Читать книгу Большой развод - Сергей Титов - Страница 1

«Сейчас вообще золотое время», – довольно улыбаясь, говорит завсегдатай светских тусовок адвокат Александр Добровинский. Телефон специалиста по брачным делам «пухнет от звонков»: много супружеских пар не прошло испытание карантином. Сам Добровинский на время пандемии самоизолировался на даче в подмосковном Внуково, ранее принадлежавшей актрисе Любови Орловой и режиссеру Григорию Александрову, пишет книги, проводит вебинары и называет карантин «одним из самых замечательных периодов в жизни». Добровинский также известен как адвокат звезд. Даже близкие знакомые называют его «абсолютно мифической фигурой». И все без исключения собеседники подчеркивают «феноменальную циничность» Добровинского. «Ты ничего не достиг, если у тебя нет хейтеров», – отмахивается адвокат, он «никогда не был брокером» и далек от метода «вот вам чемодан денег за посредничество». Какие методы в действительности практикует звездный адвокат, разбирался Forbes.

Одесский акцент

Добровинскому приписывают несколько гражданств и фамилий, а биография 65-летнего адвоката напоминает авантюрный роман. Сам он рассказывает, что у него всего два подданства – российское и израильское, но было три вида на жительство – во Франции, США и Люксембурге. Отец Добровинского, крупный советский чиновник, рано ушел из жизни, и некоторое время будущий адвокат носил фамилию отчима Андрея Айвазьянца. По достижении совершеннолетия Добровинский вернул себе фамилию отца, а информацию о том, что он был и Кусиковым (фамилия его деда) называет «придумкой». Наперекор воле матери, которая видела сына гинекологом, Добровинский поступил во ВГИК. Выходец из состоятельной семьи коллекционеров зарабатывал консультациями по антиквариату и ни в чем себе не отказывал: жил в квартире на улице Горького (кто не помнит, так называлась Тверская), ездил на «Жигулях» и закупался в валютных магазинах «Березка». Когда на четвертом курсе замаячила перспектива армии, Добровинский вслед за матерью ретировался во Францию. Там он продолжил спекулировать антиквариатом, а затем уехал в Нью-Йорк. Первое время Добровинский таксовал, а потом устроился на работу к адвокату одесского происхождения Соломону Шварцу. Тот подсказал ему получить MBA, выбор пал на парижский INSEAD, и Добровинский покинул Штаты. Окончив обучение в 1984 году, новоявленный юрист поработал в Люксембурге и Париже, пока в 1987 году не очутился в Женеве. В швейцарскую Inter Maritime Group его пригласил ее владелец, миллиардер одесского происхождения Брюс Раппапорт, с которым Добровинский был «шапочно знаком». По словам Добровинского, Раппапорт «сделал состояние на кризисах» за счет умения «выстроить хороший и четкий договор, который потом можно легко отстоять в суде». По сведениям New York Times, Раппапорт был близок к тогдашнему премьеру Израиля Шимону Пересу, владел НПЗ в Бельгии и на Антигуа, нефтетанкерным флотом и занимался поставками нефти в Индонезию, Габон и Таиланд. Раппапорт интересовался и Советским Союзом, и там ему нужен был свой человек. И в 1988 году Добровинский вылетел в Москву. Основными проектами стали грузовой порт в Санкт-Петербурге и контракт на экспорт почти 100% судов, построенных в стране, под обязательство инвестировать $1 млрд в переоснащение верфей. В то время Добровинский познакомился с главой комитета по внешним связям петербургской мэрии Владимиром Путиным. «Никаких отношений, кроме уважения. Не знаю, как он ко мне, но я-то его уважаю очень», – говорит адвокат.  Помимо Питера, Раппапорт интересовался Одесским портом и нефтедобычей в Нижневартовске. Миллиардер встречался с Михаилом Горбачевым и мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком. И даже занимал пост посла Антигуа и Барбуда в России. Связи с Россией аукнулись Раппапорту в 2000-м. Он оказался в центре скандала вокруг Bank of New York, через этот банк якобы отмыли $7 млрд, которые приписывали «русской мафии». Одним из интересантов, по сведениям американской прессы, был Семен Могилевич, его называли лидером солнцевской группировки. Внимание следствия привлек и Inter Maritime Bank Раппапорта, писали Wall Street Journal и New York Times. Раппапорт и Могилевич отрицали причастность к схеме. «Был большой скандал, который по тем или иным причинам замялся», – вспоминает Добровинский. Сам он не имел отношения к банку Раппапорта. Российские проекты миллиардера в основном остались на бумаге, признает Добровинский. Впрочем, их реализация не входила в его обязанности: «Моя задача была только одна: найти проект, связать его со структурой Раппапорта и – до свидания». В 1992 году он занялся собственным делом.

Братья по оружию

Осень 1997 года выдалась в Ханты-Мансийске на редкость дождливой. Чтобы добраться до местного арбитража, участникам заседания по корпоративному конфликту в Тюменской нефтяной компании (ТНК) пришлось преодолевать реки грязи. Гнетущую атмосферу развеял неожиданный гость: пиджак и брюки с иголочки (разного цвета), жилетка, бабочка. «Ему не хватало шляпы канотье. Он был точно одесский адвокат из 1920-х годов!» – вспоминает один из присутствовавших. По его словам, появление Добровинского произвело настоящий фурор. Образ «западного адвоката» Добровинский перенял у французских коллег и с тех пор не изменяет ему. На том суде адвокат представлял интересы Михаила Некрича, акционера «Нижневартовскнефтегаза» (ННГ), добывающей «дочки» ТНК. Он вступил в схватку с акционерами ТНК – «Альфа-Групп» Михаила Фридмана и партнеров и «Реновой» Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника. Союзниками Некрича были легендарные братья Михаил и Лев Черные. В середине 1990-х они развязали «алюминиевую войну» за металлургические заводы по всей стране и, по информации, обнародованной во время судебных слушаний в Лондоне, были связаны с измайловской ОПГ. В 1993 году Михаил Черный лично заявился к Добровинскому в офис, который находился в съемной квартире на Тверском бульваре (принадлежала игравшему тогда в НХЛ хоккеисту Вячеславу Фетисову). Черный поинтересовался у Добровинского, знает ли он, что такое толлинг (переработка давальческого сырья с последующей реализацией), и, получив утвердительный ответ, пригласил его в Красноярск, где был крупнейший в стране алюминиевый завод. «Там я познакомился «со всеми», – вспоминает Добровинский. Среди его новых знакомых были как бандиты, так и будущие олигархи. В числе последних Олег Дерипаска, Владимир Лисин, Искандер Махмудов, с которыми сотрудничали Черные. Добровинский, по его словам, участвовал в юридическом сопровождении раздела бизнеса между Черными и их партнерами братьями Рубенами, помогал им в «войнах» за металлургические заводы, курировал скупку болгарских активов в интересах  Михаила Черного. «Я мотался как савраска без узды: от Парижа до Софии, Москва, Лондон, НьюЙорк», – вспоминает адвокат. По его словам, он же предложил Михаилу Черному купить ННГ сразу после приватизации ее «материнской» компании, ТНК, «Альфой» и «Реновой». «Моя идея была очень простой: купить нижний этаж. Таким образом, покупка верха, Тюменской нефтяной компании, обрывалась», – поясняет он. ННГ была стержнем ТНК, рассказывает бывший сотрудник нефтяной компании, там были сконцентрированы основные нефтедобывающие активы. Вокруг ННГ развязалась ожесточенная борьба. И в итоге Черный, собравший вместе с партнерами 48% ННГ и около 12% ТНК, уступил пакеты оппонентам. Сделка, по словам Добровинского, принесла $480 млн. Похожая ситуация приключилась с государственной «Роснефтью», которая лишилась своего ключевого актива – «Пурнефтегаза». Госкомпания, стоявшая в плане по приватизации, оценивалась примерно в $2 млрд и подешевела сразу втрое. Скандал принял всероссийский масштаб, вернуть «дочку» «Роснефти» публично потребовал президент Борис Ельцин. Судебную тяжбу поручили Добровинскому, который при поддержке Генпрокуратуры оперативно вернул актив. По данным СМИ, его гонорар составил баснословные по тем временам $1,5 млн, что моментально сделало Добровинского самым дорогим и известным адвокатом страны. И породило домыслы, что эти деньги якобы предназначались бенефициарам несостоявшейся схемы. «Если бы я был на другой стороне, то «Пурнефтегаз», конечно, остался бы у нас», – отмахивается Добровинский. Сам он говорит, что автором идеи был Борис Березовский, о чем тот якобы сам рассказал адвокату.