Читать книгу Крах Межзвёздного Галактического банка - Сергей Тарасов - Страница 1

В Санкт-Петербурге мне было тяжело жить – мне постоянно не хватало денег, и я, подумав, как следует, решил взять взаймы – у одной старой, прижимистой старухи. Она сдавала комнаты в небольшом доме и была такая скупая, что если жильцы не заплатили вовремя за предоставленную им комнату, то она сразу устраивала им невыносимую жизнь на месяц и больше. Кроме этого, она давала некоторым бедным жильцам взаймы – занималась ростовщичеством. Драла при этом такие проценты, что отдать свой долг было им практически невозможно. Она меня терпела, потому что я получал от государя императора каждый месяц небольшую сумму, которой хватало на хлеб, воду и оплату этой комнаты.

Но мне, кроме этого надо было есть каждый день мясо и еще покупать новые лапти или сапоги, которых мне почему-то не хватало даже на полгода. Когда начинались осенние холода, я брал у нее немного денег взаймы и оправлялся покупать одежду потеплее и обувь для предстоящей зимы. А тут еще наш государь-император затеял перестановку в своем кабинете министров, и тут началось мои невзгоды и неприятности: – мне не удавалось в срок получить свои гроши, которые мне полагались как заслуженному солдату многочисленных войн. В местном собесе мне сказали, что пенсия мне не пришла, и для того, чтобы узнать ее задержку и потом получить, надо было добиться аудиенции у одного важного чиновника – узнать, где мне и каким образом ее получить.

Чтобы попасть к этому благодетелю на прием, мне надо было добраться на другой конец города, потом дать взятку его подчиненным и выяснить, почему мою пенсию задерживают и куда мне идти, чтобы ее получать. Но сначала мне надо было справить себе зимнюю обувь, и только потом я смогу узнать что мне предпринять, чтобы получить мою пенсию, которую я заслужил. Поэтому я зашел к этой бабке, попросил у нее несколько медных грошей на хлеб, воду и сапоги. Она дала мне немного, но отдавать долг мне надо было вдвое больше…

Прошло несколько дней. Я кое-как купил себе сапоги на птичьем рынке и узнал, что пенсия мне должна приходить в один императорский банк. Это было далеко от того места, где я жил и я моментально разозлился на эту пенсионную службу. У меня стресс сменялся депрессией, потом снова наступал стресс и тогда я решил действовать радикальным образом, – как на войне. Достал свой мушкет, зарядил его освященными в церкви пулями и пошел получать свои гроши в этот императорский банк. На извозчик у меня, естественно, не было денег и я пошел пешком – по мокрому снегу и морозу. Туда меня сначала не пускали, а потом вышел один хлыст в форме почтовой службы и сказал, что мне надо обратиться в другое отделение банка – на противоположном конце города.

Я, истоптав уже наполовину свои новые сапоги, пришел в это отделение и подумал, что все мои муки закончились. Но это было только начало моих бедствий: – чтобы попасть в этот банк, надо было сунуть на лапу швейцару, а потом чиновнику за стойкой.

И я взбеленился: – достал из-за пазухи свой фронтовой мушкет и начал действовать, как на фронте. Начал я со швейцара – прострелил ему обе ноги с руками и лишь тогда попал в банк, по дороге перезарядив свой безотказный мушкет. Следующие пули достались чиновнику за стойкой, жандарму и кассиру. Я их не убил – только ранил. Пулевые раны освященными в церкви пулями оказали на них неожиданное действие: – швейцар обернулся змеей и уполз под несгораемых шкаф, а мелкий чиновник стал жирным котом, который тут же выскользнул на улицу, где моментально попал под извозчик и стал кричать на весь Невский проспект истошным голосом свое мяу.

Жандарм превратился в злую, огромную псину и начал изо всех своих собачьих сил меня облаивать и рычать. Я не смог этого вытерпеть и следующую пулю эта кровожадная псина получила в свой огромный мохнатый хвост. После этого она завыла и спряталась в глубине здания – зализывать свою задницу, где был ее хвост. Я перезарядил мушкет и твердой походкой, шаркая своими развалившимися сапогами, направился к стойке за деньгами. Кассир, ранее получив пулю в бедро, выдал мне мою пенсию за месяц, за год и за следующие годы, которые я намереваться прожить на этом белом свете. А их было немало – я намеревался прожить очень долго.

Потом я освященными пулями перебил его длинные загребущие ручонки и посмотрел на то, как он изменил свой человеческий вид на какое-то странное омерзительно существо. По-моему мнению, это был родной брат Кощея Бессмертного – он так трясся над каждой монетой, что чуть не сдох от сожаления и жадности, когда я достал из кармана пустую котомку и сказал ему, чтобы он набил ее серебряными и медными монетами. С полной котомкой серебра и медных монет я вышел на улицу и, совместив недюжинную смекалку с быстротой своего движения, сумел вовремя скрыться от полицейских и жандармов.

Кривыми закоулками я добрался до своего дома и сразу же зашел к бабке – отдать ей долг. Но когда узнал, сколько я ей задолжал, не выдержал – это была баснословная сумма – как раз содержимое моей котомки, а может быть и больше. И если я ей отдам серебро и медные гроши, которые мне с таким трудом достались, то мне останется сесть на паперти и просить милостыню. И это предназначалось мне – ветерану многих войн за царя-батюшку!?

Я, не медля ни одной секунды, схватил огромный мясницкий топор, который отобрал у мясника в фартуке в коридоре и одним взмахом отсек голову у этой старухи, – долг, таким образом, аннулировался. Вместе с головой старуха потеряла человеческий свой облик: – на самом деле она была злобной колдуньей с длинными пожелтевшими клыками вместо зубов на морщинистом лице, на котором торчал длинный крючковатый нос, как у орла или у летучей мыши. Эта страшная голова теперь валялась под моими ногами – с длинными косматыми седыми прядями волос и треугольными ушами как у инопланетян, отдельно от тела. Тело этой старухи изменилось, и стало мало напоминать на человеческое – скорее на русалку, или другую хищную рыбу с крупной чешуей и с плавниками вместо рук и ног.

Это была, безо всякого сомненья, самая злобная колдунья во всем ее волшебном царстве, и я поздравил себя, что немного почистил город от нечистой силы, которая в нем обосновалась и не давала простым людям нормально жить. Затем, ободренным своими подвигами в деле наведения законного порядка в банке, своем доме и своим внезапным обогащением в результате вооруженного грабежа, я вышел на улицу. Мне требовалось покурить трубку и пораскинуть своими мозгами, куда теперь надо податься – от полицейских, которые, наверняка, были крышей для нечистой силы и других злых волшебных сил. Только я вышел из парадного, как на меня наехала какая-то карета и своими дышлами опрокинула меня на мостовую. Последнее, что я в этой жизни запомнил, – это как из моей котомки высыпалась моя пенсия и монеты, звеня по мостовой, рассыпались в разные стороны.