Отрывок из книги
Что происходит с человеком, когда он подвержен разрушительным силам душевной болезни? Когда же, в какой переломный момент начинаются страшные приступы, сильно изменяющие то поведение, которое в целом устраивало общество? Эти вопросы не являются ключевыми и поставлены без опоры понимания болезни, но я собираюсь на них ответить и начать свою историю с того места, когда у меня появились те самые симптомы, которые стали заметны окружающим, и это уже было необратимым, захватывающим всю душевную жизнь процессом, ведь сама эта тема, к сожалению, вызывает живой интерес у общества именно в таких случаях. Но эта книга написана все же не для этих людей, основной задачей здесь является оказание поддержки тем, кто находится во власти страшных болезней души, хочу ободрить именно этих людей, сильно измученных страшными переживаниями тяжелых болезней, показав им свой путь, в течение которого я справился с психозом, обретая свободу от гнета болезни и настоящее психическое здоровье. Так к чему же приводят сильные сбои психики и что же приходится терпеть под натиском сумасшествия и шокирующих волнений в душе именно самому попавшему в беду человеку? Раскрытие этого вопроса даст тем, кто сталкивается с этой проблемой, лучшее понимание очень незавидного положения психически нездорового человека. Самое главное, здесь вы узнаете о том, кто и как помог мне справиться с болезнью. Все эти темы представлены довольно полно, читатель может глубоко проникнуться теми переживаниями, в которых я находился огромную часть своей жизни, и довольно ясно проследить почти каждый шаг становления личности: от ее слабого, разбитого психозом состояния до довольно устойчивого и вполне свободного. Все это, но, впрочем, и не только, я для вас откровенно раскрою, описывая потоки приводящих к психозу чувств, бегство от которых погружало меня в маниакальные и депрессивные фантазии, когда почти полностью терялась очень важная связь с миром, по законам которого живут дееспособные люди. Постараюсь подробно изложить историю именно своих внутренних переживаний, тех скрытых ото всех волнений и проявлений психоза.
Я только закончил первый курс института и, к сожалению, больше не мог продолжать обучение: резко подскочила его стоимость, и много кто, в том числе и я, переводились в другие учебные заведения. Это, конечно, было потрясением, и я помню его волну в своей душе: вдруг из своего замкнутого, тихого, разбитого где-то внутри, почти постоянно тоскливого состояния, которое что есть мочи скрывалось от товарищей, я превратился на момент прощания с ними в того, как мне казалось, кем я все время своего студенчества мечтал быть, – именно в живого, легко идущего на контакт, уверенного в себе интересного человека. Именно таких, как правило, любят и уважают молодые люди, тех, кто пребывает в явном бодрствовании и живости. Но вот только я терял мир, для которого предполагался весь этот подъем, и в целом вместо еще большей тоски и печали на момент ухода я, наоборот, ликовал, совершенно не показывая своей неудачи окружающим, так, как будто со мной, наоборот, приключилось счастливое событие, озаренное, стало быть, радостью. «Может, так и надо?» – спросите вы. Но вот в чем дело: этот веселый подъем был взвинченным, нездоровым состоянием психики, частью поступающего горя невероятных масштабов. Я исчерпал на то время предел терпения тяжелых чувств и уже разрушался изнутри, теряя контроль, проваливался в бездну самого скверного для человека горя – ужаса безумия. А этот скачок настроения был первым эффективным явлением, переворотом отношения к реальности, предвестником начала болезни. Наполненный этой волной странной праздности, лихо ворвался я в другой институт, сдав вступительные экзамены, но обнаружил слабую в себе эрудицию, ведь маниакальные подъемы довольно сильно ослабляют внимание, необходимые свойства памяти и усидчивость. Но как-то напролом, силой нового в себе обаяния, которым, как я узнал, гордятся почти все носители подобного расстройства, смог все же поступить на следующий курс уже в другом институте, в то время как настроение мое начинало принимать уже лихие формы самой настоящей болезни.
.....
Стали замечать во мне что-то странное эти подростки, к которым я искренне привязался, ведь порой вылетали из меня мысли вслух. «У Васи крыша поехала», – передал мне слова одного наблюдателя один мой друг, совершенно убежденный, в свою очередь, в моей адекватности. Я же был тогда занят открытием третьего глаза и подобное замечание, все же помню, отложил себе в памяти, но на тот момент решил разубедить окружающих в такой их очень злой оценке моего темперамента. Но все больше доходили до меня реплики о моем безумии, и девочка, в которую я был тогда влюблен, сказала мне, не выдержав накала страстей, что надо мной все смеются. Произошла такая оценка не сразу, могу совершенно точно сказать, что многие, особенно близкие друзья, какое-то время были несомненно убеждены в том, что я самый настоящий бог, включая ту самую девушку, бабушка которой сказала моей бабушке о том, что внучка гордо утверждает, что Сережа бог, очень приятно, наверное, ей, что любовные интриги происходят с таким важным лицом.
Надо сказать, что то, что я считал себя богом, вовсе не шло вразрез с необходимым представлением о моей нормальности для любивших меня людей. Так необычайно складывались у меня отношения с огромным числом моих друзей, что я почти на каждое трудовое задание, связанное с довольно большим хозяйством, приводил к себе целые толпы подростков, увлекая их какой-то особой силой внутреннего магнетизма, и ребята совершенно бескорыстно выполняли тяжелый труд для помощи своему так горячо любимому другу. Были случаи, когда на огородных полях оказывалось свыше двадцати человек, и каждый был движим альтруизмом другого и, конечно, моим особым вниманием, которое помогало им чувствовать себя, я думаю, счастливее, и труд представлялся для них веселой игрой. Эти «походы к Васе на огород», уже многие годы повторяясь, стали обычным делом. Природа этого явления была во многом для меня загадкой, и возникшая идея обожествления смогла в таких условиях стать довольно прочно закрепленной, теперь для многих великий организатор Вася мог действительно когда-то быть тем пареньком Кришной, который весело вел вперед на картинках Бхагавадгиты ребят своей деревни. И даже повзрослев до двадцати лет, многие, причем самые устойчивые и умные из товарищей, верили, что дружат с настоящим богом. Как-то я припомнил, уже находясь в глубокой депрессии, это внушение своему другу, когда Вовка выразил довольно отталкивающий сарказм в мою сторону, и он начал оправдываться, и сказал: «Мы же верили тебе», – таким образом ловко прячась от правды, которая заключалась, думаю, в том, что его собственные маниакальные установки вполне гармонировали с моими, и их союз делал мою идею общей, что касалось и Димки, но эти два товарища были умнее и трезвее многих здешних ребят и все же оказались ловко одурачены.
.....
