Отрывок из книги
Гудков не сразу сообразил, где он. В голове висел туман, сквозь который нельзя было разглядеть те отрезки прошлого, которые объяснили бы место и обстоятельства. Разогнать вязкую пелену усилием воли не получилось – мышление незнакомо замедлилось, и повелительные импульсы шли слишком медленно или не доходили вовсе. Руки, колени и челюсть саднило, затылок нудно пульсировал. Боль тоже ощущалась как-то тускло: чувствовалось, что дело серьезно, но что-то остроты не было. Внутри тела была незнакомая пустота и невесомость. Перед глазами все плыло. Хотя он только что очнулся, было странное чувство, что он давно бодрствовал, но отчего-то только сейчас мозг включился в реальность. А что было до этого? – неизвестно. Последнее, что он отчетливо помнил – бар и виски в компании какого-то незнакомца.
Он сосредоточился и сфокусировал зрение. Стекло, люди рядами, как в зрительном зале, высокий стол, за которым сидят трое, столбики-приставы. Суд. Почему его судят? Кто этот человек, с которым он выпивал? Как он оказался в баре? Это на него не похоже, к тому же вчера была только среда. Пить среди недели в кабаке… Ответов не находилось. Даже от этих несложных выкладок голова начала пульсировать глубокими болезненными спазмами, глаза заволокло водой, уши заложило.
.....
Гудкову казалось, что его измазали чем-то, что не получится отмыть до тех пор, пока живы все те, кто был в комнате. Все остальные, судя по лицам, чувствовали примерно то же. Одна медсестра сияла ярче кафеля стен. В то же время Гудков чувствовал за всеми этими унижениями какую-то закономерность, естественность. Они убийцы, рабы, а значит с ними могут творить все, что угодно. Это правильно, потому что законно.
– Так, мальчики. Теперь у нас помывка.
.....
