Читать книгу 33-я армия, которую предали - Сергей Михеенков - Страница 1

Генерал-лейтенант М.Г. Ефремов не вошёл в плеяду полководцев Великой Отечественной войны, которые довели своих солдат до чертогов Победы, за что заслуженно получили маршальские звёзды, а также золотые и алмазные звёзды орденов и медалей. Он остался в истории войны как командующий 33-й армией. Хотя в ходе боёв командовал и 21-й, и 10-й армиями, был даже командующим Центральным фронтом.

Но именно с 33-й накрепко, теперь уже навсегда, связано его имя. По сути дела, эти две категории, два сочетания слов в их смысловом наполнении – равнозначны: 33-я армия и генерал Ефремов. Потому что когда говорят о 33-й армии, вспоминают и генерала Ефремова. Когда говорят о генерале Ефремове, вспоминают его погибших солдат.

В последние годы интерес к судьбе 33-й армии и имени её командующего заметно возрос. Одна за другой выходят книги, в различных изданиях появляются новые исследования и публикации, создаются телевизионные фильмы, проводятся тематические научно-практические конференции. Историки, писатели и журналисты воссоздают события октября 1941 – апреля 1942 г. Уже расписан буквально по дням ход боевых действий дивизий и подразделений, входивших в состав 33-й армии. В Вязьме, Юхнове, Тарусе, Наро-Фоминске и других городах России созданы музеи. В народе о генерале Ефремове слагают легенды. Его так и называют – легендарный командарм.

Что же происходит с именем генерала? А может быть, этот вопрос необходимо опрокинуть в самих себя, глубже, чтобы он зазвучал ещё и так: что же происходит с нами?

Жизнь человеческая конечна и до обидного коротка. Ещё более короткой бывает память об умершем. Но есть судьбы, над которыми время теряет свою магическую власть и всепоглощающую силу, ту власть и силу, которая сродни слепой и неумолимой силе земли, дёрна, со временем способных даже величайшую цивилизацию с её развитой культурой превратить в ничем не примечательный пустынный рельеф.

Живую суть имени генерала М.Г. Ефремова возвысила его смерть. Его трагедия. Его стенания и страдания, которые слились со стенаниями и трагедией в вяземских и юхновских лесах двенадцатитысячной его армии.

Русский философ Борис Петрович Вышеславцев, много размышлявший об этике долга и этике творчества, писал: «…трагизм не убивает, а очищает, даже восхищает. В этом чудо трагизма: как может трагедия, т. е. гибель и смерть, восхищать и быть прекрасной? Странная диалектика трагизма состоит в том, что гибель героев и мучеников она превращает в победу, что конец она превращает в начало чего-то иного, – что в «безвыходности» она предчувствует выход. Трагизм как бы вырывает из жизни, из плоскости быта и ежедневности. В этом есть скрытая радость и упоение. Радость состоит в том, что в трагизме дух, т. е. подлинное глубинное «я», впервые переживает и сознаёт своё царственное достоинство, свою абсолютную свободу от всех низших ступеней бытия, от всякой природы, от всякой необходимости. Но это особое достоинство и особая свобода: она принадлежит только тому, кто готов пройти через трагизм, кто имеет абсолютное мужество не дрожать за жизнь. Кто не боится «угрозы гибелью» – тому дан «залог бессмертия».

Такова природа нашего пристального и, я бы сказал, почтительного интереса к личности генерала.

Но нам ещё предстоит ответить и на второй вопрос: почему же именно нас и именно теперь так волнует эта трагическая личность? Ведь были в истории Второй мировой войны и другие эпизоды с другими героями, которые каким-то образом можно приложить к нашим размышлениям. Были герои и в нашй армии, и в другой.

В январе 1943 г., когда под Сталинградом судьба 6-й полевой армии Паулюса была уже решена, когда немецкие генералы, находившиеся в «котле», подчинившись року, ждали прихода советских автоматчиков, чтобы передать им своё личное оружие и тем самым смиренно принять статус военнопленных, – в эти самые минуты у железнодорожной насыпи южнее устья реки Царицы командир 71-й нижнесаксонской пехотной дивизии, вытащив из окоченевших рук замерзающего солдата карабин, стоял во весь рост, не пригибаясь и не прячась, и стрелял в сторону наступающих до тех пор, пока пулемётная очередь не сразила его. Тем последним сражающимся солдатом 71-й нижнесаксонской пехотной дивизии был генерал-лейтенант фон Гартман. Кто из немцев помнит о нём?! Нам-то незачем восхищаться чужими подвигами… Но и немцы не помнят о генерале Гартмане. Но воздали почести героизму и мужеству генерала М.Г. Ефремова, отметив, что командующий и его солдаты «дрались, как львы».

И я думаю, что настало время, когда наша народная мыслящая душа вызрела настолько, что может чувствовать необходимость размышлять о последних днях жизни генерала М.Г. Ефремова и его смерти в рамках тех этических и даже религиозных воззрений, в которых она рождена и воспитана. Как ни парадоксально это может прозвучать в приложении к конкретному человеку, который в своих приказах по армии столь широко и вольно применял большевистскую риторику. (Всё дело в том, что в те годы большевизм цементировал русскую государственность. А в годы войны – русский характер. Но это уже другая тема.)

И, видимо, обретя только такую степень внутренней свободы думать и чувствовать, мы сможем, наконец, уловить ту ноту звучания прошлого, собственно истории, которая и поможет нам пристальнее всмотреться в это прошлое, чтобы понять настоящее. Всмотреться во все причины и следствия, в каноны и кануны. И почувствовать, наконец, природу своего восхищения, той «радости упоения», о которой говорил философ.

Есть некая закономерность того, что этот пристальный взгляд в прошлое, это осознанное внимание к голосу из 1942 г., это восхищение перед «царственным достоинством духа», происходит именно сейчас, когда страна и общество переживают нелёгкие обстоятельства исторического разлома, когда многое из повседневной жизни современника может быть приложимо к тем обстоятельствам, в которых действовал наш герой и его солдаты.

И последнее, о чём необходимо сказать несколько слов, это собственно название книги и то, почему она названа «АРМИЯ, КОТОРУЮ ПРЕДАЛИ».

Невозможно выдумать судьбу. Она складывается. Точно так же сложилось и название книги, которую вы держите в руках.

И тем не менее я понимаю, что кого-то покоробит слово «предали». Этот глагол, за которым, как и за каждым глаголом, всегда – действие. У кого-то возникнут естественные вопросы: кто предал? как предал? почему предал?

По-первых, я и сам не смог ответить на многие вопросы. Более того, чем больше занимаюсь темой гибели Западной группировки 33-й армии и командарма М.Г. Ефремова, чем глубже погружаюсь в обстоятельства последних дней и часов жизни многих моих героев, тем больше возникает вопросов и тем труднее найти ответы на них. Да, в армии были предатели. Да, и в самом штабе армии был человек или группа, которые работали на немцев. Во-вторых, в смысл названия я закладывал не столько это, сколько то, что происходило с историей трагедии армии и командарма потом. Как замалчивалась правда. Как доживали ветераны 33-й, многих из которых в собесах и военкоматах не призвали даже участниками Великой Отечественной войны с предоставлением предусмотренных законодательством льгот и скромных бытовых благ. В-третьих: и теперь ещё вокруг имени командарма 33 клубится очень много лжи и недомолвок. Как будто кольцо гибельного окружения вокруг 33-й армии и её генерала ещё не разорвано.

Трагедия 33-й и её командующего не завершилась в апреле 1942 г. в Шпырёвском лесу, на Угре и в сосняке близ села Слободки с гибелью тысяч бойцов и командиров, пытавшихся вырваться из окружения. «Трагизм не убивает, а очищает…» И этот очистительный свет сейчас проливается в равной степени и на историю почти семидесятилетней давности, т. е. на прошлое, и на наши лица и души, т. е. на настоящее.