ты, нам – конец.

– Грайбер, почему ты не отдал меня им? Ты же мог погибнуть.

– Не знаю. Возможно, мне так и следовало поступить, – ответил он с горькой иронией. – Наверное, потому что я – чудак, полоумный…

– Нет, ты не полоумный. Ты не такой, как все.

– Довольно об этом, девочка. Собери оружие и всё, что может пригодиться. Сложи в повозку.

– А что будем делать с трупами? Их могут найти другие хаши.

– Оставим на месте, конечно. Падальщики тоже должны что-то есть. Не пройдёт и трёх дней, как от них и костей не останется.

– Это жестоко. Неужели мы не станем совершать обряд?

– Жизнь жестока. Ты это знаешь. Хватит разговоров, Мелла. Повозку привяжи к машине. Теперь это наш трофей.

Вскоре они вдвоём удобно разместились в просторной кабине и медленно тронулись в путь.

Глава 11.

1.

Когда Эйвен открыл глаза, его взору предстала потрясающая воображение картина. В густом полумраке пустого гигантского пространства внутреннего помещения здания невозможно было определить ни его точных размеров, ни даже геометрию стен и свода. Впрочем, в это первое мгновение всё внимание юноши приковало к себе слабое переливчатое мерцание в воздухе, завораживающее своей таинственной красотой и беспрестанным пульсированием, словно билось сердце неведомого существа. При этом свечение меняло форму, размеры и цвет, принимая совершенно причудливые образы. Удивительным было и то, что никаких источников света Эйвен не обнаружил, как ни крутил головой и ни всматривался в темноту.

– Что это? – почему-то шёпотом спросил он у своего нового друга.

Хардер обернулся к нему и жестом приказал оставаться на месте и молчать. Затем «хранитель» выступил вперёд и, почтительно поклонившись, громко произнёс на неизвестном языке:

– Ашарра гумис! Тэдо канес! Ис Хардер!

Язык, на котором говорил Хардер, не был знаком Эйвену, однако он догадался, кому или, вернее, чему, предназначалось сказанное. Обращение относилось именно к этому таинственному свечению, и оно отреагировало на слова, вдруг начав принимать облик человека.

«Человек» парил в воздухе, и его тело выглядело призрачным, словно сотканным из переливающихся сгустков света. Оно было явно бесплотным, однако свечение быстро «густело» и тускнело, приобретая свойства материи. Будто обретая вес, «человек» медленно опускался на мозаичный пол и, наконец, превратился в настоящего живого мужчину – огромного, на голову выше Хардера, роста и могучего телосложения. В это мгновение гигантский зал храма осветился мягким ровным светом, исходящим отовсюду. Эйвен в изумлении от увиденного стоял с открытым ртом и не находил слов, чтобы выразить свои мысли и эмоции.

2.

Корабль «стонал» и скрипел, изрядно потрёпанный ураганом. На приборной панели одна за другой появлялись надписи, предупреждающие об отказе тех или иных агрегатов и целых систем. Неисправности в сложном организме огромной машины множились, словно вирус, угрожая самой его «жизни».

Шахлуд хмурил брови, но сохранял спокойствие. На горизонте уже виднелась тёмная полоса береговой линии южного континента, и теперь потеря корабля не могла стать фатальной для экспедиции. Однако, лишившись транспорта, у Шахлуда и его небольшого отряда сразу же возникало множество серьёзных и трудноразрешимых проблем. И главная – невозможность проведения основательных исследований недр без специального оборудования, которое придётся оставить из-за весьма ограниченной грузоподъёмности «челнока». А именно геологоразведка и другие изыскания и были основной целью, поставленной перед ним Владыкой. Основной, но не единственной! Шахлуд помнил и о своей тайной миссии. Ведя корабль на юг, он размышлял о том, как с честью выйти из трудного положения. От правильности его решения зависел успех или провал экспедиции. «В случае провала лучше бы вообще не возвращаться. Гнев Владыки страшен, а его палачи прекрасно знают своё дело. Значит, у меня нет права на ошибку», – подумал он и окликнул своего помощника:

– Сэйдер!

– Да, командир! – отозвался тот.

– Нам придётся разделиться. Ты с большей частью отряда останешься здесь, на побережье Сур, и начнёшь разведку. Я на челноке отправлюсь к базовому району.

– Но нас и так слишком мало. Стоит ли?.. – попытался возразить Сэйдер.

– Это не обсуждается! Корабль требует ремонта, а исследовательское оборудование на челноке не поместится. Я возьму только самое необходимое по минимуму. Вы же развернёте базовый лагерь, и пусть жрецы копаются в окрестностях. Может, что и найдут.

– Позволь заметить, Шахлуд, что прокаштр повелел нам исследовать Рем, а не Сур. Так как же ты собираешься исполнить его волю? Мы только напрасно потратим время и силы…

– Владыка назначил меня командиром экспедиции, мне и решать, что и как. Обстоятельства заставляют оставить корабль вне зоны орбитального сканирования. Необходимо найти надёжное укрытие и сразу же выставить экраны. Да, разведку придётся начать совсем не там, где должно было, но это лучше, чем ничего. К тому же, кто знает, что мы здесь найдём? Возможно, этот материк окажется гораздо богаче рудами, чем базовый район поиска. И он гораздо дальше от границ империи.

– Насколько я понимаю, удалённость – скорее минус, чем плюс.

– Напротив: именно это может стать его преимуществом. Вряд ли к нему будет проявлен большой интерес со стороны противников нашего Владыки.

– Хм… – Сэйдер озадаченно почесал затылок. -Твоя логика парадоксальна, но в ней что-то есть. Каков твой приказ, командир?

– Официальный приказ я отдам позже, при всех. А между нами, запомни следующее: твоя задача – создать видимость, что это и есть основной район наших интересов.

– Но ведь жрецы в это не поверят. Не уверен, что они не были детально проинструктированы Владыкой перед отправкой.

– Жрецы знают лишь то, что от них требуется. Они должны отыскать нужные нам руды и минералы. А, где искать, решать мне.

– Значит, они не знают, где именно должны вести разведку?

– Знают, где находится базовый район. Однако окончательный выбор района поиска зависит от конкретных обстоятельств. Владыка однозначно дал понять им, что главное – исследовать не сам континент Рем, в частности намеченную территорию, а отыскать богатые месторождения, где бы таковые ни были обнаружены. Разумеется, западное побережье и центральные земли Рем мы тоже должны облазить вдоль и поперёк, но сделаем это позже. Временем мы не ограничены. К тому же для этого потребуется не один десяток экспедиционных отрядов. Мы – всего лишь авангард, и наша цель – сбор любой информации об этих землях, чтобы затем действовать здесь не наугад, а рационально, по плану.

– Хорошо, командир. Приказ есть приказ, и я его выполню.

– Это не всё. Тебе придётся найти «крысу». Уверен, ты найдёшь.

– Найду. И что мне с ней делать? Прикончить?

– Нет. Пусть делает своё дело и не догадывается, что мы следим за ним. Важно знать, кто враг. Возможно, он ещё будет нам полезен.

– Не понимаю…

– И не нужно понимать, Сэйдер. Просто найди его и контролируй каждый его шаг, но так, чтобы тот ничего не заметил и не заподозрил. Понятно?

– Да.

– Вот и хорошо. И третье… – Шахлуд обернулся, словно опасаясь присутствия постороннего, и совсем тихо, чтобы помощник смог едва расслышать его слова, сказал: – Если встретишь здесь аборигенов, в непосредственный контакт не вступай и постарайся, чтобы вас не обнаружили, пока не изучишь их достаточно полно.

– Что это значит, командир? – также тихо с нотками недоумения спросил Сэйдер. – Чем нам могут быть интересны дикари?

– Мы ничего не знаем о племенах, живущих за пределами Империи. Мы даже не знаем, заселены ли вообще другие континенты, помимо Фор и Рем. Да и там, судя по данным орбитального сканирования, поселений крайне мало. Аборигены могут преподнести нам немало сюрпризов. Они-то куда лучше приспособлены к жизни в лесах и, возможно, владеют ценной информацией. Нам следует быть очень осмотрительными.

– Ты опасаешься дикарей? Полагаешь, что они могут быть опасны для нас?

– Не забывай, что мы не в Тирии. И нас здесь не легион, а всего-то сотня, из которых только половина натасканы и для схватки, и для выживания на диких территориях.

– Но у нас есть оружие…

– Лёгкое вооружение, годное лишь для отстрела всяких тварей. Корабельным оружием не всегда возможно воспользоваться, особенно при внезапных конфликтах. Если дело дойдёт до серьёзных стычек, я не уверен, что мы будем безоговорочными победителями. Так что, потенциального противника следует изучать и не лезть на рожон, пока не начнётся массированная колонизация.

– А если дикари будут угрожать нам или препятствовать разведке? Мы можем применить силу?

– Только в этом случае.

Раздался громкий скрежет. Корабль затрясло, словно в лихорадке.

Шахлуд бросил взгляд на панель и помрачнел.

– Проклятье! Каркас разваливается, – сообщил он помощнику.

– До берега дотянем? – спросил тот с беспокойством.

– Не знаю. Попробую снизиться на пару сотен луми. Мы теряем подъёмную силу.

– Подготовиться к эвакуации?

– Вряд ли нам придётся экстренно покидать корабль. В крайнем случае, сядем на воду. Волнение велико, но не критическое. Иди к людям и прикажи приготовиться всем к авралу.

– Понял, командир, – ответил Сэйдер, стоя за его спиной и тревожно разглядывая то панораму за окном рубки, то сообщения на панели.

Он задержался на минуту, но и такая нерасторопность вызвала раздражение командира.

– Чего ты ждёшь?! – резко спросил Шахлуд.

– Уже иду. Наверное, всё же стоит вывести челнок на предстартовый режим?

– Проклятье на твою голову, Сэйдер! Ты знаешь, что делать. Так делай!

Помощник тут же исчез.

Грязно выругавшись сквозь зубы, Шахлуд сосредоточился на управлении кораблём. Теперь вести его стало очень трудно. Из-за многочисленных поломок манёвренность резко ухудшилась, к тому же отказали два из четырёх тяговых движителей, и скорость снизилась наполовину.

Впереди уже отчётливо виднелась береговая линия, изрезанная многочисленными крошечными бухтами, небольшими заливами и устьями ручьёв и речушек. Берег повсюду, насколько охватывал невооружённый взгляд, был высоким и обрывистым с множеством скал и утёсов. Отдельные скалы то тут, то там выступали над бурными водами океана, медленно проплывая под днищем корабля. От самой кромки берега и до горизонта простиралось огромное зелёное море лесов, среди которого возвышались невысокие горы и скалы.

– Хуже места для посадки не найти, – пробормотал Шахлуд, пытаясь отыскать на карте континента участок побережья, куда их занесло ураганом.

Несколько раз он сравнивал конфигурацию береговой линии с изображением на карте, прежде чем удостоверился, что нашёл именно то место, над которым летел корабль. Судя по карте, северо-восточнее располагалась довольно большая закрытая бухта.

Развернув корабль, Шахлуд повёл его к намеченной цели.

3.

Раненое плечо сильно беспокоило Грайбера. Поднялся жар, и тело сильно знобило. Его трясло, холодная испарина покрыла лоб, и он то и дело утирал пот ладонью и прикладывался к кувшину с водой, чтобы смочить пересохшие губы и рот. Машину вела Мелла, а он указывал ей путь, стараясь сохранить ясность сознания.

Жестокая трагическая переделка, в которую они попали, вывела Грайбера из состояния душевного равновесия, но он не показывал вида, насколько сильно переживает случившееся. Он прожил в этих диких краях достаточно много времени, чтобы хорошо изучить здешние нравы и неписанные законы. Старик опасался, что погибших хаши будут разыскивать их партнёры, ведь каждая шайка входила в какой-то клан. Конечно, между конкурирующими шайками нередко случались кровавые стычки, и смерть всегда была спутником контрабандистов и разбойников, но главы кланов не допускали разгула анархии. После таких инцидентов обычно проводилось расследование и своеобразный суд. Внутри касты хаши виновный мог отделаться отступными, а мог поплатиться и головой, но для любого другого человека месть хаши могла быть ужасной. Вот почему фермеры старались не вступать с ними в вооружённые конфликты, а безропотно выплачивать «налог», собираемый ежегодно посланниками кланов. Впрочем, это ограждало на какое-то время местных фермеров от разбойных набегов.

Теперь же у него могли возникнуть очень большие проблемы, если хаши узнают, кто убил их товарищей. Грайбер размышлял о том, как скрыть все следы своего участия в стычке.

Его утешала мысль о том, что девушка теперь явно изменила к нему своё отношение. Она с участием интересовалась его самочувствием и подбадривала, подавала воду и укрывала покрывалом. Враждебность исчезла, хотя девушка сохраняла некоторую дистанцию в общении.

Вечерело, когда они подъехали к окрестностям фермы. Здесь Грайбер знал каждое дерево, и каждый камень. Надёжное единственное место, где можно было укрыть машину, находилось возле Стены. Множество заброшенных каменоломен протянулись цепочкой вдоль этого грандиозного сооружения. За прошедшие века они стали просто глубокими котловинами, на дне которых образовались озёра дождевой воды. Их окружали островки леса и густые заросли тростника. Возле одной из таких каменоломен он однажды обнаружил достаточно просторную искусственную пещеру, вырубленную строителями в скалистом выступе для каких-то своих нужд. Подъезд к пещере преграждали деревья, и им пришлось долго маневрировать, с трудом протиснув машину меж толстых стволов.

На ферму они вернулись уже ночью и сразу легли спать, не зажигая огня. Мелла расположилась рядом с ним на широком топчане, заботливо укрыв старика покрывалом.

4.

От изумления Эйвен оторопел и не мог вымолвить ни слова. Во рту вдруг пересохло, когда он услышал голос «человека», обратившегося к нему:

– Приветствую тебя, "Перворождённый"! Я – страж храма – Ашарра. Что привело тебя сюда?

Эйвен растерянно взглянул на Хардера, и тот шепнул:

– Ответь ему.

Откашлявшись, юноша переборол волнение и с достоинством произнёс:

– Я – Эйвен из Фаро-Протера. Я здесь, чтобы отыскать свой Путь. Путь Человека…

– Ты в поиске себя. Тебя терзают множество вопросов, на которые не можешь найти ответы?

– Да, Ашарра, – ответил юноша и почтительно поклонился. – Я должен понять, кто «Я». Что означают видения, которые посещают меня? Почему «просветлённые» говорят обо мне, как об "Избранном"? Что всё это значит?

– Ответы на свои вопросы ты должен отыскать сам. Всему своё время. Первое Имя откроет многие Двери. Следуй за мной, "Перворождённый". Ты увидишь то, что видели очень немногие из ныне живущих людей.

Они прошли вглубь гигантского зала, остановились, и вдруг жемчужное сияние залило всё вокруг. Перед изумлённым юношей возникли объёмные «живые» картины.

Сначала он увидел город с высоты птичьего полёта, каким тот был сотни тысяч лет назад. Величественные красивые здания окружали огромную площадь (ту самую, где он повстречал Хардера). Возле храма, на улицах и по периметру площади стояли толпы людей. Их взгляды были устремлены к небу. Вдруг яркая звезда прочертила полуденный небосвод и, увеличиваясь в размерах, стала приближаться, одновременно тускнея и становясь серебристо-серым шаром, который словно переливался ртутным блеском. Вскоре шар плавно опустился на площадь, заняв её почти целиком. Шар висел низко, почти касаясь гранитных плит, но никаких опор, удерживающих его, Эйвен не заметил. Внизу шара открылось отверстие, и из него стали появляться… люди, одетые в облегающие костюмы такого же серебристо-серого цвета. Толпы народа с ликованием встречали их…

– Ты видишь возращение экспедиции из путешествия в другие звёздные миры, – прокомментировал Ашарра. – Полмиллиона лет назад наша цивилизация имела связи с тысячами других рас и народов, живущих в Галактике. Космические корабли пересекали её в мгновение ока, тогда как свет летел многие тысячи лет. Но некоторым людям для такого путешествия корабли не требовались. Они имели безграничные возможности путешествовать в любую точку Вселенной и даже в другие измерения пространства-времени. Их называли Сынами Света…

5.

Эйвен и Хардер покинули храм тем же необычным способом, каким и входили в него – прямо сквозь стену. Теперь, чтобы проделать этот «фокус», Эйвену не потребовалась помощь «хранителя». Всё произошло совершенно естественно, без малейших усилий сознания.

Оказавшись снаружи, юноша обернулся, словно желая убедиться, что всё произошедшее с ним – не сон. Стены храма не растаяли, как мираж, и несокрушимой незыбленностью убеждали его в своей реальности. Но Эйвен не мог до конца поверить в реальность увиденного и услышанного. Великая тайна лишь слегка приоткрылась перед ним, однако и эта малая крупица знания потрясла неискушённый разум юноши.

– Хардер, кто такой Ашарра? – тихо спросил он своего названного брата.

– Страж храма, – ответил Хардер с чуть заметной лукавой улыбкой. Искоса наблюдая за мимикой лица юноши, «хранитель» искренне сочувствовал ему, но не удержался от возможности пошутить. – Он же представился тебе. Не помнишь уже?

– Кто он? Человек? Или?.. – словно не замечая иронии, допытывался юноша.

– Что «или»? Если хочешь получить чёткий ответ, правильно формулируй свои вопросы.

– Я не знаю, как правильно выразить… Ведь он… возник из ничего.

– Из «ничего» ничего не возникает, – снова иронично ответил Хардер. – Разве ты не видел свечения в храме? Где же твоя наблюдательность и логика?

– Я видел. Но что это было?

– Энергия.

– ?

Новый вопрос читался на растерянном лице юноши. Хардер решил больше не мучить его и пояснил:

– Храм – сооружение уникальное. Любое другое за десятки тысяч лет рассыпалось бы в прах, и ты не отличил бы руины от обычного каменистого холма, поросшего лесом. Его, как и весь город, сохраняет особое энергетическое поле, поставленное "Древними". Не спрашивай, какова природа этого поля, и как оно сохраняет всё в этом городе с тех самых времён, как люди покинули его. Я не знаю. В храме ты видел необычное свечение. Это тоже информационно-энергетическое образование, которое и воссоздаёт Ашарра в материальное воплощение.

– Воссоздаёт?

– Именно так. Ашарра, как и мы с тобой, – человек из плоти и крови. Таким он был, когда город ещё не был разрушен, и покинут людьми.

– Ты хочешь сказать, что он… жил здесь давным-давно?

– Жил или нет, мне не известно. Но он – сущность некогда реально существовавшего человека. Он столь же древний, как и сам город. Я так думаю, что личность Ашарра каким-то искусственным образом была скопирована и помещена в глобальную информационную матрицу, носителем которой, вероятно, является некая энергия. А уж как всё это поддерживается на протяжении тысячелетий, было известно только создателям города и храма.

– Непостижимо, – прошептал Эйвен, поражённый услышанным.

– Но ты видел в храме совершенно невероятные для тебя вещи, однако, все эти «чудеса» не казались такими уж нереальными.

– Да, это так. Но… когда человек, живой человек, вдруг появляется из… воздуха… Это слишком!.. Учитель рассказывал нам о "Древних", но я никогда не мог даже представить, насколько могущественными они были.

– Наши далёкие предки, действительно, достигли колоссального технического могущества. Но оно же и стало причиной конца их цивилизации.

– Конца цивилизации? Я ничего об этом не знаю. Учителя рассказывали нам о том, что "Древние" отказались от неумеренного развития машин, выбрав иной путь – самоограничения и совершенствования личности. С тех пор мы так и живём.

Хардер бросил на него пронзительный взгляд и тут же отвёл глаза в сторону.

– Ну да, я именно это и сказал. Однажды машинной цивилизации пришёл конец, – сказал он. – Идём, тебе пора собираться домой.

Они спустились с лестницы храма и двинулись к обители «хранителя».

Эйвен вдруг спросил:

– Скажи, брат, ты когда-нибудь слышал о существовании других народов и цивилизаций?

– Почему ты спрашиваешь об этом? – насторожился Хардер.

– На то у меня есть очень веские причины.

– Какие ещё причины? Разве ваши Учителя не рассказывали вам о том, что колыбель человеческой цивилизации находится здесь, на континенте Рем?

– Ты пытаешься уклониться от ответа.

– В самом деле? – усмехнулся Хардер. – Ты же не сказал, какие у тебя причины сомневаться в авторитете Учителей.

– Я не сомневаюсь в их честности и знаниях, но мне кажется, что они многое умалчивают.

– А тебе не приходило в голову, что и у них могут быть веские причины, чтобы уберечь незрелые умы юношей от очень неоднозначных фактов?

– Значит, тебе всё же известно об этом.

– С чего ты взял? Я не говорил, что…

– Не надо, брат. Не лги мне, – решительно прервал его Эйвен. – Я и сам знаю, что люди живут и на континенте Фам. Возможно, не только там. Но я не понимаю, зачем скрывать это?

– Вот как? Тебе известно… Откуда?

– Неважно… Впрочем, мне скрывать нечего. Мне рассказала о встрече с ними Большая Мать – предводительница племени дельфов.

Хардер озадаченно хмыкнул и призадумался. Наконец, он сказал:

– Ты прав. Лгать тебе я не могу и не хочу. Рано или поздно ты и сам всё узнаешь. Думаю, брат мой, твой разум способен теперь переварить и не такое… Хорошо, я расскажу всё, что знаю, за ужином. Идём же скорее, нам о многом ещё нужно поговорить.

6.

– Так ты хочешь знать, существуют ли на нашей планете другие человеческие цивилизации? – спросил Хардер, ставя на стол большое блюдо с только что зажаренным сочным мясом.

– Да. Мне важно знать как можно больше о тех людях, что живут по другую сторону океана, – оживился Эйвен.

– По другую сторону океана, – с загадочной улыбкой повторил «хранитель». – Что ж, расскажу всё, что мне известно.

Он неторопливо достал кувшин с «нектаром богов», налил в чаши напиток и уселся за стол. Пригубив из чаши и с наслаждением причмокнув, Хардер сказал:

– Ты ешь, а то остынет… Так вот, брат мой, лично я никогда не встречал людей из племён, живущих на других континентах. Но в Книге Мира сказано, что некогда единая человеческая цивилизация однажды пережила жесточайший кризис, известный в истории как Великий Раскол.

– Великий Раскол? Я ничего об этом не слышал.

– Естественно, ведь твои учителя не могли рассказать о том, что многие поколения старались навсегда забыть.

– Забыть? Разве можно забыть прошлое?

– Если прошлое ужасно, то о нём лучше забыть. Ешь мясо, и не перебивай. Тема непростая, так что постарайся сначала усвоить мой рассказ, а уж потом спрашивай, – сказал «хранитель» сурово.

– Прости, я опять не сдержался.

Хардер молча кивнул головой в знак принятия извинения и начал свой рассказ.

«…

Глава 12.

1.

Прошёл месяц с тех пор, как Эйвен попрощался с Хардером и покинул развалины древнего города Сатти-Йон-Си. Путь его лежал домой. Ему оставалось сделать два дневных перехода, и близость родного посёлка придавала бодрости и сил. Местность была хорошо знакома, отчего он с лёгкостью находил звериные тропы, ведущие в сторону Фаро-Протера. Юноша шёл, не спеша, неся за спиной увесистый мешок, доверху набитый дарами названного брата. Теперь в руках он держал не примитивный скрэмб, а настоящий лучевик – весьма серьёзное оружие, о существовании которого ни он, ни другие обитатели посёлка раньше даже не слышали. Обладание им придавало молодому охотнику гордости и уверенности, и всё же Эйвен не забывал и о том, что только предельное внимание и обострённое, почти инстинктивное, чутьё – залог его безопасности. Ни раз за время долгого путешествия ему доводилось сталкиваться с опасными хищниками, но такие встречи обходились без схваток и кровопролития. Он предпочитал вовремя и скрытно убраться подальше от них, не выдав своего присутствия.

Вечерело. Под пологом леса быстро сгущались тени, но меж крон деревьев небо ещё оставалось достаточно светлым, чтобы продолжить путь. Однако Эйвен уже присматривал подходящее место для ночного привала, чтобы не быть застигнутым тьмой в пути.

Вдруг, сидящий спокойно на плече юноши орёл, встрепенулся и с беспокойством поднял голову к небу.

Эйвен остановился, и весь обратился в слух, настороженно озираясь по сторонам и подняв оружие наизготовку. Сначала он ничего не услышал, кроме тихого шелеста листвы, крика птиц и мелких животных, обитающих на верхних ярусах леса. Именно туда был устремлён пронзительный взгляд орла, значит именно там, наверху, что-то происходило. Прошло некоторое время, прежде чем и он смог уловить какой-то странный шум, похожий то ли на свист, то ли на шипение. Этот звук не был похож на звуки, издаваемые известными ему тварями. Шум постепенно нарастал и вскоре стал отчётливо слышен.

Эйвен определил направление, откуда доносился теперь уже оглушительный свистящий рёв. Что-то очень быстро двигалось с юга на север, северо-запад. И вот над верхушками деревьев промчалось нечто огромное и серебристое. Это НЕЧТО имело треугольную форму, и явно не было живым существом. Оно извергало струи голубоватого пламени из задней, сильно утолщённой части. Это всё, что успел заметить Эйвен.

Неизвестный объект промчался так стремительно и так низко, что верхушки деревьев закачались как от внезапно налетевшего вихря. В лесу поднялся неописуемый переполох.

Вскоре шум стих, а в воздухе запахло, как после грозы. Удивлённый происшествием, юноша на время позабыл о необходимости быть настороже. Ему с трудом удалось перебороть собственное любопытство и искушение послать не разведку Хугга, поскольку быстро смеркалось, и нужно было позаботиться о ночлеге. Решив, что даже его пернатый друг не смог бы отправиться вслед за исчезнувшей серебристой летающей машиной (догадка возникла в его сознании совершенно определённо, хотя он и не мог ответить самому себе, почему так уверен в этом), Эйвен принялся обустраивать место привала.

2.

На рассвете Эйвен снова отправился в путь. Вчерашнее происшествие не давало ему покоя. Мысли постоянно возвращались к увиденному им накануне. Простая логика говорила о том, что это была именно машина, а не живое существо. Однако никто на всём побережье не мог создать подобных сложных механизмов. Только "Мастера" строили удивительные корабли и летательные аппараты, да и направление полёта машины примерно соответствовал его собственному представлению о том, откуда прибывают к ним посредники. Он даже обрадовался, что возвращается домой одновременно с визитом в посёлок посланников "Мастеров". Быть может, Айрис уже вернулся, а, значит, обязательно попытается убедить гостей взять его с собой, чтобы потом отправиться на обучение к своим кумирам – Мастерам. Эйвену очень хотелось встретиться с другом перед тем, как навсегда расстаться с ним. Эта мысль так взволновала его, что юноша поспешил к посёлку, ускорив шаг.

Уже к полудню он преодолел двенадцать лу и решил сделать привал. Едва он расположился в корнях огромного поваленного дерева и приступил к нехитрой трапезе, как вдруг послышался топот множества лап и хруст ломаемых ветвей.

Всего лишь в нескольких луми от места привала промчалось, не разбирая дороги, целое стадо диких гуди – гигантских нелетающих птиц, обычно пасущихся на открытых пространствах и редко забирающихся в редколесье.

«Что же их так напугало?» – подумал Эйвен и схватил оружие, готовясь к встрече с преследующими стадо хищниками. Однако никто не преследовал его, и юноша с недоумением осмотрелся. Стадо ретировалось вглубь леса, явно спасаясь от опасности нападения. В том направлении, откуда оно появилось, находилась обширная поляна, возникшая после лесного давнего пожара и поросшая местами молодой порослью наступающего леса. Эйвен бывал там и хорошо ориентировался. Хотя место это лежало несколько в стороне от прямого пути в посёлок, он решил посмотреть, что же там произошло, благо крюк был бы небольшим.

Вскоре юноша вышел на опушку леса. Меж мощных стволов деревьев уже просматривалось открытое пространство поляны, но рассмотреть что-либо он ещё не мог. Нужно было пройти ещё немного, как вдруг со стороны поляны послышались голоса людей.

Эйвен очень обрадовался такой неожиданной встрече. Он так давно не видел людей, что готов был броситься бегом к ним, но что-то удержало его от импульсивного порыва.

Судя по различным голосам, людей на поляне было много. Если это его соплеменники, то очень странно, что на охоту вышел такой большой отряд. Обычно мужчины из Фаро-Протера охотились по одиночке или вдвоём, втроём, тем более в окрестностях посёлка, а не в дальнем походе. Сейчас же, когда многие мужчины ушли в экспедицию с отцом Эйвена, а молодые парни, как и он, сам, находились в Пути, организовать подобную большую охоту было просто невозможно. Неясная тревога заставила его действовать осмотрительно. Бесшумно ступая и прячась за деревьями, он стал приближаться к голосам. Теперь они отчётливо доносились до слуха, и Эйвен вдруг понял, что разговаривали охотники на языке, сильно отличающемся от его родного. Слова на чужом диалекте угадывались по смыслу, но произношение казалось ему резким и грубым.

Наконец, он увидел чужаков.

На поляне двигались десятка полтора мужчин, облачённые в странные одежды тёмно-лилового цвета. Все они были вооружены, и оружие это напоминало Эйвену лучевик, подаренный Хардером. Большая часть пришельцев занимались разделкой туш гуди, во множестве валяющихся на поляне, другие относили большие куски мяса к какой-то странной металлической повозке, стоящей в отдалении.

Эйвен насчитал с полсотни убитых птиц, но количество трофеев, наверняка, было ещё большим. Это вызывало недоумение. Мяса лишь одной такой птицы хватало на целый месяц сытой жизни двум семьям в Фаро-Протера.

«Зачем им столько? – подумал Эйвен. – Разве что они заготавливают мясо не только для себя. Тогда где-то неподалёку должен быть лагерь или стоянка. Но кто они? Это не посредники "Мастеров" и не люди побережья, иначе они носили бы тару. Пришли откуда-то из внутренних районов?»

Общины побережья, конечно же, общались с соседями, но дружественные или деловые визиты никогда не наносили столь значительной делегацией. Не принято было нарушать и границы охотничьих угодий, хотя и довольно условные. Ну, а миграция и вовсе происходила только в крайних случаях, очень редко и с согласия общин, через чьи территории пролегал маршрут. Конечно, никто не отказывал в помощи соседям. Добрососедство и взаимопомощь являлись непреложным законом жизни. Однако поведение пришельцев вызывало не только недоумение, но и возмущение.

Эйвен подметил, что чужаки забирали только самые лучшие куски мяса, бросая большую часть туши. Такого расточительства не позволял себе ни один здравомыслящий человек.

Скрытно наблюдая за чужаками, он с удивлением обнаружил, что все они чётко и беспрекословно подчиняются распоряжениям или приказам одного человека, который сам не принимал участия в разделке туш, а зорко наблюдал за всем происходящим вокруг, заняв удобную позицию на небольшом возвышении. Это был очень высокий мужчина крепкого телосложения. Даже издали чувствовалась исходящая от него волна жёсткой, подавляющей воли и властности.

«Должно быть, их старейшина, – подумал Эйвен. – Он мне очень не нравится».

Словно уловив мысли юноши, мужчина пристально посмотрел в его сторону и криво усмехнулся. От этой зловещей ухмылки холодок отвращения и неприязни прокатился по телу Эйвену. Вряд ли его могли обнаружить, но он решил отойти глубже в лес, чтобы не выдать случайно своего присутствия.

Спустя час, Эйвен снова приблизился к поляне. Чужаков уже не было видно, только где-то далеко, почти в центре обширной поляны, он разглядел облачко пыли, а затем и крохотную точку той самой странной повозки пришельцев.

Проследить за ними по следам не составило бы труда, однако нужно было спешить в посёлок, чтобы сообщить Совету эту важную новость, поэтому Эйвен воспользовался помощью своего пернатого друга, послав орла в полёт. Синтез сознаний произошёл необычайно легко и быстро. Чтобы ничто не отвлекало, юноша закрыл глаза и сосредоточился на панораме местности, обозреваемой Хуггом. Он видел, как по поляне движется машина, чем-то напоминающая большого жука, только вместо лап на мощных суставчатых шарнирах вращались широкие колёса, подминающие под себя кустарник и молодые деревца. Ещё дальше по направлению её движения, примерно в трёх лу, блестела серебром та самая штуковина, пролетевшая над ним прошлым вечером. Теперь он мог хорошо рассмотреть этот удивительный летательный аппарат с высоты птичьего полёта. Острое зрение орла позволяло в деталях увидеть подробности конструкции. Неподалёку от этой машины ещё несколько пришельцев занимались чем-то непонятным: одни почти неподвижно стояли возле каких-то ящиков и внимательно смотрели на них, другие втыкали в землю металлические шесты, переходя с места на место.

Запечатлев всё в своей памяти, Эйвен приказал Хуггу вернуться, а сам двинулся к оставшимся на поляне тушам убитых птиц, чтобы отрезать кусок мяса. Когда он приблизился, его взору открылась отвратительная картина кровавой бойни. Многие туши вообще не были тронуты, у других вырезаны лишь самые лакомые куски. То тут, то там валялись трупы многих других животных, не пригодных в пищу, но уничтоженных по злой прихоти горе-охотников. Видимо чужаки стреляли по всему живому, что попадалось им на глаза. От такой неоправданной жестокости Эйвен содрогнулся. Поспешно отрезав кусок мяса, и завернув его в сорванный широкий лист, он поспешил прочь от этого ужасного места. Случайно наткнувшись на нетронутый труп убитой гуди, Эйвен задержал взгляд на ране, оставленной оружием пришельцев. Это был глубокий разрез, шириной с локоть человека, словно птицу рубанули стигом. Ему показалось странным, что рана совершенно не кровоточила. Приглядевшись, он обнаружил, что оперение по краям раны оплавлено и обуглено. Несомненно, чужаки владели лучевым оружием. Поэтому он и не слышал хлопков, издаваемых выстрелами пневматических ружей.

Над головой юноши захлопали мощные крылья. Хугг опустился на тушу гуди, издав торжествующий крик. Эйвен понимал, чего хочет его пернатый друг, и, хотя нужно было спешить, сказал ему с улыбкой:

– Подкрепись. Ты заслужил, дружище.

Вскоре оба снова двинулись в путь. Эйвен шагал по едва заметной звериной тропе с максимальной скоростью для суточного перехода, позволяющей сохранить запас сил и энергии до посёлка, не измотав организм до предела. Двигаться ночью придётся значительно медленнее, тогда мышцы смогут немного отдохнуть.

Да, Эйвен отдавал себе отчёт, что одиночный ночной переход втройне опасен и труден, даже при полной луне и ясной погоде, но он должен успеть предупредить соплеменников о близости незваных гостей. Рассказ Хардера не давал ему покоя. Тревога и чувство надвигающейся опасности гнали его в родной посёлок.

3.

Ночная тьма под пологом леса скрывала всё вокруг. Эйвен с трудом находил путь, полагаясь больше на интуицию, чем на зрение. Ему приходилось быть особенно осторожным и остерегаться ночных хищников, которых и без ужасных ящеров, активных лишь в светлое время суток, водилось здесь предостаточно. Лунный свет, проникающий сквозь редкие прогалы среди ветвей к подножию лесных гигантов, создавал обманчивую иллюзию. Густые причудливые тени, фосфорицирующее призрачное свечение гниющей древесины, вспыхивающие то тут, то там огоньки светляков и искажённые цветные пятна крупных ночных цветов создавали совершенно нереальную картину иного мира. Только опыт и врождённое чувство адекватного восприятия позволяли ему безошибочно распознавать истинную сущность предметов.

Эйвен прошёл за ночь вдвое меньше, чем днём, сделав два коротких привала. До посёлка оставалось пройти ещё около пятнадцати лу, и он рассчитывал преодолеть этот путь до следующего полудня. В воздухе уже ощущался запах моря, значит дом совсем близко. Прибавив темп ходьбы, благо близился рассвет, и тьма редела, он мысленно уже стоял перед Советом. Он думал о том, что расскажет Учителю и всем остальным о своём путешествии и о встрече с чужаками. Эти мысли лишь чуть-чуть ослабили концентрацию внимания.

Началась каменистая гряда, поросшая редколесьем и кустарником. Впереди уже виднелись невысокие скалистые горы, за которыми лежала родная долина.

Светало. Над верхушками огромных деревьев, оставшихся позади, брызнули первые лучи солнца.

Эйвен уверенно шагал вперёд, глядя под ноги и перепрыгивая с камня на камень. На открытой местности он не опасался нападения хищников, ведь теперь у него было такое оружие, против которого даже тираннозавр не устоит. Проходя мимо куста, юноша не заметил подстерегающую его опасность.

Большая змея, выползшая из своего убежища, грелась в нежных утренних лучах солнца, и появление человека восприняла как угрозу. Эйвен заслышал зловещее шипение слишком поздно. Он только успел понять, что перед ним плюющаяся вуппи, и в подтверждение этому тонкая струя яда ударила ему в лицо. Всё произошло так внезапно и быстро, что ни увернуться, ни прикрыть лицо ладонью юноша уже не мог.

Глаза мгновенно зажгло огнём. Вскрикнув, Эйвен импульсивно нажал на спуск лучевика, стреляя наугад в направлении вуппи. Смертоносный луч разрезал змею надвое. Оба обрубка забились по камням в конвульсиях, а юноша, пошатнувшись, упал навзничь. Он полностью ослеп, а нестерпимая боль сводила с ума. Какое-то время он катался на спине и выл, как безумный, пока голос разума не пробился сквозь вопль отчаяния и боли. Нелепая и трагическая случайность поставила его на грань жизни и смерти, сделав совершенно беспомощным. Яд змеи не мог убить, но ослепил и скоро лишит координации движений и подвижности, что равносильно скорой и неминуемой смерти. Эйвен знал об этом, а потому поспешил снять со спины походный мешок. Вытряхнув из него всё содержимое, он на ощупь отыскал маленькую деревянную шкатулку. В ней хранились капсулы с особым снадобьем бабушки Айры, которыми снабдили всех, отправившихся в Путь.

Припомнив инструкцию по применению, Эйвен осторожно вынул немеющими пальцами третью по счёту и проглотил её. Другие он не тронул, закрыл шкатулку и принялся складывать поклажу в мешок. Делал он это не по необходимости, а, скорее, чтобы успокоиться и поразмыслить над своим положением. Сдаваться он не мог, да и не в его характере было пасовать перед трудностями.

Рассчитывать на помощь соплеменников не приходилось, хотя до посёлка – рукой подать. Конечно, можно послать туда Хугга, но сможет ли орёл привести к нему людей, ведь никто другой не обладал способностью понимать его. Даже если начнутся поиски, Эйвена найдут слишком поздно. Оставалось только одно – попытаться дойти до посёлка самостоятельно.

Сидя на камнях, Эйвен «закрылся» от всего внешнего и погрузился в изучение состояния своего организма. Прежде всего, он должен был взять под контроль своего разума собственную нервную систему. Пока яд не нарушил нейронные связи, он сконцентрировал все жизненные силы на нейтрализацию чужеродных ядовитых соединений, в чём ему помогало и принятое внутрь зелье. Вскоре юноша ощутил, что вполне владеет своими мышцами. Боль в глазах, хотя и была всё ещё сильной, но терпеть её он мог.

Однако вернуть хотя бы частично зрение можно будет не раньше, чем через два-три дня.

Идти он мог, но куда?!

«Слепой, я легко собьюсь с пути, и буду блуждать возле посёлка, пока не стану жертвой плотоядных тварей или несчастного случая. Я не отыщу тропу в горах и не смогу подняться в долину», – подумал Эйвен удручённо. И вдруг, он нашёл выход!

– Хугг! – подозвал он орла. – Выручай, дружище! Теперь ты будешь моими глазами.

4.

Видеть глазами орла – вовсе не то же самое, что своими собственными. Мозг не мог посылать правильные команды мышцам, не получая информации от зрительных рецепторов, а «видя» совсем иную картину, с необычного плана. Поначалу Эйвен то и дело спотыкался и даже падал, прежде чем относительно сносно освоился с таким неординарным способом передвижения. Шёл он медленно, выверяя каждый свой шаг, но всё же продвигался вперёд!

В полдень ему удалось почти что чудом отыскать узкую тропу в горах и подняться по ней на вершину хребта, а затем спуститься в долину. Дальше путь лежал вдоль берега реки, резво бегущей к морю. Идти вниз по пологому склону стало значительно легче, и теперь ему не приходилось выверять каждый свой шаг, а вскоре он и вовсе вышел на ровную тропу. Это ободрило юношу. Теперь ему уже ничто не угрожало.

К вечеру послышался шум водопада.

Хугг парил невысоко, чтобы Эйвен мог видеть каждую кочку и камень на своём пути. В мозгу юноши возникла прекрасная живописная картина падающей в чашу небольшого озера воды, в котором купались обнажённые девушки. Вокруг – буйство зелени и цветов и яркая радуга на облачке водяной пыли.

Среди юных фей он заметил и свою подругу. Майя была восхитительно красива. Она стояла на большом гранитном валуне, грациозно прогнувшись и откинув голову назад, расчёсывая свои густые длинные волосы, ниспадающие до упругих округлых ягодиц. Влажные высокие груди, плоский гладкий живот и бёдра блестели в лучах солнца, отливая золотом. В своей естественной наготе она была так притягательно желанна, что Эйвен почувствовал сильное волнение и смущение. Он не мог отвести взгляда, ведь глаза орла смотрели на неё с бесстрастным безразличием, впрочем, как и на других девушек, со смехом резвящихся в прозрачной воде. Спасало то, что внимание птицы не концентрировалось на их обнажённых телах, а постоянно скользило по окрестностям.

5.

Расчёсывая свои густые шелковистые волосы, Майя думала о друзьях, ушедших в дальние путешествия и уже два месяца отсутствующих в посёлке. Без Эйвена и Айриса грусть и печаль всё чаще посещали её, хотя предаваться своим эмоциональным настроениям ей было некогда. Работы в посёлке прибавилось всем, а потому даже такой бесхитростный отдых у водопада она всё реже могла себе позволить.

Многие из парней, ушедших в Путь, уже вернулись домой. Ждали только четверых, чьё возвращение задерживалось более чем на неделю от обусловленного срока. За их судьбу тревожились все, но внешне никто не выказывал своих опасений.

Майя тоже с беспокойством ждала возвращения своих друзей. И Эйвен, и Айрис давно нравились ей, но пока никому из них она не могла отдать своё предпочтение. Оба юноши были хороши собой внешне, умны и бесстрашны, оба выделялись среди сверстников сильными характерами и целеустремлённостью, были лучшими из молодёжи и в разведке, и в охоте, да и любая другая работа спорилась в их руках. Она испытывала дружескую привязанность к обоим, однако выбрать сексуального партнёра и будущего супруга не торопилась.

Каждая девушка с нетерпением и душевным трепетом ждала важного события – Дня посвящения в мужчины. Пройдя обряд и став мужчинами, молодые люди должны были определиться в своих симпатиях и намерениях создать семьи, но решающее слово оставалось за Советом. Майя, как никто, остро чувствовала, что её судьба будет решаться не ею самой, а «просветлёнными», имеющими какие-то непонятные ей, но важные причины в выборе её будущего супруга и отца детей. Бабушка Айра не раз исподволь расспрашивала её, к кому из парней благоволит сердце. В общем, Майе было над чем подумать, ведь создание семьи – дело весьма ответственное, в котором нельзя полагаться только на чувства и эмоции. Интересы общины требовали рождения детей, превосходящих своих родителей не только в физическом развитии, но и в духовном плане. Но, главное, с каждым новым поколением люди посёлка должны были становиться всё более совершенными, чтобы хотя-бы на чуть-чуть приблизиться к тому образу Человека, который завещали им Создатели. В идеале – стать подобными богам. Этой великой цели было подчинено всё существование общины Фаро-Протера и бесчисленного множества других, разбросанных по просторам континента. Конечно, никто не запрещал предаваться чувственным наслаждениям с другим человеком, если оба испытывали друг к другу сильные чувства симпатии и сексуального притяжения, и всё же рождение детей жёстко контролировалось «просветлёнными». Никто не смел, ослушаться и пойти против решения Совета, избравшим супружеские пары по каким-то только им известным критериям.

Вот и сейчас Майя размышляла над этим, задумчиво расчёсывая волосы и глядя на подруг, с беззаботным весельем купающихся в озере. Никто не тревожил их. Младшие дети купались в другом озере, расположенном ниже по течению, у самого посёлка, а взрослые мужчины были заняты работой и никогда не подходили близко к этому месту во время, когда здесь отдыхали девушки. Вдруг, Майя заметила бредущего по тропе мужчину. Он двигался медленно и неуверенно, то и дело, запинаясь и едва не падая. Девушка поспешно подняла с камня асаму и прикрыла обнажённое тело.

– Девочки! К нам гость! – крикнула она подругам.

Девушки стали озираться по сторонам и, заметив постороннего, озорно засмеялись.

– Это же Эйвен! – крикнула одна из них, купающаяся ближе всех к тропе и потому узнавшая его раньше других. – Эй, Эйвен! С возвращением!

– Эйвен! – взволнованно воскликнула Майя, тоже разглядев своего друга. – Наконец-то!..

Проворно обернув вокруг бёдер асаму и заколов её булавкой, она поспешно соскочила с камня и побежала к тропе.

– Эйвен, иди к нам! – кричали девушки, дразня его и не скрывая свою наготу. – Иди, скорее! Мы так соскучились по ласкам!

– Бесстыдницы! – шутливо прикрикнула на них Майя. – Не видите, он же еле стоит на ногах от усталости. Ему не до ласк. Лучше дарите их своим парням.

Эйвен и в самом деле еле передвигал ноги и пошатывался. Он «видел» приближение подруги и, остановившись, негромко окликнул её:

– Майя! Помоги мне.

Она подбежала к нему и с ужасом вскрикнула, увидев красные глазные яблоки и распухшие веки друга.

– Что с твоими глазами?

– Плевок вуппи, – устало выдохнул он. – Не успел увернуться.

– И ты шёл вслепую?.. – охнув, она порывисто обняла его и поцеловала. А потом взволнованно зашептала: – Милый… Милый мой, я так ждала тебя… И Айриса… Идём, я поведу тебя.

Глава 13.

1.

Зрение почти полностью вернулось к Эйвену спустя три дня после возвращения в посёлок. Он сразу же рассказал Совету о встрече с чужаками. Его выслушали, но, казалось, эта весть никак не заинтересовала и не встревожила «просветлённых». Ему велели отдыхать и лечиться, чтобы снова предстать перед Советом в День посвящения. Эти три томительных дня он провёл практически в одиночестве. Только раз его посетила бабушка Айра. Старая ведунья осмотрела глаза Эйвена, приготовила какие-то примочки и снадобья, подробно рассказала, что и как принимать, затем удалилась, по обыкновению кряхтя и охая с лукавой ухмылкой и едкими шутками.

Еду ему приносила Майя, но быстро убегала, словно опасалась оставаться с ним наедине. Она выглядела потерянной и встревоженной, и Эйвен понимал причину такого душевного состояния подруги.

Все юноши, ушедшие в Путь, вернулись живыми и здоровыми, не было только Айриса. Это обстоятельство тревожило всех, но отправлять поисковую экспедицию было бессмысленно. На такой огромной территории в тысячи квадратных лу любой человек, даже самый опытный охотник, мог сгинуть бесследно.

Потери при испытании случались и раньше, но на то и испытание, чтобы доказать свою состоятельность в качестве зрелого мужчины, а не юноши. Слабый рано или поздно погибнет, не выдержав жёсткой борьбы за существование в этом мире, полном опасностей.

Эйвен тоже остро переживал о судьбе друга. Он знал, что Айрис отнюдь не худший из тех, кто прошёл испытание в дальнем путешествии. Но никто не защищён от роковых случайностей. Ведь и он сам не раз был на волоске от гибели.

Как бы ни было тяжело ожидание развязки, неотложные и важные дела не позволяли ему впасть в уныние. Уже на четвёртый день Эйвен почувствовал прилив сил и вышел из дома.

Было утро, но улочки посёлка казались непривычно безлюдными. Даже самых маленьких детей, обычно играющих на лужайках возле домов, он не заметил. Постояв немного в растерянности и раздумьях, Эйвен направился к Учителю. Возле самой двери дома Тэсиса он едва не столкнулся с выходящим оттуда Страйгеном. С почтительным поклоном юноша отступил в сторону, уступая дорогу старейшине.

– Эйвен, ты уже оправился? – поинтересовался тот, несколько отрешённо взглянув на него.

– Да, – ответил Эйвен. – Я достаточно отдохнул и могу быть полезным в любом деле.

– Очень хорошо. Сейчас каждая пара рук нужна. Поговорим после…

Эйвен почувствовал, что за внешним спокойствием Страйгена скрывается внутренняя напряженность и обеспокоенность.

– Что-то случилось? – спросил юноша.

– Так ты ещё не знаешь?

– Что именно?

– У нас гости. Они сейчас у Тэсиса. Там же весь Совет.

– Это те люди, о которых я говорил?

– Похоже, так и есть. Они пришли на рассвете.

– Сколько их?

– Трое.

– Всего трое? Что им нужно от нас?

– Эйвен, если Совет решит что-то сообщить людям, ты узнаешь.

– Я могу войти?

– Нет. Ты ещё не стал членом Совета, и тебя не приглашали.

– Но я… – попытался настоять на своём юноша.

– Ты выполнил свой долг и доложил о пришельцах, – оборвал его Страйген твёрдым, но негромким голосом. – Мы знаем о них столько же, сколько знаешь ты. Совет примет правильное решение. Или ты сомневаешься в этом?

– Не сомневаюсь.

– Тогда позаботься, чтобы никто не мешал переговорам с гостями, – сказал старейшина, смягчив тон. – Я надеюсь на твоё благоразумие, Эйвен.

Страйген посмотрел в глаза юноши с такой убедительностью, что тот смущённо пробормотал в ответ:

– Да, конечно…

2.

«Гости» вышли, в сопровождении старейшин, примерно через час и не спеша, направились к площади. Эйвен наблюдал за ними издали, стараясь не попадать в поле зрения ни чужаков, ни старейшин. Он сразу же узнал среди них того самого мужчину, что командовал пришельцами на поляне. Теперь он мог разглядеть его более подробно. Первоначальное интуитивное чувство неприязни лишь усилилось, когда Эйвен заметил мимолётное выражение превосходства и почти брезгливого презрения на лице вожака пришельцев, когда тот вышел из двери дома Тэсиса и, отвернувшись, что-то тихо сказал одному из своих спутников. Оба других чужака тоже не вызывали в душе юноши каких-то положительных эмоций и даже намёка на дружеское расположение. Все они были совершенно чужды ему в своей внутренней сути, хотя выразить свои ощущения в конкретных и чётких категориях Эйвен не смог бы.

Эти люди отличались от жителей побережья не только в одежде и манере держаться, но и внешне. Хотя все трое – очень крепкие физически мужчины, их кожа вряд ли подвергалась столь же интенсивному и длительному воздействию солнца, ветра и дождей, как у жителей побережья, да и оттенок её был гораздо светлее. Коротко стриженные тёмные волосы на затылке «украшал» странный выбритый знак, видимо, имеющий некое большое значение, наподобие тары или торма. Лица, словно высеченные из камня, не выражали никаких эмоций и казались такими же холодными и непроницаемыми. Только глаза постоянно обшаривали всё вокруг цепким внимательным взглядом.

Эйвен пошёл вслед за ними, сам не зная, зачем. На площади уже собирались люди посёлка, но лишь те, кто не был занят неотложными делами. Приглушённые голоса, раздававшиеся в толпе, несли ноты любопытства и неподдельного интереса, но быстро стихли при появлении старейшин.

Члены Совета встали рядом с пришельцами и не выказывали ни малейших признаков беспокойства. Наконец, вперёд выступил Тэсис и объявил:

– Люди Фаро-Протера! Сегодня к нам прибыли гости, – он обернулся и, указав рукой на пришельцев, представил их: – Они назвались Шахлудом, Лурдом и Медаром. – При этом каждый из чужаков сделал короткий шаг вперёд. Тэсис выдержал паузу и сказал: – Наши гости пришли издалека, с востока. Они желают остаться в посёлке на несколько дней, и будут жить в "Доме странников". Прошу не забывать наших обычаев гостеприимства.

После этой короткой речи, гостей повели в большой дом на краю площади, а жители посёлка стали расходиться.

Эйвен слышал, что многие, как и он, остались неудовлетворенны столь скудной информацией о пришельцах. Ни кто они и откуда, ни цель их визита не были прояснены. Однако расспрашивать об этом странников, изредка посещавших посёлок, было не принято. Каждый вправе рассказывать о себе только то, что считает возможным.

Дождавшись, когда старейшины вышли из Дома странников и направились каждый по своим делам, Эйвен нагнал Тэсиса.

– Учитель, мы можем поговорить сейчас? – вежливо спросил он.

– Да, Эйвен, – ответил Тэсис. – Ты хотел расспросить о наших гостях?

– О них. Откуда они?

– Ты же слышал: они пришли с востока.

– С востока?.. Это слишком неопределённо. Восточное побережье столь же протяжённое, что и западное. Почему они не сказали, откуда именно они родом, как называется их община? Да и что им здесь нужно?

– Эйвен, ты забыл об этических нормах?

– Нет, я прекрасно помню, что нельзя слишком настойчиво расспрашивать гостей. Но почему они сами ничего не рассказали о себе? Или всё же рассказали?

– Ну, хорошо, ты вправе знать то, что нам удалось выяснить… С их слов, они путешествуют по континенту с целью его детального изучения. В стремлении к знаниям нет ничего плохого. Это естественное желание любого человека. Однако нам они тоже показались неискренними, поскольку ни словом не обмолвились, что путешествуют на… летающем корабле. О том, откуда отправились в экспедицию, тоже весьма туманно было сказано, что из внутренних областей на северо-востоке, примерно в двух тысячах лу отсюда. Якобы их поселение расположено в устье большой реки, впадающей в море, разделяющее Рем и Мо.

– Это неправда?

– Затрудняюсь утверждать, что они лгут, но… Когда-то очень давно мне довелось бывать в тех краях. Большая река, действительно, там протекает. Вот только тамошние жители не похожи на них, да и поселения там редки. И ещё… их оружие… Такого нигде не делают, даже "Мастера".

– Это лучевое оружие, Учитель.

– Да. Но откуда тебе известно? – с удивлением спросил Тэсис и даже остановился, внимательно посмотрев ему в глаза.

– У меня есть похожее. Мне подарил его мой названный брат Хардер в городе Сатти-Йон-Си. Я хотел рассказать…

– Значит, ты всё же побывал в городе?! – не скрывая восхищения, негромко воскликнул Тэсис. – Я надеялся, что ты найдёшь его, но не был уверен. Что ж, нам есть, о чём поговорить, Эйвен.

Воодушевлённый словами Учителя, юноша с горячностью и волнением ответил:

– Мой брат рассказал мне, что в давние времена случилось ужасное… Люди подняли друг на друга оружие, и цивилизация раскололась на две части. Тогда зачинщики междоусобицы проиграли и были изгнаны на западный континент Фам. Учитель, теперь я уверен – чужаки прибыли оттуда. Они лгут, значит, помыслы их нечисты…

– Потише, парень, потише. Об этом всем знать ни к чему. Обсудим всё в доме.

3.

Близился День посвящения, а Айрис так и не вернулся. Эйвен не хотел верить, что с другом случилось беда, или он погиб. Не верила в это и Майя. Они редко видились, поскольку оба много работали: Эйвен вместе с десятком других юношей помогал Страйгену в мастерских, а Майя, как обычно, готовила снадобья под руководством старой ведуньи и лечила немногих больных.

После разговора с Учителем Эйвен всё свободное время скрытно наблюдал за «гостями». Прошла неделя после их появления в посёлке, а они не собирались уходить. Все трое быстро освоились и, пользуясь предоставленной свободой и гостеприимством жителей общины, легко входили с ними в контакт и расспрашивали обо всём, что их интересовало. Вопросы казались вполне естественными и обычными. Чужаков интересовал быт жителей посёлка, то, чем они занимаются, орудия труда и средства охоты. В течение нескольких дней гости побывали и в гавани, осмотрев маленький рыболовецкий флот, и в мастерских, где явно поразились технологиями и инструментами, и даже в хранилищах-холодильниках. Им охотно показывали всё, что они желали осмотреть, но объяснения давали несколько уклончивые и туманные. Похоже, на них произвело сильное впечатление техническое оснащение, и они упорно пытались разузнать, откуда в общине столь совершенные орудия. О Мастерах и том, как происходит обмен, не было сказано ни слова. Жители Фаро-Протера твёрдо соблюдали табу на самую важную информацию, а потому просто игнорировали такие вопросы, не желая обманывать гостей.