Читать книгу Задачка для идиота - Сергей Владимирович Яновский - Страница 1

Глава 1.

…Утро было обыденным и серым, совершенно не предвещающим чего-либо, выходящего за рамки привычной жизни. Казалось бы, этот день пройдет так же, как все предыдущие, да и все последующие, пожалуй, тоже. Рутина и серость порой так затягивают и ломают человека, что выйти из них или даже надеяться на это кажется нереально. Ты перестаешь мечтать о том, что в твоей жизни произойдет что-то, в ходе чего не сможешь даже и поверить, что все это на самом деле.

В тихом поселке Зори* М-ской области, претендующем, впрочем, на звание поселка городского типа, именно так все и жили. Девушки лет до четырнадцати по детской наивности мечтали о принцах, но потом до них доходило, что в их королевстве принцам взяться неоткуда. Тогда они выходили за мало-мальски кажущегося респектабельным парня, который, увы, через пару-тройку лет все равно становился алкоголиком. Другие девушки шли по более простому пути, дабы не испытывать разочарований: они сразу выходили замуж за молодого алкоголика, чтобы не пугаться переменам своего мужа к худшему, а сразу привыкать к своему «счастью». Кто-то, так и мечтая о принце, оставался в старых девах или просто в холостячках, вполне разумно полагая, что лучше жить одной, чем с вечно бухающим предметом мебели. Ну, а если кто-то хотел родить ребенка просто для себя – выполнить задумку было не так уж и сложно. А кто-то просто уезжал из этого села всеми правдами и неправдами, перебираясь пусть в комнату в коммуналке, но в ближайший мало-мальски развитый город.

Парни в Зорях проживали жизнь по разным сценариям, но все равно очень друг на друга похожим. Отдельно скажем сразу о двух очень редких категориях. В первую входили (как, впрочем, и во вторую в большинстве своем) парни здравомыслящие, понимающие, что алкоголем ничего, кроме цирроза, не заработаешь. Они росли, как правило, у матерей одиночек, либо в семьях, где мать прижала к ногтю отца-алкоголика и сыну пресекала все попытки пойти по папиным стопам. В общем-то, во второй категории были парни с точно таким же воспитанием и семейным положением дел (лишь один на сотню выходил из семьи пьяниц и сам понимал, что жить надо как-то по-другому). Разнились они в одном: из первой категории парни оставались в Зорях, а из второй – уносили отсюда ноги и появлялись крайне редко, а то и вовсе увозили мать с собой, чтобы никогда не приезжать в это проклятое место. Судьба вторых для местных жителей в дальнейшем становилась тайной, покрытой семью печатями, хотя посудачить и попускать слухов на эту тему любили все. А первые же, оставшись в Зорях, носили статус более престижный, чем мог бы иметь здесь тот самый сказочный принц, о котором девушки наивно мечтали до осознания реалий своей жизни.

Такие парни в селе являлись начальниками, бригадирами, завхозами или рабочими, НО – не рядовыми, а только на хороших местах, куда попадали по блату. Так уж здесь сложилось, что редкие непьющие мужики вперед родственников брали на хорошую работу себе же подобных – тем более, что их по пальцам можно было сосчитать.

Жениться такому парню было проблемой лишь в одном – надо было выбрать из большого числа претенденток. А уж в них-то недостатка не было! Желание построить семью с надежным человеком, а не алкоголиком было в тайне вообще у всех жительниц села. В их жизни возникало лишь одно темное пятно – частые разводы, хотя и не у всех. Просто затащить их в койку, а потом отбить у жены старались очень многие и нередко это у них получалось. Впрочем, иногда среди этих парней находились и ядреные ловеласы, охотно использующие свои возможности.

Что же касалось остальных парней, то они тоже делились на несколько категорий. К первой можно отнести в меру пьющих или, напротив – запойных. Первые постоянно были навеселе, но человеческого облика не теряли, старались работать, из семьи ничего не тащили. Вторые могли по два-три месяца вообще быть образцовыми мужьями, но потом на такой же срок уйти в запой и начисто на это время потерять человеческий облик. Правда, в запое многие из них и умирали. Эти два типа из наиболее доступных для девушек были более или менее приемлемы. Да и остаться вдовой тоже было не так страшно, особенно, если уже были дети. Многие о таком раскладе мечтали еще не успев выйти замуж за такого парня. Жизнь сурова и все приспосабливаются к ней по-разному.

Далее шли алкоголики более матерые. Они все время где-то работали, что-то зарабатывали, могли по неделе, а то и по две не пить, но при этом нередко пропивали всю получку, по много раз вылетали с работы. Нередко они по пьяной лавочке и умирали от перепоя, замерзнув на улице и так далее. Еще чаще они переходили в следующую стадию – пьяница пропащий.

Эти пили все, что горит, работать особо не желали, занимаясь воровством, мелкими калымами, которые чаще всего пропивали, а больше всего любили поудобнее сесть на шею жене. Для этого они и женились. Вторую половину свою не гнушались бить, дети их сильно не волновали. Жили они иногда всего несколько лет после брака, иногда доживали и до старости, успев пару раз отсидеть в тюрьме. Был у них лишь один весьма сомнительный плюс – они практически не изменяли женам – бутылка была им важнее женского пола, да и как мужчины они быстро становились не состоятельны.

Так уж получилось, что в этом замечательном месте выросла и продавщица местного магазина – Лика. Ее отец относился к первой категории парней – непьющий серьезный мужчина, оставшийся здесь. В Зорях у него было две квартиры – в одной он раньше жил с матерью Лики, вторую без труда купил для самой дочери, равно как и сам сделал ремонт. К слову, жилье в Зорях гроша ломаного не стоило. Поскольку ехать сюда никто не хотел, продать его было трудно. Некоторые дома, потерявшие целостность окон и дверей, уходили вообще по ценам, едва превышающим стоимость кирпича, из которого были построены. Квартиры тоже стоили ненамного больше. Когда мать и отец Лики развелись, мать уехала в Красноярск с новым мужем, отец перебрался в ближайший районный центр, продав свою квартиру одному приезжему парню.

Лика жила в своей квартире с любимой собачкой по кличке Лора – карликовой пудедихой, которую два года назад еще щенком отец подарил ей на день рожденья. Было Лике двадцать четыре года, но мудрости хватило бы и на троих. Она не гонялась за завидными женихами, понимая, что женят на себе их чаще всего с помощью «залета». Жить с парнем, который на ней женится для соблюдения приличия, ей не очень хотелось. Поговорку «насильно мил не будешь» она хорошо знала. Выходить замуж за алкоголика, независимо, какой степени тяжести, она тоже считала форменным самоубийством.

Работая продавщицей в местном магазине, она вдоволь насмотрелась на местные семьи. Нередко селянки пытались использовать продавщиц в качестве исповедников, так что о жизни многих Лика знала всю подноготную. И чем больше она знала о «прелестях» семейной жизни, тем меньше ей такой жизни хотелось.

В принципе, спокойная жизнь поселка ей даже нравилась. Было обидно лишь, что разделить все радости и тяготы было не с кем. Лора могла быть хорошим слушателем, но не собеседником – увы!

Очередной рабочий день подходил к концу, когда Лика дочитала новый детектив. Книги были для нее тем выходом в совсем другой мир, отличающийся от того, что окружал ее здесь. Правда, дочитав очередной детектив, она снова впадала в тоску – приходилось возвращаться в серую реальность. На улице толпились подростки. В отличие от многих своих сверстников, они не мечтали стать космонавтами, а прекрасно понимали, что сопьются в родном селе. Народец это был довольно вредный и агрессивный, хотя при этом и трусоватый. Основными заводилами считались ребята под двадцать, давно уже не считающиеся подростками, но среди ровесников особого авторитета не достигшие. В этой толпе их было больше половины. Лика очень не любила этих заядлых покупателей алкоголя, хотя с продавщицами они вели себя культурно. Как-то они здорово довели одну из них, мужем которой был матерый уголовник. Он с дружками благополучно отметелил всю толпу подростков и продавщиц доставать запретил. Правда, через месяц сам умер в очередном запое…

Когда рабочий день закончился, Лика вышла из магазина, заперла дверь и только собралась идти домой, когда вся эта толпа пристала к ней с просьбой продать пару бутылок в долг. Хозяйка магазина сама такое практиковала, но Лика никогда не связывалась.

– Да ладно тебе, нас тут все знают! – Пьяноватый парень с гнилыми зубами заслонил ей дорогу и стал настойчиво требовать свое. Другой выхватил у Лики сумочку и заявил, что теперь ее надо выкупить за три бутылки водки.

За этой сценой из леса, находящегося в пятидесяти метрах от магазина, наблюдал тот самый человек, который купил квартиру у отца Лики. Это был человек, привыкший свою жизнь отождествлять с риском. Он занимался мотогонками. Зимними – на мотоциклах без тормозов с заточенными стальными шипами на колесах. Будучи ровестником Лики, он уже успел стать чемпионом Европы в этом виде спорта. Летом от скуки занимался мотокроссом, в котором всегда держался где-то в первой пятерке, иногда побеждал, но чемпионом не становился. Он спокойно дожидался зиму и на ледовом овале показывал всем, кто в этом пруду хозяин.

Лику он заметил около трех дней назад, когда она выгуливала собаку мимо бывшей отцовской квартиры. Не заметить ее он не мог: высокая, стройная блондинка с приятным лицом и большими грустными глазами цвета родного сердцу мотогонщика Балтийского моря. Квартиру здесь он купил для отдыха – едва узнал о здешних ценах, как купил ее, а заодно – вороного коня по кличке Буян. Купил еще год назад, но Лику до недавнего времени ни разу не видел. В свое же отсутствие платил соседям, чтобы кормили коня и смотрели за квартирой, поскольку родом он сам был из Калининградской области, той самой, что находится у берегов Балтики. Здесь ему нравилось зимой, поскольку это время года он считал своим. Зимы же в Калининградской области в разряд особо суровых не входили, бегать на лыжах можно было не так часто – снег был не всегда, – а водоемы недостаточно промерзали для того, чтобы погонять по льду на мотоцикле. Да и зимняя рыбалка на тонком льду, по его мнению, была не риском, а самоубийством. Нередко к нему приезжали сюда и друзья.

Разузнать у местных про Лику не составило для него труда. То, что он узнал, ему понравилось. Главное – она ни с кем не встречается. Правда, после этого все как-то затормозилось. Если в мотогонках он был жесток и непреклонен, то в отношениях с противоположным полом спецом назвать себя уж точно не мог. Как-то всегда было не до этого. Он долго собирался с мыслями, а в этот день планировал-таки познакомиться с ней лично, решив перед этим немного успокоить нервы, полетав по лесу на своем кроссовом мотоцикле. Когда же увидел, что ей не дает прохода толпа молодых наглецов, решил действовать по старинке – напролом.

Когда Лика уже готова была выкупать сумочку у наглецов, из леса с ревом мотора вылетел красный спортивный мотоцикл. Он летел прямо в гущу пьяноватой молодежи и тормозить явно не собирался. Едва Лика отошла в сторону, как мотоцикл с заносом затормозил и задним колесом едва не отдавил ноги растерявшимся юным алкоголикам.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, гость из Прибалтики бросил мотоцикл и принялся громить врага. Он был силен, а реакция у мотогонщика не может быть плохой. Когда противники были разгромлены, на ногах с растерянной физиономией и сумочкой Лики в руках стоял только один человек.

– Она тебе не идет! – Покачал головой мотогонщик, отдал сумочку Лике, затем снял шлем и бережно нацепил его на голову оппоненту. – Не жмет?

– Нет… – Растерянно ответил двадцатилетний Вася и тут же получил удар по шлему кулаком. Перед глазами у него все поплыло, он упал на землю, а шлем прибалт ловко снял с его головы.

– Ставр. – Представился он Лике, хотя своё редкое имя не всегда любил называть.

– Лика. – Она была немного растеряна после всего произошедшего, но ее спаситель как раз чувствовал себя вполне уверенно и решил брать быка за рога:

– Могу ли я подвезти вас до дома? Вижу, что передвигаться в одиночестве для вас довольно опасно.

– Думаю, теперь они магазин точно будут обходить десятой дорогой. – Улыбнулась Лика, оглядев медленно поднимающихся парней, еще две минуты назад считавших себя очень крутыми, – Но доехать не откажусь!..

Сев на мотоцикл, она даже не обратила внимания на то, что Ставр не спросил ее адреса. Ведь он его уже прекрасно знал…

Остановившись у подъезда Лики, Ставр заглушил мотор и предложил:

– Не желаете ли вечером составить мне компанию в пешей прогулке? Я предложил бы вам иной вариант, но местные заведения настолько позорны, что я постеснялся вам их предлагать…

– Ничего не имею против! – Снова улыбнулась Лика, довольная как такой развязкой истории у магазина, так и новому знакомству. – И можем перейти на «ты»!

– В таком случае, я зайду за тобой в девятнадцать часов. – Ответил Ставр, проследил взглядом, чтобы Лика благополучно зашла в подъезд, и уехал восвояси.

Лика достала из почтового ящика сразу шесть писем. Не глядя, она могла сказать, от кого они и что в них содержится. Не могла она знать лишь того, что сразу три пары глаз наблюдают за ней в бинокль с трех разных точек. Сами наблюдатели о присутствии конкурентов могли только догадываться, но чуяли всем нутром, что проблемы еще будут. Если бы они только знали – какие это будут проблемы!..

Глава 2.

…Зайдя в квартиру, Лика привычно взяла в руки совок и тряпку, прекрасно зная, что Лора прогулки не любит и все свои нужды справляет, не выходя из квартиры. Пуделиха виляла ей хвостиком и преданно смотрела в глаза, поскольку хотела есть, и прекрасно знала, что ее жалобный взгляд заставит Лику потянуться к холодильнику.

Пока собака ужинала, Лика посмотрела письма. Чуть больше месяца назад к ней явился невысокий джентльмен, по комплекции напоминающий сказочного колобка. Представился он Михаилом Юрьевичем Галымским, директором охранного агентства «Медвежья жалость». Он недолго пытался вести с ней светскую беседу, но суть ее свел к просьбе продать ему свою квартиру. Взамен обещал любую в этом селе или дом здесь же. Может, Лика иногда в тайне и мечтала уехать, скажем, в Санкт-Петербург, и согласилась бы отдать свою квартиру взамен даже на комнату в общежитии, но уж точно не поменять родное гнездышко на чужой дом в этом же медвежьем углу.

Однако отказ Лики явно не входил в планы Михаила Юрьевича, он даже предложил ей две квартиры здесь, или квартиру и дом, но риелторская деятельность в планы Лики не входила и лишний гемморой ей тоже был не нужен. По лицу Михаила Юрьевича стало ясно, что он едва ли не в ярости. Он начал убеждать Лику в том, что она не права, срываться на крик противным визгливым голосом, чем изрядно ее разозлил. Было понятно, что он почти в бешенстве. Но сам он понял, что так на Лику подействовать не получится. Тогда он стал слезно ее упрашивать, уверяя, что в этой квартире жил еще его прадед.

– Этому дому всего тридцать лет, до меня в этой квартире жил только какой-то одинокий уголовник, который умер лет десять назад – это и был ваш прадед? – Усмехнулась Лика в ответ.

Михаил Юрьевич от злости завизжал, стал выкрикивать угрозы, но выскочившая в коридор Лора схватила его за штанину, а Лика схватила кочергу и огрела его по спине, заставив с воплями убегать. Больше сам Михаил Юрьевич порог ее квартиры не переступал. Зато письма слал в изобилии, решив, видимо, взять не мытьем, так катаньем. Он извинялся за свое поведение, потом снова повел разговоры об обмене или продаже. Но большой суммы (как и ума) у него не было, отчего больше он Лике предложить не мог. Лика с легкой душой жгла эти письма в печке, надеясь лишь на то, что у него не хватит терпения надолго. Но терпения у него хватало, весь месяц письма к ней шли активно, как в администрацию президента.

…Ставр, решивший не в самое удобное время почистить коня, был в душе, когда понял, что начинает опаздывать. Это он всегда очень хорошо чувствовал. Выскочив из душевой кабинки, он посмотрел на старые настенные часы и убедился в том, что он прав. В суматохе он начал быстро одеваться, но время летело еще быстрее. Поняв, что пешком на свидание он не успеет, Ставр взял мотоцикл и на нем поспешил к дому Лики. До назначенного времени свидания оставалось всего две минуты, а опаздывать он не любил.

Выйдя в подъезд, Лика решила подождать новоявленного кавалера на улице. Стоял апрель, воздух после солнечного дня был довольно теплый, так что даже просто находиться на улице было приятно. Но не успела Лика выйти из подъезда, как услышала сиплый голос за спиной:

– Привет, дорогуша! – И что-то тяжелое опустилось на ее затылок.

Два уголовника – Гильза и Крученый – спешно усадили потерявшую сознание Лику в старые «Жигули». Едва они тронулись, как заметили хвост в виде мотоцикла. Свернув на разбитую донельзя лесную дорогу, они поняли свою ошибку. Мотоцикл легко обогнал их и ушел метров на сто вперед. Когда он несся назад, сидевший за рулем Гильза не знал, что Ставр успел схватить несколько крупных камней. Когда он швырнул сразу два, первый разбил фару на машине, второй же попал водителю прямо в ребра.

Крученый, поняв, что дело пахнет керосином, выхватил у скрючившегося собрата руль и перелез на его место, пока красный мотоцикл снова унесся вперед. Понимая, что этот псих покоя им точно не даст, Крученому пришлось вытолкнуть Лику на дорогу, прекрасно понимая, что так мотоциклист сразу же бросится к ней и прекратит свою атаку. Пистолет брать Крученый не стал, решив, что с девушкой справится и без него на раз-два.

Его расчет оправдался на половину: Ставр не погнался за ними дальше. Но перед этим он швырнул в них еще несколько камней. Одним пробил радиатор, второй едва не разбил Крученому голову, а третий вышиб половину зубов многострадальному Гильзе.

Послав уезжающей машине вслед кучу проклятий, Ставр стал приводить Лику в сознание. Машина скрылась за поворотом, Лика же очнулась лишь через несколько минут. Еще минут десять Ставр ждал, чтобы она достаточно пришла в себя для того, чтобы удержаться на мотоцикле. Так он и отвез ее домой, где тщательно осмотрел ее затылок. Занимаясь мотогонками с десяти лет, он прекрасно знал, какие бывают травмы и как с ними бороться…

…Игорь Гарин лишь чертыхнулся. Такой наглости он не мог ожидать. Фактически, они все проворонили. Если бы не мотоциклист, чью личность по его просьбе в тот момент уже начали устанавливать, отряд Игоря не успел бы защитить Лику. Между тем, угроза возврата отряда в Москву становилась все более реальной, хотя Игорь уже всем нутром понимал: он на правильном пути. Крысы уже стали выползать из своих убежищ, нужно лишь немного времени. Но руководство считало его версию необоснованной и времени у него было в обрез. Хотя сам спецназовец прекрасно понимал, что останется здесь, даже если весь отряд отзовут обратно…

– Болит? – Спросил Ставр, когда Лика осторожно ощупывала свой затылок.

– Не очень. – Ответила она. Затем вымученно пошутила: – Тебе сегодня везет на то, чтобы вытаскивать меня из разных передряг!

– Ты знаешь, кто это был? Не те же идиоты, что были у магазина?

– Я точно знаю, что в нашем поселке всего две легковые машины: красный «Москвич» и синий «Запорожец», остальные машины не стали покупать – на наших дорогах она долго не проживет, колдобины одни. Даже председатель либо на скутере ездит, либо на служебном «ГАЗе» с водителем. У тех, кто имеет деньги, либо внедорожники, либо «УАЗы» именно для наших дорог. А вот «Жигулей» уж точно ни у кого не видела!

– А не предполагаешь, кто мог это сделать? – Не унимался Ставр, кругами расхаживая по комнате. Лора поначалу следила за его перемещениями, но вскоре устала и мирно уснула.

– Нет, у меня нет врагов. – Пожала плечами Лика, – Да и кто я, чтобы меня похищать? Не дочь директора банка!

Ставр задумчиво кивнул, но в голове его по-прежнему бесился рой мыслей. И как-то эти мысли ему не очень нравились…

…Молодой ветеринар Макс Лепардин сидел в своем кабинете на ферме, когда в дверь постучали. Парень спешно убрал чашку кофе и принял деловое выражение лица. Дверь открылась и вошел председатель Георгий Степаныч, а за ним зоотехник – Филипп Максимович.

– Как работается? – Спросил его председатель, – Новые кони как?

– Анализы хорошие, чувствуют себя неплохо. – Отрапортовал Макс, у которого по поводу новых лошадей были сомнения вовсе не по поводу их здоровья. К нему действительно было не подкопаться.

– Вот и отлично. – Улыбнулся во все тридцать шесть зубов Георгий Степаныч. – Сегодня можешь отдыхать, или посидеть здесь, за компьютером, завтра считай, что у тебя выходной, на ферму можешь не ходить. И еще! – Он полез во внутренний карман своего пиджака, при этом фальшивая улыбка с его широкого лица так и не сходила, – Вот тебе аванс полторы тысячи, чтоб отдыхать было веселее!

Сказав это, высокий и грузный председатель вышел, а тощий, похожий на змееныша и вечно какой-то зеленый зоотехник прошмыгнул за ним. Макс повертел деньги в руках и убрал их в карман. Таких «авансов» за этот месяц с момента появления лошадей фризской породы на ферме у него было уже три. Как и внеплановых выходных. Это не могло не радовать Макса, хотя сами лошади казались какими-то странными. Макс любил лошадей, но сильно никогда породами не интересовался. Когда на ферму завезли пятерых лошадей, стоимостью по полмиллиона каждая, он решил посмотреть в Интернете об этой породе, чтобы в случае чего не ударить в грязь лицом.

С одной стороны, ему понравилась эта порода – фризы, как их кратко называют, очень красивы. Высокие, черные, словно эталон того, какой должна быть лошадь. Но вот лошади на ферме не очень-то на них походили. Они тоже были черными, но не такими высокими, скорее они напоминали более традиционные породы, хотя сходство с фризами явно имели. Отсутствовал лишь один признак породы – сами фризы – так называется бахрома вокруг копыт лошадей, отчего, собственно, название породы и пошло. В принципе, Максу было все равно – не он отдал такие деньги за коней. Хотя и сердцем чуял, что председателя обули.

…Старые «Жигули» с пробитым радиатором и двумя битыми бандитами на борту медленно подползали к своей лесной базе. Пар от машины валил как от паровоза, поскольку две трети содержимого радиатора вытекло на дорогу. Из машины вылез Крученый, злой как черт и одержимый бессильной яростью. Он не привык к тому, что кто-то вмешивается в его планы. Немало бесила его и роль наемника, но уж больно хорошие деньги за это платили, а его карточные долги были по-прежнему велики. Гильза из машины сам вылезти не смог, Крученому пришлось помогать надоевшему напарнику.

Увидев такую сцену, шеф бандитов, которого, впрочем, они и называли коротким словом Шеф, слегка опешил. Он прекрасно знал биографию обоих своих наемников и был уверен, что оглушить и привезти сюда молодую девушку эти двое сумеют на раз-два. Но вид их говорил о том, что вместо девушки они, похоже, пытались похитить парочку чемпионов мира по боям без правил…

– Что произошло? – С неудовольствием в голосе спросил он Крученого, поскольку Гильза все еще держался за развороченный камнем рот.

– А ничего! – Шеф Крученого изрядно раздражал, в особенности – его наклеенные усы и бородка, словно Крученый был первым стукачом и побежал бы сдавать его ментам. – Надо было предупреждать, что у нее дружок есть, отморозок! Я бы тогда ствол взял!

– Никаких стволов! – Рявкнул Шеф, – Все должно пройти без особого шума! Не дай Бог, менты пронюхают, стуканут в ФСБ – а вот это уже будет гемморой на всю мою старую задницу! Ты меня понял?..

Больше всего Крученому хотелось его придушить, хотя сам Шеф превосходил его по габаритам как минимум вдвое. Поэтому он лишь злобно и тихо плюнул:

– Понял!

– Вот и отлично! – Тяжело вздохнул Шеф, – Да еще Миша-Гном здесь же околачивается, дебил! В тех письмах, что вы стащили у девчонки из ящика, он просит ее продать ей свою квартиру! Ну, не придурок ли? Спасибо еще, не написал, зачем она ему! Полудурок контуженный! Надо было еще тогда его пристрелить! А имбицилы из его охранной фирмы тоже тут кружат, на них уже местные косятся!

– Шеф, а может, нам просто ее оглушить ночью и все обшарить?.. – Предложил Крученый, немного успокоившись. – Зачем нам ее похищать?

– Так не получится! Нам нужно очень – очень! – много времени, а теперь это вдвойне опасно, раз у нее дружок появился. Нет, спешить нельзя, в девяносто шестом мы уже сглупили… – Последнюю фразу Шеф всегда произносил в завершение длинной тирады, но никогда не объяснял, к чему она. Что Шеф совершил в девяносто шестом – ни Гильза, ни Крученый не знали.

Уложив Гильзу в палатку, Шеф подозвал Крученого и шепнул:

– Сегодня вечером приедет еще три человека вам в помощь. Гильза нам сейчас не нужен. Вообще! Ты меня понял?..

Крученый молча кивнул и достал из-за пояса нож. Привязанности к своему искалеченному напарнику он не испытывал…

Глава 2.

…Оставив Лику в квартире, Ставр вернулся к себе домой. На душе у него было очень неспокойно. Он оставил Лике свой номер мобильника и сказал звонить в любое время, даже если мышь в углу будет скрестись громче, чем обычно.

Сев в кресло, он уставился в окно. Ненавидя, в общем и целом, телевизор, сюда он его специально не стал покупать, поэтому думал он в кромешной тишине. А нарушил эту тишину звонок мобильника. Посмотрев на дисплей, Ставр скривился так, словно только что съел живьем жабу и это осознал. Звонил Тимо. Коротко переговорив с ним, Ставр понял, что его опасения не напрасны. Тимо едет сюда. Уже завтра Зори ждет великое потрясение!

Бросив мобильник на диван, Ставр положил ладонь себе на лоб и тихо произнес:

– Началось в деревне утро…

Тимо Вертиайнен – его давний друг. Двадцатишестилетний финский мотогонщик, чемпион Финляндии, чемпион Швеции по мотогонкам на льду, Тимо являлся кем-то, вроде большого ребенка. Хотя нет, дети таким запасом озорства не могут обладать – даже для них это чересчур! В чемпионате Финляндии он выступал в шлеме, поверх которого был надет парик – даже в гонках Тимо старался выкинуть что-нибудь эдакое. Когда в его доме в Тампере Тимо заметил, что его кот стал хромать, он сразу понял, в чем дело – котов ненавидел живущий этажом выше сосед. На беду соседа Тимо был профессиональным пиротехником. Сооружать разного рода пиротехнические приколы – это был его способ зарабатывать на жизнь помимо мотогонок. И в этом деле он был профессионалом. Правда, в новую квартиру он переехал совсем недавно и соседи о нем мало что знали.

Тимо не пожалел денег и старую шапку, соорудил подобие спящего черного кота и усадил на коврик возле двери. Рано утром его сосед спускался по ступенькам и увидел ненавистное ему животное. Пинок и… раздался хлопок, кровь и внутренности «кота» разлетелись по всему коридору. Тимо выскочил в коридор с криками «Убийца!», схватил соседа за грудки и едва не отдубасил. Грозился вызвать полицию, подать в суд за зверское убийство своего кота. В коридор выскочили и соседи, а Финляндия – это вам не Россия – за убийство животного можно ведь и срок получить! В общем, через неделю сосед продал квартиру и уехал, а кот Тимо спокойно расхаживал по подъезду, не боясь за свою жизнь.

Конечно, это была очень нестандартная мера – но именно ими Тимо и грешил по чем зря. Понимая, что и здесь этот ходячий килограмм тротила тоже не будет тихо разгадывать кроссворды и сидеть с удочкой на близлежащем озере, Ставр был весьма озадачен. Впрочем, и рыбалку Тимо превратит в балаган! Один раз они так уже рыбачили в Калининградской области. Правда, тогда с Тимо был и его брат Юси – тоже оторва, но сейчас он растит двоих детей и на разного рода выходки времени у него нет. В ту памятную рыбалку братья смылись на озеро еще ночью, затем вместе с Ставром вернулись туда утром. Правда, удочка Тимо уже лежала в траве, а леска и крючок были закинуты в воду. Когда на озере собралась толпа рыбаков, Тимо, у которого поплавок за два часа ни разу не дернулся, вдруг рванул свою удочку. В тот же миг из-под воды поднялось нечто большое, по размерам явно превосходящее любую щуку. Чудовище больше всего напоминало большого осьминога со злобными глазами. Рыбаки бросились прочь от озера, лишь два брата зашли в воду и прокололи «монстра» большой иглой.

Оказалось, что ночью эти двое специально поместили в воде надувное чудовище и пиропатрон, которые в автомобилях надувают подушки безопасности. Удочка была прикреплена к нему, рванув ее, Тимо активировал пиропатрон, чудовище быстро надулось и вылезло из воды. С тех пор рыбачить с Тимо Ставр вообще зарекся…

Если учесть, что сейчас Ставра беспокоила безопасность Лики, то следить, что на сей раз отчебучит Тимо, было очень не к месту! Спать Ставр ложился с гудящей головой…

…Возвращаясь домой, Макс Лепардин зашел на конеферму. Там его все хорошо знали, да и наблюдение за животными входило в его работу. Он подошел к загону с фризскими лошадьми. Выглядели они чересчур спокойными, лишь одна кобыла подошла к Максу и обнюхала его ладонь. Получив припасенный для такого случая кусок хлеба, лошадь смотрела на ветеринара совсем дружелюбно. Сколько Макс ни разглядывал кобылу и ее сородичей, убедить себя в том, что это чистокровные фризы он не смог. На рабочем компьютере он перелопатил кучу сайтов по коневодству, смотрел фотографии разных пород лошадей. Больше всего новенькие походили на породу владимирских тяжеловозов черного цвета. Впрочем, фризы тоже близки к тяжеловозам, а не к скакунам.

С гудящей головой Макс вышел на улицу и увидел черный микроавтобус без номеров. Возле него стояли знакомые Георгий Степаныч с зоотехником и совсем незнакомый здоровенный детина лет сорока с черной бородой и в очках от солнца. Они о чем-то тихо разговаривали, но едва детина заметил Макса, как тут же замолчал. Макс прошел мимо них, хотя кожей чувствовал, что еще метров сорок его провожали взглядом. Что-то совсем уж странно. Ни эту машину, ни бугая в очках от солнца Макс за полгода работы здесь ни разу не видел. Решив, что его это не касается, он удалился, поскольку слишком любопытным никогда не был.

Был в поселке и еще один человек, позарившийся на низкую стоимость недвижимости в этих местах. Было ему двадцать три года, звали парня Серафим. Родившись в Подмосковье и проработав после училища год в самой Москве, он принял стратегическое решение свалить из мегаполиса. Город ему никогда не нравился, больше всего он любил с детства ездить в гости к бабушке с дедом в тихое местечко костромской области. Именно в деревне он чувствовал, что жизнь – это удовольствие, а не пытка, а приятная усталость после сенокоса в сто крат приятнее, чем сидение целый день у компьютера. Но бабушка с дедом умерли с интервалом в три месяца, тетка – младшая сестра матери, которая и жила с бабушкой и дедом – дом продала – без мужа ей было тяжело одной в большом сельском доме. Пару раз Серафим ездил туда, проходил мимо знакомой калитки, один раз даже пообщался с новыми хозяевами, но потом ездить перестал. А тут еще старшая сестра вышла замуж, всей толпой в одной подмосковной квартире (а еще были родители и младший братишка) жить было тесно, пусть даже и в трех комнатах.

Про поселок Зори он узнал от друзей. У них были знакомые неподалеку, а Серафим давно подыскивал себе что-то в селе. В запасе у него было сто двадцать тысяч, которые он заработал, работая полгода без отдыха, но на жилье близко к родителям ему точно не хватало. Когда он узнал про Зори – сразу же поехал в разведку. Был вариант с квартирой за тридцать тысяч – одна комната, ни окон, ни дверей (все выгорело после пожара, в котором и погиб бывший хозяин), был вариант с домом за шестьдесят тысяч. Там было почти все, даже большой сарай, в котором уместилось бы все, чего душа пожелает, хоть слон. Хозяин дома умер, и дом начали тихо разворовывать, из-за чего наследники и продавали его так дешево. Серафим купил этот дом, на десять тысяч закупил необходимые мелочи вроде электрочайника, замков на двери и рубероида на крышу, после чего закупил нужную живность и осел здесь. На работу он устроился без труда – электриком в сельсовет. Вот только за год, прожитый здесь, возникли проблемы с личной жизнью – все здешние девушки ему как-то не очень нравились. Тяга к селу у Серафима сочеталась с какой-то жаждой огня, внутреннего пламени. Он искал девушку, не похожую на всех остальных, в которой было бы что-то такое, что он непременно должен почувствовать. Что именно – он и сам не знал, но точно знал, что поймет сразу, едва ее увидит.

Пока же он чаще всего видел вокруг пьянство, разгильдяйство и тупость. Местные девушки хлестали брагу не хуже парней, говорить с ними было не о чем, да и сам он особого интереса у них не вызывал. Зато очень нервировала машина милиции, регулярно приезжающая к старому складу стабильно по часам в полдень. Если первые две недели он просто видел, что они ездят сюда каждый день, то теперь точно знал, что приезжают они ровно в полдень и всегда с каким-то пакетом. Уезжают же либо без пакета, либо с уже пустым. Зимой и в начале весны, когда вся живность в сарае особого внимания не требовала, Серафим нередко сидел у окна и, от нечего делать, наблюдал за пунктуальностью работников милиции. У местных он узнал, что сам склад находится в подвале, верхняя будка из железа лишь закрывает вход туда. Это наталкивало Серафима на самые интересные и загадочные размышления. Что могут там делать сотрудники милиции? Что? По логике – им там делать вообще нечего. К тому же, они были явно не местные, да и номеров на машине никогда не было. Кто-то из соседских мальчишек рассказал Серафиму, что видели, как менты скручивают номера на подъезде к поселку. Сторожа там не было, поскольку своровать все равно было нечего. По словам соседа Серафима – старого тракториста Ярославыча – лет пять склад стоял вообще открытым и по нему лазили местные пацаны. В подвале идут отдельные закрываемые помещения, в которых раньше хранилась разная всячина. А полгода назад на верхнюю будку неожиданно нацепили тяжелый замок.

Несколько вечеров подряд Серафим, у которого интерес перешел уже в разряд нездорового, осматривал навесной замок на двери склада и прикидывал уже, каким ключом можно его отпереть.

…Пыль на дороге поднимали двое путешественников. Один из них был крепок, но не очень высок. Ковбойская шляпа была немного сдвинута вперед, дабы прикрыть бесстыжие глаза человека, ее носившего. В рюкзаке за спиной было столько взрывчатки, что хватило бы разнести пару небольших зданий. Одет человек был в легкие светлые туфли, белые брюки, белую рубашку и белый же пиджак. Шляпа, чей цвет был скорее кремовым, на фоне этой белизны казалась темным пятном на голове, а черный ремень от рюкзака и вовсе беззастенчиво портил всю это идеалистическую картину в светлом царстве. Шел человек вальяжной неспешной походкой, прекрасно зная, что идти осталось немного, спешить некуда.

Вместе с крепышом шел человек, которого правильнее было бы назвать гигантом. Ростом за два метра и весом около двухсот килограммов, этот человек обладал угрюмым выражением лица, на фоне которого терялся совершенно беззлобный взгляд. Но свое «зеркало души» он специально прикрыл темными очками, что придавало ему еще более угрожающий вид. Не имея длинной растительности на макушке, человек имел красивые бакенбарды и тонкую полоску бороды, что прибавляло ему внешне лет десять. Если бы он перед поездкой не сбрил усы – то и все тридцать…

Одет великан был в черный костюм, белую рубашку и галстук, отчего казался еще более солидным и внушительным. Имея огромную физическую силу, этот человек не умел ходить расслабленно, он всегда был собран и готов ко всему. Впрочем, и пролежать день на диване тоже умел на «отлично».

Пройдя табличку с надписью «Зори», приятели подошли к кучке молодых парней, играющих в карты. Крепыш вежливо поинтересовался:

– Господа, не подскажете ли вы нам, где здесь находится улица Солнечная?

«Господа» остолбенели от такого обращения, но манера разговора финского парня их позабавила.

– А вы че, не местные?.. – Сидевший среди десяти друзей Вася, уже получивший утром от мотогонщика, пылал ненавистью ко всем не местным и желал нарваться на драку, – Валите отсюда, хмыри!

Увидев, что его друзья тоже улыбаются, Вася почувствовал себя совсем уж уверенно и решил показать непрошенным гостям, кто в этом болоте громче квакает.

– Чего вырядились, клоуны? Гоните бабки за справку! У нас тут законы такие! Че уставились?..

Великан, которого звали Грэг, посмотрел на своего финского друга. Тимо скривился и коротко ответил:

– Crash! – После чего Грэг молча схватил Васю за глотку и за руку, оторвал от земли и молча на нее же опустил. Проделал он это так, словно в его руках была пушинка. Молодежь разом утратила свой веселый настрой, после чего наперебой принялись объяснять дорогу до улицы Солнечной. Тимо довольно улыбнулся: он же говорил Ставру, что без труда найдет дорогу к его дому!..

Глава 3.

…Сидевшего в засаде Игоря Гарина стало подергивать. Нервный тик был побочным эффектом многолетней работы в органах среди карьеристов и коррупционеров. Его отряд отозвали, Игорь остался один. Ему разрешили взять отпуск и находиться там, где он пожелает, но – без помощи отряда. Он понимал, что кто-то сверху очень не заинтересован, чтобы дело двигалось дальше и было успешно завершено. А в том, что оно двигалось к своей кульминации, сомнений у него уже не было. Все больше новых лиц появлялось в Зорях. Когда в бинокль он увидел этого огромного верзилу, то понял, что у кого-то на руках не просто тузы – они еще и козырные…

Личность мотогонщика ему удалось установить самому. Переодевшись стариком, он разговорил двоих местных мужиков. Соврав им, что приехал в гости к другу и его чуть не сбил чей-то мотоцикл. Тогда он и узнал, что неподалеку от него засел чемпион Европы по мотогонкам на льду. Вернувшись на базу – старую квартиру, которую он снял у местного алкоголика, Игорь долго ломал голову, к какому лагерю Ставра отнести. С одной стороны – он спас Лику. С другой – может, он имел при этом свои интересы, а руководствовался вовсе не рыцарскими побуждениями и личной симпатией к ней?..

От раздумий болела голова, Игорь выкуривал одну сигарету за другой, нервный тик передергивал лицо. Он дико устал от того, что творилось вокруг него. Продажное начальство, бросившая его жена, уставшая ждать Игоря из вечных командировок, царящая вокруг несправедливость. Положив бинокль на стол, Игорь Гарин лег на старый продавленный диван. Голова была настолько тяжелой, что сама опустилась на подушку, а спутанные мысли медленно окутал сон. Первый раз за всю прошедшую неделю.

Утром в лесной штаб Шефа приехала еще одна машина. Сидевшие в ней головорезы имели заочного срока на троих больше тысячи лет, но их пока так и не поймали. Если бы поймали – наверняка бы закрыли глаза на мораторий на смертную казнь. Личности были как на подбор, любого из них на виселицу нужно было сводить как минимум трижды.

Первым был Гирлянда. Он имел на лице характерный шрам, отчего и получил такое прозвище. Этот с виду щупленький человечишка являлся серийным убийцей и безжалостным киллером, на чьей совести было больше сорока человек. Убивал он не только за деньги – брал он очень мало для своего уровня – он любил убивать. Время от времени он делал это просто так. Раньше он был охотником, но это занятие так и не смогло его заинтересовать. Животных он считал слишком глупыми, выслеживать их было скучно. А вот когда он решил убить своего давнего недруга, то понял, что процесс это интересный. Он до секунд вычислил, где, когда и во сколько тот бывает, Встретил его в темном переходе на одной из самых оживленных улиц Санкт-Петербурга, перерезал горло и спокойно пошел дальше, спросив стоявших в пяти метрах от перехода патрульных, который час. Поняв, что является профи, он решил уйти с ненавистной работы и зарабатывать деньги приятным ему делом. Убивал исключительно ножом, время от времени – просто так, чтобы форму не терять. Но психически этот человек был крайне неустойчив. Время от времени ему мерещились чудовища, а огромный демон во сне пригрозил, что заберет его в ближайшее время. Из-за этого, попав в штаб в лесу, был крайне мрачным и дергался от каждого шороха.

Второй был профессиональным вором. Имел кличку Дятел. Его любимым методом воровства был «большой удар», как он это называл. Скажем, ночью он подходил к витрине магазина. Внутри темнота, а хороший ноутбук стоит прямо на виду, только стекло мешает. Он мгновенно продумывал путь к отступлению, брал первый попавшийся тяжелый камень и выносил им стекло. Хватал добычу и быстрее ветра убегал. Отсидев, попал в «нужную» компанию, где старый вор обучил его взламывать любые замки, хоть сейфы. Правда, он после этого отсидел еще раз…

Третьим был Петя. Бугай весом под двести кило и ростом метр девяносто пять, правда, потерявший форму и зажиревший, любил грабить людей у кабаков и на темных улицах, не гнушался он изнасиловать глянувшуюся жертву женского пола. Несколько человек он убил по пьяной лавочке в драке, двух женщин задушил, когда им удалось сорвать с насильника маску.

В общем, компания была достойная Крученого, хотя сам он был явно не в восторге. Особенно бесил Гирлянда с его дебильно самодовольной улыбкой. Его Крученый был готов в случае чего укокошить, как и Гильзу…

Темнело, Игорь Гарин переодевался. Хозяин квартиры – алкоголик со стажем Паша сидел в кухне и задумчиво смотрел на бутыль «мутного». Он каждый день собирался бросить пить, но потом ставил на стол заветную бутылку и мог часами на нее смотреть, решая: бросить сегодня, или выпить последнюю и начать здоровый образ жизни уже завтра? К слову, «последние» у него стали каждодневными. Человек по своей натуре был не злобный и умный. Как это ни странно, от алкоголя умерла его жена, а сам он до того момента пил очень редко и мало. Но после поминок из этого состояния так выйти и не мог, хотя врачи уже неоднократно ему намекали, что такими темпами он проживет не очень долго. Даже когда у него в соседней комнате поселился отряд спецназа, он легко поверил им, что ребята приехали сюда исключительно для охоты и рыбалки. Когда остался один Игорь, то Паша поверил, что у того просто проблемы с женой, из-за чего квартирант не хочет ехать домой. Как ни странно, но ум Паша не терял даже в пьяном бреду, Игорь мог запросто проговорить с ним пару часов вовсе не для того, чтобы просто не вызывать подозрений.

Сегодня Игорь нацепил на себя костюм старика, в котором и направлялся в сторону дома Лики. Вооружившись старым «Кольтом», он сказал удивленному Паше, что хочет немного пошутить над прохожими, изображая старика. Паша затею одобрил и предложил Игорю стакан, сказав, что трезвыми деды здесь редко ходят. Решив не обижать хозяина, Игорь опрокинул в себя сто грамм и закусывать не стал. На меткость не повлияет, а вот насчет перегара Паша прав – для правдоподобности не помешает.

…Серафим не мог дождаться темноты, на склад он полез уже в сумерках. Какими только словами он сам себя не называл! Мысленно он понимал, что делать это глупо, что нет никакого смысла лезть на этот склад! Никогда еще так явно он не шутил с законом, как в этот раз. Купить техосмотр, или заплатить штраф гаишнику без квитанции – это одно. Но вот взламывать замок и лезть в этот подвал – это уж совсем иное дело! А если поймают? Или прибьют? Более идиотской смерти он для себя и представить не мог.

Ключ для этого замка он уже подобрал, оставалось лишь понять, насколько он подходит. Надев на голову маску, Серафим прокрался в темноте до двери склада и быстро стал орудовать ключом. Глазомер его не подвел: ключ подошел почти как родной. Провозившись всего секунд десять, Серафим бросил замок в карман своей черной куртки и первые десять ступенек преодолел в темноте. Сердце быстро билось, рука ощупывала стену в темноте, а ноги поочередно нащупывали ступеньки. Похожее ощущение испытываешь, когда идешь в мутной воде и нащупываешь дно ногой. Всегда до последнего кажется, что нога опускается в бездну.

На ногах Серафима были мягкие кеды, ступал он совершенно бесшумно, при этом прислушиваясь к каждому шороху. Спокоен он был в одном: в такой темноте его самого разглядеть тоже было невозможно. Достав мощный фонарь, Серафим резко включил его. Даже если здесь кто-то есть – после кромешной тьмы бьющий в глаза луч фонаря ослепит недоброжелателя и даст секунд десять форы.

Мощный поток рассек длинный коридор впереди. Серафим замер и был готов к возможной атаке, но ее так и не последовало. Впереди был длинный коридор, с двух сторон от которого были двери.

«Как в тюрьме!» – Подумал он и двинулся по коридору. Первые шесть дверей с двух сторон от него были не заперты. Открыв их, он увидел только мусор. Зато следующая дверь была заперта. Он дернул ручку, затем чуть не оставил сердце в пятках, когда с другой стороны от двери кто-то закричал и стал бить руками в дверь.

– Выпустите меня отсюда! Я ничего не знаю! – Голос был женским, Серафим испугался, что на крики может кто-то обратить внимания. Он не знал, что из этого бункера и звук взрыва никто не услышит.

– Тише! – Крикнул он и огляделся по сторонам. Никого. Дверь запирала массивная щеколда, открыть которую изнутри было невозможно. Снаружи ее фиксировал маленький замок. Серафим посмотрел на часы: уже семь минут он здесь. Надо спешить. Достав свою связку ключей, он сразу понял, какой из них подойдет. Если на верхней будке замок был добротный и сложный, то щеколду фиксировал чисто символический плоский замочек, чьи собратья грешат одним: они очень легко открываются похожими друг на друга ключами…

Замок щелкнул, дверь открылась, едва не убив Серафима, но сидевшая во тьме узница была тут же ослеплена лучом света и схватилась за лицо.

– Не убивай меня, я ничего не знаю! – Взмолилась она, без сил опустившись на землю.

– Я не собираюсь тебя убивать! – Прошипел Серафим, которому ситуация нравилась все меньше. Найти в подвале узницу он точно не ожидал! Чего он вообще ожидал? Найти сундук с золотом? Хороший вопрос…

– Кто ты? – Спросила девушка, подняв на него лицо. У Серафима в душе что-то екнуло, отчего он смог ответить сдавленным голосом:

– Серафим.

– Шестикрылый? – Нашла в себе силы улыбнуться узница, – А меня зовут Стелла.

– И каким же чертом ты здесь оказалась? – Не понял Серафим, осматривая другие двери. Заперта была только одна, но замок опять-таки нашего героя не смутил. Лучше бы смутил…

Открыв дверь, и Стелла, и Серафим, синхронно ощутили, как перехватывает дыхание. Помещение было завалено полусгнившими трупами, большинство из которых было расчлененными. Спасать здесь было уже некого…

– Убираемся отсюда! – Приказал Серафим, защелкнул оба замка и вместе со Стелой рванул по лестнице наверх. Выключив фонарь, они выбрались из бункера, который Серафим запер. Конечно, завтра пропажа будет обнаружена, но пусть процесс исчезновения Стеллы останется для ее мучителей тайной. Убедившись, что их никто не видел, Серафим и Стелла большими петлями добрались до его дома.

Лишь задвинув все шторы и включив бра, которую прикрыл полотенцем, чтобы не светила слишком ярко, Серафим собрался расспросить Стеллу о том, что с ней произошло, но она жалобно посмотрела на него и спросила:

– У тебя нет чего-нибудь перекусить? Понимаю, что наглею, но эти уроды кормили меня раз в сутки, а желудок просто сводит от голода…

У нее были большие зеленые глаза и спадающие до плеч огненные волосы, а взгляд был настолько беззащитен, что Серафим вряд ли смог бы отказать ей, даже попроси она его приготовить ужин на пепелище его дома.

«Ради таких женщин войны и начинают!» – Подумал Серафим, проходя в кухню. На часах было недалеко до полуночи. Стелла вошла следом за ним и, пронаблюдав за его неумелым приготовлением пищи, взяла процесс в свои руки. Особо не упираясь, Серафим сел на табуретку и наблюдал за тем, как ловко она управляется на кухне.

– Так что же с тобой произошло? – Спросил он, поняв, что не может отвести от нее глаз и мысленно проклиная весну…

– Если говорить вкратце, – Стелла не хотела обрушивать на своего спасителя полностью всю информацию, боясь, что его это может отвернуть от нее. – Скажем так, я попала в одну ситуацию, в которой меня считают свидетелем и за это хотят убить. Но, похоже, они явно думают, что я видела, куда кто-то что-то спрятал и ждут, пока я признаюсь в этом.

– А чуть-чуть понятнее можно? – Попросил Серафим, сложив на столе свои руки, коими и быка придушить можно было. Стелле он нравился: большой, сильный и, похоже, смелый – то, чего так часто не хватает нынешним мужчинам. Носиться пьяными за рулем мимо гаишников – не подвиг, а глупость, а вот рискнут ли такие «смельчаки» спуститься ночью в бункер, чтобы вытащить девушку? Но именно потому, что он ей нравился, часть правды она скрыла. Не сказала ему, каким образом очутилась там, где лучше было не оказываться:

– Получилось так, что при мне произошла криминальная разборка, две банды изрядно друг друга перестреляли. – Начала она, – Увидев меня, они решили, что я все видела. Думаю, они бы меня точно пристрелили, но, похоже, во время этой разборки у них пропало что-то очень ценное. Эти бритоголовые придурки решили, что я видела. Они поместили меня в этот подвал, где ни днем, ни ночью нет света, и кормили раз в сутки. Я хотела было сказать, что ничего не видела, но поняла, что тогда они меня пристрелят – и вся любовь! За стенкой они держали еще несколько человек…

Стелла сглотнула, припоминая те события, она продолжила говорить совсем тихо, не замечая, как под ее глазами возникли слезы.

– Я прикидывалась сумасшедшей, словно была в шоке. Когда они начинали кричать, начинала петь детскую колыбельную. Тогда они начали убивать людей за стеной. Я никогда не видела их, но мы разговаривали. Там были шесть девушек. Но даже с ними я не могла говорить нормально – ведь я не была уверена, что потом они не расскажут об этом бандитам. Они говорили мне, что их привезли сюда в гарем…

– В гарем?! – Не удержался и влез в разговор Серафим.

– Да, в гарем. Чей именно – я не поняла, да и не разговаривала с ними толком, прикидывалась сумасшедшей. Жаль…

Она вытерла слезы, руки чисто механически перевернули яичницу на сковородке, затем Стелла продолжила:

– Потом их стали уводить. Кого-то увели. Не знаю, кого именно. А тех, кто больше был не нужен… Их… Их убивали. Я слышала их крики, они так страшно кричали, что кровь стыла в венах. Убив каждую из них, они открывали дверь и говорили, что потом займутся мной, потом бросили мне их головы…

Серафим застыл за столом, как изваяние. Даже представить, что она пережила ТАКОЕ было страшно!

– Три дня они лежали у меня, потом их забрали, когда мух стало много. Я действительно начала с ума сходить, в мою камеру шел запах от трупов за стенкой. Когда я услышала, что кто-то ходит, решила: буду биться в дверь. Если не спасут – то пусть хоть пристрелят, все лучше, чем так мучиться! А это оказался ты…

Еще раз смахнув слезы, Стелла выложила яичницу на тарелку и принялась жадно ее поглощать. Про себя Серафим сумел только подумать, что при первой же возможности свернет шею тем, кто причинил ей столько страданий.

Глава 4.

…Тимо и великан Грэг пили шотландский виски, сидя в креслах у Ставра. Последний, обернувшись полотенцем, расхаживал по квартире и время от времени чесал подбородок.

– Брат мой, ты вошью не обзавелся? Что-то чешешься больно часто. – Скривился Тимо. Несмотря на то, что родился и вырос он в Тампере, в Финляндии, русский язык он знал превосходно и грамотен в нем был больше, чем многие коренные россияне. Грэг этим не мог похвастать. Он прекрасно понимал людей, даже не зная их языка, поэтому сильно ни к кому не прислушивался. Говорил он в основном по-английски, но с сильным акцентом родной Шотландии. Впрочем, Ставр с английским тоже дружил очень неплохо.

– Дело в том, братья вы мои по разуму, – Говорил он, нарезая по комнате сто пятый круг, – что сегодня вечером я иду на свидание.

На момент того разговора часы показывали девятнадцать часов. У Ставра был еще час, отчего он жутко нервничал.

– Свершилось чудо!!! – Тимо подпрыгнул с кресла, подскочил к Ставру, пожал его руку и от души ее потряс, затем рухнул в кресло, налил себе полный стакан виски и залпом его осушил. Те, кто этот виски пил, знают, что с этой убойной штукой так лучше не делать. После чего с видом последнего алкоголика откусил кусок апельсина вместе с кожурой и с набитым ртом прокричал: – Наконец-то!

– Блин, ты ведешь себя как ребенок, которому родители сто грамм налили! – Вздохнул Ставр, надевая футболку, – Нашел чудо!

– Если учесть, что девушку ты выбирал себе настолько тщательно, что подходящей кандидатуры за столько лет так и не нашлось – то это реально чудо! – Возразил Тимо, – Тебе ж вечно что-то не то было! Сколько раз ты ноги уносил!

– Всего-то шесть раз! Ну и что? Меня познакомили, кандидатура мне не понравилась и…

– …и Ставра потом весь вечер никто не мог найти, потому что он уже умотал незнамо куда. – Завершил Тимо, – Помню я, можешь не рассказывать мне тут байки. Ладно, а нам чем заняться?..

– Может, в шашки порубитесь?.. – С надеждой спросил Ставр, хотя заранее знал, что дома в его отсутствие Тимо точно не задержится.

– Посмотри на Грэга! – Провозгласил Тимо, – Если я у него нечаянно выиграю – кто повезет мои разорванные останки к хирургу?..

– А чем он вообще занимается? Для мотогонщика он слишком здоровый. – Ставр с сомнением посмотрел на шотландского великана.

– В одной лиге американского реслинга выступает под именем Кровавый Фрэдди. Хотя вообще – божий одуванчик, животных любит, особенно кошек. Может прослезиться при виде котенка и свернуть шею, если при нем кто-то пнет кота. Мы и подружились на выставке персидских кошек, я туда своего Фридриха привозил, а он Элоизу. Считай, мы с ним сваты по кошкам.

Услышав имя своей любимой кошки, Грэг просиял. Тимо ни слова не солгал, делом всей своей жизни громила Грэг считал разведение персов.

– Ладно, конечно, не очень красиво с моей стороны, что я бросаю вас здесь, но так уж получилось, что сегодня мне нужно идти на свидание. Завтра днем я весь ваш. – Заверил Ставр, понимая, что встретил гостей не самым должным образом.

– Так ты иди, а мы проконтролируем, чтобы ваше свидание никто не прервал. – Просиял Тимо, – Доставим тебя как короля Англии!

Решив, что дело не самое безопасное, Ставр счел нужным рассказать своим друзьям о том, что произошло с Ликой. Тимо внимательно выслушал его, лицо его стало более серьезным, правда, бесстыжий блеск в глазах никуда не исчез. Напротив, он стал еще ярче.

– Так мы ж вас остерегать будем! Все тихо и незаметно будет! – Заявил он.

Тихо и незаметно? Посмотрев на Тимо, Ставр понял, что взрыв атомной бомбы будет более тихим и незаметным чем Тимо.

– Ты же говорил, у тебя конь есть?.. – С нехорошей улыбкой спросил Тимо, а уже через полчаса Буян нес на спине двоих бугаев. Ставр долго извинялся перед своим конем и заверял его (а заодно и Тимо с Грэгом), что это первый и последний раз. Если Буян в это еще как-то поверил, то Тимо лишь хитро ухмыльнулся…

Макс Лепардин сидел дома, когда в его дверь постучали. Спросив дежурное «кто?», он услышал голос своего соседа, Серафима. Соседа он знал, поскольку тот был скотоводом, а Макс ветеринаром, невольно они пересекались. Пиво, правда, вместе не пили, но поговорить пару минут могли запросто.

– Здорово, чего случилось? – Спросил Макс, удивленный столь поздним визитом. Он уже был готов идти в сарай Серафима, ожидая, что захворал кто-то из его живности, но в ответ услышал совсем уж дикую фразу:

– У тебя сигареты есть?

Опешив, Макс немного растерянно ответил:

– Ты ж не куришь!

– Так я и не себе!

– Вроде от моей бывшей дамы сердца пачка начатая где-то завалялась. – Макс отыскал сигареты, протянул их Серафиму и сказал: – Мне-то не жалко, но они крепкие очень, в магазине есть легкие.

– Нельзя мне в магазин! – Ляпнул Серафим и тут же спохватился: – Понимаешь, это не мне, а девушке, но если кто узнает, что я вдруг сигареты покупал в магазине, могут догадаться, что для нее.

– Смею нагло предположить, что твоя дама замужем? – Усмехнулся Макс, для которого теперь все было понятно.

– Можно сказать и так. – Кивнул Серафим, решив, что такая версия наиболее жизнеспособна, – И ты, плиз, тоже никому не говори, что я у тебя сигареты брал!

– Да без проблем! – Треплом Макс действительно не был, да и слишком уж забита у него была голова своими мыслями, чтобы вообще запомнить этот инцидент. Вернувшись к себе в комнату за компьютер, он услышал надрывную трель мобильника.

– Макс, это Федор, конюх! Мне нужно с тобой поговорить! Я чувствую, что мне грозит опасность! Пожалуйста, приходи сейчас на конюшню! – Голос Федора был как минимум взволнованный, если не сказать – испуганный.

– Федька, какого хрена произошло, что с тобой? – Не понял Макс, – Время-то смотрел?!

– Макс, я не могу сейчас говорить! – Ответил Федька и тут же пошли короткие гудки.

Макс в растерянности посмотрел на мобильник. Федьку он знал хорошо, наркотой или выпивкой он не баловался, по крайней мере, до чертей точно еще не напивался! Если он говорит, что ему грозит опасность – значит, так оно и есть. Набросив на себя ветровку, Макс вышел в ночь и поспешил на конюшню.

Дорога казалась ему неприветливой и мрачной, во тьме он постоянно спотыкался и от этого лишь злился. Что произошло с Федором? Что вообще может произойти в этой дыре?! Насколько знал Макс, Федька никогда ничем таким не занимался, чтобы нажить врагов. Напротив, он был не только хорошим конюхом, но еще имел диплом бухгалтера и вел на конюшне всю бумажную волокиту, заменяя и бухгалтера и экономиста. Ох, странно это все!..

Пробираясь через центр поселка, Макс замер. На него двигался самый настоящий монстр. Попятившись, Макс уперся спиной в дерево и в ужасе уставился на огромное нечто, идущее прямо на него…

Федор Редькин конюхом был с детства. Он любил лошадей, коих у его родителей никогда не было меньше двух. А еще он всегда любил разные авантюры, интриги и дела, в которые не стоило влезать. При этом он обладал хорошим аналитическим умом, на бухгалтера выучился без труда и мог бы вообще всю жизнь сидеть в кабинете. Но это ему быстро прискучило, без лошадей он не мог, каждый раз, написав очередной отчет, шел на конюшню. Именно так он и стал одновременно бухгалтером и конюхом, хотя эти вещи, казалось бы, не очень-то совместимы. Будучи конюхом, он знал характер любой лошади в конюшне, быстро находил общий язык с новыми животными. А как бухгалтер он подвергся долгой проверке и в итоге был допущен ко многим сведениям, о которых знали всего несколько человек. После этого он был введен в «закрытый клуб». Это была закрытая территория. Место, где одни люди были лишены всех прав, а другие на несколько часов могли почувствовать себя абсолютными хозяевами этих бесправных рабов. Попав туда, Федя был ослеплен тщеславием и обманным туманом власти, который уже через два дня отпустил его и дал понять, что он, будучи в «клубе», теперь сам попал в такую кабалу, из которой вырваться ему уже не светит.

В этот вечер, почувствовав, что дело пахнет жаренным, а жарится он сам, он решил искать помощи у человека, который точно не имеет отношения ни к «клубу», ни к его покровителям. Он уже больше месяца думал, кому он может довериться, и даже разработал некую схему, по которой может вычислить такого человека. Он должен быть исконно не местным, чтобы не иметь родства с кем-то из членов «клуба». Он должен быть вообще не из этих мест, в том числе и не из соседних поселков. Он должен быть не старше тридцати – чтобы не мог попасть в близкую возрастную категорию к членам «клуба» и не мог априори завести с ними тесной дружбы. Федя знал, что тех, кто младше тридцати, они считали совсем «зелеными» и относиться к ним могли разве что по-отечески, но не как к равным себе. Человек, которому мог довериться Федя, должен быть не пофигистом и не трусом, которому будет либо до лампочки, либо он вообще унесет ноги подальше, не желая рисковать ради малознакомого ему Феди.

Таким человеком был Макс. И в этот вечер, понимая, что все зашло слишком далеко, Федя, прислушиваясь к каждому шороху, позвонил Максу. Он знал, что Макс поможет. Должен помочь! В запасе у Феди должно было остаться как минимум три дня, или чуть больше. Должно было! Но он не знал, что за ним уже шли.

Услышав стук в свою дверь, Федя был уверен, что это Макс. Открыв дверь, он уже хотел пригласить его, но успел понять, что ошибся, буквально за несколько секунд до того, как ему в горло по самую рукоятку вошел нож. Уже падая назад, Федя еще хотел убедить своего убийцу в том, что не стоит этого делать, но тишину нарушили только шаги убийцы, спешащего к выходу…

– Вы, придурки! – Кипятился Ставр, – Я ж вам сказал: без фокусов! Человека чуть до инфаркта не довели!

Бедный Макс все еще стоял спиной к дереву, так и не сказав ни слова. Когда он увидел нечто огромное с рогатой головой и огромными ручищами, имеющего на спине два крыла, он едва не помер от страха. Лишь когда подошедший к «чудовищу» Ставр обложил гостя из преисподней отборным матом, стало понятно, что «монстр» – это конь, на котором восседали великан Грэг и его шебутной приятель Тимо. В обязанности последнему и вменялось двигать большими крыльями. К слову, весь этот наряд чудовища Тимо соорудил очень умело, а главное – компактно, что позволило привезти это все с собой.

Глава 5.

– Ты как, в порядке? – Спросил еще раз Ставр у нервно моргающего Макса. Наблюдавший за этим со стороны Игорь Гарин трясущимися руками прикурил сигарету. Такого шоу он в своей жизни еще не видел! Когда «Чудовище» шло на Макса, Игорь был рад одному: что оно шло не на него!..

– Да, вроде памперс сухой! – Ответил Макс, – Блин, где вы такой маскарадный костюм откопали?..

– Разве ж его где-то купишь? – Обиделся Тимо, – Это можно только сделать самому!

– Талант! – Кивнул Макс, хотя пульс у него все еще был бешенный.

– Погоди-ка, где-то я тебя видел… – Ставр посмотрел на Макса и хлопнул себя ладонью по лбу, – Ты ж ветеринаром на конюшне работаешь!

– Точно. – Кивнул Макс, не особо способный еще на другие жесты. – А ты вроде бы мотогонщик?

– Он самый. – Ставр чувствовал вину перед Максом за Тимо и Грэга (которые уже снова украсили себя и коня костюмом монстра и куда-то смылись), поэтому выдал напоследок фразу: – Если вдруг нужна будет помощь – подходи!

Он дал ему свой адрес и визитку с номером телефона, после чего вошел в подъезд к Лике. Дойдя до ее двери, постучал в неё условным стуком и, едва она открыла дверь, шмыгнул в квартиру.

– Я тебя ждала. – Улыбнулась Лика, закрыв за Ставром дверь. На ней было черное вечернее платье, которое облегало ее красивую фигуру, словно вторая кожа. Посмотрев на нее, Ставр с огромным трудом подавил в себе первобытные инстинкты и попытался сказать хоть что-то:

– Прекрасно выглядишь, а я вот тут кое-что принес… – Он был сильно взволнован и аккуратно достал из большого пакета бутылку шампанского, ананас и вафельный торт, – Надеюсь, ты это любишь?..

При этом вопросе вид у мотогонщика был настолько растерянный, что Лика невольно улыбнулась. Смущенный гопник – так иногда сам себя называл Ставр. И в этот вечер он казался сам себе именно таким, что его несколько нервировало. Хотя одна лишь улыбка Лики смогла легко погасить его волнение…

На улице между тем «чудовище» начинало нервничать. Прохожих не было, Буян начал усиленно фыркать и топтался на месте, явственно давая понять, что эти два кабана на спине ему не в радость. Тимо было обидно: такие приготовления – и насмарку! Где хоть парочка гопников, которых можно попугать?..

В тот момент Тимо еще не знал, что гопников к ним едет сразу четверо. На все тех же раздолбанных «Жигулях», у которых рукастый Дятел залатал радиатор, ехала четверка, которая вполне подходила для современной «зондер-команды». За рулем сидел Крученый, рядом с ним был Гирлянда, уже скуривший один косяк и теперь в нетерпении вертящий в руках пистолет.

– Положи ствол, придурок! – Не выдержал Крученый, – Где тебя выкопали только? Ты нам после косячины чертей ловить не начнешь?..

– А чего их ловить? – Гирлянде нравилось злить Крученого, поскольку тот его тоже бесил. – Сейчас сами придут!..

Крученый уже хотел долбануть Гирлянду ребром ладони по физиономии, но в этот момент решил, что глюк пришел к нему самому!

Перед машиной стояло нечто! Больше всего оно напоминало дракона: огромное туловище, длинная шея, на которой росли массивные руки с когтями, а за спиной помахивали два кожистых крыла, как у летучей мыши. Глаза чудовища горели адским огнем и с ненавистью смотрели на сидящих в машине людей.

– Гиена огненная! – Как в «Грозе» прокричал Гирлянда, которого черти во сне давно уже доставали, – Нет! Не дамся! Бежим отсюда! Дави на газ, он же нас сожрет!..

Крученый струхнул не на шутку, да и Гирлянда прекрасно сумел посеять панику. Обрадованный же результатом Тимо прикрикнул на Буяна, конь ломанулся за машиной. В этот момент что-то с освещением в голове «монстра» (надетой на голову Грэга) коротнуло и вместо подсветки она… загорелась! Грэг крикнул об этом Тимо, тот сорвал с Грэга тяжелую маску и машинально швырнул ее. Как назло, в этот момент «Жигули» резко развернулись, чтобы рвануть обратно в штаб, частично они пошли навстречу «монстру», голова которого и угодила им на капот. Гирлянда от ужаса забился в истерике, разом припомнив всю нечисть, которая во сне грозилась его забрать с собой, Крученый утопил тапку в пол, желая побыстрее удрать отсюда, а сидевшие сзади пассажиры молча рухнули в обморок. Лишь ужасная голова, догорая на земле, с усмешкой смотрела им вслед…

Макс прошел в административную часть конюшни. Там было всего четыре кабинета, один из которых и занимал Федор. Макс бывал здесь нечасто, но хорошо уже знал структуру здания. Увидев приоткрытую дверь кабинета Федора, молодой ветеринар притормозил, сердцем почуяв неладное. В коридоре царила абсолютная и какая-то ну совсем уж неживая тишина. В этой тишине должен быть отчетливо слышен любой шорох, а уж если бы этот шорох был за приоткрытой дверью кабинета Федора – тем более!

Несколько раз оглядевшись вокруг, Макс подкрался к двери кабинета Федора и резко открыл ее. Вообще-то, такой жест был бы оправдан, будь у Макса в наличии пистолет, но и без такового что-то подсказало ему сделать именно так. От увиденного в первые же секунды Макса качнуло вслед за дверью.

На полу, распластав руки и повернув набок голову, лежал бездыханный Федор. Его глаза намертво застыли в испуге, рот приоткрыт, а на шее зияет уродливая рана. Макс шагнул к нему и проверил пульс, но и без этого было понятно: Федор мёртв. И, судя по времени недавнего звонка, мертв считанные минуты. Если бы не встреча с двумя придурками-шутниками – Макс мог бы успеть его спасти! Или…

Максу стало дурно. Федора убил тот, кто уже не в первый раз орудует ножом. Судя по всему, это очень хороший профессионал. Может, Макс мог спасти Федора, не столкнись он с «чудовищем». А может… может… может, он сам лежал бы сейчас где-нибудь поблизости, еще теплый, но уже мертвый окончательно и бесповоротно. Макс хотел вызвать милицию, но решил, что самому в этой истории лучше не светиться. Он нашел на столе конюха пару старых перчаток и хотел, надев их, позвонить в милицию с телефона Федора, но самого телефона-то нигде и не обнаружилось!..

Находясь в состоянии, близком к полной панике, Макс решил позвонить на мобильный Федора и по звуку звонка – а у Федьки всегда орал тяжелый рок – найти телефон. Он набрал номер, но звук так ниоткуда и не пошел. Решив, что затея была глупой, Макс уже поднес палец, чтобы сбросить вызов, как в трубке донеслось хриплое:

– Привет!

Едва не уронив аппарат, Макс судорожно забился спиной в угол. Ему казалось, что в любой момент появится человек с ножом, лишивший жизни Федьку и готовый убить его самого. Душу Макса охватил дичайший ужас, он нажал на сброс вызова и побежал по коридору к входной двери. Ему ежесекундно мерещился звук шагов, отчего он предпринял довольно рискованный шаг: вырубил свет в коридоре. Погрузившись во тьму, он испытал некоторое облегчение: в темноте он всегда чувствовал себя уверенно. Непроглядная тьма уравнивала всех, даже слепые могли иметь в ней преимущество перед зрячими, а слабые – перед сильными. В этот момент Макс, никогда не будучи особо субтильным, причислял себя к разряду слабых. Ему уже не мерещились звуки, зато он отчетливо услышал, как скрипнула дверь за его спиной. Этот скрип он знал. Так скрипела дверь кабинета зоотехника. Вообще это была самая паршивая дверь здесь. Поскольку в кабинете ничего не хранилось, она никогда не запиралась, а вот скрипела немилосердно.

Судя по тому, что Макса никто не попытался окликнуть, он в ужасе понял: это убийца. Он был буквально за стеной от него и теперь идет следом. Поняв, что добежать до входной двери не успеет, Макс свернул в коридор, ведущий к лестнице на верхний ярус конюшни. Точнее, в ту часть огромной конюшни, где хранилось сено. Через мгновение после того, как он заскочил в этот «аппендикс», в коридоре загорелся свет. Макс бежал, как оглашенный, слыша шаги за спиной. Больше всего он надеялся на то, что дверь в конюшню окажется не заперта.

Взбежав по лестнице вверх, он оказался на верхнем ярусе конюшни. Это была дорожка вроде тех, что показаны в американских фильмах о тюрьме. Внизу выгул, а на втором этаже – та самая дорожка вдоль камер. Внизу был огромный стог сена, а дорожка впереди упиралась в стену. Бежать некуда!

Подперев дверь вилами, Макс понял, что долго его это не спасет. Не факт, что успеет приехать милиция. У подножья сеновала были загоны с лошадьми, а дальше – дверь, запираемая изнутри на щеколду. Макс хорошо знал структуру конюшни, но для того, чтобы добраться до этой самой двери, ему нужно было оказаться внизу, а высота была на уровне примерно третьего этажа. До сена лететь было метров пять как минимум, да еще и верхнюю дорожку защищал полутораметровый забор.

Когда очередной удар по двери явственно дал понять, что долго убийцу это препятствие не задержит, Макс взобрался на перила и сиганул вниз. Сердце на мгновение сжалось в комок, но полет оказался коротким. Рухнув в сено, Макс попытался как можно быстрее выбраться из него и рванулся к двери. Он бежал, не оборачиваясь, хотя вполне мог опасаться, что убийца имеет еще и пистолет.

Лишь выскочив в ночную тьму, он посмотрел наверх. Ему вслед смотрел тип в черной маске. Но рассматривать его Максу было некогда: не факт, что тот не повторит его маневр с прыжком.

Сквозь ночную тьму Макс бежал так, как никогда еще не бегал в своей жизни. Никогда еще смерть не дышала ему в спину так откровенно, как сегодня. Он бежал, даже прекрасно понимая, что за ним давно уже никто не гонится. Но сильнее страха нет допинга. Он мечтал столкнуться с участковым, с Серафимом или даже с теми двумя шутниками, один из которых выглядел и вовсе машиной смерти. Но никто не попался ему на пути. Он добежал до дома, но в последний миг ему стало страшно туда заходить. Это не его дом. Этот дом ему предоставили как работнику. Он чужой и темный, а свет в коридоре, едва просвечивающий через окна, скорее пугал. Сейчас он войдет внутрь, а там его уже ждет парочка головорезов.

Стряхнув с себя эти мысли, Макс увидел, что в окнах Серафима сквозь плотные шторы все равно просвечивается свет. Макс несколько раз посмотрел на соседские окна, потом на свои. Торчать всю ночь на улице не хотелось, а идти в дом просто так тоже было страшно. Ему ведь даже нечего противопоставить убийце. Постучав в дверь к Серафиму, он посмотрел на часы и запоздало понял, что время выбрал не самое удачное. Но сосед открыл дверь и несколько удивленно спросил:

– Чем могу помочь?

– У тебя есть ружье? – Спросил Макс, с опаской глядя на свет внутри дома.

– Есть, но там всего два патрона. – Серафим не стал говорить Максу, что очень опасался возможной необходимости применять свое ружье. Ведь он, положа руку на сердце, тоже залез в какое-то осиное гнездо, – А ты решил ночью поохотиться?..

– А нож есть, такой, большой, финка или просто тесак большой? – С надеждой спросил Макс, чье выражение лица и тяжелая одышка немного пугали Серафима.

– Блин, что у тебя там случилось?! Ты убить кого-то собрался?!

– Скорее, не хочу, чтобы убили меня. – Поняв, что не стоит резко вываливать все на голову соседа, Макс приврал: – Мне показалось, что по моему дому кто-то шарится.

Серафим напряг зрение и долго всматривался в дом Макса. Меньше всего ему хотелось туда лезть, но такова была его натура, что бросать людей в беде он не любил.

– Может, посидишь у меня? Часов в пять рассветет, оба твоих окна и вход в дом как на ладони, сможешь следить из моего дома – так ничего не вынесут.

Максу этот вариант понравился. Пройдя в дом, он увидел испуганную девицу весьма приятной наружности. Но в глазах ее при виде Макса был такой ужас, что Серафим поспешил ее успокоить:

– Стелла, это Макс, я у него сигареты брал.

– Здрасти… – Ответила она растерянно, когда Макс, почти ее не заметив, спросил Серафима:

– Не знаешь, где ближайший таксофон?

– За углом, возле первого дома на Колхозной. – Ответил Серафим, – Тебе позвонить надо? У меня тоже есть стационарный…

– Нет! – Отрезал Макс, но понял, что сказал это слишком резко, и более мягко ответил: – Мне по межгороду позвонить надо, не хочу тебя в долги перед телефонной станцией вгонять! Можешь пять минут последить за окнами моего дома?..

Не дождавшись ответа, он выскочил на улицу и, оглядываясь, побежал к таксофону.

Глава 6.

…Игорь Гарин едва не задремал на лавочке в тени старой яблони, когда услышал, что мимо него кто-то прошел. Настоящий профессионал, это тот, кого не заметят, даже если он уснул! Именно таким Игорь и являлся. Двое мордоворотов прошли мимо него, даже не заметив.

– Босс сказал действовать, как только в ее окнах погаснет свет. – Сказал один амбал другому.

– Может, не сразу? – Возразил второй, – Пусть в азарт войдут – тогда их и накроем!

– Не обсуждается! Главное, чтобы тех двоих клоунов поблизости не было!

Достав пистолеты, двое медленно направились к подъезду. Они ждали слишком долго. Еще полчаса назад машина Крученого успела вернуться на базу. Когда открылась дверь, прямо на землю ползком выбрался поющий что-то тонким голосом кастрата Гирлянда, который в следующий миг вскочил и побежал прямо в лес. Побежал как неистовый, сколько ему не кричали вслед, все без толку. Через пару мгновений он вообще пропал из виду.

– Паникер гребаный! – Ругнулся Крученый, нервно закурив сигарету. То, что на них напал не монстр, а умело сделанная кукла, до него уже дошло, но именно дикий ужас и паника Гирлянды в тот момент ввергла в неадекватное состояние всех находившихся в машине. Впрочем, надо признать, чудовище получилось у Тимо мастерски!

Шеф отозвал Крученого в сторону – как самого проверенного «сотрудника», тот вкратце рассказал ему о произошедшем, через слово матерясь. Ему было до жути обидно, что его, матерого волка, напугали как ребенка. Однако, решив не терять времени, Шеф приказал ехать на штурм квартиры Лики немедленно. Тем более, что и время было уже за полночь – самое то! А процессом руководить решил лично, еще не зная, чем это обернется…

В общем, к моменту, когда к подъезду дома Лики подходили хлопцы с пистолетами, там же остановились и подолбанные желтые «Жигули». Если учесть, что цель у тех, и у других была одна и та же, то понятно, что бросились они вовсе не руки друг другу пожимать. Но пистолеты не применили ни те, ни другие, поскольку обе стороны желали по-быстрому разобраться друг с другом и без особого шума направиться к своей цели. Они еще не знали, что небольшая драка шла уже и на втором этаже прямо у дверей Лики.

Дело в том, что Тимо и Грэг, оставив Буяна в сарае отдыхать после боевого вылета, вернулись пешком к дому Лики и услышали крики. Взбежав на второй этаж, они поняли, в чем дело. Напротив Лики жила ее подруга Марина и ее муж – алкоголик Ваня. В этот вечер он с друзьями бурно праздновал покупку бутылки и по случаю решил показать друзьям, как «строит» жену. Он и раньше часто ее бил, но в этот раз к нему присоединились и все трое подвыпивших дружков. Увидев такую картину, Грэг не стал дожидаться слова «Crash!», а сразу бросился в бой. Этот шотландский верзила был истинным джентльменом, ни разу в жизни не поднявшим руку на женщину, зато Ваню и его приятелей отмутузил так, что сам Ваня снес люстру в коридоре, пролетая через него кверху задницей. Один из его дружков схватил табуретку и хотел стукнуть Грэга по затылку, но Тимо поймал его за руку и попросил:

– Милейший, не стоит!

«Милейший» был не согласен, за что получил кулаком в пузо. Тимо и Грэг сгребли всю дружную компанию в кучу и выбросили их из подъезда, а Ваню шотландец вынес отдельно. Тимо вернулся посмотреть, что с Мариной, а Грэг, тащивший за шиворот Ваню, увидел драку между бандитами на улице. Поскольку он еще был на взводе, то принял дерущихся за друзей Вани и в мгновение ока контузил всю толпу, даже кабана Петю «убаюкал» как младенца. Затем, не разбирая лиц, закидав ВСЕХ в машину и приказал Ване увозить отсюда всю честную компанию.

Найдя ключ в замке зажигания, несчастный алкоголик завел мотор и повел набитые до отказа «Жигули» прочь от этого великана. То, что в машине находилось одновременно десять человек, его в тот момент волновало меньше всего, в отличие от бедного Шефа, поверх которого Грэг всю побитую компанию и закидал…

Ставр, увидев это в окно, сначала хотел урезонить своих приятелей, но потом он узнал эту машину: желтые «Жигули»! Именно в них уже пытались увезти Лику! Но смотрел он им уже вслед, поскольку насмерть перепуганный Ваня со скоростью ракеты уже увозил обе банды в неизвестном направлении. С одной стороны, можно было успокоиться: бандиты теперь еще долго будут небоеспособны. Бил Грэг их так, что и живыми остаться – уже счастье!

– Что там? – К окошку подошла Лика, но увидела она лишь разъяренного Грэга, мечущего искры во все стороны.

– Похоже, мои друзья с кем-то что-то не поделили, но дележка закончилась в их пользу… – Ответил Ставр, решив не портить ей вечернее настроение. В квартире играла музыка, они уже танцевали медленный танец, а Грэг обеспечил им полное спокойствие в этот вечер ничуть не хуже, чем рота «ОМОНа»…

…Утро выдалось для всех разным. Макс с первыми лучами солнца обследовал свой дом и завалился спать, Серафим, напротив, с наступлением утра, был очень обеспокоен. Он понял, что Стеллу надо, как минимум, загримировать. Но как это сделать – пока что имел самое смутное представление. А еще он готовился пристально следить за бункером и за тем, как поведут себя менты, упрятавшие там Стеллу.

Ставр и Лика проснулись под одним одеялом, из кресла на них поглядывала Лора. Ставр выглядел задумчивым, помня о вечернем визите незваных гостей, Лика, напротив, была расслаблена и спокойна. Она ничего не знала, зато была в хорошем настроении после хорошо проведенных вечера и ночи.

Что же касается братьев по разуму – Тимо и Грэга – эти двое еще с вечера ушли в сарай Ставра. Тимо, поленившись переться в квартиру, уснул прямо на сене возле загона Буяна, а Грэг со свойственным ему усердием почистил коня и уснул сидя в том же сарае, ожидая, пока подогреется электрочайник. Чайник вскипел и выключился, а шотландский великан так и уснул сидя.

Подручные Михаила Юрьевича Галымского получали трындюлей на словах от шефа, а Шеф и его подручные пытались вспомнить, как они вместе с машиной оказались с разбитыми физиономиями у городской свалки. Ответ на этот вопрос знал сосед Лики – алкоголик Ваня. Когда Грэг приказал ему испариться (при чем сказал это на родном языке, а не на русском), Ваня все понял и поспешил выполнить. Он увез всех к свалке, где дежурила машина ДПС. Вспомнив, что не имеет водительских прав, Ваня остановил машину и через лес бросился бежать. Впрочем, до того момента, как Грэг усадил его за руль, Ваня и машину-то водить не умел. В лесу он заблудился, но увидев бегущего через лес Гирлянду с перепугу рванул прочь и скоро снова оказался в поселке. Вернувшись домой, он с ненавистью посмотрел на спящую жену и завалился спать. Мстить ей он собирался утром, как следует отдохнув…

Весть о смерти конюха Феди уже прошлась по Зорям. Милиция обследовала кабинет, опрашивала свидетелей, среди которых был и Макс. Выглядеть заспанным он боялся, чтобы не вызвать подозрений как у милиции – у которых все и всегда под подозрением – так и у самого убийцы. Осматривая всех присутствующих, он пытался скрыть тревогу и волнение. Под подозрением были многие. Скотобои Гена и Женя – дюжие хлопцы, которые ножом орудуют лучше, чем он вилкой. Ребята всегда казались Максу извергами, не имеющими жалости ни к чему живому. Они резали коров, овец, больных лошадей, которых председатель особо предпочитал не лечить. Задавшись маниакальной идеей с покупкой лошадей фризской породы, Георгий Степанович вообще проявил полное равнодушие к судьбе остальных лошадей, в том числе и пяти рысаков. Двоих из них при первом намеке на болезнь по приказу председателя умертвили Гена и Женя, одного выкупил председатель соседнего с Зорями колхоза, двоих выкупили местные селяне, одним из которых был его сосед Серафим. А еще одну лошадь – беспородного и ретивого Буяна выкупил приезжий мотогонщик Ставр, с которым Макс минувшим вечером имел возможность пообщаться. У Буяна была сломана нога и пойти на мясо ему грозило в ближайшие часы. Кроме того, характер у коня был тот еще, возить он соглашался не каждого всадника.

Сам Георгий Степанович выглядел не лучшим образом. Похоже, минувшей ночью он хорошо погулял. Глаза председателя скрывали очки от солнца, а при ходьбе он немного прихрамывал. По его лицу было понятно, что больше всего он в тот момент желал добраться до кровати, а не стоять здесь и отвечать на милицейские вопросы.

Посмотрев на зоотехника, Макс мысленно отмахнулся даже от самой идеи. Нет, этот змееныш не имеет такой силы. Жора тоже был парень неслабый. Хотя, если подумать, сам Макс вчера улепетывал, считая, что он не справится с убийцей, кем бы тот не был. Наверное, убийца всегда имеет некое психологическое преимущество перед жертвой.