Оглавление
Сергей Шаповал. Беседы на рубеже тысячелетий
Предисловие
Литературный андеграунд
ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Литература делается и на небесах
СЕРГЕЙ ГАНДЛЕВСКИЙ: Поэт – частное лицо
ТИМУР КИБИРОВ: Я просто традиционный русский поэт
ЛЕВ РУБИНШТЕЙН: Постмодернизм – это отсутствие состояния борьбы
ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПРИГОВ: Я работаю имиджами
МИХАИЛ БЕРГ: У меня нет читателя, который ждет моей книги
ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Официоз и андеграунд – это нечто цельное
ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ: Почвенничество – духовный замес моей лирики
ЮРИЙ КАРАБЧИЕВСКИЙ: Мой идеал – предельно близкий разговор с читателем
ВЛАДИМИР СОРОКИН: В культуре для меня нет табу
ВИКТОР КРИВУЛИН: Я ищу возможности для выживания красоты
ЮРИЙ МАМЛЕЕВ: Изображение зла не есть зло
1990-е
«ЗНАЙТЕ, СУКИ, МЫ НЕ С ВАМИ!» Беседа с Дмитрием Фурманом и Денисом Драгунским
АЛЕКСАНДР ПОДРАБИНЕК: Должны ли мы быть законопослушными?
СЕРГЕЙ ГАНДЛЕВСКИЙ: Снова появилось тягостное ощущение вины, бессилия и замаранности
ЕВГЕНИЙ ФЕДОРОВ: Идеи и идеологические эпидемии правят миром
СЕМЕН ФАЙБИСОВИЧ: То, что Бренер, Осмоловский, Кулик делают в искусстве, Жириновский перенес в политику
МИХАИЛ ГАСПАРОВ: Искусства без табу не бывает
МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ: То была не победа Ельцина, то была победа хамства
ТИМУР КИБИРОВ: Я пока не могу понять, в каком мире мы оказались
ВЛАДИМИР СОРОКИН: Русский мир – это мир без опоры
ТАТЬЯНА ЗАСЛАВСКАЯ: В политике циник лучше романтика
ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Горький – сильная живая натура, сочетающая подлость и талант
ВАСИЛИЙ АКСЕНОВ: Я – сильный профессиональный писатель
ИГОРЬ ШАФАРЕВИЧ: Я теряю смысл, если моего народа не существует
Итоги 90-х
АНДРЕЙ БИТОВ: Писатель – это стукач о душевной жизни человека
БОРИС ДУБИН: Главным в России стал средний человек
СЕРГЕЙ ЕНИКОЛОПОВ: Наша страна напоминает мне младшие классы школы во время летней перемены
ВИТАЛИЙ КОРОТИЧ: Свободой у нас попахивает, но не пахнет
ВЛАДИМИР МАРТЫНОВ: 1990-е годы были десятилетием феноменального подлога и фальсификации
ВИТАЛИЙ ТРЕТЬЯКОВ: Наступление пиара на свободную журналистику – это наступление нового тоталитаризма
СЕМЕН ФАЙБИСОВИЧ: В 1990-е годы было изумительно мало рефлексий и анализа
2000-е
АЛЕКСАНДР ШОХИН: Трансформация общества в тоталитарном направлении возможна, причем при поддержке самого общества
ВИТАЛИЙ КОРОТИЧ: У нас настал Час Жлоба
ЮРИЙ ЛЕВАДА: Лучшая модель существования нашего человека – советский колхоз
ОЛЕГ ДОБРОДЕЕВ: Самое страшное – назидательность и нравоучительность
ВЛАДИМИР МАРТЫНОВ: Кризис, который мы сейчас переживаем, самый глубокий со времен неолитической революции
ГЕОРГИЙ САТАРОВ: Россия пережила революцию, начинается постреволюционная фаза
БОРИС ГРУШИН[8]: Хуже времен Ельцина ничего быть не может
БОРИС ДУБИН: Путин воплощает не столько власть, сколько надежду на управу на власть
БОРИС ДУБИН: Сейчас я не взялся бы за составление портрета современного молодого человека
ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Мы стали заложниками Путина
БОРИС ДУБИН: Адаптация и единение в выживании оказались сильнее, чем идея стать другими
ЕЛЕНА ШЕСТОПАЛ: Путин не по хорошу мил, а по милу хорош
ДМИТРИЙ ФУРМАН: Наша ближайшая судьба – дальнейшее вырождение номенклатуры и кризис
ГРИГОРИЙ ПОМЕРАНЦ: Выход из транса остался в наших мечтах
ЕГОР ГАЙДАР: Наша фундаментальная проблема – проблема постимперского синдрома
МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ: Я сожалею, что люди не вышли в поддержку перестройки
ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПРИГОВ: Россия живет в природном времени
ЛЕВ АННИНСКИЙ: Мы не глупые, мы дурные, по той же причине, по которой и талантливые
ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Мы живем в стране, где апокалипсис – нормальное бытовое явление
АЛЕКСЕЙ МИЛЛЕР: Ни империя, ни национальное государство рая не обеспечивают
БОРИС ДУБИН: Два канала телевидения и единичная фигура президента – вот что соединяет население
ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ: Или человечество по-настоящему объединится, или его не будет
ТЕОДОР ШАНИН: Национализм – самая сильная манипулятивная система из всех, которые я знаю
СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Никто не верит в демократию, но мы практикуем ее
ХАНС УЛЬРИХ ГУМБРЕХТ: Сегодня никто не принимает реальных решений на основе исторических прецедентов
АНДРЕЙ ЗОРИН: Нынешняя Россия – абсолютно новое государство
КОНСТАНТИН БОГДАНОВ: Советский Союз начался с героики, а завершился совершенной плаксивостью
ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: Нам остро не хватает адекватности
ВЛАДИМИР МЕДИНСКИЙ: История для меня – рама для картины, которую я пишу сам
ЛЕВ РУБИНШТЕЙН: Сейчас происходит девербализация общественной жизни
ОЛЬГА СЕДАКОВА: Простота – впереди, а не позади
БОРИС ДУБИН: Соседство Сталина и Ленина с Николаем II выглядело бы комично, если бы не было шизофренично
ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ: Русский язык – это язык, на котором существует изложение некоторых главных вопросов жизни
МАКСИМ КРОНГАУЗ: Разумный лингвист всегда поддается воздействию массы
ВИКТОР ЖИВОВ: Понятие греха становится коллективным
ВЛАДИМИР СОРОКИН: У нас монгольско-византийская, непредсказуемая и абсолютно беспощадная власть
ВЛАДИМИР ЕЛИСТРАТОВ: Слово перестало быть центром мироздания
ВИКТОР ЖИВОВ: У нас провалилась дисциплинарная революция
МАКСИМ КАНТОР: Россия сегодня существует без головы
Итоги 2000-х
АНДРЕЙ ЗОРИН: Мы оказались в превращенных 1970-х годах
МАКСИМ КРОНГАУЗ: Крики о гибели языка безосновательны
БОРИС ДУБИН: Наше общество бедное во всех смыслах
СЕРГЕЙ ЕНИКОЛОПОВ: Сегодня совмещается то, что несовместимо по определению
АНАТОЛИЙ ВИШНЕВСКИЙ: Мы стоим на пороге самого неблагоприятного в демографическом отношении периода за всю историю России
СТАНИСЛАВ БЕЛКОВСКИЙ: Русское политическое сознание является монархическим
ВАЛЕРИЙ ФАДЕЕВ: Режим последнего десятилетия гораздо ближе к конституционному идеалу, чем режим 1990-х
АНДРЕЙ БУНИЧ: 2000-е годы – потерянное десятилетие
МИХАИЛ ХАЗИН: Начинаются процессы, на которые ни одно правительство повлиять не способно
СЕРГЕЙ ГУРИЕВ: Серьезных признаков глобальных перемен я не вижу
Собеседники
Список первопубликаций
Отрывок из книги
Объединяющий мотив этой книги выражается строкой из стихотворения Арсения Тарковского 1967 года, посвященного памяти Анны Ахматовой: «Как для деревьев снег, / Так для земли не бремя / Открытый твой ковчег, / Плывущий перед всеми / В твой двадцать первый век, / Из времени во время». Вплыли в XXI век и мы. Это действительно был переход из времени во время.
При всей резонной иронии скептиков по поводу липового обнуления и условностях существующего летосчисления произошло нечто важное. Вскорости стало ясно, что мы вправду перетекли в новое тысячелетие с новыми драматическими ожиданиями и предчувствиями. Сложившийся миропорядок оказался проблематизированным, западная демократия, казавшаяся отлаженным механизмом, стала пошатываться, а иногда и просто давать сбои.
.....
У меня нет никаких иллюзий по поводу собственной успешной поэтической карьеры в последние несколько лет. По стечению обстоятельств меня издатели пристегнули к какой-то когорте – первая публикация в «Юности». Только благодаря этому на меня пал взгляд критиков. Если бы я смог печататься в одиночку, никто никогда на меня внимания не обратил бы. Я просто вышел в красной майке, потому что все вышли в красных майках, мне ее выдали перед выходом на футбольное поле. Ни на одну секунду у меня нет иллюзии: я пишу хорошие стихи, поэтому время от времени обо мне говорят. Майка сбила с толку.
Я родился в 1955 году в семье офицера, мать – учитель биологии. Я чистокровный осетин, хотя в Осетии никогда не жил. Родился на Украине в Шепетовке, потом отец служил в Ковеле, в Перми, в Якутии, в Казахстане, в Подмосковье. Окончил школу в 1972 году в Подмосковье и поступил в пединститут им. Крупской, чтобы не идти в армию. Тем не менее через два курса меня выгнали за непосещаемость и задолженности, и я таки отслужил два года в армии в Казахстане. Вернулся, восстановился в институте, опять меня выгоняли, закончил его заочно. Первая моя работа (там, где я уже числился, а не подработки всякие) была в областном комитете ДОСААФ завхозом. Через полгода судьба меня занесла в научно-исследовательскую систему Министерства культуры: сначала научно-исследовательский центр при Министерстве культуры, а сейчас я работаю в Институте искусствознания и надеюсь еще поработать. Наш сектор занимается социологическими исследованиями, и я очень благодарен этому институту (десять лет я там служу), потому что более или менее свободный режим позволил мне писать. Печататься начал в 1988 году одновременно на Западе и здесь в журналах «Театральная жизнь», «Юность» и «Театр». Целой эпохой в середине перестройки было наше совместное с Приговым, Гандлевским, Айзенбергом, Рубинштейном, Новиковым и Ковалем выступление в спектакле «Альманах». Должен сказать, моя судьба складывается фантастически удачно, я не устаю это повторять. При моей инертности и горделивой застенчивости в общении со всякими редакциями (я стесняюсь до сих пор) в последнее время у меня все печатается, хотя, честно говоря, я безумно мечтаю о нормальной книжке. Хочу воспользоваться случаем и выразить благодарность Марии Васильевне Розановой, которая много меня печатала в «Синтаксисе» и имеет намерение издать мою книгу.
.....
