Читать книгу Проклятое сокровище - Сергей Поляков - Страница 1

Эта история произошла много лет назад.Я ее услышал впервые от своего деда,который в свою очередь слышал от своего.

Случилось это в ту пору,когда в лесах водились лешие,а в озерах-русалки.По деревням селились ведьмы,нагоняя на людей и скот порчу.

А люди, в свою очередь,губили свои души в поисках кладов…

…Жили в одной деревне,два брата-близнеца-Иван да Егор.Отец и мать у них померли давно,жили они у старого деда,приютившего их после смерти родителей.

Им было по 20 годков,когда не стало старика,оставив им в наследство полуразвалившуюся избу,да старую лодку,совсем иссохшую,но тем не менее еще кое как державшуюся на воде.

Иван,вернувшись с кладбища,сидел у окна,задумчиво подперев голову руками.В избе царил полумрак-последнии лучи заката едва пробивались сквозь затянутые паутиной окна.

Тишину нарушал лищь скрип старого пола под шагами вошедшего Егора.

–Ну что?Как жить будем Егор?-голос Ивана звучал глухо отот невыразимой тоски,будто каждое слово давалось ему с усилием.

Егор подошел к окну и приставив лавку, сел напротив Ивана.

– Ну что? Как жить будем, Егор? – голос Ивана звучал глухо от невыразимой тоски, будто каждое слово давалось ему с усилием.

Егор подошёл к окну и, приставив лавку, сел напротив Ивана. В его глазах мерцал недобрый огонёк, которого брат прежде не замечал.

– Иван, – Егор беспокойно забегал глазами, словно пытаясь ухватить ускользающую мысль, —

– Старые люди… – тихо, словно про себя, произнёс Иван, не отрывая взгляда от тёмного угла, где по‑прежнему шевелилась паутина.

– Старые люди- старые люди – тихо повторил Иван, отвернувшись к окну.

Во дворе, заросшем крапивой да чертополохом, рос клён. Иван любил этот клён – он посадил его шесть лет назад вместе с дедом. Теперь дерево разрослось: мощная крона раскинулась широко, а листья, освещённые заходящим солнцем, переливались всеми оттенками зелёного – от изумрудного до почти золотого.

Иван прижался лбом к прохладному стеклу. Вспомнил, как дед, сгорбившись, держал в руках саженец, а он, юный и полный сил, рыл лунку.

– Это не просто дерево, – шептал тогда старик, осторожно расправляя корешки. – Это память. Пока оно живёт – и мы живём.

Сейчас клён шумел листвой, будто что‑то пытался сказать. Ветер пробегал по ветвям, и казалось, будто дерево качает головой – то ли в упрёке, то ли в печали.

«Дед бы не одобрил, – подумал Иван. – Он бы сказал: жадность – первый шаг в пропасть».

– Иван, я прошу тебя, умоляю… – голос Егора дрожал, глаза лихорадочно блестели. – Только сегодня открываются «ведьмины сокровища». После этого момента ждать ещё десять лет. Десять лет!

Он шагнул ближе, схватил брата за рукав рубахи.

– Успокойся, – суровый голос Ивана на мгновенье заставил Егора умолкнуть.

Но лишь на миг. В глазах брата вновь вспыхнула отчаянная мольба, голос задрожал, срываясь на шёпот:

– Иван, Иван… Я… я знаю дорогу. Я… ходил к ворожке, – голос Егора дрогнул, словно он сам испугался сказанного.

Иван медленно повернулся. В полумраке избы его лицо казалось высеченным из камня – ни тени эмоции, лишь глаза, в которых тлел недобрый огонь.

– Что ты сделал? – тихо, почти шёпотом спросил он. – Ты… ходил к этой ведьме? Подумал ли ты о своей душе, грешник?

Голос его дрожал от ярости, но в глубине звучала боль – такая острая, что Егор невольно отступил на шаг.

– Что мне думать о душе, когда тело жаждет насыщения, – повторил Егор глухо, и в голосе его звучала не дерзость, а отчаянная, почти звериная тоска.

– Лукавый тебя попутал, – внезапно успокоившись, проговорил Иван. Голос его звучал ровно, почти бесстрастно, но в глубине глаз по‑прежнему тлел тревожный огонь.

– Ха‑ха‑ха! Да‑да! Лукавый! – Егор резко вскинул голову, смех его резанул тишину, как битое стекло. – Но я не намерен прозябать в этой… в этой халупе! Ты понял? Не намерен!

Он шагнул к Ивану, вцепившись пальцами в его рубаху:

– Этой ночью, ровно в полночь, я иду в лес. Если ты считаешь себя моим братом… ты пойдёшь со мной.

В его голосе слышалась ярость – горячая, обжигающая, – и одновременно мольба, тихая, почти детская, от которой у Ивана сжалось сердце.

Иван взглянул на него своими голубыми глазами – в них читалось не просто сожаление, а глубокая, почти физическая боль, будто он уже видел то, чего Егор ещё не мог разглядеть.

Егор не выдержал:

– Ну! – выкрикнул он, сжимая кулаки. – Что молчишь? Говори!

Тишина давила. Даже ветер за окном притих, словно прислушивался.

– Ты мой брат! Я иду с тобой… – слова вырвались словно сами собой, и в тот же миг Иван почувствовал: что‑то внутри надломилось.

Егор замер на пороге, обернулся. В его глазах вспыхнул не столько восторг, сколько странное, почти пугающее облегчение – будто он уже не верил, что брат последует за ним.

– Значит… значит, в полночь? – голос Егора дрогнул.

– В полночь, – повторил Иван, и собственный голос показался ему чужим. – У старого дуба.