Читать книгу Тайна из детства - Сергей Юрьевич Личис - Страница 1

1

В детстве, когда нам было около двенадцати лет, мы сидели на берегу Дона, и бабка моего товарища, старая казачка, рассказывала нам о том, что напротив нас, на другой стороне реки, возле тогда еще разрушенного монастыря, ибо это было время советского союза, есть подземный ход через Дон. Тогда мы, слушая ее, себе на уме, думали, что найдем этот ход, и попробуем перейти по этому ходу, сделаем, таким образом, новое открытие. По словам бабки Евдокии, она же бабка Дуся и Мамуня, так звали ее сродники, было понятно, что она знает, где находиться этот ход, но не хочет нам его показывать, так как он может обрушиться на нас и последствия нашего открытия, могут быть летальными. Так же из ее слов, было понятно, что выход находиться, где то в районе озера Подовское, где перед ним, есть еще одно маленькое озерцо, и именно возле этого озерца, тот самый выход. И сколько, тогда мы не пытались найти, этот подземный ход, возле этого монастыря, у нас так и не получалось сделать это. Мой товарищ Эдуард или как мы его просто звали Эдик, тогда успокаивая себя и всех нас, говорил; что все ровно, со временем узнает у бабки, где находится это место. Но шли годы, бабки Евдокии уже не стало, а мы повзрослели, и уже стали забывать о нашем новом открытии, которое тогда зрело в наших умах.

И сейчас, вспоминая эту историю, я хочу рассказать вам об одном случаи, который связан, с этим таинственным и загадочным, подземным ходом, под рекой Дон.

2

В смутное тогда, и не понятное в судьбе России время, когда казачество было еще в своем рассвете, трое из казаков, возвращались с отбитых у врага своих рубежей. Уморившись от долгого пути, что бы совсем не заснуть, медленно двигаясь на лошадях, на три голоса, они тянули одну из медленных песней, которую казаки обычно поют в посты, ибо на дворе, к скорому своему началу, близился праздник Успения:

– Жи – ил ю – у – ны – ый отше – е – э – льник, – пел первый казак.

– Он, в ке – э – льи моля – а – ась, – вместе, своим вторым голосом, пел второй.

– Свя – ще – нную кни – и – и игу, – с ними пел, своим голосом третий.

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – а -а – ась, – продолжали они петь уже все вместе.

– Свя – ще – нну – у – ю кни – и – и – игу,

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – ясь.

– В то – й кни – и – ге проче – о – ол он, – продолжал запивать первый.

– Что ты – ся – а – ча ле – э эт, – подхватывал его второй.

– Как де – энь пе – э – ред Бо – о -о – о – гом, – продолжал третий.

– Ме – лькне – эт и – и – и пройде – э – э – эт, – пели они все вместе.

Минуя святой колодец, что стоит почти на вершине горы, они решили остановиться у ее подножья, в хуторе Саушкин, что при Свя́то – Вознесе́нском Кре́менском монасты́ре, на правом берегу реки Дон, вниз по течению.

– Здорово ль живешь хозяйка ?! (так приветствуют друг друга, в казачьих местах) – Подъезжая к одному из дворов, стоящим почти на окраине хутора, обратился один из казаков.

– Слава Богу! (так отвечают на приветствие, в казачьих местах) – ответила пожилая женщина.

– А где ж, хозяин – то есть, мать? – продолжил спрашивать казак.

– Да к Крутовым, ушел, уж вернуться скоро должен, – ответила старушка.

– Примите служивых то, на ночь? – опять, спросил казак.

– Ну, а как же, вас, да не принять то?! Заходите милые! Грех это, служивых, с дороги, на улице оставить! Откель (откуда), путь держите, служивые? Что слыхать – то нынче (сейчас)? Говорят, власть другая будеть? ("будет", на конце слова, раньше обычно казаки ставили "ь") Ведите сюда, на баз лошадей, пущай, (пускай) со скотиной вмести, ночь перебудуть, да и сенца вмести поедять, (поедят) – показывая дорогу, бормотала старая казачка.

– Мать! Дай водички попить, Христа ради? – распрягая коня, попросил один из казаков.

– Да что ж ., она водичка, вам даст то? – сказала старушка. – Вы с дороги, уморились (устали) пади, да и не ели, гляди ничего, может быть, молочка вам холодненького, с погреба достать, или ирьянчику (казачий, кисло – молочный напиток) развести?

– Ирьяну бы, было бы не плохо мать, попить, да пост сейчас! – ответил казак.

– Пост постом, а кто в дороге, али путником все же не возбраняется! Тем более с войны едите! Нюрка! Пойди, наведи ирьяну, рябятам! (ребятам), и принеси, пусть попьют с дороги! – крикнула пожилая женщина девицы, что подходила, с замотанным платком на лице, неся ведро с водой.

– Домой, нынче мать едим! Все, закончилась война! Немцы говорят, – сначала, мол, того, между собой разберитесь! – А царь, вроде как, от престола отказалси (отказался, отрекся)!

– Господи! Эт., что ж будеть то теперь а..? – С ужасом, ознаменовав несколько раз себя крестом, спросила пожилая казачка.

– Да, да, я давно уже слыхал (слышал), что он хочет от престола отказаться, – продолжал казак, – а вместо себя, сына своего малолетнего посадить. Но вот только, как управляться во всем этим он будеть (будет), никто не мог совету дать. А тут вот, партий, так называемых, уж больно много стало, вот он и передал им всем правления!

– Господи, спаси и сохрани, – продолжала говорить старушка.

– А нынешняя власть, говорит, что, – хотим, что бы все, были равными! А те, хто (кто) не хочеть (не хочет), мы заставим! А ежели, опять не захотять (не захотят), то побьем их. Говорят мол, – не будет больше денег. А кому мало, чего – либо, тот должен у кого много взять, а у кого много, тот сам должен отдать, у кого нету. У ("у"раньше у казаков, произносили вместо "в" ) Петербурге, хто согласен с этим постановлением, тот красный бант одевает. Сам лично, видал!

– Да будя, табе (да хватит, тебе), – перебил его другой казак. – Ты хочешь сказать, что, наконец то таперь (теперь), по Писанию, (Библии. В данном случаи, употребляется Новый завет, Деяние), будем жить? Не плохо! – Продолжил тот, кто перебил его, – да только вот, в Писании, все добровольно, к этому должны прийти, а тут, насильно! А значить, и совсем не по православному! Значить, (Значит) – ересь это все, бесовская! А воевать, кто будет, что ему тогда? Сейчас враги, отечества нашего, перестали воевать с нами, а вот чуть отсидятся, отдохнуть (отдохнут), и опять к нам полезуть (полезут). И что тогда?

– А тогда, – продолжал первый казак – тогда, когда нынешнее правление, сделает нас всех равными, тогда мы, и другим покажем, как хорошо жить всем нам! И те, хто посмотрять на нас, тоже захотять, что бы и у них, было так же хорошо, как и у нас. И тогда, все будуть жить одинаково! Потому что, не хто, не захочеть завоевывать чужую землю, так как, воюй ты, али не воюй, все ровно, табе чужая земля не нужна будеть, а следовательно, и войны больше не будеть, потому что у всех, все общее! Вот допустим, – захотел я, поехать у карете, у Санкт – Петербург, и поехал! Захотел я, на корабле поплыть, через море, в чужую землю, посмотреть, как в Ахрике (в Африке, раньше, часто в казачестве, вместо буквы "ф", произносили букву "х") живуть (живут), взял и поплыл! А самое главное, и денег то, не каких не нужно! Потому что, денег то больше не будеть! Хочешь бери бесплатно, хочешь, ехай (езжай), куда тебе вздумается, и платить ничего не надо!

– Ну, ты и даешь! – Опять перебил его, тот же казак. – Эт., что ж, я буду работать, а ты будешь на корабле плавать, так выходить что ли? Слыхал я, про эту власть, новую! Бесы, в этой власти сидять (сидят)! Думають, как бы народу угодить, провозглашая от части, православные мудрости из Писания, а сами, под шумок, хотять сабя, вместо Бога поставить! Мол, того, что это они, яко бы, справедливость, сию сделали! А Бога, вообще, хотять отвергнуть! Мол, того, Бога вашего придумали! Нет Бога, а есть они! Вот и все! Мы вот, – боги ваши, и нам, вы должны служить! Так что, бесовская, эта власть!

– Господи помилуй?! – Нанося на себя крестное знамение, слушая, проговорила старая казачка, – эт., что ж это, они затеяли? Будь они неладными (Смысл, в том, что это не нужно)!

– Да, и еще, слыхал я, – продолжал с негодованием, говорить тот же, второй казак, – как, говорил один генерал; – что кто то, подсчитал, что, на земле, на нашей, для всех, богатства не хватить. А для этого, и сия эта власть бесовская, и хочеть нас, как бы равными сделать, используя при этом, часть того, что в Писании написано! А сами, те, хто хочеть, сделать всех нас равными, хотять, быть как боги или как пророки, типа того, что ли. А для этого, используют то, что в церкви, в Писании написано, в Деяниях! Вот, я даже это, сабе на бумагу переписал, и таперь с собой, написанное ношу, специально! Вот! – Он, достал небольшой листок, завернутый в платок, из внутреннего кармана, и стал читать; "и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее" (Деян.4:32,2:44). – Так вот, и для этого, эта бесовская, нынешняя власть, и использует написанное в Писании и придумала, что надо всех насильно, сделать равными! А сами сабя, они хотять поставить, вместо Бога! Что, мол, того, они, это все сделали, справедливо так сказать! А, не Бог наш! Понял, что они хотять?! А еще, я слыхал, что для этого, они какого то преступника, который, с ссылок, не вылазил (не вылезал), а потом в Германию сбежал, а оттель (оттуда), у Швецарию (Швейцарию), а посля (после), его к нам, в пломбированном вагоне, отправили. Таперь (теперь), ты понял, что за власть это?!

– Господи, Господи, что ж будеть то?! – с жалостью, взывала пожилая женщина, нанося на себя крестные знамения.

– Ну к – а, будя (хватит) вам, пустыми разговорами заниматься! – перебил их беседу третий казак. – Спать уже пора, а вы все, не как, не угомонитесь. Лучше меньше трепитесь языком, а то, запугали человека! – махнул он головой, в сторону пожилой казачки. – Хозяйка, не слухай (слушай) их, они многое чего, на фронте понабрались! Скажи лучше, где нам, разрешишь ночевать? Нынче (сейчас) тепло, может мы в стогу сена, у вас тут, во дворе ляжем?

– Да ложитесь милые, – ответила старушка. – Только в лес, ночью не ходите, говорят там, леший появился, и все хто к нему идут, тот час исчезают безвестно! Так что будьте осторожнее!

– Ничего мать, – продолжал говорить третий, – мы, так по дому соскучились, что нам, любое море по колена, и горы по плечу! А ты говоришь леший!

– Я бы, вас в хате положила бы, та некуда и положить то вас, – продолжала пожилая женщина, – в хате мы с дедом, семеро внучат, две снохи, та дочка. Повезло нам с парнями. Вон внуков сколько, и все парни. Парней своих пожанили (поженили), а младшая, таперь (теперь) вот, своего ждеть, как дождется, свадьбу с играем. Там, ничего не слыхать то, когда, домой то, всех распустят?

– Скоро мать!

– Ну, ложитесь милые, с Богом! – пробормотала пожилая казачка.

3

Как это обычно бывает у нас на Юге, в теплое время суток, летом, когда наступает ночь, небо заливается тысячами, а может даже и миллионами звезд. Четко видны туманности и млечный путь, и луна как яркий фонарь, освещает все в округе. Свежий воздух, приятное тепло, запах сена, пение сверчков, стрекотание цикад, погрузило в глубокий сон, недавно, еще бодрствующих, но усталых, не только от дальней дороги станичников. Но вдруг:

– Эй, Петро! Петро! Слышишь ты, Петро? – глубокой ночью, будя своего товарища, как будто испугано, в полушёпота, говорил первый казак. – Петро, глянь!

– Ну чего табе (тебе)? – пробормотал сквозь сон, другой казак.

– Смотри Петро! Смотри! – Показывая пальцем, продолжал говорить первый.

– Ну что еще, ты там увидал? – Не проснувшись еще до конца, как бы кряхтя, тоже в полголоса, проговорил второй.

– Смотри! Видишь, вот там, чуть на бугре, в лесу, где – то за пол версты от хутора, кто-то ходить! Видишь?

– Хто там ходить?

– Видишь, костер хто – то жжеть (жжет)?

– Ну и что, пущай (пускай) сабе (себе) жжеть, на здоровье!

– Там, какой – то маленький человек, в капюшоне.

– Монах там, какой-нибудь!

– А костер, зачем ночью?

– Холодно ему потому что, вот и жжеть!

– Слышишь Петро, а что он там ночью делает? Что ему в монастыре ночью не спиться?

– Да я откуда знаю? Может быть по какой-нибудь нужде пошел?

– А далеко так от монастыря, зачем?

– Зачем, зачем, что бы ты спрашивал! – Уже не много грубо, негодуя на своего товарища, ответил Петро, – пади (пойди) и спроси у него.

– Петро, а если это не монах, а колдун какой-нибудь там? Может быть старуха та, и правду не со старости умом тронулась, а и впрямь знает, что там леший?

– Да замолчите вы или нет?! – Ругаясь чуть громче всех, раздался голос третьего.

– Николай, колдуна увидал! – с шуткой ответил Петро, – он, похоже, от дороги так утомился, что от счастья, когда стал уже отдыхать, у него почти перед домом, колдуны казаться стали. От счастья, так сказать, умом повернулся в другую сторону!

На некоторое время, стало опять тихо, и как бы оборванная мелодия сверчков и стрекотание цикад опять возобновилась.

– Эй, смотри Петро? – опять, уже тревожнее обратился Николай. – Смотри! Ты видишь воду, на пол версты ближе к нам, от того места, где костер? Воду видишь? Ее же не было, а она сейчас появилась!

– А – ай ,какая еще вода? – уже почти громко, вскричал Петр, хотев вскочив встать, но замер, глядя на то, что происходит перед ним.

– Ух ты, – с удивлением проговорил Петро. – Что же это такое?

– Я табе говорил, что права была бабка, не надо нам было, здесь рядом с лесом, спать ложиться!

– А ну ка, разбуди Григория, – сказал Петр Николаю.

– Эй, Григорий! – расталкивая его, говорил Николай.

– Ну что там ишо (еще)? – перевернувшись на другой бок, растягивая слова, спросил c гневом Григорий.

– Григорий просыпайся, – уже вдвоем, будили его станичники.

– Что там опять, у вас произошло? – как бы ругаясь, опять спросил Григорий.

– Смотри! Смотри! Помнишь, бабка историю, про лешего рассказывала? Смотри! Видишь воду?

– Воду, воду, – ворча, пробуждаясь, потягиваясь, говорил полусонный Гриша. И тут же замерев, он замолк.

– Григорий, помнишь, бабка про лешего, что в лесу живет, рассказывала? – сказал Николай

– Помню, – ответил Гриня.

– Давайте отсюда убираться, – продолжал первый казак, – не нравится мне все это!

– Подожди ты, – сказал Петро, – нужно проверить, что там?

– Проверить? – с удивлением, и как бы с испугом, переспросил Никола. – Да ты что? Чем, ты, собираешься с нечистым воевать?

– Правильно Петро говорит, – ответил Гриня, – не по-казачьи это, бросать хутор. Нужно проверить, может быть, там, и нечисти, нет никакой, а цыгане, скорее всего, опять какую-нибудь причуду придумали. Вот это вот, скорее всего. Так что прав Петро, проверить сначала нужно!

И трое героев рассказа, решили, подойдя по ближе, посмотреть, что же там, происходит в лесу.

Не взявши с собой шашек, в рубахах и в штанах, надев сапоги, они медленным шагом, пошли к огню. Медленно двигаясь по воде, по направлению к костру, они слышали каждый шорох. Было слышно, как в ночном Дону, охотясь, плескается рыба, а где-то ближе к берегу, раздавалось кваканье лягушек, и хрюканье кабанят со своей мамой, страшные звуки, раздавали ночные птицы. Трое станичников, медленно подходили все ближе и ближе к огню. И так, на сколько возможно было растянуться друг от друга, идя по пролеску, они подошли к небольшому холмику, где горел костер. Кивнув головой друг другу, они стали сближаться спинами как бы подступаясь, окружая холм со всех сторон, пока, наконец, не взошли на него, обращаясь своими лицами, к трем сторонам леса. Была тишина, только горело пламя и щелкали дрова. Оглядываясь по сторонам, и друг на друга, они никого не наблюдали, кроме самих себя, на этом пригорке. Как вдруг резко, раздался чей – то не громкий, но приятный голос:

– Ну, здравствуйте служивые!

Казаки, резко встрепенулись, стали оглядываться, каждый, с одного края по другой, того третьего участка, своей стороны, но не видели никого.

– А я вот, все думал, подойдуть они, чи (на Дону, вместо "или", говорили "чи") нет?

– Хто ты? – Громким голосом, спросил один из товарищей. – И где ты?

– Точно нечистая, – проговорил в пол голоса, Николай.

– Да здесь я, здесь, – проговорил незнакомый голос. – Здесь я, оглянитесь назад, вниз.

Посредине холма, казаки увидели глубокую и узкую яму, из которой, торчала голова в капюшоне.

– Ху ты! Шут тебя попутал! – выругался Петро. – Ты хто такой, и что делаешь здесь?

– Подожди милый, – опят заговорила голова из ямы, – дай хоть, вылезти мне.

Дождавшись, когда голова вместе с туловищем, поднялась уже до пояса, станичники схватили под руки неизвестного, и вытащили его, вместе с ногами.

– Хух, старость не радость! – опять, заговорил с ними, уже стоявший во весь рост, низенький человек.

– Ты хто такой? Что делаешь здесь, в лесу ночью! – заговорил, разгоряченный Гриша, – и что это, за яма?

– А ну ка, нечистый, перекрестись! – с испугом, обратился к неизвестному Николай. – А на вот, целуй икону Спаса, – протянул Николай, висевший у него на шеи образок.

– Хух, милые, давайте присядем, – снимая с головы на шею капюшон, предложил незнакомец, – да и дайте хоть отдышаться мне?

Его лицо, не было даже напугано, оно выгладило спокойно, и как то даже по-доброму.

Еще не успев отдышаться, с отдышкой он начал говорить, – здешний я, могилу трех братьев знаете?

– Эт которые строили, еще лет двести назад монастырь, а посля (после), с заработавшими деньгами шли, и их убили? Знаем! – сказал Петр.

– Ну, так, я там, не далеко от того места и живу. Дом, у меня саманный (из глиняных смешанных с соломой кирпичей), камышом крытый.

– А тут, что делаешь? – слегка прищуривая глаз, как бы с хитринкой, спросил старика Николай.

– А тут, я вот, за этим слежу.

– За этим? – опять, как бы с хитринкой, проговорил Николай. – А что же, это здесь такое? И почему, ты ночью здесь, когда все спят?

– Так ведь, мне еще от деда, это завещание, передано было. Мол, ты, следи за этим местом, и смотри, что бы его, никто не знал!

– А что же, это такое за место, и яма здесь, что следить, за этим нужно, и что бы это, никто не знал? А – а? – на этот раз, уже поинтересовался Петр.

– Ход! – тихо промолвил пожилой мужчина.

– Ход? – уже, заговорил с удивлением Григорий, – и куда же он ведеть?

– На ту сторону!

– На ту сторону Дона? – с удивлением, продолжал говорить Григорий.

– Да, на ту сторону Дона!

Переглянувшись друг на друга, еще ничего не понимая до конца, они стояли как вкопанные.

– Ты хочешь сказать, если мы спустимся в эту яму, то там дальше, пойдем через переход, и очутимся на другой стороне? – теперь уже, с не меньшим удивлением, спросил Николай.

– Да! – ответил старик, – но мой дед, запрещал мне, переходить под землей, на ту сторону реки. Он запрещал мне, и сам, не переходил, и велел, если хто случайно найдеть этот ход, что бы я оповестил того, что бы он, ни ходил через него.

– А что же это, за тайна такая, что нельзя под Доном ходить? А – а? – Спросил Григорий.

– Я не знаю? Дед мне, ничего не рассказывал, про это!

– Ну что, может быть проверим братцы, что это за ход, за такой? – предложил своим товарищам Григорий.

– Да ты что Гриня, на ту сторону, под землей, что ли собрался?! – как бы возражая, сказал Николай – тут нечистою пахнет!

– Да что ты заладил все, нечистою, нечистою, этот ход монахи, двести лет назад, скорее всего, вырыли, и приказали деду стеречь, а тот, и не говорил никому, не сам не лазил в него, и лазить не кому не давал, – громко, возразил уже Петро. – Ну что Григорий, полезли вместе! А Николай пусть с дедом беседует.

– Полезли! – уверенно, проговорил Гриша.

– Эй, эй, постойте, а дед то, дед то где? – опять тревожно, задал вопрос Николай, – деда то нету!

– Шапка у него есть такая, надеваешь, и табя никто не видить, – пошутил Петро, спускаясь по лестнице, которая, прислонена была к стене ямы.

– Эй, эй, я с вами, – робко говоря, быстро подошел Николай, к спускавшемуся в яму Григорию.

– Эй, Коль, брось там, тройку головешек из костра, – кричал, уже спустившийся в яму Петр.

Быстро подойдя к костру, оглядываясь по сторонам, Николай выбрал самые большие горящие палки, и, подойдя к яме, бросил их вниз, и с тихими словами удивления, – а дед то, где? – стал сам спускаться.

– Сыро, как здесь, – сказал Григорий.

– Да – а, не на печки, зимой лежать, – ответил Петр, – уже на некоторое расстояние, вошедший в начало хода.

Николай, со словами, – а дед то где? – крикнул, – эй, подождите меня!

– Спускайся, бери вон головешку из костра, что ты нам бросил, и иди сюда, – крикнул ему Григорий.

Николай, быстро спустившись, еще недоумевая, где дед, схватил дрыну как факел, и, согнувшись в пол роста, пошел к своим друзьям. Подходя к ним, он нашел их склонившихся стоящими, возле стены, которая была перед ними.

– Что стоите братцы? – спросил Николай.

– Да стена, видишь перед нами, – ответил Григорий.

– Видно, кто-то, хотел рыть ход через Дон, да бросил, – сказал Петр. – А тому деду, его дед, рассказал что ход, через реку здесь есть, а этот дед, все ходит сюда, прибирается, а сам не знаеть, что никакого хода, здесь и нету!

– Но вот, видите, значить нет, никакого хода! – с радостью, обратившись к ребятам, сказал Николай.

– Да, брехуном (обманщиком) оказался дед! Сам того не понимая, – ответил Григорий.

– Ну что, назад пошли? – чуть ли, не прыгая от радости, улыбаясь, проговорил Николай.

– Значить, назад пойдем, – сказал Григорий.

– Эй, подождите, – обстукивая рукой стену, окликнул, хотевших уходить, своих товарищей Петр, – там за стеной, как все ровно пустота. Ну ка, Гриш, подержи мой факел. – Отдав факел Григорию, он своим боком, с силою, навалился на стену. – А ну ка, подсоби, – крикнул он, и уже стал бить стену, вместе с Григорием, своими плечами, расшатывая ее. Как, наконец, верх стены рухнул.

Чуть разобрав отверстие, Петр попросил огня, и влез туда, до половины туловища. Посвятивши туда огнем, он что – то пробормотал. Но его, было очень плохо слышно, из-за еще не до конца, сломанной стены.

– Эй, давай обратно лезь, – толкая его, сказал Гриня. – Чего видать то там?

Вылезая от туда, Петр от радости, чуть задыхаясь, сказал, – не сбрехал дед, ход, и правду через Дон! Все бока прохода, и верх бревнами отделаны, видать дубом, – еще с отдышкой, говорил он.

– А дальше, дальше ты смотрел, что там, – обратился уже к Петру, вновь встревоженный Николай, – дальше, там может быть, леший живет?!

– Лешего не видал, а вот что проход, на ту сторону, вроде бы ведет, это точно есть!

Разобрав, где то до половины, глиняную стену, осияв себя крестным знамением, троя героев этого рассказа, перешли из начала, этого загадочного сооружения, в его основание.

– Надо же, это кто ж таки придумал, на ту сторону, этот проход сделать? – удивляясь, говорил Григорий, – надо же, прям таки, чудеса какие то!

– Угадал я, точно дуб, – сказал Петр, – ты посмотри, и почти сухо здесь, капли, правда, просачиваются, а все ровно идти можно, и сапоги, даже не одевая. Интересно, где мы сейчас находимся? Эт сколько же воды над нами? Наверное, нет таких весов, что б измерить вес ее!

– Может быть это леший, себе гнездо сделал а..? Или водяной? – Не переключая своей мысли, говорил Николай. – Сейчас, спали бы, в стоге себе спокойно, да не рыпались, не куда бы. И шут меня попутал, разбудить вас!

– Интересно, куда же он идет? – Не переставая удивляться, говорил Гриня. – Не уж ль, монахи это сделали? Так зачем, и для чего?

Так, продолжалось минут пятьдесят – шестьдесят разговора, который, был связан с удивлением, осторожностью, а для некоторых, и долгого ожидания конца, этого не известного, загадочного и немного страшного прохода. Как вдруг, Петр ударился, о что то, и резко отскочил, держа перед собой, горящую деревянную палку. Все остановились, и чуть отошли назад.

– О Господи! – осияв себя крестным знамениям, проговорил Никола. – Что там Петро?

Петр, держа перед собой палку, осторожно двинулся вперед. И вдруг:

– Братцы, стена! – сказал Петр, подошедши к ней вплотную, и стал трогать ее. Затем, опять постучав по ней, он сказал, – опять пустота!

– Ты хочешь сказать, что мы уже, через Дон перешли, – спросил Григорий.

– А ты думаешь, нет? – ответил Петр. – Времени уж, сколько прошло, по-твоему? – Ну ка, давайте, поднатужимся братцы, попробуем, еще раз сломать стену. Давай, и раз, и два, и три, давай братцы, – подбадривал Петр, – давай, еще раз, ну давай, посильнее, и-и-и …. ! – Посыпалась верхняя часть этой стены. – Ну, еще, и раз!

Раздался глухой звук, подающих на землю, глиняных кусков стены. Разбивши остатки стены, до половина, они по одному, стали перелазить, в похожею комнату, которая была, при начале их пути, пока, наконец, не попали в тупик. Но чуть, подняв свои головы, они увидели старую, дубовую лестницу, ведущую наверх. Довольно высоко поднявшись по ней, Петро уперся, во что – то твердое сверху.

– Похоже, выход! – сказал Петр, – только, чем – то тяжелым, очень хорошо, приваленный сверху! Давайте, братцы палки, от костра, я попробую на рычаг открыть, они все ровно, нам больше не понадобятся. Только, затушите огонь их хорошо, о землю, что бы, не обжечься мне.

– А вдруг, там вода над нами?! – проговорил Николай, – дно реки там?! И вся вода, на нас хлынет!

– Стал бы хто выход, на дне делать! – сказал Григорий, – а ну, давай ка, лучше подадим Петру, что он просить. На, держи Петро, мою, она по короче и поострее, должна подойти, спустись, только чуть ниже!

Петр, чуть спустившись, взял дрючок и снова поднявшись, начал вставлять его острием, между бревнами входа вниз, и бревном крышки, как ему тогда показалось.

– Ну что там, Петро? – спросил Григорий

– Сейчас вставлю его, и попробую повиснуть на нем, подергать его, – сказал Петр, после чего, он стал висеть на бревне, и дергать его вниз. – Кажется, вроде бы, понемногу, подается вверх крышка! Ага, чуть пошла милая! – Изо всех сил, веся, он дергал дрыну. – Ну, милая, давай! Давай! – подбадривал себя казак.

Наконец, крышка стала все сильнее и сильнее поддаваться, и подниматься вверх.

– Ну, еще чуть – чуть, давай! – не переставая подбадривать себя, продолжал Петр, вися на дрыне, дергая ее вниз. – Давай – давай! Вот еще чуть – чуть! Ну, давай же, вот так! – Как вдруг, ему показалась, что крышка, резко пошла в верх, и в этот момент, Петр, начал падать по ступенькам, с сыплющемуся ему на голову, камнями земли, пока наконец, он не стал лежать на земле, у ног Григория и Николая.

– Эй, браток, живой? – обратился к Петру Григорий, и, увидев, что тот шевелится, продолжил, – так и убиться не долго! Вязы (у казаков, шейные позвонки) то целые?

– Да вроде все, слава Богу! – ответил Петр, – сейчас вылезем от сюда, портки (у казаков штаны), с рубахой, по банить ("банить" – стирать), нужно будеть.

– Что там? – спросил Петра, уже Николай, – получилось открыть?

– Кажется, открылось! – поднимаясь с земли, кряхтя, ответил Петро.

– Как ты? Ничего? Целый хоть? – опять спросил его Григорий, – сильно ушибся?

– Слава Богу, жив, здоров! – ответил Петро.

– Ну что, таперечи (теперь) я полезу, посмотрю, что там! – сказал Гриша, схватившись рукой за перекладину, начав, подтягиваясь, карабкаться вверх.

Встав уже на ступеньку, он стал подниматься дальше, пока головой, не наткнулся на верхнюю часть выхода. Затем, упершись головой и руками, попытался поднять крышку. Почувствовав, что под его напором, верхняя часть поднимается. Не смотря на то, что земля, которая сыпалась, почти полностью, наполнила его рубаху, он продолжал, не останавливаясь, изо всех сил, давить на нее головой, до тех пор, пока она, совсем свободно, не стала идти вверх, до полного ее облегчения и поднятия.

4

Петр, поднялся на ступеньку выше, и увидел перед собой вверху звездное небо. Хотя и время уже близилось к утру, не смотря на это, сверчки, продолжали еще петь свою колыбельную песню. Пахло свежим, скошенным сеном, и где – то на водоеме, квакали лягушки.

– Что там? – доносились крики снизу.

– Выход здесь! Сейчас, попробую полностью, вылезти отсюда! – крикнул вниз Григорий, уже почти выбравшись полностью из спуска, в проход через реку. – Эй, давайте сюда выбирайтесь!

Следующим за ним, последовал Петр, а после него, осияв себя крестным знамением, стал подниматься Николай.

– Надо же, не обманул дед! – с восторгом, сказал Петр, – и в правду, ход через Дон.

– Ты считаешь, что мы, уже на другой стороне? – задал, ему вопрос, Григорий.

– Эй, братцы, смотрите! – показывая пальцем на движущиеся огни, шепотом, сказал Николай.

– Петро, смотри, и вправду, огни какие – то движутся сюда, – подхватил Николая Григорий. – А ну братцы, давай за бугор, в кусты прячься.

Огни, все ближе и ближе, быстро приближались, как вдруг свернули, и по дороги, мимо них, проехало нечто, похожее на карету, но движущееся без лошадей, освещая себе дорогу огнями.

– Ахтомобиль, (автомобиль, – в до революционной России, в казачьих местах, очень часто в словах, в место букв "в" и "ф", употребляли букву "х") – сказал шепотом Петр.

– Что это еще, за чудо, за такое, без лошадей? – спросил его Григорий.

– Нас, когда на финское направление везли, мы недалече (не далеко) от Петербурга останавливались, к нам генерал – адъютант Брусилов Алексей Алексеевич, на такой похожей приезжал – ответил Петр.

– А что, он у нас, на Дону делает, этот ахтубиль? – опять шепотом, задал вопрос Григорий.

– Не знаю? Может быть, к нам тоже, какой генерал приехал! – ответил Петр.

– Смотри, а вон еще, два огня, движутся сюда, – с опаской, опять сказал Николай.

– Что им нужно здесь? – продолжал с удивлением задавать вопрос Гриша, – почему, у нас их так здесь много? Может быть, случилось что?!

– Эй, эй, слышите, на музыку похоже?! – сказал Николай.

– И, правда! – подхватил его Гриня, – вроде как на нашем языке поют! Только странная музыка какая то!

Почти три машины подряд, проехала мимо, но одна из них остановилась, и под песню, – «он уехал прочь, на ночной электричке», под раздающийся женский хохот в машине, – огромный, мускулистый мужчина, в плавках, вылез из задней двери машины, и последовал к пригорку, за которым прятались станичники. Наконец, почти подойдя к спрятавшимся, он чуть свернул, и подойдя к кустам, стал справлять свою малую нужду. Не поняв, что происходит, казаки лежали как мертвые затаив свое дыхание. Наконец, завершив свое дело, здоровый омбал, повернулся, и пошел обратно. Под звучавшую громко музыку и женский смех, он забрался в машину, и она снова тронулась.

– Нет, ты видал! Ты видал, что делается то?! – Заговорил Гриша, – ты видел это?! Мужик телешом (голый), с голыми бабами, едуть вместе! А эта – то баба, еще одна баба, у них там, которая не понятно откуда поеть (поет)! Похоже прав Никола! Нечистая сила здесь!

– А я, что говорил! – как бы радуясь, о понимании его товарищем, продолжил Николай. – Я говорил, братцы, пойдем от сюда, не нужен нам этот ход! А вы? А вы, что мне говорили; – пойдем, посмотрим, что там!

– Прав ты Николай! Убираться отсель (отсюда), нам нужно! – перебил Николая, Григорий.

– Да! Вот я и говорю! Убираться нужно, да и все! – осияв себя крестным знамением, подхватил его Николай.

– Да вы что, мужика телешом напугались что ли? – останавливая их, заговорил Петро. – Подумаешь, мужик голый появился! Ты что, когда в бане паришься, штаны что ли не снимаешь?

– Одно дело в бане, с мужиками, а другое дело, с бабами! – сказал Николай. – Ой, чует мое сердце, братцы, что – то не ладное, с нами, должно произойти!

– И в правду Петро, – сказал Григорий, – если хочешь, то иди, а мы с Николой обратно пойдем, видишь, светает уже!

Несмотря, на свою упрямость, Петр, все таки последовал за своими друзьями. Придя на то место, от которого они чуть отошли, они не нашли выхода, из которого им пришлось подняться, из под земли, на верх.

– Эй, Никола! Где место то, от куда, мы вышли наружу? – спросил Григорий, – нет, ведь точно здесь оно было!

На месте, только что бывшего лаза, росло толстое дерево.

– Нет, вот только что, отсюда мы чуть отошли! – удивляясь, как бы немного растеряно, стуча ногой о землю, говорил Григорий, – ведь, на этом точно месте, был спуск в подземный ход! А таперь здесь карогач (до революции в казачьих местах, таким словом называли дерево Вяз) растет. Где же он, ход то? – И чуть не много подумав, сказал: – Дед ведь предупреждал же нас!

– Точно нечистая! – опять продолжал Никола, ставя ногу, возле дерева и прыгая на ней, ожидая, что случится чудо и земля обвалится в спуск, – точно, ведь здесь был спуск!

– Да ладно вам, – уже вмешался Петро, – осыпался, ваш спуск и завалило его! А дерево, чуть съехало, видишь, как криво стоить!

– Не нравится мне все это! – сказал Гриша, – мы ведь даже и не слышали, как, это все случилось!

– Да вы все на мужика, что теляшом был, через – чур, глаза свои пялили, как он нужду свою справляет, и не слыхали ничего! А в это время, вход пади и обрушился, – сказал, как бы шутя Петро, – давайте лучше, сейчас чуть рассветет, пойдем к Дону, да может быть, хто на этой стороне из людей есть, у кого лодка, попросим, что бы нас переправил на ту сторону!

– Эй, эй, смотри! – окликнул своих товарищей Николай, – смотри, записка, какая – то на дереве! -

«ФРО – ЛО – ВО, ПОД – ПОЛКОВ – НИК, (ВОЙС – КО – ВОЙ СТАР – ШИ – НА) ШОР – НИК Е – ГОР ВА -СИЛЬ – Е – ВИЧ!» – прочитал Николай, – интересно, кто это такой Шорник? – задумчиво, сказал Николай.

– Та выкинь, ты эту ерунду! – с негодованием сказал Петро, – на двор (в туалет), может быть, хто ходил, а ты нашел и теперь загадки разгадываешь. Лучше давайте перекурим, да пойдем потихоньку к берегу.

Как это, обычно бывает на Юге, рассветает очень быстро. Трое товарищей, не много посидев, скрутили по папироски, и, покурив, встав, пошли, идя по накатанной, грунтовой дороги к Дону. Проходя еще по пролеску, подходя все ближе к реке, они услышали, что кто – то, не далеко от них, разговаривает.

– Эй, братцы, слышите, разговаривает хто – то! Может быть рыбаки? – полушепотом проговорил Николай.

– Тихо! – уже шепотом заговорил Григорий, – баба кажется гутарит (говорит).

– Да что вы, все шепотом, да шепотом? – уже громким голосом, сказал Петр, – баба, какая то! Да может быть она с мужиками рыбу ловит?!А вы все шепотом гутарите!

– Да тихо ты, не шуми! – немного в приказном тоне, сказал Николай Петру, – когда рыбу ловят, хто будет так орать! И слышишь, опять музыка, с песней, со странной какой – то играет, только уже тише, чем когда мы только что из ямы вылезли.

– А ну, братцы, пойдем потихоньку, – скомандовал Григорий, – и шепотом будем гутарить?!

Таким образом, трое товарищей, уже двигались дальше, как вдруг:

– Батюшки, что б мне на этом месте провалиться, если это не так! – показывая пальцем, на женщину в купальнике, спрятавшись за деревом, сказал Николай, – а ну стой, не ходи туда, прячься! – скомандовал он шепотом, осияв себя крестными знамениями. – Сатанинское логово! Баба голая! Смотри как она растелешилась!

– Тссс! Там видишь, еще одна, возле Дона, – уже проговорил Григорий. – И смотри, в ахтомабиле нет никого, а хто – то поет! – как и Николай, осияв себя крестными знамениями, шепотом, медленно, проговорил Григорий. – Да громко как она голосит то! Что скажешь Петро, что снится нам, все это что ли, да? – с грозным взглядом, посмотрел он на него.

– Господь с тобою Гриня, я сам не знаю, что это такое? – ответил Петр, – похоже, прав был Никола!

– Что делать таперь будем? – обратился к своим товарищам Николай.

– Пойдем обратно, чуть переждем, а посля (после), попробуем обойти их с другой стороны, – предложил Григорий, – пущай (пускай) солнце взойдет, глядишь, и вся нечистая сгинет!

Решив идти лесом, вдоль берега (по-над берегом), станичники, отошли около полутора километров, от того места, где увидели странное и страшное для них зрелище, как завалившись в небольшой овражек, Петр осияв себя несколько раз крестным знамением, начал как бы оправдываться, перед своими друзьями:

– Братцы, вот вам истинный крест, не думал, что нечистая здесь, вот вам истинный крест!

– Будя (будет) табе (тебе)! – оборвал его Григорий, – нам нужно таперячи (теперь) думать, как отсюда выбираться.

– А что здесь думать, – полушепотом, сказал Николай, – лодку вон видишь, к дереву, на берегу привязанную? Сейчас, как солнце встанет над горизонтом, возьмем ее, и на ту сторону переправимся.

– Давай братцы, так и сделаем! – солидарно согласился с Николаем Григорий, – верно, сейчас чуть побудем здесь, а как солнце взойдет, на ту сторону переправимси (переправимся)!

И трое казаков молча, иногда поглядывая на берег, где была привязана лодка, лежали, не разговаривая в маленьком овраге. Как вдруг, на другой стороне реки, где спуск от хутора, в котором станичники остановились на ночлег, раздался звук рычания. Трое товарищей замерли, перевернулись на животы, и прижались к земле. От хутора по воде, рыча, на большой скорости, выплыла лодка. Затем она остановилась, порычала на месте, и быстрым ходом, поплыла вниз, по течению.

– Что это? Нет, вы видели?! – полушепотом, удивляясь, спросил своих товарищей Григорий. – Вы видели?! Лодка, словно конь, умчалась по воде! Где мы? Прав ты Николай был, не нужно нам было соваться в этот ход! Ведь и дед говорил, что не знаить (не знает), что будеть посля (после) того с тем, хто пройдеть через этот переход! Ведь мы и обратно, вернуться тем же путем уже не можем! Да и старуха, когда мы еще, перед тем как спать укладывалась, говорила, что люди пропадают.

– Эй, Гринь смотри! – перебил его Николай, указывая на мужчину, который проходил медленно, по берегу, ища удобного места, что бы закинуть удочку.

– Тихо! – скомандовал Григорий. – Сейчас он подойдеть сюды (сюда), поближе, и мы возьмем его, показывая головой, что им, нужно будет спуститься вниз, что бы провернуть эту операцию.

Человек, с засученными до колена штанами, в рубашке, шел медленно и подходил все ближе и ближе. Как вдруг, кто – то резко, закрыв ладонью ему рот, схватил его, не смотря на его сопротивление и попытку кричать, поволок его вверх, через кусты.

– Ага, попался, сатанинское отродие! – полушепотом закричал Николай. – Говори где мы? Хто вы? И что вы с хутором сделали? Где дед, что костер ночью жег? И куда проход подевался?

Мужчина сначала сопротивлялся, но потом перестал.

– Слышишь Гринь, говорить кажется, хочеть!? – сказал Петр.

– Смотри, сейчас мы тебе откроем рот, и ты нам все расскажешь, – сказал мужчине Григорий, отпуская ото рта ладонь.

Наконец, мужчина, почувствовав, что ему ничего не грозит, полностью угомонился, и Григорий убрал ото рта руку.

– А – а! Вы меня и здесь нашли! – начал кричать мужчина. – От вас не куда не уйти! – крича, продолжал он. – Я без адвоката, говорить не буду!

Захотев, был он крикнуть еще, что – то большее, но в этот момент, Григорий опять закрыл ему рот, ладонью, и, обратившись к своим товарищам, сказал:

– Адвокат? Хто это?

– Да это ж, сатанинская иерархия! – с возмущением, гневно и полушепотом, ответил Григорию Николай. – А ну! Говори нам, не чистое отродие! Хто такой адвокат?!

Мужчина, чуть по сопротивлявшись, опять замолчал.

– Я табе, сейчас опять открою рот, но ты говори тихо, – сказал ему Григорий, готовясь убирать ото рта руку, – хто такой адвокат, что вы с хутором сделали, что это за люди голые, и почему так быстро, урча, проплыла лодка?

– Да вы что? – уже не громко, еще ничего не поняв сказал мужчина, – с луны свалились что ли?

– Из под земли вылезли! – теперь уже проговорил Петр. – Говори, кому служишь? – хватая его за грудки, продолжил он.

– Эй, Эй, Петро, ты не шипко (сильно) его тереби?! – повернувшись, останавливая Петра, обратился Николай, – смотри, что у него здесь, в пазухе (на уровни груди)! Видишь крестик! Не как православный?!

– Тише ты, правда, Петро, – уже обратился к станичнику Григорий. Затем, обращаясь к мужчине, сказал:

– Мы табя, не тронем! Ты нам все поведай, и мы табя отпустим! Договорились?

– Да ты что Гриня, он же пойдет, расскажет своим, что у нас был! – сказал Петр.

– Не буйствуй Петро, я, кажется, начинаю догадываться, что с нами произошло! – растягивая последнею букву, сказал Григорий.

– А может быть, мы его свяжем, та в лесу бросим, а как развяжется, так мы уже, далёко (далеко) будем, – предложил Николай.

– Тихо братцы! – сказал опят Григорий, – я, кажется, начинаю понимать обстановку. Спросим сейчас, мы, нашего рыбака, что он нам расскажет?! А ну ка, давай милый, рассказывай, где мы сейчас? Что там, за дома в лесу, на этой стороне реки находятся? И который сейчас год, от Рождества Христова?

– Пущай рассказывает! – согласился с Григорием Петро.

– Пущай, пущай! – поддержал своих товарищей Николай.

– Что вам рассказывать? – удивленно, волнуясь, спросил казаков захваченный ими рыбак. – Где, где, пристань Нептун, туристическая база отдыха. Что еще то?

– А год, который сейчас? – спросил медленно туриста, Григорий.

– А год, – две тысячи ………….! – ответил рыбак. – Да вы что, белены, объелись что ли? Так бы и сказали, что вас прет с какой-нибудь ерунды! Меня, еще в тянули, в свой прикол! – уже возмущенно, продолжил говорить мужчина.

– Отпустите его! – скомандовал не громко Григорий.

– Отпустить его? А вдруг уйдеть? – сказал Николай.

– Отпустите, отпустите его! – продолжал задумчиво, говорить и вести себя Григорий.

– Гриня, ну смотри! Если уйдеть, и кому-нибудь из своих скажет, что мы здесь, не вини потом нас в этом! – отпуская мужчину, ответил Петр.

– Идиоты! – с негодованием, ответил теперь уже вольный пленник.

– Иди! – грубым голосом, тихо и медленно, ответил мужчине Николай. – И не серчай (не обижайся) на нас, милый человек!

– Ты что это наделал, Григорий? – обращаясь к своему задумчивому товарищу, крикнул Петр. – И не серчай на нас милый человек? Ты что это творишь то Гриша? – хватая его за рукав, пытаясь заглянуть в глаза, продолжал говорить Петр.

– Эй, братцы, прячься! Опять рыкающая лодка плыветь! – хотел, был скомандовать Николай, но посмотрев на своих, озабоченных беседую, совсем не волнующихся товарищей, остепенился. – Вы что это, совсем не дергаетесь никуда? Вам что, наплевать на все, что ли?

– Да это ты у нашего командира спроси! Который в звании, почти как мы! – с гневом, пытаясь опять заглянуть в глаза Григорию, ответил Петр. – Спроси у него, что он вдруг этого адвоката отпустил? – Ну? Что молчишь?

– Эй, эй, братцы, смотри, прям сюда, на нас несется, – пытаясь, как то взбодрить своих товарищей, сказал Николай, показывая пальцем, на движущееся в их сторону лодку. – Эй, эй, да вы что, правда что ли, белены объелись?! Смотри, сейчас нас увидять!

Но между казаками была мертвая тишина. Моторная лодка чуть не доплыв до того места, где недавно был пойман пленник, свернула и пристала к берегу. Наконец, спустя прямо несколько секунд, раздался быстрый, ободрившийся голос Григория, в обращении к Николаю:

– Записка! Записка! Что было в записке, которая была на дереве, когда мы выбрались из хода? – смотря на Николая, спросил он.

– Записка? – сам не ожидавший такого вопроса, переспросил Григория Николай.

– Да записка! Где она? – опять быстрым, встревоженным голосом продолжал говорить Григорий.

– Записка, вот! В кармане у меня, сейчас достану! – залазив к себе в карман и вытаскивая бумагу, сказал Николай. – Вот! О – о?! – чуть на время, замерев, проговорил удивленный Николай. – Странно! А где же текст?

– Дай сюды?! – вырывая бумагу из руки у Николая, сказал Петр. – Ну, что скажешь нам, главнокомандующий? – обращаясь, язвя и показывая теперь пустую записку, спросил у Григория Петр.

– Что было в записке написано? – спросил у Николая Григорий. – Какие там слова были? Ты помнишь?

– Ну – у, – «ФРОЛОВО, ПОДПОЛКОВНИК, (ВОЙСКОВОЙ СТАРШИНА), ШОРНИК ЕГОР ВАСИЛЬЕВИЧ!». – Вот, кажется, это было написано! – ответил Николай.

– Ну и что ты хочешь сказать? – гневно, опять обратился Петр к Григорию, – ты хочешь сказать, что нет здесь, никакой нечисти?! А это тогда по – твоему, чего? – показывая пустую бумагу, Петр спрашивал Григория. – Это, по – твоему, что такое? Куда буквы подевались?

– А это, по – моему! Это, по – моему, что мы в будущем! – уже громко и уверено, с гневом, сказал Григорий Петру! – Это, по – моему, что мы в две тысячи …….. году! Понял ты! Чи нет?

– А записка тут причем? – спросил Григория, уже Николай.

– А при том! – продолжал Гриша, – спуск мы не нашли, а на месте него росло дерево, и эта записка была на нем! И слова были там, которые потом исчезли! А это значить, что она написана была для нас! И нам нужно искать Шорника! Поняли теперь в чем дело!?