Читать книгу Чужие не пройдут - Сергей Соколов - Страница 1

«Он готов отдать жизнь Родине, а она за него, но он никогда об этом не узнает…»

Посвящается ей и всем прекрасным людям, которые служат на морской границе России

Вы когда-нибудь думали, что вот сейчас, в эту самую минуту, где-то в портовом городе, может, на каком-нибудь острове, поднимается на корабль тот, кого вы могли бы любить? Она отложила свою любимую книгу Цветаевой «Повесть о Сонечке», встала, подошла к плите и сняла турку, из которой исходил настолько приятный аромат кофе из Кении, что захватывало дух, налила черный напиток в свою любимую кружку. Подошла к витражному окну, отодвинув шторы, взглянула на теплый осенний рассвет, который обнимал город. Из динамиков доносилась ее любимая песня: «За окном черно-белые рисунки. Сумерки, бытовуха, я – не в духе. Комнатуха, каюта, уютно. Яхта, бухта…». Он был недоступен третьи сутки, и она с тревогой думала, как там её любимый.

А он был далеко, где-то в бухте, окруженной скалами, на которых пытались удержаться деревья, нависая своими кронами над тонкой линией берега. И, конечно, был он не на яхте, а на военном корабле, его корабле, который был намного уютнее любой яхты. Он стоял на мостике, укутавшись в шинель, накинутой поверх кителя, на котором честно располагались три знака: командир корабля, стипендиат премии Потанина и Константиновский знак1. Вот прямо как у Марии Цветаевой: «Вы, чьи широкие шинели напоминали паруса, чьи шпоры весело звенели и голоса…», Да только звенели не шпоры, а сигнал учебной тревоги звонко разносился по кораблю, проникая в каждый отсек, на каждый боевой пост2, в каждую каюту, заставляя моряков вскакивать с кроватей. Они, одеваясь на ходу, застегивая одной рукой свои тужурки, пропитанные солью, другой хоть как-то заправляя кровати, бежали на свои боевые посты. Сонные и усталые, но представляющие собой единую силу, движимую к одной цели. И только одна мысль руководила ими: прибыть, доложить, приготовиться. А как по-другому в море? Если не так, то ничего не получится. Море, какое бы оно ни было красивое, не простит ни единой, даже маленькой ошибки.

Из-за тяжелой двери, ведущей на мостик, выглянул помощник, старший лейтенант Климов. Прищуривая глаза, он доложил:

– Товарищ командир, корабль к бою готов!

Климов был одним из тех командиров, для которых «честь» было не пустым словом. Его отличали серьезность, ответственность и справедливость. На службу он пришел не от безысходности, а с твердой целью – быть защитником Родины.

– Хорошо, – скрывая стук зубов, ответил командир Михаил Соколов, – баковым на бак3!

Помощник быстро скрылся за дверью. Уверенным голосом начал раздавать команды, которые Соколов знал наизусть. Пытаясь согреться под шинелью, он любовался рассветом, шикарным солнцем, которое одной частью пряталось за островом, а второй поднималось из-за горизонта. Пара темных облаков пытались скрыть солнце, но у них ничего не выходило. Улыбнувшись рассвету, утру, солнцу, вздохнув свежий холодный воздух, Соколов шагнул в ходовую рубку4.

А где-то южнее шло неприметное ржавое судно. Мрачные люди на нем не любовались восходом солнца, им не была интересна борьба облаков и солнца. Они думали о том, как в свои ловушки и сети наберут улов, как доставят его к берегу для перегрузки, как получат за это свои деньги.

А где-то западнее она стояла у окна и смотрела, как тучи все-таки украли ее утреннее солнышко. Пошел холодный моросящий дождь. Рыжий спаниель, которого они с Мишкой называли Наглой рыжей мордой, стоял на задних лапах, опираясь передней лапой в стекло, с надеждой увидеть воробушка, которого он так и не поймал. Она тяжело вздохнула: всё-таки жаль, что пошел дождь. Он сразу погружал город в серость. Неуютным за окном становилось абсолютно все: красная машина стала серо-красной, осенние цветы – серо-желтыми, и даже веселые чайки, летевшие к морю, как-то погрустнели и тоскливо перекликались между собой.

– Ходовая! Корабль перешел на якорь-цепь!

– Бак! Стопора наложить, бак в исходное5. Сергей Михайлович, боевая готовность № 2. Готовься к доставке задержанных. Штурман, заканчивай расчеты, контрольные пеленга доложишь потом.

Командир спустился в каюту. Налив горячий кофе, он достал фотографию. На ней была она, самая добрая и красивая, высокая, с черными волосами, которые нежно рассыпались по ее стройным плечам. Она была счастлива, любима и любила своего единственного мужчину, офицера, который сейчас смотрел на дорогое ему фото.

Как мало нужно для настоящего счастья. Наверное, понимать, что тебя дома ждут, точно ждут. А самое главное, чтобы красивые улыбки жен и радостный смех детей встречал после долгих, отважных походов. Кто бы мог подумать, что судьба их свяжет. Когда он увидел ее, улыбку, услышал голос, веселый смех, все в нем как будто перевернулось. Их бесконечные вечера за чашкой кофе в ее маленькой кофейне. Ее осанка, походка, чувства…

От приятных мыслей Соколова оторвал штурман, занося в каюту планшет якорной стоянки. Заняв весь стол, он докладывал обстановку. Соколов быстро проверил все записи, удовлетворительно кивнул и поставил следующую задачу:

– Штурман, вот тебе координаты, рассчитай, во сколько нам нужно сняться, чтобы с максимальной скоростью прибыть в эту точку к 19-00, как раз под закат.

– Есть, товарищ командир, это совсем рядом, соседние островки!

Штурман Тюков был настоящим штурманом, который соответствовал главной формуле офицера-судоводителя: ответственность в кубе, плюс знания в квадрате, плюс аккуратность и самоконтроль. Командир всегда мог спокойно довериться Тюкову. В любой, даже самой сложной ситуации, он знал ответ и выдавал грамотные рекомендации командиру. Соколов очень гордился таким штурманом, который все успевал. Порой казалось, что он засыпает с навигационной картой, а просыпается уже с готовым, проложенным на карте маршрутом.

А на браконьерском судне спокойствия совсем не было. Идти еще долго, потом полдня снимать ловушки, а потом всю ночь еще возвращаться. Как все просто было у них. Эти люди в грязных непромокаемых костюмах совсем не ценили свои жизни. На деревянных протекающих лодочках уходили они далеко от своих скалистых берегов, где каждого из них ждала жена, семья, мать. Тяжело представить, что за жизнь заставляла этих людей так трудиться. Их от моряков Соколова отличало безрассудное бесстрашие, хотя каждый моряк пограничного корабля был намного смелее каждого из них. Судьба всякий раз с ухмылкой смотрела на это противостояние браконьеров и пограничников. Каждый из них руководствовался своими целями: одни защищали Родину, другие занимались наглым грабежом. Она садилась в их машину. Двигатель сурово рычал, пытаясь прогреться. Из динамиков доносились родные строки их любимой песни. Дождь как-то нежно отбивал свой ритм по машине. Грустно. Она нежно приобняла свой живот, где был их малыш. Они любили кататься с мужем к морю, бывать на том мысе, где он когда-то холодным октябрьским вечером сделал ей предложение. Это было не очень романтично, но мыс стал для них родным и по – домашнему уютным. На этом мысу она каждый день смотрела на морской залив, который встречал ее по-разному: то зелеными ласковыми волнами, то лазурной гладью, а то кипящими бурунами. Вода тогда зло шипела, что он – ее пленник и она сделает с ним все, что захочет. А она всегда отвечала суровому морю, что это разлука на время, он обязательно вернется.

Эльф, сидя на заднем сиденье, нагло положил голову ей на плечо. Она нежно погладила его Ну что, Рыжий, поехали, может, знакомый силуэт увидим на закате.