Оглавление
Сергей Вяземский. Дело домика №12
Тихий шепот старых стен
Пыль на газетной полосе
Цена почтового квадратика
Когда молчат морские чайки
Следы на влажном песке
Адресат выбыл в прошлое
Ключ без нужного замка
Эхо в лабиринте улиц
Человек без всяких примет
Карта сожженной земли
Двойное дно старой шкатулки
Если смотрит на тебя бездна
Нити марионеток в темноте
Слово, что дороже золота
Память выцветших фотографий
Комната с видом на правду
Третий человек в игре
Имя на обороте марки
Когда часы бьют тринадцать
Капкан для серого волка
Последний ход в партии
Рассвет над холодным морем
Новая страница в книге
Отрывок из книги
Утро в Янтарске наливалось в оконную раму медленно, как серое молоко. Волошин стоял у высокого, готического окна своего временного пристанища – комнаты в ведомственной гостинице, пахнущей нафталином и холодным табачным дымом, – и смотрел на город, просыпающийся в объятиях тумана. Он не спал. Сон для него был не отдыхом, а лишь сменой рабочего стола; мозг продолжал методично перебирать факты, выстраивать схемы, отбрасывать лишнее. Он держал в руках фаянсовую чашку с обжигающе горячим, черным кофе без сахара. Тепло сквозь тонкие стенки проникало в пальцы, но не могло согреть тот внутренний холод, который всегда сопровождал начало нового дела. Холод пустоты на месте оборвавшейся жизни.
На столе, под косым лучом желтой лампы, лежала папка с предварительными материалами. Аккуратные, почти каллиграфические строки отчета судмедэксперта, короткая, лишенная эмоций сводка капитана Лужина, несколько мутных фотографий с места преступления. Волошин уже знал их наизусть. Он видел не чернила на бумаге, а отблеск на начищенном паркете, застывшие на одиннадцати двадцати стрелки часов, нетронутые очки рядом с рукой убитого. И главное – он видел пустоту. Пустоту в синем альбоме, зияющую, как открытая рана. Версия о пьянице, позарившемся на пенсию, рассыпалась еще вчера, в тишине маленького кабинета Кротова. Она была слишком простой, слишком уродливой для той выверенной, почти ритуальной чистоты, что оставил после себя убийца.
.....
– Это газеты до сорок пятого года. Немецкие. Königsberg, а не Калининград. – Она аккуратно развязала тесьму и раскрыла огромные, хрупкие страницы. – Я подумала, раз он был таким страстным филателистом, возможно, его увлечение началось не вчера. Я стала искать по ключевым словам: «филателия», «выставка», «коллекция».
Ее тонкие пальцы осторожно перелистывали пожелтевшие полосы, испещренные готическим шрифтом. Волошин наблюдал за ней, невольно восхищаясь ее одержимостью. Она не просто выполняла его просьбу, она вела собственное расследование, и это сближало их.
.....
