Читать книгу Меч Рассвета - Сергей Раткевич - Страница 1

Засыпая, чудовища бормочут себе под нос удивительные сказки. Сказки про облачных всадников и менестрелей, затерянных королей и уснувших витязей, огненных драконов и принцесс, встающих из воды. Засыпая, чудовища много чего бормочут. Говорят, лучшие сказочники – те, кому удалось подслушать это рокочущее, как море, бормотание.

Кто, обладая эльфийским слухом, слышит его за тридевять земель в шорохе ветра, в шелесте деревьев и трав. Лучшие песни эльфов – эхо таких сказок.

Кто, обладая гномьим упорством, собирает эхо этого бормотания. Оно каменное, это эхо. Лучшие камни гномов – эхо таких сказок.

Кто, обладая человечьей удачливостью, с человечьим же нахальством просто приходит к костру. Авось не съедят. Авось сказку скажут.

Засыпая, чудовища становятся не опасными. Но… кто из нас может сказать с уверенностью – в самом ли деле они спят?

* * *

Архимаг стоял на гигантской черной скале, сотканной из уснувшей Силы. Он и сам теперь состоял почти что из одной Силы. Бумажная тюрьма сгорела еще раз, теперь – окончательно. Его создатель – Эстен Джальн – сам зачеркнул его. Отказался от права на свое творение. Отныне и навсегда Архимаг свободен. Бумажная тюрьма сгорела, а небогатые запасы когда-то поглощенной им плоти почти полностью растворила его собственная злобная магия. Архимаг был скопищем непомерной силы, а в руке он держат неиссякаемый ее источник – вожделенную Чашу Тьмы. Это был миг его триумфа. Голос Чаши пел, нашептывал у него в голове, и многочисленные эха вторили ему на разные лады, славя Архимага. Это было то, к чему он все это время стремился, то, чего жаждал, что было обещано, нашептано, заповедано, то, что должно было принадлежать ему и только ему. Он уже ощущал, как головой достигает неба. Да что там – небо! Он возвысится куда выше любого неба! Этим наглым выскочкам – богам, придется убираться прочь!

Архимаг улыбнулся и медленно поднес Чашу к губам…

И Чаша выпила Архимага.

Его улыбка какое-то время еще дрожала в воздухе, жалко трепетала, как угасающая свеча. Потом и она с тихим жалобным стоном втянулась в Чашу Тьмы. Втянулась и исчезла. Чаша удовлетворенно выдохнула и сыто рыгнула. Бока ее сияли злорадным торжеством.

Она висела в совершенно пустом пространстве. Висела сама собой, никто ее не держал больше. Напротив, это она держала. Целый мир держала она за горло. Просто мир об этом еще не знает. Он дышит спокойно, не ведая того, что это его последние вздохи. Не зная, что незримые пальцы вот-вот сожмутся…

* * *

Огромный каменный дракон медленно закрыл каменную пасть. Мягко дрогнул воздух. Чуть приоткрылось каменное веко. Золотистое пламя драконьего взгляда скользнуло по окружающим его скалам.

В миг, когда Его Милость господин Архимаг исчез, поглощенный Чашей Тьмы, в денгерских горах начал просыпаться один из старейших хранителей этого мира. Вековой сон был прерван. Мир оказался в опасности. Мир нуждался в защите.

Или… это всего лишь сон?

Громады скал не рвут на части небеса Небеса не обрушиваются на землю. Вековечный холод не сковывает всякое движение. Иссушающий жар не палит все живое. Тишина. Никто не зовет на помощь.

Сон?

Драконий глаз обозрел окружающие скалы и вновь закрылся. Не так легко пробудиться от почти что вечного сна…

Топот копыт и звуки рога наотмашь хлестнули по скалам.

Дракон не стал вновь открывать глаза. Вместо этого он еще тесней прижался к скале, на которой еще недавно так сладко, так вечно спал. Он прижался к скале, прислушиваясь.

Сон?

* * *

Смеркалось. На окраине темного-темного леса горели костры. От костров доносились веселые голоса и звонкие песни.

– Стой, кто идет?! – словно сталь, прозвенел девичий голос.

– Зикер Барла Толлен со своим отрядом, – отозвался старый маг. – А вы, бедненькие, в карауле?

– Мы не «бедненькие», мы – боевой отряд «Смерть Врагам!» – сурово возразила Агрэтта Илсене. – И только ваш возраст удерживает меня…

– Приношу глубочайшие извинения, госпожа командир. – Зикер поклонился до самой земли. – Простите старого дурака, склероз, знаете ли, замучил… а тут еще и ревматизм окаянный…

– Ладно. Прощаю. Проходите, – чуть более мирно отозвалась девушка.

Цепочка костров развернулась, освещая вновь прибывших, и Линард убрал руку с меча, разглядев своего заклятого друга.

– Зикер, ты за всех ручаешься? – только и спросил он.

– За всех, – кивнул Зикер. – Это – мой Орден Беглых Магов, а это – мой ученик Тенгере и его жена – Светлая Богиня, она и в самом деле Богиня, можешь мне поверить, внучка нынешней Богини Любви. Рядом с ними – бывший черный маг и великий магистр Ордена Черных Башен, а теперь вольный художник Эстен Джальн со своим Учеником. А еще – крокодил Даграмант и два Светлых Бога. Бог Войны Фарин и Бог Покровитель Искусств Арилой…

Зикер хотел еще что-то сказать, он даже вроде бы и начал, но все его слова, равно как и все прочие звуки, смыл громогласный вопль Светлого Бога Фарина:

– Папа!!! – во всю мощь своих легких возопил Фарин, отбрасывая прочь бутылку с топталовкой и бросаясь в объятия Линарда.

– Сам – папа! – потрясенно глядя на Фарина, откликнулся Линард.

– Я? Ну… да. Есть такое… – оглядываясь на Светлую Богиню, смущенно признался Фарин. – Дочка у меня… вот. Но… это совсем другое дело… Я имею в виду, что ты – мой папа! Наконец-то я тебя нашел, отец!

– Нет, – убежденно возразил Линард. – Это ты – мой папа! Это я тебя нашел!

– Как?! – удивился Фарин. – Быть того не может! Ты, наверно, шутишь. Как я могу быть папой собственного папы?!

– А я – как?! – эхом откликнулся Линард.

– Тут без топталовки не разберешься, – озадаченно заметил Фарин.

– Вот-вот! – обрадовался Линард. – У тебя есть?

– А то, – горделиво кивнул Фарин. – Как не быть! Я ж, как-никак – главный специалист по ее изготовлению. А мой лучший друг – покровитель не только искусств, но и самогонных аппаратов, так что…

– Так что – доставай! – скомандовал Линард. – Сядем, посидим, выпьем по рюмочке и спокойно, без суеты разберемся, кто из нас кому папа…

После невесть какой по счету рюмочки топталовки, когда активная жизненная позиция плавно переходит в пьяное бормотание угасающего разума, они, конечно, разобрались, кто из них кому папа, но так никому об этом и не сказали. Потому как дело все-таки семейное, посторонним знать не обязательно. И даже нежелательно. А если короче – просто нельзя. Так что и я об этом не знаю, уж простите.

* * *

Сумерки плавно сменяются ночью. Ночь щедро расплескивает себя, вольготно растекаясь по миру, заполняя собой все сущее, все уголки и щели. В ночи горят костры и мерцают звезды. Они вовсе не помеха ночи, скорей уж они ее продолжение, ибо какая же ночь без костров и звезд, без огней очага и рассказанных на сон грядущий волшебных сказок…

Вот и еще один костер.

Можно веками вот так ходить от костра к костру, перелистывая их, как страницы книг, на каждой из которых своя и только своя неповторимая история.

Костер.

– А можешь ты нарисовать меня на носу у меня? – спрашивал Эстен Джальн у Йолна Холнамуртена, мага из племени гномов, верного спутника Герцога Седого.

– Баловство все, – ворчал гном, но рисовал. Не станешь же отказывать тому, кто тебя у Судьбы выпросил? Благодаря кому ты только и можешь жить, дышать, обнимать любимую женщину, творить…

Творить. Вот ради этого он тебя и спас. И кроме этого ему от тебя ничего не нужно. И как тут откажешь? Да и зачем? Самому ведь приятно. И интересно тоже. Не каждый день с таким мастером пообщаться случай выпадает.

– А пока ты меня рисуешь, я тебя нарисую, – продолжал меж тем Эстен Джальн. – Нарисовать тебя на носу у тебя? Или лучше в ухе?

– Рисуй в ухе, – покорно вздыхал гном. Ну, нет на этого сумасшедшего угомону, так что ж тут поделаешь? Одно слово – художник.

Чуть в стороне от них сидел Ученик Эстена Джальна и рисовал обоих.

Гном сидел на носу у Эстена Джальна. Эстен Джальн выскакивал у гнома из уха. Гном и Эстен Джальн плясали какой-то странный танец на головах друг друга, среди смешных растений и восхитительных девушек. Иногда девушки срывались и падали, но Ученик вовремя их подхватывал. А уж какие на этих рисунках открывались перспективы!

Незаметно подкравшийся Керано с потрясенным удивлением рассматривал все это безобразие, совершенно не замечая, что стараниями Эстена Джальна его штаны и куртка покрываются восхитительными цветами и поющими птицами.

– Ну что, еще дров подбросим или просто новый костер нарисуем? – спросил Эстен Джальн.

– Нарисуем, – улыбнулся гном. – Кстати, этот тоже был нарисованный, неужели не заметил?

* * *

«Восхитительная звездная ночь, летний ветер и запах хвои. Кажется, так бы и лежал, весь пронизанный счастьем, покоем и любовью ко всему сущему…» – думал Курт.

– Слезь с меня! – решительно потребовала Аглария.

– Вот еще, мне и так вполне удобно, – нахально отозвался Курт.

– Может, тебе и удобно, а у меня сосновая шишка под задницей! – проворчала Аглария.

– Ох, прости! – Курт поспешил подняться со своей девушки, протягивая ей руку. – Прости!

– Ни за что! – обрадовалась Аглария. – Ни за что не прощу! Я тебе отомщу ужасной местью!

– Это какой? – удивился Курт.

– Самого уложу на такую же шишку! – Аглария сунула означенную шишку Курту под нос. – Нет, лучше на десять таких шишек! Вот, нарочно в следующий раз пойду, и десять точно таких же насобираю. Будешь знать, как красивых девушек тиранить!

– Ты жестокая… злая… – огорченно сказал Курт. – Будешь меня обижать, я твоему дедушке пожалуюсь, вот!

Аглария представила себе, как это будет происходить, и громко рассмеялась.

– Послушай, – начал меж тем Курт. – Раз уж мы все равно встали и спать пока не хотим…

– У тебя есть идеи? – с интересом спросила Аглария.

– А пойдем-ка мы найдем Мура и помешаем ему радоваться жизни, – предложил Курт. – Не все ж ему над нами издеваться!

– Милый… – нежно улыбнулась Аглария. – Боги, я действительно тебя люблю! Вот теперь я окончательно понимаю это. Какое невероятное, восхитительное родство душ! Ты, так же как и я, больше всего на свете любишь напакостить ближнему! Искренне и бескорыстно напакостить!

– Тебе нужно было влюбиться в Мура, – улыбнулся Курт. – Он в этом смысле куда круче.

– Обойдется! – фыркнула Аглария. – Я ему не нравлюсь. Только безответной любви мне и не хватало. А потом… милый, ты себя не ценишь! Ты себя просто не ценишь! Так, как ты, разве что я могу напакостить. Остальные просто отдыхают! Даже твой деревянный друг.

– Ну так что… пойдем? – поторопил Курт. – Поищем моего деревянного друга. А то этот негодяй там управится, и мы опоздаем всесторонне обсудить его способ дрыгать задницей…

– Давай сначала оденемся, – хихикнула Аглария. – А то ведь никто не поверит, что мы пришли просто «всесторонне обсудить», подумают, что поучаствовать…

– И верно, – кивнул Курт. – Где-то здесь были мои штаны… нет, кажется это твои…

– А засветить магический огонь? – развеселилась Аглария. – Знаешь, это так мило, что при всем своем могуществе ты такой балбес!

– Сама такая. Как же я его засвечу – без посоха? – возмутился Курт.

– А посох убежал немного «подрыгать задницей», и наш великий маг совсем растерялся! – теперь уже откровенно забавлялась Аглария. – Вот тебе свет, волшебник-недоучка!

На кончике носа Агларии мерцал волшебный огонек.

– Ой, – удивился Курт. – А почему на носу?

– А чтоб ты улыбнулся, – ответила Аглария. – И не злился… И отдавай мои штаны!

Курт только головой покачал. Злиться? На такую? Вот еще!

Когда они выбрались из того уютного кустика, где так мило устроились почти вечность назад, огонек с носа Агларии переполз в ее волосы. Переполз, разбился на тысячи крохотных огоньков, и ее волосы мигом превратились в нечто неописуемое. Курт разве что у эльфов эдакую красоту видел. У него аж дыхание перехватило. Под звездными небесами плыло еще одно маленькое звездное небо.

– Аглария, – шепнул он. – Ты… ты самая красивая, вот! И можешь хихикать сколько захочешь, я все равно знаю, что я прав!

– Курт, – так же шепотом ответила она. – Ты не представляешь, как это здорово, что ты есть! Какой ты на самом деле потрясающий… Знаешь, сидя у тебя на шее, убивать черных магов – это было самое сильное переживание в моей жизни!

– В моей тоже, – ухмыльнулся Курт. – Когда я почувствовал, как меня обнимают твои потрясающие бедра, я чуть и вовсе про магов не забыл!

– Вот еще – каких-то там магов помнить! – пробурчал некто, пробирающийся им навстречу.

И ночная тьма гостеприимно распахнулась, пропуская его.

– Зикер! – обрадовался Курт.

– Он самый, – усмехнулся черный маг. – Ты уже доступен к общению?

– Уже доступен, – откликнулся Курт. – Познакомься, Зикер, это – Аглария!

– Аглария Верлифлена Энерли Атар Эйет Эль? – промолвил Зикер. – Внучка Великого Магистра Йоштре Туйена? Наслышан.

Он слегка поклонился.

– Что ж, и я про Великого Черного Мага Зикера тоже немало слышала, – отозвалась Аглария. – Зловещих легенд, страшных сказок и оперативных сводок, куда более зловещих и страшных, чем все сказки и легенды, вместе взятые. Вот только не думала, что мы когда-нибудь эдак вот встретимся…

– Чего только не бывает, – усмехнулся Зикер. – Так вы уже свободны?

– Вообще-то мы собирались малость испортить жизнь моему посоху, – ответствовал Курт. – Сходить, прокомментировать его любовные подвига – так же, как он комментировал наши. Но поскольку ему все равно никуда от нас не деться, то это дело может и обождать.

– Боюсь, твои злодейские планы неосуществимы, – усмехнулся Зикер. – Твой бесстыжий приятель собрал вокруг себя кучу столь же бесстыжих девушек и юношей, ему, видишь ли, показалось, что заниматься столь восхитительным делом в компании всего лишь одной девушки – неправильно, пресно, скучно и не соответствует его духовному и интеллектуальному уровню. Радоваться, как он выразился, нужно сообща, чтобы делиться, так сказать, своим счастьем с ближними… Начни вы его обсуждать, боюсь, он просто примет участие в дискуссии, причем не прерывая своего основного занятия…

– Ужас, какой он безнравственный! – покачал головой Курт. – Надо будет сделать ему надлежащее внушение!

– А он тебе шишку на лбу поставит! – с усмешкой пригрозил Зикер.

– А он и без того постоянно этим занят, – в тон ему ответил Курт.

– Ничего, я его и с шишкой любить буду! – обнимая Курта, сообщила Аглария.

– Какая ты самоотверженная, – покачал головой Зикер.

– У нас в роду все такие, – гордо поведала Аглария.

– Так что у тебя за дело, Зикер? – в ответ обнимая девушку, спросил Курт.

– Да так, рассказать кой-чего важное, – грустно усмехнулся Зикер. – А кроме того, мой ученик приготовил тебе подарок.

– Подарок? – удивился Курт. – Какой еще подарок?

– Тебе понравится, – ухмыльнулся Зикер. – Черные маги плохих подарков не дарят. Отличный подарок! В самый раз для тебя.

– Тенгере, – кивнул Курт. – Там, в Джанхаре… я даже и поговорить-то с ним толком не успел…

– Ну, вот и поговорите, – сказал Зикер. – Да и девушкам вашим найдется о чем меж собой поболтать.

– Что ж, идем, – согласился Курт.

– Кстати, великолепная прическа, Аглария, – отметил Зикер.

– О! Вам понравилось? – довольно спросила Аглария.

– На «ты», Аглария, на «ты», – тут же поправил ее Зикер. – Или тебе Не ведомо, что в обществе закоренелых мерзавцев, в которое ты волей судеб угодила, все давным-давно друг с другом на «ты»?

– Хм. Ну, ладно… Тебе понравилось, Зикер? – улыбнулась Аглария.

– Конечно. Разве такое может не понравиться? – ответил Зикер. – Кстати, если не секрет, как ты совмещала миражную призму Эггинга с вихреворотом Аттависа-Экруана?

– Стабилизировала при помощи кольца Шерсона-Герта и, подхватив концы, закрепила их точкой Эрна, – ответила Аглария довольная-предовольная. – А ты что – не разглядел?

– Да у тебя все так хитро закручено… – чуть смущенно ответил Зикер. – Так говоришь, кольцо Шерсона-Герта, а потом все концы в точку Эрна? Интересное решение. Надо будет попробовать.

– Ой, Зикер, в твоих волосах это будет смотреться как-то… – хихикнула Аглария.

– Волосы – не единственное место, годное для применения этой идеи, – ответил Зикер.

– Что-то я перестал понимать суть разговора, – пробормотал Курт. – Господа, на каком языке вы говорите? Что это вообще такое, все эти ваши «призмы», «кольца» и «точки», я уж не говорю о каких-то неведомых Шерсонах, Гертах и Эрнах?

– Вам, великим магам, всего этого знать не обязательно, – усмехнулся Зикер. – А нам, скромным мастерам, без этого и вовсе не обойтись.

– Безобразие! – возмутился Курт. – У меня охмуряют девушку!

– Должен же я хоть как-то поддерживать свою зловещую репутацию, – пожал плечами Зикер. – А то ведь скоро никто уж и не поверит, что я – злодей. А если серьезно, Курт, все эти «призмы», «кольца» и «точки» – теория, которая тебе понадобится еще не скоро. Ты даже в полную силу еще не вошел, а все эти понятия из академической магии потребуются тебе не раньше, чем твое тело состарится настолько, что от части сил придется отказываться. Впрочем, если тебе интересно, попроси свою девушку, пусть позанимается с тобой хотя бы основами теоретической магии, а то Мур, как я понимаю, учил тебя прежде всего боевым заклятьям, причем лишь практическому их применению.

– Он был слишком занят художественной расстановкой шишек на моем лбу, чтоб еще и теорию читать, – усмехнулся Курт.

– Вот-вот… и я о том же, – кивнул Зикер. – Ладно, пойдем, что ли?

* * *

Глухо кричала ночная птица, свиристели сверчки и нежно пели угли догорающего костра.

– Такие вот дела, Курт… – закончил повествование Зикер. – Без тебя этому миру не выстоять. Господин Архимаг его попросту сожрет. Можно сказать – уже начал…

– Да я… – растерянно выдохнул Курт. – Да разве ж я – самый сильный маг? Да я и не умею ничего такого… Да я ж то и дело ошибки делаю… Самых элементарных вещей не знаю! Без Мура даже огонек волшебный, чтоб штаны в потемках отыскать, не зажгу!

– Что ж, – усмехнулся Зикер. – Прими как факт: нет на данный момент в этом мире мага более сильного, нет мага более подходящего для этой битвы. А ведь я, дурак такой, убить тебя собирался…

«Ай да Зикер! – захлопала в ладоши наблюдающая сквозь прореху в мирозданье Судьба. – Вот молодец! Сам сказал! И упрашивать не пришлось!»

– Так что разбираться с господином Архимагом – тебе, Курт, – продолжил Зикер. – А мы все, все сколько есть, будем твоими подручными. Штаны тебе отыскивать, свет зажигать…

– Подарки дарить, – добавил сидящий рядом с Зикером Тенгере, протягивая Курту нечто, напоминающее кольцо. Впрочем, оно и было кольцом, вот только никто и никогда не видел таких колец, просто потому что раньше их не было. Мерцающее, необыкновенное, сотворенное словно бы из сна и лунного света кольцо – кольцо из линий реальности.

– Ух ты, какое… – с восторгом выдохнула Аглария.

– Это… мне? – робко спросил Курт.

– Да, – кивнул Тенгере. – Тебе.

– Спасибо, Тенгере… эх, у меня и отдариться-то нечем… – с сожалением промолвил Курт.

– Еще бы, – усмехнулся Зикер, подбрасывая дров в догорающий костер. – Фэррин Лианрин тебе самому нужен, а тем перстнем, что ты сотворил из архимаговой пакости, и подавно делиться нельзя. Даже и не думай. Твое и только твое.

– Вот именно, – пробурчал Курт. – А подарить нечего.

Свежее новорожденное пламя потянулось к небу. Курт вздрогнул. В разгорающемся костре он на мгновение углядел меч. Огненный меч в радостном золоте рассвета.

– А зачем отдариваться-то? – удивился Тенгере. – Это я тебе, Курт, штаны отыскиваю и свет зажигаю…

– Сильное преуменьшение, – пробурчал Зикер, поправляя костер.

На миг он замер, а потом быстро повернулся к Курту и, заглянув в глаза, спросил:

– Ты тоже видел?

– Меч? – спросил Курт.

– Огненный меч, – кивнул Зикер.

– Меч Рассвета, – поправил его Тенгере. – Так будет правильно.

– Именно Меч Рассвета, ты уверен? – настороженно спросил Зикер.

– Да, учитель, – сказал Тенгере. – Именно Меч Рассвета.

– А… что это должно значить? – спросил Курт.

– Именно тебе и предстоит это выяснить, – откликнулся Зикер. – Можешь, конечно, у Мура спросить, но… если бы я решился трактовать это видение…

– Меч Рассвета – это ты, Курт, – сказал Тенгере.

– Изо рта выдернул, – пожаловался Зикер. – Перебиваешь учителя, мерзавец! Я, может, тоже похвастаться хотел!

– В другой раз! – хихикнул Тенгере. – А сегодня – моя очередь. Могу я погордиться, что собственноручно изготовил гарду для этого меча?

Тенгере кивнул на кольцо с довольным видом мастера, только что сотворившего вселенную и вывесившего над своей дверью горделивую табличку: «Работа окончена! Переделки не будет! Критика не принимается!»

– Оно чудесное? – спросил Курт, любуясь кольцом.

– Как и все, что дарят черные маги, – довольно улыбнулся Зикер. – Можешь не опасаться больше разбойников, душегубов, отравителей и карманников.

– Оно меня от них защитит? – удивился Курт. – А как? Я стану для них невидимым, неинтересным или…

– Оно тебя от них уже защитило, – ответил Зикер. – Раз и навсегда, можешь мне поверить. Попытаться-то они, конечно, могут. Но лучше бы им этого не делать. Для собственного здоровья безопаснее.

– Это же… это же похоже на… на линии реальности, те, что в колдовском шаре созерцают? – выдохнула Аглария, во все глаза глядя на кольцо. – Но ведь не может же быть, чтобы это были они?

– Это они и есть, – довольно сказал Тенгере. – Те участки реальности, на которых Курта подстерегали разбойники и душегубы, карманники и отравители, те из них, которые могли добиться успеха. С остальными-то Курт и сам справится.

– Но… как такое может быть? – Глаза Агларии аж разгорелись от любопытства. – Как можно извлечь линии реальности?

– Участки линий, – поправил ее Тенгере. – Причем линий, относящихся исключительно к Курту, исключительно к тому, что представляло для него опасность.

– Я никогда не слышала про мага, который бы умел выделывать такое с линиями реальности! – восторженно сказала Аглария.

– А так один только Тенгере и умеет, – заметил Зикер.

– Так что теперь разбойники и прочие беды с тобой не случатся, – гордо добавил Тенгере, обращаясь к Курту.

– Да. Теперь со мной случится только Архимаг, – грустно усмехнулся Курт.

– Архимаг случится со всеми нами, – возразил Зикер. – Собственно, он с нами уже случился. Просто… у нас есть еще немного времени, чтобы попробовать что-то исправить. А уж Мечу-то Рассвета и подавно нечего ныть и жаловаться. В такой скверной ситуации, как сейчас, гораздо лучше быть способным самому все исправить, чем сидеть и надеяться на кого-то другого! Закатом клянусь, я бы хотел оказаться на твоем месте! Я и попробовал даже… вот только ни черта у меня не вышло.

Курт задумчиво вертел в пальцах кольцо.

– Это ничего, если я передарю твой подарок, Тенгере? – спросил Курт.

– Смотря кому, – нахмурился Зикер. – Такие подарки, знаешь ли…

– Как это кому? Конечно, своей любимой девушке! – отозвался Курт. – Во-первых, это кольцо ей понравилось. Во-вторых, оно больше ей подходит. В-третьих, я давно хочу ей что-нибудь подарить, а у меня ничего нет. И в-четвертых» кто ж должен беречь и защищать своего любимого парня, как не его любимая девушка?

Аглария взвизгнула от восторга и обняла его. Курт поймал ее за руку и надел ей на палец кольцо со словами:

– Храни меня, оберегай, защищай от всех напастей! – И он поцеловал руку с мерцающим, переливающимся лунными бликами и загадочными снами кольцом.

– Обязательно, – ответила она, целуя его в нос. – А как же иначе?

– Тен, ты чего меня не зовешь? – появляясь, вопросила внучка Богини Любви. – Из-за тебя здесь без нас целуются!

Одним движением она оказалась рядом со своим мужем и тут же исправила упущение.

– Действительно безобразие, Тенгере, – строго сказал Зикер. – Как твой наставник, выражаю тебе свое самое суровое порицание, а будешь продолжать в том же духе – Даграманту на тебя пожалуюсь!

– Какой ужас, наставник, смилуйтесь! – шутливо взмолился Тенгере. – Он же меня невзначай с каким-нибудь вкусным врагом перепутает! Он знаете какой… особенно если позавтракать забудет…

Тенгере хотел продолжать, но ему заткнули рот поцелуем.

– В отличие от некоторых, Даграмант никогда не забывает о завтраке, – наставительно заметил Зикер. – Эх-х-х, хорошо с вами ребята… вот в такие минуты и веришь, что никакой смерти нет. Назло всем архимагам и прочей сволочи этого мира…

– Ой… – тихо сказала Богиня. – Что это…

Она во все глаза смотрела на Агларию, удобно устроившуюся под боком у Курта.

– Вообще-то я не «что», а «кто», – оскорбленно фыркнула та.

– Ух, свинство-то какое, – огорченно крякнул Зикер. – Девушек-то друг другу и не представили. С этим спасением мира всегда так – обязательно увлечешься и проморгаешь что-нибудь действительно важное. Уважаемые дамы, – старый маг встал и галантно поклонился обеим, – позвольте представить вас друг другу… Это, – он поклонился в сторону Агларии, – маг из Корпуса Волонтеров Разведки, Аглария Верлифлена Энерли Атар Эйет Эль, внучка Великого Магистра Йоштре Туйена, девушка Великого Мага Курта… А это… – на сей раз он поклонился Богине.

– Знаю я, кто она такая, – проворчала Аглария. – Они ж у нас в Джанхаре гостили, это она меня не видела… А только мне все равно, что она Богиня, раз я для нее не «кто», а «что».

– Да я ж не то совсем сказать хотела! – несчастным голосом воскликнула Богиня. – Я не про тебя так сказала, а просто… волосы у тебя чудесные, невероятные просто! Я просто спросить хотела: это они от природы такие, или ты с ними что-то делаешь?

– Это ты про огоньки? – мигом подобрела Аглария.

– Да, – восхищенно ответила Богиня. – Они такие… словно кусочек ночного неба…

– Так и было задумано, – довольно улыбнулась Аглария. – Хочешь, тебя научу?

– Конечно! – воскликнула Богиня. – Кто ж от такого чуда откажется?

– Тогда пусть мужики сами дальше про войну болтают, – Аглария высвободилась из объятий Курта. – А мы, девочки, ненадолго отлучимся.

– Но только ненадолго! – шутливо погрозил им пальцем Зикер. – А то мы тут просто пропадем без женского общества! Заскучаем, одичаем, обрастем шерстью, повадимся выть на луну, и мир спасать будет некому!

Едва Аглария с Богиней, негромко что-то обсуждая, отправились побродить, как из темноты к костру выбрался Мур.

– Они тут, видите ли. сидят, а я там за них отдувайся! – поздоровался он.

– И тебе здравствуй, – откликнулся Зикер. – Присаживайся, посиди тут, пусть там кто-нибудь другой пока отдувается.

– Слушай, Тенгере, раз ты такой крутой ясновидец, может предскажешь, что мне подарят на день рождения? – почти в шутку попросил Курт.

– На пару хороших шишек от меня можешь смело рассчитывать, – почти всерьез заметил Мур.

– Для этого никакого дня рождения не требуется, – скорбно вздохнул Курт. – И предсказывать тут ничего не нужно. Ты и так каждый день этим занят. Или, может быть, ты решил, что у меня каждый день – день рождения?

– Ну, в каком-то смысле, маг каждый день заново рождается, – невинно протянул Мур. – Так что…

– Так что, его каждый день можно лупить почем зря, а он даже сдачи дать не может… – с философским смирением промолвил Курт.

Тенгере извлек из воздуха волшебный шар, посмотрел в него, потом на Курта, опять в шар и снова на Курта, его глаза вдруг стали такими большими и круглыми, словно то были еще два волшебных шара.

– Знаешь… – наконец выдавил он. – Я вижу, что тебе подарят на день рождения… Но не скажу, а то сюрприза не получится.

– Но это что-нибудь хорошее? – с надеждой спросил Курт. – А то мне Мур пару шишек уже пообещал…

– Это гораздо больше пары шишек, – ответил Тенгере, с удивлением глядя на Курта.

– Но… это хоть приятное что-то? – взмолился Курт.

– Тебе решать, – отозвался Тенгере. – Я бы пришел в ужас от такого подарка, а тебе, может, и понравится, не знаю…

– Тогда это Архимаг, – обреченно вздохнул Курт. – Честно говоря, я бы предпочел в качестве подарка на день рождения что-нибудь другое, но меня ведь, как всегда, никто не спросит.

– Твой день рождения будет отмечаться после… – промолвил Тенгере.

– После чего? – спросил Курт.

– Не знаю, боюсь соврать, но только Архимага в той реальности нет, – ответил Тенгере. – Все мы есть, а его нет.

– А вот это и в самом деле – подарок, – с облегчением выдохнул Курт. – Значит, все-таки это мы разберемся с Архимагом, а не он с нами! Тогда мне и вовсе никакого подарка не надо!

– Когда получишь, тогда решишь, – покачал головой Тенгере. – Странный ты все-таки человек, Курт.

– Сам такой, – откликнулся Курт. – В волшебный шар почем зря руками лазишь, линии всякие сумасшедшие оттуда таскаешь, а других странными зовешь…

– Ох! Вот это да! – восхитился Мур, заметив приближающихся девушек.

Аглария и Богиня шли взявшись за руки, а в волосах у них мерцало звездное небо.

– А ты думал! – в один голос заметили довольные и гордые Курт с Тенгере.

– Подумаешь, – обиделся Мур. – Это раньше я почем зря время терял. Ничего, я себе тоже какую-нибудь такую найду, вот увидите!

И Курт с Тенгере добродушно рассмеялись в ответ.

Глухо кричала ночная птица, свиристели сверчки, шумел ночной лес и нежно пели угли догорающего костра.