Читать книгу Карлов - Сергей Владимирович Толмачев - Страница 1

1973 год

Это был еще один день безмятежного советского лета, и ничто не предвещало ни дождя, ни беды, ни войны. В городском парке культуры и отдыха царила добрая советская атмосфера, играла музыка, а бдительные советские бабушки сидели на лавочках и кормили голубей. На центральной аллее парка было людно – одни дети играли на детской площадке, другие – зазывали родителей к палаткам с надписями «Тир», «Мороженное» и «Воздушные шары». Небо было голубым, солнышко отбрасывало блики на поверхность пруда, а утки с любопытством следовали за лодочками с отдыхающими. Время шло к полудню и стелилось по земле короткой тенью. У ворот парка появилась молодая мама с коляской, в которой сидели близнецы.

Мальчики с любопытством смотрели по сторонам, а их мама не спеша катила коляску вдоль аллеи, а затем остановилась у киоска «Мороженое». Она оставила коляску сбоку от киоска и подошла к окошечку для того, чтобы купить пломбир. Она отвлеклась от своих малышей всего лишь на мгновение, и, когда она вновь повернулась к детям, в коляске сидел только один ее сын, а второго уже не было.

ЧП! Вся столичная милиция поднята по тревоге, во всех газетах на первых полосах сообщения о пропаже ребенка.... А на другом конце страны, на каменистом сочинском побережье, до исчезновения малыша никому не было никакого дела. Город утопал в зелени, а улицы были залиты солнцем и ароматами цветущих растений. Город казался беззаботным и вместе с тем суетным. А в нескольких километрах от центра, в горах, в тени инжирных деревьев стоял особняк, в стенах которого все было иначе, нежели на городских пляжах, набережных и в шашлычных.

Шикарный дом был отгорожен от мира высоким каменным забором, а по территории имения ходили вооруженные люди. Фасад и комнаты были выполнены в стиле рококо, и в лучах солнца были похожи на написанные маслом картины. В самой дальней комнате, пройти в которую можно было лишь через столовую, гостиную и библиотеку, находился кабинет, где за красивым письменным столом сидел мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. Несмотря на свой возраст, о котором говорили лишь морщины и седые волосы, мужчина выглядел очень бодро и жизнерадостно. На нем был дорогой иностранный костюм, на руке поблескивали золотые иностранные часы, а в верхнем кармане пиджака красовался пестрый платочек из итальянского шелка. Мужчина сидел откинувшись на спинку кресла, закинув ногу на ногу и глядел в окно. Он встрепенулся и повернулся лицом к двери лишь тогда, когда в кабинет вошли двое: мужчина и женщина, которая держала на руках ребенка.

Даже не взглянув на лица гостей, мужчина подошел к ребенку, посмотрел ему в лицо и провел по щеке кончиком пальца. В его глазах промелькнул какой-то особенный огонек, а затем он поднял руку и щелкнул пальцами. Звук от щелчка разнесся по всему дому звонким эхом, и в ту же секунду из дальнего угла комнаты вышел высокий мужчина, в руках у которого была спортивная сумка, наполненная пачками денег из пятидесяти рублевых купюр. Он подошёл к «гостям» и передал её им. А хозяин дома взял ребенка из рук женщины и, покачивая его поспешил удалиться прочь…

Мало кто знает, но даже в советское время существовали люди, которые жили по другим законом, другой жизнью и, с отличной от строительства коммунизма, целью. Среди них были воры, проститутки и спекулянты, а также те, кто неофициально представлял государство на черных рынках. И одним из таких людей был хозяин дома в Дагомысе – Каха Гуриманали.

Он продавал оружие тем, кто воевал с друзьями советской власти и, устраивал провокации там, где советской власти провокации устраивать было не к лицу. Его люди стояли за исчезновением неугодных, но неприкосновенных, а также поставляли «ко двору их величества» секретарей различных уровней и всевозможные «игрушки»: машины, одежду, наркотики и прочее. Взамен за свои услуги власть дала Кахе возможности, которыми не обладали даже Генеральные секретари. Но власть не в силах была дать ему – ни вечность, ни потомство. И когда Каха наконец-то задумался о том, что кто-то должен будет унаследовать его империю, вот тогда в его доме и появился один из украденных близнецов, которого Каха назвал Искандером – в честь Александра Македонского.

С самого первого дня Каха воспитывал Искандера, как своего собственного сына, как своего единственного наследника и, как война. Он окружил его лучшими учителями и специалистами, которые обучали его не только науке, но главное – единоборствам, стрельбе, подрывному делу и всему тому, что могло бы пригодиться, как на поле боя, так и при планировании терактов или свержении правительств.

К десяти годам Искандер мог управлять реактивным самолетом, стрелять из снайперской винтовки и драться на ножах. Единственным его недостатком по сравнению со взрослыми было – детское тело. К шестнадцати же годам недостатков у Искандера не осталось совсем. И во время одной из показательных тренировок, он наглядно продемонстрировал это всем окружающим.

Пламя вырвалось из окна второго этажа, а вслед за ним из окна выпрыгнул и Искандер.

Пролетев несколько метров, он приземлился, сделал кувырок и начал стрелять по мишеням, сделанным в виде людей. С интервалом в пару секунд мишени появлялись одна из-за угла, другая на крыше, третья сзади и, так до тех пор, пока у Искандера не закончились патроны. Затем его окружили пятнадцать человек вооруженных ножами, цепями и бейсбольными битами. Они выглядели весьма самоуверенно, ухмылялись, поигрывая своим оружием – покачивали цепями и помахивали битами. Они окружили Искандера со всех сторон и, уже собрались было наброситься на него, как вдруг Искандер перехватил пистолеты за стволы и начал отбиваться ими словно томагавками. Это были быстрые, сильные и изящные удары, каждый из которых приходился точно в цель и, как следствие, уже буквально через минуту бой подошел к концу.

Поблагодарив сраженных соперников, Искандер опустил пистолеты, выдохнул и посмотрел по сторонам. Он стоял в центре базы для подготовки боевиков, и везде, куда ни глянь, виделись тени будущих смертей и разрушений. В одном конце форта маршировал взвод боевиков с РПГ, в другом – инструктировали смертников, а у дверей ангара разгружали грузовики с оружием. Также не территории базы стояли с дюжину броневиков и танков, и четыре боевых вертолета. Затем главные ворота открылись и внутрь въехал белый лимузин с тонированными окнами. Машина проехала мимо казарм и остановилась у края площадки, водитель открыл пассажирскую дверь и, из салона вышел Каха.

Увидев отца, Искандер отбросил пистолеты и побежал ему навстречу. Отец и сын обнялись и Каха сказал сыну: «Теория закончилась! Теперь практика».

Большие раздвижные двери открылись и внутрь склада въехали два грузовика с брезентовым кузовом. Посреди этого большого ангара стояли двое – Каха и заметно возмужавший восемнадцатилетний Искандер – оба были одеты в дорогие костюмы. Каха был невозмутим, а Искандер слегка волновался и время от времени поглядывал на отца. Грузовики остановились справа от входа, из первой машины вышел человек в очках, подошел к Кахе и предложил посмотреть товар.

Вытащив из кузова небольшой пакет, продавец положил его на раскладной столик и предложил проверить качество. Каха достал нож-бабочку, открыл его и надрезал пакет. На кончике ножа осталось немного белого порошка и он поднес его к ноздре и сделал резкий вдох. Его глаза блеснули, губы дрогнули, а щеки покраснели и по выражению его лица было понятно, что товар ему понравился и, что он доволен сделкой.... Как вдруг раздвижные двери склада открылись вновь и в них появились сотрудники милиции и спецназа. Они вбежали внутрь склада и начали окружать «бизнесменов». Люди, которые привезли товар, попытались убежать, но их застрелили на месте. Искандер дрогнул и хотел было вытащить пистолет, но Каха взял его за руку и дал ему понять, что ничего делать не нужно. Сотрудники милиции и отряда специального назначения окружили Каху и Искандера, а затем внутрь склада вошел главный опер. Он шел небрежной походкой, ел семечки из свернутого газетного пакетика и ухмылялся. Не говоря ни слова, он подошел к Кахе и Искандеру, окинул их взглядом, посмотрел на надрезанный пакет и на сотни других пакетов, лежащих в грузовиках. Он хотел было что-то сказать, как вдруг послышались хлопки, и один за другим сотрудники спецназа начали падать. А затем из всех углов склада стали появляться вооруженные люди, на головах у которых были повязки с символикой организации, возглавляемой Кахой. Боевики убили всех бойцов спецназа и окружили милиционеров. Каха покачал головой, улыбнулся и сделал шаг навстречу к главному оперу.

Не прошло и получаса, как все милиционеры, в том числе и главный опер, были связаны и лежали в котловане внутри какого-то здания. Они дергались и мычали, пытались дать понять, что хотят жить, но Каха был невозмутим и смотрел на них безразличным взглядом. Ему не было дело ни до них, ни до их семей, ни до будущего их детей. Ему было плевать на закон, так как он знал, что он превыше него. И вот его рука неспешно поднялась вверх, пальцы соединились и щелкнули. Искандер посмотрел на отца, а затем посмотрел на милиционеров не то с жалостью, не то с тревогой, не то со страхом. Это было впервые, когда ему предстояло убить человека, глядя ему в глаза, и он еще не привык к этому. Впрочем, его замешательство было недолгим.... он протянул руку к вентилю, повернул его, и бетонная смесь начала заливать котлован, в котором лежали люди....

Совершив свое первое массовое убийство в восемнадцать лет, к двадцати трем Искандер стал настоящим палачом не знающим ни сострадания, ни сомнения. Он возглавил, созданную отцом организацию. Он принимал активное участие в боевых действиях в Афганистане, в Ираке, а так же в развале СССР. В то время, как обычным людям показывали хронику: выстрелы по Белому дому; Ельцина, выступающего на баррикадах; Горбачева, выходящего из самолета и флаг Советского Союза, который спустили со здания Кремлевского Дворца съездов, люди Искандера перекраивали Страну и помогали в захвате социалистической собственности, названном в последствии красивым словом – приватизация. Весь остаток двадцатого века Искандер был одним из теневых вершителей судеб и, во многом, именно благодаря ему и таким, как он, сегодняшняя Россия и имеет ее нынешний облик. И это было только лишь начало. Вот только Кахе не суждено было увидеть, какой станет эта новая Россия.

Двери распахнулись и в комнату вошел Искандер. Это был уже не тот юноша, каким мы его знали в конце восьмидесятых – начала девяностых. Это был умудренный жизнью гладиатор, сменивший привитый отцом светский образ на кожаный плащ и крест в ухе. Не сбавляя шага он прошел через всю комнату и подошел к кровати, на которой лежал Каха. Каха был подключен к системам жизнеобеспечения, выглядел ветхим и дряблым, и судя по выражению лица Искандера, он не мог поверить, что его отец в таком состоянии и, что его время на исходе. Кое-как совладав с собой, Искандер склонился и взял отца за руку. Почувствовав же прикосновение, Каха вздрогнул, приоткрыл глаза и посмотрел на сына. Увидев Искандера, Каха улыбнулся, облегченно вздохнул и начал шептать. Его губы были почти неподвижны, а звуки очень тихими, поэтому Искандеру пришлось встать на одно колено и приникнуть к отцовским устам ухом.

– Мое время пришло! И я уже слышу голоса Валькирий кружащихся над полем брани, где и мне придется сложить свою голову. Я знаю, что земля для меня не станет пухом и, что говоря обо мне « Царствие ему небесное», люди будут иметь виду «царствие ему подземное». Я сделал много плохого, причинил много боли и страданий, и даже ты, даже ты – это плод моей греховной жизни.

– О чем ты, отец?

– В моем сейфе есть синяя папка, в ней ты найдешь имена своих настоящих родителей и если захочешь, то ты сможешь найти их, я думаю, что они еще живы. Если захочешь, можешь найти и своего брата близнеца, – прошептал Каха, дотронулся до руки Искандера, и зигзагообразная линия на экране кардиографа тотчас же стала прямой.

Уходящее за горизонт солнце отразилось в окнах больницы и наполнило коридор желто-оранжевым светом. По коридору шли двое: слева – врач, а справа – Искандер. Они шли не говоря друг другу ни слова, смотрели вперед и так до самой двери с надписью «морг».

Яркие люминесцентные лампы осветили помещение, в котором стояло несколько металлических столов, на одном из которых лежал человек, накрытый зеленой тканью. Врач подошел к этому столу, Искандер подошел к столу вслед за ним. Не говоря ни слова, врач бросил на Искандера мимолетный взгляд, сдернул край зеленой материи и показал Искандеру лицо его покойного брата близнеца.

Его звали Вадим, он был бледен, а на его груди у сердца зияла дыра от пули.

– А мы похожи, – прошептал Искандер, глядя брату в лицо, – аж жутко, как-то вот так вот видеть себя и в таком состоянии, – усмехнулся Искандер и очертил рану кончиком пальца.

Его рука то и дело вздрагивала, а уста издавали странные звуки напоминающие всхлипывание. Доктор смотрел на Искандера с сожалением и пониманием, а затем Искандер положил ладонь брату на лоб, вздохнул и протянул. – Да уж! Жаль, что нам так и не довелось поболтать…. Очень жаль.