Читать книгу Детективный роман. Византийский крест - Сергей Юрьевич Чувашов - Страница 1
ОглавлениеГлава 1. Пыль и тайны
Дождь барабанил по окнам моего офиса на третьем этаже старого особняка в Хамовниках, словно напоминая, что октябрь в Москве – это не время для романтических прогулок. Я сидел за потёртым письменным столом, разглядывая счёт за электричество и размышляя о том, что частная детективная практика – это не совсем то, что показывают в американских фильмах.
– Богдан Максимов? – раздался женский голос из приёмной.
Моя секретарша Лена, студентка журфака, подрабатывающая у меня три дня в неделю, провела в кабинет элегантную женщину лет сорока пяти. Дорогое пальто, аккуратная причёска, нервные движения рук – классический портрет клиентки с деньгами и проблемами.
– Меня зовут Алла Викторовна Кротова, – представилась она, садясь в кресло напротив. – Мне нужна ваша помощь. Пропал мой муж.
Я отложил счёт и включил диктофон. За пятнадцать лет работы в МВД и три года частной практики я усвоил главное правило: записывай всё, даже если кажется неважным.
– Расскажите подробнее, – попросил я, наливая себе кофе из термоса. Клиентке не предложил – она выглядела слишком взвинченной для кофеина.
– Семён Борисович, мой муж, владеет антикварным магазином на Арбате. «Старая Москва» называется. Три дня назад он ушёл на работу как обычно, а вечером не вернулся домой. Телефон не отвечает, в магазине его тоже нет.
– В полицию обращались?
Алла Викторовна поморщилась:
– Обращалась. Сказали, что взрослый человек имеет право исчезнуть. Дежурный намекнул, что, возможно, у мужа есть другая женщина. Но это невозможно! Семён никогда не оставил бы магазин. Это его жизнь, его страсть.
Я изучил её лицо. Искренняя тревога, никаких признаков лжи. Либо она действительно переживает, либо отличная актриса.
– Сколько лет вашему мужу?
– Пятьдесят восемь. Мы женаты двадцать лет. У него больное сердце, он принимает лекарства. Без них ему может стать плохо.
– Опишите последний день, когда вы его видели.
Алла Викторовна достала из сумочки платок:
– Понедельник, седьмое октября. Утром позавтракали вместе, он был в хорошем настроении. Говорил, что ждёт важного клиента. Какого-то коллекционера из Петербурга. Поцеловал меня на прощание и сказал, что вечером расскажет хорошие новости.
– Имя этого коллекционера знаете?
– Нет. Семён редко рассказывал о работе дома. Говорил, что антиквариат – это мир, полный интриг и секретов.
Интересно. Обычно антиквары любят похвастаться редкими находками.
– У вашего мужа есть компаньоны, сотрудники?
– Да, Игорь Валентинович Сомов. Они вместе открыли магазин десять лет назад. И ещё Марина, продавец-консультант.
Я записал имена и адрес магазина.
– Мой гонорар – пятьдесят тысяч в день плюс расходы. Аванс – сто тысяч.
Алла Викторовна без колебаний достала конверт:
– Здесь двести тысяч. Найдите его, пожалуйста. Я чувствую, что с ним что-то случилось.
После её ухода я ещё полчаса сидел, обдумывая детали. Пропавший антиквар, таинственный коллекционер, нервная жена с пачкой денег. В моей практике такие дела редко заканчивались банально.
Антикварный магазин «Старая Москва» располагался в подвале старинного особняка на Арбате, между кафе и сувенирной лавкой. Вывеска из потемневшей меди, тяжёлая дубовая дверь с коваными петлями – всё располагало к мысли о сокровищах прошлого.
Внутри пахло старым деревом, пылью и чем-то ещё – может быть, временем. Витрины были заставлены иконами, серебряными подстаканниками, фарфоровыми статуэтками. На стенах висели картины в тяжёлых рамах, а в углу стояли старинные часы, которые, судя по звуку, всё ещё работали.
За прилавком сидел мужчина лет пятидесяти, с аккуратной бородкой и внимательными глазами. При моём появлении он поднял голову от какого-то каталога.
– Добро пожаловать в «Старую Москву». Игорь Сомов, – представился он. – Чем могу помочь?
– Богдан Максимов, частный детектив, – показал я удостоверение. – Расследую исчезновение Семёна Кротова.
Лицо Сомова мгновенно изменилось. Вежливая улыбка исчезла, глаза стали настороженными.
– Алла Викторовна наняла вас?
– Именно. Когда вы последний раз видели Семёна Борисовича?
Сомов нервно поправил очки:
– В понедельник утром. Он пришёл около десяти, как обычно. Сказал, что ждёт важного клиента. Около двух часов дня ушёл на встречу и больше не возвращался.
– С кем была встреча?
– Не знаю. Семён был… скрытным в последнее время. Что-то его беспокоило.
– Что именно?
Сомов замялся, явно выбирая слова:
– Месяца два назад к нам стали приходить странные люди. Спрашивали о византийских артефактах. Семён всегда говорил, что у нас таких вещей нет, но после их визитов становился нервным.
– Опишите этих людей.
– Один – высокий, лет сорока, с шрамом на левой щеке. Говорил с кавказским акцентом. Второй – помоложе, спортивного телосложения, молчаливый. Они приходили трижды за последний месяц.
Я записал описание в блокнот.
– А где сейчас Марина?
– Заболела. Уже неделю не выходит на работу. Странно, она никогда не болела.
Становилось всё интереснее. Пропавший хозяин, больная сотрудница, подозрительные посетители.
– Можно осмотреть рабочее место Семёна Борисовича?
Сомов неохотно провёл меня в небольшую комнату за магазином. Письменный стол, заваленный бумагами, старый сейф в углу, полки с книгами по искусству.
– Сейф проверяли?
– Семён никому не говорил комбинацию. Даже мне.
Я внимательно осмотрел стол. Среди счетов и каталогов нашёл записную книжку. Большинство записей были на русском, но одна строчка привлекла внимание: «Константинополь, 1453, последний император». Рядом стоял знак вопроса и телефонный номер с петербургским кодом.
– Что это может означать? – показал я запись Сомову.
Тот побледнел:
– Не знаю. Семён увлекался византийской историей, но это… это что-то новое.
Я сфотографировал страницу и записал номер телефона.
– Игорь Валентинович, я чувствую, что вы что-то недоговариваете. Если хотите найти партнёра живым, лучше рассказать всё.
Сомов долго молчал, потом тяжело вздохнул:
– Три недели назад Семён получил предложение о продаже. Очень дорогой вещи. Он не сказал, что именно, но был очень взволнован. Говорил, что это может изменить нашу жизнь.
– От кого поступило предложение?
– От того самого коллекционера из Петербурга. Фамилия Волконский, кажется.
Я почувствовал, как пазл начинает складываться. Византийские артефакты, таинственный коллекционер, подозрительные посетители – всё указывало на то, что Семён Кротов влип в историю покруче, чем семейные проблемы.
– Последний вопрос. У Семёна Борисовича были враги? Долги?
– Нет, он был честным человеком. Может, слишком честным для этого бизнеса.
Выходя из магазина, я набрал петербургский номер из записной книжки. Длинные гудки, потом автоответчик: «Вы звоните Александру Волконскому. Оставьте сообщение».
Голос был образованный, с лёгким аристократическим акцентом. Я не стал оставлять сообщение – пока рано показывать карты.
Вечером, сидя в своём офисе с бутылкой пива и китайской лапшой, я анализировал собранную информацию. Семён Кротов исчез после встречи с загадочным коллекционером. Его компаньон явно что-то скрывает. Продавщица заболела в самый подходящий момент. А ещё есть какие-то люди, интересующиеся византийскими артефактами.
Я открыл ноутбук и начал поиск информации об Александре Волконском. Результаты были скудными: несколько упоминаний в каталогах аукционных домов, статья в журнале «Антиквариат и коллекционирование» трёхлетней давности. Серьёзный коллекционер, специализирующийся на византийском искусстве.
Но что-то в этой истории не давало покоя. Слишком много совпадений, слишком удобно сложились обстоятельства. Опыт подсказывал: когда дело выглядит просто, оно обычно оказывается сложным.
Телефон зазвонил, прерывая размышления. Незнакомый номер.
– Максимов слушает.
– Богдан Игоревич? – незнакомый мужской голос, тихий, осторожный. – Я слышал, вы ищете Семёна Кротова.
– Кто это?
– Неважно. Важно то, что я могу помочь. Завтра в полдень, кафе «Пушкин» на Тверском бульваре. Приходите один.
– Подождите…
Гудки. Звонивший отключился.
Я отложил телефон и усмехнулся. Анонимные звонки, таинственные встречи – дело определённо становилось интересным. За годы работы я понял: чем больше людей хотят остаться в тени, тем больше секретов они скрывают.
А секреты в моём деле – это хлеб насущный.
Дождь за окном усилился, и я подумал о том, что завтрашний день обещает быть непростым. Но именно такие дни и делают работу частного детектива увлекательной.
Где-то в этом городе пропал человек. И я собирался его найти, даже если для этого придётся раскопать все тайны московского антикварного мира.
Глава 2. Встреча в тени
Утро встретило меня серым небом и ощущением, что кто-то наблюдает за моим домом. Привычка, выработанная годами работы в уголовном розыске – всегда проверять, не торчит ли за углом подозрительная машина или слишком заинтересованный прохожий.
Сегодня моя паранойя оказалась оправданной. Чёрный «Мерседес» с тонированными стёклами стоял напротив подъезда уже второй час. Я засёк его ещё в семь утра, когда выходил за газетами.
– Интересно, – пробормотал я, наблюдая из окна кухни. – Либо у меня появились поклонники, либо дело Кротова серьёзнее, чем казалось.
В половине одиннадцатого я вышел из дома через чёрный ход, который вёл во двор соседнего дома. Старая привычка – всегда иметь запасной выход. «Мерседес» остался на месте, что подтвердило мои подозрения: следили именно за квартирой, а не за мной лично.
До встречи в кафе «Пушкин» оставалось полтора часа, и я решил потратить это время с пользой. Адрес Марины, заболевшей продавщицы, я выяснил накануне через знакомого из паспортного стола. Жила она в Сокольниках, в старой хрущёвке.
Марина Сергеевна Ковалёва оказалась женщиной лет тридцати пяти, с умными глазами и нервными движениями. Открыла дверь на цепочке, и я сразу понял – она ждала неприятностей.
– Частный детектив Максимов, – показал удостоверение. – Расследую исчезновение Семёна Борисовича Кротова.
– Я ничего не знаю, – быстро ответила она, но цепочку не сняла.
– Марина Сергеевна, я не из полиции. Меня наняла жена Семёна Борисовича. Она просто хочет знать, что с ним случилось.
Долгая пауза. Потом цепочка щёлкнула, и дверь открылась.
Квартира была небольшой, но уютной. На стенах висели репродукции картин, на полках стояли книги по искусству. Марина провела меня в гостиную и нервно закурила.
– Вы действительно больны? – спросил я, садясь в кресло.
– Нет, – призналась она. – Я боюсь. После того, как Семён Борисович исчез, я поняла, что лучше не появляться в магазине.
– Чего именно боитесь?
Марина затянулась сигаретой:
– Месяца два назад в магазин стали приходить странные люди. Спрашивали о византийских вещах. Семён Борисович всегда отвечал, что у нас таких нет, но я видела, как он нервничал.
– Игорь Валентинович рассказывал об этом. Что ещё?
– Три недели назад Семён Борисович получил звонок. После разговора он был очень взволнован. Сказал Игорю Валентиновичу, что, возможно, скоро они станут очень богатыми людьми.
– Вы слышали разговор?
– Только обрывки. Что-то о последнем императоре, о реликвии, которая может изменить историю. Семён Борисович говорил: «Если это подлинник, то цена будет астрономической».
Я записал её слова. Пазл становился яснее, но картина всё ещё была неполной.
– Марина Сергеевна, а вы знаете, что такое могло заинтересовать этих людей? Какие византийские артефакты могли быть в магазине?
Она покачала головой:
– Официально – никаких. Но у Семёна Борисовича был личный сейф в подвале. Он никому не показывал, что там хранится. Говорил, что это его «пенсионный фонд».
– Подвал?
– Да, под магазином есть небольшое помещение. Семён Борисович использовал его как склад. Но в дальнем углу стоял старый сейф, и туда он никого не пускал.
Интересно. Игорь Сомов об этом не упоминал.
– Последний вопрос. В понедельник, когда Семён Борисович исчез, вы были в магазине?
– До обеда. Потом у меня разболелась голова, и я ушла домой. Семён Борисович сказал, что ждёт важного клиента и справится сам.
– Во сколько вы ушли?
– Около часа дня. Семён Борисович был нервным, всё время смотрел на часы.
Я поблагодарил Марину и попросил её телефон на случай, если понадобятся уточнения. Выходя из подъезда, заметил, что за мной снова следят – на этот раз серая «Тойота». Профессионально, но не идеально.
Кафе «Пушкин» на Тверском бульваре – место не из дешёвых. Интерьер в стиле XIX века, официанты в ливреях, цены, от которых у обычного москвича начинается икота. Я пришёл на десять минут раньше и выбрал столик с хорошим обзором.
Ровно в полдень к моему столику подошёл мужчина лет сорока пяти. Среднего роста, аккуратно одетый, с внимательными глазами. Ничего примечательного, но именно такие люди часто знают больше всех.
– Богдан Игоревич? – спросил он, садясь напротив. – Меня зовут Андрей. Фамилию пока не называю – надеюсь, вы поймёте.
– Понимаю. Вы звонили вчера вечером.
– Именно. Заказал себе кофе и перешёл к делу: – Я работаю в одной государственной структуре, которая интересуется перемещением культурных ценностей. Семён Кротов попал в поле нашего зрения месяц назад.
– В связи с чем?
– В связи с попыткой продажи очень ценного артефакта. Византийской реликвии, которая, по нашим данным, была вывезена из России в начале XX века.
Андрей достал из портфеля папку и показал мне фотографию. На снимке был небольшой золотой крест, украшенный драгоценными камнями и покрытый древними греческими надписями.
– Крест императора Константина XI Палеолога, – пояснил он. – Последнего византийского императора. Погиб при обороне Константинополя в 1453 году. Крест считался утерянным.
– И сколько может стоить такая вещь?
– На чёрном рынке – от пяти до десяти миллионов долларов. На легальном аукционе, при условии подтверждения подлинности – в два раза больше.
Я свистнул. Такие деньги стоили того, чтобы убить человека.
– Откуда у Кротова мог появиться этот крест?
– Мы считаем, что он получил его от наследников белогвардейского офицера, который вывез реликвию во время революции. Семья хранила крест почти сто лет, а теперь решила продать.
– И что пошло не так?
Андрей нахмурился:
– Информация о кресте просочилась. Появились другие заинтересованные стороны. Не все из них готовы играть по правилам.
– Те самые люди, которые приходили в магазин?
– Возможно. Мы знаем, что за крестом охотятся как минимум три группы: легальные коллекционеры, чёрные археологи и… скажем так, представители определённых религиозных кругов, которые считают, что реликвия должна вернуться в православную церковь.
– А где сейчас крест?
– Вот в чём проблема. Мы думали, что у Кротова. Но после его исчезновения начинаем сомневаться.
Я допил кофе, обдумывая полученную информацию.
– Андрей, а почему вы рассказываете мне всё это? Обычно госструктуры не делятся информацией с частниками.
– Потому что нам нужна ваша помощь. Официально мы не можем вмешиваться – слишком деликатная ситуация. А вы работаете на жену Кротова, у вас есть законные основания для расследования.
– И что вы хотите взамен?
– Информацию. Если найдёте крест или узнаете, где он, – сообщите нам. Мы гарантируем, что реликвия попадёт в музей, а не осядет в частной коллекции.
Андрей оставил на столе визитку с одним только номером телефона и ушёл. Я ещё полчаса сидел в кафе, размышляя о том, во что ввязался.
Пропавший антиквар, византийская реликвия стоимостью в миллионы долларов, несколько групп охотников за сокровищами – дело определённо выходило за рамки обычного семейного расследования.
Вернувшись к магазину «Старая Москва», я обнаружил, что он закрыт. На двери висела записка: «Закрыто по техническим причинам». Я обошёл здание и нашёл служебный вход с другой стороны. Замок был сломан, дверь приоткрыта.
Внутри царил хаос. Витрины разбиты, товар разбросан по полу, картины сорваны со стен. Кто-то очень тщательно искал что-то конкретное.
В подвале картина была ещё печальнее. Старый сейф, о котором рассказывала Марина, был взломан. Внутри – пусто.
– Опоздали, – раздался голос за спиной.
Я обернулся. В дверях стоял Игорь Сомов, бледный и растерянный.
– Когда это случилось? – спросил я.
– Сегодня утром. Я пришёл к открытию и увидел… это. Уже вызвал полицию.
– Что было в сейфе?
Сомов замялся:
– Я не знал точно. Семён никогда не говорил. Но теперь понимаю – что-то очень ценное.
– Игорь Валентинович, пора рассказать всю правду. Иначе следующими можете исчезнуть вы.
Он тяжело вздохнул:
– Хорошо. Три недели назад к Семёну обратилась пожилая женщина. Принесла старинный крест, сказала, что это семейная реликвия. Хотела продать, но только через надёжного посредника.
– Имя женщины?
– Анна Николаевна Волконская. Да, да, та самая фамилия. Оказалось, что петербургский коллекционер – её племянник.
Ещё один кусочек пазла встал на место.
– И где сейчас эта женщина?
– Не знаю. После исчезновения Семёна я пытался с ней связаться, но телефон не отвечает.
Сирены полицейских машин становились всё громче. Я быстро сфотографировал взломанный сейф и обыскал остатки бумаг на полу. Среди мусора нашёл обрывок записки с адресом в Сокольниках и пометкой «А.Н.В. – вторник, 15:00».
– Игорь Валентинович, когда приедет полиция, расскажите им всё, что знаете. И будьте осторожны – похоже, эти люди не шутят.
Выбираясь из магазина через служебный выход, я почувствовал, что дело принимает опасный оборот. Кто-то убрал Семёна Кротова и забрал крест. Но зачем тогда громить магазин? Может быть, искали что-то ещё?
Или хотели замести следы.
Вечерело, и я понимал, что завтрашний день принесёт новые открытия. Но сначала нужно было найти Анну Николаевну Волконскую и выяснить, что она знает о пропавшем кресте.
А ещё – понять, кто следит за мной и чего они хотят.
В кармане зазвонил телефон. Алла Викторовна Кротова.
– Богдан Игоревич, есть новости о муже?
– Есть зацепки. Но дело оказалось сложнее, чем мы думали. Завтра я смогу рассказать больше.
– Я надеюсь, с ним всё в порядке…
– Я делаю всё возможное, – заверил я её, хотя сам начинал сомневаться в благополучном исходе.
Слишком много денег, слишком много заинтересованных сторон, слишком много секретов. В таких историях люди редко остаются живыми.
Но я был намерен найти Семёна Кротова. Живого или мёртвого.
Глава 3. Тени прошлого
Адрес из обрывка записки привёл меня в тихий переулок в Сокольниках, к двухэтажному особняку сталинской постройки. Дом выглядел ухоженно, но окна на втором этаже были плотно зашторены, а во дворе не было видно признаков жизни.
Я припарковался в соседнем дворе и некоторое время наблюдал. Никого. Слишком тихо для жилого дома в среду вечером. Либо хозяева в отъезде, либо случилось что-то нехорошее.
Калитка оказалась незаперта. Я прошёл к парадному входу и нажал на звонок. Тишина. Попробовал ещё раз – тот же результат. Дверь была заперта, но замок выглядел старым, советским. Такие я научился вскрывать ещё в академии МВД.
Через три минуты я был внутри.
Прихожая встретила меня запахом старых книг и чего-то ещё – сладковатым, неприятным. В гостиной царил идеальный порядок: антикварная мебель, картины на стенах, фарфоровые статуэтки на полках. Но пыль на поверхностях говорила о том, что здесь никто не убирался как минимум неделю.
На письменном столе лежали разложенные документы. Я включил настольную лампу и начал изучать бумаги. Свидетельство о рождении – Анна Николаевна Волконская, 1935 года рождения. Справка из архива о дворянском происхождении рода. И письмо, датированное прошлым месяцем.
«Дорогая тётя Анна! Я нашёл покупателя на семейную реликвию. Человек серьёзный, готов заплатить достойную цену. Но нужно действовать осторожно – слишком много людей интересуется нашим крестом. Приезжай в Москву, обсудим детали. Твой племянник Александр».
Значит, Волконская действительно приезжала в Москву. Но где она сейчас?
Ответ нашёлся на втором этаже.
Анна Николаевна Волконская лежала в спальне на кровати, одетая в элегантное чёрное платье. Руки сложены на груди, глаза закрыты. Выглядела мирно, словно спала, но кожа была восковой, а в комнате стоял тот самый сладковатый запах.
Я надел перчатки и осторожно осмотрел тело. Никаких видимых повреждений, следов борьбы. На тумбочке стояла пустая чашка из-под чая и пузырёк от лекарств. Этикетка была содрана, но по форме флакона можно было предположить – сердечные капли.
Классическое убийство под видом естественной смерти. Передозировка сердечного препарата – пожилая женщина, стресс, слабое сердце. Если бы не моё расследование, никто бы не заподозрил криминал.
Я сфотографировал место происшествия и продолжил осмотр. В шкафу висела одежда, в комоде лежали документы и фотографии. Среди снимков нашёл несколько старых, чёрно-белых. На одном – молодой офицер в форме Белой армии рядом с женщиной в дорогом платье. На обороте надпись: «Николай и Екатерина Волконские, Крым, 1920 год».
Ещё одна фотография привлекла внимание. Тот же офицер держал в руках золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Точно такой же, как на снимке, который показывал мне Андрей.
В письменном столе нашёл дневник. Последняя запись была сделана неделю назад:
«Александр уверяет, что нашёл надёжного покупателя. Господин Кротов производит впечатление честного человека. Но меня беспокоят эти звонки. Кто-то ещё знает о кресте. Боюсь, что дедушкина реликвия принесёт нам несчастье, как и сто лет назад».
Я сфотографировал страницы дневника и приготовился уходить, когда услышал звук машины во дворе. Быстро выглянул в окно – чёрный «Мерседес», тот самый, что следил за моим домом утром.
Из машины вышли двое мужчин. Один высокий, со шрамом на щеке – точно как описывала Марина. Второй помоложе, спортивного телосложения. Они направились к дому.
У меня было две минуты, чтобы исчезнуть. Я спустился на первый этаж и выскользнул через чёрный ход в сад. Перелез через забор в соседний двор и затаился за гаражом.
Через окна было видно, как мужчины обыскивают дом. Работали профессионально, методично. Искали что-то конкретное. Через полчаса они вышли с разочарованными лицами и уехали.
Я подождал ещё десять минут и вернулся в дом. Обыск был тщательным, но аккуратным. Ничего не сломали, не разбросали. Профессионалы.
Но они не нашли то, что искали. А значит, крест действительно был у Семёна Кротова.
Вернувшись в офис, я налил себе виски и попытался систематизировать информацию. На доске для заметок развесил фотографии и записи, соединил их нитками – старый метод, который помогал видеть связи.
Анна Волконская мертва. Семён Кротов исчез. Крест пропал. Магазин разгромлен. За мной следят профессионалы.
Но что-то не сходилось. Если цель была украсть крест, зачем убивать Волконскую? Она же хотела его продать. И зачем громить магазин, если крест уже украден?
Телефон прервал размышления. Звонил Андрей из госструктуры.
– Богдан Игоревич, у нас проблемы. Сегодня утром в Петербурге убили Александра Волконского.
– Как?
– Автомобильная авария. Но наши эксперты считают, что тормозную систему повредили намеренно.
Я рассказал ему о находке в доме Анны Волконской.
– Значит, вся семья мертва, – мрачно констатировал Андрей. – Кто-то зачищает следы.
– Но крест всё ещё не найден. Иначе зачем обыскивать дом?
– Возможно, Кротов успел его спрятать. Или передать кому-то ещё.
– Есть идеи, кто за этим стоит?
– Несколько версий. Первая – чёрные археологи, которые хотят продать крест на западном рынке. Вторая – религиозные фанатики, считающие, что реликвия должна вернуться в церковь. Третья – обычные бандиты, которых привлекла высокая цена.
– А четвёртая?
– Четвёртая самая неприятная. Возможно, это заказ от частного коллекционера, который готов на всё ради обладания реликвией.
После разговора с Андреем я ещё час изучал информацию о византийских артефактах в интернете. Крест императора Константина XI действительно считался утерянным. Последний раз его видели в 1453 году, во время падения Константинополя.
Но как он попал в Россию? И почему семья Волконских хранила его сто лет?
Ответ нашёлся в мемуарах белогвардейского офицера, которые я обнаружил в электронной библиотеке. Николай Волконский служил в Русском экспедиционном корпусе в Галлиполи после эвакуации из Крыма. Там он познакомился с греческим священником, который передал ему древнюю реликвию на сохранение.
«Отец Георгий сказал, что крест должен вернуться в Россию, когда она снова станет православной империей. До тех пор наша семья будет его хранителем».
Значит, Волконские не были владельцами креста, а только хранителями. И теперь, когда вся семья мертва, реликвия осталась без защитников.
В десять вечера зазвонил домофон. Я посмотрел в видеоглазок – молодая женщина в тёмном пальто, лицо скрыто капюшоном.
– Кто там?
– Мне нужно поговорить с детективом Максимовым. Это касается Семёна Кротова.
Голос дрожал от страха или холода. Я спустился вниз, предварительно сунув в карман травматический пистолет.
Женщина оказалась лет двадцати пяти, с умными глазами и нервными движениями. Красивая, но измученная.
– Меня зовут Елена Кротова, – представилась она. – Я дочь Семёна Борисовича.
Интересно. Алла Викторовна не упоминала о детях.
– Пройдёмте в кафе, – предложил я, указывая на круглосуточное заведение через дорогу. – Там поговорим.
В кафе мы сели за столик в дальнем углу. Елена заказала чай, я – кофе.
– Почему ваша мачеха не рассказала мне о вас? – начал я разговор.
– Потому что мы не общаемся. Алла Викторовна считает меня неблагодарной дочерью, которая связалась с плохой компанией.
– И связались?
Елена грустно улыбнулась:
– Я искусствовед, работаю в Музее изобразительных искусств. Специализируюсь на византийском искусстве. Отец иногда консультировался со мной по поводу редких находок.
– И что вы знаете о его исчезновении?
– Больше, чем хотелось бы. Три недели назад отец показал мне фотографию креста. Спросил, может ли это быть подлинная византийская реликвия. Я сразу поняла – это крест Константина XI.
– И что вы ему сказали?
– Правду. Что если это подлинник, то его стоимость исчисляется миллионами долларов. И что за такие деньги люди готовы убивать.
Елена достала из сумки конверт:
– Вчера я получила это по почте.
Внутри была записка, написанная дрожащим почерком: «Лена, если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось. Крест спрятан в надёжном месте. Найди детектива Максимова, он поможет. Код – дата твоего рождения. Папа».
– Какая дата вашего рождения?
– 15 октября 1999 года.
– И где, по-вашему, отец мог спрятать крест?
Елена задумалась:
– У него есть дача в Подмосковье. Старый дом, который он купил десять лет назад. Там он любил работать с документами, изучать историю находок.
– Адрес?
– Деревня Сосновка, дом 12. Но туда опасно ехать одной. Я чувствую, что за мной следят.
Я посмотрел в окно кафе. Действительно, на противоположной стороне улицы стояла серая «Тойота» – та самая, что следила за мной утром.
– Елена, а почему вы решили обратиться ко мне? Почему не в полицию?
– Потому что отец мне рассказывал о вас. Говорил, что вы честный человек, который не продастся за деньги. А в этом деле слишком много денег.
Мы договорились встретиться завтра утром и вместе поехать на дачу. Елена знала секретные тропы в лесу, а я умел обращаться с оружием – хорошая команда для опасного предприятия.
Провожая её до метро, я заметил, что серая «Тойота» поехала следом. Значит, следили именно за ней.
Дома я ещё раз изучил все материалы дела. Картина становилась яснее, но финал всё ещё был туманным. Семён Кротов получил на хранение бесценную реликвию и попытался её продать. Но информация просочилась к криминальным элементам, которые решили забрать крест силой.
Кротов успел спрятать реликвию и отправить дочери письмо с подсказкой. Но где он сам? Жив ли ещё?
Завтрашняя поездка на дачу должна была дать ответы на эти вопросы. Но я понимал – это будет опасно. Слишком много людей хотели заполучить крест императора Константина.
И не все из них собирались играть по правилам.
Глава 4. Дача в лесу
Утром я проснулся от звука разбитого стекла. Кто-то бросил камень в окно моей спальни. К камню была привязана записка: «Прекрати копать, или закончишь как Кротов».
Мило. Значит, я на правильном пути.
Я собрал походную сумку: фонарик, инструменты для вскрытия замков, травматический пистолет и запасной магазин. Если на даче действительно спрятан крест стоимостью в миллионы долларов, встреча с конкурентами была неизбежна.
Елена ждала меня у станции метро «Комсомольская», нервно курила и оглядывалась по сторонам. Выглядела она неважно – бледная, с тёмными кругами под глазами.
– Плохо спали? – спросил я, подходя к ней.
– Всю ночь кто-то звонил в дверь. Я не открывала, но они знают, где я живу.
– Тогда после дачи вам лучше пожить у друзей. Или в гостинице.
Мы сели в мою машину и поехали по Ярославскому шоссе. Я постоянно проверял зеркала заднего вида – пока никто не следовал. Но это могло измениться в любой момент.
– Расскажите об отце, – попросил я, когда мы выехали за МКАД. – Каким он был человеком?
Елена задумалась:
– Честным. Иногда слишком честным. Мама умерла, когда мне было десять лет. Отец один меня воспитывал, работал в музее реставратором. Потом познакомился с Аллой Викторовной и решил открыть свой бизнес.
– Вы не ладили с мачехой?
– Она хотела, чтобы отец занимался только прибыльными вещами. А он любил историю, красоту, подлинность. Для него каждый антикварный предмет был частью прошлого, которое нужно сохранить.
– И как он относился к идее продать византийский крест?
– Мучился. С одной стороны, понимал, что такие деньги решат все финансовые проблемы. С другой – чувствовал ответственность перед историей. Говорил, что крест должен попасть в музей, а не в частную коллекцию.
Мы свернули с шоссе на просёлочную дорогу. Деревня Сосновка оказалась типичным дачным посёлком – десятка два домов, разбросанных среди сосен. Дача Кротова стояла на окраине, за высоким забором.
– Странно, – пробормотал я, останавливая машину. – Ворота открыты.
Мы осторожно вошли во двор. Дом выглядел заброшенным – ставни закрыты, на крыльце лежали жёлтые листья. Но дверь была приоткрыта.
– Папа никогда не оставлял дом открытым, – прошептала Елена.
Я достал пистолет и знаком показал ей оставаться позади. Толкнул дверь ногой и вошёл в прихожую.
Внутри царил хаос. Мебель перевёрнута, книги разбросаны по полу, картины сорваны со стен. Кто-то очень тщательно искал что-то в доме.
– Опоздали, – констатировал я. – Но, возможно, не всё потеряно.
Мы обыскали первый этаж, потом поднялись наверх. В кабинете Кротова картина была та же – всё перевёрнуто вверх дном. Но я заметил интересную деталь: сейф в углу комнаты был открыт, но не взломан. Значит, кто-то знал комбинацию.
– Елена, а ваш отец мог кому-то доверить код от сейфа?
– Только мне. Комбинация – дата смерти мамы: 12-03-2009.
– Но сейф открыт. И пуст.
Мы спустились в подвал. Здесь обыск был ещё более тщательным. Каждый ящик вскрыт, каждая полка обследована. Но в дальнем углу я заметил что-то странное.
Одна из половиц выглядела новее остальных. Я присел и постучал по ней – звук был глухой, пустой.
– Помогите мне, – попросил я Елену.
Мы подняли доску и обнаружили небольшую нишу. Внутри лежал металлический ящик, запертый на кодовый замок.
– Дата вашего рождения, – напомнил я.
Елена набрала комбинацию: 15-10-99. Замок щёлкнул.
В ящике лежали документы, несколько фотографий и… пустой футляр от ювелирных изделий. Крест исчез.
– Чёрт, – выругался я. – Всё-таки нашли.
Но Елена изучала документы:
– Подождите. Здесь что-то есть.
Среди бумаг была расписка: «Получил на временное хранение византийскую реликвию – крест императора Константина XI Палеолога. Обязуюсь вернуть владельцу по первому требованию. Семён Кротов». Дата – три недели назад.
И ещё один документ – договор аренды банковской ячейки в «Сбербанке» на Тверской. Срок аренды – один месяц.
– Умный, – пробормотал я. – Спрятал крест в банке. Самое безопасное место в Москве.
– Но как нам туда попасть? У нас нет ключа.
– Ключ есть у вашего отца. Вопрос в том, где он сам.
Мы поднялись из подвала и приготовились уходить, когда услышали звук машин во дворе. Я выглянул в окно – два чёрных внедорожника, из которых выходили вооружённые люди.
– Задний выход есть? – быстро спросил я.
– Через кухню, в сад.
Мы выскользнули из дома и побежали к лесу. За спиной раздались крики, потом выстрелы. Пули свистели над головами, но мы уже скрылись между деревьями.
– Знаете дорогу? – спросил я на бегу.
– Да, есть тропа к соседней деревне.
Мы бежали минут двадцать, пока не убедились, что погоня отстала. Остановились у ручья, чтобы перевести дух.
– Кто это был? – спросила Елена, тяжело дыша.
– Профессионалы. Те же, что убили Волконских и разгромили магазин.
– Но как они узнали про дачу?
Хороший вопрос. Либо следили за нами, либо у них есть другой источник информации.
– Елена, а кто ещё знал про эту дачу?
– Алла Викторовна, конечно. Игорь Валентинович из магазина. Марина. Больше никто.
Значит, утечка информации идёт из ближайшего окружения Кротова. Но кто именно?
Мы добрались до соседней деревни и вызвали такси. По дороге в Москву я обдумывал ситуацию. Крест в банковской ячейке, но доступ к ней есть только у Семёна Кротова. А где он сам – неизвестно.
– Елена, а у вашего отца есть ещё какие-то тайники? Места, где он мог бы спрятаться?
– Была ещё одна дача, в Тверской области. Но он её продал два года назад. А в городе… разве что мастерская.
– Какая мастерская?
– Он арендовал небольшое помещение в подвале дома на Остоженке. Там реставрировал особо ценные вещи. Мало кто знал об этом месте.
Это была зацепка. Если Кротов жив и скрывается, мастерская – логичное место для укрытия.
Мы доехали до Остоженки к вечеру. Дом оказался старинным особняком, переделанным под офисы. Вход в подвал был с торца здания, через отдельную дверь.
– У вас есть ключи? – спросил я.
– Нет, но я знаю, где отец их прятал.
Елена нащупала под козырьком небольшой магнитный контейнер. Внутри лежали ключи.
Мастерская оказалась небольшой комнатой, заставленной верстаками и полками с инструментами. Пахло лаком и растворителями. В углу стоял раскладной диван.
– Папа иногда ночевал здесь, когда работал над сложными проектами, – пояснила Елена.
Я осмотрел помещение. На одном из верстаков лежали инструменты для работы с металлом, рядом – увеличительное стекло и химические реактивы. Похоже, здесь недавно что-то исследовали.
– Елена, посмотрите сюда.
На столе лежал лист бумаги с записями почерком Кротова: «Анализ показал: золото 999 пробы, камни натуральные. Греческие надписи соответствуют XV веку. Заключение: артефакт подлинный. Стоимость – 8-12 млн долларов».
Значит, Кротов действительно исследовал крест и подтвердил его подлинность. Но где он сам?
Ответ нашёлся в соседней комнате.
За мастерской была ещё одна дверь, ведущая в небольшую кладовку. Я открыл её и включил свет.
Семён Кротов сидел на стуле, привязанный верёвками. Голова безжизненно свисала на грудь. Я проверил пульс – слабый, но есть.
– Папа! – закричала Елена, бросаясь к отцу.
Кротов был жив, но в тяжёлом состоянии. Обезвожен, истощён, на лице следы побоев. Сколько он здесь провёл?
Я развязал верёвки и помог ему сесть удобнее. Кротов медленно открыл глаза.
– Лена? – прохрипел он. – Ты… как нашла?
– Детектив Максимов помог. Папа, что с тобой случилось?
Кротов с трудом сглотнул воду, которую принесла дочь:
– Они… взяли меня в понедельник. Привезли сюда. Требовали сказать, где крест. Я не говорил.
– Кто они?
– Не знаю. Лица закрыты масками. Но один говорил с акцентом. Кавказским, кажется.
Те самые люди, которые приходили в магазин.
– Семён Борисович, где ключ от банковской ячейки?
Он слабо улыбнулся:
– Умный. Нашёл документы на даче. Ключ… у меня. Всегда ношу с собой.
Кротов достал из потайного кармана пиджака небольшой ключ.
– Но есть проблема, – продолжил он. – Доступ к ячейке только по паспорту. А мой паспорт у них.
– У кого?
– У тех, кто меня держал. Они ушли вчера вечером. Сказали, что скоро вернутся с документами из банка.
Значит, похитители тоже знали про ячейку. И планировали забрать крест легальным способом.
– Нужно срочно ехать в банк, – сказал я. – Пока они не опередили нас.
– Но без паспорта не пустят, – возразила Елена.
– Пустят. У меня есть знакомый в службе безопасности «Сбербанка». Бывший коллега по МВД. Он поможет.
Мы помогли Кротову подняться. Он был слаб, но мог ходить. Главное – добраться до банка раньше конкурентов.
– Семён Борисович, а как вы сюда попали? Почему не в магазине?
– Они поймали меня у банка. Я как раз шёл проверить ячейку. Видимо, следили.
– И как долго вас здесь держали?
– Четыре дня. Кормили раз в сутки, воды давали мало. Требовали рассказать про крест. Я сказал, что продал его коллекционеру из Германии.
– Поверили?
– Сначала да. Но потом привели какого-то эксперта. Он сказал, что на европейском рынке такой крест не появлялся.
Мы вышли из подвала и сели в мою машину. Банк работал до восьми вечера, времени оставалось немного.
– Елена, позвоните в «скорую», – попросил я. – Вашему отцу нужна медицинская помощь.
– Нет, – слабо возразил Кротов. – Сначала крест. Потом врачи.
Упрямый старик. Но я его понимал. Слишком много людей погибло из-за этой реликвии.
По дороге к банку я позвонил своему знакомому – Виктору Петрову, начальнику службы безопасности.
– Витя, мне нужна услуга. Срочно.
– Слушаю, Богдан.
– Нужно попасть в ячейку клиента без паспорта. Есть ключ и веские основания.
– Сложно. А что за основания?
– Человека похитили, требовали доступ к ячейке. Сейчас он освобождён, но документы у похитителей.
Долгая пауза.
– Приезжай. Посмотрим, что можно сделать.
Банк на Тверской работал в обычном режиме. Мы прошли в отдел депозитарных ячеек, где нас встретил Виктор – мужчина лет сорока, с военной выправкой.
– Ситуация нестандартная, – сказал он, выслушав мой рассказ. – Но если есть заявление о похищении…
– Заявление подадим завтра. Сейчас важнее спасти содержимое ячейки.
Виктор посмотрел на измученного Кротова:
– Хорошо. Но под мою ответственность. И быстро.
Мы спустились в подвал банка, где располагались депозитарные ячейки. Кротов дрожащими руками вставил ключ в замок ячейки номер 247.
Внутри лежал небольшой бархатный футляр.
Семён Борисович осторожно открыл его.
На тёмно-синем бархате лежал золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Даже в тусклом свете подвала он сиял, словно живой. Древние греческие буквы покрывали его поверхность, рассказывая историю последнего византийского императора.
– Красиво, – прошептала Елена.
– И опасно, – добавил я. – Из-за этой красоты уже погибли три человека.
Кротов закрыл футляр:
– Теперь нужно решить, что с ним делать. Продать нельзя – слишком много крови. Оставить у себя – тоже опасно.
– Есть третий вариант, – сказал я. – Передать в музей. Пусть люди видят эту красоту, а не один богатый коллекционер.
Кротов кивнул:
– Я так и хотел сделать. Но сначала нужно разобраться с теми, кто меня похитил.
Мы поднялись из подвала и приготовились уходить, когда Виктор получил звонок.
– Богдан, у нас проблемы. В банк входят люди с паспортом Кротова. Требуют доступ к ячейке.
Я выглянул в окно. У входа стояли те самые двое – высокий со шрамом и его молчаливый напарник.
– Есть другой выход?
– Служебный, через подвал.
Мы быстро спустились вниз и вышли через техническую дверь в соседний переулок. Но там нас уже ждали.
Ещё двое вооружённых людей стояли у чёрного внедорожника.
– Господин Кротов, – сказал один из них, – отдайте футляр, и никто не пострадает.
Я достал пистолет:
– А если не отдадим?
– Тогда пострадают все.
Ситуация была патовой. Нас четверо против двоих, но у них автоматы, а у меня травматический пистолет.
И тут произошло неожиданное.
Глава 5. Игра на опережение
Из-за угла переулка появились три машины с мигалками. Спецназ в чёрной форме быстро окружил вооружённых людей. Операция была проведена профессионально – за тридцать секунд оба бандита лежали на асфальте в наручниках.
– Богдан Игоревич, – раздался знакомый голос.
Из одной из машин вышел Андрей, мой контакт из госструктуры.
– Как вовремя, – сказал я, пряча пистолет. – Откуда знали?
– Следили за банком. Знали, что рано или поздно все заинтересованные стороны сойдутся здесь.
Андрей подошёл к Кротову:
– Семён Борисович? Рад видеть вас живым. Где реликвия?
Кротов крепче прижал к груди футляр:
– А вы кто такой?
– Представитель государства. Мы заинтересованы в том, чтобы крест попал в музей, а не в частные руки.
– Какие гарантии?
Андрей достал документы:
– Вот постановление о передаче артефакта в Государственный исторический музей. Вы получите компенсацию в размере двух миллионов рублей и статус почётного дарителя.
– А если я откажусь?
– Тогда мы изымем крест как культурную ценность, незаконно вывезенную из страны. Без всякой компенсации.
Кротов посмотрел на дочь, потом на меня:
– Что посоветуете, детектив?
– Соглашайтесь. Два миллиона – это честные деньги. А главное – вы останетесь живы.
Кротов протянул футляр Андрею:
– Хорошо. Но я хочу присутствовать при передаче в музей.
– Конечно. Церемония состоится через неделю.
Мы проводили Кротова в больницу – врачи сказали, что серьёзных повреждений нет, но нужно несколько дней наблюдения. Елена осталась с отцом, а я поехал домой, думая, что дело закрыто.
Но я ошибался.
Утром меня разбудил звонок Аллы Викторовны Кротовой.
– Богдан Игоревич, спасибо вам! Семён дома, он рассказал, что вы его спасли.
– Как он себя чувствует?
– Лучше. Врачи сказали, что через пару дней полностью восстановится. А что с теми людьми, которые его похитили?
– Арестованы. Дело передано в прокуратуру.
– И крест?
– Передан государству. Ваш муж получит компенсацию.
Долгая пауза.
– Понятно. Ну что ж, главное, что Семён жив.
В её голосе я услышал что-то странное. Разочарование? Или что-то ещё?
После завтрака я поехал в офис, чтобы оформить отчёт по делу. Но по дороге зазвонил телефон. Звонила Елена.
– Богдан Игоревич, у нас проблемы. Папу снова похитили.
– Что? Как?
– Утром к нам домой пришли люди. Сказали, что из прокуратуры, показали удостоверения. Забрали папу для дополнительных показаний. Но я проверила – в прокуратуре о них ничего не знают.
Я развернул машину и поехал к Кротовым. Что-то в этой истории было не так. Крест уже у государства, зачем снова похищать Семёна?
Дом Кротовых находился в тихом переулке в Хамовниках. Я припарковался и поднялся на третий этаж. Дверь открыла взволнованная Алла Викторовна.
– Богдан Игоревич, хорошо, что вы приехали. Я не знаю, что делать.
– Расскажите всё по порядку.
– Утром, около девяти, позвонили в дверь. Двое мужчин в костюмах, с удостоверениями прокуратуры. Сказали, что Семёну нужно дать дополнительные показания по делу о похищении.
– Вы видели удостоверения?
– Да, выглядели настоящими. Семён не хотел ехать, но они сказали, что это обязательно.
– А Елена где?
– Пошла в прокуратуру, проверять. Вернулась час назад и сказала, что там о Семёне ничего не знают.
Я осмотрел квартиру. Никаких следов борьбы, всё аккуратно. Профессиональная работа.
– Алла Викторовна, а вы не заметили ничего странного в поведении этих людей?
– Один из них всё время смотрел на часы. И ещё… у него был шрам на руке. Как от ожога.
Интересная деталь. Я записал её в блокнот.
– А машина у них была?
– Да, чёрная, с тонированными стёклами. Номер не запомнила.
Елена вернулась через полчаса, расстроенная и напуганная.
– В прокуратуре сказали, что никого не посылали. Что делать?
– Думать, – ответил я. – Крест уже у государства. Зачем снова нужен ваш отец?
– Может быть, они не знают, что крест передан?
– Или знают что-то ещё.
Я позвонил Андрею:
– У нас проблемы. Кротова снова похитили.
– Как? Мы же арестовали всю группу.
– Видимо, не всю. Или это другие люди.
– Странно. Крест у нас, дело закрыто. Зачем им Кротов?
– Вот это и нужно выяснить.
Андрей обещал проверить информацию и перезвонить. А я решил навестить Игоря Сомова в магазине. Может быть, он знал что-то ещё.
Магазин «Старая Москва» был закрыт на ремонт после погрома. Но я знал, где живёт Сомов – в старом доме на Пречистенке. Квартира на четвёртом этаже, без лифта.
Дверь мне открыл сам Игорь Валентинович, но выглядел он неважно – бледный, нервный, с дрожащими руками.
– Богдан Игоревич? А… что вы здесь делаете?
– Семёна Борисовича снова похитили. Хотел узнать, не обращался ли к вам кто-нибудь.
– Нет, никто. А разве крест не нашли?
– Нашли и передали государству. Но похитители, видимо, этого не знают.
Сомов пригласил меня в гостиную. Квартира была обставлена антикварной мебелью, на стенах висели старинные картины.
– Игорь Валентинович, а вы не знаете, мог ли у Семёна Борисовича быть ещё один крест? Или другие ценные византийские артефакты?
Сомов замялся:
– Ну… возможно. Семён был скрытным. Не всё рассказывал даже мне.
– Что именно могло быть?
– Анна Николаевна Волконская говорила, что у её семьи было несколько реликвий. Крест – самая ценная, но не единственная.
Вот оно! Значит, похитители знали о других артефактах.
– Что ещё было у Волконских?
– Икона, кажется. И какие-то документы. Анна Николаевна не уточняла.
– А где всё это могло храниться?
– Не знаю. Семён не говорил.
Я поблагодарил Сомова и собрался уходить, когда он вдруг сказал:
– Богдан Игоревич, а вы проверяли дачу в Тверской области?
– Какую дачу? Елена говорила, что отец её продал.
– Продал, но не всю. Там был ещё один дом, старый, заброшенный. Семён его оставил, говорил, что когда-нибудь отреставрирует.
Новая зацепка. Может быть, Кротова держат именно там.
– Адрес знаете?
– Деревня Берёзовка, Конаковский район. Дом стоит на отшибе, в лесу.
Я записал адрес и поспешил к машине. До Тверской области – два часа езды. Если повезёт, успею до темноты.
По дороге позвонил Елене:
– Еду проверить ещё одну дачу. Если через три часа не перезвоню – вызывайте полицию.
– Может, лучше сразу вызвать?
– Нет. Если там действительно держат вашего отца, полиция может всё испортить.
Деревня Берёзовка оказалась почти заброшенной – несколько домов, половина из которых пустовала. Дача Кротова стояла в километре от деревни, в густом лесу.
Я оставил машину на просёлочной дороге и пошёл пешком. Дом был старый, деревянный, с покосившейся крышей. Но окна были заколочены досками, а во дворе стояла свежая машина – серая «Тойота».
Значит, я на правильном пути.
Я обошёл дом по периметру, изучая обстановку. Два входа – парадный и чёрный. В одном из окон мелькнул свет фонарика.
Достав пистолет, я осторожно подкрался к чёрному входу. Дверь была заперта, но замок старый. Через пять минут я был внутри.
В доме пахло сыростью и табаком. Я услышал голоса из соседней комнаты:
– Где документы, старик?
– Какие документы? – слабый голос Кротова.
– Не прикидывайся. Волконская говорила, что передала тебе не только крест, но и бумаги. Где они?
– Не знаю ни о каких бумагах.
Звук удара, стон.
– Последний раз спрашиваю. Где документы о местонахождении остальных сокровищ?
Остальных сокровищ? Значит, крест был не единственной ценностью.
Я осторожно приоткрыл дверь. В комнате горела керосиновая лампа. Кротов сидел на стуле, привязанный верёвками. Рядом стояли двое мужчин – один высокий, второй коренастый.
– Хорошо, – сказал высокий. – Тогда поедем к тебе домой. Поищем там.
– Моя семья ни в чём не виновата, – прохрипел Кротов.
– Это зависит от того, найдём ли мы документы.
Нужно было действовать. Я толкнул дверь ногой и ворвался в комнату:
– Руки вверх! Полиция!
Высокий мужчина потянулся к пистолету, но я выстрелил первым. Резиновая пуля попала ему в плечо, и он упал, крича от боли.
Второй бросился ко мне, но получил удар прикладом по голове и тоже рухнул.
– Семён Борисович, вы как?
– Живой, – слабо ответил Кротов. – Спасибо.
Я развязал верёвки и помог ему встать.
– Что за документы они искали?
– Не знаю. Анна Николаевна действительно передавала мне какую-то папку вместе с крестом. Но я её не открывал, отложил до лучших времён.
– Где эта папка?
– В сейфе дома. В спальне, за картиной.
Значит, похитители пока не нашли главное сокровище. Но скоро доберутся и до него.
Я связал обоих бандитов их же верёвками и вызвал полицию. Потом позвонил Елене:
– Ваш отец в безопасности. Встречаемся дома через час.
– Слава богу! А что с похитителями?
– Арестованы. Но дело ещё не закончено.
По дороге в Москву Кротов рассказал подробности:
– Они знали про документы больше, чем я. Говорили, что Волконские вывезли из России не только крест, но и карту с указанием тайников других дворянских семей.
– Каких тайников?
– Драгоценности, иконы, документы. То, что прятали во время революции и не успели забрать.
– И сколько это может стоить?
– Десятки миллионов долларов. Если информация достоверная.
Теперь всё становилось ясно. Крест был только началом. Настоящее сокровище – информация о местонахождении других кладов.
И за эту информацию люди готовы были убивать.
Дома нас ждали Елена и Алла Викторовна. Обе плакали от облегчения. Но я понимал – опасность ещё не миновала.
– Семён Борисович, нужно срочно забрать документы из сейфа. Пока другие группы не добрались до них.
Мы поднялись в спальню. За картиной действительно был встроенный сейф. Кротов набрал комбинацию, и дверца открылась.
Внутри лежала толстая папка, перевязанная лентой. На обложке старинным почерком было написано: «Тайны русского дворянства. Для потомков».
– Откройте, – попросил я.
Кротов развязал ленту. Внутри были карты, схемы, списки имён и адресов. Всё написано от руки, на старой бумаге.
– Это же настоящая сокровищница, – прошептала Елена, разглядывая документы.
– И очень опасная, – добавил я. – За такую информацию убивают целые семьи.
Я сфотографировал несколько страниц и позвонил Андрею:
– Нужна срочная встреча. Дело гораздо серьёзнее, чем мы думали.
– Что случилось?
– Крест был только приманкой. Настоящее сокровище – карта тайников дворянских семей. Стоимость – десятки миллионов.
Долгая пауза.
– Приезжай в офис. Немедленно.
Я взял папку с документами и попрощался с семьёй Кротовых:
– Больше вас никто не побеспокоит. Обещаю.
Но сам понимал – это обещание будет трудно выполнить. Слишком много людей узнали о существовании карты.
И не все из них работали на государство.
Глава 6. Карта сокровищ
Офис Андрея располагался в безликом здании на Лубянке. Серые стены, металлодетекторы, охранники с каменными лицами – типичная госконтора, где решают судьбы людей и артефактов.
Андрей ждал меня в кабинете на седьмом этаже. Вместе с ним был ещё один человек – пожилой мужчина в дорогом костюме, с внимательными глазами.
– Богдан Игоревич, знакомьтесь – Виктор Семёнович Орлов, наш консультант по культурным ценностям.
Орлов пожал мне руку:
– Слышал о вас много хорошего. Покажите, что удалось найти.
Я выложил на стол папку с документами. Орлов надел очки и начал внимательно изучать содержимое.
– Боже мой, – прошептал он через несколько минут. – Это же архив Николая Волконского. Мы считали его утерянным.
– Что это такое? – спросил я.
– Волконский был не только офицером, но и историком. Перед революцией он составил каталог тайников дворянских семей – мест, где прятали ценности на случай беды. Когда началась революция, многие воспользовались его советами.
Орлов перелистывал страницы:
– Здесь указаны тайники Юсуповых, Шереметевых, Голицыных… Если хотя бы половина информации достоверна, то общая стоимость спрятанных сокровищ может достигать ста миллионов долларов.
– И что теперь с этим делать? – спросил Андрей.
– Передать в государственный архив, – ответил Орлов. – Это культурное наследие России.
– А Кротов?
– Получит компенсацию. Достойную.
Я изучал карты и схемы. Большинство тайников находились в Москве и Подмосковье. Подвалы особняков, склепы на кладбищах, тайные комнаты в усадьбах.
– Виктор Семёнович, а сколько из этих мест ещё существует?
– Примерно треть. Остальные снесли при советской власти или во время войны.
– Значит, около тридцати тайников?
– Да. И в каждом могут быть драгоценности, иконы, документы стоимостью в миллионы.
Андрей нахмурился:
– Проблема в том, что информация о картах уже просочилась. Сегодня утром наши агенты перехватили переговоры нескольких криминальных групп. Все обсуждают "карту Волконского".
– Откуда утечка?
– Пока неясно. Но факт остаётся фактом – за документами охотятся как минимум пять различных группировок.
Орлов закрыл папку:
– Нужно действовать быстро. Пока бандиты не добрались до тайников.
– Что предлагаете?
– Секретную операцию по изъятию ценностей. Официально – археологические раскопки. Неофициально – спасение культурного наследия.
– А я тут при чём? – спросил я.
– Вы знаете дело лучше всех, – ответил Андрей. – И Кротов вам доверяет. Нужен человек, который проследит, чтобы всё прошло честно.
– Сколько времени у нас есть?
– Максимум неделя. Потом начнётся хаос.
Я согласился помочь, но поставил условие – Кротов и его семья должны получить надёжную защиту. Слишком много людей знали об их роли в этой истории.
Вечером я вернулся к Кротовым, чтобы обсудить ситуацию. Семён Борисович выглядел лучше – отдохнул, поел, принял душ. Но в глазах всё ещё читалась тревога.
– Богдан Игоревич, что будет с документами?
– Передадим государству. Вы получите компенсацию и статус почётного дарителя.
– А сколько?
– Пять миллионов рублей. Плюс государственная награда.
Кротов задумался:
– Честно говоря, я рад избавиться от этого груза. Слишком много крови пролилось.
– Но есть одна проблема, – продолжил я. – Информация о картах просочилась к криминальным элементам. Они будут искать тайники самостоятельно.
– И что это значит?
– Что ваша семья всё ещё в опасности. Бандиты могут решить, что вы знаете больше, чем рассказали.
Алла Викторовна побледнела:
– То есть нам нужно прятаться?
– На время – да. Пока не закончится операция по изъятию ценностей.
Мы договорились, что семья Кротовых переедет в безопасное место – загородный дом под охраной. А я буду участвовать в поисках тайников.
– Семён Борисович, а вы изучали документы Волконского?
– Поверхностно. Но запомнил несколько интересных мест.
– Каких?
– Особняк Юсуповых на Мойке в Петербурге. Там, где убили Распутина. В подвале есть тайная комната.
– Ещё?
– Усадьба Шереметевых в Кусково. В парке, под старым дубом, закопан сундук с фамильными драгоценностями.
– А в Москве?
– Дом на Остоженке, где сейчас музей. В стене замурована ниша с иконами.
Я записал адреса. Завтра начнётся настоящая охота за сокровищами.
Утром меня разбудил звонок Андрея:
– Плохие новости. Ночью кто-то ограбил музей на Остоженке.
– Что украли?
– Ничего из экспозиции. Но взломали стену в одном из залов. Видимо, искали тайник.
– Нашли?
– Да. Пустая ниша за кирпичной кладкой. Но грабители опоздали – там уже ничего не было.
– Значит, кто-то добрался раньше?
– Или тайник был пуст изначально. Не все сокровища дожили до наших дней.
Я быстро оделся и поехал в музей. Здание XVIII века, бывший особняк дворянской семьи, теперь превращённый в культурный центр.
В зале, где произошёл взлом, царил хаос. Разбитая стена, кирпичи на полу, следы инструментов. Работали профессионалы – аккуратно, без лишнего шума.
– Когда это случилось? – спросил я у директора музея.
– Между двумя и четырьмя ночи. Сигнализация не сработала – отключили очень грамотно.
– Камеры видеонаблюдения?
– Тоже отключили. Но соседи видели фургон с надписью "Аварийная служба".
Классический приём. Никто не обращает внимания на коммунальщиков, работающих ночью.
Я осмотрел пустую нишу. Размером примерно метр на метр, глубиной сантиметров тридцать. Достаточно, чтобы спрятать несколько икон или шкатулку с драгоценностями.
– А когда в последний раз делали ремонт в этом зале? – спросил я.
– Три года назад. Полная реставрация.
– Значит, тогда и обнаружили тайник?
– Возможно. Но рабочие ничего не говорили.
Или говорили, но не тем людям.
Я позвонил Орлову:
– Виктор Семёнович, нужно проверить всех, кто участвовал в реставрации музея на Остоженке.
– Зачем?
– Подозреваю, что кто-то из рабочих нашёл тайник три года назад и продал информацию.
– Проверим. Но это займёт время.
– Времени у нас нет. Нужно опережать конкурентов.
Орлов прислал мне список из пяти самых перспективных тайников. Все в Москве, все в зданиях, которые сохранились с дореволюционных времён.
Первый адрес – особняк на Пречистенке, где сейчас располагается посольство одной из европейских стран.
Посольство встретило меня вежливым отказом. Никаких раскопок на территории дипломатического представительства. Даже с разрешением российских властей.
– Но мы можем предоставить планы здания, – сказал культурный атташе. – Если это поможет вашему расследованию.
Планы показали, что в подвале есть несколько замурованных помещений. Но добраться до них можно только изнутри здания.
Второй адрес – доходный дом на Арбате. Сейчас там коммунальные квартиры, но подвал используется как склад.
Управляющий дома оказался сговорчивым:
– Конечно, можете посмотреть. Только осторожно – там старые коммуникации.
В подвале я нашёл то, что искал. В дальнем углу, за трубами отопления, была заложена кирпичом ниша. Но кирпичи выглядели свежими.
– Когда здесь делали ремонт? – спросил я управляющего.
– Месяц назад. Меняли трубы.
– Кто работал?
– Частная фирма. "Сантехсервис" называется.
Ещё одна зацепка. Я записал название фирмы.
Третий адрес привёл меня в Сокольники, к старому особняку, где сейчас располагался детский сад. Заведующая с подозрением отнеслась к моей просьбе осмотреть подвал.
– А зачем вам это нужно?
– Проверяем состояние фундамента. Плановая инспекция.
– У вас есть документы?
Я показал удостоверение частного детектива и справку от Андрея. Заведующая неохотно согласилась.
В подвале детского сада пахло сыростью и краской. Но в одной из стен я заметил свежую штукатурку.
– Когда здесь делали ремонт?
– Две недели назад. Устраняли протечку.
– Кто работал?
– Та же фирма, что и везде. "Сантехсервис".
Картина становилась ясной. Кто-то использовал строительную фирму как прикрытие для поиска тайников. Получали подряды на ремонт старых зданий и попутно искали спрятанные сокровища.
Я позвонил Андрею:
– Нужно проверить фирму "Сантехсервис". Подозреваю, что они уже обчистили половину тайников.
– Адрес знаете?
– Сейчас выясню.
Фирма "Сантехсервис" была зарегистрирована по адресу в промышленной зоне на окраине Москвы. Я поехал туда, но обнаружил только пустой склад с табличкой "Сдаётся в аренду".
– Съехали неделю назад, – сказал охранник. – Не платили за аренду.
– А куда переехали?
– Не знаю. Но оставили много хлама.
Хлам оказался интересным. Среди строительного мусора я нашёл несколько старых кирпичей, покрытых известковым раствором. Точно такие же, какими были заложены ниши в подвалах.
И ещё – обрывок бумаги с адресами. Те самые адреса из карты Волконского.
Значит, "Сантехсервис" действительно охотился за сокровищами. И, судя по всему, кое-что нашёл.
Вечером я встретился с Орловым в его кабинете. Виктор Семёнович выглядел расстроенным.
– Плохие новости, – сказал он. – Мы проверили владельца "Сантехсервиса". Некий Валерий Крупин, ранее судимый за кражи и мошенничество.
– Где он сейчас?
– Исчез. Вместе с бригадой рабочих. Но мы знаем, что они вывезли из тайников.
Орлов показал мне фотографии:
– Три иконы XVIII века, шкатулка с драгоценностями, несколько старинных документов. Общая стоимость – около двух миллионов долларов.
– Немало.
– Но это только начало. По нашим данным, Крупин продал информацию о других тайниках нескольким криминальным группам.
– Сколько тайников осталось нетронутыми?
– Максимум десять. И то не факт, что там что-то есть.
– Значит, нужно действовать быстро.
– Завтра начинаем официальную операцию. Группа археологов под прикрытием спецназа. Вы будете консультантом.
Я согласился, но понимал – мы опаздываем. Пока государственная машина раскачивалась, частники уже собрали основной урожай.
Но может быть, самые ценные тайники ещё не тронуты. Те, что требуют особых знаний или доступа.
– Виктор Семёнович, а есть ли в списке места, куда трудно попасть?
– Есть. Например, склеп в Новодевичьем монастыре. Или подвал Исторического музея.
– Почему туда трудно попасть?
– Новодевичий – действующий монастырь, там строгий режим. А Исторический музей… там свои археологи, которые не пустят чужих.
– Но если там действительно есть сокровища?
– Тогда завтра мы это выясним.
Я попрощался с Орловым и поехал домой. Завтра будет решающий день. Либо мы найдём оставшиеся сокровища, либо они навсегда исчезнут в частных коллекциях.
А пока где-то в Москве Валерий Крупин и его подельники праздновали успех, не подозревая, что за ними уже идёт охота.
Игра в кошки-мышки продолжалась. И ставки росли с каждым часом.
Глава 7. Последний тайник
Утром меня разбудил звонок в пять утра. Андрей говорил взволнованно:
– Богдан, срочно приезжай. У нас чрезвычайная ситуация.
– Что случилось?
– Ночью ограбили Новодевичий монастырь. Взломали склеп Волконских.
Я быстро оделся и поехал в монастырь. У ворот стояли машины полиции и спецслужб. Территория была оцеплена.
Андрей встретил меня у входа:
– Грабители работали профессионально. Отключили сигнализацию, усыпили охранную собаку, вскрыли склеп специальными инструментами.
– Что украли?
– Пока неясно. Настоятельница говорит, что в склепе хранились только останки предков семьи Волконских. Но грабители явно искали что-то конкретное.
Мы прошли к древнему склепу. Массивная каменная плита была сдвинута в сторону, металлическая решётка взломана. Внутри царил хаос – разбросанные кости, перевёрнутые гробы, следы лопат на полу.
– Кощунство, – прошептала настоятельница, пожилая монахиня с печальными глазами. – Как можно так поступать с покойными?
– Матушка, а вы знали, что в склепе могут быть спрятаны ценности?
– Нет, конечно. Это место упокоения, а не сокровищница.
Но я заметил в углу склепа свежую яму. Кто-то копал здесь очень тщательно.
– Андрей, вызови криминалистов. Пусть проверят, что здесь искали.
Пока эксперты работали, я изучил документы Волконского ещё раз. В описании склепа была интересная деталь: "Под алтарным камнем покоится не только прах предков, но и память о славе рода".
Память о славе. Что это могло означать?
– Матушка, а в склепе есть алтарный камень?
– Да, в центре. Старинный, ещё с XVIII века.
Мы спустились в склеп. Алтарный камень – массивная мраморная плита с выгравированными именами – лежал в центре помещения. Но вокруг него была свежевырытая земля.
– Они искали что-то под камнем, – констатировал я.
– И нашли? – спросил Андрей.
– Посмотрим.
Криминалисты подтвердили мои подозрения. Под алтарным камнем была выдолблена ниша, сейчас пустая. Но на дне остались следы металлического ящика.
– Размер примерно тридцать на сорок сантиметров, – сказал эксперт. – Судя по отпечаткам, лежал здесь очень долго.
– Что могло быть в таком ящике?
– Документы, драгоценности, может быть, церковная утварь.
Я сфотографировал следы и поднялся наверх. Нужно было понять, кто мог знать о тайнике в склепе.
– Андрей, а информация о монастыре была в документах Волконского?
– Да, но очень скупая. Только упоминание о "памяти рода".
– Значит, кто-то расшифровал эту фразу лучше нас.
– Или у них есть дополнительная информация.
Мы вернулись в офис, где Орлов изучал отчёты о ночном ограблении.
– Виктор Семёнович, что могло храниться в склепе Волконских?
– По семейным преданиям – завещание основателя рода и карта родовых владений. Но это легенды.
– А если не легенды?
– Тогда это бесценные исторические документы. Завещание могло содержать информацию о других тайниках, а карта – указывать на спрятанные сокровища в усадьбах.
– Сколько это может стоить?
– Для историков – бесценно. Для чёрных археологов – десятки миллионов долларов.
Значит, грабители получили не просто очередной клад, а ключ ко всем остальным сокровищам рода Волконских.
– Есть идеи, кто это мог быть?
– Тот же Крупин и его банда. Или их заказчики.
Андрей получил звонок и отошёл к окну. Говорил тихо, но я уловил обрывки фраз: "…перехватили переговоры… завтра ночью… Исторический музей…"
– Что там? – спросил я, когда он закончил разговор.
– Наши агенты засекли переговоры криминальной группы. Планируют ограбить Исторический музей завтра ночью.
– Что их там интересует?
– Подвал. Там хранятся археологические находки, не выставленные в экспозиции.
Орлов нахмурился:
– В подвале музея действительно есть старинный тайник. Мы знали о нём, но не вскрывали – нужно специальное разрешение Минкультуры.
– А что там может быть?
– По документам Волконского – личная библиотека и архив одного из московских губернаторов XIX века. Включая секретные документы о революционном движении.
– Это ценно?
– Для историков – очень. Для коллекционеров – тоже. Некоторые готовы платить миллионы за подлинные документы той эпохи.
– Значит, нужно опередить грабителей.
– Но как? Музей работает, там постоянно люди.
– А ночью?
– Охрана, сигнализация, видеокамеры.
– Которые можно отключить, – напомнил я. – Как в монастыре.
Мы решили действовать на опережение. Андрей организовал секретную операцию – под видом планового осмотра фондов группа экспертов проникнет в подвал музея и вскроет тайник раньше грабителей.
– А если там ничего нет? – спросил я.
– Тогда хотя бы не дадим бандитам разгромить музей, – ответил Орлов.
Вечером я встретился с директором Исторического музея – Анной Петровной Соколовой, женщиной лет пятидесяти с умными глазами и решительным характером.
– Богдан Игоревич, я согласна помочь, но с условиями. Никаких повреждений экспонатов, никакой огласки, и всё найденное остаётся в музее.
– Согласен. Нам важно опередить грабителей, а не забрать сокровища.
– Хорошо. Тайник находится в подвале, в старой части здания. Мы знали о нём давно, но не трогали – слишком сложная процедура получения разрешений.
– А что вы знаете о содержимом?
– По архивным данным, там замурована библиотека губернатора Волконского. Он был дальним родственником того самого Николая Волконского, чьи документы вы нашли.
– Семейный бизнес, значит.
– Похоже на то. Волконские были одной из самых влиятельных семей в России. И одной из самых предусмотрительных.
Мы спустились в подвал музея. Длинные коридоры, заставленные стеллажами с экспонатами. Пахло старой бумагой и консервантами.
– Вот здесь, – показала Анна Петровна на кирпичную стену в дальнем углу. – За этой кладкой должна быть комната.
Я постучал по стене – звук был глухой, пустой. Определённо, там было пространство.
– Как будем вскрывать?
– Осторожно. Это памятник архитектуры.
Мы вызвали реставраторов с специальными инструментами. Работа шла медленно – каждый кирпич снимали аккуратно, чтобы потом можно было восстановить кладку.
Через два часа в стене появилось отверстие размером с дверь. За ним открылась небольшая комната, заставленная деревянными ящиками и сундуками.
– Боже мой, – прошептала Анна Петровна. – Это же настоящая сокровищница.
Мы включили фонари и вошли внутрь. Воздух был сухой, пыльный, но без запаха гнили. Хорошая вентиляция сохранила содержимое.
В ящиках лежали книги, документы, свитки карт. Всё в отличном состоянии. А в сундуках – церковная утварь, иконы, ювелирные изделия.
– Сколько это может стоить? – спросил я.
– Миллионы, – ответила Анна Петровна. – Только одна эта икона XV века стоит как хорошая квартира в центре Москвы.
Орлов фотографировал находки:
– Здесь есть документы, которые считались утерянными навсегда. Переписка с декабристами, секретные донесения жандармерии, личные дневники высших чиновников.
– А это что? – я указал на металлический ящик в углу комнаты.
Орлов осторожно открыл его. Внутри лежали золотые монеты, драгоценные камни и… небольшая книжка в кожаном переплёте.
– "Полный каталог тайников дворянских семей Российской империи", – прочитал он название. – Автор – Николай Волконский.
– Это же оригинал! – воскликнула Анна Петровна. – Тот самый каталог, копии которого мы нашли у Кротова.
Я перелистал несколько страниц. Здесь были не только адреса тайников, но и подробные планы, схемы, даже рисунки спрятанных предметов.
– Сколько тайников описано?
– Больше ста, – ответил Орлов, изучая оглавление. – По всей России, от Петербурга до Владивостока.
– И сколько это может стоить в сумме?
– Сотни миллионов долларов. Если хотя бы четверть информации достоверна.
Теперь я понимал, почему за этими документами велась такая охота. Это была карта сокровищ всей российской аристократии.
– Что будем делать? – спросил я.
– Забираем всё в государственное хранилище, – решил Орлов. – А завтра начинаем официальную программу по поиску и сохранению культурных ценностей.
– А грабители?
– Пусть приходят. Найдут пустую комнату.
Мы работали до утра, аккуратно упаковывая находки. Самые ценные документы Орлов забрал с собой, остальное отправили в спецхранилище.
К рассвету тайник был пуст, а стена восстановлена. Никто не догадался бы, что здесь что-то было.
Утром Андрей сообщил, что операция прошла успешно:
– Грабители действительно пришли. Вскрыли стену, нашли пустую комнату и ушли ни с чем.
– Кто это был?
– Та же группа, что грабила монастырь. Крупин и четверо подельников.
– Арестовали?
– Пока нет. Следим, куда поведут. Возможно, выйдем на заказчиков.
– А что с семьёй Кротовых?
– В безопасности. Но пока рано возвращаться домой.
Я понимал почему. Пока не будут арестованы все участники преступной группы, семья оставалась в опасности.
– Андрей, а сколько ещё тайников осталось нетронутыми?
– По нашим подсчётам – около двадцати. Но самые ценные мы уже нашли.
– Значит, дело близится к концу?
– Надеюсь. Но Крупин и его люди не сдадутся просто так. Слишком большие деньги на кону.
Он оказался прав. Вечером того же дня произошло событие, которое изменило всю игру.
Кто-то похитил Орлова прямо из его кабинета.
Я узнал об этом от Андрея в одиннадцать вечера:
– Виктор Семёнович исчез. Охрана говорит, что он ушёл в семь вечера и больше не возвращался.
– Может, просто поехал домой?
– Дома его нет. И телефон не отвечает.
– Что требуют похитители?
– Пока ничего. Но я подозреваю, что скоро позвонят.
Звонок поступил через час. Незнакомый мужской голос, искажённый электронным модулятором:
– Хотите увидеть Орлова живым – принесите оригинал каталога Волконского. Завтра в полночь, Воробьёвы горы, смотровая площадка.
– А если откажемся?
– Тогда завтра в газетах появится некролог уважаемого учёного.
Связь прервалась.
– Что будем делать? – спросил я.
– Готовиться к обмену, – мрачно ответил Андрей. – Но с подвохом.
– Каким?
– Дадим им копию каталога, а оригинал спрячем. А на смотровой площадке устроим засаду.
– А если они убьют Орлова?
– Риск есть. Но другого выхода нет.
Мы провели остаток ночи, готовясь к операции. Изготовили точную копию каталога, подготовили группу захвата, изучили план местности.
Но я понимал – что-то пойдёт не так. В таких операциях всегда что-то идёт не так.
И я не ошибся.
Глава 8. Ловушка на Воробьёвых горах
Воробьёвы горы в полночь выглядели зловеще. Редкие фонари едва освещали заснеженные дорожки, а смотровая площадка тонула в тумане. Идеальное место для засады – как для нас, так и для противника.
Я стоял у парапета с копией каталога в руках, изображая из себя курьера. В кустах вокруг площадки прятались бойцы спецназа. Андрей координировал операцию из машины, припаркованной в двухстах метрах.
– Богдан, как обстановка? – раздался его голос в наушнике.
– Пока тихо. Но чувствую, что за мной наблюдают.
– Снайперы на позициях. При первых признаках опасности ложись на землю.
Время тянулось мучительно медленно. Полночь, пять минут первого, десять… Никого.
– Может, передумали? – предположил я.
– Или проверяют, не засада ли это.
В четверть первого из тумана появилась фигура. Высокий мужчина в тёмном пальто, лицо скрыто шарфом. Шёл медленно, осторожно оглядываясь.
– Вы принесли каталог? – спросил он, подойдя на десять метров.
– Да. А где Орлов?
– Близко. Покажите книгу.
Я поднял копию каталога. Мужчина достал бинокль и внимательно изучил обложку.
– Хорошо. Положите на скамейку и отойдите.
– Сначала Орлов.
– Нет. Сначала каталог.
Я положил книгу на скамейку и отступил на несколько шагов. Мужчина подошёл, взял каталог и начал листать страницы.
– Это копия, – сказал он через минуту.
– Откуда вы знаете?
– Бумага не та. И чернила современные.
