Читать книгу Трещина должна быть ликвидирована - Сергей Николаевич Беликов - Страница 1

– Ребята! – на лбу у Юры Ниточкина обозначился мучительный мыслительный процесс. – Сколько же мы не виделись?

– А ты посчитай, – хмыкнул Стёпушка. – Последний раз пересекались на вечере встречи, посвященном 20-летнию нашего выпуска. Тогда нам было по 37 лет. Сейчас по 52. То есть, 15 лет прошло.

– Да, – вздохнул Юра. – Жизнь пролетела, как одно мгновение.

– А, правда, Юрок, говорят, что ты к нам вернулся насовсем? – поинтересовался Роберт.

– Правда, Робик. Обосновался в родительской квартире.

– Мы слышали про смерть Анны Тихоновны, – тихо проговорил Стёпушка. – Прими наши соболезнования.

– Спасибо. Только… никто не бессмертен, а мама пожила, дай Бог каждому. Несколько месяцев не дотянула до 90. Я ведь у нее младшенький…

– А чего уехал из столицы? – Роберт разлил водку по рюмкам. – Бизнес не пошел? Разорился?

– Бизнес в порядке, только сейчас в других руках. Я женился поздно и по большой любви. Двое детей родилось. Гордился своей семьей, пока не выяснилось, что супруга – казачок засланный. Она вышла за меня замуж, чтобы бизнес к рукам прибрать. Они с любовником план хитрый разработали. Ленка стала бухгалтером в фирме. Все вызнала, всю информацию получила. Потом развод, суды. А суд у нас женщин с детьми не обижает. Он обижает мужчин… В общем, после крушения империи из имущества у меня осталась одна квартира двухкомнатная в центре Москвы. Я сдал ее порядочным людям, чуть дешевле, чем мог бы. Так что денежки капают, а я на родине раны зализываю… Ладно, не будем о грустном. Ты, Робик, говорят, все еще служишь? Но ты же уже во время встречи выпускников планировал на пенсию идти…

– Так я и ушел. А потом вернулся. Работать некому. Пришлось ветерану милиции форму надеть. Да еще и беда у нас. Ты, наверное, в курсе.

Юра Ниточкин кивнул. В городе и его окрестностях орудовал маньяк по кличке Ночной охотник. На его счету было 7 убитых женщин.

– Так и не женился?

– Нет, – покачал головой Роберт. – Всегда мечтал о семье. Чтобы любимая жена была, единственная на всю жизнь, и ребятишек полон дом… Но с нашей собачьей работой когда жениться и детей заводить? Вот и остался один. Блин, опять о грустном. Какая-то безнадега, мужики. Давайте выпьем, что ли?

Трое сдвинули рюмки, но только двое их опорожнили. А третий, понюхав, брезгливо сморщился и поставил емкость с нетронутой водкой на стол, даже не пригубив.

– Что случилось, Степушка, – участливо поинтересовался Юра Ниточкин. – Это же фирменная водка! Не самопал осетинский! Ты любил когда-то выпить! Брался за рюмку, и в глазах твоих зажигались огоньки! Нежели годы сделали из тебя трезвенника?

– Вы не поверите! – вздохнул Степан. – Душа принимает, а вот желудок бунтует!

– К врачу надо, – усмехнулся Юра.

– Можете смеяться. Выпью чуток и начинаю умирать!

– Ты хоть знаешь, что с тобой? – в отличие от Юры Роберт был само участие.

– Догадываюсь, – махнул рукой Степушка.

– Так поделись проблемой с друзьями.

– Это долгая история.

– А мы никуда не торопимся, – Юра взял четвертинку огурца и вгрызся в неё зубами. – Времени у нас валом. Рассказывай!

Степушка с сомнением поглядел на приятелей.

– Могу рассказать. Мне не жалко. С чего начать, не знаю.

– С самого начала, – предложил Роберт.

– Да, – поддержал его Юра. – Как говорится, танцуй от печки.

– И где же та печка? – Степушка задумался.

Степану было уже хорошо за 30, когда он заполучил Валечку. Невеста – красавица, грудь, как у «Мисс Вселенная». Она нарочно носила летом облегающие маечки и кофточки, чтобы парни от восхищения укладывались штабелями.

Свадьбу сыграли не шикарную, зато весёлую. Казалось, живи и радуйся. Но не тут-то было.

Степушка был безразличен супруге. Замуж за него она вышла потому, что он подходил ей по всем параметрам. Старше на 12 лет, взрослый мужик, не мальчишка-сопляк. В то же время достаточно молодой. (Степушка ничего не домысливал, не фантазировал, Валечка объяснила ему всё в покаянном письме, кажется, совесть ее все же покусывала). А еще добрый, умный, с чувством юмора. Учитель русского языка и литературы с неплохой перспективой. Валиными действиями руководил банальный расчёт.

Впрочем, брак по расчету – не самая худшая вещь на земле. Любовь была-была и вот – нет ее. А расчет остается. И жили бы Степушка и Валечка долго и счастливо, и умерли бы в один день… Но времена изменились. В Россию пришел капитализм.

Люди стали создавать свои фирмы, занялись бизнесом, поставили ларьки, купили магазины, богатели, всё теряли и снова сколачивали состояние. И только Степушка оказался способен лишь на то, чтобы вколачивать в головы неучам знания. Он продолжал приносить в дом жалкую зарплату педагога. Молчаливо терпел унижение нищетой. А тут еще один за другим родились двое ребятишек. Денег перестало хватать даже на еду.

Над Степушкой ржали ученики и педагоги. На уроки он ходил в потертом немодном костюме и выцветших рубашках. Только спиртное как-то ослабляло унижение. Степушка начал попивать.

Если бы Валечка любила мужа, то она бы продолжала терпеть и боролась бы до конца. Но так как он был безразличен, женщина поняла, что надо менять жизнь, срочно устраивать свою судьбу. Однажды она встала перед зеркалом, и честно сказала сама себе, что от красоты осталась последняя смазливость. Изящный акварельный мазок юности, чудом сохранившийся, пока не смытый темной водой зрелости. И лет через 10-15 Валечка превратится в стопроцентную каргу. Из чего следует, что времени у неё в обрез.

Где женщина выкопала старичка-генерала, не знал никто. Но она уехала к нему, бросив законного мужа и прихватив детей.

Старикашка, правда, оказался еще тот. На пенсию не собирался, за своё место в Министерстве обороны держался руками и зубами. Не успела Валентина и глазом моргнуть, как у нее вырос живот. Зато для неё наступили безбедные времена.

А вот Степушка покатился по наклонной плоскости. Старый, но верный самогонный аппарат-ветеран прописался на его кухне постоянно.

Прошло 4 года с тех пор, как его бросила Валентина. Аппарат функционировал в усиленном режиме. Степушка стыдливо торговал самогонкой, зарабатывая на сахар и дрожжи. Без сырья ведь не получишь продукта. Себе он оставлял чистую прибыль, которая вечером безжалостно уничтожалась под нехитрую закуску.

С утра трещала голова, поэтому сеятель «разумного, доброго, вечного» приходил в школу с бутылкой зелья в стареньком портфельчике. Приговаривал её с физкультурником, тоже выпивохой со стажем, и в начале урока засыпал прямо в классе. Дети, кстати, Степушкку не выдавали, блюли свою выгоду. Они вели себя идеально, сидели в компьютерах, планшетах и телефонах, выполняли домашние задания. Ученики не орали, по классу передвигались исключительно на цыпочках. К концу урока Степушка просыпался, выставлял отметки, в основном, четвёрки и пятёрки. Успеваемость по русскому языку и литературе в его классах прямо-таки зашкаливала.

Сколько это могло продолжаться, трудно сказать, Слух об учителе-пьянчуге, который спит на занятиях и выставляет пятёрки задарма, рано или поздно дошел бы до посторонних ушей. Степушку застали бы на «месте преступления» и турнули бы из школы. Может быть, спасая честь мундира, начальство скандал бы замяло, но работу учитель потерял бы.

Однако в одночасье ситуация изменилась. Как-то вечером Степушку от принятия очередной дозы «успокоительного» отвлек звонок в дверь. Он отщелкнул замок, и в узкую прихожку ввалился длинный худой парень.

– Привет, папуля! – пророкотал он ломающимся баском.

Пьяненький родитель только руками всплеснул. Приехал сын Сергей.

– Корней! – воскликнул он, вспомнив детское прозвище сына.

– Есть будешь? – спросил Степушка и, уловив в глазах Сережи голодный блеск, покачал головой сокрушенно. – Только вот особых разносолов у меня нет. С финансами завал. Позавчера откупорил банку огурцов, хлеба купил, можно пожарить яичницу. Что открыть, шпроты или кильку в томате?

– И то, и другое, – сглотнул слюну Корней. – А яиц штук пять. Можно даже шесть…

– Куда же тебя несет? – Степушка наблюдал, как сын жадно поглощает, почти не разжевывая, консервированную рыбу. – Мы не виделись года два… Какой у тебя сейчас рост?

– Осенью был метр 92, – застенчиво пробормотал Корней. – Но с тех пор я вырос ещё, – глаза мальчишки налились сытой истомой, выпирающие скулы залоснились, он улыбнулся и умиротворённо захрустел соленым огурцом, заедая его свежей корочкой. – Хорошо дома!

– Рад тебя видеть. Ты в гости? Надолго?

– Нет, папуля, я не в гости. Я к тебе жить. Если, конечно, не выгонишь…

Ничто не вечно под луной. Наступили и для Валечки худые времена. Старого воина выжили с должности молодые интриганы. Но генеральская пенсия – это не генеральская зарплата. Привыкшая к достатку Валентина живо ощутила разницу.

Материальные трудности лучше людей не делают… Новоявленный пенсионер окрысился на пасынка Серёжу. Парень, мол, тянется вверх не по дням, а по часам. Каждый год покупай ему новый костюм, пальто, обувь. Не говоря уже о таких мелочах, как носки, трусы и майки. Да и лопает мальчишка в два раза больше взрослого. Генерал сообщил, что не желает обделять своего ребёнка, привечая чужого. Пряников на всех не хватит! Вася ещё совсем маленький, пусть остаётся, но Сергей – лишний рот, обуза. От него необходимо избавиться. У парня есть отец, вот пусть он сыном и занимается!

Валентина ничего не посмела сказать в ответ. Для того, чтобы написать заявление и забрать из школы личное дело Серёжи, много времени не потребовалось. Вещей у мальчика набралось всего ничего. Денег на дорогу генерал дал. Валентина, глотая слёзы, посадила сына на поезд и отправила к папочке.

– Если и ты меня вышвырнешь, – вздохнул бедняга Корней. – Придётся подаваться в бомжи.

Добряк по натуре Степушка был не способен выгнать из дома даже старую собаку. А тут родной ребёнок.

– Живи, – махнул он рукой. – Тяжело будет. Но как-нибудь протянем…

– Лишь бы не ноги, – мрачно пошутил Корней и нырнул в кухню за чайником. Вернулся озадаченный.

– Пап, ты самогонный аппарат наладил. Приторговываешь самогоном?

– Ну, да, продаю. И выпиваю. Нельзя что ли?

– Продавать – это выгодно, – согласился Корней. – Это бизнес. А пить плохо. Потому что дорого. У нас сейчас каждый рубль на счету будет. Я ведь расту! Вещи и обувь придется часто покупать. Ты можешь пока не выпивать? Временно!

– Что ты такое говоришь? – возмутился Степушка. – Намекаешь, что твой отец алкаш? Подбирай выражения! Конечно, я могу не пить! Столько, сколько надо!

– Отлично! – обрадовался Корней. – Значит, с этой минуты ни капли! Выручка с торговли будет пополнять семейный бюджет. Идёт?

– Идёт, – согласился Степушка, как все алкоголики он легко давал обещания и легко их нарушал. Покосился на остаток самогона в бутылке, оставалось граммов сто. – Можно я допью? И больше не буду! Клянусь!

– Мы же договорились только что, – в глазах Корнея замерцали странные огоньки. Степушке почему-то стало не по себе. Он вдруг разозлился:

– Я же сказал, что это – последнее! – плеснул самогон в стакан и высосал алкоголь.

И вдруг вулкан боли забулькал в Степушкиной утробе. Раскаленная лава опалила огнем нутро. Расплавленная магма обожгла желудок, кишки, печень. Мышцы живота напряглись до каменного состояния. Однако, несмотря на глубинный жар, шею и лицо Степушки залил ледяной пот.

Извержение вулкана продолжалось минуты две-три, но его хватило для того, чтобы Степушка затвердил: лучше, чтобы это не повторялось. В следующий раз можно и Богу душу отдать.

…– Постой-ка, – перебил друга Юра Ниточкин. – Я правильно тебя понял? Твой сын одним взглядом отбил у тебя охоту к выпивке? Да так, что уже 2 года тебя мутит от водки?

– Если бы только от водки? – жалобно проныл Степушка. – Даже от столового вина и пива…

– Да, тебе не позавидуешь, – сочувственно кивнул Роберт. – Но мы, слава Богу, не загипнотизированные! Повторим, Юрчик?

– С удовольствием! – кивнул Ниточкин. – Твой сын, Степушка, скорее всего, экстрасенс. Причем очень сильный! Ты не замечал за ним каких-то странностей? Может быть, он вел себя необычно?

Степушка задумался.

Корнею было 5 месяцев, когда папаша вышел погулять с малышом. Тот лежал в коляске. Отец с сыном притормозили возле автобусной остановки.

И вдруг младенец принялся орать. Весьма громко. Крошку прямо-таки корчило под пеленками. Он хрипел и задыхался, выплевывал соску, которую подсовывал ему взмокший от усилий Степушка.

Люди, ожидавшие автобуса, хмурились, смотрели на них неодобрительно. Но Корней не унимался. Он посинел от плача. Степушка взял сына на руки, нежно встряхнул чадо и сделал несколько шагов. Неожиданно Корней стал рыдать тише. И чем дальше отец отходил от остановки, тем спокойнее становился ребенок.

И вдруг Степушка услышал со спиной ужасающий грохот. Двое в доску пьяных ментов на машине с мигалкой съехали с проезжей части на тротуар и врезались в остановку. Четыре человека погибло на месте, двоих увезли в реанимацию, коляска, в которой недавно лежал Корней, превратилась в груду железа. Но отец с сыном не пострадали.

– А когда Сергею было 9 лет, он вылечил за ночь брата Васю от воспаления легких, – вспомнил Степушка. – Сказал, что извлек у него из груди клубок ядовитых змей…

– Поразительно! – воскликнул Юра Ниточкин. – А ты не боишься, что о способностях твоего ребёнка узнает ФСБ или какие-нибудь спецслужбы? И они попробуют использовать Корнея в своих грязных целях?

– Не боюсь! Ты меньше смотри голливудских блокбастеров! Мы же не на Западе живем, не в США. Российский махровый рационализм служит нам гарантией безопасности. Органы в чудеса не верят, а талант Корнея граничит с чудом.

– Наверное, ты прав! – воскликнул Юра Ниточкин, глаза его загорелись. – А как бы познакомиться с твоим волшебником?

– Чего проще? Скоро появится, и познакомишься, – Степушка прислушался к шаркающим шагам на лестнице. В дверь позвонили. – А вот и он! Легок на помине.

Парень действительно был неимоверно высокий, с детским лицом, вытянутым и очень узким. На подбородке и щеках алели юношеские прыщи, на скулах и длинном носу скопились конопушки. Мальчишка был очень некрасив, тем не менее, и Юра, и Роберт смотрели на Степушку с завистью.

– Да, – сказал полицейский. – Хорошо, когда рядом с тобой такой молодец. Счастливый ты, Степка!

– Везунчик, – добавил Юра Ниточкин. – У меня вот два богатыря… Вот такие пацаны! И где они? Даже в школу ходят с телохранителем. Ленка наняла. И охраняет он Андрюшку с Антошкой, как я понял, именно от меня. Если попробую с ними заговорить, то… кто знает, какие у того хмыря полномочия? Еще пальнет в меня. Придётся ждать, пока ребята станут взрослыми. Тогда я смогу видеться с ними без опаски. Только вряд ли они этого захотят… Думаю, мамочка промыла им мозги. И будет настраивать против меня дальше. Уверен, сейчас ребята считают меня последней сволочью.

– Опять о грустном? – Степушке было неловко чувствовать себя счастливее друзей. – Лучше познакомьтесь с Серёжей. Сергей, это мои школьные приятели. Представляешь, когда-то и я учился в школе… Роберт Генрихович! Дядя Юра! А это мой Сергей! Или по-домашнему Корней!

Мальчишка застенчиво улыбнулся и протянул мужчинам руку.