Читать книгу Номер одиннадцать - Сергей Сергеевич Ашманов - Страница 1

Номер одиннадцать

В 2013 году умер мой дед – Берндт Леман. В 2014 году, ровно через год после его кончины, я разбирал чердак от накопленного барахла и обнаружил старый кожаный саквояж. На нем были инициалы моего деда. Внутри лежали старые, пожелтевшие от времени бумаги, а также кассетный диктофон Protona Minifon Attaché с несколькими коробками диктофонных кассет Grundig. Поначалу я хотел продать все эти вещи, но жена отговорила меня и предложила послушать записи с пленок ради интереса. Зная, что мой дед был в свои годы замечательным психотерапевтом и работал во многих лечебницах Германии, я принял это забавное предложение.

Прослушав все записи, я был поражен тем, что услышал. Я также прочел все бумаги, которые нашел в саквояже. Моя жизнь никогда не будет прежней. Я перестал воспринимать ее и созерцать так, как раньше. Представляю вашему вниманию собранную воедино «работу» моего деда.

Дневник Берндта Лемана

Данные, прочитанные вами здесь, являются копией моих личных дневников с 1978 по 1979гг, а также звукозаписей. В них я веду медицинские отчеты касательно пациента «№11». Все документы по этому делу были засекречены спецслужбами Швейцарии. Прошло уже много лет, и информации о психиатрической лечебнице N, а уж тем более о ее руководстве и пациентах, вы нигде не найдете.

Все отчеты переписаны мной от руки. Недостающие фрагменты переписал по памяти. Повествование буду вести в простой форме, дабы работа выглядела красочнее. Мне кажется, это понравилось бы моему другу – пациенту N11, который не любил инструкции и общепринятые нормы.

Причиной моего желания опубликовать записи стали полная уверенность и осознание правдивости услышанных от пациента №11 слов. Мне понадобилось много лет и в то же время доля секунды, чтобы понять их. Жаль, что я не сделал этого раньше, когда еще был в здравии. А впрочем, всему свое время.

Отчет 1

29 ноября 1978 года. Я прибыл в лечебницу N. Она не выглядела как те, в которых я работал раньше. Мрачное каменное сооружение с башнями и открытой внутренней галереей напомнило мне произведение Верна – «Замок в Карпатах».

Здание стояло на отшибе далеко за городом, и добраться до него мне стоило больших усилий. Один из таксистов наотрез отказался вести меня к лечебнице, а на мой вопрос «почему» он отрицательно кивнул головой и быстро уехал.

Я постучал в огромную темно-зеленую дверь. Добрая молоденькая медсестра впустила меня и сказала куда идти. Внутри было тихо. Поднявшись по лестнице, я прошел по длинному коридору прямиком к кабинету профессора. Он встретил меня слишком лестно, на мой взгляд, расхваливая меня и подбадривая. Затем он провел экскурсию по лечебнице и показал мой кабинет.

Честно говоря, подобного я нигде не видел: всего в клинике содержались одиннадцать пациентов, каждый из которых имел свои личные апартаменты, за исключением буйных – им полагалась отдельная просторная комната с мягкими стенами и решетками на окнах. Все имели индивидуальный подход и лечащего врача. Все, кроме одного, содержались в лечебнице не по своей воле. У каждого из 11 пациентов были крайне редкие и до конца не изученные патологии. Приведу несколько примеров.

Когда мы зашли в комнату пациента №3, он стоял на четвереньках и совершал динамичные движения челюстью, словно пережевывая невидимую траву. Взгляд его был притуплен, но он сразу заметил нас и как ни в чем не бывало продолжил поедать несуществующую пищу.

– Боантропия, – произнес профессор.

Я уже читал о подобном заболевании, однако все равно был удивлен, поскольку ранее не имел возможности явно наблюдать пациентов с этим расстройством из-за его редкости. При этой болезни человек представляет себя коровой или быком. Принц Буйидов Маджд ад-Даула заблуждался, что он корова, издавал звуки коровы и просил, чтобы его убили, чтобы можно было съесть его плоть. Причин этого заболевания немного. Я бы предположил, что у пациента №3 поздняя стадия сифилиса, что вызывает общий парез и порфирию. Мнение профессора такого: «Полная регрессивная дегенерация». Впрочем, мы сошлись во мнении, что не все в этом случае просто.

Пациент №5 страдал шизофренией, одним из симптомов которой послужил синдром Капгра. Он утверждал, что его брат не настоящий, а двойник. Что он отправил его лечиться сюда, чтобы завладеть имуществом семьи. Более того, на прошлой неделе пациент заявил, что его лечащий врач также двойник и пришел украсть его душу.

Пациент №6 помимо основного заболевания – параноидная шизофрения, имел несколько фобий. Он боялся геометрических фигур красного цвета, а также смычка скрипки и звука катящегося шара. Это был единственный больной, содержащийся в маленькой комнате. Кроме всего прочего, до поступления на лечение в эту больницу, он совершил несколько убийств, и здесь за ним осуществлялся круглосуточный надзор.

Другие пациенты были относительно спокойны и не проявляли признаков агрессии ни по отношению к себе, ни по отношению к персоналу лечебницы.

Заметка: пациенты никогда не видели друг друга и не общались между собой. Для удовлетворения социальных потребностей – общения – применяется диалог пациент-врач.

Мы обошли многих больных, и каждый из них, точнее говоря, диагноз каждого из них, привел меня, как врача, в замешательство и в то же время в восторг.

Профессор пригласил меня к себе в кабинет. Усевшись в кресло, он заверил меня в том, что его работа здесь уникальна. Каждый из пациентов уникален, в частности их патологии. Затем он сказал кое-что, приведшее меня в какое-то волнительное состояние, беспокойство и тревогу. Он сказал: «Меня не беспокоят пациенты, ибо их диагнозы мне ясны, кроме одного. Вы можете смеяться или говорить об отсутствии в моей работе профессионализма, но я говорю вам как врач врачу, пациент N11 другой. Он не поддается диагностике». Разумеется, услышав такое в клинике, где я работал, несомненно посмеялся бы. Однако, когда я увидел, какие пациенты содержатся здесь – в лечебнице N, – мне стало крайне любопытно, что это за пациент такой, который не поддается диагностике.

На мои вопросы профессор отвечал уклончиво и неопределенно. Казалось, будто он что-то скрывает. Когда я спросил его, где они нашли его, то он ответил, что больной пришел сам. Еще один интересный и загадочный факт: никто и никогда не слышал об этом человеке, а его имя «не определено». По словам профессора, придя в лечебницу, пациент назвался Джеком Портером и заявил, что страдает шизофренией неясного характера. Пациент и впрямь странно вел себя, хотя и не был опасен: он мог часами смотреть перед собой, совершенно не двигаясь. Впечатлило и то, что он вовсе не производил движения век. Он был немногословен, не читал книг, не слушал радио, а просто сидел или лежал в тишине, будто это его стихия, в которой он прожил всю жизнь. Пытаясь изучить его патологию, профессор каждый раз натыкался на какие-то странности.

Пациент N11 не отвечал на его стандартные вопросы. Наоборот, он сам их задавал врачам и медсестрам. Вопросы эти были разного содержания: из истории, химии, физики, биологии… В основном, голые факты и ничего более. Профессор зачитал мне парочку из них: «Вы знаете, что муравьи-листорезы кормят растениями грибы, чтобы те отдавали им свои ферменты, которыми муравьи кормятся?»; «Профессор, вы знали, что у китов нет ушей? Они слышат нижней челюстью».

– Мое число 14, – сказал профессор.

Я спросил его, что это означает, а он ответил мне, что каждый новый человек, с которым знакомится пациент N11, говорит ему определенную цифру. Что означают эти числа, никто не знает. Однако, он понадеялся, что я смогу разгадать эту загадку.

Пациента N11 разместили на втором этаже, в просторной комнате с камином. Это было личной просьбой пациента. Через 14 дней после прибытия в лечебницу он попросил перевести его именно в эту комнату, не объясняя причины такого решения. Вы спросите: «Почему в лечебнице N такое отношение к пациентам, что им все дозволено?». Нет. Им дозволено не все, и лишь некоторые имеют возможность пользоваться щедростью и добротой работников лечебницы, если это поспособствует скорейшему выздоровлению.

Поскольку пациент N11 не представлял угрозы, перевод его в комнату с камином был разрешен.

– Когда вы могли бы приступить к работе? – спросил меня профессор.

– Если вы не возражаете, то я хотел бы приступить завтра. Сегодня я подготовлюсь ко встрече с пациентом.

– Что ж, пожалуйста. Но поверьте мне, к такому вы не сможете подготовиться.

Отчет 2

Всю ночь я плохо спал и слышал крики сумасшедших и голоса у двери. Я уверил себя в том, что голоса эти всего лишь плод моих кошмаров и поутру совершенно забыл о них.

Пришлось достать из чемодана свой самый лучший костюм, который подарила мне моя супруга. Он действительно был великолепен, впрочем, в некоторых местах, особенно в области талии, доставлял дискомфорт. Пожалуй, пора перестать есть мучное на ночь.

В качестве наказания за свое чревоугодие, я не пошел на завтрак и сразу направился к пациенту N11. Мне сказали, что он просыпается рано и тоже не завтракает.

В кабинете было много места из-за высоты потолков и огромных окон, через которые свет заполнял зал. Все выглядело довольно дорого и канонично.

«Интересно, – подумал я тогда, – кому раньше принадлежал этот замок и все эти апартаменты?».

Пациент сидел в кресле возле камина, по-видимому, наслаждаясь движением языков пламени.

– Доброе утро, господин… Портер, верно? – уточнил я. Обычно, такая уловка, если ее можно так назвать, всегда способствовала немедленному диалогу. Однако на мое приветствие последовало молчание. Больной даже не тронулся с места. Он напомнил мне бездушную куклу. Это омрачало мое сознание. – Прошу прощения, вы не будете возражать, если я присяду? – ответа не было. Тогда я сел рядом с ним в такое же кресло, уложив свои бумаги и диктофон на столик между креслами. – Меня зовут Берндт Леман, я ваш новый лечащий врач. Как вы себя чувствуете? Могу ли я задать вам несколько вопросов? – я задавал ему стандартные вопросы, которые обычно задаю пациентам, страдающим психическими расстройствами. Но больной даже не смотрел на меня, он не выражал абсолютно никаких эмоций. Мимика его лица умерла под властью незыблемости потока его сознания. Похоже, что человек этот пребывал в глубоком медитативном состоянии.