Оглавление
Сергей Реснянский. Интеллектуальная история России: курс лекций
Введение
Лекция № 1. Библейские примеры в древнерусском летописании
Лекция № 2. Киевский «Синопсис» как памятник украинской общественной мысли
Лекция № 3. Основные сюжеты киевского «Синопсиса» и их влияние на русскую общественную мысль (конец XVII – начало XX вв.)
Лекция № 4 «Соборное деяние»: вымысел или реальность? «Поморские ответы» против официальной Церкви
Лекция № 5. М.В. Ломоносов и Г.Ф. Миллер: спор разных типов исторического знания в русской общественной мысли XVIII в
Лекция № 6. Конструирование социально-политической истории Древней Руси в «Записках по русской истории» Екатерины II
Лекция № 7. Проблема времени в общественной и научной мысли
Лекция № 8. Метафорическая модель «войны»: «справедливая/несправедливая война» в «Русской истории» Н.Г. Устрялова
Лекция № 9. Евроцентризм и ориентализм в русской научной и общественной мысли XIX–XX вв
Лекция № 10. Национально-государственный нарратив в структуре исторического знания XIX – начала XX века
Лекция № 11. К проблеме перехода от традиционной темпоральности к линейной: историческое сочинение гимназиста-горца
Лекция № 12. Выпускное сочинение гимназиста середины XIX века как феномен историописания
Лекция № 13. Историческая наука и общественная мысль: социальные функции и формы конструирования прошлого
Лекция № 14. Эволюция политико-правовых основ государства и Русской Православной Церкви в сфере социальной деятельности
Заключение
Отрывок из книги
Основой курса лекций по интеллектуальной истории России является, в первую очередь, история развития исторического мышления. Интеллектуальная история – предметное поле актуального исторического знания, предмет ее исследования – все виды творческой деятельности человека (включая ее условия, формы и результаты) в общем интеллектуальном пространстве и долгосрочной исторической ретроспективе[1]. Отечественная традиция размышления о прошлом претерпевала изменения вместе с развитием древнерусской, а затем русской культуры и, конечно, с появлением научного знания. Российское историческое мышление на протяжении столетий было зависимо от общих, но не редко и отличных от других европейских народов традиций памяти и форм как научного, так и ненаучного мышления.
В своих лекциях авторы применяют широкий контекстуальный подход к рассмотрению интеллектуальной истории России, соотнося ее с современным ей научным знанием. Авторы обратили внимание на недостаточно освещенные в нашей исторической литературе вопросы о влиянии текста Библии на сознание древнерусского летописца, о жизни некоторых исторических конструкций киевского «Синопсиса» в русской литературе и общественном сознании XVIII–XX вв., о возникновении двух типов историописания: социально ориентированного и научного (на примере исторических текстов М.В. Ломоносова и Г.Ф. Миллера) о политике памяти, которую пыталась провести посредством своего сочинения Екатерина II. Авторы также сосредоточивают внимание на феноменах интеллектуальных практик, связанных с восприятием времени, конструированием в сознании россиян отношения к «справедливым» и «несправедливым» войнам в прошлом, появлением европоцентризма и ориентализма, формированием национально-государственного нарратива в контексте национальной истории. Кроме того, в отдельных темах предлагается рассмотрение сложного процесса перехода от традиционного восточного восприятия прошлого (на примере Северного Кавказа) к европейской модели линейной истории, восприятие и написание истории непрофессиональным историописателем (выпускником гимназии), а также соотношения научного исторического знания, общественного сознания и осуществления политики памяти политическими элитами. Также авторы посвятили отдельную лекцию рассмотрению эволюции историко-правовых основ церковно-государственных отношений в российском социуме.
.....
Интересно отметить, что на концептуальном уровне структурирование сюжетов текста посредством противопоставления «идолов» и христианства интерпретировал Б.Е. Фитц в Оксфордском списке «Песни о Роланде» (франко-испанский памятник XII в.). Победа христиан над мусульманами и евреями во время крестового похода, разрушение мечетей и синагог представлено в тексте победой над язычеством и свержением их «идолов». По мнению современного историка, эта модель подачи сообщений связана с идеей христианства о победе нового над старым и наступлении эры, обещанной Новым заветом[34].
Одним из популярных в российской национальной истории сюжетов государственной деятельности князя Владимира Святославича является его градостроительная деятельность. Известно, что для обороны Киева от кочевников князь Владимир Святославич «ставил» города. Летописец об этом писал: «И рече Володимиръ: “Се не добро, еже малъ городъ около Кыева”. И нача ставити городы, по Десне, и по Востри, и по Трубеже-ви, и по Суле, и по Стугне…»[35]. Здесь сообщается лишь о неких «градах», и не они заслуживают внимание летописца, а сам акт княжеского градостроительства. Поэтому исследователи на этих строках летописей внимание не акцентировали. Но приведенное летописное сообщение имеет пример в библейском рассказе о строительстве городов царем Соломоном. В Третьей книге царств говорится: «И построил Соломон Газер и нижний Бефон, и Валааф, и Фадмор в пустыне…»[36]. Еще больше это сходство усиливается в параллельном сообщении Второй книги Паралипоменона. Кроме того, что в нем перечисляются города, которые Соломон построил после двадцати лет царствия: «И построил он Фадмор в пустыне, и все города для запасов… обстроил Вефорон верхний и Вефорон нижний… и Валааф и все города для запасов…», – там сообщается еще и о заселении их: «и поселил в них сынов Израилевых»[37]. Последнее известие важно для нас потому, что и наш летописец сказал о заселении Владимиром вновь построенных городов славянами и финнами: «и отъ сихъ насели грады…», при этом не назвав ни одного конкретного города[38]. В данном случае текстологической параллели нет, есть лишь сам образец (поэтому отсутствуют названия городов), ориентация на заслуживающий одобрения один из штрихов образа государственной деятельности в Священной Истории.
.....
