В томе 2 монографии освещается процесс эволюции политики российского государства по отношению к крестьянской общине (от безоговорочной поддержки к полному неприятию), роль Государственной думы и Государственного совета в деле разработки нового законодательства о землеустройстве, исследуются ход и итоги столыпинской аграрной реформы (разрушения общины и переселения). Рассматриваются версии убийства главного реформатора начала XX в. П.А. Столыпина. Предназначена для научных работников, преподавателей и аспирантов.
Оглавление
Сергей Сафронов. П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 2. Аграрная реформа
1. Аграрная политика российской власти: от общинного к частному землевладению
1.1. Крестьянская поземельная община – один из столпов русской государственности
1.2. Формирование идеологии разрушения крестьянской общины
1.3. Складывание официального курса реформы надельного землевладения
2. Государственная дума и крестьянский вопрос
2.1. Образование Государственной думы: путь в 100 лет
2.2. I Государственная дума: «дума народного гнева»
2.3. II Государственная дума: на излете революции
2.4. III Государственная дума: реформы в обмен на реформы
2.5. IV Государственная дума: продолжение реформ без П.А. Столыпина
3. П.А. Столыпин и Государственный совет
3.1. Государственный совет – оплот русского консерватизма
3.2. Государственный совет и столыпинская аграрная реформа
4. Землеустройство – главное направление столыпинской аграрной реформы
4.1. Отграничение крестьянских земель и попытка ликвидации общины
4.2. Заготовка колонизационного фонда
4.3. Завершение столыпинского землеустройства
5. Голод в России
5.1. Неурожаи до 1905 г
5.2. Голод 1905–1906 и 1911–1912 гг
6. Переселенческая политика П.А. Столыпина
6.1. Переселение за Урал до 1906 г
6.2. Формирование столыпинского переселенческого курса. Законы о свободе переселения 1904–1906 гг
6.3. Осуществление столыпинского переселенческого курса
6.4. Поездка П.А. Столыпина в Сибирь и Поволжье в 1910 г
6.5. Итоги переселенческой политики П.А. Столыпина
7. Убийство П.А. Столыпина
7.1. На торжествах в Киеве по случаю открытия памятника Александру II
7.2. Д.Г. Богров, подготовка к покушению на П.А. Столыпина
7.3. Завершение драмы – выстрел в Киевском городском оперном театре
7.4. Версии убийства П.А. Столыпина: от революционеров до международного заговора
Заключение
Отрывок из книги
Крестьянская поземельная община, являясь исторически сложившейся формой совместного землепользования и самоуправления, занималась переделом земли, регулировала широкий комплекс вопросов внутриобщинной жизни и выполняла налоговые и иные обязательства перед государством. Община возникла исторически как способ коллективного выживания русского крестьянства. В общину крестьянин был приписан принудительно от рождения, а экономическое участие проявлялось в коллективной ответственности за выплату налогов и отчислении средств на общие нужды. Доходы от предприятий, учрежденных общинами, как правило, не распределялись среди индивидуальных хозяйств, а шли на погашение различных внешних обязательств и в первую очередь выплату государственных налогов. Это состояние можно охарактеризовать (с учетом крепостнического прошлого России) как вынужденную, принудительную приписку. Появление и устойчивость общины объяснялись как природно-климатическими факторами, заставляющими создавать наиболее адекватные организационно-хозяйственные структуры для совместного выживания, так и социально-политическими. Централизованное Российское государство видело в общине наиболее эффективный способ взаимоотношений с сельским миром. Этот социальный институт устраивал всех и выполнял поистине универсальные функции.
Вопрос о происхождении крестьянской общины был поставлен во второй половине XIX в. Сразу определились два направления: одни видели истоки крестьянской общины в родовой организации славян, другие отстаивали ее сравнительно позднее, фискальное, крепостническое происхождение. Суровые природно-климатические условия сделали процесс разложения первобытного общества у восточных славян необычайно длительным, растянутым на многие столетия. При всей очевидной архаичности общины в России по сравнению с общиной Западной Европы она была абсолютно неизбежной, закономерной чертой русского исторического процесса и отнюдь не зависела от чьей-то злой воли или недомыслия. Община преследовала свою главную цель – коллективное выживание в суровых условиях борьбы за существование. Государство в своих интересах использовало общину, но она не была навязана крестьянам извне, а выступала той социальной организацией, которая отражала объективные условия существования крестьянства и соответствовала вековым его традициям и огромному накопленному опыту борьбы за свое выживание в неблагоприятных условиях. В отличие от Западной Европы, в России не получило юридического закрепления римское право собственности, опирающееся на хорошо организованную базу юридических уложений. Именно там многовековая культура частной собственности развила такое качество экономической личности, как хозяйственный индивидуализм и экономический рационализм. В России же на протяжении многих веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном сочетании общинного пользования землей и власти государства, выступающего в роли высшего собственника1.
.....
В реальной аграрной жизни им были обнаружены две системы землепользования – относительно малочисленные хутора (Финляндия, Прибалтийский край, юг России и Сибири) и общинное землепользование, охватывавшее основную массу крестьянства. Д.А. Столыпин обратил внимание на то, что еще в 1830–1840-е гг. в южных губерниях (Таврической, Екатеринославской и др.) после упразднения нескольких тысяч хуторов на казенных землях крестьян принудительно сводили в одну деревню, построенную по определенному плану, родившемуся в канцелярии. Делалось это ради удобства сбора податей, которые обеспечивались круговой порукой общины. При этом вполне в духе императора Николая I составлялись огромные деревни до 6 тыс. душ, без учета цифровых показателей «нормальной» сельскохозяйственной единицы. Старожилы, испытавшие на себе этот бюрократический эксперимент, со слезами на глазах рассказывали Д.А. Столыпину о своей былой (дореформенной) жизни.
Своеобразную идейную поддержку Д.А. Столыпин нашел в выводах известного социолога-органиста П. Лилиенфельда, бывшего одно время губернатором Курляндии, который отмечал большую производительность местных арендных хуторов в сравнении с крупными собственниками. Постепенно подводится итог многолетним наблюдениям: «В земледелии нормальное хозяйство – подворное, личное, это естественное явление». Далее было предпринято дотошное сравнение материальных, культурно-хозяйственных выгод и, как бы мы сейчас сказали, экологических последствий двух систем землепользования. Предпочтение явно отдавалось хуторскому хозяйству. Его владелец может внедрять всяческие хозяйственные улучшения и поднимать культуру почвы без опасения, что выгодами от них воспользуется тот, к кому при общинном переделе перешел бы этот участок земли. Чересполосица приводила к хищнической эксплуатации полученного на время надела без восстановления его плодородия, к тому же он располагался далеко от дома и скотного двора. Перевозка навоза, орудий труда и урожая отнимала неоправданно много времени. Самые элементарные подсчеты нерациональных трат, утверждал Д.А. Столыпин, просто пугали. С такими потерями процветания не достичь даже при хороших урожаях в течение нескольких лет подряд, что само по себе случалось редко. Кроме того, в общине совершается процесс опасной нивелировки, «уничтожение самостоятельности и инициативы личности», психология уравниловки гасит желание рисковать и искать новое. А круговая порука, которая обеспечивала фискальные повинности всех, тяжким бременем ложилась на более дисциплинированных и состоятельных членов общины, уменьшая тем самым ее богатство.
